Способность не спускать курок

Представитель мэра

Время: день после предполагаемой казни, поздний вечер.
Место: Пекарня «Сахарный уголок».
Активный персонаж: Цобикан Шойстер.

Когда я спустился в подвал, меня охватил ужас. Конечно, мне приходилось видеть кровь... случалось так, что пони в порыве гнева, или других чувств, били друг друга и даже появлялась кровь. Я несколько раз видел мёртвых пони. На самом деле, мёртвые тела для Эквестрии – это совершенно ненорма. У пони существует механизм разрушения после смерти. Мы называем его ксиоксом. Тела просто исчезают, превращаясь в прах, пепел, или перья – в зависимости от расы. И только тела пони, погибшие в результате насильственной смерти, не разрушаются самопроизвольно. Насколько я знаю, таких тел настолько мало, что их даже хранят в особом отделе Кантерлотского подземелья, то ли для изучения, то ли ещё для чего. В любом случае, для нашей расы это здорово – другим приходится изобретать методы захоронения своих представителей, а за нас подумала природа.

Пока мой напарник осматривал этот страшный подвал, я только озирался. Во-первых, было очень «холодно». Нет, это был не тот холод, который образуется от того, что на землю выпадает снег и приходит зима. Тот холод ощущается телом. Этот же «холод» ощущался моей сущностью. Когда кентавр попросил меня проверить, что случилось с кристаллом света, то я буквально почувствовал, как из моего тела вместе всего лишь с капелькой магии уходит жизнь. Это было настолько страшно... Конечно, существа, лишённые магии, не смогут никогда понять, каково это – когда магия из тебя только вытекает, но не может попасть обратно в тело. Возможно, потому кентавр чувствовал себя здесь относительно комфортно. В какой-то момент, он спросил, словно ни к селу ни к городу:

– Скажи, а когда Рэйнбоу Дэш осматривали, у неё были зубы.

Я даже сперва не нашёлся, что ответить. Или в рапорте не было ничего, или я пропустил этот момент. А может быть, просто мои мысли были слишком далеко от дела, чтобы вспомнить эту информацию. Я попытался вытащить магией кристалл из кармана, чтобы пересмотреть дело, но даже не мог нащупать своё тело. Что-то хлопнуло, словно закрылось окно и кентавр, словно живая пружина, сорвался с места, крикнув:

– НАВЕРХ! ЖИВО!

Конечно, единороги могут телепортироваться, но на это потребуется куча магии, а тратить сейчас мой запас было... просто страшно. Потому, я просто побежал следом. Конечно, я отстал от кентавра – эта раса всё-таки ближе к земным пони по силе, если не превосходит их. Когда я вышел в пекарню, напарник покачивал в руках какой-то испускающий свет артефакт. Заметив меня, он погасил свет и спрятал артефакт под плащом. Интересно, что там у него ещё спрятано? Хотя я догадывался, что это мне об этом лучше не знать, как минимум, пока он сам об этом не расскажет.

– Что это было?

– Проверь, есть ли в доме кто кроме нас, – отозвался кентавр.

Я использовал заклинание поиска. Так, одна точка – это мой напарник, но больше точек не было. Взмахом руки, кентавр остановил мои попытки найти противника.

– Проверь поля на двери.

Я бросился проверять установленную мной защиту. Нет, всё нормально. Поле осталось в том же состоянии, в каком я его и оставил. Я стал проверять защиту на окнах... вообще-то я собирался сделать это раньше, но так получилось, что мы зашли в подвал слишком неожиданно для меня, сорвав планы по проверке защитных полей. Оставалось последнее окно, когда сверху раздался громкий голос напарника – он звал меня. Впрочем, звал спокойно, значит, на него не напали, но я предпочёл поспешить. Он стоял в двери комнаты с распахнутым окном. Было очевидно, что защита там прорвана, но я всё-таки проверил. Результаты меня не просто не утешили, но и разочаровали. Следов магии, которая должна была остаться при недавнем прорыве барьера, не было. Типично, подобные следы маг моего уровня мог обнаружить в течении нескольких часов с момента прорыва, в некоторых случаях следы могли оставаться различимыми более суток. Это значит, что поле было прорвано не сегодня. А возможно, его вовсе не было.

