Двойные Вечеринки и Мерцающие Бриллианты: Варианты и Последствия
Двойные Вечеринки
Жеребец пробудился с первыми лучами рассвета, бесцеремонно ворвавшимися…
— А? Что?!
Дабл Даймонд открыл глаза. Солнце не бросало в окно свои рассветные лучи, не раскрашивало комнату в золото, но в ней всё равно было светло.
Никаких первых лучей рассвета и бесцеремонных врываний? Это могло означать лишь одно.
День давно уже сменил утро.
Жеребец вскочил с постели и в панике заметался по спальне.
«Нет, нет-нет-нет…» — думал он, хватаясь копытами за голову.
Отчёты, поставки, маршруты, караваны… сколько дел он успел бы сделать за это проведённое во сне время! А что, если какой-нибудь торговец из-за него теперь не получит необходимые ему вещи? Или какой-нибудь караван пойдёт по маршруту, по которому идти не надо? Что, если за это время что-то успело случиться? Или вдруг он пропустил нечто важное?
Какой из него мэр, если он так подставил пони, которые ему доверились?..
…И перед которыми он имел должок?
Он уже было начал рвать свою гриву от стресса, как вдруг учуял дивный запах чего-то съедобного.
Он принюхался к воздуху, проверяя, не показалось ли ему.
Нет, в комнате действительно пахло чем-то сладким, чем-то безмерно аппетитным. Жеребец тут же ощутил урчание в животе — как-никак, а последний приём пищи имел место быть аж прошлым утром.
Может, это Шугар Белль снова что-то пекла и запах просочился с улицы в дом? Нет, вряд ли. Насколько он помнил, все окна в доме были закрыты, по крайней мере в комнате уж точно. Да и запах определённо шёл откуда-то снизу.
Он осторожно вышел из комнаты и начал спуск на первый этаж — и с каждым шагом аромат, от которого текли слюнки, только усиливался.
Внизу он с удивлением обнаружил Парти Фейвора. Жеребец в розовом переднике стоял у плиты и, что-то напевая себе под нос, жарил сразу на четырёх сковородах аппетитные панкейки. Даймонд видел, как тот ловко подбрасывал толстые блинчики в воздух и тут же ловил их при помощи магии. На столе уже стояло несколько обильно политых всевозможными сиропами стопок с яствами.
— До-о-оброе утро, Дайми! — пропел единорог, ненадолго повернув к нему голову. — Хорошо сегодня спал?
— Утро? — только и смог ответить жеребец, подойдя к столу. — Уже как минимум полдень.
— Дурашка, — Парти повернулся в его сторону, значительно наклонился вперёд (Даймонд удивился, как он умудрился при этом не упасть) и легонько ткнул нос белоснежного жеребца копытом, после чего подпрыгнул на месте и уже в воздухе развернулся обратно к плите. — Когда проснулся — тогда и утро!
«Не поспоришь».
Дабл уселся за стол, потирая запачканный чем-то сладким нос. Его глаза разбегались от обилий панкейков со всевозможными топпингами.
— Угощайся! — пришёл ему на помощь единорог. — Вот тут лимонный топпинг, здесь клубничный джем. Та-ак, это вроде бы джем из бананов… нет-нет, это заварной крем. М-м, заварной крем… о, а вот и бананы, да. Советую ещё с шоколадом. А вот мой любимый — кленовый сироп из Ванхувера. Копытца оближешь!
— Парти…
— М-м? Ой, стой, я знаю, что тебе понравится!
С помощью магии единорог разом подбросил панкейки со всех четырёх сковородок, и они упал на заранее подготовленную тарелку аккуратной стопкой. Затем он левитировал всевозможные бутылки с сиропами и банки с джемами, коим не было счёту, и сдобрил ими пищу, добавив ко всей этой куче побольше взбитых сливок. Он же был первым, кто отправил себе в рот сразу два блинчика.
Даймонд не мог не улыбнуться от такого зрелища. На душе потеплело, ему уже не хотелось рвать гриву и срочно мчаться на улицу приводить в порядок дела.
— Ты вовсе не обязан был готовить мне завтрак. — Сказал Дабл, улыбнувшись и взяв себе три панкейка. — Хотя сейчас это уже скорее обед.
— Какой же это обед? У тебя сейчас утро! А вообще — ты мой лучший друг, забыл? Почему бы не порадовать тебя лишний раз?
— Хех, спасибо. Это очень много значит для меня, правда.
— К тому же, — Парти выключил плиту и сел за стол напротив Даймонда, — я хотел как-то тебя отблагодарить.
— Отблагодарить? Но за что? — спросил он, хоть и знал ответ заранее.
— Ну, знаешь, за эту ночь. Точнее, за то, что ты вообще всегда меня поддерживаешь, но эта ночь… — он отвёл взгляд в сторону, — я повздорил с Глайдер, поэтому мне было особенно паршиво. А тут ещё и эти глупые сны. А благодаря тебе я поверил в реальность, в своих друзей, в самого себя. А когда я уснул, мне даже ничего не приснилось!
«Вот только ты, видимо, совсем забыл, что все эти кошмары были из-за меня».
Теперь была очередь Даймонда чувствовать себя паршиво.
После изгнания Старлайт он сдружился с Парти Фейвором совершенно неожиданно для себя самого, и он был на все сто уверен в искренность этой дружбы. Однако всё это время он никак не мог перестать винить себя за всё то, что пришлось вытерпеть этому несчастному единорогу. Он всегда считал себя его вечным должником, а потому благодарность — совсем не то чувство, которое он от него ожидал.
Несмотря на это он тепло улыбнулся в ответ.
— Да ладно тебе, — отмахнулся жеребец, — я ведь даже ничего не сделал. Просто пытался быть другом.
— За это я тебе и благодарен.
