Послание в бутылке. Том 1

G4.05: Принятие изменений

Джеймс резко проснулась, оглядываясь по сторонам и моргая, чтобы прогнать сонливость.

– 啊! 我醒了! – воскликнула она, отталкивая то, что только что ее коснулось.

Затем зрение наконец прояснилось, и она разглядела, кто навис над ней. Это была Лайтнинг Даст, ее спасительница, и выглядела она обеспокоенной. Кобылка сразу расслабилась.

Пони наклонилась, пытаясь отлепить страницы книги от лица Джеймс и убрать ее в сторону. После чего произнесла несколько слов, большинство из которых разобрать не получилось, кроме “не так ли?” в конце.

– Да, – ответила кобылка чуть более уверенно, чем в прошлый раз. В конце концов, у нее в кармане было целых три дня прилежной учебы. Ее... метафорическом кармане. Том, который ей так и не вернули.

– Я читать. Это хорошая книга.

Пока что это было все с чем Джеймс могла справиться. Простые предложения с простыми подлежащим и глаголом. Но учитывая, где она была несколько дней назад...

Глаза Лайтнинг Даст распахнулись, и она ухмыльнулась сверху вниз.

– Конечно... есть книгу?

Она жестом указала на один из складных столиков, где стояла пара свежих мисок и несколько простых бумажных пакетов. Во второй раз ее спасительница спасала Джеймс от сена.

– Не есть книгу! – ответила кобылка, поднимаясь на копыта и отряхиваясь. От нее пахло, облако вони мокрой шерсти и грязных перьев распространилось вокруг. Неприятный запах, даже если учесть что она еще слишком юна для полового созревания, которое сделало бы все еще хуже. – Пытаюсь научиться хорошо говорить. Работаю над этим!

– Ясно, – сморщила нос пегаска. – Ne multe pli. Post tio, vi devas duŝi vin.

– Слишком быстро, – ответила Джеймс, прыгая к столу.

Пони вскоре присоединилась к ней, хотя в этот раз она отодвинула свою миску немного дальше, чем раньше. Они ели в относительной тишине, кобылка была слишком поглощена тарелкой перед ней, чтобы заботиться о том, что делает инопланетянка.

В больнице она несколько раз ела свежие овощи, и каждый раз они приводили ее в замешательство. Где эти инопланетяне раздобыли помидоры черри? Она была уверена, что ела салат-латук.

“Кого это волнует. Это проблема для биологов”.

Без сомнения, когда она вернется к зонду, биологи, которых он создаст, будут спорить о конвергентной эволюции и биологической предрасположенности.

Салата могло бы вполне хватить, если бы она хорошо питалась. К несчастью для Джеймс, она не пробовала ничего, кроме сена, со времени последнего визита Даст. Через несколько минут кобылка закончила трапезу и только тогда подняла глаза.

Лайтнинг пристально смотрела на нее. Она даже не притронулась к своей тарелке.

– Они не... кормят тебя... правда?

Джеймс не смогла разобрать всю фразу, но чтобы уловить смысл хватило.

– Нет, – призналась она, уставившись в стол. – Когда я пришла, у меня был...

Кобылка с трудом подбирала слова.

– У меня быть своя еда. Она лучше. Есть сено... хочется кричать.

– Да, – пони подтолкнула свою нетронутую миску через стол, забирая обратно пустую. – Бери мой.

Джеймс уставилась на еще одну полную миску, ее глаза были так же широко раскрыты, как когда эта пони дала ей учебник.

– Почему?

Даст помотала головой.

– Ешь быстро. Я не scias kiom multe pli povas resti ĉi tie меня вырвет.

Джеймс не нужно было повторять дважды, и довольно скоро вторая миска опустела. Впервые за много дней она почувствовала себя сытой, а не просто раздутой, как она чувствовала себя после сена. Затем кобылка подняла глаза, улыбаясь пони через стол. Джеймс чувствовала себя лучше, чем когда-либо за последние дни.

– Спасибо тебе! Это было здорово!

– Да, – пробормотала Лайтнинг вставая. – Купила... в заводской столовой. Нельзя делать погоду без полного желудка.

