Сколько друзей ты нашёл сегодня?
Эту дружбу надо поддерживать
Открыв дверь своего дома, Анон шагнул в сторону, чтобы все остальные могли зайти внутрь. Но прежде чем Луна прошла мимо него, человек придержал её.
— Проведёшь всех остальных на кухню? Я должен кое-что уладить.
Ночная принцесса, не задумываясь, улыбнулась и кивнула.
— Так, всепони, давайте пройдём на кухню и отдохнём за чашечкой чая!
Шайнинг Армор и Спитфайр последовали за Луной, не задавая ненужных вопросов. Однако Селестия, двинувшись в сторону кухни, внезапно наткнулась на что-то грудью — и, опустив взгляд, обнаружила, что это Анон, выставив в проход руку, остановил её. Аликорна подняла на него удивлённый взгляд — и была поражена бесстрастным, словно в былые дни, выражением лица мужчины.
— Выйдем, — тихо произнёс он, опуская руку.
Селестия повиновалась и направилась вслед за человеком — она не понимала, что происходит, но раз уж ему вдруг потребовалось, значит это важно. Подождав, пока аликорна пройдёт во двор, Анон закрыл дверь, создавая некоторую преграду между ними и находящимися в доме пони, и прислонился к двери спиной. После чего посмотрел в лицо принцессе и тяжело вздохнул.
— Я буду краток, — произнёс он. — Ты что, сдурела?
Несмотря на слова, голос его, тем не менее, оставался демонстративно спокойным.
— Что побудило тебя задать этот вопрос? — подняла бровь аликорна.
— Ну, понимаешь, эта вся, — Анон взмахнул рукой в воздухе, — история с Твайлайт. — Задумчиво почесав в затылке, он продолжил: — Мы же договаривались только про надевание кольца. Только про кольцо! — на последних словах его сдержанность дала трещину, и человек прокричал их, а не произнёс бесстрастным тоном, как остальные.
Внезапное возмущение Анона слегка ошарашило Селестию, но она сочла, что понимает причину его чувств.
— Я считаю, что поступаю правильно. Твайлайт следует учить ещё многому из того, что я должна была ей дать, но не сделала этого. — Шагнув вперёд, аликорна положила копыто на плечо человеку. — Глубоко внутри она всё же хорошая пони, как бы тебе ни было тяжело с этим согласиться. Просто не умеет сдерживать свои порывы.
Анон раздражённо фыркнул.
— Возможно, ты в это и веришь, а я вот — нет! Я видел её настоящую личность и совершенно не надеюсь, что она когда-либо изменится. Люди не меняются, я точно это знаю!
Селестия, улыбнувшись, опустила копыто, после чего, вытянув шею, ласково коснулась человека губами.
— Мы не люди, — прошептала она, придвигаясь ближе и обнимая его крыльями. — Я не предлагаю тебе подружиться с Твайлайт или начать прямо сейчас доверять ей. Но прошу доверять мне, как я доверяю тебе.
Тяжело вздохнув, Анон опустил внезапно заболевшую голову на плечо аликорны.
— Чёрт побери, Тия, я доверяю тебе.
Селестия улыбнулась ещё шире.
— Твайлайт не будет жить в замке, скорее всего, она поселится с родителями. А когда она будет приходить для обучения, я распорядилась, чтобы поблизости всё время были гвардейцы. Так что тебе точно ничего не угрожает.
Почувствовав, что человек пытается высвободиться, аликорна сложила крылья. Человек, выпрямившись, посмотрел на её улыбающееся лицо и сам себе поразился — как он может настолько ей доверять? А ведь когда-то он подвергал сомнению каждое её слово. Но с тех пор аликорна многократно доказала, что говорит одну лишь правду.
— Пойдём пить чай! — сказал он, покачав головой.
Селестия кивнула и последовала за человеком в дом. И пусть она не спросила его напрямую, но её сердце сейчас радовалось тому, что человек решил жить в замке. Надо распорядиться, чтобы для него подготовили одну из комнат. Хотя… а нужна ли ему комната? Может, он согласится жить вместе с ней? Эта мысль заставила её хихикнуть, словно аликорна вдруг превратилась в юную школьницу.
Но об этом можно подумать чуть позже. А сейчас есть время, чтобы немного отдохнуть.
Заходя на кухню вслед за Селестией, Анон обдумывал свои ближайшие действия. Забирать из дома ему практически ничего не требовалось — ну, пару сумок с одеждой, разве что. Он привык вести простую жизнь без излишеств, так что «милых безделушек», имеющих сентиментальную ценность, у него не было.
Оглядевшись, он обнаружил, что ночная принцесса и правда накрыла на стол.
— Спасибо, Луна, — поблагодарил он, опускаясь на стул рядом с ней.
— Мне было несложно, — улыбнулась аликорна.
Анон же тем временем обнаружил, что на столе всё же недостаёт кое-чего. Не было определённой сладости, которую Селестия предпочитала всем прочим во время подобных посиделок.
— Минутку! — он встал из-за стола и подошёл к кухонному шкафчику. Пусто — и это было странно. Открыл соседний — и там ничего не оказалось. — Всё страньше и страньше, — пробормотал человек себе под нос.
— Что-то случилось? — спросила со своего места Селестия.
— Да нет, — ответил человек, оглядывая кухню, — но я был уверен, что у меня точно был где-то тортик.
— Это не критично, я вполне обойдусь, — Селестия была благодарна Анону за то, что он вспомнил о её вкусах, но раз уж тортика нету — она вполне могла обойтись.
— Да нет же, я точно знаю, что где-то должен быть… — Он внезапно замер и в следующую секунду щёлкнул пальцами, словно его осенило. — Ну разумеется, в холодильнике же!
Человек устремился к холодильнику и распахнул дверцу. Селестия внезапно почувствовала, как спокойный до того поток эмоций её друга внезапно взвихрился — а сам Анон, между тем, неподвижно стоял у открытого холодильника и смотрел внутрь. Потом он аккуратно закрыл дверцу, продолжая неподвижно смотреть словно бы сквозь неё, и вот теперь аликорна уже начала беспокоиться.
— Анон, что-то случилось? — она ощущала, что внутри глубоко задумавшегося, как казалось всем, человека продолжает бушевать вихрь эмоций.
— Знаете, — Анон окинул собравшихся спокойным взглядом, — мне тут кое-что надо сделать. Это не займёт много времени.
— С тобой всё в порядке? — настойчиво спросила старшая аликорна.
— Да, — кивнул в ответ человек, — я же сказал, что быстро управлюсь.
— Составить тебе компанию? — предложила Луна.
— Нет-нет, — торопливо ответил человек и, прочистив горло, повторил: — Серьёзно, я быстро!
— Ладно, — неохотно согласилась ночная принцесса.
Торопливо помахав рукой, человек вышел из кухни, и через несколько секунд хлопнула входная дверь. Беспокойство Селестии лишь увеличилось — его намерения изменились столь внезапно, что послужило причиной этого?
Встав, аликорна открыла холодильник и заглянула внутрь. На полке лежал тортик — простенький, без украшений и кремовых цветочков, бисквит, политый однотонной глазурью… с надписью, в которой, похоже, и заключалась искомая причина.
Тонкой полоской крема там было выведено: «Поздравляю с днём рождения, Анон! Надеюсь, с принцессами тебе хорошо. Пинки Пай»
— Что там узрела ты, сестра моя? — спросила Луна.
