Твайлайт Спаркл — королевский гвардеец: Возвышение

Глава 11: Возвышение

Твайлайт сидела на маленькой табуретке в ярко освещенной комнате на одном из нижних уровней замка и медленно раскачивалась из стороны в сторону. Деревянное сиденье тихо поскрипывало под перемещающимся весом, пока единорожка со скукой ждала, когда же Басенджи снова заговорит.

Вышеупомянутый алмазный пес сидел на полу в центре комнаты с барабаном на коленях. Брови были сосредоточенно нахмурены, а уши подергивались и шевелились. Он пристально смотрел на чакрам в шаге от него. Кольцо было окутано невероятно тонким слоем магии и медленно вращалось, стоя вертикально. Это было совсем несложное упражнение. Твайлайт часто заставляла стальное кольцо так крутиться, когда ей было скучно. Басенджи попросил продемонстрировать использование чакрама, и подобный трюк был первым, что пришло ей в голову.

Это было почти час назад.

Единорожка сидела на своем табурете в нетерпеливом ожидании, надеясь, что ее друг обнаружит какую-нибудь подсказку к разгадке природы таинственного объекта, которую сама Твайлайт так и не заметила. Пес поднял лапу и легонько постучал по барабану – три раза подряд, и внезапность звука заставила тело единорожки в возбуждении напрячься.

Спустя пару секунд Басенджи с любопытством хмыкнул и сумел нахмуриться еще больше.

Твайлайт подавила вздох разочарования и вернулась к раскачиванию. Как бы ей ни хотелось выразить свое нетерпение, она прекрасно понимала, что больше поможет псу, если будет просто молчать. Взгляд единорожки начал блуждать по комнате. Они находились на одном из нижних этажей дворца, хотя каменные стены были отделаны деревянными панелями в попытке имитировать внешний вид кабинета. Получилось достаточно посредственно, но все же лучше, чем обычный унылый серый цвет, который присутствовал во всех комнатах ниже первого этажа – эстетика, которую Кейденс однажды описала как “Подземный шик”.

У королевской гвардии было несколько подобных комнат во дворце, отведенных для их собственных нужд. В основном они использовались для инструктажа новичков или переведенных стражей, либо как комнаты для совещаний или допросов в зависимости от ситуации. Однако по большей части они пустовали, если не считать периодических сходок поиграть в карты, что вообще-то было нарушением устава, но до тех пор, пока ситуация не выходила из-под контроля, командиры предпочитали не замечать происходящего.

Звание Твайлайт позволяло ей реквизировать одно из этих помещений, пока оно не использовалось, а защитные заклинания, размещенные за панелями из искусственного дерева, были одними из самых мощных в замке. Так что для исследования тайн ее оружия эта комната была не худшим выбором.

Дверь открылась, и внутрь без предупреждения ввалилась Спитфайр, громко чавкая жвачкой. Обычно никто не мог попасть внутрь без предварительного стука и разрешения от находящихся внутри, но Твайлайт еще до начала работы добавила пегаску в список исключений системы безопасности.

Спитфайр неторопливо вошла и села на пустую табуретку рядом с единорожкой, после чего выдула пузырь и громко его лопнула. От резкого звука ухо Басенджи дернулось. Твайлайт закатила глаза и наложила небольшое заклинание тишины вокруг себя и Спитфайр.

– Мне казалось, ты сказала, что собираешься сходить за закусками? – спросила Твайлайт, нахмурившись из-за явного отсутствия какой-либо еды.

– А я уже. Было вкусно, – пегаска махнула подбородком в сторону алмазного пса. – Как дела у нашего парня? Он уже разобрался в этой твоей фиговине?

– Нет, и я начинаю слегка нервничать от ожидания. Я стараюсь не нарушать его концентрацию, но уже умираю от желания узнать, что он узнал.

Спитфайр медленно надула огромный пузырь, который, до того как лопнуть, стал почти с ее голову размером.

– Я уверена, он разберется, – пегаска высунула язык и собрала липкие остатки жвачки со своей мордочки. – Эту фиговину нашли в сокровищнице алмазных псов, верно? Скорее всего, ее сделал его народ, поэтому я уверена, что такой умник, как Басенджи, сможет с этим разобраться.

– Будем надеяться, – согласилась Твайлайт со вздохом.

Заклинание тишины, которое единорожка наложила, было предназначено только для приглушения звуков идущих изнутри, поэтому, когда Басенджи заговорил, его было хорошо слышно.

– Твайлайт Спаркл, – начал он, не отрывая взгляда от вращающегося чакрама, – Сколько силы ты вкладываешь в это заклинание?

– Не...

Единорожка сделала паузу, осознав свою ошибку, и быстро развеяла заклинание тишины.

– Не так уж много. Если быть точной, то почти ничего. Магия единорогов требует определенного намерения, и это намерение, естественно, несет в себе почти бесконечно малое количество магии – ровно столько, чтобы установить связь между моим разумом и объектом или внешней силой, к которым я применяю свою волю. То, что я сейчас делаю с чакрамом, просто...

Твайлайт задумчиво поджала губы.

– ...я лишь выражаю намерение сотворить заклинание левитации, и этого мизерного количества магии достаточно, чтобы активировать и сотворить заклинание. Крайне эффективное использование маны. Подобное, похоже, сохраняется и для других заклинаний, которые накладываю на чакрам, но заклинания левитации и передвижения кажутся наиболее эффективными.

Басенджи протянул лапу и задержал ее рядом с медленно вращающимся кольцом.

– Можно?

Единорожка кивнула.

– Осторожнее с краем, – предупредила она. – Лезвие выглядит тупым, но становится острее, когда через него проходит магия.

Пес опустил лапу и осторожно схватился за плоскую часть чакрама, зажав его между когтей. Твайлайт не стала отменять заклинания, но крошечного количества магии было недостаточно, чтобы кольцо продолжало вращаться в когтях алмазного пса. Она чувствовала, как заклинание борется с захватом Басенджи, дергаясь и замирая, прежде чем снова дернуться – как заклинившая заводная игрушка у которой продолжали проскальзывать шестеренки.

– Очаровательно... – пробормотал Басенджи. Он отпустил чакрам, понаблюдал как тот провернулся несколько раз, а затем снова схватил его и прекратил вращение. – Ты можешь увеличить поток магии?

– Могу... – осторожно ответила Твайлайт, – но не буду, особенно когда ты держишь его вот так.

Пес взглянул на единорожку, с любопытством наклонив голову.

– Как я уже говорила, магия используется чрезвычайно эффективно. Даже очень слабый толчок может придать чакраму достаточно силы, чтобы оторвать тебе лапу.

Басенджи отпустил кольцо, словно оно на него зашипело, после чего прижал лапу к груди, нежно массируя пальцы, как будто проверяя, не лишился ли он уже одного из них.

– Ух, тогда ладно, – ответил пес нервно откашлявшись. – Очаровательно...

– Просто “очаровательно”? – спросила Спитфайр, и в ее голосе послышался легкий оттенок веселья. – Мы пролетели с тобой четверть земного шара ради “очаровательно”?

Басенджи бросил на пегаску взгляд из-под прикрытых век, который Твайлайт частенько бросала на Кейденс.

– Очаровательно, – настойчиво повторил пес. – Я все еще не могу понять причину, по которой Твайлайт Спаркл единственная, кто может управлять этим оружием, однако я узнал, что оно действительно каким-то образом связано с Путями. Однако каким образом и что это дает, я не могу сказать.