Я поделился этими соображениями с напарником. Кентавр только ответил:

– Я догадывался, что не всё так просто. Нам придётся искать тех, кто проводил обыск, кто опечатывал тут всё. Было ли опечатано окно в детской? А сейчас... Ты как, сможешь описать то, что мы нашли в подвале? Судя по всему, имеющийся отчёт весьма и весьма неполный...

Адреналин от погони придал мне решимости. Кентавр уже спустился, а я запечатал полем окно в комнате. Спустившись вниз, я обнаружил, что напарник крутит в руках какой-то обрывок верёвки, торчащий из-под люка. Как он его там увидел – я не спросил. Взяв этот обрывок рукой (удобно, мне бы пришлось брать его зубами, чтобы не терять магию света... далеко не всякий единорог сможет использовать и телекинез, и освещение одновременно!), он пошёл вниз. Я засветил рог и подвинулся следом. Кентавр обернулся и подбодрил меня:

– Тот, кто пытался нас запереть, сюда уже не вернётся. Так что идём смело.

Верёвка немного мешала, но уже на половине пути я приноровился. А зачем она нужна? Судя по всему, у кентавра есть идея. Холодок от отсутствия магии мне был по-прежнему неприятен, но уже не пугал так, как в первый раз. Да и стерильная чистота ярко освещённого подвала, в который мы спустились, уже не так пугала. Кентавр вышел в подвал и, сойдя с той странной плиты на входе, обернулся ко мне:

– Помоги мне её оттащить немного от выхода. Лучше, если ты не будешь пользоваться магией, если только не будет крайней необходимости.

Я был тоже согласен. Всякое применение магии заставляло меня холодеть. К счастью, освещение подвала было просто отличным, а потому в использовании магии не было никакой необходимости, можно было полагаться только на физическую силу. Мы встали по обе стороны от плиты, вцепились копытокинезом в неё и попытались отодвинуть... я покатился кубарем, когда плита достаточно легко подалась, а вот кентавр устоял.

– Так я и думал. Не слишком тяжёлая, но неудобная. В одиночку транспортировать крайне неудобно. Но где же лебёдка?

– Лебёдка?

– Приспособление, позволяющее тянуть предметы, на манер телекинеза. Только используется обычная верёвка и обычная физическая сила. Пинки же была земнопони, а значит, могла пользоваться только этими средствами. Загляни под плиту.

Я уже догадался, что увижу. Небольшие ролики. Вспомнил о двух балках по обе стороны лестницы. Заметил отверстия в плите, через которые можно было пропустить верёвки... Разрази меня Дискорд! Значит, именно это... комок подступил к горлу, но я быстро взял себя в копыта. Кентавр тактично выдержал паузу, заметив, что мне становится нехорошо.

– Полагаешь, на этой плите спускали и поднимали пони в подвал?

– Полагаю – да. Мы, конечно, можем поднять и измерить. Но помни, что Пинки была только одна. Ей никто не помогал. А значит, мы можем найти приспособление для того, чтобы перемещать эту тележку. Легко и непринуждённо.

– Откуда ты знаешь?

– Если бы я собирался массово расчленять пони, то я бы сделал себе подобное приспособление, – кентавр махнул рукой в сторону лестницы... я сразу не догадался, но потом понял, что он показывает на верёвку в середине проёма.

– Если бы ты... – я даже не понял, о чём говорит кентавр.

– В общем, у меня в стране говорили: «Если хочешь понять преступника – думай, как он». Мне легче всего понять, у меня близкий род деятельности. Только вот беда, я даже завидую владелице всего этого хозяйства, – кентавр обвёл руками вокруг себя, показывая на лабораторию. – Я как бы специализируюсь на этой задаче и пару дней назад считал себя фактически единственным специалистом подобной области. И вот, понимаешь ли, я прихожу в подвал к какой-то там самоучке, а тут такое... что мне и в самом прекрасном сне не приснится. Мне бы такое оборудование! Честное слово, если принцессы будут не против – я заберу отсюда всё, что не приколочено. А что приколочено – отколочу.

