Кандран

"Тихая гавань" Глава 1

По двору сиротского приюта группка жеребят гоняла старенький весь в заплатках мячик. Из нескольких деревянных ящиков и больших досок, откопанных в горе строительного мусора в руинах от снесённого дома на соседней улице, соорудили импровизированные ворота. Хотя после каждого второго мощного удара игру приходилось останавливать, чтобы восстановить рамы, жеребята лупили по мячу со всей силы и даже потешались над теми, у кого не получалось разрушить конструкцию. Впрочем, никто не обижался на шутки. Да и громкая ругань могла привлечь внимание старшей воспитательницы, и весёлая игра грозила превратиться в унылую уборку в качестве наказания.

Вдруг радостный смех во дворе сменился вздохами разочарования. Жеребята столпились у старого забора, смотря на длинный козырёк приюта.

— Ну ты и дубина, Грасп, — буркнул кто-то из воспитанников. — Доставай теперь.

— Сам ты дубина, — обиженно промычал маленький земнопони, надвинув бровки.

— Доставай, — сказала белая единорожка, кивнув на крышу, куда залетел мяч.

— Как же я его достану?

— А вот как хочешь, так и доставай. Я новый не собираюсь выпрашивать.

Земнопони обернулся к самому старшему из жеребят, всем своим видом так и говоря, чтобы он поставил на место наглячку. Однако он встретил только суровую коричневую мордочку и недоброжелательный взгляд серых глаз.

— Если не достанешь, нам всем может влететь, — произнёс тот недовольным тоном.

Другие жеребята начали неодобрительно перешёптываться, хмуро смотря на горе-спортсмена.

Грасп повержено вздохнул и растерянно почесал затылок. Забраться на козырёк без лестницы нельзя, будь он даже таким же высоким, как местный почтальон. Можно попробовать что-то придумать с ящиками, но на такую рухлядь страшно ставить ноги. В теории легко вылезти через окно, но если Старшая (так главную воспитательницу прозвали воспитанники) его увидит в доме — или, и того хуже, на крыше! — то сегодня придётся спать голодным и явно не в кровати. Вот были бы у него крылья…

— Точно, — радостно воскликнул Грасп и развернулся к толпе, — пусть Флок слетает.

— Эй, а чего я? — удивился пегасик. — Сам закинул — сам и доставай.

— Так мне лезть, карабкаться тут по шиферу и доскам. Точно что-нибудь сломаю и нашумлю, как толстый дракон. Старшая сразу всё услышит, прибежит и всех накажет. А тебе-то что? Тихонько слетаешь и всё тут, мячик у нас! — пояснил провинившийся. — Так Старшая точно ничего не услышит, и мы продолжим играть.

Жеребята вновь согласно загудели, наперебой повторяя, что идея хорошая.

— А ещё отличная тренировка для тебя, — подметил самый взрослый из воспитанников.

— Я отлично летаю, — возразил Флок и замахал крылышками, как колибри.

Жеребёнок немного поднялся над зёмлей и сразу опустился. Со стороны выглядело забавно, но никто не засмеялся, наоборот все только восторженно загудели.

— Вот видишь, тебе делов-то! — подбодрила его единорожка. — Пожалуйста, слетай.

— Да, давай!

— Вперёд, Флок!

— А он тебе за это отдаст половину десерта, — добавил самый старший из воспитанников.

— Эй, не отдам, — сразу возмутился Грасп, но под тяжестью сурового взгляда повержено буркнул: — Ладно.

Флок сразу приободрился.

— Хорошо, Спир, я согласен.

— Давай, мы в тебя верим, — земнопони похлопал друга по плечу. — Вингертс, смотри за калиткой. Серенити, на тебе дом. Остальные изображаем игру в классики.

Жеребята разбежались по двору. Убедившись, что все на своих позициях, Спирит дал отмашку, и Флок быстро полетел на крышу. Несмотря на свою браваду, пегасику приходилось сильно напрягаться. Одно крыло и так работало хуже второго, а научить его хорошо летать в приюте было банально некому: одна воспитательница — земнопони, другая — единорожка, а из пегасов к ним заглядывал только продавец овощей.

Мячик залетел далеко, почти к самой стене. Проще было пройтись по козырьку, но спускаться слишком опасно. Во-первых, шифер давно порос мхом и потрескался, поэтому легко можно провалиться, а во-вторых, цокот копыт услышит Старшая и сразу заметит жеребёнка. Тогда о десерте придётся позабыть, как и про обед в целом. И это ещё в лучшем случае.

Когда до мячика оставалось копытом подать, Флок краем глаза заметил, как зашевелилась шторка. На мгновение пегасик замер, точно молнией поражённый, но уже через секунду стрелой метнулся к мячу и сразу вниз. Не успели копыта коснуться земли, как другие воспитанники приюта уже бежали к нему.

— Молодец!

— Мы же говорили, тебе раз плюнуть!

— Вот ты молодчина, Флок!

Послышались со всех сторон радостные возгласы жеребят. Кто-то из юнцов вытащил из копыт новоиспечённого героя мячик, и толпа побежала в центр импровизированного поля. На месте остался только Флок и самый старший из воспитанников приюта.

— Она тебя увидела? — спросил тот серьёзно.

Флок опасливо покосился на дверь. Пока сзади доносились радостные возгласы вперемешку с топотом копыт, двое жеребят в напряжённом молчании смотрели на приют.

— Не увидела, Спир, — наконец с облегчением выдохнул Флок, когда на крыльце спустя пару минут так и не появилась грозная физиономия воспитательницы.

— Тогда побежали.

Пони помчались к остальным и вернулись к игре. Однако уже через пару минут веселье прекратилось, когда один из жеребят увидел на ноге пегасика кровь. Флок принялся в спешке её вытирать, но только растёр по шёрстке, превратив всё в тёмную кашу из грязи и крови. По толпе поползли настороженные перешёптывания — все прекрасно знали, что Старшая точно начнёт расспрашивать, где он умудрился пораниться. Её так запросто не обманешь. А если она докопается до истины, то влететь может далеко не только смелому пегасу.

— Скажу… зацепился за доску, вот и всё, — взволнованно ответил Флок на повисший в воздухе вопрос.

— Лучше так, чем никак, — кивнул Спирит. — Но всё равно помой ногу.

Флок пошёл к лавочке, на которой стояло ведро с водой, и принялся оттирать кровь. К нему подошла Серенити и неодобрительно покачала головой. Затем она полезла в потрёпанную седельную сумку, куда жеребята складывали свои вещички для улицы, и достала платочек.

Флок не стал мешаться и позволил подруге перевязать ногу. К счастью, как раз на прошлой неделе мисс Мирта проводила уроки оказания первой помощи подкопытными средствами.

— Спасибо, Сери.

— Вернёшь.

— Зачем? Ты же хорошо шьёшь, новый сделаешь с Миртой.

— Я тебе один уже дарила, хватит, — напомнила Серенити. — Платочек вернёшь. А теперь побежали.

Флок спорил скорее в шутку, поэтому без лишних возмущений помчался за подругой.

Время до обеда пролетело незаметно. Казалось, всего минуту назад они только достали потерянный мячик, а уже послышался командирский голос старшей воспитательницы: «Обед!».

Жеребята неохотно поплелись к приюту, где возле входа их уже дожидалась миссис Асперити. Её серьёзная бледно-зелёная физиономия разительно выделялась на фоне тёмных стен приюта, а вот грива напротив сливалась с ними. Благодаря такой контрастной расцветке, Старшая всегда бросалась в глаза, и ночью, и днём. А когда ты тайком залезаешь на кухню, это ох как полезно!

Спирит отдал воспитательнице мяч, который она внимательно осмотрела и только после кивка отошла в сторону, пропуская воспитанников в приют. Каждого жеребёнка она провожала пристальным взглядом голубых глаз, словно грозный орёл пролетал над полем в поисках жертвы. Флок старался держаться непринуждённо и уверенно, хотя внутри у него всё сжалось.

— Эй, не толкайся, — буркнул кто-то из жеребят.

— Серенити! — повысила голос воспитательница.

— Извините, миссис Асперити, я... просто проголодалась, — неуклюже оправдалась единорожка, выдавив глупую улыбку.

— Это не причина толкаться.

— Да, миссис Асперити. Извините.

— Хорошо. А теперь попроси прощения у Граспа.

— Извини, Грасп, я не хотела. Друзья?

Пока Старшая отвлеклась, Флок быстренько прошмыгнул в приют. Только оказавшись внутри, пегасик облегчённо выдохнул. Он хотел поблагодарить подругу за помощь, но та вошла вместе с воспитательницей, поэтому жеребёнок поспешил за остальными в столовую.

На кухне Флок сразу уселся за своё место за столом и принялся с опаской поглядывать на дверной проём, откуда заходили жеребята. Он сильно сомневался, что Старшая узнала про рану, иначе бы его уже догнал её возмущённый оклик, но всё равно на душе было неспокойно.

— Ты чего такой напряжённый? — послышался над ухом мягкий голосок.

Флок дёрнулся и резко развернулся. Белая единорожка по-доброму хихикнула, театрально поправив собранную в хвостик голубую гриву.

— Не знала, что я такая страшная, — сказала она шутливо.

— Нет, ничего, Мирта, я... просто проголодался, — соврал Флок.

— Да неужели?

— Ага.

Единорожка покачала головой. Обмануть воспитательницу было сложно, да и самого Флока трудно назвать опытным плутом. И всё-таки, чем дольше пегасик смотрел на её мордашку, тем спокойнее становилось на душе.

— Мирта, ты всем наложила? — спросила Старшая.

Флок сразу уселся ровно, не решаясь посмотреть в её сторону.

— Осталось только принести десерт.

При слове «десерт» жеребята дружно застучали ножками, но одного строго «цыц!» хватило, чтобы обрубить на корню импровизированный бунт.

— Вначале первое, — объявила Старшая командирским голосом. — И чтобы каждый съел всё, до последней крошки, иначе никто не получит десерт.

По кухне побежало недовольное мычание, но прямо возразить воспитательнице никто не посмел. Сегодня на первое был винегрет. С ним, как и с любым салатом, никогда не угадаешь. Иногда овощи только с грядки, вот прямо вырвали, помыли и в тарелку, а бывают такие сморщенные и сухие, как будто их месяц держали на чердаке.

Жухлые, правда, в последний раз попадались почти год назад, да и то в качестве наказания для брезгливых жеребят. Но всё равно каждый воспитанник вначале пробовал пару ломтиков и только потом начинал кушать по-настоящему. А для Флока это была ещё и неплохая тренировка кулинарных способностей. Вначале он внимательно осматривал овощи, пытаясь на глаз определить их свежесть, а только затем пробовал. Как всегда, в яблочко. Довольный собой, жеребёнок принялся с аппетитом кушать свеженькое блюдо.

Большинство жеребят любили винегрет, но вот Грасп его терпеть не мог, поэтому, когда все уже расправились со своими порциями, он не съел и половины. Тем временем мисс Мирта принесла с кухни поднос с маленькими тарелочками с фруктовым желе и поставила в центр стола. Жеребята сразу потянулись к нему копытцами, но их сразу остановил суровый голос Старшей.

— Вначале все съедят винегрет... И поспешите, через двадцать минут у вас правописание.

Жеребята, секунду назад жадно смотрящие на десерт, резко повернулись к брезгливому пони. Грасп недовольно сдвинул бровки, закрыл глаза и начал быстро запихивать в рот противный винегрет.

— Не торопись ты так, пережёвывай тщательнее, а то потом будет болеть животик, — заботливо сказала мисс Мирта. — Десерт от вас никуда не убежит.

Грасп в ответ пробубнил что-то нечленораздельное и залил в рот воды, которая сразу пролилась мимо.

— Осторожнее, — хихикнула Мирта и взяла тряпку, чтобы убрать, но Старшая её остановила.

— Сам насвинячил — сам наведёт порядок.

— Он не специально.

— Мирта!

Единорожка покачала головой, подошла к жеребёнку и отдала ему тряпку. Грасп опустил недовольную мордашку, чтобы лишний раз не злить Старшую, и послушно убрался за собой.

Наконец последняя миска опустела, и Старшая разрешила приступить к десерту. Мисс Мирта расставила тарелочки перед каждым жеребёнком, и воспитанники сразу набросились на угощение. Обычно на второе шла запеканка или сырники, но иногда жеребят баловали вкусностями вроде фруктового желе.

Сегодняшнее желе приготовили из яблок и груш. Флоку больше нравилось малиновое или вишнёвое, но от угощения откажется только дурак. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не наброситься на желе сразу, а только попробовать маленькую ложечку. Опять же, на что не пойдёшь ради тренировки! Флок жадно отломил почти четвертинку желе и запихнул в рот. Безумно вкусно! После дегустации Флок расправился со своей порцией всего за пару минут и, как всегда, расстроился, что вкуснятина закончилась так быстро. Тут он вспомнил о сделке с Граспом. Тот уплетал свою порцию за обе щеки, не обращая на Флока никакого внимания, поэтому пегасику пришлось хорошенько стукнуть его ногой под столом. Земнопони бросил грозный взгляд на обидчика, но Флок показательно постучал пустой ложкой по тарелке с желе. Невооружённым глазом было видно, что Грасп не горит желанием расставаться с угощением, но нарушить слово — значит стать «навозным жуком».

Немного похмурившись, Грасп наконец кивнул, и жеребята приготовились к обмену. В открытую передать друг другу тарелки было слишком рискованно, поэтому пришлось подождать, пока Старшая отвернётся. Капелька ловкости копыт, и заслуженная награда перед героем. Грасп съел намного больше половины, но ругаться за столом опасно, поэтому Флок с удовольствием расправился с заслуженной наградой.

— Заканчиваем, и в класс. Через десять минут урок, — объявила Старшая командирским тоном. — Кто-нибудь один останется и поможет Мирте убраться.

— Флок поможет, — сразу сказала младшая воспитательница с улыбкой. — Правда?

— Но сегодня...

Мирта незаметно подмигнула Флоку, и тот быстро сообразил, что она это неспроста.

— Хорошо, помогу.

— Только не опаздывай сильно, — сказала Старшая и пошла к двери. — Остальные в класс.

Пока жеребята неторопливо расходились, Флок вместе с Миртой собрали тарелки и отнесли их на кухню. В воздухе ещё витал аромат яблочного желе, перебиваемый тусклыми запахами нарезанных овощей. Глаза жеребёнка забегали по столу в поисках заветной ложечки, которую можно было облизать, но кругом осталась только грязная посуда.

— И где ты так умудрился? — заботливо спросила Мирта.

— Что умудрился?

Единорожка кивнула на ногу пегасика. Флок на рефлексе попытался убрать её назад, но сразу сообразил, что выглядит глупо.

— Да это... я просто завязал... так красивее.

— А вот врать нехорошо, — покачала головой мисс Мирта. — Или думаешь, я поверю, что Серенити позволит превратить её любимый платочек в стильную повязку?

— Ну... у неё их много…

— Скажи правду.

Флок замялся.

— Я доставал мяч с крыши и... не знаю, зацепился за что-то...

— То есть ты за что-то зацепился и сам даже не понял за что? — спросила единорожка, осторожно снимая импровизированную повязку. Она недовольно цокнула языком. — Флок, я же вам только на выходных объясняла, что любую рану нужно хорошенько обработать.

Пегасик выдохнул. Если воспитательница не возмутилась сразу, почему он полез на крышу, то серьёзно не влетит. Максимум выговор.

— Я и обработал.

— Да? И чем же?

— Ну... тряпкой вытер.

— Той самой, которой вы вытираете копыта?

— Да.

Единорожка разочарованно покачала головой. Она достала из шкафчика несколько тюбиков и ватку.

— Зачем? Она уже совсем не болит, — возразил Флок.

— Всё равно нужно обработать. И сделать это надо как можно быстрее, чтобы ты не заболел, — напомнила Мирта с нотками наставничества. — Может немного щипать.