Джеймс слегка нахмурилась, задумавшись, что возможно она неправильно истолковала последнее предложение. В книге много раз использовались подобные выражения, но она не ожидала услышать такое в реальной жизни. Это же были просто примеры предложений, которые было интересно произносить и писать.

– Ты.. уже уходить?

Кобылка тоже встала, шоркнув по полу копытцем.

– Да. Ты тоже идешь. Больше никаких... – она указала одним крылом на грязный подвал. – Больше ничего такого. Собирайся as rapide kiel vi povas, я хочу akiri iom da aero.

Джеймс в шоке уставилась на удаляющийся хвост, чувствуя холодок, когда до нее дошел смысл услышанного. Лайтнинг Даст не просто принесла ей еды, она спасла ее от... чем бы ни было это место.

Если бы это был любой другой инопланетянин, кобылка, вероятно, сопротивлялась бы. В последний раз, когда ее перемещали, им пришлось накачать ее успокоительным. На этот раз она собралась охотно, сложив акустическую гитару и бросив ее в сумку вместе с учебником и всеми записями, которые сделала до сих пор. В сумку все едва влезло, но Джеймс справилась. Еще несколько секунд, и она перекинула сумку через плечо, торопливо направившись к выходу.

– Готово! – воскликнула кобылка, выглянув на лестницу. Даст не было видно – неужели она уже передумала и ушла?

Джеймс поспешила вверх по ступенькам, ее сердце учащенно застучало, а к горлу подступил ком. Она что... соврала?

“Нет, этого не может быть, этого не может быть, этого не может быть, этого не может быть...”

Кобылка поднялась наверх в поисках Лайтнинг. Она никогда не залезала сюда, даже когда рядом не было взрослых, которые могли бы ее остановить. Однако вместо чего-то зловещего она обнаружила лишь довольно простой, не особо привлекательный интерьер. Было похоже на вестибюль общественного здания, с большими окнами, выходящими в пустое небо.

“Это просто мой рост. Я так низко у земли, что вижу только верх, как бы близко я ни была”.

Но если она и опасалась, что ее спасительница могла соврать, то эти опасения не подтвердились. Лайтнинг обнаружилась у входных дверей, расхаживающая туда-сюда со скучающим выражением.

Когда Джеймс приблизилась, кобыла обернулась и улыбнулась ей сверху вниз.

– Я не знаю kiel mi faras. Ты devus это знаешь, ekde я prizorgis тебя. Ну...попытаюсь, iamaniere.

Джеймс заколебалась, остановившись на полпути по странно пружинистому полу.

– Не может... быть хуже, чем до сих пор.

Не совсем законченная мысль, но она сделала все, что могла.

Даст усмехнулась.

– Нет, наверное, нет. Я помню, kiam mi estis orfo, kaj neniu prizorgis min. Такого не будет.

Она махнула Джеймс крылом, и та поспешила к ней. Понимать такие жесты ей становилось все легче – в конце концов, крылья были почти у всех инопланетян. Пока что она встретила одну единственную пони без них, так что крылья стали стандартным средством общения между ней и существами, на языке которых она еще не говорила.

Что ж, теперь она изучала их язык.

– La poneoj en la malsanulejo rakontis al mi что ты не умеешь летать. Это правда? – Даст оглядела ее и взгляд задержался на боковых карманах для крыльев комбинезона Джеймс. – У твоей странной vestoj ne havas malfermojn por flugiloj. Нам придется это исправить.

– Не умею летать, – повторила Джеймс, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос не звучал испуганно. – Никогда не училась. Было не нужно. Всегда просто шла пешком.

Пегаска покачала головой в недоумении и отвращении.

– Твои родители земные пони или единороги?

Джеймс поколебалась, затем покачала головой.

– Нет родителей.

Пони внезапно отвернулась от нее, поспешила к большим входным дверям и распахнула их.

– Сейчас я понесу тебя. Но уроки devos okazi baldaŭ. Nenio estas pli grava por juna pegasus ol lerni kiel летать.

Лайтнинг Даст вышла из открытых дверей, жестом приглашая Джеймс следовать за ней. Кобылка так и сделала, выскочив наружу так быстро, что чуть не свалилась с обрыва.

