Послание в бутылке. Том 1
G5.05: Схлопнуть волну
Лаки Брейк отложила мел и повернулась, чтобы с гордостью посмотреть на своего учителя.
– Как вам? – спросила она, слегка переступая с ноги на ногу. На доске позади нее Лаки воссоздала стихотворение из эквестрийской истории, написанное рунами единорогов, со словами, расположенными в форме дерева. Это был амбициозный выбор для ее первого окончательного проекта, гораздо более амбициозный, чем все, что делали ее одноклассники, но это была единственная задача, которая казалась хотя бы отдаленно достойной лингвистических талантов кобылки.
Ее одноклассники ошеломленно смотрели через всю комнату. Даже единороги, казалось, не могли понять написанного. Учитель Новинг Лук – сам единорог в возрасте – наклонился немного ближе, прищурившись поверх очков, пока его глаза скользили по рисунку. Он редко выглядел довольным, но сейчас это изменилось. Учитель выглядел расслабленным, даже впечатленным.
– Ты упомянула, что также намеревалась включить декламацию.
– На мундусе, да, – ответила Лаки. Ей больше не нужно было пытаться расшифровать, что говорил он или кто-либо из других пони вокруг нее. Почти все в эквестрийском стало для нее ясно и понятно, если исключить специфические технические термины. И изучение этих терминов было причиной того, что она начала изучать три древних языка, объединение которых и породило эквестрийский тысячелетия назад. Мундус был древнейшим из них, языком единорогов и других мифических существ, живших до них.
– Ты можешь начинать, – сказал учитель, откидываясь на спинку стула. Он выглядел нетерпеливым. Одноклассники Лаки, с другой стороны, хмуро смотрели на нее. Она видела подобные взгляды много раз раньше.
Кобылка заговорила, повторяя текст на языке оригинала. Мундус обладал тональностями, недоступными человеческому горлу, требуя от говорящего идеальной высоты звука и превращая любой разговор в дуэт. Чтобы правильно говорить на нем – требовалось петь. Но Лаки это не смущало – тут ее голос стал гораздо приятнее, чем был на Земле.
Знание магии было знанием путей,
и, как понимали мудрые, безопасность была найдена.
В дружбе они находили удовлетворение,
наполняя свой мир радостью, чтобы служить бесконечные годы.
Лаки почти ничего не поняла из стихотворения, но выбрала его не из-за этого. Оно считалось одним из самых технически сложных произведений в истории единорогов. Оно требовало, чтобы говорящий понимал каждую неправильность в замысловатом языке пони, каждый особый случай, каждое исключение. Его так же не мог понять кто-то, кто говорил только на эквестрийском, хотя знание его, конечно, помогало.
Класс уставился на нее с выражением недоверия и замешательства на лицах. Некоторые могли определить, насколько впечатляющей была ее работа, и их хмурые лица стали еще мрачнее. И все же, каким бы драматичным ни казалось это достижение, Новинг Лук только улыбнулся, постукивая копытом по полу.
– Отличная работа, Лаки. Ты можешь сесть.
И все же, каким бы спокойным ни было выражение его лица, кобылка видела, что он улыбается.
Остальные ученики в ее классе выходили к доске по очереди. У большинства были более традиционные проекты – картины или музыкальные номера, все из истории Эквестрии или Кристальной Империи. По сравнению с тем, что показала Лаки, все это выглядело как детские поделки.
Что ж, это и были детские поделки. В школах пони использовали метки в качестве разделителя между классами, и это привело к тому, что Лаки училась со множеством пони, что выглядели моложе, чем она. Но кобылка не пыталась выпендриться, честное слово! Она просто пыталась использовать любую возможность, чтобы узнать как можно больше для своей настоящей миссии, а также завершить свой проект.
Пони, похоже, так не думали, потому что, когда класс наконец разошелся, не было ни одной группы, к которой она могла бы присоединиться. Ее оставили одну заниматься, в то время как остальные убежали играть или заниматься другими детскими вещами. По крайней мере, на этот раз Новинг Лук позвал ее обратно, прежде чем она успела дойти до двери и присоединиться к толпе.
