Chronicles Postapocalypse: Equestria

Неведомая Катастрофа поглотила мир более двух веков назад. Почему это произошло и кто виноват, никто не знает до сих пор. Найдутся ли смельчаки, которым окажется под силу раскрыть тайны нынешней Эквестрии? И не окажется ли правда, узнанная ими, слишком тяжелой ношей? Ставки высоки, как никогда. Враг силен, хватит ли сил одолеть его?

Твайлайт Спаркл ОС - пони Дискорд

Нежная как шелк

Твайлайт Спаркл и Рак в Эквестрии «завтракают в постели»

Твайлайт Спаркл

Брони и добро

А все ли из нас помнят, чему учит сериал? А если и помнят, то что делают для других?

Человеки

Божественный кусочек пиццы

Долгое время прожив в Эквестрии Анон был уверен, что повидал практически все и его уже ничем не удивить, пока не познакомился с Моцареллой Орги, которая оказалась живой пони-пиццей. Да-да, вы не ослышались, ее тело буквально состоит из пиццы. Однако это ничуть не смутило Анона, и спустя какое-то время он начал с ней встречаться.

ОС - пони Человеки

О Пинки Пай и Стене

Эта зарисовка — иной подход к тому, какой была бы Пинки Пай, если бы она _и_правда_могла_ видеть четвёртую стену и всё за нею, как и её мнение по тому, что существует за гранью текста истории. Грустная ли она? Я не знаю. Комедия ли? Уверен, с чьей-либо точки зрения будет ею. ООС ли? Сильно зависит от вашего истолкования.

Рэйнбоу Дэш Пинки Пай

Вознесение

В столице Эквестрии объявляется таинственное нечто, забирающее жизни одиноких молодых кобылок. Когда полиция в очередной раз оказывается бессильна, принцессе Селестии ничего не остаётся, кроме как позвать на помощь свою лучшую ученицу Твайлайт Спаркл. Теперь некогда невинной и беззаботной Твайлайт предстоит лицом к лицу столкнуться с невиданным доселе злом, чтобы положить ему конец. Вот только окажется ли готовой сама Твайлайт пойти до последнего ради победы в схватке с безумием и узнать правду, что скрывается за его жестокостью?

Рэйнбоу Дэш Твайлайт Спаркл Рэрити Эплджек Принцесса Селестия Другие пони

Тысяча лет

Как здорово с утра встать пораньше и выпить чашечку кофе. Затем натянуть мундир и выйти на пристань воздушных кораблей - глотнуть свежего воздуха и полюбоваться на гордые спины дирижаблей. А потом вернуться к себе в кабинет и в тысячный раз перепроверить маршрут: чтобы ни один ветерок не сбил с пути твою крошку. Да, хорошо быть одним из капитанов воздушного флота Эквестрии. И очень плохо получать приказы с пометкой "Срочно". Особенно такие.

Принцесса Селестия ОС - пони

Грехи прошлого: Зимние колокола

День согревающего очага - это время, когда друзья и семья собираются вместе, празднуют гармонию и приветствуют новый год. Никс с нетерпением ждет этого дня, когда она поедет на поезде в Кантерлот со Спайком и Твайлайт. Она собирается впервые встретиться со своей большой семьей и не хочет ничего кроме как произвести хорошее впечатление. Тем не менее, блеск праздника не может скрыть проблемы вызванные вмешательством бабушек, дедушек, неустанными репортерами и параноидальным дядей.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Эплблум Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Грэнни Смит Найтмэр Мун Кризалис Принцесса Миаморе Каденца Шайнинг Армор Стража Дворца

Чудище рогатое

Кажется, Санни Старскаут сейчас съедят.

Объект 146

Твайлайт Спаркл вместе с друзьями решает отдохнуть в Лас-Пегасе, но стечение обстоятельств ставит жирный крест на этих планах. Вместо полного развлечений города подруги попадают в одно очень странное место, и теперь их ждёт целая череда невероятных событий, а Твайлайт предстоит определить для себя, что же на самом деле является реальностью.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек ОС - пони

Автор рисунка: MurDareik

Сделка

Глава 10: Трюфельный шоколад

Общие палаты социальной клиники с самого утра распухли от внезапного притока «пациентов»: помощь почти никому не требовалась, но старые, выкрашенные в бледно-синий цвет стены должны были принять толпу синтетов, чья судьба теперь повисла на волоске. Освобождённые антикриминальной кампанией «Лигитера», почти все оказались жёлточипными, и только малая подлежала возврату прежним владельцам, большая часть – либо выкупу, либо утилизации. БРТО не любила сильно заморачиваться с гарантийной поддержкой своей продукции – и продукция об этом как минимум догадывалась. Койки и каталки забили палаты, кто-то дожидался начала рабочего дня в коридорах, некоторые в процессе освобождения обзавелись парой царапин или синяков, но с этим дежурный персонал разобрался в два счёта, вернувшись к заслуженному безделью, и вот уже снова то тут, то там, виднеется полицейская форма, а не врачебные халаты.

