Если б желания были понями...

79. Тяжёлый день

— Ну так скажите директору правду! — наконец заявила Джинни, пожимая плечами. — Да, мы были здесь, все мы, и да, после того как мы увидели, что коридор перекрыт, мы его покинули. Вам ведь совершенно не нужно говорить, что мы ушли оттуда в картину.

От её слов чародей возмущённо воззрился на девочку, словно не найдясь, что ответить.

— Если это так уж нужно, — тем временем продолжила она, — то скажите директору, что на вашей картине были ученики. Только не говорите ему, что это были гриффиндорцы. Я знаю, в замке есть картины с нарисованными студентами. По-моему, вышла бы отличная шутка, не правда ли? — после короткой паузы с усмешкой добавила Джинни.

— Народ, прячемся — Филч идёт! — раздался отдалённый крик.

Джинни снова обездвижила мага, а затем спряталась за диваном, где уже притаились Гарри и Гермиона.

Они несколько минут наблюдали за пустым коридором, пока там не появился ковыляющий вслед за своей кошкой смотритель.

— Ты уверена, что они были здесь, любовь моя? — спросил Филч, подозрительно оглядываясь.

— Мяу! — последовал мгновенный ответ, и кошка заметалась туда-сюда, чётко вынюхивая место, где стояли первокурсники, а затем эта пушистая мерзавка замерла и уставилась на одиноко висящую на стене картину — прямо туда, где Джинни и Гарри выглядывали в щель под диваном, за которым прятались.

— Ну, очевидно, они двинулись дальше, — с усмешкой сказал Филч. — Ничего, в следующий раз мы их обязательно поймаем.

Он повернулся и пошёл прочь, однако кошка продолжала таращиться на картину, пока престарелый хозяин не вернулся и не поднял её на руки. Сквиб даже какое-то мгновение рассматривал картину, держа кошку, но замерший статуей маг ничего ему не сказал. Аргус взглянул на безмолвного мага и снова усмехнулся.

— Сомневаюсь, что ты скажешь мне, был ли здесь кто-нибудь, правда?

Маг, естественно, промолчал и даже не подал вида, что видит говорившего.

— Бьюсь об заклад, директор бы очень расстроился, если бы ты рассказал мне, — горько усмехнулся мужчина. — Чтобы кто-то стал рассказывать мне, простому сквибу, о его драгоценных учениках… Всё потакает им, позволяет всем их выходкам безнаказанно сходить им с рук!

Филч покачал головой и, повернувшись, побрёл прочь, что-то бормоча своей верной кошке. Едва старик скрылся из виду, Гермиона покинула картину и проскользнула на следующую, следуя за смотрителем, но уже вскоре вернулась назад.

— Он использовал секретный проход, ведущий на другой этаж, — сообщила она, смотря на всё ещё прячущихся за диваном Гарри с Джинни, а также на нарисованного мага, всё так же вынужденного пребывать в неподвижности.

На секунду нахмурившись, Гермиона села рядом с магом и улыбнулась. Сняв обездвиживающие чары, прежде, чем маг смог двинуться с места, она спросила:

— Каково это — быть картиной?

Маг непонимающе воззрился на девочку, ошеломлённый её бесхитростным вопросом.

— Я имею в виду, — продолжила Гермиона тем самым формальным тоном, как когда-то у Уизли, когда они ещё только встретились, — на что это похоже? Что происходит, когда вы ложитесь спать? Вы видите сны? Вам ведь не приходится всё время торчать здесь? Вы можете уйти, как и мы, верно? Каким был Хогвартс, когда вы здесь оказались? А кто-нибудь из ваших друзей тоже здесь? Чем вы занимались, когда рисовали вашу картину?