Остальные присутствующие молчали, но им, несомненно, тоже было интересно, что только что произошло у них на глазах. Прикрыв дверцу, Селестия с улыбкой обернулась к ним.
— Ничего из того, что имело бы отношение к нам, — ответила она и вернулась на своё место за столом. — Пока мы ждём, давайте поговорим о чём-нибудь.
Луна, Шайнинг Армор и Спитфайр обменялись удивлёнными взглядами, но согласились с решением старшей из принцесс.
— Что же, — произнесла Луна. — Пусть Шайнинг нам расскажет. Как, по разумению его, родители поступят, узнав о каре, что на дочь их наложили?
Селестия прикрыла лицо копытом и покачала головой. Ох, сестра, ну нельзя же быть такой… по-дубовому прямолинейной!
Разговор, похоже, предстоял достаточно трудный.
Анон торопливо шёл по улице, стремясь к своей цели. Проходившие мимо пони шарахались от него как от зачумлённого, а он даже не поворачивал голову в их сторону, и плевать ему было на то, что прохожие, похоже, боятся, что он сожжёт их своим взглядом. Этот тортик… эта надпись… Он, похоже, забыл о том, что как минимум одна пони была на его стороне, и сейчас ей, скорее всего, самой требуется помощь.
Понимать, что его сорвало с места и погнало в дорогу опасение за состояние пони, было странно, но после завершения действа на площади Пинки Пай выглядела… очень не очень, и ему настоятельно требовалось убедиться, всё ли с ней в порядке. И если бы весь его мозг не был сейчас занят этим самым опасением, он бы несомненно удивился такому своему поведению.
Впереди показалась кондитерская «Сахарный Уголок», а сбоку… он как раз проходил мимо того места, которое покинул несколько минут назад. Сцена и площадь опустели, не было видно и Эпплджек — либо она сумела уйти, либо её унесли в больницу, но сейчас это было абсолютно неважно. Эти пони получили то, что заработали. Некоторые в большей степени, другие, возможно, в меньшей, но в любом случае произошедшее вызывало в нём чувство своеобразного удовлетворения — словно мир чисто для разнообразия повёл себя так, как следовало бы. Впрочем, возможно, это торжествовала его собственная мстительность? Странное ощущение… чем дольше он общается с сёстрами-принцессами, тем больше ощущает разнообразных эмоций.
Человек встряхнул головой. Надо сосредоточиться.
Не задерживаясь перед дверью, он вошёл в магазин, колокольчик громко звякнул у него за спиной. Торопливо окинув зал взглядом, Анон заметил розовую гриву — и тут же понял, что это не та пони, что ему сейчас требовалась. За кассой обнаружилась миссис Кейк, и он направился к ней, потому что требовалось завершить важное дело.
А пони смотрела на него со странным выражением на лице. Не страх, не злоба… он не понимал, что же видит. Сочувствие, возможно?
— Пинки здесь? — спросил человек.
— У себя в комнате, — кивнула миссис Кейк, — бедняжка выглядела очень расстроенной, когда вернулась с площади.
— Разрешите? — человек махнул рукой в сторону лестницы.
— Да, конечно.
Он быстрыми шагами направился к лестнице на второй этаж, но, когда проходил мимо прилавка, что-то внезапно прикоснулось к его руке. Замерев на месте, он опустил взгляд — и кондитерша тут же убрала переднюю ногу.
— Я слышала, что произошло на площади, — тихо сказала земнопони, — и пусть я уже говорила это, но хотела бы ещё раз попросить прощения за то, что сделал мой муж. Ну, — она слегка покраснела, — когда ты произнёс тот комплимент.
Человек помнил — да, она действительно извинялась уже, но запущенный её мужем слух к тому времени уже разошёлся по всему городу. Так что в тот момент её слова не произвели на него ни малейшего впечатления. А сейчас… как ни странно, он воспринимал их совершенно по-другому, и не мог не уважать пони, извиняющуюся за чужой проступок.
— Не стоит переживать, — сказал Анон. — Не твоя вина, что всё произошло именно так.
— Я просто хотела, чтобы ты знал, — кивнув, произнесла кобыла.
Кивнув ей в ответ, человек взбежал по ступенькам. Он ощущал, как ни странно, что поступил правильно, приняв её извинения. Да, странно. Эмоции — это реально странно…
Тем временем он уже дошёл до двери в комнату Пинки — это было привычно, он ведь жил здесь одно время — и постучался, сообщая о своём приходе.
— Уходи! — раздался печальный голос из-за двери.
И… слышать это оказалось неожиданно больно. Откуда взялась эта боль? Но надо было срочно что-то делать, и он поднял руку, чтобы постучать снова.
Но на этот раз — так, как не стучал уже очень, очень давно.
С детства, наверное?
Пинки лежала на кровати, и мысли, которые сейчас наполняли её голову, заставляли пони ненавидеть саму себя. Теперь, вспоминая прошедшие события, она явно видела то, о чём должна была догадаться сразу — например, как Анон боялся облаков, до такой степени, что не решался иногда выходить на улицу, когда тёмные тучи заволакивали небо.
Как он вскрикивал во сне, когда за окном гремел ночной гром.
Как он однажды вернулся весь изодранный и окровавленный, а когда она помогала ему добираться до больницы, рассказал ей какую-то глупую историю про то, что упал с лестницы.
Как в первую ночь под одной крышей он не произнёс ни одного слова и шарахался, если она случайно прикасалась к нему, проходя по комнате.
Она чувствовала боль, словно чьё-то копыто наступило на её сердце. Но тут кто-то снова постучал в дверь, и не просто так — а условным стуком, который она придумала специально для одного-единственного существа…
— Да ладно, это же весело! — со своим неизменным энтузиазмом убеждала Анона сияющая широкой улыбкой Пинки Пай.
— Но послушай, зачем мне нужен секретный стук, если я единственный, кроме тебя, кто бывает в твоей комнате? — раздражённо отбрыкивался человек.
Пинки шагнула к нему — и Анон тут же отступил на шаг, не позволяя подпрыгивающей от избытка энергии поньке подойти ближе чем на метр. Заметив это движение, розовая пони печально сделала себе самой замечание — ей не следовало забывать, что человек не любит, когда между ним и пони не остаётся свободного места. Но, порасстраивавшись примерно полсекунды, она встряхнула головой и снова широко улыбнулась.
— Потому что ты не знаешь, когда и зачем он тебе понадобится! — в своём излюбленном парадоксальном стиле пояснила Пинки, улыбаясь ещё шире, чем, казалось, вообще возможно. — Представь, вот начнётся нашествие зомбопони — и, постучав секретным стуком, ты дашь мне понять, что это Анон прибежал прятаться от монстров, а не зомби желает пожрать мои мозги!
И она хихикнула, вообразив эту картину.
— Но почему ты учишь этому стуку только меня, а не своих подруг заодно? Тебе не кажется, что из-за этого пропадает весь смысл?
— Мо-ожет быть… — земнопонька задумчиво почесала подбородок копытцем, — но знаешь, давай на всякий случай ты всё же выучишь его. А однажды ты придёшь, постучишься, я узнаю по стуку, что это ты, и впущу тебя!
— Ох, — раздражённо вздохнул человек, — но после этого мы всё же отправимся ночевать? — Пинки торопливо закивала. — Ладно, показывай ещё раз!
Она ощутила, как её глаза наполняются слезами, и сжалась в ещё более плотный комок.
