Объятия

Пушистая единорожка, горячее какао и огонь в камине

В Эквестрии смена сезона — очень необычное явление.

У меня не получается выразить это словами, да оно и не требуется. Я здесь уже довольно давно, видел и «Уборку зимы», и «Летний праздник солнца», и «Забег осенних листьев», и «Парад Урожая»… все эти сборища, на которых пони встречаются, общаются, готовятся к наступлению следующего сезона.

И да, «смена сезона» в Эквестрии — понятие абсолютно конкретное: не осень приходит сама собой, и ты по этому случаю убираешь сор со двора и конопатишь щели в окнах; нет, забег земнопони запускает опадание листьев с деревьев, пегасы отводят стаи перелётных птиц в тёплые края, пони помогают зверушкам запасти корм или сделать логово для зимовки… Хотя, совсем как люди, пони заодно собирают опавшие листья в кучи, чтобы они стали перегноем, который потом можно будет использовать в качестве удобрения.

И ещё: смена сезонов заметна и на самих пони. Например, моя Ками в конце осени обрастает куда более длинным и пушистым мехом. Я как-то хотел было поинтересоваться, является ли это результатом участия в «Забеге осенних листьев», но не решился.

Иногда во время летней жары я задумываюсь, как она ухитряется жить с такой шерстью. Я-то вполне могу надевать поменьше одежды, но у неё нет подобной роскоши. Хотя, наверное, если жара станет совсем уж непереносимой, Ками сможет отправиться в спа и сбрить часть шёрстки, но на моей памяти она ни разу этого не делала.

Я даже как-то задумывался, стоит ли мне на зиму отпустить бороду. Как минимум шее будет теплее. С другой стороны, когда я Земле пробовал отращивать бороду, один из моих тогдашних друзей постоянно подкалывал меня, утверждая, что я выгляжу словно разбойник с большой дороги. Возможно, поням моя борода больше понравится… а если нет? Не знаю, что буду делать, если моя коллега вдруг заявит, что с шерстью на лице я выгляжу опасным и всем следует задуматься, стоит ли находиться со мной в одном помещении. Пожалуй, оно того не стоит.

Рабочий график Ками опять изменился, и разводить первый осенний огонь в камине снова предстоит мне. Как ни странно, при всей понячьей любви к праздникам, разжигание первого огня они не празднуют, хотя, на мой взгляд, стоило бы.

Мы и так задержались по сравнению с соседями: я, как положено людям, постоянно хожу в одежде, Ками теперь в своей особо пушистой зимней шёрстке; соседи, которые променяли комфорт на красоту, сдались куда раньше. Но и для меня всё же наступает момент, когда солнечные лучи перестают дарить тепло, когда любой предмет в доме кажется на ощупь неприятно холодным, а тёплый свитер греет недостаточно… возможно, если бы со мной была Ками, обнимашки с которой великолепно согревают, я бы протянул ещё день — но сейчас её нет рядом.

Значит, надо разжигать камин.

Отправляясь в Эквестрию, я ожидал, что в моей жизни многое изменится — но точно не то, что я буду разводить костры в помещении. И да, первые несколько раз я вдумчиво складывал пирамиду из поленьев, размещал растопку, оценивал тягу… потом всё стало привычнее и проще.

Когда огонь разжигает Ками, она жульничает: просто запихивает в камин несколько поленьев и воспламеняет их магией. Это, на мой взгляд, такой местный эквивалент разведения костра при помощи поливания поленьев бензином. Мне же приходится возиться со спичками, которые здесь тоже делают — только они гораздо более толстые и длинные, чтобы не-единороги могли брать их зубами, не боясь опалить себе шерсть на мордочке.

А ещё местные спички можно зажечь, потерев буквально обо что угодно, и облицовка камина под понятие «что угодно» вполне подходит, так что я с силой провёл головкой спички по шершавому кирпичу и сунул огонёк в центр кучки растопки. Пламя задрожало, готовое погаснуть… но затем стало увеличиваться, пожирая щепки.

Вот он, первый огонь этой осени, и за ним должна последовать первая чашка горячего какао, сваренного осенью — я специально купил вчера на рынке полную банку, пришла пора открыть её.

