ФоЭ. Котята в коробке

Глава первая. Опоздавшие на три дня

Бета: LeKos_N

Гудя, словно гигантский диковинный жук, тяжёлый флайер шёл на малой скорости под рваным одеялом пепельно-серых облаков. Поднимающиеся с поверхности клубы дыма временами полностью окутывали машину, но пилоту это совсем не мешало — изображение на обзорном экране оставалось ясным и чётким. Экипаж корабля — два облачённых в громоздкие скафандры высокой защиты Следопыта — занимали почти всё пространство просторной четырёхместной кабины. Каждый такой костюм стоил как небольшой космический корабль; впрочем, он и был своеобразным кораблём в миниатюре, полностью оберегающим своего носителя от всякой смертоносной гадости. Его броня была способна выдержать удары микрометеоритов, поток раскалённой плазмы, предельно низкие температуры и, что являлось особо актуальным на этой планете — жёсткое радиационное излучение. Внешние радиометры буквально захлёбывались, сообщая о зашкаливающем уровне фона за бортом, но люди и без них знали, что снаружи царит ад кромешный.

— Может это всё-таки был удар извне? — негромко спросил пилот Андрей Камагин, дабы разрушить гнетущую тишину. — К примеру, планета столкнулась с роем метеоритов из антивещества…

— Ты сам в это не веришь, — буркнул сидящий рядом Дик Кирби. Весельчак и балагур, никогда не упускающий ввернуть в разговор какую-нибудь шуточку или байку, сейчас был непривычно мрачен. – Нет, Андрюша, они убили себя сами. Своими, так сказать, руками… щупальцами, или что там у них имелось.

Камагин вздохнул и сжал зубы. Бывалый разведчик, повидавший всякое на своём веку, оказался выбит из колеи. Впрочем, как и остальные участники экспедиции. Вид мёртвой планеты, где ещё три дня назад кипела жизнь, подавлял. Проплывающий под днищем флайера разрушенный город, затянутый дымом пожаров (хотя, что здесь ещё может гореть?), напоминал старое кладбище, полное призраков. А они — могильщиков, прибывших с другого конца Галактики, дабы зарыть немногочисленные останки погибших. Дик хмыкнул:

— Нам как всегда просто космически повезло. Первое рабочее включение портала, первая нащупанная яйцеголовыми планета, влажные мечты о первом контакте с разумными существами. И всё накрылось медным тазом. Хорошо, что мы пришли сюда сегодня, а не три дня назад, иначе очутились бы в самом пекле, у Вельзевула на сковородке.

— Контакт ещё может состояться, если найдём выживших.

— Чушь, в этом аду нет никого живого. У группы Гарольда больше шансов, они осматривают пригороды. Но здесь, в центре города; можно сказать, в эпицентре удара…

— Тут должны быть убежища. Много убежищ. Судя по всему, воюют — вернее, воевали — они уже давно, значит, обязаны были построить. Найдём их, найдём уцелевших.

— Мне бы твой оптимизм…

Дик был прав, с первым контактом людям откровенно не повезло. Строительство межпространственного портала потребовало напряжённой работы лучших умов человечества и множество ресурсов.  Дорого, долго и сложно, но перспективы кружили голову – впервые за столько лет появилась реальная возможность встретить инопланетных разумных существ и начать колонизацию незаселённых планет в иных звёздных системах. После постройки и запуска почти три месяца ушло на то, чтобы в бесконечном просторе гиперпространства нащупать и пробить проход к перспективной планете, но дальше всё пошло совсем не так, как планировалось. Посланный на ту сторону автоматический дрон-разведчик принёс печальные вести. Сидящие у экранов люди увидели огненные столбы погребального зелёного пламени, поднимающиеся к небесам, чёрные клубы дыма, затмившие солнце и звёзды, развалины некогда великих городов. Ничто живое или разумное не могло выжить тут. Возможно, в другой части планеты, не затронутой взрывами ядерных зарядов, кто-то и смог уцелеть, но здесь и сейчас жизни не осталось. Совсем. Только гарь, пепел и смерть.

Больше всего расстроилась группа контактёров — ксенологов-теоретиков, мечтавших применить свои знания на практике. Похоже, им и дальше придётся довольствоваться чисто теоретическими рассуждениями о возможной природе инопланетян, что, честно говоря, было несколько унизительно. Впрочем, глава экспедиции Франсуа Лефарж решительно пресёк унылые настроения.

«Коллеги, — заявил он. — Мы прибыли сюда с конкретной миссией и не уйдём, пока не получим убедительных результатов. Так что давайте приниматься за работу. В конце концов, никто не ожидал, что будет легко!»

На ровной площадке рядом с портальным выходом развернули базу, состоящую из соединенных меж собой самоходных модулей. Затем техники смонтировали пусковую площадку многоразовой ракеты «Игла», способной выводить спутники наблюдения и связи, и как только пошли первые данные с орбиты, разведчиков отправили на вылазку.

Для разведки Лефарж решил привлечь специалистов из корпуса Следопытов, имевших огромный опыт работы в экстремальных условиях. Он отправил соответствующий запрос в секретариат Совета Внешних Миров — международного агентства, занимавшегося научными исследованиями за пределами Земли, которое, собственно, и организовало эту экспедицию. Те отреагировали быстро, и уже через два часа в распоряжение Лефаржа поступили Андрей Камагин, Дик Кирби, Гарольд Фишер и Ли Фэнь. Всех их Франсуа знал много лет, а с Андреем успел крепко подружится во время совместной работы на Каллисто. Вместе с разведчиками прибыли четыре СВЗ — скафандра высокой защиты — и два тяжёлых флайера, снабжённых дополнительными противорадиационными экранами. Следопыты разделились на пары. Группа Камагина отправилась исследовать находящийся неподалёку огромный город, а группа Фишера — расположенные в пригородах промышленные постройки: учёные очень хотели оценить примерный уровень технического развития погибшей цивилизации.

— Похоже, Франсуа ошибался, когда утверждал, что мы сможем найти уцелевшие убежища во время первого полёта, — вздохнул Андрей. — Наверное, стоит подождать несколько дней, пока утихнут пожары, рассеется дым и хоть немного осядут клубы радиоактивной пыли. Тогда появится хоть какой-то шанс. Биосканеры, конечно, любую живность за версту могут учуять, но в этой каше, боюсь, даже и они не справятся.

— Никак ты сдался, дружок, — подал голос координатор Курт Хофманн, сидящий в крохотном помещении диспетчерской базы. В его задачу входило следить за всеми передвижениями группы Камагина, слушать их переговоры и в случае необходимости обеспечить любую возможную поддержку. — Вы и двух часов там не провели.

— Тебя бы сюда, — хмыкнул Дик. — Издалека эта мерзость смотрится совсем иначе.

Курт улыбнулся и уже совсем собрался ответить какой-нибудь гадостью, но мгновенно передумал, увидев вспыхнувшие на боковом экране ярко-зелёные символы.

— Биосканер засёк группу объектов. Поздравляю, парни, похоже, вы их всё-таки нашли.

— А может, это просто кучка тараканов устроила под половицами свадьбу с виски и балетом? — ехидно поинтересовался Дик.

— Значит, крупные у них тогда тараканы, — бросил Хофманн, быстрыми движениями пальцев меняя картинки на рабочем экране. — Большое скопление биологических объектов совсем недалеко от вас. Находятся на глубине примерно пяти-шести метров ниже уровня земли.

— Убежище? — спросил Андрей, разворачивая машину.

— Возможно, — пробормотал Курт. — Начинай снижаться. Там впереди большая площадь, есть где приземлиться. Оттуда придётся топать ножками.

— Отлично, давно пора размяться, а то всю задницу отсидел, — хохотнул Дик. К нему, похоже, вновь возвращалось обычное игривое настроение. Андрей сыграл короткое стаккато на клавишах управления, и могучая машина, зависнув в воздухе, принялась плавно опускаться на участок, свободный от обломков зданий и искорёженных остовов транспортных средств. Четыре посадочные ноги с широкими лыжами на концах бесшумно выдвинулись из-под брюха машины, тугие реактивные струи ударили в землю, сметая клубы пыли и грязи, обнажая мостовую, вымощенную чёрными и белыми плитами, образующими что-то вроде прямых параллельных полос.

— «Полосатая площадь», — возвестил Дик. — Курт, малыш, не забудь нанести моё название на карту.

— Как скажешь, — фыркнул координатор, делая пометки. — Хотя с фантазией у тебя, прямо скажем, не фонтан. Это же так банально и очевидно…

— Делать мне больше нечего, как небанальное название придумывать. И так сойдёт…

Камагин почти не слушал трёп Кирби и Хофманна. Пальцы пилота лежали на кнопке экстренного взлёта, и пока посадочные ноги, коснувшись камня, мягко проседали под весом машины, Андрей в любое мгновение был готов стартовать, если почва под ними внезапно начнёт проваливаться.

Но всё обошлось, и флайер, в последний раз покачнувшись, прочно утвердился на посадочных опорах. Пилот, едва слышно выдохнув, отстегнул ремни безопасности.

— Всё, мальчики-девочки, приехали, — громко возвестил он, поднимаясь. — Пора за работу.

Минуту спустя оба разведчика стояли на земле чужой планеты и с интересом оглядывались по сторонам. Громоздкие скафандры делали их похожими на нелепые скульптуры. Цилиндрические тела с двумя парами толстых, как брёвна, конечностей венчали не привычные сферические шлемы с прозрачными забралами, а невысокие полукруглые выступы, именуемые на профессиональном жаргоне «пупырями». Скафандры вообще не имели шлемов как таковых, красоту пришлось принести в жертву защите. Обзор окружающего пространства обеспечивали стереоэкраны, расположенные перед глазами находящихся внутри людей. Это было, конечно, очень удобно, но со стороны смотрелось жутковато.

— Однако, припекает, — сказал Дик, взглянув на показания внешнего радиометра. — Как бы не хватануть тепловой удар.

— Да брось, — фыркнул Андрей. — Не так уж и жарко. Хотя в обычном скафе я бы тут гулять всё же не стал.

Флайер слегка дрогнул, когда из открывшегося верхнего люка шустро вылетел сферический аппарат размером с баскетбольный мяч. Дрон, управляемый Хофманном, должен был обеспечить дополнительный обзор для скованных тяжёлыми костюмами разведчиков. Поднявшись на пятнадцать метров, он крутанулся на месте, сканируя местность, потом быстро поплыл в северном направлении.

— Идите за мной, — приказал Карл. — Промежуточная цель — вход в переулок. Расстояние — восемьдесят пять метров. Пошли.

Андрей с Диком молча двинулись в указанном направлении, огибая препятствия. Местами — там, где обломки светились слабым зеленоватым светом — радиометр начинал ругаться и выть особенно яростно.

— Что за адское оружие они здесь применили? — удивлённо спросил Андрей. — Я, конечно, не специалист, но это не слишком похоже на последствия взрыва обычного ядерного заряда.

— Пришёл новый пакет снимков со спутника, — ответил Курт. — Умники из научного отдела утверждают, что по городу несколько раз прошлись широким энергетическим лучом, который и сжёг всё к чертям. Во всяком случае, они пока не обнаружили ни единого кратера от взрыва бомб.

— Радиоактивный луч, бьющий с орбиты? — изумился Дик. — У них что, имелись свои боевые орбитальные станции?

— Да. Правда, пока не ясно, какие и сколько.

— Дела, — буркнул Кирби и замолчал.

Разведчики пересекли площадь и вошли в узкий, прямой как стрела переулок, тянущийся метров на сто. Движение замедлилось, приходилось постоянно преодолевать бесконечные завалы. Андрей оттолкнул кусок бетона, преграждающий путь, и недовольно заметил:

— Сплошной камень и металл. Интересно, куда подевались трупы?

— Боюсь, здесь мы ничего не найдём, — вздохнул Дик, тыча толстым, как сарделька, пальцем в сторону ближайшей стены. — Видишь эти полупрозрачные потёки?

— Расплавленное оконное стекло?

— Ага. Представляешь, как тут было жарко, если стекло потекло? От тел не осталось даже костей. Только прах.

— Что же за безумная штука тут поработала?

— Скоро узнаем, — сказал Хофманн. — Вы почти пришли.

Переулок закончился, и друзья вышли на небольшую площадь, почти погребённую под обломками рухнувших стен. Дрон, ринувшись вперёд, завис перед изувеченным фасадом большого трёхэтажного дома. То ли государственное учреждение, то ли богатый особняк, понять уже невозможно. Крыша и перекрытия обрушились внутрь, превратив строение в пустую закопчённую коробку. Оранжевые языки пламени временами выглядывали из провалов окон, словно робкие лисята. К заваленной обломками парадной двери вела широкая лестница с низкими ступеньками.

— Ты обратил внимание, какие тут низкие двери? — сказал Андрей. — Низкие и широкие.

— Ага. Похоже, здешний мир населяли бодипозитивные хоббиты, — хмыкнул Дик. — Или, попросту говоря — жирные коротышки.

— Аккуратней со словами, парень. На очередной судебный процесс ты уже наговорил, — рассмеялся Андрей. — Хорошо, что все наши переговоры проходят под грифом «совершенно секретно». Иначе активистки из лиги «Вечно оскорблённых домохозяек» тебя бы давно живьём съели.

— Эти толстухи подавятся моим костлявым телом, — хвастливо заявил Кирби. — Да будет тебе известно, что два года назад…

— Тридцать метров направо, — прервал начинающийся балаган напряжённый голос Курта. На экранах разведчиков высветилась белая пунктирная линия маршрута. — Похоже, я нашёл вход.

Исследователи, замолчав, двинулись в указанном направлении, обогнули искорёженный остов чего-то, что при жизни, скорее всего, было большим автобусом, и приблизились к стене особняка, в которой чернел прямоугольный провал. Дверей не было: они просто сгорели, оставив после себя лишь оплавленную металлическую решётку. Дрон висел рядом, негромко гудя двигателями.

— Внутрь залетать не стану, — предупредил Хофманн. — Все эти здания вокруг сильно глушат сигнал. Боюсь, если сунусь глубже, связь совсем пропадёт. Когда найдёте что-нибудь интересное, поставите ретранслятор.

— Замётано, — ответил Андрей. — Ну, весельчак, кто первый?

— Эх, всё приходится делать самому, — буркнул Дик, затем, согнувшись, зашёл в проход.

Коридор, плавно понижаясь, уходил под землю, в угольную черноту. Поминутно чертыхаясь, разведчики шли, царапая «горбами» ранцев обеспечения низкий потолок. Пройдя метров пятнадцать, они вступили в большую комнату. Помещение оказалось абсолютно пустым — ни мебели, ни обломков. Бетонные стены выкрашены унылой тёмно-зелёной краской. На противоположной от входа стороне красовалась большая прямоугольная железная дверь, сверху донизу украшенная заклёпками внушительных размеров. Справа виднелась дверца поменьше, явно скрывавшая за собой терминал доступа или нечто вроде того.

— А вот и убежище, — уверенно заявил Дик. — Гляди, на воротах ни ручки, ни замка. Ничего, сейчас мы её…

Договорить он не успел. Под потолком бесшумно открылся круглый люк, из него выпал массивный матовый цилиндр, развернул в сторону разведчиков короткий тупорылый ствол. В следующее мгновение по людям хлестнула длинная пулемётная очередь.

— О как, — сказал Андрей. — Нас здесь, похоже, не любят.

— И не говори, — кивнул Дик. — Встречают слишком горячо. Можно сказать, обжигающе!

— Эй, парни, что там у вас? — быстро спросил Хофманн.

— Активировалась система защиты, — уставным голосом доложил Камагин. — Одна пулемётная турель. Калибр…

Дик поднял руку, подставив раскрытую ладонь под огонь. Затем быстро сомкнул пальцы, поднёс руку поближе к сенсорам, разжал… На перчатке лежала пуля. Узкий сканирующий луч обежал её несколько раз, и холодный голос встроенного в скафандр модуля ИИ невозмутимо произнёс:

— Оболочечная пуля. Калибр шесть миллиметров, вес четыре грамма. Внутри стальной сердечник, снаружи полимерная оболочка. Уровень угрозы минимальный.

— Короче, они решили нас остановить мелкокалиберной пукалкой, — сообщил Дик. — Гляди, на броне даже царапин не остаётся.

— Ага, что горох о стену, — фыркнул Андрей, подставляя под огонь другой бок.

— Вы бы всё-таки грохнули эту штуку, — недовольным голосом произнёс Курт.

— А зачем? — удивился Камагин. — Нам она ну никак не помешает, а ребятам из техотдела будет приятнее разбирать целый агрегат, чем закопчённые обломки. И так нас всё время варварами обзывают. Обидно, да!

— Эй, Умник, сколько выстрелов сделала турель? — обратился Дик к модулю ИИ.

— Четыреста семьдесят… четыреста восемьдесят… четыреста девяносто… пятьсот…

Гром пулемёта стих. Ствол тупо смотрел на разведчиков, из дула сизой струйкой поднимался дым.

— Значится, так и запишем: боезапас турели составляет пятьсот патронов, — невозмутимо заявил Кирби. — Ещё одна порция никому не нужных сведений в копилку бесполезных знаний.

Он подошёл к маленькой дверце и одним движением усиленной сервоприводами руки вырвал её с корнем. Большую часть обнажившейся ниши занимал выпуклый экран терминала. Под ним имелось несколько здоровенных кнопок и непривычные треугольные разъемы. Камагин присвистнул.

— У моего пра-пра-прадедушки был такой компьютер. Он на нём в тетрис играл.

— Сомневаюсь, что на этом куске железа запустится нечто столь же продвинутое и графонистое, — буркнул Дик, доставая из поясной сумки электронную отмычку. Несколько тонких щупов выскользнули из корпуса умного прибора и нырнули в треугольные отверстия разъёмов.

— Сможешь взломать? — поинтересовался Андрей.

— Сейчас увидим, — пробормотал Кирби, внимательно изучая показатели, высветившиеся на экране. — Нет, ну ты глянь, они, похоже, совсем простаки. Пароль состоит всего из шести символов, и программа сама подсказывает, правильно или нет символ подобран. Такое впечатление, будто ребята просто жаждали, чтобы любой прохожий мог без труда взломать систему! Даже не знаю, на какое место в рейтинге вселенского идиотизма можно поставить подобный агрегат…

Раздалось низкое гудение электромоторов, щелчки отпираемых замков, тяжёлая дверь медленно поползла в сторону. Дик убрал отмычку, разведчики подошли к открывшимся воротам. Внутри их ожидало небольшое помещение и ещё одна запертая дверь.

— Переходной шлюз, — хмыкнул Камагин. — Ты как, со мной или останешься тыл прикрывать?

— И отдать тебе всю славу первопроходца? Не дождёшься.

— Ретранслятор сначала установите, — напомнил Курт.

— Ах да…

Дик достал из сумки прямоугольную коробку, поставил на пол и нажал на большую кнопку, украшающую верхнюю крышку. Коробка медленно затряслась, из неё выдвинулась гибкая антенна, которая, несколько раз крутанувшись вокруг оси, нацелилась в сторону выхода из подземелья.

— Спасибо, — поблагодарил Хофманн. — А теперь проникнетесь мыслью о первом контакте и о том, что сейчас ваши имена записываются в анналы истории алмазными перьями, затем просто войдите и пожелайте аборигенам доброго дня.

— Обязательно, — улыбнулся Андрей. — Ну что, бодипозитивные хоббиты, мы идём!

Разведчики вошли, тяжёлая дверь за их спинами медленно закрылась. В маленьком помещении зажёгся слабый свет, затем тугие струи воды ударили со всех сторон, мгновенно окатив пришельцев с головы до ног.

— О, тёпленькая пошла, — сказал Камагин, вертясь на месте, чтобы струи дезактивационной жидкости смогли как следует омыть скафандр. – Сервис на высоте.

Короткий душ окончился так же резко, как и начался, и пока остатки воды утекали сквозь решётчатый пол, загудели вентиляторы, высушивая гостей потоками тёплого воздуха. Наконец стихли и они, свет загорелся ярче, а внутренняя дверь шлюза скользнула в сторону, открывая путь в убежище.

— Они вошли, — коротко сообщил Курт и поморщился. Как только стало известно, что группа Камагина в любой момент может вступить в контакт с местными жителями, тесную комнатку диспетчерской буквально оккупировали ксенологи. Учёные-теоретики, до того момента лишь предполагавшие, как могут выглядеть живые инопланетяне, теперь имели возможность применить свои знания на практике. Лучше поздно, чем никогда.

Андрей с Диком стояли в узком прямоугольном помещении. По стенам змеились пучки кабелей в пластиковой оплётке и стальные трубы с подтёками ржавчины на стыках, под потолком гудели жестяные короба воздуховодов. Две лампочки светили вполнакала, почти не разгоняя мрак. Похоже, здешние обитатели всеми силами экономили электроэнергию.

— Ну и что? Где торжественный комитет по встрече? — задал Кирби риторический вопрос, затем огляделся по сторонам. — Нас не ждут. Обидно.

— Никому мы не нужны, — печально вздохнул Андрей. — Курт, что показывает сканер?

— Биологические объекты на месте, никуда не делись. Полагаю, вам стоит самим пройти внутрь и поздороваться.

— Слышите? — быстро сказал Дик, поднимая руку. Он кивнул в сторону открытого прохода, чернеющего в дальнем конце комнаты. Оттуда доносился слабый гул голосов, детский плач, шум каких-то механизмов. — Похоже, ребята все там собрались.

— Тогда пошли. — Андрей шагнул было вперёд, но замер. Со стороны прохода послышалось негромкое цоканье, словно кто-то шёл на подкованных железом каблуках. Звук медленно приближался. Разведчики переглянулись и машинально встали в ряд. Ксенологи за спиной Курта затаив дыхание подобрались, словно перед прыжком. Дик облизал пересохшие губы и сжал кулаки. В следующее мгновение невысокое существо вошло в зал, неуверенно огляделось по сторонам и сделало несколько шагов вперёд. В мерцающем свете потолочных ламп замершие, как статуи, люди казались скорее причудливыми элементами интерьера, чем живыми существами. Равнодушно скользнув по ним взглядом огромных глаз, пришелец прошёл мимо.

— Какие будут идеи? — спросил Дик, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Домашний любимец, — быстро сказал ксенолог Тарас Коваленко. — При эвакуации взяли с собой. Брали же в бомбоубежища кошек и собак, мне об этом дед рассказывал.

— Пожалуй… — пробормотал Андрей, пристально рассматривая странное существо. Больше всего оно походило на небольшую лошадку с непропорционально крупной головой и огромными, выразительными глазами.

— Какая лапа… — умилилась Светлана, юная ассистентка профессора Лю Шаня. — Маленькая пони! Няша-поняша.

— Где ты видела пони с полосками? — хмыкнул Кирби. — Ши зи зибра!

— Скорее зебрёнок, — подал голос ксенобиолог Януш Карпински. — Для взрослой особи он слишком неуклюже двигается, совсем как наши земные жеребята.

— Андрюша, погладь его за меня, пожалуйста, — не унималась Света. — С детства мечтала о такой лапушке.

— Потом, ладно? — ответил Камагин. — Сейчас главное встретиться с его хозяевами.

Тем временем полосатый жеребенок наконец обратил внимание на две неподвижные белые фигуры, едва различимые во мраке. Он остановился, озадаченно покрутил головой, почесал задней ногой за ушком. Затем осторожно приблизился к Андрею и легонько дотронулся копытцем до его бронированного ботинка.

— Тукаса уоти моано тук, — тонким голоском произнёс он. — Белита минга Сефир лаба сендикитун!

За спиной у Курта что-то с шумом упало, вслед за тем прозвучал сдавленный голос ксенолингвиста:

— О боже, это речь! Оно… он разговаривает!

— Язык? — недоверчиво покачал головой Януш. — Может, это просто тупые лошадиные звуки?

Ему никто не ответил, всеобщее внимание было приковано к говорящему зебрёнку. Он вновь почесал за ухом и опять, уже более решительно постучал копытцем по ботинку. Андрей, улыбнувшись, медленно, стараясь не делать резких движений, опустился на одно колено.

Малыш испуганно пискнул, отскочил на шаг и, не удержавшись на задних ногах, с размаху сел на круп.

— Бетака! Бетака! — воскликнул он. — Дуоса монга!

— Не бойся меня, малыш, — ласковым голосом сказал Камагин, включая внешний динамик. — Мы не злые, мы хорошие. Ты ведь очень смелый, правда? Пришёл один, в тёмную комнату, не побоялся привидений, или кто у вас тут водится…

Жеребёнок действительно оказался не из трусливых. Другой бы на его месте с рёвом умчался прятаться под мамкину юбку… ну или что здесь носят местные мамаши. Этот же не только не сбежал, а наоборот, поднявшись на все четыре ноги, с опаской, но без видимого страха приблизился к непонятной говорящей горе. В его огромных глазах сверкали искорки любопытства. Андрей медленно протянул правую руку и осторожно пошевелил пальцами. Малыш в изумлении приоткрыл рот, уставившись на непонятные движущиеся отростки, затем осторожно понюхал перчатку. Громко фыркнул, звонко чихнул и затряс гривой.

— Что, не нравится? — сочувственно спросил разведчик. — Полагаю, дезактивационная жидкость пахнет не слишком приятно.

— Забита линга петакол, — ответил зебрёнок и неожиданно улыбнулся. Совершенно человеческая улыбка на лошадиной мордочке смотрелась необычно и… очень мило.

— Их мимика, похоже, совершенно не уступает нашей, — заметил Лю Шань. — Только разумные существа могут похвастаться чем-то подобным.

— Разумные копытные — это нонсенс, — буркнул Януш. — То, что это существо издаёт звуки, похожие на осмысленную речь, и обладает симпатичной мордашкой, ещё не доказательство. В конце концов на Земле существуют животные-имитаторы. Попугаи, например. Вы же не хотите сказать…

— Попрошу без споров в диспетчерской! — рявкнул Хофманн. — Придержите свои гипотезы для более подходящего места, иначе я вас выставлю вон. Всех.

Учёный замолчал с недовольным видом, но спорить не стал. На время проведения операции координатор получал расширенные полномочия и мог при желании действительно выставить всех зрителей за дверь. Андрей тем временем вновь поднёс руку к мордочке жеребёнка и принялся осторожно почёсывать ему шейку. Малыш зажмурился от удовольствия и переступил с копыта на копыто.

— Ух ты мой хорошенький, — протянула Света. — Ну почему я не с вами, ребята?!

— Ты бы его затискала, — рассмеялся Дик. Он тоже присел рядом и несколько раз провёл ладонью по гриве. Встроенный в запястье сканер включился и начал собирать информацию. Учёные, забыв о споре, уставились на экран, где стали возникать первые цифры. Глаза их блестели.

Наконец жеребёнок отошёл на несколько шагов назад, сказал: «Лимани эда, комиса Сефир», — развернулся и побежал к выходу из помещения, смешно подбрасывая тонкие задние ножки. Разведчики встали.

— Сейчас сюда прибегут взрослые, — сказал Камагин. — Интересно, это будут зебры или кто другие?

— Ставлю десять кредитов на зебр, — усмехнулся Дик.

— А как же бодипозитивные хоббиты? — поддел друга Андрей.

— Гипотеза не выдержала испытание временем.

Из коридора донёсся топот множества копыт. Да, теперь уже никто не сомневался в том, что это совсем не подкованные железом каблуки, а самые обычные копыта. Копыта разумных зебр, кто бы мог подумать.

Раздался громкий щелчок, под потолком начали разгораться яркие лампы. В следующее мгновение в зал вбежал табун полосатых понизебр. Сразу стало тесно.

— Ого, — протянул Дик, затем величественным жестом поднял правую руку и торжественным голосом произнёс: — Приветствую, братья… и сёстры по разуму! Да не поблекнут полоски на ваших боках.

Андрей, не удержавшись, фыркнул: Кирби был как всегда в своём репертуаре. Зебры, сбитые с толку его громким голосом, остановились и в полном изумлении уставились на чужаков. Было их семеро, но из-за угла периодически высовывались любопытные мордочки жеребят. С минуту продолжалась игра в гляделки, затем вперёд вышла невысокая, крепко сбитая лошадка и произнесла несколько слов негромким, дребезжащим голосом. Она была явно очень старой, её шерсть не блестела, как у остальных, чёрные полоски почти побелели, а белые, наоборот, стали серыми, грива была совсем седой, огромные мудрые глаза слезились. Кирби, перестав паясничать, ответил нормально, стараясь, чтобы голос звучал мягко и располагающе. Сейчас, когда слова звучали бессмысленно для двух сторон, интонация оставалась единственным способом наладить общение.

«Даже язык жестов, боюсь, не поможет, — подумал Андрей. — Мы представители не просто разных народов, но разных биологических видов. Базовые жесты, что одинаковы для бушмена и эскимоса на Земле, здесь могут не значить вообще ничего».

— Курт, — негромко спросил он, — вы уже сделали анализ атмосферы в убежище?

— Да, — последовал незамедлительный ответ. — Воздух пригоден для дыхания, правда, процент углекислого газа несколько высоковат. Фон в пределах нормы.

— Хорошо.

Камагин внимательно осмотрел контактёров. Зебры не носили одежду, что, учитывая высокую температуру внутри помещения и шерсть, покрывающую полосатые тела, было вполне очевидно. Оружия тоже не было заметно, если не считать стоящего позади всех жеребца, сжимающего в зубах нечто, что разведчик сперва принял за самопал непонятной конструкции, но быстро убедился, что это всего-навсего обрезок железной трубы. Смешно, дойди дело до драки, копыта понизебр окажутся гораздо опаснее, чем этот кусок ржавого металла.

— Умник, директива восемь, — негромко приказал Андрей.

— Принято, — ответил ИИ.

Раздалось змеиное шипение спускаемого воздуха, выходящего из подушек пневмокаркаса, плотно удерживающего тело разведчика внутри просторного скафандра. Вытянув из рукава освобождённую правую руку, Андрей коснулся пальцем нескольких кнопок на внутреннем пульте управления.

— Вы действительно хотите начать процедуру распечатывания? Имейте в виду: внешняя среда может оказаться опасной для жизни! — равнодушным тоном поинтересовался Умник.

— Подтверждаю и беру всю ответственность на себя, — быстро сказал разведчик, не столько для компьютера, сколько для Хофманна, который начал было громко протестовать.

— Всё в порядке, Курт. Мне ничего не угрожает, а пытаться наладить контакт, сидя в этих консервных банках — пустая затея. Они должны увидеть нас живьём, заглянуть в глаза, иначе никак.

— Все вы, Следопыты, слегка с придурью, — буркнул координатор. — Дик, подстрахуй его.

— Будет сделано, — отозвался Кирби, — только непохоже, что они полезут в драку. Не та весовая категория.

— Паника превращает в зверей даже самых мирных созданий. Если зебры чего-то испугаются…

— Не испугаются, Андрюша такой обаятельный…

Камагин хмыкнул. Задняя часть скафандра с шипением откинулась, и первое, что почувствовал разведчик — тяжёлый, спёртый воздух. Затем пришёл специфический запах грязной шерсти, металла, смазки и нагретой проводки. Напуганные резким звуком и видом раскрывшегося костюма зебропони попятились, и лишь пожилая кобылка осталась стоять как влитая. Взявшись за ручки, закреплённые на плечах с внешней стороны скафандра, Андрей одним рывком вытянул себя наружу и мягко приземлился на бетонный пол. Потом осторожно, стараясь не делать резких движений, подошёл к группе лошадок и встал, демонстрируя пустые ладони.

— Привет, — улыбаясь, проговорил он. — Посланцы далёкой Земли приветствуют вас!

Старая зебра улыбнулась в ответ, затем подняла вверх правую переднюю ногу. Разведчик сжал ладонь в кулак и легонько стукнул подставленное копыто.

Глава вторая. Быть или не быть

— Аука э… тумун. Лапи босан. Короче, вира помалу! — скомандовал Камагин, и два молодых техника, сноровисто взяв в зубы тяжёлый прямоугольный короб, не без труда подтащили его к высокому слабо гудящему агрегату. Андрей помог им установить ящик на направляющие и одним движением руки загнал внутрь до щелчка. Затем подошёл к педали запуска и нажал. Агрегат затрясся, загудел, в лицо ударила струя влажного воздуха. Разведчик давно уже обратил внимание, что там, где люди использовали рукоятки и кнопки, зебры предпочитали делать педали. Что же, вполне логично.

Поднеся к воздушному потоку сканер, он взглянул на экран и удовлетворённо кивнул.

— Фильтр снова работает; думаю, часа через два уровень СО₂ упадёт до приемлемого.

— Пока снова не сломается, — буркнул в ответ Дик, склонившийся над разобранным генератором. — Здешнее оборудование — гнилая рухлядь.

— Ну не скажи. Просто оно не было рассчитано на подобные нагрузки.

— Вот и я о том же. В таких местах железо должно ставиться с троекратным запасом прочности. Чтобы работало как часы. А тут… Не прожило и пяти суток.

— Война… — начал было Андрей.

— …никогда не меняется, — подхватил Кирби. — Что у нас, что у этих четвероногих матрасов. Верно я говорю? — обернулся он к одному из юных техников.

— Шетливонохий матлас, — запинаясь, проговорил тот и улыбнулся. Дику оставалось только всплеснуть перепачканными в солидоле руками. Андрей, не удержавшись, рассмеялся и потрепал парнишку по гриве.

— Что ни говори, а учатся они быстро.

— Ага, прямо вундеркинды. Только вот не знают ни хрена.

Что верно, то верно. Насколько Камагин успел разобраться в происходящем, оба техника были обычными старшеклассниками, кое-как натасканными на волонтёрских курсах нажимать нужные педали, но не имеющими ни малейшего представления о том, как работают агрегаты убежища. Жестокая реальность военного времени, ничего не поделаешь.

Признаться, никто из людей не предполагал, что первый контакт с высокоразвитой инопланетной цивилизацией пройдёт именно так. Считалось, что контактёры будут спокойно сидеть в уютном помещении, неторопливо беседовать с представителями чужих, загружая работой истосковавшихся по делу ксенологов. Вместо этого Андрей с Диком после короткого обмена приветствиями кинулись чинить разваливающиеся на глазах системы жизнеобеспечения и занимались этим уже вторые сутки, с короткими перерывами на сон и еду. Механизмы, работающие в форсированном режиме и абсолютно не рассчитанные на повышенные нагрузки, постоянно выходили из строя. Люди появились здесь как нельзя вовремя: если бы не их вмешательство, здешние обитатели скорее всего не пережили бы прошлую ночь. Дик, сосчитав количество коек, предположил, что штатная вместимость убежища составляла не больше четырёх дюжин голов, тогда как сейчас в нём находилось сто двадцать восемь выживших. Даже тот факт, что восемьдесят пять из них были жеребята, как бы сказали на Земле «младшего школьного возраста», не слишком спасал ситуацию. На лицо имелся сильный перегруз всех механизмов; ничего удивительного, что не слишком надёжная система жизнеобеспечения пошла вразнос. Когда Андрей поинтересовался у пожилой кобылки-матриарха, которую, как оказалось, звали Сефир, почему здесь так тесно, та пояснила, что уже после того как прозвучал сигнал тревоги и убежище заполнили приписанные к нему горожане, рядом со входом сломался автобус, битком набитый младшеклассниками. Запаниковавший водитель сбежал, а молоденькая учительница кинулась умолять охранника, чтобы тот разрешил зебрятам войти… Андрей вспомнил оплавленный корпус автобуса около ворот и внутренне порадовался за малышей. А ведь ещё немного, и пепел их тел смешался бы с пеплом тел погибших родителей.

Молодые техники пошли менять предохранители в перегруженном электрощите, а Дик с безнадёжным видом посмотрел на генератор.

— Бесполезно, — пафосно заявил он. — Этот попугай не полетит, даже если я пропущу через него четыре тысячи вольт! Он покойник. Он скончался. Этого попугая больше нет. Он прекратил своё существование, отправился к праотцам. Это — усопший попугай, он окоченел…

— Надеюсь, ты не станешь озвучивать весь скетч целиком? — невинно поинтересовался Андрей. Дик мог разбрасываться цитатами из своего любимого «Летающего цирка Монти Пайтона» до бесконечности, что временами несколько напрягало. — Неужели всё так плохо?

— Проще построить новый из древесных обломков и отходов жизнедеятельности человека разумного, он же "гомо сапиенс".

— Значит, если накроется резервный, мы останемся без света?

— Ага. Ты давно говорил с базой?

— Два часа назад. Гарольд почти закончил погрузку флайера. Скоро они будут здесь. Привезут воду, продукты, регенератор воздуха и запасной генератор, так что можешь расслабиться.

— Этого мало. Мы не можем тратить всё время на ремонт местной рухляди. Полосатиков надо либо эвакуировать на базу, либо… — Кирби сделал драматическую паузу.

— Либо уйти, предоставив своей участи, — закончил Андрей недосказанную мысль. — Это не вариант.

— От нас не так уж много зависит. Ты не знаешь, что решил шеф?

— Лефарж молчит как партизан, но Курт обмолвился, что в ближайшие часы на базу прибудет тёплая компашка больших шишек из Совета и правительства. Станут решать, как поступить в сложившейся непростой ситуации. Короче, каких размеров ложкой разгребать накопившееся дерьмо и кого сделать крайним.

— И каков твой прогноз?

— Без понятия. Пути начальственной мысли неисповедимы.

Дик крякнул и покачал головой. Послышался перестук копыт, и к ним подбежал Ико: тот самый отважный жеребёнок, что невольно оказался первым контактёром. Малыш доверчиво потёрся мохнатой щекой о плечо Андрея и зажмурился от удовольствия, когда тот принялся аккуратно щекотать его тонкую шейку.

— Если фотки этих милах попадут в Сеть, котикам придётся потесниться, — улыбнулся Кирби.

— Верно. Именно котики, — неожиданно сказал Камагин. — Мы сейчас находимся в положении прохожего, который во время вечерней прогулки в зимнем парке нашёл коробку с брошенными котятами. Как поступить? Пройти мимо с каменной мордой? Но ведь мороз, вокруг ни души, и нет никакого шанса, что пушистые беспризорники доживут до утра. Или взять домой, отогреть, напоить молоком, а потом потратить немало времени и денег, пристраивая бедняг по приютам и знакомым.

— Аналогия понятна, и будь моя воля, я не раздумывая взял бы их всех на Землю, но что скажет Стая… пардон, серьёзные дяди и тёти из высоких кабинетов?

— Шеф на нашей стороне, он дал это понять очень чётко, но его голоса может оказаться недостаточно.

— Люка микасита омуз тагаса? — спросил Ико и посмотрел на друзей вопросительным взглядом.

— Тагаса, истинная тагаса, — рассмеялся Андрей и потрепал зебрёнка по густой гриве.

---

Франсуа Лефарж неподвижно стоял у обзорного экрана и смотрел на лагерь, наспех разбитый среди руин огромного мёртвого города. Больше всего на свете база напоминала цыганский табор или стоянку передвижного цирка. Три десятка сбившихся в кучу мобильных домов, соединённых герметичными переходами, два свежесобранных ангара и в отдалении взлётно-посадочная площадка орбитальной ракеты «Игла». Внешнюю ограду монтировать не стали: на планете просто не осталось живых существ, способных прорваться внутрь базы. Если не считать немногих выживших, что медленно умирают в своих ненадёжных убежищах. Франсуа скрипнул зубами и отвернулся. Ни в одном домике не было окон, все они были закрыты противорадиационными экранами. Происходящее снаружи можно видеть лишь на мониторах. Пройдясь взад-вперёд по крошечному кабинету, Лефарж сел за стол и принялся машинально просматривать сводный отчёт экспедиционных отделов, подготовленный к отправке на Землю. Бесполезная работа. Всё равно решение будет принимать специальная комиссия, которая прибудет через… быстрый взгляд на часы… шесть минут. Портал не держат включённым постоянно: это слишком дорогое удовольствие. Потому его активируют лишь четыре раза в сутки на полчаса. За это время сюда перебрасываются заказанные на Земле ресурсы, проходят информационные сообщения и… прибывают гости. Сейчас ожидают четверых. Корреспондента Службы Мировых новостей с оператором и двух представителей спешно сформированной комиссии по контакту. Кто именно приедет, Франсуа не знал. Известно было только то, что один — представитель Совета Внешних Миров, второй же — политик из Мирового правительства. Не слишком высокого ранга, референт там или помощник какого-нибудь депутата от правящей партии. Но именно за ним должно будет остаться последнее слово. Его вердикт даст окончательный ответ на вопрос «быть или не быть». Прямо шекспировские страсти какие-то.

На селекторе вспыхнул голубой огонёк, следом бесстрастный голос робосекретаря сообщил, что портал открылся. Лефарж коснулся клавиши.

— Докладывай, Мануэль, — коротко приказал он.

Мануэль Диас — дежурный портальный техник — ответил почти сразу:

— Всё в порядке, босс. Оборудование прибыло полностью…

— К дьяволу оборудование! Что с гостями?

— И гости на месте. Репортёришки усвистали брать интервью и мешать честным людям работать, а остальные направились прямиком к вам. Так что ждите.