По крайней мере, поначалу ей так показалось. Менее чем в двух метрах от двери земля, по которой она шла, стремительно обрывалась, превращаясь в пушистую белую бездну, которая открывалась в зияющую пасть неба. Далеко, далеко внизу, так далеко, что кобылка могла различить только самые крупные детали, виднелось потрескавшееся и изломанное плато. Совсем как то, через которое она шла, возможно даже то же самое. Но оно было слишком далеко.

Джеймс почувствовала, как ее конечности застыли на самом краю обрыва, а желудок провалился вниз. Если считать жизнь в фургоне, то она провела буквально несколько лет своей жизни в воздухе, но она всегда была внутри, с подключением к Универсальной Навигационной сети, которая и управляла полетом. Это... это было совсем иначе.

Кобылка заскулила, вспоминая все эти недели, проведенные с инопланетянами. Странно бледные материалы, из которых были построены все здания, слегка влажные и податливые. Рассеянный свет, который проникал сквозь каждую стену, пол и потолок до самой ночи. То, как она могла изгибать и придавать форму полу, если давить достаточно сильно. Странно пушистый, размытый вид всего, что она видела.

Джеймс начало трясти, она развернулась на месте, чтобы посмотреть на здание, внутри которого она только что была. Это был не небоскреб, как она сначала подумала, по виду из окна. Тут было всего три этажа, построенное из твердых кусочков белого вещества, покоящееся на фундаменте из пушистых облаков.

Это было совершенно невозможно.

Она покачнулась, схватилась за живот, а затем ее вырвало с обрыва. Все эти восхитительные свежие овощи были значительно менее вкусными, когда смешались с желчью и желудочным соком.

К тому времени, когда тошнота и головокружение прошли, Джеймс поняла, что чувствует, как пара копыт поддерживает ее за бока, крепко удерживая у края облаков. Даст молча смотрела на нее сверху вниз со смесью тоски и печали. И все же она заметила взгляд кобылки и тут же отпустила ее.

– Ты в порядке?

– Ух-х-х, – простонала Джеймс, поднимаясь на дрожащие копыта. – Я была... наверху... все это время?

Она вытерла слизь со рта тыльной стороной ноги, а затем вытерла ее о землю.

– Воздух разреженный... тошнит от высоты...

– Нет, это не так, – вся мягкость из голоса исчезла, сменившись твердым, уверенным тоном. – Ты пегас. Kreski surgrunde ne haltus vin de povi senti la aeron nun. Это просто malorientiĝo. Ты не страдающий от воздушной болезни земной пони. Vi jam loĝas ĉi tie dum monato.

Кобылка начала пятиться от края, с каждым шагом ее конечности дрожали все сильнее. Джеймс и представить себе не могла, что боится высоты... но до сегодняшнего дня она по-настоящему не понимала значения этого страха. Да и никто не понимал.

“Я стою на облаке. Все это время я жила на облаках... Как это возможно?”

В голове замелькали теории относительно сильно повышенной плотности местной воды или неправильно определенной гравитации. Может быть, местная жизнь, включая ее бионоситель, была настолько приспособлена к пониженной гравитации, что она не заметила ничего особенного? Джеймс жила в каком-то воздушном микромире, даже не замечая этого.

Она пожалела, что не стала вникать в планетарные данные. Если бы только инопланетяне не украли ее долбаный вычислительный терминал, она бы могла прямо сейчас все проверить.

Джеймс снова почувствовала копыта на своих плечах и, подняв глаза, увидела, что на нее смотрит Лайтнинг Даст.

– Эй!

Кобылка очнулась от своих размышлений и вернулась к реальности.

– Прости. Просто… Я буду лучше. Я не ожидала...

– Все в порядке, – пегаска опустилась на колени перед ней. – Залезай мне на спину, но не metu ajnan premon sur miaj flugiloj!

Хорошо, что такие жесты было легко прочесть, потому что в противном случае Джеймс не была бы уверена, что она должна сделать. Но она все же скептически вскинула бровь.

– Не слишком я тяжелая?

Пони оглянулась через плечо со свирепым взглядом.