• • •

Да, разумеется, какао можно сварить и на плите, но над огнём процесс ощущается совершенно по-другому, когда эмалированный чайник висит в окружении трепещущих языков пламени. Так что я пристраиваю его…

Порыв ветра заставляет огонь всколыхнуться и спрятаться в глубине камина. Из коридора раздаётся стук копыт, и хотя я не обладаю магической способностью чувствовать ауры живых существ, и никогда такую способность не обрету, но даже я слышу, как тяжело и устало звучат шаги Ками.

Она проходит в комнату, ещё не сняв шарф, но магическое сияние охватывает его концы и, пока она идёт по комнате, шарф сам по себе постепенно сматывается, а потом взлетает в воздух и падает на спинку дивана. Капельки воды на нём блестят в свете огня, словно крошечные драгоценные камни.

Дойдя до дивана, Ками очень театрально изображает, как обрушивается на него абсолютно без сил, так что я делаю паузу, прежде чем заговорить. И вместо того, чтобы начать расспрашивать, как прошёл её день, решаю, что есть вариант получше.

— Какао будешь?

— Плиз! — она вытягивает все четыре ноги, потом подбирает их под себя и сворачивается в пушистый единорожий калачик.

Я всегда считал, что снимание обуви в прихожей — необходимый ритуал возвращения домой; у Ками нет такого ритуала, потому что обувь она не носит, а снимать подковы…

Я видел однажды, как пони снимают подковы. И вот серьёзно — несмотря на то, что в Понивилль периодически забредают монстры, и Ками в числе прочих членов отряда самообороны участвует в их изгнании обратно в находящийся поблизости волшебный лес, я всерьёз думал, что буду её поддерживать и успокаивать во время визита к кузнецу. Вышло наоборот — и с тех пор образы того, как пони-кузнец странным кривым ножом выдирает гвозди из её старой подковы, затем принимается этим же ножом обрезать края копыта, а потом, приложив новую подкову, снова заколачивает в ногу моей подружки железные гвозди, периодически заставляют меня проснуться ночью, содрогаясь от ужаса.

Я налил какао в чашку, и стоило последним каплям покинуть чайник, как магический ореол утащил чашку из моей руки и поднёс её к носу единорожки, которая принялась наслаждаться ароматом. Она не стала сразу же пить — какао был слишком горячим; и вообще, ритуал наслаждения напитком довольно сложен и исполняться должен неторопливо. Сначала — ожидание, пока какао наливается в чашку; затем наслаждение его теплом и ароматом, и только потом, когда напиток в достаточной мере остынет, приходит черёд первого, маленького глотка, чтобы оценить вкус.

В случае особо плохой погоды и замёрзших рук даже невкусный какао не вызовет протеста — пони умеют прощать.

Некоторые утверждают, что в какао можно добавить немного алкоголя — якобы улучшает аромат и придаёт вкусу приятную жгучесть, но у меня под рукой нет подходящих ингредиентов. Самое крепкое, что есть в доме — вишнёвый ликёр, и смешение его с какао представляется мне рискованным сочетанием.

Я наливаю чашку и для себя, чтобы, присев на диван, сжать её между ладонями и насладиться теплом. При всей своей магической силе, конкретно этого приятного ощущения моя Ками испытать, к сожалению, не способна.

Откидываюсь на спинку дивана, чувствуя спиной прикосновение к её боку. Мы вместе, но прямо сейчас каждый из нас погружён в собственные мысли. Сейчас не стоит расспрашивать её о событиях прошедшего дня, как и не стоит жаловаться на собственные неудобства. Не следует обсуждать, чем будем ужинать и отправимся ли в выходной день на представление школьного театра.

Сейчас каждый из нас сосредоточен на себе, но осознаёт, что при необходимости есть к кому прижаться.

Сейчас есть возможность просто смотреть на огонь, любуясь тем, как языки пламени трепещут над поленьями, и слушая, как шипит и потрескивает горящее дерево, как пощёлкивают рассыпающиеся угольки.

