Сделка

Глава 02: Совет директоров

Обычно утро для Эвелин наступало ближе к полудню, но сегодня привычный и комфортный порядок пал под натиском множества неприятностей. Ранняя конференция, полное отсутствие сил, сигнал домашнего ИИ о необходимости замены фильтров и, конечно, наличие под боком постороннего.

— Эй, ты там? — не дожидаясь ответа, девушка открыла дверь комнаты Кабэджа.

— Привет. Уже утро, да?

Жеребёнок сидел в углу кровати, понуро привалившись к стене и глядя куда-то в пустоту перед собой. Выглядел он неважно, да и голос едва тлел на углях усталости, и на миг хозяйка дома замешкалась. Лишь на миг.

— Да. Пора завтракать. Умойся и спускайся на кухню.

Конечно же, Эвелин и не думала готовить две порции завтрака – на столе появилась всего одна тарелка кукурузных хлопьев с сухофруктами. Пусть мальчишка заботится о себе сам. Тот не возражал, и даже не смотря на копыта управился без особых проблем. Бросив тусклый взгляд на соседку, он предложил:

— Я могу позавтракать у себя в комнате, если… надо.

— Ага, чтобы ты там всё крошками засыпал? Нет уж, ешь тут.

За столом, напоминающим гигантскую обсидиановую микросхему с золотыми прожилками контактов, вытянувшуюся почти через всю гигантскую кухню, уместился бы целый пир на пару десятков персон, и двое синтетов устроились по разные торцы, отгородившись друг от друга пространством.

Какое-то время в полной тишине позвякивали ложки – в такую рань Эвелин не хотела отдавать компьютеру команду заполнить комнаты музыкой.

— Дурной сон? — бесцветный с хрипотцой голос прозвучал так внезапно, что жеребёнок даже вздрогнул.

— Да… они у меня последнее время часто…

— У меня есть таблетки от нервов. Будешь принимать на ночь.

Прозвучал скорее приказ, чем нечто, хотя бы отдалённо напоминающее заботу, но Кабэдж всё равно был рад – бессонница последних дней сказывалась просто ужасно.

— Спасибо.

Вновь лишь тишина и позвякивание посуды.

— Я вчера не ужинал… — неловко начал подводить к вопросу жеребёнок, не поднимая взгляда.

— Кухня в твоём распоряжении. Ешь, когда захочешь.

— Но ты запрещала спускаться, когда Джанет в гостях…

— Наверху есть ещё одна кухня, я же показывала.

— Но там разве есть холодильник с едой?..

— Тебе семнадцать или семь? Ищи лучше. Всё там есть.

Ещё одна волна тишины захлестнула кухню, сверкнув в хрустальных люстрах искрами напряжения. Еда казалась совершенно невкусной и аппетита не было у обоих. Но Эвелин спешила.

Сложив грязную посуду на столешницу кухонной панели, девушка бросила напоследок:

— Раз уж ты живёшь у меня в доме и ничем не занимаешься – будешь мыть посуду. Вот здесь посудомоечная машина.

— Я-э-э… не умею… пользоваться ей.

Одно касание пальца сенсорной панели, и над чёрным искусственным мрамором вспыхнула голографическая инструкция.

— Теперь умеешь.

Спустя мгновение, жеребёнок остался на огромной кухне один, раздавленный тишиной и склонившийся над не лезущими в горло остатками завтрака.

Эвелин же спустилась на первый этаж, закрылась в кабинете и подошла к встроенному в стену шкафу. Придётся на время одеться. Строгая чёрная блузка с миниатюрным золотистым галстуком, мини-юбка с переплетением таких же золотых линий на правом бедре и немного работы расчёской, чтобы выровнять выбившиеся из каре волоски. Высокое помпезное кресло с расходящейся кверху спинкой уже заждалось, и девушка заняла своё рабочее место за столом из едва прозрачного чёрного стекла, где стоял одинокий ноутбук.

Мгновенная загрузка, несколько щелчков мыши, и ровным холодным светом вспыхнула вся стена перед лицом девушки. Один за другим зажглись четыре окна со знакомыми лицами и мордами – люди и синтеты, вынужденные учитывать мнение девятнадцатилетней искусственной девчонки, взявшейся из ниоткуда. Они недолюбливали её, но ещё больше недолюбливали Дерека Вьенижа, из-за которого всё произошло.

— Здравствуйте, мэм.

— Утра, мисс Риальто.

Девушка так же сухо ответила дежурным приветствием.

Два года назад отчаявшаяся школьница в сердцах крикнула в лицо незнакомому белопёрому синтету, что заслуживает большего, чем жизни в Аду, и тот, рассмеявшись, решил проверить это смелое утверждение. С тех пор закончилась учёба в школе, но началась гораздо более сложная и жестокая. Вместо абстрактных примеров и задач решать приходилось реальные, а вместо ничего не значащих ответов – отдавать самые настоящие приказы от лица совета директоров концерна «Лигитер», которому принадлежит почти треть транспортных средств с электродвигателями во всём мире. Нужно ли говорить, что мало кому нравилась новая главный исполнительный директор, как внутри компании, так и во вне? Если бы не протекция Дерека…

— «Тесла» опубликовали отчёт по контрактам за прошлый год, он на шесть процентов расходится с реальными цифрами. Есть основания предполагать, что они таким образом готовят себе буфер для будущей невыгодной сделки.

