EQUESTRIA 1033
Глава 1
Ашкабанская... Станция, что будет мне сниться в кошмарах. Она не была покинутой или заражённой. Но во всём её убранстве я видел свой дом. Свою станцию. То, что случится и с нами в недалёком будущем, если не поторопиться...
Я вынул кристалл и остановил карету, едва до самой станции осталось каких-то тридцать шагов. Покинув транспорт, направился на свет, коим тут выступал костёр. Это меня немного удивило. Впрочем, костры в Метро не редкость: стоянки, станционные, сигнальные – много их. Но здесь, видимо, полыхало отнюдь не то, что должно было. Я невольно ускорил шаг.
Должен сказать, от увиденного мне вмиг стало ясно, отчего Кукла не стала идти со мной сюда. На станцию сыпались нашествия как из самого последнего рассадника. Её жители раз за разом погибали от когтей и зубов мутантов, но продолжали сражаться до последнего.
Впереди послышался рык.
Взобравшись на перрон, я внезапно натолкнулся на группу пони. Шестеро. На всех броня, сошки и пушки. У одного на груди какой-то значок.
— Кто таков? – окликнул меня тот, что со значком.
— Я с Равенской. От Крота и Куклы, – ответил без утайки. – Что тут происходит?
Я смотрел на группу с некоторым непониманием, хотя было очевидно, что вопрос показался им несусветно идиотским.
— Да будто не видно! Твари пролезли через внешнюю линию обороны. Тут все, кто выжил оттуда. – Пони выдохнул. – Честно, не надеюсь уже дожить до завтра.
— Откуда они?
— Как обычно – переход. Вчера отправили сапёрную группу. Как итог – ни сапёров, ни взрыва, одни чудовища. Оттуда не вернулся никто, – объяснился пони. — Раз ты от Крота, то лучше тебе переждать. Или того лучше — помочь. Он за спасибо ни с кем не разговаривает. А мы в долгу не останемся.
Ладно, полагаю, нельзя плевать на гостеприимство, придётся здесь задержаться. К тому же, если получится обезопасить станцию, возможно, мне выделят хоть немного сна. А то голова уже начинает ныть от недосыпа.
— Для начала неплохо бы раздобыть взрывчатку, коль уж наняли в сапёры, – заметил я.
— Сапёрная группа отправилась к противоположной части станции, – ответил мне солдат со значком. – Можешь поискать там. И будь начеку – чудовищ нынче целая прорва.
— И никто со мной не пойдёт? – Я чуть выгнул бровь. Ситуация казалась без малого самоубийственной.
— Да мы бы и рады тебе помочь – некому. Сами б давно с этой хренью разобрались, – сдавленно ответил командующий.
Что ж, делать нечего, придётся идти.
Сперва решил сориентироваться, куда вообще идти. Судя по едва различимому сквозь рёв чудовищ из тоннеля треску, ворота в дальнем конце станции.
Ну что ж… цель ясна, пора бежать.
Мысленно отсчитав до трёх, я ринулся галопом к двери, чудом не спотыкаясь о тела защитников, что легли костьми за свою станцию. Глаза искали пропавших сапёров. Они могли быть где угодно. За моей спиной послышался рык, звук удара чего-то об бетон и автоматные очереди. Видимо, прикрывали. Хорошо, пока есть шанс – грех не воспользоваться.
Проносясь метр за метром, я всё всматривался в освещённые моим головным фонариком переходы, но никого не было видно. Вдруг глаза вычислили какой-то чёрный силуэт. Я чуть сбавил скорость и повернул в сторону, чудом не задев боком выпирающую арматуру. Сейчас бы уже висел, на неё насаженный. Удача вновь мне подсобила.
Силуэт на поверку оказался пони, да причём самым дорогим мне сейчас – одним из сапёров. Я чуть огляделся. Четверо. Разорваны на части. Кости и тряпьё разбросаны, кажется, по всему участку рельс.
Горевать было некогда. Нужно что-то сделать с гермоворотами.
— Да где же ты, монстрова личина… — приговаривал я, обшаривая тёмный желоб и периодически спотыкаясь. Наконец, фонарик уловил своим светом что-то, похожее на взрывчатку. Я приблизился и тут же выдохнул с облегчением – целёхонькая.