Басенджи помахал лапой взад и вперед над чакрамом, как будто пытаясь найти нити.

– Тут есть... своего рода аура. Как будто он каким-то образом настроен на Сердце Мира.

– Что еще за Сердце Мира? – спросила Твайлайт.

– Я уже объяснил это другу Спитфайр, – ответил пес, кивнув в сторону вышеупомянутой кобылы. – У каждого живого существа в этом мире есть сердце, которое бьется, и все они объединяются, образуя единый ритм, мощное сердцебиение, которое охватывает весь мир. Это Сердце Мира. Те, кто силен в Путях, могут слышать это сердцебиение и управлять им, дабы вершить великие подвиги.

– Иногда я слышу барабаны, – сказала Твайлайт. – Как… как барабан, на котором ты играешь.

– Да, ты упомянула об этом в письме, – нахмурился Басенджи. – Сердца и барабаны очень похожи. Вот почему игра на барабанах так эффективна для практикующих Пути.

– Значит, Твайлайт может слышать Сердце Мира? – спросила Спитфайр. – Значит ли это, что она такая же, как и ты?

Пес открыл рот, но ничего не сказал, только сдвинул брови. После минутного колебания он наконец ответил:

– Если ты спрашиваешь, является ли Твайлайт Спаркл барабанщиком, то нет, я не считаю, что это так.

Басенджи медленно покачал головой. Его голос был осторожным, почти нерешительным, когда он продолжил.

– Я полагаю, что она воспринимает Сердце только через свою связь с чакрамом. За долгую историю моего народа не было песен о барабанщиках не из народа алмазных псов. Насколько мне известно, только алмазные псы способны слышать Сердце.

– В ваших песнях и о Некрополисе мало что было, – многозначительно заметила пегаска.

Басенджи вздохнул.

– Согласен... Несмотря на этот факт, я все еще не верю, что моя уважаемая сестра – барабанщица… Тем не менее, это приводит к другой тревожной теме. Твайлайт Спаркл, ты упомянула в своем письме, что опасаешься, будто барабаны, которые ты слышала, оказывают неблагоприятное воздействие на тебя.

Единорожка нервно потерла затылок. Это был тот момент произошедшего в шахтах, о котором она никогда ни с кем не говорила, изложив только в письме, отправленном Басенджи. Она даже не рассказала об этом Кейденс. Каждый раз, когда Твайлайт собиралась это сделать, она просто не могла придумать, как поднять эту тему.

Она потянулась магией к чакраму и тот немедленно полетел к ней. Единорожка зажала его между копыт, пристально глядя на крайне неразборчивую надпись.

– Я слышала барабаны всего несколько раз, – начала Твайлайт, лениво играя с тем, что, вероятно, было самым таинственным магическим предметом во всей Эквестрии. – Но в этот последний раз, когда я преследовала Аммита... барабаны звучали громче, чем когда либо прежде. Они наполнили меня...

Декурион вздохнула, пытаясь выразить свои ощущения словами.

– ...уверенностью, силой… и мощью.

Басенджи и Спитфайр молчали, и хотя Твайлайт смотрела на диск в своих копытах, краем глаза она видела, как ее друзья обеспокоенно переглядываются друг с другом.

– Звучит как довольно выгодная сделка, – заметила Спитфайр. – Я уже ощущала магию барабана Басенджи, так что понимаю, о чем ты говоришь. Эта штука как бы проникает в тебя, заставляет чувствовать себя легче воздуха.

Твайлайт покачала головой.

– Нет, я тоже слышала как играет Басенджи, и тут было по-другому, – продолжала настаивать единорожка. – Там было громче и грубее. Барабаны сделали меня импульсивнее. Я погналась за Аммитом, даже не зная, куда я бегу. У меня просто возникло ощущение, что там что-то плохое, и вместо того, чтобы остановиться и подумать, я просто понеслась прямо туда.

Басенджи с любопытством хмыкнул.

– Ты не контролировала свое тело?

– Типа того, – объяснила Твайлайт, уставившись на свои копыта, пытаясь вновь воскресить то, что она пережила той ночью. Все случилось так быстро, что в памяти остались только намеки на произошедшее. – Я просто не могла противиться желанию действовать, но в то же время не могу вспомнить, чтобы когда-либо чувствовала себя более сосредоточенной и осознающей себя. Мышцы устали и болели, но адреналин продолжал поступать в кровь. В конце… Сложно назвать это дракой, но в конце нашей встречи Аммит сбежал. Как только он исчез, барабаны начали затихать, и мое тело просто отказало. Потребовалось некоторое время, прежде чем я снова смогла встать.

– Было прям настолько все плохо? – спросила Спитфайр. – Я в том смысле, ты же сама не раз говорила, что ты из тех кобыл, которые, мол, “кишками чуют”?

– Это не одно и то же, – единорожка нервно потерла копыта друг о друга. – С моей стороны не было никакого сознательного решения идти на поводу у интуиции. Все было куда проще – я увидела, как что-то бежит, и ринулась за ним.

Пегаска повернулась к Басенджи.

– Нам стоит об этом беспокоиться?

– Я так не думаю, – ответил барабанщик после нескольких минут молчаливых размышлений. – Действительно, существуют песни, которые оказывают подобное воздействие на слушателей. Сила Путей не так прямолинейна, и поэтому Старые Псы создали много песен, которые помогают более... физически. Последствия подобных песен часто могут вызвать невероятную усталость у тех, кто к ним не привык.

– Значит, это нормально? – с надеждой спросила Твайлайт.

– Возможно, и так, – ответил Басенджи, хмурясь и задумчиво поправляя шнурки, удерживающие кожу барабана натянутой, пока обдумывал, что сказать. – Однако я не готов дать определенный ответ по этому вопросу. Если ты действительно слышишь Сердце Мира, возникает вопрос, почему ты слышала, как оно бьется в ритме воина. Сердце не может перейти на него само по себе.

Алмазный пес вздохнул.

– Как я и думал… Тайны чакрама подобны безбрежному морю. Мало что известно о его возможностях или даже о том, как им пользоваться.

Твайлайт нахмурилась. Она совсем не это хотела услышать. Единорожка надеялась – как бы глупо это ни звучало – что Басенджи приедет и даст ответы на все вопросы, как мудрый старый волшебник из сказки. Только в сказках так и бывает, но какая-то часть ее на это все же надеялась.

Басенджи вытянул обе лапы ладонями вверх и кивнул в сторону чакрама рядом с Твайлайт. Та поняла намек и, осторожно левитировав оружие, отдала его.

– Я считаю, что эти письмена являются ключом к разгадке этого феномена, однако, к сожалению, они все еще загадка, находящаяся за пределами моего понимания, – пес осмотрел кольцо со всех сторон, поднес к носу и понюхал, поморщившись от явного недовольства. – Когда я впервые прикоснулся к нему, я об этом не задумывался, но даже сам материал сбивает с толку. Чакрам кажется довольно старым, но качество изготовления лезвия – подобного невозможно было добиться в древние времена. Псы славятся мастерством работы с металлом, так что кое-какими знаниями в этой области я обладаю. По одному лишь запаху я могу утверждать, что эта сталь была выкована с использованием крайне современных технологий.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Спитфайр. – Эта фрисби из будущего?

Басенджи издал какой-то сдавленный звук, как будто пытался сдержать смех.

