Сквозь огонь

Сидр и солнечное пламя

— Самое лучшее в том, что Луна вернулась, — проговорила Селестия, отложив вилку, — это то, что она вернулась. Но сразу за этим — что у меня появилось чуть больше свободного времени.

— Хочется думать, я тоже немножко в этом помогла, — сказала Твайлайт, проглотив последний кусочек торта.

— Не спорю, — озорно улыбнулась Селестия. — Мне стоит объявить тебя принцессой книговедения, а не дружбы. Словами не передать, сколько всего ты сделала, чтобы усовершенствовать новую систему двойного правления. Я перед тобой в огромном долгу. — Её улыбка смягчилась, стала более искренней. — И ещё в большем долгу за то, что вернула мне Луну. Я никогда этого не забуду.

Твайлайт ощутила, как заалели её щёки, и смущённо задвигала крыльями.

— О, ну, знаешь... я просто рада, что ты счастлива.

— Очень счастлива, — улыбнулась Селестия, и Твайлайт почувствовала, как вместе с румянцем на щеках в её груди расцветает теплота.

Быть может... Она подумала, но в тысячный раз отбросила эту мысль. Селестия была лишь её любимой наставницей. И больше ничего. Она была прекрасной, изящной, мудрой, доброй, и Твайлайт, разумеется, находила её привлекательной. Эта теплота была не более чем любовью ученика к своему самому лучшему учителю, смешавшейся с глупой детской влюблённостью. И больше ничего.

— Я подумывала устроить — как это нынче называется? — «ночной отрыв».

Твайлайт попыталась представить загул Селестии по барам и ночным клубам, но с треском провалилась.

— Эм, если ты имеешь в виду поход по питейным заведениям, распивание спиртного и делание чего-то, о чём на следующее утро будешь жалеть, то да, именно так это сейчас называют.

Смех Селестии напоминал мелодичный перезвон.

— Ну, ничего настолько рискованного. Вообще-то, я хотела бы сходить в чайную. Пони постоянно рекомендуют мне то одну, то другую, но прежде я всегда откладывала: времени никогда не хватало, да и я могла заказать во дворец чай любого сорта. Однако мне говорили, что само по себе посещение подобного заведения оставляет от простого чаепития уже совсем иные ощущения.

Теперь рассмеялась Твайлайт:

— И почему меня не удивляет, что ночной отрыв в твоём представлении — это выпить чаю?

— Чай — одна из величайших радостей жизни, — со всей серьёзностью заявила Селестия.

Твайлайт закатила глаза:

— Он на вкус напоминает тёплую, мокрую траву. Если бы я хотела травы, то пощипала бы её в саду.

— Тогда что предложила бы ты?

— Я знаю несколько очень хороших местечек, где подают сидр, — сказала Твайлайт, воспользовавшись возможностью, чтобы в который раз попытаться осторожно разузнать тайну отношения Селестии к алкоголю. Для неё до сих пор оставалось загадкой, почему она никогда не пила спиртное. — Я бы с удовольствием сводила тебя в одно из них. Даю слово, там намного тише и изысканнее, чем в обычном баре.

— Дело не в тишине или изыске, Твайлайт, — покачала головой Селестия. — Ты же знаешь, что я не пью сидр.

— Ну, не может же кто-то вот так запросто отказываться от чего-то получше чая, — дразнясь, высунула язык Твайлайт.

Селестия рассмеялась:

— Идём. Мне пора опускать солнце. А после, думаю, я таки рискну и схожу в чайную. — Она благодушно улыбнулась. — Можешь пойти со мной, если хочешь. Мне говорили, что там подают не только чай.

Твайлайт улыбнулась в ответ, тоже пытаясь придать улыбке благодушность и понятия не имея, получилось ли это у неё.

— Конечно! С большим удовольствием.

---

Чуть более часа спустя обе кобылы сидели друг напротив друга за низеньким столом в небольшом алькове, отгороженном от остального помещения занавеской. Уютная и тихая, эта чайная весьма отличалась от дворцовых залов для чаепитий.

Перед Селестией стоял небольшой заварничек — один из многих: ранее она заявила, что намеревается попробовать не меньше шести разных сортов чая. Твайлайт же заказала бокал «Каберне» из несколько ограниченного меню не относящихся к чаю напитков. Помимо этого перед каждой из них стояли небольшие тарелочки с печеньем, которому Твайлайт уделяла больше внимания, нежели вину. Если заварников будет несколько, рассудила она, то стоит пить умеренно.

Золотой свет ламп омывал жемчужно-белую шерсть Селестии. Подняв чашку магией и аккуратно отпив чаю, она прикрыла глаза, слегка изогнув вверх уголки губ, затем поставила чашку и довольно вздохнула.

