Картины мира
Глава 15. Новое место, старые проблемы
— …замечательно. Просто замечательно. Ты проморгал разрушение одного из самых процветающих поселений Европейского Гигаполиса, но так внимательно следишь за этой троицей. Да что с тобой такое? Я твоя суб-личность, но даже я уже не в состоянии тебя понимать.
— Спокойно. Это всё часть плана.
— Обычно полнейшая хрень начинается с этих самых слов.
— Напоминаю: нас интересуют чипы Бельтрама…
— …мир его праху…
— … не перебивай. Нас интересуют те, кто сможет донести их до нас, завершив тем самым операцию «Кольцо Всевластия» и позволив приступить к плану «На сопках Маньчжурии». Причём не вызывая подозрений, и в полной уверенности, что действуют по своей инициативе. Помнишь – как Вик, Элен, Лира, Гайка, Джерри и Скуталу разрушили планы БРТО? Шесть существ перевернули мир, руководствуясь наилучшими соображениями. Результатом стало то, что мы видим в данный момент – без пяти минут гражданская война. Мы не можем позволить себе повторения этой истории – чипы Бельтрама, конечно, не «Ключ Жизни», но в неправильных руках встряхнуть обстановку смогут. А неправильные руки – любые, кроме наших с тобой.
— Да и чёрт бы с ними. Ты говоришь так, будто Гигаполисы не стали изначально, с момента зарождения жутким клокочущим котлом распрей, противоречий и грызни. И ведь не развалились досель. А предпосылки к гражданской войне и вовсе зародились с момента появления твоих любимых синтетов. Однако ничего – живём. Грызём друг друга почём зря, ну так и тут ничего нового — canes canem edit. Обычная внутривидовая конкуренция.
— Не делай вид, что не понимаешь.
— Не понимаю. Ты понимаешь, насколько ты отбитый, если не понимаешь себя сам?
— Не начинай. Ты видел вести с полей – Братство слишком слабо, дисбаланс в нашем противостоянии становится очевидным даже для его участников. Пора провернуть небольшой гамбит, и, ради разнообразия, пожертвовать кем-то из Сети. Это поддержит иллюзию.
— На здоровье. Нашим вооружённым синтетолюбам давно пора щёлкнуть по носу, а то и впрямь решат, что они тут власть. Кстати, а с Хлодвигом что?
— Пускай пока резвится. Этот отморозок мне нравится всё больше и больше. Помяни моё слово, он в нашей пьесе сыграет очень важную роль…
Высокий человек в тёмных очках налил ещё бокал вина и осушил его залпом.
Вечерело. Расмус зябко поёжился – погода в Санкт-Петербурге оказалась не из гостеприимных. Вдобавок с неба начал моросить мелкий противный дождик. Счастливым обладательницам шёрстки, сейчас изрядно намокшей, приходилось немногим лучше. Сильвия – наверное, впервые с момента модификации – начала сожалеть, что одета чересчур легко. Но вслух жаловаться не стала – хотя от проявления хоть какой-то слабости её образ бы ничуть не потускнел в глазах друзей, амплуа «Королевы Улиц» стало неразрывной частью её личности. Чёрт подери, здесь люди всю жизнь проживают, и ничего – не ноют! Да и далековато этому дождику до тех многодневных тропических ливней, которые порой обрушиваются на Серый город из-за метеорологических махинаций в Шпилях…
Похоже, так же думала и Свити. Первый испуг прошёл, и единорожка бесстрашно шлёпала по лужам впереди, восторженно оглядывая окрестности. Надо сказать, район не впечатлял богатством, скорее наоборот, но и трущобами его назвать было трудно. Опрятные, тщательно ухоженные дворики-«колодцы», окружённые громадами многоэтажных домов, выкрашенные в белый или жёлтый цвета стены, небольшие садики и клумбы, и даже – небывалое дело! – целые скопления деревьев, превращавшие город на побережье в этакий филиал Зелёного Сектора на полставки, Даже несмотря на потёки на стенах и затхлый запах из подворотен, район по меркам окраин выглядел скорее приятно. Что ни говори, а Питер ещё с войны превратился в настоящий город островов, где по центру местами можно было только плыть на лодке или катере. Сырость была настоящей бедой даже на сравнительно сухих окраинах. От этого чистота и уют этого района становились только более примечательными.
