Способность не спускать курок

Рэйнбоу Дэш

Время: два дня после казни, раннее утро.
Место: база следователей.
Активный персонаж: Цобикан Шойстер.

Я проснулся ровно с восходом солнца. Сработала обычная привычка: раз солнце встало, значит, принцессы уже за работой, негоже и самому нежиться в постельке, пора работать. Умылся, принял освежающий душ. Кентавра нигде не было видно. Встал ни свет, ни заря и убежал по своим делам? С него станется. Хотя нет, вчера он явно дал понять, что собирается работать исключительно по закону и даже немного расстроился, что мы провели первичный обыск без требуемых по правилам свидетелей. Впрочем, узнавать информацию он может и неофициально, это нас ни к чему не обязывает, хотя протоколы оформлять всё равно придётся, но это можно сделать и задним числом. Однако, плита на кухне была совершенно холодной, а я уже вчера мог убедиться, что моему напарнику нравится готовить – как минимум, утренний кофе он бы себе точно заварил, не зря со вчерашнего дня он приготовил баночку «Весто-понийского», не самый дорогой, но с приличным вкусом – видно опытного любителя этого дела, государственными деньгами не разбрасывается, но и экономить на мелочах не будет. Обуреваемый подозрениями, не добрался ли до кентавра вчерашний незваный гость из пекарни, я бросился проверять спальню напарника. Вопреки моим ожиданиям, дверь не была заперта, мне почему-то казалось, что паранойя напарника заставит его поставить засов и на эту дверь, но, видимо, ошибся. Кентавр лежал, на кровати поверх одеяла, раскинув в стороны все конечности. Забыв про магию, я бросился проверять – жив ли он. Моё копыто было перехвачено рукой, и я вздохнул с облегчением: жив.

– Кажется, восемнадцатый бой был лишним.

– Какой бой, – в недоумении уставился я на напарника.

– А, забей. Я что, проспал? – кентавр с трудом разлепил глаза и уставился на меня, словно видел в первый раз.

От счастья, что мой напарник цел и невредим (ну и отчасти от радости, что раз моему напарнику опасность не грозит, то и моя шкура скорее всего окажется в порядке), я широко улыбнулся и в голос рассмеялся. Кентавр улыбнулся в ответ и бросил «фирменную» фразу:

– У каждого свои недостатки. Сгоняй, проверь защитные поля на дверях и окнах, снимать ничего не надо, а затем возвращайся. Я что-нибудь соображу за это время пожевать.

Время: два дня после казни, около одиннадцати часов.

Место: возле мэрии Понивилля.

Активный персонаж: Цобикан Шойстер.

Несмотря на то, что мы сильно припозднились и вместо обещанных девяти часов явились к зданию мэрии аж в одиннадцать (напарник всё-таки настоял на приличном завтраке, кофе был весьма недурён, хотя даже мне приходилось пробовать и получше – то ли кентавр просто не был в курсе последних приличных марок, я всё-таки помнил, что он – из своеобразной «машины времени» к нам попал, то ли в местных магазинах лучшего не сыскалось, то ли ценник показался ему непонянным и он не стал транжирить государственные деньги), но поницейских, которые должны были прибыть для проведения полноценного повторного обыска, не было. Зато на солнышке дремала симпатичная пони в белом халате. Вырез в районе крупа недвусмысленно открывал её метку: красный крест. Хотелось надеяться, что её дорога на работу не превращает город в поле боя, как у некоторых других медсестёр. Понятно, что это одна из запрошенных нами свидетельниц, кентавр просил выделить медика... но странно, он же только написал об этом в отчёте, откуда мэр знает... Уточнить у самой пони мы не успели – как на крыльях, прибежала вчерашняя наша гостья – ученица Селестии, товарищ Спаркл.

– Извините, вы тут долго ждёте?

– Нет, я проспал, так что мы тут всего несколько минут, – я не успел придумать подходящую отмазку, как напарник рассказал всё, как есть. Достойно.

– Это просто замечательно, что вам не пришлось столько ждать. Сестра Редхарт, как я понимаю, уже притомилась от ожидания. Сестра!

Пони в белом халате встрепенулась и уставилась на Твайлайт.

– Что случилось? Уже идём.

– Боюсь, что нет, – сокрушённо ответила единорожка. – На вокзале никто не видел поницейских, которые должны были прибыть утренним поездом в восемь двадцать. Но Спайк передал мне письмо, что все указания отданы. Я просто теряюсь в догадках.

– Может, с ними что-то случилось? – я немного забеспокоился. Неизвестно, какие возможности есть у наших противников, а то, что их не один я практически не сомневался. Хотя если учесть, что даже мне было неизвестно, когда и как должна была прибыть группа, ведь рапорт Луне мы отправили вчера поздно вечером... хотя да, Луна же ночная принцесса, вот и работала всю ночь, не покладая копыт.

– Может, это моя аура, – хитро улыбнулся кентавр. Несмотря на солнце, он всё равно надел капюшон, хотя в этот раз шлема на нём не было. – Я из очень далёкой страны, а в этой стране очень высокий уровень разгильдяйства. Вероятно, я принёс с собой этот вирус, и он постепенно погружает Эквестрию в пучину раздолбайства, безответственности и пох... фигизма.

– Это, скорее, аура Дискорда, – с беспокойством отнеслась к словам кентавра Твайлайт. – Но вырвется на свободу он только во втором сезоне, а сейчас он закатан в бетон и украшает сад Кантерлота.

– Ну ладно, утешила, у меня в стране свой Дискорд порядки наводил, – миролюбиво согласился кентавр.

– Получается, пока обыск провести мы не можем, – я был вынужден подвести итог. – Мы вынуждены будем сместить сроки.

