Опасное дело - шагнуть за порог

Глава 10

                     Глава 10           

— Вставай.

Веки Эпплджек дрогнули. Она с ворчаньем зарылась поглубже в одеяла. В плане жилья Сенхольм был на шаг впереди Гарцезельда – для сна здесь им даже предоставили настоящие кровати, что доставило фермерше истинное наслаждение.

— Вставай, — произнес все тот же настойчивый голос. Ее тормошили за холку. Сколько сейчас времени? — Вставай, быстрее.

Эпплджек заворочалась в постели и открыла глаза. У ее кровати стоял Аштейл: взгляд серьезный, рот сжат в тонкую линию.

— Который час? — спросила она, зевая. В комнате было еще темно.

— Примерно час до рассвета, — ответил он. — Вставай.

Эпплджек потрясла головой, избавляясь от тенет сна.

— Ладушки, встаю, — пробормотала она, выбираясь из постели. Рядом всхлипнула Рэрити.

— Рэрити, Рэйнбоу Дэш, вы должны спуститься в обеденный зал, — сказал Аштейл. — Завтрак уже идет – повара поднялись спозаранок, чтобы наготовить еды для всей Королевской Гвардии и моих солдат. Хех, — усмехнулся он, — они планируют закатить пир после битвы… для тех, кто выживет, во всяком случае.

— Не думаю, что до битвы дойдет, — твердо произнесла Эпплджек, надевая шляпу. — Рэрити, Рэйнбоу, а ну, подымайтесь, — велела она.

Аштейл наклонился поближе к ней:

— Все еще намерена через это пройти? Думаю, ты не в себе. Вас же всех убьют!

Эпплджек улыбнулась.

— Не собираюсь я нынче помирать, сахарок, — сказала она.

Темно-красный земнопони раздраженно фыркнул:

— Тогда лучше бы тебе пойти со мной. Я должен кое-что тебе показать.

Эпплджек на мгновение задержала на нем взгляд.

— Ладушки, — сказала она наконец. — Рэрити, Рэйнбоу, вы двое спускайтесь-ка вниз да позавтракайте, а потом встретимся снаружи, сразу как рассветет.

— Да, да, хорошо, — пробормотала Рэрити. — Давай, Рэйнбоу, проснись и пой… как говорится.

Эпплджек оставила подруг и проследовала за Аштейлом вниз по длинному коридору третьего этажа Сенхольма, мимо множества комнат, приютивших еще спящих на данный момент пони Дола. Они миновали огромное круглое окно на фасаде Сенхольма, где зигзагообразный пандус привел их на второй этаж, затем пересекли деревянный настил и по очередному пандусу спустились на первый этаж огромного амбара. В напоминавшем пещеру помещении было темно и тихо, как в могиле. Негромко цокали по каменному полу копыта Аштейла, свернувшего влево  и направлявшегося среди колонн в глубину зала. Если планировка Сенхольма хоть чем-то напоминала таковую Гарцезельда, то Эпплджек подозревала, куда ее ведут. Они миновали огромный дверной проем, прошли вниз по коридору, от которого по левое копыто от них ответвлялись другие коридоры. Как земнопони и думала, они спустились по каменному пандусу, а внизу в свете горящих в железных подфакельниках факелов Эпплджек увидела арсенал куда бόльших размеров, чем таковой в Гарцезельде. В центре под сводчатым деревянным потолком находилось множество стоек, на которых были аккуратно расположены накопытные топоры, копья, ножи и даже несколько раскладных мечей. Вдоль стен по обе стороны помещения тянулись сотни стойл. Аштейл повел Эпплджек в конец левого ряда, и, заглядывая в стойла, она видела бесчисленные деревянные поникены в доспехах из вареной кожи.

Наконец темно-красный земнопони привел ее в туда, где ряд стойл упирался в заднюю стену – камень фундамента. Там, позади, находилось стойло, отделенное от других двумя прибитыми крест-накрест досками. Вглядываясь внутрь в неверном свете, Эпплджек с трудом смогла различить комплект доспехов на очередном деревянном поникене. Аштейл повернулся к ней.

— Они принадлежали моей сестре, — сказал он.

Оранжевая земнопони втянула в себя воздух:

— Принадлежали?

Он отвернулся, его голубые глаза блестели.

— Однажды во время бега комаг ее… застали врасплох за воротами крепости в Северной Четверти. Ее не предупредили – их появление было неожиданностью. Комаг не заметил ни ястреб, ни дозорные.

У Эпплджек разрывалось сердце:

— Ох… ох, сахарок, мне так жаль…

Это прояснило кое-что. Вернее, очень многое, в том числе и нечто очень важное.

Аштейл сжал рот в мрачную линию. Эпплджек видела, что он борется со своими чувствами.

— Я скучаю по ней. И знаю, что моему… моему отцу тоже ее не хватает, но он никогда не показывает своего горя. Он учил меня быть сдержанным и безучастным, потому что наши пони нуждаются именно в таком правлении. Спокойствии в сердце бури.

— Тебе б поплакать хоть иногда, — сказала она.

— Сестра так и сказала бы, — ответил он.

Эпплджек изогнула дугой бровь.

— Теперь ты скажешь, что я напоминаю тебе ее?

Аштейл мрачно улыбнулся ей.

— В некотором роде – да, — сказал он. — Ты предана друзьям и своему дому, в точности как она. Но между вами есть и различия. Моя сестра была… робкой. Тихой. Она ни за что не пошла бы наперекор лорду Хаммер Хуфу, как это сделала ты.

Эпплджек снова заглянула в стойло.

— Почему ты показываешь мне это? — спросила она.

— Потому что хочу, чтобы ты поняла, — хрипловатым голосом сказал Аштейл. — Брать и уничтожать – дело для комаг само собой разумеющееся. Это силы природы. Вопреки твоим убеждениям ими нельзя управлять. С ними можно только сражаться.

Эпплджек боролась с так и бурлившим внутри нее желанием расплакаться. Аштейл хорошо исполнял приказ отца: почти никогда не выказывал нежных чувств, не позволял остальным считывать свои эмоции. Но сейчас она видела в его глазах боль. Чтобы он показал ей это, выставил себя уязвимым перед нею… Она со вздохом покачала головой.

— Кажись, теперь я лучше тебя понимаю, — мягко произнесла она. Она подошла поближе к нему, наклонила голову. — Куда лучше, правда. Но, Аштейл… ты неправ. Я знаю, что неправ.

— Почему ты так в этом уверена?

— Потому что знаю то, чего не знаешь ты, — ответила она. — Благодаря тому, откуда я родом. И тому, кто я есть.

Аштейл встретился с ней взглядом. Долгое мгновение они смотрели друг на друга. Эпплджек тяжело сглотнула. Глаза у Аштейла и правда были поразительные: при спокойном и бесстрастном лице их переполняли эмоции. Она подошла еще ближе. Он отвернулся.

— В таком случае надеюсь, что ты права, — его голос подрагивал. Мгновение он пристально разглядывал доспехи, а когда заговорил снова, то голос его звучал уже ровно. — И еще один важный момент, связанный с моей сестрой.

— Какой?

— Она была примерно твоего роста. — Аштейл повернулся к стойлу и встал на дыбы. Обхватил передними ногами одну из досок и потянул. Раздался скрип дерева, затем «Хрясь!», гвозди выдернуло из рамы стойла, и доска со стуком упала на каменный пол. Эпплджек широко распахнула глаза. Аштейл оторвал вторую доску. — Я помогу тебе надеть их.

— Я… я не могу! — выкрикнула Эпплджек. — Они твоей сестры!

— Но ей они теперь не нужны – зато нужны тебе. Если ты должна встретиться лицом к лицу с комагами, то я, по крайней мере, буду знать, что ты защищена.

— Почему я? А как же Рэйнбоу и Рэрити?

— У Рэрити есть магия, а у Рэйнбоу Дэш – крылья, — ответил Аштейл.

