Если б желания были понями...

104. Неприятные сюрпризы

Дамблдор с невозмутимым видом переждал ожидаемую им вспышку недоверия, затем заговорил снова:

— Когда я прошёл через портал, то стал единорогом, и это, уверяю вас, не моя анимагическая форма, — он вытянул руку над столом и постучал палочкой по чаше. В воздухе над столом развернулось изображение — воспоминание о том, как единорог-модистка изготавливала для него одежду, а другая пони, сиреневый аликорн, в это время развлекала его беседой. — Вы можете заметить, что обстановка и размеры комнаты выглядят так, чтобы соответствовать пони, а не человеку.

Магия отображала воспоминание во всех деталях для каждого из наблюдателей, подстраиваясь под поле зрения зрителя, поэтому ничто не могло помешать преподавателям рассмотреть детали во всех подробностях. Манекены в форме пони на заднем плане — поникены? — тоже неплохо подчёркивали правоту слов директора. Профессора с восхищением смотрели, временами обмениваясь удивлёнными комментариями, глядя на то, как Рэрити манипулировала множеством объектов одновременно и при этом не использовала ни палочку, ни какие-либо чары!

Воспоминание было довольно сильно отредактировано, в первую очередь для того, чтобы для просмотра не требовалось потратить целый день, поэтому сразу после сцены в бутике зрители оказались перед замком принцессы Твайлайт, под изумлённые охи профессоров, поражённых внешним видом и внутренним убранством этого величественного здания

— Уверен, вы узнали Гарри и мисс Уизли, а также мисс Белль, мисс Блум и мисс Скуталу в их анимагических обликах, — прокомментировал Альбус воспоминание, когда оно дошло до момента встречи. — Рядом с ними стоит мисс Уоррен.

Мгновение спустя все дружно ахнули, когда Спайк внёс поднос с чайным сервизом. И снова ахнули, когда он заговорил высоким детским голосом. Столь маленький, но при этом абсолютно разумный дракон оказался для магов делом невиданным и неслыханным. Перед моментом, когда они все отправились в Кантерлот, Дамблдор остановил воспоминание и назвал зрителям имена тех пони, которых они ещё не встречали.

Следующий эпизод стал прокручиваться с того момента, как они уже вошли в бальный зал. Профессора дружно ахнули, когда увидели размеры помещения и множество сидящих, идущих в разных направлениях и летающих пони. Только Северус оставался невозмутим — он уже видел всё это на прошлой неделе в омуте памяти, притом в намного более подробном варианте.

Отредактированные воспоминания перепрыгивали с события на событие, пропуская «скучные» моменты. Впрочем, короткая встреча директора с послом Грифонстоуна никуда не делась — вот уж что-что, а такое событие скучным не назовёшь. Один вид грифона, ведущего с Дамблдором светский разговор, грифона, для всех присутствующих по определению являющегося тварью неразумной, поверг зрителей в шок.

Та часть воспоминания, в которой упоминалось пророчество, была удалена, так что следующее, что увидели зрители — момент, когда Дискорд на глазах Альбуса изменил своё обличье.

— Вот существо, ответственное за всё происходящее, — тихо поведал директор.

— Посейдон, — поражённо выдохнула Макгонагалл, и ей вторило ещё несколько голосов.

— Полагаю, он лишь притворился, что затопил Атлантиду, а на самом деле использовал землетрясение как предлог, дабы скрыть остров от наших глаз, после чего придал тамошним обитателям внешность пони. Что неудивительно, ведь согласно греческим мифам, именно Посейдон создал лошадей и был покровителем коневодства. Так что этот его, на первый взгляд, нелепый шаг выглядит весьма логичным. Атланты же, сменив облик, быстро забыли, что когда-то были людьми и теперь искренне считают себя пони. Полагаю, он всячески скрывал их от внешнего мира, но не захотел рвать связь между нами до конца, для чего и создал этот портал, настроив его таким образом, чтобы тот превращал проходящих сквозь него магов в пони и наоборот.

Директор замолчал, давая слушателям время, чтобы переварить его откровения.