«Кто-то за этим всем тщательно присматривает. И вряд ли муниципалитет… хотя, вроде как местные муниципалы трогательно спелись с парочкой транспортных и промысловых корпораций, до полной неразличимости, кто из них есть кто, — между делом подумала Сильвия, — а это не очень хорошо, умаслить местные власти будет нелегко, так как придётся иметь дело с их закулисным начальством, у которого запросы уже совсем другие. Впрочем, если найти кого-то, кого местные власти не устраивают… эврика! Ну вот тебе и ответ, так что в «Зверинец» мы идём правильно. Там и начнём»
Впрочем, «приятный» район довольно быстро кончился, и рядами потянулись ржавые гаражи, длинные заборы с колючей проволокой и разрядниками сверху, какие-то унылого вида склады и мрачные полуразвалившиеся здания. Чем дальше, тем темнее и грязнее становились улицы. Постепенно стены снова начали оживлять затейливые граффити, причём всё чаще среди них встречались изображения стилизованной морды какого-то животного за решёткой, а также малопонятное слово «MENAGERIE» ниже. На одной глухой стене изображение пленённого зверя и вовсе занимало почти три этажа – причём картина поневоле внушала страх: мощные когтистые лапы вцепились в решётку, и ржавые прутья беспомощно гнулись, не в силах выдержать мощи заточённого исполина. С клыков существа капала слюна, маленькие глазки горели бешенством. «ВЫ НАС ТУТ НЕ УДЕРЖИТЕ, МРАЗИ!» — гласила надпись чуть ниже. Художник отметил, что в этом граффити была своеобразная варварская притягательность.
— Мне страшно, Сильвия. Где мы? – пожаловалась Свити, прижавшись к ноге Расмуса.
Рысь тем временем внимательно огляделась по сторонам, кисточки на её ушках пришли в движение, словно миниатюрные локаторы.
— Мы? Дома, и нас даже встречают. Ну хватит прятаться, Орвокки, я прекрасно тебя вижу! Давно за нами шпионишь? – крикнула она куда-то вверх.
Сверху хлопнули крылья, и прямо перед путниками опустилось необычное существо. Расмусу до этого не приходилось видеть летающих модификантов, но мощные перепончатые крылья за спиной небольшой хрупкой фигурки явно были не только для декора. Незнакомка обладала странным иссиня-чёрным цветом шёрстки, а её мордочка выглядела бы почти человеческой, если бы не приплюснутый нос и огромные острые уши, направленные вперёд. Большие оранжевые глаза светились любопытством.
— Вия, ну и кой чёрт было палить контору? Я этому чудику сюрприз устроить хотела. Кстати, кто он – парень твой?
— Знаю я твои сюрпризы. Кто-то после них в больнице оказывается. А кто не оказывается – мечтает тебя пристрелить.
— Несбыточные мечты. Да по мне кто угодно промажет даже на десяти метрах, будь он хоть трижды Клинт Иствуд, — отмахнулась летучая мышь, — я пулеотталкивающая.
Видя недоумённый взгляд Расмуса, она хихикнула.
— Челюсть подбери, наступишь ещё. А Иствуд – это такой древний стрелок был, который жил в Американском Гигаполисе и никогда не промахивался. Мне Лео рассказал. Ладно, забей. Орвокки Ярвинен, смотрящая… в смысле, смотрительница этого зверинца.
— Расмус Иогансен, — по возможности стараясь не реагировать на развязность и непосредственность модификантки (мало было Сильвии!), ответил художник, протягивая руку.
— Бывало и хуже, — отметила она, отвечая на рукопожатие, — ты, кстати, как с Вией познакомился? Вия, молчи, а то по тебе получится, что ты его спасла от Мауса, линчевателей и ГСБ одновременно, а лошадка – его незаконнорожденная дочь, которую вы вместе вытащили из пункта утилизации.
— Вообще, почти правда, только наоборот – Сильвия меня спасала бесчисленное количество раз, но от ГСБ и Сети, а со Свити Белль мы практически родные, и её настоящие родители… — Расмус огляделся, но пони сидела на скамейке, уткнувшись в экран коммуникатора, — они и правда пострадали от линчевателей. Вот как всё было…
На ходу Расмус, не стесняясь эмоций, пересказывал круговерть поразивших его воображение событий, последнее время стабильно заменявшую нормальную человеческую жизнь. Пони иногда вставляла робкие комментарии, коротко выражая на удивление светлые вопреки всем событиям мысли, и бодро шагающая впереди Орвокки, показывающая дорогу, изредка прицокивала языком или качала головой.