— П-пожалуйста, — прохрипела она сквозь душившие её эмоции, — уходи!
Но Анон пришёл сюда не для того, чтобы тут же повернуть обратно. Он подёргал дверную ручку — и обнаружил, что дверь даже не была заперта. Распахнув дверь, человек шагнул в комнату, тут же увидев на постели съёжившуюся, обхватившую себя ногами розовую пони.
— Что тебе надо? — спросила Пинки подошедшего к изножию кровати человека, голос её прозвучал совершенно разбито.
— Я хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, — немного неуверенно ответил тот.
Пони печально хихикнула и села на постели, спиной к человеку.
— Я же Пинки Пай, со мной всегда всё в порядке, — с совершенно неубедительным весельем в голосе ответила она.
А человек, глядя на её спину, заметил, что пони дрожит. И это было плохо — он помнил, как такая же дрожь охватывала его самого, когда ненастной ночью за окном сверкали молнии и грохотал гром. С этим надо было срочно что-то делать… и, мысленно взмолившись всем подряд богам, он сделал короткий шаг вперёд, оказавшись совсем вплотную к пони, опустился коленом на кровать и обнял розовую фигурку — тут же ощутив, как оказавшись в кольце его рук, Пинки Пай повернулась, прижалась лицом к его груди и разрыдалась, пытаясь дрожащими копытцами обнять его в ответ.
— Не плачь, пожалуйста, — произнёс человек, не зная, что он ещё может сделать в этой странной ситуации.
— Р-Рэйнбоу Дэш… и остальные… делали с тобой жуткие вещи… — запинаясь, произнесла пони.
— Знаю, Пинки, — ответил он, торопливо пытаясь сообразить, что же можно на это сказать, — но принцессы их наказали за это, и теперь всё будет хорошо!
— Врёшь, — ответила Пинки Пай, не отрывая лица от его груди.
— Может, и вру, — признался Анон и вздохнул. — Представляешь себе, я совершенно не знаю, что мне делать. Я никогда не оказывался в таких ситуациях. Это ты всегда ухитрялась несколькими словами заставить всех улыбаться.
— Я больше не хочу убеждать пони улыбаться, — горько произнесла серо-розовая пони.
— Почему?
— Зачем я буду веселить тех, из-за кого другие становятся несчастными?
Анон тем временем понял, что у него, похоже, ничего не получается. Чёрт побери, что бы такое сказать, чтобы Пинки Пай стало легче? Этой пони требуется помочь, но ему никогда не приходилось успокаивать расстроенную земную пони, и даже земную девушку… Хотя… интересно, Селестия и Луна считаются?
— Мне нечего сказать в ответ на такие слова, Пинки. Но… знаешь, ты в своё время очень мне помогла. Возможно, я не улыбался, когда ты пыталась меня развеселить, возможно, в те моменты я даже не был тебе благодарен — но на самом деле ты очень многое для меня сделала. И именно поэтому я сейчас пришёл сюда. Я не могу не беспокоиться о тебе, потому что беспокоюсь о своих друзьях.
Пинки удивлённо подняла голову, глядя человеку в лицо, затем её глаза снова наполнились слезами, и она опять прижалась лицом к его рубашке и тихо расплакалась. Нет, она не почувствовала себя счастливой, как обычно. Но… и несчастной она себя уже не чувствовала, её эмоции спутались в странную, непривычную смесь. Впрочем, она ощутила, что только что получила замечательный подарок, о котором давно мечтала — дружбу Анона. Но вкус у этого подарка был одновременно и сладким, и горьким, ей не хотелось подпрыгивать и кричать от радости, она всё равно продолжала плакать. Почему-то в памяти её возникли те уже довольно далёкие дни, когда она жила ещё на каменной ферме.
Пинки Пай понимала Анона лучше, чем, пожалуй, любая другая пони.
Анон продолжал сидеть на кровати, обнимая пони, и поглаживать её гриву, которая словно по волшебству становилась под его ладонью всё более кучерявой. Какие странные чувства… Это что, снова счастье? Да, пожалуй, он действительно счастлив, что его присутствие помогло Пинки, и она, кажется, даже перестала плакать — с ним реально впервые такое.
Затихшая пони пошевелилась, и он отпустил её.
— Знаешь, ты за последнее время сильно изменился, — тихо хихикнула розовая понька, вытирая заплаканную мордочку копытцем, и слегка улыбнулась.
— Да, я и чувствую себя совсем по-другому, — признался он. — Пожалуй, это благодаря принцессам.
— Вы, похоже, очень сильно сблизились с тех пор, когда я последний раз вас видела вместе.
— Ну, что я могу сказать? — пожал плечами Анон, — Столько всего произошло, одно событие вело к другому, так что теперь мы практически как одна семья.
А Пинки в этот момент реально обрадовалась — Анон вполне откровенно рассказывает о таких вещах… а ведь когда-то он не то, что разговаривать на такие темы не мог — ему в одной комнате с пони находиться было сложно. Он выглядит совершенно другим… и при этом вроде бы не изменившимся.
— Принцессы ведь устроили тебе праздник в честь дня рождения? — спросила пони.
Анон на секунду замер, вспомнив о тортике в мире снов.
— Ну… нет, на самом деле. Я, кажется, даже не рассказывал им, когда именно родился. — Заметив, как от удивления распахнулись глаза вечериночной пони, он торопливо добавил: — Кстати, я нашёл твой тортик. Спасибо, но с чего тебе вдруг пришло в голову испечь его?
— Не знаю, просто вдруг возникло странное ощущение, что это обязательно надо сделать.
Что же, экспериментально установлено — Пинки Пай не помнит в подробностях, что происходит в её снах. Да, конечно, найти вдруг тортик было чрезвычайно удивительно, но похоже, что сама Пинки абсолютно не понимает, почему вдруг взялась готовить его.
— Спасибо. Но, знаешь, не стоило ради меня заморачиваться.
— Мне нравится радовать друзей! — замотала головой пони, которая стала выглядеть заметно радостнее.
— Да, друзей, — почесал в затылке человек. — Слушай, хочешь зайти ко мне, чаю попьём?
Пинки Пай радостно улыбнулась, но покачала головой.
— Мне надо помогать Кейкам.
Кивнув, Анон выпрямился, поднимаясь с кровати. Стоит, наверное, для надёжности подтвердить произошедшее?
Пони увидела, как человек замер на секунду — а затем, к её огромному удивлению, протянул руку и осторожно погладил её по щеке. Она всё ещё удивлённо хлопала глазами, когда человек опустил руку и снова выпрямился.
— Береги себя, Пинки, — сказал Анон, направляясь к дверям.
— …и ты тоже, — прошептала Пинки, глядя ему вслед.
Человек закрыл за собой дверь и направился к лестнице. Да, это были очень эмоционально напряженные несколько минут, аж непривычно. Но теперь ему было удивительно приятно на душе. Словно спас щеночка из горящего дома или что-то в этом роде. Хотя… пожалуй, нет, в этом стиле произошедшее описывать неправильно. Вот — он ощущает, что сделал нечто правильное.
Спускаясь по лестнице, он чуть не принялся насвистывать.
Миссис Кейк, как и раньше, стояла за кассой, и она помахала ему копытом — человек махнул рукой в ответ, быстрыми шагами покидая магазин.
Надо было возвращаться домой, не стоит зря заставлять друзей ждать.