А вот выдохнул я зря, ой как зря…
Не прошло и секунды, как из тьмы аккурат на меня выскочил упырь и со всего маху зарядил по шее, норовясь, видимо, снести голову, пока я был в таком незащищенном положении.
— А-А-А-А!!! — завопил я, едва ль не сорвав голос. Боль была невыносимой, точно мне устроили прокатку, будь я металлом. Шёрстка вмиг стала влажной и липкой от струящейся крови.
БАХ! БАХ!
От твари остался лишь кровоточащий труп. Я и сам, кажется, оглох на пару секунд от звука столь близко раздавшегося выстрела из своего автомата. Меня тут же придавило огромной тушей, неслабо вжав в рельсы. Всё же, упыри лишь немного уступали жеребцам в росте, а уж какими их видели кобылы… не берусь и судить.
Взрывчатка нашлась на прежнем месте, однако сейчас до неё не было дела. Волновала так и не переставшая течь кровь.
Аккуратно, насколько того позволял телекинез, я достал из маленького футляра шприц с залитой внутри красной жидкостью и аккуратно ввёл его себе в ногу. Медиком на станции и дня не работал, однако пару раз грешным делом доводилось наведываться в медпункт. Надеюсь, что попал в вену, а не куда-нибудь ещё.
Спустя несколько секунд появилась лёгкая слабость и сонливость, но неприятное ощущение на шее начало проходить. Рана затягивалась, однако такие аптечки выматывали организм хлеще всякой натужной работы.
— Не спать! Не спать! Уснёшь – не встанешь! – бормотал я сам себе, сумев наконец захватить взрывчатку и направился к гермоворотам.
Ноги подкашивались, пока я пытался найти нужный сворот до ворот. Глаза отказывали в чёткости, превратив всю станцию, её огни и тьму, в одно сплошное пятно красного, синего, желтого и чёрного.
Пришлось двигаться буквально наобум. Наконец, от одной из колонн потянуло чем-то похожим на сквозняк. Отлично! Нашёл!
Проморгавшись, я направился к гермоворотам. Однако не тут-то было: сбоку набросилась ещё пара упырей.
Удар. Первый в отлёте.
БАХ! БАХ!
В голову, насмерть.
Второй монстр попал своими зубами прямо в гриву, норовясь выдрать её. Впрочем, направленный уже ему в голову ствол и последующий выстрел резко заставили его взвыть и разжать челюсть.
Следующее было сюрпризом: кто-то одновременно набросился с другой стороны, прочертив когтями вдоль моего несчастного бока. Тело вновь скривилось от пронзившей меня агонии, растекающейся справа.
— С-сука! – проорал я, приложившись уже пустым на патроны автоматом по морде этому отродью.
Упырь отшатнулся, впав в диссонанс, достаточный, чтобы я успел выхватить нож и вонзить его в голову.
Монстр свалился наземь, кряхтя в предсмертной муке. Я вдруг поймал себя на мысли, что внутри меня растекается какое-то приятное тепло. Словно я сделал то, чего так желал все эти годы.
Казалось бы – убил живое существо, но… сколь же мерзким, ужасным и просто неживым оно было, что доставляло столько удовольствия с ним расправиться, да ещё и так кроваво.
Вот и ворота. Даже не став пытаться проверить механизм на работоспособность, я установил взрывчатку и завёл таймер. Ну-с, двадцать секунд… Вперёд!
Выдернув телекинезом чеку, я тут же всем доступным раненому телу галопом припустил к станции. Позади раздался рык. Краем глаза, я увидел ещё одну тварь, что сейчас сидела подле установленных зарядов.
Неужто…
БА-БАХ!
А после раздался титанических размеров взрыв. Кажется, потолок заходил ходуном, пока позади, как бы мне вдогонку, летела огромная оранжево-рыжая бестия взрыва. Внезапно я почувствовал, что ноги более не касаются бетона. Каждый звук сгинул, уступив место рёву разорвавшегося заряда.
А затем меня обожгло. Обожгло настолько, что я перестал ощущать всё, что было дальше меня внутреннего. Кажется, будто я сгорел заживо.
Удар о бетон. Глухие крики вдалеке. И темнота. Кромешная, страшная… и такая желанная.
Неужели это конец? Неужели мой путь в Метро оборвался на втором своём дне? Неужели моя станция погибнет?