А затем она, подняв голову, прикасается носом к моей щеке и тихонько прихватывает губами моё ухо. В ответ я начинаю поглаживать её ногу, массируя кожу внутри копытца и выше, по дороге к пястному суставу.

• • •

Будь мы сейчас на страницах какой-нибудь слащавой романтической истории, то, несомненно, так и остались бы сидеть на диване, не нуждаясь ни в чём, лишь наслаждаясь нашей любовью. Но это была реальность. Так что я испытал краткий миг торжества, когда её желудок первым издал голодное бурчание; впрочем, частично эту победу обеспечил мне купленный в кафешке по дороге с работы бутерброд.

— Хочешь сэндвич?

У нас на кухне был нарезанный хлеб, и процесс изготовления сэндвича с чем угодно очень прост: берёшь это самое что угодно и прячешь между двумя ломтями — и сэндвич готов.

Она кивает.

— Мне пойти на кухню и сделать, или ты сможешь наколдовать прямо отсюда?

— Ну, я могла бы, — отвечает Ками, немножко поёрзав на месте, — если ты не сдвигал ничего на кухонном столе.

— Не могу утверждать, что ничего не двигал, — признаюсь я. — Ты правда можешь принести кухонное полотенце с двумя кусками хлеба по бокам, потому что не смогла отличить его от латука?

— Ну, когда ты не можешь увидеть, что именно хватаешь магией…

— Разве при этом ты не чувствуешь предмет?

— Ну, в какой-то мере да, — признаётся единорожка, — но в основном на такое способны те, кто специализируются в телекинезе наощупь, а я — специалистка широкого профиля, — зевнув, она добавляет: — И кроме того, я устала.

— Этот вариант всё оправдывает, — я всё же поднимаюсь с дивана.

Нет, мне совершенно не хочется никуда идти, но я убеждаю сам себя, что как только приготовлю быстрый ужин, так сразу и вернусь, и у меня будет масса времени для обнимашек.

• • •

Я доделывал второй сэндвич, когда на кухню зашла Ками.

— Мне стало скучно, — заявила она, — сидеть и смотреть на огонь в одиночестве совсем неинтересно.

— Нет, ты пришла убедиться, что я возвращаю всё по местам.

— Возможно, — признала она. Её рог засветился, и из раскрывшегося шкафчика вылетела жестянка с овсянкой. — Ты не обидишься, если я немного подкреплюсь?

— Нет, разумеется, — местный вариант сухих завтраков, если его как следует сварить, превращается в очень вкусную кашу. Можно есть и сырым, но мои челюсти не привыкли к требующемуся для этого количеству работы. — И почему вы, пони, не добавляете ничего в овёс для вкуса?

— А что стоит добавлять? Соль?

— Нет, я не об этом, — отвлёкся я от сборки сэндвича, — одна из очень распространённых на Земле закусок — картофельные чипсы. Это картошка, нарезанная на тонкие пластинки и зажаренная. — Я не знаю, как именно на фабриках жарят чипсы. В масле, наверное. — Так вот, их выпускают со множеством разных вкусов, от «с луком и сметаной» до «с сыром чеддер» или «с солью и перцем». А когда у нас делают овсянку быстрого приготовления, то и в неё добавляют разные вкусности — например, сушёные фрукты или мой любимый кленовый сироп.

— Нипони не помешает тебе добавить всё что угодно в тарелку с кашей.

— Да, если я буду делать это сам и у себя дома. А вот когда она такая прямо с фаб… в смысле, с рынка — у вас же так не делают?

— Здесь — точно нет. Возможно, в Кантерлоте или Мейнхэттене… — она посмотрела мне в лицо. — Тебе не хватает овсянки с разными вкусами?

— Нет, пожалуй, — покачал я головой. Это же, по сути, снова выбор между удобством и здоровьем? У пони уже есть кубиклы и свой вариант китайских ресторанов, так ли им нужны овсянка быстрого приготовления и «мусорная еда» с сотней вкусов? — Просто воспоминания о родине. Наверное, так, как принято здесь — когда покупаешь обычную овсянку и сам добавляешь в неё то, что тебе хочется — даже лучше.