— …и те моменты — поклянусь вам, пони! — я не забуду много-много лет, — широко улыбаясь, рассказывала Луна.
Шайнинг Армор и Спитфайр, слушая, слегка краснели. Разве же о таких вещах рассказывают посторонним?
— Как осторожно трогал шкуру он мою, когда намыливал. Готова спорить, думал он при том, что будто из стекла я сделана. Ах, сколь же мило было то… — продолжала ночная принцесса, не замечая, что вгоняет своих слушателей в краску.
Селестия же только и могла, что качать головой и прикрывать лицо копытом. Разумеется, большая часть пони не интересовалась, как же именно моются принцессы. Это, в конце концов, считалось практически табу. Луна же рассказывала откровенно и увлечённо. Впрочем, старшая сестра вполне понимала восторг младшей. Анон действительно был чрезвычайно нежен.
А потом поблизости раздался какой-то шум, и уши Селестии дёрнулись, поворачиваясь в его направлении.
— Вот я и вернулся уже!
Анон зашёл на кухню и окинул взором собравшихся там гостей. Увидев покрасневшие лица Спитфайр и Шайнинга, он удивлённо поднял бровь.
— Я пропустил что-то интересное?
— Да, я просто рас-шс… — Селестия успела заткнуть копытом рот младшей сестры, прежде чем та выложила всё в максимальных подробностях. Достаточно и того, что она разболтала гостям; аликорна точно знала, как отреагирует человек, если ему рассказать об этом.
— Ничего особенного, Анон, — торопливо произнесла она.
— Ну-у… ладно, — нахмурился человек и, покачав головой, направился к своему стулу между двух сестёр.
Луна выплюнула копыто дневной принцессы и молча бросила на неё разозлённый взгляд, но в следующую секунду с улыбкой налила чая Анону и подала ему дымящуюся чашку. Человек благодарно кивнул.
— Ох, долгожданный момент отдыха, — он отхлебнул чай и удовлетворённо вздохнул. Потом, поколебавшись несколько секунд, обратился к Спитфайр: — Про тот случай на стадионе… Я хотел бы сказать спасибо за то, что ты вступилась тогда за меня. Не помню, поблагодарил ли я тебя тогда, так вот, на всякий случай благодарю сейчас.
Почувствовавшая, как смущение после рассказа Луны отпускает её, Спитфайр кивнула.
— За такое не стоит даже благодарить. Честно, я просто почувствовала, что должна это сказать. Рэйнбоу Дэш поступила… неправильно.
— Ты это почувствовала, и я, разумеется. Но другие… — он покачал головой, — возможно, восприняли бы это совсем иначе.
— Я согласна, что такие пони нашлись бы, — кивнула пегаска. — Но для меня оскорблять другого без веских на то причин — это всегда неправильно!
— В общем, — пожал плечами Анон, — спасибо!
Спитфайр улыбнулась.
— Пожалуйста. Слушай, — озвучила она внезапно пришедшую ей в голову мысль, — всё время хотела спросить, а чем ты, собственно, занимаешься?
— Сладости делаю, — улыбнувшись в ответ, сказал человек.
— Погоди-ка… — словно осознав что-то, слегка изменившимся тоном произнесла пегаска. — Так это ты тот пони, который в последний год выпустил в продажу те очень странные конфеты?
— Пони? — хихикнул Анон, — Неа, но я тот самый человек, который их придумал!
Так уж вышло, что вдобавок к тому, что Спитфайр, кроме как крутейшей воздушной акробаткой, всю жизнь была ещё и сладкоежкой. И тот факт, что ей выдалось познакомиться с изобретателем тех самых невероятных конфеток, привёл её в немалый восторг.
— Должна признаться, что твоё мастерство произвело на меня впечатление. Мои фанаты несколько раз угощали меня новыми лакомствами, но кроме невнятных слухов, я ни разу не смогла узнать, откуда же они берутся.
— Так, значит, тебе понравилось? — хихикнул Анон.
— О да! — с энтузиазмом ответила летунья.
Человек ощутил, что это восхищение вызывает у него чувство гордости. В Понивилле практически никому и в голову не приходило похвалить его за его работу; пони, как правило, считали, что это Бон-Бон придумывает для них новые варианты сладостей.
И в этот момент его взгляд остановился на Шайнинг Арморе, который молча сидел всё это время и глядел в стол.
— Прости, я только сейчас понял, что мы за всё это время так и не представились друг другу по-настоящему, — достаточно громко, чтобы привлечь внимание жеребца, произнёс человек. — Я Анон, — он протянул руку над столом, — а ты?
Шайнинг Армор сам удивлялся, как вышло, что он оказался в этом доме. Всего лишь полчаса назад он планировал сразу же вернуться в Кантерлот и, может быть, провести немного времени общаясь с Кейденс. Несомненно, рассказ о сегодняшнем происшествии расстроил бы её, но умолчать о таком было бы абсолютно неправильно. Впрочем, сейчас не время думать о таком, решил офицер. Если ему вежливо предлагают познакомиться, отказать было бы абсолютно неправильно.
— Приветствую, я Шайнинг Армор, капитан гвардии. И, если кто не знает, старший брат Твайлайт Спаркл, — после чего жеребец поднял переднюю ногу и коснулся протянутой к нему ладони.
Селестия заметила, как Анон, услышав сказанное, поморщился, и его улыбка угасла.
Человек просто не знал, что офицер, которого солнечная принцесса привлекла к наказанию своей ученицы, оказался её братом. Разумеется, участвовать в поддержании порядка было его работой, но публично наказывать собственную младшую сестру — не чересчур ли это жестоко? Впрочем, случившееся уже не изменить.
Бросив неодобрительный взгляд на Селестию, Анон обхватил протянутое ему копыто пальцами и слегка потряс.
— Рад познакомиться с тобой. Жаль, что это произошло в таких обстоятельствах.
— Нет, такова моя служба, — покачал головой жеребец. — Я не могу закрывать глаза на то, что натворила моя сестра. Я люблю её больше собственной жизни, но даже родная сестра для меня не может быть выше закона и справедливости. По крайней мере я всё время напоминаю это себе, — уже тише добавил Шайнинг, печально вздохнув.
— Да, но… — нахмурившись, человек снова посмотрел на аликорну, потом на гвардейца, — это Твайлайт надо было наказывать. То, что для осуществления наказания позвали тебя, сделало кару более жёсткой, но при этом за что-то досталось и тебе самому. Жаль, что Селестия не подумала об этом.
Дневная принцесса даже слегка отшатнулась, поражённая как смыслом слов человека, так и явно прозвучавшем в его тоне неодобрением. Неужели то, что он сказал, правда? И она наказала сразу двоих своих подданных, причём одного — совершенно безвинно? Посмотрев на грустно уставившегося в собственную чашку жеребца, она признала — да, именно так и вышло. Пусть и без её на то желания — но теперь это уже совершенно неважно.
— Капитан, я искренне сожалею о том, что поставила тебя в столь тяжкие обстоятельства, — с неподдельным сожалением в голосе произнесла она.
— Нет! — тут же вскинулся офицер. — Принцесса, я понимаю, почему вы так поступили, и вам не следовало бы извиняться. Ведь и я тоже виновен в том, что произошло с Анонимусом!
— Да ни в чём ты не виноват! — тут же отреагировал человек. — Ну откуда ты мог знать, что она сделает?!