– Ты шутишь? Я видела ветки с большим количеством мускулов, чем у тебя. Залазь давай!

Кобылка подчинилась, хотя ее движения становились все более неуверенными и опасливыми. Если бы не осознание того, где они на самом деле находятся, она, скорее всего, отказалась бы и сказала, что прекрасно может дойти пешком, куда бы им не было надо. К сожалению, похоже, тут не было земли, по которой можно было дойти пешком.

Седла тоже не было, или чего-нибудь еще, что можно было бы обвязать вокруг шеи пегаски. По крайней мере, ноги Джеймс естественным образом обхватили бока кобылы. Это должно обеспечить достаточную безопасность при обычных движениях.

– Как далеко...

– Не очень, – ответила Даст, прыгая в воздух. Кобылка почувствовала, как воздух пронесся мимо нее с обеих сторон, увидела размытые крылья и крепко зажмурилась. Куда бы они ни направлялись...

И все же она должна была знать. Джеймс приоткрыла один глаз, желая узнать, куда же они летят.

Там было не просто одно здание. Дверь, из которой они вышли, может, и вела в пустоту, но с другой стороны здания картина была совсем иной. Это был целый город, построенный на четырех или пяти различных облаках собранных террасами, не соединенных ничем, кроме толстых плетеных веревок. Каждая терраса, казалось, дрейфовала полунезависимо от остальных, некоторые с домами, некоторые с магазинами, но на самой большой громоздилось огромное здание, размером больше, чем все остальные облака вместе взятые. Над ним возвышались гигантские градирни, и Джеймс каким-то образом чувствовала, как воздух втягивается внутрь.

– Вы гораздо более промышленно развиты, чем я думала, – воскликнула она по-английски, полностью забыв о своем страхе высоты при виде такого чуда. – Нам и в голову не приходило строить на облаках. Это совсем как на Венере… вы терраформировали таким образом всю свою планету?

Ну, может быть, не совсем как на Венере. В их летающих городах жители по облакам не ходили.

– Я не знаю твоего языка, – ответила Даст, ее тон уже не был таким расстроенным и обеспокоенным, как в момент, когда Джеймс впервые увидела, где находится. – Mi tute ne scias, kion vi diras.

– Это английский, – пояснила кобылка. – Я еще на китайском говорю, но ты его тоже не знаешь.

Лайтнинг Даст не направлялась ни к фабрике, ни к какому-либо району города. Чуть поодаль, ничем заметным к городу не привязанный, находился одинокий дом, обосновавшийся на собственном облаке. По меньшей мере два этажа высотой, с колоннами из пушистых облаков и небольшим фонтаном перед входом.

– Странно. Кто научил тебя им?

Они заходили на посадку. Пегаска снизила скорость до минимума, двигаясь по плавной прямой без каких-либо резких поворотов. Ничего такого, что могло бы случайно скинуть кобылку. Даже сейчас Джеймс чувствовала силу той, на ком она ехала. Она чувствовала мускулы, сильные и тренированные. Была ли подобная физическая форма обычной для инопланетян, или эта пегаска была спортсменкой-олимпийкой? Наверное, все должны быть сильными, если постоянно летают.

– Мои...

Джеймс не могла произнести “родители” и не выглядеть при этом совравшей. Но как много она вообще хотела сказать? Если она попытается сказать правду, не отправит ли Лайтнинг Даст ее обратно в подвал?

– Ты не поверишь. Не секрет, но... странно. Слова… пока не очень хорошо. Трудно сказать правильно.

Пегаска приземлилась с легким толчком, подпрыгнув на пушистой белой поверхности, прежде чем погрузиться на полсантиметра, после чего качнулась в сторону, сбросив кобылку на облако перед большим фонтаном.

Джеймс быстро встала, скинув сумку с плеча. Она медленно опустила ее на поверхность облака рядом с собой, опасаясь, что та может провалиться насквозь. Почему-то этого не произошло.

“Очевидно, что это не настоящие облака”.

Затем она заметила кое-что еще – из фонтана поднимался пар, легкое облачко, которое плавало прямо над поверхностью воды.

– Это не похоже на... Где мы находимся?