— Спасибо, — бросил Франсуа и отключился. Минуту спустя дверь кабинета отворилась, и внутрь вошли двое. Первой шагала невысокая хрупкая женщина лет пятидесяти с худым, вытянутым лицом и ледяными глазами цвета стали. Увидев её, Лефарж испустил едва слышный вздох облегчения. Людмила Арсеньева была непреклонным и жёстким руководителем, внушавшим страх в сердца подчинённых. Но одновременно с этим она оставалась мудрым и справедливым человеком, способным принимать правильные решения. Франсуа знал это как никто другой, ибо много лет проработал под её началом. Вторым оказался полный молодой человек со смуглой кожей и медовой улыбкой на круглых щёчках. Его Лефарж видел впервые, но мигом почувствовал, что ничего хорошего от этого весельчака ожидать не стоит.

— Добрый день, Франсуа, — без предисловий или утомительных расшаркиваний сказала Людмила. — Позвольте вас познакомить, это Фарух Аль Хатани, помощник депутата мирового парламента, достопочтенного Касима Аль Хатани.

Начальник экспедиции осторожно пожал мягкую, как сдобное тесто, пухлую руку политика, и тот наградил его ослепительной улыбкой.

— Трудно описать словами, насколько я рад оказаться здесь, — пропел Фарух. — Всё объединённое человечество с замиранием сердца следит за вашей опасной и героической работой на этой ужасной планете, и мне особенно приятно, что именно я стал тем человеком, которому предстоит принять решение о дальнейшей судьбе экспедиции. Партия «Стабильность и развитие», в рядах которой имеет честь состоять ваш покорный слуга…

— Да, да, господин Аль Хатани, — бесцеремонно перебила его Людмила, — мы ценим вашу вежливость и такт, но не забывайте, что у нас очень мало времени. Так что давайте оставим долгие вступительные речи на потом.

Фарух дёрнулся, в его медовых глазах мелькнула злоба.

— Но позвольте…

— Сейчас мы выслушаем доклад Франсуа и на его основе примем решение. Начинайте, прошу вас.

«Дурак, — подумал Лефарж. — Похоже, совсем не подготовился к поездке и не узнал заранее, с кем придётся иметь дело. “Железная леди СВМ” его в порошок сотрёт».

Затем он откашлялся и начал:

— Как вам должно быть известно из предварительного отчёта, отправленного мной вчера утром, первичная разведка дроном установила, что биосфера планеты по большей части полностью уничтожена в результате военного конфликта с применением неустановленных образцов ядерного оружия…

— Вопрос, — тут же хищно осклабился Фарух, и куда только делся елей из его голоса. — Что послужило причиной применения ультимативного оружия?

— Мы не знаем, ибо ещё не успели изучить историю конфликта.

— Но вы уверены, что не мы спровоцировали удар? Появление портального выхода и дрона могло привести…

— Нет, — Франсуа отрицательно покачал головой. — Когда открылся портал, планета уже пылала не меньше трёх местных суток. Это зафиксировано датчиками дрона и более поздними наблюдениями.

Аль Хатани удовлетворённо кивнул и откинулся на спинку кресла.

— Продолжаю. После принятия решения о продолжении экспедиции было найдено подходящее место на окраине большого города, где мы развернули лагерь «Альфа» и смонтировали пусковую площадку ракеты «Игла», что вывела на орбиту спутники наблюдения. Как только пришли первые качественные снимки окрестных территорий, разведгруппы Камагина и Фишера были направлены осматривать центр города и пригороды…

— Камагин? Фишер? Известные имена, — встрепенулся Фарух. — Вы привлекли к работе Корпус Следопытов?

— Верно. Они выделили лучших сотрудников из тех, кто в данный момент находился на Земле.

— Но это чудовищный перерасход фондов! — возмутился политик.

— В сложившейся ситуации руководство Совета сочло необходимым привлечь профессионалов высшего класса. Опасность слишком велика, — холодно парировала Людмила. — Следопыты имеют опыт работы, который не снился другим исследователям.

Аль Хатани презрительно махнул рукой, но спорить не стал; он явно начал побаиваться «железную леди».

Лефарж включил демонстрационный экран и невозмутимо продолжил:

— В двенадцать двадцать восемь по Гринвичу группа Камагина обнаружила неповреждённое убежище и вступила в контакт с выжившими…

На экране последовательно промелькнули слайды, запечатлевшие стальную дверь, атакующую турель, экран терминала доступа, переходной шлюз, пустынный холл и, наконец, полосатую мордочку зебрёнка-контактёра. Франсуа специально выбрал самую выразительную и трогательную фотографию из всех.

Кислое выражение на физиономии Фаруха сменилось лёгким любопытством, глаза же Людмилы сузились, губы сжались в тонкую нитку. Лефарж решил, что ей в голову пришли те же самые мысли, что и ему, когда он в первый раз увидел обитателей убежища.

— Это что, осёл? — пренебрежительно спросил Аль Хатани.

«Сам ты осёл!» — хотел ответить Франсуа, но сдержался и покачал головой.

— Представители данного вида разумных существ, — слово «разумных» он выделил особо, — имеют определённое сходство с некоторыми земными животными…

— С ослами! — рявкнул помощник депутата. — Тупыми, грязными ослами!

— Попрошу воздержаться от расистских суждений, — ледяным тоном проговорила Людмила. — Перед нами разумные существа, с которыми мы вступили в контакт. И если вы позволите себе подобные высказывания в их присутствии, это может привести к непредсказуемым последствиям!

Политик понял, что перегнул палку, и принялся шумно извинятся. Дождавшись, пока он наконец заткнёт рот, Лефарж продолжил доклад.

— Мы полагаем, что в самом городе и окрестностях располагается несколько сотен подобных убежищ, и обитатели большинства из них ещё живы. Первоначальный анализ оборудования систем жизнеобеспечения, проведённый нашими специалистами, показал, что они смогут продержаться около трёх — четырёх недель. К сожалению, некоторые тревожные факторы, обнаруженные совсем недавно, могут сократить этот срок вдвое.

— Что вы имеете ввиду? — быстро спросила Людмила.

— Вместо того чтобы начать снижаться, радиационный фон продолжает расти. Чем вызван этот феномен, мы не знаем. Единственное объяснение, которое приходит на ум — где-то по-прежнему продолжается обмен ударами, но орбитальные спутники не засекли ни одного взрыва за всё время наблюдения.

— Просто ветер принёс радиоактивную пыль, делов-то, — буркнул Фарух.

— Нет, — Лефарж покачал головой. — Фон растёт именно в местах ударов, словно подпитываясь от неизвестных источников. Пыль тут ни при чём. Более того, никто из наших специалистов не смог определить характер применённого оружия. Одно могу сказать наверняка — ничего общего с тем, что есть у нас. Совершенно другие технологии.

— Оставим теоретические споры учёным, — быстро сказала Арсеньева. — Какой вывод мы можем из всего этого сделать?

— Если рост уровня радиации будет продолжатся с прежней скоростью, выжившие умрут в течении четырнадцати суток, начиная с сегодняшнего дня. Ещё через пять нам придётся покинуть планету, ибо защита модулей имеет свои пределы. У меня всё.

— Спасибо, Франсуа, — поблагодарила Людмила. — Верните, пожалуйста, тот слайд… с жеребёнком.

— Прошу.

— Благодарю. Итак, уважаемый Фарух, что вы можете сказать по данному вопросу?

Аль Хатани надулся как индюк и заговорил, явно пытаясь подражать кому-то из старших политиков:

— Мир, в котором мы оказались, невероятно опасен и абсолютно бесперспективен. Каждый день пребывания здесь несёт массу угроз для отважных мужчин и женщин, участников экспедиции. Потому мы считаем, что вам необходимо в кратчайшие сроки свернуть лагерь и покинут этот… как его…

— Эквус, — подсказал Лефарж.

— Да, благодарю. Эквус. Не стоит рисковать человеческими жизнями.

— А как же те несчастные, которых ещё можно спасти? — задал главный вопрос дня руководитель экспедиции.

— Понимаю, — заюлил Фарух, — что это прозвучит жестоко, но в конце концов они сами сделали свой выбор, совершив акт массового суицида. Земля не резиновая, чтобы спасать всяких там…

— Ослов, — хмыкнул Франсуа.

— Да, осло… — политик дёрнулся и возмущённо фыркнул: — Это провокация!

— Прошу прощения, — Лефарж был сама невинность, — но вы сами их так назвали.

Аль Хатани гневно сверкнул глазами, но промолчал.

— Они милы… — медленно, ни к кому конкретно не обращаясь, проговорила Арсеньева. — Очень милы…

— В этом и проблема, — сказал Франсуа.

«И счастье для глупых полосатых скотинок, — добавил он про себя. — Будь они восьминогими каракатицами с клешнями и ядовитыми жвалами, уломать правительственных шишек организовать спасательную операцию было бы на порядок сложнее. А так…»

Он уже знал, что именно собиралась сказать его бывшая начальница, и заранее веселился при мысли о том, как вытянется лоснящееся личико мальчиша — пухляша.

— Не понимаю, какое это имеет значение… — начал было Фарух, но Людмила прервала его лёгким взмахом руки.

— Сегодня прибывший с нами журналист передаст собранный материал на Землю. Завтра с утренними новостями репортаж выйдет в эфир и будет повторяться каждые два часа по всем каналам. Послезавтра эта мордашка, — она кивнула в сторону экрана, — станет красоваться на половине всех сетевых аватарок. Землю накроет волна сюсюканья и умиления. Ещё через день наш пресс-секретарь выступит с заявлением, что, согласно решению Правительства, мы покидаем Эквус, оставив полосатых няшек медленно умирать в смрадных подземных бункерах. Потому что Земля не резиновая, да. А через два месяца выборы в Мировой Парламент. Полагаю, нетрудно догадаться, на каком дне окажется партия, представитель которой принял такое… непопулярное решение.

Как только прозвучало магическое для любого политика слово «выборы», Аль Хатани сдулся и поплыл. Его глазки забегали, круглое личико приняло одновременно жалкое и капризное выражение.

— Это… я хотел сказать… мы не должны забывать о милосердии к братьям нашим меньшим… — заблеял он.

— К братьям по разуму, — строго поправил гостя Лефарж. — Давайте не будем забывать, что они в первую очередь цивилизованные существа.

Фарух быстро закивал. Что же, победить сопляка оказалось несложно. Впрочем, Франсуа имел все основания полагать, что его старшие, более опытные коллеги мгновенно поймут возможные политические выгоды от спасения жалких остатков несчастного полосатого племени и не станут делать глупости, вставляя палки в колёса. Теперь главное — сделать всё, чтобы спасти как можно больше выживших. Он быстро взглянул на Арсеньеву. Та ответила ему лёгким кивком. Они без слов поняли друг друга.

Лефарж одним движением убрал с экрана мордочку жеребёнка и развернул карту города и окрестностей.

— Из того, что удалось установить за столь короткое время, мы узнали, что город, на окраине которого разбит лагерь, называется Зеверра, и он являлся столицей империи Зебрика. Численность населения установить трудно, но, полагаю, не меньше трёх миллионов челове… пардон, голов. Точное количество убежищ и их местоположение нам неизвестно, но из документов, найденных в бункере, выяснился интересный факт. Эксклюзивным правом на их возведение владела строительная монополия «Сударх», возглавляемая членом правящей династии.

— Вы смогли расшифровать их язык? Так быстро? — недоверчиво спросила Арсеньева.

— Мы передали собранные материалы в ведущие лингвистические центры Земли и сегодня утром получили тексты на уровне качественного машинного перевода. Кроме того, контактёры, активно общающиеся с местными, успели составить небольшой словарик общеупотребительных терминов.

— Отлично, продолжайте.

— Штаб-квартира концерна «Сударх» расположена в пригороде и не попала под удар орбитального луча. Аэроразведка показала, что здание абсолютно цело, даже окна не выбиты. Мы надеемся найти внутри планы с точным указанием всех столичных убежищ.

— Со столицей понятно, а как в других городах?

— Вы же понимаете, что наши возможности сильно ограничены. Потому не будем пытаться объять необъятное и сосредоточимся на спасении только тех, кого можно спасти.

— Разумно. Какие шаги вы предприняли, и какая помощь требуется прямо сейчас?

— Я приказал начать расчистку дополнительной территории и собрал два вместительных ангара, способных принять первую группу наших… полосатых друзей. Для регистрации, санобработки и начального медицинского осмотра этого должно хватить.

— Хорошо, — Людмила кивнула. — Сахарская карантинная зона готова принять всех без исключения. Как вы думаете, Франсуа, сколько бедняг мы сможем вытащить? Хотя бы приблизительно?

— Тысяч десять — пятнадцать, не больше. Время работает на старуху с косой. Уверен, что в большинстве убежищ нас будут ждать только трупы.

— Понимаю, — Арсеньева печально вздохнула. — Что ещё?

— Нам нужны все СВЗ, которые есть в наличии на Земле, все свободные Следопыты, специалисты по борьбе с радиацией и спасатели с опытом работы в экстремальных условиях. Также подойдут обычные скафандры для заражённых зон. Их защита, конечно, слабее, но несколько часов пребывания на поверхности они смогут обеспечить. Далее транспорт. Побольше флайеров, и лучше всего грузовых.

— Я слышала, для третьей меркурианской были собраны две большие спецмашины, — задумчиво протянула Людмила. — Даже слишком большие. Йоргенсон жаловался, что не может найти достаточно крупную камеру для испытания противорадиационной защиты… Полагаю, мне удастся его уговорить одолжить их на время. Опробовать в боевых условиях, так сказать…

Забытый всеми Фарух аль Хатани сидел в кресле и не без зависти смотрел на людей, перебрасывающихся быстрыми, короткими, а главное дельными репликами. Никакой ходьбы вокруг да около, никаких недоговорок и скрытого подтекста. Два опытных руководителя составляли план компании по спасению, в котором ему, мелкому политическому хомячку, места не было. Он, конечно, примажется к славе и получит свою долю сливок, тут можно не сомневаться, но видит Небо, как же ему в тот момент хотелось присоединиться к разговору на равных, лично поучаствовать в самой увлекательной на свете игре — игре чужими судьбами. Но увы. Quod licet Jovi, non licet bovi. Что позволено Юпитеру, то не позволено быку.

Глава третья. Штурм

Четыре фигуры, облачённые в СВЗ, неподвижно застыли, укрывшись за высокой каменной стеной, ожидая, пока команда техников закончит последние приготовления. Андрей Камагин был единственным из четвёрки, кто имел реальный боевой опыт, потому на время проведения операции Франсуа Лефарж назначил его командиром штурмовой группы. Следопыт вздохнул и покачал головой: меньше всего на свете ему хотелось вновь оказаться на поле боя. И хотя сейчас им противостояли не живые существа, а тупые защитные механизмы, это мало что меняло. Тогда, сражаясь в рядах Миротворческих Сил с остатками армии Пророка Четвёртого Пришествия, он поклялся больше никогда не брать в руки оружия. И на тебе, всё же пришлось. Сегодня ставка слишком высока, на кону стоит выживание остатков инопланетной расы. А значит, следует засунуть принципы куда подальше и просто идти делать грязную работу. Как всегда.

— Готово, — негромко сказал Ян Паниш, старший техник. — Можем начинать.

— Хорошо, — кивнул Андрей.  — Выпускайте первую тройку.

Ян взмахнул рукой, и со стороны позиции землян к цели двинулись три приземистые машинки. Универсальные спасботы — мобильные роботизированные платформы, предназначенные для разведки и проникновения в проблемные зоны. Очень похожие на больших черепах (их круглый полусферический корпус сильно напоминал черепаший панцирь), они обладали совсем не черепашьей скоростью и манёвренностью. Благодаря модульной схеме могли оснащаться разнообразными устройствами от гибких манипуляторов до грузового контейнера, способного вместить взрослого человека в скафандре. Сейчас на их гладких спинах были закреплены голографические проекторы — главные компоненты предстоящего шоу.

Андрей проследил взглядом, как спасботы, выстроившись в линию, двинулись к цели, затем вновь взглянул на здание, которое предстояло взять штурмом его группе. Следопыт, успевший уже привыкнуть к бесконечным руинам вокруг, в первый раз видел перед собой абсолютно целый зебринский дом. Это был огромный двухэтажный особняк, выглядящий так, словно конец света ещё не наступил. Фасад сиял чистейшей белой краской, все окна до единого были целыми, а гордо развивающееся на высоком флагштоке черно-белое полосатое знамя казалось повешенным только вчера.

— Забавная у них архитектура, — сказал стоящий рядом Гарольд Фишер, лидер второй двойки Следопытов. — Вроде похожа на нашу, а в то же время совершенно чужая.

— Верно, — согласился Андрей. — Эти пандусы без ступенек, эти широкие и низкие двери и окна…

— Да ладно вам, — фыркнул Дик Кирби. — Хата как хата. Хотел бы я заполучить такую на старости лет.

— Если и дальше будешь швыряться деньгами как сейчас, — подал голос молчавший доселе Ли Фэнь, — то к старости сможешь купить себе собачью будку. И то сомнительно, что финансов хватит на столь глобальное приобретение.

Кирби начал с жаром доказывать, что он всегда был образцом бережливости, и Андрей перестал его слушать. Всё внимание Камагина обратилось на спасботов, которые как раз входили в зону поражения.

— Включаю симуляцию, — сказал Ян.

Над каждой из машинок на мгновение вырос световой столб. Секунду спустя столбы превратились в три высокие фигуры. Справа уверенно и быстро шагал Дарт Вейдер, манерно помахивая световым мечом. Чёрный плащ эпично развивался за спиной. Посредине двигался Шрайк, монстр, порождённый странной фантазией писателя Дэна Симмонса: трёхметровая стальная фигура, тело которой состояло из множества отточенных до бритвенной остроты клинков. Слева неуклюжей походкой ковылял Саптимус Шухар, главный злодей популярной серии фильмов и комиксов о похождениях супергероя Дэсса Хиртса и его бравой команды. Техники, настраивающие голопроекторы, не слишком заморачивались с проецируемыми образами.

Заметив приближающихся монстров, ближайшая пулемётная турель открыла огонь. Пули свободно пролетали сквозь бесплотных фантомов, но тупой железяке было абсолютно всё равно — она видела перед собой цель, и цель должна была быть уничтожена. Следом к концерту стали подключатся и другие охранные системы. Курт Хофманн, чей дрон висел над полем боя, принялся наносить на карту одну огневую точку за другой.

— Итак, парни, — громко сообщил он, выводя результаты сканирования на экраны скафандров штурмовой группы. — Вам противостоят шесть пулемётных, четыре ракетных и две энергетические турели. Судя по характеру взрывов, ракеты осколочные и бронебойные. Калибр пуль не меньше четырнадцати миллиметров, и скорее всего они также бронебойные.

— СВР пробьют? — быстро спросил Андрей.

— Влёгкую. Не забывайте, ваши скафы предназначены для защиты от окружающей среды, а не от крупнокалиберных пулемётов.

— Большая недоработка, кстати, — подал голос Кирби. — Пулемётные очереди также могут проходить по разряду «окружающая среда».

— Вопрос не ко мне, — хмыкнул Курт. — Что касается энергетических пушек, то тут ничего пока сказать не могу. Это точно не плазмаганы, так что ваши щиты против них бессильны.

— Лазеры?

— Фиг его знает. Вполне возможно. В любом случае советую не подставляться под выстрелы.

В этот момент спасбот «Дарт Вейдер» полыхнул ярким взрывом, и на поле боя остались только две фигуры. Они невозмутимо продолжали двигаться по непредсказуемой траектории, вызывая на себя огонь всех турелей разом.

— Отряд не заметил потери бойца, — прокомментировал Камагин. — Счёт один-ноль в пользу зебр.

— Я могу выпустить новую машину, — предложил Ян.

— Не стоит. Пошлём вторую группу только после того, как они разнесут первую тройку.

Грохот стрельбы продолжался. Тактика людей была понятна — заставить врагов израсходовать все боеприпасы. Неприятным открытием стало наличие двух энергетических турелей, но и они явно не могли палить до бесконечности. Либо сядут батареи, либо перегреется электроника.

— Турель пять и десять замолчали, — быстро сказал Курт. — Скорострельность лучемётов уменьшилась примерно в полтора раза. Ракетомёты больше не выпускают бронебойные заряды, только осколочные. Думаю, ещё минут пять, и вы можете выдвигаться.

— Давно пора, — недовольно буркнул Гарольд.

— Каждый из вас должен будет уничтожить три точки. Я пометил их на тактической карте. Давайте, кончайте мерзавцев, пока они не пришли в себя!

Четыре фигуры в громоздких скафандрах молча разошлись каждый в свою сторону и приготовились к рывку. Курт вывел информацию на экран. Андрей мельком взглянул на «свои» цели и активировал силовой щит, прикреплённый к левой руке. Бесшумно развернулась овальная полупрозрачная линза, закрывающая большую часть тела. Затем он вынул из кобуры длинноствольный плазмоган и перевёл оружие в режим непрерывного огня. Выпрямился.

— Первый готов, — отрапортовал он уверенным голосом. Выслушал отчёты о готовности остальных, взмахнул рукой. — Поехали!

Четыре фигуры сорвались с места в карьер почти одновременно. Встроенный экзоскелет скафандра позволял развивать отличную скорость и совершать затяжные прыжки. Перескочив через невысокую ограду, сложенную из разноцветных тёсаных камней, Камагин проломил шипастый кустарник, весь покрытый оранжевыми цветами, перескочил песчаную дорожку, обогнул фонтан с мраморной чашей и не тормозя, на полном ходу стеганул длинной очередью по застывшей словно памятник пулемётной турели. Поток раскалённой плазмы превратил ту в груду обломков.

— Одна есть, — сообщил Следопыт.

— Всего лишь одна? — тут же подал голос Кирби. — Я уже вторую дожигаю.

Андрей не стал обращать внимание на подначку друга. Развернувшись, он метнулся ко второй цели. Где-то справа вспыхнуло и бумкнуло, после чего Фишер отчитался об успехе. Камагин обогнул беседку, миновал кусты и, увидев, как турель начала медленно разворачивать ствол в его сторону, торопливо нажал на гашетку.

— Парни, они, похоже, перезарядились, — невозмутимым тоном сообщил Ли. — Энерголуч проходит сквозь щит без задержки, но броня держит. Главное не стойте на месте, иначе прожжёт дырку.

— Принял! — отозвался Гарольд. — Так, моя крошка тоже проснулась! Иди-ка к папочке…

Ухнула взорвавшаяся ракета, затем Фишер успокоил свою противницу. Андрей метнулся к последней цели, с раздражением подумав, что можно было легко обойтись без всего этого цирка. Несколько ракетных установок «Джаггернаут mk 4» разобрались бы с турелями раз и навсегда, никаких атак с плазмаганом наголо просто не понадобилось бы. Увы. Совет Внешних Миров — организация сугубо гражданская. Потому оружия, кроме оборонительных стволов, им не полагается. Конечно, председатель СВМ послал запрос в Объединённый Штаб Миротворческих Сил, дабы те прислали специалистов и большие пушки, но при тамошней бюрократии ожидать ответ стоит не раньше чем в конце следующей недели. Пришлось импровизировать.

Окончательно проснувшаяся турель обрушила на Камагина град крупнокалиберных пуль. Разведчик с ностальгией вспомнил ту слабосильную малышку, что встретила их при входе в первое убежище. Вот где было хорошо. С этой заразой поиграть не получится. Бронебойные пули — это серьёзно. Прикрывшись щитом и отскочив за гранитный валун, установленный тут явно с декоративными целями, он поднял оружие и со второй очереди заткнул надоедливого робота.

— Курт, у меня всё.

— Вижу, молодец. Сейчас Ли добьёт последнего, и можно входить внутрь дома.

Три минуты спустя весёлые и довольные собой штурмовики подошли к двери поместья. Впрочем, назвать дверью это фундаментальное сооружение язык не поворачивался. Скорее то были массивные ворота, украшенные богатой резьбой на природную тематику.

— Если мы их сломаем, яйцеголовые нас живьём съедят, — задумчиво сказал Кирби, оторвавшись от созерцания причудливых узоров и наводя на них ствол портативного полевого сканера.

— Скажи честно, что ты просто подыскиваешь скромную калитку для своей будущей виллы, — фыркнул Гарольд. — Мы поймём, здесь все свои.

— Всё-то вы про меня знаете, — протянул Дик, внимательно глядя на экран. — Гм, да для демонтажа этой крошки потребуется кран и двадцатитонный погрузчик. Там под досками десять сантиметров броневой стали. Ребята знали толк в обороне.

— Шахтёрский лазерный бур подойдёт? — деловито спросил Хофманн. — Могу подогнать минут за сорок.

— Погодь с буром, — Кирби закончил сканирование и теперь осторожно убирал изящно декорированную защитную панель рядом с воротами.

— Вот! — удовлетворённо добавил он, обнажая уже знакомый на вид терминал. — Если система безопасности здесь такая же дырявая…

Ещё через две минуты толстые створки бесшумно распахнулись. Держа оружие наизготовку, разведчики вошли внутрь. Гигантский холл, в котором они очутились, поражал своей варварской роскошью. Всё вокруг просто кричало о богатстве владельцев. Золото, драгоценные камни, стенные панели и мебель из дорогих пород дерева. Учитывая то, что раньше Следопыты видели на этой планете лишь угрюмое бомбоубежище и полуразрушенные заводские цеха, контраст буквально ослеплял.

— Любопытно, — сказал Андрей, поводя головой из стороны в сторону. — Если это штаб-квартира концерна, присутственное место, так сказать, то что тогда творится в домах главных шишек?

— А мне здесь не нравится, — подал голос Кирби. — Всё какое-то чересчур помпезное, глазу не на чем задержаться.

— Значит, не берёшь себе хатку? — подколол Камагин.

— Ну уж нет. Мне нужен дом, а не музей. Да я на одной только охране разорюсь.

— Ничего ты не понимаешь в хорошей жизни, — фыркнул Фишер. — Похоже, твой идеал, Дик — домик-фургон в канзасской степи. Его точно не ограбят.

— Примерно так оно и есть, малыш. Кукурузное поле, пышнобокая жёнушка-фермерша, дочурка Дороти или Элли: это уж как повезёт с переводом, пёсик Тотошка. Красота.

Пока разведчики делились впечатлениями, Курт заполнил дом стаей дронов. Три из них принялись кружить по холлу, сканируя обстановку, пока учёные в лагере с жаром обсуждали, как им максимально быстро и без потерь демонтировать весь декор, включая пресловутые ворота. Ведущие музейщики мира просто душу отдадут за артефакты с Эквуса. Остальные машины начали обследовать оба этажа, тщательно осматривая помещение за помещением.

Десять минут спустя координатор перебросил собранные данные командиру операции.

— Значит так, Гарольд, — начал Андрей, быстро просмотрев полученную информацию. — Поднимаетесь на второй этаж. Затем идёте по коридору до упора. Там будет огромный зал. Судя по обилию книг и чертежей, это либо библиотека, либо архив. А скорее и то, и другое вместе. Сейчас я переключу тебя на ксенолингвистов. Они недавно получили с Земли новый мощный комп-переводчик с полным набором обновлений. Вместе вы быстро найдёте всё что нужно.

— Сделаем, — лаконично сказал Фишер, и вместе с Ли они начали подниматься по широченной и высоченной парадной лестнице. Толстый чёрно-белый полосатый ковёр мягко глушил топот тяжёлых бронированных башмаков.

— Теперь мы. Справа лестница в подвал. Она, правда, не такая роскошная, так что, считай, нам не повезло. За ней, прямо в конце коридора, расположилась… сюрприз, бронедверь убежища. У нас гораздо больше опыта общения с аборигенами, потому придётся вновь поиграть в контактёров.

— А первый этаж? — спросил Дик.

— Ничего интересного. Череда офисов и кабинетов. Судя по общему беспорядку, полосатики драпали оттуда в темпе вальса, задрав к небу пылающие хвосты.

— Ясно. Тогда пошли.

Пройдя в указанном направлении, друзья остановились перед массивной дверью убежища. Размером она была раза в полтора больше той, из города, и выглядела куда прочнее и надёжнее. Впрочем, система защиты оставалась такой же идиотской. Кирби ворчал, что подобная дурость унижает его природный талант хакера. Миновав шлюз, они оказались в пышно декорированном коридоре. Изящные бронзовые светильники рассеивали мрак ярким электрическим светом. Стояла тишина, если не считать слабого гула воздуховодов и механизмов жизнеобеспечения. Пройдя шагов пятнадцать, Следопыты обнаружили ещё одну лестницу, которая, судя по утилитарному виду, вела на технический уровень. Немного посовещавшись, разведчики благоразумно решили сначала осмотреть его, а уж потом переться напролом в гости к обитателям схрона. Спустившись на этаж ниже, друзья гуськом двинулись по узкому коридору, соблюдая дистанцию. Идущий впереди Кирби свернул было за угол, но неожиданно с проклятиями отпрыгнул назад. Следом в стену прямо перед его носом ударила ракета, разорвавшаяся тучей осколков, затем вторая.

— Что там? — в один голос выкрикнули Камагин и Хофманн.

— Дура какая-то стальная, — нервно ответил Дик. — Здоровая, что шкаф моей бабушки, из которого я в детстве варенье воровал.  Мне не понравилась.

Из-за поворота послышался лязг стальных катков по каменным плитам пола. Следопыты дружно развернули щиты. Над их головами проплыл дрон и смело завернул за угол. Следом загрохотало и заревело. Воздух заполнил огонь с осколками. Но прежде чем пасть смертью храбрых, отважная машинка успела показать вражеский агрегат со всеми подробностями. Им оказался массивный и высокий робот с прямоугольным бронированным туловищем, маленькой круглой головой, парой коротких рук, увешанных стволами и пусковыми установками, и тремя неподвижными ногами, оканчивающимися широкими шипастыми стальными цилиндрами, на которых боевая машина каталась, как на колёсах.

— Две ракетницы, два пулемёта и два огнемёта, — перечислил Курт. — Возможно, что-то ещё скрыто в корпусе. Солидная тарантайка. Думаю, вам стоит отступить.

— Сами справимся, — бросил Андрей и повернулся к Дику. — Значит, план у нас будет такой…

Минуту спустя Кирби выскочил навстречу медленно подъезжающему монстру, держа в каждой руке по развёрнутому щиту. Силовые поля надёжно перекрыли неширокий коридор от стенки до стенки. Следом выпрыгнул Камагин, который, не теряя ни секунды, принялся палить из двух плазмаганов в заботливо оставленную щель. Ракеты и пули били в щиты почти в упор, но поле держалось. Разлетающиеся веером осколки секли без всякого толка прочные бока скафандров. Миг — и потоки плазмы буквально омыли корпус вражеской машины. В коридоре мгновенно стало жарко. Пластиковые панели стен (эх, пожалели для отделки подсобных помещений красное дерево, буржуи проклятые) стали оплывать, словно разогретый шоколад.

Вне всякого сомнения, зебриканский робот был отлично защищён, в том числе и от энергетического оружия. Но такого пекла не выдержала бы никакая броня. Шарахнул мощный взрыв, отбросивший разведчиков назад, полетели осколки, всё заволокло чёрным дымом. Затем наступила тишина. Пока ошеломлённые Следопыты вяло копошились на полу, пытаясь разобраться, где чьи ноги-руки, вентиляторы скоро очистили коридор от гари и пепла.

— Впредь нам будет наука, — наставительно сообщил Кирби, брезгливо стряхивая с себя коричневые “сопли” расплавившегося пластика. — Не подпускать этих здоровяков так близко.

— Золотые слова, — вяло отозвался Андрей, с трудом поднимаясь на ноги. — Но тактика рабочая.

— Не спорю. — Дик подошёл к поверженному гиганту и стал рассматривать то немногое, что от него осталось. — Брутальненько. Надеюсь, здесь их будет не слишком много.

— Значит так, — сурово сказал Курт. — Меняем алгоритм движения.  СНАЧАЛА летит дрон, потом идёте вы.

— Без вопросов, — кивнул Андрей.

Уровень действительно оказался техническим. Справа и слева тянулись комнаты, набитые работающим и неработающим оборудованием. Некоторые механизмы несли следы поспешного и явно неумелого ремонта.

— И здесь те же грабли, — задумчиво протянул Камагин. — Понимаю, то первое убежище строили наспех, для простых горожан. Могли и сэкономить, поставив всякое барахло. Но здесь мы имеем схрон для элиты. А в нём должно стоять всё самое супер-пупер качественное. И вот на тебе…

— Гляди сюда. — Кирби склонился над генератором, братом-близнецом бедняги, которого он безуспешно пытался реанимировать пару дней назад. — Хочешь фокус покажу? Смотри на наклейку. Полагаю, это логотип фирмы — производителя. Судя по тому, какой он прикольный и запоминающийся, над его созданием поработала крутая дизайнерская компания.

— Получив за труд кучу денег, — понимающе кивнул Андрей. — И что в нём такого?

— А вот что. Абра-швабра-кадабра, плыви! — воскликнул Дик, цепляя наклейку кончиком ножа. Под ней оказалась картинка помельче, простая и невзрачная.

— Понял? Этот кусок альбатросьего гуано не просто похож на прежний генератор. Его сварганила всё та же убогая фирма, что и предыдущее дерьмо, вот и логотипчик на месте.

— Получается, строители купили дешёвую рухлядь, наклеили ярлык более крутой компании…

— А разницу положили в карман. Великолепный план. Надёжный, как тайваньские часы. Главное — с виновников теперь не спросишь.

Друзья молча вышли обратно в коридор.

— Эй, орлы, — негромко позвал Хофманн. — Дрон просветил биосканером все комнаты впереди. В последней сидят двое. И, судя по их размерам, совсем не тараканы!

Глава четвёртая. Жадность и глупость

Возможно, раньше это был небольшой склад запчастей или рабочих инструментов. Часть коробок и ящиков всё ещё стояли у дальней стены. Но сейчас помещение использовалось как жилое — две низкие, почти квадратные кровати, небрежно застеленные дорогущим шёлковым бельём, большой холодильник в углу, стол, заваленный грязной посудой изящного фарфора, кулер с водой и прочие предметы быта. На дальней кровати лежала молоденькая кобылка, почти по уши зарывшая мордочку в подушки. Последние дрожали мелкой дрожью, а в воздухе были слышны громкие всхлипы. У входа в комнату стоял в напряжённой позе молодой жеребчик. Он тоже явно был очень напуган, но сдаваться без боя, похоже, не собирался, угрожая вошедшим людям зажатым в зубах пистолетом.

Как только в дверном проёме показалась массивная фигура Андрея, полосатик попятился, а потом без разговоров открыл огонь. Стрелок он явно был никудышный, из десяти выпущенных им пуль только две угодили в скафандр, не оставив даже царапин, остальные и вовсе пролетели мимо. Учитывая, что стрелял он метров с четырёх, ему, похоже, удалось поставить настоящий антирекорд дня. Впрочем, нужно отдать парню должное: сдаваться и поднимать копытца кверху он не стал. Отбросив в сторону разряженный пистолет, юнец поднял с пола тяжёлый разводной ключ с обмотанной синей изолентой рукоятью и, плотно зажав того в зубах, смело двинулся к грозной фигуре, превосходящей его по росту раза в два.

Камагин быстро выставил вперёд пустые руки и торопливо заговорил:

— Пожалуйста, опусти оружие. Я не причиню тебе вреда.

Слова звучали с небольшой задержкой, так как сначала всё сказанное Андреем передавалось на базу, проходило сквозь спешно доставленный с Земли лингвистический компьютер, переводилось на зебринский язык и лишь потом возвращалось обратно сквозь динамики внешней связи.

Жеребец остановился. Он прекрасно понимал всю бессмысленность своей атаки, но, похоже, смерть труса ему претила. Да и испуганная кобылка за спиной требовала защиты. Разжав челюсти и выронив ключ, он спросил дрожащим, тонким, ещё почти детским голосом:

— Кто вы такие и как смогли одолеть Стального Хэма?

— Ты так называешь трипода, что встретил нас в коридоре? Скажу честно, завалить его оказалось непросто. Так он — твоя машина? Извини, парень, бедняга напал первым. За что и поплатился.

— Я вынужден был запрограммировать его на агрессию. Иначе они бы прорвались на этаж и убили нас.

Полосатик опустил голову и шаркнул копытом по полу.

— Когда звёзды отнимают разум, приходит горе и смерть. Так говорила моя мама. А они все сошли с ума. Страх смерти страшнее злобных звёзд.

— Кто «они»?

— Хозяева этого места. И их слуги.

Тут он вскинулся, в его глазах возникло подозрение.

— А ВЫ кто? Я никогда раньше не встречал таких машин. Да и у эквестрийцев, уверен, ничего подобного не было.

— Мы пришли из другой земли. За океаном, — быстро ответил вставший рядом Кирби, озвучивая придуманную ксенолингвистами формулу первого контакта. — Наш народ хочет узнать, что здесь произошло, и спасти тех, кто сумел выжить.

— Из-за океана? — внезапно подала голос кобылка. Явно уразумев, что непосредственной опасности нет, она встала с кровати и подошла ближе. Изящная золотая диадема на её голове сияла блеском бриллиантов чистейшей воды.

— Верно, — подтвердил Дик. — Меня зовут Ричард, его Андрей. А как зовут вас, молодые лю… друзья? — поправился он.

Жеребец вновь шаркнул копытцем по полу.

— Я Сивис Гунн, секретарь блистательного набоба Вилда Бару, вице-президента концерна «Сударх». А эта леди — полосатосиятельная Амина Хан, единственная дочь цезарярожденного господина Кхиро Хана.

Амина закатила прекрасные миндалевидные глаза.

— Гунни, милый, сколько раз я просила тебя забыть эти глупые титулы. После конца света, знаешь ли, все они превратились в пустой набор бессмысленных звуков.

Кобылка тряхнула роскошной, хотя и несколько засаленной гривой, затем решительно подошла к землянам.

— Приветствую вас в нашем скромном доме, добрые гости. Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы нас убить?

— Нет конечно, — ответил Андрей. — Мой друг уже сказал, что мы спасатели, а не убийцы.

— Отрадно слышать. А то последние дни все только и делают, что пытаются увидеть цвет нашей крови, — вздохнула она.

— Понимаю. Расскажите, пожалуйста, что здесь случилось, — попросил Камагин. — Если, конечно, это не секрет.

— Не секрет, — рассмеялась Амина и, повернувшись к другу, попросила: — Пожалуйста, поведай им всё как есть. У тебя это лучше получится.

После чего манерно развернулась и, гарцуя, подошла к столу, где присела на низкий пуф. Затем, достав из небольшой седельной сумки золотой гребень, принялась сосредоточенно расчёсывать спутанные пряди. По тому, как дрожали её копытца, было понятно, насколько тяжело ей давалось показное спокойствие и невозмутимость. Сивис откашлялся и неуверенно посмотрел на гостей.

— Может, вы просто станете задавать вопросы? — предложил он. — Даже не знаю, с чего начать.

— Начни с начала и продолжай, пока не дойдёшь до конца. Тогда остановись! — фыркнул Кирби.

— Дик, твоя любовь к замшелым цитатам здесь не работает. Сомневаюсь, что наши полосатые друзья читали «Алису в Стране Чудес», — вздохнул Андрей и присел на корточки рядом с жеребцом, чтобы не нависать над собеседником. — Думаю, идея с игрой в «вопрос-ответ» очень хороша. Можешь нам рассказать о концерне и его руководителях? Учти, мы мало что знаем о вас и вашей стране.

— Хорошо, — Сивис, вздохнув, приступил к рассказу. — Цезарярож…

— Хм-хм, — прервала его кобылка, внимательно прислушивающаяся к разговору.

— Да, да, — быстро поправился жеребец, — господин Кхиро Хан является… являлся любимым сыном Цезаря, рождённым воолокой наложницей Нугиссой Хан. Так как наследовать трон и занимать высшие государственные посты могут только дети от законных жён, все места при дворе оказались для него закрыты, но любящий отец, пойдя навстречу отпрыску, снабдил того деньгами и обеспечил политической поддержкой. Кхиро Хан основал строительный концерн «Сударх», став его бессменным президентом. В те годы Зеверра активно перестраивалась, под снос шли целые кварталы ветхих домов и хижин. И, естественно, предприятие господина Хана получало самые лакомые подряды. Всего за пару лет «Сударх» стал крупнейшим игроком на рынке, потеснив или в пух и прах разорив прежних лидеров. Когда же началась война, он без особых сложностей выиграл тендер на постройку новой линии укреплений Перешейка Смерти и модернизацию старой, а это были просто безумные деньги… — Сивис потупил очи и опустил голову. — К сожалению, золотые солеи и почти неограниченная власть вскружили ему голову, и он…

— Да брось, отец всегда был таким, — фыркнула Амина, откладывая гребень. — В жизни не встречала более жадного и циничного мерзавца. Он не любил никого, кроме своей особы. И денег, разумеется. На меня папочка смотрел лишь как на долговременную инвестицию, которая в будущем принесёт огромную прибыль и дополнительное политическое влияние. Если удачно выйдет замуж, конечно.

— Тебе виднее, — жеребец покачал головой. — Я могу продолжать?

— Продолжай, — милостиво махнула копытцем кобылка, вновь берясь за расчёску.