– Нет, нет, ничего подобного. Я хочу сказать, что кузнец, который изготовил его, обладал навыками, которые не были известны до недавнего времени.

– Значит, его сковал какой-то гений? – продолжила допытываться пегаска.

– Таково было бы мое предположение.

– Подводя итог, – начала Твайлайт, забирая чакрам из лап Басенджи и убирая в перевязь, – у нас не только не появилось ответов, но еще и новые вопросы возникли.

Единорожка устало потерла мордочку, сдавленно застонав, после чего взглянула на часы.

– Полагаю, это своего рода прогресс. Мы можем обсудить все это подробнее позже. Мне скоро нужно встретиться с Кейденс за ужином. Вы, ребята, хотите присоединиться к нам?

– Благодарю, – ответил пес, вежливо наклонив голову, – но я должен отказаться. Друг Спитфайр пообещала показать мне в городе одно заведение, которое сможет удовлетворить мои особые пищевые пристрастия.

– Да, мне о нем рассказывал мой друг-грифон, – объяснила пегаска.

– Дворцовая кухня может приготовить мясо. Они привыкли готовить для высокопоставленных гостей из-за границы. Мне кажется, что пара шеф-поваров даже в некотором роде пристрастились к рагу из кролика. Вероятно, это результат многолетней дегустации готовых блюд.

– Прошу прощения, но я полагаю, что друг Спитфайр уже забронировала столик и сделала заказ заранее, – ответил Басенджи, снова виновато опустив голову.

– Да, извини, Твай. Мне пришлось воспользоваться связями, чтобы забронировать там столик, так что это плохая идея – отказываться от него в таком пафосном ресторане. В следующий раз будет сложнее получить хорошее место.

– Тогда ничего не поделаешь, – согласилась единорожка, пожимая плечами.

Басенджи встал и собрал книги и разрозненные заметки, которые он разложил вокруг себя. Пока он собирался, Спитфайр усмехнулась со своей табуретки.

– Просто хочу добавить, как же я рада, что я это не вы. Вам, магам, постоянно приходится беспокоиться об этом таинственно-мистическом дерьме.

Пегаска спрыгнула на пол и встала на задние ноги, подняв передние в боксерской стойке.

– Все, что мне нужно, это Удар.

Она поцеловала правое копыто.

– И Удар-младший.

Поцелуй левого.

– Они братья, и они борются с преступностью.

– Твои копыта – братья? – переспросил Басенджи, прижав уши к голове в непонимании. – Но ты же кобыла. И почему одного назвали в честь другого, что характерно для сыновей?

– Не подвергай сомнению их методы, Басенджи, – ответила Спитфайр со смехом, который, казалось, только еще больше сбил пса с толку.

Твайлайт наблюдала, как ее друзья начали обсуждать, почему заявление пегаски было совершенно безумным. Их спор затянулся ровно настолько, чтобы они попрощались и, пообещав увидеться с ней позже, вышли за дверь.

Единорожка обнаружила, что находится в комнате для инструктажей, одинокая и расстроенная. Она подняла одну из ног, чтобы как следует лягнуть табурет на котором сидела, но в конце концов она просто опустила ее с долгим, усталым вздохом.

Выводы Басенджи были полезны, и, даже несмотря на его нежелание придерживаться собственных предположений, его объяснение того странного опыта придавало душевное спокойствие. Но тогда почему это сработало только тогда, когда Аммит оказался рядом?

Было ли это предупреждением? Если все так, значит ли это, что это Сердце Мира, о котором говорил Басенджи, хотело, чтобы она сражалась с Аммитом? Или это был просто магический рефлекс, реагирующий на присутствие сверхъестественной угрозы?

Пока Твайлайт стояла, снова прокручивая в голове разговор, она нахмурилась, вспомнив замечание Спитфайр о том, что магия не нужна. Пегаска была опытным бойцом и прекрасным летуном, но, учитывая противника, с которым они столкнулись, одной физической силы будет недостаточно. Чего ей не хватало, так это какой-нибудь магии – чего-то, что уравняло бы ее шансы в игре против Аммита.

Спитфайр попросила, чтобы ее пустили на бой против него, и, к добру или к худу, Твайлайт согласилась. А следовательно, она должна убедиться, что пегаска будет должным образом экипирована и сможет справиться со всем, с чем может столкнуться.

Единорожка задумчиво мурлыкала под нос, направляясь к двери. В ее голове уже роились идеи, по крайней мере, если она чем-то займется, это отвлечет разум от слишком пристального внимания к вопросам, которые до сих пор ее только расстраивали.

---

Тысячу лет назад любимым местом Луны во всей Эквестрии были Дворцовые Сады. Не те, которые в Кантерлоте, конечно, а настоящие, которые были уничтожены в ее глупой битве с Селестией много лет назад.

То, что она разрушила место, которое так любила, было еще одним пунктом в длинном списке сожалений. Хотя не похоже было, что старые сады были полностью уничтожены. Их остатки одичали, превратились в Вечнодикий лес и разрастались, пока не захватили даже разрушенные дома пони, некогда живших в тени замка Двух Сестер. Конечно, это было не то же самое, но сады все еще были там, и в ясный день принцесса могла видеть то, что от них осталось, со своего балкона.

Тем не менее, новые сады, которые Селестия вырастила в ее отсутствие, нельзя было назвать иначе чем прекрасными, и Луна старалась как можно чаще пользоваться их тихим очарованием.

Каждый вечер принцесса выходила туда для бодрящей прогулки, после того как Сады закрывались для посетителей. Когда ты принцесса, у тебя очень мало времени на одиночество, и час или около того, который она тратила на прогулку, стал ежедневной рутиной, которую аликорн считала такой же священной, как и все остальное. Это был ежедневный момент самосозерцания и медитации, который позволял Луне очистить свой разум и сосредоточиться на обязанностях Повелительницы Грез. Даже для такой опытной кобылы как она, прогулки по сюрреалистическим, а зачастую и просто невозможным пейзажам снов были непростым испытанием.

На пути принцессе встретилась стая светлячков, без сомнения, перелетавших с одного садового пруда на другой. Луна улыбнулась, когда шквал маленьких мигающих огоньков заплясал вокруг нее, и неосознанно последовала за ними в темноту. Далеко идти не пришлось.

Пруд был тщательно благоустроен садовниками и соответствовал новейшей модной тенденции в ландшафтном дизайне, которая требовала тщательного и аккуратного ухода, но при этом все выглядело так, как будто никто ни за чем не ухаживал. По берегу росла высокая трава, создавая укрытие для ночных насекомых, которые могли без опаски подлетать к воде. Сам пруд был не очень большим, но вода была кристально чистой, и отражение луны ярко сияло в нем. Изображение идеальной сферы исказилось и пошло рябью, когда насекомые коснулись воды и улетели.

К удивлению принцессы, она была здесь не одна. Еще одна пони сидела с другой стороны пруда под персиковым деревом. Она сидела, спокойно рассматривая плод, который удерживала на поднятом копыте, по-видимому, не подозревая, что больше не одна.

– Сестра, – поприветствовала ночная принцесса, обходя пруд по краю. – Для тебя довольно поздно.

– О, привет, Луна, – отозвалась Селестия и протянула сестре фрукт, кивнув в его сторону. – Персик?