Директор по стратегии, мистер Говардс, пятидесятилетний человек аристократической внешности сразу начал с главного – с результатов корпоративного шпионажа. Всё остальное, на его взгляд, могло потерпеть, потому остальные трое участников разговора терпеливо ждали своей очереди. Этот высокомерный хлыщ, выглядящий лет на пятнадцать моложе своего возраста, не доверял вообще никому, и в первую очередь – своим товарищам по директорскому столу. Он был первый, с кем пришлось вживую встретиться Эвелин, и пусть сам разговор девушка выдержала с достоинством, как ей казалось, после она на целый час заперлась в туалете, дожидаясь, пока её перестанет трясти. Очень жестокий, опасный, коварный и умный, главный стратег «Лигитера» устрашал не только своих, но и чужих, и пришлось адаптироваться к его влиянию. Из дальнейших скупых пояснений, складывалось впечатление, что компания-конкурент намерена перехватить часть рынка в Аркологии, совсем малую, экономически совершенно не существенную, но вот для подковёрной возни важную.

— Не разделяю ваши опасения по партнёрству с Корнари, для него мы намного полезнее «Теслы». А чтобы сохранить остальных хватит вполовину меньших расходов.

— Здесь мы не можем рисковать, мисс, — сталь в голосе старика нехорошо сверкнула, — неосмотрительно скупиться, когда речь идёт о нашей с вами безопасности.

— Мы все заботимся о нашей безопасности, мистер Говардс, и я работала с вашими помощниками. Такая перестраховка повредит делу ничуть не меньше. Вы же видели аналитический отчёт мистера Росски. И видели его раньше меня.

После едва ощутимой паузы, стратег без тени эмоций проскрежетал:

— Хорошо, мисс. Сейчас я вынужден признать вашу правоту.

Иногда он откровенно испытывал девчонку на прочность, и этот случай не был исключением. Давал ей возможность разглядеть истину, но затем неустанно продавливал свои интересы, со всех сторон обкладывая неоспоримыми фактами и сложными расчётами – собирая волю в кулак и просиживая над сотнями страниц документации сутки напролёт, Эвелин иногда выдерживала этот чудовищный натиск, но временами в итоге бессильно опускала руки и сдавалась. Ехидную улыбочку на сухих губах мистера Говардса она видела в обоих случаях: в первом – скупую похвалу зловредного учёного, ставящего опыты на лабораторной мыши, а во втором – торжество укрепившего свои позиции в очередной раз корпората. На этот раз у него ничего не выйдет, его собственный секретарь предоставил, случайно или специально, чуть больше информации, чем мог бы. Эту маленькую победу Эвелин записывала на свой дипломатический счёт.

— Мисс Хакстуон, когда, наконец, кончится эта шумиха в Америке?

Этот вопрос обращён уже директору по репутации – эффектно выглядящей женщине с совершенно неопределяемым возрастом.

— Адвокаты обещают окончание суда в следующем месяце, ускорить это невозможно, — бархатный грудной голос очаровывал собеседника с первых нот, видимо, потому эта женщина и занимала свой пост: её способность убедить любого, что чёрное – это белое, не вызывала ничего, кроме восхищения.

— Вчера мне написал Алиссон. Помните его? Так вот он выражал свою искреннюю поддержку.

— Это… всё осложняет… — мисс Хакстуон поморщилась – мало кто любит, когда владелец компании-конкурента «выражает тебе поддержку». Особенно в таком досадном недоразумении, как суд с собственным филиалом. — Мы сможем провести имиджевую акцию. Да, я сегодня же отдам распоряжения.

— И вы ещё говорите, что у нас всё хорошо с безопасностью, — раздалось желчное замечание.

— Мистер Говардс, я вас умоляю, — Хакстуон раздражённо махнула кистью руки.

— Вот и правильно, молитесь, чтобы наши акционеры не задавали вопросов.

— Ещё ни разу не было вопроса, на который у вас не нашлось бы ответа.

— А на кой ляд тогда здесь сидите все вы, а? Занимайтесь своим делом, мисс Хакстуон, а я займусь своим.

Видя, как на глазах каменеет лицо директора по репутации, Эвелин вмешалась:

— Если вы закончили, мы вернёмся к делам. Никто не против? Спасибо. Мистер Илесио, мистер Росски, у вас есть какие-то новости?

— Есть, мисс, — ответил Романо Илесио – главный операционный директор. Второй и последний синтет в совете директоров, поджарый гуманоид-гепард. — Ставлю перед всеми нами вопрос об увольнении Хенрике Гарицмана.

— Что на этот раз? — Эвелин нахмурилась скорее из-за утомления этим именем, чем из-за переживаний о причинах такого вопроса.

— Этот кретин неглядя подписал контракт на закупку без юридической визы. Как итог, мы получили партию негарантийных конденсаторов.

— Я ещё в прошлый раз предлагал отправить очкарика ко всем чертям! — Говардс встрепенулся, как заметивший труп жирной зебры гриф.

— Один раз – случайность, два раза – закономерность, — чуть менее категорично высказалась Хакстуон. — Две ошибки на две тысячи успешных решений, давайте не забывать, что Хенрике уже двадцать лет избавляет нас от повседневной головной боли.

— Старику пора на заслуженную пенсию! — не соглашался Говардс, плотоядно сверкая льдисто-голубыми глазами, напоминающими ни то стеклянные шары, ни то камеры слежения.

— Уж не вам бы про стариков и пенсии говорить! — с явным удовольствием Хакстуон вернула оппоненту шпильку.

— Прекратите наконец, — когда нужно, хрипотца в высоком голосе девушки могла звучать строго.