Мисти не повезло с койко-местом, она была весьма компактным гуманоидом и, к своему несчастью, вполне умещалась на обычном диванчике для посетителей. Диванчик жутко вонял, затёртый и растрескавшийся кожзам явно выдержал за долгую жизнь не одну сотню задниц, а прямо перед носом постоянно кто-то маячил. После оттока адреналина организм молил об отдыхе, а медленно заживающие шрамы саднили под компрессами, но уснуть посреди прохода так и не удалось.

Рядом на каталке свернулась клубочком тощая как палка фурри-кошка, тоже так и не сумевшая оправиться от внезапной ночной суматохи, а диванчик напротив заняла змееподобная девушка крайне непривычных пропорций тела: длинная шея, мощные бёдра, трёхпалые руки, кожаный капюшон за головой и утолщение на месте груди, где не было даже намёка на молочные железы. В отличие от товарок по несчастью, чешуйчатой пострадавшей не досталось даже дармового медицинского халата – на её телосложение просто ничего не нашли. Девушки раньше не были знакомы, только сейчас их объединили шок и нависшее чувство неопределённости, мрачное и подавляющее.

— Эй, Шин, спишь?

В ответ раздалось грустное отрицательное мычание, и кошка села спиной к стене, поджав колени к мордочке. Она была на несколько лет старше лисы, но из-за нарочито привлекательной внешности это совершенно различалось.

— Кажется, они уже открылись… — Мисти повернула мордочку к повороту, куда упирался коридор, и её большие уши снова уловили некоторое оживление в звуках.

— Что с нами будет?..

— Не знаю… может, нас попробуют раздать другим хозяевам? Ну, знаешь, как в собачьем приюте…

За прошедшие часы прозвучали уже много вариантов, и ни один из них не казался реалистичнее версии с «приютом».

— И нас снова разберут всякие извращенцы…

Мисти тоже обняла себя за плечи и молчала, пока сонный коп со стаканчиком кофе не прошёл мимо и не скрылся за дверью ординаторской.

— Нас сюда не спасать привели.

В разговор решила включиться змея:

— Хватит нагнетать, и так не знаем, что и думать, — в её речи слышались причудливые присвисты, словно она всегда говорила на выдохе. — Может, всё будет плохо, может, хорошо. Даже если завтра я умру – на мне хотя бы не будет ошейника с надписью «шлюха».

Мисти неуверенно выдохнула:

— Я тоже рада, что этих уродов кончили… но как-то мало успокаивает, если я переживу их всего на день.

— Знаете… — голос кошки едва звучал, пока она, уткнувшись в свои коленки, болезненно прижимала уши, — мне каждый день твердили, что я просто вещь… как и всем нам… мы должны делать свою работу и отправляться в «кладовку», пока не понадобимся снова. Что изменится теперь? Что, кто-то вдруг будет относиться к нам не как к неживым предметам? Где бы мы ни оказались… мы просто вещи. Нас будут мучить сколько влезет… и всё.

— Брось, милая, — утешающе прошелестела змея, — мы живы, мы здоровы, мы справимся. Нельзя не надеяться на лучшее – так мы убьём себя изнутри.

— Но мне страшно! — наконец, кошка вскинула мордочку, и под светом люминесцентных ламп заблестели слёзы. — Я больше не хочу!.. Не смогу… Чем я это заслужила? Никто из нас не заслужил…

Мисти молча поёжилась. Она тоже помнила свою «кладовку» – бетонный короб, воняющий плесенью и выделениями. Мыться разрешали непосредственно перед «работой», а всё остальное время оставалось только жаться в сырой бетонный угол и давиться слезами. Боль от насилия проходила, но боль от слов – нет. Часто приходилось работать на камеру, и, как говорил человек возле оператора, «для реалистичности» особенно много кричать, просить пощады и плакать. На это шло больше спроса, чем на добровольный секс. В такие мгновения никто из рабов не играл на публику – только кричали то, что хотели кричать каждый миг своей жизни в плену…

— Я знаю, знаю, ладно? — зашипела, расправляя капюшон, змея. — Какой у нас вариант? Убежать? Мы все с желтыми чипами, город проглотит нас не жуя!