— Спасибо. Итак, на чём я… ах да. Когда у нас появились жар-бомбы, а богопротивные пони обзавелись сетью смертоносных солярных башен, способных своими лучами выжигать целые города, Цезарь озаботился постройкой бомбоубежищ, которые могли спасти часть населения в случае удара. И, разумеется, монопольное право на возведение данных сооружений получил «Сударх». То оказался самый дорогостоящий и прибыльный проект в истории концерна…

— После чего у папочки окончательно сорвало гриву.

— Верно. Он и раньше неплохо наживался на господрядах, пользуясь полной неприкосновенностью и отсутствием контроля со стороны надзорных ведомств, ведь «сын Цезаря вне подозрений», но теперь… теперь всё стало ещё хуже. Мой бывший патрон, вице-президент Вилд Бару, предложил боссу идеальную схему быстрого обогащения…

— Которой он тут же и воспользовался! — продолжила комментировать Амина.

— Мухлёж с поставками оборудования? — понимающе качнул головой Дик.

— Верно, — растерянно ответил жеребец. — Но откуда вы…

— Это не первое убежище, которое мы посетили, — вздохнул Андрей.

— Понимаю… — протянул Сивис. — Тогда не стану вдаваться в детали. Размах воровства достиг просто космических масштабов. Менеджеры «Сударха» скупали брак и неликвид по бросовым ценам у самых дрянных производителей, тогда как по документам весь товар был наивысшего качества. Подрядчики были в деле и не задавали лишних вопросов, монтируя этот навоз. За щедрое вознаграждение, конечно. Все приёмные комиссии, будучи купленными с потрохами, также подмахивали акты не глядя. Согласно секретному отчёту, составленному, так сказать, «для своих» особой комиссией, непригодными для длительной эксплуатации были признаны девяносто семь процентов всех возведённых объектов. Это чистая правда, я видел документ собственными глазами!

— Зато мой папочка начал строительство гигантского замка в Флюгергорнских горах, — криво усмехнулась кобылка. — И хвастался всем, что главный шпиль будет в полтора раза выше шпиля дворца Цезаря.

— Неужели он не задумывался…

— Да никто не верил, что дело зайдёт так далеко! — со слезами в голосе выкрикнула юная принцесса. На её милой мордашке наконец отразились истинные чувства, и она торопливо заговорила с жаром и болью. — Война идёт… шла уже двадцать три года, она началась ещё до моего рождения! Нет, просто подумайте, до моего рождения! Мы, молодое поколение, просто не знаем, как это — жить в мире. Все привыкли к ней, сжились, перестали вздрагивать, услышав гром разрывов или вой сирены вдалеке. Она вошла в жизнь, стала привычной. И потому представить, что всё в одночасье, в один миг может просто взять и исчезнуть… Да в такой бред не мог поверить никто, понимаете — просто никто!

Тут ей окончательно отказала хвалёная аристократическая невозмутимость, и она зарыдала, уткнувшись носиком в грудь жеребца. Тот тяжело вздохнул и мученически закатил глаза.

— Понимаю, — медленно протянул Андрей и посмотрел на рассказчика. — А ты сам как влип во всё это дерьмо, парень?

— У меня не имелось особого выбора. Я принадлежу… принадлежал к древнейшему аристократическому роду так называемых «первых дворян», служивших ещё легендарным Трём Цезарям. Увы, за эти годы род сильно обеднел, растратив всё былое величие. Звонкий титул — ничто, если он не подкреплён звонкой монетой.

— Иными словами — титул на хлеб не намажешь?

— Верно. Так что когда господин Бару предложил должность третьего секретаря, я не слишком долго колебался. Платили хорошо, а мне нужно было кормить семью. Ему, как выскочке из низов, было приятно иметь в штате именитого слугу: это повышало престиж.

— Понимаю.

— Если честно, секретарём я был средним, если не сказать плохим. Меня с детства тянуло к изобретательству, я больше люблю возиться с всякими железками, чем перекладывать бумажки. К сожалению, техническое образование, в силу отсутствия денег на оплату университета, получить так и не удалось, но даже те поверхностные знания, что имелись, очень помогли мне… нам в этой дыре. Без них мы были бы уже мертвы.

— Даже так?

— Ага.

— Так что же здесь случилось?

— Виной всему, как я уже говорил, была глупость и жадность. Господин Хан почему-то решил, что, обманув всех и вся, застроив страну непригодными для обитания убежищами, лично его это никаким боком не коснётся. Данный объект по его задумке должен был стать эталоном надёжности, функциональности и пышности и в случае чего сделаться вторым домом для его семьи и семьи господина Бару. Только самое лучшее оборудование, самые передовые технологии, самая пышная отделка. Он не учёл одного. Строили это великолепие всё те же специалисты. За прошедшие годы они так привыкли воровать, что просто не могли остановиться.

— Вор, которого обокрали, — хмыкнул Дик.

— Верно. Воздуховоды, фильтры, насосы, проводка, электроника — короче, вся система жизнеобеспечения не соответствует никаким стандартам. Даже близко не стоит.

— Но должны же быть ремонтники, которые…

— Их нет! Представляете! Сиятельный президент решил, что они не нужны.

— Бред какой-то.

— Не совсем. Для обслуживания и ремонта был заказан целый легион универсальных сервисботов, способных и канализацию прочистить, и печатную плату перепаять. Никаких живых техников, только машины.

— Зачем такие сложности, когда есть люди… в смысле, зебры?

— Папочка считал, что плебеи могут только портить воздух и пачкать полы, — подала голос проревевшаяся Амина. — Он говорил, что грязногубым нет и не будет места в его доме.

— Грязногубым?

— Обслуживающий персонал постоянно использует не слишком чистый инструмент, держа его во рту, губы всё время пачкаются… — пояснил Сивис.

— Хорошее определение. Ёмкое, — хмыкнул Андрей.

— В общем, никаких работяг, — продолжил жеребец. — Для управления авторемонтниками в Ниппонии заказали счётно-думательную машину или, как они её называют, «компуктер». Стоила она столько же, сколько бронза, что пошла на отделку стен. Согласно смете, конечно. Бронзу тоже, оказывается, всю украли, вместо неё поставили анодированный алюминий.

— Дай ещё раз попробую угадать, — вмешался Дик. — Компуктер также спи… в смысле, заменили дешёвым аналогом?

— А как же. Поставили палёную сингайскую подделку стоимостью в пять раз меньше оригинала. К сожалению, выяснилось это только после того, как он сгорел, не проработав и двух часов. Главное, что рекламацию уже никому не предъявишь.

— Да, не слишком хорошо получилось.

— Когда оборудование начало массово выходить из строя, компуктер сдох и все сервисботы отключились, разразился страшный скандал. Бару валил на Хана, Хан на Бару. Мой патрон вовремя вспомнил, что я имел кой-какие технические навыки, и меня сделали главным ремонтником. Но я же не специалист! Понимаете, не специалист. Тут природных талантов недостаточно. К счастью, в библиотеке обнаружилось несколько книг и справочников. Они мне немного помогли, но…

Жеребец всхлипнул и уронил голову. Амина ласково обняла его копытом.

— Ты самый лучший, — проворковала она. — Без тебя мы бы уже погибли.

Шёрстка на щеках Сивиса покраснела, он смутился и замолчал. Андрей с изумлением во все глаза разглядывал сей необычный эффект.

«Поразительно, — подумал он. — Интересно, каким путём достигается смена цвета? Шерсть в момент волнения наполняется кровью? Но как, и главное — зачем?»

Сбитый с темы растерянный жеребец с минуту собирался с духом, потом продолжил:

— Короче, напряжение росло, скандалы не прекращались, и население убежища в итоге раскололось на два лагеря с президентом и вице-президентом в качестве лидеров. Здравый смысл сохранили немногие.

— Здесь, помимо семей вождей, были ещё зебры?

— Да. Родственники, друзья, ведущие сотрудники концерна с семьями. Почти полторы сотни голов.

— Ого, немало. Есть где разгуляться.

— Гнойник лопнул, когда после осмотра склада с запчастями выяснилось, что большая часть контейнеров и ящиков пусты. Заполнены оказались только те, что стояли с краю, ближе к входу.

— Блеск. Их что, никто не проверил при сдаче?

— Приёмкой занимались те же зебры, что принимали обычные убежища. Думаю, больше ничего добавлять не нужно.

— Иронично. Ну, а сами руководители что, проверить не могли?

— Они стояли выше мирской суеты. К тому же ни тот, ни другой не обладали достаточной компетентностью, чтобы хоть что-то проинспектировать лично. Да и вообще считалось, что вся эта стройка — лишь пустые хлопоты и лишний расход средств. Ведь смертоносное оружие никогда не применят, верно?!

— Не удивлюсь, — полным яда голосом сказала кобылка, — если когда-нибудь выяснится, что отец прекрасно знал обо всём этом бардаке. И просто воровал деньги из доли, что выделил на строительство дядя Бару.

— А Бару, в свою очередь, воровал из его доли, — рассмеялся Андрей. — Всё логично.

— Возможно, — Сивис вздохнул и потёр мордочку копытом. — Именно после ревизии склада прозвучали первые выстрелы. Сцепилась охрана двух лидеров, пролилась кровь. Фракции забаррикадировались каждая в своём крыле, посыпались угрозы. Я занимался непрерывным ремонтом и потому не слишком вникал в происходящее. Ровно до тех пор, пока Бару не приказал схватить Амину.

— Что?

— Да. Её выкрали обманом и заперли в кладовой. Мой патрон объявил, что будет каждый день отрубать ей кусок хвоста и уха, а потом перережет горло, если Хан и его соратники не сложат оружие.

— И тогда Сиви меня спас, — с восторгом в голосе воскликнула Амина. — Это было так романтично! Как в книжке про принцессу и рыцаря!

«Какой же она всё ещё ребёнок, хоть и хочет казаться бывалой крутяшкой», — подумал Камагин, с умилением разглядывая раскрасневшиеся щёчки кобылки.

Жеребец вздохнул. Он явно не разделял восторгов подруги.

— Пользуясь правом свободного перемещения по комплексу, я проник в импровизированную тюрьму и вырубил этим самым ключом рохлю-охранника, — кивок в сторону лежащего на полу разводного ключа. — Освободил Амину, укрыл её здесь, на техническом этаже. После вывел из строя охранных роботов — всех, кроме Стального Хэма, которого поставил караулить коридор с приказом стрелять по любому, кто не является мной или ей. Они попытались прорваться с боем, но сбежали, поджав булки, только услышав лязг его катков. Во всём убежище не нашлось ствола достаточно большого, чтобы разрушить здоровяка.

— У нас, к счастью, нашёлся, — сказал Дик.

— Да уж. Хотя всё равно жаль беднягу.

— Не буду спорить. И как обстановка сейчас?

— Думаю, мы последние, кто остался в живых, — покачал головой Сивис.

— Почему?

— Этот терминал, — короткий кивок в сторону стоящего на столе устройства с зелёным выпуклым экраном, — имеет доступ к подслушивающим микрофонам, что спрятаны почти в каждом жилом помещении. Бару и Хан, каждый в своём кругу, почти одновременно договорились со своими сторонниками пойти на крайние меры. Объявить перемирие и провести переговоры в Бальном зале, на которые должны были прийти все обитатели убежища. Дабы выработать стратегию выживания, так сказать. На самом деле вместо болтовни мерзавцы решили устроить перестрелку, во время которой перебить как можно больше врагов из противоположной фракции. Согласно их безумной логике, чем меньше зебр останется в убежище, тем дольше выжившие смогут протянуть.

— Гениальный план! И что, сборище состоялось?

— Да. Часа четыре назад. Нам в динамики было всё хорошо слышно. Сначала они минут двадцать ругались, накручивая себя, дальше поднялась пальба. Стреляли долго, около часа, затем всё стихло, временами доносились только ругань, стоны и плач. Потом замолкли и они. Мы хотели было пойти поискать живых, но тут появились вы…

— Понимаю. — Андрей встал, распечатал скафандр и одним привычным движением выпрыгнул наружу. Увидев наконец собеседника вживую, жеребец вскрикнул и отшатнулся назад.

— Так ты… вы всё время там сидели? — ошарашенно спросил он.

— Да. А были сомнения?

— Конечно. Я решил, что вы — просто дистанционно управляемые роботы, а мы разговариваем с… — тут он замялся, не зная, что сказать дальше.

— Людьми.

— Людими? — повторил Сивис незнакомое слово.

— Людьми.

— С людьми, сидящими в другом месте.

— На Эквусе нет такого народа, — строгим голосом заявила Амина. — География была моим любимым школьным предметом, и я могу хоть сейчас перечислить названия и описание всех разумных рас!

— Мы не с Эквуса, наша планета называется Земля. Вы знакомы с теорией множественности миров?

— Я слышала о ней, — важно кивнула кобылка. — Но это только теория. Хотя старшие говорили, что у презренной Селестии имеется портал-зеркало, сквозь который можно попасть в другой мир, но что только не болтают про этих грязных пони!

— Давайте отложим теории на потом. Я вылез только для того, чтобы показать себя, — серьёзно сказал Камагин. — Сейчас мы с Диком сходим в Бальный зал и посмотрим, есть ли выжившие. Затем пройдёмся по другим помещениям. Есть идеи, где тут можно обнаружить живых?

— Они вряд ли потащили на разборку малышню, — сказал Сивис. — На половинах Бару и Хана есть ясли. В них не установлены микрофоны, так что я не знаю, уцелели жеребята или нет.

— Хорошо. Тогда мы посмотрим, что творится в зале, и вернёмся за вами. Не побоитесь поработать гидами?

Жеребец с кобылкой переглянулись.

— Мы согласны! — хором кивнули они.

Бальный зал оказался завален трупами. Повсюду лежали мёртвые тела. Кровь хлюпала под ботинками. К счастью, в скафандрах нельзя было уловить запах распоротых кишок. Андрей сразу вспомнил, как он с плазмаганом в потной руке входил в главный неф храма Четвёртого Пришествия. Там тоже повсюду валялись трупы. Элитные телохранители светлейшего пророка Ясуми Умару, который, видя неизбежность поражения, приказал своим верным псам совершить массовый обряд «сепуки»… Здесь, правда, не было толпы мёртвых безумных фанатиков с мозгами, промытыми гипно-аниме сериалами. Здесь были зебры всех возрастов с мозгами, промытыми страхом и лютой ненавистью, которая опять же базировалась на диком страхе. Страхе, убивающем любое разумное начало в личности. И не важно, сколько у тебя на теле ног или полос. Они стреляли, пока оставались патроны, затем просто кромсали друг друга холодным оружием. Взрослые, подростки и совсем ещё жеребята. Биосканеры не обнаружили никого живого. Оставив дронам Курта более детальную разведку, Андрей вызвал «писаря и принцессу», как про себя окрестил колоритную парочку, и те провели их в ясли. Оба помещения оказались заполнены испуганной малышнёй и их зарёванными сиделками. Кое-как успокоив страдальцев и вытерев несколько десятков сопливых носов, разведчики вызвали транспорт и стали ждать эвакуации. Настроение было самым паршивым.

Глава пятая. Рутина

В отличие от группы Камагина, занимающейся действительно интересными вещами, Фишер и Ли откровенно скучали. Курт направил вместе с ними восемь спасботов, переделанных в «мастеров-библиариев», как их метко окрестил какой-то шутник из технического отдела. Достаточно было лишь сменить навеску, установив комплект длинных и чутких, как щупальца осьминога, манипуляторов, и загрузить соответствующую прошивку. Шустрые «черепашки» бесшумно скользили по рядам, сканируя книги на полках и разворачивая рулоны с чертежами. Бравые разведчики оказались сведены до уровня отпирателей шкафов и сейфов. Единственным развлечением для них осталось слушать беседу товарищей с Сивисом и Аминой.

Спустя два часа на заднем дворе опустился большой грузовой флайер — первый из заказанных Лефаржем. Из него сноровисто посыпались люди, облачённые в скафандры, снабжённые дополнительными противорадиационными экранами. Эти костюмы давали большую подвижность, чем СВЗ, но при текущем фоне время пребывания вне укрытия составляло около трёх часов. Потому ребята спешили как можно быстрее сделать свою работу. Часть из них отправилась заниматься прикладной археологией, освобождая особняк от ненужных теперь вещей — ведь хоть спасение выживших полосатиков и было поставлено во главу угла, о науке забывать не следовало. Любой инопланетный артефакт, будь то ночная ваза или квартет дырявых вязаных носочков, в глазах специалистов имел ценность куда большую, чем десять гробниц Тутанхамона вместе взятых. Потому неповреждённый дом, битком набитый предметами материальной культуры, стал для них яркой звездой в сером мраке беспросветных будней.

Остальные спецы принялись приводить в порядок грузовой лифт, ведущий ко второму входу в убежище. Опустив вниз широкую платформу, они получили доступ к воротам размером в два раза больше парадных. Там их уже ожидал Дик, которому даже не пришлось употреблять свои хвалебные хакерские навыки на взлом очередного дурацкого замка — этот засов открывался изнутри простым нажатием педали. К ним подкатили наспех слепленный из того что было эвакуационный контейнер класса «гроб на колёсиках». Его ввели в шлюзовую камеру и закрыли внешнюю дверь. К тому моменту Камагин и Сивис с Аминой привели к месту сбора всех оставшихся в живых зебр. Малыши совсем как земные детишки жались к воспитателям, плакали и просились «к маме». Люди в скафандрах их совсем не пугали; возможно, жеребята принимали тех за обычных роботов.

Втиснуть весь этот детский сад за один приём в контейнер не удалось. Пришлось ждать. Амина, лишь одним глазком заглянувшая в Бальный зал, совсем упала духом и всю дорогу старалась держаться как можно ближе к спутникам. Сейчас она стояла, прижавшись тёплым пушистым боком к ноге Андрея, и дрожала мелкой дрожью. Понятно, что Камагин сквозь броню не мог ощутить панические волны, исходящие от кобылки, но чуткие датчики отлично улавливали их и посылали на экран тревожные мелкие пики.

Когда «сопливый фургон» скрылся за надёжной дверью, навстречу заполненному смертельной радиацией простору и близкому спасению, она подняла на Следопыта взгляд огромных заплаканных глаз, полных боли и страха, и тихо спросила:

— Как мы будем жить на этой вашей Зиемьлье? — последнее слово принцесса произнесла на общемировом, старательно выговаривая каждый непривычный звук, и Андрей в очередной раз поразился отличным лингвистическим способностям зебр.

«Они точно у нас приживутся», — подумалось ему, и в душе разлилась волна мягкой теплоты. Внезапно захотелось ласково погладить её по растрёпанной гриве, чтобы успокоить и придать сил, но, испугавшись, что гордая дворянка может неправильно оценить дружеский жест, человек просто слегка поправил съехавшую на сторону диадему.

— Жить? Да так же, как жили здесь. Конечно, соблюдая земные законы, но они у нас не самые плохие. Главный принцип — «Живи сам и дай жить другим». Если ему соответствовать, то всё будет нормально.

— Но кем мы станем для вас? Плюшевыми игрушками? Рабами? Подопытными зверюшками?

— Нет конечно, — быстро ответил он, на ходу переключаясь в режим цитирования методички, наспех слепленной ксенологами. — Сначала вас доставят на базу, осмотрят, зарегистрируют. Затем перебросят на Землю, в Сахарскую карантинную зону. Сахара — это такая огромная и жаркая пустыня, почти никем не заселённая: идеальное место для временной изоляции. Не знаю, как долго продлится карантин, но быстро точно не будет, и дело не только в бактериях и вирусах: мы должны получше узнать друг друга. Потом вам выделят резервацию для проживания, где вы сможете прийти в себя в тишине и покое. Ну а дальше как пойдёт, всё в ваших копытах.

— Но зачем вы вообще с нами возитесь? Почему не бросили умирать? Какой с нас прок?

— Хороший вопрос. Думаю, для человечества это станет чем-то вроде проверки. Глобальным этическим тестом планетарного масштаба. Понимаешь, ещё каких-то пять десятилетий назад мы были разобщены и постоянно грызлись меж собой. Последняя крупная война случилась в двадцатых годах этого века, и поверь, ничего, кроме страданий и слёз, она не принесла. Постепенно люди пришли к пониманию бессмысленности прежней модели совместного существования. Было сформировано Мировое Правительство — изначально чисто формальная организация, которая постепенно, год за годом получала всё больше и больше полномочий, пока не превратилась в главный законодательный и исполнительный орган планеты. Был разработан и внедрён общемировой язык, на котором сейчас говорит больше семидесяти процентов населения, что привело к падению главного разобщающего барьера — языкового. Десять лет назад полностью открыли границы, теперь народ активно перемешивается и селится где хочет, скоро прежние государства останутся лишь архаичными названиями на карте. С одной стороны, это вызвало невиданный доселе рост экономики и уровня жизни, с другой — породило массу проблем. Настолько серьёзных, что порой мы не успеваем затыкать возникающие тут и там дыры. И тогда из них наружу лезет такой первобытный мрак, что временами страшно становится. Но всё равно люди идут в правильном направлении, всего-то должна смениться пара-тройка поколений, не помнящих эпохи хаоса и раздора. А вот теперь появились вы. То, насколько идеально и чётко мы сможем помочь остаткам вашего несчастного народа влиться в земную семью, покажет наш собственный прогресс в плане построения более гуманного и открытого общества. Простыми словами — если преуспеем, то сдадим на «отлично» экзамен дружбы.

— Дружбы? — Амина неожиданно вскинула голову и с некоторой долей беспокойства посмотрела на Камагина. — Вы что, практикуете еретическое учение «дружбомагии», совсем как грязные пони?

— Прости, не понимаю, о чём идёт речь, — нахмурился Андрей. — Какая ещё магия?

— Самая обычная, — растерялась кобылка. — Поганые эквестрийцы, подстрекаемые своими жестокими недобогинями, начали извращать её природную сущность, за что и поплатились. Вместе с нами, — тихо добавила она.

Следопыт молчал, лихорадочно соображая, что ответить. К счастью, открывающаяся дверь положила конец свернувшему не туда диалогу.

---

В тесном кабинете повисло изумлённое молчание. Лю Шень ещё раз взглянул на застывшую во весь экран милую мордочку Амины и, машинально поглаживая тощую, в три волоска бородку, повернулся к коллегам.

— Как вы думаете, что эта юная леди имела в виду? — озадаченно спросил он. — Магия? Серьёзно?

— Только мистики нам тут не хватало, — развёл руками Януш Карпински.

— Да, я, конечно, догадывался, что за пределами Земли мы найдём много новых знаний, но магия… На мой взгляд, это как-то чересчур, — покачал седыми патлами академик Санчос Кастелло.

— Меня больше изумило упоминание о каких-то «недобогинях», — призналась доктор Виктория Семёнова.

---

Когда грузовой флайер опустился на базе, Андрей не поверил собственным глазам. За несколько часов отсутствия место сильно преобразилось. Получив карт-бланш от Совета, Франсуа развернулся по полной. Овальный зев портала светился голубым, сквозь него непрерывным потоком туда-сюда сновала техника. К уже имеющимся тесным модульным домикам добавились ещё шесть больших буксируемых дома, и сервисботы заканчивали монтаж гермопроходов. Восемь универсальных спецмашин расчищали площадку для дополнительных построек, ввинчивали сваи и ставили коммуникационные опоры для воздуховодов, труб и кабелей. Земля дрожала, рёв механизмов был слышен даже сквозь корпус скафандра.

Попрощавшись с новыми полосатыми знакомыми, разведчики вылезли из опостылевших СВЗ, прошли через медицинский сканер и отправились в душ, а затем в столовую, восполнять потраченные калории. Потом, после получасового отдыха в тиши кают-компании, вошли в кабинет Лефаржа. Он сменил тесную комнатёнку на просторное помещение в одном из новых домов — изменение статуса экспедиции из исследовательской в спасательную привело к резкому увеличению персонала. Прежний минимализм уже не годился, требовалось больше места.

— Заходите, садитесь, — сказал шеф четвёрке разведчиков, указывая на свободные стулья. — Вы отлично потрудились, сегодняшний поход принёс столько результатов, что не знаешь сразу, за что хвататься.

— Но ведь нет предела совершенству, правда? — ехидно поинтересовался Дик. — Вы ведь позвали нас только для того, чтобы сообщить, что нашей компашке ещё есть к чему стремиться, и потому стоит немножко поработать сверхурочно?

— Верно, — не стал отрицать Франсуа. — Пока вы мылись — брились — кушали, ребята из аналитического отдела переработали часть информации, выкачанной из библиотеки, и, что главное, выдали неплохой результат. Смотрите сюда…

Он склонился над своим столом, широкая столешница которого мгновенно высветила трёхмерную карту зебриканской столицы.

— Эти красные точки — все городские убежища. Всего их двести восемнадцать штук, и, как видите, разбросаны они очень хаотично, без особого порядка. Имея точную карту, мы можем приступить к работе прямо сейчас. Я уже выслал всех имеющихся дронов с биосканерами по адресам, к завтрашнему утру они закончат собирать информацию. Правда, чувствительность сканеров на большой дистанции оставляет желать лучшего; ребята из техотдела до сих пор не понимают, как Курту удалось нащупать то, первое убежище.

— Это же Курт, он мастер, — улыбнулся Ли.

— Не спорю, не спорю, — Франсуа забарабанил пальцами по краю стола. — Понимаю, что вы устали и всё такое, но время не ждет. Сейчас на Земле формируется шесть полноценных групп, состоящих из Следопытов и спасателей, но они прибудут только послезавтра. Мы просто физически не способны начать массовую эвакуацию, пока не будут развернуты необходимые площади. Да и больших транспортов всего три. А Совет требует первых результатов прямо сегодня. Дома сейчас дикий ажиотаж, зебриканские мордочки глядят со всех экранов. Эта ваша Амина ещё не успела сесть в транспорт, как уже стала звездой номер один в Интернете. Её утончённая полосатость, изящная растрёпанность гривы, стильная диадема и аристократические манеры покорили публику. Заметьте, я не сошёл с ума, а просто процитировал восторженный писк сетевых львиц из «Метаграмма». Давненько наш шарик не получал такой эмоциональной встряски. Пока публика визжит от восторга и не переключилась на что-то другоё, мы можем требовать от правительства всё что угодно, включая самую эксклюзивную технику и специалистов. Не думаю, что водопад щедрости продлится слишком долго, но пока…

— Пока стоит ковать железо, не отходя от кассы, — Андрей кивнул с понимающим видом.

— Верно. Но для этого нужны результаты. Хорошие результаты. Так что сегодня нужно будет кровь из носа очистить ещё как минимум два убежища, чтобы завтра репортёры смогли показать сочную картинку. Каждой вашей паре будут приданы шесть спасателей в лёгких скафах. Алгоритм действия таков. Вы входите первыми, разведываете обстановку, вступаете в контакт, гасите всеми силами возможный негатив, после чего, убедившись, что стрельбы не намечается, впускаете спасателей и начинаете эвакуацию. Действуете вежливо, но жёстко. На всякий случай вас снабдят электрошокерами, но применять их нужно крайне осторожно. Мы пока ничего не знаем о физиологии наших новых сожителей по планете; что им может повредить, что нет. Потому не увлекайтесь.

— Думаю, тут лучше подойдут полицейские акустические пушки, — заметил Гарольд. — Они остановят любую толпу, особенно в замкнутом пространстве.

— Я тоже так подумал. Восемь комплектов уже прибыли, получите непосредственно перед вылетом. Теперь, собственно, о том, куда вы полетите…

Лефарж переключил внимание на карту:

— Андрей с Диком отправятся сюда… — палец уткнулся в красную точку на самом краю города. — Гарольд, Ли, вы сюда, — указал он на маркер, расположенный чуть в стороне. — Дроны их уже проверили, людей внутри… в смысле, не людей, а… да чёрт с ней с терминологией, не до неё сейчас. Разумные, говорящие — значит, люди. Короче, людей там немного, думаю, справитесь быстро.

— Почему окраины? — мгновенно ухватив самую суть, спросил наблюдательный Кирби. — Почему не центр?

— Спецы высказали весьма дельное предположение, что на окраинах и в центре качество постройки убежищ могло различаться. Как показали первые исследования, чем дальше от центра, тем беднее люди там жили. В элитных кварталах ухари из «Сударха» не могли мухлевать слишком сильно, вдруг схватят за копыто. А в пролетарских районах…

— Логично. — Андрей потёр ладонь о ладонь. — Значит, начнём с периферии.

— Верно, и оттуда начнём постепенно двигаться к центру города. Всё понятно, коллеги? Вопросы есть?

— Никак нет, герр майор! — разведчики как по команде вытянулись в струнку и выпучили глаза.

— Тогда вперёд, на пулемёты. Родина вас не забудет, — улыбнулся Лефарж, махнул рукой, давая понять, что разговор окончен, и, отключив карту, вывел на поверхность стола первую партию абсолютно срочных документов. Его, в отличие от этих счастливчиков, сегодня, кроме работы с электронными «бумажками», ожидали ещё три экстренных и одно неотложное совещание.

---

Убежище, что досталось Андрею и Дику, оказалось небольшим, но зато заполненным, как говорится, «под самую крышу». При штатной вместимости в тридцать грив оно умудрилось принять почти полторы сотни голов. И то были в основном семьи и взрослые работницы с ближайшего завода. Никакой толпы сопливых первоклашек.

Когда Дик открыл шлюз (на замке вообще не стояло никакого пароля) и люди вошли внутрь, их встретил ад. Воздушные фильтры отказали, содержание углекислоты превысило допустимую норму, зебры начали задыхаться. Обезумевшие от страха бедняги пытались открыть внешнюю дверь, чтобы выбраться из коллективной могилы… навстречу смерти от радиации, но кто-то впопыхах сломал педаль замка, и теперь дверь можно было открыть только снаружи.

Разведчики прибыли вовремя. Мгновенно уяснив, что лежащие на полу задыхающиеся бедняги не могут представлять никакой опасности, Камагин отдал приказ, после чего сидящие запасным полком спасатели принялись за работу. Практически мгновенно они развернули две портативные установки очистки воздуха, и уже через несколько минут ситуация стала улучшаться. Здесь не с кем было вступать в контакт и вести долгие обстоятельные беседы. Отравленные углекислотой зебры плохо соображали, что происходит. Их стаскивали поближе к установкам, подставляли мордочки под живительные кислородные струи, а затем отводили к двери на погрузку. Они шли тихие и покорные, с глазами, полными ужаса, увиденного за смертной гранью, и от их пустых взглядов становилось по-настоящему страшно. На самом деле погибших оказалось немного: всего трое, причём несчастные не задохнулись, а были затоптаны во время вспышки паники. Но вид уцелевших зебр, похожих на живых мертвецов, приводил в трепет. Андрей чувствовал себя Хароном, перевозящим через Стикс компанию свежих душ. Закончив погрузку, группа без проблем вернулась на базу, и уставшие почти до судорог Следопыты смогли наконец отдохнуть.

У Фишера прошло не так мирно. Его убежище имело меньший перегруз, да и оборудование там стояло более качественное. Воистину, фортуна — лотерея. Но когда они с Ли вошли внутрь, прямо на пороге их встретила весьма колоритная троица крепких полосатиков с очень угрюмыми мордами и… пистолетами, зажатыми в зубах. Гарольд даже не успел начать произносить успокоительный спич про мир-дружбу-жвачку, заранее подготовленный группой дипломированных специалистов, как средний, самый лютый на вид жеребец открыл огонь.

Его внушительная пушка имела куда больший размер, чем та пукалка, которой встретил Камагина юный техник-секретарь. Впрочем, и этого ствола оказалось явно недостаточно для того, чтобы хоть как-то повредить броне. Пули пошли в рикошет, одна из них, отразившись от стальной балки, пробила аккуратную дырочку во лбу левого бандита. Тот завалился на бок, дрыгая ногами, но оставшихся молодчиков это не остановило, и правый бандит также включился в перестрелку — ребята явно потеряли голову. А может, они просто больше всего на свете любили палить во всё что движется. Впрочем, веселье продолжалось недолго. Расчехлив шокеры, Следопыты кинулись вперёд и без затей короткими разрядами молний уложили отдохнуть разбушевавшуюся парочку. Затем, сковав им ноги пластиковыми стяжками, оставили отдыхать и обдумывать своё некультурное поведение, а сами, держа нелетальное оружие наизготовку, двинулись внутрь схрона, готовые ко всему. Впрочем, больше воевать не пришлось. В главном зале их встретила толпа перепуганных полосатых мамаш, которые со страхом прислушивались к доносящемуся снаружи шуму. Пара успокаивающих жестов, несколько ободряющих слов, и вот уже благодарные дамы наперебой рассказывают, как перед самым закрытием двери внутрь ворвались три отморозка с оружием наизготовку. Как они захватили здесь полную власть, вконец запугав и затерроризировав и без того зашуганных бедняжек. Потом людей отвели в закрытый чулан, где на полу лежали тела пяти застреленных жеребцов — всех жеребцов, что имелись в убежище на момент запечатывания. Похоже, негодяи сознательно устранили потенциальных конкурентов и начали строить свою маленькую империю с большим гаремом.

Успокоив и вытерев слёзки самым нервным кобылкам, Фишер объявил начало эвакуации. Пока спасатели разворачивали свои игрушки и готовили транспорт, Гарольд подошёл к отодвинутым в сторону бандитам, постепенно приходящим в себя, вынул небольшой баллончик с несмываемой маркерной краской и щедро пометил их полосатые спины ярко-алыми крестами. Фишер испугался, что в суете спасательной операции убийцы смогут скрыться от ответственности, пользуясь тем, что люди ещё не слишком хорошо отличают одного полосатика от другого, но теперь этот номер не пройдёт: едкий краситель можно удалить только вместе с кожей. Милосердие милосердием, а о правосудии забывать нельзя.

---

Один день сменял другой. В срок прибыли все подготовленные группы, и дело пошло веселее. Тяжёлая, раздирающая душу работа стала превращаться в рутину. Одно убежище сменяло другое, мордочки спасённых зебр начали сливаться перед глазами в одну бело-чёрную полосу. Каждый вечер, выбравшись из опостылевшего скафандра, проверившись у медиков, приняв порцию противорадиационных препаратов и наспех перекусив, Андрей валился в постель, смотреть сны без сновидений. Он привык к тяжёлым нагрузкам, любил хорошую и сложную работу, так что в физическом плане оставался в относительной норме. С душевным состоянием всё оказалось гораздо хуже. Камагин с завистью смотрел на профессиональных спасателей, успевших за годы службы нарастить на сердцах непробиваемые мозоли. Спокойные и надёжные как танки, они чётко делали свою работу без рефлексии и нервов. Но он не спасатель, он — Следопыт, он не умеет, да и не хочет абстрагироваться от чужой боли. Но вместить её внутрь себя целиком тоже не получалось. И это вызывало ощущение безнадёжности и апатии.

А дела шли всё хуже и хуже. Рост фона практически прекратился, но он продолжал держаться на смертельно-высоком уровне. Убежища погибали одно за другим. Если в первые дни им ещё попадались беспроблемные схроны, обитателям которых просто очень повезло, то чем дальше, тем больше смертей вставало на пути. Попадались полностью вымершие, с закрытыми или, наоборот, настежь открытыми дверями. Все они были переполнены, каждое несло свою маленькую частичку трагедии, складывающейся в один жуткий пазл.

И вот, спустя полторы недели после начала операции, Камагин вошёл в конференц-зал на ежедневный утренний брифинг, получить новое назначение на сегодняшний день для своей группы. Франсуа уже давно напрямую не занимался оперативными вопросами, поглощённый административной рутиной, так что брифинги проводил его второй заместитель Серж Генсбур.

— Прошу внимания, господа, — начал Серж, постучав карандашом по краю стакана для солидности. — Сегодня у нас знаменательный день, к которому мы долго готовились. Предстоит совместная операция всех отрядов. Наша цель — самое крупное убежище на территории столицы.

Стол-экран засветился, демонстрируя некий объект, больше всего похожий на раздавленную каракатицу с целым клубком разномастных щупалец по бокам. Лидеры групп переглянулись с понимающим видом. Разговоры об этом убежище шли уже давно. Построенное на месте древних подземных катакомб, где в прежние века добывали камень для строительства домов, оно оказалось просто гигантским и, согласно спецификациям, имело штатную вместимость почти в полторы тысячи грив. Причина, по которой его ещё не очистили, была в целом понятна — люди просто не могли взять и вот так единовременно принять сразу настолько крупную толпу спасённых. Учитывая тот ад, что царил на поверхности, ограниченное количество пригодной для работы на Эквусе спецтехники и малую пропускную способность приёмных пунктов самой базы, решение проблемы пришлось отложить до того момента, как будут развёрнуты дополнительные мощности. И вот этот час настал.

— Хоть речь идёт о полутора тысячах, надеюсь, никто не питает иллюзий насчёт реальной численности выживших? — спросил Серж.

— Думаю, их можно смело умножить на два, если не больше, — устало улыбнулся Григорий Коваленко, лидер шестой группы.

— Верно. Вопрос только в том, сколько из них дожило до сегодняшнего дня, — озабоченно заметил Гарольд.

— Сколько есть, все наши.

— Не стану спорить.

Серж дал время на обмен репликами, затем вновь привлёк внимание к себе.

— В нашем распоряжении пять ворот… — на пяти самых жирных «щупальцах» высветились оранжевые точки маркеров с указанием номеров штурмовых групп, приписанных к конкретным воротам. — Вопросы к размещению отрядов имеются? Может, кто-то хочет сменить место входа?

Возражений не последовало, и Генсбур продолжил:

— Для усиления к вашим группам, помимо штатных спасателей, будут добавлены добровольцы с базы. Схрон огромен, и главное — очень запутан, нам потребуется действительно много людей.

— А будет, кого спасать? — мрачно поинтересовался Андрей.

— Будет. Биосканеры показывают наличие огромного количества живых объектов. Не бойся, поработать придётся.

— Шаблон прежний? — спросил кто-то.

— Да. Вскрываете, входите, занимаете периметр и оцениваете обстановку. Если никто не стреляет, разворачиваете мобильные экраны защиты и впускаете спасателей. Если возникнут беспорядки, пускаете в дело акустические пушки и шокеры. Вырубаете стрелков, оттесняете толпу. Амина записала очередное проникновенное обращение к соотечественникам, его, как подключимся, пустим по каналам внутреннего оповещения. Думаю, бедняг это успокоит. Вопросы?

— Нет.

— Тогда вперёд.

Глава шестая. Маяк во мраке.

Мугги Таш повернула голову и машинально лизнула стоящую рядом чашку. Пересохший язычок с неприятным хрустом скользнул по грубому пластику, и кобылка недовольно поморщилась.

«Тебе уже тридцать лет, у тебя есть сын… вернее, теперь уже два сына, и всё равно ты временами ведёшь себя как маленькая дурочка. Чудес не бывает, чашка пуста. Она была пуста вчера, и сегодня вода в ней никак не могла появиться. Потому смирись и терпи. Просто терпи».

Кобылка лежала на полу, справа под бок поджался Расти, слева Систу. Они дышали ровно, сопя пересохшими носиками. Прекрасно. Главное, что они дышали. Пока дышали. Мугги перевела взгляд на тусклый стенной светильник, что слабо, вполнакала рассеивал тьму, мерцая, словно огонёк костра. Последний источник света. Возможно, только в этой секции, возможно, во всём убежище целиком — это уже неважно. Когда он погаснет, опустится мрак. И им придётся умирать в полной темноте.

Она слегка подвинулась, меняя положение затёкшего тела, затем глубоко, сладко вздохнула. Хорошо, что воздух чист, пока во всяком случае. Если бы не катастрофа с водой, жизнь была бы весёлой и радостной. Но вода закончилась, а с ней скоро закончится и жизнь.

Подвижки разбудили Систу. Жеребёнок завозился, слабо фыркнул. Затем его шершавый язычок лизнул её солёную от слёз щёку.

— Расскажи, пожалуйста, сказку, — тихо попросил он. — Когда ты говоришь, мне не так страшно.

Мугги улыбнулась. Что ей нравилось в нём больше всего, так это патологическая честность. Нет, действительно, какой другой девятилетний храбрец признается в собственных страхах? Для жеребёнка, сбежавшего из приюта и полгода прожившего на улицах трущобных районов Зеверры, неумение врать просто немыслимо — столь необходимому для выживанию искусству беспризорники учатся сразу. Уж она-то знает это как никто другой. За десять лет работы инспектором Управления Опеки ей довелось повидать всякое.

— Давай подождём, пока проснётся Растик, — предложила Мугги, надеясь, что жеребчик не догадается, как ей не хочется лишний раз ворочать сухим, словно наждак, языком. — Иначе будет нечестно…

Глупые надежды. Услышав шёпот матери, Расти с трудом поднял голову и, улыбнувшись своей волшебной улыбкой, нарочито бодро сказал:

— Я уже не сплю. Лучше рассказывай поскорей.

Застонав про себя, Мугги закрыла глаза, собираясь с мыслями, затем начала повествование:

— В одном маленьком городе, на краю Страшного леса, жила молодая кобыла-знахарка, и звали её Кагга. Была она трудолюбива и здорова, в её доме всегда стояла чистота, а в котле любого гостя и случайного путника ожидала сытная похлёбка из самых вкусных корешков. А ещё у неё была дочь, пошедшая в маму и статью, и добрым нравом. Малышка росла смелой, умной, ловкой и очень быстрой. Когда в школе устроили соревнование по бегу, она заняла лучшее место в классе и получила в награду чудную ленту алого шёлка для гривы, которую с тех пор носила, почти не снимая. Окружающие настолько к этому привыкли, что называли её не иначе как Красная Ленточка.