Спорщики соизволили заткнуться, и высказался последний участник конференции – финансовый директор Росски, человек с предельно заурядной и незапоминающейся внешностью:

— Мистер Гарицман служил нам верой и правдой двадцать лет, и это самый верный нам человек во всём концерне. Даже вы, мистер Говардс, вряд ли станете это отрицать.

Стратег нехотя кивнул.

— Так вот, — продолжил финансист, — пусть Хенрике и сдаёт с возрастом, он ещё не выработал свой ресурс. Не вижу острой необходимости избавляться от него сейчас.

Голоса разделились пополам, и решение за главным исполнительным директором. Хенрике Гарицман – управляющий головного офиса, человек, несомненно, вросший в свою должность и играючи разбирающийся в повседневных делах, недостойных внимания совета директоров. Самой Эвелин он тоже импонировал – этот чуть полноватый из-за возраста человечек с красным лицом и залысинами отнёсся к её назначению очень терпимо и первое время помогал разбираться с каждым шагом. И именно он подыскал новой участнице совета директоров консультанта, со временем ставшей для Эвелин близкой подругой. Хелен Прайс – личная помощница управляющего, зайчиха-синтет. Биологически она всего на четыре года была старше Эвелин, но заказанная именно как помощница в управлении концерном, представляла собой ходячий справочник по экономике, юриспруденции и менеджменту. Надо сказать, обе девушки были рады обществу друг друга: одна получила помощницу, готовую в любое время дня и ночи ответить на вопросы любой сложности и рассказать о межличностных взаимоотношениях в головном офисе, а вторая впервые оказалась в подчинении другого синтета и по достоинству оценила отсутствие дискриминации в общении с начальством.

— Романо?

— Мисс Риальто, каково ваше решение?

— Гарицману пора отдохнуть. Уволь его. Новым управляющим станет Хелен Прайс.

— Вы уверены, мисс? Она синтет…

— Я тоже синтет, Романо. Как и вы.

— Но управляющий должен иметь особый авторитет среди подчинённых, совет директоров – это одно, но поймите, мисс, управление головным офисом – это очень важный и жёсткий иерархический процесс…

— Я думаю, она знает, — мягко осадила пылкие возражения коллеги мисс Хакстуон.

— Вы поддерживаете это решение?

— В нём есть свои плюсы.

Этот уклончивый ответ внезапно поддержал Говардс:

— Нам предстоит расширение в Азии и реструктуризация в Америке, мистер Илесио, это решение упростит непосредственно нашу с вами работу. Головной офис же как-нибудь переживёт.

Спорить со злопамятным хрычом гепард очень не хотел, но всё же нашёл в себе силы протестующе выставить ладони:

— Хорошо, я скажу прямо. Слухи поставят под угрозу работу всего головного офиса. Хоть это-то вы понимаете?

— Мистер Илесио, будьте добры захлопнуть пасть, — не повышая тона медленно произнесла Эвелин Риальто, и на этот раз в её хрипотце шипели искры вылетающего из-под шлифовального диска металла.

Чёртов пятнистый прав: Эвелин не слишком-то скрывала свой образ жизни, потому её ориентация очень быстро стала «достоянием общественности», а вкупе с тем, сколько времени пони и зайчиха проводили вместе, сплетни на такой благодатной почве вымахали раскидистые и плодоносные. И тут такое назначение – шумиха поднимется изрядная. Однако Эвелин действительно хотела видеть на посту управляющего, во-первых, кого-то хорошо знакомого, а во-вторых, превосходящего старого Хенрике интеллектуально. Двадцать лет практики – бесценны, но Прайс тоже не первый год работает, а знания,вложенные в её голову искусственно, объективно обширнее, чем у её нынешнего шефа. Польза и для концерна, и для личного положения Эвелин.

— Отстранение мистера Гарицмана займёт три недели, — твёрдо произнесла девушка, глядя в глазок камеры будто в лицо гепарда, — а назначение нового управляющего произойдёт только после этого. В течение этих трёх недель мисс Прайс объявит о помолвке с её избранником. Скандала не будет.

— Избранником? Но разве у неё… а… что же…

Мисс Хакстуон открыто рассмеялась и выразила своё одобрение:

— Прекрасный ход, мисс Риальто, очень красиво.

— И прагматично. Наша девочка быстро учится, — желчное ворчание Говардса одобрительным вовсе не казалось, напротив, на миг показалось, что он злобно прищурился. Впрочем, возможно, это были всего лишь артефакты видеопотока.

— У нас есть ещё какие-то вопросы? — Эвелин позволила себе чуть расслабиться и откинуться на спинку кресла.

— Только один, мэм, — голос мистера Росски был под стать внешности – совершенно безынтересный, скучный и незапоминающийся. — Финансовый отчёт для аудиторов.

На этот раз девушке пришлось приложить уйму усилий, чтобы не испустить измождённый стон. Финансовая отчётность целого концерна – настоящий Тессеракт из цифр, голова начинала болеть от одной только мысли о них.

— Пожалуйста, скажите, что там всё в порядке.

— Я получил его только позавчера и пока сам не смотрел. Я бы хотел повторить опыт прошлого раза и рассмотреть его в офисе вместе с вами.

Так как главный исполнительный директор и финансовый несут за эту треклятую отчётность равную ответственность, именно с мистером Росски Эвелин вникала в прошлый талмуд, проведя у него в офисе двое суток. Сам же финдиректор казался тогда необычайно бодрым и энергичным, и проявлял невероятное участие, помогая девочке разобраться с цифрами. Похоже, анатомические паттерны генных инженеров, старательно выводивших «генетику привлекательности», не зря ели свой хлеб, и клерк тривиально запал на гибкое, стройное и изящное создание. Теперь омерзение боролось с необходимостью…

— Хорошо, мистер Росски. Я не имею права пренебрегать вашей помощью в этом вопросе.

