Сколько друзей ты простил сегодня?
Неизвестность
— Тебе точно надо уходить? — спросила Селестия.
Анон уже доел всё, что у него было на тарелке, и как раз вставал из-за стола. Ему ещё было чем заняться сегодня.
— Ага, понимаешь, я бросил магазин на Лиру и Бон-Бон. С вами хорошо, но работать тоже надо.
— Похвальное рвение, — вступила в разговор Луна. — Спасибо за то, что согласился с нами пообедать.
— Ой, нашла за что благодарить. Мне хорошо с вами!
Обрадованные его словами, аликорны разулыбались, а человек потянулся и направился к двери.
— Ну, пока! — на ходу взмахнул на прощание рукой Анон.
— До свидания! — почти в унисон ответили обе принцессы.
Закрыв за собой дверь столовой, человек зашагал по коридору к выходу из дворца. Да, день выдался по-эквестрийски безумный, но, похоже, лимит странностей на сегодня уже исчерпался. Теперь осталось только посмотреть, как дела в магазине, и быстренько подготовиться ко встрече с Пинки Пай. Интересно, что она задумала? В конце концов она — самая непредсказуемая из всех знакомых ему поней, но в целом безопасная.
Остаётся только надеяться, что вечер будет спокойнее, чем день.
Добравшись до магазина и зайдя в торговый зал, Анон вздохнул с облегчением. Всё выглядело нормально — очередь из нескольких покупателей, Лира за кассой, вот она, услышав звяканье дверного колокольчика, поднимает взгляд…
…и человек почувствовал себя героем низкопробного фильма про каратистов, когда время, казалось, замедлилось, и он во всех подробностях смог рассмотреть, как светло-зелёная единорожка, одним прыжком преодолев прилавок, устремляется прямо к нему…
Увернуться он не успевал, и потому Анон просто смирился со своей судьбой, встречая удар грудью. А потом время пошло с привычной скоростью, и он ударился спиной об дверь, рефлекторно обхватывая пони руками, чтобы удержать её от падения. А та, прижав свой нос к его груди, внезапно разрыдалась. Придерживая мятную единорожку, Анон успел сначала удивиться её странному поведению, потом порадоваться, увидев появившуюся в дверях торгового зала Бон-Бон… и удивиться снова, когда кремовая земнопони кинулась на него точно так же, как это секунду назад проделала её подружка. Впрочем, на этот раз он сумел слегка повернуться и перехватить Лиру одной рукой, сдвинув вбок, чтобы не подставлять под удар.
Который тут же последовал — теперь у него болели сразу и спина, и грудь, а в каждой руке было по рыдающей кобыле. Оторопевшие покупатели во все глаза смотрели на происходящее.
— Да что происходит? — вопросил человек и, пытаясь шуткой разрядить ситуацию, добавил: — Вы так сильно соскучились? Когда успели, я же вроде бы недолго отсутствовал?
— Мы так рады, что с тобой всё в порядке, — хлюпая носом, ответила Бон-Бон.
— А что могло со мной случиться?
— В магазин приходила злобная грифина и угрожала тебе! — ответила, на этот раз, уже Лира.
— Угрожала? Почему? — удивился человек.
— Не знаю, — это говорила снова Бон-Бон, — она из-за чего-то была очень зла на тебя.
Анон огляделся и счёл, что место — спиной к двери посреди толпы покупателей — не особенно подходит для разговора. Поэтому, продолжая прижимать к себе кобыл и расталкивая зевак, он двинулся в сторону кухни.
— Баттерхувс! — крикнул он на ходу. — Займи место за кассой!
Жеребец от неожиданности уронил на пол мешалку, которой крутил что-то в кастрюльке на своём столе, и отдал честь, словно гвардеец, после чего кинулся к прилавку. А Анон, пройдя насквозь большую кухню, зашёл в малую и усадил унесённых с собой Лиру и Бон-Бон на стулья. После чего терпеливо прождал несколько минут, пока его сотрудницы придут в себя, и лишь убедившись в том, что кобылы успокоились, сел перед ними.
— Так, а теперь рассказывайте, что же случилось. С самого начала!
— Я столько не замечала… Не обращала внимания на такие явные признаки… — пробормотала себе под нос Твайлайт. — Неужели другие пони видят всё это и понимают? Почему же я?..
— Кто как, а Твайлайт, как обычно, вся в учёбе!
Услышав знакомый голос, единорожка торопливо повернулась, ощущая, как на её лице сама собой возникает широкая улыбка.
— Кейденс!
Твайлайт подпрыгнула, а приземлившись, согнула передние ноги, поднимая зад выше головы. Обнаружившаяся рядом аликорна повторила это движение.
— Солнышко светит, летают жучки! Цокни копытом, хвостом потряси!
Единорожка просто не могла поверить своему счастью — Кейденс пришла!
А розовая аликорна, которая тоже была очень рада встретить свою воспитанницу, тут же заметила кольцо-блокиратор на её роге и невольно поморщилась, правда, почти сразу усилием воли возвращая на лицо выражение радости от встречи. Да, разумеется, она разговаривала о произошедшем с Шайнинг Армором, но до сих пор считала всё это какой-то шуткой, тайный смысл которой до неё просто не дошёл ещё. Кольцо бросило серьёзный вес на ту часть весов её рассудка, которая утверждала, что всё на самом деле очень и очень серьёзно.
И теперь в её разуме разгорался конфликт. С одной стороны, как вообще кто-то мог совершить столь жуткий поступок? С другой — вот же она, Твайлайт, хотя и с кольцом на роге, но с улыбкой на лице! Твайлайт, выросшая на её глазах, малышка, которую она никогда не перестанет любить! Та, с которой они провели вместе много лет! И если воспитанница совершила ошибку, то, может быть, именно ей, Кейденс, надлежит помочь и всё исправить?