Я сконфуженно молчал. Только что кентавр... палач... да, пони профессии, про существование которой я ещё сегодня утром и не догадывался, вдруг начинает завидовать убийце... в том, что у неё инструменты лучше, чем у него. Крайне необычно.

Я отвлёкся всего на пару секунд... по крайней мере, мне так показалось. А кентавр уже простукивал копытами стены.

– Тебе помочь? Я понимаю, что магия может не проходить...

– А слушай, замечательная идея. Попробуй. В стенах должно быть что-то. Должно напоминать катушку с верёвкой. Вряд ли она находится под защитой.

С первого же скана, я получил сразу три места потенциального размещения скрытых полостей. Я постарался описать их кентавру:

– Смотри, вон там, в середине стены, есть высокая полость. Почти от пола до потолка. И там...

Кентавр метнулся в указанное мною место. Он шептал что-то типа «И как я раньше не догадался...», но довольно тихо, так что часть слов я не смог разобрать. Он несколько раз постучал копытом по стене, а затем прилип копытокинезом к одной из плиток. Повернул мордочку ко мне. На ней отображалось чувство крайнего удовлетворения.

– Мы нашли!

– Что нашли?

– Лебёдку!

Я заметил, как что-то спускается с потолка и отскочил, готовясь применить атакующее заклинание. Конечно, мои познания в боевой магии очень ограничены, в школе её не преподают, да и курсы поницейских весьма слабо освещают эту тему. Но метнуть огненный шарик я вполне смогу. Впрочем, моё опасение оказалось напрасным. С потолка спускался... крюк. Висящий на двух верёвках. Когда он опустился достаточно низко, кентавр схватился за него и в прямом смысле этого слова завизжал от восторга.

– Невероятно! Лебёдка! Настоящая! С передаточным числом один к десяти, да ещё и подвижным блоком! Откуда это в Эквестрии? Это же невозможно! Где остальные лебёдки? Ну, полости в стенах? – это он обращался уже ко мне.

Ещё два таких же крюка спустились посреди каждой из стен. Кентавр зацепил первый опущенный им крюк за отверстие в плите, а затем прижал копыто к определённой плитке. Крюк ожил и стал двигать за собой плиту. Не очень быстро, но чувствовалось, что кентавр даже не напрягается. Дотащив плиту конструкции в середине комнаты, он провёл несколько манипуляций и наклонил её. А затем снова оживил крюк и легко втащил плиту наверх.

– Итак, представляю вашему вниманию – стол маньяка для разделки пони, – в голосе кентавра звучала какая-то грусть. – Ты веришь в то, что такую механизацию в одиночку выполнила одна-единственная пони? Земная. Кондитер по профессии. Тамада по призванию. Не веришь? Вот и я не верю.

– Но как же так?

– Нам нужно возвращаться, – кентавр глянул на часы, вытащенные из-под его бездонного плаща. – Осталось менее часа до того, как к нам придёт представитель мэра. Чтобы не заставлять его волноваться, нам нужно быть дома. Впрочем, я бы хотел проверить, как работает эта штука на подъём.

Ещё полчаса я наблюдал, как кентавр с детским восторгом носится вокруг механизмов. Он легко поменял угол, под которым находилась плита с почти горизонтального на строго горизонтальное, потом – строго вертикальное и снова вернул наклонное положение. С помощью крюка с противоположной стороны стены, он легко стянул с центрального приспособления плиту. Но дальше возникла проблема. Верёвка, которую кентавр тянул за собой с самого верха, не заканчивалась крюком, а значит, было непонятно, как её закрепить. Судя по распушённому концу, верёвку зачем-то обрезали. Но кто? Впрочем, порывшись по ящикам, мой напарник выудил ещё одну штуковину – крюк с одной стороны и колёсико – с другой. Вероятно, это были какие-то запчасти для ремонта этих… как их… лебёдок. Привязал крюк к верёвке, прицепил к плите, задумался...

