Джиперс Криперс

Глава 5

— Все экспонаты в мире делятся на Досты и Примечательности! — философствовал на ходу Берт, не сбиваясь с шага, словно вокруг мостовая, а не еле угадываемый извилистый путь через трясину. — Во! Примечательности — они примечательны. Их туристы и примечают. А Досты — это экспонаты, которые до-о-оста-а-али тебя, пока ты их добывал или дотаскивал к себе, во! Так вот, не знаю, какими Примечательностями будут эти статуи, но Достами им точно быть, пока мы их до твёрдой дороги не дотянем!

Перемазанный в болотной жиже единорог мог только согласно кивнуть. Он был "полностью согласен с предыдущим оратором", но подтверждать это вслух воздерживался, чтобы склизская вонючая жижа не попала бы в рот. И только сжимал свои губы поплотнее.

Ой, не стоило пытаться телекинезом придержать эту самоходную телегу, когда она одним колесом ухнула под пружинящую болотную почву. Телега тяжёлая, да и три погруженых на неё каменных воина — каждый тяжелее взрослого пони. А закон физики про действие и противодействие никто не отменял. Вот и ухнул в болото по кончик рога единорог. И если б не совместные усилия Берта и Триш — с веками сам бы превратился в будущий экспонат для археологов. "Шериф мумифицированный обыкновенный"...

А телега? Пока шли шерифоспасательные работы — она поурчала и благополучно выбралась из трясины, пофыркивая движком от Флима и Флема.

Не иначе, как местный Механик приложил копыто к проектированию этого чудо-внедорожника: вместо четырёх колёс на концы валов были надеты здоровенные трёхугольные короба, лязгающие спрятанной в их глубине механикой. А вот уже на углах треугольников размещались широкие рубчатые колёса. По три на короб. Всего двенадцать колёс. Из них одновременно дороги касаются от четырёх до восьми. А когда какое колесо ухнет в провал — вращаться начинает короб, и новое колесо вытягивает провалившееся, поднимая его в воздух. Главное — идти сбоку от телеги или позади неё и лёгкими усилиями шевелить рычаги управления, направляя механовинку куда надо. Здесь, на болоте, идти позади самоходки казалось более разумно.

Говорить не хотелось. И не только из-за болотной жижи на физиомордии, но и от всего увиденного.

Это по пути туда можно было беззаботно трепаться, то ли общаясь, то ли намеренно отвлекая Берта от правильных в таком случае подозрений.

— А скажите-ка мне, как же так? Говорят, что Криперс так назван в честь мустанга, что скакал тут в незапамятные времена, а в легендах это не мустанг, а кобылка, и скакал не тут, а на месте нынешней Эплузы.

— Ну, копыта Джиперс Криперс топтали земли будущей Эквестрии вдоль и поперёк, — беззаботно возразила трактирщица.

— Агась, — поддакнул Берт. — А кобылка — потому что мустанг не так привлекателен в песне, во!

— И всё же — город, тут...

— Да какой город? Тут ещё лет пятьдесят назад ни почты, ни мэрии. Село-селом, а то и хутор! Только храм старый... был... — Триш на вид лет сорок-сорок пять (сама говорит, что сорок один), она, небось, храма того и не помнит. Но вот в рассказах старожилов наверняка про странное здание слышала.

Интересно — кому был тот храм? Селестии? Найтмер Мун? Сомбре?

Хотя нет, Сомбра жил куда севернее. И западнее. И давно...


И тут мысли оборвались от открывшегося зрелища.

Воины. Множество воинов. Множество трупов воинов. Множество каменных трупов древних воинов в каменных же доспехах, на которых был выкован тот самый знак, что рисовал на полу свихнувшийся перепуганный Минкси-Механик.

Наверное, среди ночи под слабыми лунными лучами это было бы незабываемое зрелище: тела в гротескных позах, частично ушедшие в трясину, частично возвышающиеся над сочными болотными травами. Да, сочными — не зря поэты порой именуют Хайсидские Болота Сенокосными...

Но на солнечном свету всё выглядело куда страшнее.