Все эти вопросы эхом разносились в голове, пока я лежал и чувствовал, словно куда-то иду… Иду, не ощущая ног и бетона под собой.
— Расступитесь! Живо! У нас тут раненый! – Я расслышал какой-то гул и голос пони рядом. Тот прокричал что-то ещё, но я уже не стремился слушать. Мне было до ужаса плохо. Я не чувствовал ничего ниже груди, словно мне оторвало ноги. Посмотреть, не правда ли это, не было никакой возможности. Голова лежала так, что я мог лишь водить глазами туда-сюда, наблюдая за тусклым светом ламп и пляшущего где-то в стороне огня костра.
Меня опустили наземь. Судя по характерному запаху в помещении – больница. Кровяной смрад было слышно везде, от него становилось дурно, но сейчас мне нужен лишь покой. И сон. В особенности сон.
Кажется, я уснул ещё до того, как голова коснулась койки. Мир вокруг провалился в столь блаженную пустоту, о которой так давно мечтали моё тело и мозг.
Не успел я даже в себя толком прийти, как голова тут же разразилась тупой болью. По ощущениям, я проспал часов двенадцать, может даже больше. Откровенно сбил себе график сна, да к тому же изрядно так переборщил с ним. Открыв глаза, мне пришлось тут же прищуриться от бившего в них света больничной лампы. Я почувствовал ноги. Всё-таки не оторвало, жив-здоров… вроде.
Попытался пошевелить головою. Рассудок немного мутило, но в целом ситуация была куда лучше, чем можно ожидать. Наконец, мой вестибулярный аппарат успокоился, и я сумел себя малость осмотреть.
Удивительное же дело – эти армейские аптечки. Конечно, принимать их нужно осторожно – шприцы, как-никак – и строго дозированно, во избежание ломки и последующего привыкания, но то, что они творят с телом, достойно всех похвал. Чувствую, ногам досталось сильно. Щитки на них прорвались и обгорели, шерсть также опалилась, явив голую, покрывшуюся уже начавшими заживать волдырями кожу. Огромное количество ссадин и ран, затянувшихся из-за действия регенерирующей смеси в шприце. Хвост также сгорел, пусть и не до конца, оставив лишь короткую копну.
Вставать не было никакого желания. Впечатление такое, словно меня убили и возродили, только не до конца. Я в очередной раз вспомнил любимую книгу. Поймал себя на мысли, что более чем понимаю страдания тамошних героев.
“- Что ж, как говорится, сапёры ошибаются лишь раз в жизни. Кажется, я – исключение!” – подумал про себя, грустно усмехнувшись и переведя взгляд с искорёженных ног на больничное помещение.
Честно, оно во многом походило на таковое моей родной станции, разве что было чуть меньше и планировкой отличалось. Ширм было меньше – немногочисленные пострадавшие лежали за продранными простынями или вообще без них. Всё же эта станция не была сколь угодно столичной, скорее наоборот. По сравнению с ней Текстильная – город городов.
Я поглядел на койку напротив. Лежащий на ней отвернулся к стене и рассмотреть его не было никакой возможности. На нём была армейская униформа, которую отчего-то не сняли, и схожие с моими, но только целые щитки для задних ног. Тело его обмякло и не двигалось – наверное, спит.
Не ясно, сколько мне предстоит пролежать здесь, но, думаю, если смогу получить ещё одну аптечку – встану на ноги как миленький. Правда, инъекцию нужно делать осторожно – не хватало ещё сепсис схватить. Впрочем, водку я никуда не выбрасывал, так что беспокоиться об антисептике смысла нет.
Надеюсь, они не выкрали у меня снаряжение. В противном случае придётся искать его где-то на задворках. Перспектива откровенно хреновая.
Осмотрев место, я заметил свою торбу, висевшую подле лежанки. По виду нетронута. Аккуратно снял её телекинезом, за что получил новую вспышку тупой боли в голове. Пришлось даже зажмуриться от натуги. Но сумка ныне была со мной.
Открыл – всё на месте. Проверил куртку. Карман уцелел. Повезло, что взрыв не подорвал собою амуницию, иначе бы гарантированно что-нибудь, да оторвало. Аптечка – последний шприц – на месте, в кармане. А вот автомат, как и патроны, лежащие в кармане, фонарик, маска и фильтры – пропали.