Гарри вздохнул и посмотрел на Джинни, на что та пожала плечами, и они вдвоём отправились исследовать окружавшее их пространство. Луг, который нашла Эппл Блум, представлял собой простенький пейзаж, больше даже похожий на упрощённые сценические декорации с почти бесконечно уходящим вдаль фоном. Трава и деревья вблизи оказались похожи на разукрашенные контурные фигурки, размещённые на разном расстоянии от фасада «сцены». По мере увеличения расстояния фигурки становились всё меньше, чтобы соответствовать размеру их окружения — передняя часть картины была всего в несколько шагов в ширину, зато вдаль «фон», похоже, уходил на многие километры.

«Да уж, — подумал Гарри, — гигантское окно вместо стены, да ещё и выходящее внутрь замка выглядит и правда странно».

Они вдвоём быстро догнали Скуталу, Свити Белль и Эппл Блум, которые, как выяснилось, после своего первого забега из любопытства по соседним картинам теперь просто поджидали Гарри. Остальные студенты понемногу собирались вокруг них.

— Мы должны рассказать всем, — с энтузиазмом сказала Фэй. — Это отличный способ попадать в нужный класс — больше не придётся ждать эти дурацкие лестницы!

— Нет! — возразил Дин. — Мы должны держать это в секрете. Так мы сможем шпионить за другими общежитиями! Я уже заглянул в Слизерин и Хаффлпафф — их гостиные совсем не похожи на нашу!

— Правда?

— Я тоже хочу посмотреть.

— Точняк, пошли, позырим! — последовали торопливые выкрики, и несколько учеников тут же направились к следующему портрету.

— Стойте! — крикнул Гарри. — Если мы всей толпой набьёмся в картину, которая висит в гостиной Слизерина, то разве нас не выдадут? Я имею в виду, что люди на картинах вполне могут рассказать о нас, даже если ученики в гостиных нас и не заметят.

Его слова немного остудили разгоревшийся ажиотаж.

— Да не, вряд ли, — сказал Симус. — Те, кто видел меня, думали, что я тоже с портрета, просто заблудился. В конце концов, тут полно картин, где изображены дети и студенты. На первом этаже вообще нарисована целая толпа, смотрящая матч по квиддичу. Тут по всему замку несколько сотен картин.

— Ну-ка, последите за мной, я хочу кое-что попробовать, — сказал Гарри, оглядывая луг.

Прекратив действие заклинания, он вернулся в коридор и озадаченно уставился на картину. Не пройдя и дюжины шагов, чтобы перейти из одной картины в другую, Гарри неожиданно для себя оказался в совершенно другом коридоре замка и только потрясённо покачал головой, видя, как стоявшие на нарисованном лугу первоклассники смотрят на него. Все они выглядели нарисованными на холсте.

Тогда Гарри отошёл в сторону почти до самой стены, туда, где его не было видно с картины, и снова использовал заклинание.

— Ты через какую картину вернулся? — спросила Скуталу. — Мы видели, как ты шагнул в сторону, а потом появился через проход, — и она указала на край холста, скрытый за рамой.

Гарри проследил за её пальцем и обнаружил, что отверстие, парившее над лугом, действительно походило на дверь и увидеть её мог только тот, кто был на самой картине.

Гарри улыбнулся, довольный открытием.

— Пока стоишь у стены рядом с картиной, тебя не видно из-за рамы, — пояснил он. — И если использовать Хайскартеса, то это похоже, будто заходишь с другой картины. Ладно, давайте пока сохраним это в секрете, — сказал Гарри, окинув взглядом остальных, затем остановился на Парвати. — Уверен, ты захочешь рассказать об этом Падме, а она обязательно расскажет своим друзьям, так что это не останется секретом надолго.

Девушка покраснела, но кивнула.

— А пока повеселимся, — закончил он. — Будем говорить на остальных картинах, что мы с нового полотна. Думаю, этого хватит удовлетворить их любопытство. И кто знает, может быть, когда-нибудь мы и правда станем картиной.

Когда это было решено, дети, хихикая, снова рассыпались в разные стороны.