— За это Вию и люблю. С ней не соскучишься, какую хрень ни предположи, окажется, что она в ней поучаствовала. Мало кому выдаётся такая интересная и насыщенная жизнь, разве что Лео, да ещё Че, пожалуй. Узнаешь ещё про них.
Расмус и Свити переглянулись: если здесь живут личности с настолько же насыщенной судьбой, расслабиться едва ли выйдет хоть бы на часок!
Тем временем компания оказалась внутри большого нежилого здания, скорее всего некогда принадлежавшего какой-то службе — слишком броское для офиса, слишком характерное для жилого массива. Некогда интересная архитектурная находка сейчас представляла собой печальное зрелище: облупившийся, подгнивший остов, изрисованный несколькими слоями граффити. Мёртвый титан, безразлично глядящий на мир чёрными провалами разбитых окон. От него несло сыростью и целым букетом прочих запахов, о происхождении которых думать не сильно хотелось.
— Наш новый дом, — на мордочке Сильвии промелькнула мрачная ухмылка. — Начинаем с чистого листа и грязного притона.
— Так уж и грязного, — Орвокки хмыкнула и махнула человеку и пони, приглашая их посетить недра этих руин, — внутри всё не так кисло, давайте, ползите уже.
Оказалось, что если миновать заваленный мусором холл, здесь и правда можно отыскать вполне пригодные для жизни помещения, отсечённые многочисленными коридорами разной степени разваленности. Где-то мерно гудел генератор, звучали голоса кого-то из команды рыси, и наконец Орвокки отворила кабинет, где на массивном столе светили экранами пара ноутбуков, а в углу, возле торшера, даже шумел кондиционер, кое-как пришпиленный к стене и упорно борющийся с мерзким запашком.
Массивное кресло, даром что насквозь полимерное, чихнуло облаком пыли, когда летучая мышь едва ли не с прыжка ухнула в него. Закинув ноги на столешницу, она смерила взглядом притихших парня и лошадку:
— Моя очередь. Вы, наверное, позарез хотите знать, почему мы с Силь живём в разных концах Европейского Гигаполиса, а друг другу как родные сёстры?
Сама же кошка без малейшей тени интереса плюхнулась на укрытый чем-то, подозрительно напоминающим штору, диван в углу и похлопала по свободному месту, приглашая друзей присоединиться и послушать занимательную историю в более удобном положении. Конечно же, пони спустя мгновение уютно пристроилась на коленках подруги. На оставшемся краешке дивана скромно пристроился и человек.
— Как бы банально это ни звучало, но до модификации почти все из нас выглядят как обычные унылые людишки. Без обид, красавчик. Мы с Вией примерно одновременно решили, что человеческое тело нас не устраивает. Да, мы тогда были непохожи – она с юга, я с севера, но было в нас кое-что общее. Мы не просто решили завести сиськи по пол-пуда, убрать целлюлит и приобрести серобуромалиновый оттенок волос. Наша модификация, – Орвокки энергично помахала крылом, — была скорее этакой декларацией. Как ты это сказала тогда, Вия? «Если люди и впрямь таковы – ну его нахер быть людьми». Я запомнила это. Ну и… когда вдвоём ложишься с кем-то под нож, неизбежно с ним сроднишься, так ведь? А дальше… дальше было много всего. Она тогда была не той… Королевой Улиц – блин, умеешь ты выбирать пафосные прозвища, Вия! – которую вы знаете сейчас. Была… не то что бы наивной, но смотрела на жизнь вокруг явно более широко распахнутыми глазами. Я уже тогда понимала, что мир жесток, приняла это как закон природы, ничего хорошего не ждала и в ответ не обещала. Ну, а она… она вот решила бороться. С линчевателями, с работорговцами, с бандами, со всей этой дрянью. Я ей поначалу даже пыталась помочь, но наш проект немножко… накрылся.
Удар под дых, и в лёгких словно атомная бомба разрывается. В глазах стоит кровавый туман. Орвокки сползла бы по стене, но крепкая рука снова вздёргивает её за шиворот.