— Ох, ну я же знаю свою сестру, — печально произнёс жеребец, — когда она что-то не понимает, она зачастую начинает вести себя очень странно, — в его голосе звучало искреннее сожаление. — Я был шокирован, когда узнал, что она повела себя именно так… и при этом, на самом деле, совершенно не был удивлён.
— И всё равно, — твёрдо заявила старшая аликорна, — мне не следовало посылать тебя на эту сцену, можно было бы обойтись любым другим гвардейцем. Я намеренно послала именно тебя, чтобы Твайлайт сильнее почувствовала, насколько она не права, раз уж её собственный брат выступает обвинителем — но не задумалась о том, что причиняю боль сразу двоим. Прости меня, Шайнинг Армор!
Жеребец переводил взгляд с существа, представившегося как Анонимус, на свою повелительницу и обратно. Как удивительно, что их слова, их мнения о произошедшем так точно совпадают.
— Я… я принимаю ваши извинения, принцесса, — произнёс он, опустив голову.
Анон мысленно вздохнул — что за день, событие за событием, и все столь тяжёлые и неприятные. Быстрее бы… Бросив взгляд на висящие на стене часы, он увидел, что стрелки показывают уже третий час дня. Как время летит, однако…
— Итак, у нас ещё есть пара свободных часов до возвращения в замок. Чем займёмся?
— Думаю, — поднялся со стула жеребец, — мне стоит зайти к Твайлайт. Не хочу, чтобы она решила, что я её возненавидел теперь. И, кроме того, ей наверняка пригодится помощь, чтобы собраться.
Сразу после этого встала и Спитфайр.
— А мне, пожалуй, стоит возвращаться в академию. Когда командир долго отсутствует, курсанты начинают предаваться безделью!
Анон тут же понял смысл происходящего.
— Давайте я провожу вас, — сказал он, направляясь к дверям.
Благодарно кивнув, гости последовали за ним. Следом поднялись и аликорны.
— Я прослежу, чтобы Твайлайт была готова вовремя, — отсалютовав, офицер убежал.
— Как-нибудь пересечёмся ещё? — спросил человек у расправляющей крылья пегаски.
— Почему бы и нет? — хихикнула та. — Буду свободна, загляну. Ты во дворце будешь?
— Да, скорее всего.
— Тогда — бывай! — ещё раз хихикнув, Спитфайр взлетела.
Анон проводил взглядом её силуэт, удаляющийся в сторону Клаудсдейла. Просто-таки удивительно, как изящно она выглядит в полёте.
— Чем бы ты хотел заняться? — спросила Луна.
Анон прикрыл глаза, вспоминая, что ещё следует сделать. Этот полный событиями день ещё в самом разгаре…
— Есть одно дело, которым надо заняться, — он повернулся так, чтобы обращаться к обоим сёстрам разом. — Вернусь, как только смогу!
— Хочешь, мы пойдём с тобой? — предложила Селестия.
— Не-а, — покачал головой он, — уж с этим-то я точно справлюсь сам. Хотя… — он щёлкнул пальцами, словно ему только что пришла в голову мысль, — может, вы мои вещи в сумки покидаете?
С улыбкой переглянувшись, аликорны кивнули.
— Разумеется, — согласилась Селестия, — к твоему возвращению всё будет уже в колеснице.
— Хорошо, тогда вскоре увидимся! — и, напоследок помахав им рукой, Анон удалился по улице, ведущей в сторону окраины Понивилля.
Принцессы смотрели ему вслед — они не предполагали даже, что могло потребоваться человеку в дальней части города. Впрочем, Анон наверняка знает, куда и зачем ему следует идти.
Да, это наверняка глупая затея, но тем не менее, попробовать всё же стоит. А если там больше никого не будет — кто знает, что может случиться?
Впрочем, подойдя к двери находящегося за окраиной города домика, к которому он уже очень давно и на километр не приближался, Анон услышал доносящиеся изнутри рыдания.
Нет, останавливаться нельзя. Надо решиться и зайти.
Человек поднял руку и собрался уже постучать в дверь, продолжая прислушиваться к горестным звукам, доносящимся из коттеджа Флаттершай.
Когда Селестия объяснила ему, что вспышка всепоглощающей ярости, охватившей его, произошла из-за воздействия магической способности, Анон был, разумеется, рассержен. Но, с другой стороны, он чувствовал, что произошедшее в тот день прошло с равным счётом — она прореагировала, он прореагировал — и в итоге досталось каждому. (прим. перев.: Медведь: Ну да, ну да, пошёл я нафиг…)
Так что сама идея наказывать Флаттершай казалась лишней — до того момента, пока аликорна не разъяснила ему, что речь идёт не о наказании, а об обучении использованию потенциально опасной способности.
И он даже согласился — но всё равно, ощущение неправильности осталось. Флаттершай, в конце концов, по-настоящему хорошая пони, почти как Пинки. То, что между ними произошло, принципиально отличается от событий, связанных с другими носительницами, про такое обычно говорят «неудачное стечение обстоятельств». И хотя Анон точно не считал жёлтую пони своим другом, но убедиться, всё ли с ней в порядке, ему казалось правильным.
Хотя… с другой стороны, а он точно нужен там? Наверняка же вокруг неё сейчас собралась толпа разных зверушек, которые пытаются её успокоить, и, если он там появится, укусом одного лишь кролика отделаться явно не удастся.
Громко сглотнув, Анон торопливо опустил руку и, развернувшись, направился в сторону Понивилля, что-то бормоча себе под нос о благих намерениях, которые тоже считаются…
Человек торопливо шёл по улице к пекарне и размышлял о том, что визит к Флаттершай был явно неудачной идеей, и хорошо, что удалось вовремя это сообразить, но вот следующий шаг плана обязательно надо довести до конца. Раз уж ему теперь не судьба оставаться в Понивилле, то обязательно надо сообщить об этом Бон-Бон. Хорошо бы застать её дома.
Оглядевшись, Анон с удивлением заметил, что улица, по которой он шёл, пуста — ни одного прохожего. Впрочем, несколько понячьих лиц мелькнули в окнах — да и те тут же пугливо попрятались, обнаружив, что он смотрит в их сторону.
Он постарался игнорировать это странное лошадиное поведение. Бон-Бон, ему обязательно надо поговорить с Бон-Бон. Без труда добравшись до нужного дома (ещё бы, он бывал здесь множество раз!), Анон взбежал по ступенькам на крыльцо, но прежде чем успел постучать в дверь, та сама распахнулась. Опустив взгляд, человек увидел ожидающую его хозяйку дома.
И тут же, под его взглядом, глаза пони наполнились слезами. Не произнеся ни слова, зарыдавшая кобыла развернулась и убежала вглубь дома.
И это явно было плохо. Из кухонной двери высунулась Лира, обернулась к входной двери, в проёме которой стоял Анон, и медленно направилась ему навстречу. Обычно, увидев человека, единорожка тут же принималась улыбаться до ушей, но сейчас её лицо было грустным.
— Привет, — сказала она, остановившись перед мужчиной.
— Привет, — в тон ей ответил Анон.
— Мы… гм… сегодня не были там, на площади, но слышали, что произошло. Что они сделали. — Понька опустила голову, из её глаз закапали слёзы. — Мне так жаль, Анон!
Человеку стало неуютно. Эти пони, всегда такие эмоциональные…
— Тебе не о чем сожалеть, — попытался он успокоить кобылу.