Подглядывание за гостиной Слизерина, конечно же, стало гвоздём дня. Все гриффиндорцы были крайне осторожны и прятались за мебелью, пока наблюдали, как «змеи» учат домашнее задание или разговаривают. На деле это занятие оказалось довольно скучным: дети бы и вовсе не стали пытаться шпионить за слизеринцами, если бы те не прилагали столько сил, удерживая других подальше от своего общежития. К счастью, картиной, которую они использовали, был безлюдный пейзаж с берегом озера.

Изучение замка с помощью картин оказалось делом довольно интересным, и гриффиндорцы потратили на это большую часть дня, к полному недоумению их старост. То, что первоклашки всей группой непонятно где бродили несколько часов, не появляясь в своём общежитии, заставило старост — да и профессоров, если честно, — сильно понервничать.

Испытанное и теми, и другими облегчение, когда гриффиндорцы-первоклашки наконец объявились целыми и невредимыми, было почти осязаемым. Но то, что первокурсники хихикали и утверждали, что ни на секунду не покидали замок, заставило унявшийся было огонёк тревоги вспыхнуть с новой силой. Всех очень заинтересовало: чем же таким интересным всё это время занимались юные гриффиндорцы? Сколько правил успели нарушить? И сколько новых правил потребуется написать, чтобы исправить содеянное ими?

–=W=–

Во второй половине дня в четверг первоклассники варили зелье, заданное им на дом профессором Снейпом. К счастью, на этот раз ни Свити Белль, ни Невилл не взорвали свои котлы.

После этого дети смогли расслабиться на вечеринке в честь дня рождения Гермионы. Собственно, до полноценной вечеринки на весь факультет праздник раздули близнецы, сразу после того, как были открыты подарки. Естественно, домашние задания были или впопыхах доделаны, или отложены до пятницы — так ученики скромно называли поздний вечер воскресенья. Разумеется, анимаги вплоть до комендантского часа были центром всей этой суеты… за исключением Гермионы, которая немедля захотела прогуляться по только что подаренным ей книгам. Это, конечно, вызвало недовольство остальных и некоторые споры, но в конечном итоге они пришли к компромиссу.

Наблюдая за происходящим, Гарри невольно задался вопросом по поводу факультетской гостиной. Во время очередного сеанса поглаживаний и почесушек, когда к девочкам с их факультета присоединились несколько «заглянувших на огонёк» хаффлпаффок и равенкловок, комната казалась заметно больше, чем до их прихода. Неужели она увеличивается в зависимости от количества находящихся в ней людей? В подобном подходе был смысл. А ещё для пони теперь по всей гостиной были разбросаны удобные подушки. Впрочем, Гарри видел, что немало ведьм постарше мимоходом создавали магией такие подушки и для себя, просто чтобы присесть на минутку.

–=W=–

7) Студентам запрещается тратить более 5 минут, обнимая/гладя/ухаживая за учеником-анимагом в его анимагической форме, если есть и другие желающие, занявшие очередь.

7а) Студентам запрещается обвинять студента-анимага в том, что он продолжает оставаться в удобной ему форме и не желает превращаться или принуждать к трансформации.

7б) Все студенты-анимаги, прежде чем могут принимать участие в сеансе почёсываний или ухода за шёрсткой/перьями, обязаны выполнить заданное им на этот день домашнее задание.

В кои-то веки новое правило, пополнившее в пятницу утром висящий на доске у входа в гостиную список, не имело ничего общего с деятельностью Меткоискателей или их друзей! Вернее, они не являлись непосредственными виновниками в его возникновении. Что, честно говоря, не было чем-то необычным. Профессора, в конце концов осознавшие, насколько погружение в книги помогало их ученикам, стали увеличивать рабочую нагрузку! Теперь их задания стали вдвое длиннее, притом предполагалось, что они и выполнены будут вдвое тщательнее!

Новое правило стало немалым облегчением бремени бытия пони, а то гостиная Гриффиндора в последнее время успела стать общей ещё и для Хаффлпаффа. Ну, по крайней мере, для ведьм. Да и равенкловки определённо тоже начали появляться тут в больших количествах. И все они были решительно настроены гладить и ухаживать за «милыми и очаровательными поняшками», как выразилась одна из них.

