Сколько друзей ты нашёл сегодня?
Когда жизнь даёт тебе лимон
— Моя голова… — тихо простонал Анон, приоткрыв глаза на короткий момент — и, тут же получив сокрушительный удар дневным светом, вынужденный зажмуриться обратно. — Ага, похмелье…
Он не особенно-то и помнил, что именно вчера произошло. Вроде бы наткнулся на кого-то на улице, после чего внезапно отправился выпивать. Затем — что-то связанное с Селестией и Луной, а потом… ничего больше в голову не приходило. Тем более что голова отказывалась работать, мозг бултыхался в ней, словно яблоко в коробке, постоянно и очень болезненно стукаясь об стенки. Нафига ему потребовалось так напиваться? Впрочем, это абсолютно неважно. Сейчас стоит ещё немного отдохнуть.
Лежать было как-то… тесно. Анон повернулся на левый бок — и тут же дёрнулся обратно, почувствовав, что упёрся во что-то… знакомое. Очень-очень странно… ему даже не потребовалось открывать глаза, чтобы понять, кого именно занесло в его постель — только от одной-единственной пони исходил приятный, но необычный запах белладонны. Приложив некоторое усилие, он всё же заставил свои веки приподняться — чтобы увидеть на подушке рядом с собой лицо Луны.
Итак, один факт подтверждён. Чуть повернув голову, чтобы видеть не только лежащую рядом спящую пони, он убедился — да, это его комната, правда, во дворце существует ещё одна точно такая же. Но тогда зачем Луна забралась в его постель, а не в собственную, которая совсем рядом?!
Аликорна тем временем слегка пошевелилась, покрепче прижимаясь к человеку, и он сделал ещё одно открытие: оказалось, что он замечательно ощущает её шёрстку своей кожей. Да, именно кожей груди и живота. Осторожно приподняв одеяло и заглянув под него, Анон подтвердил своё предположение: да, он действительно голый. В постели с Луной.
Пока можно не паниковать, возможно, это какая-то случайность…
— Ано-он… — прозвучал тихий, счастливый голос откуда-то у него из-за спины.
Прежде чем человек успел пошевелиться, пара копыт просунулась по бокам от него и, достаточно осторожно приобняв, потянула назад, прижимая спиной к… чему-то очень-очень мягкому. Не успел он сообразить, что же происходит, как сзади донёсся ещё один звук — на этот раз довольный вздох.
Анон очень медленно повернул голову… чтобы увидеть ту пони, которую хотел бы видеть прямо сейчас меньше всего на свете.
Упираясь в его плечо счастливо улыбающейся физиономией, позади лежала Селестия. Спящая, как и её младшая сестра.
Мысли бешеным табуном взвихрились в голове человека. Что он ухитрился вчера натворить? Как вышло, что обе принцессы сейчас спят в его постели? И какого чёрта он лежит между ними голый?
Он знал ответ. Ему самому не хотелось в это верить, но ответ он знал.
Он вчера нажрался и каким-то образом затащил в постель обеих принцесс. Как именно он сумел это проделать — его, конечно, удивляло, но куда более важным было другое — что они после этого делали?
Нет-нет, не подумайте нехорошего, обе аликорны ему нравились. Просто… он твёрдо считал, что ещё не дожил до того, чтобы кувыркаться под одеялом с аликорной. Да и с кобылой любого другого биологического вида — тоже. У него и с женщинами-то было не особенно много опыта — как-то не доходило обычно до столь серьёзного сближения.
И тем не менее — он сейчас в постели с двумя самыми могущественными понями этой планеты. Судя по тому, какие счастливые у них мордашки, впечатление он произвёл хорошее. Но что теперь делать дальше? Интересно, они помнят, что вчера происходило? Или тоже, как и он, надрались до беспамятства? Если нет… получается, он им нравится? Вот настолько, чтобы?..
Столько вопросов — и ни одного ответа. Только грохочет в груди сердце и скрежещут жернова в голове.
Так, ему надо выбраться из постели. И постараться поскорее забыть о том, что здесь произошло. Хотя… а выбраться-то как?! Селестия его так обхватила, что любой борец позавидует! Он едва пошевелиться может! А пошевелившись, снова ощущает спиной… да и задом её невероятно мягкую шёрстку.
Спустя секунду Луна, которой не понравилось лежать одной, снова сдвинулась в его сторону, чтобы прижаться поплотнее.
Итак, он попал, оказавшись в положении гамбургера между двумя инопланетными булками, и нет возможности выбраться оттуда.