– Дом, – ответила взрослая пегаска решительным тоном. – Мой дом. Твой тоже, пока ni trovos viajn родителей. Если сможем.

– А что, если не сможете?

Лайтнинг Даст пожала плечами.

– Тогда не сможем.

Она прошла мимо кобылки к едва заметной белой коробке, стоявшей рядом с фонтаном, и пинком открыла ее. Внутри была длинная деревянная палка с большим куском мыла на конце. А также несколько других чистящих средств. Даст указала на воду.

– Ты не venanta en mian domon odoranta tiel. Снимай свой vestojn tiel не хочешь чтобы намок. Я его зачаровала, так что он не провалится сквозь tra la nuboj.

– З-здесь?

Джеймс сглотнула, поджав хвост между ног. Правда, крошечный летающий домик находился на окраине города, но он все еще был в пределах видимости. Она могла разглядеть десятка два инопланетян, летающих или ходящих вокруг, и все они могли видеть ее. Кроме того, фонтан с горячей водой находился всего в пяти метрах или около того от отвесного обрыва в пустоту. Она сможет видеть небо вокруг себя, пока будет купаться.

– Да, – инопланетянка подхватила сумку и выжидающе замерла. – Тебе нужна помощь, чтобы depreni ilin? Я могу...

– Н-нет! – быстро ответила кобылка, поморщившись, а затем начала раздеваться. На самом деле, у нее не было другого выбора.

Это все еще лучше, чем есть сено.

---

Лайтнинг Даст неторопливо шла, проходя через свой облачный дом. По какой-то причине, которую она не могла себе даже представить, кобылка начала вести себя странно, как только сняла свой летный костюм. Что еще более странно, она едва смогла помыться сама. Даст не слишком за ней следила – в основном она была сосредоточена на подготовке новой спальни. Время от времени она выглядывала наружу, и каждый раз кобылка, казалось, сталкивалась со все большими трудностями.

Однако одна вещь Лайтнинг озадачила: Джеймс не воспользовалась воском для перьев и скребком, уделив крыльям не больше внимания, чем любой другой части тела.

“Они выглядели идеально, когда я принесла ее в больницу. Как могли ее крылья быть в такой хорошей форме без должного ухода?”

По крайней мере, вымывшись, кобылка не приволокла в дом облако вони. Двигалась пони медленно, так как плотно завернулась в полотенце, но, по крайней мере, больше не казалась такой смущенной.

Это было хорошо – может быть, эта пони и не заметит, как мало может предложить ей Лайтнинг Даст. До вчерашнего дня в ее доме была только одна большая комната, построенная ею самой. Кухня в одном углу, стол, которым она почти не пользовалась, в другом, и гамак над всем этим. В какой-то момент символика “Вандерболтов” занимала все свободные места в маленьком облачном доме, но теперь тут были только пустые стены и пустые полки. Все плакаты и фигурки гнили на свалке, где им и место.

Чтобы стать временным приемным родителем, требовалось соблюсти ряд строгих предварительных условий. Даст потратила полдня, чтобы построить второй этаж, превратив облака в нечто, напоминающее еще одну спальню. Она не могла позволить купить кобылке настоящую мебель, поэтому соорудила кровать, письменный стол и стул с видом на большое окно. Ну, не настоящее окно, потому что стекло тоже стоило дорого. Вместо него был слой льда, охлажденного с помощью той же погодной магии, что позволяло хранить еду холодной, а воду в фонтане горячей. Видно сквозь лед было не очень хорошо, но, по крайней мере, это выглядело как настоящий дом.

"Мне жаль, что я не могу дать тебе больше", – подумала пегаска, ведя кобылку по своему крошечному дому, показывая все, что он мог предложить. Была даже лестница на второй этаж, так как Даст прекрасно знала, что Джеймс не умеет летать.

В спальне даже не было двери. Но там были вещи кобылки, то немногое, что она принесла с собой. Этого должно быть достаточно.

– Это твоя комната, – объявила Лайтнинг Даст, закончив экскурсию, хотя не была до конца уверена, насколько кобылка ее понимает. – Я не знаю, к чему ты привыкла, но у меня здесь свои правила. Не прогуливай уроки полетов, не делай дыр в моем доме и не жалуйся на то, чем я тебя кормлю, пока я ем то же самое.

