ФоЭ. Котята в коробке
Глава девятая. Хозяин гор
И вновь, как две недели назад, земной флайер летит над мёртвой планетой. Внутри всё те же фигуры, облачённые в СВЗ, вот только размер кабины гораздо больше — при желании можно танцевать, даже не снимая громоздких скафандров. А снимать их надолго крайне не рекомендуется, ведь грузовик, выделенный Лефаржем для проведения операции, защищён от радиации слабее первой машины, несмотря на дополнительные экраны. С другой стороны, скафы спроектированы так, что в них можно с комфортом жить долгое время, вылезая наружу исключительно для того, чтобы посетить места общего пользования и небольшую кухню, совмещённую с крошечной кают-компанией. Сидящий в пилотском кресле Андрей довольно улыбнулся. Нет, как всё-таки хорошо, что флайер оборудован хоть и маленьким, но работоспособным гальюном, а значит, им не пришлось напяливать на себя вакуумные подгузники — штуки, безусловно, очень полезные в дальних походах, но жутко неудобные. Как говорится, «пустячок, а приятно».
Под брюхом машины проплывал безрадостный пейзаж — унылая бурая равнина, покрытая убитой радиацией травой. Местами то тут, то там поднимались, словно остроконечные зубы, багровые гранитные скалы — первые стражи вырисовывающегося на горизонте горного хребта. Хотя грех жаловаться: после Перешейка Смерти этот скудный пейзаж мог только радовать своим умиротворяющим спокойствием и безопасностью.
Перешеек Смерти — ключевой рубеж затянувшейся войны. Когда она только началась, у зебр имелось серьёзное преимущество перед пони. Они располагали хоть и небольшой, но вполне профессиональной армией, тогда как их противники могли рассчитывать лишь на необученное ополчение и Гвардию Принцесс. Понимая это, эквестрийцы перегородили Перешеек — единственный участок сухопутной границы между двумя государствами — мощной линией фортификационных сооружений от океана до океана. Но их противники оказались не так глупы. Вместо бессмысленного штурма неприступных укреплений они, переоборудовав свои многочисленные торговые суда в десантные транспорты и корабли снабжения, высадились на неохраняемом побережье Эквестрии, захватив портовый город Эпплсид. Этот смелый манёвр позволил им без труда вторгнуться в «мягкое подбрюшье» страны пони, оккупировав изрядный кусок её территории. Лишь после нескольких лет упорной борьбы, ценой огромных жертв эквестрийцы смогли сбросить захватчиков обратно в океан, вернув утраченные земли. После чего основное противостояние переместилось на Перешеек и перешло в унылую «окопную» фазу, превратившись в войну на истощение.
Андрей не раз пересматривал фото и видео, снятые дронами-разведчиками в этом жутком месте. За годы сражений враждующие стороны создали две неприступные твердыни, обращённые фасадами друг к другу. Сотни бетонных фортов, дотов и блиндажей, десятки тысяч километров траншей, огромные подземные бункеры, склады и железные дороги. Жар-бомбы зебр и орбитальные лучи пони превратили их в сплошное радиоактивное месиво, уничтожив всё живое. Только живое. Автоматические системы частично уцелели. Самоходные трёхметровые бронированные Голиафы, увешанные оружием от макушки до шасси, и маленькие юркие машины с пулемётным, ракетным или энергетическим вооружением катались по изрытой воронками равнине, ища цели. Стационарные турели всех мастей готовы были обрушить тонны огня и стали на любого чужака, не снабжённого системой распознавания «свой-чужой». Люди потеряли там восемь дронов, после чего завязали с разведкой. К сожалению, короткий путь к Винниаполису лежал через Перешеек, и Камагину пришлось поднять корабль на высоту шести километров, чтобы гарантированно не зацепить бдительные системы ПВО. Вдвоём с Кирби они наблюдали в оптику за проплывающими внизу развалинами, испытав огромное облегчение, когда они остались далеко позади. Случись авария и непредвиденная посадка, продолжительность их жизни внизу измерялась бы не минутами — секундами. Сейчас же машина шла на двухкилометровой высоте, управляемая автопилотом. Следопыты расслабились и откровенно скучали.
— Слышал запись твоей последней беседы с Сефир, — лениво сказал Кирби. — Наша старушенция, похоже, та ещё шутница. Сам как думаешь, правда или нет то, что она нагородила?