— А я могу стоять на своем! Ты ж меня научил! — оранжевая земнопони стукнула копытом о землю. — Это неправильно, если я буду в бόльшей безопасности, чем они! Ты не можешь просить меня, чтоб…

— Пожалуйста! — выкрикнул он, стремительно разворачиваясь и  наступая на нее, широко раскрыв глаза. — Это единственный запасной комплект доспехов в Сенхольме! Хотелось бы мне, чтобы у меня были доспехи и для твоих подруг, но у меня их нет! Я могу защитить только одну из вас, и я выбрал тебя! — Эпплджек ахнула. Аштейл отшатнулся от нее. — Делай с ними, что пожелаешь.

Сердце Эпплджек бешено колотилось. Она заставила себя сосредоточиться на самом важном в данный момент, а именно – необходимости доказать свою правоту и выиграть пари.

— Ладушки, — она кивнула. — Я их надену. — Интересно, что подумают ее друзья. Эпплджек понадеялась, что они поймут все правильно. — Аштейл, мне б кой-чего еще – куда важней брони.

— Что угодно, — сказал Аштейл. — Проси у меня что угодно, и, если это в моих силах, ты это получишь.

Эпплджек понимающе улыбнулась ему:

— Ничего особенного, — промолвила она. — Мне нужна токмо веревка.

На востоке поднималось оранжевое солнце, и в его огненном свете поля Златодола пылали золотом. Рэйнбоу Дэш и Рэрити сидели бок о бок на краю каменного фундамента Сенхольма, в молчании созерцая восход. Однако тишина эта была неуютной, поскольку обе они со страхом размышляли о дне грядущем. «Семь дней», — подумала белая единорожка. Нынче семь дней с тех пор, как Твайлайт Спаркл поражена роговой гнилью. Одна неделя уже прошла. Осталась еще одна, в течение которой они гарантированно могут спасти подругу. После этого они подвергнут ее смертельному риску. Рэрити гадала, что сейчас делает Твайлайт, и надеялась, что лавандовая единорожка спит и не испытывает боли.

Душу Рэйнбоу Дэш терзали сомнения. Бόльшую часть этой ночи Эпплджек потратила на то, чтобы посвятить ее и Рэрити в суть своей идеи, и они втроем сформировали план действий. Пегаска отчаянно желала, чтобы Эпплджек оказалась права, и в немалой степени потому, что ей не хотелось оказаться взаперти. Но уверенности она не испытывала. Она не располагала опытом Эпплджек, не прошла тяжелые уроки, которые даровали оранжевой земнопони мудрость, позволившую ей разглядеть то, что, по ее словам, она увидела.

— Как думаешь, Эпплджек права? — не поворачивая головы, спросила она Рэрити. — Как думаешь, это сработает?

Немного помолчав, Рэрити ответила:

— Надеюсь, что да. — Она тоже пребывала в сомнениях. Эпплджек поставила на карту все. Сама Рэрити ни за что не пошла бы на такую авантюру. — Надеюсь, что она права. В противном случае мы не сможем спасти Твайлайт.

— Прошла неделя, — сказала Дэш. «Еще три дня, и дальше мне придется идти одной». Теперь эта мысль бесила ее. Чем ближе становилась назначенная ею самой дата, тем больше пугала ее перспектива покинуть друзей – а сейчас ее могли вынудить сделать это еще быстрее.

«Рэйнбоу, — сказала Эпплджек, — ежели это не сработает и нас с Рэрити схватят, я хочу, чтоб ты улетела. Коли сможешь, беги да добудь благоцвет. О нас не тревожься».

«Не хочу я их бросать!» — подумала пегаска. Ее взгляд дрогнул. За все время, проведенное в их компании, она почувствовала, что стала к ним намного ближе. Мысль о том, чтобы бросить друзей, практически в буквальном смысле ее убивала. Здесь и сейчас она возненавидела Златодол и живущих здесь пони за то, что те не оставили ей выбора.

— Ты в порядке, Рэйнбоу Дэш? — спросила Рэрити.

Дэш повернула голову и встретила взгляд голубых глаз Рэрити. Белая единорожка внимательно смотрела на нее.

— Просто… почему все должно быть именно так? — спросила пегаска с внезапной безнадежностью в голосе. — Зачем пони Дола заставляют нас это делать? Почему они не такие, как мы с тобой?

Рэрити снова устремила свой взор в поля.

— Возможно, они нас боятся, — медленно промолвила она.

— Боятся? — повторила Дэш. — Какого фига им нас бояться?

Рэрити моргнула и мрачно усмехнулась:

— Думаю, мы для них – предвестники конца их культуры. Ты же слышала, что сказал лорд Хаммер Хуф.

— Но мы же не собираемся оставаться здесь и вмешиваться в их странную культуру! Да у них даже денег нет! — возразила пегаска. — Мы просто хотим пересечь страну!

— Они боятся того, чего не понимают, — сказала Рэрити, — а это – худший из страхов. Он вынуждает пони идти на крайние меры, порой очень жестокие. — Она вздохнула. — Подобное раньше случалось и со мной; да и с тобой, и с кем угодно. Я их понимаю.

Дэш топнула передним копытом по камню.

— Просто поверить не могу! Я думала, что эти пони свободны! А они ограниченные и подлые!

Взмахнув длинными ресницами, Рэрити посмотрела на младшую пони.

— Они свободны, разве не видишь, Рэйнбоу? Они намного свободнее, чем мы в Эквестрии. Но свободны настолько, что не защищены. Они обнажены, дорогая, поэтому сами они и их образ жизни хрупки. И им это известно. Златодольцы знают, что, чтобы его сохранить, они должны противостоять переменам, чем они и занимаются столь воинственно.

— Но Аштейл сказал, что это по большей части из-за комаг, — ответила Дэш.

— Частично, но не полностью, — сказала Рэрити. Она приложила копыто к подбородку. — На самом деле мне даже интересно, не пользуются ли они этим как оправданием. Если они действительно хотят решить проблему с комагами, то почему не попросили помощи у принцессы Селестии?

— Ты хочешь сказать, что им нравится сражаться и бороться? Шилд Мэйден совсем не так говорила!

— Шилд Мэйден… очень добра и мила, — мягко сказала Рэрити. — Именно благодаря ей я не думаю, что они преднамеренно себе вредят. Они не наслаждаются страданием, но рассматривают его как жертву, на которую они должны пойти ради сохранения своей культуры. Однако они позволили себе чуточку возгордиться этим. Это заметно по их моде…

— Моде? — недоверчиво повторила Дэш. — Ты собираешься судить о них по их моде?

— О боже, ну конечно, — сказала Рэрити. — Моде или ее отсутствию. По-видимому, они не носят одежду ни по какому случаю. Исключение – королевские особы, да и те надевают самые простые украшения. Но что же они действительно носят, и что они тщательно продумали? — Она вскинула брови. Рэйнбоу Дэш уставилась на нее. Рэрити вздохнула. — Свою броню. Видела, насколько замысловатыми были некоторые кожаные изделия? Они пользуются золотой нитью, которую земным пони, должно быть, очень сложно создать. Не говоря уже о том, как трудно работать с кожей, если у тебя нет магии, а они ее еще и красят – по крайней мере, я так думаю, если ее делают из шкур комаг, а это наиболее вероятный их источник.

До Рэйнбоу медленно начинало доходить.

— Так они тратят кучу времени на то, что носят в битвах… потому что битвы для них важны?

— Битвы и караульная служба, — сказала Рэрити. — Они считают, что им постоянно угрожают со всех сторон, вот и стали гордиться этим. Этот народ живет в состоянии вечной осады – по крайней мере, так им это видится. А все из-за безграничной свободы.

Дэш прижала уши.

— Если это свобода, то мне она не нужна! — выкрикнула она.

— Но свобода ли это? — спросила ее Рэрити.

— Я… — Дэш умолкла. Она задумалась, по-настоящему задумалась. И заговорила, медленно подбирая слова: — То, что ты сказала раньше…. быть свободным означает готовность пойти на риск, разве нет? Быть свободным, чтобы быть собой… а ты можешь это сделать, только если находишься в безопасности во всех остальных смыслах… правильно?