— Думаю, что в свете указанных выше фактов никого больше не удивляет то странное сходство древней Греции и современной Эквестрии, — продолжил Верховный чародей. — Эквестрия — это Атлантида, сокрытая от нас Посейдоном, её покровителем, в давние времена.

Альбус прокрутил отредактированные воспоминания, перескакивая на тот момент, когда Дискорд решил раскрыть происхождение пегасов.

— По нашим меркам это существо — настоящий бог, а не просто могущественный маг. Одним своим желанием он перекраивает реальность, изменяя её так, как ему больше нравится в данный момент. Я чувствовал его силу, и она была намного больше моей. И вы сами только что видели, как он походя дал трём сквибам анимагическую форму.

Профессора сидели, ошеломлённые его словами. Квиринус внимательно слушал и казался глубоко задумавшимся.

— Эквестрийцы или, если угодно, атланты, как мы видим, его друзья. И здесь нужно действовать крайне осторожно. Даже принцессы Селестия и Луна весьма осмотрительны в том, что говорят и делают в его присутствии. — Дамблдор обвёл всех присутствующих цепким взглядом.

— Трое эквестрийцев — по-прежнему студенты, поэтому иного обращения к ним не требуется. К их двум воспитателям — мисс Бон-Бон и мисс Хартстрингс — следует относиться со всем уважением. Мы не знаем, обращает ли на них хоть какое-то внимание этот Бог Хаоса или нет, поэтому будьте осторожны. И наконец, — сказал Альбус, дождавшись, когда все сотрудники подтвердят, что запомнили только что отданный приказ, — мне сообщили, что Гарри Поттер был официально принят принцессой Твайлайт в круг её семьи. В Эквестрии, — Дамблдор замолчал и снова оглядел присутствующих. — В Эквестрии он теперь принц Гарри Джеймс Спаркл-Поттер.

Снова раздался возбуждённый гомон, и снова директор был вынужден ждать пока он утихнет. Северус лишь презрительно усмехнулся, вновь услышав эту новость. Искренне убеждённый, что этого несносного мальчишку вконец избаловали и распустили окружающие его люди, он не хотел теперь даже пытаться представить, насколько тот станет задирать нос после такого возвышения.

— Однако здесь, — продолжил директор, — он по-прежнему Гарри Джеймс Поттер. Ничего не изменилось. И я ожидаю, что все будут относиться к нему так же, как раньше. На этом позвольте закончить нашу первую в этом году встречу, — с улыбкой добавил он. — Я нисколько не сомневаюсь, что у всех нас найдутся незавершённые дела, которые нужно успеть закончить до приезда студентов, так что хорошего всем дня.

–=W=–

Элли была рада вернуться в Хогвартс. Хотя жизнь в гостях оказалась довольно интересной и поучительной, но в школе было намного больше возможностей поддерживать свои запасы любви на должном уровне. Если бы ей пришлось полагаться только на Эбботов, то она, скорее всего, за каких-то три жалких месяца отвыкнув жить впроголодь, в итоге столкнулась бы с проблемами добычи пропитания.

Поскольку было начало нового семестра в Хогвартсе, успевшие соскучиться студенты встречались после каникул со своими близкими или с теми, кто, как они надеялись, станут их близкими, и Элли находила в этом для себя немало пользы. Большую часть поездки она провела, блуждая взад-вперёд по коридорам вагонов, делая краткие остановки возле закрытых дверей купе и жадно поглощая исходившие из них волны любви и радости. Так что ко времени, как они приехали, чейнджлинг обожралась так, что только тихо икала у себя в купе.

До того у неё было шесть банок, заполненных под самые крышки, а когда она избавилась от излишков, полученных в поезде, к ним прибавилась почти заполненная седьмая. Такого запаса должно было хватить, чтобы протянуть всё лето, не пытаясь, как в относительно недавнем прошлом, экономить каждую каплю. Всё, что ей удастся заполучить сверх того, станет лишь… ну, «запасом, который, как известно, карман не тянет», верно?

Вид странных лошадей-скелетов, тянущих кареты, сильно её напугал. Особенно, когда некоторые из них повернулись к ней и стали внимательно рассматривать. Гигантские фестралы? Здесь? Неужели они поняли, что она линг?