— А может… всё-таки… — негромко прошептала лисичка, боясь быть услышанной кем-то лишним.

— Сора, неужели ты никогда не думала о бегстве? — укоризненно всхлипнула кошка.

Змея устало обмякла на своём диване, приняв совершенно неестественную позу.

— А как ты сама думаешь? Думала, конечно… и много. Но пойми: что такое синтет с желтым чипом, без кредита на счету, без страховки и без одежды? К нам ведь относятся как к вещам не потому что все вокруг извращенцы!.. Хотя они все извращенцы… Но не важно! Мы ведь вещи даже с точки зрения закона. Мы… у нас просто нет места в этом мире. Можем бегать, прятаться, жрать из помоек, собирать вшей и блох… но чем это лучше «кладовки»? Там хотя бы иногда кормят, дают умыться… не бьют много, если играешь роль послушной девочки… Унизительно, ещё бы! Но… мы были живы всё это время. А теперь? Теперь мы свободны, но, возможно, уже сегодня умрём.

Наступившая тишина сгустилась, остыла, казалось, слышится морозное потрескивание, хотя это лишь мерцающая барахлящая лампа.

Всё оборвалось агрессивным кошачьим шипением. Вспоров в бессильной злости когтями матрас каталки, Шин плавно и изящно, оправдывая славу своих животных-прототипов даже в отчаянии, соскользнула на пол, огляделась и, не увидев людей в полицейской форме, бросила собеседницам:

— Ждите смерти сколько хотите. Я же хочу жить! И я не вещь!

Ступая голыми лапами совершенно бесшумно, она исчезла в конце коридора, будто тень слившись со стеной.

Губы Мисти задрожали – может, тоже стоит решиться? Наплевать на всё, и из последних сил уцепиться за жизнь? Побежать следом… вдвоём выжить будет ведь проще, чем в одиночку.

— Мисти Пайлсток. Вот эта.

Лисица и змея резко обернулись к словно ниоткуда возникшему копу. Рядом с ним стояла антропоморфная пони каштановой масти, одетая во что-то дизайнерское, явно вдохновлённое деловым костюмом, но своим изыском больше походящее на вечернее платье.

— Спасибо, офицер. Можете быть свободны.

Человек в форме не сказав ни слова удалился, чем вызвал только больше настороженности. Ничего хорошего от тех, кто отдаёт команды полиции, жертвы подпольных борделей ждать не привыкли.

— Привет, Мисти. А ты вживую симпатичнее, чем я думала. В мультфильме ты слишком… м… «чиби».

Подозрительная девушка сделала всего пару шагов вперёд и остановилась. В руках крошечный клатч, поза свободная и расслабленная, но главное – глаза. Такие ласковые и добрые, что пришлось мысленно себя одёрнуть, чтобы сбросить это иллюзорное чувство безопасности.

— Кто ты? — едва смогла разлепить губы лиса.

— Ты из БРТО? — вопрос Соры оказался гораздо более важным.

— Нет, — дружелюбно улыбнулась ей девушка. — Я… назовём это «подруга друга этой рыжехвостой».

— Ч-что?.. — в груди Мисти что-то дрогнуло и сгорело, неприятно опалив лёгкие и гортань. У неё не могло быть здесь никаких друзей, её вообще никто не помнил… кроме бандитов и частых клиентов.

Незнакомка вдруг сделала шаг назад и обратилась к кому-то за углом:

— Эй, ну выходить собираешься, или ты там корни пустил?

Кто-то за углом, видимо, шёл очень медленно и нерешительно, против своей воли создавая драматическую паузу. Шаги принадлежали явно четвероногому существу, и вот, наконец, из-за угла появилась преисполненная волнения физиономия.

Мисти едва не задохнулась, пока сидела, парализованная шоком.

— К… К-каб?..

— Мисти!

Мальчишка попытался было галопом броситься к подруге, но ватные ноги еле шевелились, и он с трудом добрался до дивана, оступаясь на каждом шагу. Бывшие одноклассники прижались друг к другу с такой силой, словно их кто-то собирался сейчас же навсегда разлучить. По рыжей мордочке ручьями катились слёзы, Кабэдж тоже судорожно хлюпал носом – оба пытались что-то говорить друг другу, но слова дробились ещё где-то глубоко в груди, вываливаясь из горла измочаленными отрывистыми звуками, полными облегчения, радости, тоски, умиротворения, боли и любви.