Тихо вздохнув, Анон смирился со своей судьбой: если некуда деваться, единственное, что остаётся — продолжать спать. Потом, возможно, ему удастся объяснить сёстрам, что произошедшее было ошибкой и случайностью. А если не удастся — говорят, в Грифоньем Королевстве тоже можно жить.
Чем не план?
Ещё не проснувшись окончательно, Селестия ощутила что-то очень приятное, прижимающееся к её груди. Лежать вот так, спокойно и расслаблено, было настолько хорошо, что она готова была поклясться — столь замечательного утра у неё не было много сотен лет!
Не открывая глаз, она привычным усилием подала магию в рог, поднимая солнце, после чего покрепче прижала к себе это замечательное нечто, от которого так приятно… А собственно, что это? И где она сейчас оказалась? Медленно и постепенно в мозгу солнечной принцессы начали просыпаться воспоминания ушедшего дня.
А потом они нахлынули потоком. Эти страшные сны, разговор с сестрой и Аноном… Осторожно приоткрыв глаза, она скосила их вниз, чтобы посмотреть, что же такое она прижимает к груди, и не сдержала улыбки от обнаруженного. Да, это её человек, он рядом, она может обнять его и защитить от невзгод. Ему и так много досталось, и теперь она ни за что не допустит повторения этих ужасов. Он так хорошо относится и к ней, и к её сестре — она просто обязана ответить соразмерной благодарностью!
Прижавшись покрепче, Селестия коснулась губами его шеи — и заметила совсем рядом проблеск знакомой тёмно-синей шёрстки. Да, Луна тоже здесь, прижимается к человеку с другой стороны, пристроив голову у него на груди, и улыбается во сне. От этого зрелища сердце Селестии просто растаяло… и в следующую секунду в нём вспыхнула боль, когда она вспомнила о вчерашних событиях.
Твайлайт. Что же теперь делать?
Произошедшее было однозначно преступным, и как справедливый правитель, Селестия не могла себе позволить бездействия. Надо сделать, чтобы подобное не повторилось. Твайлайт предстоит тяжёлый урок, но она умная и сумеет понять. Но вот остальные… что делать с остальными? Они тоже виноваты перед Аноном, вот только что она, даже как принцесса, может с этим поделать?
И к тому же она до сих пор не знает всех деталей произошедшего. Анон вчера рассказал о своих проблемах, связанных с тремя из носительниц Элементов. А остальные две?
А остальные пони Понивилля?
Анон столько всего утаивает от неё. Он это делает, чтобы защитить её? Или себя?
Она не знает, и ей больно от того, что она не знает, как помочь своему драгоценному человеку.
Луна вдохнула, и её нос наполнился сильным, приятным, очень знакомым запахом. Мускусным, солоноватым… да, так пахнет её друг, Анонимус.
Открыв глаза, она увидела прямо перед собой гладкую, почти безволосую кожу и улыбнулась. И только потом приподнялась, отстраняясь.
Вот и он, ещё спящий, только прямо на глазах его лицо искажается болезненной гримасой: к её другу снова пришёл кошмар. Наклонив голову, аликорна осторожно прикоснулась рогом к голове спящего человека.
— Прости меня! — тихо прошептала она, выпуская заклинание.
Лицо человека разгладилось, снова приняв спокойное выражение. Возможно, Анон вспомнит потом, что она опять помогла ему справиться с кошмаром, но Луне теперь было на это наплевать. Услышав от Анона, чем были вызваны его кошмары, ночная принцесса ощутила, что её гнев усилился многократно. Оказывается, кошмары действительно основаны на поступках носительниц Элементов. Да как они могли позволить себе быть такими жестокими по отношению к её другу?! Зло должно быть наказано! Если надо, то отрубанием головы!
…но нет, напомнила себе аликорна, сестра ни за что не допустит такого. И к тому же они носительницы Элементов, им многое прощается…
Опустив голову, Луна прижалась лицом к груди человека, нежно потёрлась о неё щекой, ощущая, как из глаз начинают пробиваться слёзы. Нет, она не может допустить, чтобы он страдал. Он должен быть счастлив, обязательно!
Что-то прикоснулось к её гриве.
— Что я говорил про твою помощь мне? — прозвучал бесстрастный голос.
— Что ты сам справишься, — виновато ответила она, поднимая голову. Человек проснулся и теперь смотрел куда-то на стену поверх её головы, но его рука ласково гладила её гриву. — Что это твоё личное дело…
— Не плачь, — произнёс он, — не стоит плакать из-за какого-то глупого сна.