Только вера в то, что её новый облик является натуральным для здешнего мира, удержала девочку от немедленного бегства. Она ведь совсем-совсем не выглядела похожей на чейнджлинга, ведь так? Да и магию для поддержания своего образа не использовала… по крайней мере явно. Окончательно бывшая инфильтратор-кадет успокоилась, когда увидела, что больше никто с Хаффлпаффа, похоже, не заметил ничего ужасного. Больше всего её озадачило, когда студенты стали обсуждать «экипажи без лошадей». Они что, не видели этих ночных пони-переростков?

Правда, чем больше Элли присматривалась к странным созданиям, тем меньше у неё оставалось уверенности в том, что они имеют что-то общее с фестралами. Во-первых, бестии выглядели отощавшими, как будто несколько недель ничего не ели. Во-вторых, казалось, их совершенно не беспокоил её вид. И главное: они молчали. Тем не менее чейнджлинг пристально следила за их поведением как на вокзале, так и в замке.

Как бы то ни было, сегодня вечером девочка собиралась ещё раз заглянуть в комнату с зеркалом. Может, там что-то изменилось? Ожидание начала второго семестра стало для Элли просто невыносимым, но на протяжении всех каникул ей удавалось скрывать своё нетерпение, светя широкой улыбкой довольной жизнью бездельницы.

Взглянув наконец в отражение, Элли обнаружила, что ничего не изменилось. Она всё ещё оставалась Королевой-Матерью, окружённой детьми. Хотя теперь некоторые маги и ведьмы, которых чейнджлинг видела по сторонам, подозрительно напоминали ей её одноклассников с Хаффлпаффа. А потом на лбу у одного из парней, что стоял позади всех, вроде бы мелькнул шрам в виде молнии, но, когда она внимательнее вгляделась в отражение, это лицо исчезло и больше не появлялось. Получается, она лишь вообразила его себе? Оно ей почудилось? Может, она увидела один из вариантов будущего?

А вдруг перед ней проносятся лишь фантазии, ставшие зримыми? Или же зеркало просто пытается её обмануть? Элли ведь не могла стать Королевой-Матерью… так ведь? И потом, она прекрасно знала, что некоторые линги из тех, кого она видела в отражении, её друзья, те, с кем она вместе училась в улье, уже мертвы… или нет? Неужели она ошибалась? Если зеркало показывало будущее… получается, она осталась не одна, выжил ещё кто-то!

Девочка аж затряслась от радостного возбуждения. Она не одна! И Элли тут же принялась внимательно разглядывать всех лингов перед собой, пытаясь отыскать шрамы от старых ран.

Элли довольно долго пробыла напротив зеркала и уже собиралась уходить, как внезапно услышала громкие шаги за дверью. Кто-то явно собирался войти в комнату. Девочка бросилась в тёмный угол и хотела уже превратиться в кусок стены, когда внезапная здравая мысль, пришедшая ей в голову — ночью вспышка зелёного пламени окажется чересчур заметной — её остановила.

Вместо этого чейнджлинг присела и наложила на себя заклинание отвода глаз, которое обнаружила в одном из учебников чар для старшекурсников. Поначалу оно давалось ей с трудом, но постоянная практика сделала своё дело. Затем она наложила на себя заглушающие чары. Конечно, ни то, ни другое не делало её полноценно невидимой, тем не менее, пока она вела себя тихо и не шевелилась, маги хоть и будут её видеть, но не станут обращать внимания. Настоящая невидимость станет доступна лишь тогда, когда она обретёт реальные навыки и силу.

— Как мы здесь оказались? — раздалось из коридора. Похоже, то был голос Гермионы с Гриффиндора. — Этот портрет всегда приводил нас к совятне.

— Магия, — коротко ответил… Гарри?

— Эй, гляньте туда! — а это уже определённо была Джинни. И прозвучало так, будто она стояла прямо возле открытой двери.

Мгновение спустя все семеро из «понячьего табуна» вошли в комнату.