Твайлайт не могла не заметить то, как тёплый ламповый свет сверкал в полуприкрытых глазах Селестии и вплетался в её гриву блестящими золотыми прядями. И не могла не восхититься — в тысячный же раз — утончённой, но в то же время внушительной формой лица Селестии и той грацией и лёгкостью, с которыми принцесса дня сидела даже за крохотным столиком, созданным для пони вполовину меньше её.

«Из-за влюблённости — всего лишь влюблённости! — в кобылу настолько прекрасную, замечательную и... и... и идеальную, как она, неудивительно, что мне так до сих пор никто не приглянулся. Порой кажется, что и вовсе никогда не приглянется».

Твайлайт вздохнула.

— О чём задумалась? — спросила Селестия.

— Да так, пустяки.

Не переставая мягко улыбаться, Селестия покачала головой:

— Подобные вздохи редко бывают из-за пустяков.

Твайлайт помешкала. Затем любознательный разум подсказал ей одну мысль.

— Скажу, если ты ответишь мне, почему мы здесь, в чайной, а не в сидровом баре.

Селестия недоумённо склонила голову:

— Мы здесь потому, что мне нравится чай.

— И ты не пьёшь сидр. Ты, пони, которая на моих глазах отвергла три предложения о введении законных ограничений. Пони, которая подарила мне мою первую бутылку вина, когда я достигла совершеннолетия. Пони, которая является знатоком абсолютно всего остального, начиная от чая и заканчивая пончиками! Мне бы очень хотелось узнать, почему эта самая пони ни разу на моей памяти не прикасалась к алкогольным напиткам.

— А, понимаю. — Селестия неторопливо отпила чаю. — Отнюдь не обязательно иметь какие-то моральные возражения против алкоголя, чтобы воздерживаться от него, Твайлайт. То, что я не пью сама, не означает, будто я не могу понять, почему другие наслаждаются им. Я знаю, что множество моих маленьких пони получают весьма немалое удовольствие от возлияний, хотя кому-то из молодёжи следует всё же проявлять умеренность. — Она улыбнулась — той самой улыбкой, которая призывала Твайлайт присоединиться к ней в веселье над причудами юности. — Я также ценю мастерство, с которым создаются хорошее вино или добрый сидр. Они подобны произведению искусства, а я никогда не поддержу закон, запрещающий искусство.

Твайлайт отпила вина и согласно кивнула. Селестия была определённо права в том, что хорошее вино сродни произведению искусства. И то, которое она пила, тоже было вполне неплохим. Не самым лучшим из тех, что ей доводилось пробовать, но уж точно лучше, чем то, чего она ожидала от заведения, где в меню были три марки вина — и пятьдесят семь сортов чая. Какое-то время она размышляла над этим, пока вдруг не поняла, что ответ Селестии был довольно уклончивым. Она объяснила, почему не против алкоголя, а вовсе не то, почему не пьёт. Твайлайт невольно улыбнулась оттого, как Селестия с привычной ловкостью ответила на вопрос, на самом деле не ответив на него вовсе.

Только она собиралась переспросить, как Селестия проговорила:

— А теперь... думаю, твой черёд. — Редкий пони видел эту почти что проказливую улыбку, тронувшую её губы.

Ой-ой. Твайлайт поёрзала, беспокойно задвигав крыльями. Она так увлеклась, пытаясь утолить своё любопытство, что толком не продумала, как будет отвечать. Не могла же она признаться Селестии, что думала о своей влюблённости — всего лишь влюблённости! — в неё.

— Ну же, не может же быть, что это нечто настолько страшное.

— Я просто думала о любви, — выпалила Твайлайт и вмиг покраснела. Она не хотела этого говорить. Селестия вопросительно приподняла бровь. В отчаянной попытке придумать хоть что-то вразумительное паникующая сиреневая кобыла не сумела подобрать подходящую ложь, а потому случайно выдала часть правды. — То есть... я думала о влюблённости. Я, э-э, никогда никого по-настоящему не любила, но уже давно кое в кого влюблена.

— О? Кто-то, кого я знаю?

— Ха-ха-ха, нет, конечно же, нет. Просто... кое-кто. Никто конкретный.

— Понятно. — В голосе Селестии слышалось веселье, и Твайлайт снова раскраснелась, понимая, что принцесса не купилась на её отговорки. К счастью, допытываться она не стала. Всё остальное время в чайной Твайлайт провела, мысленно радуясь этому, из-за чего совсем позабыла, что Селестия так толком и не ответила, почему не пьёт спиртное.