И вот однажды до Кагги дошло известие, что заболела её свекровь, одиноко живущая в соседней деревне. Кобыла сходила в лес, набрала трав, сварила несколько сильных целебных зелий и сложила в корзинку. Затем позвала Красную Ленточку, дала ей корзину, два солея и сказала: «Вот тебе лекарства и деньги на билеты. Поезжай к бабушке По, ей очень нужна наша помощь».

Малышка кивнула и выбежала из дома. Но, придя на станцию и посмотрев расписание поездов, глубоко задумалась. «Поезд придёт только через два часа. Если я побегу через лес своими копытцами, то окажусь у бабушки всего через час. Ну и зачем мне ждать? И обратно домой пешком вернусь, а на сэкономленные деньги куплю маме кусок нарядной ткани для новой попонки, то-то она обрадуется…»

Мысль о том, что мама дала ей денег на поезд, чтобы дочка как раз НЕ бежала одна через лес, жеребёнке как-то в голову совсем не пришла.

Надо сказать, что Кагга беспокоилась не зря. С недавних пор в Страшном лесу поселился Вулскр — злобный хищный зверь, который жрал всех зверюшек, что были слабее и меньше ростом, а также юных зебрят…

Мугги замолчала. Её дети снова спали, вернее, впали в забытьё. Отличные жеребята, храбрые сердечки. Они всё понимали, несмотря на юный возраст, не скулили и не просили воды, в то время как другие дети выли и закатывали истерики, играя на нервах несчастных родителей. Небо, какой тогда стоял шум. Теперь вокруг стоит апатичная тишина, ни у кого уже просто не осталось сил на скандалы. Все покорно лежат и ждут конца. А что ещё остаётся делать?

Взглянув ещё раз на медленно гаснущий светильник — последний маяк во мраке, она прикрыла уставшие глаза и опустила мордочку на копыта. А ведь как она радовалась, когда узнала, что выиграла в лотерею пропуск в убежище для себя и сына. Ну как выиграла… Дала взятку одному знакомому, работающему в департаменте распределения квот, выложив почти все деньги, что лежали на банковском счёте, и в конце концов получила пару заветных пластиковых браслетов. Но официально то был выигрыш, так что радовалась удаче она с примерным рвением на зависть соседям. Жаль, что жизнь после смерти оказалась такой короткой. И сказку пришлось прервать на самом интересном месте. Том самом, когда Красная Ленточка, осознав, что осталась одна против голодного монстра, принялась действовать самостоятельно, применив на практике знания, полученные на школьных уроках ОТШЗ (основы тактики шпионажа зебр). С помощью лишь ленточки и короткого ножа для сбора трав, всегда лежавшего в знахарской корзинке, она сначала соорудила шипастую ловушку, что сломала Вулскру переднюю лапу, затем заманила зверя в овраг, где выбила камнем его правый глаз, и наконец добила монстра самодельным копьём, наконечник которого смазала экстрактом из матушкиных зелий. По отдельности то были безобидные лекарственные препараты, но, смешанные в определённой пропорции, они становились смертельнейшим ядом. Прикончив врага, жеребёнка, весело насвистывая, отправилась дальше. Посидев у бабушки, откушав пирожков с капустой и клевером, малышка отдала ей лекарства (которых ещё много оставалось в бутылочках), а перед тем, как отправится домой, одолжила у старушки острый топор и прочный железный крюк, на который в камине вешают котелок с похлёбкой. Прицепив крюк к своей седельной сумке, Красная Ленточка вернулась в лес, отсекла у Вускра голову, насадила на крюк и, довольная собственной выдумкой, отправилась в родную деревню. Можно себе представить, как оказались счастливы деревенские жители, увидев голову ненавистного хищника на боку у маленькой жеребёнки. И какой славный праздник они устроили в её честь.

Мугги повела затёкшими плечами и улыбнулась. В её бесподковном детстве сказка звучала немного не так. Гораздо, гораздо скучнее. С какими-то там левыми дровосеками-охотниками и знаменитой репликой Красной Ленточки: «Бабушка-бабушка, а почему у тебя такие жёлтые зубки? Ты что, куришь?» Но после начала войны департамент морали творчески переработал эту и другие классические детские книги. Честное слово, с новыми эпизодами история стала гораздо ярче и динамичнее. Сыновьям обязательно понравится, когда… если они проснутся. Сыновьям…

---

В первый раз она заметила Систу, стоя в плотной очереди счастливчиков, имеющих пропуск в убежище. Воздух дрожал от рёва сирен и злобных криков перепуганных зебр, небо набухало режущим глаз лавандовым светом, земля мелко вибрировала и стонала, словно от боли. Слёзы подступали к глазам, сердце металось где-то в районе подков, паника рвалась наружу чёрной волной. Расти сопел и вжимался в ноги.

— Да откуда вас так много? — визжал жирный начальник охраны, с ужасом озирая буйную толпу. — И ведь все с пропусками, все с пропусками!

— Так пускай, если с пропусками, —  заревел какой-то разъярённый качок с коротко подстриженной гривой. Спортсмен или бандит, а скорее всего и то, и другое сразу. — Ты что, совсем припух нас тут держать? Не видишь, как небо пылает?

Смертоносное свечение видели все. И все понимали, что ничего хорошего от него ждать нельзя. В этот момент между ног Мугги проскочил маленький встрёпанный зебрёнок лет девяти на вид и, смешно стуча копытцами, принялся ввинчиваться в толпу. Одного короткого профессионального взгляда хватило, чтобы кобылка поняла — это её клиент. Худое от постоянного недокорма тельце, свалявшаяся шерсть и грива, затравленный взгляд и несвойственная «домашним» жеребятам решительность. Никакого пропуска на ноге у него, конечно, не было: похоже, малыш решил сам позаботиться о собственном спасении. При его скромных размерах, юркости и царящем вокруг бардаке шансы у него имелись, и шансы неплохие.

Наконец толпа колыхнулась и двинулась вперёд, набирая скорость, словно разъярённый локомотив. Топот, грязные ругательства, рёв сирен, выстрелы и странное, жуткое шипение за спиной, постепенно вытесняющее все остальные звуки. А потом они вошли в прохладу подземелья и, теряя подковы, помчались по покатому пандусу вниз, вниз, навстречу спасительному полумраку убежища.

— Мам, мам! — теребил её Расти за взмокшую гриву. — Там один жеребец сказал слово «бздебец» (1). Что оно значит? Что оно значит, мам?

«Вошли! Мы вошли! — её душа пела от счастья. — Теперь всё будет хорошо!»

---

Второй раз она увидела его в столовой. Получив две полные миски дурно пахнущего варева, мать и сын устроились за круглым, залитым чем-то липким железным столом и принялись без всякого удовольствия лакать коричневую бурду. Стресс постепенно проходил, натянутые нервы медленно отпускали, словно спущенные с колков гитарные струны. Чумазый жеребёнок, затравленно оглядываясь, подошёл к раздаточному столу и замер, в нерешительности глядя на бойких кобылок, споро разливающих паёк. Рядом с ними, светя каменной мордой, стоял охранник, внимательно следивший, чтобы еду наливали лишь тем, кто показывал пропуск.

Да, можно протиснуться в убежище, но что потом? Сердце Мугги кольнула игла жалости. Посмотрев в свою миску, она решительно встала и тихо подошла к замершему малышу. Вблизи он выглядел ещё более костлявым и жалким. Когда она наклонилась, в ноздри ударил привычный для соцработника запах грязной шерсти и помоев. Запах уличной бесприютности и беды.

— Пойдём со мной, — тихо сказала она.

Он вздрогнул и отшатнулся. Запах сразу стал сильнее, выдавая страх.

— Не бойся. Ты голоден, а у меня есть еда.

Волшебное слово «еда» победило осторожность, и вскоре беглец уже сидел за столом, по уши зарывшись в миску. Слышался только лязг зубов и судорожные глотки. Расти с изумлением уставился на гостя.

— Мам, кто это? — полным восторга голосом спросил он. — Гляди, он трескает, как экскаватор!

— Он просто очень голоден, — тихо ответила кобылка.

— А где его родители?

— Подозреваю, что у него их нет. Как и пропуска. Глупыш проскочил в дверь, когда началась паника, и теперь бродит здесь совсем один.

— Правда? Бедный. Но мы ему поможем?

— Конечно поможем. Ведь это моя работа.

— Пожалуй, я отдам ему то, что не успел съесть. Можно?

— Смотри сам.

Пока маленький проглот так же яростно уничтожал порцию Расти, Мугги, чтобы отвлечься, стала прислушиваться к приглушённой беседе двух жеребцов, только что приземлившихся за соседний столик. Судя по форменным нашивкам на комбезах, то были техники из ремонтной бригады убежища.

— Полный звездец, — хрипло шептал один, трясущимся копытом поправляя мокрую гриву. — Перегруз сто процентов! Сто процентов, Хард! Вместо полутора, влезли больше трёх тысяч. И все с пропусками! Как один!

— А что ты хочешь? Лотерейщики, четыре звезды им в круп! Знаем мы эти кобылятские лотереи! За деньги путёвку в жизнь себе купили.

— И что теперь делать?

— А пёс знает. Наружу же не выгонишь. Да и как проверить, кто честный, а кто нет? Придётся терпеть.

— Вот засада. И так не знаешь, за что хвататься, а тут эти ещё навалились. Кстати, слышал новую корку? Нет? Короче, шестой генератор сдох.

— Что? Вот так сразу?

— Ага. Контроллер накрылся, и вся электроника погорела. Монтажнички в щитке не тот автомат поставили.

— Пони гнойные! И чо?

— И ничо. Стиби с ребятами уже пашут как черти. Слышал бы ты, как они ругаются.

— Догадываюсь. Капец, только заселились, и уже столько поломок. Взять бы этих умельцев из «Сударха» и…

— Ладно, хватит болталкой трепать; жрём и на пост, а то Пьяный Бублик такой пистон за опоздание вставит, на всю бригаду хватит…

Работяги замолчали и как один навалились на еду. Заслушавшаяся кобылка неожиданно обнаружила, что беспризорник перестал есть, полностью опустошив вторую миску, и теперь шушукается о чём-то с Расти.

— Похоронка на батю в начале зимы пришла. Затем музей закрыли, и мамка без работы осталась. Пошла на завод снаряды снаряжать. Эх, лучше бы дома сидела!

— А что случилось?

— Что, что… Взрыв случился. Весь цех в клочки, никто не уцелел. Так я в приют и попал.

— Сильно били?

— Да не, терпеть можно. Старшаки больше промеж себя месились, перед кобылками выделывались; мелких особо не трогали, защищали даже иногда.

— Так чего сбежал?

— Жрать совсем нечего стало. Как весной пайки сократили, так до нас совсем перестало доходить. Ведь жирдяйки, что на кухне работают, харч домой тащат, воспиталки тоже тащат, сычи тащат, все тащат, только бедным сироткам таскать нечего. Ну и сбежали мы. Я и корешок один. Он потом под машину попал, когда мы от торгаша с ворованными яблоками утекали. Даже ржакнуть не успел.

— Жутики. А ты?

— А что я? Выживал. От фараонов бегал, под мостом в старых ящиках ховался. А как сирены услышал, и небо огнём засветилось, дай, думаю, рискну в убежище пролезть, вдруг прокатит. И правда прокатило. Тикаю по коридору, а сам не верю, что живой. Спасибо вам огромное за хавку, последние дни совсем ничего найти не мог, гнилое сено жевал.

— Ничего. Мы тебя сейчас ещё и в душ сводим.

— А я там уже был. Я же не глупый, сразу, как сюда пролез, побежал мыться, чтоб не поняли, что уличный. Да только без толку. Все души закрыты.

— Это ещё почему?

— Воды нет. Пока у душевых тёрся, услышал, как техники промеж себя толкуют. Ну как толкуют — орут аж уши вянут. Так что не я один в курсе оказался. Короче, не работает насос, что из скважины в этот, как его… резервуар воду качает.

— Серьёзно?

— Агасики. Есть только та, что в самом резервуаре налита, и больше ничего. Потому никакой теперь помывки морды и под хвостом, воду будут выдавать только для питья. Но работяги визжали, что её все равно надолго не хватит и что всем скоро прилетит большая звезда под круп.

— О как. Да ладно, как-нибудь обойдёмся. Я могу хоть три дня не пить. Кстати, слушай, а ты не знаешь, что означает слово «бздебец», а то мама не хочет говорить.

— Конечно знаю, это…

Но тут мама громко кашлянула, и диалог прервался на самом интересном месте.

---

Из столовой ушли втроём. Расти настоял на том, чтобы взять Систу с собой, да и Мугги не хотела бросать малыша одного, тем более что сейчас их социальное положение полностью сравнялось. Они сами стали бродягами без дома и будущего, жалкими ошмётками погибшего мира. А бродягам свойственно сбиваться в группы, так проще выжить. Никаких комнат для раздельного проживания в убежище не было. Оно вообще не было рассчитано на длительное использование. Максимальный срок пребывания спасённых составлял сорок пять суток. Затем уцелевшие должны были выйти наружу и начать строить новую счастливую жизнь. В мире, очистившемся от грязных пони и их фальшивых богинь. Вот только до этого светлого дня нужно было ещё дожить.

Спальные места располагались в боковых проходах. То были простые листы толстой фанеры, лежащие на полу и покрытые слоем мягкого пластика. Ни подушек, ни белья, выбирай любое и спи. Мугги с жеребятами заняла лёжку поближе к вентилятору и устало вытянула ноги. Впрочем, полные энергии мальчишки спать не хотели.

— Мам, мы поиграем в «три шарика»? — спросил Расти, дрожа от нетерпения. То была его любимая игра и, похоже, ему очень хотелось произвести впечатление на нового товарища.

— Идите, — вздохнула она.

Так началась их жизнь после смерти.

---

Известие, что воды мало и её нужно всеми силами экономить, произвело эффект разорвавшейся бомбы. От ругани и жалоб чуть было не рухнули древние каменные стены. В день полагалось по полтора литра воды на гриву, и это всё. Мугги приуныла, ведь и без того скудный паёк приходилось делить на троих. К её чести надо сказать, что мысль бросить Систу ни разу не пришла ей в голову. Зебрёнок отлично сошёлся с Расти и весело играл с ним и другой малышнёй в узких коридорах, беззаботно стуча копытцами по грубому камню пола, но вот взрослую кобылку явно опасался. Мугги чувствовала, что он ей не доверяет, и прекрасно понимала причину. Слишком рано столкнувшись с одиночеством и равнодушием со стороны взрослых, Систу больше всего на свете боялся вновь оказаться преданным, вновь ощутить чувство разочарования и пустоты. Угрюмо поглядывая на Мугги сквозь непослушную чёлку вечно спутанной гривы, он старался держатся от неё подальше, а спать ложился всегда так, чтобы между ним и самозваной опекуншей обязательно оказывался Расти. Умная кобылка не пыталась сама форсировать события, прекрасно понимая, что найдёнышу нужно просто научиться доверять ей.

Плотина отчуждения рухнула через три дня. Правда, для этого понадобилась перестрелка в туннелях — первая, но далеко не последняя. Незадолго до того Мугги предложила детям хорошенько изучить убежище и поискать оставшиеся с прежних времён сокровища. Тупо валяться на подстилках и болтать с соседями, уныло по десятому кругу обсасывая одни и те же темы в ожидании раздачи очередной порции пищи было невыносимо, деятельной кобылке хотелось двигаться. Идея поиграть в расхитителей гробниц оказалась встречена с огромным энтузиазмом, и, наспех собрав свои немногочисленные пожитки, неугомонная троица двинулась на поиски приключений. А кто ищет, тот обязательно найдёт, правда, иногда гораздо больше, чем нужно. Вывернув в Синий коридор — одну из трёх основных магистралей убежища — весёлая семейка услышала впереди громкие крики и визг.

— О, опять это слово! — вскинулся Расти. — Ну, уж теперь-то…

— Бежим обратно, быстрее! Иначе…

Договорить Мугги не успела. Грянул выстрел, затем другой. Визг сменился на вой, загрохотали панические копыта. Толпа перепуганных зебр ломанулась по коридору, спасаясь от опасности. Систу схватил Расти зубами за гриву и резко оттащил в сторону, уводя с оси несущегося потока. Проделано это было на удивление быстро и сильно, несмотря на то, что найдёныш был на год младше и ниже своего старшего «братишки». Явно сказался большой опыт выживания на улицах столицы. Кобылку отнесло было в другую сторону, но как только толпа схлынула и стихли выстрелы, она тотчас подскочила к жеребятам.

— Все целы? — быстро спросила она. Систу коротко кивнул, а Расти принялся многословно возмущаться и ругать глупых дядек, устроивших пальбу в коридоре, полном зебр.

— Сидите здесь, никуда не уходите, — коротко приказала Мугги, в упор глядя на найдёныша. От него в подобных делах проку было явно больше, чем от чересчур впечатлительного сына. Затем она встала и пошла вперёд, туда, где в полумраке виднелись упавшие тела.

— Не надо туда идти! — в отчаянии выкрикнул Систу. — Они тебя убьют!

— Отставить панику! — рявкнула она, ускоряя шаг.

Кобылка не боялась, так как видела, что палить больше некому. Парочка сцепившихся непонятно из-за чего «дуэлянтов» устроила стрельбу в упор, ни одна пуля не пропала даром. Они лежали морда к морде, и кровь широкими ручейками струилась по полу. Третья, по всей вероятности, случайная жертва — пожилая грузная кобыла — ещё слабо дёргалась, но то была предсмертная агония. Быстро осмотрев всех троих, Мугги убедилась, что помощь оказывать некому. Кобылка досадливо тряхнула гривой. По долгу службы ей часто приходилось посещать места семейных скандалов со смертельным исходом и даже укрываться от пуль во время разборок враждующих банд в трущобах, потому её совсем не пугал запах и вид свежей крови. Ко всему можно привыкнуть, даже к такому. Обычно, пока полиция осматривала место очередной бойни, а угрюмые санитары паковали тела в пластиковые мешки, она, приветливо улыбаясь, вытирала носики осиротевшим жеребятам и успокаивала выживших взрослых, стараясь не думать об их дальнейшей судьбе.

Убедившись, что пострадавшим помощь уже не понадобится, кобылка решила позаботиться о себе и детях. Внимательно оглядевшись по сторонам и удостоверившись в отсутствии чужих глаз, она, быстро нагнувшись, сняла с ноги одного из убитых оранжевый пластиковый браслет. Пропуск в убежище. Путёвка в жизнь. Затем подобрала отлетевший к самой стене восьмимиллиметровый «Фаурнинг», который мог пригодиться в коридорах постепенно скатывающегося в анархию убежища, и вернулась к истосковавшимся жеребятам. Расти тут же обхватил маму передними ногами.

— Не нужно тебе было туда идти, — осуждающим тоном заявил он. Систу молчал, но, судя по выражению недобро блестящих глаз, найдёныш думал о том же.

— Всё в порядке, милые мои, — улыбнулась она. — Поверьте, я знала, что делала. А теперь давайте наперегонки! Посмотрим, кто первый добежит до поворота!

Десятком коридоров и комнат спустя, найдя тихий, укромный уголок, кобылка опустилась на пол и поманила жеребят к себе.

— Растик, садись у входа, — приказала она. — Оставайся на месте и внимательно следи, чтобы никто не подошёл незамеченным.

— Но мам…

— Не мамкай. Поиграем в гангстеров. Ты будешь часовым, стоящим на стрёме. Всё ясно? Так, теперь ты, юный полосатый герой. Подходи и садись ближе.

Систу с изумлением уставился на неё, затем молча подчинился, при этом набычившись, как маленький буйволёнок.

— Дай-ка сюда свою правую лапу, спасибо… — продолжала командовать Мугги, быстро доставая браслет. Расстегнув защёлку, она натянула его на тонкую ножку и сжала до щелчка. — Ну как, не жмёт?

— Нет! — потрясённо выдохнул малыш и, не веря собственным глазам, уставился на новое украшение. — Это… это…

— Носи на здоровье!

Внезапно Систу сжался, словно от удара, его глаза наполнились слезами. В следующее мгновение он заревел и принялся яростно сдирать браслет с ноги.

— Нет… не надо… я не хочу! — всхлипывая, повторял он.

Мугги с изумлением уставилась на зебрёнка, затем крепко прижала его к себе.

— Ты что, глупый? Эта штука не кусается!

— Я знаю, ты дала мне его только потому, что хочешь прогнать! Я вам не нужен! Я никому не нужен! — скулил малыш. — Все меня гонят и орут! За что? Что я вам плохого сделал?

Мысленно ругая себя последними словами, кобылка принялась утешать рыдающего Систу. Нет, правда, ей и в голову не могло прийти, что глупыш истолкует её поступок подобным образом. Хотя могла бы и догадаться, при её-то опыте работы с брошенными детьми. Подбежал Расти. Вдвоём им с трудом удалось успокоить беднягу и убедить, что никто его бросать не собирается. Постепенно малыш перестал плакать и затих, прижимаясь своим худеньким тельцем к боку Мугги. Затем посмотрел на кобылку долгим, внимательным взглядом.

— Так ты обещаешь, что не бросишь меня? — тихо спросил он.

— Клянусь, — так же тихо ответила Мугги и улыбнулась, когда его сопливый нос уткнулся ей в грудь.

С тех пор Систу больше не избегал контакта и вообще старался держаться к ней как можно ближе. Позже он сознался, насколько его потряс сам факт того, что она в одиночку пошла в жуткий, заполненный трупами коридор только ради того, чтобы достать пропуск ему, никому не нужному беспризорнику. И случившийся затем нервный срыв оказался последним отголоском страха вновь оказаться преданным. Теперь этот страх ушёл, малыш стал оттаивать, постепенно превращаясь из угрюмого заморыша в обычного беззаботного жеребёнка.

Опасаясь, что внимательные соседи по месту ночёвки заметят неожиданное появление пропуска у Систу и донесут охране, семейство благоразумно перебралось в другой конец убежища, благо, его размеры и количество обитателей позволяло это сделать. Но и там, куда они перебрались, царила всё та же нездоровая атмосфера. Страх перед будущим, недостаток воды, отвратительная пища и общая скученность буквально сводили зебр с ума. Некоторые становились жутко агрессивными, готовыми кинуться в драку по любому, самому ничтожному поводу. Тут очень помог пистолет, который кобылка постоянно носила в нагрудной сумке; благо, пользоваться оружием она научилась ещё когда ходила на занятия по «Основам военной подготовки», проводившиеся на работе. К счастью, стрелять на поражение пока ни разу не пришлось: хватало просто продемонстрировать оружие и звонко взвести курок. Но подобные злобные отморозки встречались довольно редко. Большинство обитателей убежища с каждым днём всё глубже погружались в апатию, другие же отчаянно искали утешения. И Мугги, привыкшая работать с потерявшими надежду беднягами, неожиданно открыла для себя огромное поле для деятельности. Пока жеребята с радостными воплями носились по пыльным коридорам, пачкая свою и без того грязную шёрстку, их мама ходила из помещения в помещение, поднимая настроение тем, кто больше всего в этом нуждался. Постепенно к ней самой стали приходить за поддержкой совершенно незнакомые зебры, при этом уважительно называя не иначе как «мудрой матерью». Такое неожиданное признание поставило кобылку в тупик, но все попытки объяснить гостям, что она не является матриархом и не может ей стать, так как слишком молода и не обладает необходимыми для этого качествами, ни к чему не привели. Выжившим требовалось утешение, и их совсем не интересовало, носила ли она на поверхности серый плащ с капюшоном или нет, тем более что Мудрых матерей в убежище оказалось всего три, и они, как можно догадаться, были очень и очень заняты.

Шло время, и Мугги перестала считать дни, ибо отследить течение суток в месте, где всё время горит свет, оказалось сложно, да и не особенно нужно. Теперь привычные недели, дни и часы заменила более актуальная связка «завтрак-обед-ужин». Постепенно выдача пищи стала единственным светлым пятном в унылом подземном существовании, несмотря на скромные размеры пайков. Впрочем, еды, пусть даже и не слишком качественной, на складах лежало много. Хуже дело обстояло с водой. Её выдавали всё меньше и меньше. Нарастающая жажда победила апатию и вызвала сильное озлобление. Матери, чьи жеребята непрерывно просили пить, готовы были разорвать кого угодно за лишнюю чашку воды, постепенно перенося свою ярость с соседей на работников убежища и руководство. Первые несколько вспышек охранники смогли погасить, но когда по громкой связи объявили, что дневная норма выдачи уменьшится до одной кружки в день, начался бунт. Толпа решительно настроенных громил, подстрекаемая выкриками из толпы, что, дескать, начальнички прибрали к копытам все запасы, тогда как остальные вынуждены влажные стены языками облизывать, ринулась на штурм административного крыла. Огонь охраны и две пулемётные турели не смогли остановить натиск, и, оставив в коридоре почти сотню трупов, бунтовщики прорвались внутрь, буквально размазав по стенам немногочисленных защитников. Впрочем, там их ждало жгучее разочарование: никаких доверху набитых деликатесами складов и цистерн, полных чистейшей воды из целебных зебразийских источников они не нашли. Погромщики обнаружили лишь несколько бочек с водой и небольшой запас армейских пайков. И ещё долго потом «победители» убивали друг друга, сражаясь за крохи захваченных ресурсов.

Смерть главных горлопанов на время снизила напряжённость. Были выбраны новые руководители из числа авторитетных зебр, выдача продовольствия возобновилась. К сожалению, воды от всех этих пертурбаций больше не стало. Резервуар стремительно пустел, а все попытки запустить насосную станцию, качающую воду из артезианских скважин, ни к чему не привели — всё насосное оборудование оказалось неработоспособным, причём изначально. Смерть от жажды из абстракции превращалась в реальность. Последние пару дней выжившие получали по полкружки вонючей мутной бурды, перемешанной с песком и илом — то выкачивали остатки драгоценной жидкости со дна резервуара. Затем на дверях всех пунктов раздачи питания появились бумажки с лаконичной надписью «Вода кончилась», и вместо мисок с похлёбкой стали выдавать прессованные брикеты продпайков, сухих как глина. Мугги, испугавшись, что начнётся очередной бунт, благоразумно спряталась вместе с жеребятами в тупиковом коридоре, заваленном мусором и провонявшем запахом мочи и навоза, но стрельбы и драк больше не было. Был безнадёжный плач и вой сотен глоток, были крики проклятия и нестройное пение молитв. Всех обитателей убежища охватило тупое безнадёжное отчаяние.

Несколько часов спустя, проходя мимо одного из ведущих на поверхность выходов, кобылка и жеребята увидели странное оживление среди собравшейся у двери толпы.

— Что здесь происходит? — спросила Мугги у молодой растрёпанной мамаши, прижимавшей к груди такого же растрёпанного жеребёнка.

— Несколько безумцев решили выйти наружу и посмотреть, что там творится, — ответила та, тряхнув грязной, спутанной гривой. В её широко раскрытых глазах светился ужас напополам с надеждой. — И если у них всё получится…

— Молитесь! — истерично завопила какая-то старуха, потрясая передними копытами. — Молитесь все, чтобы они вернулись и принесли благую весть!

— Славься, небесный Свет

     И наших Предков Духи,

     Что дают обет

     К забвению быть глухи…

— надтреснутым голосом торопливо затянула собеседница, и выражение её глаз стало совсем безумным. Мугги поспешно отошла в сторону, волоча за собой сыновей.

Внезапно послышалось гудение, затем громкий скрежет, и дверь шлюза медленно открылась. Все инстинктивно подались вперёд, пытаясь разглядеть, что происходит внутри. Следом раздались испуганные крики. Несколько жеребцов быстро протиснулись внутрь и вынесли на копытах скорчившееся тело. Решительно пронеся его сквозь толпу, они уложили спасённого на кусок брезента.

— Почему ты один, Пек? Где остальные? — дрожащим от напряжения голосом спросил высокий жеребец.

— Все… кха… кха… померли. Я — единственный, кто… кха… кха… — пробормотал Пек, глядя на обступивших его зебр безумными глазами. — Дополз…

Затем он начал дико кашлять. Из его рта во все стороны полетели какие-то кровавые ошмётки. Подбежала кобылка с медицинской сумкой на боку. Быстро достав из неё какой-то баллончик, она несколько раз фыркнула аэрозольным облаком в искажённую мордочку несчастного. Тот перестал кашлять и с болезненным стоном втянул воздух.

— Что снаружи? — загалдели стоящие вокруг.

— Снаружи? — протянул Пек с каким-то детским всхлипом. — Снаружи смерть! Зе… зелёное пламя… всё горит… дым… развалины… никого…

Он вновь принялся кашлять. Жеребцы переглянулись и потащили его прочь. Кобылка-медсестричка торопливо зацокала следом. Наступила гробовая тишина. Все молча смотрели им вслед, словно от этого зависела их жизнь. Систу потеребил Мугги копытцем за плечо.

— Мы все умрём? Мам, это конец, да? — тихо спросил он.

Кобылка внимательно посмотрела в серьёзные глаза малыша и поняла, что просто не может сказать ему неправду.

— Да. Это конец, — глухо проговорила она и крепко прижала сыновей к груди.

---

Мугги не отрываясь глядела на слабо мерцающий светильник — последний маяк в окружающем мраке. Скоро он погаснет, придёт тьма, а за ней и смерть. Поскорей бы. Если б не дети, она бы уже давно пустила себе пулю в голову. Нет. Дурные мысли. Нельзя думать о таких нехороших вещах. Слабо улыбнувшись, кобылка потёрлась щекой о тёплый загривок Расти и внезапно тихо заговорила:

Постучись ко мне в дверь — я открою.

Я тебе открывала всегда.

Я теперь за высокой горою,

За пустыней, за ветром и зноем,

И домой не вернусь никогда

Твоего я не слышала стона,

Хлеба ты у меня не просил.

Принеси же мне веточку клёна

Или просто травинок зелёных,

Как ты прошлой весной приносил.

Принеси же мне горсточку чистой,

Зебразийской студёной воды,

И с головки твоей золотистой

Я кровавые смою следы. (2)

Запрещённое цензурой стихотворение великой зебриканской поэтессы Анси Ахаман, написанное в первые годы войны и ходившее в списках среди любителей столичной поэзии, внезапно показалось ей очень уместным для прощания. Прощания с миром, с детьми, со всей своей непутёвой жизнью. Кобылка слабо вздохнула и закрыла усталые пересохшие глаза. Доброй ночи, малышка Мугги. И пусть тебе приснится хороший сон.

___________________________________________________

(1)    Бздебец  (зебр. разгов.) «Простите, но мне кажется, нас всех ожидают крупные неприятности».

(2)    Слегка изменённый отрывок стихотворения Анны Ахматовой «Памяти Вали».

Глава седьмая. Новое задание

Когда за спиной с шипением закрылась внутренняя дверь переходного шлюза, разведчики разделились. Дик в сопровождении двух техников поспешил к помещению, помеченному на плане как «аппаратная». В его задачу входило подключение к системе внутреннего вещания (если она, конечно, ещё работала) и пуск записи с обращением Амины Хан. Андрей же двинулся вглубь убежища на поиски выживших. Компанию ему составила Светлана, ассистентка Лю Шаня, чьё детское желание самой поучаствовать в спасательной операции наконец-то сбылось. Учитывая объём предстоящей работы, Лефарж решил привлечь к делу весь свободный персонал базы. Конечно, был риск нарваться на шальную пулю, но с дополнительными защитными обвесами даже обычные скафандры могли быть пробиты лишь из армейских стволов. А их в убежище, заполненном штатскими, оказаться просто не могло. Теоретически.

Несмотря на это, Следопыт шагал первым, а Светлана шла позади, держа перед собой линзу развёрнутого силового щита. Коридор оказался пуст, уныл и тёмен, лишь слабо гудели воздуховоды, доказывая, что вентиляция продолжает работать. Зато темнота изрядно действовала на нервы: кто знает, что притаилось за ближайшим поворотом?

Луч света плечевого прожектора высветил большую бурую лужу на полу. Девушка подошла к ней, присела на корточки, коснулась анализатором неровной поверхности.

— Кровь, — тихо сказала она. — Андрюша, это кровь!

— Что и следовало ожидать, — мрачно ответил Камагин. — Ничего, то ли ещё будет.

— Да ну тебя с твоими мрачными пророчествами, — буркнула Светлана, поднимаясь. — Последнее время ты совсем скис. Нельзя быть таким букой.

Разведчик не ответил, лишь слегка ускорил шаг. Спорить не хотелось. Да и стыдно было срывать раздражение на ни в чём не повинной девушке.

Кровь. Вчерашнее убежище, вскрытое его группой, оказалось залито ею более чем полностью. Несколько обитателей схрона умудрились пронести внутрь всё необходимое для варки какого-то лютого галлюциногенного наркотика. Сначала химики-любители упарывались в тесном кругу, но затем им захотелось поделиться радостью с остальными. Поднять, так сказать, настроение собратьям по несчастью. Для чего в цистерну с питьевой водой они добавили ту самую дурь. Плеснули много, ведь для хорошего дела не жалко. Вот только на выживших, и так находящихся в сумеречном состоянии души, вызванном непрекращающимся стрессом, препарат подействовал… иначе, чем планировалось. Вместо добродушных розовых бегемотиков, весело парящих вокруг гигантских орхидей, бедняги увидели повсюду кровожадных монстров с клыками, когтями и копытами, которые лезли вперёд с явным намереньем отведать тёплого зебринского мяса. Началась паника, затем всеобщая драка. Одурманенные жеребцы и кобылки кидались на соседей, искренне веря, что спасают собственные жизни, мутузя чудовищ. Когда разведчики проникли внутрь, им пришлось глушить обезумевших бедняг шокерами и расстреливать из шприцемётов дротиками со снотворным. Погибших, к счастью, оказалось совсем немного: впавшие в ярость берсеркеров зебры не догадались взяться за оружие, но ранены в итоге были почти все и крови там натекло немало.

Камагин вздохнул и покачал головой. Почти в каждом убежище обязательно отыскивалась какая-нибудь пакость. Запертые в крошечных помещениях свободолюбивые дети равнин быстро начинали звереть, что зачастую приводило к самым неприятным последствиям. Интересно, что ожидается здесь? Начало не самое обнадёживающее. Воздух относительно чист, значит, фильтры ещё работают. Но свет отсутствует, и это очень плохой признак.

— Андрюш, погаси на секунду прожектор, — внезапно попросила Светлана, останавливаясь. Следопыт отдал приказ, и яркое световое пятно перед ними исчезло.

— Что такое? — спросил он.

— Смотри, впереди слабый отблеск. Видишь?

— Теперь вижу. Ты молодец, пошли туда.

Они свернули в боковой проход и вскоре оказались в небольшом зале, на стене которого вполнакала горел светильник. Вокруг него прямо на голом полу сгрудилась плотная масса зебр. Никто не шевелился.

— Не подходи к ним, — быстро сказал Андрей, кладя руку на плечо девушки. — Сначала осмотримся.

Он вновь зажёг прожектор и осветил неподвижные тела. Те лежали, плотно прижавшись друг к другу, неподвижно, словно мертвецы.

— Биосканер показывает, что все живы, — сказала Света. — Но почему…

— Они живы, но парализованы, — ответил Камагин подходящей цитатой. — Посмотри на них внимательно, ничего не кажется странным?

— Странным? — девушка на секунду задумалась, потом взмахнула рукой. — Шерсть! Их шёрстка такая грязная, что даже белых полосок не видно.

— Верно. Зная, насколько зебры чистоплотны, подобная чумазость может объясняться только одним.

— Недостатком воды?

— Ага. Я уже видел нечто подобное в тридцать шестом, девяносто первом и… блин, забыл номер, убежищах. В них имелись реальные проблемы с водой, и только там зебры выглядели подобными трубочистами. В остальных случаях, даже умирая от голода, они всегда старались следить за чистотой собственных шкурок.

— Бедняжки. Им нужно немедленно помочь.

— Мы, собственно, за этим сюда и припёрлись. Оставайся на месте, я подойду и попробую привести кого-нибудь в чувство.

Камагин осторожно двинулся к куче неподвижных лошадок. Его шаги гулко загрохотали в абсолютной тишине помещения. Внезапно одна из зебр — судя по форме мордочки, кобылка — подняла голову и посмотрела на человека, подслеповато щуря огромные глаза. Андрей тут же ослабил свет и остановился. Кобылка медленно поднялась на копыта и сделала неуверенный шаг вперёд.

— Кто вы? — хриплым голосом спросила она.

— Пожалуйста, не бойся, — быстро ответил следопыт. — Мы пришли из-за океана, чтобы узнать, что тут у вас происходит, и теперь занимаемся спасением выживших. Я не причиню тебе вреда.

Зебра медленно кивнула. Первое время Андрея и других людей изумляло то, как спокойно здешние обитатели относятся к пришельцам, совершенно не похожим на них. Ровно до того момента, пока умница Амина не прочитала обстоятельную лекцию о разных видах разумных существ, населяющих Эквус. Оказывается, помимо зебр и их врагов пони, тут жили ещё минотавры, грифоны, дромадеры, гиппогрифы, драконы и много кто ещё. Целый зоопарк. Так что для зебриканцев, не слишком искушённых в географии, байка про «пришельцев из-за Большой воды» звучала вполне правдоподобно и не вызывала лишних вопросов.

— Если вы… если вы действительно хотите помочь, — прохрипела собеседница, — поделитесь водой со мной и моими сыновьями. Мы просто умираем от жажды.

— Понятно, — сказал Андрей, потянувшись к правой боковой сумке. Разведчики уже давно брали с собой в убежища полный набор необходимых для экстренной помощи предметов. В него входили разного вида запчасти, кислородные баллоны с масками, адаптированными под зебринские мордочки, аптечки, под завязку набитые лекарствами и перевязочными материалами, и, разумеется, запасы воды и пищи. — Сколько времени сидите без питья?

— Не знаю… — неуверенно протянула кобылка. — Я давно уже потеряла счёт дням; здесь, под землёй, с этим трудно. По ощущениям не меньше недели, но, думаю, что в реальности прошло дня два или три. Но нам и до того давали совсем немного, так что…

— Сейчас всё будет, — улыбнулся Камагин, вытаскивая пятилитровую канистру. В наушник он услышал, как Курт тараторит куда-то в сторону: «Массовое обезвоживание, выдача воды прекратилась три дня назад, до этого выдавалась в недостаточном количестве…», — и улыбнулся, представляя себе, как уже через пару минут безропотные роботы-грузчики начнут набивать ближайший транспорт ёмкостями с водой, как медики разворачивают дополнительные койки и катят к ним мачты капельниц, увешанных мягкими мешочками с физраствором. Люди неплохо набили руку в деле оказания помощи местным обитателям.

Тем временем кобылка отыскала среди тел круглую пластиковую чашку и поставила её перед Андреем. Затем стала тормошить двух чумазых жеребят, лежащих с краю. Подошла Светлана и, не слова ни говоря, помогла привести в чувство лежащих в забытьи детей. Те медленно встали, испуганные, встрёпанные, и с опаской уставились на огромных пришельцев. Впрочем, как только громко чмокнула пробка и на дно чашки тонкой струйкой полилась прозрачная жидкость, они мгновенно оживились и стукнулись лбами, пытаясь одновременно дотянуться до живительной влаги. Несколько секунд полосатые мальчишки боролись, словно два молодых бычка, затем старший отвёл голову в сторону, благородно уступая место младшему братишке. Тот нырнул вперёд и опустошил чашку одним хлюпающим глотком. Потом отступил назад, жадно пожирая канистру глазами. Его место занял старший, следом подошла мама. Ритуал повторился трижды, но наполнять чашку по четвёртому кругу Андрей не стал.

— Всё, хватит, — строго сообщил он, убирая канистру. — Сразу слишком много тоже нельзя.

— Спасибо, — сказала кобылка, быстро слизывая с губ прозрачные капли. — Я словно родилась заново.

Потом посмотрела на неподвижно лежащих зебр и неуверенно сказала:

— А как же они? Им тоже нужна помощь!

— Не бойся, скоро сюда придут спасатели и принесут достаточно воды.

— Ох, благодарю, — кобылка галантно поклонилась. — Вы так добры…

— Андрей, не хочу прерывать вашу светскую беседу… — прозвучал ехидный голос Дика. — Но не мог бы ты немного помочь?

— Конечно. Что случилось?

— Мне очень нужно, чтобы ты как можно скорее добрался до электрощита, расположенного здесь неподалёку, и сменил несколько предохранителей. Проблема в том, что имеющаяся у нас карта убежища никуда не годится. На ней не указана и половина проходов, а те, что есть, зачастую перекрыты. Короче, сам чёрт ногу сломит. Дроны, конечно, начали составлять новый план, но на это уйдёт несколько часов. Так что как туда пройти, я не представляю.

— Ясненько. Сейчас спрошу у нашей новой знакомой, вдруг знает короткую дорогу. Скажи, рядом с этим щитком есть какой-нибудь ориентир?

— Есть. Пункт выдачи еды номер восемь. Буквально в двух шагах.