Когда стена-экран потухла, Эвелин избавилась от делового костюма, вывалилась из кабинета, захлопнула дверь и тут же сползла по ней. Каждый раз, когда ей приходилось выполнять свои прямые функции, у неё тряслись поджилки, выступал пот и немели ноги. На адреналине она могла держать марку довольно долго, но стоило расслабиться, и усталость накатывала как цунами, вымывая саму жизнь прочь. Ванна. Горячая ванна, срочно. Бодание с мистером Говардсом всегда оставляло ощущение проигрыша, независимо от реальных результатов, но сейчас к этому прибавилась ещё и история с Хелен. Всё, как учил Дерек: в мире бизнеса нет дружбы, любви и доверия, есть только фигуры на игровой доске, которыми нужно сыграть выгодную партию. Зайчиха, кажется, по-настоящему сочувствовала лимонно-кремовой пони и называла подругой без тени фальши. Теперь же Эвелин отплатила ей циничным назначением и… обязательством выйти замуж за три недели. Длинноухая девушка давно мечтала стать чем-то большим, чем ходячим справочником на побегушках, но готова ли заплатить за повышение такую цену? Самое чудовищное здесь – что Эвелин было на это плевать. Ей самой будет спокойнее с Прайс на посту управляющей головного офиса, и если зайчихе для этого понадобится вступить в брак по расчёту – её проблемы.

В коридоре на пути в ванную, так некстати подвернулся жеребёнок, в очередной раз застенчиво отвернувшийся от голой девушки с полотенцем на плече.

— Э-э-э…

— Что тебе ещё надо?! — неприкрытая ярость сверкнула в рубинах глаз и лязгнула в хрипотце.

— Я-я п-просто хотел с-спросить, как включается телевизор… — Кабэдж аж начал заикаться.

— Голосом! Здесь всё управляется голосом, кретин! Исчезни!

Мальчишка поспешил последовать этому совету.

«Как всегда – не вовремя, не к месту и в самый неподходящий момент, — ворчала про себя девушка, сидя на краю джакузи и дожидаясь, пока поднимется уровень воды, постепенно вздымающий пенные шапки к бортикам. — Как я должна работать в таких условиях? Ты бросил мне вызов, Дерек, когда предложил доказать, что я достойна. И я доказываю! Каждый чёртов день я танцую на лезвии ножа и ещё ни разу не оступилась! За полтора года я научилась большему, чем иные осваивают за всю жизнь! За что ты так со мной поступаешь?»

Она обещала себе и всему миру стать сильной, перестать бояться угроз и бегать от неприятностей… но даже у сильной Эвелин был свой предел. И казалось, он где-то совсем рядом.

Задержав дыхание, девушка зажмурилась и нырнула под пену. Горячая вода медленно вытягивала из её хрупкого тела парализующую усталость и приносила облегчение. Когда воздуха стало не хватать, она вынырнула, с шумом втянула в ноздри аромат цветочного сандала, стерев влагу с век разглядела сенсорную панель и активировала джакузи. Теперь, когда вода и пена вновь сомкнулись над головой, повсюду бурлил воздух, окончательно приводящий в чувства и вырывающий последние ошмётки неуверенности. Снова вынырнуть, втянуть воздух, и снова погрузиться. Ещё и ещё. Пока сердце и мысли не успокоятся до конца.

Нанырявшись, Эвелин снова стёрла с мордочки насыщенную маслами воду, чтобы та не щипала глаза, и потянулась к сенсорной панели.

— Привет, — раздался нежный и родной голос, когда стихло бурление воздушных пузырьков.

Джанет сидела на бортике ванны, тепло улыбаясь сквозь клубы пара.

— Ты пришла…

Эвелин, высунувшись по пояс, изо всех сил обвила руками талию подруги и устроилась у неё на коленях. Той повезло, что она сообразила раздеться, прежде чем заглянуть в ванную к любительнице мокрых объятий.

— Сегодня ты выглядишь лучше, чем вчера, — ласковые руки зачерпнули немного воды и пены и принялись вычёсывать спину купающейся девушки. Та сладко мурлыкнула.

— Я же говорила, что мне просто нужно поспать.

Не обязательно лишний раз рассказывать, как Эвелин выглядела после конференции – Нета и так знала, что после рабочих вопросов её любимая напоминает выжатый лимон и цветом, и духом. Как бы ни храбрилась девушка, но ей всё ещё было тяжело решать судьбы тысяч сотрудников концерна просто с моральной точки зрения. А ещё тяжелее – общаться с бывалыми зубрами бизнеса в совете директоров.

Утопающая в ласковых поглаживаниях и почёсываниях, млеющая Эвелин постепенно сползла по подруге, даже этого не заметив, и только её смеющийся оклик вернул с небес на землю:

— Эй, я, конечно, не против, чтобы ты совала туда свою мордашку, но может лучше вечером?

— Ну тебя, — с улыбкой фыркнула Эвелин и пихнула подругу кулачком в плечо. — Присоединишься?

— Ну нет, для меня слишком горячо. Лучше выбирайся, сушись и поболтаем с твоим мальчишкой.