Даймонд взял себе пару панкейков с ванхуверским кленовым сиропом — он помнил, как совсем недавно заказывал его для Шугар Белль. Он схватил вилку (не хотел пачкать копыта), подцепил ею один блинчик и… наткнулся на взгляд Парти Фейвора, который внимательно за ним наблюдал, подперев голову копытами.
— Ой, извини, я тебя отвлекаю? — подскочил тот. — Не обращай на меня внимания. Я тут просто… сижу. Думаю. О разном.
Он принялся с интересом разглядывать собственные копыта, как будто после хуффикюра.
Даймонду тем временем всё же удалось откусить кусочек. Ему сразу стало понятно, что масла Парти не жалел. Впрочем, как и сахара. Панкейк получился жирным и очень сладким, практически приторным, но вместе с тем на удивление вкусным. Вряд ли эту пищу можно было назвать полезной, однако не было в этом ничего такого, чего нельзя было исправить парочкой заездов на лыжах.
— Ну как тебе? Тебе нравится? — единорог пристально уставился на белошкурого жеребца, цокая копытцами друг об друга.
— Кажется, у Шураг Белль появился конкурент.
— Ура! Шугар Белль была права, когда говорила, что тебе понравится! Я боялся, что переборщил с разрыхлителем.
Дабл Даймонд не заметил, как полностью съел сладкий блинчик. Он как будто просто растаял во рту.
Жеребец тут же потянулся за следующей порцией.
— Когда это ты научился так вкусно готовить?
— Ой, а я уже и не помню, — хихикнул пони, прикрыв рот копытом, — я уже тогда часто ошивался рядом с Шугар. Может, подсмотрел у неё что-нибудь. А теперь, когда стало можно, я ещё чаще к ней захаживаю. Ну, сам понимаешь. Ты всё время занят своими делами, а Глайдер… — при упоминании этого имени по лицу пони пробежала тень, — ну, в облаках ей нравится больше, чем на земле. Так что я стараюсь не дать Шугар заскучать, а то она совсем одна.
— У вас с Глайдер что-то случилось? Ты вроде бы сказал, что вы повздорили.
— Оу, ничего особенного. Просто у нас есть некоторые разногласия. Видишь ли, она всегда была свободолюбивой и немного себе на уме, поэтому она всё ещё злится на… ну, на Неё. Считает, что мы зря дали ей уйти. А я-то Её уже давно простил…
— Простил? — Дабл Даймонд едва не подавился.
Он никогда не говорил с Парти о Старлайт, но был убеждён, что его поступки говорили громче всех слов: это он предложил сравнять с землёй её дом и почти каждую ночь выходил на улицу, чтобы удостовериться, что на том месте всё ещё стояло дерево; это он делал всё то, что так противоречило её идеалам — восхвалял индивидуальность и поощрял таланты; именно он пытался придать яркости и своеобразия этому серому месту. Дабл ожидал, что он как минимум недолюбливал эту идейную кобылку, а как максимум — грезил о её суровой каре, но чтоб простить?..
Воистину, Парти — феноменальный пони.
— Да, она плохая, но кто хороший? — затараторил единорог. — Все мы иногда ошибаемся, разве не так? Почему бы просто не дать ей шанс?
Даймонд внимательно посмотрел на единорога, который по-прежнему мило улыбался.
— Знаешь, — ответил он, — я думаю, ты совершенно прав.
После самого сытного завтрака в своей жизни Дабл Даймонд в очередной раз поблагодарил домовитого единорога и собрался хлопотать по делам. В первую очередь он собирался навестить…
— Эй, ты куда? — окликнул его мывший посуду Парти.
— Э-э… по делам? — растерялся не ожидавший подобного вопроса пони. — Я сегодня и так проспал, надо ещё столько всегда сделать…
— Но мы ведь хотели покататься сегодня на лыжах!
«Чего?.. Ох, Дискорд! Точно!»
— Я помню, но мне ведь ещё надо успеть сделать свои дела.
— Какие дела? Снова ходить туда-сюда и спрашивать у пони, всё ли у них в порядке, а потом сидеть в своих бумажках?
— Эй, я вообще-то мэр! Это моя работа. Если бы я не «сидел в бумажках» и не разговаривал с пони, кто бы привёз тебе этот замечательный сироп из Ванхувера?
— Шугар Белль сама бы заказала его у караванщиков? — он вскинул бровь.
«Справедливо».
Парти стащил с себя передник, быстро сполоснул копыта и отошёл от раковины к стоявшему у порога жеребцу.
— Послушай, мы все очень ценим то, что ты для нас делаешь, но тебе не кажется, что иногда ты, ну… перерабатываешь?
— Чего? — Дабл тряхнул ушами.
Ему всегда казалось, что он старался недостаточно, что у него всегда было столько дел, что он был лично ответственен за каждого пони в этом городке, а теперь ему говорят, что он делает лишнюю работу?
— Эй, я не говорю, что ты делаешь что-то лишнее, — быстро добавил единорог, будто прочитав его мысли, — но мы ведь сами можем справиться практически со всем тем, за что ты берёшь ответственность. Мы же и так сами обо всём договариваемся с торговцами и караванщиками, а в случае чего мы сами можем обратиться к тебе. Когда ты в последний раз отдыхал от работы? Нет, даже не так. Когда ты в последний раз был на лыжах?
— Совсем недавно. Это было… — Даймонд потёр подбородок копытом, пытаясь вспомнить, когда было это «недавно».
В конце размышлений он пришёл к неутешительному выводу, что это «недавно» имело место быть вскоре после изгнания Старлайт. Тогда вся деревня по-своему праздновала это событие. Парти закатил вечеринку, затем они вчетвером отправились на пикник в горы…
А после этого он стал мэром.
Парти Фейвор приобнял погрустневшего жеребца.
— Вот видишь? Но не переживай, сегодня мы наверстаем упущенное.
— Хех, надеюсь.
Касание друга задушило разгоравшееся в его душе семя паники.