— Ага, спасибо.

Андрей сделал шаг к кобылке, которая о чём-то болтала со Светланой, и прервал их диалог.

— Прости, э…

— Мугги, — улыбнулась та. — Мугги Таш. А это мои сыновья, Расти и Систу.

— Отлично. Я Андрей. Послушай, Мугги, ты случайно не знаешь короткой дороги отсюда до столовой номер восемь? Очень нужно.

— Конечно знаю! — с энтузиазмом закивала она. — Мы тут все закоулки изучили. Сидеть на одном месте так скучно!

— Хотя сокровищ так и не нашли, — тяжело вздохнул Расти.

— Вы двое — моё самое большое сокровище, — рассмеялась кобылка. — Идёмте, здесь недалеко.

— Вы вообще-то ходить способны? Может, проще было показать на карте?

— После столь щедрого водопоя? Запросто. Галопа не обещаю, но обычным шагом пройдёмся смело. Правда, мальчишки? А на карту не смотрите, её составлял какой-то пьяный олух после недельного запоя.

Светлана не выдержала и засмеялась. Энергия и оптимизм Мугги Таш прекрасно поднимал настроение. Два человека и три зебры быстро пошли по коридору.

— Снаружи правда все погибли? — спросила кобылка.

— Думаю, что не везде. Но в Зеверре живых не осталось никого. Уцелели лишь те, кто спрятался в убежищах, — ответила Света. — И теперь мы помогаем выжившим.

— Жаль, что вы не пришли немного раньше. Здесь такой ад творился ещё пару дней назад.

— В остальных убежищах обстановка не лучше, — подал голос Андрей. — Везде творится примерно одно и то же. Нас мало, потому пришли, как смогли.

— Но ведь пришли же. И это здорово. Тааак… — Мугги внезапно остановилась и сморщила носик. — Вот это номер.

Они стояли в узком коридоре, пол которого был завален нечистотами. После того как из-за отсутствия воды отказала канализация, все укромные уголки, вспомогательные коридоры и тупики стали быстро зарастать отходами жизнедеятельности.

— Зараза, а ведь ещё совсем недавно здесь можно было проскочить… — протянул Расти.

— Минное поле! — подал голос молчун Систу.

— Не ругайся, милый, — машинально поправила сына Мугги и нерешительно посмотрела на людей. — Я, конечно, грязная, как ночующая в мусорной куче бродяжка, но…

— А обходить долго? — поинтересовалась Света.

— Минут десять. Это самый короткий путь.

— Без проблем, — хмыкнул Андрей, затем решительно подошёл к кобылке и легко взял её на руки. — Свет, можешь унести мальчишек?

— Конечно, — улыбнулась девушка. — Ну что, покатаемся?

— А вы сами… — начала Мугги, поудобнее устраиваясь на руках человека.

— Не бойся, наши костюмы всё равно тщательно вымоют после возвращения на базу, — успокоил её Камагин, вступая в первую сочно чавкнувшую кучу.

Пару минут спустя они вошли в небольшой зал. Разведчик опустил кобылку на пол, и та указала копытцем в сторону запертой двери.

— Вот тут.

— Благодарю. Впрочем, мне нужна вовсе не столовая, а этот самый шкафчик, — ответил Андрей, подходя к щитку. Лезть внутрь толстыми пальцами перчаток было не самой разумной идеей, так что Камагин отдал приказ и вскоре уже стоял рядом с замершим как истукан скафандром.

— Ой, — сказала Мугги, отступая. — Никогда не видела таких, таких…

— Людей, — сказал Андрей, открывая клапан сумки. — Так, дамы, вы тут слегка посплетничайте, я быстро. Дик, какие ставить?

— Те, что с двумя зелёными полосками. Давай отпирай, я покажу куда.

Для того чтобы эффективно чинить зебринскую технику, пришлось обчистить склад крупной фирмы, производящей электронику. Зато теперь у ремонтников не болела голова, как адаптировать земные запчасти к местным приборам. Работы и впрямь оказалось немного. Андрей заменил два предохранителя, затем щёлкнул педалью вводного автомата. Внезапно под потолком один за другим начали разгораться светильники.

— Отлично, — довольно сказал Дик. — Секторы с шестого по восьмой освещены. Сейчас займусь электронными замками на дверях.

— А где торжественная речь Амины?

— Думаю, местные не в том состоянии, чтобы оценить её по достоинству. Когда сделаю всё, что необходимо, тогда и поставлю.

— Не буду мешать, — ответил Камагин, запирая щиток. Внезапно он почувствовал лёгкий удар копытцем по голени и резко обернулся. Расти отпрыгнул назад с озорным видом, его глаза сияли.

— Вот я сейчас кому-то полоски в зелёный цвет перекрашу! — пробасил Андрей, грозно сдвинув брови. Затем не выдержал и широко улыбнулся. Довольные жеребята громко заржали.

— А тебе не страшно ходить на двух ногах? — спросил Систу. — Ведь это так неудобно. И упасть можно легко.

С этими словами он встал на задние копыта, несколько секунд честно пытался удержать равновесие, яростно мотыля хвостом из стороны в сторону, затем не выдержал и обрушился вперёд, громко звякнув подковами о пол.

— Уф!

— Я привык, — ответил Камагин, запуская руку в сумку и извлекая на свет несколько «зебринских вкусняшек», разработанных учёными-диетологами специально для полосатых друзей, исходя из вкусовых предпочтений последних. По сути то были обычные овсяные батончики, щедро пропитанные кленовым сиропом. Кленовый сироп настолько понравился зебрам, что в Сахарский карантин спецрейсом из Канады доставили несколько тонн этого коричневого лакомства.

Два мокрых чёрных носика тут же уткнулись ему в руки, затем раздался торопливый хруст и довольное мычание. Мугги мгновенно прекратила болтовню со Светланой и навострив ушки развернулась в сторону, откуда доносилось соблазнительное чавканье. Андрей угостил и её, потом со вздохом полез обратно в скафандр, ведь работа была далеко не закончена.

— Значит, говоришь, вы хорошо изучили все закоулки убежища? — спросил он у кобылки.

— Мгум, — утвердительно ответила та, торопливо пережёвывая последний кусок.

— Хорошо. Курт, вам нужен проводник, знакомый с местностью? Ещё как? Отлично. — Андрей повернулся к Свете. — Веди их к третьему входу. Там сейчас разворачивается штаб. Им позарез требуется кто-то, кто способен разобраться в местном лабиринте.

— А ты?

— Пройдусь со сканером по закоулкам, может, найду кого живого.

— Спасибо вам большое! — Мугги потёрлась пушистой щекой о перчатку человека. — Надеюсь, что мы ещё встретимся.

— И я надеюсь, — улыбнулся Андрей, ласково погладив зебру по голове.

---

Когда Андрей с Диком вошли в кабинет Лефаржа, шеф встретил их усталой улыбкой.

— Проходите, садитесь, — сказал он, вяло махнув рукой в сторону кресел. — Извините, что не дал вам спокойно поужинать, но при моей загрузке выкроить время для разговора «тет-а-тет» удаётся далеко не всегда.

— Ничего страшного, — хмыкнул Камагин. Сейчас, в отсутствии свидетелей, они могли, наплевав на служебную субординацию, общаться совершенно свободно. Как раньше. — Особенно если ты угостишь нас чем-нибудь вкусненьким.

— Увы, фрикасе из лягушек и бутылочку бордо предложить не могу, — вздохнул Франсуа.

— Нафига нам дурацкое рагу из земноводных? — фыркнул Дик. — Лучше налей по стаканчику своего фирменного бимбера, и ещё бигос не помешает на закусь.

— Твоими бы устами… — покачал головой шеф. — Сам бы не отказался. К сожалению, здесь, как вы оба отлично знаете, алкоголь под запретом. Но после того как всё закончится, приглашаю в ресторан «Чарна Качка». Будет вам бимбер, будет бигос с журеком, будет печено-вепрево колено. Всё будет. Но потом.

— Ловлю на слове, — потёр руки Андрей. — За твой счёт, разумеется.

— Значит, встретимся в Кракове в шесть часов вечера после войны? — улыбнулся Кирби. — Хитрец ты, Францик. Когда это ещё случится.

Шутка про лягушек и бордо была, что называется, «для своих». Несмотря на характерное имя и фамилию, Лефарж родился и вырос в Польше, а на родину предков первый раз попал только в двадцать три года. Он очень уважал и ценил восточноевропейскую, кавказскую и среднеазиатскую кухни, а вот к французской относился с пренебрежением. Ничего удивительного, «Великое переселение народов Земли» началось задолго до того, как спилили последний пограничный столб.

— Человек должен иметь цель в жизни, — философски заметил Франсуа. — Даже если это всего лишь возможность пожрать на халяву в одном из лучших краковских ресторанов. Впрочем, я позвал вас сюда совсем для другого.

— Праздник закончился, наступили скучные будни, — Камагин сделал максимально грустное лицо. — И так всегда.

— Увы, этот мир несовершенен, — ответил шеф, откидываясь в кресле. Его взгляд посуровел и уставился в упор на Андрея. Тот невольно повёл плечами, уже догадываясь, о чём пойдёт речь.

— Мне не нравятся ваши медицинские показатели, парни, — медленно произнёс Лефарж. — Вы в двух шагах от выгорания, и сами это прекрасно понимаете. Но не говорите. Благородно, конечно, но профессионалы так себя не ведут.

Следопыты промолчали. Спорить с очевидным не имело смысла. Причина столь болезненного отношения к происходящим на Эквусе событиям была прекрасно известна всем троим и в обсуждении не нуждалась.

Одиннадцать лет назад на Каллисто после взрыва трёх цистерн с жидким кислородом четырнадцать выживших людей заперлись в единственном сохранившем герметичность помещении разрушенной базы. То была лишь отсрочка перед гибелью, и они прекрасно осознавали это. Воздуха для дыхания оставалось примерно на десять часов, а ближайший корабль мог прийти на помощь не раньше чем через двое суток.

Нытиков и паникёров среди уцелевших не было, они держали себя в руках и старались ничем не выдавать подступающий к горлу страх смерти. Лефарж тихо пел польские песни, аккомпанируя себе на укулеле, Дик травил свои любимые байки, Андрей… если честно, Камагин не особо помнил, что делал и говорил в те жуткие часы. Ему было тяжелее всех: у него только-только родился сын, и больше всего на свете следопыта терзала мысль о том, что он никогда его не увидит.

Дело приближалось к развязке, содержание углекислого газа неуклонно росло, фильтр очистки воздуха доживал последние часы. Постепенно стихли разговоры и песни, люди сидели нахохлившись, молча ожидая конца. Медленное умирание оказалось самой страшной из возможных пыток — когда ты, сильный и умный человек, привыкший достигать поставленной цели всегда и во всём, неожиданно превратился в беспомощный кусок мяса, от которого ничего не зависит. Когда все варианты спасения давно перепробованы, и ты, наконец, в полной мере осознал своё ничтожество перед лицом бесконечности.

Их тогда спас капитан Быковский, нырнувший на своём планетолёте «Хариус» в экзосферу Юпитера. Воспользовавшись гравитационным полем газового гиганта как пращой, корабль получил дополнительное ускорение и сумел выиграть недостающие часы. Этот самоубийственный манёвр стоил экипажу нескольких лет жизни, ведь длительный полёт в условиях высокого тяготения разрушительно действует на организм. Но космонавты сознательно заплатили столь высокую цену, обменяв своё здоровье на четырнадцать спасённых душ. Потому что в таких делах компромиссов нет и быть не может.

Выжившие люди вернулись на Землю. Андрей с Диком остались в корпусе Следопытов, Лефарж пошёл по административной части и очень быстро сделал карьеру в Совете Внешних Миров. Но трое друзей ничего не забыли. В их душах навсегда осталось воспоминание о пережитом ужасе. Не самом страхе надвигающейся смерти, а тоскливом, беспомощном ожидании её. И вот теперь кошмар вернулся, только в куда большем масштабе. И плевать, что на сей раз они были спасателями, а не жертвами. Ведь это так просто — поставить себя на место полосатой матери, прижимающей к груди тельце задохнувшегося жеребёнка. И никакие таблетки и успокоительные беседы с психологом тут помочь не могли.

— Ты отстраняешь нас от работы? — нейтральным голосом спросил Андрей, в то время как Дик с шумом выдохнул и растёр пятернёй лицо.

— И да, и нет, — медленно ответил Франсуа, не сводя внимательного взгляда с друзей. — В убежища вы больше не пойдёте. В конце концов, их осталось немного, ребята великолепно справятся без вас.

— Но это будет выглядеть как бегство.

— Нет. Это будет выглядеть как получение нового задания.

— У тебя для нас есть нечто совершенно иное? — спросил Кирби.

— Верно.

Лефарж откинулся в кресле и позволил себе слегка расслабиться. Главное он сказал, и, судя по тому, как загорелись глаза собеседников, стало очевидно, что взрыва негодования не случится. И это хорошо. Меньше всего на свете Франсуа сейчас хотелось ссориться хоть с кем-нибудь.

— Позвольте ввести вас в курс дела. Начнём с того, что на меня несколько последних дней оказывается колоссальное давление. Можно сказать, всю печёнку выели.

— Дай угадаю, — фыркнул Дик. — Неприятности начались с того момента, как сюда прикатил Донован со своей шайкой-лейкой?

— Не стану спорить, — криво улыбнулся Лефарж. — Именно тогда.

— И что же хочет от тебя сей представитель сообщества высоколобых?

— Сообщество Всемирного Университета не устраивает то, как мало сил мы отдаём научным исследованиям на Эквусе.

— Полагаю, умников интересует магия?

— Ричард, дорогой, если ты произнесёшь это мерзкое слово в их присутствии, то тебя оскопят, четвертуют, а потом сожгут на костре. Для определения данного явления природы они придумали собственный, абсолютно безупречный с научной точки зрения термин, который здесь я повторять не стану, ибо боюсь, что если смогу произнести его с первого раза до конца и без запинки, то случайно призову демона преисподней.

— Да уж, рисковать и правда не стоит.

— Донован хвастается, что они уже досконально изучили носителей этой самой «магии», обнаруженных среди спасённых зебр, и остались недовольны результатом. Она слишком специфична и сложна в освоении. Но на Эквусе есть… вернее, имелся народ, гораздо глубже продвинувшийся как в теории, так и в практике её использования.

— Эквестрийцы, — утвердительным тоном произнёс Андрей.

— Верно. Интересно, откуда такие знания? Или сам догадался?

— Не сам. Просто всякий раз, посещая Сахарский карантин, я обязательно захожу проведать Сефир. Ну, ты помнишь, ту старую зебру?

— Матриарха из первого убежища? Конечно, помню.

— Сефир очень много знает о пони, ведь до войны она ездила в Эквестрию и даже беседовала с тамошними правительницами. Наши с ней обстоятельные беседы пролили свет на многие вопросы.

— Да? Не знал. Что же, тогда не стану тратить время на вводную лекцию и сразу перейду к делу. Группу Донована очень интересует эквестрийская магия и всё, что с ней связано. К счастью, он не требует от нас, чтобы мы искали носителей этой самой магии, которых к данному моменту, скорее всего, просто не осталось в живых.

— И на том спасибо.

— Но им нужны носители информации по данной теме. Книги, научные журналы, компьютерные терминалы, аудио, кино и видеохроника. Понимаешь, к чему я клоню?

— От нас требуется обчистить библиотеку.

— Не просто библиотеку, а библиотеку какого-нибудь магического университета.

— Что, и такие были?

— Были, и немало. Смотрите сюда.

Лефарж включил стол и развернул перед друзьями карту. Большую её часть занимало бесформенное белое пятно.

— Что это ещё за клякса? — удивился Дик.

— Облачный покров, — хмыкнул Лефарж. — Самое интересное, что на первых орбитальных снимках, сделанных в день прибытия, его ещё не было. Затем покров начал постепенно расти и сейчас закрывает почти три четверти территории страны. Спецы полагают, что дней через десять облака полностью закроют Эквестрию. Естественным путём подобная аномалия образоваться никак не могла. Полагаю, перед нами типичное проявление погодной магии пегасов или механизмов, их заменяющих.

— Хочешь сказать, что часть пегасов выжила?

— Учёные склоняются к мысли, что это всё-таки сработали защитные механизмы, включившиеся после удара. Впрочем, ничего исключать нельзя.

— Вы посылали туда зонды? — поинтересовался Андрей.

— Дважды. И оба раза они были сбиты из энергетического оружия, не успев передать ничего важного. Если не считать вот этого снимка…

На столе возникло крайне нечёткое изображение какого-то летающего аппарата, имевшего форму зебры… вернее, пони, с блестящим металлическим корпусом и почему-то скорпионьим хвостом.

— Боевой дрон? — нахмурился Андрей. — Странно, почему ему придали эквоподобную форму?

— Возможно, для большего устрашения, — пожал плечами Франсуа. — Януш Карпински, правда, высказал теорию, что перед нами живой пегас в защитном костюме, но остальные считают его идею глупостью.

— Неужели ты предлагаешь нам нырнуть под облачный покров и самим, на собственной шкуре выяснить, живой он там или нет?

— Ни в коем случае. Ваша цель находится тут… — на экране возникла схема большого города. — Это Винниаполис, крупный промышленный и научный центр, если верить довоенным справочникам. Здесь… — Лефарж сместил изображение, указав на стоящую чуть обособленно группу зданий, — располагался Винниапольский Университет Магии имени какого-то Старсвирла. Между прочим, третий по престижности в стране после Кантерлотского и Мейнхэтенского.

— Ого!

— Заметьте, фотография вчерашняя. Город приграничный, и облачный покров доберётся до него только дней через шесть-семь, не раньше.

— Строения выглядят целыми.

— Именно. Винниаполис почти не пострадал, единственная жар-бомба взорвалась в северной части, ударная волна оказалась рассеяна грядой холмов, рассекающей город пополам, так что южные районы не затронуло. А интересующий нас объект расположен как раз на юге.

— Дело понятно, — сказал Дик. — Мы должны слетать туда, найти библиотеку университета и вывезти оттуда максимум книг. Надеюсь, ты не разрешишь этим фанатикам от науки сопровождать нас?

— Ни в коем случае. Полетите вдвоём на переоборудованном транспортнике. Донован привёз партию специальных машин, более эффективных, чем наши «библиарии». Ваша задача: обеспечить им безопасность от всяких там смертоносных игрушек, вроде «Стального Хэма», или защитных турелей. Заодно, Ричард, потренируешься на местных замках, знаю, ты это любишь. Ну, а после того как убедитесь, что нужные книги действительно стоят на полках, я вышлю в помощь два автоматических контейнера с роботами-грузчиками на борту. Набьёте их под завязку и можете возвращаться.

— Сколько времени отведено на операцию?

— Максимум тридцать шесть часов на всё про всё. Четыре часа туда, четыре обратно, остальное — на ваше усмотрение. Думаю, для грабежа библиотеки вполне достаточно.

— А если мы захотим прогуляться по городу?

— И поискать выживших?

— Ну да.

Франсуа потёр ладонями усталое лицо.

— Смотрите сами, — наконец вздохнул он. — Я прикажу погрузить на борт одного из автоматов эвакуационный контейнер и джентльменский набор выживальщика, но… всё-таки это не главная ваша задача. Понятно?

— Понятно.

— Итак, на сегодня-завтра вы свободны. Отдыхайте, пока есть такая возможность. Если поторопитесь, успеете к дневному открытию портала. В Сахаре сейчас, конечно, жарко, но на Земле всяко лучше, чем здесь.

— Тем более что дальше карантинной зоны нас всё равно не выпустят, — хмыкнул Андрей.

— Само собой. Послезавтра, в семь по Гринвичу, вы как штык должны быть на базе. Попрошу не опаздывать.

— А что потом? — поинтересовался Камагин. — Как долго ещё экспедиция будет оставаться на Эквусе?

— Совсем немного

— Насколько «немного»? — спросил Кирби.

— Смотрите сами. Вчера вечером специальная правительственная комиссия окончательно признала Эквус бесперспективной планетой. Рост фона практически прекратился, но на его снижение, по словам специалистов, уйдут годы, если не десятилетия. Это слишком долго. Нам и так придётся бросить здесь большую часть оборудования и техники: их дезактивация обойдётся гораздо дороже, чем постройка нового. Я уж молчу о безопасности обслуживающего персонала. Проще уйти и поискать более подходящую планету.

— Разумное решение, — кивнул Андрей. — Людям здесь не место.

— Рад, что ты понимаешь. Спасательная операция продлится ещё три дня. Потом ещё три отведено на сбор артефактов и бесхозного имущества для музеев, демонтаж ценного оборудования, уборку за собой и прочее. Затем портал закроют навсегда… Ну или на очень долгое время. Вдруг через сотню лет у кого-то появится желание и деньги на повторный визит сюда.

— Сомневаюсь, что найдутся такие идиоты.

— Не зарекайся, Андрей. Не зарекайся.

Глава восьмая. Зебры и пони

Камагин вышел из пятиэтажного здания гостиницы, огляделся по сторонам и неторопливо зашагал по улице, с наслаждением вдыхая горячий сухой воздух. Мелкие песчинки скрипели на зубах. От пыльных бурь рукотворный оазис спасало широкое кольцо зелёных насаждений — так называемый «Пограничный лес» — и глухая двадцатиметровая стена, но вездесущий песок всё равно проникал во все щели. Построенная с размахом Сахарская карантинная зона была оборудована по самому высшему разряду и могла вместить несколько десятков тысяч неожиданных гостей. Все улицы на уровне крыш стандартных пятиэтажек были перекрыты защитными экранами, спасающими прохожих от палящих лучей солнца. Повсюду стояли разбрызгиватели, рассеивающие вокруг себя крохотные капли чистой воды, снижающей сухость и температуру, что делало пребывание снаружи относительно комфортным даже в полуденное пекло.

Но сейчас было утро, и улицы стояли по большей части пустыми. Населяющие город полосатые приезжие либо проходили медицинские процедуры, либо сидели в школах и адаптационных центрах, обучаясь всеобщему языку и прочим необходимым для жизни в человеческом обществе вещам. Андрея поражало различие менталитетов двух народов. Люди, попавшие в подобную ситуацию, утратившие всё и вся, скорее всего в общей массе предавались бы унынию и тоске о потерянном рае. Полосатики же, оказавшись на Земле и слегка придя в себя, быстро кидались на изучение всего нового, почти не оглядываясь назад. Сефир говорила, что практичность у зебр в крови. Похоже, так оно и было на самом деле. Перед ними неожиданно открылся новый мир, и эмигранты поневоле хотели поскорее освоиться в нём, стать его частью.

Впрочем, ничто «человеческое» им было не чуждо. Карантинная зона оказалась богата не только на учёбу, но и на развлечения. К услугам полосатых пришельцев имелись десятки магазинов, кафе, ресторанов, центров досуга, и надо сказать, ни одно из этих заведений не пустовало. Да, здесь действовал строгий запрет на алкоголь и легальные наркотики, но и без них зебры прекрасно проводили время. Помимо талонов на питание, каждый выживший получал небольшое ежемесячное денежное пособие, которое мог тратить по своему усмотрению, так что проблем с оплатой не имелось. Порой, конечно, возникали конфликты, но охранники знали своё дело и не давали гостям чересчур распускать копыта.

Камагин свернул в боковой переулок и остановился, пропуская табунок жеребят, сопровождаемый двумя воспитателями-людьми. Малыши весело галдели, брыкались, время от времени норовили перейти в галоп, довольные собой и окружающим миром. Несколько из них подбежали к Андрею поздороваться и получить свою порцию почесушек за ушками. Разведчик улыбнулся. Во время вчерашней беседы с сыном Димка буквально умолял отца, чтобы тот разрешил ему приехать. Мальчишка мечтал познакомиться с полосатыми сверстниками и научить их играть в футбол. Еле удалось отбиться.

Вот, кстати, ещё одна проблема. Среди спасённых зебр взрослых оказалось меньше половины. Всего шестнадцать процентов жеребцов и тридцать два кобылок. Остальные — дети и подростки. Большинство — круглые сироты. Понятно, почему так произошло. Жеребцов мало, потому что война, а детей много, потому что родители зачастую жертвовали собой, спасая своих малышей. Конечно, для работы с сиротами были задействованы лучшие педагоги планеты, но ребёнок должен расти в семье. Потому в Министерстве Защиты Детства уже неделю шли дебаты на тему того, могут ли зебрята воспитываться в человеческих семьях, или же лучше стоит создать сеть мини-приютов. Если победит первый вариант, то у Димки вполне может появиться полосатый братишка или сестрёнка.

Помахав малышам рукой на прощание, Андрей вышел на параллельную улицу и направился к виднеющемуся вдали знакомому дому. Внезапно сзади раздался торопливый перестук копыт, затем мелодичный и очень знакомый голос произнёс по-зебрийски:

— Простите, вы не подскажете, где я могу найти жилище Мудрой Матери Сефир?

Андрей обернулся и улыбнулся, увидев подходящую кобылку. Конечно, мордочки зебр для людей выглядят примерно одинаково, но вот голос перепутать было сложно.

— Доброе утро, Мугги, — приветливо сказал он. — Не спится? Вы ведь, если не ошибаюсь, должны были прибыть сюда только вчера днём?

— Вечером, — машинально поправила она, растерянно вглядываясь в его лицо. — Мы знакомы? Не помню…

Внезапно её мордашку озарила улыбка узнавания.

— О, это вы… ты… Ант… Анд…

— Андрей.

— Точно. Никак не получается различать человеческие лица.

— Аналогично. Но это не страшно, привыкнешь. А где твои спино… в смысле, детишки?

— Пошли в школу. Знаешь, какой они испытали шок, когда выяснилось, что даже после конца света им всё равно придётся учиться?

— Мой разум отказывается представить себе подобный кошмар. Впрочем, не волнуйся, у нас хорошие учителя.

— Да я и не волнуюсь, — рассмеялась кобылка. — Мне ведь тоже придётся ходить на занятия. Хотя бы для того чтобы выучить ваш язык.

— Уверен, ты быстро освоишься. Наши языки вообще очень похожи. Но не будем болтать попусту. Насколько я понял, тебе нужна Сефир?

— Точно, я хотела с ней посоветоваться.

— Серьёзно? Странно, ты не слишком похожа на зебру, которой требуется совет Мудрой Матери.

Мугги опустила ушки.

— На самом деле у меня несколько иная проблема, — пробормотала она. — Видишь ли, там, в убежище, я… ну… занималась не совсем своим делом. Вела себя как матриарх. Давала советы, наставляла на путь истинный и всё такое.

— Короче, утешала страждущих. И что в этом плохого?

— Но я не Мудрая Мать! Это они могут… обязаны заниматься такими вещами. Я же простой соцработник. У меня нет ни права, ни квалификации…

— Ещё скажи, что у тебя нет лицензии на оказание психологической помощи, — фыркнул Камагин. — Впрочем, мне трудно тебе помочь, я практически ничего не знаю об этих ваших матриархах. Может, просветишь?

— Тебе интересно?

— Конечно, мне всё интересно, — сказал Андрей, незаметно включая запись.

— Тогда слушай. На самом деле я всю жизнь интересовалась этим вопросом, — кобылка слегка помедлила, собираясь с мыслями, затем приступила к рассказу:

— Начнём с того, что первые матриархи появились примерно две с половиной тысячи лет назад. Тогда разрозненные племена зебр кочевали по равнинам Восточной Зебрики и не имели ещё своего государства. Нам мало известно о тех временах, ибо не сохранилось ни одного письменного источника.

— Почему? Летописи погибли?

— Да не было тогда никаких летописей. Мы научились писать и читать только в период Первого Царства, заимствовав алфавит у скакунов Седельной Аравии. А это случилось гораздо позже. Жизнь в те времена была сложной и короткой. Голод, болезни, хищники, войны с соседними племенами за пастбища и источники воды… Одним словом, куча способов откинуть копыта до срока.

— Понимаю. Мы в своё время тоже так начинали. — Андрей улыбнулся. — Похоже, все разумные существа в своём развитии проходят через эпоху дикости.

— Потому мы должны ценить современные достижения, облегчающие и сохраняющие жизнь.

— Кроме тех, которые эту жизнь отнимают. В гораздо больших масштабах, чем тысячи лет назад.

— Твоя правда, — Мугги тяжело вздохнула и опустила ушки. — Я всё время забываю, что мы сами убили себя. Разрушили собственный мир. Но знаешь… я всё равно не хотела бы жить в те времена. Уж лучше так, как сейчас.

— «Времена не выбирают, в них живут и умирают, — процитировал Камагин. — Большей пошлости на свете нет, чем клянчить и пенять, будто можно те на эти как на рынке поменять»…

— Хорошие слова, — улыбнулась кобылка. — Но я отвлеклась. Так как большинство моих предков умирали достаточно молодыми, к старикам тогда относились с почтением. Постепенно сложилась традиция, когда к пожилым кобылкам приходили их более юные соплеменники спросить совета или получить слова утешения. Этих советчиц стали называть Мудрыми Матерями или матриархами. Важно отметить, что они не принимали никакого участия в управлении самим племенем. Не давали указаний вождям и старейшинам, как жить дальше, решая чисто бытовые проблемы. Короче, никакой политики.

— Интересно, — качнул головой Андрей. — У нас тоже имелось нечто подобное, но все эти мудрецы обоего пола в политику лезли так, что только держись.

— Вот именно. Потому институт матриаршества и дожил до наших дней почти без изменений. Первые Цезари всеми силами пытались взять их под своё крыло, сделав одним из инструментов власти. Но ничего у них не вышло. К назначенным сверху Мудрым Матерям просто никто не приходил, и они даром жевали свой хлеб.

— Забавно. Но как тогда это работало?

— Да очень просто. Есть мудрая зебра, умеющая утешать и давать советы, и главное — готовая этим заниматься. О ней начинают идти разговоры, к ней начинают приходить. Если её советы и тёплые слова работают, то начинает расти известность, а вместе с ней и поток клиентов.

— Значит, матриарха никто не назначает?

— Верно. Здесь всё держится на общественном мнении и славе.

— Но ведь любой проходимец может дать рекламу в прессе или подкупить болтунов, что станут прославлять его на всех углах.

— Конечно, может, но зачем? Гонорары Мудрых Матерей традиционно невелики, некоторые вообще работают «за спасибо». Много на этом не заработаешь. И да, можно, конечно, подкупить одного-двух агитаторов, но весть о таком подлоге мгновенно распространится среди соседей, и уж поверь, никто к такому шарлатану даже близко не подойдёт.

— Хорошо, но должно же быть у матриархов какое-нибудь руководство и внешняя атрибутика.

— Руководства нет. В крупных городах особо уважаемые Мудрые Матери устраивают иногда совместные посиделки, где обсуждают некоторые проблемы и сплетничают. Но эти собрания больше напоминают встречи старых кумушек. Иногда среди своих они даже выбирают Верховную Мать, но делается это исключительно для решения чисто организационных вопросов, например, поиска помещения для очередной встречи. Впрочем, иногда случалось, что Верховные Матери действительно руководили и направляли остальных. Но подобное происходило только в период войн и катаклизмов.

— Любопытно. Во время нашей последней встречи Сефир жаловалась, что на неё собираются повесить ярмо «Верховной мамки» и что она совершенно не рада этой обузе.

— Ничего удивительного. Лишние хлопоты мало кому могут прийтись по душе.

— А внешние атрибуты? Имеется что-то, что отличает Мудрых Матерей от остальных?

— В маленьких городах и деревнях, где все всех знают, это не требовалось. В крупных же Матриархи как правило носили длинные плащи с глубоким капюшоном, скрывающим мордочку. Цвет плаща мог быть любой, чаще всего серый или коричневый.

— Любопытно. Что же, давай подведём итог. У Мудрых Матерей нет своей организации, они действуют сами по себе. Их никто специально не назначает на эту… гм, должность. Если зебра зарекомендовала себя хорошим психологом, в смысле знатоком душ, к ней просто приходят страждущие и матриархом она становится по факту своей популярности. Если по какой-то причине её советы перестают устраивать окружающих, народная молва быстро разносит эту новость среди соседей, после чего она теряет клиентов и звание. Правильно изложил?

— Упрощённо, конечно, но в целом да, верно.

— Тогда, прости, не понимаю твоих душевных терзаний. Ты действовала по правилам и, насколько понимаю, приобрела авторитет и любовь абсолютно заслужено. К чему все эти разговоры насчёт отсутствия квалификации и занятия не своим делом?

— Просто… просто мне и в голову не могло прийти, что я когда-нибудь стану… кем-то вроде Мудрой Матери.

— Не «кем-то», а просто Мудрой Матерью. Давай прекращай рефлексировать по пустякам. Если ноша окажется непосильной, просто откажись и всё, делов-то. И вообще, мы уже на месте.

Андрей остановился перед парадной, затем галантно пригласил даму войти первой. По лестнице на третий этаж поднимались молча. Камагин постучал в дверь три раза, потом просто распахнул её одним движением руки. Сефир никогда не запиралась, и лишь во время работы с очередным клиентом подпирала ручку шваброй.

— Добрый день! У вас все дома? — спросил человек, вступая в прихожую.

— Андрюша? Вот так сюрприз, не ожидала тебя так рано. Заходи, заходи.

— Не помешаем? — вежливо поинтересовался Камагин, входя в комнату.

Временная квартира Сефир была стандартным двухкомнатным жилым блоком. Маленькая комната служила спальней, в большой Мудрая Мать принимала клиентов. Там совсем не имелось мебели, лишь пол от стены до стены покрывал толстый мягкий ковёр. Сама хозяйка встретила гостей сидя на полу в совершенно немыслимой для четвероногой лошадки позе.

— Медитируешь? — спросил Андрей, присаживаясь рядом.

— Нет, просто утренняя разминка, — ответила Сефир. — Медитация требует более спокойной обстановки. Без всяких там раздражающих факторов.

— Позволь поинтересоваться, где в данный момент находится этот самый «раздражающий фактор»?

— Ещё не вставал. Прогалопил вчера весь вечер, теперь отсыпается.

— Совсем тебя загонял?

— Есть немного, — вздохнула зебра, разгибаясь и принимая более привычную глазу позу. — Но если честно, грех жаловаться, с ним гораздо веселее. Хоть и очень шумно.

— Привыкнешь, — Андрей широко улыбнулся. Потом повернулся в сторону прихожей, из которой доносился перестук копыт и робкое сопение. — Да заходи уже, не веди себя как няша-стесняша.

Послышался судорожный вздох, в проём просунулась полосатая мордочка.

— Доброе утро, матушка Сефир! Можно войти?

— Заходи, моя дорогая. Как говорят, «хороший гость приносит в дом радость и уют».

— Спасибо. — Кобылка медленно вошла в комнату. — Позвольте представиться, я Мугги Таш. Мне очень нужен ваш совет…

— Я знаю, ты не принимаешь по утрам, — быстро сказал Камагин, — но мы с Мугги давние друзья, и потому я подумал, что ты не откажешь…

— И как давно вы дружите? — рассмеялась Сефир. — Мне просто интересно.

— Второй день. По нынешним временам это почти вечность.

— Согласна. Пожалуйста, моя дорогая, не стой как столб, проходи, садись. О чём ты хотела поговорить? Это секрет? Если да, то я попрошу твоего очень старого приятеля подождать на улице часик-другой.

— Нет, — густо покраснела Мугги. — Ничего секретного.

— Но я вас всё равно оставлю, — сказал человек, поднимаясь. — Пойду пообщаюсь с твоей шумной проблемой.

— Да, конечно, он будет рад.

Андрей перешёл в спальню. Так же, как и гостиная, она была почти свободна от мебели. В одном месте на ковре лежало одеяло, под которым угадывался небольшой мерно сопящий холмик. Камагин одним решительным жестом отдёрнул одеяло в сторону.

— Подъём! — рявкнул он уставным голосом. — Отставить спать, кадет!

Ико вздрогнул и подскочил, словно подброшенный пружиной. Огромные сонные глаза широко распахнулись, волосы на коротко подстриженной гриве встали дыбом.

— Что… кто… — пробормотал он, медленно пятясь назад.

— Разведка донесла, что ты плохо себя ведёшь, не слушаешься бабушку и пропускаешь занятия в школе! Что ты можешь сказать в своё оправдание?!

— Пффф… — мелкий шкодник наконец уразумел, кто стоит перед ним, и сел на круп. — И очень даже её слушаюсь! А школу пропустил, потому что заболел, вот! Кхе-кхе…

Жеребёнок скорчил мордочку и старательно принялся кашлять. При этом вид у него был самый невинный.

— Ну, раз заболел, то я сейчас же вызову врача, — сказал Андрей, доставая из кармана чёрную трубку коммуникатора. — Они отвезут тебя в больницу и первым делом поставят большую клизму… в смысле, укол, чтобы уж совсем наверняка…

Услышав про клизменный укол, больной тут же одним прыжком отскочил в угол и ощетинился, обнажив мелкие белые зубки.

— Грррр, — зарычал он.

— Никак уже выздоровел? — невинно поинтересовался человек, убирая трубку обратно и присаживаясь на корточки. Поняв, что игра закончилась, Ико тотчас подбежал к Андрею и уткнулся носиком в плечо.

— Где ты ходил так долго? Я уже успел соскучиться, — сообщил он, жмурясь от удовольствия, когда пальцы Камагина принялись аккуратно почёсывать его мягкие ушки.

— Работы много. Ничего, скоро она закончится, и я стану навещать вас гораздо чаще.

— Бабуля сказала, что ты будешь сидеть вместе с нами в карантине долго-долго.

— На самом деле не очень долго. Двадцать один день или три земные недели.

— А потом?

— Потом уеду отдыхать, лечиться и снова работать.

— Значит, мы больше никогда не увидимся?

— Конечно увидимся. Когда вас выпустят из карантина и выделят место для проживания, я обязательно приеду в гости. Да не один, а вместе с женой и сыном. Вы с Димкой обязательно подружитесь.

— Ты это уже говорил. Лучше расскажи, пожалуйста, что с тобой и Диком новенького приключилось! Только правду, а не как в прошлый раз.

— Обязательно правду?

— Ага.

— Хорошо, слушай. Короче, заходим мы в одно подземелье, а там…

---

— Так что же мне делать, подскажи?!

— Первым делом нужно прекратить забивать всякими глупостями свою милую головку. Из тебя выйдет отличная Мудрая Мать. Поверь, я знаю, что говорю.

— Но это такая ответственность, я не уверена, что смогу. У меня просто нет опыта…

— Уж это легко исправить. Я готова хоть сегодня взять тебя в ученицы.

— Я? Ученица? У вас?

— Зачем так напрягаться? Ничего сложного в этом нет. Сейчас Мудрые Матери нужны как никогда, тем более что нас осталось очень мало. Ты доказала, что достойна стать матриархом. А отсутствие опыта — не беда. Посмотришь, как я это делаю, попробуешь сама. Поверь, если есть талант, то научиться можно быстро. А талант у тебя есть.

— Даже не знаю…

— Правда, учить я тебя стану не бесплатно, — глаза старой зебры весело блеснули.

— Не бесплатно? Да, разумеется, мне выдали деньги…

— Плата будет не в деньгах. Поможешь мне разобраться с одним чудом в шёрстке.

— Каким таким «чудом»?

— Тем, которому наш общий друг Андрей в данный момент вешает сено на ушки.

— Судя по воплям восторга, которые время от времени доносятся из соседней комнаты, это ваш внук?

— Мой, но не совсем внук. Все родные Ико погибли. В убежище он ходил за мной хвостиком, не отставая ни на шаг, и когда мы перебрались на Землю, я решила взять его себе. Он славный малыш, добрый, весёлый, умный, но чересчур… энергичный. Отказываться от него я, конечно, не собираюсь ни в коем случае, но если вдруг найдётся кобылка, которая согласится разделить со мной его воспитание…

— Запросто, — улыбнулась Мугги. — Уверена, Расти и Систу с радостью примут его в свою компанию. Тем более что в этом случае им больше не придётся искать третьего партнёра для игры в «три шарика».

— Тогда добро пожаловать домой, моя дорогая ученица, — широко улыбнулась Сефир. — И раз мы обсудили все наши проблемы, пожалуйста, верни Андрея обратно. А то он может убалтывать этого непоседу часами.

Когда Мугги вошла в комнату, то увидела человека, яростно стреляющего куда-то в сторону из воображаемого оружия, и восторженно пялящегося на него жеребёнка. Глаза полосатого мальчишки горели от восторга, из широко раскрытого ротика на подбородок тонкой струйкой стекали слюни, но он был слишком захвачен историей, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

— Выйдя на улицу, я сразу понял, что вляпался. Несколько работорговцев с привязанными к сёдлам фонарями стояли рядом с трупом этого гадского огнемётчика, которого я завалил раньше. Мои последние действия не остались незамеченными. Четверо пони, облачённых в лёгкую броню, отделились от группы и поскакали к центральному амбару. Я вжался в стену. Вот-вот должна была подняться тревога!

Посреди раскатов грома прозвучал выстрел, и бегущий впереди всех пони повалился, получив две пули в круп. Двое из трёх скакунов остановились, проскользив по грязи, и юркнули в укрытие, пытаясь засечь неожиданного снайпера. Третий продолжал бежать. Он почти добрался до ангара — так близко, что амбарная дверь заляпалась кровью, когда Дик подстрелил и его… (1)

— Гм, прошу прошения, — громко сказала кобылка. — Матушка Сефир хочет вас видеть.