«Он не помнит, что вчера рассказывал нам?»
— Я плачу не из-за сна, Анон, я плачу из-за правды.
Её слова явно удивили человека. О чём это она?
— Ладно, об этом потом, но когда я оденусь, мне надо будет задать тебе пару вопросов.
— А зачем тебе каждый раз надевать эти одежды? — удивлённо подняла бровь Луна. — Али без них тебе не удобнее?
Анон ощутил, как его щекам становится жарко — даже для принцесс необычное зрелище.
— Извини… но разве же я не рассказывал, почему мы, люди, ходим в одежде?
— Я не помню, чтобы мы об этом говорили.
— Помоги мне выбраться, и я тебе расскажу.
Он осторожно попытался высвободиться из объятий Селестии, добившись, впрочем, лишь того, что эти объятия стали крепче.
— Ты куда-то собрался? — проворковал голос солнечной принцессы ему в ухо.
— Да, — твёрдо ответил он, — мне нужно встать и одеться.
— И тебе не хочется ещё немножечко полежать?
— Нет! Где моя одежда?
Почувствовав, как его сердце начинает биться всё быстрее, и опасаясь, что своей настойчивостью может напугать человека, Селестия торопливо разжала объятия. Подхватив с постели одеяло, человек поднялся, заворачиваясь в ткань.
Его одежда обнаружилась кучей в углу комнаты, что никак не помогало в объяснении, что произошедшее является просто случайностью. Скорее, это наоборот доказывает, что он вчера сделал что-то, о чём будет долго сожалеть.
Ухватив одежду, он скрылся за дверью ванной.
— Заметила, что Анонъ не захотѣлъ рѣчь вести съ нами?
— Да, — кивнула Селестия, — он убежал, словно стремился спрятаться.
— Вестимо, — прошептала младшая сестра себе под нос, — нами былъ не принятъ къ свѣдѣнію его родины обычай.
— Да, это вполне возможно.
Анон тем временем наклонился к водопроводному крану, набирая полный рот воды и глотая её. Голова всё ещё раскалывалась, но утоление жажды помогало. Подняв взгляд на зеркало, в котором отразилась его помятая физиономия, он снова задался вопросом: что же теперь делать? Просто выйти и прямо спросить? Ведь остаётся вероятность, что он неправильно воспринимает всё произошедшее.
И совершенно неясно, как поступать, если он понял как раз правильно.
Приведя себя в порядок и одевшись, но всё равно ощущая себя совершенно разбитым, человек вышел в комнату, где его ожидали сёстры-аликорны. За это время они так и не удосужились встать с его постели и теперь вопросительно смотрели на Анона, подняв головы.
— Я вчера был совсем пьяным?
— Едва языком ворочал, — ответила Луна.
— Это кое-что объясняет, — кивнул головой человек и, решившись, неуклюже перешёл к главному: — Но почему я лежал голым?
— Мы подумали, что тебе так будет удобнее, — на этот раз ему ответила уже Селестия.
Ладно. Теперь время для самого главного.
— Скажите, мы ведь не… — у него не хватило решимости произнести нужные слова вслух, и он сделал это жестом — сложив пальцы левой руки колечком и ткнув сквозь него указательным пальцем правой.
Лица обеих сестёр синхронно зарозовели, когда до них дошёл смысл его неуклюжей жестикуляции: «Анон предполагает, что мы вчера трахались?»
Селестия просто не находила слов, но выражение лица Луны внезапно из удивлённого стало ехидным.
— Да, принц Анонимус! — торжественно ответила она. И человек, и старшая сестра тут же вытаращили глаза от удивления.
— П-принц? — нерешительно переспросил Анон, заикнувшись.
— Воистину! Вчера ты сорвалъ цвѣтки обѣихъ сестеръ и будешь удостоенъ званіемъ принца!
Анон шагнул назад, ещё раз… и ощутил лопатками стену. Он не хотел этого! Теперь всё станет таким сложным, а он абсолютно не любит сложности!
Селестия, впрочем, быстро пришла в себя — она, в конце концов, хорошо знала «милые» привычки Луны.
— Не слушай мою сестру, Анонимус! — ответила она, сердито взглянув на синюю аликорну. — Она никогда не умела выбирать подходящие моменты для своих шуточек!
Луна виновато повесила голову.
— Не затаи зла на насъ, не смогли предъ искушеніемъ мы устоять…
Человек ощутил, как его сердце сбавляет ритм, удивительнее всего, что он сейчас не ощущал злобы на эту четвероногую шутницу. Более того, чувство, овладевшее им, любой нормальный человек назвал бы счастьем. Итак, похоже, всё же они не занимались любовью. Но надо удостовериться.