— Кто вы? — негромко спросила змея, когда девушка-пони встала рядом и, не боясь пыли, прислонилась плечом к старой стене давно не знавшего ремонта здания.

— Он – её бывший одноклассник и друг. А я… я помогаю.

— Ты что-нибудь знаешь о нашем будущем? — змею мало тронула душещипательная встреча потерявших друг друга больше года назад друзей.

— Примерно половине предложат несложную дешёвую работу в Сером – хватит на первое время. Несовершеннолетних могут пристроить в приёмные семьи… но хорошо если хотя бы парочке так повезёт. Ещё десять – отправятся в интернат в Пирамидах. Остальные… пока те, от кого это зависит, ищут, что с ними делать.

Поймав взгляд собеседницы, Сора провела ладонью поперёк шеи, без слов обозначая вопрос.

— Не знаю. Правда не знаю. Кое-кто сейчас заинтересован, чтобы спасённых было побольше… но есть и другие мнения.

Понимающая ухмылка тронула чешуйчатую морду.

— Боюсь, за мной не придёт «бывший одноклассник»… Я и в школе-то никогда не училась. Он приютит её?

— Да. Лисичка заслужила немного Рая после стольких кругов Ада. Но так повезло только ей.

— Спасибо за честность.

Джанет недолго помолчала, опустив взгляд, но всё же произнесла:

— Ты что-нибудь понимаешь в студийной фотографии?

— Меня два года перед камерами раскладывали… кое-что соображаю.

— Слышала что-нибудь о студии «Сардис»?

— Нет…

— Жаль… Это моя студия. Я подумываю взять помощницу… что скажешь?

— Смеёшься? Минуту назад я была уверена, что не доживу до завтра. У вас будет самая лучшая помощница в мире, мисс э-э-э…

— Смиссовер. Джанет Смиссовер. Но зови меня просто Нетой.

— Соратиат Каффади. Просто Сора.

На улице дожидалось такси – глянцево сверкающий, белый, с тонированными окнами лимузин, ведь другие к Шпилям не ездят. Невероятно чужеродный образ в окружении задрипанных зданий Серого города, среди облицованного выцветшими панелями бетона, старых электромобилей и толп спешащих невзрачных прохожих, он смотрелся как выброшенный в мусорное ведро бриллиант.

— Мы… поедем на этом? — Мисти неверяще шагнула вперёд и положила лапку на белоснежный борт.

— Ага, — гордо задрал нос Кабэдж, — и это ты ещё не видела, куда мы приедем!

— А куда мы приедем?

— Сюрприз! У тебя челюсть упадёт.

Лисичка едва заметно выдохнула, а её уши и брови дрогнули. Ехать в неизвестность – слишком пугающая перспектива. Эйфория первых мгновений встречи медленно сходила, настороженность перед будущим снова подкатывала к горлу… но так хотелось не отпускать веру в искренность бывшего одноклассника. В конце концов, он ведь пони – пони слишком наивны и совсем не умеют врать. Многие садисты обожали пытать их чувства…

— С меня хватит сюрпризов, ладно?.. Я… я просто хочу, чтобы всё закончилось.

Жеребёнок уязвлённо прянул ушами – и правда говорил искренне.

— Ну… ладно… мы… ну это был бы такой классный сюрприз! Эх. Мы, типа, в Шпили едем.

— Что?! Но… Как?!

— А-э-э-э… ты пропустила кое-что. Я больше не с родителями живу. Папу в тюрьму посадили… И у меня новая… ну, типа семья.

— Не вздумай при Лине такое ляпнуть, — усмехнулась всё это время стоявшая рядом Джанет. Она не спешила торопить так многое хотевших сказать друг другу одноклассников.

— Ну аргх! Короче, — мальчишка хмуро отмахнулся, вынужденный порушить вообще всю интригу, — пока я не закончу школу, меня опекает одна синтетка из Шпилей. Ну и… мы будем у неё жить.

Лисичка переводила ошеломлённый взгляд то на жеребёнка, то на стоящую возле открывшейся двери машины девушку. Из «кладовки» в Шпиль? Это звучало слишком хорошо. Как розыгрыш или издёвка. Она сглотнула и сделала шаг назад.

Кабэдж явно растерялся, и снова Джанет пришлось использовать своё сверхъестественное обаяние. Даже напряжённая до предела, рыжехвостая девочка опустила плечи, пленённая бархатом ласкового сопрано и солнечными зайчиками в кронах, отражающимися в обезоруживающих глазах.