— Вот, — сказала младшая Уизли, указывая на зеркало. — То-то мне показалось, что я увидела что-то интересное среди этого хлама.

— И что это? — небрежно спросил Рон.

— Да зеркало это, — сказала Свити Белль, становясь прямо перед ним, а затем ахнула от неожиданности.

— А чего значит «Еиналеж еечяр огеома сон оц илё овтеню авыз акопя»? — спросила Эппл Блум, глядя сначала на раму зеркала, затем на ошеломлённое выражение лица Свити Белль, и наконец на недоумевающую Гермиону.

— Да забудь ты про эту хвостню! — выкрикнула Свити Белль, схватив и притянув к себе Эппл Блум. — Ты ЭТО видишь? — возбуждённо спросила она, тыча пальцем в зеркало.

— А шо я тама должна узреть? — пожала плечами Эппл Блум. — Вижу токмо тя и ся.

Свити Белль нахмурилась, затем подтолкнула подругу на то место, где только что сама стояла.

— Замри и смотри! — приказала она.

Эппл Блум нахмурилась, но потом всё же снова уставилась в зеркало.

— Ого, — вдруг сказала она, вытаращив глаза от удивления.

Остальные тут же столпились вокруг них, скрывая зеркало от взгляда Элли и по очереди пытаясь заглянуть в таинственные глубины волшебного стекла. Дети возбуждённо загалдели, размахивая руками, но затем, когда поняли, что каждый видит в отражении что-то своё, разговор как-то сам собой стих. Но кое-что общее в их видениях всё же было — все ведьмы помимо кого-то ещё видели рядом с собой Гарри. Сам же Гарри видел рядом с собой своих родителей и больше никого.

Правда, Рон, к удивлению остальных, увидел кое-что совсем другое.

— Я в зеркале один, — начал он, затем нахмурился. — И какой-то не такой, — добавил он, прищурившись. — Я выгляжу старше… и я староста! — заявил Рон в шоке. — Я держу в руках кубок факультета, — взволнованно продолжил рыжий, — и кубок по квиддичу тоже! — Затем его глаза расширились ещё больше: — Да я же капитан квиддичной команды! — Рон с трудом оторвался от этого великолепного зрелища и окинул всех остальных торжествующим взглядом. — Как думаете, это зеркало показывает будущее?

— Ты это серьёзно? — фыркнул Гарри в ответ на его предположение. — Мои настоящие родители мертвы, если что.

Гермиона снова посмотрела на раму зеркала, внимательно её изучая.

— Подождите, да эта надпись вовсе не на иностранном языке, а совсем даже наоборот! В смысле, надпись сделана наоборот! Смотрите, тут написано: «Я показываю не твоё лицо, но самое горячее желание».

Дети переглянулись.

— А что, это имеет смысл, — сказала Свити Белль, затем окинула взглядом друзей. — Каждый видит то, что хочет увидеть. Нам нужны кьютимарки, а Гарри хочет семью, — она подошла к нему и крепко обняла. — Не то, чтобы у него её сейчас не было, но всё же… Рон хочет… ну, Рон хочет выделиться среди своих братьев. Гермиона и Джинни хотят семью, друзей и успеха.

— То есть, это не будущее, а только наши фантазии, — разочарованно вздохнула Скуталу.

— Ну, не совсем, — задумчиво ответила Гермиона. — Думаю, это замечательный дар — знать, чего ты действительно хочешь в своей жизни. Истинное желание, а не то, что тебе в данный момент кажется, что ты хочешь. Хотеть быть уверенным, что твои родители одобряют твои стремления, — сказала девочка, взглянув на Гарри, затем посмотрела на троицу эквестрийцев. — И обратите внимание, что некоторые люди в отражении видны ясно, а другие нет.

Ещё несколько минут дети по очереди вставали перед зеркалом, изучая отражение в поисках подсказок о возможном будущем… или просто любуясь тем, как может сложиться их жизнь. Эквестрийцев особенно привлекала возможность разглядеть свои кьютимарки, но как бы они ни старались, рассмотреть оные им не удавалось — те или оставались размытым пятном, или оказывались скрытыми кем-то стоящим рядом. Гарри же просто наслаждался отражением, видя в нём тех, кого уже никогда не увидит в реальности.