— Понимаешь ли, милочка, — Красавчик затягивается, выпуская дым в сторону, ощеривает искусственные зубы в жутковатом подобии улыбки, — бизнес подразумевает определённые г-гарантии. Я не могу вести дела с «Синтезисом», если у меня из-под носа пропадает товар, который так хотели бы получить многие у-у-уважаемые люди. Я понимаю, молодость, желание т-творить добрые дела, только знаешь, сучка, – во вкрадчивом голосе гангстера прорезаются стальные нотки, даже заикание куда-то исчезает, — лучше бы ты переводила бабушек через дорогу. П-поверь, это было бы лучше для нас обоих. Воровать чужих рабов — это очень, мать её, плохая идея.
Кругом суетятся вооружённые люди, пинками и стволами бластерных винтовок сгоняя синтетов в угол комнаты, переворачивая мебель, шаря буквально за каждой занавеской. Пленники гуськом плетутся на выход. Орвокки опускает глаза – недоумевающие, растерянные взгляды друзей, только что вновь лишившихся свободы, терзают ей душу. Громила со странно выдающимся вперёд лбом, держащий Орвокки, сверлит шефа взглядом, ожидая команды.
Красавчик странной пританцовывающей походкой – сказались последствия паралича, еле задавленные пересадкой части нервной системы – прошёлся вперёд-назад. Орвокки привычно сжалась – сейчас опять ударит. Но нет, не ударил. Наоборот, протянул руку со странно поджатым средним и безымянным пальцами и потрепал её по щеке.
— Ладно, уродцы, я сегодня прямо неп-п-позволительно добрый. Молотоглав, сломай ей руки. Мальчики, з-з-забираем это быдло и оставим уже эту юдоль скорби, а то меня тошнит от здешней в-во-о-они. И п-помни, мышка, — он приблизился своей жуткой перекошенной физиономией к уху Оровокки, — семья Франкони имеет оч-ч-чень богатый опыт и хорошую п-память. Если тебе вдруг з-захочется умереть нехорошей смертью – прошу, займись т-тем же самым, мы узнаем, поймём намёк и с большой р-радостью поможем тебе в этом.
Жёсткие пальцы сжимаются на её руках. Хруст её собственных костей и вспышка боли наконец-то приносят долгожданный обморок…
… не люблю об этом вспоминать, короче, — мрачно отметила Орвокки, обводя присутствующих испытующим взглядом, — но если ты думаешь, что я сдалась – то, как говорит наш Лев Леонидович, «если человек дурак, то это надолго».
— Лев Леонидович?
— А, да он тут за авторитета. Мировой мужик, скажу, на нём всё держится. Вроде твоего Хосе. Одно время Лео воротил делами в какой-то фирме, но немного поцапался с кем-то из муниципальных копов, в итоге решил переждать здесь. Ну, и как-то… привык. Кстати, из нашей братии, из модификантов. Хе, да ты сама увидишь – он большой шутник.
— Твою мать, да они издеваются! – меховая лапка в отчаянии ударила по пульту. Не то чтобы это возымело какое-то действие.
Краем глаза Бегемот раздражённо посмотрел на напарника. Этот псих уже добрую минуту кромсает несчастного. Ударе на пятом тот ещё дёргался, но вскоре затих, но Х.О. этого было мало. В комнате был слышен тихий, но от этого не менее мерзкий скрежет стали, скребущей по кости и хруст разрезаемой плоти. Сглотнув комок в горле, кот продолжил барабанить по клавишам, пытаясь подобрать комбинацию к сейфу.
— Готово. Этот нищий духом нашёл в себе силы протянуть нам руку помощи.
Хлодвиг отёр о когда-то белый пиджак толстяка длинный, зазубренный обоюдоострый клинок, а затем поднялся, сжимая что-то в левой руке. Что-то, ронявшее тёмные капли на мозаичный кафель пола. Кот отвернулся – отчего-то сильно захотелось есть. Видимо, программа хищника брала своё.
Отпиленная кисть с унизанными перстнями пухлыми пальцами коснулась кнопки, и где-то в глубине замка послышался щелчок.
— Тебе это нравится, готов поклясться, — угрюмо пробурчал Бегемот, изо всех сил пытаясь справиться с притягательным ароматом сырого мяса, — даже я с едой не играю. Особенно в такие игры.
