Радужный мир Рейнбоу Дэш
Чёрный
Впервые за то время, что я живу в Понивилле, я не могу посмотреть на подъем солнца. Это, конечно, печально, но дело даже не в этом. Я сейчас чувствую себя так, словно я своим бездействием подвожу кучу хороших пони. Понимаю, что это чушь, но ничего не могу с этим поделать.
Вообще я по давней привычке хотела вскочить сегодня до рассвета, но, когда проснулась, обнаружила, что меня окружает абсолютная темнота! И именно абсолютная, а не полумрак, сумрак или ещё что-то такое, подобное. Нет! Это была абсолютная тьма! Полное… отсутствие… света! И дело здесь, похоже, не в той повязке, что закрывает мне глаза. Аккуратно ощупываю её копытами — повязка наложена профессионально. Намотана довольно плотно, но так, чтобы не давила на глаза. Давлю на глаз копытом, пытаясь вызвать цветные круги, но вызываю только боль. Только сейчас понимаю, что та ноющая боль, что я ощущала всё это время, исходит от глаз. Забавно, никогда не думала, что со мной может случиться что-нибудь подобное. Так-то я много травм получала, и даже довольно серьёзных. Что поделаешь — такова доля спортсменов. Как говаривал наш тренер:
— Путь к рекордам усеян потом, болью и кровью, а отнюдь не розами!
Хм… если те розы на дорогу накидают вместе со стеблями, то пусть сам ходит по такой дороге — мне мои хуфы пока дороги! Но в целом я с ним согласна — мне много раз приходилось буквально переступать через себя, чтобы чего-то добиться. Однажды даже так умудрилась повредить крыло, что вполне серьёзно задумывалась о протезе. Ох и перетрусила я тогда! Но в Кантерлотском госпитале работают настоящие профессионалы! Так что они буквально по кусочкам собрали моё крыло. Да так, что оно почти не отличалось от прежнего. Ну, разве что, если внимательно приглядеться, то можно заметить несколько шрамов, некоторую несимметричность оперения и кое-какие утолщения на костях и связках. Конечно, мне пришлось изрядно потрудиться тогда, чтобы подняться на прежний уровень.
Так, про что это я? Да про то, что врачи у нас и вправду волшебники, так что ничего — вылечусь! Не впервой! Только одно обидно — сейчас даже хуже, чем было в последний раз, когда я попала в больницу. Тогда там было практически нечего делать и я пристрастилась к чтению, но сейчас и это мне недоступно. Так что приходится тупо лежать и прислушиваться к утренним звукам, но как оказалось — это было довольно увлекательно. Я даже просто прислушиваясь смогла уловить момент подъёма солнца. Оказывается, многие птицы и животные тоже ждут восхода и громкими криками выражают свою радость от этого события. Раньше я этого как-то не замечала. Вернее, не то чтобы не замечала, а не обращала особого внимания на это.
А вообще, если подумать, то я, похоже, снова в госпитале. И именно в Кантерлотском. Очень уж характерные шумы и запахи тут — уж я-то их знаю — запомнила пока лежала! Только что-то не понятно, как я тут оказалась и из-за чего? Напрягаю память, но не могу ничего вспомнить. Ясно только одно — что-то случилось с моими глазами. Но что конкретно, и как это произошло — не помню. И почему-то меня гложет какое-то странное чувство, что это уже было. Ну да, было, я же уже лежала в Кантерлотском госпитале! Хотя… это не совсем то. Вот сейчас мне кажется, что кто-то постучит в дверь и… Тут кто-то постучал в дверь.
— Войдите! — крикнула я, почему-то уверенная в том, что это доктор Сенс.
Дверь хлопнула, порыв ветра коснулся моей мордочки, а потом я услышала жизнерадостный, знакомый голос:
— Приветствую мою самую радужную пациентку!
— Доктор Сенс? — спросила я.
Ну точно! Это явно он! Значит, предчувствия меня не обманули, и я действительно в Кантерлоте.
— Собственной персоной, милочка! А я удивлён, что ты меня запомнила!