Рэрити улыбнулась.

— Дорогая, опять ты за свое, — мягко сказала она.

— Н-но я думаю, что ты ошибаешься насчет пони Дола! — голос Рэйнбоу Дэш зазвучал увереннее. — Ничего они не боятся – они просто упертые! И, кажется, многие из них хотели бы измениться! Шилд Мэйден, например, да еще некоторые мои знакомые! Они такие отважные! И как раз перед лицом опасности – и даже благодаря ей – они понимают, кто они такие! — Она поднялась на копыта. — Все время находясь в безопасности, не сможешь узнать, кто ты есть на самом деле! Скрытая сила пони проявляется в момент опасности! Как проявилась твоя! — Брови Рэрити взлетели вверх. — В этом путешествии я выяснила о тебе куда больше, чем знала в самом начале! Мне казалось, что ты способна думать только о моде и девчачьих штучках и прочих побрякушках. Я считала тебя пустышкой! Но ты очень умная, и добрая, и понимаешь то, чего не понимаю я! Ты потрясная, Рэрити!

Рэрити посмотрела на нее широко раскрытыми глазами:

— А тебе открыто больше, чем я полагала, Рэйнбоу Дэш.

Уставившись в землю, Дэш уселась обратно.

— Я не хотела назвать тебя пустышкой, — мягко сказала она.

— Нет, именно это ты и хотела, — ответила Рэрити. — Но сейчас ты так не думаешь, ведь верно? — Дэш покачала головой. — А я не думаю, что ты… ну, если говорить прямо, то, думаю, ты не настолько глупа, какой я привыкла тебя считать. Ты учишься и растешь над собой, Рэйнбоу. И я уже знаю, что ты не ведаешь страха.

—  Я много чего боюсь, — заметила Рэйнбоу Дэш. — Просто всякий раз побеждаю страх. — Она встретилась с Рэрити глазами. — А знаешь, мы же реально никогда с тобой не тусовались.

— Мы обе – подруги Твайлайт Спаркл, — сказала Рэрити.

— Но мы не подруги – или ими не были, — сказала пегаска, чувствуя, как воспарило ее сердце. — Я хочу это исправить!

Рэрити кивнула:

— И я, Рэйнбоу. Я бы тоже очень этого хотела.

— Дэш.

— Что ты сказала?

— Зови меня Дэш, — предложила пегаска. — Так меня все друзья зовут. Ну, кроме Эпплджек. Без понятия, почему так. — Она направила переднее копыто на Рэрити.

Рэрити тоже подняла копыто.

— Хорошо, Дэш.

И пони стукнулись копытами.

Раздавшееся позади них громкое «банг» заставило их подняться на ноги. Повернувшись, они увидели, что ворота Сенхольма широко раскрылись. Из исполинского амбара, гулко барабаня копытами по дерну, хлынули пони Дола в полной броне, их копья торчали в небо, напоминая своим видом огромный движущийся лес. Возглавлял воинство Брайт Тан, который в сопровождении четверки пони спустился по каменному пандусу к огромным деревянным воротам. Раздался громкий скрип.  Дэш и Рэрити подбежали к пандусу как раз вовремя, чтобы увидеть, что ворота распахнулись настежь.

Брайт Войс вновь взбежал по пандусу:

— Вы, двое – пегас, единорог, – вы ели?

Рэрити подавила раздражение, вызванное этим привычным эпитетом.

— Да, сэр, — сказала она. Дэш кивнула.

Из ворот Сенхольма появлялось все больше пони. Среди них была и Шилд Мэйден, которая направилась к эквестрийкам.

— Кто-нибудь из вас видел капитана Аштейла? — спросила она голосом, в котором звучало беспокойство.

— Я не видела его с тех пор, как утром он нас разбудил, — сказала Дэш.

— Они с Эпплджек ушли без нас, и с тех пор мы его не видели, — прибавила Рэрити.

Серая земнопони поморщилась.

— Мне не следует волноваться – он не опоздает. — Она встретилась с ними взглядом. — Вы двое – как вы себя чувствуете? Я правда о вас беспокоюсь. Надеюсь, Эпплджек знает, что делает.

— Лично я сомневаюсь в способностях вашей подруги, — заметил Брайт Тан.

— Вы ее не знаете, — возразила Шилд Мэйден. — Я в ней не сомневаюсь. Даже если она ошибается, то не из-за собственной глупости.

— И тем не менее это верх глупости, не так ли? — произнес белый пони Дола. — Попытка управлять комагами – это пустая трата времени.

— Надеюсь, она добьется успеха, — ответила Шилд Мэйден.

Рэйнбоу Дэш помедлила перед тем, как заговорить.

— Даже… если это будет означать, что все это вам больше не понадобится? — Она ткнула передним копытом в броню Шилд Мэйден. — Даже если это будет означать конец сражениям и славе?

Шилд Мэйден кивнула.

— Истинная мечта каждого воина – однажды сложить оружие навсегда. Если моя дочь сможет расти в более безопасном Златодоле, то я с радостью откажусь от борьбы.

— Полагаю, с нас достаточно болтовни, — сказал Брайт Тан. Он развернулся вокруг своей оси. — ГВАРДИЯ ДОЛА! В ПОЛЯ! ФОРМИРОВАНИЕ ЛИНИИ ОБОРОНЫ НА ВОСТОК, ОСАДНОЕ ПОСТРОЕНИЕ!

Он отбежал в сторону, а гвардейцы Дола, двигаясь в унисон, начали спускаться по пандусу, и к ним присоединялись все больше пони, выходящих из Сенхольма.

— Удачи! — сказала Шилд Мэйден, отбывая вместе с солдатами.

Когда она очутилась вне пределов слышимости, Дэш повернулась к Рэрити:

— Видишь? Она смелая. Настолько, что готова прекратить сражения, пусть и вопреки своей кьютимарке.

Белая единорожка ответила:

— Должно быть, ты права. Значит, не всех их объединяет страх перемен. — Она нахмурила лоб. — Возможно, я снова сужу о них слишком поспешно.

— Думаю, по большей части ты права, — сказала пегаска, — но никто не прост. Могут же они бояться перемен и все же надеяться на лучшее?

— Может, и могут, Дэш, — заметила Рэрити.

  На них упала тень. Подняв глаза, они увидели лорда Хаммер Хуфа в полной броне. Каждая ее пластина была прошита и прикреплена к другим золотой нитью, а шаффрон украшал крупный рубин в золотой оправе.

— Где ваша подружка-земнопони? — прогрохотал лорд Дола.

Рэрити склонила голову.

— Милорд, мы не можем этого сказать. Последний раз мы видели ее с принцем Аштейлом.

— Который также исчез, — заметил огромный жеребец. В воздухе разнесся долгий вой. Хор завываний, плачущих на ветру, вторил ему. — Лучше бы ему поторопиться. Вы двое пойдете со мной. — Он направился к пандусу, две эквестрийки следовали за ним по пятам. Рэрити заметила, что у Хаммер Хуфа не было никакого дополнительного оружия – ни копья, ни накопытного топора, ни ножа. У него было только его копыто из слоновой кости.

Миновав ворота, лорд Дола свернул направо и пересек каменный фундамент. На углу он вновь свернул направо, и Рэйнбоу Дэш широко распахнула глаза. Она увидела тысячи пони в броне, которые стояли, построившись в три длинных ряда длиной во весь фундамент Сенхольма и обратившись лицом на восток. Все они были неподвижны, как статуи, и смотрели прямо перед собой. В середине переднего ряда бок о бок стояли Брайт Тан и Чекборд; как и говорила Шилд Мэйден, тощий пестрый пони был облачен в доспехи и вооружен копьем и ножом. Дэш заметила и других пони, которые, она готова была поклясться, вчера вечером на Древесном суде щеголяли золотыми ожерельями. Там, на пустом месте в переднем ряду, Хаммер Хуф и остановился. Брайт Тан, Чекборд и несколько других пони склонили головы.