Пегаска обвела комнату крылом.

– Пока ты будешь им следовать, я думаю, мы прекрасно поладим.

Невозможно было не умилиться, насколько кобылка была похожа на промокшего утенка, особенно с шерстью и перьями, слипшимися от влаги. Это выглядело чуть менее очаровательно, чем жалко.

– Я могу... сделать это, – в конце концов ответила Джеймс. – Мне действительно нужно...

Она остановилась, делая паузу, чтобы обдумать, как выразить свою мысль.

Лайтнинг Даст ее не торопила. Учитывая, что эта пони не знала ни слова по эквестрийски, когда она ее нашла, ее способность говорить, хотя бы так, была огромным шагом вперед.

В конце концов кобылка все-таки продолжила.

– Я пришла... чтобы научиться говорить. Если я могу говорить – я имею значение.

Даст не была уверена, как на это реагировать. Что-то связанное с жестоким обращением, которому подверглась эта пони? Лайтнинг наклонилась, чтобы встретиться взглядом с фиолетовыми глазами кобылки.

– Послушай меня, – сказала она твердым голосом. – Я не знаю, откуда ты пришла, малышка, но ты можешь забыть о том, что они тебе говорили. Ты и так имеешь значение.

Она слегка коснулась Джеймс одним из своих крыльев, прежде чем встать и повернуться к выходу.

– Устраивайся поудобнее. Мне нужно идти на работу. Могу ли я достаточно тебе доверять, что ты не сбежишь?

– Не могу летать, – ответила кобылка ровным голосом. – Не могу уйти.

– Точно, Джае-е-е... – пегаска замолчала. – Послушай, малышка, без обид, но это имя… Я так себе язык откушу, пытаясь его выговорить. Могу я называть тебя как-нибудь по-другому? Может быть, что-то на эквестрийском? Что-то, что пони нормально могут произнести?

Кобылка кивнула, уставившись в пол.

– У меня нет... другого.

– Это нормально.

Даст оглядела маленькую пони. Она мало что знала о ней, но что родители знают о своих новорожденных жеребятах? Тем не менее многие из них получали имена, которые подсказывали, кем они станут.

– Лаки Брейк, – предложила пегаска. – Как тебе такое?

– Лаки Брейк, – повторила кобылка и улыбнулась. – О, я понимаю! Думаю, я везучая!

– Хорошо, – Лайтнинг протянула копыто, убирая гриву кобылки с ее лица. – Я вернусь через несколько часов. У меня сегодня только половина смены. Просто не выходи из дома, пока меня не будет.

– Могу я кое-что спросить?

– Э-э... конечно. Если ты думаешь, что у тебя достаточно слов. Я не так хороша в языках, как ты.

Если вообще хороша. Даст никогда не утруждала себя изучением чего-либо, кроме эквестрийского. Любой грифон, посетивший Эквестрию, его знал, а на земле она много времени не проводила. Если пони не умеет летать, он едва ли стоит ее времени.

Лаки Брейк сидела неподвижно, с глубоким сосредоточением на лице. Когда она заговорила, ее слова произносились еще медленнее, чем обычно.

– Когда ты спасла меня… у меня были... другие вещи.

Кобылка касалась своего тела копытами в разных местах, позволив полотенцу упасть в процессе.

– Одежда… твердая одежда... местами. И... разные маленькие штуки.

Одним копытом она нарисовала квадратную фигуру в воздухе.

– Много. Металлические штуки. Сумка на… твердая одежда. Они мне нужны.

– А-а-а.

Даст ухмыльнулась, наконец-то поняв, что имела в виду пони.

– Я тебя поняла. Это было забавно. Ты же, наверное, думаешь, что пони, который стал врачом, должен быть умным, верно? Короче, я смотрела через окно, когда они с тобой занимались. Им пришлось вырезать тебя из твоей брони. Пенумбра в конце тебя достал... – пегаска рассмеялась, ее улыбка стала шире. – Ты бы видела выражение его лица, когда все провалилось сквозь стол прямо перед ним!