– Половинки мне хватит, – ответила аликорн, присоединяясь к своей сестре под деревом. Светлячок сел ей на кончик носа и затрепетал крыльями. Принцесса согнала его копытом и сотворила небольшое заклинание, что отбило охоту у насекомых беспокоить их. – Странное место для персикового дерева. Разве им не требуется более аэрированная почва?

– Да, оно слишком близко к пруду, – согласилась Селестия, деля магией персик пополам. – Почва здесь слишком влажная, чтобы дерево могло хорошо расти, но похоже, один из садовников воспринял это как вызов.

Луна посмотрела на две половинки персика и выбрала ту, что была без косточки, заработав довольную усмешку от сестры. Фрукт был сочным и сладким, сок стекал по подбородку ночной принцессы. Конечно, есть так небрежно не очень-то подобает представителю королевской семьи, но вокруг не было никого, на кого стоило производить впечатление.

– Хм, дерево, кажется, чувствует себя хорошо, несмотря на далеко не лучшие условия, – прокомментировала принцесса с набитым ртом. – О здоровье дерева можно судить по сочности его плодов, а этот персик просто великолепен.

Селестия пожала плечами и приступила к своей порции, расправляясь с ней столь же небрежно, как и ее младшая сестра, причмокивая и высасывая сок.

– Некоторые вещи такие, какие есть, – произнесла она с претензией на философское изречение, – они процветают даже там, где им не положено.

Луна вежливо промычала в знак согласия и сосредоточилась на своем угощении. Через некоторое время Селестии каким-то образом удалось доесть свою половину первой и сорвать еще один плод с сильно нагруженной ветви.

– Я помню, как мы впервые попробовали персики, – задумчиво произнесла принцесса. Мерцание магии закружило маленький плод в воздухе, очистив его простым заклинанием стерилизации. – Ты сказала, что они похожи на задницу пони, и смеялась добрых четверть часа.

Луна отправила в рот остатки персика.

– Это было давно, сестра, – предостерегающе ответила аликорн, сок стекал из уголка ее рта, когда она пыталась говорить и жевать одновременно. – Тебе лучше не будить мои собственные воспоминания о том дне, когда мы впервые столкнулись с бананами, и о том, какую часть анатомии пони, по твоему мнению, они напоминали.

Селестия тихо хихикнула.

– Я до сих пор иногда смеюсь над этим...

Луна искоса взглянула на сестру. После тысячи лет разлуки, они снова изучали причуды друг друга, но Селестия все еще была ее сестрой, и ночная принцесса всегда могла сказать, когда ту что-то гложет.

Луна доела остатки персика и наколдовала маленький платок, чтобы вытереть мордочку.

– Так мы что, так и будем сидеть здесь всю ночь, обсуждая фрукты пикантной формы? Хотя это, конечно, звучит как достаточно приятное времяпрепровождение, возможно, вместо этого ты хотела бы поговорить о том, что тебя беспокоит.

Селестия ковырнула землю, со вздохом приглаживая траву накопытником.

– Это просто одна из таких ночей, Луна. Прошедший год был… честно говоря, немного ошеломляющим.

Ночная принцесса вздохнула.

– Это были странно напряженные несколько месяцев.

– Самые напряженные за долгое, долгое время.

Старшая аликорн развернула крыло и обхватила им Луну в защитном жесте, распушив перья, чтобы помочь сохранить тепло, как делала, когда они были совсем маленькими. Это было излишне – ни одна из них не была маленькой кобылкой, да и восприимчивостью к холоду они не отличались, – но это был знакомый и почти рефлекторный жест даже после всех этих лет.

– По крайней мере, ты была здесь со мной... это больше, чем я когда-либо могла надеяться.

Луна могла только кивнуть в знак согласия. Тот факт, что она сейчас была в здравом уме и вернулась на трон, был чудом. Сила Элементов Гармонии работала лучше всего, когда они были разделены между отдельными носителями. Когда страной правил Дискорд, ей с Селестией хватило контроля над ними лишь чтобы заточить его в камень.

Но подобное было невозможно, когда дневная принцесса попробовала применить их в одиночку против Найтмэр Мун. Лучшее, что удалось Селестии, – это изгнать свою противницу на несколько столетий. И даже это стало возможным только благодаря глубокой мистической связи Луны с луной.

Но Шайнингу Армору с подругами удалось сделать то, о чем никто из них и не думал. Он смогли управиться с Элементами Гармонии достаточно ловко, чтобы изгнать тьму из сердца Луны и вновь сделать ее той, кем она когда-то была. Это был второй шанс, и принцесса сделала все возможное, чтобы не упустить его.

– Я тоже рада быть дома, – тихо сказала Луна.

– Ты вернулась домой, Элементы Гармонии возродились, Дискорд освободился, чейнджлинги пытались устроить улей в пещерах под нашим городом, а теперь какой-то древний демон бегает по Эквестрии, и я понятия не имею, где он, – Селестия прикрыла мордочку копытами и застонала. – За последний год произошло больше событий, чем за последнюю сотню лет.

Луна перехватила плавающий персик из магической хватки Селестии и разделила его пополам своей магией. Косточка полетела в пруд и своим всплеском распугала мелких насекомых, жужжавших у поверхности воды, только для того, чтобы они собрались на этом месте секундой позже, чтобы исследовать произошедшее.

– Это существо... Аммит, тоже занимает мои мысли, – произнесла ночная принцесса. – Я иногда сталкиваюсь с... другой стороной в мире снов, хотя стараюсь этого избегать, без острой необходимости. Из того, что я узнала, имея дело со случайными нарушителями... сражение с этим врагом будет не из приятных.

– Он бегает в трупе королевы чейнджлингов, – Селестия держала половинку персика, который вручила ей Луна, и смотрела на нее, как будто ожидала, что она заговорит с ней. – Это… Я не хочу сказать, что это меня беспокоит, но что-то в происходящем... давит на меня.

– С чего бы вдруг? – спросила младшая сестра, откусывая персик.

– Я не говорила тебе об этом, но несколько сотен лет назад я пыталась заключить что-то вроде мирного соглашения с их королевой. Она была... милой. Я подумала, что мы могли бы поладить, что, возможно, даже могли бы стать друзьями. Мы добавили несколько чейнджлингов в небольшую общину, просто чтобы посмотреть, как все получится, но не сработало. Мои пони нервничали из-за присутствия чейнджлингов, а их королева обвинила меня в итоговом провале эксперимента. Мы поругались, и страсти накалились настолько, что она поклялась, что однажды вернется и заберет Кантерлот себе.

– Ты веришь, что эта королева чейнджлингов, в которую вселился Аммит, твоя бывшая подруга?

Селестия кивнула.

– Ее звали Кризалис. Хотя мы расстались врагами, но я отчасти надеялась, что, возможно, у нас будет шанс все уладить. Но теперь, когда она умерла, ничего поправить нельзя. Смерть положила конец этой возможности.

– Тогда печально, что она погибла до того, как ты смогла загладить свою вину, – ответила Луна, стараясь не думать о том, как легко ее собственная история могла закончиться похожим образом. Пойди все немного иначе, окажись Элементы Гармонии в копытах не Шайнинга Армора, а кого-то другого, сидела бы она здесь? Подобная мысль отрезвляла. – По крайней мере, мы можем быть уверены, что Твайлайт с друзьями работает над решением этого вопроса.