— Милорд Хаммер Хуф, — произнес Чекборд.

— Были ли какие-то следы присутствия принца Аштейла? — спросил лорд Дола.

— Этим утром я не видел его, милорд, — ответил Чекборд.

— Вот же он! — выкрикнула Рэйнбоу Дэш. — А вон и Эпплджек!

Все посмотрели на север. Угол фундамента огибал Аштейл в полной броне, при копье и накопытном топоре. За ним быстро следовала Эпплджек. При виде подруги Рэрити и Дэш остолбенели от удивления: на ней были доспехи^[1], полный комплект брони Гвардии Дола. Вокруг голеней были обернуты кожаные поножи, туго зашнурованные с внутренней стороны. На крупе был закреплен толстый кожаный круппер – два цельных куска вареной кожи, сшитых сверху вместе, с отпечатанными на обеих боках пучками травы – гербом Златодола; хвост был выпущен наружу. Бока защищали фланшарды – кожаные пластины, соединенные на спине плоским кожаным седлом. Грудь охватывала кожаная пейтраль с золотой вышивкой, ее дужки были прикреплены к кожаной пластине, огибавшей грудину; сзади на шее находился шнур, который удерживал доспехи на месте. На пони был только верхний кринет – кожаная повязка, защищавшая шею сверху. Лицо обрамлял кожаный шаффрон с золотой строчкой, украшенный маленьким темно-зеленым изумрудом. На макушке Эпплджек все так же сидела коричневая ковпоньская шляпа, которая поначалу казалась здесь лишней. Но чем дольше друзья смотрели на нее, тем более уместной она смотрелась, придавая изменившейся внешности Эпплджек ее индивидуальные черты.

— Милорд, — произнес Аштейл, на ходу склоняя голову.

Глаза Хаммер Хуфа сверкнули.

— Ты отдал ей…

— Разве ты не сказал, что я могу делать с ними все, что захочу? — резко ответил Аштейл.

Мгновение помолчав, огромный жеребец фыркнул.

— Сказал, — признал он. — Возможно, это было неразумно. — По полям прокатился очередной вой, и на него откликнулись еще несколько. До ушей пони донесся слабый рокот, а когда они обернулись на восток, то увидели на горизонте освещенную восходящим солнцем темную линию.

— Земная пони Эквестрии, — сказал Хаммер Хуф, обращая свой взгляд на Эпплджек, — держишь ли ты еще свое пари?

Эпплджек с шипением выпустила воздух сквозь зубы. Вот оно – все или ничего.

— Держу, милорд, — подтвердила она.

— Будь посему! — лорд Дола встал перед рядом пони, развернулся лицом к востоку.

Аштейл направился к нему.

— Удачи, — на ходу шепнул он на ухо Эпплджек.

— Эквестрийцы, — сказал Хаммер Хуф, — поля ваши.

Эпплджек повернулась к подругам и увидела на Рэрити хрустальный клинок, который та носила накануне.

— Рэрити, на кой ты его нацепила? Ты ж знаешь, что мы не намерены драться.

— Я тоже на это надеюсь, — ответила Рэрити. — Но, кажется, эта штука усиливает мою магию, а нам пригодится любая помощь.

— Ладушки, — сказала Эпплджек. — Рэйнбоу, ты готова?

— Готова! За дело! — выкрикнула Дэш, чувствуя, как по венам разливается возбуждение.

— Лады, — сказала Эпплджек. Усевшись, она передними ногами сняла с шеи плотные витки веревки. Разложив веревку на земле, разделила ее на три свернутые в кольцо части с длинной круглой, завязанной свободным узлом петлей на одном конце. — Берите свои лассо. — Единорожка и пегаска взяли в зубы по веревке. Эпплджек взяла оставшуюся. — А теперь вперед!

С этими словами фермерша поднялась на дыбы и заржала, а потом галопом рванула с места навстречу восходящему солнцу. Позади нее поспевала Рэрити, а Рэйнбоу Дэш летела у них над головами. Они неслись по золотым полям. В серой массе на горизонте быстро стало различимо множество движущихся фигур, огромных, как вершины холмов. Теперь вой доносился до них быстрее, он звучал громче, резче.

— Их точняк много! — выкрикнула небесно-голубая пегаска.

— Рэйнбоу, подымись-ка да глянь! — крикнула оранжевая земнопони. Чаще забив крыльями, Рэйнбоу набрала высоту и воспарила в небо.

Через несколько мгновений она снизилась:

— Да их там уйма!

— Сколько комаг впереди? — спросила Эпплджек.

— Три!

Эпплджек ухмыльнулась – вот так удача!

— Отлично! — крикнула она. — Ладушки, девочки, не забывайте, как мы все планировали! Нам будет проще, чем мне думалось, потому что каждой из нас достанется по комаге! Я беру на себя ту, которая в середине; Рэйнбоу, ты – ту, что справа, тебе понадобится простор; Рэрити – твоя та, что слева! Подберитесь поближе да ждите моего сигнала!

Кивнув, Рэрити отбежала влево. Дэш метнулась вправо. Эпплджек галопом устремилась прямо вперед. Вскоре она увидела их: трех огромных комаг, примерно на сотню футов опережавших остальное стадо. Комага, что бежала в середине, завыла – да так громко, что у фермерши зазвенело в ушах. Стиснув в зубах конец веревки, пони начала раскручивать лассо вокруг головы, все быстрее и быстрее, подергивая его, чтобы максимально раскрыть петлю. Комаги с громовым топотом приближались, их когтистые лапы сотрясали землю. Слева вспыхнул белым клинок Рэрити. Петля ее лассо замерцала и широко раскрылась, конец веревки единорожка крепко держала во рту. Справа по спирали набирала высоту Рэйнбоу Дэш, раскрывая петлю лассо при помощи копыт; это дело всегда давалось ей с трудом. Тем временем они приблизились к комагам. Мир в глазах Эпплджек подрагивал от топота множества массивных лап. Она сосредоточилась, сильнее, чем когда-либо. «Пожалуйста, Селестия, Луна, кто угодно великий, — подумала она, — пусть я окажусь права!»

— АРКАНЬТЕ ИХ! — во весь голос крикнула Эпплджек. Выбранная ею комага находилась в двадцати – то есть уже  четырнадцати – футах от нее. Пони взмахнула головой и метнула лассо вперед. Огромная серая ящерица неуклюже подалась прямо ей навстречу – и петля лассо легла ей на шею. Эпплджек быстро забежала комаге с правого бока. Дэш пролетела низко над крайней справа комагой и уронила петлю ей на шею; взяв конец веревки в рот, она быстро обмотала часть ее вокруг своих передних ног, чтобы получить выигрыш в силе. Рэрити левитировала петлю своего лассо на шею левой комаги, затем оббежала ее  справа. Эпплджек выкрикнула:

— ТЯНИТЕ!

И зарылась копытами в землю. Она подумала о Твайлайт Спаркл, Рэрити, Рэйнбоу Дэш, Пинки Пай, Флаттершай, Эппл Блум, Биг Макинтоше, бабуле Смит, всех своих родственниках, Аштейле, своем доме и всех, кого любит. Ее тело обрело твердость, по конечностям потекла сила. Рэрити широко расставила ноги и вложила всю свою магию в рывок вправо, кристалл на ее роге засветился ослепительно-белым. Рэйнбоу Дэш метнулась вправо, хлопая крыльями изо всех сил; поскольку она находилась на краю стада, заступать ей путь было некому.

Три пони потянули разом. У заарканенных ими комаг моментально закончились веревки, и эквестриек сильно дернуло вправо. Огромные ящерицы сопротивлялись, и каждая из подруг на себе ощутила их чудовищную силу. Рэрити едва не снесло с копыт; она сконцентрировалась изо всех сил, думая о Твайлайт Спаркл и о том, что ей нельзя ее подвести. Дэш резко дернуло назад, но она вложила в полет все силы, ее лоб покрылся испариной. Эпплджек сосредоточилась на мыслях о друзьях и семье и стала на своем, да так, что комага при всей своей физической силе не смогла заставить ее сойти с места. Комаги натянули веревки, желая бежать дальше, и на какой-то момент Эпплджек показалось, что ящерицам не двинуться – что они так и будут бежать на месте и задушатся.