— Есть! Сначала… эта охота, а потом… Я всё время устраивала для тебя разные сложности, — стыдливо опустив голову, пробормотала Лира. — Я… просто… — единорожка подняла голову, несколько секунд подряд поглядев в лицо человеку, и снова опустила. — Знаешь, ладно. Это сплошные глупости.
— Я… эм-м-м…
Анон обнаружил, что ему совершенно нечего ей сказать. Он пришёл сюда, чтобы по-быстрому рассказать Бон-Бон о своих планах перебраться в Кантерлот, но всё, похоже, стало куда сложнее.
— Ты же, наверное, к Бон-Бон пришёл, — с печальным вздохом предположила Лира, после чего отступила от двери и махнула вглубь дома копытом. — Где её комната, сам знаешь.
И Анон уже собрался было воспользоваться этим советом и отправиться к своей начальнице, но замер, остановленный внезапно возникшим чувством.
При всём своём раздражении от действий Лиры он не считал мятную кобылу плохой. И то, что единорожку влечёт к нему (а то, что это именно так, человек понял уже давно, поскольку идиотом точно не был, и ему вполне хватило того, что он пару раз заставал её в своей кровати, вовсю мастурбирующей), ему даже слегка льстило. Сама идея, что он для кого-то привлекателен, заставляла его чувствовать себя нормальным.
И да, поначалу то, что он человек, а она — пони, и при этом он ей почему-то нравится, серьёзно удивляло — и ещё серьёзнее раздражало. Но со временем, как и в случае с Селестией, ситуация постепенно перестала ощущаться ненормальной.
Да, вот такая у него странная пошла жизнь в сказочно-лошадиной стране.
Лира внезапно ощутила прикосновение к макушке — и, удивлённо подняв глаза, обнаружила, что это Анон погладил её по гриве. Замерев, она вся погрузилась в это ощущение; казалось, весь мир исчез, само время остановилось — были только она, Анон и его рука. Пальцы, проникающие сквозь гриву и ласково прикасающиеся к коже. Поглаживающие, почёсывающие основание ушей. Она наслаждалась каждым моментом.
— Ты же не обижаешься на меня? — через несколько секунд спросил человек и, убрав руку, направился к двери в комнату Бон-Бон.
Лира стояла и смотрела ему в спину, её лицо пылало насыщенным румянцем. Почувствовав что-то, она потёрла одно бедро о другое и вздохнула.
— Кажется, мне надо в душ, — тихонько прошептала она сама себе.
Анон ощутил, что снова оказался в той же самой ситуации — он стоит перед закрытой дверью комнаты и пытается догадаться, в каком душевном состоянии пребывает пони внутри. Куда деваться: не попробуешь — не узнаешь. Стучать смысла, пожалуй, нет — и, повернув ручку, человек обнаружил, разумеется, что дверь не заперта. Для поней это нормально — иметь замок и не использовать его.
Открыв дверь, он вошёл в комнату и тут же увидел лежащую на кровати Бон-Бон, рыдающую, уткнувшись носом в одеяло.
Ну да, именно это он и ожидал, можно не раздумывать о том, что следует делать дальше. Он сегодня уже оказывался в такой ситуации, можно применить уже опробованное решение. Это же не будет сложно?
Эта мысль помогла человеку решиться подойти к кровати, сесть на край и пару раз ласково погладить лежащую пони по спине.
— Всё хорошо, Бон-Бон, — самым успокаивающим тоном, который только у него получился, произнёс мужчина.
Кобыла подняла голову и обернулась к человеку — на её лице смешались выражения боли и ярости.
— Как ты мог не рассказать мне? — вскричала она.
Анон отшатнулся — да, кобыла никогда не увлекалась куртуазностью, всегда высказываясь прямо и откровенно, но вот голос на него ещё ни разу не повышала.
— Рассказать — о чём? — ошарашенно переспросил он.
— О том, что они делали с тобой! — крикнула кондитерша в ответ. — Да я бы! Я бы их!..
— И что бы ты сделала? — стараясь говорить спокойно, уточнил человек. Кобыла в ответ натурально заскрежетала зубами.
— Не знаю! Но что-нибудь сделала бы обязательно!
Анон тяжело вздохнул.
— Ничего бы ты не сделала.
Человек осторожно потёр щёку, которая теперь довольно сильно болела. Все его эмоции куда-то исчезли, осталось лишь отстранённое внимание. Кобыла глядела на него с перекошенным от ярости лицом, слёзы струились по её пушистым щекам.
— Да как ты вообще мог сказать мне такое? — поражённо заявила она. — Я — и ничего бы не сделала?! Это ты так обо мне думаешь?! — В следующую секунду её ярость сменилась скорбью. — Я изо всех сил старалась убедить пони полюбить тебя. Всегда рассказывала, что новые лакомства создаёшь ты, а я лишь помогаю продавать. И если бы я знала, как тебе плохо, я бы точно… что-нибудь да сделала бы…
Человек сидел, машинально продолжая потирать щёку, и потрясённо молчал. Да, он знал, что Бон-Бон беспокоится о нём, но не считал, что достоин такого уровня заботы.
— Ты важен для меня, Анон. Да, наша первая встреча прошла не чрезмерно удачно, но потом я поняла, что нашла замечательного друга. И мне больно слышать от тебя о том, что я бы ничего не сделала, чтобы помочь тебе.
Да, теперь Анон понимал это. Но всё равно, получить копытом по лицу было достаточно неприятно.
— Да, пожалуй, ты права, — признал он, — прости, что обидел тебя.
— И ты прости, — пристыженно опустила взгляд пони, — что я тебя стукнула.
— Кажется, я заслужил, — хмыкнул человек.
А в следующую секунду волосы на его затылке встали дыбом, когда кобыла рванулась вперёд и принялась тереться носом об его шею. Да, она и раньше не стеснялась прикасаться к нему, но до такого уровня близости не доходила ни разу. Решив соответствовать происходящему, Анон сомкнул в объятии руки на её спине — в конце концов это, похоже, нормальный понячий стиль взаимодействия с друзьями.
По крайней мере плакать кобыла перестала и некоторое время просто ласково тёрлась носом о его шею.
— Ты ведь решил уехать, да? — спросила она.
— Да.
— И не вернёшься?
— Не думаю, что это будет мудро.
Бон-Бон тихо хихикнула. Анон почувствовал, что она слегка отстранилась, и выпустил её из объятий.
— Я хотела сделать тебе сюрприз, — вздохнула она, — но, кажется, теперь уже поздно. — Она соскочила с кровати, подошла к столу и, порывшись в ящике, достала оттуда конверт, ухватила его губами и кинула на колени человеку. — Открой.
Развернув конверт, Анон обнаружил внутри лист пергамента с официально выглядевшим текстом. Он быстро прочитал его, ошарашенно взглянул на кондитершу и перечитал текст заново, чтобы убедиться в том, что правильно понял смысл.
— Это — что? — удивлённо проговорил он.
— Это, — с улыбкой ответила пони, — новый магазин.
Человек снова перевёл взгляд на то, что держал в руках. Это был документ на владение небольшой лавкой в Кантерлоте, и в качестве владельца был указан он сам.
— Ничего не понимаю.
Кобыла подошла и снова потёрлась носом об его шею.
— Благодаря тебе мы заработали столько денег, что я решила — почему бы не перенести магазин куда-нибудь в более популярное место?
— Но почему его хозяином записан я?