– Я хотел спросить тебя, Лаки... – предварительно дождавшись, когда большинство других учеников уйдет, начал жеребец, больше не пытаясь скрыть, насколько он доволен. – Задумывалась ли ты о том, в каком направлении намерена продолжить свое образование после окончания школы?
Он мельком бросил взгляд на ее бок и чистую шерсть в этом месте.
– Как только у тебя появится твоя метка, ты получишь право двигаться дальше. Многие из твоих одноклассников преследуют локальные цели – профучилища и тому подобное. Ты вообще думала об этом?
– Н-нет, – призналась кобылка.
Большинство пони ее возраста работали с родителями или членами семьи, обучаясь у них, чтобы освоиться. Но Кристальная Империя не использовала погодных команд, и Лайтнинг Даст отказалась брать ее с собой на работу. Чем бы она ни занималась, она явно не хотела, чтобы Лаки училась этому.
– Я этого и боялся, – учитель левитировал стопку бумаг на стол рядом с ними, чтобы кобылка могла взглянуть на них.
Лаки посмотрела на ту, что лежала сверху, это было заявление о приеме в нечто под названием "Королевский колледж Кантерлота".
– Есть множество пони, которые могут очистить небо от облаков, Лаки Брейк. Так много твоих коллег-пегасов собираются лететь на юг, чтобы трудиться в погодной команде. Но из всех пони, которые могут это сделать, лишь малая часть может столь идеально воссоздать "Знание путей" всего после нескольких дней обучения. Есть столетия истории, написанные на мертвых для нас языках, герои, злодеи и правители с именами, утерянными еще до того, как образовалась Эквестрия. Твой талант может оказаться именно тем, чего так ждали пони в Королевском колледже Кантерлота.
– Я, э-э...
Лаки переступила с ноги на ногу, заставляя себя отвести взгляд от бумаг. Она была в восторге от этой идеи, адреналин бурлил в крови. Да, она была создана, чтобы служить обществу первопроходцев, изучить эквестрийский язык, чтобы люди могли установить дипломатические отношения с инопланетянами. Но эта миссия была почти завершена – все, что ей оставалось, это записать все изученное и составить окончательный отчет. Написать книгу, обучить несколько классов, снять скан разума, и после этого она будет вольна делать со своей жизнью все, что захочет.
На Земле все было уже изучено. Но здесь, в Эквестрии, были тайны. Целый пласт истории. Новинг Лук, несомненно, знал, как заинтересовать ее.
– Я понимаю, о чем ты думаешь, – заметил жеребец, левитируя седельные сумки Лаки и засовывая бумаги внутрь. – Просто заполни их, хорошо? Принеси сюда, а я позабочусь о том, чтобы все отправить. Нет никакой гарантии, что колледж примет тебя. Я знаю...
Учитель оглядел класс, убеждаясь, что тут нет других пони, которые могли бы подслушать. Никого не было.
– Я знаю, что твоя семья не имеет ни хороших связей, ни денег. Но колледж не требует ни того, ни другого. Многие из лучших ученых выходцы из скромных семей.
– Хорошо, мистер Лук. Я так и сделаю... Я все заполню.
Ей не очень нравилась идея уезжать так скоро. Она может получить метку в любой день, и как только это произойдет... технически она станет взрослой. Именно поэтому многие пони перешли от обязательного образования к специальному.
“Но это при условии, что я вообще смогу получить метку”.
Об этом явлении писали очень мало, как будто любые подробные исследования этого вопроса считались табу. Возможно, пони могут даже стесняться этого, вероятно, это все равно что просить человека рассказать истории о своем половом созревании.
– Хорошо, – учитель отступил, указывая на открытую дверь. – Это все, о чем я прошу. Подача заявления не гарантирует, что тебя примут, но нет причин не попробовать. Ты потеряешь лишь время, даже если они откажут. В любом случае погодные команды никуда не денутся.
– Д-да, – Лаки хихикнула, немного расслабляясь.
Она вышла из класса и направилась по коридорам школы. Здесь было всего несколько помещений, по одному классу на каждый год. Специализированных предметов было очень мало, почти ничего, кроме залов для диспутов.