— Ха, совсем не больно! — гордо ответил Флок, когда воспитательница приложила смоченную ватку. — Это потому что я уже совсем взрослый.

— Взрослые не относятся легкомысленно к своему здоровью, — возразила Мирта. — Наш почтальон не в счёт. Он хоть и выглядит взрослым, но в душе ещё больше жеребёнок, чем некоторые из вас.

— Да это просто царапина.

— Иногда из самой маленькой царапины начинаются большие проблемы, — повторила Мирта и ласково потрепала жеребёнка за ушком. — Ты же у нас уже взрослый и должен понимать, как важно следить за своим здоровьем.

— Я понимаю.

— И?

— В следующий раз... сразу приду к тебе.

— Вот и славненько. — Мирта сложила платочек и спрятала в карман платья. — И ещё, пожалуйста, играйте осторожнее.

— Мы стараемся.

— Ага, я видела, как вы лупите по мячику, — хмыкнула единорожка. — Я не против, что вы так увеличены игрой. Но надо ведь понимать, что у всего бывают последствия. А если бы миссис Асперити увидела тебя на крыше? Или Спирита в грудах мусора? Не мне тебе рассказывать, как бы вам влетело. Причём всем.

Флок промолчал.

— Ты хотя бы поблагодарил Серенити?

— А?.. А! Да, поблагодарил! — живо ответил Флок, радуясь, что соскочил с неприятной темы.

— Молодец. Вечером зайдёшь ко мне, и мы вместе постираем платочек. А пока давай займёмся посудой, а то миссис Асперити начнёт ругаться. Ты ведь не надеялся прогулять урок?

— Не сегодня.

Единорожка с улыбкой покачала головой.

— Зато честно, — сказала она. — Ладно, давай убираться.

Пони принялись за дело по отработанной схеме: вначале Мирта мыла тарелки, а затем Флок вытирал и ставил на полку. Чтобы всё было честно, периодически пони менялись ролями. С тарелками от винегрета пришлось повозиться, но зато мисочки из-под желе почти все как будто вылизали. Как только последняя тарелочка отправилась на место, воспитательница полезла в холодильник.

— Думаю, мы заслужили небольшую награду, — сказала она заманчивым голосом, левитируя порцию желе. — Согласен?

Флок без лишних слов достал две ложки и уселся за столик. Мирта хихикнула и пристроилась рядом. Для таких посиделок у пони тоже была отработанная схема: каждый брал по ложечке по очереди. Флок старался отломить кусочек побольше, так чтобы он еле помещался, а вот Мирта, наоборот, не брала и половины ложечки.

— А почему ты так мало берёшь? — поинтересовался жеребёнок.

— Я уже наелась, — улыбнулась Мирта.

Флок посмотрел на неё как на ненормальную.

— А я готов кушать его целый день!

— Оу! Прямо целый день? А ты не боишься лопнуть?

— Не боюсь.

Мирта хихикнула.

Пони быстренько расправились с остатками желе, однако на стенках тарелочки ещё осталось немного сладостей.

— Можно облизать? — попросил Флок.

— Только если помоешь мою ложку.

Жеребёнок охотно согласился на такой выгодный обмен. Он вылизал тарелку до блеска и уже хотел поставить на полку, но поймал укоризненный взгляд воспитательницы и помыл посуду правильно.

— Спасибо, Флок, — поблагодарила Мирта и потрепала жеребёнка по гриве. — Что бы я без тебя делала?

Пегасик гордо выпрямился, выпячивая грудь, и даже помахал крылышками для пущей важности.

— Я всегда помогаю… Если хочешь, я могу помочь тебе с желе в следующий раз.

— Ишь какой хитрец, — по-доброму посмеялась воспитательница.

— Почему хитрец? Я хочу помочь… Мне надо учиться вкусно готовить, — Флок повернулся боком, демонстрируя свою кьютимарку в виде тарелки с ложкой. — А ещё очень и очень быстро.

— И зачем, позволь узнать? Хочешь помогать мне на кухне, когда подрастёшь.

— Нет.

Мирта обиженно надула губки.

— То есть да, хочу… но помогать не только тебе, — сразу добавил Флок. — Я хочу открыть свой собственный ресторан и готовить там для всех пони. Вот прям так, чтобы они все говорили: «Ух, как вкусно!» Вот!

— Ух ты!

— Да-да, именно так! — восторженно закивал пегасик. — И там будут готовить самую вкусную еду во всей Эквестрии!

— А мне можно будет прийти к тебе?

— Конечно. Туда всем можно. И тебе, и Спиру, и Сери… и вообще всем пони! Я хочу готовить для всех.

— Даже для миссис Асперити? — хитрым голоском уточнила Мирта.

— Ну… да… — замялся Флок. — Для всех, значит для всех.

Воспитательница умилительно улыбнулась и потрепала жеребёнка по гриве.

— Раз так, тогда поможешь мне на выходных. Хорошо?

— Конечно!

— Вот умничка, — Мирта поцеловала жеребёнка в лобик. — А теперь беги.

— А как же кухня?

— Я сама помою. Беги на урок, а то миссис Асперити будет ругаться и достанется нам обоим... Только не забудь про вечер.

— Вечер? А-а-а, точно. Платочек. Не забуду! — пообещал Флок и поскакал к двери. — Спасибо за желе!

"Тихая гавань" Глава 2

Пасмурные и холодные недели уже давно сменились погожими деньками, но настоящая весна наступала в приюте только сегодня. И дело было вовсе не в погодной аномалии или заоблачных тарифах местной погодной команды. Просто именно вчера миссис Асперити решила, что настала пора «генеральной уборки», которую жеребята в шутку и считали приходом настоящей весны.

Сразу после завтрака воспитанники отправились в спальню и вместе с воспитательницами вынесли все кровати в коридор. Затем самые младшие вместе с миссис Асперити пошли на улицу стирать постельное бельё, а остальные под руководством мисс Мирты принялись за работу наверху. Первым делом начали  доставать из окно старые газеты, которыми осенью законопачивали щели. Кому-то досталась стамеска, кому-то приходилось орудовать ржавой отвёрткой, а воспитательница выковыривала бумажки ножом. Больше всего на свете жеребята боялись случайно разбить стекло и отправиться в наказание убирать чердак, поэтому первой со своей работой справилась мисс Мирта. Оно и понятно, она уже взрослая, и её Старшая никогда не ругала по-настоящему.

Как только с первым окном разобрались, воспитательница аккуратно сняла раму со стеклом и опустила её магией на улицу. Такую операцию они провернули во всей комнате и отправились обедать. Времени на готовку у воспитательниц сегодня не нашлось, поэтому жеребятам достался простенький салат.

После небольшого перекуса и отдыха обитатели приюта вернулись к работе. Часть жеребят вместе с мисс Миртой отправились сдирать старую краску с рам на улице, а другие остались наверху вытаскивать оставшуюся бумагу и наводить порядок. Флоку, как единственному пегасу, пришлось очищать рамы на втором этаже с внешней стороны.

— Дурацкая краска, — грозно бурчал жеребёнок, пытаясь отодрать старый слой с дерева.

Самым лёгким и даже весёлым был первый заход, когда отковыривались большие пласты легко и быстро. Но теперь пришлось идти по второму кругу, сражаясь с маленькими кусочками краски.

— Не стучи ты так, а то ещё сломаешь что-нибудь, — послышался серьёзный голос Спирита из комнаты.

Флок ещё немного поковырялся с рамой и залетел в комнату.

— Опять воду хлебаешь? — спросила Серенити в шутку. — Смотри, лопнешь.

— Там жарко, — оправдался Флок и вытер мордочку от пота.

— Ничегошеньки не жарко. Ты просто не хочешь работать.

— Неправда.

— А вот и правда.

— Нет.

— Так, хватит вам, — вмешался Спирит. — Флок, пару минут отдохни и за работу. А то Старшая решит, что ты лентяй... А ты, Сери, его не задирай. Или сам полезешь сдирать краску с той стороны.

Единорожка недовольно насупилась, но огрызаться не стала. Флок тем временем уселся на пол и шумно выдохнул. Ему было стыдно сознаться, но самом деле больше пяти минут в полете крылышки не выдерживали. А сегодня ещё и на улице ужасно жарко.

Глаза пегасика зацепились за скомканный обрывок газеты. Любопытства ради Флок развернул его и попытался прочитать. «Нельзя больше… рассказывает один из… любовь к выпечке…». Жеребёнок заинтересованно промычал и попытался найти продолжение. «Выросли более, чем на двадцать… возмущённые горожане пытались… город ответил, что поводов…» Флок взял другую бумажку. На ней красовалась величественная физиономия какого-то синего единорога в почти таком же по цвету костюме. Правда, «красовалась» тут не самое подходящее слово, потому что у пони оторвали половину головы и заднюю часть туловища.

Флок вдруг вспомнил этого единорога. Примерно месяц назад, на субботнем вечере просвещения (как называла его Мирта), жеребятам зачитывали вырезки из газет, чтобы воспитанники знали, что происходит за стенами приюта. Статьи были самые разные: начиная с прибытия принцессы Селестии на открытие первого в городе театра и заканчивая таинственной историей о загадочном враче, появившимся из ниоткуда и спасшем целую деревню от мистической болезни. Под конец Мирта всегда находила коротенький забавный или вдохновляющий рассказик про «призрака, вселившегося в тыкву» или «храброго жеребёнка, спавшего от сосульки зазевавшегося взрослого». Сами вырезки Старшая уносила к себе, а оставшиеся газеты (наверное, старые статьи тоже) жеребята потом запихивали в щели на окнах перед зимой.

И вот на одном из таких вечеров Флок и видел этого синего единорога. Вот только о чём именно была статья, он не вспомнил.

— Эй! — возмутился Флок, когда в него внезапно прилетел комок старой газеты.

— Ой, извини, я промахнулась, — хихикнула Серенити и бросила ещё один комок бумаги прямо в пегасика.

— И сейчас тоже?

— Нет, сейчас я в тебя целилась.

— Ах так?! — возмущённый Флок скомкал обе бумажки и со всей силы швырнул его в единорожку.

Серенити сразу пригнулась, но снаряд всё равно угодил ей прямо по носу. Кобылка болезненно промычала и бросилась в ответ. На этот раз Флок увернулся, однако Серенити подготовилась основательно. На стороне единорожки была магия, а у пегасика — крылья. Флок ловко уклонялся от каждого второго снаряда, но вот ответить точным броском удавалось не всегда. Серенити наоборот бросала метко, но и ловила почти все комки. Спирит стойко не обращал на них внимания, продолжая работать, как настоящий взрослый, однако после парочки случайных попаданий он не выдержал и с криком «Ну вы попали!» кинулся в бой.

Через пару минут комната превратилась в настоящее поле битвы, только вместо криков и взрывов раздавались весёлый смех и гул кувыркающихся жеребят. Флок занял позицию у тумбочки, Серенити маневрировала рядом с окнами, а Спирит укрылся за приоткрытой дверью. Скомканные кусочки газет рассекали воздух бумажными снарядами, в основном попадая в стену. Несмотря на магию и крылья оппонентов, земнопони вскоре начал безоговорочно побеждать, используя запрещённую технику «мокрой бумажки». Такие снаряды летели точнее и быстрее, а ещё оставляли после себя противные слюнявые раны.

— Что у вас там творится? — раздался с улицы возмущённый голос Старшей.

Жеребята сразу остановились и перестали смеяться. Каждый смотрел на другого испуганными глазами, пытаясь понять, что случилось и кто виноват. Может быть, Старшая услышала их голоса, а может, кто-то случайно попал одним снарядом ей прямо в гриву. В любом случае, ситуация дрянь.

Спирит шумно выдохнул и подбежал к окну.

— Всё нормально, миссис Асперити, — уверенно ответил он, выглянув на улицу.

— Вы там что, бумажками бросаетесь?

— Нет! Просто… одна случайно улетела.

— Да-да! Я случайно не туда кинула, миссис Асперити, — подскочила к окну Серенити. — Извините, я больше не буду.

— Смотри внимательнее... И где Флок? Почему он не работает?

— Я тут! — закричал пегасик и стрелой вылетел на улицу, чудом на задев копытами друзей по головам.

Даже с такого расстояния он почувствовал на себе холодный и недоверчивый взгляд Старшей. Не придумав ничего лучшего, Флок полетел к стене. Только теперь он понял, что забыл шпатель в комнате, но делать было нечего, поэтому пришлось работать копытами. Только когда Старшая отвела взгляд, Серенити левитировала ему инструмент.

— Спасибо, — сказал Флок вполголоса. — У тебя бумажка в гриве.

— А у тебя на шее.

Жеребята улыбнулись друг другу и вернулись к работе.

Время до вечера тянулось мучительно долго. Флоку уже через пару часов наскучило однообразное занятие, а превращать работу в игру после перестрелки бумажками было слишком рискованно. Вот завтра, когда дело дойдёт до краски, можно развлечься, но до этого нужно ещё дожить.

— Сколько можно отдыхать, — возмутилась Серенити, когда Флок в очередной раз залетел в комнату отдышаться. — Вот были бы у меня крылья, я бы целый день летала и ничуточки не уставала.

Флок отмахнулся. За целый день работы у него не осталось сил для споров, ещё и эта чёртова жара не давала покоя.

— У нас ещё осталась водичка?

— Нет, ты всю выхлебал, — ответила Серенити. — Я за новой не пойду.

— Да сейчас уже ужин будет. Мирта пошла готовить, — резонно заметил Спирит и подошёл к Флоку. — Слушай, ты какой-то кислый.

— Да устал я... а ещё жарко так... — тяжело вздохнул пегасик и смахнул с мордочки пот. — И сегодня спал плохо.

— Старшая снилась?

— Сплюнь! Мне её и тут хватает.

Жеребята устало улыбнулись.

— Ладно тебе, Сери, я тоже уже заработался... Бросай отвёртку и пошли вниз.

— А Старшая не накричит?

— Я прикрою, — пообещал Спирит. — Да и это... всё равно сейчас ужин. А здесь ещё работы на час-два... Пойдём, короче.

— Ладно... Эй, Флок, хватит валяться на полу, а то простынешь.

— Пол тёплый, — отмахнулся пегасик.

— Пойдём, — сказал Спирит. — А то расскажем, как ты сегодня работал.

— Да сейчас... Ух...

Вдруг Серенити подошла к Флоку и указала на его ногу.

— Ой, а что это у тебя? — спросила она обеспокоенно.

— Где?

— Да вот тут.

Флок посмотрел на ногу.

— А-а-а... да это рана та... Я её вчера случайно расчесал и она… какая-то странная теперь.

— Дай-ка посмотрю, — попросила Серенити и подсела к нему поближе, подсвечивая себе магией. — Похожа на прыщик... или этот... пузырь от ожога.

— Только я не жёгся... ожигался...

— Не обжигался он, — подсказал Спирит серьёзным голосом и тоже подошёл посмотреть на рану. — Слушай, какая-то она паршивая… Ты Мирте показывал?

— Ещё нет. Она не болит ни капельки.

— Ну-у-у… Мне она не нравится.

— Да, такой пузырь бывает после ожога, — живо подхватила Серенити. — Ты не обжигался, а он всё равно какой! Это… странно.

Флок присмотрелся к ране. Пару дней назад она напоминала просто обычную засохшую корочку, которая остаётся после любого пореза, но теперь под ней вздулся беловатый пузырёк.

— Лучше покажи Мирте, — посоветовала Серенити. — Вдруг ты заболеешь?

— Ишь чего удумал. А кто завтра красить будет? — усмехнулся Спирит.

— Да-да, точно, я заболел, — живо подхватил Флок и в бессилии раскинул копыта. — Всё... не могу... Бросьте меня здесь и идите... А-а-а...

— Умирающий пегасик, — хмыкнул земнопони и по-дружески ударил его ногой. — Поднимайся давай.