– Послушай, прости, что прошу применить магию, но здесь должна быть ещё одна такая же ниша. Вот где-то вот здесь... – он обвёл рукой область сбоку от прохода, – …или вот здесь, – он обвёл рукой область с другой стороны прохода... – Хотя стоп, я, кажется, уже нашёл, – с этими словами кентавр уцепился копытом за примеченную деталь в стене и... трос потянутся!

Не с первого раза, с небольшой моей помощью, но кентавру удалось поставить плиту на балки вдоль стен лестница. Как я уже догадался, колёсики на плите идеально встали на направляющие вдоль прохода. А после этого, кентавру осталось только задержать копытом плиту, чтобы она не скатывалась, вытянуть руками верёвку и зацепить крюк не за верхнее отверстие, а за нижнее. Закончив с приготовлениями, он предложил:

– Хочешь прокатиться?

С сильно бьющимся сердцем, я встал на плиту, зафиксировавшись копытокинезом. Кентавр улыбнулся и опустил копыто вниз. Я почувствовал, как меня тянет вверх. Не слишком быстро, но... Спустя короткое время, впереди замаячил свет и вот плита вместе со мной верхом выдвинулась на пол в кондитерской. Я с облегчением ступил на пол. Как же хорошо. Немного спустя, из подвала появился радостный кентавр:

– Так, загадку лаборатории мы почти разгадали. Осталось только вот это, – кентавр проверил крепление крюка и толкнул плиту-тележку в проём. Она плавно стала спускаться вниз. – Возможно, здесь, в кондитерской, тоже есть спрятанный механизм, чтобы поднимать тележку, но это уже не столь важно. Мои опасения подтвердились на все сто сорок шесть процентов!

– И что же это за подозрения?

– Первое: Пинки Пай могла в одиночку доставлять пони в это секретное место. Второе: пони могли здесь размещаться довольно долгое время, при этом совершенно не имея средств для того, чтобы позвать на помощь, есть весьма большое подозрение, что даже телепатия здесь бесполезна. Третье: многие инструменты имеют явно выраженные следы эксплуатации, но при этом на них нет никаких следов крови или внутренних органов. Всё вычищено до блеска, даже завидно такому порядку. Шикарное освещение. Классное рабочее место, почти без усилий можно установить наиболее комфортное положение для работы. Не-е-е-т. Маньяком-убийцей, потрошащим своих жертв, здесь не пахнет. Скорее, подпольный хирург… создающий моржей. Четвёртое: самостоятельно построить такое рабочее место Пинки Пай никак не могла. Только с посторонней помощью. Либо оно было построено до того, как здесь появилась пекарня, что как-то маловероятно. Наконец, пятое. Маньяку не имеет смысла аккуратно удалять органы. И уж тем более – максимально эффективно их сохранять. А на рабочем месте Пинки есть достаточно много различных консервированных каким-то образом органов. Зубы, внутренние органы, копыта. Ощущение такое, что они готовились для чего-то... возможно... хотя такого бреда я ещё в жизни не слышал и пока не получу точные доказательства, высказывать идеи не буду.

Меня немного помутило при словах «рабочее место», я всё никак не мог свыкнуться с мыслью, что вот этот жизнерадостный, весёлый пони-кентавр занимается такой страшной деятельностью... да ещё и тысячу лет. С перерывами, правда, но это ещё тяжелее, когда нет времени на то, чтобы прийти в себя, отдохнуть, развеяться. Справился бы я с такой работой? Нет, наверное. Но, видимо, таких, как он – единицы. Кто не сходит с ума от таких задач. Потому он – доверенное лицо принцесс... Впрочем, раздумывать о подобных вещах мне не дал мой напарник. Он сунул мне под нос часы и сказал:

– Поставь защитное поле на люк, а потом снимай его с двери. Мы уходим. Я хочу знать, кто появится в этой лаборатории сегодня ночью.

Я выполнил всё, что требовалось, установил поле на дверь, как только мы покинули помещение и мы перешли дорогу, возвращаясь в дом. Ну, по крайней мере, это место станет нашим домом на пару ближайших дней. Завтра с утра потребуется переговорить со свидетелями, понять, что же не так с этим местом...