Ха! Естественно! Я ж его голос узнаю в любое время дня и ночи! Это именно он тогда лечил моё крыло, и именно он в тот раз не дал мне опустить копыта! Причём в он не ходил вокруг меня со скорбной миной на морде, как это делали другие врачи и медсёстры, а обращался со мной так, как это делал наш тренер. То есть как с нормальной, полноценной пони — максимально правдиво и жёстко, без всяких сюсюканий. И именно назло ему я тогда и пошла на всё, чтобы поправиться. А то, если честно, тогда он меня неслабо так выбесил!
— Ну что, я тут прикатил для тебя инвалидное кресло на колёсиках, — продолжил док. — Прокатишься, или мы ножками прогуляемся до диагностической?
— В какой я палате?
— Я поместил тебя в твою любимую — тринадцатую.
— Ни слова больше! — вскочила я и… чуть не опозорилась, буквально сразу же налетев на то дискордово кресло.
— Ну-ну, милочка, — хихикнул доктор. — Не надо его бить — оно ничего плохого тебе не сделало!
Стискиваю зубы на ручке кресла, отвожу его в сторону и иду к двери, мимо этого ржущего жеребца. Дальше всё идёт просто замечательно — я помню всё, что тут было. Иду прямо, вот тут, правее меня, должна быть каталка. Протягиваю копыто и натыкаюсь на преграду. Шаг влево и вперёд! Ещё через метра четыре пост дежурной медсестры.
— Здравствуйте, Рейнбоу Деш! — слышу знакомый голос.
— Здравствуй Ми-чан! — отвечаю я медсестре — миниатюрной кобылке с ниппоньских островов.
Она устроилась сюда как раз в те времена, когда я лежала тут с крылом. Вечно была такой стеснительной, и так мило смущалась, что все специально старались смутить её. И врачи, и пациенты. Лично я могла часами дразнить эту милашку. Но, кстати, она понимала, что мы это не со зла, и стоически сносила наши подколки.
— О, вы меня помните?! — удивилась та.
— Конечно! — улыбаюсь я, поворачиваясь к ней. — Отлично выглядишь!
Прохожу дальше, чувствуя за спиной какое-то напряжённое молчание. Похоже, мой троллинг удался — Микото просто не знает, как на это всё реагировать. Только доктор тихонько хихикает, цокая копытами где-то справа от меня, отставая буквально на пару шагов.
Так, теперь пройти метров десять и будет процедурная. О! Чувствую её по запаху дезинфекции и лекарств! Сейчас надо пройти ещё метров десять, мимо лифта, от которого несёт машинным маслом, и палаты интенсивной терапии с вечно пищащими аппаратами, а уже дальше будет моя цель — кабинет диагностики. Лихо разворачиваюсь на девяносто градусов и тыкаю копытом в дверь… хм… закрыто.
— Открывайте, доктор!
— Всегда восхищала способность пегасов ориентироваться в пространстве! — выдохнул тот. — Такое ощущение, что вы ориентируетесь не с помощью глаз, а с помощью ультразвука — как летучие мыши. Интересно, а бэт-пони тоже могут, как мыши, с помощью ультразвука ориентироваться?
— Ну так спросите у них, доктор, — ехидно посоветовала я. — Только завещание заранее напишите. Насколько я знаю — они очень не любят, когда их сравнивают с летучими мышами.
Слышу только задумчивое хмыканье дока, щелчок открываемого замка, а потом, когда открылась дверь, захожу туда, вслед за доктором.
— Ну что ж, исследуемая, ложись вот сюда, на кушетку, — говорит док, похлопав копытом по «пыточному ложу».
Мда… «ложе пыток» — это я его так про себя называю. Не знаю уж почему, но мне как-то не по себе в этой комнате. Все эти механизмы с кучей магических кристаллов, приборов и лампочек, действуют на меня подавляюще. Вечно кажется, что сейчас что-то пойдёт не так и один из этих меха-магических монстров поджарит мою тушку до хрустящей корочки. И сейчас, когда я не вижу этих приборов, не стало легче. Скорее даже наоборот — я чувствую, как мои ноги стали какими-то ватными и ощутимо подрагивают. Если это увидит док Сенс, то я ж позора не оберусь! Так что решительно беру себя в копыта и смело залажу на кушетку. Чувствую, как док притягивает меня к ней ремнями, отчего мои страхи становятся ещё сильнее, но, сцепив зубы, пересиливаю себя и выдавливаю шутку:
— Док, только не надо делать со мной ничего такого, что ваши жёны не одобрят.