Элли всеми силами пыталась подавить горечь открытия истинного предназначения зеркала, поскольку отсутствие должного контроля над чувствами могло вызвать проблемы — она запросто могла бы выдать своё присутствие.

— Нам всё ещё нужно добраться до совятни, — наконец напомнила остальным Свити Белль. — Приближается отбой. Или мы уже не хотим послать сову сегодня?

— Ну уж нет, — сказал Рон, — мама опять пришлёт вопиллер, если мы не напишем ей хоть пару строк, что вернулись из Эквестрии и нормально добрались до Хогвартса.

Спотыкаясь и поминутно оглядываясь, гриффиндорцы неохотно вышли из комнаты.

— Нужно будет обязательно вернуться сюда завтра, — услышала Элли донёсшийся из коридора голос Джинни.

Девочка подождала ещё несколько минут, пока шаги непрошенных гостей не стихли, затем направилась в общежитие Хаффлпаффа. Итак, зеркало показывало совсем не будущее, а только то, что жаждало её сердце. Она удручённо вздохнула. Обидно. Придётся сейчас уйти, чтобы вернуться сюда завтра, хотя всё её естество требовало остаться и разобраться с зеркалом в свете нового открытия. Однако если чейнджлинг задержится в комнате, то точно потратит как минимум час, а скорее всю ночь, и у неё неизбежно возникнут проблемы.

Оставалось надеяться, что завтра гриффиндорский табун будет слишком занят очередной авантюрой, чтобы тоже заявиться сюда. Теперь, когда Элли знала, чего хотела, может быть, зеркало поможет ей определиться с тем, что ей нужно сделать, чтобы желаемое произошло.

–=W=–

Поскольку присутствие эквестрийцев было теперь делом официальным, встреча Кастора с премьер-министром и министрами внутренних и иностранных дел наконец-то могла состояться как все прочие мероприятия — в понедельник днём. Это оценили не только сами участники, но и их супруги. В заседании также планировали принять участие директора МИ5 и МИ6.

Кастор был донельзя измотан — Сирлы вернулись из Эквестрии поздно ночью, а уже ранним утром, едва штаб-сержант успел передать плёнки и свои заметки директору МИ5 Уокеру, как ему сообщили об этой внеплановой встрече. На то, чтобы хотя бы вкратце проинформировать директора обо всём, что он видел и слышал, оставался примерно час, а ведь нужно было ещё успеть набросать какой-никакой план своего выступления. Пришлось поднапрячься, но Кастор успел.

У него даже не нашлось времени сообщить, что теперь его жена, дочь и он сам будут щеголять новыми цветами волос и глаз. К счастью, вечером Сирлы успели заскочить в лабораторию к химикам, и те снабдили их новейшей краской для волос, что, хоть и на время, позволило решить половину проблемы. Что касается глаз — они договорились сообщать всем любопытным, что пробуют новые контактные линзы.

Когда все участники совещания устроились на своих местах и было покончено с формальностями, слово взял достопочтенный Кеннет Бейкер.

— Как только мы получили ваше письмо с извещением о присвоении вам титула в Эквестрии, я попросил экспертов изучить этот вопрос и все возможные последствия, — сказал он, перекладывая бумаги на столе перед собой. — Сам титул не является особой проблемой. Во-первых, будучи лишь почётным, никаких реальных полномочий и обязанностей он за собой не влечёт. Во-вторых, данный титул станет предметом спора только в том случае, если вы или ваша жена пожелаете официально использовать его здесь, в Англии — например, на визитных карточках или в официальном представлении на мероприятиях и в прессе. Однако, если хотите, вы вполне можете использовать его в неформальной обстановке среди друзей и коллег. В противном случае, — барон Бейкер пристально уставился на Кастора, — нам пришлось бы просить парламент сделать ради вас исключение из закона. Королева, конечно, также могла бы возвести вас в подобный титул, таким образом закрыв вопрос, но я бы предпочёл не просить её об этом.