Мальчики младших классов, конечно же, начали ворчать и возмущаться из-за толпы «отвратительно сюсюкающих» и «только и ждущих случая покомандовать» ведьм в комнате, но старшие парни были, кажется, только рады присутствию новых лиц противоположного пола. Впрочем, это совершенно не остановило турнир в «Монополию», в котором теперь принимали участие и ведьмы, ожидающие своей очереди повозиться с пони. Как и турнир по проклятьям. Как и тот, другой недавно начавшийся турнир, как-то там связанный с колдовством и поднятием тяжестей, насколько Гарри понял творящуюся в его ходе дичь.

К сожалению, поскольку сегодня была пятница, гриффиндорцам-первоклассникам сразу после завтрака предстояло сдвоенное занятие по зельеварению, да ещё и со Свити Белль в качестве бонуса.

Впрочем, Гарри заметил, что сегодня урок зельеварения выглядел несколько иначе. Слизеринцы поторопились побыстрее покончить с завтраком и прибыли первыми, заняв столы, стоявшие ближе всего к двери. Гриффиндорцы последовали их примеру, оставив практически пустой всю дальнюю от двери сторону комнаты, за исключением стола Свити Белль и Невилла, находившегося с краю от столов Гарри и других жеребёнок.

К всеобщему облегчению, профессор Снейп, видимо, одобрил новую схему расположения учеников. Ну, по крайней мере, он не потребовал у них пересаживаться на прежние места, разве что организовал ряд пустых столов между двумя непримиримыми фракциями.

— С учётом тех последствий, которые нам пришлось пережить из-за воздействий случайно получившихся на двух последних занятий зелий, — процедил профессор, окидывая взглядом всех присутствовавших, но особо задержав его на Свити Белль, — я решил научить вас довольно простому заклинанию. Оно предотвратит любые непредвиденные побочные эффекты от вдыхания паров неправильно сваренного, подозрительного зелья, — и он снова просверлил взглядом краснеющую Свити Белль. — Заклинание называется «Головной пузырь», — профессор усмехнулся классу, — и такое название у него появилось по вполне понятным причинам.

К удивлению Гарри, слизеринцы справились с освоением новых чар довольно быстро, даже Крэбб и Гойл, хоть они всегда были последними, кто овладевал любым заклинанием, будь то чары у профессора Флитвика или трансфигурация профессора Макгонагалл. Подобная скорость для этих двух слизеринцев была делом весьма подозрительным. Гарри подумал, что слизеринцам загодя успели рассказать об этих чарах и дали достаточно времени, чтобы в них попрактиковаться. Может, даже уже несколько дней назад.

И это означало, что Гарри и другим гриффиндорцам пришлось терпеть непрерывные жалобы и насмешливые замечания, исходящие от мастера зелий. Если судить по его словам, то Снейп чувствовал себя глубоко оскорблённым из-за того, что он «вынужден тратить своё драгоценное время на обучение тупых гриффиндорцев такому простому заклинанию». О чём и не преминул неоднократно им сообщить, к немалому удовольствию слизеринцев.

Для стимуляции у учеников желания сделать всё правильно и как можно быстрее Снейп использовал бомбы-вонючки. А когда профессор после этого практического занятия очистил комнату от неприятных запахов, то, судя по хотя и уменьшившейся, но отнюдь не исчезнувшей полностью вони, у Гарри возникло стойкое ощущение, что на их половине комнаты он это сделал далеко не столь же тщательно, как на слизеринской.

Естественно, почти каждый гриффиндорец потерял баллы из-за того, что не выучил заклинание достаточно быстро.

Затем профессор заставил их делать «экстракт бадьяна» — зелье для лечения поверхностных порезов. Рецепт был достаточно простым в исполнении — ну, как они предполагали, пока за дело не взялся Невилл.