– К счастью, товарищ Цобикан уже проверил все установленные и обновлённые нами щиты на пекарне, никаких следов проникновения, что немного странно, я ожидал какого-то подвоха. Однако, в связи с этим, срочность проведения обыска падает. Потому, есть предложение поменять местами некоторые пункты. Например, мы могли бы сперва сходить в больницу и навестить пострадавшую пегаску, как раз товарищ Редхат отведёт нас, надеюсь, я правильно запомнил имя. Потом поговорить с друзьями Пинки Пай, возможно, они что-то смогут сказать интересного, – предложил кентавр.

– Здорово! Я помогу с этим, вы ведь в Понивилле первый раз, – вызвалась ученица Селестии.

– Ваша помощь будет весьма кстати, – я сделал маленький поклон. Кентавр только улыбнулся.

– Тогда, первый пункт – больница!

Мы шли рядом, слева – я, дальше – сестра Редхарт, чтобы я мог фиксировать её слова, далее – кентавр, который не терял времени даром и начал разговор немедленно. Ну и по самое правое копыто шла Твайлайт, которая тоже хотела всё услышать... предположительно, для того, чтобы потом помочь нам составить протокол. Благодаря широким улицам Понивилля, по обе стороны от нас ещё вполне оставалось место, чтобы пройти как минимум одному пони. Странно, но навстречу попалось всего пара-тройка путников. Видимо, в это время всепони заняты работой. А может быть, продолжала работать аура страха перед творящимся в Понивилле невидимым злом.

– Скажите, вы сколько лет уже работаете в хирургии?

– Ну я как бы не совсем доктор, вас не предупредили? Я просто медсестра.

– Хорошо. Но вы помогаете врачам делать операции, а потому, знаете названия хирургических инструментов?

– Да, знаю.

– Отлично. Не сочтите за грубость, но скажите, как вы называете вот эти инструменты...

Кентавр достал из-под полы плаща три металлических предмета. Медсестра ахнула, увидев несвойственные большинству пони конечности, но быстро взяла себя в копыта. Судя по всему, два из них были знакомы нашей спутнице, а вот третий показался немного незнакомым, но она высказала парочку предположений по поводу того, какая функция ими может выполняться и как их лучше назвать. Получалось, что один из предметов использовался для снятия шкуры на фиксированную глубину, второй – для фиксации разреза, а третий – для сверления твёрдых тканей, вероятно, костей или зубов и приводился в движение магическим кристаллом, который сейчас отсутствовал. Видимо, эти инструменты были взяты из «коллекции» моего напарника, так как я был абсолютно уверен, что из лаборатории под пекарней мой напарник ничего не выносил. Мне стало понятно, почему кентавр затребовал для проведения обыска именно медика, да ещё и земного, что редкость – операции обычно проводятся с помощью магии. Во-первых, его не будет тошнить от одного вида хирургических инструментов, а то от оживлённого обсуждения всяческих операций и «разрезали-кровь-кишки-отрезали-зашили» даже у меня комок к горлу подкатывал, а идущая с другой стороны ученица Селестии вообще словно за пару минут слила свою статку на десять процентов, поменяв цвет мордочки с фиолетового на зелёный. А когда кентавр рассказал какую-то историю о том, как какой-то врач во время путешествия на каком-то подводном корабле сам себе сделал операцию по удалению чего-то там (см. «Автономный аппендицит», прим. автора: описание действительно очень шикарное, так что впечатлительным людям читать не советую), я и Твайлайт вынуждены были отстать, чтобы не слушать, чем же эта история закончится. Хотя, судя по удивлённым возгласам медсестры, история показалась ей весьма интересной. Догонять парочку мы не стали, чтобы случайно не услышать ещё какую-нибудь столь же «интересную» историю. Зато я рассмотрел снаряжение кентавра. Как я уже заметил, шлема на нём не было, зато на спине громоздился здоровенный тюк, закрытый всё тем же плащом и превращающий кентавра в подобие одногорбого верблюда. Уверен, что внутри тюка размещался и шлем, и вчерашняя штуковина, которую он держал в руках и которая светились как лампа. Да и других сюрпризов, наверное, там приготовлено для потенциального врага немало... Несмотря на то, что оставшаяся дорога до больницы заняла не более десяти минут, когда мы входили в больницу, Твайлайт успела вернула себе свой естественный цвет мордочки...

– Я полагаю, что зрелище будет... тяжёлое, так что подумайте, прежде чем идти, – обратился к Твайлайт кентавр. Медсестра согласно кивнула. Мне опции отказаться никто не давал – я же следователь, а значит, должен присутствовать при любых следственных мероприятиях, но и единорожка также не воспользовались этим щедрым предложением. То ли избыточная вера в свою невозмутимость, а может уже проведывала подругу и знала, в каком состоянии она находится (прим. автора: следователи не могли знать, что Твайлайт боится навещать подругу и превозмогает свой страх).

Мы поднялись на второй этаж и Редхарт попросила некоторое время подождать на кушеточках, чтобы проверить, всё ли в порядке. Кроме нас, на этом этаже посетителей не было, так что несколько кушеточек, заботливо расставленных у стен, стояли пустыми, но на первом этаже приёма ожидали, пожалуй, с десяток пони. Судя по перевязке и ходункам, у одного из них было повреждено копыто, а с чем пришли остальные – сказать было затруднительно, судя по отсутствию видимых повреждений, это могли быть больные, жалующиеся на несварение желудка, ломоту в копытах и прочие мелкие, но неприятные невзгоды жизни, а может быть, просто пришедшие на профилактический осмотр пони. Кентавр на время ожидания ложиться на кушеточки не стал, нетерпеливо гулял по всему коридору, порой воровато заглядывая в неплотно прикрытые двери. Несмотря на его общую массивность, усиливаемую грузом за спиной (я помнил, что только его броня весит двести килограммов), шагал он едва слышно и мне подумалось, что случись необходимость, он и бузо всякой магии сможет сделать свои шаги совершенно неслышимыми. Меня это даже позабавило: мог бы просто попросить провести небольшую экскурсию по больнице. Думаю, ему бы не отказали.