Бон-Бон, слегка отстранившись, хихикнула.
— Я решила, что так будет правильно. Ты мой партнёр, и ты выдумываешь все эти разнообразные рецепты, которые принесли нам столько денег.
— А как же ты и Лира?
— Мы решили, — Бон-Бон почему-то слегка покраснела, — что сменить окружение будет вполне неплохо. А в том здании есть удобная комната над торговым залом.
— То есть вы тоже отправляетесь в Кантерлот? А как же старый магазин? — В этот момент его внимание привлекла дата на пергаменте. Судя по ней, покупка была произведена несколько месяцев назад. — Погоди-ка… А почему этот документ такой давнишний?
— Ну, я всё же заметила, — Бон-Бон нервно хихикнула, — что ты здесь не особенно счастлив. Вот и решила, что ты, возможно, обрадуешься возможности переехать. Да и то, что ты дружишь с принцессами, ни для кого не секрет. Так что… да, мы решили, что переехать втроём в Кантерлот это хорошая идея. А старый магазин мы думаем продать. Зачем нам нужны два магазина вообще? А в столице ещё и туристов много…
— Нда… — только и смог произнести человек, вертя в руках официальный пергамент.
Анон пребывал в полном обалдении. Бон-Бон действительно всё это задумала и осуществила? Она реально настолько о нём беспокоится, что решилась бросить свой дом и магазин, чтобы увезти его из Понивилля? Это же просто невероятно, чтобы кто-то предпринимал такие усилия, чтобы помочь ему… Хотя Селестия и Луна сделали куда больше… Так что же, получается, когда он был в полной уверенности, что в одиночку враждует с целым миром, на самом деле всё это время он был не один? И просто не замечал тех немногих пони, что были на его стороне?
— Не надо так обалдевать, — улыбнулась кондитерша, — мы же друзья, в конце концов.
— Да, — улыбнулся своим мыслям Анон, — пожалуй, действительно друзья.
— И зачем Анону столько одежды? — спросила Луна, складывая очередную человеческую рубашку.
— Он же тебе рассказывал, — закатила глаза Селестия. — Люди постоянно ходят одетыми, неважно, посторонние вокруг или друзья.
— Интересно, — какая-то мысль заставила Луну покраснеть, — многое из того, что для нас совершенно обычно, для него выглядит странным. Не считает ли он, когда мы в его присутствии ходим без одежд, что это плохо?
Селестия бросила мимолётный взгляд на свой драгоценный нагрудник и задумалась. Сестра права — королевские регалии практически не прикрывали их тела.
— Не говори глупостей, — тем не менее, уверенно ответила она, — если бы это доставляло Анону неудобства, он бы, несомненно, сказал нам!
— Надеюсь, ты права, — кивнула младшая аликорна, — просто мне хочется, чтобы он чувствовал, что в Эквестрии ему рады. — Эти слова вызвали у старшей сестры печальный вздох. Она достаточно достоверно знала, что именно чувствует человек. — После своего возвращения я тоже сомневаюсь во многих вещах, к которым я привыкла. Так что чувство, что ты не соответствуешь окружению, весьма мне знакомо.
Селестия грустно кивнула.
— Да, понимаю тебя. Но сейчас Анон чувствует себя вполне нормально. Мы с ним заключили своего рода соглашение — если его что-то беспокоит, он рассказывает мне об этом.
— Ты же знаешь, каков Анон, сестра. Он вполне может промолчать, если сочтёт, что его слова огорчат тебя.
— Может, — печально наклонила голову старшая аликорна, — и тем не менее я верю, что он честно ответит мне, если я спрошу его о чём-либо.
Следующие несколько минут прошли в тишине, аликорны молча перекладывали найденные по шкафам одежды в сумки.
Потом кое-что привлекло внимание Луны.
— Сестра?
— Да?
— А почему у Анона нет никаких личных вещей?
Селестия удивлённо подняла бровь и принялась оглядываться. Младшая принцесса, к её удивлению, оказалась права. У человека в комнате не было ни одной вещи, которая выглядела бы имеющей чисто сентиментальную ценность. Все предметы обихода были исключительно функциональными, а из личных вещей у человека явно была лишь одежда.
— Не знаю, — призналась она, — возможно это из-за того, что он ни с кем не водит близкого знакомства, вот у него и нет необходимости в вещах, напоминающих о ком-нибудь.
Обдумывание этого вопроса внезапно огорчило аликорну. Она ведь достаточно давно знакома с Аноном, как вышло, что она сразу же не заметила всё происходящее вокруг него? А ведь если бы она была более внимательной, возможно, человеку досталось бы гораздо меньше боли.
— Не стоит предаваться печалям, Тия, — сказала Луна, заметив её состояние, — сейчас Анон счастлив, а напрасные размышления о несбывшемся никому не приносили пользы!
Селестия задумчиво покивала головой.
— Ты права, сестрёнка. Важнее думать о настоящем, а не страдать от прошлого.
— Я вернулся, — раздался от входной двери голос человека. Аликорны с улыбкой переглянулись.
— Мы у тебя в комнате, — громко произнесла Луна.
Через несколько секунд шаги Анона простучали по лестнице, и он зашёл в комнату, тут же увидев несколько раскрытых чемоданов, лежащих на его постели.
— Как идут дела?
— Мы почти закончили, — ответила Селестия.
— Неплохо, неплохо, — кивнул в ответ человек.
— Посмотри, мы ничего не упустили? — спросила старшая аликорна, поворачиваясь к нему.
Анон подошёл к постели и заглянул в чемоданы.
— Вроде вся моя одежда на месте, так что всё в порядке.
— Есть ли что-нибудь ещё, что желаешь ты взять с собой? — решилась спросить Луна.
Человек покачал головой.
— В той комнате, что вы для меня приготовили, будет своя мебель? Или мне стоит взять ту, что есть здесь?
— Мне не приходит в голову ничего такого, чего не было бы во дворце, — покачала головой Селестия.
— А больше мне ничего и не надо, — пожал плечами мужчина.
Уверенность Анона успокоила Селестию — если сам человек не считает нужным забирать что-либо кроме одежды, значит ей не следует настаивать. А если у него нет никаких памятных вещей… что же, она подарит ему что-нибудь.
И эта мысль порадовала её.
— Возможно, пора отнести багаж в колесницу? — предложила Луна.
— Да, пожалуй, нам уже пора отправляться в Кантерлот, — добавила Селестия.
Анон кивнул, аликорны подхватили чемоданы волшебным облаком и вышли из комнаты, быстро спустившись по ступеням и миновав уличную дверь.
Анон, подойдя к выходу, вдруг замер.
Селестия, заметившая, что человека нет рядом, обернулась и увидела его стоящим в дверях.
— Вспомнил о чём-то? — спросила она.
— Подождите меня минутку.
Селестия кивнула, и человек закрыл дверь, оставляя аликорн снаружи. Принцессы терпеливо ждали во дворе, а человек смотрел на дверь, и прошлое пробегало перед его мысленным взором.
Как он нашёл это место.
Как потратил месяцы на постройку дома. Он никогда ничего не строил в своей земной жизни, но здесь потратил множество времени и усилий, заработал множество мозолей и ссадин, но в результате сделал себе собственный дом.
Оглянувшись, человек вспомнил кое о чём и торопливо подошёл к одному из окон. На его лице возникла лёгкая улыбка.