Хоть Гарри и следил внимательно за котлом Свити Белль, на этот раз виноватой оказалась вовсе не она. Свити удалось довольно легко измельчить листья и стебли, она добавила в смесь воду нужной температуры, помешивала в нужном направлении и с нужной скоростью. Отвар густел, как ему полагается, и даже цвет у него был очень близкий к правильному.

В общем, казалось, что всё идёт как надо и что сегодня всё обойдётся… до тех, пока Невилл внезапно не взвизгнул. Его вскрик сопровождался звуком «ВШУХ-Х-Х!!!»

Гарри взглянул в сторону несчастного парня и успел увидеть, как его котёл активно плавится. И это всё, что ему удалось заметить, поскольку в тот же момент Гарри был сбит с ног отпрыгнувшей от плавившегося рядом с ней котла Свити Белль. Спасаясь, она умудрилась зацепить рукой уже по котлу Гарри, и тот с громким лязгом рухнул на пол. В то же время от столкновения с Гарри у неё из руки вылетела палочка — аккурат в тот момент, когда она пыталась наколдовать себе пузырь вокруг головы. Как при этом её палочка умудрилась упасть прямо в полурасплавленный котёл Невилла, навсегда останется загадкой, потому что Свити определённо не собиралась её туда бросать.

К тому моменту большая часть слизеринцев уже успела выскочить за дверь, и даже пара гриффиндорцев сумела за ними протиснуться. Остальные ученики поспешно, а в некоторых случаях и отчаянно, пытались наколдовать чары пузыря себе на голову, правда, получалось у них это с переменным успехом.

И в этот момент случилось самое странное. Поскольку проплавленная сторона котла Невилла оказалась обращённой как раз в сторону двери ведущей в класс, то, когда он внезапно метнул, словно снаряд из пушки, клубок густого тумана, тот, расширяясь, полетел прямо в сторону выхода, поглотив при этом спешно покидающих комнату детей. Гарри заметил, что некоторые из учеников всё же сумели успешно применить чары пузыря, поскольку туман не касался их голов… К сожалению, это их не спасло.

Подобно цунами туман хлынул через весь кабинет в коридор, с лёгкостью накрывая тех, кто успел покинуть кабинет — беглецы остановились поблизости от дверей, посчитав, что уже находятся вне зоны досягаемости. Что ж, как они узнали, это была ошибка.

Испуганный происходящим, Невилл отступил к противоположной стене, а ошеломлённый профессор Снейп лишь смотрел за быстрыми изменениями в его классе.

— Вы тупоголовые идиоты! — взревел пришедший в себя преподаватель и, кинувшись к месту происшествия, взмахом палочки заставил исчезнуть все три котла, их содержимое и любые остатки на полу и столах.

Увы, было уже поздно. За исключением профессора и Невилла — они единственные не попали под выброс тумана, — все были ярко-фиолетового цвета. И лысыми. Даже те, кто сумел правильно наложить чары пузыря и успел сбежать из класса в коридор.

Ведьмы тут же заревели в голос, хватаясь за свои безволосые головы и в ужасе таращась на своих подруг. А потом на собственные мантии. Маги были удивлены ничуть не меньше, но хотя бы не плакали.

В общем-то заклинание пузыря сработало как ему и было положено — оно не позволило тем, кто находился в пределах досягаемости тумана, надышаться им. К несчастью для детей, туман оказался контактного действия, изменяя цвет всего, к чему прикоснулся, на фиолетовый. Пол, стены, потолок, столы, стулья… все теперь было фиолетовым. И началом этому послужил V-образный конус, упиравшийся острием в то, что осталось от котла Невилла, и проходящий, расширяясь, через центр комнаты. Спасавшиеся бегством ученики, устроившие толчею в дверях и в коридоре сразу за выходом, оказались как раз на пути потока тумана, который сумел вырваться через открытую дверь в коридор.