Наконец, медсестра вернулась, и мы прошли в палату. Лежащая в ней пони с очень коротко подстриженной радужной гривой была закрыта простынёй под самый подбородок, но даже под ней казалась какой-то... неполной, короткой. При виде Твайлайт, её глаза, кажется, блеснули то ли радостью, то ли надеждой, то ли и тем и другим вместе, но тут же погасли. Такой мёртвый взгляд я видел у пары-тройки свежих тел, разумеется, погибших в результате несчастных случаев, а потому, не подвергнувшихся воздействию Ксиокса. Впрочем, зная расу пегасов, я не сомневался, что будь у неё копыта – она, не сомневаясь, выбросилась бы из окна. Это последнее дело – пегасу остаться без крыльев, редкие пегасы могут продолжить жить без неба, рождённый летать ползать не может [NSFW].

Кентавр наклонился над лежащей пони и начал что-то шептать ей на ухо. Я смог различить всего несколько слов, но уже после пары фраз стало понятно, что они произвели на пегаску впечатление. Она распахнула глаза полностью и внимательно слушала, а потом кивнула. Кентавр обнял пегасочку за шею и во всеуслышание объявил:

– Итак, Рэйнбоу согласилась ответить на несколько наших вопросов. В связи с некоторыми аппаратными проблемами, задавать будем только вопросы, на которые она сможет ответить либо «да», либо «нет». «Да» – кивок головы, «нет» – покачивание из стороны в сторону. Надеюсь, понятно?

Я кивнул. Видимо, Твайлайт поступила также, потому что кентавр сразу стартовал с места в карьер:

– Скажите, у вас заранее была договорённость о том, что вы придёте к Пинки?

– Нет, – я помнил, что в протоколе было написано, что, говорить пегаска не могла, у неё не было языка, но двигать головой и издавать простые гортанные звуки она могла, видимо, голосовые связки не были повреждены. Чем и приходилось ограничиваться. Кстати, поницейские ранее проводили только внешний осмотр пострадавшей, не проверяя повреждения внутренних органов. Видимо, не догадались, как. Хотя по увиденной мною фотографии казалось, что из живота что-то удалено, настолько он был неестественно худ. Я невольно опустил голову, чувствуя стыд за низкую квалификацию своих коллег. Хотя, откровенно говоря, я бы и сам мог растеряться – с подобным зверством встречаешься не каждый день... да какое там каждый день... в жизни большинство поницейских с таким не столкнётся ни разу. Вот они и растерялись, не зная, что делать. Кентавр же, кажется, был в данной ситуации как в своей тарелке... казалось, что он «пробуждался» только когда происходило что-то подобное... хотя почему именно «казалось»? Ведь он сам рассказывал, ещё на встрече с Твайлайт в её библиотеке, что принцесса Селестия выводила его из стазиса только во время кризисов, когда требовались решительные действия.

– Вы обычно приходите в пекарню в это время?

– Да, – пегаска опустила голову совсем низко. Кажется, она была готова расплакаться и допрос пришлось бы прекратить. Кентавр тихонечко спросил медсестру:

– Можно я присяду к ней на кровать?

– Да, если желаете, – похоже, сердце медсестры разрывалось от боли, глядя на изуродованную пегаску, но она не знала, как ей помочь и эффективно скрывала свои чувства. А вот кентавр, похоже, знал.

– Товарищ Редхарт, – запоздало вмешался я, быстрый старт допроса моим напарником сбил с толку. – Понимаете, всё, что сказано, может оказаться тайной следствия. Потому, прошу вас до нашего разрешения, а лучше – до оглашения официальных результатов проведения следствия, никому не рассказывать о том, что вы здесь услышали. Товарищ Твайлайт, вас это также касается.

– Я знаю, мне уже приходилось ухаживать за пострадавшими в результате происшествий, находящимися под контролем пониции. Заполним расписку?

– Достаточно вашего честного слова (прим. автора: Эквестрия этим больше похожа на древнюю Русь, где купцы били друг друга по рукам и давали обещания, а потом их выполняли, ибо «уговор дороже денег» и ничем не похожа на современный мир, где каждый ищет лазейку, как бы обмануть своего ближнего и сделать это по закону).

– Обещаю, – коротко кивнула Редхарт.

– Через серд... торжественно начала единорожка какую-то фразу, но скомкала её, закончив: – кексик в глаз себе воткну, – заметив моё недоуменное выражение, так как я ровным счётом ничего не понял, она исправилась. – В общем, никому ни слова!

Я рефлекторно обернулся на скрежет кровати. Рэйнбоу приподнялась и смотрела на нас какими-то испуганными глазами. Что же её так напугало?

– Хорошо, начинаем, – я сверкнул рогом, устанавливая вокруг комнаты «колокол молчания». Колокол вышел так себе, но я торопился, чтобы не дать возможности ученице Селестии вновь опередить меня. Это было словно моей маленькой местью за вчерашнее. Впрочем, сама единорожка была слишком подавлена… вероятно, видом своей покалеченной подруги, чтобы оперативно реагировать на просьбу кентавра, потому я и успел всё сделать раньше, чем она поняла, что надо делать. Маны я потратил мало, почему-то после вчерашнего пребывания в подвале мне не хотелось её транжирить, словно пережившему смертельный голод существу, потому громкий голос снаружи расслышать будет можно, но мы постараемся не шуметь.

Мой напарник тем временем уже подошёл к кровати с обратной от нас стороны и осторожно отодвинул тумбочку. Пегаска обернулась на гостя, а тот что-то ободряюще  прошептал ей на ушко. Мордочка пони расплылась в грустной улыбке. А кентавр, заглянув под покрывало, осторожно присел на пол, сделав из передних копыт подобие колыбельки для жеребёнка и руками затянул туда тело пострадавшей. Конечно, пони не сопротивлялась, но я заметил, как осторожно действует мой напарник своими конечностями. Это для меня было тем более удивительно, что я знал, каким родом деятельности занимается мой напарник и «нежность» явно не должна была входить в список его профессиональных навыков. А, хотя нет, ошибаюсь. Он же является «особенным пони» для принцессы Луны. Так что нет, всё-таки должна.