Три  комаги, хлестнув хвостами, дабы сохранить равновесие, повернули направо.

— ПУСТИТЕ ИХ! — завопила Эпплджек, одним плавным движением головы дергая веревку вперед и назад. Петля ослабла, и комага освободилась. Рэрити сняла лассо при помощи магии. Рэйнбоу Дэш пришлось лихорадочно догонять свою комагу, чтобы сдернуть веревку с ее шеи.

— УХОДИМ! — снова закричала оранжевая земнопони, и они с Рэрити во всю прыть устремились вперед, чтобы не угодить под топочущие ноги комаг. Дэш заложила вираж и полетела аккурат над головами подруг. Добрую минуту спустя Эпплджек перешла на рысь. Три пони обернулись.

Во втором ряду бежало десять комаг. Какое-то мгновение казалось, что непоколебимая стена все еще нацелена прямиком на Сенхольм. Затем десяток огромных ящериц мягко отклонился вправо, следуя за тремя возглавлявшими стадо комагами. Так же поступил и следующий за ним ряд, и следующий, и следующий. И пусть их маршрут изогнулся под небольшим углом, но, исходя из того, что до Сенхольма было примерно полмили, теперь он совершенно точно пролегал мимо крепости.

Рэйнбоу Дэш рассмеялась.

— ЮХУУУ! — выкрикнула она, делая над головой у Эпплджек мертвую петлю. — Ты сделала это, ЭйДжей! Ты была права! Ты была права!

Она плюхнулась на землю перед оранжевой земнопони и заключила ее в объятия.

К ним присоединилась и Рэрити.

— Это было блестяще, Эпплджек! Изумительно! Ты была просто великолепна!

Эпплджек искренне рассмеялась.

— Я б не справилась без вас! Вы провернули это дело на раз, два, три! Для меня вы почетные ковпони!

Разжав объятия, три подруги подняли свои лассо и во главе с Эпплджек стремительным галопом направились к Сенхольму, где в полном составе застыли на месте гвардейцы Дола. Приблизившись, три эквестрийки увидели, что все пони стоят, как вкопанные: глаза широко распахнуты, на лицах – глубочайшее потрясение. У многих в буквальном смысле слова отвисла челюсть. Эпплджек, Рэйнбоу Дэш и Рэрити направились прямиком туда, где, шокированные не меньше остальных, стояли Аштейл, Брайт Тан и Чекборд. Невозмутимым казался только Хаммер Хуф, разве что его глаза были несколько оживленнее. Оранжевая земнопони остановилась перед ним, подруги – за нею, – и наклонила голову:

— Милорд.

С минуту никто не произносил ни слова. Наконец Аштейл выдохнул:

— … как?

Эпплджек улыбнулась ему.

— Я ж толковала тебе об этом, сахарок – дело в том, кто я да откуда. Я на ферме родилась да выросла. Я всю жизнь с животными. Вы в этих краях, видать, не имели дела со стадами – ну, окромя нас, пони, но мы не совсем в счет. Так что не ваша вина, что вы не признали паническое бегство.

— Паническое… бегство? — повторил Аштейл, осторожно пробуя на вкус незнакомое слово.

— Эт когда огромное стадо животных чего-то пугается^[2], — объяснила Эпплджек. — И все они разом кидаются в противоположном направлении. Тогда они не замечают ничего вокруг – им бы убраться подальше от того, что их напугало. Эт у них по глазам видно, — для выразительности она сама широко распахнула глаза. — Настоящее бешенство, полная паника.

Аштейл чуть ли не заикался:

— Так комаги… они просто пытаются сбежать от чего-то?

Эпплджек кивнула.

— Агась. Их че-т пугает. Ясно дело, вопросов все равно куча… Я без понятия, что может так их пугать снова и снова, год за годом, сотни лет. Но так оно все и есть.

— Я не верю, — выдохнул Брайт Тан. — Тогда почему они разрушают и убивают?

— Они нападают только на то, что им на пути попадется – кажись, это вы все заметили, — сказала Эпплджек. — А что они вбок не сдвинутся – так пуганое животное думает токмо о том, чтоб бежать. Да вы ж сами все толковали: они безмозглые. Не знаю, так ли это, но, знамо дело, они не шибко смышленые. Можа, им просто мозгов не хватает, чтоб думать, а еще они так сильны, что привыкли ломиться наскрозь заместо того, чтоб вокруг обойти. — Она улыбнулась. — Но вы можете их заставить. Все, что вам надобно, – эт задать стаду другое направление.

— Я не верю, — повторил Брайт Тан.

Эпплджек посмотрела на Хаммер Хуфа:

— Так что ж, милорд... Думается, это значит, что пари я выиграла.

Хаммер Хуф ничего не ответил.

— Милорд Хаммер Хуф? — спросил Чекборд.

Хаммер Хуф все так же молча глядел на Эпплджек. Его лицо ничего не выражало.

— Отец? — неуверенно произнес Аштейл.

Лорд Дола пожевал губами. Наконец он открыл рот:

— Я был неправ.

Эпплджек, Рэрити и Рэйнбоу Дэш просияли.

—  Чтоб в таком признаться, надобно быть настоящим пони, — сказала фермерша.

Хаммер Хуф стрельнул глазами на шею Эпплджек и обвитую вокруг нее веревку:

— Это веревочное приспособление, с помощью которого ты управляла комагами…

— А, мое лассо? — Эпплджек передними копытами сняла его с шеи.

— Лассо? — повторил Хаммер Хуф.

— Да, сэр, — сказала Эпплджек. — С ним очень удобно работать на ферме. — Она гордо улыбнулась: — И, доложу я вам, я неплохо с ним управляюсь.

Глаза темно-красного жеребца сверкнули:

— Достаточно хорошо, чтобы научить других?

Сердце Эпплджек пело.

— Сдается мне, да, милорд.

Несколькими часами позже Шилд Мэйден вертела лассо над головой, крепко сжав веревку во рту и совершая головой круговые движения. Неудачно повернув шею, она швырнула петлю себе за спину. В панике серая земнопони дернула веревку вперед; к сожалению, она заарканила себе хвост, а внезапный рывок затянул петлю.

— Ой! — вскрикнула Шилд Мэйден, выдернув из-под себя свои собственные задние ноги и повалившись на землю.

Пробегавшая мимо Эпплджек усмехнулась:

— Продолжай тренироваться, Шилд Мэйден, — сказала она. — У тебя получится.

— Ты прекрасно справляешься, Шилд Мэйден! — крикнула Рэрити. Они с Рэйнбоу Дэш сидели немного в стороне. — Ты уже намного превзошла меня!

— Ты вообще не умеешь обращаться с лассо, — прокомментировала Рэйнбоу.

— Ей это знать ни к чему, Дэш, — возразила Рэрити.

По полям рассыпались сотни гвардейцев Дола и королевских гвардейцев, и каждый из них работал с лассо. Эпплджек окинула их взглядом, пытаясь выделить тех, кому в настоящий момент она должна была уделить внимание; такое количество пони почти пугало. К этому времени она работала с ними уже больше трех часов, не считая того, что больше часа ушло на приготовление лассо для каждого ученика. Для начала она выстроила всех в ряд и дала один групповой урок. После того, как они усвоили основы, она распустила их, позволив попрактиковаться самостоятельно. Она знала, что прямо сегодня работать с лассо большинство из них не научится. Сама она, будучи жеребенком, выучилась этому за один день, но столь умелыми окажутся лишь немногие. Из сотен вышедших в поле пони продемонстрировали настоящее мастерство, пожалуй, лишь сорок, и только  дюжина из этих сорока по-настоящему освоила механику. Но хватит и этого. Они оказались достаточно искусными, чтобы в свою очередь учить других, когда она покинет Златодол.