Андрей ответил не сразу. Рассказ старой зебры не выходил у него из головы.
— Что я думаю… — наконец протянул он. — Трудно сказать. Полагаю, слушая её рассказы, мы постоянно должны помнить, что она — профессиональный психолог с огромным опытом работы, мастерски умеющая манипулировать собеседником. Исключительно из добрых побуждений, разумеется. Вот только сложно понять, что в её понимании есть «добро», а что «зло». Мугги тогда бросила не совсем умную фразу, и Сефир в ответ вспылила, что для Мудрых Матерей совсем нехарактерно. Старушенция могла почувствовать стыд за свой поступок и быстро придумать страшную байку, чтобы разрядить обстановку и перевести стрелки беседы на другой путь.
— Хорошая гипотеза. Но тебе не кажется, что для слепленной на коленке страшилки её история слишком проработана и логична. Уж поверь мне, как большому любителю сочинять и нести всякую чушь. И рассказана она была мастерски, без запинок, с нужными интонациями. Я, конечно, не настолько хорошо знаю зебринский язык, чтоб говорить наверняка, но фальшивых ноток в её голосе не было. Совсем.
— Верю, — кивнул Камагин. — Верю, но как материалист просто не могу принять версию о «Тёмном Мороке», который ни с того ни с сего опустился на две страны и поссорил между собой зебр и пони. Уж слишком это попахивает дешёвой мистикой.
— Так-то оно так, но вспомни — несколько дней назад мы убедились, что магия существует. О каком материализме вообще может идти речь?
— Магия или доселе неизвестное нам явление природы, умело под неё маскирующееся. Мы только-только с ним столкнулись и потому не можем делать окончательные выводы прямо сейчас. Да вообще, а вдруг байка была придумана не вчера и не ей одной? Смотри. Уцелевшие Матриархи страшно переживают, что у выживших зебр после всего пережитого может выработаться комплекс неполноценности. Дескать, «мы всё взорвали, сами себя уничтожили, ах какие мы бяки-буки, зачем так жить, лучше убейте нас!»
— И тогда они решили совместными усилиями сочинить утешительную сказочку о том, что на самом деле никто не виноват? Что это страшный Морок задурил всем головы, заставив зебр и пони скрестить хвосты в бессмысленной драке за ресурсы и запустить её устами самой авторитетной мамки? А знаешь, вполне возможно. Манипуляция в духе лучших врачевателей душ, которая всё объясняет.
— В том-то и дело, что не верю я в теории, которые всё объясняют. Просто не верю. С одной стороны, мне кажется, что рассказанное тогда — нелепая чушь! Пустая болтовня умной старухи. С другой… стоит мне вспомнить её взгляд, полный печали и боли искренне переживающего существа… Ох, не знаю, Дик. Либо она искусная актриса без каких-либо принципов…
— Либо искренне верит, что её рассказ — чистая правда. Такое тебе в голову не приходило? Старческий маразм, вконец съехавшая крыша, беседы с давно умершими родственниками и всё остальное в комплекте?
— Вполне может быть и так. Уф, не хочу больше ломать голову, пусть специалисты разбираются, им за это деньги платят. Францик утром сказал, что Донован вцепился в нашу запись, как энцефалитный клещ в плоть юной девы, и собирается сделать доклад перед комиссией, дабы они отменили своё решение об уходе с Эквуса.
— Блажен кто верует. Шансов, конечно, никаких, ну хоть душу отведёт.
— Всё, ребята, с вами было интересно, но моя смена закончилась, — неожиданно раздался бодрый голос дежурного координатора, Хоакина Мурьеты. — Готовьтесь встретить герра Хофманна, Великого и Ужасного.
— И тебе удачного отдыха, парень, — ответил Дик. — Оттянись там за нас, грешных.
Через минуту в эфире появился Курт, поприветствовал Следопытов, услышал в ответ ехидную реплику Кирби, огрызнулся, после чего повисла умиротворённая тишина. Меж тем пейзаж внизу по мере приближения к горам начал постепенно меняться. Открытые пространства уступали место холмам и скалам.
— Любопытно, — прервал молчание Андрей. — Почему шоссе и железная дорога, идущие от Перешейка вглубь страны, делают крюк почти в сто километров, обходя этот участок стороной? Что, собственно, мешало поням пробить путь насквозь?
