Кукольник

Глава 1

* — мини-поэма "Добрый Дедушка Дискорд" Кэрол Свитсонг процитирована из повести Рона Криннита "Отражённый Свет" с его личного разрешения.
Остальные ссылки и аллюзии обнаруживайте сами!.. )))

Где мы жили? Как мы жили,
Улыбаясь и печалясь —
Мы сегодня позабыли,
Потому что повстречались...
^{©Эдоардо 55-й и Зоюшка}

С раннего детства Клод был тихим и воспитанным жеребёнком: слушался маму, кушал овсяную кашу, уважал взрослых, не дерзил и не забывал по утрам и перед сном чистить зубы. А ещё он очень любил играть в куклы. Любимой его куклой был рыжегривый Рыцарь Чаки со своим длиннющим рыцарским мечом, своей полнотой напоминавший самого Клода, но куда более храбрый и решительный. Нередко в играх он отправлялся в путешествия и влипал в чудовищные неприятности, подстроенные злодеем Ли Рэем Озёрным. И тогда прекрасная и храбрая черногривая зеленоглазая кобылка Тиффани отправлялась на помощь, кидалась в бой со злодеем, побеждала злого грифона и затем они с милым Чаки возвращались в замок, где их ожидал их пятилетний сын, тощенький синеглазый поэт Рэй Глен. Как-то родители Клода увидели эти игры и сказали, что дитя Тиффани и Чака — не кольт, а кобылка, и зовут её Гленда. И отныне при них жеребёнок именовал Рэя Глендой, но стоило родителям удалиться — ребёнок Рыцаря и Девы вновь из дочки превращался в сына, и отец учил его, что не пером единым, меч и топорик тоже пригодятся...

Самый страшный протест, на который решился юный Клод — это однажды он перекрасил гриву Тиффани в практически белую, оставив прежнюю черноту лишь у самых корней, да укоротил растрёпанную рыжую гриву Гленды. Но это был скрытый протест: родители и за протест-то его не приняли, просто подумали, что сын решил попробовать себя в роли парикмахера. Но не срослось — кьютимарки за это он не получил.

Шли годы. Другие жеребята ходили в походы, шалили, порой мечтали стать Гвардейцами Принцессы Селестии или же превзойти своих родителей в их специальностях...

А Клод по-прежнему играл в куклы, не метя ни на военную службу, ни на должность Главного Столяра. И мечтал, что рано или поздно, но и в его жизни появится такая же храбрая и величественная белокурая Тиффани, которая станет мамой его многочисленных жеребят и любящей верной женой.

И однажды ему повезло. Он был слишком ленив, чтобы записывать истории, которые разыгрывал со своими куклами, но он мог часами рассказывать их окружающим. И нередко его кормили в столовых и трактирах совершенно бесплатно, только чтобы послушать. Ведь эти сказки увлекали. Увлекали слушателей и привлекали новых посетителей. И порой среди слушателей были представители как Эпплвуда, так и театральных кругов. Они считали его неиссякаемым источником свежих идей и новых сценариев. Оставалось лишь записать и затем экранизировать или показать со сцены. Благо — Клод и не думал брать авторские права на свои истории. Как и на персонажей.

Он как раз разыгрывал новую историю, про двух странных детей, Роберта и Аннабель. Жеребёнка похитила повелительница Виндиго, холодная, равнодушная и в сверкающей ледяной короне, и унесла в  свой кристальный замок далеко-далеко на севере. А кобылка отправилась в длинное и невероятное путешествие, чтобы найти и освободить своего друга. На пути её ждали многочисленные опасности: то ниппонская старушка заманила её в свой волшебный сад, где выращивались ею страшные цветы, всякие там растрёпанные тюльпанки и высокомерные нарцисты, то пыталась Аннабель попросить помощи в королевстве котов, но ничего бы у неё не получилось, не помоги ей правитель-ворон из птичьего королевства, то её сперва ограбили, но затем помогли ей, пираты-зебры, причём капитан зебр её ограбил, лишив кошачьей колесницы, а ученик капитана дал ей свой кораблик, чтобы быстрей до своего Роберта добралась бы. И не простой кораблик, как у остальных зебр, а летающий. Помогали и яки ей, и алмазные псы. В конце, разумеется, детишки встретились, Аннабель сняла чары с друга и они вместе своей дружбой и горячими сердцами растопили Виндиго и с хэппи-эндом вернулись в родной Понивилль. Из этого могла бы получиться неплохая история ко Дню Горящего Очага, если хоть кто-то из слушателей запишет услышанное, разумеется.