Придерживая рукой живот, Анон всхлипнул. Да, этот день мог бы быть лучше… Например, если бы пони не начинали лягаться в ответ на то, что ты выскажешь им своё мнение. Кажется, его жизнь здесь станет ещё более сложной. И из-за чего? Пожалуй, пони просто не хотят его видеть. Тогда почему же он пытается жить среди них?
И внезапно все его мысли разом вымело из головы, когда одно из окон с оглушительным звоном рассыпалось осколками. Человек рефлекторно накрыл лицо руками, поэтому то, как в следующую секунду нечто тяжёлое приземлилось на пол комнаты, он воспринял лишь слухом.
Разумеется, через секунду он убрал руки, чтобы посмотреть, что за фигня произошла, и обнаружил, что на полу комнаты лежит пони. И не просто пони, а принцесса этой грёбаной Лошадьландии. Так что он лишь остолбенело смотрел, как пони поднялась на ноги, встряхнулась, освобождая свою шерсть и гриву от осколков стекла, и улыбнулась этой своей материнской улыбкой.
— Здравствуй, человек. Скажи, сколько новых друзей ты нашёл сегодня?
Анон почувствовал, что у него задёргался глаз. Эта кобыла осмелилась вломиться в его дом, а теперь вопросы задаёт?
— Мне наплевать на то, что ты — принцесса. Здесь мой замок, а я в нём король, — ровным голосом произнёс человек. — Так что выметайся.
Вспомнив тот момент, Анон хихикнул. Дальше тоже было весело, он в самом буквальном смысле вытолкал принцессу из своего дома. И наивно решил, что она извлекла из этого урок и оставит его в покое. Ох, как же он был неправ. Она вернулась назавтра, и на следующий день тоже, раз за разом задавая ему один и тот же вопрос.
Человек спустился на кухню и увидел, что чайный сервиз всё ещё стоит на столе.
И снова к нему пришло воспоминание, связанное уже с этими чашками. Это был день, когда принцесса не спросила его о том, сколько он нашёл друзей.
Эта принцесса его уже достала. Каждый день — одно и то же. Вламывается в его дом и задаёт этот дурацкий вопрос. Сколько он нашёл друзей? Да нисколько! Этим поням не нужны друзья, он для них мерзкий урод. Разве что Пинки Пай от него не шарахается, но дружить с ней? Она раздражает его каждым своим движением!
Тяжело вздохнув, он налил себе чаю.
— Ну хотя бы одна приятная вещь в этом мире существует, — сказал он сам себе, поднося чашку к губам.
Сверху раздался грохот. Это снова прилетела Селестия.
— Сколько дру… — и внезапно наступила тишина, лишь негромко простучали по полу копыта.
— Я здесь, на кухне! — меньше всего ему хотелось, чтобы лошадь начала разыскивать его по всему дому.
Через несколько секунд она зашла на кухню, как обычно, улыбаясь.
— Вот ты где! — человек заметил, что её взгляд направлен на его руки. — Чай?
— Да, чай.
— А мне можно?
Анон поставил чашку на стол и раздражённо потёр лицо ладонями. Впрочем, обычное раздражение всё же слегка отступило. Один чёрт она никуда не денется, можно ради разнообразия и подыграть ей.
— Ладно, садись, — и он полез в шкафчик за второй чашкой.
Анон вышел из дома и обернулся, в последний раз окидывая его взглядом. С того момента, как он попал в Эквестрию, произошло столько всего… Те вещи, которые он считал существующими только в сказках, оказались реальными. И не только магия… дружба, например. Он клялся, что никогда больше не попытается с кем-либо дружить, а теперь у него появилось сразу несколько друзей. В его душе возникла надежда — может быть, в Эквестрии он сможет жить нормальной и даже счастливой жизнью?
— Ну что, ты готов отправляться? — спросила Селестия.
Закрыв глаза, человек глубоко вдохнул через нос и выпустил воздух через приоткрытый рот. Потом улыбнулся и повернулся к своим друзьям.
— Пожалуй, да.
Селестия кивнула и пропустила его в колесницу, пристраиваясь рядом вместе с сестрой.
— А как же Шайнинг Армор? — спросил Анон.
— Для них есть вторая колесница, — успокоила его Луна.
— Может, нам стоит подождать?
Аликорны с улыбкой переглянулись.
— Знаешь, заглянув в память Пинки, я приметила одно очень интересное воспоминание… — Анон явственно ощутил в происходящем что-то неправильное.
— И о чём же оно было?
— О том, — вступила в разговор Луна, — что кое у кого день рождения. И день сей, вот удачно, сегодня!
— Серьёзно? — Человек уже понял, что попался.
— Да, — кивнула она. — И в замке уже проведены приготовления к празднику.
— Да ладно, вам не стоило… — кончик белого крыла прикрыл его рот.
— Нам не сложно. Мы же всё-таки друзья, — и убрала крыло, увидев по выражению лица человека, что он смирился с судьбой.
— Ладно, но раз уж меня силой загоняют на праздник, я хочу сделать заявку.
— Всё, что пожелаешь.
Человек оглянулся на Понивилль.
— Пригласите Пинки. Она, — человек хихикнул, — ждала дольше всех.
Рог Селестии коротко блеснул магией.
— Я отправила Шайнинг Армору сообщение. Он скоро…
— Не хочу ждать! — воскликнула ярко-розовая, чрезвычайно кучерявая пони, обхватывая Анона всеми четырьмя ногами и принимаясь тереться носом об его грудь.
— Пинки! — вскричал ошарашенный человек. Кобыла тут же соскочила на соседнее сиденье.
— Прости-прости! — воскликнула она. — Но я только что получила известие от брата Твайлайт!
Анон прижал ладонь к груди, пытаясь успокоить колотящееся сердце.
— Да-да, только, пожалуйста, не надо так поступать. А то я уже отвык от твоих фокусов.
— Оки-доки! — отсалютовала в ответ возбуждённо подскакивающая на сиденье кобылка.
А Селестия и Луна лишь удивлённо хлопали глазами. Как эта пони ухитрилась не только мгновенно получить сообщение, но и столь быстро добраться до колесницы? Оценив выражение их лиц, человек покачал головой.
— Забейте. Это Пинки, она особенная.
— Гм… ладно, — произнесла Селестия. — Думаю, нам пора.
К борту колесницы тут же подошёл гвардеец.
— Вы готовы к взлёту?
— Да, пожалуй, — кивнула принцесса, потом обернулась к Анону. — Тебе же больше ничего не нужно?
— Ничего в голову не приходит, — согласился человек.
Гвардейцы, кивнув, принялись впрягаться в колесницу. Пинки Пай удобно пристроилась рядом с Аноном, положив голову ему на грудь. Человек лишь закатил глаза, и когда тягловые пегасы подняли колесницу в воздух и направились в сторону Кантерлота, стал смотреть на линию горизонта.
— О чём задумался? — спросила Луна, обратив внимание на его отстранённое выражение лица.
— О том, как жил здесь, в Эквестрии, — признался Анон.
— Хотел бы ты что-нибудь изменить? — поинтересовалась Селестия.
Анон взглянул на прижавшуюся к нему розовую земнопони и двух принцесс, сидящих на противоположном сиденье, улыбнулся и хихикнул. Раньше ему практически незачем было улыбаться, а теперь, когда появились те, кто важен для него… Хотелось бы ему изменить это? Что за вопрос!
— Нет, — ответил он, снова переводя взгляд на горизонт, — ни за что!