---

Спустя некоторое время кобылы неспешно брели по улицам Кантерлота в сторону дворца. На безоблачном ночном небе ярко светил полумесяц. Твайлайт чувствовала себя немного навеселе. За несколько часов, проведённых ими в чайной, она выпила всего три бокала вина, на которые пришлось множество чашечек чая; однако, несмотря на это и то, что заметно подросла, а следовательно могла выпить больше до наступления опьянения, она всё же ощущала в голове некоторую лёгкость и время от времени мысленно проверяла, что крылья плотно прижаты к бокам.

Но в основном она чувствовала себя счастливой. Ночь выдалась просто прекрасной, и она шла бок о бок с Селестией. Ей даже уже не требовалось ускорять шаг, чтобы поспевать за ней! По правде сказать, ростом она по-прежнему не дотягивала до Селестии, тем не менее Луну почти догнала. В высоком росте определённо были свои преимущества, хоть ей и казалось странноватым возвышаться почти над всеми знакомыми кобылами (да и приличным количеством жеребцов), вдобавок к чему приходилось следить, чтобы не вреза́ться рогом в дверные косяки.

Дойдя до дворца, Твайлайт решила поделиться своим счастьем:

— До чего же замечательная ночь. Нужно будет поблагодарить Луну.

Селестия остановилась у ворот и посмотрела вверх. На мгновение она глянула на Твайлайт, затем снова подняла взгляд на небо.

— Да уж, очень замечательная. Ночное небо всегда получалось у Луны лучше, чем у меня. Я скучала по нему, когда её не было.

Несколько минут кобылы просто смотрели на небо. Установившуюся уютную тишину вдруг нарушила Твайлайт:

— Что-то мне пока не хочется спать.

— Признаюсь, мне тоже... Может, прогуляемся в садах?

— Было бы здорово, — улыбнулась сиреневый аликорн.

Они молча шли по коридорам почти опустевшего дворца. Лишь раз это безмолвие было нарушено отдалённым негромким бормотанием, когда они проходили мимо тронного зала, где шло заседание Ночного совета Луны. Но кроме этого из живых пони им попадались только ночные стражники, недвижно стоящие на постах по всему дворцу.

Вскоре они вышли с другого выхода дворца на открытое пространство, где находился извилистый растительный лабиринт, а помимо него ещё зоопарк, розовые сады и неизвестно сколько ещё различных других садов, теплиц и беседок. У Твайлайт так и не получилось обойти их все.

Она наслаждалась тишиной. Несмотря на все перемены, ей нравилось быть с Селестией. Проходя мимо зоопарка, она заметила спящего канюка и вспомнила свою первую Гранд Галлопинг Гала. Тогда она хотела всего лишь провести время с Селестией, но вместо этого была вынуждена весь вечер здороваться с бесконечным потоком гостей, пока всё не покатилось в тартарары. Сегодня же она весь вечер провела наедине с Селестией, и это было просто замечательно. И продолжает быть замечательным.

Вскоре, пока они брели по лабиринту (намного меньше и проще после того, как Дискорд исчез из его центра), Селестия заговорила:

— Как бы избито это ни звучало, мы больше сожалеем о том, чего не сделали, нежели об обратном. Думаю, в этом есть доля истины. Невысказанные слова, упущенные возможности, — она улыбнулась с тенью озорства, — а также влюблённость, оставшаяся без признания, — всё это может причинить сильное горе.

Твайлайт вмиг покраснела. Неужели Селестия догадалась? Неужели прознала о её чувствах к ней?

— Эм...

— Совсем необязательно говорить мне, в кого ты влюблена, Твайлайт, но тебе всё же стоит сказать этому пони. Боль от отказа будет с тобою какое-то время, но сожалеть, что не призналась, ты будешь всю оставшуюся жизнь. — На губах Селестии заиграла загадочная улыбка. — А для аликорнов это очень долго.

Ох, слава небесам, она не догадалась. Твайлайт немного расслабилась. Они прошли ещё глубже в сад.

— Но ведь это всего лишь влюблённость, — наконец заговорила сиреневая кобыла. — Стоит ли мне вообще признаваться? Это же не истинная любовь.

Селестия мягко рассмеялась и покачала головой:

— Истинной любви, какой её изображают в песнях, поэмах и книгах (откуда ты наверняка немало о ней почерпнула), не существует. Какая бы то ни было любовь берёт своё начало из простого влечения — «влюблённости», твоими же словами. А вот расцветёт ли она в нечто большее, зависит от того, как пони сближаются. «Истинная любовь», что длится всю жизнь, и короткая интрижка начинаются одинаково. Но если первая взрастает лишь благодаря вниманию и заботе, то вторая увядает из-за пренебрежения и несовместимости.

— Понятно.

— Так что тебе стоит признаться, Твайлайт. Признайся, как только подвернётся возможность. Будь смелой. Будь отважной! — Селестия помолчала, затем проговорила чуть сдержаннее: — Не наполняй свою жизнь сожалениями.