— Ну почему ж не одобрят? — со смешком отвечает тот. — Они как раз намекают на то, что пора бы завести в табун ещё одну кобылку. А уж если я откажусь от такой сногсшибательной красотки, то они меня вовек не простят! Сама посуди — спортсменка, вондерболтка и просто красавица! Ну как от такой отказаться? Особенно тогда, когда она лежит передо мной такая связанная и беспомощная?!
Вот же зар-р-раза! Вечно он так — за словом в карман не лезет!
— Так, пошутили и хватит! — резко оборвал мои мысли док. — Постарайся не двигаться — я начинаю!
Конские яблоки! Я замерла и даже прекратила дышать. Вокруг меня загудело так, словно я оказалась внутри огромного улья. Раньше я ещё видела, как потоки магии проходят через моё тело, но в этот раз я не видела ничего! Гудение «пчёл» стало нарастать, становилось тоньше, противнее, а потом внезапно смолкло. Всё это заняло гораздо меньше времени, чем занимало раньше.
— Всё, милочка, можете дышать, — со смешком выдал док, шелестя бумажной лентой, что выползла из аппарата.
— Доктор, а почему так быстро?
— Потому что в этот раз я сканировал только вашу голову, милочка, — ответил док. — Полное сканирование мы сделали тогда, когда вас только привезли в больницу. Вы не помните, потому что были тогда без сознания.
Хм… а чего это он на "Вы" перешёл? Ни разу от него такого не слышала. Да и тон его голоса как-то сразу изменился. Стал каким-то… участливым?! Не… ерунда! Это я себя сама накручиваю! Ну а если?.. Мне почему-то стало очень страшно.
Уф!.. Пожалуй — это самый сложный случай в моей карьере! Я шутил и сыпал анекдотами, пока провожал эту сумасбродную пегаску в палату, молясь всем богам о том, чтобы по дороге ничего не произошло. После чего я изо всех сил держался, пока шёл в ординаторскую. Меня хватило даже на то, чтобы закрыть за собой дверь и скинуть халат, перед тем как я просто упал на пол и затрясся в рыданиях. И мне было в этот момент начхать на всё и всех!
— Доктор, я уложила Рейн… — в комнату влетела Микото, но осеклась, увидев меня бьющегося на полу в истерике.
Она не стала ничего спрашивать, утешать, а молча подошла к шкафу, где мы хранили лекарства, зашуршала там чем-то, звякнули стеклом склянки и в воздухе сильно запахло валерьяной.
— Вот, доктор, выпейте! — передо мной опустился поднос с порционным стаканчиком, в которых мы обычно разносим таблетки больным, и бутылочка воды.
Пришлось подчиниться. Если Микото говорит таким тоном, то лучшее, что вы можете сделать — это следовать её указаниям. Мало кто знает, что за милой внешностью и стеснительной натурой, у этой милашки скрывается стальная воля и способность добиваться своего. Только исполнить то, что она сказала, было почти невозможно — тело трясло так, что я не мог даже подхватить стаканчик с лекарством зубами или копытом, без риска его опрокинуть. Неожиданно копыта Ми-чан ласково, но твёрдо зафиксировали мою голову, я почувствовал тепло её губ на своих и… лекарственный вкус валерьянки во рту.
— Доктор Сенс, может быть, дать вам воды? — спросила Ми-тян, слегка улыбнувшись. — Таким же способом.
— Н-нет, спасибо, я сам! — мотаю головой я, чувствуя, как краснею. Чтобы убедить её, что это мне вполне по силам, подхватываю бутылочку копытом и присасываюсь к ней губами.
Удивительно, но рядом с Микото моя истерика прошла даже без лекарств. Тут я почувствовал исходящую от медсестры волну сочувствия:
— Не надо! — невольно воскликнул я. — Не люблю эту кислятину!