— Пересечённая местность? — высказал предположение Кирби.
— Нет. Ландшафт, если верить карте, одинаков что там, что там.
— Тогда тут находился заповедник или национальной парк. Зверюшки всякие редкие обитали и…
— Так, парни! — встревоженный голос Хофманна прервал трёп. — На два часа крупная воздушная цель! Расстояние — десять километров. Летит в вашу сторону.
— Чёрт! — бросил Камагин, быстро берясь за ручки управления. — И как ты умудрился её пропустить?
— Зараза только что поднялась откуда-то из-за гор. Сейчас попробую дать максимальное увеличение…
На боковых экранах скафандров появилось размытое изображение, постепенно приобретающее чёткость. С минуту все до рези в глазах вглядывались в объект, пытаясь понять, что это такое. Затем…
— Дракон, — потрясённо выдохнул Андрей. — Самый настоящий дракон!
— Размеры от носа до кончика хвоста примерно пятнадцать — двадцать метров, — забубнил Курт, озвучивая поступающие данные. — Скорость сто двадцать — сто пятьдесят километров в час.
— Перехожу в режим уклонения, — сказал Камагин, разворачивая машину и начиная набор высоты. — Дик, на тебе зенитка!
— Сделано!
Из корпуса выдвинулась решётчатая консоль, на конце которой красовалась белая сфера плазменного излучателя. Кирби переключился в режим бортстрелка, и на экране его скафа появилась сетка прицеливания. Дракон внезапно дёрнулся, частота взмахов крыльев заметно увеличилась.
— Он вас засёк и ускоряется! Андрей, прибавь газку!
— Уже, — буркнул Камагин. — Вот только у нашего корыта скорость как у беременной улитки. Всё, триста двадцать, предел! Как, достаточно?
— Нет, — сдавленным голосом ответил координатор. — Не знаю, как эта туша может выдать больше четырёхсот, но она это делает. Попробуй подняться ещё выше. По идее на большой высоте такой громаде перестанет хватать кислорода.
— Понял, выполняю. Как ты думаешь, чем эта дрянь может быть вооружена?
— Если верить земным сказкам…
— Сказкам? Ты серьёзно?!
— А откуда ещё прикажешь черпать информацию? Хотя погоди… Кажется, Амина рассказывала, что в Эквестрии вроде как водились драконы. Но, честно говоря, мы тогда решили, что она имела в виду каких-нибудь крупных наземных рептилий, вроде наших варанов Комодо.
— Теоретики хреновы, могли бы поподробнее расспросить. Что интересного она про них сказала?
— Она назвала их огнедышащими.
— Прямо-таки огнедышащими? Как в земных легендах?
— Именно.
— Если так, то не страшно. Силовое поле не спасает только от радиации и лазерных лучей. Всё остальное оно отразит.
— А если он навалится сверху и пустит в дело когти? Эта дрянь размером с ваш кораблик.
— Движки вытянут. Мы летим с пустым трюмом, запас по весу огромный. Да и зенитка на близкой дистанции собьёт любого ящера.
— Твоими бы устами да мёд пить. В любом случае, если есть возможность уйти от столкновения…
— Не дурак, сделаю всё, чтобы не допустить.
— Он у меня на мушке, дистанция три километра, — доложил Дик. — Могу открыть огонь прямо сейчас. Стрелять?
Андрей колебался. С одной стороны, ему очень не хотелось тестить на прочность корпус флайера. С другой, вот так, с ходу атаковать предположительно разумное существо…
— Стреляй, когда подойдёт на километр, не раньше, — наконец приказал он. — Чем ближе, тем больше шансов прихлопнуть его с первого залпа.
— Странный зверь, — протянул Лю Шань, который, несмотря на преклонный возраст, первым примчался в диспетчерскую, как только по громкой связи объявили о нападении на разведгруппу живого ископаемого. — Что-то в нём не так. Посмотрите внимательно…
Действительно, теперь, когда ящер подлетел совсем близко, стали видны детали, не замеченные раньше. Первым делом в глаза бросались могучие крылья, мерно рассекающие воздух. При замедленном воспроизведении обнаружилось, что кожаные перепонки пестрят маленькими и большими отверстиями, словно по ним пришёлся залп картечи. «Как дракон может развивать высокую скорость с такими дырками?» — оставалось загадкой номер один. Кроме того, тело чудовища оказалось покрыто глубокими ранами, а броня залита бурой, запёкшейся кровью и зелёным гноем.