В следующий миг Джанет визжа и хихикая уже барахталась в джакузи, раскаиваясь в своих словах. Горячо ей не было, но вот щекотаться Эвелин умела слишком хорошо, знающая все слабые места давно знакомой подруги.

Кабэдж тщетно пытался найти общий язык с кофемашиной, похоже, единственной не имеющей голосового интерфейса в пент-хаусе, когда две кобылицы зашли его проведать. Эвелин как всегда казалась холодной и разозлённой, стоило взглянуть на её лицо, а вот Джанет слабо улыбалась – фальшиво, но хотя бы старалась. И ещё на ней была одежда – симпатичное изумрудное платье, блестящее в неярком янтарном освещении, благодаря чему жеребёнок не испытывал ужасного чувства неловкости. Узнав у мальчика, что он хотел от непокорного устройства, девушка сделала ему латте и предложила поболтать за столиком. Предложение не выглядело чем-то страшным, особенно с учётом того, что столик расположился в светлом закутке, в противоположном углу гостиной от пуфа, где примостилась Эвелин.

— Как ты устроился? — Джанет, сама вооружившись стаканчиком апельсинового сока, попыталась начать диалог. Её голос нравился Кабэджу намного больше, чем ледяное лязганье с нотами агрессивной хрипотцы. Речь каштановой пони согревала и окутывала пледом солнечных лучей, казалось, даже когда та не хотела этого.

— Здесь всё очень здорово, спасибо… Раньше у меня была комната гораздо меньше, и своей гостиной не было…

Жеребёнок говорил то, чего, как он считал, от него ждут – старался угодить. А Джанет это не подходило.

— Да, у Лины тут роскошно, я ей иногда завидую. А уж если вспомнить, как я жила в Сером городе…

Попадание: ушки жеребёнка слабо дрогнули, как и взгляд.

— Ты когда-то жила в Сером?

— Угу. В Пал Дистрикт. Это к югу от «Пирамид», может, слышал?

— Не… я и про «Пирамиды» не слышал…

Пробудившийся было интерес затух, задавленный какими-то гнетущими воспоминаниями.

— И хорошо. Всё равно там ничего хорошего нет. А ты где жил?

— В Новой Испании. На самых окраинах – в Пуэрто Ромпеолас.

— О, насколько я знаю, там не так уж плохо! И даже пара парков есть.

— Да! Мне нравилось там гулять! Правда, я там последний раз очень давно был…

— Это из-за того, что твоих родителей забрали копы?

— Нет! Нет… это… э-э, старое.

— Слушай, сколько тебе вообще реальных лет?

— Четыре. Я… ну… в общем, из инкубатора меня вытащили с биологическим возрастом в тринадцать лет. Я всего пару лет пожил… ну… не важно.

— Четыре года – это и правда немного. Лина, например, живёт уже шесть лет. Её тоже тринадцатилетней купили, почему-то, все любят этот возраст… А я совсем древняя – меня из кокона вытащили аж семь лет назад.

— Тебе… э-э, двадцать?

— Двадцать два.

— О…

Джанет сделала паузу, отвлёкшись на сок. Кабэдж не горел желанием откровенничать и закрывался от воспоминаний, по крайней мере, не озвучивал их. Девушка не сомневалась, что подруга действовала куда грубее, устроив бедняге форменный допрос, но, глупо отрицать, грубо – не значит неэффективно. Предельно мягкое обращение же может оказаться совершенно бесплодным.

— Слушай, я не хочу казаться слишком настойчивой, но ты сказал вчера Лине, что был свидетелем в деле о торговле синтетами, а теперь твоих родителей взяли за махинации… иногда проблемы могут передаваться тем, кто живёт рядом с тобой, а если она только заподозрит, что из-за тебя её жизнь стала ещё сложнее… она очень разозлится, — увидев грустную ухмылку Кабэджа, девушка добавила: — намного больше, чем сейчас.

— Я не понимаю! — наконец небольшой успех: жеребёнок с мольбой во взгляде словно вспыхнул эмоциями, и выразительная мимика, доставшаяся в наследие от мультипликационного прообраза, выдала отчаянную жажду сострадания. — Почему она так обращается со мной? Зачем меня взяла, если так ненавидит?!

— Тише, тише, — сейчас Джанет была очень рада, что интонации её голоса перманентно кажутся всем вокруг ласковыми – теперь это оказывало почти волшебный эффект на борющегося со смятением подростка. — У неё не сказать чтобы был выбор. Ты же помнишь того белого модификанта с перьями на голове?

— Я думал, он синтет… да, помню. Эвелин что, ему проспорила? Как он вообще заставил её что-то делать?

Раскрытие секретов сейчас вряд ли помогло бы налаживанию отношений, а вот лишние знания иногда оказываются очень вредны для здоровья.

— Не важно, просто… Лина обязана была тебя взять. Это произошло и это в прошлом, но вам действительно надо подружиться. Даже в таком большом доме вам будет тесно, если вы останетесь врагами.

— Так пусть перестанет смотреть на меня так, будто убить хочет, — насуплено буркнул жеребёнок, но что радовало, Джанет ему явно нравилась и с ней он был готов если не откровенничать, то хотя бы обсуждать необходимые темы.

— Мы с ней… не всегда жили вот так, — неопределённый жест в сторону помпезной геометрии роскоши вокруг. — Просто поверь, что на самом деле она хорошая. Так же, как мы пытаемся поверить, что ты тоже хороший.

— Я стараюсь! Честно! Я хочу дружить с тем, с кем живу под одной крышей, я хочу стать вашим другом! Но она не похоже, что хочет…

— Это правда, она совсем не хочет. И всё же вам придётся найти общий язык, пусть это и будет сложно. А я постараюсь помочь вам обоим.