Ночная принцесса подняла камешек из-под корней дерева и швырнула его в пруд, целясь в то место, куда упала персиковая косточка. С улыбкой она наблюдала, как насекомые снова скучковались, чтобы исследовать повторное возмущение воды.

Луна подобрала с земли еще несколько маленьких камешков и начала бросать их в пруд, снова разогнав летучую мелочь. Насекомые, казалось, поняли правила игры и начали собираться вместе, как будто предлагая попасть в них. Каждый раз, когда аликорн бросала камень, маленький рой поденок и светлячков рассыпался прямо перед камешком, только для того, чтобы немедленно собраться где-нибудь в другом месте пруда. Каждый раунд, казалось, пополнял маленький рой, поскольку все больше и больше товарищей по играм вылетало из травы на берегу, чтобы присоединиться к игре.

– Хорошо, что кто-то, заслуживающий доверия, занимается этим делом, но тот факт, что это именно Твайлайт, точно не успокаивает мои нервы, – дневная принцесса нахмурилась, бросила взгляд на свою нетронутую половинку персика и села на траву у пруда. Часть насекомых оставили свою игру с Луной и начали роиться над сладкой мякотью плода. – Честно говоря, это только заставляет меня еще больше волноваться.

– Беспокоишься за Твайлайт Спаркл?

– Отчасти, – Селестия тяжело вздохнула. – Конечно, я беспокоюсь за нее, но по-настоящему я переживаю о Кейденс.

Луна нахмурилась, услышав подобное признание. Она была уверена, что уже знает, что за тяжесть на сердце у сестры – Селестию всегда было довольно легко прочитать, – но вместо того, чтобы задавать вопросы, ночная принцесса решила подождать, пока та сама объяснится. Тут было лучше дать ей самой выговориться – “снять груз с души”, как обычно говорили.

– Все наши пони мне как дети, – начала Селестия, – но Кейденс... она другая. Ее родители умерли очень скоро после того, как она переехала жить во дворец. После этого я имела удовольствие сама воспитывать ее... Эгоистично с моей стороны говорить подобное, но я счастлива, что мне не пришлось делить ее с кем-то еще...

Принцесса бросила на сестру обеспокоенный, умоляющий взгляд.

– Звучит просто ужасно, да?

– Сердце – странная и ревнивая штука, – ответила Луна после раздумья. – Я знаю это лучше, чем большинство. Ты не ужасная пони, если любишь кого-то. Любовь может быть довольно парадоксальной – одновременно бесконечно отдающей и бесконечно эгоистичной. Я уверена, что племянница Кейденс согласилась бы.

Селестия кивнула. Ее выражение лица говорило, что слова сестры помогли облегчить бремя совести, но проблеск беспокойства все еще виднелся в глазах.

– Кейденс выросла очень, очень быстро, – печально пробормотала принцесса. – По мере того, как я становлюсь старше, дни, кажется, летят все быстрее и быстрее. Такое чувство, что только вчера я говорила с ней о половом созревании, а теперь она выходит замуж...

Селестия вздохнула, подтягивая под себя ноги, чтобы лечь на живот. Она скрестила передние копыта, положив на них подбородок, как на подушку.

– За последние несколько лет она немного отдалилась от меня. Только в прошлом году мы по-настоящему начали восстанавливать отношения. Я не знаю, готова ли я пока делить ее с кем-то еще... особенно с кем-то, кто может нажить таких врагов, как у Твайлайт. Сначала Анубис, а теперь этот Аммит... Один раз – случайность, два раза – начало закономерности.

– Ты не веришь, что Твайлайт Спаркл способна защитить племянницу Кейденс от любого вреда, который может только можно представить? Это ты, хочу напомнить, назначила ее телохранительницей нашей племянницы.

– Дело не в том, во что я верю. Проблема в том, что Твайлайт – та кобыла, к которой неприятности сами тянутся. Тем или иным способом, рано или поздно, это может навредить Кейденс.

Луна на мгновение задумалась над такой постановкой вопроса, и ей пришлось признать, что сестра отчасти права. Но одновременно с этим, то же самое можно сказать и о самой Селестии, о Шайнинге Арморе, о Кейденс, и о любом другом пони на протяжении всей истории, которые делали что-то большее, чем самый средний обыватель.

– Если так рассматривать этот вопрос, то и о тебе следует сказать то же самое. Если ты так сильно переживаешь за безопасность нашей племянницы, то, возможно, тебе также следует дистанцироваться от нее. Или, возможно, ее следует засунуть на верхнюю полку очень высокого шкафа.

– Ладно-ладно, – проворчала Селестия, – я тебя поняла. Не нужно утрировать.

Ночная принцесса ухмыльнулась, ложась на землю рядом со своей сестрой. Маленький кусочек фрукта, который Селестия предложила насекомым, собрал целый рой. Светлячки с готовностью обсели его, и персик сиял в темноте, как крошечное солнце.

– Что ты думаешь о Твайлайт? – спросила старшая сестра. – Я имею в виду, на самом деле.

– Твайлайт Спаркл – исключительная кобыла, – немедленно ответила принцесса. – Она сильная, умная, прямолинейная, благородная, преданная… Честно говоря, если бы племянница Кейденс не предъявила на нее права, я бы с удовольствием сама забрала ее...

Луна откашлялась.

– ...в свою Ночную Стражу, конечно.

Селестия тихонько хихикнула.

– Нет необходимости уточнять, я прекрасно знаю твои предпочтения, сестренка.

– Ну... ладно...

Луна подняла копыто и откинула назад прядь волос, которой на самом деле не существовало. Она уже давно полностью вошла в силу как Владычица Луны, но так и не смогла избавиться от старой привычки играть с гривой, хотя теперь это было не более чем магическое поле цвета звездного неба.

– Твайлайт Спаркл моя большая подруга и будет желанным дополнением к нашей семье. Я верю в ее способности. По правде говоря, вчера я с ней встречалась. Мы проговорили несколько часов, и наша дискуссия привела к идее очень интересного алхимического эксперимента.

– Так вот почему ты попросила у меня несколько перьев Филомены?

Луна кивнула.

– Они являются ключевым реагентом для эксперимента. Пройдет еще несколько дней, прежде чем удастся узнать, достигли мы успеха или нет, но мы надеемся на лучшее.

Селестия с подозрением выгнула бровь.

– Надеюсь, это не какой-то кофе на основе перьев феникса?

Луна фыркнула.

– Тьфу, конечно, нет! Зелье из перьев феникса слишком острое для настоящего кофе! Горечь лучше! И я буду благодарна, если ты не попытаешься еще раз прочитать мне лекцию о вреде кофеиновой зависимости. Это не зависимость, я просто страстная любительница кофе!

Старшая принцесса закатила глаза.

– Да-да, как скажешь.

– Ах так? – голос Луны опасно понизился. – Раз уж мы затронули эту тему, давайте обсудим твое собственное чрезмерное пристрастие.

Ночная принцесса села, отодвинувшись в сторону достаточно далеко, чтобы ткнуть копытом в податливый круп Селестии.

– Твоя любовь к тортикам вся уходит прямо в задницу. Ты в зеркале себя видела? У тебя мамины бедра, и ты это знаешь!

Селестия возмущенно фыркнула.

– Что? Да я никогда!

– Никогда? Ежедневно, когда персонал уходит на полуденную трапезу! Вот в чем проблема!