— Какие же вы великодушные… — простонал я сквозь головную и мышечную боль. Хотел уже было принять ещё дозу стимулятора, но тут же осёкся.
Чёрт, от этой хрени легко улететь в зависимость.
Нет, надо придумать что-нибудь ещё… только что? Ждать, пока раны затянутся окончательно – совсем не вариант – задерживаться мне нельзя ну просто ни при каких обстоятельствах. У меня депеша аж к самому Генератору, как-никак.
Сбоку раздался хлопок дверью и чьё-то цоканье. Я сразу повернулся на звук. Подле стоял земной пони, что сейчас осматривал лежавшего напротив.
— Эх… Ещё один ушёл… — жеребец повернул голову умершего и закрыл тому глаза, после чего обратился ко мне.
— Как самочувствие? – Я только сейчас понял, что он глядит аккурат мне в глаза. Ну и взгляд… смесь отчаяния и смиренности. Такое даже специально состряпать не получится.
— Нормально, только что делать с ногами – не знаю.
— Тебе стимулятор нужен?
— Нет, он-то у меня есть, — я покачал головою. – Просто уже принял дозу, когда тоннель подрывал. Больше нельзя.
— Ну, друг, у нас ничего другого нет, – сокрушенно проговорил пони. – Главврач прибудет только через час, а то и больше. И не факт, что сумеет тебя залатать полностью.
— Ясно, всё равно – спасибо. – Я попробовал подняться. Ноги отозвались саднящей болью. Видимо, щитки натирают обгоревшую кожу. Телекинезом я отстегнул их и аккуратно отлепил. Ноги так и продолжали ныть. Два друга, спасавших некогда от ран, упали на бетон, и я аккуратно сложил их подле лежанки.
Попытался чуть пройтись по палате. Больно, но не сильно. Думаю, перебьюсь. Тем более, действие препаратов продолжается довольно долгое время, пусть и не так эффективно. Если учесть, что аптечку я вколол часов эдак двенадцать назад, выветрится ещё через тройку. Думаю, на затяжку ран хватит. Боюсь представить, что было с моими ногами вчера. Наверное, там и до ампутации дело могло дойти.
Я подошёл к сидящему сейчас за столом и записывающего что-то в журнал фельдшеру.
— Не знаешь, сколько я продрых?
— Тебя принесли в без пятнадцати десять. Сейчас только девятый час. Одиннадцать часов ты пролежал тут. Удивлён, что стоишь – думал уже за ножовкой идти, – чуть вскинул одну бровь доктор. Тону его это не придало почти никакой окраски, но сейчас он глядел на меня хотя бы не с каменным выражением.
— Слушай, а не знаешь часом, куда делись мои вещи?
— Я не всеведущий, – с горечью отозвался тот. – Это тебе надо идти либо к заведующему арсеналом, либо искать тех, кто тебя принёс, а оттуда уже плясать дальше.
— Ясно, ещё раз спасибо. – Я развернулся и направился, как мне казалось, в сторону выхода.
— Это тебе спасибо. – Я резко обернулся, заметив лишь мордочку дежурного. Тот, кажется, еле заметно улыбнулся. – Порою тут услышать простую речь – дело великой чести. Либо по уставу, либо никак – покойники, знаешь, не лучшие собеседники. – Он усмехнулся и вновь вернулся к своему журналу. Я медленно присвистнул. Очередное доказательство, что медпони – самый стойкий вид пони.
Дверь на станцию нашлась за какие-то полторы минуты. Выйдя из лазарета и оглядевшись, я зашагал в сторону арсенала, периодически спрашивая у местных немногочисленных пони путь. Всё же каждая станция была в этом деле уникальна, а потому дорога могла быть столь запутанной, что без карты или подсказки найти место бывает попросту невозможно.
Наконец, нужная вывеска показалась за поворотом. Я заглянул внутрь. Никого. Ни единого солдата – только пара ящиков с амуницией и кабинка с горящей на столе лампой.
Я медленно подошёл к стойке. С той стороны послышалось какое-то движение, после чего передо мною предстал местный заведующий. Он поглядел с толикой непонимания, а после неожиданно высоким голосом спросил:
— Ты чего здесь забыл?
— А… я… — Я чуть растерялся от вида собеседника. – Я – тот сапёр, которого накануне привезли. Оружие своё потерял, сказали, мол, ищи в арсенале.