— Спасибо. Ты кажешься куда нормальнее…

— Только кажусь. Пожалуйста, не считай, что мы с Линой сильно разные.

Очень завуалированный намёк «ты мне не нравишься так же, как и ей» не дался жеребёнку, но подсознательно он словно что-то почувствовал и на миг уколол собеседницу растерянным взглядом.

— Всё равно спасибо… что не кричишь на меня и… ну, не относишься, как к животному.

Каштановые пальцы сильнее сжали стенки стакана, а летнюю зелень в глазах на краткое мгновение затянула мрачная тень свинцовых туч. Мальчишка ничего не заметил, но девушке пришлось собрать волю в кулак, чтобы голос не дрогнул.

— Спасибо, что держишься, пока вы не притёрлись друг к другу. А теперь… расскажи, что там у тебя за история с торговлей синтетами, ладно?

Успех. Она достаточно смогла поддеть корку отчуждения, чтобы просочился тонкий ручеёк доверия. Кабэдж опустил взгляд, скрывая отблеск глубокой боли, судорожно выдохнул… и заговорил.

— Я когда-то ходил в школу вживую… сидел в классе там, ну, с одноклассниками играл… которые были не против, что я – синтет-пони… и там… ну… со мной училась… э-э-э…

— Девочка, которая тебе нравилась, — осторожно подсказала Джанет, стараясь не сбить настрой собеседника на откровенность.

— Угу… Синтет-лисица. Совсем невысокая, я если вставал на дыбы, на полторы головы выше был… она… она очень хорошая была. Правда! Училась здорово, никогда ни про кого гадостей не говорила… Я… мы дружили немного. А потом она пропала. Вернее, все думали, что она пропала, а на самом деле её похитили. Я от старшеклассников узнал. Ну и… никто ничего не сделал. Я не знаю, почему! Просто все как будто забыли о ней! И я всё время просил родителей обратиться в полицию. Они не хотели, говорили, это не наше дело… а я однажды отправил сообщение в службу спасение сам. С комма отца. Копы… просто пришли к нам в дом и задали пару вопросов, но потом… потом… родители вдруг так резко поменялись. Я как будто перестал для них существовать. И… и…

— Тише, тише. Я поняла. И мне жаль… как давно это было?

— Прошлой весной…

— Ого, больше года… Как я поняла, эту лисичку так и не стали искать?

— Не стали…

— А как её звали?

— Мисти… и её не «звали»! Её «зовут»! Она жива!

— Да, прости! «Зовут». Прости, я не хотела… Постой, Мисти – это же которая из «Опушки Приключений»?

— Угу…

— О, помню эти мультики. Она, должно быть, красивая.

— Очень. Она всем в классе нравилась… но никто за неё не заступился.

— Кроме тебя.

— Это и значит быть друзьями! Друзья должны помогать друг другу!

Джанет поднесла к губам стакан, чтобы замаскировать грустную улыбку. Пони с их императивом «магии дружбы» – ни то наивные, ни то умалишённые. Но на самом деле это когнитивное искажение слишком часто выливалось во что-то отвратительное в жестоком реальном мире.

— Ты знаешь, что точно случилось с твоей подругой?

— Нет… Я только слышал, как старшеклассники говорили, что её похитили для плохих штук, но больше ничего не говорили. Думаю, они и сами не знают.

— Прошёл целый год… — брови Джанет дрогнули, выдавая мысли об участи похищенной девочки.

— Я… я должен её найти! Я знаю, её ещё можно спасти!

Мальчишка действительно верил в свою браваду – эта вера сейчас встала единственным хрупким и прозрачным заслоном на пути чёрного отчаяния. Целый год парень внушал самому себе, что однажды спасёт подругу, и всё снова будет хорошо. Всё будет хорошо…

Девушка мягко положила ладонь на плечо мальчика:

— Каб, теперь у тебя будет шанс помочь ей. У Лины есть для этого достаточно денег.

Ушки жеребёнка воодушевлённо вскинулись, но тут же вновь затравленно разошлись. Он бросил короткий взгляд на Эвелин, всё это время беззвучно наблюдавшую за разговором, и поспешно отвернулся. Она не станет помогать. Может, она и зверски богата, но ни единого кредита не достанется её соседу, на которого она всегда смотрит с такой ненавистью.

— Она не поможет мне.

— Только пока не убедится, что ты хороший.

— И как я должен это доказать?!

Вот теперь в голосе мальчишки звенело настоящее отчаяние – он действительно не понимал, что же не так. А Джанет не могла рассказать ему тайны души самой близкой подруги…

— Со временем. И для этого понадобится много усилий. И… много терпения, я думаю. И от тебя, и от неё.

— А ты… поможешь?

— Да.

Кризис миновал, и истерика отступила не начавшись.

Дав мальчишке успокоиться, девушка спросила:

— Ты ещё пытался что-то сделать, прежде чем начались проблемы у твоих… родителей?

— Нет. Мама очень злилась на меня. Она говорила, что я очень их подвёл, хотя я не понимаю, чем. Как будто, я сделал что-то очень плохое… но ведь я ничего не делал! Я… я просто хотел помочь другу!

— Верно, помогать друзьям – это хорошо. А теперь я должна поговорить с Линой. Наедине, ладно?