Пони вышли из комнаты и двинули на первый этаж. Им пришлось пробираться мимо голых кроватей, выставленных в коридоре. Теперь на пару дней, пока не закончится ремонт в комнате и не высохнет краска, жеребятам придётся переехать сюда. Так происходило каждый год во время «генеральной уборки». Конечно, можно было занести кровати в другую спальню, но тогда там будет не протолкнуться. А так даже забавно, ещё и можно тайком слинять ночью на кухню, ведь коридор Старшая на замок не закроет.

— Ой, а я как раз хотела идти за вами, — улыбнулась мисс Мирта, увидев спускающихся по лестнице жеребят. — Какие вы все уставшие... Сегодня хорошо поработали?

— Ага.

— Конечно.

— Да.

— Молодцы. Так держать. К выходным мы за это приготовим для вас кое-что особенное, только т-с-с... это пока секрет, — улыбнулась единорожка и подмигнула жеребятам.

Воспитательница потрепала каждого по гриве, когда тот проходил рядом, а пегасика и вовсе почесала за ушком.

— Сразу видно, кто работал лучше всех, — сказала она ласковым полушёпотом Флоку, когда другие жеребята прошли вперёд. — Не хочешь сходить помыть голову? Посвежеет сразу.

— Не хочу.

— Ну смотри сам. Завтра чтобы обязательно сходил… Ты не сильно устал?

— Немножечко.

— Настоящий жеребец!

Мирта присела и вытерла потную мордашку жеребёнка краем платьица.

— Ещё не передумал помогать мне на выходных?

— На выходных? — переспросил Флок и вдруг чуть ли вскрикнул от радости: — Желе!

— О-о-о… Да, устал ты, видно, — хихикнула Мирта. — Так что, поможешь?

— Ага!

— Вот и умничка, — Мирта поцеловала жеребёнка в лобик и шепнула на ушко: — Загляни ко мне после ужина.

Флок заулыбался. Воспитательница иногда звала к себе отличившихся жеребят и тайком вручала им сладости.

На кухне уже собрались все воспитанники приюта. Сегодня на ужин приготовили гречневую кашу, а на второе сварили компот, да ещё в придачу каждому досталось по печенюшке.

— Чтобы каждый всё съел. А то завтра у вас не будет сил для уборки, — сказала Старшая спокойным голосом, с нотками заботы. — И хорошенько отдохните. Завтра поднимаемся пораньше. У нас много работы.

Флок по привычке попробовал гречневую кашу на свежесть. Вкусная, медовая. Такую редко готовили, в основном только на праздники. Остальные жеребята вскоре тоже поняли, что сегодня на ужин нечто особенное, и сразу накинулись на еду.

— Можете запивать, — разрешила Старшая, когда Серенити посмотрела на неё вопросительно, держа магией стакан.

Теперь дело пошло ещё быстрее. Большинство жеребята расправились со своими порциями за пару минут. Мирта принесла с кухни кастрюлю и начала подливать каждому по черпаку.

— А ты чего не кушаешь? — удивилась воспитательница. — Каша вкусная

Флок пожал плечами. Еда и правда была отменной, но почему-то у него вдруг пропал аппетит. Единственное, что хотелось жеребёнку, так это пить. Флок даже отдал свою печенюшку Серенити. Единорожка посмотрела на пегасика прищуренными, подозрительными глазами, словно настоящий детектив.

— За платочек, — соврал Флок.

— Спасибо.

Недоверие быстро улетучилось, и довольная кобылка с румяными щёчками накинулась на сладкий подарок.

Вскоре принесли кастрюлю с остатками компота. Вот здесь Флок уже попросил добавки. А затем ещё. И ещё.

— Хватит тебе! — возмутился Грасп.

— Я хочу пить, — устало огрызнулся Флок.

— Хочешь пить — возьми воды.

— Тише-тише, всем хватит, — попросила Мирта.

Она разлила весь компот воспитанникам и подошла к Флоку.

— Ты себя хорошо чувствуешь? — побеспокоилась она. — Не заболел?

Флок вспомнил про ранку, но поймав на себе холодный взгляд Старшей, лишь отрицательно помотал головой.

— А ну-ка, — сказала воспитательница и потрогала лоб жеребёнка. — Да у тебя жар!

— Что случилось? — спросила Старшая.

— У него горячий лоб. А ну-ка, покажи язык… Давай, не стесняйся.

Флок неохотно открыл рот, стыдливо отведя взгляд.

— Опять холодной воды нахлебался после улицы? — с укором спросила Старшая.

— Я не пил... мне только сегодня стало плохо, — тихонько оправдался Флок.

— А почему сразу ничего не сказал? — спросила Мирта. — Пойдём ко мне... Миссис Асперити, уложите жеребят, я потом приберусь на кухне.

— Хорошо.

Мирта помогла Флоку подняться и вывела его в коридор. На самом деле пегасику было не настолько плохо, но под суровым взглядом Старшей он буквально оцепенел.

Все обитатели приюта жили на втором этаже, но если жеребят расселили по двум спальням, то у каждой воспитательницы была своя комнатушка. В пристанище мисс Мирты мечтал попасть любой, а вот казематы Старшей снились жеребятам в кошмарах.

— Ложись сюда, — сказала единорожка и помогла пегасику забраться на кровать. Она ещё раз потрогала его лоб и, обеспокоенно покачав головой, поставила градусник. — Горло болит?

Флок помотал головой.

— Осторожнее, а то градусник уронишь, — сказала Мирта. — А нос? Подыши-ка глубоко.

Жеребёнок послушно вдохнул несколько раз.

— Тебе не холодно? Слабость есть?

Флок кивнул.

— Хмм... И тебе стало плохо уже сегодня утром, — задумчиво проговорила Мирта. — И живот не болит?

Жеребёнок промычал.

— А ты сам не догадываешься, что с тобой могло случиться?

Флок показал воспитательнице рану. Мирта обеспокоенно покачала головой и сдвинула брови. Её рог объяла магическая дымка, а через секунду в воздухе появилась голубая сфера, напоминающая миниатюрную луну. Мирта была хорошим магом и обучала воспитанников простеньким заклинаниям, которые непременно пригодятся в жизни. Жаль, что в приюте не нашлось ни одного пегаса, который мог бы помочь Флоку с полётами.

— И давно она такая?

— Ну... мфм... я...

— Ладно, померяешь и расскажешь.

Мирта отошла к шкафчику и принялась спешно копаться. Комнату наполнил звон склянок, шелест бумаги и неразборчивый бубнёж воспитательницы. Воспользовавшись минуткой спокойствия, Флок уставился в потолок и закрыл глаза. В воздухе витал призрачный аромат ванили вперемешку с карамелью. Такой вот сладкий коктейль запахов всегда наполнял комнату Мирты, которая давно прослыла сладкоежкой. Однако она никогда не набивала брюхо тайком, а всегда делилась угощениями с жеребятами. Кому-то леденец, кого-то ждала ириска, а особо везучим могла достаться даже фруктовая тянучка.

Через пару минут Мирта подошла с маленькой корзиночкой, в которой лежали различные пузырьки, упаковки лекарств и вата с бинтом. Мирта достала градусник, и её мордашка помрачнела.

— Теперь рассказывай, что ты сделал, — сказала она серьёзным голосом.

— Ничего... просто немного расчесал, — виновато ответил Флок.

— А зачем?

— Ну... просто...

— И, конечно же, сделал это грязными копытами? А рану потом ничем не обработал?

— Я промыл водой.

— Мы же с тобой только недавно говорили, что нельзя легкомысленно относиться к своему здоровью. И что ты мне тогда пообещал?

Пегасик пристыжено отвернулся.

— И какой ты после этого взрослый?

— Я взрослый, — обиженно возразил Флок и скрестил копыта на груди. — Правда.

— Взрослые так не поступают, — Мирта покачала головой. — Скорее всего, в ранку попала грязь, и теперь она загноилась. Поэтому  у тебя такая температура и слабость.

— Я взрослый, — повторил Флок и обиженно шмыгнул носом.

— Взрослый он, — полушёпотом проговорила воспитательница и дала ему таблетку. — Глотай.

— Горькая, — пожаловался Флок.

— Терпи раз взрослый. Это должно сбить температуру.

Пегасик крючил гримасы от горькой таблетки. В конце концов Мирта сжалилась и дала ему запить. Пегасик одним залпом опустошил стакан с водой. Воспитательница тем временем выдавила из сморщенного тюбика остатки мази на свёрнутый бинт, затем аккуратно приложила его к пузырьку на ране и осторожно перемотала повязкой. Флок промычал от боли, но жаловаться не стал, как настоящий взрослый жеребец.

— Извини, что не пришёл сразу... — наконец застыдился пегасик. — Я думал, оно само пройдёт.

— Не надо бояться подходить. Всё равно рано или поздно тайное становится явным. Но если признаться сразу, то можно избежать многих проблем, — наставническим голосом ответила Мирта. — Вот тебе самый наглядный пример.

Флок шмыгнул носом.

— Ты бы ругалась.

— А ты как думал? За свои поступки надо отвечать, — ответила воспитательница. — Но вот ты не пришёл, и что, я на тебя не наругалась? Наругалась. Только вдобавок ко всему ты теперь ещё и заболел. Видишь разницу?

Флок слабо кивнул.

— Если хочешь стать настоящим взрослым жеребцом, научись отвечать за свои поступки. И не бойся сознаваться. Это самое главное, — Мирта тяжело вздохнула. — Пообещай мне, что впредь ты будешь вести себя как настоящий взрослый. Договорились?

— Обещаю, — шмыгнул носом Флок.

— И это касается не только ранок. А всего. Ты меня понимаешь?

— Да! Обещаю, всегда буду приходить к тебе! Сразу!

— Честно-честно?

— Честно-честно.

В уголках рта кобылки заиграла слабая улыбка. Мирта поцеловала жеребёнка в горячий лобик и погладила по гриве.

— Смотри, я тебе доверилась. Не подведи меня.

— Не подведу. Обещаю! — Флок едва не подскочил.

— Осторожнее, — хихикнула Мирта. — Ох, сколько энергии!.. Сам дойдёшь?

— Дойду.

Флок слез на пол.

— А куда?

— Раз ты приболел, надо тебе полежать в отдельной комнате.

— В темницу? — сдвинул бровки жеребёнок.

— Ох же эти ваши названия... — цокнула языком Мирта. — Никакая это не «темница», не придумывай. Если рассуждать в таком ключе, то скорее уж «больница».

— А может, я лучше к остальным? — с надеждой предложил Флок.

— Во-первых, остальные сейчас ночуют в коридоре. А во-вторых, вдруг ты их заразишь? Не хватало нам только целого приюта больных жеребят.

Флок задумался. Перспектива на время переехать в «темницу» не радовала, но в словах воспитательницы чувствовалась правда.

— Хорошо. Не хочу, чтобы они тоже заболели.

— Вот, слова настоящего взрослого жеребца, — с гордостью произнесла Мирта. Её рог тускло засиял, и с верхней полки к жеребёнку подлетел маленький леденец. — Это тебе авансом.

Флок сразу закинул в рот конфетку.

— А что это такое? Аванс.

— Это... Получить награду за то, что ты должен сделать, но ещё не сделал, — пояснила Мирта. — Понимаешь?

Флок отрицательно покачал головой, но сразу же закивал, чтобы не прослыть глупым. А подумать ещё будет время. Всё равно из «темницы» его теперь не выпустят. Пару дней уж точно томиться взаперти.

— Пойдем, я тебя провожу, — сказала Мирта с улыбкой.

Пони вышли в коридор и неторопливо пошли по коридору.

Местная «темница» была небольшой отдельной комнатой, куда отводили всех больных на карантин. Само по себе помещение мало отличалось от спальни, разве что шкафа для одежды не было, но жеребята сторонились её. Во-первых, там кормили только горькой кашей (воспитательницы утверждали, что она помогает восстановить силы, но жеребята знали, что так Старшая наказывала больных, которые не хотели работать); а во-вторых, на окнах стояли старые толстые решётки, из-за них комната и получила своё прозвище. Зачем они здесь нужны никто толком не мог объяснить. Мирта говорила, что раньше тут хотели сделать склад, затем передумали, но решётки остались, а убрать их всё не доходят копыта. Старшая врала, что это для того, чтобы любопытные пони не тревожили покой больного и сами не заразились. Но среди воспитанников ходила легенда, что давным-давно в приюте жил ужасно непослушный, несносный жеребёнок, который никогда не слушался Старшую. И вот однажды, Старшая так на него разозлилась, что заперла его одного. Однако тот сбежал через окно, и больше его никто и никогда не видел. Чтобы такого больше не повторилось, Старшая приказала повесить решётки. Мирта считала легенду обычной выдумкой, выходкой бурной фантазии. Флок и сам не до конца верил в правдивость истории, но пока воспитательницы не дадут внятного объяснения, он не торопился отбрасывать и такой вариант.

— Выбирай любую кроватку и ложись спать. Я потом принесу твои вещи, — сказала Мирта, пропуская Флока в комнату. — Тебе оставить свет?

— Оставь, — живо ответил пегасик.

— Я загляну перед сном, — пообещала единорожка и уложила жеребёнка в кровать. — Если вдруг станет плохо — кричи, и я сразу прибегу. Только не бойся позвать. Стыдного в этом ничего нет.

— А если появится монстр?

— Такой взрослый жеребец и боится монстров? — хихикнула Мирта и добавила делано серьёзным голосом: — Но если вдруг не справишься — тоже кричи. Вместе мы любое чудовище победим. Правда?

— Даже если придёт Старшая?

Единорожка засмеялась.

— Даже если придёт Старшая, — Мирта поцеловала жеребёнка в лобик и закрыла глаза. Её рог вновь окутала магическая аура, и волшебная сфера, летающая за пони, зависла над кроватью Флока. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Единорожка вышла из комнаты и тихонько закрыла за собой дверь. Флок посмотрел на решётчатые окна. А если тот жеребёнок не сбежал? Вдруг он до сих пор прячется здесь? Или теперь по ночам бродит его призрак?

Флок фыркнул. В такие сказки верят только маленькие. Взрослые знают, что никак призраков не существует, бывают лишь приведения. А приведения живут в заброшенных домах, на чердаках и в подвалах. Самое страшное, что его может ждать сегодня, так это визит Старшей посреди ночи. Жуть!

Флок неуютно поёжился и перевернулся на другой бок, пытаясь отвлечься в своих любимых мечтах. Сладкий леденец уже растаял, но во рту ещё остался яблочный привкус. Жеребенок жадно проглотил слюну и закрыл глаза, представляя, как однажды станет настоящим поваром-кондитером и будет готовить такие конфеты каждый день. А для мисс Мирты он сделает целое ведёрце леденцов с самыми разными вкусами, чтобы каждое утро для неё начиналось с чего-то нового и волшебного.

Погрузившись в мечты о сладком будущем, Флок сам того не заметил, как через пару минут мирно задремал.

"Тихая гавань" Глава 3

Мирта раз за разом нарезала круги вдоль забора сиротского приюта, то и дело бросая нетерпеливый взгляд вдаль улицы. Рабочий день подходил к концу, и городок постепенно заполнялся бредущими домой жителями. Среди уставших морд Мирта с волнением искала Гринса, одного из двух местных врачей, который обещал сегодня осмотреть Флока. Гринс всегда держал слово, но иногда ему приходилось посещать пациентов из соседних деревень, порой тратя на одну только дорогу несколько часов.

Наконец среди прохожих Мирта заприметила бледно-голубую шёрстку врача и стремглав побежала навстречу.

— Добрый вечер, — поздоровался единорог с уставшей улыбкой. — Извини, что так поздно, сегодня с Починок написали, что сын мельника себе ногу отрубил.

— Какой ужас! — ахнула Мирта.

— Ну, на самом деле, никто ногу не отрубал. Просто сынок подхватил грипп в лёгкой форме.

— А зачем тогда говорить такое?

— «А мы вас знаем, городских, вы к нам только на поминки приходите», — спародировал врач ворчливый голос старика. — Что с этих деревенских взять?