— Ну… на самом интересном месте… — расстроился Ико.

— Потом дорасскажу, — улыбнулся Андрей, вставая. — Вы так быстро закончили?

— Быстро? — удивилась Мугги. — Мы беседовали больше двух часов.

— Ого! Время несётся как школьник на электросамокате. Вжух — и он уже под колёсами грузовика. И до чего вы там договорились?

— Она берёт меня в ученицы, представляешь?!

— Умница. Я был уверен, что вы споётесь. Ладно, теперь пора мне испрашивать совета.

— Тебе? — кобылка в изумлении уставилась на человека. — Но ты… но я думала…

— Нет, утешение мне пока не требуется. А вот кое-что из её прошлого опыта может оказаться полезным.

— О, понимаю. Тогда не буду мешать.

— Ты вовсе не помешаешь. Ничего секретного или, можно даже сказать, интимного в нашем разговоре не будет.

— Раз так, то с удовольствием послушаю. Мне ведь надо, в конце концов, начинать учиться.

Они вошли в гостиную, и Андрей опустился напротив старой зебры. Сефир посмотрела на человека внимательным взглядом.

— Ты хотел о чём-то спросить?

— Верно. Мне нужна кой-какая информация.

— Помогу чем смогу. Спрашивай.

— Во время одной из наших прошлых бесед ты обмолвилась, что была в Эквестрии. Давно, ещё до войны. И там встречалась с принцессами Селестией и Луной. Это правда?

— Правда. Целых три раза.

— Что? — взвилась Мугги. — Ты беседовала с грязными…

— Так! — резко оборвала кобылку Сефир, её копыто врезалось в пол с грохотом, который не смог заглушить даже толстый ковёр. — Если хочешь стать моей ученицей, то должна навсегда забыть глупости про «грязных пони»! Можно по-разному относиться к ним и их правительницам, но кидаться оскорблениями я не позволю.

— Но… но они же нас…

— А мы их! Не стоит об этом забывать. Война закончилась всеобщей гибелью. Тебе этого мало? Или хочешь и дальше бренчать оружием, повторяя за давно сдохшими пропагандистами их отравляющий разум бред?

Мугги замолчала и опустила голову. Она явно не ожидала такой резкой отповеди от Мудрой Матери, которая по определению должна быть мягкой и рассудительной.

«Что и следовало доказать, — невесело подумал Камагин. — Нервы есть у всех, даже у Матриархов. Трудно оставаться в гармонии с миром, если твой мир разрушен. Ещё и этот живчик Ико внёс свою лепту. Да, Сефир явно нуждается в помощнице».

Наступила неловкая пауза. Наконец Мугги тряхнула гривой и неуверенно произнесла:

— Прости меня. Я не должна была так говорить.

Старая зебра мягко улыбнулась, остывая.

— Тебе незачем извиняться, милая, это я поступила как глупая жеребёнка. Странно… Тёмный морок пропал, а я веду себя так, словно он по-прежнему с нами. Наверное, действительно старость пришла.

— Что за «Тёмный морок»? — быстро спросил Андрей. Услышав незнакомый термин, он незаметно нажал на кнопку, подавая сигнал дежурной группе контактёров, чтобы те, отложив все дела, подключились к его каналу.

Сефир посмотрела на человека долгим, пристальным взглядом и наконец нехотя ответила:

— То, что я сейчас тебе расскажу, является важнейшей государственной тайной, носительницей которой мне довелось стать совершенно случайно. В своё время я дала клятву унести её с собой в могилу, но наш мир умер раньше, потому нет смысла в молчании. Ты правильно делаешь, что записываешь нашу беседу, вряд ли я ещё когда-нибудь соберусь духом поведать эту историю снова.

— Но я не… — покраснел Камагин.

Чёрное копытце мягко легло ему на руку.

— Не надо. Я всё понимаю, ты просто делаешь свою работу. В ней нет никакого зла, направленного против нас, вы имеете право знать как можно больше о своих новых соседях по планете. Так что молчи и просто слушай. И ты молчи, — она повернулась к Мугги. — Ты умная кобылка, ты поймёшь.

Матриарх полуприкрыла огромные глаза и тихо, нараспев заговорила:

---

— Когда-то у меня была подруга, и звали её Зекора. Мы дружили с раннего детства и были практически неразлучны. Вместе окончили школу, вместе учились в Академии Зельеварения, вместе решили стать Мудрыми Матерями, вместе надели коричневые плащи с капюшоном. Странное единение душ, ведь по характеру мы были сама противоположность. Я больше всего на свете обожала покой и была скорее наблюдателем, Зекора же, напротив, вечно находилась в движении и поиске чего-то нового. Постепенно решение однообразных житейских проблем наших клиентов стало ей в тягость, и она избрала иной путь. Вступила в секту «Повелителей Разума», надеясь там найти ответы на свои многочисленные вопросы.

— Секта «Повелителей Разума»? — не выдержав, переспросила Мугги и тут же испуганно прикрыла мордочку копытцем. Сефир, улыбнувшись, покачала головой.

— Ничего удивительного, что ты не слышала о них. «Разумников» объявили еретиками ещё до начала войны, а любые упоминания стёрли из книг и справочников. Впрочем, к этому я ещё вернусь. Пока скажу, их учение ставило перед собой задачу дать ответ на вопрос, именуемый «Великой триадой», что лежит в основе всей зебриканской философии. А именно: что является первичным: материя, разум или магия? Сектанты утверждали, что разум первичен, и приводили тому массу аргументов, которые я не стану здесь перечислять, так как это долго и не имеет никакого отношения к рассказу. Впрочем, помимо теории весьма расплывчатой и понятной исключительно прожжённым схоластам, они занимались ещё и практикой, которая, поверьте, была гораздо интереснее скучных пустопорожних рассуждений. «Разумники» создали комплекс упражнений, позволяющих развивать мозг без применения магии. Они считали, что магия только мешает ясно мыслить, и всячески избегали ей пользоваться. И надо сказать, полученные ими результаты превзошли самые смелые ожидания, позволяя адептам культа использовать свой «прокачанный» ум для решения различных сложных задач. К примеру, все они разговаривали исключительно в рифму. На первый взгляд ерунда, безделица. Но вы попробуйте сами постоянно говорить стихами. Без запинок и ошибок. Поверьте, на такое способен лишь тот, кто полностью контролирует свой разум.

Зекора успешно продвигалась по тамошней иерархической лестнице и легко могла стать одной из семи высших Магистров, но подобная участь её не прельщала. Вместо этого она внезапно уехала в Эквестрию, где под видом простого мастера-зельевара поселилась в глубине леса, что произрастал на окраине небольшого провинциального городка. Признаться, я была удивлена подобным решением, но подруга во время нашей прощальной беседы тонко намекнула, что на то имеются важные причины и что этот городок — Понивилль — на самом деле является важнейшим городом страны пони.

Примерно через два года после её отъезда утренние газеты вышли, пестря аршинными заголовками. Оказывается, сектанты «Повелителей Разума» оказались гнусными еретиками и заговорщиками, готовящими убийство Цезаря с последующим захватом власти. На «Разумников» началась охота. Их ловили и после короткого суда казнили без какого-либо права на апелляцию. Досталось также их родственникам: несчастных арестовывали и ссылали на каторгу в Ниверийские угольные шахты, откуда ещё никто не выходил живым. Шерстили и друзей. Меня тоже дважды вызывали в Палату Истины на допрос. Спасло только то, что я на тот момент была уже общепризнанным Матриархом и мой арест мог вызвать ненужные волнения.

На самом деле столь скорая и беспощадная расправа была из ряда вон выходящим событием, словно вернулись прежние беззаконные времена. Уже два столетия в Империи казнили редко и неохотно, а тут такая показательная жестокость… Никто ничего не понимал; поползли слухи, что Цезарь сошёл с ума, что Цезаря убили и на его место сел двойник, что наступает конец мира и прочее, и прочее, и прочее… Все с ужасом ожидали новых расправ, но репрессии прекратились так же внезапно, как и начались, и жизнь потекла своим чередом.

Конечно, всё это время я не имела никаких контактов с Зекорой. Мы обе прекрасно понимали, насколько это опасно, и затаились каждая в своём доме. Спустя примерно год после разгрома страсти немного улеглись и слежка за мной прекратилась. И тут я неожиданно получаю письмо из Торговой Республики Сингай от проживающего там лично мне абсолютно незнакомого зебриканского торговца. Магнат писал, что слышал обо мне много хорошего, и просил немедленно приехать, дабы утешить его супругу, находящуюся в депрессии из-за болезни дочери. На самом деле в подобном приглашении не было ничего необычного. Богатые купцы, ведущие дела за границей, в случае необходимости частенько приглашали Мудрых Матерей, щедро оплачивая им дорогу и проживание. Его письмо поставило меня в тупик. С одной стороны, будучи заядлой домоседкой, я не хотела ехать через океан, с другой — возможность увидеть далёкую страну, да ещё и за чужой счёт, сделав попутно доброе дело, выглядела более чем привлекательно. В конце концов, чем я хуже Зекоры? Я навела справки и, убедившись, что пригласивший меня коммерсант действительно почтенный и уважаемый уроженец Зеверры, а не тайный работорговец, дала согласие и спустя неделю уже сходила по трапу на набережную Копытобланки.

Главная неожиданность ожидала в доме моего нанимателя. Вместо встречи с убитой горем супругой я получила от него письмо Зекоры с просьбой немедленно приехать, фальшивый эквестрийский паспорт и мешочек с золотыми битсами. Купец пояснил, что многим обязан «светломудрой Зекоре» и не мог отказать ей в пустячной просьбе стать посредником в столь деликатном деле. Впрочем, сейчас я думаю, что он просто работал на эквестрийскую разведку. Особого выбора у меня не имелось, и на следующий день я под чужим именем села на борт парохода, уходящего в Эквестрию. Там, в гостинице города Эпплсид меня ожидало письмо с дальнейшими инструкциями и билетом на поезд до Понивилля. Спустя всего полтора дня мы с Зекорой уже обнимались на платформе вокзала. Всю дорогу до дома моя подруга мило щебетала о разных глупостях, и лишь оказавшись вдали от чужих ушей в уютной лесной хижине, смогла, наконец, сбросить с мордочки маску беспечности.

То, что она поведала мне в тот вечер, звучало как сюжет приключенческого романа. Зекора сообщила, что спустя всего неделю после разгрома секты «Разумников» она внезапно почувствовала, как окружающий мир накрыла некая пелена, названная ею «Тёмным мороком». Его нельзя было увидеть или осязать, морок был нематериален и воздействовал исключительно на разум. Обычные существа не в состоянии почувствовать это странное явление; лишь те, кто научился контролировать собственный ум, могли заметить разницу.

— Значит, — вскричала я, — уничтожение твоих соратников было не случайным?

— Верно, — с болью в голосе ответила подруга. — «Повелителей Разума» разгромили именно потому, что мы могли почувствовать и понять опасность. Нас и сейчас преследуют. Не я одна избежала смерти, кое-кто ещё успел бежать за границу или уже жил там до катастрофы. Все они почувствовали то же, что и я. Самое страшное заключается в том, что многих из них на сегодняшний день уже нет в живых. Охота продолжается и, полагаю, прекратится только после того, как умрёт последний из нас.

— Значит, тебе угрожает опасность?

— Конечно. К счастью, здесь охрана мне не требуется. Сам лес является главным защитником. Никакие убийцы просто не смогут подойти к моему дому. Поверь, я не стала бы рисковать понапрасну.

— Хорошо. Так что такое «Тёмный морок»?

— Похоже, это невероятно могущественное заклинание с очень слабым, зато постоянным эффектом. Его воздействие рассчитано на годы, если не на десятилетия. Я не зря назвала его мороком: он словно застит разум тёмной пеленой, вызывая чувство гнева и раздражённости. Совсем слабое, едва заметное. Но постоянное. Имеющее неприятное свойство накапливаться. И это меня сильно тревожит. Кто знает, во что может вылиться длительное нахождение в зоне вечного негатива.

— Он воздействует на всех без исключения?

— Да. Конечно, чем сильнее развит мозг, тем выше сопротивление. Но думаю, что рано или поздно тьма сломит всех нас.

— Получается, эта гадость накрыла весь Эквус?

— В том-то и дело, что нет. Только Империю и Эквестрию, слегка вылезая за границы соседних государств. Мои сбежавшие коллеги сообщали, что, например, в Сингае им и не пахнет, а вот в Седельной Аравии морок накрыл несколько приграничных с Эквестрией городов, но дальше не пошёл.

— И ты не знаешь, кто стоит за всем этим?

— Точно не Принцессы, да и Цезаря сложно заподозрить. Полагаю, запустившие сей жуткий процесс негодяи хотят посеять рознь среди населения, дабы ослабить центральную власть в обоих государствах. А затем сместить правителей, посадив на троны угодных им марионеток.

— Ты серьёзно так считаешь? — изумилась я.

— Это лишь ничем не подкреплённое предположение, в которое, кроме меня, никто не верит. Твайлайт, к примеру, считает, что морок — лишь интересное природное явление. К счастью, Селестия и Луна придерживаются несколько иного мнения.

— Селестия, Луна? Погоди, они в курсе?

— Конечно. Когда я почувствовала пришествие морока и связалась со своими выжившими коллегами, подтвердившими мои подозрения, то решила действовать наверняка. В Понивилле живёт ученица Принцессы Селестии — некая Твайлайт Спаркл, городской библиотекарь, по совместительству самый сильный маг нынешнего поколения единорогов и носитель одного могущественного артефакта. Короче, очень влиятельная фигура. Я поспешила к ней и рассказала всё без утайки. Сама Твайлайт морока не заметила, но, подумав, сообщила, что чувствует слабые изменения в магическом потоке. Мои слова её явно испугали, и она поторопилась написать письмо своей высочайшей покровительнице. Утром я проснулась от требовательного стука в дверь, затем в мою скромную хижину вошли, звеня подковами, две высокие фигуры. То оказались правительницы Эквестрии собственной персоной. Они единственные во всей стране также заметили появление морока и теперь спешили узнать подробности. Я рассказала всё, и мой рассказ их явно встревожил. До того момента они думали, что имеют дело со слепой игрой природы, но приведённые мною факты не оставили сомнений в его искусственном происхождении. Луна пожаловалась на изменения, произошедшие в снах подданных, и пообещала организовать мою круглосуточную охрану за пределами Леса. Также она решила привлечь к расследованию свою личную разведслужбу. Селестия, в свою очередь, объявила, что даст приказ своим единорогам попытаться установить место, откуда распространяется морок, и попросила меня продолжать исследование данного феномена, после чего мы расстались.

Я слушала её, не веря своим ушам. Потом нерешительно спросила:

— Всё это, конечно, ужасно, но при чём здесь я? Неужели ты вызвала меня сюда только для того, чтобы излить душу?

— Не только, — улыбнулась подруга и посмотрела на часы. — Подожди немного, сама всё увидишь.

Не успела она договорить, как в дверь требовательно застучали.

— Открыто, — крикнула Зекора и поспешила достать из ледникового шкафа большой восхитительно пахнущий торт.

В хижину вошли две огромные закутанные в плащи фигуры. Сразу стало тесно. Мне не нужно было объяснять, кто это такие, я сразу склонилась в приветственном поклоне. Селестия и Луна уселись на указанные места и дружно навалились на торт, поминутно хваля мастерство какой-то Пинки Пай. Затем, умяв примерно половину, отставили в сторону опустевшие чайные чашки и внимательно уставились на меня. Зекора тщательно упаковала остаток лакомства в картонную коробку и незаметно положила в сумку Селестии, при этом солнечная принцесса отворачивалась и старательно делала вид, что не замечает её манипуляций.

— Благодарим тебя, о мудрая Сефир, что приняла Наше приглашение и прибыла сюда, — наконец пафосно изрекла Луна

— Но меня пригласила Зекора, и я…

— Пригласила по Нашей просьбе, — улыбнулась принцесса Ночи. — Мы попросили её найти умную и ответственную зебру, способную выполнить важное поручение, и она, не колеблясь, назвала тебя.

— Поручение? Мне?

— Да. Ты должна доставить сие сообщение брату Нашему Цезарю, да продлится вечно его правление.

Луна торжественно открыла сумку и вынула толстый свиток, скреплённый золотой печатью Диархов.

— В папирусе сём Мы предупреждаем его о случившейся беде и передаём всю информацию, что успели собрать к данному часу.

— Но почему я, — мой голос, похоже, звучал испуганно и жалко.

— Не бойся, дитя, — ласково сказала молчавшая до того момента Селестия. С трудом отведя взгляд от сумки с тортиком, она наградила меня тёплой материнской улыбкой. — В этом нет ничего противозаконного. Просто Мы опасаемся передавать письмо по официальным каналам. Ведь неизвестно, насколько глубоко заговорщики смогли проникнуть в структуру вашего… и нашего государственного аппарата, потому пришлось задействовать зебру со стороны.

— Но как я смогу это сделать? Просто записавшись на приём? Аудиенции придётся ждать лет десять, не меньше.

— О нет. Всё гораздо проще. Канцлер Октавиус предан Цезарю всей душой и меньше всего подходит на роль злодея. Если ты дашь своё согласие, сотрудник моей сестры… — тут правительницы обменялись понимающими взглядами, — сообщит ему о Нашей просьбе. Ты спокойно закончишь свои дела здесь и вернёшься в Зеверру, а через пару дней тебя вызовут во дворец. Статус Мудрой Матери даёт тебе возможность без особых проблем получить доступ в покои Цезаря. В гареме Нашего венценосного Брата, конечно, есть своя Матриарх, но иногда его капризные жёны отказываются иметь с нею дело, и тогда тамошние евнухи привлекают специалиста со стороны. В этом нет ничего необычного, никто ничего не заподозрит. И, конечно, никто не удивится, если после консультации Император захочет побеседовать с Мудрой Матерью наедине, дабы узнать причину душевного недуга любимой супруги…

— Понимаю… — протянула я.

— В твою задачу входит передать ему письмо и честно рассказать о том, что видела и слышала здесь. Говори только правду, это очень важно…

Мы беседовали ещё около часа, уточняя детали, после чего гостьи ушли. Я прожила у Зекоры неделю, и всё время она обучала меня своим приёмам. Морок после этого я чувствовать не стала, но подруга заверила, что через два-три года ежедневных тренировок у меня всё получится. Так оно и случилось.

Покинув гостеприимный дом, я через Сингай вернулась на родину. Встретилась с Цезарем, передала письмо и получила благодарность за предупреждение. Позже ещё дважды ездила в Эквестрию, доставляя лично в копыта принцесс письма Императора и получая ответ. К сожалению, ни мы, ни эквестрийцы так и не смогли понять причину странной аномалии, и морок продолжал своё разрушительное действие. Власть Цезаря зашаталась, да и у Селестии с Луной начались проблемы с подданными. В конце концов всё закончилось не революцией, а самой настоящей войной. Зебры и пони словно обезумели, любые попытки остановить кровопролитие ни к чему не привели. Я потеряла связь с Зекорой, сразу как загрохотали пушки. Не знаю, где она теперь. Наверное, погибла, как и все остальные. Конечно, вы можете отнестись к моим словам как к бреду выжившей из ума кобылы, ведь у меня нет никаких доказательств своей правоты. Но постарайтесь всё же поверить. И да, последнее. После удара морок исчез. Находясь в убежище, я не могла его чувствовать, ибо земля и бетон препятствуют распространению таинственной заразы, но когда нас подняли на поверхность, по дороге в лагерь и в самом лагере я совершенно не ощущала его присутствия. Не знаю, в чём причина. Надеюсь, что орбитальный удар случайно уничтожил источник.

— Источник был один? — спросил Андрей.

Сефир медленно покачала головой.

— Как минимум два. Один у нас, второй в Эквестрии. Так, во всяком случае, утверждали умники, которые занимались поисками.

— Значит, ты хочешь сказать, что морок стал причиной…

— Одной из причин, — строго ответила старая зебра. — Само по себе воздействие было достаточно слабым, чтобы вот так ни с того ни с сего заставить два прежде мирных народа озвереть и кинуться друг на друга. Кто-то умело помог направить скопившуюся ненависть в нужное русло. Через публикации в прессе, слухи, пророчества и так далее. Работа была проведена большая.

Мугги тяжело вздохнула.

— Лучше бы я никогда этого не слышала, — призналась она. — Раньше всё было просто и понятно. Пони — враги. Злобные, лживые, кровожадные твари, с которыми нельзя иметь дело. А оказывается, всё немного не так.

— Более чем немного, — печально улыбнулась Сефир.

— Класс! — послышался восторженный голос от двери в соседнюю комнату. — Моя бабушка — самый настоящий секретный агент!

Оказывается, всеми забытый Ико всё это время сидел на пороге и жадно слушал печальную исповедь старой зебры. Мугги не выдержала и засмеялась, Андрей тоже от души улыбнулся, Сефир страдальчески закатила глаза. Потом повернулась к Андрею.

— Так что ты хотел узнать?

— На самом деле твой рассказ дал ответы на большинство вопросов. Видишь ли, завтра утром мы с Ричардом летим в Эквестрию, потрошить одну из тамошних библиотек. И мне хотелось бы узнать, что на самом деле представляли собой пони и сильно ли они отличались от зебр.

— Отличались? Да почти ничем, кроме внешнего вида. Конечно, различия имелись. К примеру, мне в них не нравилось слепое поклонение Принцессам, которых они всерьёз считали полубогинями. Да, Селестия и Луна были наделены немалой силой и запредельным долголетием, но никакого отношения к богам всё же не имели. Вдвоём они отлично дополняли друг друга. Луна — решительная, гордая и справедливая, Селестия — мягкая и добрая, словно заботливая мать. Начало войны потрясло их, как, впрочем, и Цезаря. Все их попытки остановить нарастающий конфликт ни к чему не привели, и в конце концов наши мудрые правители превратились просто в ветки, подхваченные бурным потоком всеобщего безумия.

— Значит, если мне встретятся выжившие пони…

— Веди себя с ними как с нами. Не ошибёшься.

____________________________________________________

(1)    Андрей, сам того не подозревая, цитирует слегка изменённый фрагмент седьмой главы романа «Fallout: Equestria». Любопытное и абсолютно случайное совпадение. (прим. автора)

---

« [A1]Начитают» встречается трижды. Не уверен, специально ли ты тут сделал на этом акцент, так что отмечу на всякий случай

Глава девятая. Хозяин гор

И вновь, как две недели назад, земной флайер летит над мёртвой планетой. Внутри всё те же фигуры, облачённые в СВЗ, вот только размер кабины гораздо больше — при желании можно танцевать, даже не снимая громоздких скафандров. А снимать их надолго крайне не рекомендуется, ведь грузовик, выделенный Лефаржем для проведения операции, защищён от радиации слабее первой машины, несмотря на дополнительные экраны. С другой стороны, скафы спроектированы так, что в них можно с комфортом жить долгое время, вылезая наружу исключительно для того, чтобы посетить места общего пользования и небольшую кухню, совмещённую с крошечной кают-компанией. Сидящий в пилотском кресле Андрей довольно улыбнулся. Нет, как всё-таки хорошо, что флайер оборудован хоть и маленьким, но работоспособным гальюном, а значит, им не пришлось напяливать на себя вакуумные подгузники — штуки, безусловно, очень полезные в дальних походах, но жутко неудобные. Как говорится, «пустячок, а приятно».

Под брюхом машины проплывал безрадостный пейзаж — унылая бурая равнина, покрытая убитой радиацией травой. Местами то тут, то там поднимались, словно остроконечные зубы, багровые гранитные скалы — первые стражи вырисовывающегося на горизонте горного хребта. Хотя грех жаловаться: после Перешейка Смерти этот скудный пейзаж мог только радовать своим умиротворяющим спокойствием и безопасностью.

Перешеек Смерти — ключевой рубеж затянувшейся войны. Когда она только началась, у зебр имелось серьёзное преимущество перед пони. Они располагали хоть и небольшой, но вполне профессиональной армией, тогда как их противники могли рассчитывать лишь на необученное ополчение и Гвардию Принцесс. Понимая это, эквестрийцы перегородили Перешеек — единственный участок сухопутной границы между двумя государствами — мощной линией фортификационных сооружений от океана до океана. Но их противники оказались не так глупы. Вместо бессмысленного штурма неприступных укреплений они, переоборудовав свои многочисленные торговые суда в десантные транспорты и корабли снабжения, высадились на неохраняемом побережье Эквестрии, захватив портовый город Эпплсид. Этот смелый манёвр позволил им без труда вторгнуться в «мягкое подбрюшье» страны пони, оккупировав изрядный кусок её территории. Лишь после нескольких лет упорной борьбы, ценой огромных жертв эквестрийцы смогли сбросить захватчиков обратно в океан, вернув утраченные земли. После чего основное противостояние переместилось на Перешеек и перешло в унылую «окопную» фазу, превратившись в войну на истощение.

Андрей не раз пересматривал фото и видео, снятые дронами-разведчиками в этом жутком месте. За годы сражений враждующие стороны создали две неприступные твердыни, обращённые фасадами друг к другу. Сотни бетонных фортов, дотов и блиндажей, десятки тысяч километров траншей, огромные подземные бункеры, склады и железные дороги. Жар-бомбы зебр и орбитальные лучи пони превратили их в сплошное радиоактивное месиво, уничтожив всё живое. Только живое. Автоматические системы частично уцелели. Самоходные трёхметровые бронированные Голиафы, увешанные оружием от макушки до шасси, и маленькие юркие машины с пулемётным, ракетным или энергетическим вооружением катались по изрытой воронками равнине, ища цели. Стационарные турели всех мастей готовы были обрушить тонны огня и стали на любого чужака, не снабжённого системой распознавания «свой-чужой». Люди потеряли там восемь дронов, после чего завязали с разведкой. К сожалению, короткий путь к Винниаполису лежал через Перешеек, и Камагину пришлось поднять корабль на высоту шести километров, чтобы гарантированно не зацепить бдительные системы ПВО. Вдвоём с Кирби они наблюдали в оптику за проплывающими внизу развалинами, испытав огромное облегчение, когда они остались далеко позади. Случись авария и непредвиденная посадка, продолжительность их жизни внизу измерялась бы не минутами — секундами. Сейчас же машина шла на двухкилометровой высоте, управляемая автопилотом. Следопыты расслабились и откровенно скучали.

— Слышал запись твоей последней беседы с Сефир, — лениво сказал Кирби. — Наша старушенция, похоже, та ещё шутница. Сам как думаешь, правда или нет то, что она нагородила?

Андрей ответил не сразу. Рассказ старой зебры не выходил у него из головы.

— Что я думаю… — наконец протянул он. — Трудно сказать. Полагаю, слушая её рассказы, мы постоянно должны помнить, что она — профессиональный психолог с огромным опытом работы, мастерски умеющая манипулировать собеседником. Исключительно из добрых побуждений, разумеется. Вот только сложно понять, что в её понимании есть «добро», а что «зло». Мугги тогда бросила не совсем умную фразу, и Сефир в ответ вспылила, что для Мудрых Матерей совсем нехарактерно. Старушенция могла почувствовать стыд за свой поступок и быстро придумать страшную байку, чтобы разрядить обстановку и перевести стрелки беседы на другой путь.

— Хорошая гипотеза. Но тебе не кажется, что для слепленной на коленке страшилки её история слишком проработана и логична. Уж поверь мне, как большому любителю сочинять и нести всякую чушь. И рассказана она была мастерски, без запинок, с нужными интонациями. Я, конечно, не настолько хорошо знаю зебринский язык, чтоб говорить наверняка, но фальшивых ноток в её голосе не было. Совсем.

— Верю, — кивнул Камагин. — Верю, но как материалист просто не могу принять версию о «Тёмном Мороке», который ни с того ни с сего опустился на две страны и поссорил между собой зебр и пони. Уж слишком это попахивает дешёвой мистикой.

— Так-то оно так, но вспомни — несколько дней назад мы убедились, что магия существует. О каком материализме вообще может идти речь?

— Магия или доселе неизвестное нам явление природы, умело под неё маскирующееся. Мы только-только с ним столкнулись и потому не можем делать окончательные выводы прямо сейчас. Да вообще, а вдруг байка была придумана не вчера и не ей одной? Смотри. Уцелевшие Матриархи страшно переживают, что у выживших зебр после всего пережитого может выработаться комплекс неполноценности. Дескать, «мы всё взорвали, сами себя уничтожили, ах какие мы бяки-буки, зачем так жить, лучше убейте нас!»

— И тогда они решили совместными усилиями сочинить утешительную сказочку о том, что на самом деле никто не виноват? Что это страшный Морок задурил всем головы, заставив зебр и пони скрестить хвосты в бессмысленной драке за ресурсы и запустить её устами самой авторитетной мамки? А знаешь, вполне возможно. Манипуляция в духе лучших врачевателей душ, которая всё объясняет.

— В том-то и дело, что не верю я в теории, которые всё объясняют. Просто не верю. С одной стороны, мне кажется, что рассказанное тогда — нелепая чушь! Пустая болтовня умной старухи. С другой… стоит мне вспомнить её взгляд, полный печали и боли искренне переживающего существа… Ох, не знаю, Дик. Либо она искусная актриса без каких-либо принципов…

— Либо искренне верит, что её рассказ — чистая правда. Такое тебе в голову не приходило? Старческий маразм, вконец съехавшая крыша, беседы с давно умершими родственниками и всё остальное в комплекте?

— Вполне может быть и так. Уф, не хочу больше ломать голову, пусть специалисты разбираются, им за это деньги платят. Францик утром сказал, что Донован вцепился в нашу запись, как энцефалитный клещ в плоть юной девы, и собирается сделать доклад перед комиссией, дабы они отменили своё решение об уходе с Эквуса.

— Блажен кто верует. Шансов, конечно, никаких, ну хоть душу отведёт.

— Всё, ребята, с вами было интересно, но моя смена закончилась, — неожиданно раздался бодрый голос дежурного координатора, Хоакина Мурьеты. — Готовьтесь встретить герра Хофманна, Великого и Ужасного.

— И тебе удачного отдыха, парень, — ответил Дик. — Оттянись там за нас, грешных.

Через минуту в эфире появился Курт, поприветствовал Следопытов, услышал в ответ ехидную реплику Кирби, огрызнулся, после чего повисла умиротворённая тишина. Меж тем пейзаж внизу по мере приближения к горам начал постепенно меняться. Открытые пространства уступали место холмам и скалам.

— Любопытно, — прервал молчание Андрей. — Почему шоссе и железная дорога, идущие от Перешейка вглубь страны, делают крюк почти в сто километров, обходя этот участок стороной?  Что, собственно, мешало поням пробить путь насквозь?

— Пересечённая местность? — высказал предположение Кирби.

— Нет. Ландшафт, если верить карте, одинаков что там, что там.

— Тогда тут находился заповедник или национальной парк. Зверюшки всякие редкие обитали и…

— Так, парни! — встревоженный голос Хофманна прервал трёп. — На два часа крупная воздушная цель! Расстояние — десять километров. Летит в вашу сторону.

— Чёрт! — бросил Камагин, быстро берясь за ручки управления. — И как ты умудрился её пропустить?

— Зараза только что поднялась откуда-то из-за гор. Сейчас попробую дать максимальное увеличение…

На боковых экранах скафандров появилось размытое изображение, постепенно приобретающее чёткость. С минуту все до рези в глазах вглядывались в объект, пытаясь понять, что это такое. Затем…

— Дракон, — потрясённо выдохнул Андрей. — Самый настоящий дракон!

— Размеры от носа до кончика хвоста примерно пятнадцать — двадцать метров, — забубнил Курт, озвучивая поступающие данные. — Скорость сто двадцать — сто пятьдесят километров в час.

— Перехожу в режим уклонения, — сказал Камагин, разворачивая машину и начиная набор высоты. — Дик, на тебе зенитка!

— Сделано!

Из корпуса выдвинулась решётчатая консоль, на конце которой красовалась белая сфера плазменного излучателя. Кирби переключился в режим бортстрелка, и на экране его скафа появилась сетка прицеливания. Дракон внезапно дёрнулся, частота взмахов крыльев заметно увеличилась.

— Он вас засёк и ускоряется! Андрей, прибавь газку!

— Уже, — буркнул Камагин. — Вот только у нашего корыта скорость как у беременной улитки. Всё, триста двадцать, предел! Как, достаточно?

— Нет, — сдавленным голосом ответил координатор. — Не знаю, как эта туша может выдать больше четырёхсот, но она это делает. Попробуй подняться ещё выше. По идее на большой высоте такой громаде перестанет хватать кислорода.

— Понял, выполняю. Как ты думаешь, чем эта дрянь может быть вооружена?

— Если верить земным сказкам…

— Сказкам? Ты серьёзно?!

— А откуда ещё прикажешь черпать информацию? Хотя погоди… Кажется, Амина рассказывала, что в Эквестрии вроде как водились драконы. Но, честно говоря, мы тогда решили, что она имела в виду каких-нибудь крупных наземных рептилий, вроде наших варанов Комодо.

— Теоретики хреновы, могли бы поподробнее расспросить. Что интересного она про них сказала?

— Она назвала их огнедышащими.

— Прямо-таки огнедышащими? Как в земных легендах?

— Именно.

— Если так, то не страшно. Силовое поле не спасает только от радиации и лазерных лучей. Всё остальное оно отразит.

— А если он навалится сверху и пустит в дело когти? Эта дрянь размером с ваш кораблик.

— Движки вытянут. Мы летим с пустым трюмом, запас по весу огромный. Да и зенитка на близкой дистанции собьёт любого ящера.

— Твоими бы устами да мёд пить. В любом случае, если есть возможность уйти от столкновения…

— Не дурак, сделаю всё, чтобы не допустить.

— Он у меня на мушке, дистанция три километра, — доложил Дик. — Могу открыть огонь прямо сейчас. Стрелять?

Андрей колебался. С одной стороны, ему очень не хотелось тестить на прочность корпус флайера. С другой, вот так, с ходу атаковать предположительно разумное существо…

— Стреляй, когда подойдёт на километр, не раньше, — наконец приказал он. — Чем ближе, тем больше шансов прихлопнуть его с первого залпа.

— Странный зверь, — протянул Лю Шань, который, несмотря на преклонный возраст, первым примчался в диспетчерскую, как только по громкой связи объявили о нападении на разведгруппу живого ископаемого. — Что-то в нём не так. Посмотрите внимательно…

Действительно, теперь, когда ящер подлетел совсем близко, стали видны детали, не замеченные раньше. Первым делом в глаза бросались могучие крылья, мерно рассекающие воздух. При замедленном воспроизведении обнаружилось, что кожаные перепонки пестрят маленькими и большими отверстиями, словно по ним пришёлся залп картечи. «Как дракон может развивать высокую скорость с такими дырками?» — оставалось загадкой номер один. Кроме того, тело чудовища оказалось покрыто глубокими ранами, а броня залита бурой, запёкшейся кровью и зелёным гноем.

— Интересно, он теплокровный или нет? — с любопытством спросил Януш Карпински. — Курт, можешь замерить температуру его тела дистанционно?

— Без проблем, — координатор коснулся небольшого квадрата на экране. — Плюс четырнадцать и восемь по Цельсию. Странно… Температура воздуха: плюс тринадцать и девять. Значит, всё-таки хладнокровная рептилия, раз температура тела равна температуре окружающей среды.

— Но хладнокровный не может развить такую…

В этот момент плазменная пушка выпустила короткую очередь — дракон пересёк незримый рубеж, установленный Андреем. Два заряда угодили ему в грудь, остальные прошли мимо, так как ящер с немыслимой для такой огромной туши грацией развернулся и ушёл влево, при этом скорость возросла примерно в полтора раза.

— Посмотрите, в правом боку! — воскликнула глазастая Светлана.

Все увидели, что в боку чудовища зияет огромная дыра, сквозь которую видны обручи рёбер и мешанина гниющих внутренностей. Ни одно живое существо не способно выжить после такого ранения.

— Да это не дракон, а зомби какой-то! — потрясённо выдохнул кто-то.

Андрей поднимался на максимальной скорости, забравшись почти на четыре километра. Но надежда на то, что разряжённый воздух помешает монстру лететь с прежней быстротой, оказалась тщетна, расстояние стремительно сокращалось. Дик дал ещё несколько очередей, но поток плазменных сгустков, дырявящих чешуйчатую шкуру практически в упор, не мог его остановить. Камагин увидел прямо перед собой широко распахнутую пасть чудовища и максимально усилил носовые щиты.

— Он сейчас активирует свой огнемёт! Мы…

Ничего больше разведчик сказать не успел. Поток зелёного пламени ударил по машине тугой струёй. Одновременно вспыхнули и погасли аварийные индикаторы приборов, обзорные экраны скафандров почернели, изображение исчезло. Неизвестно, что кричали люди в своих высокотехнологичных «гробах», да и кричали ли вообще в тот момент, когда потерявшая управление машина понеслась навстречу бурой земле чужой планеты. Связь исчезла сразу, как только зелёная волна затопила человеческий корабль, и потрясённые наблюдатели ещё минуту неподвижно разглядывали матовые стёкла погасших мониторов.

---

Когда Лефарж ворвался в диспетчерскую, там находились только Курт, Мурьета и Гарольд Фишер. Остальных любопытных Хофманн выгнал наружу твёрдой рукой.

— Докладывай, — бросил шеф, рывком усаживаясь в кресло.

Старший координатор лаконично и без лишних слов описал произошедшее. Хоакин колдовал над своим экраном, Фишер угрюмо просматривал логи сообщений. Выслушав рассказ, Франсуа с шумом выдохнул и растёр ладонями бледное лицо.

— Когда… — хрипло спросил он. — Когда будет известно, что там происходит?

— Мы выслали «Стрижа», самого скоростного из наших дронов, — ответил за начальника Мурьета. — Он прибудет на место минут через шесть.

— А спутник?

— К сожалению, над данным районом нет ни одного сателлита.

— Ясно. Вы установили, что именно их сбило?

— Это точно был не огонь, — мрачно сказал Курт. — За несколько секунд до удара Андрей усилил носовой щит. Он выдержал бы поток напалма, не говоря уж о простом пламени. Да даже если поле по какой-то причине отказало, оставалась ещё броня. В любом случае корабль не мог погибнуть мгновенно. Но это случилось.

— Не огонь, — внезапно сказал Гарольд, отрываясь от экрана. — Это был не огонь, а поток холодного радиоактивного пламени.

— Холодное радиоактивное пламя? Что за бред? — недовольно буркнул Лефарж. — Это антинаучно.

— Давно следовало привыкнуть, что слово «Эквус» и слово «наука» несопоставимы, — ответил следопыт. — Если не нравится термин «пламя», скажу, что их обдало потоком неизвестной высокорадиоактивной субстанции. Силовое поле радиации не помеха, защитные экраны пробило мгновенно, приборы вышли из строя одним махом, после чего флайер превратился в кирпич.

— А скафандры? Скафандры могли выдержать удар?

— Не думаю. Не знаю, насколько сильным оказался поток, так как радиометры спеклись в первых рядах, но судя по тому, как быстро выжгло всю электронику…

— Кроме того, не забывай, флайер должен был свалиться с высоты четырёх километров, — вступил в разговор Курт. — После такого падения уцелевших не остаётся.

— Курва! — выругался Франсуа и с силой ударил кулаком по подлокотнику кресла.

Хофманн отвернулся. Он прекрасно понимал, какой сейчас ад творится в душе шефа, и не хотел напрягать его ещё сильнее.

— «Стриж» достиг цели, — прервал затянувшееся молчание Мурьета. — Вывожу картинку на основной экран.

Все как по команде повернулись и уставились на появившееся изображение, смазанное и нерезкое.

— Дрон находится на высоте семи километров, — предупредил Хоакин. — Ниже я пока спускаться не решаюсь.

Никто ему не ответил, все с жадностью смотрели туда, где на бурой равнине красовался средних размеров кратер. Около него неуклюже двигалось гигантское тело дракона.

— Что он делает… — пробормотал Лефарж. — Непонятно…

— Это предельное увеличение, — сказал оператор.

— Спустись до пяти, — приказал Франсуа.

— Сделаю.

Картинка заметалась из стороны в сторону, затем вновь замерла, уже гораздо более чёткая. Теперь наблюдатели ясно увидели, что чудовище не просто хаотично движется вокруг места крушения, а выполняет какую-то работу.

— Не пойму, эта тварь что, собирает обломки в одну кучу? — потрясённо выдохнул Хофманн.

— Похоже на то, — эхом ответил Лефарж. — Но зачем?

— Если верить земным легендам, — глубокомысленно заметил Фишер, — драконы имеют привычку сгребать свои сокровища огромной грудой, а потом спать на них, как на перине.

— Так это земные драко… тьфу, мы что, сейчас будем обсуждать повадки вымышленных существ? Серьёзно?

— Но он-то совсем не вымышленный, а очень даже настоящий.

Франсуа поджал губы и замолчал. Ему было не до споров. Вся надежда на то, что экипажу погибшей машины удалось каким-то образом спастись, растаяла как дым. Вид воронки и искорёженных обломков вокруг неё не оставлял надежды на благополучный исход. Пришла пора принимать решения и отдавать приказы.