— Ой! — Микото слегка отпрянула, и вкус её чувств тотчас же сменился сладко-солёным смущением. — Простите, доктор, недостойную дочь клана Ига за её неподобающее поведение!
Слова, произнесённые ей шипящими звуками Высокой Речи, заставили меня невольно улыбнуться. Нам редко выдавалась возможность поговорить на ней. Сейчас это было безопасно — я не чувствовал никого поблизости.
— Что случилось?! — спросила Ми-чан. — Почему вы в таком состоянии?! Что-то с Рейнбоу Деш?! Я что-то пропустила?
Её карие, почти чёрные глаза, смотрели на меня с тревогой.
— Да… ничего не случилось, — ответил я. — Понимаешь? Ни-че-го! Ни обмороков, ни припадка эпилепсии, ни истерики! Ничего того, что случалось все эти дискордовы две недели!
— Но это же хорошо, доктор! — воскликнула Микото. — Значит, Рейнбоу Дэш идёт на поправку!
Я посмотрел на стоящую рядом медсестру и покачал головой:
— Пока об этом трудно судить. Я скажу об этом лишь в том случае, если она на утро проснётся, помня о предыдущем дне. А пока говорить о выздоровлении слишком рано — не хочу выдавать желаемое за действительность. Впрочем, надо сказать, что дело действительно сдвинулось с мёртвой точки. Даже повреждённые участки мозга стали восстанавливаться. Если так пойдёт и дальше, то у неё есть надежда. Только мне не нравятся некоторые изменения в её мозгу.
— А что там не так, доктор Сенс? — спросила Микото.
— Трудно сказать наверняка, но те структуры, что отвечают за обработку зрительной информации… в общем… они отличаются от нормы. Не так сильно, конечно, но всё же… Жаль, что у нас в госпитале нет снимков её здорового мозга. Надо будет запросить госпиталь в Клаудсдейле — она же жила там с самого детства, проходила медосмотры, возможно, у них есть её ранние снимки.
— Я сделаю запрос, доктор, а вы пока полежите тут — вам надо отдохнуть.
Я согласно кивнул и, добредя с помощью Микото до дивана, рухнул на него плашмя — тело совсем не желало меня слушаться. Коротко тренькнул пэйджер, и я поднял его к глазам.
— Что там, доктор? — тут же спросила Ми-тян.
— Посетители! — простонал я. — На входе стоят родители Деш. Они спрашивают, можно ли повидаться с дочерью.
— О! У неё очень много друзей и родственников, что каждый день справляются о её здоровье, — улыбнулась Микото. — Я так понимаю, что мы не готовы ещё разрешить им посещения?
— Учитывая то, чем обернулся прошлый визит Принцессы Дружбы? — фыркнул я. — Нет уж, пусть ещё немного потерпят. Можешь рассказать им, что сегодня у их дочери начались некоторые улучшения, но ей пока нужен покой.
— Хорошо, — кивнула Ми-тян. — Я передам им. Только вот что делать с этим пегасом, Соарином?
— А что с ним не так? — удивился я.
— Он всё это время буквально не отходит от госпиталя! — воскликнула Микото. — И если так пойдёт дальше, то я просто пополнею! Он же буквально фонтанирует любовью! Причём очень вкусной! Мне даже немножко завидно — вот бы меня кто-то так полюбил!
Кобылка с лукавой улыбкой посмотрела на меня:
— Что вы там говорили о новой кандидатке в ваш табун, доктор?
— Ми-тян, а ты знаешь, что подслушивать — нехорошо?
— Пфе! — фыркнула кобылка и, дёрнув гривой так, чтобы она чёрным веером мазнула мне по морде, вихляющей походкой вышла из комнаты, не забыв хлопнуть дверью чуть сильнее, чем это было необходимо.
Хм… снова она незаметно отвлекла меня от моих тревог. Хорошая кобылка! И к тому же моего вида. Хм… а эти её слова были шуткой, или она действительно напрашивалась ко мне в табун? Табун, ха! Она же знает, что никакого табуна нет! Но, возможно, она права — таким изгнанникам, которых вышвырнули из собственных ульев, нужно держаться вместе. И спасибо Селестии, что позволила нам, хоть и тайно, жить здесь.