— Ну и как твои дела?
— Замечательно! Вот, читаю о том, как добиться того, чтобы тебя прости…
Твайлайт внезапно замолчала и пристыженно опустила взгляд. А знает ли Кейденс о том, что произошло в Понивилле? И если знает, то что теперь думает о ней?
Кейденс заметила возникшую паузу и поспешила вмешаться.
— Я слышала о том, что произошло с тобой и остальными. — Услышав её слова, Твайлайт замерла. Вот сейчас… — Я совершенно не понимаю, почему ты так поступила и не знаю, почему твои взаимоотношения с Аноном привели к такому… — с каждым прозвучавшим словом голова единорожки опускалась всё ниже. — Но я уверена, что здесь и сейчас ты искренне желаешь поступить правильно.
— Я… я просто…
Не сдержавшись, единорожка кинулась к своей няне, прижалась лицом к её пушистой груди и разревелась. Розовые крылья обняли её, нежно гладя по спине.
— Тише, Твайлайт, не плачь. Всё будет хорошо!
— Простите! Простите! Простите!.. — раз за разом всхлипывала Твайлайт, прижимаясь к Кейденс.
— Не держи в себе, отпусти…
Аликорна так и стояла, прижимая к себе выросшую единорожку, пока та не выплакалась и не успокоилась. Да, когда воспитанница была маленькой, Кейденс рассказывала ей, что за неправильный поступок можно извиниться, и её простят. Вот только теперь она сделала то, за что так просто не прощают. И, похоже, ей самой с этим вызовом не справиться.
Твайлайт тем временем слегка успокоилась, и Кейденс кончиком крыла стёрла слёзы с её лица.
— Ну что, теперь тебе легче?
— Немножко…
— Ну вот и хорошо, — аликорна выпустила её из объятий. — Так что, ты говорила, сейчас изучаешь?
— Язык тела, — теперь разговор давался выплакавшейся единорожке уже проще.
— О-о, — кивнула Кейденс. — Это довольно непростая тема, которую трудно понять по книге.
— О чём ты?
— Понимаешь, язык тела, он естественный, природный. Он отличается у каждого пони и тем более — у существ других разумных видов. Книги могут дать тебе лишь самые грубые понятия, но чтобы научиться различать нюансы, ты должна выйти на улицу и начать общаться, пристально наблюдая за своими собеседниками.
— Я… — ушки сиреневой пони прижались к голове, — я не уверена, что смо…
— Да ладно, — хихикнула аликорна, — пойдём!
И, прежде чем Твайлайт успела произнести ещё хоть слово, Кейденс ухватила её за копыто и потянула прочь из библиотеки. Единорожка была потрясена скоростью развития событий… и счастлива.
— Недостаток информации — это неприятно.
Анон задумчиво потёр подбородок, размышляя над рассказанной Лирой и Бон-Бон историей. Итак, неизвестная грифина заявилась в магазин с угрозами набить ему морду. Единственное логичное объяснение — он повстречался с ней, когда был пьян, и сделал что-то, заслуживающее возмездия. Вопрос только — что? Его ведь даже по пьяни обычно не тянет творить по-настоящему нехорошие дела. А чтобы настолько… и он ничего не помнит… В общем, нет ни малейшего желания бессмысленно гадать. Надо просто учитывать, что теперь появилась новая опасность.
— Не о чем особенно беспокоиться, — заявил он вслух, желая успокоить Лиру и Бон-Бон.
Впрочем, судя по тому, как вскинулась земнопонька, его слова оказались недостаточно убедительными.
— Да как ты можешь так спокойно говорить это?!
— А если грифон нападёт на тебя, когда ты будешь на улице, и нас не будет рядом, чтобы защитить тебя? — это добавила уже Лира. Анон поднял руку, заставляя подруг замолчать.
— Меня уже защищают, — спокойно объяснил он. — Принцесса Луна приказала капитану своих гвардейцев, чтобы она присматривала за мной. Даже сейчас — хотя я уверен, что это не она лично, но кто-то из её подчинённых находится поблизости, я знаю это.
— Знаешь? — удивлённо ответила Бон-Бон, переглянувшись со столь же недоумевающей Лирой. — Это как?
— Скажем так, я привык внимательно относиться к тому, есть ли кто-нибудь рядом.
— То есть у тебя теперь имеется личный охранник? — уточнила Лира.
— Ну, в общем да.
И вот это уже заметно успокоило встревоженных кобыл — присутствие поблизости опытного солдата, и не кого-нибудь, а одного из личных гвардейцев принцессы Луны резко уменьшило их опасения. Человек заметил, как они обе с облегчением вздохнули — похоже, по крайней мере за то, что они будут волноваться, он может не беспокоиться.
— Больше не боитесь? Замечательно. И простите меня за то, что вам вообще пришлось общаться с этой грифиной.
— Да мы!.. — Лира вскочила было, но потом опустилась обратно на стул, покраснев. — Мы никому не дадим тебя в обиду!
— Спасибо! Значит, не буду беспо… — внезапно донёсшийся с кухни звон удара металла об камень перебил его.
— Понячьи перья! — это был явно голос Баттерхувса, и человек печально вздохнул, вставая.
— Пожалуй, надо возвращаться к работе, пока без нас там всё не разнесли, — произнёс он.
— Да, хорошая идея, — поддержала его Бон-Бон.
И они втроём поспешили на кухню, чтобы возобновить нормальную работу магазина.