Теперь единственным вариантом отличить два пострадавших факультета друг от друга было тщательно разглядывать их эмблемы и отделку мантий — они так и остались разных цветов — красного и серебряного. Эмблема факультета и отделка, его символизирующая, похоже, были единственными вещами, совершенно не пострадавшими от тумана. «Вероятно, в силу своего изначально магического происхождения», — позже подумал Гарри.

Поначалу из-за этого нового цвета было трудно отличить одного человека от другого. Как с удивлением обнаружил Гарри, было просто удивительно, насколько сильно люди полагались на цвет волос и причёску, чтобы понять, кто перед ними.

Мадам Помфри, как и профессору Снейпу, было вовсе не смешно, когда перед ней предстали сразу двадцать четыре пострадавших первогодки. Впрочем, Снейп не жалел громких эпитетов, лишая Гриффиндор с таким трудом заработанных баллов.

К счастью, тоника для роста волос, который нашёлся у медсестры, оказалось достаточно, чтобы восстановить потерянные локоны ведьм — пусть у большинства и не до изначальной длины (отчего обладательницы длинных волос очень, мягко сказать, огорчились). Мальчишкам пришлось без этого обойтись, поскольку весь тоник ушёл на лечение ведьм. Но маги, естественно, посчитали, что ходить лысым — ужасно смешно.

Быстро перекинувшись в обличье пони, Гарри вновь стал человеком ещё быстрее — достаточно было вспомнить, что, как они обнаружили ранее, лысый пони был далеко не таким милым и очаровательным, как пони, покрытый шёрсткой, даже если этот пони стал фиолетовым.

Кстати, как выяснилось, избавиться от новой модной раскраски оказалось не так-то легко. И снова было решено подождать несколько дней, прежде чем обращаться за помощью в госпиталь святого Мунго.

Эта пятница стала первой с начала учебного года, когда выходные начались без табунка пони в гостиной Гриффиндора — к огромному разочарованию ведьм и даже нескольких магов. Впрочем, турниры шли своим чередом, пусть теперь и в гораздо менее многолюдной общей гостиной.

Близнецы же, едва прознав о случившемся, были просто безутешны.

–=W=–

Элли начинала отчаиваться. Ей потребовалась всего ночь, чтобы долететь до большого Лондона. Но найти путь к «Дырявому котлу»? Зная адрес, но не имея карты, она не могла понять, куда следует направляться, и целыми днями бродила по округе, пытаясь отыскать хоть одного мага.

Город просто поражал инфильтратора как своими размерами, так и количеством человеков на улицах, затмевая не только Кантерлот, но и вообще все города, о которых она когда-либо слышала. Ведь одно дело услышать, как человек или пони говорит, что в городе проживает шесть миллионов человек — столько же, сколько во всей Эквестрии, — но совсем другое увидеть и испытать это на себе! Летать ночью над улицами, полными этих самобеглых беспонячьих телег, было просто поразительно. И то, что движение не прекращалось полностью даже поздней ночью, когда большинство пони уже улеглось бы спать, её просто поразило.

К подобной плотности населения, обнаруженной здесь, мог приблизиться разве что Мэйнхэттен, однако даже он казался большой деревней по сравнению с Лондоном — этот город раскинулся на тысячи и тысячи селестиалов в разные стороны. И вверх тоже. Дома здесь были намного выше, чем когда-либо строили пони. Выше, чем большинство гор, которые она видела. Да оказаться ей в Тартаре, тут был не один десяток зданий, которые были выше самого высокого сооружения во всей Эквестрии!

Да и сами люди тоже были такими большими! Хоть её размеры в родном облике и соответствовали обычному пони, но здесь Элли головой едва доходила человекам до бёдер! С другой стороны, с такими размерами ей было легче спрятаться у всех на виду в виде какой-нибудь собаки или столбика для дорожных знаков — в форме чего-то маленького и малозаметного, а не крупного и явно привлекающего внимание объекта. Безусловно, выгодно со всех сторон. Но вот связываться она бы не посоветовала ни с той, ни с другой её формой!