Угнездив пегаску в своих объятиях, кентавр кивнул нам: «Подходите». Мы с Твайлайт не стали отказываться от приглашения и только было собрались присесть, как в дверь вошла Редхарт (ну где моя внимательность, а даже не заметил, как она вышла!), таща в зубах три коврика. Мы сами подстелили коврики себе под круп, когда рассаживались вокруг кровати, а кентавру, поскольку тот держал пегасочку, медсестра задвинула коврик под круп сама. Очень заботливо, сидеть на полу, конечно, можно, свернув хвост кольцом, но на коврике намного приятнее, да и хвост потом не придётся полчаса вычёсывать!

Краем глаза я успел заметить, как кентавр совершает какие-то пассы руками на теле пегасочки. Впрочем, не придал этому значения – наверное, проверяет состояние тела, какие шрамы остались, какие повреждения нанесены. Да, всё это было в протоколе, но я уже понял, насколько протокол неточен. Возможно, стоило самому проверить, но... смотреть на изуродованное тело лишний раз мне не хотелось. А от наших глаз его заботливо скрыл простынёй мой напарник. А когда-то я боялся, что не сработаюсь с ним. А кентавр оказался удивительно чутким к чувствам других пони. Повезло Луне с таким особенным пони.

Пегаска на руках кентавра даже как-то повеселела и заулыбалась. Кентавр потёр мокрые щёчки пони рукой, но тут, как по мановению рога, в зубах медсестры возникла салфетка, которой кентавр и воспользовался. Кентавр шепнул кое-что на ушко пони, что не предназначалось для остальных, но всё-таки я находился слишком близко и услышал:

– Ну же, взбодрись! Вот разберусь только с твоим настоящим обидчиком, и покатаешь меня на воздушной колеснице!

А что, так можно было? Почему раньше никто не дал пегаске надежду на возвращение крыльев? Судя по всему, про копыта речь даже не шла – кентавр правильно понял принцип, что для крылатого крылья – важнейшая ценность. Ведь бывали случаи, когда из-за несчастных случаев, а то и просто болезни, пегасы лишались возможности летать. Таких ставили на особый учёт... потому что самоубийц среди них было поразительно большой процент, в тысячи раз, чем в среднем по Эквестрии. Мне перед глазами возникла картина, как бескрылая, с отрубленными копытами пегаска ползёт, извиваясь, как Ламия (прим. автора: да-да, это повторная ссылка на тот же рассказ, но вдруг читатель в первый раз её проигнорировал) по полу, выбирается на подоконник, разбивает головой стекло и... Тошнота подкатила к горлу, голова закружилась, я вынужден был сильно потрясти головой, чтобы выбросить оттуда жуткие мысли. Кентавр всё сделал правильно. Ну, плюс-минус. Можно было рассчитывать, что при таком настрое беседа пройдёт без дальнейших осложнений. Надо думать самому, нельзя ударить лицом в грязь перед кентавром! Пониция уже сделала всё возможное, чтобы выставить себя в дурном свете – ситуацию надо исправлять.

– Вы знали, что в пекарне есть подвал... ну, раньше? – придумывать вопросы было не слишком сложно, но хотелось минимизировать их число, чтобы не перенапрягать пегасочку. Кто знает – сколько времени продержится её боевой дух.

– Нет.

– Ты сама зашла в подвал? – решил попробовать удачу я.

– Нет.

– Ты помнишь, как попала в лабораторию? Ну, место, где Пинки делала с тобою всякое... – кентавр немного смутился, задавая этот вопрос, но я оценил его качество. Если она не помнила, как попала в лабораторию, предыдущий вопрос можно было бы и не задавать – её доставили на тележке, на которой кентавр меня уже прокатил. Вряд ли Пинки, ну или её неведомые «наниматели» использовали ещё одного пони для транспортировки жертвы.

– Нет.

– Получается, что ты была без сознания? – уточнила медсестра, включившаяся в допрос. В принципе, это было и так понятно, но она же неопытная в деле допросов, даже если допрашивать приходится пострадавших.

– Да.

Вопрос вился на языке, но на него нельзя было ответить одним битом. Как земнопони вывела из строя пегаску? Ударом копыта? Конечно, пегаска этого не ожидала, а сила земнопони известна. Перебирать все возможные варианты? Их могут быть десятки... Кентавр посмотрел на меня и понял, какие сомнения меня гложут. Не выпуская из объятий пегаску, он вытащил из плаща вчерашнее пишущее приспособление, которое пегаска после секундного замешательства взяла в зубы. В качестве свитка, кентавр протянул салфетку, которой минуту назад протирал слёзы пони.

Чирк!

Стрищ-щ-щ!

Писалка кентавра разорвала влажную салфетку, не находя опоры. Кентавр крутанул головой в поисках чего-нибудь, но тут же медсестра протянула ему лоток. Видимо, для хирургических инструментов. Внутри уже лежала новая салфетка. У меня даже зависть какая-то возникла! Она же просто земнопони, но при этом словно читает мысли окружающих, подавая ровно тот предмет, который нужен конкретно сейчас!

Чирк-чирк-чирк!

Кентавр поцеловал пони в макушку, между ушек и продемонстрировал нам салфетку. Сам то он видел написанное слово в процессе написания. Пегаска даже покраснела и улыбнулась. Находясь в её состоянии, подобная реакция граничила с героизмом.

– Кексы!

Получив в распоряжение новый инструмент, мы продолжили допрос, который стараниями кентавра превратился в настолку «SpyFall», где надо среди игроков, знающих, где они находятся, задавая друг другу только вопросы, подразумевающие ответы «да» или «нет» узнать, кто же шпион, который не знает место, где находятся другие игроки.