— Да... — отрешенно протянула Мирта и вдруг вспомнила про Флока. — Пойдём скорее!

— Не торопись ты так, у меня ноги отваливаются, — попросил Гринс, с трудом догнав шуструю единорожку. — Две минуты ничего не решат. Лучше расскажи про Флока. Как он?

— Да-да, извини, — проговорила она второпях. — Флоку стало хуже. Вчера он ещё ходил сам, а сегодня целый день лежит, не может встать без помощи.

— Не надо так переживать. Усталость при болезни — самый типичный симптом наравне с температурой.

— Но ты его не видел! Это… это не обыкновенная простуда или грипп!

— Тиши-тише, — попросил Гринс. — Я и не говорю, что всё в порядке. Просто не нужно переживать настолько сильно.

— Тебе легко говорить.

— Криками и переживаниями ты сделаешь хуже только себе. Вот что я хочу сказать, — пояснил врач. — А что касается Флока… Судя по твоему рассказу, у него началось заражение вследствие плохой дезинфекции раны. Возможно, подцепил какую-то заразу от гвоздя или шифера на крыше... Обычно достаточно хорошей мази и компрессов, чтобы вывести гной, — пояснил врач, когда они поднимались на крыльцо. — Но в любом случае точную оценку я дам только после осмотра.

Когда пони поднимались на второй этаж, несколько жеребят наблюдали за ними, просунув головы между перил. Но стоило раздаться командирскому голосу миссис Асперити, как любопытных пони и след простыл.

Поднявшись, Мирта и Гринс встретили хозяйку приюта, а по совместительству и старшую воспитательницу, в коридоре. Асперити выглядела уставшей и сердитой. Из копны волос торчало несколько локонов, ниспадающих на красную мордочку. Серый подол платья изрядно испачкался от повседневных забот.

— Добрый вечер, миссис...

— У нас уже скоро ужин, а вы только пришли, — перебила Асперити недовольным тоном.

— Вы не поверите, но у меня тоже скоро ужин, — устало улыбнулся Гринс и постучал по животу. — На обеде перехватил жареного сена — и дальше по вызовам.

— У меня тоже дел по горло, но я все свои обязанности выполняю в срок.

— Мой рабочий день ещё не закончился.

— Ничего страшного, главное, что пришёл, — вмешалась в разговор Мирта, пройдя чуточку вперёд, как бы встав между врачом и воспитательницей. — Миссис Асперити, покормите, пожалуйста, жеребят. Я потом всё уберу и помою.

Земнопони свысока посмотрела на единорога.

— Я поменяла ему компресс, — среди возмущения и недовольства в голосе пони проскользнули нотки неподдельной тревоги. — У бедняжки опять сильный жар.

— Сделаю всё, что в моих силах, — пообещал врач. — Не переживайте, занимайтесь своими делами.

— Уж постарайтесь.

Миссис Асперити развернулась и пошла в спальни жеребят. Мирта проводила коллегу стыдливым взглядом.

— Извини за неё. Мы все очень переживаем за Флока. А на неё ещё и свалилось столько дел, буквально весь приют.

— Да ничего, я уже давно привык к такому отношению, — уставшим голосом ответил Гринс. — Показывай, где Флок.

Пони прошли по коридору, откуда донёсся командирский голос миссис Асперити, и зашли в «больничку». Флок лежал на кровати возле окна. Тусклые предзакатные лучи решётчатой гармошкой ложились на изрезанное одеяло. Увидев гостей, пегасик сразу начал подниматься.

— Отдыхай-отдыхай, — Мирта подскочила к кровати, уложила жеребёнка обратно и поправила компресс, который полз на нос. — Сейчас мистер Гринс тебя осмотрит, выпишет лекарство, и тебе сразу станет лучше.

— Конечно, станет, — охотно подхватил врач, подойдя к кровати. — Ну привет, Флок, как ты себя чувствуешь?

— Здравствуйте, мистер Гринс, я... очень устал и хочу спать... а ещё у меня голова горит.

— Горит голова? Это что-то новенькое... Не знал, что ты у нас настолько горячий пегасик? — подмигнул ему врач и начал выкладывать на тумбочку содержимое сумки. — Ну рассказывай, малой, как ты так умудрился захворать?

— Я полетел за мячиком, а там этот гвоздь… И я за него как зацепился… Мирта сказала, что мне в кровь попала грязь. Потому что я плохо промыл ранку… А ещё потом расковырял.

— Она правильно говорит. Любую ранку, даже самую маленькую, нужно всегда обрабатывать. И ни в коем случае нельзя в ней ковыряться, — менторским голосом сказал Гринс, надевая стетоскоп. — А ну-ка, покажи свою ранку.

Врач осторожно убрал одеяло в сторону и начал аккуратно разматывать бинт. Под ним оказалась косынка, под которой к ноге плотно прилегал большой лист лопуха.

— Миссис Асперити сказала, что он помогает выводить гной, — пояснила Мирта. — Не знаю, насколько это правда.

— Лопух может снять лёгкое воспаление, но в серьёзных случаях только специализированная мазь, — ответил Гринс, медленно отлепляя лист. — Конечно, если выбирать не приход... ох... — Морда врача резко помрачнела, а голос дрогнул, — и давно она такая?

— Вчера была меньше.

— Это плохо? — спросил Флок напряжённым голоском.

— Да нет, что ты... я просто немного удивился, — живо оправдался Гринс и негромко засмеялся. — Твоя воспитательница описывала ранку по-другому… Ладно, не переживай, сейчас подлатаем.

Врач дал жеребёнку градусник, а сам начал осторожно трогать место вокруг воспалившейся раны.

— Кивни, если будет больно. Только говори честно. Ты у нас не из робкого десятка, но тут не надо стыдиться, — попросил Гринс. — Договорились?

— Мгм.

— Тут? Тут? А тут?

Флок кивнул.

— Понятно. А вот так больно?

Мирта наблюдала за осмотром, нетерпеливо покусывая нижнюю губу. Она прекрасно понимала, что жеребёнок сильно заболел, но её скромный врачебный опыт ограничивался курсами первой помощи и не позволял здраво оценить всю плачевность положения. И хотя доктор пока не сказал ни слова, Мирта хорошо запомнила, как дрогнул его голос после того, как он увидел воспаление.

Жеребёнок постоянно косился на воспитательницу усталыми, но полными надежды и радости глазами. Мирта изо всех сил скрывала свои переживания и страхи, даря маленькому воспитаннику лишь воодушевляющую улыбку. Пусть она и была тусклее предзакатных лучей, мордашка пегасика засияла на глазах.

— Вот и всё. Сейчас я выпишу лекарства, которые купит твоя воспитательница, и скоро ты поправишься, — с улыбкой произнёс врач, достав из сумки карандаш с блокнотом.

— А мне можно поиграть в мяч на выходных?

— Ишь какой резвый! — усмехнулся единорог, записывая список лекарств. — Если хочешь побыстрее выздороветь, нужно как можно больше пить и отдыхать. И принимать все таблетки и микстуры, которые будет давать воспитательница. Даже если они очень горькие и противные. Ты меня понял?

Флок закивал.

— Побольше бы мне таких послушных пациентов. — Гринс передал листок Мирте, которая сразу перехватила его магией и бросилась изучать список. — До свидания, Флок, поправляйся скорее.

— До свидания, — устало ответил жеребёнок.

— Мирта, можно тебя на минуточку?

— А? Что?.. — отрешенно переспросила кобылка. — Да, конечно.

Воспитательница, не отрывая взгляд от записки, вместе с врачом вышла из комнаты.

— Но это... очень дорого, — сказала она обеспокоенно. — Неужели всё настолько плохо?

Прежде весёлая мордочка единорога резко помрачнела, а весёлый огонёк в глазах и улыбка на губах бесследно растаяли, как лучи предзакатного солнца внезапно исчезают в густой лесной чаще. Именно таким он выглядел, когда впервые увидел загноившуюся рану жеребёнка. По спине кобылки пробежал противный холодок, а в горле встал противный шершавый ком.

— Не хочу сгущать краски, но дело серьёзное. Рана очень сильно воспалена и загноилась. Возможно, придётся даже прокалывать, чтобы гной не пошёл внутрь, — произнёс Гринс тревожным, серьёзным голосом.

Мирта побледнела.

— Делайте утром и вечером компрессы на основе этой настойки, концентрацию я написал. Эти таблетки пить по два-три раза в день, — начал врач пояснения. — Когда увидишь гной — не пугайся, это наоборот хорошо. Мы специально размягчаем гнойник. Куда хуже, если ничего не изменится или станет только хуже. В таком случае… Нет, лучше я сам проведаю Флока. А то ты ещё начнёшь бегать ко мне по три раз на день.

Напряжённая кобылка слушала наставления врача, затаив дыхания. В голове метались десятки тревожных вопросов, но она боялась перебить, случайно сбить его с мысли, прекрасно понимая, что от этого может зависеть жизнь Флока.

— Жар обязательно сбивать. Все таблетки сейчас есть в аптеке. Но смотри, следующий завоз не скоро, так что советую закупиться завтра утром. Лучше останутся на потом, чем будешь бегать искать для Флока… И да, давай ему как можно больше пить. Можете заваривать ромашку и липу, они хорошо успокаивают и помогают уснуть... Ну и постельный режим само собой.

Единорог поправил пряжку сумки и удивлённо вскинул брови, взглянув на Мирту, словно только сейчас её заметил.

— Эй, ты чего? — произнес он смягчившимся голосом, хотя на его морде по-прежнему лежала тень напряжения. — Я тебя что, так сильно испугал?

— Нет… — Мирта помотала головой. — Нет, я не испугалась. Просто внимательно слушала.

Гринс положил ей на плечо копыто.

— Мирта, послушай, не нужно так сильно переживать. Уж поверь, я насмотрелся на сотни заплаканных мордашек встревоженных родителей. Ничего дельного они таким не добились, только попортили настроение всем вокруг. В первую очередь самим себе! — смягчившимся голос заметил Гринс. — Как любит поговаривать мой знакомый, слезами горю не поможешь. А вот правильное лечение точно поможет.

Мирте услышали стыдливую правду в словах врача. Сейчас необходимо сосредоточиться на лечении и заботе о Флоке. Поплакать время найдётся всегда.

— Да, ты прав, — согласилась Мирта с нотками стыда. — Спасибо большое.

— Поблагодаришь, когда Флок поправится, — улыбнулся Гринс. — Ладно, я пойду. А то уже скоро стемнеет.

— Я провожу.

Пони спустились на первый этаж и направились к выходу. Со столовой доносились неразборчивые голоса жеребят и грохот посуды. Казалось, в комнате проходит настоящее цирковое представление. Однако всего один грозный командирский крик миссис Асперити — и какофония моментально сменилась строгой тишиной.

Воспитательница проводила врача до калитки. Они попрощались, по-дружески обнявшись, и Гринс усталой походкой побрёл по улице. Когда его силуэт почти растворился в наступающих сумерках, Мирта вдруг вспомнила его слова про обед, но уже не стала догоняться и предлагать отужинать с ними.

Немного постояв у калитки, пони поспешила обратно в приют.

По командирскому голосу, доносившемуся с кухни, Мирта без труда отыскала миссис Асперити. Ужин уже подошёл к концу. Жеребята относили тарелки, вытирали со стола и подметали пол.

— Как там Флок? — послышался с кухни голос Серенити.

— Да, что сказал доктор? — спросил Спирит.

— Доктор… прописал Флоку новое лекарство. Сейчас я сбегаю в аптеку, всё куплю, и будем лечить нашего единственного и ненаглядного пегасика.

— Он скоро поправится?

Мирта вспомнила тревожащий разговор с Гринсом. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы никто из жеребят не увидел пугающую тень страха на её мордочке. В конце концов Гринс просил не тратит силы на переживания… Ох, если бы это было так просто!

— Ну… Думаю, через пару недель Флок снова будет гонять с вами мячик, — соврала Мирта, с трудом выдавив подобие улыбки.

— Круто!

— Нам как раз не хватает игрока.

— Ага!

Асперити взяла рецепт, выписанный врачом, и пробежалась по нему глазами.

— До конца месяца все остаются без десерта, — объявила она командирским тоном. Жеребята моментально разразились возмущениями и мычанием. — Либо десерт для вас, либо лекарства для Флока.

Возмущения быстро стихли. Подопечные приюта стыдливо опустили головы, виновато переглядываясь друг с другом. Только с кухни по-прежнему доносилось чьё-то недовольное бурчание, но после тихого шлепка и болезненного «стона», последний отголосок недовольства мигом растворился в согласной тишине.

— Возьми сколько нужно и живо в аптеку, — сказала миссис Асперити, передавая Мирте связку ключей. — Я уложу всех, ни о чём не беспокойся. На тебе только Флок.

— Точно? Я не обязана находиться с ним каждую минуту. Я могу помочь уложить…

— Я три года руководила приютом в одиночку, как-нибудь выдержу несколько вечеров, — резонно заметила старшая воспитательница. — Если мне понадобиться помощь, я тебя позову.

Мирте даже показалось, что в уголках рта земнопони мелькнула улыбка, но она так быстро исчезла в привычной ровной линии губ, что единорожке оставалось лишь догадываться, правда это или игра воображения.

— Спасибо, — благодарно кивнула Мирта, схватила магией ключ и помчалась за деньгами в комнату хозяйки приюта.

"Тихая гавань" Глава 4

Тусклый предзакатный свет проникал в комнату сквозь холодные прутья решётки, стелясь неровными кубиками на бугристое одеяло, под которым лежал больной жеребёнок. Опущенные ушки крохотными бугорками выглядывали из-под локонов сальной гривы, ниспадающей на закрытые глаза мрачными ветвями старой ивы. Красный оттенок мордочки с каждым днём терял здоровую насыщенность, сменяясь бледно-розовыми тонами.

Мирта заботливо поправила компресс, соскользнувший со лба жеребёнка. Она боялась случайно разбудить пегасика, который заснул буквально полчаса назад, но Флок всё равно приоткрыл глаза.

— Извини, я не хотела, — виновато произнесла Мирта и поправила одеяло. — Отдыхай.

— Пить... — хриплым голоском протянул Флок.

— Да, сейчас.

Мирта помогла ему приподняться, придерживая его шею магией, и левитировала кружку с горячим морсом. Флок сделал всего пару глоточков и бессильно отстранился.

— Тебе нужно много пить, чтобы сбить температуру, — заботливо напомнила единорожка, поднося кружку к губам жеребёнка.

Пегасик недовольно поморщился, но кое-как выпил ещё немного. Мирта убрала кружку на стол и помогла Флоку устроиться поудобнее. Она укрыла жеребёнка одеяльцем и погладила по гриве.

— Тебе чего-нибудь принести покушать? Мистер Бастер сегодня испёк такие вкусные пышечки. Я купила тебе парочку попробовать, — заманчивым голоском предложила единорожка.

— Они с глазурью?

— Как ты любишь.

Флок обессилено улыбнулся.

— Тогда ты ложись и отдыхай, а я скоро вернусь с вкусняшками.

Единорожка тихонечко вышла из комнаты. Оказавшись в коридоре, она села на пол и тяжело вздохнула. Лекарства совершенно не помогали, и с каждым днём Флоку становилось всё хуже и хуже. Если на выходных он рвался поиграть с друзьями в «съедобное-несъедобное» через решётку, то теперь с трудом поднимался без посторонней помощи.

Мирта поняла, что в таком виде лучше не попадаться воспитанникам на глаза. Они и так постоянно донимали её расспросами про Флока. И хотя она верила, что жеребёнок поправится, но ей было всё труднее говорить об этом уверенно, скрывая переживания.

Мирта поднялась с пола, отряхнула подол старого платья и направилась на кухню. Спускаясь по лестнице, она внезапно увидела в коридоре врача.

— Гринс? — удивилась кобылка. — Я думала, ты придёшь завтра.

— Да вот, выдался свободный часик, решил навестить Флока, — ответил единорог. — Он не спит?