— То есть… — кое-как произнёс он сдавленным голосом, — мы этого… не делали?
— Нетъ, — ответила младшая аликорна.
— Тогда почему вы обе в моей постели, а я — голый?
— Ты совсем не помнишь, что происходило ночью? — участливо спросила Селестия.
— Совершенно нет, — человек покачал головой и тут же пожалел об этом.
А ещё он обратил внимание, что Селестия после его слов занервничала, и это его напрягло. То, что и вторая аликорна точно так же опустила взгляд, подтвердило его мысль: что бы вчера ни произошло, он об этом пожалеет.
— Сядь, пожалуйста, — попросила его старшая аликорна, указав копытом на край кровати.
Да, несомненно, ему предстоит сожалеть, подумал человек, опускаясь на кровать между двумя лежащими лошадками, и то, как обе неловко поёжились, когда он устраивался поудобнее, словно не решаясь начать неприятный разговор, ещё сильнее напрягло его.
— Надлежитъ намъ быть честной. Мы нарушили твоё довѣріе, Анонимусъ, когда явилась къ намъ сестра наша и попросила… нѣтъ, взмолилась выдать тайну твоихъ сновъ ужасныхъ.
Анон сидел с бесстрастным лицом, но внутри него закипал невидимый гнев. Ему не требовался словарь, чтобы понять, что именно говорит, снова переходя от волнения на староэквестрийский, ночная принцесса. Селестия пришла и попросила рассказать об увиденных Луной снах. Его снах. И Луна всё рассказала. Если она прямо сейчас не объяснит, почему столь грубо нарушила обещание хранить его тайны, он взорвётся. Да, он разрешил ей проникать в его сны, когда понял, что её куда больше расстраивает тот факт, что он запрещает ей приходить, чем то, что эти сны зачастую — кошмарные. Но рассказывать об этом?!
И вот теперь, когда она сама призналась, что всё разболтала, Анон ощущал, что его доверие предали. Что выдали переживания, которые являются его личными, частью его внутреннего мира. Не спросив его разрешения!
Селестия ощутила, как ускорился пульс сидящего рядом человека, и поняла, что следует немедленно что-то предпринять.
— Я беспокоюсь о тебе, — произнесла она тихо, — и поэтому попросила сестру рассказать мне о твоих снах — чтобы попытаться понять тебя, чтобы найти способ тебе помочь!
Вот, снова это слово — «помочь»! Каждый раз, когда пони произносят это слово, у него возникает ощущение, что кто-то воспринимает его как сломанный предмет, который надлежит починить. Но он — не какая-то игрушечная машинка, в которой надо заменить батарейки! Он сам выбирает, как ему жить его жизнью!
— Я не просил о помощи, — своим обычным равнодушным тоном произнёс человек, — мне не требуется, чтобы ты помогала мне.
— Далѣе. Мы спросили тебя о происхожденіи твоихъ сновидѣній, и въ пьяномъ хмелѣ ты многое разсказалъ Намъ. Теперь намъ вѣдомо зло, что троѣ Элементовъ совершили супротивъ тебя.
Изо всех сил сжимая трясущиеся от напряжения кулаки, Анон ощутил, как его накрывает огненная волна. Он представил себе, что сейчас обрушится на принцесс с обвинениями, причинит им боль — не физическую, но душевную. И… так же быстро, как вспыхнула, его ярость угасла. Это опять одно из тех явлений, на которые он не в силах повлиять. Надо бежать. С трудом протолкнув воздух через сдавленное спазмом горло, он вздохнул. Поднялся на ноги. И спокойным шагом направился к дверям, остановившись, когда взялся за ручку.
— Пойду прогуляюсь, — ровным тоном произнёс он, повернувшись к аликорнам. — Принцесса Селестия, — кивнул он старшей сестре. — Принцесса Луна, — кивнул младшей.
И, не произнеся более ни слова, быстро вышел, закрыв за собой дверь. Наверное, прогулка по саду поможет ему, поскольку именно сейчас ему абсолютно необходимо побыть в одиночестве.
Пребывая в душевном раздрае, человек сам не осознал, что его прощальных слов оказалось достаточно для того, чтобы довести принцесс до слёз. Добавив к их именам титулы, он продемонстрировал, что они пересекли черту. Он причинил им боль — куда более сильную, чем получилось бы, начни он выкрикивать оскорбления.