Кентавр поделился со мной жизненным пространством исключительно по-братски, отдав один из двух шкафов в прихожей нашего жилища в полное моё распоряжение. Хотя, судя по количеству его вещей, ему одного шкафа было явно маловато, а мне, с моим весьма скромным скарбом, более чем достаточно было бы и небольшой тумбочки. Впрочем, спорить я не стал. Хотя и разглядывал экипировку, которую снимал с себя кентавр с большим интересом. Заметив это, напарник отметил:

– Оружие и броня нужны. Я полагаю, что Пинки – не одна. И далеко не самая главная. Это так, марионетка. Кукла на ниточке, которую почему-то слили. Не понимаю только, зачем. Но обязательно выясню. Такая работа – и всё Дискорду под хвост. Это броня, – кентавр протянул мне кусок толстой кожи, снятый с сетки, надетой поверх тела. Я коснулся его магией. Невероятно! Эта «кожа» имела свойства, похожие на свойства «тюка», который должен был закрывать люк. Она была непроницаема для магии! Мало того. Она не просто поглощала магию, но и частично её отталкивала! Я не видел такого никогда в жизни!

– Даже аликорны не каждым заклинанием боевой магии могут пробить такой доспех, – похвастался кентавр. – Хотя он тяжёлый, собака. Всё, что я носил на себе целый день – это почти двести килограммов. Унёс бы ты такое с собой?

Я был в шоке. Врать кентавру не было никакого смысла... но... двести килограмм? Магией я могу поднять больше сотни, но – только поднять, переместить на пару метров в сторону и опустить. Свободно манипулировать я могу только предметами пятьдесят, ну может, шестьдесят килограммов. В половину своей массы. Разумеется, физически я могу поднять и того меньше. Единороги никогда не славились большой физической силой... были, конечно, исключения, но зато у таких исключений магия была... не очень. Природа не терпит несправедливости. Если уж есть физическая сила – нет магии. Есть магия – не умеешь летать. Умеешь летать... Хотя нет, были исключения – принцессы. Но на то они и принцессы...

– Нет, это точно.

– Ну вот. А мне ещё иногда приходилось с парой вот таких штук бегать, – кентавр продемонстрировал какую-то связку трубок. Я насчитал тринадцать трубок: одна, самая большая, в центре, четыре, поменьше – вокруг неё, и ещё восемь, самых маленьких – по краям. Втыкались все эти трубочки в большую коробку, из которой шли в сторону две цепочки. Одна цепочка состояла из цилиндров. Из второй неприятным золотистым цветом сверкнули какие-то предметы, напоминающие маленькие огурчики.

Напарник наконец снял с себя все кусочки паззла, которые он назвал бронёй, оставшись только в простенькой конструкции из ремешков, сложил вещи в шкаф и навесил на него цепь и замок. Теперь, без скрывающего контуры тела плаща, он выглядел ещё более массивным... мускулистым. Хотя и каким-то... несчастным. Впрочем, зная его историю, пусть и в общих чертах, я мог его понять. Посмотрев на меня, он пояснил:

– Не думай, что я тебе не доверяю. Просто ты сам видел, какой интерес к нашим персонам проявил наш неизвестный враг. Я не то чтобы предвидел это... я не вижу будущего. Но опасался... потому и замок на двери. Потому и замок здесь, – он махнул рукой на шкаф. – Но, давай не будем о грустном!

Мы даже успели принять бодрящий душ. Ну, точнее, я принял бодрящий, а какой там принимал до меня кентавр – я не знаю. Буквально через несколько секунд после того, как я вышел из душа, даже шкурка просохнуть не успела, раздался стук в дверь. Я открыл. На пороге стояла фиолетовая единорожка (прим. автора: да, на момент «Кексиков» Твайлайт БЫЛА единорожкой, не забываем!).

– Здравствуйте, я тут как бы по поручению мэра... Но главное. Вы ведь занимаетесь расследованием дела моей подруги?