«Она права. Я буду вечно сожалеть, если не скажу ей», — подумала Твайлайт, неуверенно кивнув.

— Рада, что ты согласна со мной, — довольно улыбнулась Селестия.

Твайлайт нервно улыбнулась в ответ. Её сердце вырывалось из груди. И как, интересно, ей признаться Селестии в своих чувствах? Она попыталась, но так и не смогла подобрать подходящих слов.

Они вышли к центру лабиринта — просторной поляне, уставленной растительными скульптурами. Селестия села на траву и подняла глаза к небу. Твайлайт села рядом и, чуть помедлив, прислонилась к белой кобыле, чувствуя, как по-прежнему бешено колотится её сердце.

«Если не получается подобрать слов, то, быть может, стоит как-то признаться ей без них? Она сказала быть отважной...»

Твайлайт глянула на Селестию. Та повернулась к ней:

— Тебя что-то ещё беспокоит?

— Я... эм... — «Будь смелой, будь отважной», — повторила про себя Твайлайт, после чего внезапно подалась вперёд и поцеловала Селестию прямо в губы. Крепко. Долго. Наконец-то решившись, она хотела избавить Селестию от всяческих сомнений насчёт того, что именно подразумевала этим поцелуем.

На короткое мгновение Селестия ответила на поцелуй. Её губы задвигались, глаза закрылись. Твайлайт ощутила заполнившее её восхитительное тепло. Возможно, Селестия чувствует то же, что и она! А потом Твайлайт ощутила тепло кожей. Это было очень странное тепло, которое из восхитительного быстро перерастало в нестерпимое.

Селестия вдруг отдёрнулась и отпрыгнула на несколько шагов назад. Твайлайт уставилась на неё. По всей её шерсти плясали крохотные огоньки. Она глубоко вдохнула, затем выдохнула, вместе с чем огоньки постепенно потухли.

— Что случилось? — спросила ошарашенная Твайлайт.

Селестия ещё раз вздохнула и села на некотором отдалении от сиреневой кобылы.

— Прости, Твайлайт. Я не поняла, что ты влюблена в меня. Не хочу ранить тебя, но, боюсь, вынуждена тебе отказать.

— Н-но почему?

— Из-за случившегося.

— И как это должно ответить на мой вопрос, если я понятия не имею, что именно случилось?! Может, объяснишь всё-таки? — Твайлайт понимала, что говорит, как капризный ребёнок, и что не следовало так обращаться к Селестии, но очень хотела узнать причину всему этому.

— Хорошо, — отозвалась Селестия, вновь подняв глаза к небу. — Скажи, ты когда-нибудь видела Луну нетрезвой?

Твайлайт немного опешила внезапной переменой темы разговора, но кивнула:

— Однажды. На прошлую Ночь Кошмаров они с Рэйнбоу Дэш устроили соревнование по распитию сидра.

— И она начала светиться, верно?

— Да. Было красиво, но также немного странновато.

— Это был лунный свет. Луна излучала бы его всё время, не держи она себя постоянно в привычном самоконтроле. Алкоголь же даже в самых малых дозах ослабляет этот самоконтроль. Ну а я... Солнце намного неистовее луны, Твайлайт.

— То есть ты можешь ослепить пони?

— Нет, я могу их сжечь.

— Ох. — Тут Твайлайт ясно поняла причину возникновения тех странных огоньков.

— И это вызывает не только алкоголь, а любое проявление сильных эмоций: глубокий гнев, физическое влечение, как ты сама только что видела, и многое другое, в чём я вынуждена себе отказывать, иначе, куда бы я ни шла, меня будут сопровождать пламя и разрушение.

— Выходит, у тебя и правда есть ко мне чувства, — прошептала Твайлайт.

— Неважно, есть ли у меня к тебе чувства, — мягко проговорила Селестия. — Любое проявление страсти между нами убьёт тебя.

— Нам же необязательно... заниматься любовью. Мы могли бы быть просто...

— Платоническими друзьями? Как сейчас? — Улыбка Селестии была одновременно печальной и насмешливой.

Горько усмехнувшись, Твайлайт даже и не знала, что сейчас чувствует. Надежда, печаль и недоумение переплелись в ней одним плотным клубком.

— Я ведь только-только поняла, что ты мне нравишься. И судя по всему, я также нравлюсь и тебе. Неужто какой-то там огонь может стать преградой этому? Не может быть такого, чтобы с этим нельзя было ничего поделать.

Селестия медленно покачала головой:

— Позволь этому ростку умереть, Твайлайт. Взрасти на его месте другой, потому что этот безнадёжен. Ты очень мне дорога, но чего-то большего, чем дружба, между нами быть не может. Продолжая упорствовать, ты лишь навредишь самой себе.