— Нет, только проснулся.

— Тогда я осмотрю его.

— Хорошо... Сейчас только возьму для него булочку. Подождёшь?

— Сам дойду. Беги.

Мирта благодарно кивнула и поспешила на кухню. Она слышала скрип досок на лестнице, а затем приглушённый топот копыт над головой. На душе кобылки сразу посветлело, будто кто-то развесил шторы в мрачной, пустой комнате. Хотя пока посещения врача и не приносили особой пользы, всё-таки с ним приходила надежда. Даже если она с каждым разом становилась всё призрачнее.

Мирта вдруг осознала, что задумчиво смотрит на кастрюлю с кашей уже несколько минут, если не больше. Быстренько достав из холодильника булочку и налив в кружку морса, она поскакала наверх. Уже в коридоре Мирта резко сбавила шаг, а к двери и вовсе подошла почти на цыпочках. Тихонько постучав, она аккуратно заглянула в комнату.

— А ты как хотел? Лекарства не должны быть вкусными, — произнёс мистер Гринс, убирая в сумку какой-то пузырёк.

Флок недовольно поморщился и высунул язык, как будто его заставили выпить рыбий жир. Мирта зашла в комнату и поставила угощение на столик. Возмущённая мордашка пегасика сразу посветлела, и всё его внимание захватило угощение.

— Поправляйся скорее, — пожелал Гринс, надевая сумку. — До свидания, Флок.

— Пока, — ответил пегасик, не отрывая взгляда от вкусностей.

— Мирта, можно тебя на минутку? — попросил врач полушёпотом, когда проходил мимо единорожки.

— Да, конечно.

— Эй! А булочку? — возмутился Флок.

— Сейчас вернусь и покормлю. Потерпи минутку.

— Я хочу сейчас.

Внезапная живость в голосе жеребёнка приободрила воспитательницу. На душе кобылке посветлело, и единорожка с улыбкой левитировала угощение Флоку. Кружку она поставила на столик, а булочку отдала прямо в копытца жеребёнку. Он сразу принялся за угощение — не так бодро, как здоровые воспитанники, но куда активнее, чем обычно ел кашу.

Взрослые вышли в коридор. С первого этажа доносились приглушённые голоса жеребят. Сегодня обитатели приюта наводили чистоту в подвале. А сейчас, видимо, уже сели ужинать. Самой Мирте сейчас было не до еды.

— Это сильное лекарство, с добавлением спектры, — пояснил Гринс, достав из сумки пузырёк, к которому на резинке была прикреплена бумажка. — По шесть капель на чайную ложку, четыре раза в день. Курс занимает десять дней. Тут вам хватит ещё на двух жеребят.

Мирта не знала, что такое “спектра”, но слова врача и его серьёзный тон, разожгли огонёк надежды в душе кобылки.

— Большое спасибо, — глаза единорожки буквально засияли от радости.

Пони уже хотела схватить пузырёк магией, но врач не отпустил лекарство.

— Но оно стоит денег, потому что мы с Найтом заказывали его из Кантерлота за свои сбережения.

— Что?.. Конечно-конечно. Сколько?

— Сто пятьдесят.

Мирта потупила взгляд и невольно усмехнулась. Однако серьёзная морда врача быстро убрала улыбку с губ кобылки.

— Ты серьёзно? — изумилась она. — Столько битс за... один пузырёк?

— Да, дорого, я понимаю, но отдать бесплатно тоже не могу. У нас такое лекарство даже за хорошие деньги тебе никто не продаст. Просто не поставляют, — серьёзным тоном пояснил Гринс. — Можете заплатить не сейчас, а… через месяц, к примеру. Я бы правда хотел просто подарить его вам, но не могу. Никак.

Мирта взяла магией пузырёк и покрутила перед собой. Лекарства внутри едва хватило бы на пару глотков, когда за такие деньги можно было несколько недель поить жеребят вкуснейшим компотом.

— А оно точно поможет?

— Честно? Не знаю. Но это самое сильнодействующее лекарство из всех, что я могу достать, — тяжёлым голосом ответил Гринс. — Воспаление прогрессирует очень быстро. Если ничего не делать, то через пару недель Флоку не поможет даже ампутация.

— То есть... — Мирта запнулась. — Он может умереть?

— Но это только моё мнение. Я никогда не сталкивался с такими тяжёлыми случаями на практике, так что... — Гринс почесал затылок. — На самом деле, вам бы обратиться к более квалифицированному врачу. Желательно к такому, кто специализируется на заражениях.

— Где же мне найти такого? У нас в городе только ты да Найт, но... он ведь тоже не специалист.

— Я бы советовал обратиться за помощью к кому-нибудь из Кантерлота. Там есть хорошие специалисты… По крайней мере, они точно скажут куда больше, чем я. Всё-таки я… обычный врач, лечу всё и вся, как говорят у нас в городе. А здесь явно нужен опытный, квалифицированный специалист, — посоветовал Гринс. — Могу, кстати, подсказать одного. Он преподавал у меня на кафедре и как раз специализировался на таких случаях. Гайнс Авиценс. Раньше работал при дворе её высочества, принцессы Селестии, а потом перешёл в главную Кантерлотскую больницу. Думаю, он и сейчас там.

Мирта немигающим взглядом смотрела на врача, с надеждой ожидая продолжения мысли.

— Я дам подробную историю болезни, чтобы они сразу понимали, с чем имеют дело. И если захочешь обратиться именно к Гайнсу, могу ещё написать от себя. Мало ли он меня вспомнит и… по старой памяти согласится помочь.

— Это ведь стоит денег? — поинтересовалась она тихим голоском.

— Всегда можно запросить бесплатную помощь, вы ведь сиротский приют... Но если хотите стопроцентную гарантию, что он приедет, то да, придется заплатить.

— Много?

— Ну... я не знаю точных расценок, к тому же это выезд не в другой район города... — замялся Гринс и кивнул на пузырёк. — Но явно подороже лекарства.

Мирта ахнула.

— У нас нет таких денег... — упавшим голосом ответила она. — Если только... Даже не знаю...

— Вы подумайте пока. И насчёт письма, и лекарства, — посоветовал врач, положив копыто на спину поникшей кобылки. — Если что, завтра у меня с утра нет особых дел. Напишу историю болезни Флока и письмо для Гайнса. Может быть, он сделает исключение, и осмотрит Флока бесплатно. Или там… может, он как раз собирался в наши края… В общем, я думаю, что лучше написать. Но смотрите сами.

Мирта потерянным взглядом водила по грязному полу. Несмотря на тон и искреннее желание помочь, слова врача холодными иглами вонзились в сердце кобылки. Нутро пони разрывалось на части, словно её ноги связали и огромными жерновами медленно тянули в разные стороны.

— Мне... надо поговорить с миссис Асперити, — наконец проронила она и подняла голову.

Гринс исчез. Пони в растерянности осмотрелась. В полумраке коридора осталась только она одна. Это был уже третий раз за день, когда она погружалась в себя, теряя связь с реальностью и не замечая времени. В последние дни это происходило всё чаще.

Мирта тяжело вздохнула и заглянула в комнату Флока. Жеребёнок приподнялся и устало улыбнулся воспитательнице. Его радость волшебной мазью легла на зияющие раны на душе кобылки, подарив ей мимолётное облегчение.

— Смотрю, кто-то уже всё скушал? — сказала она слегка дрожащим голосом, с трудом скрывая тревогу. — А как же морс?

Флок сполз на подушку и уставился в потолок. Мирта по привычке подыграла жеребёнку и посмотрела наверх, делая вид, будто ищет там что-то необычное.

— Надо покрасить его в другой цвет, этому уже сто лет, — предложила она. — Может, нарисовать небо? А лучше звездное небо! Вот тут у нас будет луна, а вон там и тута облака, и везде звездочки. Много-много ярких звездочек... — мечтательно обвела она копытом потолок. — Что скажешь, хорошая идея? Или ну его?

— Мирта... а умирать больно?

— Что... а... пха... — Единорожка едва не лишилась дара речи. — Нет, что ты... а что за глупые вопросы?

Мирту пробило на растерянный смешок, но уже через секунду он растворился в вязком полумраке комнаты. Кобылка беззвучно двигала губами, круглыми глазами смотря на мордочку пегасика. Его слова заевшей пластинкой закрутились в её голове, с каждым новым разом их пугающий смысл всё явственнее доходил до сознания пони.

— Я просто не люблю, когда больно... только если немножко, а не сильно... Вот... А тут подумал, вдруг я...

— Ты не умрёшь! — резко выкрикнула Мирта. — Слышишь меня? Не умрёшь! Не смей даже говорить такое! Ты меня понял?!

Флок испуганно шмыгнул носом и спрятался под одеялом. Вдруг в голове пони что-то щёлкнуло. По спине пробежал противный холодок, сбилось дыхание. Волна гнева прошла, оставляя за собой лишь холодную и противную растерянность с чувством вины.

— Извини меня, Флок, я не хотела на тебя накричать, — попросила Мирта виноватым, шокированным голоском. — Просто ты меня очень сильно испугал... Нельзя говорить, что умрёшь… Никогда.

Мирта присела на край кровати и осторожно обняла силуэт жеребёнка. Пегасик заёрзал, случайно заехав воспитательнице по щеке, но кобылка не издала ни звука, лишь потёрлась мордашкой о его копытце. Наконец Флок осторожно высунул голову из-под одеяла. Вместо заплаканной напуганной мордашки на кобылку смотрели встревоженные, отчасти даже удивлённые глазки-точечки.

— Прости, я не хотел тебя пугать... просто интересно, как это — умирать, — в его голосе не было того ужаса, испытываемого в последние минуты перед кончиной, или даже страха неизбежности смерти, лишь небольшое напряжение и растерянность.

— Тебе ещё очень рано задумываться о таком, — дрожащим голосом ответила Мирта и потёрлась носиком о его горячую щёчку. — Пообещай мне, что больше не будешь такое говорить. Хорошо?

— Хорошо.

Флок робко обнял воспитательницу, и та подалась вперёд, ложась рядом с жеребёнком. Мирта заботливо прижалась к воспитаннику. Его тяжелое дыхание приятным обдавало её теплом, приятным и горьким одновременно.

— Почему ты плачешь? — спросил Флок.

— Плачу? Разве? — удивлённо спросила Мирта и вытерла слезы. — Ой, и правда.

— Это я тебя расстроил?

— Нет, что ты… Да это я от радости... Что ты у меня такой умный и заботливый жеребёнок.

— Я не жеребёнок.

— Ты ещё не совсем взрослый.

— Нет, я взрослый. Вот, смотри.

Флок сам приподнялся, взял обе кружки и выпил их залпом. Мирта наигранно застучала копытами.

— Давай ты будешь самым взрослым среди жеребят? — предложила она. — А то другие обидятся, если узнают, что я называю взрослым только тебя.

Флок важно и устало промычал.

— Хорошо. Взрослые не должны обижать других. Так?

— Как говорилось в той книжке, которую я читала тебя позавчера?

— Э-э-э... кто спрашивает, тот знает... как ответит.

— Ну почти, — улыбнулась Мирта. — Сумевший задать правильный вопрос, уже знает на него ответ.

Единорожка ещё раз обняла пегасика. Она поменяла ему компресс, померила температуру и помогла сходить в туалет. Когда они вернулись назад, в коридоре послышался цокот копыт и голоса других жеребят. Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула серая мордашка единорожки.

— Привет, Флок, ты как? — спросила Серенити.

— Болею, — ответил пегасик.

— Но скоро поправится, — живо добавила Мирта. — Вы уже поужинали?

— Ага... А, там Старшая тебя звала.

Мирта покачала головой.

— Миссис Асперити, — по привычке поправила воспитательница. — Она на кухне?

— Сказала, что будет у себя, — ответила кобылка. — Спокойной ночи, Флок.

— Привет, Флок! — послышался из коридора голос Спирита.

— Да, привет!

— Ты там живой?

— Ага! — закричал Флок в ответ.

— Так, хватит беспокоить больного. Ложитесь спать, — слегка повысила воспитательница голос и повернулась к больному. — И тебя это тоже касается. Отдыхай.

— Выздоравливай, Флок, — пожелала Серенити и помахала копытцем на прощание.

Мирта вышла в коридор и направилась в комнату миссис Асперити. Хозяйки приюта в спальне не оказалось, видимо, ещё убиралась на кухне. Мирта присела на край кровати и забродила печальным взглядом по стене. Её глаза остановились на старом гобелене, на котором красовался портрет принцессы Селестии на фоне замка.

Как утверждала миссис Асперити, полотно досталось ей от деда, который получил его в подарок за спасение дочери одного из аристократов Кантерлота из пожара. История больше напоминала красивую легенду, но никто не решался докопаться до истины, боясь разрушить красивую историю грубой логикой. Несмотря на почтительный возраст ткани, благодаря тщательной заботе хозяйки приюта образ принцессы прекрасно сохранился. Венценосная особа смотрела с гобелена с присущими королевской особе величием и грацией, в тоже время её лучезарная улыбка и добрый взгляд дарили волшебное ощущение спокойствия и заботы.

Мирта тяжело вздохнула. Возможно, стоит обратиться за помощью к самой принцессе Селестии? Уж она-то точно справиться с любой болезнью!

Единорожка буквально загорелась идеей. Она соскочила с кровати и начала нарезать круги по комнате, придумывая подходящие строчки для письма. К нему можно приложить историю болезни, которую напишет мистер Гринс, чтобы принцесса сразу поняла, с чем имеет дело. Даже если она не приедет сама, то уж точно распорядится направить к ним лучшего врача, который обязательно вылечит Флока!

Размышления единорожки прервала открывшаяся дверь. Не успела Асперити зайти, как Мирта подскочила к ней и восторженным голосом обрушила на неё свой гениальный план.

— Не неси чепухи, — перебила Асперити усталым тоном.

— Чепухи? Это не чепуха, а реальный шанс помочь Флоку! — возмутилась Мирт.

Асперити покачала головой.

— Сядь.

— Не время рассиживаться, надо действовать! Я могу сбегать к Гринсу, пусть напишет историю. А ты пока напишешь письмо.

— Сядь! — повторила она с нажимом.

— Как можно сидеть, когда Флок…

— Сядь! — закричала Асперити.

Мирта дрогнула под напором командирского тона и холодным взглядом.

— Сядь и послушай меня, — в четвертый раз попросила миссис Асперити.

Мирта раздражённо фыркнула, но подчинилась.

— Ты хочешь написать принцессе Селестии? А ты хоть представляешь, сколько таких писем приходит ей каждый день изо всех уголков Эквестрии?

— Ну пишут и что с того? Там половина полная чушь. А наше, наше-то оно самое важное!

— Мы-то с тобой об этом знаем. А дворцовые почтальоны? Главный почтмейстер замка? Советник принцессы по делам общения с подданными?

— Кто это?

— Это те пони, через которых должно пройти письмо, прежде чем его увидит принцесса Селестия. И это только мои предположения, — пояснила Асперити.  — На практике всё намного сложнее. И наше письмо дойдёт до принцессы Селестии ближе к зиме. Если вообще дойдёт.

Мирта пыталась подобрать правильные слова, но язык заплетался от гнева и не растерянности.

— Глупости, — в конце концов фыркнула она.

 — Мирта, не будь настолько наивной. У принцессы Селестии слишком много дел и обязанностей, чтобы целыми днями читать письма верноподданных. И уж тем более помогать каждому просителю.

— Но мы не каждый. Флок тяжело болен, и только принцесса может его спасти! — горячо возразила Мирта, и вдруг в её голове пронеслась воодушевляющая мысль. — Да, точно! Помнишь мы ведь сами читали жеребятам статью… Да вот, буквально пару недель назад… Как принцесса посетила какую-то там деревню, где было ужасное наводнение и в тот же день вода ушла!

Асперити покачала головой и открыла шкафчик. Комната наполнилась шелестом бумаги и недовольным старческим мычанием. Наконец, Асперити достала несколько перевязанных вырезок, выбрала одну и отдала Мирте.