— Интересно, он теплокровный или нет? — с любопытством спросил Януш Карпински. — Курт, можешь замерить температуру его тела дистанционно?
— Без проблем, — координатор коснулся небольшого квадрата на экране. — Плюс четырнадцать и восемь по Цельсию. Странно… Температура воздуха: плюс тринадцать и девять. Значит, всё-таки хладнокровная рептилия, раз температура тела равна температуре окружающей среды.
— Но хладнокровный не может развить такую…
В этот момент плазменная пушка выпустила короткую очередь — дракон пересёк незримый рубеж, установленный Андреем. Два заряда угодили ему в грудь, остальные прошли мимо, так как ящер с немыслимой для такой огромной туши грацией развернулся и ушёл влево, при этом скорость возросла примерно в полтора раза.
— Посмотрите, в правом боку! — воскликнула глазастая Светлана.
Все увидели, что в боку чудовища зияет огромная дыра, сквозь которую видны обручи рёбер и мешанина гниющих внутренностей. Ни одно живое существо не способно выжить после такого ранения.
— Да это не дракон, а зомби какой-то! — потрясённо выдохнул кто-то.
Андрей поднимался на максимальной скорости, забравшись почти на четыре километра. Но надежда на то, что разряжённый воздух помешает монстру лететь с прежней быстротой, оказалась тщетна, расстояние стремительно сокращалось. Дик дал ещё несколько очередей, но поток плазменных сгустков, дырявящих чешуйчатую шкуру практически в упор, не мог его остановить. Камагин увидел прямо перед собой широко распахнутую пасть чудовища и максимально усилил носовые щиты.
— Он сейчас активирует свой огнемёт! Мы…
Ничего больше разведчик сказать не успел. Поток зелёного пламени ударил по машине тугой струёй. Одновременно вспыхнули и погасли аварийные индикаторы приборов, обзорные экраны скафандров почернели, изображение исчезло. Неизвестно, что кричали люди в своих высокотехнологичных «гробах», да и кричали ли вообще в тот момент, когда потерявшая управление машина понеслась навстречу бурой земле чужой планеты. Связь исчезла сразу, как только зелёная волна затопила человеческий корабль, и потрясённые наблюдатели ещё минуту неподвижно разглядывали матовые стёкла погасших мониторов.
Когда Лефарж ворвался в диспетчерскую, там находились только Курт, Мурьета и Гарольд Фишер. Остальных любопытных Хофманн выгнал наружу твёрдой рукой.
— Докладывай, — бросил шеф, рывком усаживаясь в кресло.
Старший координатор лаконично и без лишних слов описал произошедшее. Хоакин колдовал над своим экраном, Фишер угрюмо просматривал логи сообщений. Выслушав рассказ, Франсуа с шумом выдохнул и растёр ладонями бледное лицо.
— Когда… — хрипло спросил он. — Когда будет известно, что там происходит?
— Мы выслали «Стрижа», самого скоростного из наших дронов, — ответил за начальника Мурьета. — Он прибудет на место минут через шесть.
— А спутник?
— К сожалению, над данным районом нет ни одного сателлита.
— Ясно. Вы установили, что именно их сбило?
— Это точно был не огонь, — мрачно сказал Курт. — За несколько секунд до удара Андрей усилил носовой щит. Он выдержал бы поток напалма, не говоря уж о простом пламени. Да даже если поле по какой-то причине отказало, оставалась ещё броня. В любом случае корабль не мог погибнуть мгновенно. Но это случилось.
— Не огонь, — внезапно сказал Гарольд, отрываясь от экрана. — Это был не огонь, а поток холодного радиоактивного пламени.
— Холодное радиоактивное пламя? Что за бред? — недовольно буркнул Лефарж. — Это антинаучно.
— Давно следовало привыкнуть, что слово «Эквус» и слово «наука» несопоставимы, — ответил следопыт. — Если не нравится термин «пламя», скажу, что их обдало потоком неизвестной высокорадиоактивной субстанции. Силовое поле радиации не помеха, защитные экраны пробило мгновенно, приборы вышли из строя одним махом, после чего флайер превратился в кирпич.