Лайтнинг продемонстрировала копытами как все произошло.

– Здоровенная дыра прям насквозь.

Она замолчала; глаза Лаки распахнулись и наполнились слезами, и кобылка начала шмыгать носом.

“Вот жеж, Даст. Думай!”

– Ох, – пегаска снова потянулась к кобылке, но маленькая пони отстранилась. – Прости, малышка. Если по правде, это была не вина доктора. В таком захолустье как это, большинство пони никогда не встречали никого, кто не был бы пегасом. Они думали, что твои вещи будут зачарованы. Чего не было.

– Н-но... – Лаки запнулась и произнесла еще несколько слов, которые Даст не поняла. В конце концов она вернулась к знакомым. – И моя гитара! Если все упало сквозь, как оно осталось?

– Я, э-э... – Лайтнинг покраснела. – Возможно, я порылась в твоих вещах. Я хотела знать, что такая пони, как ты, делала одна посреди Бесплодных Земель. Они не были на твоей броне, когда она упала.

Кобылка вытерла слезы с глаз и выпрямилась.

– Мне нужен мой... – следующие слова были произнесены не на эквестрийском. – Они... магические. Они не сломаются. Падение не... даже… можем мы вернуть их обратно?

– Вернуть?

Пегаска поежилась, обдумывая последствия этой просьбы. Она была готова поверить, что вещи и правда могли быть зачарованы, учитывая, как странно они выглядели.

“Но почему единороги, которые их сделали, не наложили руну хождения по облакам, чисто на всякий случай?”

В броне не было отверстий для крыльев.

– Я могла бы… это, вероятно, возможно. Стормшир движется, но не очень быстро. Если бы у меня был календарь и карта… Я знаю нескольких яйцеголовых на фабрике, которые могли бы указать примерный район. Хотя лететь придется далеко...

Лайтнинг собиралась сообщить, насколько безнадежная эта затея. Даже если бы ей удалось достать карту и найти точное место, поиск упавшей брони где-то среди Бесплодных Земель потребует острого зрения и большого везения.

Но потом она увидела сокрушенное выражение лица кобылки и влагу, стекающую по щекам. Она вспомнила подвал, в котором малышка жила последние несколько дней, и условия, которые ждали бы ее на земле.

– Вот что я тебе скажу, Лаки. Может быть, я слетаю и гляну, что смогу найти. Мне надо на работу, но… Я могла бы слетать после окончания смены. Я самая быстрая пони в Стормшире... самая быстрая пони в Эквестрии!

И плевать, что по этому поводу говорят “Вандерболты”.

– Это может занять еще несколько часов… ты будешь здесь одна до самой темноты.

Оставлять нелетающего пегаса без присмотра взрослых, вероятно, было серьезным нарушением правил безопасности.

Но надутые пони, которые выдумывали эти правила, никогда не были теми, кто должен был им следовать. Они не понимали, что на самом деле важно для бездомного жеребенка. А Даст знала.

Кроме того, кому Лаки сможет на нее настучать? Одного взгляда на радость на ее лице было бы достаточно, чтобы растопить целую снежную бурю.

– Да! Если бы ты могла… Я была бы так счастлива, Лайтнинг Даст! Ты не... знаешь, кто... но покажу тебе! Я могла бы! Все время учусь! Скоро... достаточно, чтобы объяснить! Может быть? Да, я уверена!

– Хорошо, хорошо, – пегаска наклонилась, подняла влажное полотенце и набросила его на спину кобылки, оставив ее в новой спальне. Лаки Брейк, похоже, не спешила спускаться за ней вниз по лестнице. Начало смены было близко, но Даст кое-что беспокоило, и она хотела это проверить.

Она нашла документы на кухонном столе, точно там, где она их оставила. Папка с информацией о программе приемных родителей, обо всех обязанностях, которые у нее теперь были, и правилах, которым она должна была следовать. Даст не потрудилась даже открыть папку.