— Вот, тот самый выпуск, — радостно сказала единорожка. — Прочитай!

— Я читала. А теперь перечитай ты.

— На этой неделе принцесса Селестия посетила...

— Не надо вслух, я так знаю, что там. Можешь даже сразу перейти к третьему столбцу.

Мирта бросила на Асперити косой взгляд, но препираться не стала, несмотря на желание поругаться.

«Местные жители устроили по такому случаю большой праздник. К сожалению, сама принцесса не смогла присутствовать на мероприятия, так как вечером она должна была посетить общественную больницу в Мэйнхэттене.

Однако мы поговорили с жителями деревни.

«Местность у нас такая, низинная, а рядом проходит полноводная река, и каждый год выходит из берегов, — рассказывает нам Гроулис Мирт, местный мельник. — Обычно подтапливает на несколько дней. Мы уже привыкли и подготавливаемся, копаем ямы, делаем насыпи, чтобы вода не прошла дальше. Но в этом году река поднялась почти на метр больше, чем обычно. Вода стояла с начала прошлого месяца и не думала уходить. Ладно там дома, уже привыкли, что в подвалах сыро. Но вот как быть с урожаем?

Мы и так сажали позже остальных деревень, а в этом году отстали почти на целый месяц. И не факт, что даже сейчас всё успеет поспеть к холодам. Это ведь не просто еда, это наш единственный заработок. От неё зависит наша жизнь, жизнь целой деревни!»

«Поэтому вы решили обратиться за помощью к принцессе Селестии?» — спрашивает наш корреспондент.

«На самом деле пишем ей почти каждый год, прося решить проблему».

«Вы же понимаете, принцесса не может узнавать обо всём сразу. Ей каждый день пишут сотни пони изо всех уголков Эквестрии».

«Мы её ни в чём не виним. Наоборот, у меня нет слов, чтобы передать, как сильно мы ей благодарны...»

Мирта подняла растерянный взгляд на миссис Асперити. Та ни ухмыльнулась, ни бросила язвительную фразочку, лишь молча взяла вырезку и спрятала обратно.

— Теперь ты понимаешь? Даже если наше письмо и дойдёт до её высочества, к тому времени помогать уже… — Асперити запнулась. — К тому времени всё уже разрешится. Пусть принцесса Селестия потратит своё драгоценное время на тех, кому её помощь нужна по-настоящему. Кто может ей ждать.

Мирта молчала. Слова хозяйки приюта мокрым кнутом хлестнули по сердцу единорожки, загасив недавно вспыхнувшее пламя надежды. Мирте безумно хотелось возразить, найти контраргумент, но все идеи, приходившие на ум, разбивались об монолитную стену житейского опыта и логики старшей пони.

Единорожка взглянула на гобелен. Ночной полумрак не окутал прекрасный образ её высочества, краски нисколько не выцвели по мановению волшебства, однако принцесса Селестия так и осталась лишь красивым изображением.

— Зачем приходил Гринс? — нарушил тишину голос Асперити. — Он ведь сегодня не собирался осматривать Флока... Только не говори, что это он подсказал тебе идею с письмом для принцессы!

— Нет, — покачала Мирта головой. — Он принес лекарство и посоветовал написать знакомому врачу из Кантерлота.

Морда земнопони вдруг побагровела, её щёки надулись, как будто она собиралась закричать. Однако Асперити глубоко вздохнула, закрыв глаза, и вытерла невидимый пот со лба.

— С этого и надо было начинать, — произнесла она с нотками укора. — Рассказывай.

Начало истории получилось скомканным и сбивчивым. Мирту всё ещё терзала наивная идея с письмом для принцессы Селестии, не давая полностью сосредоточиться. Но уже ближе к середине, когда речь зашла о другом письме, куда более практичном, она наконец смогла переключиться.

— Я понимаю, это дорого, но… — подытожила Мирта печальным голосом и сразу добавила с нажимом. — Это единственный реальный шанс помочь Флоку!

Асперити задумчиво промычала.

— Сомневаюсь, что кто-то приедет к нам задаром, — безрадостно возразила она.

— Так и говорю, надо заплатить.

— А у тебя есть столько денег?

— Ну... я могу отдать свою зарплату за следующий месяц. Или даже за три… Да если надо, я могу хоть целый год просто так работать!

Асперити тяжело вздохнула и подошла к гобелену. Аккуратно отодвинув изображение венценосной, она достала ключ из кармана платья и открыла потайную дверцу. Там хранились важные документы на приют и его обитателей, а также весь бюджет на месяц вперёд.

— Мы не можем оставить жеребят без еды, — печальным голосом возразила Асперити и закрыла дверь.

— Можно одолжить у кого-нибудь в городе, — живо предложила Мирта. — Уверена, Олайна даст нам хотя бы сотню. И Гринс, думаю, тоже не останется в стороне.

— А как будем расплачиваться?

— Будем экономить, не впервой... Мы можем попросить на следующие месяцы побольше бюджета. Объясним, что у нас вопрос жизни и смерти.

— О! Быстрее будет дождаться принцессу Селестию, чем добиться денег от этого скряги, мэра, — фыркнула Асперити.

— А ты предлагаешь бросить Флока умирать?! — резко бросила Мирта.

Крик кобылки грозным эхом разнёсся по комнате, ускользая в щели под дверью и расползаясь, казалось, по всему приюту. Мирта смотрела на Асперити немигающим возмущённым взглядом, словно та запрещала дать жеребёнку спасительное лекарство. Хозяйка приюта молча покачала головой и медленно уселась за стол, достав из полки перо и бумагу.

— Почему ты ещё здесь? — спросила Асперити, не отрываясь от письма. — Беги к этому недоучке, пусть пишет письмо своему учителю. Потом назад и сразу на почту.

— Они уже не работают.

— Тогда беги к почтальону домой. Завтра утром с первым пегасом письмо уже должно лететь в Кантерлот, — заявила Асперити напористо. — Или ты думаешь, что этот врач сразу бросит все свои дела, всех пациентов и примчится на первом поезде в наше захолустье? Не будь дурочкой, Мирта.

Единорожка стыдливо прикусила губы. Уже второй раз за вечер её окунули мордой в собственную инфантильную наивность. После такого она не имеет права учить других жеребят быть взрослыми.

— Я оставила ужин на столе, — добавила Асперити. — Как отнесёшь письмо, сходи поужинай.

— Я не голодна.

— Ты сегодня даже не обедала, — в серьёзном голосе Асперити прозвучали нотки беспокойства. — Поешь. Не надо истязать себя, это глупо… Сходишь и поужинаешь, как закончишь. Жеребят я сама уложу.

Мирту кольнуло иглой прямо в сердце. Асперити говорила неприятные, но правильные вещи, она не повелась на заманчивые и глупые идеи, а дала по-настоящему дельный совет. А что получила в благодарность? Крики и возмущения, непробиваемую тупость и наивность? А ведь Асперити лишь единожды повисла голос, ни разу не оскорбив молодую кобылку.

— Извини,  что накричала… — стыдливо проговорила молодая единорожка. — Я не хотела…

— Потом, — Асперити устало отмахнулась.

Мирта поняла, что теряет драгоценное время, когда сама упрекала Асперити в таком же грехе. Она ругнулась про себя, поблагодарила мудрую пони виноватой улыбкой и выскочила в коридор. Мирта на ходу зажгла магический свет и стремглав помчалась на улицу к врачу, уцепившись за шанс спасти Флоку жизнь.

"Тихая гавань" Глава 5

Мирта стояла перед высоким забором, за которым раскинулось поместье мэра города, и с напряжением наблюдала за дверью особняка. Проливной дождь монотонным грохотом обрушивался на единорожку, грозно барабаня по крышам домов. Мирта устала проклинать того умника-пегаса, решившего сегодня устроить в городе настоящий ливень. Здравый смысл подсказывал переждать непогоду в приюте или хотя бы под крышей бакалеи на соседней улочке, однако она боялась отойти от поместья даже на несколько минут.

Сегодня утром, как обычно забежав на почту узнать, нет ли новостей насчёт врача из Кантерлота, она прослышала, что в город прибыл какой-то специалист из столицы, чтобы лечить сына мэра. Был ли это тот самый учитель Гринса или нет, оставалось лишь гадать, однако она загорелась надеждой и помчалась к поместью мэра. В особняк её не пустили, как и отказались передавать её сообщение для врача. Сколько именно доктор пробудет в поместье и останется ли в городе на время или сразу вернётся в столицу, единорожке так же никто не рассказал, поэтому ей ничего другого не осталось, как караулить его за воротами.

Наконец, когда Мирта уже собиралась сходить в поместье ещё раз, двери особняка открылись, и на крыльцо вышел пони. За белой стеной дождя удалось рассмотреть серый плащ-накидку. Выглядел неизвестный неприглядно, явно не по-столичному, хотя Мирта никогда не бывала в Кантерлоте, поэтому могла лишь догадываться, как там принято одеваться. Однако и на форму прислуги плащ не походил. В душе кобылки забрезжилась надежда.

Пони не торопился сходить с крыльца, но едва ли он собирался дожидаться, пока закончится дождь. Мирта решила подойти к нему сама и узнать, кто он такой. Даже если под накидкой окажется не врач, а работник поместья, всё равно это шанс разузнать новости о докторе. Единорожка поспешила к воротам, пытаясь попутно поправить магией гриву. В дрожащем отражении в луже сверкнула молния.

— Кто ты? — внезапно раздался чей-то серьёзный жеребцовый голос за спиной.

Мирта от испуга дёрнулась и поскользнулась. Каким-то чудом она сумела не упасть в грязь мордой. Пони резко развернулась, едва не завалившись на землю. Кое-как удержавшись на ногах, она уставилась на незнакомца. В двух метрах перед ней стояла фигура в сером плаще. Морду незнакомца скрывал полумрак капюшона, из-под которого выступал только край чёрной, как смоль, гривы.

— Извините, я... жду тут врача... — растерянно ответила Мирта и посмотрела на крыльцо.

Пони уже ушёл. Испуганный взгляд единорожки забегал по участку вокруг поместья, но среди белой стены дождя проглядывались лишь очертания топиариев.

— Я заметил, — ответил незнакомец. — Но ты не ответила на вопрос.

— Простите, мне нужно… догнать его, пока он не…

— Я не привык разговаривать с незнакомцами.

Вдруг в голове Мирты словно щелкнул переключатель. Она резко развернулась к единорогу и уставилась на него удивлёнными круглыми глазами. Пони, разумеется, прекрасно знала, что некоторые талантливые единороги умеют телепортироваться, но сама с такими не встречалась, даже когда училась в Мэйнхэттене.

— Вы врач? — спросила она с надеждой.

— Допустим.

Единорожка с восторгом пошла вперёд, но не смогла сделать и шага. Вначале она не поняла, что происходит, но заметив под капюшоном тускло-белое сияние, быстро догадалась.

— Извините… меня зовут Мирта, я работаю в сиротском приюте «Тихая гавань», — начала она взволнованно. — Флок... один из наших воспитанников очень серьёзно заболел, и я хотела бы попросить вас его осмотреть. Это не займёт много времени. Пожалуйста.

Мирта почувствовала, что магия её больше не держит, и сделала почтительный шаг назад.

— Наш местный врач перепробовал все методы, все лекарства, но Флоку становится всё хуже и хуже...

— Что с ним? — серьёзным голосом перебил её незнакомец.

— Он доставал мячик с крыши и зацепился за гвоздь, а потом ещё и расчесал рану грязным копытом...

— Я имел в виду, что с ним сейчас.

— А, сейчас?.. Ему очень плохо. Рана сильно загноилась, нога вся опухла. Он почти не встаёт, у него сильный жар. В последнее время его начало сильно лихорадить, — встревоженно ответила Мирта. — Мы написали в Кантерлот, учителю Гринса... это наш местный врач... чтобы тот... ну, не Гринс, а его учитель приехал и вылечил Флока...

— Мне не интересно, кому и зачем вы писали. Рассказывай про болезнь, — с нотками недовольства перебил незнакомец.

Он неожиданно развернулся и пошёл в сторону главной площади. Немного помешкав, Мирта быстро нагнала единорога. Грязь из-под копыт запачкала его плащ.

— Извините, я всё постираю.

— Говори по делу, — напомнил врач, даже не повернувшись в сторону кобылки.

— Да-да, извините... Флоку сейчас очень плохо, у него сильный жар, его часто лихорадит. А нога так сильно опухла и затвердела, что он не может её согнуть.

— Боли?

— Немного болит, когда я трогаю возле раны.

Пони прошли пару минут под аккомпанемент дождя и брызг луж на старой каменной брусчатке. Хотя незнакомец ни разу не посмотрел на неё и пока ещё не согласился, на душе Мирты загорелось пламя надежды, согревающее её даже в такой мерзкий день.

— У нас есть деньги. Не особо много...

— У вас не хватит средств, чтобы оплатить услуги квалифицированного специалиста и лечение, — спокойным тоном перебил незнакомец.

— Я понимаю, но... пожалуйста, хотя бы осмотрите Флока. Может быть, вы подскажите, что и как сделать? А там мы уже сами как-нибудь разберёмся, — чуть ли не взмолилась Мирта. — Пожалуйста, всего пару минут... Я... Я не хочу, чтобы он умер.

— Мы правильно идём?

— Что? А! Да, конечно! — живо воодушевилась единорожка. — Идите за мной, тут минут десять.

— В каком направлении?

— Вот тут, до конца улицы, а там уже копытом подать.

Внезапно перед глазами кобылки сверкнула белая вспышка, точно молния ударила прямо в неё. Мирта поскользнулась и упала прямо в грязь. В ушах появился противный звон, а перед глазами забегали сверкающие мошки.

— В первый раз? — раздался за спиной голос незнакомца.

Мирта развернулась. Стоящий позади единорог покачал головой и поднял её магией.

— Это приют? — спросил он.

За старым деревянным забором тёмно-красным исполином возвышалось двухэтажное здание сиротского приюта. Пони не поверила своим глазам, хорошенько их протёрла, но реальность не изменилась. Они были перед приютом.

— Мы телепортировались? — спросила она в оторопи.

— Не люблю дождь, — пояснил врач, направляясь к калитке.

Мирта, чуть помешкав, нагнала его уже на крыльце.

Приют встретил пони полутёмным коридором и жеребячьими голосами вперемешку с грохотом ложек.

— У нас сейчас обед, — пояснила Мирта, перехватывая магией плащ врача.

Рог незнакомца тускло вспыхнул, и перед ним появилось три неярких шарика; один завис над головой, а оставшиеся плавно поплыли по воздуху.

— Мирта! — раздался из глубины коридора голос миссис Асперити.

— Одну минутку! — крикнула единорожка и осторожно проскочила мимо врача. — Я сейчас.

— Где жеребёнок?

— Наверху, — ответила она на бегу.

Пони стремглав помчалась на кухню. Она чудом вписалась в широкий дверной проём, едва не ударившись боком о стену.

В столовой царила привычная атмосфера лёгкого хаоса, но стоило только миссис Асперити повысить голос, как гул сразу стих. Жеребята сидели за столом, доедая овсяную кашу, пока воспитательница с серьёзной миной нарезала круги по комнате, наблюдая за тем, чтобы каждый всё съел.

 — Мирта, где тебя Дискорд носит? — возмутилась миссис Асперити. — Что это за вид?.. Ты под дождем гуляла?!

— Извини, я ждала врача, — запыхавшимся взволнованным голосом ответила единорожка.

Грохот ложек и редкие перешёптывания мигом затихли, а жеребята как по команде развернулись к воспитательнице. Миссис Асперити удивлённо вскинула брови, словно услышала странную шутку и не могла понять, как на неё реагировать.

— Он поможет Флоку, — радостно прошептала единорожка и стрелой умчалась обратно к врачу.