Один из них в настоящее время демонстрировал удивительное мастерство. Сначала Аштейл вращал петлю над головой, затем опустил ее на уровень своего тела, перебрасывая из одной стороны в другую. В порыве дерзости он даже закрутил лассо под собственными копытами, перепрыгивая через него.

— Давай, капитан, давай, капитан, давай, капитан, давай! — топая копытами, выкрикивала наблюдавшая за ним Бёрдспик.

Наконец Аштейл метнул лассо перед собой и позволил ему упасть на землю. Выплюнув конец веревки, он самодовольно усмехнулся.

— На самом деле, многое зависит от языка, — сказал он.

— И то верно, — подхватила Эпплджек, рысцой приближаясь к нему. — Все дело в языке. Удивлена, как ты прям на лету это ухватил.

— Возможно, это у меня врожденное, — сказал темно-красный земнопони, улыбаясь еще шире. На его лице было написано неприкрытое удовольствие. Видя его по-настоящему счастливым, Эпплджек сама ощутила прилив счастья.

— Думается, это вполне возможно, — сказала она. — И я рада это видеть. Тебе ж придется учить всех остальных, когда я уйду.

Счастье на лице Аштейла померкло.

— Да... Полагаю, ты должна идти. Ты нужна подруге.

— И я не знаю, что б Рэрити и Рэйнбоу без меня делали, — сказала Эпплджек. — Плюс... я нужна своей ферме и своей семье. Понивиллю и всем моим друзьям.

— Точно так же, как я нужен Златодолу, — заметил Аштейл. Они отвели глаза друг от друга. Между ними внезапно повисла неловкость. — Здесь теперь... произойдет много перемен. Я должен быть здесь, чтобы помочь с ними. — Аштейл улыбнулся, но в этой улыбке была печаль. — У нас обоих есть долг.

— Думается, да, — сказала Эпплджек. Где-то в глубине сердца ей не хотелось уходить.

БАМ! В Сенхольме оглушительно ударил гонг.

— О! — обрадовался Аштейл отвлекающему фактору. — Это значит, что пир готов!

Он вскинул голову:

— Гвардия Дола! Королевская Гвардия! ВЗЯТЬ ЛАССО И ВЕРНУТЬСЯ В СЕНХОЛЬМ!

Пони рысцой направились к огромному амбару. Эпплджек шла рядом с Аштейлом.

— Надеюсь, ваши повара не думали, что сегодня кто-то помрет, — заметила она, — тут уйма голодных ртов.

Аштейл рассмеялся.

— Нет, еды будет полно. Когда Сенхольм закатывает пир, ни один пони не уйдет голодным!

Они присоединились к Рэрити, Рэйнбоу Дэш, Шилд Мэйден, Бёрдспик и Шарп Саунду и, проследовав за огромной толпой пони Дола вверх по каменному пандусу, вошли в широкие двери. Там, в большом зале, толпа свернула направо и среди колонн направилась к его задней части, где огромный дверной проем привел их в обеденный зал еще более впечатляющих размеров. Его потолок поддерживали толстые деревянные колонны, а дополнительную опору обеспечивали массивные деревянные же балки. Весь зал был уставлен сотнями деревянных столов с лавками. В дальней части помещения возвышался деревянный помост, на котором стоял длинный стол с индивидуальными для каждого пони креслами. На помосте стоял Хаммер Хуф, и его голос, разнесшийся над толпой, заставил ее умолкнуть:

— Принц Аштейл, сегодня ты и твои друзья будете обедать со мной. — Он улыбнулся. — Включая и эквестрийцев. Они сядут через два или три кресла от моего.

— Идем, — сказал Аштейл, и толпа перед ними расступилась. Семь пони прошагали в дальнюю часть обеденного зала и поднялись на помост. Там уже стояли Чекборд и некоторые другие. Все остальные ждали в молчании.

— Можете садиться, — сказал Хаммер Хуф. Пони Дола безмолвно разделились на группки, один за другим занимая столы, пока не заполнили все. Во главе личного стола Хаммер Хуфа стояло кресло с высокой спинкой. Аштейл сел по правое копыто от него, Чекборд – по левое. Эпплджек уселась рядом с Аштейлом, Рэйнбоу Дэш – рядом с Чекбордом, Рэрити – рядом с Дэш, Шилд Мэйден – рядом с Эпплджек, а Бёрдспик и Шарп Саунд – рядом с Рэрити и Шилд Мэйден, соответственно. Хаммер Хуф остался стоять. В зале воцарилась тишина.

— Склоним головы, — произнес Лорд Дола. Все исполнили то, что было велено; Эпплджек сняла шляпу. — Возблагодарим же этот день, ибо нынче – когда ожидалось большое кровопролитие – никто не умер. Возблагодарим и то, что это может означать новое начало для нашего Дола. Возблагодарим то, что, возможно, в предстоящие годы больше ни один пони не погибнет в битве. — Он сделал небольшую паузу. — Возблагодарим добродетель великодушного сердца, желающего принять преподанные уроки. — Он топнул по помосту копытом из слоновой кости. — Воле, Что Создала Мир, Земле и Небу, Солнечной Королеве и ее Небесам вознесем же благодарность! Да начнется пир!

По обеденному залу прокатился оглушительный топот – пони гулко стучали копытами по столам. Когда он утих, зал наполнился разговорами. Хаммер Хуф медленно уселся на место.

— Королевский стол накрывают в последнюю очередь, — объяснил он эквестрийкам, — ибо долг правителя – ставить благополучие пони превыше своего.

— Звучит здорово, — сказала Эпплджек, ставя шляпу на пол рядом с собой. Она поморщилась. — Эм, не хочу на вас давить, милорд, но вы так и не сказали про наше пари... Я ж его выиграла?

— Несомненно! — прогрохотал Хаммер Хуф; от его утробного смешка задребезжали каменные тарелки. — А я – жеребец слова. Вы трое получаете полное разрешение на путешествие через Златодол: как на остаток вашей дороги на запад, так и на обратный путь на восток. И, конечно же, — ударил он своим копытом слоновой кости по столу, — я официально провозглашаю земную пони Эпплджек, пегаса Рэйнбоу Дэш и единорога Рэрити Друзьями Златодола. Когда бы любая из вас не пожелала вступить на нашу землю, вы сможете сделать это беспрепятственно, а мы примем вас как почетных гостей.

— Это будет записано, милорд, — сказал Чекборд.

— Более того, — продолжал лорд Дола, — вы навсегда изменили жизнь в Златодоле. Ваши имена будут внесены в запись этого года на Камне Дола, чтобы все, кто будет жить спустя века, знал о вашем великом деянии.

— Обожемойобожемойобожемой, мы войдем в историю! — воскликнула Рэйнбоу Дэш. — Это так круто! — взвизгнула она.

Появилась прислуга, наполнившая их каменные кубки водой. Затем к Хаммер Хуфу подошел крепкий земнопони с бочонком на спине. Лорд Дола открыл имевшийся на бочке краник, и в каменную кружку, стоявшую рядом с кубком темно-красного жеребца, потекла янтарная жидкость. Хаммер Хуф поднял кружку, зажав между передними копытами, и отхлебнул из нее. На бороде у него осталась белая пена.

— Добрый стаут^[3]! — воскликнул он, грохнув кружкой по столу.

Дэш пришла в восторг:

— Пиво! У них есть пиво!

— А, пжалста, ей не наливать,  — окликнула Эпплджек пони с бочонком.

— Что?! Налейте мне, налейте! — крикнула пегаска тому же пони. Она свирепо взглянула на Эпплджек. — Что ты такое говоришь?

— Рэйнбоу, нам же ж уходить сразу после пира, и последнее, чего нам надобно, – эт невменяемая ты!

— С чего это мне стать невменяемой?

— Рэйнбоу, мы обе знаем, что ты не умеешь пить.

— А ты как будто умеешь?

Оранжевая земнопони посмотрела на Дэш, выгнув дугой бровь:

— Эм, вообще-т да. Запамятовала, как я перепила тебя на Празднике Зимней Луны, да так, что ты под стол свалилась?