— А скафандры? Скафандры могли выдержать удар?
— Не думаю. Не знаю, насколько сильным оказался поток, так как радиометры спеклись в первых рядах, но судя по тому, как быстро выжгло всю электронику…
— Кроме того, не забывай, флайер должен был свалиться с высоты четырёх километров, — вступил в разговор Курт. — После такого падения уцелевших не остаётся.
— Курва! — выругался Франсуа и с силой ударил кулаком по подлокотнику кресла.
Хофманн отвернулся. Он прекрасно понимал, какой сейчас ад творится в душе шефа, и не хотел напрягать его ещё сильнее.
— «Стриж» достиг цели, — прервал затянувшееся молчание Мурьета. — Вывожу картинку на основной экран.
Все как по команде повернулись и уставились на появившееся изображение, смазанное и нерезкое.
— Дрон находится на высоте семи километров, — предупредил Хоакин. — Ниже я пока спускаться не решаюсь.
Никто ему не ответил, все с жадностью смотрели туда, где на бурой равнине красовался средних размеров кратер. Около него неуклюже двигалось гигантское тело дракона.
— Что он делает… — пробормотал Лефарж. — Непонятно…
— Это предельное увеличение, — сказал оператор.
— Спустись до пяти, — приказал Франсуа.
— Сделаю.
Картинка заметалась из стороны в сторону, затем вновь замерла, уже гораздо более чёткая. Теперь наблюдатели ясно увидели, что чудовище не просто хаотично движется вокруг места крушения, а выполняет какую-то работу.
— Не пойму, эта тварь что, собирает обломки в одну кучу? — потрясённо выдохнул Хофманн.
— Похоже на то, — эхом ответил Лефарж. — Но зачем?
— Если верить земным легендам, — глубокомысленно заметил Фишер, — драконы имеют привычку сгребать свои сокровища огромной грудой, а потом спать на них, как на перине.
— Так это земные драко… тьфу, мы что, сейчас будем обсуждать повадки вымышленных существ? Серьёзно?
— Но он-то совсем не вымышленный, а очень даже настоящий.
Франсуа поджал губы и замолчал. Ему было не до споров. Вся надежда на то, что экипажу погибшей машины удалось каким-то образом спастись, растаяла как дым. Вид воронки и искорёженных обломков вокруг неё не оставлял надежды на благополучный исход. Пришла пора принимать решения и отдавать приказы.
— Гарольд, — тихо сказал шеф, — бери Ли и вперёд. Полетите на «С-08», это самая защищённая и скоростная наша машина. Вооружения на ней нет, но, как показала практика, единственное эффективное оружие против чудовища — это высокая скорость. Все инструкции получите по дороге.
— Есть, — коротко бросил Фишер, поднимаясь. В его голосе не было и намёка на веселье. Работёнка предстояла не из лёгких.
Как только за Следопытом захлопнулась дверь, Лефарж вновь повернулся к экрану. Радиоактивный дракон продолжал заниматься своим бессмысленным делом.
— Как ты думаешь, зачем ему это нужно? — спросил он у Курта. Тот неопределённо пожал плечами.
— А пёс его знает. Возможно, инстинкт, возможно, таким образом он закрепляет победу или метит территорию. Меня, если честно, волнует другое.
— Что именно?
— То, что по всем признакам эта тварь давно мертва. С такими ранами на теле не может выжить ни одно существо. Тем не менее он движется, он летает, он выполняет осмысленные действия.
— При этом выдыхает поток радиоактивного пламени, способного сбить самый совершенный людской механизм.
— Земные страшилки буквально оживают у нас на глазах. Я так и вижу завтрашние заголовки: «Дракон-нежить убил двух Следопытов во время воздушного боя». Боже, какая нелепость.
Лефарж не ответил. Он отвернулся, переключился на командирский канал и принялся отдавать приказы. Мурьета опустил дрон на высоту в два километра, впрочем, немёртвый ящер не обратил на машинку никакого внимания; похоже, он не видел угрозы в аппарате столь незначительного размера. Прошло десять минут, затем в динамике прозвучал голос Фишера:
— Мы стартовали, босс. Какие будут дальнейшие указания?