Незнакомца в прихожей уже не оказалось. Но по тусклому свету, мерцающему меж лестничных полётов, Мирта быстро догадалась, куда он ушёл. Она поднялась на второй этаж.

— Флок здесь, — сказала Мирта, осторожно проскочив мимо врача, и открыла ему дверь.

Только теперь она смогла разглядеть мордочку незнакомца. На вид он был немногим старше неё самой, возможно, даже чуточку моложе. Мокрые чёрные локоны ниспадали на широкие серые скулы. Пронзительные зелёные глаза с сожалением бродили по стенам, иногда задерживаясь на каких-то деталях интерьера, хотя засматриваться здесь можно было разве что на узоры на старых брёвнах. Мирта покосилась на кьютимарку незнакомца, но тот резко повернулся в другую сторону. Единорожка стыдливо опустила голову, ругая себя за бестактность.

Врач зашёл в комнату Флока, Мирта сразу заскочила следом. Больной лежал на кровати, тяжело дыша, с закрытыми глазами. Мирта осторожно поправила компресс, сползший на нос, и отошла в сторонку, чтобы не мешаться под ногами у врача.

— Можешь остаться, если не будешь мешаться.

— Конечно-конечно, работайте. Буду тише воды, ниже травы… Если что-то нужно, вы только скажите.

— Не дребезжи, отвлекает.

— Извините, я… — Мирта запнулась. — Всё, молчу.

Он подошёл к кровати и убрал с жеребёнка одеяло. Мирта перехватила его магией и осторожно сложила на соседнюю кровать.

— Покажи историю болезни.

— Да-да, сейчас, — Мирта достала из столика исписанный лист. — Вот.

Единорог взял его магией и пробежался по истории болезни глазами. На его морде не отразилось ни удивления, ни растерянности, ни уж тем более страха. Только один раз, закончив изучать историю болезни, врач заинтересованно хмыкнул. Внезапно он скомкал записи и выбросил в закрытое окно. Однако бумага не врезалась в стекло, а бесшумно пролетела сквозь него, словно того не существовало. Мирта круглыми глазами уставилась на окно.

— Серьёзно? — фыркнул врач.

Мирта обернулась. На кровати валялся размотанный бинт, а незнакомец смотрел на сморщенный лист лопуха.

— Мне посоветовала миссис Асперити, — растерянно оправдалась единорожка, всё ещё не выкинуть из головы фокус со стеклом.

Флок зашевелился и приоткрыл тяжёлые веки. Увидев незнакомого пони, жеребёнок сразу задёргался, пытаясь вырвать из облачка магии свою ногу.

— Лежи смирно, — сказал врач.

— Всё нормально, Флок, это врач, он пришёл тебе помочь, — пространно сказала Мирта. Слова жеребёнка не успокоили, поэтому пони  подошла к нему и положила копытца на плечи. — Не бойся, я рядом, — прошептала она на ушко.

Флок оставил тщетные попытки вырваться из крепкой хватки единорога. Мирта настороженно посмотрела на незнакомца. Вначале его фокусы с телепортацией, а теперь ещё и броском через закрытое окно. Незнакомец явно был не рядовым единорогом. Впрочем, это даже к лучшему. Такой сильный маг точно будет отличным врачом.

Единорог отлепил лист лопуха и бросил на стол. Мирта прекрасно помнила, как дрогнул Гринс, увидев рану впервые, а ведь тогда она была ещё не настолько страшной. Однако незнакомец лишь задумчиво хмыкнул.

Неожиданно дверь открылась, и в комнату зашла миссис Асперити. Врач бросил на неё беглый взгляд и вернулся к осмотру пациента.

— Добрый день, я миссис Асперити Праунс, старшая воспитательница и хозяйка сиротского приюта «Тихая гавань», — представилась единорожка учтивым тоном. — А вы, полагаю...

Только сейчас Мирта поняла, что до сих пор так и не поинтересовалась, откуда прибыл врач и как его зовут.

— Фино, — безынтересно представился незнакомец.

Кобылки культурно молчали, ожидая продолжения, но единорог не торопился распространяться о себе.

— Наверное, вы прибыли из Кантерлота? — предположила миссис Асперити.

— Ваша коллега в курсе.

Хозяйка приюта вопросительно посмотрела на Мирту. Та подошла к ней и бегло прошептала:

— На почте утром сказали, что к сыну мэра приехал какой-то врач из Кантерлота... ну я и пошла ждать его у поместья. А дальше…

Мирта вспомнила просьбу не шуметь, и отвела Асперити в сторонку. Та вознаградила её недовольным взглядом, но даже не возмутилась.

— Я потом расскажу, там долгая история, — сказала Мирта таким тоном, словно просила её понять. — Он поможет Флоку.

— Хорошо, — ответила Асперити после недолгого молчания.

Фино снял седельную сумку, достал из неё небольшую коробку и открыл. Внутри оказалось несколько ампул, плотно зафиксированных креплениями.

— Не дёргайся, — приказал врач и поднял ногу жеребёнка магией.

Он поднёс к копыту пустую склянку. Магическое облачко перетекло на ногу напряжённого жеребёнка. Мирта подошла к Флоку и погладила его по гриве, пытаясь успокоить. Каково же было её удивление, когда ампула начала быстро наполняться кровью.

— Тебе не больно? — побеспокоилась Мирта.

— Нет, — тихонько ответил Флок. — Это кровь?

— Нужно сделать анализ, чтобы определить инфекцию, — пояснил Фино.

Склянка поднялась в воздух, напротив мордочки врача. Магическое облачко преобразовалось в два голубых кольца, которые начали плавно плыть по склянке вверх-вниз. Поражённая Асперити с недоверием посмотрела на Мирту, однако единорожка смогла лишь растерянно пожать плечами. Фино с каждой минутой поражал её всё сильнее, но вместе с тем на душе всё ярче разгоралось пламя надежды. Неужели над их приютом наконец засияло солнце?

Фино тем временем убрал в сумку склянку с кровью и достал тёмный флакончик. В воздухе материализовалась ложка, в которую врач налил немного бурой жидкости и поднёс к губам жеребёнка.

— Она горькая, поэтому глотай сразу.

Мирта взяла со столика кружку с компотом, который оставляла жеребёнку ещё на ночь, если того замучает жажда.

— Там вода?

— Компот.

Магическое облачко перетекло на кружку, и та полетела к жеребёнку.

— Сразу глотай, — посоветовал врач.

Флок послушно исполнил просьбу. Его мордашка скривилась, словно ему под видом сладкого арбуза подсунули дольку лимона. Жеребёнок выпил компот и откинул кружку, которую Мирта едва успела схватить в полёте. Сам же пегасик высунул язык и принялся тереть его копытом.

— Что ты удумал? — возмутилась миссис Асперити. — Лежи смирно!

Жеребёнок сразу убрал ноги. По его скривлённой мордашке сразу и не скажешь, сводит его от лекарства или от раздражения из-за Старшей. В уголках губ врача мелькнула улыбка. Фино убрал настойку в сумку и достал карманные часы. Орнамент на крышке напоминал герб какого-то благородного дома, хотя это запросто мог быть обыкновенный красивый узор.

— Измеряйте температуру каждые три часа, все данные записывайте с точным временем. Если она немного поднимается, ничего страшного, это нормальная реакция. Только не давайте ему жаропонижающих… И вообще, не давайте ему никаких лекарств, — командирским голосом приказал врач. — Я зайду послезавтра ближе к обеду. Всего доброго.

Мирта благодарным взглядом проводила единорога, однако увидев озадаченную морду миссис Асперити, вдруг насторожилась. Хозяйка приюта вышла след за врачом.

— Ты держался как настоящий взрослый, — гордым голосом похвалила Мирта встревоженного жеребёнка. — Я скоро вернусь. Отдыхай.

В горле у единорожки всё пересохло. Не желая ударить в грязь мордой, она решила допить за жеребёнком компот. Каково же было её удивление, когда в кружке вместо сладкого напитка оказалась обыкновенная вода.

Пони вышла из комнаты. Асперити вместе с Фино тем временем разговаривали возле лестницы.

— Но вынуждена вас предупредить, мы не располагаем большими средствами, чтобы оплатить дорогостоящее лечение, — призналась Асперити печальным тоном, когда Мирта подошла к ним. — Наш приют...

— Я буду лечить жеребёнка бесплатно, — спокойным голосом ответил Фино.

Мирта уставилась на врача круглыми глазами. На фоне всех магических трюков, каких она не могла себе даже представить, обыкновенные слова прозвучали настолько волшебно, что кобылка лишилась дара речи.

— Вы получили наше письмо? — растерянно спросила миссис Асперити.

— В глаза не видел.

— Тогда... почему вы собираетесь лечить Флока бесплатно?

— А вы против?

— Нет, что вы... просто удивлена. Нашему приюту многие помогают от чистого сердца, но...

— Можете считать, что это такое же доброе дело, — безразлично ответил Фино. — Всего доброго.

Единорог развернулся и направился к лестнице. Мирта провожала его растерянным взглядом, словно в трансе. Только когда серый хвост исчез за поворотом, пони наконец опомнилась и стремглав побежала провожать спасителя.

— Подождите, мистер Фино! — крикнула она, перепрыгивая через половину ступенек.

— Так можно и ноги переломать, — предупредил единорог, недовольно покачав головой, пока надевал плащ.

— Я хотела сказать вам большое спасибо! Вы... вы даже не представляете, как мы вам признательны! Мы... Если вам что-то надо, что угодно...

— Поблагодаришь, когда он поправится.

Мирта не придумала хорошего ответа и лишь неуверенно улыбнулась.

— Вы забыли плащ! Сейчас, я его принесу! Подождите…

Не успела единорожка договорить, как свернула тусклая вспышка, и на Фино появился новенький плащ, точь-в-точь как тот, что остался наверху. Мирта рассеяно улыбнулась.

— Ещё раз, большое спасибо, — растерянно поблагодарила она после небольшой паузы, открывая перед врачом дверь. — Ой, на улице такой ливень... Может, вам переждать у нас? Мы как раз недавно приготовили обед. Покушайте, согрейтесь. Сегодня у нас очень вкусная каша… Но если хотите, я могу приготовит для вас что-нибудь особенное. Только скажите!

— Может быть, в другой раз. Сегодня у меня сегодня ещё один пациент. А вы лучше следите за своими любознательными воспитанниками.

— Да, конечно… До свидания, мистер Фино! И ещё раз большое спасибо, что согласились лечить Флока!

Единорог вышел на крыльцо, что-то достал из сумки и через несколько секунд исчез в серой вспышке. У кобылки ёкнуло сердце, но она быстро напомнила себе, что единороги так умеют. По крайней мере, этот способен уж точно и не на такую магию.

Постояв немного на крыльце, радостным взглядом бесцельно бродя по белой стене дождя, за которой виднелся дворик приюта и старый забор, Мирта зашла в дом.

Едва он закрыла дверь, как из-за угла вышли несколько воспитанников. Жеребята как будто тайно наблюдали за незнакомцем и теперь осыпали воспитательницу вопросами. До воспитательницы они доносились неразборчивым шумом, пока её разум утопал в сладкой пелене.

— Почему ты плачешь? — едва различила Мирта удивлённый голос Серенити.

Повинуясь внезапному порыву, Мирта притянула жеребят магией и заключила в крепкие объятия. Воспитанники заёрзали, извиваясь как мокрые лягушки, но единорожка лишь сильнее прижала их к себе. Перед глазами всё плыло, на душе бушевал ураган эмоций. Мирта пыталась объяснить, что теперь Флок точно поправиться, но губы не повиновались, дрожа от волнения и восторга. Тепло милых сердцу жеребят согревало душу кобылки лучше любого тёплого пледа и горячего кофе перед камином в морозную ночь. Мирта шмыгнула носом и зарылась мордочкой в гриву Серенити. Слёзы прорвались с новой силой, и единорожка, не в силах сдержаться, сладко зарыдала в объятиях любимых воспитанников.

"Тихая гавань" Глава 6

Едва слышный треск монотонной мелодией разливался по комнате, словно концерт сверчков на летнем лугу. Несколько серых магических колец методично проплывали по Флоку, парящему в серой ауре над кроватью. Жеребёнок с интересом наблюдал за необычным заклинанием и тихонько посмеивался, когда магия проходила по животу и шее.

— Успокойся, — попросила Мирта.

— Мне щекотно, — оправдался жеребёнок.

— Это нормальная реакция, — пространно ответил Фино, не открывая глаза. На его морде мерцало магическое облачко, напоминающее по форме большие очки. — Вы делали всё по моим указаниям?

— Всё как вы и сказали.

— Это точно?

— Конечно... — в голосе кобылки мелькнули нотки обеспокоенности. — Что-то не так?

— Для исследования мне нужны точные данные, — пояснил врач.

— Я в точности следовала вашим указаниям. Даже будильник себе ставила, чтобы не пропустить ни одного приёма. И каждый раз мерила Флоку температура, и всё записывала в точности до минуты.

Мирта ждала пояснений или хотя бы молчаливого кивка, но Фино никак не отреагировал. Он поступал так уже не в первый раз. Оставалось лишь догадываться, он с головой погружался в работу или попросту игнорировал какую-то воспитательницу старого приюта. Как бы там ни было, Мирта нисколько не обижалась на Фино. За такую помощь она готова была не только простить грубость, но и отдать любые деньги. Однако единорог не потребовал ни битса за лечение.

Единственное, что по-настоящему не давало Мирте покоя, так это личность загадочного врача. Гринс лишь разводил копытами, не зная ни одного врача с таким именем, слуги в поместье ничего не рассказали о таинственном враче, а мэр попросту отказался встречаться с воспитательницей. Сам же Фино сразу дал понять, что готов разговаривать только по работе, и лишь когда это нужно ему.

Единственную зацепку нашла Серенити, вспомнив статью о таинственном враче, спасшем целую деревню от загадочной болезни. Мирта раскопала ту самую вырезку в коллекции миссис Асперити. Хотя имя таинственного врача там не фигурировало, описание прекрасно подходило Фино: «Никто не видел, как он пришёл. Просто появился из ниоткуда ранним утром с первыми лучами солнца. Такой невзрачный, как и его серый плащ, он не внушал вид квалифицированного специалиста, вёл себя грубо, порой даже вызывающе безразлично. Однако он согласился вылечить всех в деревне, не прося за работу ни битса... Каково же было всеобщее удивление, когда через неделю безнадёжно больные пони пошли на поправку. А уже к праздникам все те, кто с трудом поднимался с кровати без посторонней помощи, веселились вместе со всеми…»

Мирта не знала, что и думать. Она приняла статью за обыкновенную раздутую историю, которую иногда публиковали в газетах, и рассказала её жеребятам как волшебную сказку. Казалось, удивительным, что всего лишь один единорог способен на такое чудо. Однако сейчас на глазах творилось настоящее чудо.

Фино опустил маленького пациента на кровать. Флок устроился поудобнее и нетерпеливыми глазами уставился на врача, точно ожидая повторного полёта.

— Мне уже лучше, — улыбчиво заявил пегасик и бодро соскочил с кровати.

— Флок! — пространно сказала Мирта, вырвавшись из вязкой пучины размышлений. — Лежи смирно и не мешай доктору. Извините его, мистер Фино.

Единорожка виновато улыбнулась врачу, однако тот лишь с задумчивой миной записывал что-то в журнал, словно не заметив выходку несносного жеребёнка.

Смотря на его спокойную, сосредоточенную морду, Мирте с трудом верилось, что Фино помогает Флоку только лишь по доброте душевной. Где-то в задворках сознания её терзало тревожное чувство, ожидание какого-то подвоха. Не в плане денег, нет, чего-то другого. Это ощущение не давало ей всем сердцем и душой боготворить единорога. Впрочем, самое главное для Мирты было, есть и будет здоровье Флока. А всё остальное уже вторично.

— А ты сам понимаешь, почему тебе было плохо? — поинтересовался Фино, не отрываясь от заметок.