Почему он ещё не сделал Парти своим заместителем? Если бы у него был такой помощник, он бы гораздо меньше нервничал на работе. От его копыт так вкусно пахло шампунем, которым Дабл привык мыть гриву — то был аромат персика вкупе с неким парфюмом.
Стоп, а почему его копыта пахли его шампунем?..
— Парти?
— Да?
— Ты что, помыл посуду моим шампунем?
— Ага! Теперь твои тарелки пахнут персиками! Чего, кстати, не скажешь о тебе. Без обид, но когда ты в последний раз принимал душ?..
Небо уже слегка подёрнулось сумерками, ленивые серые облачка, уже едва-едва подсвеченные светилом, плыли на восток, чтобы стать утреней росой. В таком полумраке чистый девственный снег, не тронутый ни зверем, ни птицей, ни пони, казалось, был такого же цвета, что и Парти Фейвор — серо-синего.
Несмотря на приближавшийся поздний час, Дабл Даймонд никак не мог остановиться. Он забирался на один склон, на одну вершину — и скатывался, вверяя себя во власть ветра и снега. Но затем он видел ещё более высокую вершину, ещё более крутой склон, и копыта сами несли его навстречу риску. А вслед за ним нёсся и его верный «хвостик» — Парти.
Он спускался с очередного крутого, но лишённого всяких «изысков» склона — да, он был достаточно продолжительным, но там не было препятствий, которые требовали бы от него сложных манёвров и проверок на профессионализм.
Он просто не рисковал брать на сложные спуски Парти Фейвора.
Жеребец действовал по старой проверенной схеме: он спускался на всех четырёх едва согнутых конечностях. В лицо летели хлопья снега, ветер хлестал его, но защитные очки надёжно защищали глаза; Холодный воздух приятно жёг лёгкие. Пару раз он резко менял направление, придумывая себе различные препятствия. В конце пути он резко затормозил, повернув лыжи в бок. И пускай путь и длился аж добрые полторы минуты, в самом низу ему казалось, что всё произошло мгновенно.
И ему хотелось ещё.
— Давай! — прокричал Даймонд оставшемуся на вершине другу, — Ты сможешь!
Он увидел, как единорог сделал какой-то жест — то ли помахал ему, то ли просто надел защитные очки. Серо-синий пони начал спуск, и Дабл сразу понял, что насчёт «ты сможешь» он явно слукавил.
Парти согнул конечности так сильно, что практически касался лицом снега, при этом его пятая точка находилась сильно выше уровня груди. До чего же неподходящее место для «Ass up face down».
Видя это, белошкурый жеребец не удержался и попятился, прикрыв глаза — ему, как профессионалу, было больно смотреть на ЭТО.
Примерно на середине пути единорога замотало из стороны в сторону. Тот пытался удержать равновесие, но в конце концов задрал круп настолько высоко, что закономерно впечатался лицом в снег и остаток пути проделал на брюхе.
К Дабл Даймонду он «подъехал», будучи уже распластанным лошадиным ковриком.
— Тьфу! — он выплюнул набившийся в рот снег. — Ну как?
Несмотря на весьма жёсткий спуск жеребец выглядел живчиком — грива не потеряла своей формы, а на лице блистала довольная улыбка. Даже голубой шарф не развязался. А вот защитный шлем где-то потерялся…
— Ну, это был определённо очень оригинальный спуск, — Дабл Даймонд подал другу копыто, помогая тому подняться. — Ты как, не ушибся?
— Шутишь? Это было круто, я бы ещё так прокатился! Хочешь?
Даймонд хотел было согласиться, но вдруг ощутил вес седельных сумок, в которые были заботливо сложены упакованные Шугар Белль сенобургеры.
Он вспомнил, как светло-розовая единорожка нагнала их на выходе из городка. Она вручила им эти сумки, они как обычно мило поболтали ни о чём. А когда Парти отвлёкся, кобылка отвела Даймонда в сторону и прошептала ему ну ухо: «если с Парти что-то случится — ты узнаешь, на что способен мой рог», после чего она со всё той же вежливой улыбочкой отстранилась и, благословив обоих на путь, удалилась обратно в город.
— Может, немного перекусим?
Единорог кивнул, и уже через пару минут белошкурый жеребец доставал на расстеленный прямо на снегу плед упакованные сенобургеры, термос с чаем, посуду. Пока он раскладывал, его взор зацепился за какой-то огонёк на горизонте.
Этими «огоньками» оказался их городок. Они с Парти поднялись очень высоко в горы, откуда им открывался прекрасный обзор на долину. На такой высоте уже не летали птицы — по крайней мере, они их не видели. Воздух был настолько чистым, что хотелось наполнить им какие-нибудь кислородные баллоны и брать их с собой в Мэйнхэттен. А их городок казался всего лишь звёздочкой в окружении снежных возвышенностей.
— Ого, как высоко мы поднялись, — присвистнул Дабл Даймонд, — хорошо, что мы не стали подниматься ещё выше, а то воздух стал бы совсем разряженным.
— Д-да, п-пожалуй.
Пони повернулся к единорогу. Тот заметно подрагивал, но при всём этом выглядел на удивление довольным.
— Парти, ты замёрз?
— Что? — он робко улыбнулся и отвёл взгляд. — Да, н-немного. Но ты не б-беспокойся, со мной в-всё будет хорошо!
Дабл Даймонд ощутил себя так, будто его сердце провалилось куда-то в живот.
Как он мог об этом забыть! Да, он с самого детства катался на лыжах — в конце концов, такова была его кьютимарка. Горы и снег были его стихией, а потому холод никогда ему особо не докучал. Но Парти? Парти, насколько он мог судить, родился и вырос в тёплом Мэйнхэттене, вряд ли он был привычен к активному отдыху на свежем воздухе. Он всё это знал, но не додумался дать единорогу что-то кроме шарфа? Или хотя бы ограничить их пребывание в таких условиях?..