— У меня нет желания носить его официально, — покачал головой Кастор. — Я уверен, мне его дали исключительно по политическим мотивам, а не по какой-либо иной причине. Слова принцесс прозвучали вполне определённо.

Министр кивнул.

— Движимое или недвижимое имущество вам представлено не было, — продолжил он, — так что это тоже не проблема. Однако десять тысяч битс годового жалования — совсем другое дело. — Бейкер взглянул на министра иностранных дел сэра Дугласа Херда, а затем на сэра Уокера, директора МИ5. — Что там у нас с обменным курсом?

Сэр Уокер тяжело вздохнул и вынул из кармана монету, которую небрежно бросил на стол. Монета тяжело звякнула.

— Это один битс. Можно пойти и купить на ферме «Сладкое яблочко» одно яблоко, — сухо сказал он. — Вес монеты: одна целая одна десятая тройской унции чистого золота¹. Это двести двадцать фунтов и десять шиллингов по состоянию на сегодняшнее утро.

Все уставились на монету.

— Что означает примерно два миллиона двести пять тысяч фунтов стерлингов в год в английской валюте. Округлённо. И это если предположить, что цена на золото не вырастет, — вздохнув, добавил директор МИ5.

— Подобного мы допустить не можем, — уже через мгновение сказал министр внутренних дел барон Бейкер и, как бы извиняясь, посмотрел на Кастора. — Даже если бы королева согласилась сделать исключение, парламент не одобрит подобное решение, сочтя жалование подобных размеров откровенной взяткой. Два миллиона фунтов в год! Немыслимо, — добавил он, покачав головой.

— Кроме того, — продолжил сэр Уокер, слегка успокоившись, — это также означает, что в Эквестрии у нашего фунта чрезвычайно мизерная покупательная способность. Любая покупка книг, а тем более строительство посольства, обойдётся казне неоправданно дорого. Даже скромный для посольства бюджет в миллион фунтов стерлингов превратится в Эквестрии в двести миллионов. Сомневаюсь, что мы сможем выбить финансирование в подобных объёмах для одного-единственного здания, где бы оно ни находилось. Таким образом, мы не можем позволить себе отвергнуть такую, будем говорить откровенно, значительную по нашим меркам сумму.

— Это не говоря о том, что отказ может оскорбить принцесс, — добавил премьер-министр нахмурившись.

— Один из моих помощников предложил, чтобы мы дали добро на получение этого годового жалования, — сказал сэр Уокер, — но с оговоркой, что оно будет принадлежать правительству Её Величества, а не Кастору. В конце концов, он является госслужащим, с самого начала действующим в соответствии со своими служебными обязанностями. Это правительство Её Величества назначило его помогать эквестрийцам.

— Принцесса Селестия предположила, что мы примем подобное решение, — невозмутимо заметил Кастор, — и поэтому подготовила список книг, которые мы, возможно, захотим приобрести в течение этого года. — Сержант кивнул сэру Уокеру, который извлёк бумаги из папки и протянул по экземпляру каждому из присутствовавших. — После, уже в кулуарах, принцесса Луна сказала мне, что причиной назначения жалования послужило желание пустить в королевстве в оборот побольше монет. Таким образом, они ожидают, что мы потратим эти деньги там, а не здесь. В конце концов, вряд ли это можно назвать взяткой, если я не могу её потратить у себя дома, верно? — нервно улыбнувшись, добавил он.

— И мы вполне можем назначить клерка для проверки всех расходов по этому счёту и составления ежемесячных отчётов в финансовый отдел по движению средств, — подхватил министр внутренних дел. — Что сделает всё абсолютно прозрачным.

— Это сродни репарационным выплатам, что немцы перечисляли Соединённому Королевству после Второй мировой войны, — сказал сэр Херд. — Просто плата от одного правительства другому.

Барон Бейкер решительно кивнул.

— Мы совершенно точно не желаем дать эквестрийцам повод на нас обидеться, — продолжил сэр Херд, окинув кабинет взглядом. — Возможности, которые они предоставляют нам, стоят триллионы фунтов — хоть на гражданском, хоть на рынке вооружений. Эти прогрессивные технологии изменят мир. И мы не хотим, чтобы кто-то другой занял место Англии в авангарде. А демонстративный отказ от жалования вполне может к этому привести. И если, чтобы порадовать эквестрийцев, принимая их подарок со всей возможной любезностью, нам потребуется изменить кое-какие законы или правительственные структуры, я считаю, игра стоит свеч.