— Так-с… – оружейник ускакал куда-то в дебри комнаты, после чего вынес автомат, револьвер с прицелом, купленный на Северстали и дробовик Снежка. С ними же лежала пара моих фильтров и патроны. — Оное?
— Оное, – ответил я, перехватив телекинезом свои пушки и разместив их на себе. Тело и ноги в частности отозвались новой болью от тяжести, но поделать ничего нельзя. – Только маски нет.
— Маска не спаслась, — покачал он головой. – Каркас только уцелел. Хорошо, что док осколки из тебя вытащил и заштопать сумел.
Я с грустью вздохнул. Жалко. Эта маска спасла мне жизнь на поверхности, а ныне… ныне она лишь представляла собой обгоревший каркас и разбитое вдребезги стекло, валяющееся, наверное, где-то за пределами станции.
И как я теперь до Генератора доберусь?..
— Готово? – спросила меня заведующая. Я только сейчас понял, что это была кобылка. Для жеребца голос слишком высок, да и сложением она была не так широка.
— Вроде да. – Я осмотрел свою награду и одновременно память о Скотче, после чего обратился к собеседнице. — А ты здесь сколько работаешь?
— Где-то с неделю. Брат раньше тута был, но сейчас забрали станцию оборонять, а я вызвалась на замену.
Я кивнул напоследок и вышел из оружейной.
Уже с оружием направился к главному залу. Вернее, его роль ныне занимала относительно безопасная часть перрона, края которой были завалены горами сколотого бетона, кирпича и железа.
Я искал Куклу. Она наверняка бы уже добралась до станции. А быть может именно она и нашла меня после взрыва. Но сейчас молчаливой пони в капюшоне и балахоне нигде не было видно. Я обошёл, кажется, весь зал, поглядел на каждого сидящего – а их тут было немного – где-то двадцать пони, может и того меньше. Никого похожего.
Неужели она ушла?
Понять её я так и не сумел. Кукла для меня так и осталась загадкой безо всякого ответа. Кажется, что я хожу вокруг да около, но не могу найти.
Ну почему мой путь до Генератора оказался столь сложным?
— Слыхали, чего на Террасовом случилось? – проговорил кто-то рядом. Я чуть притормозил, а после и вовсе остановился. За одним из близлежащих столиков сидела тройка. Двое по виду были невзрачны, а один, прямо сказать, сталкер. Плотная одёжка, маска на шее болтается снятая, да оружие здесь же. Это он рассказывать начал.
— Так Водоканал ёрше где лежит – это надо через Фарцу, а потом ещё дальше по Революции. Болото сплошное. Чему там случиться?
— А я те щас скажу, — не унимался сталкер. – Там раньше – ну, года полтора эдак – никакой воды даже не стояло. Сухо всё было. Я слышал, как местные ходили ещё там, говорили, мол, водяной в реке завёлся.
— А им-то знать об этом откуда? Они будто наружу показывались. Ещё скажи, лёд колют.
— Кололи раньше – воду-то откуда возьмёшь? Конечно, её ещё отогнать надо, чтоб для питья стала пригодна… Ладно, не суть. В общем, услышал я тогда от них про водяного. Подумал, ну, сбрендили местные от воды этой, или просто суеверьем каким заразились. Пошёл дальше по Революции к Водоканалу, и вижу вдруг перед собой столб.
— Столб? – собеседники разом выгнули брови. Очевидно, не такой они развязки ждали. – Больно удивил.
— Да если б. Я к нему подхожу, а он весь мокрый, мхами какими-то покрытый, слизью мерзкой такой, брр-р… И вбит прям сквозь рельс.
— Врёшь!
— Пусть меня демон сожрёт, если вру! – воскликнул сталкер. – Я прошёл мимо, добрался до Водоканала, захожу и говорю, мол, ваш столб стоит?
— А они и не в курсах, да? – опередил сталкера приятель.
— Хуже! Они там будто поседели, как я им про столб сообщил. Такой переполох начался. Крики, паника, беготня. Мне сказали галопом нестись обратно, а то худо будет. Со мной ещё партия ушла – двадцать пони примерно.
— А что дальше? С чего ботва зашаталась?