Неясно, что за гениальный скульптор изваял эти статуи, но сразу создавалось впечатление, что воины эти атаковали своего неведомого врага как грифоны: кидаясь вперёд и стараясь откусить от врага кусочек побольше. Но и враг, видимо, был не прост: откушенное причиняло им неимоверные страдания, жгло их немыслимой болью изнутри. Мастер передал страдания своих персонажей, ни разу не повторившись, не скатившись к шаблону.

Возможно, подумалось шерифу, эти статуи стояли вокруг жерла вулкана, а затем извержение, и вся скульптурная группа, подплавившись в лаве, разлетелась от взрыва... И часть её угодила сюда, в болота.

Но что же за супервулкан сумел забросить статуи аж сюда? Ведь поблизости ни одного вулкана, даже потухшего.

А если не вулкан — то словно само солнце, не послушавшись Селестию, спустилось с небес, схватило статуи, забрало к себе на небеса, а затем, подплавив их своим жаром, метнуло сюда, в трясину.

А вдруг эти воины — не пони, а сказочные тролли? Говорят — такие жили когда-то на юго-запад от Эквестрии и каменели, попав под прямые лучи дневного светила.

— Жутковатое зрелище... — голос шерифа сорвался на шёпот.

— Печальное... — отозвался Берт. — Им было очень, очень больно...

Он был пьян, но не "во"кал, как обычно наподпитии. Видимо, обстановка влияла.

Триш огляделась и медленно пошла между статуями, оставив телегу перед ближайшими фигурами.

— Тут храм был, наверное, — предположила трактирщица. — И статуи его украшали. Так и вижу композицию: Главное Божество, которому храм посвящён, и сотни зловоинов, поражаемых, побеждаемых божеством.

— А мне они кажутся жертвами, убитыми Злой Силой, — Берт посмотрел на дальние фигуры и после некоторого раздумия, словно опомнившись, добавил: — Во!

Внимательно смотрящий за бывшим Прекрасным Рыцарем Скут разрушил созданные окружающим зрелищем настроения:

— Вот этого статуя берём...

— Не-е, он сильно плавленый, — возразил Берт. — Смотри, этот целее и красивше, во!

Не споря, Чизвуд магией приподнял выбранную пьянчужкой фигуру и пролевитировал в телегу.

— А я тогда выберу вот этого, — Триш указала на ещё одного воина, прикрывающего лицо передними ногами и при этом привстающего на задние.

— Хозяюшка, лучше энтого! — Берт указал на другого воина, валяющегося поодаль. — Смотри, какой решительный и целеустремлённый! И красивый! На моего брата похож! — экс-рыцарь помолчал и вопросительно добавил: — Во?

— Но у него лицо, словно он оленьей глупилки сожрал и чистым спиртом запил! — возразила трактирщица.

— Не-е, он огонь глотает! А ещё... Ещё он двадцать третий тут, аккурат под твою кьютимарку! — возразил Берт.

Шериф усмехнулся: кьютимарка Триш забавляла его с первого их знакомства: на ней было изображено число "23", проткнутое гарпуном с костяным наконечником. Причём на обеих кьюти гарпун летел от хвоста к голове...

Пока хозяйка и завсегдатай трактира пререкались — Скут поочерёдно левитировал на тележку обе выбранные ими статуи и теперь невинно спросил:

— Троих твоя таратайка вывезет?

Получив удивлённый кивок, пояснил:

— Теперь у каждого из нас свой статуй. Кто что хочет — тот со своим и делает. Лично я продам своего Деринг Ду: она платит честно, да и золото у неё чистейшее, единорожье.

— А я поставлю своего в трактире, как и хотела, — заметила Триш. — У него поза или "я не вижу, кто тут бухает", или "мама, это не я разбил"!..

Оба жеребца хохотнули, хотя шериф — через силу: ему вспомнилась одна рассказка доктора Тёрнера про статую, закрывающую лицо... Хотя та, вроде, изображала пегаса, а не земнопони... Но смеяться в присутствии именно этого статуя не хотелось. Да и отводить от него взгляд — тоже...

Тем временем Берт сказал:

— А я своего Правительнице подарю. И её любимчик будет рядом с ней...

Посмотрел на обалдевшего от такого решения шерифа:

— Ну чё? Ах да — ВО!!! — и ткнул копытом в небо.