Луна прикусила внутреннюю сторону щеки, сдерживая улыбку одной силой воли, наблюдая, как мордочка Селестии медленно меняет цвет в такт ее повышающемуся кровяному давлению. Солнечная принцесса вскочила на копыта и умчалась в ночь, яростно топча траву – как жеребенок, закативший истерику и убежавший в свою комнату.

Когда она наконец оказалась вне пределов слышимости, Луна разразилась смешками, которые она так долго сдерживала. Особенно храбрый маленький светлячок пролетел поближе, преодолев границу слабеющего заклинания, предположительно, чтобы исследовать странные звуки. Заклинание предназначалось только для временного избавления от насекомых. Принцесса подняла копыто, и маленький светлячок сел на кончик, уставившись на нее огромными немигающими глазами и с любопытством трепеща крыльями.

– Приятной тебе ночи, маленький друг. Пожалуйста, передайте наши самые искренние извинения твоим приятелям за беспокойство. Наша дорогая сестра была нехарактерно задумчива, а в такие моменты небольшая семейная размолвка – как раз то, что нужно.

Жучок зажужжал крыльями, как бы говоря: “Будет сделано!” – и поспешил присоединиться к остальному рою. Луна улыбнулась, наблюдая за происходящим, и растянулась на животе, чтобы насладиться спокойным достоинством своей ночи.

---

Твайлайт шла по коридорам Центральной больницы Кантерлота, заглядывая в каждый коридор и каждую открытую дверь, мимо которой проходила. Чистые белые стены были неотличимы друг от друга, если не считать плакатов о важности антибактериального геля или указателей на ближайшую станцию для промывания глаз. Лишь таблички на каждом углу и новые коридоры свидетельствовали, что она вообще движется. Единорожка взглянула на ближайший указатель, который гласил, что она находится прямо по коридору от кабинета флеботомиста и наконец достаточно далеко удалилась от педиатрии, чтобы указатели больше не упоминали это отделение.

До свадьбы оставалось всего несколько недель, так что расписание Кейденс стало посвободнее. Что вполне устраивало Твайлайт, поскольку освобождало дополнительное время для тренировок со Спитфайр и исследований с Басенджи.

Тем не менее, были дела, которые Кейденс отказывалась откладывать, и Принцесса Любви буквально всеми копытами ухватилась за возможность, когда из больницы спросили, не посетит ли одна из принцесс педиатрическое отделение, чтобы подбодрить пациентов.

У жеребят Кейденс пользовалась большим успехом. Она играла с ними в настольные игры, поставила кукольный спектакль, читала истории и даже пела для них. Одной маленькой кобылке, в частности, она чрезвычайно понравилась, даже несмотря на поддразнивания принцессы по поводу ”поцелуйной болезни”¹. Кобылка, по-видимому, сама испытывала большую тягу к романтике и весь день приставала к аликорну с вопросами о том, каково это – быть Принцессой Любви.

Твайлайт, со своей стороны, делала все возможное, чтобы оставаться в тени, достаточно близко для выполнения своих обязанностей телохранителя, но и достаточно далеко, чтобы отбить охоту у жеребят подходить к ней и отвлекать. Пара жеребчиков хотела поговорить с единорожкой по поводу того, что значит служить в Гвардии, но Кейденс, к счастью, заметила это затруднительное положение и переключила внимание на себя, предложив попробовать сделать бумажные короны.

Все шло неплохо до тех пор, пока не появился пожилой жеребец в инвалидном кресле, которому стало интересно из-за чего такой переполох. Он оказался отставным моряком, госпитализированным из-за болей в груди. В тот день, когда он попал в больницу, был большой наплыв пациентов и его поместили в детское отделение, так как там нашлась свободная койка.

Старого ветерана оказалось труднее отвлечь, чем жеребят, и довольно скоро Твайлайт обнаружила, что она с ним заговорилась. Само по себе неприятным это не было – у моряка оказалось несколько довольно забавных историй, – но Кейденс удалось улизнуть пока единорожка отвлеклась.

Что еще хуже, ни одна из медсестер не видела, куда ушла принцесса, опросы жеребят тоже не помогли. Скорее, наоборот, так как шесть жеребят указали в семи разных направлениях – в две разных стороны указала постоянно покачивающаяся кобылка у которой были явные проблемы с равновесием, вероятно, связанные с чем-то в ее внутреннем ухе.

Так как в наличии были крайне скудные и противоречивые данные, Твайлайт просто выбрала случайное направление и туда и отправилась. Всех встреченных пони она спрашивала не видели ли они принцессу, бродящую по коридорам, но врачи и медсестры были так поглощены своими обязанностями, что Селестия лично могла бы проехать по коридорам верхом на слоне, и никто бы ничего не заметил.

Как раз в тот момент, когда единорожка приближалась к очередному перекрестку, на нее чуть не налетела кобыла-единорог, одетая в униформу медсестры. Перед ней парил блокнот, и она что-то бормотала себе под нос, читая и не обращая внимания, что чуть не врезалась в кого-то.

– Прошу прощения, – коротко бросила Твайлайт в спину удаляющейся кобылы.

Медсестра остановилась ровно настолько, чтобы бросить незаинтересованный взгляд через плечо. Ее глаза слегка расширились, когда она поняла, что чуть не врезалась в гвардейца в полной форме.

– Извините, – пробормотала кобыла, прежде чем поспешно продолжить свой путь.

Твайлайт закатила глаза от такой грубости. Она конечно понимала, что у медсестер и так достаточно трудная работа, но единорожка давным-давно поняла, что важно хоть одним глазом поглядывать вокруг, когда читаешь на ходу. Хотелось надеяться, что медсестра будет хоть немного более осторожной по пути туда, куда она направлялась. Маловероятно что те пони, с которыми она может столкнуться, будут одеты в толстую, магически усиленную броню.

Твайлайт обернулась, услышав, как кто-то прочистил горло. Крупный жеребец-земнопони вышел из соседней комнаты. На нем была светло-голубая рубашка, на шее на шнурке висел большой фонарик, а меткой была открытая коробка пончиков и дымящаяся чашка кофе. Единорожка улыбнулась ему, счастливая, что наконец-то нашла хоть кого-то, в чьи служебные обязанности входило быть наблюдательным.

– Вам нужна какая-нибудь помощь, мэм? – спросил охранник. – Вы выглядите немного потерянной, эм...

Твайлайт проследила за его взглядом и поняла, что он смотрит на ее шлем, вероятно, пытаясь определить звание.

– Декурион, – ответила она в качестве пояснения. – И да, я ищу кое-кого.

– Этот кое-кто – аликорн? – спросил жеребец. – Примерно моего роста, розовая, в короне?

– Да, это должна быть она. Я так понимаю, вы ее видели.

Охранник мотнул головой в ту сторону, откуда пришла медсестра.

– Я видел, как она направлялась в сторону акушерского отделение. Я спросил, не нужен ли ей эскорт, но она ответила, что ее личная охрана скоро будет.

Единорожка чувствовала, как ее самообладание рушится, а желание выругаться растет.

– Спасибо, – вежливо ответила она и кивнула охраннику.

Жеребец кивнул в ответ, прежде чем отправиться на очередной обход.

Твайлайт вздохнула и пошла в указанном направлении. Стены родильного отделения были расцвечены куда ярче, чем остальные коридоры больницы, не считая, конечно, разноцветных стен педиатрического отделения. Через каждые несколько шагов висели объявления и листовки с инструкциями, дающие советы по технике смены подгузников и предупреждающие о распространенных детских болезнях, на которые следует обратить внимание молодым родителям.