— Но если мы обе любим друг друга, должен же быть какой-то способ это преодолеть!

Однако Селестия была непреклонна:

— Со временем твоё сердце излечится. Поверь мне. Сердца очень крепкие, уж я-то знаю. — Её голос был тихим, уверенным, но в то же время глубоко печальным.

Твайлайт посмотрела на Селестию, которая всё также сидела чуть поодаль и не сводила глаз с усеянного звёздами неба. Сколько раз на протяжении столетий она была вынуждена отказывать в чувствах пони, которых любила? Сколько раз говорила им, чтобы они взрастили новый росток и нашли истинную любовь с другими? Твайлайт почувствовала, как разрывается её сердце — но вовсе не из-за отказа. Оно разрывалась единодушно с сердцем Селестии, которое наверняка несло на себе шрамы после стольких лет без любви. Неудивительно, что она настолько сильно ценила Луну. Неудивительно, что так же ценила и дружбу.

— Селестия, — тихо проговорила Твайлайт, — мне очень-очень жаль.

— Мне тоже жаль, — ответила белая кобыла, наконец опустив голову и снова посмотрев на Твайлайт. — Но так оно и должно быть.

Видя грусть во взгляде Селестии, Твайлайт ощутила, как её собственные глаза вспыхнули решимостью.

— А скажи... насколько горячее это пламя?

Селестия строго посмотрела на неё:

— Я знаю, о чём ты думаешь. Попытки были. Ничего не выйдет.

Твайлайт сумела озорно улыбнуться, неожиданно почувствовав себя лучше. Может, ничего и правда не выйдет. Может, так оно и должно быть. А может, и нет. Если есть хоть какой-то выход — вообще какой угодно, — Твайлайт его отыщет.

— Скорее всего, нет. Но я всё же хочу знать. — Она пошире распахнула глаза и изобразила самый невинный, умоляющий вид. — Ради науки, а?

Селестия закатила глаза, но тем не менее улыбнулась:

— Ну, если только ради науки. Пламя достаточно горячее, чтобы плавить сталь, когда, эм, эффект проявляется на полную.

— Ты никогда не замеряла температуру? — немного удивилась Твайлайт.

— Когда это происходило, о науке я не задумывалась, — сухо отозвалась Селестия.

Твайлайт смущённо кашлянула:

— А, ну да. Мне всё же нужно больше данных. Сталь как, сразу превращалась в жидкость или же просто размягчалась?

— Не сразу, но в конце концов полностью разжижалась.

— Я так понимаю, и разницу действия пламени на высокоуглеродистую и низкоуглеродистую сталь ты также не замечала?

— Прости, нет, — рассмеялась Селестия.

— Из-за этого определить наверняка трудно. А что насчёт ковкого железа? Его температура плавления чуть выше, чем у стали.

— А вот это я знаю, — усмехнулась Селестия. — Ковкое железо светится и размягчается, но не припомню, чтобы когда-либо видела его полностью расплавленным. Помнится, ворота грифоньего дворца как раз были из ковкого железа, и я точно уверена, что после меня они не превратились в лужу.

— Отлично! Значит, около полутора тысяч градусов. Горячее, чем пламя дракона! Весьма впечатляет.

— Приму за комплимент, — насмешливо глянула на неё Селестия.

— Это не настолько высокая температура, как на солнце, знаешь ли. Даже близко нет.

— Я не солнце во плоти, Твайлайт, — вновь усмехнулась Селестия. — Я всего лишь проводник его энергии — какой-то части, но не всей сразу, иначе я бы, скорее всего, уничтожила мир, впервые обретя свои силы.

— Это... хорошо.

— Да уж, хорошо. Но, Твайлайт... я знаю, что ты всё ещё пытаешься придумать способ, чтобы между нами всё получилось. Прошу, смирись, что это невозможно.

— Селестия... я не могу просто по хлопку копыта решить, что больше тебя не люблю.

— Возможно, нет. Однако если продолжишь цепляться за надежду на отношения, которым не суждено быть, то будешь мучаться намного сильнее, чем если отринешь её. Постарайся смириться с отказом. — Как же давно Твайлайт не слышала этот строгий голос Селестии, напоминающий таковой у учителя, отчитывающего своего своенравного ученика. — В противном же случае, боюсь, мы не сможем больше видеться.