Сама Лаки была в самом старшем классе, в котором пони были на пороге взросления. Здесь учились и те, у кого уже были метки, но они еще не начали обучение профессии.
Жеребчики и кобылки галопом носились мимо нее по коридорам, хихикая во время игры. Некоторые даже играли в знакомые ей игры или настолько близкие к тем, в которые играют человеческие дети, что только названия и отличалось. Кто-то пользовался в играх картами, вырезанными фигурками и костями. Часть отправилась на полях за пределами школы, где такие виды спорта, как “хуфбол”, были обычным делом. Лаки присоединилась к тем, кто тихо сидел в библиотеке, читая, занимаясь или играя в настольные игры. Она уже выполнила все домашние задания, но только сейчас нашла уединенное место, где можно было посидеть, и принялась заполнять заявление в колледж. К тому времени, как за ней прилетела Даст, она уже с ним закончила.
– Эй, мелкая, – неожиданно произнесла Лайтнинг позади нее, так внезапно, что кобылка чуть не подпрыгнула.
– Эй! – Лаки улыбнулась ей. – Готова взять меня с собой на работу?
– Нет, – пегаска села рядом с ней, разглядывая бумаги. – Что это?
– Ничего! – кобылка поспешно сунула все в седельную сумку. – Просто то, что, по мнению моего учителя, я должна была сделать, ничего особенного.
Она начала собирать остальные свои принадлежности – закупорила чернильницу, убрала перо в футляр, чтобы оно не сломалось, и аккуратно сложила все книги в сумку. Все заняло примерно тридцать секунд, затем Лаки подняла глаза с усмешкой.
– Я готова!
– Ну, ты только посмотри, – Даст с улыбкой взъерошила ее гриву одним крылом. – А сколько времени это заняло у тебя в первый раз?
Кобылка покраснела, опустив глаза.
– Э-э...
– Да. Именно столько.
Пегаска взлетела, поднявшись в воздух посреди библиотеки. Конечно, летать в помещении было против правил, но Даст было все равно. Пока Лаки была с ней, ей тоже было все равно. Конечно, даже нескольких месяцев занятий было недостаточно, чтобы сравниться с навыками пони, которая летала всю свою жизнь.
Лаки пришлось нестись за ней галопом к выходу, яростно хлопая крыльями на протяжении примерно десяти метров, прежде чем ей удалось набрать скорость для взлета. Кобылка старалась не распахивать широко крылья, чтобы не зацепиться за стену комнаты и не кувыркнуться в воздухе. Двери из школы были закрыты, но Лайтнинг, похоже, было все равно. Она шевельнула крыльями, и порыв ветра распахнул их перед ними, позволяя спокойно пролететь мимо нескольких ошеломленно выглядящих кристальных пони, медленно спускающихся по ступенькам.
Но Лаки не оглядывалась назад; на самом деле ей было все равно. Улицы Кристальной Империи вскоре исчезли внизу, а многочисленные облака и горстка облачных зданий становились все ближе и ближе. Они не жили наверху – облачные дома в Кристальной Империи были дороги, а новые не разрешалось строить, чтобы они не затеняли город. Но это все равно было хорошее место, чтобы попрактиковаться в полетах.
Она все еще не могла угнаться за Даст, но это не имело значения. С помощью Лайтнинг Лаки с каждым днем становилась все быстрее. К тому времени, когда она вырастет, возможно, она тоже сможет делать все те удивительные вещи, на которые способна Даст. И даже если не сможет... полет сам по себе был сном наяву.
Но на ее душе все еще лежал один груз, который не мог исчезнуть от обычного времяпрепровождения с Лайтнинг Даст.
“Я говорю абсолютно свободно. Я почти закончила писать книгу об эквестрийском. Как только я закончу...”
Когда она закончит, ей придется либо вернуться, либо начать врать в своих отчетах и притворяться, что не врет. Лаки не была уверена, как поступит.