Даймонд обнял Парти Фейвора, прижимая того к себе. Его мех был аномально холодным, а его самого била ощутимая дрожь. Единорог обнял жеребца в ответ, обвив его обеими конечностями и прижимаясь к нему как можно крепче.
— Но почему? — тихо спросил белошкурый пони, растирая единорога копытами; его местами заледеневший мех покрывал иней, невидимый поверх серо-синего окраса. — Почему ты не сказал, что замёрз? Ты же можешь заболеть, или того хуже — получить обморожение!
— П-прости, я просто сам этого не заметил.
— Как можно не заметить, что замерзаешь?
— Не знаю. Я слишком увлёкся. Мне всё так нравилось, что я даже не обратил внимания.
— Нравилось? Не знал, что тебе нравятся лыжи. Ты стоишь на них… второй раз в жизни, если я правильно помню?
— Мне нравятся не лыжи. Мне нравишься ты.
— Чего? — Даймонд не поверил своим ушам и слегка отстранился от единорога. Он положил копыта ему на плечи и пристально смотрел ему в глаза; Парти снова отвёл взглядю
— Ничто не доставляет мне столько радости, как счастье моих друзей, — ответил единорог, в очередной раз тепло улыбнувшись, — когда я вижу улыбки на ваших лицах — на твоём, на Шугар, на Глайдер — у меня прямо мурашки идут! Ой, я не знаю, как это объяснить, но когда у меня получается вас порадовать, мне начинает казаться, будто я живу не просто так. Ты так долго не был в горах. Наверное поэтому ты сегодня так много улыбался и смеялся. И поэтому я сейчас чувствую себя так легко и так хорошо! Будто ещё вот-вот и я взлечу, как пегас! Ха-ха, прикольно, да? Я — пегас! Почему единороги не летают? Аликорны летают, но это же не совсем единороги, да? Они скорее типа как пегасы. Или всё же как единороги? Пегасороги! Откуда вообще взялось такое слово — аликорн?..
Дабл Даймонд почувствовал слёзы на своих глазах, и на этот раз он сам не мог точно сказать — от безмерной радости или от сокрушительной печали.
С самого первого дня их знакомства он считал Парти Фейвора обычным баловнем, все мысли которого — праздное веселье и дурацкие шалости. Из-за этого он всегда относился к нему с нескрываемым пренебрежением.
И не он один.
Даже после потери кьютимарки он не утратил своего темперамента, своей детской и наивной натуры, и Старлайт, которая хотела видеть в каждом пони солдат для своей будущей революции, была от этого не в восторге.
Они вдвоём часто наказывали его. Раз за разом. Потому что, вопреки всем приказам и нормам, он всё время что-то да вытворял. То устроит жеребёнку тайный день рождения, то раздобудет где-то запрещённую книгу, то сделает себе нерегламентированный прикид, то вздумает задавать провокационные вопросы.
Вступит в ряды сопротивленцев.
Они всегда считали, что тот был либо слишком глуп, чтобы постичь их замыслы, либо слишком эгоистичен, чтобы ими проникнуться. Но только теперь Даймонд осознал, что в нём никогда не было и капли эгоизма! Всё это он вытворял только лишь для того, чтобы порадовать окружающих его пони!
Ведь он никогда не строил им козни, никогда не пытался нарушить их планы. Даже после несчётной череды наказаний он был всё так же приветлив и дружелюбен и со Старлайт, и с ним, с Даймондом.
Белошкурого жеребца будто что-то ужалило в мозг.
Он вспомнил один из тех дней.
Тогда был обычный вечер, ближе к ночи. Он как обычно сидел дома и занимался обычными делами — писал свои обычные пособия для таких же обычных пони, чтобы те не забывали, как быть обычными.
Всё было как обычно, как обычно всё бы и продолжилось, если бы не произошла одна необычность.
ТУК-ТУК!
Он отложил все свои дела и помчался к двери, потому что знал, что только одна пони могла посетить его в час отбоя. Только одна пони могла с каждым разом разжигать в нём всё больше и больше энтузиазма к работе.
— Привет! — шёпотом поприветствовал его серый единорог в плаще цвета соломы. — Я тебя не разбудил?
— Эм-м… — Даймонду понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что перед ним стояла отнюдь не та, на кого он рассчитывал. — Парти Фейвор? Что ты здесь делаешь? Уже давно отбой, ты должен быть в своём домике! Если твой сосед по комнате заметит, что тебя нет, он может доложить Старлайт, ты же знаешь. И я тоже молчать не стану!
— Но я ведь живу один. Она сказала, что я «ненадёжный элемент», поэтому должен жить один. Звучит не весело, но Она знает лучше.
— А, точно… — так же шёпотом отвечал ему Даймонд, — говори быстрее, чего ты хочешь?
— Я хочу кое-что тебе показать. Пойдём со мной, это у меня дома!
— Чего? Фейвор, ты с ума сошёл? Сейчас отбой, мы не можем ходить друг к другу без разрешения!
— Это правда важно! Идём!
— Ну уж нет! Я сейчас же доложу Старлайт, а потом мы все вместе пойдём и посмотрим, что там такого важного, что не терпит отлагательства до утра!
— Нет, не надо! Не говори ей ничего, она меня опять накажет! Просто поверь мне, ладно? — у единорога был такой голос, будто он вот-вот заплачет.
— С чего бы мне верить ТЕБЕ?
— Мы же тут все друзья, разве нет?
— Последнее, чего бы я хотел — это дружить с таким ненадёжным элементом, как ты.
— Но почему?