– Пинки угостила тебя кексом со снотворным? – влилась в допрос-игру Твайлайт.

– Да!

– В лаборатории кроме тебя и Пинки ты никого не видела? – это была моя очередь.

– Нет!

– Пинки говорила с тобой во время твоего пребывания в лаборатории? – очередь кентавра.

Дэш замешкалась, видимо, не зная, что ответить. Заметив, что его вопрос существенно увеличивает стресс пегаски, кентавр стремительно исправился, задав следующий:

– Находясь в лаборатории, Пинки говорила с кем-то посторонним? Словно, с голосом в своей голове...

Вопрос кентавра поставил всех в тупик. Даже саму Рэйнбоу. Спустя секунд десять общего ступора, глаза пегаски вдруг раскрылись, и она ожесточённо закивала головой:

– Да, да, да!

– Итак, первичный итог нашей работы: Пинки находилась под каким-то видом гипноза. Это не было её осознанным решением, – негромко, возможно, чувствуя, что колокол стоит неполноценный, хотя это и было невозможно, ведь он не мог владеть магией, да и кому нас подслушивать в больнице то? – Таким образом, крайне важно найти истинного виновника этого преступления.

При последних словах, Рэйнбоу снова активно закивала головой: «Да, да, да!», но кентавр нежно прижал её голову к своей груди и тихонько сказал (впрочем, я расслышал):

– Обещаю, эта мразь не уйдёт безнаказанной.

Пегаска прижалась к кентавру, словно он был главной опорой в её жизни. Да так оно, собственно, и было. Не подруги, не поницейские, даже не медики дали ей стимул жить... а специалист по убийству других пони! Интересно жизнь может поворачиваться...

Дальнейший допрос протекал спокойно и размеренно. Мы выяснили, что пегаска и раньше слышала о том, что в Понивилле ранее пропадали пони, но также, как и все, никакого значения этому не придала. Конечно, знала она не обо всех случаях, а всего о двух, наиболее резонансных, поскольку, со слов Твайлайт, читать она вообще не любила. Кстати, на подобный выпад пострадавшая даже гордо вздёрнула носик, дескать: «Не читала, не читаю и читать НЕ БУДУ!» Об этих случаях знала и Пинки. О скольких точно случаях ей было известно – выяснить было невозможно, а если вспомнить, что она потенциально являлась виновницей этих исчезновений, то на её показания полагаться вообще было нельзя. То, что к ней нельзя было применить критерий «нормальности» сильно сбивало с толку, так что не представлялось возможным определить реакцию Пинки на исчезновения пони, чтобы хотя бы примерно понять: какова степень её участия в преступлении. Возможно, из-за воздействия гипноза, она в принципе могла не помнить своё участие в преступлении, хотя ранее такие случаи и не подтверждались.

Поняв, что мы фактически ходим кругами, не получая новой информации (либо просто задавая неверные вопросы), я предложил закончить разговор и всепони с готовность согласились. Как обычно, я сказал дежурную фразу: «Если вспомните что-то важное, дайте знать сестре Редхарт и она найдёт способ связаться с нами», хотя это было и слишком... к чему заставлять эту несчастную вспоминать самый ужасный день в своей жизни?

Когда мы уже встали и были готовы выйти из палаты, кентавр обратился ко мне:

– Нужно провести повторный осмотр тела. Я бы предложил сделать это прямо сейчас. Рэйнбоу, я надеюсь, ты не будешь против, если я осмотрю тебя. Я, правда, доктор не настоящий, но посмотреть могу.

Пегаска с готовностью улыбнулась и кивнула: «Да!»

– Твайлайт, вы точно хотите присутствовать при осмотре? Предполагаю, что приятного мало.

– Да, – тихонечко отозвалась ученица Селестии. Я был потрясён. У этой кобылки, как бы это странно ни звучало, но были реально стальные яйца.

Медсестра приготовила протокол осмотра – для неё подобная бумажная работа была вполне привычной, да и предстоящее зрелище было не в новинку. Убедившись, что все готовы, кентавр осторожно переложил пегаску на бок и снял с неё простыню. Если честно, то я ожидал увидеть куда более... кровавое зрелище. Я мельком посмотрел на Твайлайт. Она ожесточённо жевала губу, но в целом вроде как оставалась спокойной. Сама пегаска выглядела опечаленной, но не более того. Конечно, она ведь вполне чувствовала, в каком состоянии находится её тело.

Первое, что бросалось в глаза – огромные кровавые срезы на месте копыт. Удивительно, но они совершенно не кровоточили. Сдерживая рвотные позывы, но в то же самое время заворожённый происходящим, я приблизился. Срез был идеально ровным, закрыт был каким-то прозрачным материалом. Словно сквозь глухую пелену, услышал голос напарника:

– В протоколе первичного осмотра было отмечено большое количество кровавых ран на теле. Сейчас ничего подобного не наблюдается. Кто обрабатывал тело сразу после прибытия?

– Я и обрабатывала, – тут же ответила Редхарт, положив перо на поднос, чтобы освободить рот. Вела себя она удивительно спокойно, словно перед ней лежала не расчленённая пони, а неровно разрезанный тортик, а мы обсуждали, кому какую часть взять. Невероятная выдержка! Редхарт продолжила: – Когда она прибыла к нам, её тело было обильно покрыто следами крови. Судя по форме этих следов, я могла бы сказать, что это – следы от касания инструментов, которыми проводили операцию. Однако, достаточно было пройтись салфетками по шкурке, чтобы понять, что это – всего лишь поверхностное загрязнение, а не порезы. Мы смыли всю кровь за считанные минуты.

– Минуты? – удивился кентавр.

– Да, десять-пятнадцать минут. Мы этим регулярно занимаемся, после проведения операций, так что опыт есть. Шкурка пони гладкая и довольно легко отмывается. К сожалению, авторы полнометражки добавили совершенно ненужную шёрстку, которая существенно усложнит процедуру очистки в дальнейшем, но что поделаешь, коли мода, – расстроенно вздохнула медсестра.