“Пилигрим” не был похож ни на одно другое летательное средство, на котором Джеймс доводилось летать раньше. Если уж на то пошло, он больше всего походил на ее старый фургон, в котором она жила, когда училась в университете. "Пилигрим" немного напоминал именно его, за исключением того, что был пятидесяти метров в длину, покрыт тонкими броневыми листами и имел палубу сверху, по которой экипаж мог ходить, даже когда он был в воздухе.
Все, что потребовалось, – пара магнитных ботинок, чтобы быть уверенными, что их не сдует (ладно, две пары, потому что тела пони были глупыми), и пара шумоподавляющих наушников, которые отсекали звук восьми гигантских роторов, расположенных в разных точках по периметру корабля. Даже находясь в наушниках, Джеймс могла слышать их как глухой гул в затылке.
Как только они стартовали, даже Оливия поднялась на верхнюю палубу, наблюдая за проплывающей мимо Эквестрией и слушая, как Карл и Дороти терпеливо объясняют все, что им показала Мартин. Сама Мартин была единственной, кто не пошла наверх, и, следовательно, Джеймс была одна. Она оперлась на перила, чувствуя, как мимо проносится ветер. Здесь, на носу корабля (или на передней части маленькой, защищенной смотровой площадки), она почти чувствовала, что может летать. Облака под ними были не так уж далеко, и она страстно желала присоединиться к ним, плыть по воздуху, расправив крылья, стиснутые униформой.
“Может быть, когда лингвистическая команда вернется, они смогут показать нам, как летать, а не только учить языку”.
Джеймс решила включить запрос по поводу полетов в следующее сообщение, как только она вернется вниз, чтобы набрать его. Если языку можно было обучаться, отправляя инструкции и заметки через терминал, может, это сработает и с полетами. Учитывая, сколько имплантатов Оливия напихала в их тела, это должно быть не сильно сложно, верно?
Ей еще не говорили, для всех ли это так, но она знала путем простых проб и ошибок, что просто невероятно сильна – сильнее, чем человек ее размера, и, вероятно, сильнее, чем пони.
“Я должна рассказать им об этом мире-кольце. Они должны знать, в какой опасности мы находимся”.
Джеймс оглянулась туда, где Оливия разговаривала с остальными. Можно было послушать их разговор через наушники, если бы возникло такое желание – единственный способ вести сколько-нибудь продуктивный разговор на верхней палубе. Но сейчас ей не хотелось никого слушать, и она их отключила. Пусть те, кто более склонен к науке, объяснят майору, насколько серьезно то, что они живут на кольце.
Пегаска отвернулась и пошла обратно к двери, ведущей на нижние палубы. Она постояла перед ней несколько секунд, а потом торопливо вошла, прежде чем дверь за ней захлопнулась.
Все слишком сложно, чтобы слать письмом. Лингвистической команде нужно все знать прямо сейчас. Как только за ней закрылся шлюз, Джеймс вытащила из кармана свой планшет, положила его на пол перед собой, а затем повесила наушники на один из специальных крючков. Они ей больше не понадобятся, пока она не захочет вернуться наверх.
– Компьютер, подготовься к отправке сообщения для лингвистической команды.
– Команда принята. Что должно быть в сообщении?
– Мы обнаружили критически важную информацию. У вас есть время на видео-звонок?
Джеймс подождала, пока маленький логотип на экране перестанет вращаться.
– Сообщение отправлено, – сообщил компьютер. Пегаска положила планшет обратно в карман и пошла по широкому коридору "Пилигрима". Несмотря на то, что потолки здесь были подходящей высоты для тел пони, ей все равно казалось немного странным, что коридоры такие широкие. Большинство летательных аппаратов были более тесными, чем этот.
“Все было бы идеально, будь мы людьми, с чем облом. У “Предвестника”, вероятно, не нашлось чертежей, рассчитанных на пони”.
Мартин устроилась в мужском жилом отсеке, так что Джеймс прошла весь путь до камбуза. Внутри никого не было, и инструментов для приготовления пищи было немного. Только раздатчик с напитками, полки с пайками и машина с горячей водой для регидратации этих пайков. Даже на Земле это считалось нездоровой пищей.
Джеймс не была уверена, как долго ей придется ждать. Сам “Пилигрим” летел невероятно быстро, но им предстояло преодолеть большое расстояние.