— Гарольд, — тихо сказал шеф, — бери Ли и вперёд. Полетите на «С-08», это самая защищённая и скоростная наша машина. Вооружения на ней нет, но, как показала практика, единственное эффективное оружие против чудовища — это высокая скорость. Все инструкции получите по дороге.

— Есть, — коротко бросил Фишер, поднимаясь. В его голосе не было и намёка на веселье. Работёнка предстояла не из лёгких.

Как только за Следопытом захлопнулась дверь, Лефарж вновь повернулся к экрану. Радиоактивный дракон продолжал заниматься своим бессмысленным делом.

— Как ты думаешь, зачем ему это нужно? — спросил он у Курта. Тот неопределённо пожал плечами.

— А пёс его знает. Возможно, инстинкт, возможно, таким образом он закрепляет победу или метит территорию. Меня, если честно, волнует другое.

— Что именно?

— То, что по всем признакам эта тварь давно мертва. С такими ранами на теле не может выжить ни одно существо. Тем не менее он движется, он летает, он выполняет осмысленные действия.

— При этом выдыхает поток радиоактивного пламени, способного сбить самый совершенный людской механизм.

— Земные страшилки буквально оживают у нас на глазах. Я так и вижу завтрашние заголовки: «Дракон-нежить убил двух Следопытов во время воздушного боя». Боже, какая нелепость.

Лефарж не ответил. Он отвернулся, переключился на командирский канал и принялся отдавать приказы. Мурьета опустил дрон на высоту в два километра, впрочем, немёртвый ящер не обратил на машинку никакого внимания; похоже, он не видел угрозы в аппарате столь незначительного размера. Прошло десять минут, затем в динамике прозвучал голос Фишера:

— Мы стартовали, босс. Какие будут дальнейшие указания?

— Подойдите к месту катастрофы на расстояние пятидесяти километров, приземлитесь, включите голографическую маскировку и ждите. Я высылаю вместе с вами автоматический грузовик с несколькими «чистильщиками»; когда будете садиться, найдите место и для него. Дождётесь, пока эта тварь не уберётся, после чего подлетите к разбившемуся флайеру и попытайтесь обнаружить… обнаружить… — голос Лефаржа сорвался, и он замолчал.

— Так точно, шеф!

---

Спустя три часа Фишер стоял в нескольких шагах от радиоактивной груды металла и пластика. Дракон потрудился на славу, собрав в одну кучу все обломки, даже те, что отлетели достаточно далеко. Лишь на дне воронки валялось несколько искорёженных листов обшивки, по какой-то причине пропущенных жуткой тварью. Поднесённый к ним радиометр начинал завывать, как безумный.

— Это называется «наведённая радиоактивность», — пояснил, ни к кому конкретно не обращаясь, Ли.

— Спасибо, а я не знал, — угрюмо бросил Гарольд. — Приятно видеть «Капитана Очевидность» за работой.

Он двинулся вокруг люто фонящего кургана, туда, где роботы — «чистильщики» деловито разгребали обломки. Внезапно один из них издал негромкую трель, и вся команда остановилась, терпеливо ожидая приказа.

— Что там? — нервно спросил Фишер.

— Похоже, они нашли тело, — мрачно отозвался Хофманн.

Несколько секунд спустя роботы, вновь зашевелившись, принялись осторожно извлекать наружу грязно-белый цилиндрический предмет. Гарольд подошёл ближе и выругался, увидев чёрные цифры на лицевой броне. Скафандр Кирби.

— Пробит в трёх местах, — пробормотал он, глядя на рваные отверстия с багровыми потёками по краям. Затем поднёс поближе сканер. — Мёртв. Вот дерьмо! Ладно, хотя бы возьму образец крови.

С этими словами разведчик коснулся щупом анализатора одного из запёкшихся сгустков.

— Принял, — кивнул Курт и через минуту со вздохом сообщил: — Группа крови Дика. Без вариантов.

Фишер, не ответив, отдал приказ, и одна из машин потащила тело в сторону стоящего неподалёку грузового корабля.

— Осталось только найти Андрея, после чего можно возвращаться, — наконец сказал он.

— Думаю, он лежит где-то там, на дне, — предположил координатор. — Не уверен, что мы сможем раскопать эту груду, у автоматов уже сейчас начинает сбоить электроника. Боюсь, когда они зароются поглубже, им просто придёт конец.

— А летающий червяк где? Не видно пока?

— Пока нет. Как скрылся в горах, так больше не появлялся. Возможно, у него там логово. И да, теперь я понимаю, почему дорога обходила пустошь стороной. Если это горы, населённые драконами…

— Гарри, подойди сюда, — мёртвым голосом сказал Ли. — Я кое-что нашёл…

Фишер в несколько прыжков оказался возле товарища, склонившегося над каким-то предметом. То была оторванная перчатка скафандра. Внутри неё лежал окровавленный комок плоти. Следопыт поперхнулся; он ясно помнил, что все конечности на СВЗ Кирби были целы. Значит…

Ли Фень аккуратно поднял свою страшную находку и вытряхнул на удачно подвернувшийся кусок пластика оторванную кисть левой руки, затем поднёс к нему раструб сканера.

— Группа крови Андрея, — сообщил Курт. — Вот и всё.

Это было действительно всё. Даже если бы им каким-то чудом удалось найти тело, Камагин был уже мёртв. Если не от потери крови, то от радиоактивного излучения, проникшего внутрь скафа через образовавшуюся брешь. Минуты две длилось молчание, потом Хофманн тихо сказал:

— Возвращайтесь в корабль и ждите приказа. Я свяжусь с шефом, пусть принимает решение.

Потом переключился на кабинет Лефаржа. Выслушав доклад координатора, Франсуа спросил:

— Значит, вы считаете, что дальнейший поиск бесполезен?

— Он продолжится только в том случае, если вы пришлёте спецтехнику, способную работать в условиях жёсткого излучения. Электроника «чистильщиков» не переживёт длительного пребывания в зоне раскопок.

— Понимаю. Это действительно перчатка Андрея?

— Нет никаких сомнений. Инвентарный номер совпадает.

— Тогда директива «W-87» и эвакуация. Не стоит ребятам торчать там сверх необходимости. Они и так получили сегодня солидную дозу.

— Слушаюсь.

Гарольд и Ли сидели в тесной кабине флайера и смотрели, как роботы — «чистильщики» стаскивают к горе последние обломки погибшей машины. Как они сами, закончив работу, покорно ложатся сверху и замирают. Как вылетевшие из трюма грузового корабля дроны зависают над горой. Как из баков, закреплённых под их корпусами, начинает разбрызгиваться густая жидкость цвета гранита, покрывающая обломки толстым слоем. Как она начинает распухать плотной пеной, превращая гору в огромный пузырящийся валун, напоминающий гранитную скалу. Несколько дней спустя, когда пена застынет, она и правда станет скалой, вернее, курганом. Погребальным курганом. Директива «W-87» гласит: если не можешь убрать за собой мусор, скрой его. Не стоит оставлять следы пребывания людей даже там, где жизнь погибла навсегда.

После того как отработавшие своё дроны убрались обратно в трюм, Следопыты вновь покинули корабль и подошли к новообразованной скале. Фишер аккуратно прилепил к мягкой пене небольшую табличку из «вечного» пластика, на которой тонким лучом лазерного резака была нанесена лаконичная надпись:

Андрей Камагин

и

Ричард Кирби.

Прошедшие свой путь

 до конца.

Инструкция, конечно, категорически запрещала делать подобные вещи, но Следопытам было глубоко плевать на директивы бездушных бюрократов.

---

Из открытого окна тесного двухкомнатного блока Сахарской карантинной зоны вырвался отчаянный крик трёх голосов, быстро переходящий в плач.

---

Облачённый в скафандр Франсуа Лефарж стоял у портального выхода, наблюдая, как последний трейлер, мерно гудя мотором, увозит на Землю контейнер, набитый остатками оборудования. Неподалёку громоздилась уродливая куча того, что решили обратно не забирать. Жилые модули, системы жизнеобеспечения, спецтехника, работавшая в наиболее «горячих» зонах и прочее, прочее, прочее. Когда планету покинет последний человек и портал погаснет навсегда, стоящие наготове дроны выполнят директиву «W-87», после чего улетят и дружно самоликвидируются над океаном, полностью скрыв следы пребывания человека на Эквусе. Бессмысленная работа, но директивы для того и существуют, чтобы их выполняли, не задавая глупый вопрос «зачем».

— «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить», — сказал стоявший рядом Донован и хмуро посмотрел на Лефаржа.

Глава научной группы чувствовал себя прескверно. И дело было вовсе не в том, что его высмеяли на заседании Комиссии, где он пытался уговорить руководство не закрывать проект «Эквус». Все аргументы о необходимости продолжить исследования нового вида энергии, которую местные жители называли вульгарным словом «магия», а также явления, именуемого «Темным Мороком», были отметены. Обидно, конечно, но учёный привык к непониманию со стороны вышестоящих болванов. Больше всего на свете его сейчас мучила мысль о том, что это из-за его настойчивых просьб Следопыты были отправлены в последний самоубийственный полёт. Сам по себе осторожный Лефарж никогда не пошёл бы на подобный риск. А теперь… Теперь поздно рвать остатки волос на затылке. Донован уже сказал ему, что во время предстоящего расследования возьмёт всю вину на себя, на что шеф только криво усмехнулся и ничего не ответил. Франсуа не пугало следствие и возможный крах карьеры, ведь самое страшное уже произошло. Любую беду можно обратить вспять. Любую. Кроме смерти.

— Идёмте, босс, — негромко проговорил Серж Генсбур, кладя руку на плечо Лефаржа. — Портал скоро закроется.

Тот молча кивнул и неторопливо, словно через силу, зашагал в сторону овального проёма. Миг — и последний человек покинул Эквус. Ещё через несколько секунд исчез и сам проём. Громко гудя движками, словно злые шершни, дроны оторвались от земли и принялись выполнять свою бессмысленную работу, а закончив, построились неровным клином и отправились в последний полёт к океану. Над мёртвой планетой опустилась тишина, лишь где-то далеко, за сотни километров отсюда, вылетевший из пещеры одинокий зомби-дракон мерно нарезал круги в сумеречном небе, выискивая новых врагов.

Глава десятая. Новая жизнь

Андрей медленно открыл глаза. Этому немудрёному действу предшествовали долгие дни, месяцы, годы, а может, и столетия пребывания в густом, липком кошмаре тёмного беспамятства. Словно он комар, недавно укусивший неповоротливого динозавра и неожиданно попавший в липкую смоляную каплю на стволе араукарии, который отчаянно бьется, стремясь вырваться на волю. Смола постепенно твердеет, превращается в янтарь, что мирно лежит миллионы лет под толстым слоем песка пересохшего моря, а он всё не успокоится, всё пытается напрячь тело в надежде обрести свободу. «Отличный экземпляр» — говорит нашедший янтарь человек, затем тонкий, как игла, бур пронзает окаменевшую темницу, дабы извлечь наружу крупицу застывшей крови динозавра для какой-то непонятной цели…

Липкая бесконечность наконец отступает, и в памяти начинают медленно всплывать лица и образы прошлого. Далёкого и не очень. Вот он, совсем ещё мелкий пацан, стоит, вцепившись ручонками в ограду моста, с восхищением глядя, как вниз белопенным потоком рушится стена Ниагарского водопада, а рядом что-то радостно вопит отец. Вот они с Самантой сидят у одинокого костра где-то посреди пустыни. Пахнет остывающим песком, над головой раскинулось звёздное одеяло неба. Жена откладывает гитару в сторону, а он осторожно гладит её по округлому животу, в котором с каждым днём набирает силу новая жизнь. Они давно договорились, что если родится дочь, её назовут Паола в честь матери Саманты, а если сын, то Дмитрий — в честь отца Андрея. Отпуск закончился, завтра предстоит возвращение к цивилизации, через неделю Камагин улетит на Каллисто, где шесть месяцев будет заниматься исследованиями ледяных пещер плато Омара Хайяма и фундамента таинственного «Монолита Сикорского», пока не случится катастрофа. Странно, они с женой — заядлые путешественники, их дом на колёсах исколесил дороги пяти континентов, побывав во множестве живописнейших мест. Но стоит только начать ворошить прошлое, как в памяти первым делом упорно всплывает воспоминание о той ничем не примечательной сахарской ночи в тридцати километрах от города Айн-Салах. Странная всё-таки штука — человеческий разум…

Андрей медленно открыл глаза. И не увидел ровным счётом ничего. Его окружала полная тьма, абсолютная чернота, лишённая даже малейшего намёка на свет. Несколько секунд он вертел головой, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь, но потом оставил это безнадёжное дело. Может, что-то случилось с глазами? Может, их уже нет? Человек попытался протянуть руку и ощупать лицо, но не смог сделать даже этого. Тело оставалось неподвижным, сжатое со всех сторон чем-то мягким и упругим. Будь он в лучшей форме, то моментально понял бы причину происходящего, но голова напрочь отказывалась включаться в работу, так что озарение пришло не сразу. Скафандр. Он облачён в СВЗ, и его тело закреплено подушками пневмокаркаса. Как вообще можно забыть столь простую вещь? Скафандр полностью обездвижен: похоже, удар зелёного пламени напрочь выжег всю электронику. Потому вокруг и стоит такая темнота. Андрей попробовал пошевелить руками и ногами. Бесполезно. Сервоприводы сдохли, а без их помощи силы обычных человеческих мышц не хватит, чтобы сдвинуть неподъёмные конечности скафа. Фигово. Может, всё же попытаться… Собственно, что он теряет…

— Умник, директива восемь! — сказал Камагин. Вернее, попытался сказать, но из горла вырвалось только слабое змеиное шипение.

Несколько секунд он лежал неподвижно, пытаясь понять, что опять пошло не так, потом сообразил — для того чтобы хоть что-то произнести, нужно сначала наполнить лёгкие воздухом. Андрей сделал глубокий вдох, медленно, через силу. Внутри тела всё заскрипело, затрещало, словно там раскрывались меха старого, давно не использовавшегося баяна… Ничего себе, получается, всё это время он не дышал? Как такое вообще возможно?

Внезапно его окатила волна приятного, умиротворяющего тепла, пришедшая откуда-то извне. Какое-то время он буквально купался в этом расслабляющем потоке, чувствуя, как проясняется разум и мысли начинают бегать шустрее. Затем волна прошла, оставив после себя приятное послевкусие. Ещё одна загадка. Да что вообще тут, собственно, происходит?!

Так! Не отвлекайся! Соберись. Дыхание. Нужно проверить дыхание. Камагин с шумом выпустил воздух и принялся медленно отсчитывать в уме секунды. Его личный рекорд задержки на выдохе — ровно три минуты. Посмотрим, сколько удастся продержаться сейчас…

Досчитав до пятисот, разведчик бросил сие бесполезное занятие. Стало понятно, что считать он может долго. Очень долго. Всю жизнь или даже больше. В груди не ощущалось привычного жжения, гортань не сводила судорога, мозг не посылал панические сигналы телу. Похоже, по какой-то непонятной причине ему больше не требовалось дышать. Совсем. Разве только для беседы с другими людьми. Или с самим собой. Вот только может ли он теперь разговаривать? Андрей с шумом вдохнул и произнёс вслух чужим скрипучим голосом:

— Шёл ёжик по лесу, забыл, как дышать, и умер. Потом вспомнил и дальше пошёл.

Глупая шутка из детства, ни с того ни с сего всплывшая в памяти, оказалась неожиданно к месту. Даже чересчур. «Забыл, как дышать, и умер…» Он что — мёртв, и всё вокруг — лишь посмертный бред остывающего тела? Ну уж нет, для бреда это как-то скучно выглядит. А посему отставить дурные мысли! Нужно поскорее вылезти из скафандра и понять, где он и что с ним. «Потом вспомнил и дальше пошёл». Вот-вот. Именно что пошёл.

— Умник, директива восемь! — на сей раз голос прозвучал громко и чётко.

Никакого изменения, конечно, не произошло, да и глупо было ожидать, что мёртвый ИИ выполнит приказ, но попробовать всё равно стоило. За «попробовать», как и за «посмотреть», денег не берут. Вновь пришла волна тепла, заставив ненамного отвлечься от работы. Интересно, что её вызывает?

— Не хочешь по-хорошему, значит, будет по-плохому, — пригрозил он неизвестно кому и повернул голову направо, нащупывая губами торчащий из обшивки плотный пластиковый жгут с расширением на конце. Нащупав, крепко сжал зубами и резко потянул. Послышался хлопок, затем громкое шипение: то сработала система экстренного сброса давления пневмокаркаса. Она была лишена какой-либо электронной начинки и представляла собой обычную пробку. Резиновые подушки сдувались не так быстро, как если бы работал насос, но человек особо никуда не торопился.

Как только тело освободилось, Камагин вытащил из рукавов сначала правую, затем левую руки. И сразу заметил изменение: в непроницаемую тьму вокруг словно добавились робкие серые нотки. Это нельзя было ещё назвать светом, но с безраздельной монополией мрака оказалось покончено. Несколько секунд Андрей лениво обдумывал причину произошедшего — прежняя ясность мышления никак не хотела возвращаться, затем скорчился и поочерёдно заглянул сначала в один рукав, затем в другой. Так и есть, из левого струился слабый сумеречный свет. Судя по всему, перчатку оторвало в момент катастрофы. Разведчик покачал головой, пытаясь представить себе силу удара, способного таким образом повредить скафандр. Затем в голову пришла нехорошая мысль, и он принялся торопливо ощупывать кисть левой руки. На удивление, та оказалась на месте, вот только прикосновение к ней вызвало поток новых вопросов и опасений. Кожа сухая и плотная, словно пергамент, пальцы как будто стали тоньше и длиннее. Что, чёрт возьми, произошло?

К счастью, вновь накатившая тёплая волна погасила нарождающуюся панику и вернула самообладание. Ничего, прорвёмся. Главное жив. Камагин выпрямился, стараясь не думать о радиации, проникающей сквозь отверстие в рукаве, вытянул правую руку и, нащупав на внутренней обшивке скафандра клапан кармана, быстро открыл его, извлекая наружу тонкую палочку хемилюминесцентного светильника. Надломленная посередине, она засветилась ярким оранжевым светом. Сразу стало веселее. Разведчик поднёс её к левой руке и внимательно осмотрел кисть. Да, с ней явно было что-то не так, но что именно, понять трудно — безжизненный химический свет искажал детали. Ладно, разберёмся после.

Вторым извлечённым из кармана предметом оказался портативный полевой радиометр — древний и надёжный, как кирпич. На него разведчик возлагал большие надежды. Он должен был уцелеть там, где не выдержала тонкая электронная начинка скафандра. Так оно и случилось — после включения на сером жидкокристаллическом экране появились чёрные цифры. Здорово, конечно, но то, что они показали, вызвало изумление и даже страх.

— Сколько-сколько? Но почему… Почему я ещё жив? — пробормотал человек, на секунду прикрывая глаза. — Или эта штука врёт, или…

Снова пришла волна тепла. Цифры на экранчике заскакали как безумные, показывая совсем уж запредельный результат. Затем, по мере того как поток начал убывать, принялись уменьшаться, откатываясь к прежнему значению.

— Я воспринимаю волну смертоносного излучения как порыв тёплого ветра, — задумчиво протянул Андрей. — Любой другой бы на моём месте…

Он не договорил и торопливо переключил прибор, выводя на экран показания встроенного термометра. Раньше его сильно раздражала любовь производителей запихивать в девайс кучу бесполезных дополнительных опций для удорожания продукта. И вот кто бы мог подумать, что их жадность способна принести реальную пользу.

— Плюс одиннадцать и три по Цельсию… Ничего удивительного, чай, не май месяц. Тааак, теперь зажмём его между ладоней…

Камагин прекрасно понимал, что чувствительность дешёвого термодатчика не может быть очень высокой, но его интересовала не точность измерения температуры тела, а то, есть ли она вообще. Минут через пять он поднёс прибор к глазам и совсем не удивился полученному результату.

— Плюс одиннадцать и шесть. Как говорится, «мёртвые не потеют». В смысле, температура тела покойника равна температуре окружающей среды. Значит, я всё-таки умер. Но потом воскрес. И стал зомби, вроде сбившего нас крылатого бедняги. Любопытно. Всего ожидал, но только не такого!

Андрей, не выдержав, рассмеялся страшным каркающим смехом, затем замолчал и несколько минут лежал неподвижно, прислушиваясь к ощущениям своего, вне всякого сомнения, мёртвого тела. Да, изменения имелись, и изменения большие. Начать с того, что он почти не чувствовал холода, несмотря на то, что в скафандре было, мягко говоря, не жарко. Мышцы совсем закаменели, каждое движение приходилось делать через силу. Он полностью утратил обоняние и осязание: во всяком случае, все попытки ощутить вкус и запах окончились безрезультатно. Боль… Камагин с силой ущипнул себя за ногу и почувствовал лишь слабый ответ — боли тоже почти не было. Забавно. Разум… В голове по-прежнему клубится туман, мысли скользят с ленивой неспешностью. Даже сейчас, когда они по идее должны нестись как табун перепуганных зебр. Или пони. Ха, как смешно. Эмоции… почти отсутствуют. Словно замёрзли или… умерли. Умерли вместе с телом. Всё, хватит! Нужно вылезать из этого гроба, а не заниматься бессмысленным самокопанием!

Человек зашевелился, коснулся пальцами защитной крышки справа от себя, вырвал её одним резким движением, обнажив небольшое углубление со сложенным на бок красным кольцом. Ломая ногти, удалил чеку — вторую ступень защиты «от дурака», открутил фиксирующий «барашек», продел в кольцо палец и выгнул его наружу. Затем резко потянул на себя. Раздался глухой удар, короткий взрыв, скафандр развернуло, и он раскололся напополам. Конструировавшие его люди предусмотрели всё, даже полный отказ электроники, потому снабдили своё детище чисто механической системой распечатывания. На тренировках это выглядело очень весело, но тогда Камагину даже в голову не могло прийти, что он когда-нибудь воспользуется данной опцией в реале.

Выждав с полминуты, разведчик медленно, что называется, «со скрипом», поднялся. Да, именно «со скрипом». Суставы трещали и выли, словно у столетнего подагрического деда. Осторожно распрямившись, Андрей посмотрел прямо перед собой. Он явно находился в какой-то сумеречной украшенной сталактитами пещере. Сталагмитов на полу не наблюдалось, зато под ногами сочно хрустели какие-то камни, напоминающие щебёнку. Нагнувшись, разведчик подхватил пару штук покрупнее, затем поднёс к химическому светильнику. Оранжевые блики заплясали на острых гранях чистых как вода кристаллов. За спиной послышался негромкий звук — глухой, с явными рычащими нотками.

Медленно обернувшись, человек слабо вскрикнул и закаменел, упершись взглядом прямо в глаза дракона-зомби. Гигантский ящер лежал, обвившись вокруг тускло мерцающей груды драгоценностей, и внимательно разглядывал Андрея своими мёртвыми глазами. Верхняя губа чудовищной пасти слегка поднялась, демонстрируя жёлтые с гнойным зелёным налётом клыки, и Камагин внутренне обрадовался потере обоняния, представляя, какой здесь стоит непереносимый смрад.

Быстро разжав пальцы, человек дал кристаллам упасть и с облегчением увидел, что губа опускается, клыки исчезают, а зарождающийся в глубине глотки вибрирующий рык постепенно затихает. Белая плёнка наполовину прикрыла жуткие глаза. Дракон успокоился.

— Не любишь, когда кто-то покушается на твою собственность? Извини, брат, больше не буду. Ты ведь дашь мне уйти, верно? — дрожащим от напряжения и страха голосом сказал Андрей, внезапно испытав короткий, нелепый в подобной ситуации приступ радости. Ему страшно. Всё-таки эмоции не исчезли до конца, а лишь притупились. Значит, он хоть и превратился в живого покойника, но всё равно остался человеком.

Дракон не ответил, лишь тяжело вздохнул и выпустил в сторону Камагина поток воздуха. Разведчика вновь, теперь уже с куда большей силой окатило волной умиротворяющего тепла. Ну вот, ещё одной загадкой стало меньше. Эти таинственные «волны» оказались ничем иным, как дыханием дракона. Радиоактивным дыханием дракона. Бедняга дышал редко и через разные промежутки времени, видимо, по инерции, когда вспоминал, что нужно дышать.

Не говоря больше ни слова, Андрей, нагнувшись, вытащил из внутреннего кармана скафа всё, что там лежало: радиометр, пучок неиспользованных «светляков» и изящный зебринский компас, подобранный в одном из зачищенных убежищ. То был бункер, построенный не «Судархом», а вояками, потому он неплохо сохранился до прихода людей. В нём нашли приют высшие армейские офицеры, охраняемые группой элитных легионеров-спецназовцев. Оказавшись взаперти, отцы-командиры быстро развязали последнюю войну, теперь уже друг с другом, борясь за власть над своим бетонным погребом. Естественно, копытами подчинённых, которым и после конца света, похоже, не светила мирная жизнь. Легионеры, совсем не желавшие класть головы по прихоти высокородных придурков, посовещались меж собой и решили покончить с войной раз и навсегда, попросту перестреляв своих высокопоставленных предводителей. Затем вместе с техниками и немногими гражданскими ребята установили нечто вроде республики с выбранным правительством и мэром. Когда пришли люди, они с радостью и без какого-либо сопротивления покинули убежище навстречу новой жизни. Их мэр, бывший младший легат Лучиано Вискотти, добродушный толстяк, чью полосатую мордочку украшали застарелые шрамы, сначала очень огорчился, услышав, что в карантине действует строжайший сухой закон, но быстро успокоился, узнав о великом разнообразии сортов вин на Земле. «О, deos caeli, я перепробую их все до единого!» — заявил он, решительно стукнув копытом и Камагин, почему то сразу подумал что да, перепробует. Именно там, в кабинете безвременно почившего замминистра обороны, Андрей и нашёл этот красивый компас. Забавная, украшенная камнями и золотыми накладками безделушка была абсолютно бесполезна на Земле, а вот на Эквусе могла здорово пригодиться.

Дракон никак не отреагировал на действия человека; похоже, его собственнические инстинкты не заходили дальше охраны самоцветов. С трудом удерживая равновесие на осыпающихся камнях, Камагин двинулся в обход гигантской туши, в любой момент ожидая предательского удара хвостом или лапой. Но всё прошло спокойно, хозяин пещеры явно не собирался нападать до тех пор, пока гость не посягнёт на его прелесссть. Конечно, Андрей не стал бы так рисковать, даже если б ему под руку подвернулся Аркенстон Короля-под-Горой. Пусть дракоша и дальше играет своими блестящими игрушками: в конце концов, у каждого своё хобби.

Выйдя наружу, человек с наслаждением вдохнул полной грудью холодный горный воздух… абсолютно не ощутив его прохлады и свежести, затем, прыгая как заяц с камня на камень, принялся бодро спускаться в долину. Пещера находилась на середине крутого склона, но, обладая хорошими акробатическими навыками, можно было без проблем покинуть это негостеприимное место. Оказавшись внизу, Следопыт вышел на свет, присел на плоский камень и принялся внимательно разглядывать кисть левой руки. Ниже запястья кожу покрывала сплошная корка запёкшейся крови. Рукав тонкого комбинезона также был пропитан ей до локтя, зато сама кисть была абсолютно чистой. С замирающим сердцем Андрей увидел, что на тыльной стороне ладони отсутствует старый, полученный ещё в детстве шрам. Кожа имела коричневатый оттенок, была сухой и оказалась покрыта сетью тонких трещин. Сложив кисти вместе, Камагин убедился, что пальцы левой оказались длиннее как минимум на два сантиметра каждый.

— Круто, — пробормотал он. — Мертвецы могут регенерировать потерянные конечности! Как интересно.

В том, что кисть оторвало вместе с перчаткой, сомнений больше не оставалось. Но факт того, что часть утраченной плоти выросла вновь, пусть даже в несколько изменённом виде, вызывал страх и… восторг! Вот именно, восторг! Да, возможно, он умер. Но приобретённые после кончины способности оказались крайне полезны в хозяйстве. Эх, сейчас бы ещё отрастить брюшную сумку, как у кенгуру, а то хоть имущество и состоит всего из нескольких предметов, убрать их абсолютно некуда. Разведчик внимательно изучил свой тонкий облегающий комбез телесного цвета и печально покачал головой. Никаких тебе карманов, типичное нижнее бельё. Хорошо ещё, что он почти не чувствует холода, иначе уже давно бы лязгал зубами.

Немного подумав, Андрей поднял с земли удачно подвернувшийся осколок вулканического стекла с бритвенно-острой гранью и срезал этим первобытным ножом нижнюю часть обеих штанин. Тонкая ткань в любом случае не защитила бы ступни от камней, а вот получившиеся «носки» можно было использовать как мешочки для переноски мелких предметов.

Решив проблему хранения вещей, разведчик взял в руки компас и принялся определять направление для дальнейшего похода. Как любой опытный пилот, Камагин до последней минуты отслеживал маршрут полёта флайера, потому сейчас мог с изрядной долей вероятности определить, в какую сторону следует идти, чтобы добраться до места крушения. Конечно, он не знал, насколько далеко унёс его дракон, но, вспомнив слова Курта о том, что ящер поднялся откуда-то «из гор», логично предположил, что тот вылетел из своего логова, а значит, расстояние до цели не может превышать пятнадцати-двадцати километров.

Похоже, летающий червяк-переросток оказался существом территориальным, тщательно следившим, чтобы никто крупный не пересекал границу того куска суши, который он считал своим. Потому появление флайера спровоцировало атаку. А вот всякая мелочь, вроде человека, дракона-зомби совершенно не интересовала. Следовательно, никто не мог помешать Следопыту отыскать место катастрофы и дать оттуда сигнал бедствия. Интересно, что скажут ребята и врачи, когда узнают, что Андрей Камагин превратился в ходячего мертвеца? Человек хрипло рассмеялся, затем, опустив компас в мешок, неторопливо заковылял, огибая камни и внимательно глядя себе под ноги. Ступни стоит поберечь от острых камней и осколков обсидиана.

Прошло несколько часов. Вялое движение сменилось бодрой, уверенной походкой. Закаменевшие мышцы постепенно разработались, позволяя поддерживать высокий темп ходьбы. Вот если бы ещё суставы скрипели чуть потише… Ладно, ерунда, скрип можно и потерпеть. Мёртвый человек обогнул высокий холм и вышел на плоскую равнину, тянущуюся до горизонта. Повсюду громоздились скалы и огромные валуны. Интересно, был ли на Эквусе Ледниковый Период? Если нет, то откуда взялись эти гладкие глыбы? Что их сюда принесло? Эх, очередной бессмысленный в практическом плане вопрос, на который он, скорее всего, так никогда и не получит ответ.

Андрей остановился, зажмурил глаза и медленно начал поворачиваться по часовой стрелке. Солнце закрыла плотная пелена облаков, ветер стих, стояла звенящая тишина. Внезапно он почувствовал слабый, едва уловимый поток тепла. Прекратив вращение, человек решительно двинулся в том направлении, твёрдо уверенный в успехе. Излучение явно исходило от округлой, похожей на гигантский муравейник гранитной скалы. Занятно. Камагин внимательно пригляделся к ноздреватому камню и замер. Не может быть! Этого ещё не хватало!

— Директива «W-87», — тихо проговорил он, затем в раздражении ударил вновь обретённым кулаком по ладони правой руки. — Чёрт!

Ошибки быть не могло. Груда застывшей пены возвышалась перед ним, скрывая остатки уничтоженного флайера. От неё исходила устойчивая аура радиоактивного тепла. Тепла, по которому он, если честно, уже начал скучать.

Человек несколько раз машинально провёл рукой по шершавой поверхности искусственной горы, затем принялся оглядываться по сторонам, явно ища что-то на земле. Поиск увенчался успехом практически моментально. Издав довольный возглас, Андрей быстро нагнулся и поднял кусок толстой стальной проволоки, пропущенный драконом и прибиравшимися после него роботами — «чистильщиками».

— То, что надо, — сказал разведчик, с силой вонзая сталь в неровный пенный бок. Проволока воткнулась с хрустом и медленно, с усилием стала входить внутрь, сантиметр за сантиметром. Андрей выдернул её обратно и с раздражением отбросил в сторону. Он неоднократно имел дело с этим универсальным материалом и знал, с какой скоростью тот застывает. До такой кондиции, как сейчас, пена могла дойти за десять дней, если не больше. Значит…

Значит, он остался один. Без вариантов. За это время люди должны были покинуть Эквус. Камагин молча двинулся вокруг искусственной скалы и остановился только тогда, когда увидел небольшую серую табличку. Подошёл ближе. Прочёл: «Андрей Камагин и Ричард Кирби. Прошедшие свой путь до конца». Интересно, кто писал? Наверное, Гарольд, он всегда страдал излишним романтизмом. Сам Камагин оставил бы только имена, без всяких эпитафий. Непонятно другое. Допустим, они нашли тело Кирби. Но почему Франсуа прекратил поиски, даже не попытавшись найти тело Андрея? Совершенно на него не похоже. Если только… Взгляд Следопыта упал на левую руку. Если только они не нашли перчатку с оторванной кистью. Тогда ничего удивительного, это железобетонное доказательство того, что второй разведчик также мёртв. Впрочем… Ну да, конечно, всё правильно, действительно мёртв. Правда, не до конца. Понарошку.

Камагин забрался на вершину радиоактивной горы и уселся, скрестив ноги. Следовало хорошенько обдумать ситуацию и принять решение, что делать дальше. Интересно, как перенесли дорогу его многострадальные конечности? Разведчик внимательно осмотрел ступни и с тоской убедился, что, несмотря на все усилия, кожа и плоть на них изрезана в некоторых местах буквально до кости. Нечувствительность к боли не всегда идёт на пользу. Чёрт, это что получается, скоро ему придётся ковылять на голых мосталыгах, словно какому-нибудь скелету? Срочно нужно сделать обувь. Но из чего? Залезть в драконье гнёздышко и срезать с хозяина пару кусков гниющей шкурки? Смешно. Ладно, эта проблема вполне решаема, сейчас главное — понять, имеет ли смысл возвращаться на базу пешком? По прямой туда шлёпать больше шестисот километров. Не так уж и много, учитывая, что зомби не требуется пища. Да и сон, похоже, ему совсем не нужен. Остаётся лишь одна маленькая проблема. Перешеек Смерти. Жуткое место, напичканное действующими защитными системами сверх всякой меры, где его уничтожит любой робот или турель за пару выстрелов. Не вариант. Попробовать проплыть по воде? Тоже мимо. Море там буквально кишит мини-субмаринами, торпедами-охотницами и прочими прелестями. Между ними и карась не проскользнёт. Да и какой смысл? Рискуя жизнью, прорваться через все преграды, оставляя на колючей проволоке клочки сухого зомбячего мяса только ради того, чтобы увидеть точно такую же (только гораздо выше) гору застывшей пены и опустевшее место портального входа?

Пора уже прекратить заниматься самообманом, последний иллюзорный шанс вернуться на Землю исчез без следа. Странно, почему он совсем не ощущает боли внутри, а только пустое, равнодушное спокойствие. Хотя понятно, почему. Зомби не может долго страдать или придаваться унынию, он уже не человек. И, наверное, даже хорошо, что ворота закрылись. Ему не придётся смотреть в испуганные глаза жены и сына, внезапно осознавших, что их любимый муж и отец превратился в ходячий труп. Лучше пусть родные думают, что он действительно погиб при выполнении опасного задания. Их скорбь рано или поздно пройдёт. А его посмертная робинзонада отныне и навсегда будет протекать здесь, на мёртвой планете. Очень символично. Возможно, даже удастся найти себе в компаньоны какого-нибудь четвероногого Пятницу. Зомби, конечно, других здесь не держат. Кстати, что за дурацкое слово «зомби»? Откуда оно вообще взялось? Попахивает дешёвым ужастиком из прошлых исторических эпох. Нужно его заменить чем-то более благозвучным. Например… Например, словом «гуль».  А что, очень даже приятно звучит, коротко и ёмко. Решено, с этой минуты он станет называть себя и остальных немёртвых обитателей Эквуса «гулями». И никаких зомби.

Закапал мелкий дождь, но Андрей не обратил на него внимания. Он сидел, по-детски обхватив руками колени, строил планы на будущее, анализировал, мечтал. В конце концов, перед ним лежала абсолютно новая, неизведанная страна, есть где разгуляться. Стоит только перейти горы, и Эквестрия ляжет у его ног. Ног, гм… Первым делом нужно смастерить себе обувь, иначе до понячих городов он просто не доберётся. Камагин бросил быстрый взгляд на свои изуродованные ступни и обомлел, увидев, что те чудесным образом исцелились. Раны исчезли без следа, не оставив ни шрамов, ни ссадин. Ничего себе! Значит, пока он здесь сидел, предаваясь раздумьям, плоть каким-то чудом успешно регенерировала? Но как?! Он же вроде ничего не ел и не пил, только грелся… Стоп! Мягкое, умиротворяющее тепло. Радиация. Выходит, для излечения ему достаточно только посидеть на фонящем холме или полежать в драконьем логове под струёй радиоактивного дыхания мёртвого ящера. После чего раны сами собой затянутся, а утраченные конечности отрастут. Так просто?

Любопытно, бредя сюда, он постоянно испытывал ощущение пустоты и… голода? Нет, это не было голодом в привычном смысле слова, скорее усталостью, постепенно переходящей в слабость. Таааак, а чем вообще питаются гули? Не тёплыми же мозгами жалких людишек, в самом деле? Что даёт жизнь умершему телу? Ответ на этот вопрос он, похоже, только что получил. Но тогда возникает новая проблема. Ему для комфортного существования требуется наличие постоянного источника радиации, при этом достаточно компактного, чтобы можно было носить с собой. Что же, задача ясна, цель определена, за работу, товарищ. Давай, выполняй свой первый квест.

Соскользнув с покатого бока кургана, Андрей огляделся и решительно зашагал в сторону воронки, оставшийся после взрыва. На её дне уже скопилась вода, но на склонах всё ещё лежало несколько отчаянно фонящих листов металла. Выбрав кусок подходящего размера, Следопыт вылез наружу, поднял с земли округлый булыжник, подошёл к большому валуну с почти плоской верхушкой и, положив на него трофей как на наковальню, принялся выправлять вмятины и загибать острые края. Полчаса несложной работы превратили бесформенный обломок в почти ровный лист. Осталось только придумать, в чём его нести.

Хмыкнув, Камагин решительно стянул с себя комбез, оставшись в чём мама родила. Тонкая ткань всё равно не защищала кожу, а стесняться наготы было абсолютно не перед кем. Сделав из одежды некое подобие рюкзака, использовав рукава и штанины как лямки, человек забросил нетяжкую ношу за спину и, жмурясь от приятного тепла, мягко разливающегося по телу, двинулся назад, на север, мимо драконьей пещеры. Туда, где за цепью гор лежала странная и загадочная страна Эквестрия.

Глава одиннадцатая. Хранитель Пустоши

Андрей вскарабкался на валун и остановился, внимательно оглядываясь по сторонам. До его цели – гребня крутого хребта осталось совсем немного, метров десять или около того. За хребтом, скорее всего, лежит очередная узкая, вытянутая с востока на запад  долина, за ней следующий хребет и ещё один и ещё… Местность больше всего напоминала небрежно брошенное на кровать одеяло с бесконечными параллельными складками. Двигаться вдоль них совсем несложно, но вот ползти поперёк… К сожалению другого пути не было, а если и был, то человек его просто не знал. Одно хорошо, ему практически удалось вновь обрести контроль над своим изменившимся телом. Вернулась прежняя сила и крепость мышц, даже суставы почти перестали скрипеть. Вот если б ещё мозги освободились от  липкого тумана мешающего ясно мыслить, стало бы совсем хорошо. Но Камагин искренне надеялся, что и здесь всё наладится. Нужно просто больше давать работы своим серым (или какие они теперь) клеточкам, нагружать их точно так же как сейчас он нагружает закаменевшую плоть. Постепенно разработаются и они.

Следопыт перепрыгнул небольшую расселину и двинулся дальше. В первую ночь он решил не спать, а идти без остановки до утра и дальше весь следующий день. Ему было интересно проверить предел своих возможностей. Но из этого ничего не вышло и сразу после полуночи пришлось искать место для стоянки. Причиной тому оказалась тьма, властно опустившаяся на горы. К сожалению, в пакет полученных им сверхспособностей, ночное видение не положили, потому пришлось смириться и ждать рассвета. Найдя ровную площадку человек лёг и попытался заснуть, но сон так и не пришёл. Только под утро он погрузился в некое подобие дрёмы, на самой границе между сном и явью. Очень сильно мешало отсутствие одеяла. Нет, не потому что было холодно – радиоактивный лист металла согревал лучше любой печи. Просто наброшенный сверху кусок ткани давал бы чувство безопасности и уюта, а без него, немёртвый человек лежащий на голой земле под открытым небом, ощущал себя очень неуверенно, и никак не мог расслабиться. Таким образом, в списке первоочередных вещей необходимых для жизни после смерти, одеяло заняло прочное второе место.