— Я... — Сиреневая кобыла помедлила. Селестия была уверена, что их отношения невозможны, Твайлайт же верила в обратное. Они могли бы безрезультатно спорить об этом часами, добившись бы лишь того, что Селестия разозлилась бы достаточно, чтобы выгнать её. Она и правда может изгнать меня, с иронией подумала Твайлайт, только, скорее всего, не заточит в темницу там, куда изгонит. Спорить дальше было бессмысленно, к тому же сейчас у неё появилась конкретная, выраженная определённым числом цель, и её ждала работа. — Думаю, мне стоит побыть какое-то время подальше от тебя, чтобы это обдумать, — наконец сказала Твайлайт, чувствуя небольшой — совсем крохотный — укол вины за эту почти что ложь. Если ничего поделать и правда нельзя, тогда исследования помогут ей примириться с этим. Если же нет...

— Это, наверное, и к лучшему. У нас с Луной тут всё под контролем. Почему бы тебе не провести какое-то время в Понивилле? Твои друзья наверняка будут рады видеть тебя почаще.

Твайлайт изобразила свою самую блистательную улыбку:

— Это очень хорошая мысль.

---

Селестия не обращала внимание на переполох у дверей тронного зал. Что бы там ни происходило, стражники так или иначе разберутся. Тем не менее её уши навострились, когда среди криков прозвучало знакомое имя.

— ...Пытаюсь сказать! Принцесса Твайлайт... внутрь... мехи остановлены, но... к принцессе Селестии, пожалуйста!

Селестия встала с трона и прошла по длинному красному ковру ко входу в зал, где заметила стражников, удерживающих тёмного земного жеребца, который отчаянно рвался внутрь.

— Мы доложим принцессе, — сурово сказал один из стражников.

— Медлить нельзя! Я не знаю, почему принцесса Твайлайт так поступила, но, если что-то пойдёт не так, она сгорит!

— Что именно, — строго проговорила Селестия, приблизившись к ним, — натворила моя бывшая ученица на сей раз?

Стражники подняли копья и отступили, позволив взволнованному жеребцу пройти.

— Она в моей домне, ваше высочество.

— Что? — не поняла Селестия.

— Она в моей доменной печи. Мы остановили мехи, но там по-прежнему несколько тысяч градусов и тонны жидкого чугуна. Мы пытались удержать принцессу Твайлайт, но она просто отодвинула нас всех магией, прыгнула прямо в печь и отказывается выходить, как бы мы её ни уговаривали. Она явно использует какую-то магию, но, если что-то пойдёт не так, она вмиг сгорит! Прошу, ваше высочество, вытащите её оттуда.

Сердце Селестии забилось чаще. И чем Твайлайт только думала?

— Отправляемся сию секунду. Веди.

— Слава Сел... э-э, слава вам. — Жеребец развернулся и галопом побежал из дворца, Селестия последовала за ним. Благодаря длинным ногам ей можно было идти просто быстрым шагом, чтобы поспевать, так что всё время пути она размышляла.

С Твайлайт она не виделась уже несколько месяцев. Вечно любознательная кобыла явно с головой погрузилась в какой-то очередной проект, чему налицо были все признаки: она перестала слать письма, дважды посетила кантерлотскую библиотеку, не проведав ни Селестию, ни своих родителей, а ещё привлечь её внимание было очень трудно, но когда это всё-таки удавалось, она была рассеянной.

Вот только... на несколько сообщений Селестии Твайлайт всё-таки ответила. И если подумать, это было очень уж подозрительно. Она вызвалась, хотя никто её об этом даже не просил, отправиться с рутинным дипломатическим визитом к алмазным псам из племени пироп — которое жило очень близко к активному вулкану. А до этого она вела переговоры со старым драконом, обосновавшимся в пределах Эквестрии. Тогда как раз навалилось несколько мелких кризисов, и Селестия была несказанно рада, что Твайлайт взялась разобраться с некоторыми из них, из-за чего особо не задумывалась, почему же она вдруг так поступила, когда плотно занималась каким-то научным проектом. Не стоило забывать также недавно опубликованную статью о поведении фениксов за её же авторством. Одно только это уже должно было стать тревожным звоночком, но Селестия предположила, что недавним увлечением Твайлайт просто были фениксы, а потому не придала этому значения. Ей оставалось только досадовать, что не заметила эту закономерность раньше.

Как бы то ни было, теперь Селестия ясно понимала, что Твайлайт изучала нечто совершенно иное. Также ясно было, что она опять чрезмерно с этим увлеклась, а иначе как объяснить то, что она прыгнула в домну! Селестия поморщилась: ей очень не нравилось, когда приходилось останавливать Твайлайт от необдуманных поступков. Тот инцидент со Смарти Пэнтс был одним из чёрных пятен в её отношениях со своей ученицей. Твайлайт и прежде бывала безрассудной, но уж точно не настолько!