— Угу… я, наверно, просто вернусь к себе в комнату…

Жеребёнок отправился смотреть телевизор, впервые чувствуя себя чуть спокойнее в этом доме, а девушки спустились в спальню на первом этаже и заперли дверь. Эвелин встала возле панорамного экрана, имитирующего окно с видом на берег тропического острова, и вся её поза выражала едва сдерживаемое раздражение. Только обнявшая её со спины Джанет защищала внешний мир от этого готового взорваться снаряда, выполняя роль крышки Ящика Пандоры.

— Ты всё слышала?

— Да, — короткий звук, пронзённый льдистыми иголочками разозлённой хрипотцы.

— У него огромные проблемы с душой, если ничего не сделать, он постоянно будет срываться в истерики и портить тебе жизнь.

— Я догадалась. Лучше скажи, что ты в нём увидела.

Эвелин ждала единственного ответа, который ей понравится… и, к сожалению, другого у Джанет просто не было.

— Марионетка своего императива, живущая в мирке розовых фантазий.

— Я ненавижу его.

— А мне его скорее жалко.

— Ты была не права, когда говорила ему, что мы с тобой не различаемся. У тебя гораздо более доброе сердце.

— А твоё – гораздо более страстное. Но это не делает нас разными.

Промолчав, Эвелин откинулась затылком к ключице подруги – она была ниже примерно на полголовы, и Джанет ненадолго усилила объятия, чуть погладив её плечо. Гнев медленно выветривался, гонимый иллюзорным ароматом тополей, существующим лишь в воображении.

— Мне плевать на его проблемы, — устало проговорила лимонно-кремовая кобылица, прикрыв веки. — Мне противно себя на этом ловить, но мне даже нравится видеть, как он страдает.

— Это не месть, это никому ничего не докажет. Это просто породит больше боли.

— Знаю… знаю. Но я правда его ненавижу.

— Пожалуйста, ради нас, не поддайся ненависти. Мы тогда можем всё потерять.

— Этой ночью мне было так больно без тебя…

Снова теснее объятия, разворот лицом к лицу, тонкие ладони скользят по спине, затылку, талии, долгий, тягучий поцелуй… и шаг назад. Эвелин оставила подругу возле экрана-окна и, смакуя эхо вкуса её губ, подошла к кровати, куда и рухнула, устремив теперь совершенно умиротворённый взгляд к потолку.

— Забудем пока о пацане. Что с его историей? Каким образом ему повезло сначала потерять подружку, которой он домогался в школе, а потом – хозяев-родителей? Его рассказ наводит на мысль, что тут есть какая-то связь, если он не наврал. И если он её не видит – он тупоголовый кретин.

— Связи может и не быть, но да, я тоже об этом подумала, — Джанет отрешённо разглядывала тропический пейзаж, чувствуя в груди баюкающее сердце тепло от объятий и поцелуя. — Мальчик не знает совершенно ничего ценного, такими темпами он мог бы ещё сто лет пытаться самостоятельно что-то понять.

— Сегодня у меня была конференция с советом директоров, послезавтра я должна позвонить в Америку и обсудить контракт с новым партнёром, а ещё мне нужно провести целый день с этим ублюдком Росски ради отчёта для аудиторов. Решать проблемы какого-то подростка – последнее, чем я хочу заниматься.

— Это должно быть проще простого. Копы выезжали на вызов, значит всегда можно купить у них информацию.

— Ты хоть представляешь, сколько это стоит?

— Уверена, меньше, чем ежедневное содержание твоего пент-хауса.

— Деньги не так работают. Если я могу позволить себе купить личную армию и отправить её прикончить Дерека, не значит, что я должна это делать. Как и ты, я всё ещё помню, где в Пал Дистрикт можно найти самый дешёвый ланч по акции и какую команду дать на комм, чтобы при нулевом счёте всё ещё работала связь внутри семейной группы. Я скорее переселюсь в Серый, чем потрачу на мелкого уродца хотя бы кредит.

— Наверняка можно пойти и более сложным, зато дешёвым путём, но тогда тебе придётся возиться с этим до зимы. Заплати не за его прихоти, а за своё спокойствие.

— Чтоб тебя, Нета!.. Хватит строить предложения так, чтобы я согласилась заняться благотворительностью.

— Ты и так ей занимаешься.

— Я оплачиваю операции только женщинам и девочкам. Не-синтетам. А этому био-отходу я помогать не стану.

— У него всё и так в порядке, в помощи сейчас нуждается только эта его Мисти. А она – девочка.

Недолгая тишина. В ожидании ответа, Джанет подошла к кровати и села возле подруги.

— Хорошо, убедила. Ради Мисти. Если она вообще ещё жива.

— Скорее всего жива. Нет смысла похищать синтета, чтобы просто его убить. Это сфера развлечений.

— Кроме борделей бывают ещё и гладиаторские ямы, а там могут убить.

— Ты вообще смотрела «Опушку приключений»? Мисти – совершенно непригодное к боям создание.

— А ты смотрела «Моя маленькая пони: Новые горизонты»? У меня четыре ноги и характер сопливой тряпки. А ты – стервозная сука, обожающая бить в спину.

— Ну… может быть. Но Каб сказал, Мисти была совсем невысокая, я думаю, она всё же соответствует своему прототипу.

— Ладно. Хорошо. Мы допускаем, что Мисти жива. Допускаем, что хотим ей помочь. Допускаем, что я заплачу копам. Что дальше? Мисти уже год как пропала, я на сто процентов уверена, что хозяева давно успели её похоронить. В смысле, мысленно. Куда мы денем эту лису? А Кабэдж будет постоянно думать, как бы её поиметь, вместо того, чтобы думать об учёбе. Дерек сказал, что единственное условие – пацан должен сдать экзамен.