Премьер-министр кивнул, хмурый взгляд покинул его лицо и на нём даже снова появилась лёгкая улыбка.

— Если у нас всё удастся, консервативная партия на долгие годы возглавит парламент, — тихо сказал он.

Что означало, что премьер-министр сможет ещё очень долго оставаться на своём посту. И все это понимали.

— Что ж, давайте так и поступим, — сказал премьер. — Сотрудник, ведущий финансовую отчётность Кастора, будет напрямую подчиняться министру финансов и только ему. Его следует проинструктировать, что его задача — следить за тем, чтобы никто не мог заявить о взятке в отношении движений средств данного годового жалования — хоть входящих, хоть исходящих. Все покупки, с учётом рекомендаций Министерства внутренних дел, будет осуществлять Министерство иностранных дел. Любые покупки, которые Кастор совершит лично для поддержания своего статуса в Эквестрии, будут взяты из соответствующего бюджета, выделенного правительством для его департамента. В остальном это его личное дело, и он несёт персональную ответственность за расходы, — добавил он, окидывая помещение взглядом. — Я объясню все детали дела Королеве и попрошу её использовать свою Королевскую Прерогативу. С её и моей поддержкой, а также с учётом данных условий просьба о предоставлении исключения в отношении данного жалования должна легко пройти через парламент.

Премьер-министр откинулся назад, очень довольный тем, что обстоятельства, грозившие стать катастрофой, обернулись довольно выгодным делом. Некоторое время собравшиеся обменивались улыбками, обдумывая, как легко они сумели выпутаться из столь сложной ситуации. Один только Кастор не разделял их преждевременного оптимизма. Он посмотрел на сэра Уокера, поморщился и, наклонившись вперёд, упёрся руками в стол.

— Есть ещё кое-что, что я хотел довести до вашего сведения, но не мог изложить в отправленных письмах, — тихо сказал он.

Остальные сразу же перестали улыбаться и с тревогой уставились на штаб-сержанта.

— Во-первых, я не могу должным образом описать, насколько сильны старшие принцессы. Я имею в виду вовсе не политическую позицию, хотя она тоже крайне прочная. — Сирл медленно выдохнул, пытаясь успокоиться. — Я видел собственными глазами, как принцесса Селестия двигала солнце. Двигала. Грёбанное. Солнце. А её сестра перемещала луну и расставляла звезды в ночном небе.

Кастор замолчал, переводя дыхание.

— Их неофициальные титулы — принцесса Солнца и принцесса Ночи — оказались вовсе не метафорами, как мы думали, — штаб-сержант покачал головой, видя шок на лицах собеседников. — Где бы ни находилась эта Эквестрия, она явно не из нашей вселенной. А если и в нашей, то находится в каком-то отдельном пространстве с совершенно другими физическими законами.

Кастор медленно обвёл взглядом сидящих за столом, по очереди ловя взгляд каждого. Наконец взгляд Кастора замер, уставившись в лицо премьер-министру.

— Я знаю, в это трудно поверить, но я каждый раз смотрел на свои часы и записывал время, — Сирл достал из своей папки несколько бумаг — копии собственных заметок, размноженных на защищённом копировальном аппарате в МИ5 — и раздал их. — Здесь указано время, когда сёстры двигали Солнце и Луну. Рядом с каждой строкой указана разница между закатом и восходом и наоборот. — Кастор вновь обвёл взглядом всех за столом. — Обратите внимание на то, что время восходов и закатов не соответствует какому-то определённому порядку. Несколько раз солнце светило одиннадцать часов с четвертью, а луна — тринадцать часов. В других случаях день длился одиннадцать часов и пять минут, а ночь — двенадцать пятьдесят пять. Я подозреваю, что это некое сезонное изменение длительности дня, если не обращать внимание на то, что сами временные промежутки не являются последовательными. В один день солнце светит одиннадцать часов пять минут, в следующий — десять часов пятьдесят пять минут, а на третий — одиннадцать часов и три минуты. Это указывает на то, что сестры действительно перемещают солнце и луну так, как им вздумается.