— И ты ещё спрашиваешь? — белый жеребец сердито топнул копытом и незаметно для себя перешёл с шёпота на повышенные тона. — Старлайт приняла тебя, дала тебе новый дом, новую жизнь, а ты раз за разом её разочаровываешь! Ты, кажется, вообще не понимаешь, что и зачем мы тут делаем. И вместо того, чтобы хоть ПОСТАРАТЬСЯ что-то понять и осознать, вместо того, чтобы почитать книги, в которых я постарался всё объяснить максимально простым и доступным языком, ты в очередной раз нарушаешь правила!
Серо-голубой единорог прижал ушки и опустил взгляд в землю.
— Прости меня. Я не хотел никого подводить. Я просто очень глупый.
— Ты только сейчас это понял?
Повисла тишина. Не было слышно даже трелей сверчков.
Потому что у них не водилось сверчков.
Дабл Даймонд сверлил единорога взглядом, но тот так и стоял с опущенной головой. В конце концов ему надоело стоять в дверях и он, осознав, что Старлайт к нему всё же не придёт этой ночью, вздохнул и сказал:
— Ладно, забей. Просто возвращайся к себе и постарайся ничего не начудить, а я подумаю над тем, чтобы ничего не сказать Старлайт.
Он потянулся, чтобы закрыть дверь, но Парти Фейвор резко выставил вперёд копыто, не позволяя той закрыться.
— Погоди! Пожалуйста, сходи со мной! Если хочешь, можешь потом рассказать Ей, но сначала сходи. Прошу!
«По крайней мере можно будет сходить к Старлайт ради доноса. Это наверняка будет считаться уважительной причиной. Только бы увидеться с ней…».
— Ладно, — фыркнул белый жеребец, закатив глаза, — только давай быстрее.
— Оки-доки!
Парти Фейвор рванул к своему домику с околосветовой скоростью, и Дабл Даймонд галопом последовал за ним.
Единорог пересёк улицу, затем юркнул в дом и растворился во тьме подвала.
Белошкурого жеребца одолело дурное предчувствие. Как он потом понял — не зря.
На пороге дома он замедлил шаг и осторожно проследовал в подвал, напрягшись всем телом. Он чуял нечто недоброе…
Может, Парти решил устроить ему ловушку?..
— СЮРПРИ-И-И-ИЗ!
Резкий звук пронзил его уши, а глаза ослепились ярким светом. Какофония закружила мир вокруг него; от неожиданности он припал к земле и прикрыл лицо копытами.
— Чего?! — услышал он женский голос сквозь звон в ушах. — Парти, мы так не договаривались!
Даймонд открыл глаза. Перед ним был стол, на котором стояло несколько деревянных и наполненных сенным чаем кружек. За столом сидел Фэзер Бэнг — земнопони соломенного цвета с такой же по оттенку гривой. Рядом парила тёмно-синяя пегаска с белыми хвостом и гривой, Найт Глайдер — и голос определённо принадлежал ей. Столкнувшись взглядом с Даймондом, она опустилась на землю. Рядом с ним стояла Шугар Белль, левитировавшая рядом с собой небольшой шоколадный торт (и где она сумела раздобыть шоколад?).
Выражения лиц у всех было донельзя озабоченное, и лишь Парти ослепительно улыбался.
— Я тут того, это… — Фэзер поспешно встал из-за стола и, отвешивая поклоны, попятился к выходу. — Просто проходил мимо. Не стоит обращать на меня внимания.
Он проскочил мимо Дабл Даймонда и галопом поскакал на выход.
— Эм-м… — подала голос Шугар Белль. — Парти, ты уверен, что это была хорошая идея?
— Пресвятое подхвостье Луны! — выругалась Найт. — ЧТО ты наделал?! Ты хоть понимаешь, что он нас теперь всех СДАСТ?! Арргх, если б я знала, что ты задумал, ни за что бы не пришла!
— Что тут происходит? Я требую объяснений.
— У тебя же сегодня день рождения, забыл? — ответил Парти, подходя ближе. — А что же мы за друзья, если не поздравим тебя как следует?
— Парти… — голос Шугар Белль сделался совсем жалобным.
— А в следующий раз ты позовёшь саму Мисс-Её-Превосходительство? Если, конечно, нас теперь когда-нибудь выпустят!
— Парти, это, наверное, была не самая лучшая идея…
— Эй, ну вы чего? Дабл Даймонд — наш друг! — ответил им Парти Фейвор, вырезая ножом кусочек торта. — А поэтому он заслуживает небольшого праздника. Не так ли?
Парти неровно отрезал кусочек торта, положил на блюдечко и, широко улыбнувшись, протянул белошкурому жеребцу.
Тот не двинулся с места.
День Рождения. То был праздник из давно забытых времён. Он знал, что это за праздник, но не мог вспомнить ни одного своего дня рождения, лишь какая-то теплота разливалась в груди при мысли о нём.
И тоска.
В этом месте не было принято справлять своих дней рождений, ведь в эти дни пони чувствовали себя такими особенными.
Старлайт ни разу не поздравила его с днём рождения. Но откуда тогда Парти Фейвор знал, когда он родился?..
— Так-так-так, — он услышал за спиной знакомый голос и ощутил своей шкурой неприятный холодок. — Ну и дела. У вас тут проходит такое интересное собрание, а нас даже не пригласили.
Дабл Даймонд повернулся. Прямо за ним стояла Старлайт, а за ней было видно ещё несколько пони, которые так и норовили сунуть мордочку в подвал.
Рядом с ней стоял Фэзер Бэнг.
— Мистер Дабл Даймонд, я позвал мисс Старлайт Глиммер, как вы и просили. — Земной пони подмигнул ему, хотя это было больше похоже на нервный тик. Прочем, вполне возможно, что это он и был.
— Давайте-ка посмотрим, кто же у нас прячется по подвалам и хранит разные грязные секретики, — Старлайт растянула рот в улыбке, и Дабл Даймонд осознал, что кто-то сейчас очень серьёзно пострадает. — Шугар Белль? Найт Глайдер? — произнесла она фальшиво-трагичным тоном и состроила шокированную мину. — Как неожиданно. Как… вероломно! А я ведь так на вас рассчитывала, так за вас радовалась!.. А это у нас… А-а, Парти Фейвор! Что ж, это многое объясняет.