На первом же стояла одежда. Да-да именно одежда. И дело даже не в природной скромности и отвращении к вынужденному нудизму. Как оказалось кожа очень быстро высыхает на холодном осеннем ветру. Высыхает, дубеет и постоянно трескается, становясь похожей на древесную кору. Непрерывная регенерация конечно замедляет процесс, но не спасает до конца. Андрей не знал насколько это вредно и как подобное явление скажется на его дальнейшем существовании. Возможно, изменения окажутся чисто косметическими, но мысль о том, что через пару тройку месяцев он станет похожим на ходячий дубовый пень, настроение совсем не поднимала. Следовало что-то срочно придумать, но для этого сперва нужно добраться до ближайшего населённого пункта. Только там можно раздобыть ткань для костюма.

И конечно какое-нибудь крупнокалиберное оружие на третье. Желательно дробовик. Поразительно, но они с драконом-гулем оказались не единственными немёртвыми обитателями Пустоши. Вчера днём Камагин повстречался со странной группой существ и эта встреча, надо сказать, породила массу вопросов и опасений насчёт его собственного посмертного существования.

Он тихо-мирно пересекал очередную долину, радуясь относительно ровной поверхности под ногами. Внезапно справа от себя разведчик увидел какие-то обгорелые обломки, от которых исходили волны сильного радиоактивного «тепла». Подойдя ближе, человек убедился, что это остатки какого-то летательного аппарата странной конструкции. Судя по всему в момент катастрофы он двигался на малой высоте и почти не пострадал при падении. Главный урон нанёс огонь – все, что могло гореть сгорело, оставив после себя лишь исковерканные жаром листы оплавленного металла.

Андрей решил тщательно обыскать обломки, вдруг найдёт что полезное, но тут из-за правого края разбившейся машины вышла группа молчаливых четвероногих созданий. Их было пятеро и все они были гулями. Это можно было легко понять по нелепым механическим движениям и мёртвым глазам. Их тела оказались обезображены ожогами, лоскутья обгоревшей кожи свисали словно рваные лохмотья. Они шли гуськом друг за другом будто связанные одной верёвкой, тупо глядя перед собой, не обращая внимания на мир вокруг.

В первый момент человек подумал, что встретил зебр, но быстро осознал свою ошибку. То были пони. Два пегаса с полностью сгоревшими перьями на крыльях и три земных. Пройдя мимо человека они скрылись за левым концом корабля, только для того чтобы полторы минуты спустя вновь появиться справа. Судя по глубокой тропинке протоптанной копытами, они ходили по кругу уже давно, возможно с самого момента катастрофы.

— «Ну, прямо карусельные лошадки какие-то», — невесело подумал Андрей, подходя ближе.

Пони заметили его, на секунду сбились с шага, а затем вновь зашагали, как ни в чём не бывало. Камагин уселся на лежащий неподалёку камень и начал молча наблюдать за странным хороводом. От них исходила странная аура, вселяющая уверенность и покой. Это трудно было объяснить словами, но всякий раз когда немёртвая пятёрка проходила мимо, человек испытывал жгучее желание присоединиться к их компании, так сказать «влиться в коллектив». Он откуда-то знал, что в этом случае его ожидает чувство бесконечной радости, удовлетворения и безопасности…  До самого конца времён.

Вместо этого человек устроился поудобнее и продолжил наблюдать. Будь он тупым как бревно обрубком, то несомненно стал бы одним из них, но в том то и дело что Андрей сохранил разум. А угрюмо марширующие бедняги нет. Их личности оказались полностью стёрты, остались только примитивные инстинкты, они опустились гораздо ниже животных, до уровня каких-нибудь кольчатых червей или инфузорий. Единственным смыслом их противоестественного существования стало тупое блуждание по кругу в компании себе подобных. Некромантическая аура исходящая от тел дарила исключительно положительные эмоции, а больше ничего бедным монстрам и не требовалось.

Человек наблюдал за ними довольно долго. Возможность ощущать ауру смерти, позволила ему получить ответы на многие вопросы. Теперь он чётко знал, почему дракон-гуль не стал его уничтожать. Будь Камагин жив, атака последовала бы сразу, как только он вылез из скафандра, но чудовище почуяло в нём «своего». А «своих» гули не трогают, если конечно те не нападают первыми. Вздумай человек похитить самоцветы из коллекции ящера, возмездие настигло бы его незамедлительно. Вздумай он сейчас наброситься на пятёрку немёртвых пони, те ответили бы быстро и жестоко. Но пока Андрей неагрессивен, неагрессивными будут и они. Хорошая новость для того, кто собирается долго и много странствовать по Пустоши. Интересно, а все остальные гули которых он повстречает, окажутся такими же пустышками? Не хотелось бы. Желание встретить своего Пятницу никуда не пропало, лишь стало ещё сильней. Ладно, поживём увидим.

Следопыт слез с камня, махнул на прощанье рукой и двинулся дальше, оставив за спиной собратьев по несчастью, которые даже не заметили его ухода.

---

Ещё несколько торопливых шагов и человек оказался на гребне. Очередная складка на одеяле преодолена ровно на пятьдесят процентов. Осталось только спуститься в долину, и будут все сто. Долина узкая, следом начинается крутой подъём… слишком крутой… такое впечатление, что скалы рвали динамитом… опа! А вот это уже интересно. По дну, серой лентой извивается дорога. Удача! Как говорится, дуракам везёт.

Воодушевлённый неожиданной находкой человек быстро спустился вниз и ступил на серый шершавый бетон. Покрытие было относительно ровным, лишь в нескольких местах виднелись тщательно заделанные трещины. Судя по внешнему виду магистраль проложили не очень давно, лет десять-пятнадцать назад. При этом внимательно следили и ремонтировали – разметка блестела свежей краской.

— «Четырёхполосное шоссе, — подумал Андрей. – Совсем как у нас, только вот ширина полос уже примерно в полтора раза».

Ему действительно повезло. Теперь не нужно будет ломать ноги на косогорах и распадках. Такая большая дорога обязательно должна пересечь горы и уж точно приведёт к крупному городу. Покрутившись на месте с компасом в руках, Следопыт выбрал направление и вскоре уже сосредоточенно топал на северо-запад радуясь ровной поверхности под ногами.

---

Машина стояла, уткнувшись бампером в бетонный столбик дорожного указателя. Четырёхдверная легковушка, сильно напоминавшая человеческие машины пятидесятых годов. Около распахнутой водительской дверцы лежало крупное тело. Тело странное, совсем не похожее на труп зебры или пони. Андрею даже на мгновение показалось, что это человек, и он ускорил шаг.

Нет. Покойник походил на человека только издали. Да, он явно был прямоходящим и даже обладал парой мускулистых рук, но на этом всё сходство кончалось. Круглые как шайбы копыта на ногах, длинный, оканчивающийся трогательной кисточкой хвост, лобастая бычья башка с парой отполированных рогов… Минотавр. Самый настоящий. Словно только что вылезший из недр кносского лабиринта. Амина помнится, что-то рассказывала про них.

Подойдя ближе, Камагин внимательно осмотрел труп, затем заглянул в машину и резко отвернулся. Взрослая… коровка на переднем сиденье и три… бычка на заднем. Все мертвы. Погибли, похоже, одновременно. Проклятье. Человек отошёл и принялся внимательно изучать дорожный указатель, так некстати подвернувшийся под бампер. Его украшали две надписи одна над другой. Верхняя была крупнее, при её написании использовался понячий алфавит, который почти ничем не отличался от зебрийского. Нижняя, своим начертанием напоминала узорчатую арабскую вязь. Ясно. Название населённого пункта, продублированное на двух языках.  Никаких цифр указывающих расстояние не имелось, значит можно предположить, что город находится совсем рядом.

Оставив тела нетронутыми (Камагину совсем не хотелось заниматься мародерством), разведчик скорым шагом двинулся вперёд, обогнул высокую скалу и увидел первые дома – сложенные из массивных необработанных камней двухэтажные  строения под высокими черепичными крышами. Белёные известью стены в сочетании с красной черепицей создавали ощущение, словно человек вошёл в мирную швейцарскую деревушку, а не в инопланетное поселение на забытой богом планете.

Впрочем, ближе к центру архитектура приобрела более современные формы. Шоссе делило городок пополам, вправо и влево от него вглубь уходили узкие улочки и переулки. Совсем небольшой городишко, можно даже сказать крупный посёлок. Пройдя метров сто, человек вышел на главную площадь, украшенную бронзовым памятником. Выпрямившийся во весь рост, закованный в броню минотавр, потрясал обоюдоострой секирой, грозя неизвестно кому.

— Ого, — сказал Андрей. – Вот почему на знаке была надпись на двух языках. Бычий город. Любопытно.

Обогнув мемориал Неизвестному Минотавру, разведчик сразу остановился. Если не считать мертвецов в машине, больше трупов ему не попадалось, и теперь стало понятно почему. Все покойники лежали здесь.

У дальнего края площади стояли четыре больших, судя по камуфляжной раскраске армейских фургона. Около них скорчились тела нескольких пони в военной форме. Всё остальное пространство занимали мёртвые минотавры. Их там оказалось несколько сотен – взрослые, старики, дети. Похоже, смертоносный радиоактивный удар настиг их в самый разгар эвакуации, эвакуации спешной, торопливой. Вещей при них имелся самый минимум, какие-то жалкие узлы и пакеты. Несколько минут Следопыт оглядывал поле смерти, затем сжал зубы и двинулся к открытым дверям большого двухэтажного магазина. В Эквестрии не было всёочищяющего небесного пламени превратившего трупы в пепел, потому подобные жуткие картины ему, скорее всего, придется теперь наблюдать достаточно часто. А если учесть что большинство бактерий вызывающих разложение погибла, то процесс естественного очищения планеты может занять месяцы, если не годы. Придётся привыкать.

Первый этаж магазина занимали бесполезные для него продовольственные товары, зато второй оказался целиком занят готовой одеждой всех размеров и фасонов. Одеждой не для пони, а для минотавров, что повышало её ценность в разы. Правда, Андрей быстро убедился, что человеку, костюмы прямоходящих быков не очень подходят, сказывались анатомические различия — куртки и брюки висели на нём как мешки на огородном пугале. Не то что бы разведчика беспокоил внешний вид, красоваться здесь было реально не перед кем, но и выглядеть как бродяга одевающийся из мусорного бака ему совсем не хотелось. Что же, придётся искать ателье и разбираться в устройстве местных швейных машинок.

В дальнем конце магазина, расположился отдел, который Камагин назвал про себя «военторгом». В нем, похоже, действительно отоваривались солдаты-минотавры. Качество формы оказалось на высоте, потому сняв со стены отличный армейский станковый рюкзак, человек принялся набивать его всем необходимым, от нижнего белья цвета хаки до разгрузочных жилетов. Вот только обуви здесь не имелось по определению, лишь в углу стояли два стеллажа с подковами всех форм и калибров. Обидно, хотя чего ещё можно ожидать от копытных.

Зато большой оружейный магазин, обнаруженный в квартале от универмага, привёл человека в восторг. Он мгновенно почувствовал себя ребёнком оказавшимся в гигантском магазине игрушек. Где абсолютно всё можно было трогать руками и забирать с собой. Отбросив в сторону рюкзак с тряпками, Камагин первым делом схватил здоровенную крупнокалиберную пушку, представлявшую собой плод противоестественной любви штурмовой винтовки и ручного пулемёта. Один только барабанный магазин на сотню патронов, больше похожий на винный бочонок, вызывал уважение и желание поскорее испытать ствол в деле.

Вся правая часть помещения оказалась отведена под тир, так что выходить на улицу не пришлось. Андрей перешёл туда и немного повозившись, сумел изготовить оружие к стрельбе, после чего отвёл душу, выпустив несколько длинных очередей по ростовым, полосатым мишеням.

Всё-таки анатомические различия сказывались и здесь. Пистолетная рукоятка лежала в руке не слишком привычно, неудобной оказалась и форма спускового крючка. С другой стороны все эти недостатки можно было как говориться «доработать напильником». Да и вообще, грех жаловаться. С понячьими стволами возни было бы гораздо больше. Оружие, созданное для существ с пальцами, человеку всяко больше подходит, чем оружие, предназначенное для удержания зубами или копытами.

Опустошив ещё один магазин, разведчик вздохнул и отложил автомат-пулемёт в сторону. Отличная штука, точная и надёжная. Вот только тяжёлая и патроны жрёт как не в себя. Для неё потребуется отдельная телега под боеприпасы. Нет, ему нужно, что попроще да полегче. Ведь он не воевать идёт. Так что лучше поглядим, какая радость ожидает его в охотничьем отделе.

Выбор там оказался колоссальным – минотавры явно знали толк в истреблении беззащитных зверушек. Внимательно осмотрев представленные модели, Камагин остановил свой выбор на классической двуствольной горизонталке, внешне почти не отличающейся от земных образцов. Она была помещена в отдельную застеклённую витрину, и оказалась богато украшена искусной гравировкой. Впрочем, его в первую очередь привлекла не отделка, а компактность – укороченные стволы делали её больше похожей на длинный обрез, чем на полноценное охотничье ружьё. Охотиться Андрей не собирался, а вот для самозащиты подобная пушка подходила просто идеально.

Сбив замок витрины и достав дробовик, разведчик испытал его в тире и остался доволен результатом. Лёгкий, надёжный, работающий как часы. Убедившись что большинство остальных ружей в магазине имеют тот же калибр, а значит в будущем у него не будет проблем с пополнением боезапаса, Андрей повесил новую игрушку на плечо, сунул в рюкзак коробку патронов и вышел на улицу.

Ателье он нашёл в соседнем проулке, рядом с большой, отлично оборудованной кузницей. Там стояло целых пять электрических швейных машин, а в соседнем помещении обнаружился монструозный агрегат, предназначенный для пошива изделий из кожи. Его лапка всё ещё прижимала незаконченную перемётную сумку, видимо сообщение об эвакуации застало персонал во время работы. Ну что, же, отлично. Всё необходимое для жизни он нашёл. Конечно, придётся потратить время на то чтобы разобраться, как работают эти приблуды. Но торопиться ему некуда, он может себе позволить задержаться здесь хоть на неделю, хоть на месяц.

Сбросив весь свой груз на раскроечный стол, разведчик отправился на поиски электрического щитка. Первым делом нужно придумать как подать питание. Он нисколько не сомневался, что здесь или в ближайших магазинах обязательно найдёт аварийный генератор. А уж оживить местные агрегаты и вовсе было плёвым делом, за две недели спасательных работ он неплохо набил руку на их ремонте. Вряд ли эквестрийские механизмы сильно отличались от зебриканских.

---

Шесть дней спустя, Андрей бодро шагал по шоссе на север, туда, где если верить найденной в книжном магазине дорожной карте находились большие понячьи города. За эти дни внешний вид человека существенно изменился в лучшую сторону.

От непогоды, капризное гульское тело теперь надёжно прикрывал камуфляжный костюм из прочной долговечной ткани. Конечно, какая-нибудь утончённая модельерша упала бы в обморок, увидев конечный продукт, вышедший из под его не слишком умелых ручек, но Камагина больше интересовала практическая сторона дела, а не изящество форм и линий. Крепко, надёжно, свободно – что ещё нужно в дальнем походе?

Что касается защиты от неатмосферных  проявлений, вроде пуль, осколков и острых зубов, то и с этим всё было в норме. Голову человека прикрывал лёгкий армейский шлем, весьма своеобразной формы. Правда пришлось повозиться подгоняя под свои нужды подшлемник и заделывая отверстия для рогов, но оно того стоило. Ниже располагался бронежилет, также изрядно переработанный и дополненный. Его удалось сузить и удлинить, а так же пришить с внутренней стороны два плоских кармана, в которые поместились половинки распиленной пополам радиоактивной пластины. Получилось очень даже неплохо, с одной стороны дополнительная защита, с другой постоянный приток живительного излучения.

Руки-ноги прикрывали наручи и поножи, сшитые из толстой грубой кожи, усиленные стальными шипами, а кисти – крепкие перчатки с медными накладками на костяшках. Что касается многострадальных ступней, то они теперь звонко стучали по бетону шоссе подковами прочных сапог, набитых на толстые резиновые подошвы.

С сапогами человек провозился дольше всего, почти три дня. Пришлось забраковать несколько неудачных моделей, да и освоить машину для шитья кожи оказалось довольно непростым делом. Но результат стоил затраченных усилий, обувка получилась хоть не слишком красивая, зато удобная и сидела на ноге как влитая. На верх пошла плотная кожа для сумок, подошвы он вырезал из покрышек, а подковы нашёл в кузнице, благо там имелся огромный выбор. Взрослые ему, конечно, не годились, а вот детские… или телячьи, подошли в самый раз.

Спину приятно оттягивал рюкзак. Немёртвому человеку еда не нужна, так что главный вес приходился на патроны. Десять коробок по тридцать штук уютно устроились на самом дне. Неплохой такой боезапас, учитывая что он не собирался воевать или охотится. Просто на всякий случай. В отдельной коробке лежали аксессуары для ремонта и чистки ружья. Выше покоилось скрученное в плотный тюк вожделенное одеяло и свёрнутая плащ-палатка которая при необходимости могла послужить надёжным тентом. Особое место занимала большая пластиковая бутылка наполненная маслом. Камагин специально посетил магазин косметики где собрал все бутылочки наполненные ароматическими маслами для ухода за телом и недолго думая слил ценную и явно очень дорогую жижу в одну ёмкость. Смазанная ею кожа стала мягче и перестала трескаться. «Новое слово в косметологии, уникальный бальзам «Гуль Шик Плюс» сделает вашу мёртвую шкуру гладкой и шелковистой» — написал он на бутылке перманентным маркером.

Экипировавшийся с головы до ног разведчик чувствовал себя гораздо увереннее и больше не опасался трудностей, готовый встретить их во всеоружии. И они нашли его, аккурат на второй день после ухода из поселения минотавров, когда он вступил в большой понячий город, название которого ещё предстояло установить. Правда сделать это было довольно проблематично, ибо здесь успешно отработала одна из зебриканских жар-бомб. От города по сути остались лишь закопченные руины. Все деревянные постройки превратились в пепел, каменные дома частично уцелели но и их не пощадило пламя. Радиометр последние дни показывающий вполне приемлемый для живого существа уровень фона вновь ругался и плевался. Обогнув по дуге «горячий» кратер, человек не останавливаясь, двинулся к северной окраине, пройдя город насквозь, как вдруг мирную безмятежность постапокалиптического дня, нарушил звук выстрела. За ним ещё. И ещё.

Приятная нега, вызванная теплом смертоносной ямы мгновенно испарилась. Вытянув из чехла бинокль, Андрей побежал на шум. Обогнув полуразрушенный дом, он присел на корточки за опрокинутым мусорным контейнером и приложил окуляры к глазам. Перед ним открылась небольшая площадь или скорее сквер украшенный скелетами обуглившихся деревьев. В дальнем его конце у очередных закопченных развалин происходили занятные события.

Группа гулей, не меньше дюжины голов, атаковала двух пони облачённых в защитные костюмы. Живых пони. Их беспокойная аура полная здоровья и силы добивала даже досюда. Более крупный из них, похоже жеребец, в костюме цвета хаки стоял чуть впереди. Над его шлемом, снабжённым длинным выступом для рога, прямо в воздухе парила штурмовая винтовка окутанная облаком магического поля. Меньшая фигурка, явно принадлежавшая кобылке, в костюме ярко-оранжевого цвета оружия не имела, но оно ей и не требовалось. Малиновое свечение её рога создавала перед ними выпуклый защитный экран, преодолеть который немёртвые агрессоры пока не могли. Хотя очень старались. Был слышен странный потусторонний вой, стук копыт и лязг зубов. Винтовка выстрелила ещё трижды, но стрелок, похоже, не слишком понимал с кем имеет дело. Он бил в корпус, тогда как единственным уязвимым местом у гулей были их пустые головы. Спроси, кто Камагина, откуда он это узнал, он бы только пожал плечами. Просто знает и всё.

Уяснив диспозицию, человек спрятал бинокль и выпрямился в полный рост. Затем лихо переломив ствол, зарядил дробовик двумя патронами с картечью. Проверил, легко ли достаётся булава из поясных ножен. Это незатейливое оружие, он смастерил из куска железной трубы, приварив к одному её концу несколько плоских стальных перьев. Насколько Андрей помнил, подобное оружие называлось «шестопёр» или «пернач». Идеальный аргумент для взаимодействия с гулями на ближней дистанции. Убедившись, что всё в порядке, человек выскочил из укрытия и понёсся к месту боя.

Мертвяки, почуяв «своего» даже не потрудились оглянуться, а вот пони занервничали. Винтовка качнувшись, повернулась в его сторону.

— Я тебе постреляю! – рявкнул Камагин по эквестрийски. – Даже не думай ты, голубь парнокопытный!

Перед отлётом в Винниаполис, Андрей и Дик прошли довольно неприятную процедуру – ускоренный гипнокурс понячьего языка. Один из младших офицеров вытащенный из армейского убежища оказался военным переводчиком и с его помощью люди смогли составить соответствующую программу. Конечно, объём полученных знаний находился на уровне «моя-твоя мало-мало понимай», но вести простую беседу с эквестрийцами человек всё же мог.

Ствол винтовки заколебался, а три секунды спустя, разведчик вошёл в зону уверенного поражения. Остановившись, он вскинул ружьё и дважды выстрелил. Промахнуться на таком расстоянии, да ещё из такой отличной пушки было сложно. Головы двух крайних гулей превратились в кровавое месиво, после чего всё стадо как по команде развернулось и ринулось на обидчика. Впрочем, Андрей ожидая подобной реакции уже мчался к возвышающейся неподалёку закопченной стене.

Много раз наблюдая за галопирующем Ико, Камагин видел НАСКОЛЬКО быстро умеют бегать эти мелкие лошадки, потому и не надеялся что сможет убежать. Но вот карабкаться на стены они не могли, так что тут у человека имелось явное преимущество. Пальцы вонзились в щели между кирпичами. Тут подпрыгнул, там подтянулся, раз-два и готово. Самый быстрый и напористый гуль успел вцепиться зубами в каблук сапога, чуть было, не стащив человека вниз, но яростный удар подкованной пяткой сломал мертвяку нижнюю челюсть.

— Вот ведь бойкий какой, — проворчал Андрей, удобно усаживаясь на гребне. Табун внизу выл, скакал и лязгал зубами.

Следопыт перезарядил оружие и дважды выстрелил по мельтешащим врагам. Завалить удалось только одного, уж слишком хаотично они носились. Камагин вновь перезарядился и в этот момент пони-солдат открыл огонь, переключая внимание немёртвой своры на себя. Гули развернулись и понеслись к прежней цели, мгновенно забыв о своём собрате-предателе.

— «Ну, тупыыые, — весело подумал Андрей спрыгивая со стены. – А парень молодец, быстро соображает. Сейчас мы их будем гонять туда-сюда…».

Всё повторилось как нельзя лучше. Пока мертвяки пытались прорваться сквозь защитный экран единорожки, человек неторопливо подошел, выбрал жертв на заклание и завалил ещё двоих, после чего вновь вскарабкался на стену.

К сожалению, в третий раз, гули на эту удочку уже не попались. Когда пони вновь начал стрелять, отманивая их на себя, они вроде бы снова ломанулись к нему, но стоило Камагину спуститься и подойти ближе, как весь табун неожиданно развернулся и попёр на него. Андрей уложил двух первых поганцев, затем отбросив ружьё в сторону выхватил пернач. Здоровенный жеребец скакнул вперёд разевая пасть и человек встретил его подставляя под кусь шипованный наруч. Зубы сомкнулись на толстой коже, мгновением позже тяжёлая сталь прилетела в широкий поньский лоб. Хрустнула кость, мертвяк разжал челюсти, и осел назад, словно мешок навоза. Камагин вторично ударил, закрепляя успех и отскочил в сторону, дабы избежать следующего гостя напрыгнувшего справа. Ещё один любитель сухого гульского тела атаковал с фронта и чуть было не свалил Камагина с ног, но завалился сам, внезапно спотыкнувшись о полупрозрачный барьер, на короткий миг выросший на пути. Андрей отпрыгнул, крутанулся на пятках и со всей дури впечатал булаву в гниющий затылок незадачливого скакуна.

Грохнул выстрел, затем другой. Единорог-солдат спешил принять участие в заключительном акте истребления ходячих покойников. Теперь он бил только в голову вышибая мертвякам остатки мозгов. Камагин приголубил ещё одного страдальца, а потом… а потом гули неожиданно закончились и наступила тишина. Смолк стук костей, скрип суставов и лязганье зубов. Исчез заунывный вой. Человек стёр пучком сухой травы ошмётки протухших мозгов с пернача, повесил так хорошо себя зарекомендовавшее оружие обратно на пояс, затем поднял ружьё и зарядил оба ствола. Его неожиданные брат и сестра по оружию остановились неподалёку, о чём то тихо переговариваясь. По тому, какие взгляды они при этом бросали на своего спасителя, беседа явно велась о его персоне.

Андрей хмыкнул и закинул ружьё за плечо. Похоже, сейчас состоится разговор. Серьёзный разговор. Во всяком случае, гордо уходить в закат у него намерения не было. Разведчика очень интересовало, откуда здесь взялись живые пони.

Видимо приняв какое-то решение, жеребец двинулся вперёд. Его винтовка по-прежнему висела в кинетическом поле над головой и хоть её ствол не был направлен на человека, изменить прицел можно было меньше чем за секунду.

— Кто ты такой, и что тут делаешь? – грозно вопросил солдат, останавливаясь в пяти шагах от Следопыта. – Отвечай прямо и без утайки!

— А то что? – невинно поинтересовался Камагин, стягивая с лица балаклаву. Её он сшил из плотной тянущейся ткани и в обычном состоянии, она оставляла открытыми только глаза. Ещё один способ уберечь кожу лица от высыхания.

— Здесь я задаю вопросы! – рявкнул вояка, притопнув копытом.

— Ой, баюсь, баюсь, — протянул человек. – Тебе не кажется, что с друзьями так не разговаривают?

— С каких это пор ты стал другом?

— С тех самых как решил вмешаться. А ведь мог бы пройти мимо, и сейчас эти куски гнилого мяса рвали бы ваши остывающие тушки на мааааленькие лоскутики.

— Да что ты себе…

— Хватит! – резко сказала кобылка. – Ох, Урбан, из тебя переговорщик как из Пинки Пай похоронных дел мастер.

Она подошла ближе и приветливо тряхнула гривой.

— Прошу простить его, — вежливо проговорила она. – Мы все слегка растерялись и испугались…

Жеребец возмущённо фыркнул, но промолчал.

— Меня зовут Петал Роуз, — продолжила она. – А моего спутника Урбан Страйк. Могу я узнать ваше имя?

— Ан… — Камагин на мгновение запнулся. – Андед. Очень приятно.

— Странное имя, никогда такого не слышала, — призналась Роуз.

— Вот именно, — мрачно бросил Страйк. – Не слышали и не видели. Таких как ты!

— Урбан! – возмущённо топнула копытом кобылка.

— Ничего, — криво ухмыльнулся человек. – До того как стать таким  как сейчас, я был минотавром.

— Кем? – возмущённо вскинулся жеребец. – Не лги, минотавры выглядят совсем иначе!

— Слушай сюда сопляк! – рявкнул Камагин. – Я и без тебя отлично знаю, как выглядят минотавры! Но эта мерзкая штука не только убила моё тело, но и изменила его! Я сам чуть не свихнулся когда увидел, что моя прекрасная морда превратилась в этот плоский блин, когда поднял с земли свои отвалившиеся рога и хвост, когда мои копыта… — он резко вытянул вперёд правую ногу, отчего Урбан испуганно отпрыгнул назад, — …превратились в ЭТО!

— Но я… я не знал…

— А раз не знаешь, то молчи.

— Что же это за магия такая? – спросила Петал, лягнув своего смутившегося товарища в голень.

— Не знаю, — мрачно ответил Андрей. – Я жил неподалёку от города минотавров, в небольшой горной хижине.

— Один?

— Да. Отшельники, как правило, всегда живут одни, знаешь ли.

— Ты? Отшельник? Но почему?..

— Это моё дело.

— Да-да, извини. Продолжай, пожалуйста.

— Жил в своё удовольствие, медитировал, занимался охотой. В город спускался раз в несколько месяцев обменять шкуры на патроны и соль. В момент удара мирно колол дрова на заднем дворе. Потом… Потом вспышка, боль и… ничто. Не знаю, как всё случилось, я пролежал на земле несколько дней без сознания, а когда очнулся, то увидел что стал другим…

— И всё же я не верю… — упрямо начал Страйк.

— Не веришь?! Тогда глянь сюда!

Андрей поднес к мордочке единорога сложенные вместе ладони.

— Видишь, пальцы на одной руке длиннее, чем на другой. Говорю же, моё тело трансформировалось в ЭТО!

— Действительно! – потрясённо выдохнул жеребец. – Прости, брат, что сразу не поверил. Да уж не повезло тебе.

— Извинение принимается. Ну, а дальше всё просто. Бросил топор, спустился в город, увидел что все земляки мертвы, собрал вещи и ушёл бродить. Еда не нужна, хватает и радиации, которая меня кормит.

— А вода? – спросила Роуз.

— Вода как оказалось очень даже необходима, — хмыкнул Андрей и похлопал по фляге, висящей на поясе. – Правда немного, чашки в день хватает за глаза. Иначе мышцы пересыхают и становятся словно деревянные.

— Вот оно как…

— Так и живём. Сначала шлялся по окраинам, затем решил посмотреть большие города, вдруг кто уцелел. Кстати, как удалось выжить вам?

— Да очень просто. Мы вышли из Стойла.

— Из конюшни? – не понял человек. – Вы живёте в конюшне?

— Да нет же. Стойло, это такое огромное убежище в котором помещается полторы-две тысячи пони. Их строила компания «Стойл-Тек» по всей Эквестрии. Странно, что ты о них ничего не слышал.

— Я прожил в горах пятнадцать лет и совсем не интересовался политикой или новостями, уж извини.

— Да ладно, ничего. Короче, как только объявили тревогу, все мы имевшие пропуска укрылись в Стойле. И всё бы ничего, но случилась одна неприятность…

— Дай угадаю. Строители смонтировали некачественное оборудование жизнеобеспечения?

— Что? Нет, конечно, это же «Стойл-Тек», они такими вещами не занимались. Всё оказалось гораздо хуже.

— Из нас сделали лабораторных крысюков, — мрачно бросил Урбан Страйк. – Экспериментаторы проклятые, чтоб они сдохли!

— Вот именно, — вздохнула кобылка. – Самых настоящих подопытных зверушек.

— Любопытно. Каким таким образом? – удивился разведчик.

— При запечатывании, главная дверь-шестерня закрылась не до конца. Осталась щель шириной в два копыта. Все попытки поставить её на место ни к чему не привели. К счастью имелись и внутренние ворота, но они не обладали необходимым уровнем защиты. Радиоактивный фон внутри Стойла начал расти. И тут выяснилось, что по странному стечению обстоятельств, склад буквально забит защитными костюмами, а также контейнерами с «Антирадином» и «Рад-Х». Сначала мы не придали этому особого значения, но когда техники вновь вышли к главной двери уже достаточным образом экипированные и накачанные всякой полезной химией по самые уши, они быстро установили что это не авария, а прямой саботаж. Дверь просто физически не могла закрыться полностью.

— Ничего себе!

— Узнав об этом, Смотрительница ушла в свой офис, но вскоре вернулась, буквально кипя от гнева. Оказывается, руководство «Стойл-Тек» оставило ей сообщение, прослушать которое можно было только в самом экстренном случае. Несмотря на строжайшее требование держать всё в тайне, Смотрительница пустила запись по громкой связи, чтобы о подставе узнали все. Она из Эпплов, а у тех пунктик насчёт того чтобы говорить только правду. Из сообщения мы узнали, что все Стойла участвуют в сложном социальном эксперименте, вызванном желанием выяснить причину деградации института понячей добродетели. В каждом убежище имелись свои искусственно созданные проблемы, которые местным обитателям пришлось бы решать. В нашем случае такой проблемой оказалась незакрывающаяся дверь.

— Бздебец, — вспомнил Камагин ходовое зебриканское ругательство. – У тех, коррупционеры-распильщики, здесь экспериментаторы-идеалисты. Те же самые яйца, вид сбоку.

— У кого, «у тех»? – с подозрением спросил жеребец.

— Потом расскажу. Ты продолжай, продолжай.

— Да я уже почти всё рассказала. Мы обшили внутренние ворота дополнительными свинцовыми пластинами, для чего пришлось сделать набег на металлургический завод в соседнем городе, после чего уровень фона упал до приемлемого. Но безвылазно жить внутри Стойла, дрожа от ожидания какой-нибудь новой подставы, было глупо, потому на общем собрании было решено продолжить выходить во внешний мир, тем более что со средствами защиты проблем не имелось. Меня и Урби отправили для ремонта погодной вышки, следовало установить несколько сенсоров взамен сгоревших. Мы уже возвращались назад, когда на нас напало это стадо. Интересно, чем мы им так не понравились?

Андрей решил пока не упоминать о некромантической ауре, которая давала пустоголовым немертвецам чувство покоя и ауре живых, порождающую в них агрессию.

— Наверное, гули захотели попробовать ваши мозги, — пошутил он.

— Думаешь? – совершенно серьёзно ответила Роуз. – Впрочем, тебе виднее. Как ты там сказал? «Гули»? Странное слово, никогда не слышала.

— Так мой народ прозвал оживших мертвецов, — пояснил человек. – В сказках конечно.

— Любопытно. Ладно, тогда и я стану их так называть. Мне оно кажется менее обидным чем «зомби».

— Мне тоже.

— Нам нужно идти, — буркнул Урбан Страйк. – Если конечно хотим засветло добраться до Стойла.

— Верно, — Петал тряхнула гривой, потом неуверенно посмотрела на человека. – Может, пойдёшь с нами, Андед? Уверена, твой рассказ очень заинтересует Смотрительницу.

— Не думаю, что стоит это делать…

— Хотя бы на несколько дней. Поможешь разобраться с дверью, и вообще…

— Я довольно опасный спутник, знаешь ли. Вот здесь… — Андрей постучал себя по бронежилету, — зашиты две радиоактивные пластины.

— У нас очень хорошие костюмы, не переживай. А когда войдёшь внутрь Стойла, просто вытащишь их, вот и всё.

— Ну не знаю, — человек задумчиво почесал затылок и внезапно почувствовал, что ему очень хочется увидеть живых пони в их подземном доме. Когда-то он всем сердцем полюбил зебр за их оптимизм, добрый нрав и… что греха таить, милую внешность. А эквестрийцы чем хуже? Волшебные, немножко «плюшевые» существа, столкнувшиеся с совсем не плюшевой бедой.

— Говоришь этот самый «Конюшне-строй» натыкал убежища по всей стране? – неожиданно спросил он.

— Да, — подтвердила кобылка.

— И если верить записи в каждом присутствует какая-то пакость?

— Верно.

— Тогда пошли, поглядим на ваш хлев. Может действительно смогу помочь.

— Ура!  — Роуз подпрыгнула и несколько раз крутанулась на месте словно пытаясь схватить себя за хвост. – Ты даже не представляешь как я рада, что мы вернёмся домой не одни!

— А уж как я рад, — хмыкнул человек.

Урбан Страйк что-то недовольно проворчал и двинулся в путь, всем своим видом показывая, как ему не хочется путешествовать в компании с немёртвым чудовищем. Ну и пусть. Привыкнет.

— «Похоже, ты всё же нашёл смысл своей новой нежизни, — подумал Андрей. – Смысл в оказании помощи тем, кто только что покинул убежище и делает лишь первые шаги по Пустоши. Она пока безжизненна, но природа рано или поздно возьмёт своё, заселив бесплодные земли разными существами, которые уверен, окажутся совсем не белыми и пушистыми. Должен же кто-то хранить жизни новичков. Прикрывать, лечить и учить. По-моему достойная цель, раз уж ты по какой-то причине задержался на этом свете…».

Всё ещё улыбаясь, человек пошёл следом за пони, навстречу новым друзьям и новым приключениям.

Эпилог

Горячий влажный воздух, пропитанный запахом соли и водорослей шевелил гриву, белый песок обжигал копыта. Пожилая зебра и её молодая ученица стояли в тени большой пальмы и молча, рассматривали синюю гладь океана.

— Бабушка Сефир, а бабушка Сефир, — заканючил Систу нетерпеливо роющий землю копытцем. — Нам можно?..

— Можно, — лаконично ответила Мудрая Мать.

— Уряяя!

Три полосатые торпеды сорвались с места и понеслись навстречу призывно колышущимся волнам. Их чёрные копытца вздымали песок, гривы и хвосты развивались как флаги победы.

— Уииии! – более шустрый Систу первым влетел в воду и на секунду скрылся из глаз.

— Так не честно, она солёёёёная! – завопил он, вновь оказавшись на поверхности.

— Конечно солёная, — снисходительно фыркнул «умник» Расти. – Это же океан. А в нём вода всегда…

Ико резко плюхнул задними ногами, окатив всезнайку потоком брызг. Тот взвыл и принялся брызгаться в ответ.

— Великие Небеса, как я им завидую, — негромко сказала Мугги. – В Сахаре было конечно хорошо, но здесь гораздо симпатичнее.

— Согласна, — кивнула Сефир. – Мне тоже тут понравилось.

Пока спасённые инопланетяне кисли в карантине, люди и свежеизбранные старейшины зебр спешно решали вопрос, где разместить резервацию. Было рассмотрено много вариантов, но наконец, выбор пал на небольшой, ныне необитаемый островок в трёхстах километрах от Явы. «Великое переселение народов» не оставила подобным клочкам суши ни единого шанса на развитие, последние жители покинули его больше двух десятков лет назад и правительство Индонезии согласилось передать эту никому не нужную землю в распоряжение полосатых переселенцев. Остров переименовали в Зиброленд, после чего строители снесли все старые дома и возвели три удобных для жизни посёлка со всей необходимой инфраструктурой, включающей приливную и солнечную электростанции, очистные сооружения, водопровод и линии связи. Были построены три школы, ясли, магазины и центры досуга. Каждый переселенец получал единовременно крупную сумму денег на покупку предметов быта и ежемесячное пособие, обеспечивающее все необходимые потребности. Впрочем, Сефир, зная предприимчивость зебр, нисколько не сомневалась, что они быстро откажутся от государственного пансиона и начнут зарабатывать на жизнь своими копытами. Этому должен был поспособствовать большой тематический парк «Полосатый мир», строительство которого началось в южной части острова одновременно со строительством посёлков. В этом крупном развлекательном центре люди-туристы могли приобщиться к мистическим тайнам зебриканских шаманов, отведать плоды экзотической вегетарианской кухни, научиться танцевать древние запретные танцы, покупать продукцию народных промыслов и заниматься иной экзотической ерундой. Если учесть, что девяносто пять процентов спасённых оказались горожанами, знавшими о традиционной культуре своего народа не больше чем о квантовой физике, вся эта игра в краеведение выглядела очень забавно. Впрочем, инвесторов вложившихся в строительство парка и надеявшихся срубить на модной сейчас зебриканской теме неплохие деньги, подобная мелочь не останавливала. Человеческие композиторы уже вовсю писали «народную зебриканскую музыку», хореографы создавали «традиционные зебриканские танцы», художники малевали «древние, полные глубокого сакрального смысла» узоры и картины. Нечестно конечно, но зебрам, создание подобного сомнительного аттракциона гарантировало достаточное количество рабочих мест и рынок сбыта товаров и услуг на долгие годы вперёд.

Но всё это будет потом, а пока переселенцы в первый раз вступили на землю своей новой родины. И пока беспечная малышня плескалась в ласковых волнах Индийского океана, взрослые осматривались, обнюхивались, делились впечатлениями и планами.

— Пойдём, посмотрим наш дом, — негромко сказала Сефир своей ученице. – Завтра приезжает Саманта с Димой, мы должны встретить их подобающим образом.

— Верно, — кивнула Мугги, потом внезапно стукнула себя копытом по лбу. – Ох, я совсем забыла… — кобылка принялась торопливо копаться в сумке, затем достала из неё сложенный вдвое листок бумаги. – Вот, смотри, она перед самым нашим отлётом прислала окончательный эскиз. Я распечатала, но показать тебе не успела.

— Окончательный говоришь? – протянула Мудрая Мать, принимая лист. – Посмотрим… посмотрим…

То был эскиз будущего памятника, который зебры намеревались установить на площади перед ратушей. Два человека стояли на невысоком постаменте. Бронзовый Ричард Кирби улыбался и судя по выражению лица травил очередную байку, тогда как бронзовый Андрей Камагин молча смотрел куда-то вдаль. У их ног замер полосатый жеребёнок одновременно похожий на Ико и на всех жеребят и кобылок, спасённых этими двумя из смрадных убежищ мёртвой планеты. Рука Андрея мягко лежала на его загривке, и малыш жмурился от удовольствия и чувства безопасности. Человек же не отрываясь, глядел вперед, словно видел перед собой кобальтовую синь океана и ослепительно голубое небо, в котором кружились беспечные белоснежные чайки.

— То, что надо, — тихо сказала Сефир. – Мы никогда о них не забудем.

Конец.

Санкт-Петербург-Мурманск. 2022 год