“Если они свяжутся со мной до того, как мы прибудем – все хорошо”.
Как только они прилетят на этот новый остров, Оливия заставит их всех работать, и у них не будет времени на отдых. Уж точно не в ближайшие недели.
Долго ждать не пришлось.
– Получено новое сообщение, – сообщил вычислительный терминал.
"Конечно, – гласило сообщение. – До отхода ко сну еще час, а Даст пошла за продуктами. Я с нетерпением жду встречи с тем, с кем говорила на прошлой неделе. Ты гораздо милее Оливии”.
– Установи видеосвязь, – приказала Джеймс, хотя она чувствовала, как ее желудок сжимается. У нее было предчувствие, с кем она сейчас будет разговаривать.
“Я лучший переводчик из всех, кто у нас есть. Почему “Предвестник” должен был довольствоваться вторым лучшим?”
На экране вспыхнул зеленый значок "Подключение". Через несколько секунд он превратился в четкое изображение очаровательной маленькой квартиры с деревянными стенами и старомодной мебелью. Вычислительный терминал на другом конце стоял, прислоненный к потертому столу, и в камеру смотрела пони с поразительно знакомым лицом.
Лицом Оливии. Однако шерсть все еще была желтой, а грива длинной и украшенной несколькими полосками зеленой и золотистой ленты. Пони сидела на высоком стуле, держа в копытах складную акустическую гитару и бренча на ней крыльями. Кобылка посмотрела на экран, слегка покраснев и выпустив гитару. Та с металлическим стуком упала на пол, и пони села, положив копыта на стол, чтобы взглянуть в камеру.
– Ого, сработало! – воскликнула она таким же высоким голосом, как у Оливии, но с гораздо более дружелюбными интонациями. – Я приказала “Предвестнику” найти способ поправить ваш возраст... ты выглядишь как взрослая кобыла! Надеюсь... это то, кем ты должна быть.
– Нет, – призналась Джеймс, невольно прижав уши к голове. – К сожалению, нет. Мы работаем над тем, чтобы получить несколько мужских генетических образцов. Надеюсь, никому больше после нас не придется иметь с этим дело.
– Хорошо, – сказала единственный член лингвистической команды. – Итак, эм... Я доктор Джеймс Ирвин.
Она произносила имя медленно, как будто слова были ей незнакомы.
– Рада наконец встретиться с тем, кому поручено... преподавать язык, вы сказали? Как вас зовут?
– Доктор Джеймс Ирвин, – ответила Джеймс.
Последовало долгое, тягостное молчание. Пони с другой стороны экрана посмотрела вниз, ее собственные уши прижались к голове. Она поерзала на стуле, открыла рот, чтобы что-то сказать, и снова закрыла. Джеймс ждала, пока ее слова дойдут до сознания, не стараясь облегчить задачу.
– Думаю, “Предвестник” решил, что я не вернусь.
Снова долгое молчание.
– Ну... в таком случае, почему бы тебе просто не называть меня Лаки Брейк? Это имя, которое пони используют для меня, и... это убережет нас от путаницы.
– Конечно, – ответила Джеймс. – Лаки Брейк.
Она была почти уверена, что напортачила с произношением эквестрийских слов, но сделала все, что могла. Ее клон на другом конце не жаловался.
“Не мой клон. Она старше меня, даже если выглядит моложе. Я ее клон. Или... мы оба клоны одного и того же мертвого человека на расстоянии в несколько световых лет”.
– Нам не следует обсуждать это прямо сейчас. У нас есть другие причины для беспокойства.
– Да, – согласилась Лаки. – Твое сообщение звучало довольно обеспокоенно. Я не уверена, что в этом может быть такого особенного... эта планета – идеальное место для колонии! Местные жители дружелюбны, их цивилизация достаточно близка к человеческой, чтобы мы могли вести дипломатический диалог! Они выглядят странно, но в этом нет ничего особенного. Я уверена, что наши биологи в конце концов выяснят, что мешает человеческому организму выживать здесь. Как только мы с этим разберемся...