— Мисти, послушай. Ты только что вернулась из Ада. Каб  будет рядом каждый миг, просто позволь ему оберегать твой отдых. Тебя никто не тронет, кроме тебя в пент-хаусе будут жить только он и ещё одна девушка. И поверь, Кабу от неё будет доставаться намного больше, чем тебе. Я тоже побуду с вами пару дней. Всё будет хорошо. Обещаю.

Каштановая ладонь с тонкими пальцами замерла в ожидании возле бока Мисти, и та, бессильно выдохнув и прикрыв глаза, вложила в неё свою лапку. Она слишком устала, чтобы сопротивляться, возможно, единственной надежде на помощь. К тому же, пони, хоть и человекоподобные, не умеют врать…

Когда школьники устроились в лимузине, комм Джанет издал мелодичную трель. Бросив взгляд на сообщение, девушка едва заметно нахмурилась.

— Ребята, подождите меня минуту, пожалуйста.

Снова приёмная клиники, не задающая вопросов регистратор за стойкой, полицейский дежурный, безразлично кивнувший важной гостье, коридоры с потрескавшейся краской, бесконечные пластиковые короба по бокам, люди и синтеты, пациенты и врачи… Сора всё так же скучала на своём диване, развлекая себя танцем собственного хвоста.

— Нета?

— Небольшая новость. «Синтезис» заявил, что готов принять сколько угодно пострадавших синтетов.

— О… я бы сказала, что это хорошо, если бы не твоё лицо.

Джанет болезненно поморщилась. Бывшие пленники даже не знали, куда метит Ирландец, сбивший вокруг себя банды и бордели. «Синтезис» ждал, пока инфраструктура прорастёт сама собой, как мицелий плесени в гниющем хлебе, чтобы потом прийти на всё готовое. Антибиотик вытравил заразу до того, как она дала всходы, но теперь десятки только почувствовавших вкус свободы синтетов снова окажутся в кабале. Уже официально и безнадёжно. Но что самое ужасное, нельзя выпустить на волю этот слух. Вернувшееся эхо может стать слишком громким.

— Просто… просто не принимай их предложение, ладно? И… другим не стоит, если есть выбор.

— Почему? «Синтезис»… разве они не помогают брошенным синтетам?

Но девушка в дизайнерском костюме не ответила – лишь сжала челюсти, стиснула пальцами браслет комма, и бросив на змею последний предостерегающий взгляд, ушла.

У выхода она чуть не столкнулась с нетривиального вида троицей – копом, держащим за запястье агрессивно прижимающую уши фурри-кошку и высокого голубоглазого человека в слегка помятом плаще. Тот, кажется, пытался успокоить кошечку, прежде чем посторонился и дал пройти Джанет. На лацкане плаща красовался символ «Синтезиса»…

Хватит. Это не её война. Девушка не оглядываясь вернулась в такси. Детей пора отвезти в их новый дом.


Глянцево-чёрный, опутанный золотыми линиями флаер опустился возле пруда Зелёного сектора, чужеродным пятном высоких технологий вонзившись в пасторальный пейзаж летнего домика, поля для гольфа и нехитрого деревянного столика с зонтом от солнца, возле которого стояли два раскладных стула.

Эвелин спрыгнула на прорезиненную плитку дорожки, одетая в мало отличающиеся от трусов шорты и блузку, подвязанную под грудью на манер импровизированного топа. Она уселась на свободный стул в фривольной позе и схватила со стола лаймовый сок, бросив собеседнику дружеское «чё-как?»

По другую сторону, с бокалом вина в руке, сидел белый модификант в одних плавках, с ещё не до конца высохшими перьями на голове – Дерек наслаждался последними жаркими деньками, предаваясь самым примитивным развлечениям вроде купания в личном пруду или игры в гольф на личном поле.

— Как поживает мальчик?

— Всё в порядке с твоим мальчиком. Я его не убила.

— Хоть это радует.

Эвелин хмыкнула. Она заранее знала, что услышит сегодня от своего приятеля.

— Что же тебе не нравится? — подыграла она ему, фальшиво изобразив удивление.

— Ты перегнула палку с дерзостью.

— Ты про Америку? Это вообще не моя вина, а теперь я ещё и отвлекла оттуда всё внимание.

— Нет. Я не про эту мелочь.

— О, значит, про Аркологию! Да там никогда честно никто не работал.