Принцесса Селестия вскользь упомянула, — продолжил Кастор после ещё одной небольшой паузы, — что с тех пор, как она прочла о том, как работают наши времена года, она начала устанавливать солнцу в небе постоянную яркость, варьируя только время его пребывания на небосклоне, изменяя то на несколько часов в зависимости от сезона. В качестве эксперимента, — вздохнув, добавил он. — Принцессе Луне эта идея, похоже, очень понравилась.

Штаб-сержант откинулся на спинку стула.

— Понимаю, что вы мне не поверите, пока у нас не будет более серьёзных наблюдений. Я предлагаю отправить в Эквестрию дюжину наших лучших астрономов с надлежащим оборудованием и попросить принцесс Селестию и Луну позволить им наблюдать за тем, как они поднимают и опускают светила. В своём отчёте я приложу более подробные сведения и фотографии.

Кастор дал собеседникам несколько минут, чтобы обдумать его слова.

— Во-вторых, полагаю, у меня есть решение для выравнивания обменного курса валют хотя бы в качестве временной меры. Возможно, этот курс будет выгоден нам даже больше, чем им.

Тут уж все посмотрели на него как минимум… заинтересованно.

— Совершенно случайно я выяснил, что алюминий является в Эквестрии металлом весьма редким и соответственно дорогим. Просмотр фьючерсов на металлы в «Financial Times» дал мне возможность прикинуть некоторые цифры. Метрическая тонна алюминия стоит в среднем семь тысяч семьсот шестнадцать фунтов. В Эквестрии та же тонна, если верить словам пони по имени Фэнси Пэнтс — кстати, друга посла Блюблада, — будет стоить не менее шести с половиной миллионов битс — что составит примерно одну целую три десятых миллиарда фунтов.

Кастор поморщился.

— Пэнтс дал мне двадцать семь битс, чтобы купить килограмм алюминия, зная, что эти золотые монеты стоят почти шесть тысяч фунтов, а алюминий будет стоить меньше четырёх фунтов. Он рассчитывает получить около шестнадцати тысяч девятисот битсов прибыли. Он сказал, что битсы, которые он мне дал, станут моей процентной надбавкой за сделку, и сумма прибыли будет примерно соответствовать тому, что заработает он. Конечно, Фэнси Пэнтс ожидает, что цена резко упадёт, когда алюминий станет более доступным. Но тем временем правительство могло бы использовать алюминий как способ ослабить влияние того факта, что эквестрийцы всё ещё придерживаются золотого стандарта. И нам нужно найти способ пресечь контрабанду алюминия через портал, иначе мы рискуем заполучить серьёзную проблему на мировом рынке золота. Даже если это и продлится недолго. Возможно, мы даже сможем установить курс продажи алюминия через портал таким образом, чтобы ни одна экономика не пострадала. Я напишу официальный финансовый отчёт о случившемся по ту сторону портала сегодня же, как только доберусь до своего кабинета.

Сирл вздохнул, в очередной раз собираясь с мыслями. Сэр Уокер взмахом руки пресёк начавшийся было возбуждённый обмен мнениями, давая понять остальным, что Кастор ещё не закончил доклад.

— В-третьих. Следует сказать, что Принцесса Луна известна в Эквестрии также и как Принцесса Грёз. И это вновь оказалось не абстрактным титулом, а совершенно реальным явлением. Она не раз спрашивала меня, может ли посетить сны моей семьи, поскольку те человеческие грёзы, которые она до сих пор наблюдала, показались ей довольно тревожными. В конечном итоге принцесса заявила, что наши сны совершенно не похожи на сны пони.

Слушатели уставились на него широко раскрытыми глазами.

— Принцесса Луна способна в прямом смысле зайти в ваш сон и походя подсмотреть любые ваши секреты, что вы столь тщательно скрываете днём.

В кабинете повисла гробовая тишина.