• • •

К тому времени, когда мы вернулись в комнату, огонь в камине почти угас, а какао в чашках остыло.

Первую проблему я с лёгкостью решил, закинув поверх углей несколько поленьев, Ками тем временем разобралась со второй — вокруг кружек на несколько секунд вспыхнул магический ореол нагревательного заклинания.

Мы уселись рядышком на диване и принялись за сэндвичи.

Хотя я уже привык к понячьей еде, но всё равно периодически сожалею о том, что они не изобрели майонез. Сейчас вполне пришёлся бы к месту. Или, раз уж пошла речь о еде, неплохо было бы, найдись в Эквестрии соус ранч^[1]. А с другой стороны, здесь есть служба доставки хлеба на дом, на Земле такого нет и, думаю, не было никогда. Впрочем, это неправильно — думать о том, чего у меня нет. Куда лучше думать о том, что есть; думать о пони, прижавшейся к моему боку, об огне, потрескивающем в камине, о приятной сытости, расходящейся из наполнившегося желудка. О том, что мы уже почти допили по второй чашке какао.

— Слушай, а если бы у меня вдруг появились магические силы, что бы ты сделала?

— Скорее всего, — пожала плечами Ками, — развелась бы с тобой.

— Гм… но мы не женаты официально…

— Это не важно, — ответила она. — Знаешь, полное отсутствие у тебя магии — твоя самая привлекательная для меня сторона. После целого дня утомительной работы в офисе, когда непрерывно приходится решать связанные с магией проблемы, иметь в мужьях существо, которое никогда не создаст такую проблему, потому что неспособно магичить — просто бесценно!

— Моё магическое бессилие лучше, чем мои руки?

Я провожу пальцем по её рогу, она непроизвольно вздрагивает.

— Знаешь, это сложный вопрос! — дразнясь, она показывает мне язык. — Я иногда завидую земнопоням, у них жизнь простая: их жеребята не способны призвать саламандру, максимум — устроить клумбу на ровном месте.

— Что, такое случалось? — дурацкий, на самом деле, вопрос. Разумеется, случалось, иначе она не стала бы об этом упоминать. И, скорее всего, становилось её работой.

— Я не раз слышала о таких случаях, — вздохнула Ками. — С другой стороны, если задуматься, саламандра — это не так уж и плохо. Они большие, тупые, и их несложно найти — просто иди по выгоревшему следу. Хуже, если призовётся какая-нибудь мелочь. Не представляю себе, как она ухитрилась это учинить, но пару лет назад нам пришлось расхлёбывать последствия того, как одна жеребёнка призвала стаю твиттермитов. Не то чтобы это было катастрофой само по себе, но прежде чем мы сумели их найти, они успели отложить яйца. Никогда тот месяц не забуду.

— Да, дети иногда творят глупости.

— Угу, — ответила она и, прижавшись ко мне, поднесла к губам кружку.

• • •

Поленья уже прогорели до углей, но ни одному из нас не хотелось вставать, чтобы подбросить дров. Интересно, мои предки, которые постоянно жили в таких условиях, разбирались в комфорте лучше меня? В течение большей части моей жизни всё было просто: если в квартире жарко или холодно, ты просто подкручиваешь регулятор. Теперь же поддержание температуры — это целый процесс, требующий размышления и планирования: положишь много поленьев — будет жарко, положишь недостаточно — придётся мёрзнуть. Впрочем, с холодом проще — у меня есть одеяло и возможность обнять очень тёплую пони.

Ками не то засыпает, не то уже заснула совсем. Если я встану, это потревожит её, и передо мной стоит выбор: мёрзнуть потом — или встать, оторваться от тёплых боков и одеяла, чтобы начать мёрзнуть прямо сразу. Возможно, во мне сейчас говорит лень, возможно, просыпается мудрость недеяния — я сам не уверен. Хотелось бы верить, что мудрость. Потому что если бы стало слишком холодно, она бы сама перенесла магией поленья в камин.

Я погладил её гриву, в ответ она поудобнее устроилась у меня на груди. В камине по углям пробегали мелкие язычки огня, за окном падали первые снежинки.

Я доволен своей жизнью.