Она схватила его магией за ухо и поволокла к себе. Бедняга не сопротивлялся, но Даймонд видел ужас у него на лице.
— Тебе мало было собственных причуд, так ты теперь решил и всем остальным дурной пример подать?
— Нет! Нет! Прошу, не наказывайте их! Это я во всём виноват! Это моя вина! Я их заставил! Я сказал, что так будет хорошо!
— Ох, Парти. Ты даже не представляешь, как ранишь моё сердце! — она приложила копыто к груди. — Эгоизм — это страшный грех, но ещё более страшный грех — это сбивать пони с истинного пути. Знаешь, что бывает с лукавыми советчиками? Тебе всё потеха, а им — страдания. Кто знает — может, они уже никогда не смогут вновь найти свет? Или же очищение принесёт им новые боль и страдания? Об этом ты не подумал? — она сильнее потянула его за ухо.
— Ай! Ай! — слёзы брызнули из его глаз. — П-прости меня! Прошу! Я просто очень глупый!
— Да, я заметила. Но ничего страшного. У тебя теперь будет много времени подумать над своим поведением. Очень много.
Она подала Шугар Белль и Найт Глайдер знак головой, а сама поволокла единорога вверх по ступенькам. Перед самым выходом она бросила взгляд на Дабл Даймонда.
— Спасибо. — Еле слышно произнесла она, наградив его тонкой улыбкой.
Она ушла, а он так и остался стоять в подвале.
— Дайми? Ну эй, ты чего? Эй, ну не плачь! Не надо так за меня переживать, мне уже даже не холодно, правда. Эй, ну ты чего?..
В нём нечего было исправлять.
Парти Фейвор не был сломан. Парти Фейвор не был сбит с пути. Всё это время он действовал правильно. Всё это время он был самым здравомыслящим из них.
В нём не было ни капли эгоизма, он как никто другой был готов идти на жертвы ради других пони. Он наиболее чётко видел, что мир не заканчивался на нём одном.
А значит…
Она была не права.
И никогда не будет права, пока в мире есть такие пони, как Парти Фейвор.
Дабл Даймонд крепко-крепко обнял жеребца, обильно поливая слезами его гриву. В этот момент он ценил его настолько же сильно, насколько ненавидел себя. В этот момент он мог думать лишь эпитетами.
Милый, дорогой, драгоценный, добрый, щедрый…
Мой хороший, мой золотой. Мой Парти.
— Парти, — прошептал он ему. — Ты самый лучший. Я так рад, что ты мой друг… прости меня!
«Я тебя не заслуживаю».
В городок они вернулись поздно — когда их путь уже освещала Луна.
Они вместе были в доме единорога, так как Дабл Даймонд не хотел оставлять его одного. Он самолично набрал для Парти горячую ванную, а затем приготовил для него вкусный (как он надеялся) ужин из всего того, что нашёл на кухне. Как и ожидалось, холодильник и шкафчики были забиты сладостями и ингредиентами для выпечки, поэтому его кулинарных талантов хватило лишь на яичницу со свежим сеном. Впрочем, вылизавший тарелку искупанный единорог чётко дал понять, что получилось у него как минимум приемлемо.
После ужина у них не было сил заниматься чем-то ещё — у Дабл Даймонда болели мышцы от целого дня лыжного альпинизма, но эта боль была сладка. Что же творилось с Парти Фейвором, ему даже представить было страшно.
Плюс ещё один повод винить себя в истязании собственного друга.
Несмотря на усталость, никто из них не мог уснуть.
В комнате горел мягкий свет ночника — Парти не любил спать в темноте (Дабл, как обычно, не учёл этого при их прошлой ночёвке). Единорог лежал на целой куче цветных мягчайших подушек, которыми была усыпана кровать, и глядел в потолок, обклеенный разноцветными светящимися звёздочками.
Даймонд лежал рядом. Он не мог спать на мягких подушках, а потому они были бесцеремонно скинуты на пол. Его веки были сомкнуты, он пытался уснуть, но то и дело открывал глаза, чтобы посмотреть на своего друга. Некое тяжёлое чувство томилось в его груди.
Чувство, подобное глубокой скорби.
— Дайми?
— А? — пони вздрогнул от неожиданности. — Да?
— С тобой всё хорошо?
— Да, конечно, разумеется. А почему ты спрашиваешь?
— Ты плакал.
— Оу…
Они так и не поговорили об этом. Даймонд понимал, что в ближайшее время эта тема всплывёт, но он по-прежнему не знал, что сказать Парти.
Да и самому себе он тоже никак не мог объясниться.
Что это было? Всего лишь неожиданный эмоциональный порыв? Или нечто, что копилось в нём всё это время?
Он ведь и раньше понимал, что долгое время являлся для Парти Фейвора источником мучений, но почему именно сейчас осознание этого факта так сильно по нему ударило?..
Единорог подвинулся вплотную к нему, оставив свои подушки. Его голова нашла себе опору на пушистой белой груди.
Первым желанием Даймонда было обнять друга. Шёрстка Парти Фейвора ещё не успела до конца обсохнуть после ванны, а потому была слегка влажной, очень мягкой и шелковистой. А сам единорог был таким тёплым, таким… живым. Нежным. И пахло от него персиками.
«Он пользуется тем же шампунем, что и я?»
Да, он действительно хотел заключить его в свои объятья и больше не выпускать, оберегая это невинное создание от всего мира. Наверное, он бы так и сделал — он прижал бы его к себе, нежно погладил, и они оба провалились бы в сон. Однако он не мог так поступить, потому что твёрдо знал одно.
Он — как раз тот, от кого следовало защищать Парти Фейвора.