– Вы пользуетесь какими-то магическими артефактами для удаления крови?

– Нет, вовсе нет. Просто тампон, смоченный двадцать вторым составом, – охотно отозвалась медсестра.

– Можете показать мне принцип действия? Например, вот так, – кентавр попросту резанул одним из своих инструментов себя по руке. Потекла тонкая струйка крови.

– Секунду, – Редхарт метнулась к аптечке, впрочем, сперва она ловко поставила лоток с заполняемым протоколом на прикроватны столик, и спустя не более, чем десять секунд, она уже протирала рану тампоном. Кровь закипала от контакта с жидкостью, которой пропитан тампон и образовывавшаяся белесая пена падала на пол, так что спустя всего несколько касаний от раны осталась только едва заметная красная полоса.

– Отлично, – кентавр внимательно осмотрел результат работу медсестры. – Получается, что этот раствор удаляет только кровь, но никак не влияет на другую органику? Волосы, кожу, ногти?

– Да, верно. Но если потребуется быстро удалить остатки, например, кожи, есть другие растворы. Они не столь доступны, продемонстрировать их действие я смогу только с разрешения доктора. Да и на живом пони… – она замялась, но кентавр сразу понял:

– Понятно, для живого пони они опасны, так как кожа слезет живьём.

– Именно так.

– У меня остался порез после травмирования. Как я понял, у Рэйнбоу ничего подобного не осталось?

– Да.

– То есть, нет причин верить протоколу, что пострадавшая была сильно изранена?

– Нет. Только незначительные пролежни, ушибы, мелкие царапины, вероятно, образовавшиеся от транспортировки в мешке, – с невозмутимым видом сказала медсестра. – Доктор всё поправил магией за считанные минуты, даже следов не осталось.

– Стоп. А метка? В протоколе же было указано, что метка Дэш отсутствует. Но сейчас мы видим, что обе метки на месте. На положенном месте. Даже фотография была. Можно этот вопрос прояснить?

– Могу. К телу пациентки прилипло несколько органических остатков разного размера. Говоря прямо: куски мяса. Это, определённо, не мясо пони. Откуда они появились на её теле – я сказать не могу. Одна из меток, действительно, была так заляпана, что её невозможно было рассмотреть. Мы отделили загрязнения и отмыли тело. Всё.

– Удалённое мясо… органические остатки выброшены?

– Да, утилизированы по всем правилам утилизации подобных отходов.

– На фотографии было видно, что грива была фактически выбрита. Вы можете это подтвердить?

– Да, это действительно так. То, что вы видите, типичная реакция шкурки пони на выбривание: она очень быстро, за пару дней, покрывается короткой шёрсткой. В дальнейшем, рост существенно замедляется. Я могу предположить, что грива вернётся к изначальному состоянию не раньше, чем через год.

Мне захотелось зарычать. Да что в этом треклятом протоколе вообще было правильным? Написано же было: удалена метка. Оказалось: не удалена, а просто загрязнена. Написано: многочисленные порезы. Оказалось: заляпана кровью. Ну хоть бритая грива оказалась правдой. Кстати, подписи медсестры Редхарт на протоколе не было. Я решил уточнить:

– Вы оставляли отпечаток на протоколе осмотра тела пострадавшей?

– Нет. Я не присутствовала на первичном осмотре. А приёмного акта при поступлении пациентки в больницу с нас не спросили, потому мы его и не составляли. Поверьте, у нас и без бумаг достаточно работы.

Вспомнилось первичное ощущение при просмотре картинки в протоколе, что у пегаски извлечены внутренние органы. Да и сейчас её живот выглядел удивительно… впалым, хотя и не возникало ощущения, что оттуда что-то вынуто, просто чувство, что пони очень долго голодала:

– А внутренние органы у неё... в порядке?

– Насколько я могу судить, жизни её ничего не угрожает, но питается она через инъекции, потому что раньше она не хотела ничего есть. Доктор осматривал её, но ничего необычного не сказал.

– После нашего ухода, предложите вариант – питаться обычным способом. Да, её придётся кормить с  ложечки, лёгкой пищей, но зато это не позволит её пищеварительной системе атрофироваться, что упростит и сократит восстановительный период. Ты ведь согласна покушать с ложечки, – обратился кентавр к повернувшей в нашу сторону мордочку Рэйнбоу. Та без особенного энтузиазма, но кивнула. – Но повторный осмотр состояния внутренних органов пусть доктор проведёт более тщательно, – рекомендовал кентавр. Медсестра кивнула, одновременно умудряясь выводить какие-то каракули в протоколе. С почерком Твайлайт не сравнить. Ну так товарищ Спаркл – единорог, пишет телекинезом, что намного удобнее, чем ртом.

– Это ведь не магическое поле, правда? – уточнил кентавр у Редхарт, указывая на один из кровавых срезов.

– Похоже, что это – какое-то вещество. Возможно, клей. Прозрачный, – нерешительно ответила медсестра Очевидность. Понятнее от этого, конечно, не стало.

– Цобикан, ты не мог бы проверить наличие магии на срезах? Рэйнбоу, милая, может быть немного щекотно, если станет невтерпёж – можешь засмеяться, и мы прекратим, – просить пони, находящуюся в таком состоянии смеяться… что могло быть глупее, но пегаска улыбнулась и согласно кивнула. У кентавра, определённо, был подход к пони.

– Безусловно, магия здесь присутствует, – сделал я вывод после пары минут тщательного анализа. – Но классифицировать её я могу. Никогда ни с чем подобным не сталкивался. Такого плетения…

– Можно я посмотрю? – предложила Твайлайт. Она была бледновата, и я опасался, что она сделает какую-нибудь глупость, например, упадёт в обморок, но уступил ей место. Впрочем, осмотр она провела весьма грамотно, её моральное состояние никак не сказалось на профессиональных качествах… ну, если считать её «профессией» бытиё ученицей принцессы.