— Котёнок, ну неужто ты не знаешь. Нравится, и ещё как. Было бы время, поработал бы с ним получше, а так. – Х.О. обвёл рукой лежащего лицом вверх хозяина квартиры, некогда преуспевающего бизнесмена Майкла Фрюлинга, а ныне просто куль с мясом, сто двадцать килограмм падали, – удовольствуемся тем, что имеем.
На лице у толстяка была аккуратно вырезана паутина.
С щелчком вернув свой клинок (слишком длинный для боевого ножа, слишком короткий для меча) в ножны, Хлодвиг аккуратно снял забрызганный кровью плащ и бросил его в камин, оставшись в одном белом свитере, перетянутом ремнями. Пламя вспыхнуло ещё жарче, запахло палёной синтетикой.
Подобно сквоту Сильвии, здешнее поселение оказалось куда цивилизованнее на второй взгляд, чем на первый – и освещение имеется везде, и разбитых окон внутри квартала не в пример меньше. Разве что местные жители выглядели иначе – не обманчиво-расслабленными, уверенными в себе, а какими-то… сжавшимися, что ли? Словом, они давали понять сразу, что ничего хорошего от мира не ждут и взамен пообещать не готовы. Разухабистый кожано-шипастый свободолюбивый стиль Зубастой Вольницы в чести здесь явно не был – одевались местные неброско, почти бедно, преобладали дешёвые спортивные костюмы, короткие кожанки, местами замызганный камуфляж. Оружие открыто здесь тоже старались не носить – и всё же безоружных было не больше, чем у Хосе: то у кого-то кобура из-под полы покажется, то блеснёт клипса ножа на кармане.
— Такое впечатление, что вы к войне готовитесь, — отметила Сильвия, от чьего взгляда это не ускользнуло.
— У нас тут каждый день война, — угрюмо произнесла Орвокки, поглядывая по сторонам, — и как видишь, мы не то что бы побеждаем.
— И чего так?
— Тяжело, когда против тебя сразу все и всё. Мы и без того здесь на птичьих правах, а администрация беспорядков не любит… вот только когда подосланные ими головорезы подожгут пару домов, это порядок, а когда мы прибежим с пушками и дадим им пинка под задницу – зачинщиками выставляют нас. Поселения свободных синтетов и модификантов даже сейчас как бельмо на глазу для тех, кто тут по-настоящему решает. Хартия? Ха. Им нужны тихие, работящие и недорогие сотрудники, причём покрыты они мехом или нет, родились от мамы с папой или в пробирке – пофигу. Так что в известном смысле от Хартии они только выиграли. И конечно же, надо сделать так, чтобы как можно больше синтетов были готовы рвать друг дружку зубами за какую угодно паршивую работёнку. Варианты? Один из них – сделать их жизнь невыносимой, а способы заработать на стороне максимально затруднить. А способы есть, и Лео нам тут здорово помог. Ими и держимся. У него тут всё схвачено, хотя и не без проблем.
Расмус заметил на одной из стен свежие пулевые отметины, и мысленно содрогнулся. Опять. Всё по новой. Какие-то тайные, полузаконные дела, постоянное чувство опасности, тайна буквально под боком, к которой вежливо, но непреклонно не пускают. И в итоге – снова бегство, крах, множество смертей. Как ему уже это надоело…
А кто в этом всём виноват? Винить Сильвию, что втащила их в эту жизнь? Но… Расмус вспоминал, как походя мегадесант уничтожил целый район, пока они со Свити отсиживались у Джарлакса. Как взорвался старик Брэдли. Как постоянно в новостях передавали о зверствах линчевателей и загадочном убийце, что истребляет их самих. Что, если происходящее – нечто большее, чем просто скитание человека и пони от одной неприятности к другой? Что, если весь мир летит в тартарары?
Но радостно цокающая рядом поняшка, которая, казалось, снова попала в знакомую атмосферу, пусть даже с другим колоритом, развеяла ненужные страхи. Да и пошёл бы он к чёрту, мир вокруг. Он не Дэш Вендар и не Элен Флаис, его судьба куда проще – обеспечить покой и безопасность хотя бы одной маленькой пони, натерпевшейся от жизни. Какой смысл рассуждать о высоких материях, если неспособен на них повлиять?