— Давай, Дайми, — прошептал он, проведя копытом по его шее, — мне ты можешь рассказать.
Он совсем не знал, что говорить, однако слова, на его удивление, неожиданно сами слетели с языка.
— Почему? Почему ты всё ещё дружишь со мной?
— А почему бы и нет?
— Но ведь я обижал тебя! Из-за меня ты столько раз страдал, тебя так много наказывали…
Парти прикрыл его рот копытом.
— Я ведь уже столько раз тебе говорил, что всё в порядке. И вообще, ты не думал, что не встреть я тебя, я страдал бы гораздо сильнее?
Ему не нашлось, что на это ответить. Он задумался.
А как бы сложилась жизнь Парти Фейвора, если бы они никогда не встретились?
Да, при их первой встрече он показался ему достаточно обеспеченным и приличным молодым единорогом, но ведь никто — даже сам Парти — не знал, что было в его прошлом. Варианты могли быть какие угодно. Вполне возможно, что он был самым обычным юношей, который из-за своего максимализма решил побесить родителей и связаться с крутой, как ему могло показаться, компанией. В таком случае они со Старлайт просто забрали у него будущее.
Были, конечно, и другие варианты. Быть может, его обижали дома, поэтому он и решил уйти. Или он ввязался в какую-то передрягу. Дискорд, да это же Парти! Зная его, он вполне мог увязаться с ним просто потому, что счёл это весёлой игрой!
В любом случае, Парти не был на дне. По крайней мере, он не производил такое впечатление. С большой вероятностью у него вполне могло быть хорошее светлое будущее вдали от этого забытого всеми места.
— Я уже успел немножко подзабыть свою старую жизнь, но знаешь… если бы у меня всё было хорошо, я бы вряд ли с тобой пошёл.
— Но это никак меня не оправдывает! Просто никак!
— Может и не оправдывает, но ведь у тебя были благие намерения.
— Мне от этого совсем не легче. Я просто не понимаю. Я ведь знал, как плохо ты переносишь одиночество, но раз за разом запирал тебя. Надолго запирал. А потом спокойно занимался своими делами. Спокойно спал, спокойно ел. Спокойно проходил мимо твоей темницы. А теперь ты обнимаешь меня и зовёшь своим лучшим другом.
— Дайми, если бы я совершил ошибку, я бы не хотел, чтобы ты на меня сердился. Ты делал то, что считал нужным. Даже тогда я видел, как ты заботился о всех нас.
— Но как? Как ты мог это видеть? Я просто делал то, что мне велели.
— Как и все мы. Но ты всегда делал даже больше! Я же знаю, что ты по ночам совсем не спал, а сочинял новые труды, чтобы нести нам Её слово. Уверен, Она тоже об этом прекрасно знала. Ты всегда следил, чтобы нам всего хватало и чтобы нас ничего не беспокоило. Ты всегда с рвением выполнял свою работу. Если надо было печатать листовки — ты печатал. Если надо было работать с нами на стройке — ты работал. Если надо было меня наказывать — ты наказывал. И тут даже не важно, делал ты это потому, что действительно верил в нашу цель, или потому, что был в неё влюблён.
Дабл Даймонд забыл, как дышать. Всё его тело напряглось, словно пружина, а лицо горело.
— Парти… что… что ты такое говоришь?
— То, что думаю. А что?
«Влюблён?»
Так это теперь называлось?
Он привык восхищаться этой кобылкой и её суждениями, он привык почитать её, словно вторую мать; ради неё он был готов пойти на многое и стерпеть немыслимое. И шёл. И терпел. Но можно ли это было назвать любовью?
Можно ли полюбить нечто, столь бесконечно далёкое от тебя? Может ли верный почитатель полюбить свою богиню?
Как бы они ни старался угождать ей, вникать в её планы, они были совершенно на разных уровнях. Где-то в глубине души он всегда знал, что Старлайт — это кобыла, которая гуляет сама по себе. Она всегда была себе на уме. Но он даже подозревать не мог, что всё это время она не просто недоговаривала, а откровенно лгала.
Да, это действительно разбило его сердце и заставило каждый день задаваться одним единственным вопросом: «почему?». Но… любовь?
— Это всё слишком сложно, но… с чего ты вообще это взял?
— Ты произносил её имя во сне.
«Оу».
— Что ж, это многое объясняет.
Они ещё некоторое время лежали в тишине. Дабл Даймонд всё же решился обнять лежавшего у него на груди единорога, зарываясь копытами в мягкий мех. Парти же подвинулся ещё ближе — теперь он обжигал шею жеребца своим горячим дыханием.
— Знаешь, а я ведь тебя понимаю. — Прошептал Парти, чуть не мурлыча.
— Ты о чём?
— О твоих чувствах к Ней.
— Я же сказал, что тут всё сложно. Я ещё не разобрался…
— В «Истоках и смысле идеи глобального равенства» ты назвал Её «звёздочкой».
— Это ещё ничего не… стоп, ты читал «Истоки»?!
— Я читал всё, что ты писал. Поэтому я и помню, что на Её день рождения ты выпустил брошюру «Великий вождь», в которой раз десять за один текст успел похвалить её «талант и усердие».
— Парти! — взмолился он.
— Прости-прости! — хихикнул тот в ответ. — Просто… Дайми, она тебе нравилась, это очевидно. Ну, а ты нравишься мне.
— Да, я рад, что ты считаешь меня своим другом…
— Нет, ты немного не понял, — он заговорил намного тише, в голосе появились нотки тревоги, — ты… мне нравишься.
Дабл Даймонд не сразу понял смысл его слов.
Сперва он впал в ступор, а когда его мозг всё же смог воспринять эту информацию, ему вдруг показалось, что Парти Фейвор стал в несколько раз горячее. Особенно его дыхание…
— Как друг, да? — он пытался ухватиться за спасительную соломинку. — Ты же это имел ввиду?