Собаки тут были делом обычным, что днём облегчало ей передвижение по пригороду. Хотя в первый раз, когда человек её увидел, он немало так удивился цвету её шерсти. А вот то, что люди периодически отлавливали бездомных собак, оказалось неожиданностью. Сюрприз, последствий которого она легко избежала — собаколовы не были готовы к встрече с собакой, способной превратиться в мусорную урну, если на секунду выпустить её из виду.

Впрочем, ей понадобилось лишь несколько часов наблюдений, и она поняла, что цвета шерсти у всех встреченных ею животных были довольно простыми — в основном блёклые, а местами и вовсе скрытые под слоем грязи, так что Элли легко адаптировала свою маскировку к результатам наблюдений.

Конечно, это ограничило её возможность изучать тут всё днём. Впрочем, у Элли было достаточно времени, чтобы понаблюдать за проходящими мимо людьми и послушать их разговоры.

Всё это и привело её к нынешнему затруднительному положению. В какой части Лондона она очутилась? И где находится этот «Дырявый котёл»?

— Прошу прощения, — вежливо обратилась она, заступая дорогу спешащей по улице бизнесвумен.

Женщина остановилась и уставилась на неё, удивлённая тем, что к ней обратились посреди улицы. Перед собой она увидела женщину, одетую ничуть не хуже её самой.

— Не могли бы вы подсказать, в каком направлении я могу найти Чаринг-Кросс-роуд?

Женщина нахмурилась.

— Это вам на метро надо, — сказала она. — Просто посмотрите на карту и доберётесь.

И не сказав больше ни слова, поспешила прочь.

Это не помогло. От слова совсем. Элли вздохнула.

Не-магические люди практически не давали ей пищи. В отличие от пони в Эквестрии, любовь здесь найти было гораздо труднее. Гораздо сложнее, чем у людей, которых она встретила по ту сторону портала. Два дня, что она притворялась булыжником в обнаруженном ею игровом парке, принесли ей примерно столько же, сколько она собрала бы в виде булыжника в Понивилле всего за полдня. И это при том, что здесь непрерывно носились малыши и их родители! В итоге она всё же кое-что собрала, но заняло это времени в четыре раза больше, чем раньше. Будь здесь Улей, его инфильтраторам пришлось бы с копыт сбиваться, чтобы получить необходимое не то что для благоденствия, а хотя бы для выживания.

С другой стороны, люди абсолютно ничего не подозревали и даже не догадывались о существовании чейнджлингов. И это было ей на копы… на руку — пожалуй, стоит привыкать к местным особенностям языка.

И все же Элли надеялась, что маги окажутся более… щедры на любовь. Если нет — что ж, она сумеет обойтись тем, что есть. По крайней мере, здесь её не преследовали на каждом шагу пони и больше не надо беспокоиться из-за того заклинания, что раскрывает линга под маскировкой.

Чейнджлинг дождалась заката и решила снова обратиться к человеку. Впрочем, на этот раз им оказался мужчина, встреченный в безлюдном переулке. Она в два быстрых шага подошла к нему сзади и схватила за противоположное плечо. С широкой улыбкой плотно прильнув к мужчине, словно встретила своего давнего знакомого, она поспешно его укусила. И пока тот пребывал в шоке от её действий, потащила его вглубь переулка, давая яду время подействовать.

Уже через несколько минут мужчина поймал для неё такси, оставил ей всё бумажное содержимое своего бумажника и ушёл со смутным ощущением, что помог женщине, попавшей в беду, отчего чувствовал себя очень довольным — пусть даже если и не мог точно вспомнить, почему, как и того, что он делал перед тем, как «помог» женщине. Лишь добрых полчаса спустя он вспомнит, что ему надо куда-то идти, и поспешит прочь. А к тому времени её уже точно не будет поблизости.