— И не про это… хотя пропихнуть туда «Синтезис», никак на этом не сыграв – было расточительством.

— Чтобы разыграть эту карту, мне понадобились бы пара месяцев.

— Хорошо, я вижу, что ты можешь ломать комедию хоть до ночи. Лина, ты стала не в меру эффективной.

— Я всегда такой была… Что в круассанах?

Губы Дерека тронула улыбка:

— Два с вишней, один – с трюфельным шоколадом.

— Ты всё такой же ужасный садист, как и прежде.

— Зато ты сильно поменялась за эти две недели.

— Уход за собой и здоровый обильный секс делают девушку лучше, — синтет расслабленно водила пальцами над круассанами, отрешённо глядя на них.

— Совет акционеров «Лигитера» переживает из-за твоей непредсказуемости. Они получат огромную прибыль в этом квартале, но концерн неизбежно потеряет в следующем. Что будет после – и вовсе загадка для них.

— Их проблемы.

— Я всё же думаю, что твои. Говардс присвоил все заслуги тебе одной, ты одна и попадёшь под удар.

— Я знаю, Дерек.

Впервые за весь разговор, мистер Веньиж взглянул на собеседницу.

— Ты потеряешь место в совете директоров.

— Во-первых, я могу его сохранить… но не буду. Во-вторых, это место не моё. Ты меня туда посадил.

— Я предложил тебе вызов, который был тебе по силам. Ты отступишь? Ты знаешь, что я дал тебе и ещё кое-что.

— Я не отступлю. Я брошу вызов тебе.

Острый, лукавый взгляд горящих внутренней силой рубинов из-под идеальной чёлки-каре.

— Заинтриговала, продолжай.

— Я тебе не принадлежу. Ты дал мне шанс стать лучше, и я им воспользовалась. Теперь я не нуждаюсь в тебе.

— Прямо разбиваешь мне сердце.

— Твоё сердце неуязвимо, старичок. Скажи, ты готов поставить на меня, если я сорвусь с твоего поводка?

Модификант рассмеялся долгим, глубоким и искренним хохотом. Откинувшись на спинку жалобно скрипнувшего стула и закинув руки за голову, он произнёс, глядя в голубизну пока ещё летнего неба:

— Я сделаю ставку. Я не буду знать, что ты собираешься делать, а ты не будешь знать, поставил я «за» или «против». Удиви меня.

— У меня член! — прыснула девушка, но собеседник только медленно приложил ладонь к лицу. — Да ладно, хорошая шутка. Мог бы и изобразить, что удивился.

— Юмор – не твой конёк… Итак, теперь ты одна. Увидимся на Новый Год?

— Легко. Чао, я пошла перегрызать твой поводок.

Она пружинисто поднялась на ноги и, больше не глядя на модификанта, вернулась к флаеру, на ходу закидывая в рот схваченный наугад круассан. Рот обволокла приторная, пряная сладость трюфельного десерта, лаская через вкус мозг и сердце. Может быть, это была честная игра, а может, тогда, в «Дионисе» и здесь, сейчас, лежали по три совершенно одинаковых угощения, зажёгшие чувство азарта только на вранье. Это навсегда останется тайной, и это то, что сделало девчонку, обратившую в пепел старое имя, Эвелин Риальто.

Дерек хмыкнул и отсалютовал вслед гордой девчонке. Это он в ней и ценил – способность порвать любые цепи и проломить любую стену. Не откажись она от покровительства – он бы остался разочарован.

Чёрно-золотая капля неслась над бескрайней зеленью чудом спасённой научным гением природы, когда на другом конце подняли трубку.

— Да?

— Привет, Вильям.

— Рад слышать, Эвелин! Чем могу помочь?

— Ты ведь всё ещё ищешь синтета в личные помощники?

— В личные… хм. Конечно ищу!

— С особыми полномочиями и статусом топ-менеджера?

— Не уверен, что смогу найти такого хорошего кандидата…

— Не против, если у этого синтета будут копыта?

— Всё же хотелось бы видеть помощника с руками. Ну а на ногах – какая разница?

— О, не волнуйся, руки на месте! И хвост. И грива. Ты бы видел эту гриву! Только от стилиста.

Всё же мистер Коуренч не выдержал и рассмеялся.

— Буду рад обсудить с тобой детали в «Карфаксе», Эвелин. Как насчёт девяти вечера?

— Давненько не примеряла вечерние платья для ужина в интимной обстановке. До встречи, Вильям.

— До вечера, Эвелин. Добро пожаловать в «Шиммер».