Но в самом низу стопки лежала папка из плотной бумаги – копия медицинской карты Лаки. Может быть, внутри было что-то такое, о чем врачи не упомянули раньше. Что Лайтнинг действительно хотела найти, так это имена тех пони, которые плохо обращались с этой кобылкой. Кем бы они ни были… что ж, она отправила письмо Чаркоилу. Он поможет свершить правосудие.

Но большинство бланков были пустыми. Даст и так не сильно любила читать, а почерк доктора Пенумбры был просто жутким. Но она нашла несколько строк в разделе "Стоматология", в которых говорилось о чем-то интересном.

“Молярная эрозия почти отсутствует, приблизительное определение возраста невозможно. Либо у этой пони недавно выросли все ее взрослые зубы одновременно, либо она жила в основном на жидкой диете”.

Она просмотрела остальные страницы. В разделе о копытах было нечто похожее.

“Ни на одном из ее копыт нет естественной эрозии. Лишь наросты, напоминающие предродовые неровности, но, конечно, это невозможно. Никогда не бывала на улице?”

Лайтнинг подняла взгляд от стола, но пони наверху из комнаты так и не вышла. Вероятно, она все еще вытиралась. Либо вернулась к изучению учебника.

“Мне надо принести ей еще несколько. Она такая умная, что, наверное, все равно всему научится сама”.

Оставалось не так уж много страниц для изучения. Никаких историй болезни из предыдущих больниц, ничего, кроме отчета самой Лайтнинг Даст о спасении и прозрачных копий рентгеновских снимков. Влекомая любопытством пегаска подняла один из них к окну, чтобы взглянуть на него. Она все еще помнила, что говорила ей медсестра.

На снимке выглядело все еще более странно, чем Даст ожидала. Там были изображены задние ноги пони, но переломов там не было. И все же казалось, что у кобылки было два набора костей. Один прозрачный, соответствующий костям пони, и другой, гораздо более темный контур, охватывающий их.

“Как строительные леса на здании”.

Лайтнинг Даст не могла быть уверена, но плоть вокруг выглядела как-то неправильно, как рубцовая ткань, о которой упоминала медсестра.

Пегаска проверила остальные рентгеновские снимки и обнаружила, что каждый из них демонстрирует похожую историю. Темнота означает что-то твердое, вспомнила она, единственное, что знала о рентгеновских лучах. Однажды ее ранило осколком металла, и на снимке выглядело все примерно так же. Вот только у Лаки он окружал почти все ее кости, змеясь по всему телу. Грудь кобылки была им заполнена очень плотно, между некоторыми ребрами металл полностью смыкался, не оставляя никаких просветов.

Лайтнинг опустила рентгеновский снимок обратно в папку, ее копыта дрожали, когда она вспомнила слова кобылки: "Ты не поверишь. Не секрет, но... странно”. Теперь, может быть, и поверит.

Каким-то образом Лайтнинг Даст умудрилась найти кобылку с еще более суровым прошлым, чем у нее самой. Был ли прав мэр? Может быть, она и правда полезла не в свое дело со всеми этими вещами. Врачи на земле, наверно, нашли бы в этом смысл. Должно быть, она неправильно прочла рентгеновские снимки – ни у одного пони ведь не может быть второго набора костей вокруг первого, верно? Должно быть, это была тень, или игра света, или что-то еще, что имело бы смысл.

Пегаска сунула копии обратно, а затем спрятала папку под всеми остальными руководствами по воспитанию приемных детей. Она сомневалась, что кобылка уже умеет читать, но... лучше перебдеть, чем недобдеть.

Лайтнинг закрыла за собой дверь, взлетела и направилась в сторону фабрики. Она все еще могла пойти к мэру. Сказать, что передумала, сделать, что он хотел, и, вероятно, это избавит ее от любой мести, которую замыслил жеребец.

Но мысль о том, чтобы отправить Лаки обратно в тот подвал… мысль о том, как обрадовалась кобылка, когда Даст сказала ей, что они уходят...

Нет, она не могла отправить ее обратно.

“Я не знаю, что с тобой случилось, Лаки… но я собираюсь это выяснить”.

Найти ее потерянные вещи было бы отличным началом. Может быть, когда они вернутся к ней, Лаки Брейк сможет наконец объяснить, кто она такая и что делала одна в Бесплодных Землях.