– Подруги? Ах да. Вы же – Твайлайт Спаркл, верно? Ученица принцессы Селестии. У вас ещё есть дракончик, для прямой связи с принцессами, кажется, Скайп его зовут, – наполовину высунулся из кухни кентавр. Он уже успел надеть свой «костюм» из ремешков, на которых разместил несколько пластинок «брони», имитировав фартук. – Хотите, познакомлю вас с ходом расследования?

– Да, моего дракончика зовут Спайк. Я бы, конечно, с удовольствием, но я боюсь, что у автора уже кончается лимит слов на данную главу, – опустила глаза единорожка. – Хотя если он согласится увеличить лимит, то я с удовольствием вас выслушаю!

– А, ну если дело только в этом, то милости прошу – проходите, – гостеприимно махнул рукой кентавр. – Считайте, что лимит уже повышен. Мы с автором, так сказать, близкие друзья, не зря же я его селф-инсерт.

– Спасибо большое, – скромно потупилась кобылка, но в дом вошла. Я закрыл за ней дверь. Точнее, с первой попытки, дверь не закрылась – помешали те самые штыри, которые выступали из двери. Прибегнув к копытокинезу, я со второй попытки легко закрыл дверь. Подёргав вторым копытом, я убедился, что она надёжно заперта.

– Расскажите, вас с какой стороны интересует дело Пинки Пай? – задал из кухни вопрос кентавр. Он готовил какую-то пищу... и только сейчас я почувствовал тянущийся оттуда запах... пахло довольно вкусно, хотя, признаться, после пережитого в подвале я был голоден и мог бы слопать даже охапку сухого сена, а что-то получше мне бы показалось манной небесной вне зависимости от качества приготовления. Мы прилегли за стол, и я обратил внимание на то, как кентавр обращается с утварью. Оказывается, руки – штука довольно удобная. Конечно, магией можно хвататься за горячую сковородку и не бояться обжечься при этом... но это требует определённой концентрации. А кентавр, похоже, мог одновременно и говорить, и выполнять работу сразу двумя руками и одним копытом впридачу. Всё-таки оставленная нам прежними хозяевами кухонная утварь была рассчитана именно под копыта, и руками пользоваться ею было непросто.

– Ну, Пинки Пай – моя подруга, – оживлённо начала единорожка, но вдруг осеклась. – Да, я понимаю, что она совершила страшное преступление. И хуже всего то, что она сделала это с бедняжкой Рэйнбоу... – кобылка чуть не заплакала. Я хотел сказать какие-то слова утешения, но ничего не приходило в голову. Меня опередил кентавр. Отставив кастрюльки-сковородки в сторону, он подошёл к лежащей на диванчике кобылке сбоку и обнял её. Руками. Та удивлённо уставилась на столь необычные органы. Кажется, она только сейчас поняла, что перед ней – не обычный пони. Точно, мой напарник обладал каким-то невероятным свойством не бросаться в глаза. Несмотря на свою внешность.

– Вы же... кентавр? – изумилась Твайлайт, обнюхивая одну из рук кентавра.

– Ну... у каждого свои недостатки, – ответил мой напарник. Эту фразу я уже слышал. Именно так он приветствовал меня, когда на вокзале я заметил, что он – кентавр.

– А, по-моему, это и не недостаток вовсе, – Твайлайт прижалась к телу кентавра, но тут же отстранилась, поняв, что может пересечь черту. – Вы ведь поможете Пинки?

– Вы обещаете не рассказывать никому то, что я вам сейчас расскажу? Это не то чтобы тайна следствия, мало того, я так понимаю, что поскольку вы пишете письма принцессе Селестии напрямую, то сможете отправить наш рапорт принцессе Луне? Да, через Селестию, но это всё равно будет намного быстрее и надёжнее, чем через пегасью почту. Согласны?

– Да, я согласна, – глаза кобылки засветились, и она подтянула к себе магией сумку. Оттуда мгновенно вылетели перо, чернила, свиток. Я был изумлён. Она была ещё весьма юной, но при этом контролировала телекинез с огромной степенью точности! Даже я не смог бы так точно скоординировать полёт одновременно четырёх предметов, да ещё и не глядя на них! Не зря она – ученица самой принцессы Селестии. Вот уж повезло – находиться рядом с доверенным лицом принцесс, да ещё и ученицей принцессы Селестии! Будет о чём внукам рассказать!