— Да.
«Слава Селестии! А я-то уж подумал…»
— Как друг. Как жеребец. Как Дабл Даймонд.
«Ох, лягни меня Луна под хвост…»
— Ты всегда мне нравился. Ты, наверное, и сам в курсе, что ты чертовски красив, ты ведь каждый день видишь себя в зеркале. Этот твой белый мех просто сводит меня с ума. Хотя это не так важно. Важно то, что ты был одним из тех, кто предпочитает делать, а не говорить. Даже когда твои идеалы были спорными, ты всё равно был добрым и заботливым, что бы тебе там ни казалось. Я даже и мечтать не смел, что у меня когда-нибудь будет шанс узнать тебя поближе. А теперь посмотри, как всё вышло. Мы лежим в одной постели, я могу спокойно к тебе прикасаться, нас связывает дружба. И я могу сказать, что по-настоящему счастлив. Что тем утром я не зря уговорил тебя взять меня с собой. Спасибо, Дайми. Спасибо тебе за всё. Если бы не ты…
Единорог крепче стиснул его в своих объятьях, а Даймонд опять не мог найти слов.
Он не мог найти даже своих мыслей, ведь их заменила весна, голову наполнили цветы. Ему многое нужно было обдумать, но все думы сводились к одному: он сейчас лежал в обнимку с жеребцом, который испытывал к нему чувства, и не только дружеские.
— …не хочу даже думать, что бы со мной было, если бы не ты. — С каждым словом его шёпот приобретал всё более игривые оттенки. — Зато я с удовольствием подумаю, как тебя отблагодарить. Хотя на самом деле об этом я думал уже очень давно.
Парти Фейвор поцеловал белоснежного жеребца в нежную шею, и тот не удержался от непроизвольного стона. Поцелуй показался ему таким горячим, таким жарким, что ему вдруг сделалось холодно. Он вдруг возжелал тепло, которое не могло дать даже само Солнце. Впрочем, друг и не собирался его им обделять.
Парти покрывал поцелуями всю его шею, каждым своим нежным мокрым касанием доводя того до мурашек. Даймонд понятия не имел, что делать, ему было одновременно и стыдно и безумно приятно — настолько, что ему приходилось глотать воздух, которого ему не хватало. Он не рисковал смотреть на друга, боясь встретиться с ним взглядом, он боялся даже пошевелиться, но несмотря на очевидную неловкость своего положения, ему хотелось, чтобы этот момент длился и длился. В конце концов, когда на его шее не осталось не тронутого места, он отважился приобнять друга, положив копыто ему на спинку.
Единорог вздрогнул и на секунду прервался, а затем прильнул к жеребцу и принялся гладить его по груди копытом. Они и раньше часто гладили друг друга по шёрстке, но в этот раз Дабл Даймонд испытывал совсем иные ощущения. Парти касался его… по-другому. Если раньше поглаживания были лишь дружеским жестом, то теперь он гладил его, как жеребца. Это было больше похоже на массаж, очень-очень приятный массаж…
Постепенно копыто перемещалось всё ниже, вызывая всё новые волны мурашек и вздохов. Оно зарывалось поглубже в мех, будоражило кожу, распространяло незнакомый доселе жар. В какой-то момент оно подобралось совсем близко к…
— Стой! — вдруг крикнул Даймонд, когда Парти коснулся того, до чего не касался никто и никогда.
Единорог вздрогнул и резко отдёрнул свои копыта от жеребца. Даймонд краем глаза видел, как тот прижал ушки.
— П-прости! — так же громко ответил Парти испуганным голосом, — я слишком увлёкся. Я так больше не буду, только не злись на меня! Ты злишься на меня? Наверняка злишься… о-ох, что я наделал…
— Парти, я не злюсь на тебя, — понизил тон Даймонд, сам не ожидавший от себя такой резкость, — я просто испугался. Для меня это всё в новинку…
— То есть, тебе понравилось?
Даймонд задумался.
У него никогда не было жеребца или кобылки в новой жизни — да и в старой, он чувствовал, он тоже был этого лишён, ведь он посвящал себя без остатка горам и лыжам. После он самозабвенно служил Старлайт, и ему не нужны были никто и ничего, кроме её одобрительного взгляда.
В конце же концов, он просто никогда об этом не задумывался. Ему всегда казалось, что Старлайт, когда придёт время, сама подберёт ему кобылку для заведения семьи, как она подобрала уже многим, либо что она как-нибудь сама появится в его жизни. Если он и представлял свою вторую половинку, то комплексно — с жеребёнком, домом, лужайкой и обществом победившего равенства. Но Парти…
Парти даже не был кобылкой.
Было ли это плохо?
Он не знал.
Ему определённо понравилось то, что он с ним делал, но это было так неожиданно…
— Ещё раз п-прости, — сказал Парти, не дождавшись ответа. — Мне следовало сначала спросить…
Вместо ответа Даймонд перевернулся на бок, оказавшись с жеребцом нос к носу. На этот раз ему хватило смелости заглянуть в его испуганные глаза — в них стояли слёзы, готовые вот-вот пролиться.
— Не извиняйся, ты не сделал ничего плохого.
— Т-точно? — он шмыгнул носом. — Ты всё ещё хочешь со мной дружить?
— Хочу. Дружу. Буду дружить.
Дабл легонько коснулся единорожьего носа своими губами, заставив Парти расплыться в смущённой улыбке и отвести взгляд. Затем он обнял серо-голубого жеребца, и тот уткнулся носом в его грудь.
Даже через пушистый мех Даймонд ощущал на себе его горячее прерывистое дыхание; единорог ощутимо подрагивал, и вряд ли холод был тому причиной.
Через некоторое время крепких объятий и медленных поглаживаний копытом по спине Парти избавился от дрожи, а его дыхание стало спокойным и мерным.
Так Дабл Даймонд смог констатировать сон.