— Если он будет думать о сексе – это лучше, чем если он будет постоянно бояться за её жизнь. И винить во всём себя.

— Себя он винить будет не долго. Он такой же, как и все – рано или поздно убедит себя, что виноваты все, кроме него. И мы всё ещё должны придумать, куда девать лису. Сюда я её не пущу.

Матрас легко спружинил: Джанет тоже плюхнулась на спину, и теперь её голова лежала рядом с головой Эвелин. Девушки размышляли, глядя в чёрно-золотистые узоры потолка. У них обеих есть работа и увлечения, но навязанный им в сделке с дьяволом жеребёнок оказался головной болью куда большей, чем казалось изначально. Насколько они готовы решать своими силами его проблемы?

— Я могу взять её ненадолго в студию. Будет помогать мне с подготовкой сцен…

— А потом? Или ты её поселишь в студии?

— Не знаю… может, её всё же ждут дома?

— К чёрту это всё. Ненавижу фантазировать на пустом месте. Сначала информация – потом выводы и решения.

Легко соскочив с шёлкового покрывала, Эвелин прошла к столику, где среди косметики, возле цифровой фоторамки, лежал ещё один браслет-комм. Гораздо более массивный, глянцево-чёрный и с угловатыми выступами. В отличие от её обычного устройства, этот обладал важной чертой – криптографическим модулем. Только идиот станет раскрывать свою личность, покупая у муниципальной полиции сведения. Вся процедура заняла не больше времени, чем заказ дизайнерской юбки онлайн. Главный исполнительный директор уважаемого концерна просто обязан знать, где достать информацию о компаниях-конкурентах и их владельцах. Полицейский источник был одним из самых простых и бесполезных.

Следующие полчаса подруги провели, читая страницы полученного файла. Дело по заявлению мистера Ствейса открыто, опрошены свидетели, опрошены хозяева предположительно пропавшего синтета, дело закрыто. Маркер «ложный вызов». Чудесно.

— Домой Мисти точно не вернётся. Хозяева закрыли дело… — Джанет разочарованно подпёрла щёку кулачком.

— Или Кабэдж брешет, или хозяева врут, — в свою очередь отметила Эвелин. — Здесь сказано, Мисти просто утилизировали по причине несоответствия товара ожиданиям.

— Почему ты думаешь, что это так невероятно?

— Во-первых, такая информация была бы у копов задолго до разговора с этими Пайлстоками, во-вторых, она была бы и в школе, а тот стажёр, которого отправили опрашивать свидетелей в школе, проявил излишнее рвение и внёс в дело строчку, что директор не располагает сведениями. Должен был располагать, если синтет утилизирован по всем правилам. В-третьих, вот показания какого-то школьника, которые убрали из копии, переданной в архив. Говорит, что подтверждает похищение. Может и врал, но многовато нестыковок вместе с прошлыми двумя причинами и фанатичной верой Кабэджа. Уверена, дело не стали чистить как положено только потому, что заявление хозяев об утилизации – железобетонный аргумент с точки зрения закона.

— Подкуп?

— Или это, или запугивание. Других версий у меня нет.

Девушки одновременно сморщили мордочки. За долгое время знакомства некоторые их жесты стали точными копиями друг друга.

Скорее всего, хозяева Мисти почему-то сочли, что исчезновение их живой игрушки – не проблема. Можно было искать разные причины, но сейчас наиболее очевидными казались две: или похитители заплатили за молчание сумму, сравнимую со стоимостью синтета, или попросту пригрозили оружием. Разные банды могли практиковать и то, и другое. Но в любом случае Пайлстоки вряд ли знают, где искать их бывшую собственность, и это удручало.

— Открой ещё раз страницу со свидетелями в школе? — Джанет задумчиво почесала себя за ухом и поправила причёску. Как только на экране планшета высветились имена, она ткнула пальцем: — Вот, этот вырезанный из финальной версии парень. Джереми Ниттерли. Как думаешь, он может что-то знать?

— Не думаю… но кроме него просто некому. Хочешь с ним поболтать?

— Боюсь, если доверить это Кабэджу, сам он не добьётся ровным счётом ничего.

— Тут не указан адрес. Опять всё самим добывать…

— Это уже хотя бы бесплатно!

— Так… я хочу… вот тут… Дже-ереми… Нит… двойная «т»? Ни-иттерли… Конкиста стрит 21, Пуэрто Ромпеолас.

— Навестим его завтра?

— Вроде уже решили же. Заодно примерю свой наряд «безудержной анархистки». Заглянем к нему утром, а потом я полечу в офис.

— Позовём Бакса? Ну, для внушительности…

— Беседовать с сопливым школьником?

— Вдруг у него родители какие-нибудь серьёзные?

— Хм, это лучше проверить заранее.

Спустя ещё несколько минут беспардонного использования программ корпоративного шпионажа не по назначению, девушки наконец вышли из комнаты, и Эвелин поднялась на третий этаж. Кабэдж насторожился было, когда к нему ввалилась та, кого он откровенно побаивался, но одна короткая фраза о скорой прогулке до Новой Испании мигом обратила испуг в восторг.

Не собираясь мучать свои уши сбивчивыми благодарностями мальчишки, Эвелин оставила его в одиночестве и вернулась к подруге. Теперь, когда жеребёнка наконец можно выкинуть из головы, девушки надеялись провести остаток дня, вечер и ночь в своё удовольствие.