Также здесь находилось множество скамеек и стульев, а также растения в горшках, которые, казалось, были стратегически расставлены так, чтобы коридоры казались более уютными. Когда Твайлайт в пятый раз прошла мимо однотипного уведомления о подходящей позе для сна младенцев, она поняла, что хаос на стенах, вероятно, был создан для того, чтобы нервничающим членам семьи было на что посмотреть, пока они ждут родов.

Единорожка прошла мимо группы кобыл и жеребцов, стоявших кружком, тихо смеющихся и передающих друг другу сигары странного цвета. Кобыла-единорог в центре заметила Твайлайт, протолкалась наружу с явной целью остановить ее.

– Я собираюсь стать тетушкой, – начала кобыла с сильным троттингхэмским акцентом. Она достала магией сигару из седельной сумки на спине и протянула ее Твайлайт. – Угощайся. Мой приятель был в Гвардии Троттингхэма – сейчас в отставке. Думаю, ему было бы приятно, если бы я поделилась, тем более я и так купила слишком много.

– О, спасибо, – ответила Твайлайт, принимая сигару. Ей не полагалось принимать подарки от гражданских, когда она была на службе, но тут она решила сделать исключение, учитывая причину.

Сигара оказалась вовсе не сигарой, а палочкой розовой жевательной резинки в форме, пригодной для курения. На маленькой бумажной этикетке, обернутой вокруг, блестящими буквами было написано: "Это девочка!".

Кобыла вернулась к своей группе, а Твайлайт сунула жвачку в маленький карман под нагрудником. Места в нем было только для карандаша и блокнота, но, слегка уплотнив их, удалось засунуть и лакомство.

Немного дальше по коридору единорожка обнаружила Кейденс, сидящую в кресле и смотрящую сквозь большое окно в комнату. Принцесса поставила передние копыта на подоконник и прижалась носом к стеклу, наблюдая, как медсестры ухаживают за новорожденными.

Твайлайт хотела отчитать свою невесту за то, что она сбежала, ничего не сказав, но, наблюдая сейчас за аликорном, единорожка не могла найти в себе сил злиться. У противоположной стены стоял еще один стул, и Твайлайт передвинула его, поставив прямо рядом с принцессой.

– Тебе не следовало уходить, не сказав мне, – произнесла Твайлайт, садясь. – Ты же прекрасно знаешь, что не должна этого делать.

– Извини, – хотя особого сожаления в голосе принцессы не было. – Я не хотела тебя беспокоить, ведь ты так мило беседовала с тем старым жеребцом. Один из жеребят рассказал мне, что его мама тоже в больнице – рожает.

Кейденс тихо рассмеялась.

– Я не должна смеяться. Он сказал, что сломал ногу, упав с дерева, когда услышал, как его мама кричит, что у нее отошли воды. Я просто хотела сбегать сюда и посмотреть на младенцев. И собиралась быть очень быстрой – метнуться сюда и обратно, прежде чем ты заметишь.

– И как? Сработало? – нахально спросила Твайлайт.

Принцесса спустила одно копыто с подоконника и обхватила пястью копыто единорожки.

– Просто замечательно.

Один из новорожденных начал плакать, и Твайлайт посмотрела в сторону звука, приглушенного толстым стеклом, туда, где медсестра достала жеребенка из колыбели. Он, казалось, был очень недоволен таким обращением, и сверток корчился, когда младенец слабо бился в пеленках. Медсестра бережно передала драгоценный сверток кобыле-пегасу, которая сидела в инвалидном кресле и была одета в больничный халат. Позади нее был еще один пегас, одетый в такой же стерильный халат, что и медсестра, и, судя по тому, что он парил – буквально – он, вероятно, был отцом.

Крики младенца быстро стихли, когда мать прижала его к соскам, уговаривая поесть.

Твайлайт почувствовала как Кейденс сдавила ее копыто и слегка сжала его в ответ.

Они были на публике, и она была на службе, но единорожке было все равно. До этого момента, что бы они ни делали и куда бы ни ходили, у них всегда было понимание, что Твайлайт всегда должна сохранять, по крайней мере, видимость профессиональной дистанции. Они могли украдкой поцеловать друг друга или перекинуться парой кокетливых фраз, когда все пони отворачивались, но это всегда было очень быстро. Однако сейчас, сидя там, где они были, единорожка решила, что сейчас не время держать дистанцию. Она сняла шлем и спрятала его под стулом.

Другой младенец начал плакать, и еще одна медсестра направилась к нему, чтобы узнать в чем дело.

– Этому надо сменить пеленки, – объяснила принцесса. – Младенцев так легко читать, что мне даже не нужна магия. Они напуганы, замерзли или голодны – и все они так полны любви...

– Почему мы здесь, Кейденс? – спросила Твайлайт, несмотря на то, что уже была практически уверена, что сейчас услышит.

Аликорн ответила не сразу, и, судя по выражению ее мордочки, она пыталась подобрать нужные слова. Единорожка не торопила ее. Они сидели и наблюдали, как медсестра разобралась в причинах плача и приступила к их устранению. Наблюдая за тем, как медсестра-земнопони ловко снимала зубами испачканный подгузник и заменяла его новым, Твайлайт снова вспомнила, как же она рада, что родилась единорогом.

Кейденс отпустила копыто Твайлайт, отодвинулась от окна, облокотившись на спинку стула, и нервно распушила крылья.

– Ты все еще хочешь когда-нибудь завести жеребенка? – спросила принцесса.

Твайлайт ожидала подобного, но вопрос все равно ошеломил ее, словно удар кирпичом. Единорожка откинулась на спинку стула, позволяя себе погрузиться в размышления, подобно чайному пакетику в кипяток.

Разговор о детях заходил уже не первый раз, но в основном он поднимался еще до помолвки. Как правило, его просто затрагивали мимоходом, и они обе согласились, что да, жеребята – это интересно, но дальше этого обсуждение не пошло.

Теперь, похоже, наконец-то пришло время обсудить этот вопрос более серьезно. Мысль пугала даже саму Твайлайт – мысль о том, что по этому поводу они собирались провести настоящий, серьезный, взрослый разговор. Они достигли момента, когда были уверены, что хотят быть вместе остаток жизни, и это придавало всему, что они обсуждали относительно своего будущего, вес, которого не было, когда они просто встречались и дурачились.

А эта тема была очень важной.

Твайлайт заглянула внутрь собственного сердца, пытаясь выудить ответ.

– Да, – ответила она с большей легкостью, чем ожидала.

Копыто Кейденс расслабилось, и она тихо, шепотом вздохнула с облегчением.

– Это хорошо, – сказала она, – потому что я тоже... Я очень, очень хочу одного.

– Я знаю, – в груди у Твайлайт все сжалось от тоски в голосе принцессы.

– Мы можем немного поговорить об этом?

– Конечно.

Твайлайт бросила взгляд в обе стороны коридора, проверяя, не подслушивает ли их кто-нибудь. Если не считать пони за стеклом, они были настолько одиноки, насколько это возможно, сидя в коридоре общественного здания.

– Мы обе кобылы, – просто сказала Кейденс, – поэтому мы не можем надеяться, что жеребята... ну знаешь, появятся. Не пойми меня неправильно. Я очень довольна нашей сексуальной жизнью, но что касается детей, мы не можем просто забраться в постель и бросить монетку, когда ни у кого из нас нет монетки, чтобы бросить... в этой аналогии монетка – это яички.