– Как я понимаю, несмотря на достаточное количество улик, вы всё-таки сомневаетесь в виновности своей подруги, я правильно понимаю? – кентавр осторожно начал расспросы.

– Да, я, конечно, знаю Пинки меньше, чем все остальные в этом городе. И могу быть не совсем... беспристрастна. Но именно она устроила вечеринку в честь моего приезда в город, хотя до этого меня почти никто не замечал. Она приняла меня такой, какая я есть. Попыталась меня перевоспитать. Из заучки, которая целыми днями пропадала в библиотеке и единственным близким другом которой была плюшевая пони, она сделала нормальную, дружелюбную кобылку. Конечно, у неё были странности. Но чтобы она – убивала пони... Это попросту невозможно себе представить!

– Тем не менее, это так, – пробормотал я и фиолетовая кобылка уколола меня взглядом. Я же посмотрел на кентавра. Он мне подмигивал, пока наша гостья этого не видела! Дискорд меня подери, он применяет тот же приём, которому нас учили в школе пониции! «Хороший и плохой пони!» Жаль, что мне пришлось в этот раз играть роль «злого» пони, в школе я всегда старался взять роль «хорошего», но что поделать, кажется, я сам случайно выбрал такую роль. Я моментально включился в игру.

– Конечно, улики есть, есть и показания свидетелей. Но у меня возникли сомнения в том, что только Пинки замешана в этом деле. Вы не замечали резких перепадов в её настроении? С учётом того, сколько тянется эта история, я думаю, что всё ваше знакомство. Вы ведь познакомились около двух лет назад?

– Да, верно, чуть больше двух лет назад. Если точно, – кобылка достала маленький кусочек бумаги, – два года, один месяц и восемнадцать дней!

– Не отвлекайтесь, мы бы хотели узнать, не происходило ли с вашей подругой чего-то странного? – возможно, сказывалась нехватка опыта, но я старался поддерживать свою роль.

– Извините. Просто вы не знаете Пинки. Она вся такая... Пони-эмоция. Никогда не сидит на месте, всегда в движении. Сорваться с места и броситься что-то делать, кому-то помогать – она вся в этом. Единственное, чего она не могла делать – это какую-то нудную и монотонную работу. Я не слишком ошибусь, если скажу, что любую работу, на которую требуется больше получаса времени, Пинки поручать было бессмысленно – она не будет выполнена.

– Ясно. А скажите, вы присутствовали в момент обыска в пекарне? – этот вопрос уже задал «хороший поницейский».

– Ну как бы немного присутствовала...

– Ну что значит – «как бы», – я снова забрюзжал. – Нельзя быть «немножко беременной». Уж либо присутствовали, или нет, говорите точно!

– Ну просто я как только услышала... я прибежала. К тому времени, Пинки стояла бледная, в накопытниках, её держал поницейский...

– А скажите, люк в подвал был открыт к тому времени, когда вы подошли?

– Люк? Да, к тому времени, оттуда уже вышли поницейские, которые проводили там обыск. На полу лежало несколько вырезанных меток... – пони опустила мордочку. – Это было ужасно.

– Не так уж вы и торопились, раз весь обыск пропустили, – брюзжал я.

– Нет, товарищ следователь, я как раз поспешила. Это ваши поницейские обыск сделали...

Кентавр незаметно вновь очутился возле Твайлайт и осторожно прижал палец к её губам. Она удивлённо посмотрела на моего напарника и замолчала. Тот отошёл.

– Скажите, а когда именно вы прибыли в пекарню? Не «через какое время», а в какое время, хорошо? Я как раз имел возможность убедиться, насколько неточен отчёт, составленный поницией и ваши данные могут помочь понять, что же пошло не так.