– Нет, простите, я тоже не знаю такой магии. Внешних проявлений почти нет, всё воздействие аккуратно свёрнуто внутрь тела Рэйнбоу. Может быть, обратиться к Селестии? – Твайлайт положила копыто на плечо подруги, и та наклонила голову, чтобы прижаться к ней, а кентавр немного переложил тело пегасочки, чтобы ей было удобнее таким образом обнимать копыто единорожки. – У неё может быть такой опыт…

– Не сейчас, – решил кентавр, вежливо отстраняя единорожку от тела подруги и, обращаясь уже к Редхарт, продолжил: – Судя по всему, крупные кровеносные сосуды заблокированы. Кровь по ним не течёт. Не приведёт ли это к отмиранию сосудов? Или другим повреждениям?

– Я не знаю, – честно ответила Редхарт. – Если хотите, я позову доктора, возможно, он больше расскажет.

– Док сейчас занят? – поинтересовался кентавр.

– Да, у него приём. Но полчаса времени, я думаю, он вам уделит.

– Думаю, потребуется куда меньше времени. Зовите, пусть подойдёт, если сможет.

Медсестра вышла. Я осмотрелся. Твайлайт уже отошла от кровати. Кентавр с любопытством рассматривал тело пони, пуская по короткой гриве радужные волны дуновением воздуха изо рта. Кажется, поняшке эти знаки внимания тоже нравились. Кентавр спросил Твайлайт:

– Вы до сегодняшнего дня видели Рэйнбоу?

– Да...

– А когда? Сразу, в кондитерской?

– Нет, уже здесь, в палате. Но вот так вот... – кентавр кивнул головой, давая понять единорожке, что информации достаточно и вновь обратился в пегаске.

– Девочка моя, а можно ротик открыть? Я просто хочу посмотреть на твои зубки, – кентавр извлёк из своего бездонного плаща кристалл и подсветил им ротовую полость пегаски. Так, очень хорошо, а попробуй сказать «А-а-а». А попробуй пошевелить язычком... ну, представь, что он у тебя есть. А вот так больно? Тихонечко, не надо так сильно крутить головой...

Медсестра не возвращалась. Твайлайт стояла, прижавшись к стенке – самообладание готово было её покинуть, но ради подруги она держалась. Кентавр проводил собственный осмотр. С чего бы ему потребовалось осматривать зубы и язык пегаски – непонятно, но почему-то именно им он уделил так много внимания. Закончив со ртом, он проверил срезы крыльев и копыт, ощупал их своими инструментами, спрашивая, что чувствует пегаска. Получалось, что воздействие на срез не давало никакого ощущения, зато чувствительность шкурки в непосредственной близости от среза была полностью сохранена. Наконец, кентавр спросил:

– Рэйнбоу, Пинки заставила тебя откусить язык?

Голова пегаски склонилась к груди. Она ничего не «отвечала». Я же был... потрясён!

– Ты сама откусила его?

– Да!

Из глаз пегаски потекли слёзы, кентавр потратил довольно много времени, чтобы на этот раз успокоить бедняжку. Уложив её в постель и, бросив мимолётный взгляд на Твайлайт, кентавр кивком головы предложил мне отойти от кровати.

– В лаборатории я нашёл целую коллекцию зубов. Но у Рэйнбоу все зубы на месте.

– Получается, что зубы другого пони? – я был удивлён.

– Да. Кстати, это весьма странно, с момента прошлого убийства прошло несколько месяцев, их не выбросили и не использовали. Плюс к тому – я обнаружил в шкафах законсервированные внутренние органы, такие как кишечник и некоторые железы, которые я не смог с первого раз идентифицировать, этим придётся заняться товарищу Редхарт. Кстати, все внутренние органы аккуратно развешаны по специальным креплениям и совершенно чистые, что говорит о том, что удалены они не в спешке и не в приступе ярости, а вполне осознанно, словно донорские шлейфы из старых компьютеров, – я не смог точно понять последнюю фразу, но общий смысл уловил достаточно точно. Предварительно – у Рэйнбоу все внутренние органы на месте, либо разрез выполнен настолько филигранно, что я его не смог разглядеть. Зажить он не мог, прошло недостаточно много времени. А ещё я заметил, что язык отрезан очень неровно и зарастает какими-то непонятными не то швами, не то шрамами. И не закрыт вот этим вот консервирующим составом, – кентавр ткнул куда-то пальцем в сторону постели, но я догадался, что он имеет в виду. Вот я и предположил, что она сама его откусила. Возможно, от боли.

– Да уж, новости, – сказать, что я был потрясён – ничего не сказать.

– Однако, Редхарт сообщила, что на теле Рэйнбоу были многочисленные загрязнения, что никак не стыкуется с нашими наблюдениями. Есть соображения?

– Слушай, у меня и так уже голова кругом. Дай передохнуть, – я с мольбой посмотрел на напарника. Он усмехнулся.

– Ну что же, так или иначе, мои полномочия на этом всё. Дожидаемся доктора.

Ждать пришлось недолго. Редхарт вернулась одна.

– К сожалению, сегодня у доктора удивительно напряжённый день. Освободится от не раньше, чем через пару часов. А...

– Ты сказала ему, что его ждёт представитель принцесс, или так и будем хоровод водить... – я был недоволен, но кентавр приставил мне палец к губам и я понял, что стоит помолчать.

– Хорошо, пусть заканчивает. Тогда вам придётся убедиться, что доктор осмотрит её со всей тщательностью и занесением всех обнаруженных странностей в протокол. Ну и парочку предложений я внесу сам, после прочтения протокола. Протокол передадите поницеским, нам, или Твайлайт установленным порядком. Работайте, сёстры, – обратился он к Редхарт и та согласно кивнула, словно бы поняла о чём речь. Эм... если честно, то я не понял, о чём речь, но ладно.