— Мы идём. Тот же тоннель, та же дорога, а столба как не было! Дыра в рельсе есть, мох откуда не возьмись, а сам столб как в воду канул! Мы и дальше пошли, до Террасового, и только зайти успели, как грохот раздался.
Его приятели переглянулись между собой.
— Ага, — продолжил искатель. – Мы только сумы сбросили, как весть пришла, что Водоканал подчистую затоплен. Ни единого выжившего – только мы.
— И? Может, прорвалось чего – Северяна-то совсем рядом, — бросил сидящий справа и взял кружку.
— Да у них гермозатворы там стояли запертые, воду держали с тех пор, как Набережная так же сгинула, и говорят, ровно тот же театр – столб посреди тоннеля, сырость и мох. А потом – как по команде, вода захлёстывает и все залы увлекает.
— Думаешь, доберётся до Кольца? – пробормотал один. В его голосе слышалась неслабая паника.
— Доберётся. А уж что дальше будет… не хочу и знать. Знай, помру прежде, чем вся эта дрянь случится.
Кто-то окликнул меня справа. Я развернулся и встретился взглядом с солдатом, на одежде которого красовался значок.
— Привет, Митя! Гляжу, уже здоров!
— Да если б. – Я показал ему свои чудом выжившие передние ноги.
— Ничего, до свадьбы заживет, – отмахнулся начальник охраны. – Батый просил тебе передать. Ты же направляешься на Заимку, верно?
— Ну, как сказать… — я чуть потупил взгляд. – Скорее, мне надо к Генератору.
— Ну вот. Пройдёшь через Заимку, а там либо по поверхности, либо через Кольцевую – тоннели нынче небезопасны. А, ещё, — он сбавил голос и кивнул мне подойти поближе. — Кукла объявлялась. Это она тебя с Равенской до нас довела?
— Да. Она была с Кротом, я говорил.
У коменданта, судя по виду, отлегло от сердца.
— А, ну раз эта кукла — Крота, то бояться нечего. Но впредь лучше не связывайся с ней. Добром не кончится.
— Мне придётся идти одному? – я присел напротив командира охраны. Тот вежливо налил мне порцию водки.
— Увы, да. Охраны никакой в свободе нету – тут и станцию некому скоро будет охранять. Мы уже кобыл в ополчение записываем, такой дефицит. – Комендант совсем приуныл. – И ещё называем себя пони?..
— Ну, раз уж некого, пойду сам, куда деваться. – Я пожал плечами и попытался сделать максимально простодушное выражение. Вышло чуть больше чем наполовину.
— По видимости, так. Мы б послали, если б было, кого.
Распив с жеребцом пару стопок и поблагодарив последнего за щедрость, я направился к выходу со станции. Путь пролегал в очередной раз через кучу созданных невесть кем ходов-переходов.
Найти тут выход – уже большое достижение.
Проходя по станции, я почти не слышал звуков её жизни, словно это место было настолько покинутым, настолько обречённым, что из него начала медленно испаряться сама жизнь.
И только во мне зародилась тревога, как в одном из переходов я зазевался и налетел на… зебру.
Удар был не шибко сильным, но достаточным, чтобы выбить у меня искры из глаз. От падения спасло только моё оружие. Уверен, будь я сейчас налегке, распластался б по бетону, как и этот зебра.
Потерпевший встал и уставился на меня недобрым взглядом.
— Ты чего это честным зебрам проходу не даёшь, рогатый?!
— Виноват, извини. – Я показал на свои передние ноги. – Только из больницы.
Мой взгляд прошёлся по собеседнику. Сразу заприметил два полосатых крыла, покрытых перьями. Сам зебра был белого цвета в чёрную полоску, а место, где должна бы располагаться кьютимарка, было… совсем уж чёрным, точно его залили или закрасили чем-то. Из всего образа только грива была нормального окраса – серая и однотонная.
Неужто пегас?
Я даже подивился про себя. Не думал, что увижу пегасов здесь.
— Позволь спросить, – обратился я к “зебре”. – Кто ты?
— Зебра, запертая в теле пегаса.
— То есть как – запертая?
— Я самоидентифицирую себя как зебра, – гордо ответил пегас. Я выгнул бровь. Действительно, Скотч был прав – пегасы свихнулись окончательно от жизни в тоннелях.
— Но ты же пегас. – Я чуть нахмурился.