Джеймс подняла копыто, чтобы заставить кобылку замолчать. Все равно потребовалось несколько секунд, чтобы сигнал дошел. В конце концов она замолчала, скептически глядя на нее.
– Что?
– Это не планета, – сказала Джеймс медленно и спокойно. – Это мир-кольцо. Кольцо Дайсона.
Лаки Брейк рассмеялась. При этом она вздрагивала всем телом, крылья подергивались, а уши встали торчком.
– Д-да, это забавно. Я тоже люблю научно-фантастические книги. Но серьезно, какие новости? Если только ты просто не хотела поболтать. Встреча с моим близнецом – это круто. Младший близнец?
– Сосредоточься, – сказала Джеймс, чуть громче, чем обычно. – Я не шучу. Терминал, отправь составной спутниковый фотоколлаж, сделанный Мартин.
В нижней части экрана появился маленький значок отправки. Через несколько секунд он исчез, и свет, отражавшийся на лице Лаки, поменялся.
Она наклонилась поближе, чтобы рассмотреть изображение, и при этом ее глаза заметно расширились.
– Это... не шутка.
– Неа. Мне интересно знать, как ты жила с ними все это время, не обнаружив такой важной детали. Разве они не знают, что живут не на планете?
Лаки помотала головой.
– Они никогда не говорили об этом! Большинству пони наплевать на то, что находится за пределами Эквестрии. Слишком опасно находиться там, где Селестия и Луна не защищают. Что-то, связанное с их религией...
Кобылка замолчала, глядя в сторону.
– Если так подумать, каждая история, которую я когда-либо слышала о пони, покидающих Эквестрию, подразумевала, что они никогда не возвращаются. За исключением нескольких национальных героев, эти кобылы могут любому...
– Эй, – снова прервала ее Джеймс, прочищая горло. – Нам не нужны такие детали. Я просто хотела убедиться, что ты знаешь об этом... и понимаешь, что это подразумевает.
Кобылка на мгновение задумалась, все еще глядя на экран.
– Подобное не могло появиться естественным путем?
– Ни при каких обстоятельствах. Даже если бы кольцо не было нестабильным, а так оно есть, мы поглощаем гораздо больше энергии, чем требуется для поддержания биосферы. Мы живем на внешней поверхности и, как ты заметила, заживо не поджариваемся. Следовательно, с энергией что-то происходит – что-то, чего мы не видим. Не говоря уже о том, что тут есть спутники, которые обеспечивают смену дня и ночи. Если только ты не думаешь, что два регулярно вращающихся спутника, излучающих идеальные длины волн для жизни в том виде, в каком мы ее знаем, просто появились ниоткуда.
– День и ночь зависят от спутников? – повторила Лаки, в ее голосе звучал куда больший ужас, чем до этого момента. – Это объясняет...
Она энергично замотала головой.
– Нет, не может быть.
– Не может быть что?
Лаки опустила голову, прижав уши от смущения.
– Ну, местные вроде как живут в теократии… довольно светской... но пони, стоящие во главе, вроде как управляют солнцем и луной. Это, наверное, ерунда, но...
– Хм, – Джеймс нахмурилась. – Это не так уж и невозможно. Хотя, вероятно, это все же просто часть их религии.
Лаки снова подняла глаза.
– Спасибо, что рассказала мне это. Есть еще что-то, что мне необходимо знать?
– Нет. Не прямо сейчас. Я знаю, что не могу приказывать тебе. Но если у тебя есть время… поспрашивай об этом местных жителей. Может быть, в их истории или мифологии есть что-то, что объяснило бы, кто поместил их сюда. Мы не хотим, чтобы садовник вернулся и обнаружил, что мы тут портим его Эдем.
– Ага, – Лаки оглянулась через плечо, когда за дверью, что-то брякнуло. Без сомнения, кто-то возился с ключами. – Мне пора! Если я что-нибудь узнаю, я отправлю отчет!
Кобылка протянула копыто, и экран потемнел.
Несмотря ни на что, последняя мысль Джеймс об этом разговоре не имела ничего общего с инопланетянами.
“Она играла на моей гитаре крыльями. Интересно, смогу ли я это сделать?”