Так вот, всё время, которое он рассказывал эту сказку, одна милая понечка не сводила с него глаз. Синяя, как он сам, и белогривая, как его Тиффани (да-да, именно как Тиффани: её грива была крашена в белый цвет, и лишь у корней было заметно, что в оригинале она — тёмно-зелёная).

Когда всё закончилось и слушатели стали расходиться, она купила две чашечки кофе и одну протянула рассказчику. Он поблагодарил, хотя мысленно и отметил, что леди скуповата: только на два кофе её и хватило. К счастью — Джо (а в этот раз Клод рассказывал свою историю именно в его пончиковой) вручил единорогу полную тарелку пирожных.

— "Королева возложила на голову своего старшего сына золотую корону, украшенную рубинами, и набросила на его плечи горностаевую мантию. Она провозгласила его королём, а он, поклонившись своим верноподданным, тотчас же убежал проверить, не осталось ли в королевском буфете пирожных", — сказал сам себе Клод. — Неплохой кусочек для новой истории про юного короля, у которого целая куча братьев и сестёр и который мечтает спихнуть бремя власти на них и стать, к примеру, музыкантом. Странствующим. Но это у него так и не получится, потому что он среди них всех — старший.

— Хотела бы я услышать эту историю, — улыбнулась белогривая кобылка.

— Так в чём вопрос? Как допридумается — расскажу...

— А с Аннабель и Робертом познакомишь? Я ведь так понимаю — это твои друзья, про которых ты и сочинил сказку?

— Друзья, — согласился сказочник. — Только вот они у меня дома, а живу я не тут. В Понивилле.

Сказал и сжался, ожидая что-то типа "А-а-а, провинциал... Фу таким быть!"

Но вместо этого услышал искренне-заинтересованное:

— Понивилль?! Закрытый посёлок у самой границы Вечносвободного?! Да ты ещё круче, чем я думала!!! В гости приглашаешь?

— А-а-а... когда? — опешил жеребец.

— Да прямо сейчас! Чего откладывать? — он явно ожидал другой ответ, и потому промямлил:

— Ну, это далеко... Поездом ехать и ехать... Пошли на вокзал?

— Да ну его, вокзал! Пошли пешком, хоть поговорим!

Они проговорили всю дорогу, которая заняла не один час. Теперь он знал, что она не из жадности лишь две чашечки кофе взяла. Просто она на мели. Её театр разорился, а последние деньги ушли на выходное пособие актёрам: она выплатила всё честно, до последнего бита. И осталась с той самой монеткой, что и пошла на кофе. Потому и в дорогу так легко собралась — просто нечего было с собой брать. Что на ней — то и её.

— Знала б я тебя раньше — мы бы, может, и не прогорели б. Потому что твои истории необычные, интересные... Как эпплвудские фильмы про Рыцаря Чаки!

— И с Чаки я тебя тоже познакомлю... А что, кто-то уже снял про них с Тиффани кино?!

— И не одно! Уже восемь картин! Так и про Чаки ты придумал?! Точно не прогорела бы с твоими сказками! А то эта унылая история про Царствие Дискорда, очередная история про одно и то же...

— И чем же так уныл Дискорд? — с искренним непониманием поглядел в её глаза толстячок:

— За горами, за морями,
Где холодный дует норд,
Освещает фонарями
Замок дедушка Дискорд*.

Путник зря его боится
И обходит стороной,
Любит дядя веселиться,
Он могучий, но не злой.

Пусть не любит он порядок,
Но не даст вам заскучать,
Обожает жеребяток
Мармеладом угощать.

Сделать дождь из шоколада,
Превратить лужайку в торт,
Попросить лишь только надо —
Сможет сделать всё Дискорд.

Кексы вырастут на ёлках,
Рыбы будут громко петь,
Зайцы напугают волка,
Станет бабочкой медведь.

Чудеса ему под силу,
Он не знает неудач.
Он хаотик очень милый,
В волшебстве Дискорд — силач!

— Ого, — прервала наконец-то пятиминутное молчание ошарашенная театралка. — Добрый приколист, а не хтонический злодей! На это бы зритель галопом понёсся!.. Давно сочинил эту поэму?

— Здесь и сейчас. Импровизация на месте.

— О-бал-деть!

Ещё больше она обалдела, когда увидела и поняла, что сказочные друзья Клода — это куклы, те, с которыми он играл с детства, и те, которые появились у него позже...

Но это лишь прибавило ему шарма в её глазах.