— Я зебра! – вскинулся резко тот. Я даже чуть отпрянул. – И всегда себя считал зеброй! Я самоидентифицирую себя как зебру и точка, неуч!
— Ну, могу сказать, что я тебя “итенфицирую” как поехавшего. – Я посмотрел на него с неприкрытым удивлением. – Ты пегас, никакая ты не зебра. – Я только сейчас заметил, что полосы на его шёрстке были намалёваны не то углём, не то ещё чем-то. Зачем, спрашивается?
— Ты что, от звёзднутых?! Жизни нас, зебр, важны! – пегас даже сорвался на крик. Голос его дрогнул.
— Приятель, – я чуть усмехнулся. Тот аж перестал верещать. Видимо, его впервые назвали так. – Здесь, в Метро, и там, наверху – ничьи жизни не важны. Ни моя, ни твоя, ни чья бы то ни было. Кончай пороть херню!
— Но ты же даже не представляешь, с какими проблемами сталкиваются зебры! – Тон пегаса изменился. Он всё ещё был зол, но постепенно остывал. Видать, быстро выгорел.
Честно, его образ неслабо поднял мне настроение. Я не выдержал и залился смехом.
— Приятель, мы тут, как бы, все страдаем… Ты не одинок! – Я сорвался в гогот.
Пегасу же ничего не оставалось, кроме как замолчать. Он уже не выглядел злым. Скорее, его одолели ступор и возмущение. Раненый, едва не лишившийся ног, выглядящий как единственный выживший недосапёр во всю насмехается над его выкриками.
Наконец, я закончил со смехом, который довольно скоро перетёк в кашель, и поглядел на всё ещё не оправившегося от изумления собеседника. На глазах аж выступили слёзы – настолько вся эта ситуация была забавной и бредовой.
— Эй. Ты чего? – Пегас только сейчас кончил таращиться на меня и вернул себе простое выражение лица.
— А, извиняй. Я задумался, как тебе ответить.
— И как, придумал? – я подавил подступивший к горлу смешок и ещё раз прокашлялся.
— Нет.
— Ладно, прости, что так нелепо столкнулись. Мне со станции прямо сейчас уходить, потому и спешу.
— Ты уходишь? – Он аж встрепенулся. Я вновь про себя подивился его манере.
— Ага. Я ж не местный. Мне к Генератору надо.
— К самому Генератору? – риторический вопрос был здесь, пожалуй, максимально уместен. – И ты идёшь туда?!
— Да. – Я решил не рушить хрупкую легенду недозебры.
— Разреши пойти с тобой, – взмолился пегас. В его глазах горели огоньки надежды.
— Ох… — Стало понятно, что от него мне теперь не отвертеться. – Ладно. Возьму с собой, но только до Генератора. Лады?
— Конечно, – кивнул пегас. – Дай только вещи собрать.
Он мигом умчался куда-то вглубь. Мне ничего не оставалось, как пойти следом. Любопытно, но крылья его просто покоились на спине, почти не двигаясь. Видимо, родился уже после загона под землю. Впрочем, я от него не больно-то и отличаюсь.
Дойдя до комнаты, из которой доносился звук удара металла о бетон, сразу заприметил полосатую шёрстку. Ну серьёзно, на кой хрен он так вымазался? Делать больше нечего?
Пегас собрал, кажется, все вещи, что у него были. В основном бесполезный хлам, да парочка чего-то действительно нужного: вода, пайки, четыре фильтра – надеюсь прочищенных – и фонарик.
— Честно, без понятия, как ты всё это понесёшь… – Я вскинул брови, поглядев на две огромные седельные сумы, что сейчас свисали с его боков.
— Смогу, – коротко бросил пегас.
— Да, а чем стрелять будешь, спрашивается?
— Эм… так ведь ты…
— Нет. – Я мотнул головою. – Мы теперь напарники. У обоих должно быть оружие. Я отдуваться за двоих по дороге не стану.
— Ну ты… — сжал губы пони, но сумку снял и, пройдя мимо, отправился в арсенал. Вернулся он уже с надетой сошкой, на которую я нацепил дробовик Снежка.
— Доволен?
— Доволен. А теперь бери, что считаешь нужным.