Селестия подавила укол вины, когда в конце концов пришла к выводу, что ответственность за это новое проявление безрассудства целиком лежала на ней. Если бы она не утолила любопытство Твайлайт, если бы тогда, несколько месяцев назад, отказала ей более решительно, то сейчас она не рисковала бы своей жизнью.

Бежавший впереди жеребец остановился возле высокого каменного строения, и Селестия, занятая неприятными мыслями, едва не наткнулась на него.

— Где она?

— В горне. Сейчас покажу. — Он развернулся и взобрался по лестнице сбоку от квадратной конусообразной башни к тёмному проёму, откуда исходил жар и дым. Селестия зашла вместе с ним внутрь. Её жар нисколько не беспокоил, а вот жеребец вмиг вспотел. Небольшой коридор вывел их в просторное помещение, где хранилась шихта. Здесь же находился ещё один потеющий жеребец с большой лопатой в копытах. Чуть дальше виднелось сияющее отверстие, откуда валил дым, исчезающий через широкий дымоход. — Вон туда, — сказал жеребец, указывая на отверстие.

Не мешкая ни секунды, Селестия прыгнула прямиком в печь. Шахта была слишком узкой, чтобы раскрыть крылья, к тому же парить в раскалённом воздухе всё равно было бы невозможно, поэтому она замедлила себя магией.

Селестия шлёпнулась в озеро расплавленного чугуна, погрузившись по туловище, после чего резко всплыла на поверхность плотной жидкости. Ощущения были очень странными — чуть сродни плаванию, но больше похоже на ходьбу сквозь густое варенье.

Аккуратно поджав ноги, Твайлайт Спаркл лежала на жидком металле, словно на подушке. Она погрузилась всего на пару сантиметров благодаря большей площади соприкосновения, но волны после приземления Селестии слегка захлестнули её. Перед ней лежала книга, которую она увлечённо читала. Обычно в печи стоял оглушительный рёв воздуха, который закачивали мехами для поддержания процесса плавки и восстановления железа, однако сейчас здесь было настолько тихо, что Селестия слышала шорох переворачиваемых страниц.

— Твайлайт Спаркл, — строго позвала белая кобыла.

Твайлайт неспешно закрыла книгу, положив на неё копыто, и подняла взгляд.

— Сол Селестия Инвикта, — негромко отозвалась она с бесстрастным выражением лица.

— Ты очень меня разочаровала, Твайлайт, — нахмурилась Селестия. — Неужели ты не понимаешь, что своим безрассудством лишь глупо рискуешь собственной жизнью? Немедленно уходи отсюда, пока не потеряла концентрацию и твоё заклинание не прервалось.

— А я сейчас ничего и не колдую, — отозвалась Твайлайт с небольшой самодовольной улыбкой.

Селестия моргнула. Её взгляд переместился на рог сиреневой кобылы. Возле его основания виднелось маленькой кольцо с прозрачным самоцветом, но характерного свечения магии не было. Твайлайт ничего не колдовала.

— Как?.. — начала было Селестия, затем замолчала и немного помедлила. — Это невозможно.

Улыбка Твайлайт стала ещё шире. Она встала и погрузилась по колено в расплавленный металл, оказавшись примерно вровень с Селестией.

— Я аликорн, чей особенный талант — магия. При должной мотивации я способна и на невозможное. В это кольцо вставлен самоцвет, зачарованный защитным заклинанием, для активации которого требуется просто его надеть. Я работала над ним последние четыре месяца. Почти месяц ушёл на поиски безупречного рубина, но в конечном счёте мне пришлось самой сделать его безупречным, устранив все недостатки на молекулярном уровне. А ты знала, что красный цвет рубинов обусловлен как раз их недостатками? Без них они полностью прозрачные.

— Но... — попыталась возразить Селестия, однако Твайлайт оборвала её и продолжила говорить, словно учитель, читающий лекцию.

— При других обстоятельствах для заклинания такой мощи мне потребовался бы драгоценный камень гораздо бо́льших размеров, потому что любой другой раскололся бы, однако этот, даже будучи совсем маленьким, запросто выдерживает благодаря своей безупречности. Более того, я сумела наложить на него ещё около десятка взаимосвязанных заклинаний. — Она начала говорить быстрее и громче.

— Но...

— В том числе те, которые защищают его от жара, термального шока и ударов любой силы. По моим расчётам, это кольцо будет в идеальном состоянии даже спустя десять тысяч лет. Я проверила его везде, где только смогла: в огне очага, в пламени дракона, в жерле активного вулкана и, наконец, здесь. Оно работает, Селестия.

Она прервалась, чтобы перевести дыхание, и Селестия сумела вставить:

— Но, Твайлайт... — прежде чем сиреневый аликорн снова оборвала её.