Заплатив таксисту, Элли направилась в сторону ближайшего переулка, и как только оказалась скрытой от посторонних глаз, превратилась в жёлтый указатель — один из многих, какие она видела по всему городу. В таком виде она и выбралась на улицу снова — ночь весьма способствовала незаметности столь сюрреалистического действа. Всю ночь и весь следующий день она наблюдала.

Увиденное Элли зрелище было довольно странным. Судя по наблюдению за проходящими мимо людьми, складывалось впечатление, что те не видят грязный маленький паб через дорогу от неё. Они смотрели на книжный магазин, потом переводили взгляд на музыкальный магазин по другую сторону паба, стоявшего прямо между ними. Должно быть, это и было то маскирующее от магглов заклинание, используемое магами, о котором упоминал лектор.

Элли заметила, что в этом пабе было очень мало посетителей. За всё время наблюдения туда зашёл один или два человека. Притом чейнджлинг знала, что внутри людей куда больше, чем эта жалкая парочка — она видела через окно, как те передвигаются по пабу. Поздно вечером следующего дня она вернулась в переулок, снова превратилась и, перейдя улицу, несколько минут нерешительно стояла перед дверью. В конце концов инфильтратор-кадет, образно говоря, собралась с духом и вошла внутрь.

Внутри бар оказался ничуть не более привлекательным, чем снаружи, отчего Элли сразу почувствовала неуместность тут своей внешности «нормального» человека и была вынуждена сопротивляться инстинктивному побуждению измениться, чтобы приблизить свой вид к внешности присутствовавших.

Света в помещении явно не хватало, а обстановка и мебель видывали в своей жизни времена и получше. Мужчина с каштановыми волосами и бледным, словно он редко бывал на улице, лицом, стоявший за стойкой и как раз в этот момент протягивавший какой-то подозрительно выглядевший напиток одной из посетительниц, поднял глаза и нахмурился. Деловой костюм, который изобразила на себе Элли, смотрелся в этом заведении явно неуместно.

Инфильтратор неуверенно улыбнулась мужчине и едва не выскочила за дверь, но всё же собралась и подошла к бару.

— Чего желаете, леди? — поинтересовался бармен, глядя на неё и опираясь одной рукой на стойку.

Его эмоции воспринимались ощутимо сильнее, чем у тех, снаружи. Элли легко могла уловить его раздражение и желание выпроводить её за дверь. Это сильно отличалось от того, что она ожидала от продавца при встрече с покупателем.

На мгновение чейнджлинг оказалась сбита с толку, пока не поняла, что он, должно быть решил, что она маггл… или как их там — сквиб? — и хотел, чтобы она проваливала отсюда как можно скорее. Элли улыбнулась ему, как она надеялась, очаровательно.

— Привет, прошу прощения за мой визит, но не могли бы вы показать мне вход в Косой переулок?

Он откинулся назад, удивлённый и поражённый. Большинство магов приходили в бар через министерский камин.

Женщина, стоявшая рядом со стойкой, бросила на неё долгий оценивающий взгляд. Ну что ж, Элли легко могла заинтересовать её. Это был просто интерес. Никто не заподозрил, что у неё нет палочки.

— Прошу сюда, — вздохнув, хрипло сказал нахмурившийся было бармен.

Он прошёл в сторону, а затем через дверь, скрывавшуюся в задней части бара. Дверь вела в обнесённый стеной обшарпанный двор. Увидев это, Элли было приготовилась дорого продать свою жизнь, но быстро поняла, что никто на неё нападать не собирается. К счастью, бармен не заметил изменения ни в выражении её лица, ни в её позе.

Бармен взял свою палочку и трижды постучал по кирпичам.

— Три вверх и два в сторону, — сказал он. Элли чувствовала небольшой всплеск магии при каждом касании, когда он это делал. — Это очень простая последовательность, — беззубо улыбнулся он. — Между прочим, я Том. Если вам будет нужна комната, то мы сдаём по часам, дням, неделям или месяцам.

Элли улыбнулась и пробормотала короткое «Спасибо». Том кивнул и, не сказав больше ни слова, повернулся, возвращаясь в паб.