Этот “зебра”, кажется, ни разу не выходил за пределы своей станции. Часов он не носил, да и не было их у него, маску надевал чертовски медленно, а уж с патронами вышел полный смех. Пришлось ему изъяснять, какие из них куда идут – на пулемёты, дробовик, пистолет и торг.
— Ну вот. Остальное придётся оставить, – закончил я. Сумки его изрядно опустели. Осталось самое необходимое. Вода, пайки, аптечки, патроны, валюта, маска, фильтры, фонарик, зарядник и сошка с оружием. Больше ничего брать я не советовал.
— А как же это?! – Он показал на маленькую фигурку пегаски. Краска уже давно слезла, оставив лишь тёмно-серую плёнку.
— Как хочешь. Порвёт сумку – штопать будешь сам. – Крылья у фигурки сильно выпирали, оттого был риск, что вещи в сумах его долго не протянут и рассыплются. Стоящая на подставке металлическая пони в окружении нескольких зверьков, судя по фактуре, улыбалась, глядя на своих маленьких друзей. – Оставь её лучше тут. Потом заберёшь.
— Не заберу, – отозвался пегас сокрушенно. – Сюда я больше не вернусь.
— Почему? – не понял я.
— Эта станция полетит вскоре в тартарары, – объяснил пегас. – Нутром чую.
— Не полетит. Теперь, надеюсь.
— С чего ты это взял?
— Тоннель обвалил, откуда монстрьё пёрло. – Я показал ему обожжённую переднюю ногу. Волдыри уже почти затянулись, начала появляться едва заметная, короткая шёрстка. Но выглядело всё ещё неважно.
— Н-да… Зачем помог?
Я пожал плечами.
– У меня всё, что вчера происходило, словно в тумане. Не охота вспоминать.
— Ладно. Теперь-то можем выдвигаться? – Напарник всё же сложил фигурку в сумку, на что я отреагировал ровно никак. Его право и ему же потом разгребать.
— Ну, если всё сложил, то да. Проверить не желаешь? – Я показал взглядом на его комнату.
— Нет. Всё при мне.
— Как хочешь. – С этими словами мы вместе пошли по узким коридорам станции, пока не очутились на перроне, от которого по тоннелю шёл путь аккурат до Кузнецкой Заимки – нашей следующей остановки.
— О, Митя! – внезапно поприветствовал меня караульный. – Выдвигаешься, гляжу.
— Агась, нашёл себе напарника, как видно. – Я даже внимания не обратил, что меня назвали по имени.
— Ох, ну слава Селестии, что его. А то он нашу станцию, кажется, изнутри проел. – Пони вытер ногою пот со лба. – Своими песнями про справедливость, равенство и прочую околесицу.
— И никакая это не околесица! Это правда! – вскинулся пегас, но я вовремя его одёрнул.
— Чур, не вопить. А то пойдёшь к Генератору один, – прошептал я ему, нахмурившись.
Пегас не ответил, но кивнул и недобро уставился на караульного пони. Тот лишь хмыкнул и дал сигнал открывать ворота.
Мы вышли за пределы станции. Я зажёг рог и включил фонарик, напоследок осмотрев себя и напарника. Хвост всё ещё был лишь жалкой обгоревшей копной чёрных волос, но понемногу начал отрастать – аптечка творила чудеса. Наверное, часов двенадцать назад на его месте не было вообще ничего – с голым крупом лежал. Шерсть также пошла по обгоревшим ногам, но была совсем короткой.
Попутчик же мой был, ну… произведением местного искусства, не иначе. Полосатый, с крыльями, чокнутый и уж больно громко верещащий – такого днём с огнём не сыскать, не то что случайно.
— Хотел ещё спросить. – Я разорвал тишину, нарушаемую доселе лишь цокотом копыт о металл. – Как твоё имя?
— Зебра, – ответил пегас.
— В смысле? – не понял я.
— Зебра – это и есть моё имя, – повторил полосатый попутчик.
— Ладно… — протянул я с толикой непонимания. А этот пони куда страннее, чем кажется. И, вроде, я уже это когда-то говорил…
— А твоё имя? – задал тот встречный вопрос.
— Митя, – ответил я, оглядывая потолок желоба.
Что ж, по крайней мере не пойду один. Я не стал говорить пегасу правды, но мне было ничуть не менее жутко от того, куда мы идём – прямиком в тёмный желоб. Надеюсь, уж до Заимки доберёмся без всяких проблем.