— Также мне известно, что стены, пол и потолок одной из твоих мастерских, которая находится глубоко под дворцом, покрыты защитными рунами, так что это как минимум одно удобное место, где мы точно ничего не подожжём, если поцелуемся.

— Но я...

Твайлайт продолжала напирать, теперь уже вообще не останавливаясь на передышку.

— Одно из чар кольца предотвращают его соскальзывание, даже если я буду стоять на голове, так что это полностью исключено. Я продумала всё вдоль и поперёк, Селестия. На каждое твоё «но» я приведу очередное доказательство, что это может сработать. Что у нас может получиться. Прошу, хотя бы дай ему — дай мне — шанс.

Селестия открыла было рот, желая возразить, но тут же его закрыла. Она глянула на полное уверенной решимости лицо Твайлайт и ощутила в груди нечто необычное. Внутри неё будто что-то рушилось, но чувствовалось это, как нечто хорошее. Возведённые за многие тысячи лет стены вокруг её сердца падали под натиском могучей решительности Твайлайт. Наконец на губах Селестия заиграло лёгкое подобие её обычной спокойной улыбки.

— Ты словно бы предлагаешь, чтобы мы отправились прямиком в мою мастерскую и, так сказать, испытали твоё заклинание в деле.

Зарумянившаяся Твайлайт негромко усмехнулась и отвела взгляд:

— Если ты этого хочешь, я, эм... не стану сильно возражать. Я просто хочу заверить тебя, что это тоже возможно. — Она посмотрела на Селестию светящимися чистой искренностью глазами: — Я лишь хочу сказать, что с удовольствием сходила бы с тобой на свидание — не просто дружеское, а настоящее, романтическое. И в какой-то момент этого свидания, после того как мы удостоверимся, что достаточно далеко от чего-то легковоспламеняющегося, я бы хотела тебя поцеловать. А обо всём остальном будем беспокоиться... по мере развития событий.

Древние стены рухнули окончательно. Твайлайт разрушила их до основания. Белая кобыла почувствовала, как из развалин этих стен воспарило нечто. Словно выбравшаяся из куколки бабочки, надежда развернула свои хрупкие крылышки, и Селестия наконец улыбнулась, посмотрев в глаза Твайлайт:

— С радостью соглашусь.

Улыбка сиреневой пони растянулась до ушей, она начала прыгать в расплавленном чугуне, прямо как тогда, припомнила Селестия, когда была ещё маленькой кобылкой. Твайлайт энергично подбежала к ней и страстно обняла крыльями. Селестия обняла её в ответ. Какое-то время они так и стояли, пока белая кобыла наконец не сложила крылья. Твайлайт тепло улыбнулась:

— Спасибо тебе, Селестия. Спасибо, что доверилась мне. Спасибо, что дала мне шанс.

— Тебе спасибо, Твайлайт, что дала шанс мне. Я тронута тем, на что ты пошла ради меня.

— Я и так всегда знала, что ради тебя пройду сквозь огонь, — без обиняков сказала Твайлайт, затем, усмехнувшись, добавила: — Но это я делала также и ради себя. Я счастлива быть с тобой. Я помню мою первую Гала и то, как хотела провести время с тобой. Я по-прежнему хочу только этого.

Селестия улыбнулась в ответ:

— Это была самая лучшая Гала за многие годы — и не только из-за веселья, устроенного твоими друзьями. — Она подняла копыто и мягко потрепала гриву Твайлайт. — Видеть то, как ты рада просто быть со мной, и провести вечер после бала у Донат Джо вместе с тобой и твоими друзьями было просто замечательно. И ты замечательная. Я никогда надеяться не смела, что смогу сблизиться с кем-либо. Возможность быть с тобой — для меня мечта, ставшая реальностью.

Селестия не могла сказать наверняка, что случилось после: то ли её губы устремились к губам Твайлайт, то ли наоборот, однако же этот поцелуй был не менее жарким, чем окружающий их расплавленный металл.

Когда они нехотя отстранились друг от друга, Селестия с трудом подавила желание вновь слиться с Твайлайт в поцелуе. Вместо этого она тихо вздохнула:

— Нам стоит уйти. Владелец домны наверняка будет рад вернуться к работе.

Твайлайт также вздохнула:

— Наверное.

Селестия призвала магию и взмыла вверх. Сыпя за собой бусинками жидкого чугуна, она взлетела по шахте, пронеслась мимо пары ошарашенных жеребцов, так и стоящих в помещении выше, после чего проскочила через дымоход и воспарила над домной. Твайлайт не отставала.

Оказавшись в чистом, прохладном воздухе, Селестия развернула крылья. Следующая за ней Твайлайт сделала то же самое. Оставив позади дымящую домну, они полетели по ясному небу, почти касаясь друг друга кончиками перьев, под лучами будто бы благословляющего их солнца.