Я помог Твайлайт выйти, впрочем, она уже почти пришла в себя, и моя помощь фактически не требовалась. Кентавр мило беседовал с медсестрой о сшивке каких-то тканей и циркуляции каких-то телесных жидкостей, та кое с чем соглашалась, кивала головой, но также делала некоторые замечания.

Стоять за дверью пришлось минут десять. Я попытался утешить Твайлайт, что мы постараемся «вернуть её подругу в строй, ведь им ещё несколько сезонов предстоит быть вместе», хотя и сам не до конца понимал, как это будет сделано. Но не одному же кентавру заниматься несвойственной ему работой по утешению страждущих? Должен и я как-то ему в этом помогать, как его доверенный пони и следователь по особо важным делам, да и вообще, поницейский в конце концов, долг которого: «Служить и защищать». Наконец, появился кентавр и направился к лестнице:

– Док закончит протокол результатами диагностики внутренних органов, он будет подшит в дело. Я погрузил Рэйнбоу в сон, ослабил циркуляцию крови, чтобы минимизировать повреждения срезов, всё-таки я подозреваю, что несмотря на наличие консервирующих заклинаний и растворов, подобные застойные процессы могут негативно повлиять на её здоровье. Однако, нам надо поспешить и вернуть ей копыта. Кажется, они в лаборатории. Согласно указаниям Луны, мы должны передать все найденные органы в больницу Понивилля. Мы это сделаем, но затем поспешим вернуть хотя бы копыта их владелице. К сожалению, пока не знаю, как. Возможно, доктор предложит варианты.

– А когда ты успел с принцессой пообщаться? – я немного удивился, ведь вчера весь день был с напарником, сегодня – всё утро, а ночью кентавр дрых без задних копыт, сомневаюсь, чтобы он покидал дом ночью.

– Не забывай, что Луняша – ночная принцесса и может посещать сны других пони. Мои в том числе. Так что даже когда я сплю – служба идёт, – ухмыльнулся Питон. – Кстати, проверь свой магический кристалл, на него уже должен быть скинут протокол нашего ночного совещания.

Проверять кристалл я не стал. Чуть позже посмотрю. Не верить напарнику у меня не было ни единой причины.

– Куда дальше пойдём? На вокзал, проверим прибыли ли поницейские? – поинтересовалась Твайлайт, следуя за кентавром.

– Нет, у нас ещё три твои подруги остались. Флаттершай, Рарити и Эплджек. Кэррот Топ, последнюю свидетельницу, предлагаю оставить всё-таки напоследок, практически уверен, что никакой полезной информацией она не обладает, но для полноты картины поговорим и с ней, возможно даже, без протокола. Кейки уехали из города… кстати, известно куда?

– Да. Они остановились…

– А, пока неважно, где конкретно, главное, что известно. Итак. Кто ближе из нашего списка?

– Хм, Эплджек наверняка на ферме, она в одной стороне, а Флаттершай в другой стороне Понивилля. Рарити живёт почти в центре, пять минут отсюда. Можем пойти к Эплджек, потом по дороге заглянем к Кэррот, она тоже недалеко живёт и Рарити, а в конце заглянем к Флаттершай

– Нет, так не пойдёт. Рарити живёт недалеко, так что пошли сперва к ней. А потом побеседуем с Флаттершай про гипноз. Разговор с ней настоятельно рекомендовала принцесса Луна.

– Эплджек оставим напоследок? – я немного удивился такому плану.

– Да. Пока мы поболтаем с Рарити, пока дойдём и поговорим с Флаттершай, да ещё и до фермы путь неблизкий. Мы же проголодаемся! А у Эпплджек, судя по характеристикам, всегда есть что пожевать, может и не как в ресторанчике из другого мира, но... Я, конечно, не ослица из японского аниме, готовая ради вкусной закуски в гонке любого породистого скакуна обогнать и тридцатиметровому волку горло перегрызть[x1] , но покушать, знаешь ли, люблю.

– Слушай, отличный план! – изумился я действительно отличному умению напарника планировать маршрут. – Affirmative!

– А вам что, принцессы не выделили денег на питание, – сделав выражение мордочки как у той что-то подозревающей собаки спросила наша провожатая.

– Ну, технически, деньги нам выделили, но я планирую вернуть всё непотраченное обратно в госбюджет. А потому, не собираюсь тратить впустую ни единого байта флеша на этот ваш FreeRTOS... тьфу, бита денег на питание, – пояснил кентавр. – Кстати. А где живёт Зекора? Зебра такая, мне про неё Луна говорила, тоже рекомендовала встретиться с ней.

– Зекора? Так она в Вечнозелёном лесу живёт, – охотно ответила Твайлайт. – Полчаса идти от домика Флаттершай.

– Вот как? Ну, тогда если полчаса, то час на дорогу, ещё полчаса на разговор, да минут сорок по Понивиллю, полчаса туда, – стал прикидывать вслух маршрут кентавр. – Долго. Надо бы весточку оставить поницейским, чтобы они устроились где-нибудь, мэру инструкции предоставить, потому что проканителимся мы до вечера.

– А тут ничего сложного нет. Ратуша мэра находится в пяти минутах ходьбы от бутика Рарити, так что по времени мы почти ничего не теряем, – возразила Твайлайт.

– Ну тогда вот план: сперва ратуша и мэр, потом Рэрити и Кэррот… кстати, куда ближе надо будет определиться, потом Флаттершай, потом Зекора, ну и наконец, Эплджек, а если время останется и поницейские прибудут – то сегодня и обыск успеем провести. Ну как вам?

– Отличный план, надёжный, как швейцарские часы. Roger that, follow me – одобрила слова кентавра лучшая ученица Селестии, и мы двинулись вслед за ней к новой цели нашего путешествия – ратуше и бутику...

---

 [x1]аниме “Плод эволюции”