Взрослый разговор, напомнила себе Твайлайт.

– По крайней мере, у нас есть масса вариантов, – произнесла единорожка. – Усыновление, суррогатное материнство, искусственное оплодотворение... мы даже можем попробовать... заклинание трансфигурации. Вероятность неудачи в этом случае достаточно высока, но это тоже вариант.

– Как... Чего? – Кейденс отшатнулась в явном удивлении. – Откуда ты об этом знаешь? Я в том смысле, что мне положено знать подобное, потому что это вроде как входит в мои обязанности Принцессы Любви, но ты-то как об этом узнала?

– Я провела кое-какие исследования по этому вопросу, когда впервые мы затронули эту тему, – ответила Твайлайт с усмешкой. – Сама идея завести жеребенка была, э-э, довольно пугающей, а когда меня что-то пугает, я провожу исследования. Подобные вещи не так страшны, когда ты их лучше понимаешь.

Принцесса тихо хихикнула, улыбка растянулась от уха до уха.

– Твайлайт, я сейчас тобой просто горжусь.

Единорожка смущенно потерла затылок. Даже после почти года совместной жизни пара слов ее возлюбленной все еще могла заставить желудок сделать сальто, которое даже Спитфайр сочла бы впечатляющим.

– Спасибо. Я все еще немного сбита с толку всем этим. В разговорах о трансфигурационной магии и искусственном оплодотворении просто не хватает... элемента романтики.

Кейденс склонила голову набок, ее усмешка приобрела ироничный, почти игривый оттенок.

– Если это поможет, мы всегда можем попросить врачей, чтобы ты меня оседлала, пока они брызгают в меня наукой.

Твайлайт застонала в копыта.

– Фу, пожалуйста, не говори “брызгать”. Во всех твоих любовных романах, которые мы читали вместе, это слово встречается в каждом третьем абзаце. Я его уже просто не перевариваю.

Принцесса задумчиво коснулась подбородка.

– Хм, вообще-то, я склонна с тобой согласиться. Оно и еще слово “намокла”.

– Все, что я хочу сказать, – начала Твайлайт, надеясь преодолеть неловкость с помощью громкости, – это то, что, хотя многие из наших вариантов включают магию, там нет магии, которой повелеваешь ты.

Уши единорожки дернулись, когда она услышала звук чьего-то пения. Она повернулась обратно к окну и увидела, что пегаска прижимает своего младенца к груди, мягко покачивая из стороны в сторону, и напевает. Ее голос был мягким, но очень эмоциональным, и даже сквозь стекло Твайлайт чувствовала надежду и любовь, которые молодая мать вкладывала в свою колыбельную. Звук ее голоса, казалось, подействовал на других младенцев так же сильно, как и на ее собственного, и внезапно даже самые капризные из новорожденных расслабились и крепко заснули.

Твайлайт почувствовала, как копыто Кейденс снова обхватило ее собственное.

– Не имеет значения, как жеребенок появился в их жизни, – прошептала принцесса, – вот где настоящая магия.

Твайлайт могла только кивнуть.

Песня кобылы медленно стихла, превратившись в простую мелодию, но чары уже сработали. Отец наклонился и с любовью ткнулся носом в мать.

– Когда мы решим, что готовы, – спросила Кейденс, – можно, я выношу его?

– Если хочешь.

– Так просто? Ты не хочешь драться со мной за эту привилегию?

Единорожка пожала плечами.

– Конечно, мне интересно, каково это – вынашивать внутри себя жизнь, но лишь с академической точки зрения...

– Ты беспокоишься о своей атлетической фигуре, да? – поддразнивающе спросила Кейденс.

Твайлайт прочистила горло, чувствуя легкий прилив жара к щекам.

– Возможно...

– Все в порядке. Я располнею за нас обеих.

Кейденс громко шмыгнула носом и с тихим хлопком что-то материализовала. Единорожка оглянулась и обнаружила, что принцесса держит платок свободным копытом, промокая влажные следы от слез на щеках.

– Кейденс, что случилось? – спросила Твайлайт, повернувшись и обхватив копыто своей возлюбленной сразу двумя.

– Я веду себя глупо, – усмехнулась аликорн. – Я не должна расстраиваться. Мы наконец-то начинаем говорить о детях в открытую, а все, о чем я могу думать, – это, что мы не можем завести одного прямо сейчас.

– Ох.

Принцесса была права. Даже если они обе были согласны в этом вопросе, время просто еще не пришло. Они собирались пожениться, но брак означал, что Твайлайт займет совершенно новую позицию – ту, к которой она только начинала готовиться. И если перспектива внезапно стать членом королевской семьи была недостаточно пугающей, то оставался еще и демонический враг, ожидающий своего часа, чтобы сделать... что-то демоническое, что бы это ни было.

– Мне жаль, Кейденс, – прошептала Твайлайт, почти шепотом. – Это моя вина, что тебе приходится ждать...

– Это ничья вина, – ответила принцесса со вздохом. – Либо мы обе готовы, либо никто не готов. Ты будешь моей женой. Мы – команда во всем, что бросает нам жизнь. Каждое приключение, каждый триумф – они наши, обеих вместе.

– Ладно... – согласилась единорожка. Она все еще не была убеждена, но спорить по этому поводу не было никакого смысла. – Ладно... тогда чем предлагаешь заняться сейчас?

Кейденс шмыгнула носом, промокнула его платком и развеяла ткань быстрой вспышкой магии.

– Думаю, что просто хочу еще немного понаблюдать за малышами, – сказала она.

– Хорошо.

Твайлайт откинулась на спинку стула, все еще держа копыто любимой, и наблюдала, как пару пегасов вывели из комнаты, а другую пару пустили внутрь.

Единорожка вдруг вспомнила о подаренной сигаре, которая досталась ей по дороге сюда. Она достала ее из потайного кармана, сняла целлофановую обертку и разломила пополам, чтобы предложить часть угощения Кейденс.

Та взяла кусок жвачки и с любопытством посмотрела на него.

– Это девочка? – спросила она, прочитав вслух маленькую бумажную этикетку.

– Какая-то пони, очевидно, стала тетей, – ответила единорожка, закидывая свою часть в рот. Резинка была довольно твердой, но слюна и зубы размягчили ее.

– Миленько.

---

На Промороженном Севере Эквестрии, недалеко от границы, где земли пони встречались с горами, где обитали яки, раскинулась страна снега и льда. В этом пустынном месте снежные зайцы устраивали свои жилища. Днем они питались травой в тундре, а ночью сбивались в кучу в своих норах, чтобы согреться.

Иногда маленькие зайцы сталкивались с йети или волками, спустившимися с гор в поисках пропитания, но они были умными и знали, когда нужно спрятаться. Однако сегодня произошло нечто странное.

Внезапно завыл ветер, и снег и лед начали колоться толстыми пластами. Земля дрожала от ужасного звука. Вдалеке, над горами, что-то издало душераздирающий крик.

Маленькие зайцы попрятались в норы от кошмарного звука и дрожи земли. Постепенно все затихло и прекратилось. Некоторые зайцы, более смелые, чем другие, с любопытством высунули головы из нор.

Что-то новое появилось, казалось бы, из воздуха. Что-то высокое, яркое и сверкающее в последних лучах дневного света.