— Подойдите к месту катастрофы на расстояние пятидесяти километров, приземлитесь, включите голографическую маскировку и ждите. Я высылаю вместе с вами автоматический грузовик с несколькими «чистильщиками»; когда будете садиться, найдите место и для него. Дождётесь, пока эта тварь не уберётся, после чего подлетите к разбившемуся флайеру и попытайтесь обнаружить… обнаружить… — голос Лефаржа сорвался, и он замолчал.
— Так точно, шеф!
Спустя три часа Фишер стоял в нескольких шагах от радиоактивной груды металла и пластика. Дракон потрудился на славу, собрав в одну кучу все обломки, даже те, что отлетели достаточно далеко. Лишь на дне воронки валялось несколько искорёженных листов обшивки, по какой-то причине пропущенных жуткой тварью. Поднесённый к ним радиометр начинал завывать, как безумный.
— Это называется «наведённая радиоактивность», — пояснил, ни к кому конкретно не обращаясь, Ли.
— Спасибо, а я не знал, — угрюмо бросил Гарольд. — Приятно видеть «Капитана Очевидность» за работой.
Он двинулся вокруг люто фонящего кургана, туда, где роботы — «чистильщики» деловито разгребали обломки. Внезапно один из них издал негромкую трель, и вся команда остановилась, терпеливо ожидая приказа.
— Что там? — нервно спросил Фишер.
— Похоже, они нашли тело, — мрачно отозвался Хофманн.
Несколько секунд спустя роботы, вновь зашевелившись, принялись осторожно извлекать наружу грязно-белый цилиндрический предмет. Гарольд подошёл ближе и выругался, увидев чёрные цифры на лицевой броне. Скафандр Кирби.
— Пробит в трёх местах, — пробормотал он, глядя на рваные отверстия с багровыми потёками по краям. Затем поднёс поближе сканер. — Мёртв. Вот дерьмо! Ладно, хотя бы возьму образец крови.
С этими словами разведчик коснулся щупом анализатора одного из запёкшихся сгустков.
— Принял, — кивнул Курт и через минуту со вздохом сообщил: — Группа крови Дика. Без вариантов.
Фишер, не ответив, отдал приказ, и одна из машин потащила тело в сторону стоящего неподалёку грузового корабля.
— Осталось только найти Андрея, после чего можно возвращаться, — наконец сказал он.
— Думаю, он лежит где-то там, на дне, — предположил координатор. — Не уверен, что мы сможем раскопать эту груду, у автоматов уже сейчас начинает сбоить электроника. Боюсь, когда они зароются поглубже, им просто придёт конец.
— А летающий червяк где? Не видно пока?
— Пока нет. Как скрылся в горах, так больше не появлялся. Возможно, у него там логово. И да, теперь я понимаю, почему дорога обходила пустошь стороной. Если это горы, населённые драконами…
— Гарри, подойди сюда, — мёртвым голосом сказал Ли. — Я кое-что нашёл…
Фишер в несколько прыжков оказался возле товарища, склонившегося над каким-то предметом. То была оторванная перчатка скафандра. Внутри неё лежал окровавленный комок плоти. Следопыт поперхнулся; он ясно помнил, что все конечности на СВЗ Кирби были целы. Значит…
Ли Фень аккуратно поднял свою страшную находку и вытряхнул на удачно подвернувшийся кусок пластика оторванную кисть левой руки, затем поднёс к нему раструб сканера.
— Группа крови Андрея, — сообщил Курт. — Вот и всё.
Это было действительно всё. Даже если бы им каким-то чудом удалось найти тело, Камагин был уже мёртв. Если не от потери крови, то от радиоактивного излучения, проникшего внутрь скафа через образовавшуюся брешь. Минуты две длилось молчание, потом Хофманн тихо сказал:
— Возвращайтесь в корабль и ждите приказа. Я свяжусь с шефом, пусть принимает решение.
Потом переключился на кабинет Лефаржа. Выслушав доклад координатора, Франсуа спросил:
— Значит, вы считаете, что дальнейший поиск бесполезен?
— Он продолжится только в том случае, если вы пришлёте спецтехнику, способную работать в условиях жёсткого излучения. Электроника «чистильщиков» не переживёт длительного пребывания в зоне раскопок.
— Понимаю. Это действительно перчатка Андрея?
— Нет никаких сомнений. Инвентарный номер совпадает.