Твайлайт назвала время. При её пунктуальности не возникало сомнений, что она назовёт время с точностью до минуты. Кентавр кивнул мне, и я развернул кристалл памяти. Получается, что с момента, как поницейские вошли в пекарню и зафиксировали этот момент в протоколе и до момента, как они окончательно покинули подвал, прошло немногим больше получаса. Хорошо, если брать любые нестыковки в показаниях часов, посчитать, что Твайлайт немного исказила время в свою пользу… со всеми этими предположениями, будем считать – менее часа. А ведь им предстояло за это время найти тщательно замаскированный люк. Спуститься в подвал, соблюдая меры предосторожности (хотя могли об этом и не подумать, это мой напарник «страдает» паранойей... хотя при его работе это и не мудрено). Осмотреться. Нет, времени определённо было крайне мало. Мы, обыскав подвал всего лишь поверхностно, потратили на это почти три часа. Да, пришлось отвлечься на незваного гостя, это отобрало минут двадцать, но всё же. Ну и основной осмотр проводил мой напарник, я больше присутствовал и оказывал некоторую поддержку «на подхвате». Ах да, мы точно знали, что искали люк, пониция этого не знала. Люк мы нашли быстро, так как его маскировка была существенно ослаблена удалённым «тюком», защищающим от магии. В общем, картинка явно не складывалась.

– Скажите, а кто ещё был в кондитерской, когда вы пришли?

– Снаружи было довольно много пони... Были мистер и миссис Кейки, это владельцы пекарни. Внутри же пони было мало. Шесть... нет, семь поницейских. Ну ещё Рэрити, она сразу прибежала, кажется, с начала обыска была. Обычно она любит устроить концерт, упасть в обморок, но тогда держалась просто замечательно. Ещё Кэррот Топ, она в двух домах живёт отсюда...

– А они что, самые бесстрашные пони города? – это была моя реплика, как «злого» пони. – Не сбежали, как жители вот этого вот дома, испугавшись какую-то там маньячку?

– Нет, Рэрити никогда не сбежит! Она храбрая, хотя при первом знакомстве и не скажешь. И она тоже подруга Пинки… хотя она, кажется, дружила с каждым пони города. А этот... третий пони. Как же его звали...

– Он не был поницейским?

– Нет, точно не был, на нём же не было формы. Я его видела в городе. Жаль, Пинки нет с нами, она знала всех.

– Ничего страшного, у нас ещё будет время выяснить его личность. Хорошо, а что ещё произошло при вас в пекарне?

– Поницейские составили акт. Пинки увели, не дали даже мне с ней поговорить, хотя я – не последняя пони в городе! Затем обыск провели наверху. Нас пригласили как свидетелей, мы пробыли там почти два часа. Поницейские ничего подозрительного не нашли. Изъяли перочинный ножик, на котором были следы, похожие на кровь… и всё. Я расписывалась в протоколе.

– Понятно. В подвале вы не были, я правильно понимаю?

– Совершенно точно.

– Скажите, вы не согласитесь принять участие в повторном обыске? Разумеется, я запрошу санкцию у принцесс… Просто подвал этот имеет полную магическую изоляцию, что создаёт некоторые… специфические ощущения, особенно это чувствуют единороги. Цобикан, ты мог бы описать, что ты чувствовал в подвале?

– Словно кусок льда к голове приложили. А тающая вода течёт по всему телу, заставляя дрожать и пытаться отряхнуться… но это не помогает, напротив, вода проникает внутрь твоего тела, щекотит кожу, а затем и внутренние органы, пока всё тело, снаружи и изнутри, не окажется во власти этого щекотящего холода, – я попытался, как мог, описать свои ощущения. Получилось не очень, но на кобылку это произвело впечатление. Она вытянула шею и обречённо сглотнула слюну.

– Я думаю, это поможет Пинки. Я готова. Когда начнём?

– Сперва нужно написать рапорт. И отправить. Желательно сегодня. Мы опишем то, что видели сами во время предварительного досмотра. А завтра проведём уже более тщательную процедуру, следуя букве закона, со свидетелями и полноценной отчётностью.

– Тогда приступаем, – бумага на столе перед Твайлайт уже давно была разложена, рядом стояла чернильница, а перо застыло неподвижно в телекинетическом захвате. – Раньше сядем – раньше выйдем!

Кентавр принялся надиктовывать текст рапорта.