— Э-это не считается! — грохнула Дэш копытом по столу. — Я уже до этого немного выпила!

Закатив глаза, Рэрити повернулась к Хаммер Хуфу.

— Простите, милорд, — сказала она, привлекая его внимание. — Кажется, ответ мне уже известен, но просто на всякий случай я должна спросить: простираются ли границы вашего королевства до самых Горбатых гор?

Хаммер Хуф покачал головой:

— Нет. Они подходят к ним довольно близко, но не достигают их. — Он наклонился вперед, чтобы говорить четче; теперь его слушали и Эпплджек с Рэйнбоу Дэш. — Между Златодолом и Горбатыми горами лежит огромный Мерцающий лес. Он не столь велик, как Златодол, но все же внушителен.

— Лес? — простонала пегаска. — Нам придется идти через лес?

— Не волнуйтесь, — сказал Хаммер Хуф. — Хоть он и велик, перемещаться по нему довольно легко. А еще он не враждебен. На самом деле вы, эквестрийцы, более привычные к магии, можете счесть его гостеприимным – особенно ты, единорог.

— Гостеприимным? — переспросила Рэрити. — Что вы имеете в виду?

Хаммер Хуф загадочно улыбнулся:

— Увидишь.

В этот момент внесли еду – так много еды! Были здесь сено и трава, обжаренные и запеченные, соленые и вареные. Были морковь, картофель и редис, каши и супы, и целый калейдоскоп хлебов всех размеров, форм и цветов. Стол ломился от снеди, и вскоре все принялись за еду, перемежая разговоры пережевыванием и глотанием. Вода и эль текли рекой, хотя последнего пегаске по суровому настоянию Эпплджек перепало мало. Рэрити приходилось сдерживать себя, чтобы не съесть слишком много. Угощение было таким вкусным, а сама она не бывала на таких встречах с Дня Пахаря; тому, чтобы есть, не заботясь о последствиях, способствовал компанейский дух дружбы, что просто витал в воздухе. В тот момент единорожка поняла, что именно в этом и заключалась привилегия закрытого общества пони Дола: уж если тебе удалось проникнуть в него, ты считался его частью, и к тебе относились, как к члену семьи. Своих здесь любили в той же мере, как и не доверяли чужакам, причем это было взаимосвязано настолько, что утрата последней тенденции могла бы также означать и утрату первой. «Но, думаю, Дэш права, — подумала она. — До этого дойти не должно». Они трое дали обитателям Златодола возможность измениться к лучшему, и вся та любовь, которую она ощущала сейчас, позволяла ей надеяться, что это было не зря.

Когда бόльшая часть угощения была съедена, Хаммер Хуф поднялся со своего кресла. Резкий удар искусственного копыта по деревянному помосту пресек разговоры в зале.

— Разрешите войти жеребятам! — выкрикнул лорд Дола. — Пора поесть и им.

Шилд Мэйден поднялась со своего места, и множество пони по всему залу также вскочили на копыта. Несколько пожилых кобыл ввели в зал больше сотни жеребят различного размера и возраста. Этот небольшой табун быстро распался: юные жеребчики и кобылки на своих крепких ножках галопом припустились между столов на поиски своих родителей. Шилд Мэйден села на пол, широко раскрыв объятия, и в них влетела светло-серая кобылка с темно-серыми гривой и хвостом и сверкающими ярко-оранжевыми глазами. Она была точной копией своего портрета, который Шилд Мэйден показала Рэрити в Гарцезельде. После того, как они обнялись и потерлись друг о друга носами, Шилд Мэйден вместе со своим жеребенком поднялась наверх, на помост, и юная кобылка широко распахнула глаза при виде столь большого числа высокопоставленных пони. Она остановилась и поклонилась Хаммер Хуфу, который в свою очередь кивнул головой, и Аштейлу, который поступил так же.

— А вот и ты, моя малышка, — сказала Шилд Мэйден, усаживаясь обратно на свое место и принимая кобылку в объятия. — Это моя кобылка. Малышка, это мамины новые друзья! Это Эпплджек, — указала она на оранжевую земнопони, — это Рэйнбоу Дэш, а это Рэрити. Они из Эквестрии! Сегодня они проделали для нас огромную и очень полезную работу.

Оранжевые глаза маленькой пони стали огромными.

— Ты пегагас! — взвизгнула она при виде Рэйнбоу Дэш.

— Так точно! — сказала Дэш, ударив себя копытом в грудь. — Я умею летать! Смотри! — Одним взмахом крыльев она очутилась в воздухе и зависла над своим местом. Кобылка ахнула, преисполненная тем самым изумлением, на которое способны лишь дети.

Кобылка повернулась к Рэрити.

— А ты е-е-единорог! — запинаясь, пролепетала она. — Ой, мама, она такая красивая, прямо как в твоих сказках!

Рэрити похлопала ресницами и поправила фиолетовую гриву.

— Большое спасибо за комплимент. Ты просто прелесть! — пропищала она, лучезарно улыбаясь кобылке. — Для меня честь быть твоим первым единорогом.

— Это мадам Рэрити заплела маме гриву, — сказала Шилд Мэйден, поворачивая голову набок и показывая дочурке белые косы.

— Мама, это так красиво! — пискнула та.

— Хочешь, чтобы я и тебе заплела косы, малышка? — спросила Рэрити.

Серая кобылка ахнула.

— О, да, да, да, мама, пожалуйста, да! — она посмотрела на мать снизу вверх умоляющими глазами.

— Ну хорошо, — разрешила Шилд Мэйден, откидываясь на спинку кресла. Кобылка соскочила на пол и припустила вокруг стола туда, где Рэрити, потеснившись, освободила ей немного места; вскоре она сидела в объятиях единорожки, и модельерша принялась плести ей косы. У кобылки была прелестная грива, точь-в-точь как у ее матери.

— А правда, что если загадать желание на твой рог, оно сбудется? — спросила кобылка.

— Ну… — Рэрити помедлила. — Почему бы тебе не попробовать и не посмотреть, что будет?

— Хорошо! — воскликнула кобылка. Она крепко зажмурилась и сморщила личико, сосредотачиваясь. — Загадала! — пискнула она, открывая глаза.

— Очень хорошо! — сказала Рэрити. — Но ты никому не должна рассказывать о том, что это было, иначе оно точно не сбудется.

— Не буду!

Эпплджек с улыбкой повернулась к Аштейлу.

— Хотела б я остаться еще на одну ночь – правда хотела б – но нам надобно трогаться.

Аштейл кивнул.

— Понимаю. До Горбатых гор и даже до Мерцающего леса еще далеко. Милорд, — повернулся он к Хаммер Хуфу, — можем ли мы снабдить эквестриек провизией?

— Безусловно, — ответил тот. — Я прослежу за тем, чтобы это было сделано.

— Нам все равно придется ждать, пока Рэрити закруглится, — сказала Дэш, усаживаясь на свое место. — А я пока что выпью еще немножко пива.

— Нет, не выпьешь! — возразила Эпплджек. — Ты уж и так выпила целую пинту!

— Только половину!

— Нет, целую, и этого куда как достаточно!

Успокоенная тем,  что ее друзья вошли в привычное русло, Рэрити улыбнулась и при помощи магии перевила пряди гривы малышки, приступая к плетению второй косы.

Не прошло и часа, как пир закончился, провизия была собрана, а Рэрити, Эпплджек и Рэйнбоу Дэш, вновь с седельными сумками на боках, оказались в полях неподалеку от Сенхольма. Пони Дола даже дали Дэш пару кожаных седельных сумок. В них находились хлеб, морковь и немного картофеля. У Рэрити спросили, не хочет ли она оставить себе хрустальный клинок, но она вежливо отказалась. Три пони стояли бок о бок, прощаясь с Шилд Мэйден, Аштейлом, Бёрдспик и Шарп Саундом. Хаммер Хуф, уже благословивший их дальнейший путь, стоял поодаль.

— Мы так будем скучать по всем вам! — воскликнула Бёрдспик. — Ничего волнительнее в Златодоле не случалось с тех пор, как я была жеребенком!