— Тогда директива «W-87» и эвакуация. Не стоит ребятам торчать там сверх необходимости. Они и так получили сегодня солидную дозу.
— Слушаюсь.
Гарольд и Ли сидели в тесной кабине флайера и смотрели, как роботы — «чистильщики» стаскивают к горе последние обломки погибшей машины. Как они сами, закончив работу, покорно ложатся сверху и замирают. Как вылетевшие из трюма грузового корабля дроны зависают над горой. Как из баков, закреплённых под их корпусами, начинает разбрызгиваться густая жидкость цвета гранита, покрывающая обломки толстым слоем. Как она начинает распухать плотной пеной, превращая гору в огромный пузырящийся валун, напоминающий гранитную скалу. Несколько дней спустя, когда пена застынет, она и правда станет скалой, вернее, курганом. Погребальным курганом. Директива «W-87» гласит: если не можешь убрать за собой мусор, скрой его. Не стоит оставлять следы пребывания людей даже там, где жизнь погибла навсегда.
После того как отработавшие своё дроны убрались обратно в трюм, Следопыты вновь покинули корабль и подошли к новообразованной скале. Фишер аккуратно прилепил к мягкой пене небольшую табличку из «вечного» пластика, на которой тонким лучом лазерного резака была нанесена лаконичная надпись:
Андрей Камагин
и
Ричард Кирби.
Прошедшие свой путь
до конца.
Инструкция, конечно, категорически запрещала делать подобные вещи, но Следопытам было глубоко плевать на директивы бездушных бюрократов.
Из открытого окна тесного двухкомнатного блока Сахарской карантинной зоны вырвался отчаянный крик трёх голосов, быстро переходящий в плач.
Облачённый в скафандр Франсуа Лефарж стоял у портального выхода, наблюдая, как последний трейлер, мерно гудя мотором, увозит на Землю контейнер, набитый остатками оборудования. Неподалёку громоздилась уродливая куча того, что решили обратно не забирать. Жилые модули, системы жизнеобеспечения, спецтехника, работавшая в наиболее «горячих» зонах и прочее, прочее, прочее. Когда планету покинет последний человек и портал погаснет навсегда, стоящие наготове дроны выполнят директиву «W-87», после чего улетят и дружно самоликвидируются над океаном, полностью скрыв следы пребывания человека на Эквусе. Бессмысленная работа, но директивы для того и существуют, чтобы их выполняли, не задавая глупый вопрос «зачем».
— «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить», — сказал стоявший рядом Донован и хмуро посмотрел на Лефаржа.
Глава научной группы чувствовал себя прескверно. И дело было вовсе не в том, что его высмеяли на заседании Комиссии, где он пытался уговорить руководство не закрывать проект «Эквус». Все аргументы о необходимости продолжить исследования нового вида энергии, которую местные жители называли вульгарным словом «магия», а также явления, именуемого «Темным Мороком», были отметены. Обидно, конечно, но учёный привык к непониманию со стороны вышестоящих болванов. Больше всего на свете его сейчас мучила мысль о том, что это из-за его настойчивых просьб Следопыты были отправлены в последний самоубийственный полёт. Сам по себе осторожный Лефарж никогда не пошёл бы на подобный риск. А теперь… Теперь поздно рвать остатки волос на затылке. Донован уже сказал ему, что во время предстоящего расследования возьмёт всю вину на себя, на что шеф только криво усмехнулся и ничего не ответил. Франсуа не пугало следствие и возможный крах карьеры, ведь самое страшное уже произошло. Любую беду можно обратить вспять. Любую. Кроме смерти.
— Идёмте, босс, — негромко проговорил Серж Генсбур, кладя руку на плечо Лефаржа. — Портал скоро закроется.
Тот молча кивнул и неторопливо, словно через силу, зашагал в сторону овального проёма. Миг — и последний человек покинул Эквус. Ещё через несколько секунд исчез и сам проём. Громко гудя движками, словно злые шершни, дроны оторвались от земли и принялись выполнять свою бессмысленную работу, а закончив, построились неровным клином и отправились в последний полёт к океану. Над мёртвой планетой опустилась тишина, лишь где-то далеко, за сотни километров отсюда, вылетевший из пещеры одинокий зомби-дракон мерно нарезал круги в сумеречном небе, выискивая новых врагов.