— Когда-нибудь мы обязательно вернемся повидаться, – пообещала Дэш. — Когда не будем спешить и сможем подольше здесь задержаться. А вы покажете нам окрестности!

— Вы сможете не торопясь посмотреть королевство, когда закончится бег комаг, — сказал Шарп Саунд. — Большую часть года здесь довольно спокойно.

— Возможно, теперь лорд Хаммер Хуф пересмотрит свой запрет для путешественников из Эквестрии, — прибавил Аштейл. — Отныне и впредь он определенно будет более открыт для перемен!

— До свидания, все! — сказала Рэрити. — До свидания, дорогая Бёрдспик, дорогой Шарп Саунд! Прощайте, милорд Аштейл, и удачи вам, — склонила она голову. — Шилд Мэйден... — белая единорожка подбежала к серой земнопони, и они сплелись шеями. — Большое тебе спасибо за все, что ты для нас сделала. Я никогда тебя не забуду.

— А я тебя, Рэрити, — откликнулась Шилд Мэйден. — Я очень рада, что первым единорогом, с которым мне выпала возможность встретиться, оказалась именно ты. Я всегда буду помнить о тебе.

— Когда-нибудь я постараюсь вернуться, обещаю, — у белой единорожки увлажнились глаза. — Я хочу повидаться с твоей прелестной дочерью, когда она станет старше, получит свою кьютимарку и имя!

— Думаю, она тоже тебя не забудет, — сказала Шилд Мэйден.

— Да, большое спасибо, Шилд Мэйден! — воскликнула Дэш, обнимая серую земнопони. — Ты так много для нас сделала. Вот бы и нам сделать для вас что-то бόльшее!

— Бόльшее для нас? — повторил Шарп Саунд.

— Вы трое сделали для нас так много! — воскликнула Шилд Мэйден.

— Благодаря вам все изменилось, — сказал Аштейл.

— Были рады помочь, — ответила Эпплджек. Она сняла шляпу. — Пока, Бёрдспик, Шарп Саунд, Шилд Мэйден, — она отвела взгляд. — Эм...

Аштейл молча моргнул несколько раз.

Шилд Мэйден и Рэрити встретились глазами; они поняли друг друга без слов. Шилд Мэйден подтолкнула Бёрдспик и Шарп Саунда, и все трое развернулись. Рэрити легонько ткнула Рэйнбоу Дэш.

— Пойдем, Дэш, дадим ей фору – ты же знаешь, что Эпплджек нас нагонит.

— Но почему бы нам не отправиться в путь всем сразу? — сказала Дэш. — Если мы уйдем слишком далеко, нам придется ее ждать!

— Да, но... я полагаю, что нам стоит отправиться сейчас, — настойчивым тоном повторила Рэрити. — Давай, пошли. — Она потянула Дэш за хвост.

— Но я не...

— Пойдем,  Дэш! — прорычала единорожка, изо всех сил дергая подругу за радужный хвост.

— Блин, да ладно, ладно! — сказала Дэш, взмахивая крыльями. — Пока, Аштейл! Спасибо за все! Надеюсь, когда-нибудь еще увидимся!

— Взаимно! — отозвался Аштейл. — Прощай, Рэйнбоу Дэш! — он склонил голову. — Прощай, Рэрити.

— Милорд, — склонила голову белая единорожка. — До свидания, Шилд Мэйден! До свидания, Бёрдспик и Шарп Саунд! До свидания все, люблю вас!

Ласково улыбнувшись Эпплджек, Рэрити развернулась и направилась на запад, где только-только начало клониться к горизонту солнце. Дэш, ворча себе под нос, последовала за ней. Шилд Мэйден, Бёрдспик и Шарп Саунд отправились обратно в Сенхольм, и Эпплджек с Аштейлом наконец-то остались наедине.

— Так... — начала Эпплджек. И больше ничего не сказала.

— Я... — сказал Аштейл, но умолк. Несколько мгновений они стояли молча, пряча друг от друга глаза.

— Спасибо тебе огромное, за все! — воскликнула Эпплджек. — Без тебя мы б ничего не сделали!

— Спасибо тебе, — сказал Аштейл. — Без тебя, без твоей смелости и силы этот сезон был бы таким же мрачным, как и всегда. А сейчас... пришла новая весна. Появилась новая надежда.

— Думается, надежда всегда есть, — сказала Эпплджек. — Вам токмо надобно было ее увидать.

— Мы не смогли бы это сделать без тебя, — ответил Аштейл. Они посмотрели в глаза друг другу. Аштейл тут же моргнул. — Мне бы очень хотелось когда-нибудь увидеть Понивилль.

—  Добро пожаловать в любое время, — сказала Эпплджек. — Я... Мне б очень хотелось снова повидаться. Заглядывай, как сможешь.

— Мне... тоже... хотелось бы увидеться с тобой снова, — медленно выдавил из себя Аштейл. — Возвращайся в Златодол... в смысле, когда будешь свободна.

— Я... я постараюсь, — сказала Эпплджек. — Но у меня столько дел...

— Долг, — мягко произнес темно-красный земнопони. — Кажется, мы оба угодили в эту западню.

— Не так уж это и плохо, — ответила она и отвела глаза. Сердце снова бешено забилось. — Во... во всяком случае, обычно.

— Я... — снова начал Аштейл, но опять не смог найти слов.

Эпплджек уставилась в землю. Она тоже не знала, что сказать. Ее взгляд бесцельно скользил по золотой траве, красным ногам Аштейла, по ее собственным... обернутым в кожаные поножи?

— Ох! — вскрикнула она, оглядывая себя целиком. На ней была броня сестры Аштейла! — Я снова надела доспехи твоей сестры! Шибко я, видать, торопилась. — Она покраснела. — Прости, сейчас я быстренько их сни...

Аштейл поднял копыто. Она посмотрела ему в глаза.

— Оставь их себе.

Эпплджек сощурилась. Аштейл улыбнулся.

— Моя сестра... отправилась дальше. Пора это сделать и мне. Где бы сестра ни была, она была бы счастлива увидеть, что доспехи тебе пригодились. Кроме того, они тебе идут. — Его улыбка растаяла. — Конечно, не в том смысле, что без них ты выглядишь плохо. — Он нахмурился. — Я как-то неудачно выразился.

— Как по мне, так прозвучало отлично, сахарок, — улыбнулась Эпплджек.

— Я… — Аштейл снова с трудом подбирал слова. — Я… я не знаю, что еще сказать.

— Аштейл… — мягко произнесла Эпплджек. — Я…

Внезапно откуда-то издалека во все горло прокричала Рэйнбоу Дэш:

— ЭППЛДЖЕК, КОНЧАЙ ТРЕПАТЬСЯ СО СВОИМ КОЛЬТФРЕНДОМ И ПОШЛИ!

У Аштейла дернулся глаз. Эпплджек стремительно развернулась:

— Лады, попридержи поней! Иду я! — Она снова посмотрела на темно-красного земнопони: — Ну… я… — Она встряхнула головой, сделала глубокий вдох и улыбнулась: — Мне пора.

— Действительно, — сказал Аштейл.

Эпплджек подняла переднюю ногу:

— До свиданьица, Аштейл.

Аштейл тоже поднял переднюю ногу, прижал свое копыто к ее:

— Прощай, Эпплджек из Понивилля – до новой встречи.

Они постояли так, копыто к копыту, долгую минуту. Затем Эпплджек отстранилась.

— Пока, сахарок, — сказала она, разворачиваясь. Она пробежала несколько шагов. Остановилась. В последний раз обернулась через плечо. Аштейл улыбался сердечной и широкой улыбкой – куда более искренней, чем прежде. При виде нее сердце Эпплджек наполнилось теплом. Улыбнувшись в ответ, она обратилась лицом вперед, встала на дыбы и поскакала навстречу вечернему солнцу.

От автора:

На этом время, проведенное нами среди пони Дола, заканчивается. Но, разумеется, это еще не конец приключения.