— Ну... я поранился... а потом в ранку попала грязь, и я заболел... Правильно?

— Тебе было плохо, потому что вы своевременно не обработали открытую рану. А так же не обратились к врачу при первых признаках заболевания, — поправил Фино. — Большинство заболеваний, даже самых страшных, можно вылечить без особых проблем на ранних этапах. Но если с лечением затянуть, последствия могут быть ужасными.

— Это моя вина, вовремя не заметила, что Флоку становится хуже, — начала Мирта. — Надо было лучше за ним следить. И проконтролировать, как заживает рана. А я так заработалась…

— Нет, это я виноват! — возразил Флок. — Надо было сразу рассказать. Так взрослые не поступаю.

— Ещё как поступают. Может быть, не так часто, но их просчёты куда серьёзнее, — заметил Фино с толикой презрения. — У многих пони, особенно в такой глубинке, есть ужасная привычка закрывать глаза на проблемы со здоровьем, считать, что всё образуется само по себе. Чудом, — он пренебрежительно фыркнул. — Тебе повезло прочувствовать всё на собственной шкуре без серьёзных последствий. Не каждому жизнь даёт такой ценный опыт. Пользуйся.

Мирта почувствовал неприятный упрёк, а вот Флок напротив охотно закивал.

— Хорошо. Я… буду вести себя… ну, правильно. Обо всём всегда говорить и не бояться… Ну, говорить правду.

В последнее время слова жеребёнка радовали Мирту всё больше и больше. Теперь самое главное, чтобы он доказал всё на деле. Благо, судьба дала ему второй шанс.

— А вы можете вылечить моё крыло? — с надеждой поинтересовался Флок.

— Ты повредил его?

— Нет, у него врождённый дефект. Правое крыло слабее и меньше левого, из-за этого ему тяжело нормально летать, — пояснила Мирта. — Мы показывались нашему врачу, но он сказал, что это уже никак не исправить.

— Но вы лучший врач во всей Эквестрии! Вы точно сможете! — живо подхватил Флок.

В уголках губ единорога мелькнула улыбка. Фино присел на край кровати и попросил:

— Расправь крылья.

Жеребёнок послушно выполнил просьбу.

— А теперь попробуй взлететь.

Флок осторожно приподнялся над кроватью и завис в воздухе. По его напряжённой мордашке было видно, насколько ему тяжело, однако он продолжал держаться на одном уровне.

— Достаточно.

Когда пегасик опустился, он магией расправил дефектное крыло. Флок болезненно насупился, прикусив нижнюю губу, но стойко выдержал, ни разу не пожаловавшись.

— Процентов на десять меньше, — заключил Фино. — Да, это не лечится, но летать нормально он сможет. Советую приобрести корректирующий протез, когда жеребёнок подрастёт.

— И я смогу нормально летать?

— Если ты не ставишь перед собой целью занимать призовые места на соревнованиях, то да, этого более чем хватит. Многие пегасы с дефектами крыльев нормально летают с протезами. Порой даже лучше здоровых пони.

— А что это за корректирующий протез? — уточнила Мирта.

— Ты не знаешь?

— Я понимаю, что это такое… в принципе, но никогда не видела и… Если честно, слышу впервые.

Фино недовольно покачал головой.

— Это специальная оправа из лёгкого металла, выполненная в форме крыла. Она помогает решить проблему с перекосом объёмов, а так же поддерживает крыло при планировании. Более подвинутые модели, завязанные на магии, способны поднять с земли даже бескрылого. Но они вам не по карману. Да и не нужны они жеребёнку.

— А вы не можете просто вылечить моё крыло? Вы же хороший врач и классный маг!

Фино внезапно задумался. На душе Мирты заиграли струны воодушевления. Разум не верил, что такое возможно, но здравый смысл уже не раз проигрывал таланту загадочного врача.

— Если я научусь хорошо летать, то… может, меня кто-то возьмёт? — с надеждой спросил Флок.

Сердечко единорожки забилось сильнее. Все в приюте прекрасно знали, почему Флок оказался здесь, хотя никто об этом прямо не говорил. Скорее даже наоборот, все старались приободрить пегасика.

— Тебе это сейчас не нужно, — ответил Фино спокойным тоном.

— Как? Нужно! Очень нужно! — горячо возразил Флок. — Я хочу научиться хорошо летать. Как все пегасы.

— Тогда вперёд. Кто тебе не мешает заниматься?

— Но мои крылышки плохо летают.

— Если я тебя пересоберу, ты всё равно не станешь хорошо летать в одночасье. Без тренировок твоим потолком так и останется потолок комнаты, — возразил Фино неожиданно серьёзным голосом. — Сколько я не встречал неумелых пегасов, все они оставались неудачниками из-за собственной лени и боязни трудностей. И наоборот, все хорошие летуны стали такими только благодаря усердным тренировкам.

Мирта поджала губы. Тонкие струны надежды на душе лопнули под ударом холодной лапы реальности. Однако она уже привыкла к таким ударам и больше тревожилась за ранимого жеребёнка.

— Но тут некому меня учить, — расстроился Флок.

— У вас в городе нет лётной школы?

— Здесь даже пегасов почти нет, в основном земнопони, — пояснила Мирта, смотря на жеребёнка. — И у всех постоянно нет времени. А учёба жеребёнка это не один урок на пять минут.

— Тогда купите учебное пособие, — предложил Фино. — Книги сейчас доступные, база в них хорошо отражена. А остальное — дело практики. В крайнем случае, найдёте какого-нибудь пегаса для парочки уроков.

— По книжке летать?

— Тебе хватит и стандартных упражнений. Выработаешь основные навыки, паттерны поведения, — продолжил Фино. — А когда вырастешь, купите протезы, и проблемы исчезнут.

Флок задумался.

— А почему потом? Можно сейчас купить эти… протезы.

— Жеребятам они противопоказаны. Протёз фиксированный, подбирается индивидуально, под чёткие размеры, иначе от него будет больше вреда, чем пользы. Твоим крыльям сейчас нужен свободный рост и тренировка мышц. Для этого протезы не нужны, только упорные и методичные тренировки… Если бы не мог в принципе подняться над землёй, то это другой разговор. Но к счастью, ты можешь летать. Так что вперёд, дерзай.

 Флок почесал затылок, словно ему только что на уроке рассказали сложную формулу и теперь требовали записать на доске без единой ошибки.

— Гринс как раз в следующем месяце собирался в Мэйнхеттен. Попрошу его прикупить для тебя лучшее пособие, будем вместе тренироваться, — приободряющим голосом пообещала Мирта. — А когда вырастешь, мы обязательно купим тебе протез, и будешь летать лучше всех в городе!

— Я сам заработаю, когда вырасту, — гордо заявил Флок. — Вот стану поваром, открою свой ресторан и за один день накоплю!

Мирта потрепала жеребёнка по голове. Фино тихо усмехнулся.

— Я справлюсь!

— Нет, ничего такого... Просто напомнил одного моего друга, — в первый раз в голосе Фино прозвучали нотки теплоты.

Единорог полез в сумку. Мирта с интересом наблюдала за ним, решив, что он хочет дать ещё лекарства для Флока или даже поделиться запасами для других жеребят. Однако врач копался внутри подозрительно долго, а затем достал карманные часы.

— Оставил обед на столе, — вздохнул он.

— Вы можете пообедать у нас, — живо предложила Мирта. — Еда не такая изысканная, как в Кантерлоте, но тоже очень вкусно. Позвольте вас хоть чем-то отблагодарить.

— Хорошо.

Мирта даже удивилась такому быстрому согласию.

— Я тоже пойду, — сказал Флок. — Я могу вам что-нибудь приготовить.

— Тебе нужно отдыхать, — напомнила Мирта. — К тому же миссис Асперити уже приготовила обед.

— Я всё равно пойду.

Жеребёнок недовольно надул губки и сложил копыта перед собой. Воспитательница потрепала его по гриве.

— Мне тут надоело. Я хочу пройтись.

— Ещё нагуляешь. Сейчас для тебя самое главное это выздороветь, — прошептала она заботливо и поцеловала его в лобик. — Хорошо?

— Хорошо, — неохотно согласился Флок.

— Вот и славненько.

Взрослые вышли в коридор.

— У вас любопытные воспитанники, — заметил Фино.

— Все жеребята любознательные, — согласилась Мирта.

Воспитательница вдруг обратил внимание, что врач смотрит куда-то в сторону и проследила его взглядом. Сходу она никого не заметила, и только присмотревшись, разглядела кончик чёрненького хвостика, выглядывающего из-за приоткрытой двери в спальню.

— К нам редко заходят такие важные гости, — пояснила Мирта.

Вдруг чёрный хвостик исчез, а через мгновение из-за двери выскользнула Серенити. Малышка подошла к единорогу и левитировала ему свёрнутый платочек.

— Тут немножко, но на пирог хватит, — с благодарностью сказала кобылка. — Спасибо, что спасли Флока.

Фино развернул платочек и сложил в стопочку битсы. Неожиданно монетки растворились в серой вспышке. Мирта удивлённо вскинула брови. Она догадывалась, что это были буквально все сбережения воспитанников, и не сомневалась, что они готовы с ними расстаться. Однако поразило её другое. Фино отказывался брать деньги за лечение жеребёнка, хотя они с Асперити предлагали несколько сотен и не раз, а теперь вдруг принял горстку битсов от жеребёнка.

— А вы правда тот самый врач? — полюбопытствовала Серенити.

— Тот самый?

— Ну… писали в газете, как врач вылечил целую деревню от какой-то гадости.

— Я давно не читаю газеты, — пожал плечами Фино.

— Как можно не знать вы это или не вы?

— Так, Серенити, не приставай к мистеру Фино, — попросила Мирта. — Извините, она у нас очень любопытная, всё и про всех хочет знать.

Единорожка обиженно надула губки. Фино тем временем задумчиво промычал, внимательно смотря на жеребёнка.

— Тебя кто-нибудь обучает магии?

— Мы учимся по выходным, — ответила воспитательница. — У Серенити отлично получается телекинез. Особенно с маленькими предметами. Видели бы вы, как она ловко орудует иголкой. Мне до такого как до луны, а ведь она ещё совсем юная. Думаю, её ждёт большое будущее!.. Конечно, если она продолжит упорно заниматься.

Мирта подмигнула единорожке, и довольная кобылка сразу гордо заулыбалась.

— То есть обучение целиком и полностью на вас, — заключил Фино.

— Мне нетрудно. Скорее даже наоборот, я так отдыхаю от работы, переключаюсь.

Фино задумчиво хмыкнул.

— Хотите, покажу, как я колдую? — предложила Серенити.

— Может быть, в другой раз. Сегодня у меня ещё один пациент после обеда.

— Сегодня мистер Фино пообедает с нами, — сказала Мирта.

— О! Скажу другим!

Единорожка убежала вниз. Из-за двери за ней наблюдало парочка мордашек, которые сразу спрятались, стоило Мирте лишь взглянуть на них.

— Так это правда? — осторожно поинтересовалась кобылка, когда они шли по коридору. — Насчёт газеты.

— Я не читаю газеты, — всё с тем же безразличием ответил Фино. — Думайте как хотите.

Пони молча спустились по лестнице. Воспитательница так и не получила от него объяснений. Впрочем, на многословие она не рассчитывала. Однако Мирта ждала, что он тайком передаст деньги ей, но Фино больше интересовал скудный интерьер приюта. Мирте стало слегка неприятно от такого поступка и его безразличного тона, но осуждать врача, после всего, что он сделал для Флока, она не решилась.

В столовой пони застали только миссис Асперити. Она уже расставила тарелки с ложками для каждого воспитанника и теперь разливала всем манную кашу.

— У нас найдётся лишняя тарелочка для мистера Фино? — с улыбкой спросила Мирта.

— Вы хотите отобедать с нами? — удивилась миссис Асперити и смирила единорожку недовольным взглядом. — Почему ты не сказала раньше? Я бы приготовила что-нибудь для мистера Фино.

— Ничего страшного, я поем и манку, — успокоил её врач.

Он устроился за ближайшее свободное место и принялся неторопливо помешивать кашу.

— У вас есть меню? — внезапно поинтересовался Фино.

— Конечно, — кивнула миссис Асперити.

— Покажите.

— Мирта, принеси.

Единорожка сбегала на кухню и сняла со стены рамку с меню. Пони протёрла запотевшее, грязное стекло, правда теперь в глаза бросалась желтизна бумаги.

— Оно над столом! — послышался из столовой голос Асперити.

— Да-да, сейчас!

Мирта вернулась к Фино и левитировала ему меню. Единорог быстро пробежался по нему глазами, а затем изучил внимательнее, печально сдвинув брови.

— Не всегда выходит покупать всё необходимое, поэтому иногда приходится импровизировать, — сказала Мирта и сразу поймала на себе хмурый взгляд миссис Асперити, так и говорящий, чтобы она следила за языком.

— Но мы всегда стараемся следовать рекомендациям, — добавила старшая воспитательница с нажимом.

— Это никуда не годится, — покачал головой Фино.

Внезапно его рог объяло магическое сияние, а через мгновение сверкнула яркая вспышка. В следующую секунду посреди комнаты появился зелёный в белом фартуке и поварском колпаке. Мирта от неожиданности подпрыгнула на месте, а Асперити резко дёрнулась, ударившись о стол. Сам же неизвестный единорог испуганно вскрикнул и отскочил назад, прижимая к груди кухонный нож. Лишь Фино сохранил хладнокровное спокойствие.

— Чего? — растерянно пролепетал неизвестный пони, закрутившись на месте. Увидев Фино, он грозно насупился. — Уже второй раз за неделю! Пасо, ты достал!

— Хватит ворчать, вы ещё не открылись, — безразлично возразил Фино.

— Это не причина телепортировать меня без моего согласия куда попало. — Зелёный единорог увидел шокированных воспитательниц и пренебрежительно фыркнул: — Я не собираюсь готовить завтрак для твоих новых подружек. Хватит с меня тех оладий!

— Зря ты так, им очень понравились твои оладьи, — улыбнулся Фино и добавил серьёзнее: — Ладно, не хмурься, я по делу. Надо помочь им с меню. Только взгляни, чем они кормят жеребят.

— Что? Каких ещё жеребят?

— А есть разница? По-моему, каждому жеребёнку нужно плюс-минус одинаковый рацион для полноценного и правильного развития организма…

— Что за бред? Объясняй по-нормальному, или я возвращаюсь!

Незнакомец угрожающе  выставил вперёд нож прямо перед мордой Фино. Казалось, одно неловкое — или наоборот точное! — движение, и холодная сталь оставит на щеке кровавый след.

— Кто вы? — напряжённым голосом спросила Асперити.

— Это? Мой хороший друг, Бардиджано. Поможет вам составить сбалансированное меню для жеребят, — спокойно пояснил Фино. — Хватит дурачиться, как жеребёнок, ты позоришь меня.

Его рог тускло засиял, и острый нож превратился в белое облачко. Оно поднялось к потолку и бесследно растворилось словно пар. Бардиджано недовольно фыркнул, покосившись на воспитательниц.

— Объясни нормально, что тебе нужно на этот раз. Или я телепортируюсь обратно.

— Надолго ли?

— Мне нужно работать!

— Умоляю. Твой ресторан не развалиться за десять минут без шеф-повара, — безразлично отмахнулся Фино. — И вы всё равно ещё не открылись.

Бардиджано недовольно покачал головой.

— Так я услышу нормальное объяснение?

— Я уже сказал, составить хорошее меню для приюта. Я думаю, нужно сделать несколько вариаций. Желательно три, может хватить и двух, тебе виднее, — заявил Фино серьёзным голосом и левитировал табличку другу. — Только учитывай скромный бюджет, мы не в Кантерлоте… Думаю, битсов сто пятьдесят-двести в неделю. — Единорог развернулся к воспитательницам. — Вот с ними можешь обсудить все интересующие детали. Только подойди к делу серьёзно, а не как обычно.

Мирта в недоумении посмотрела на врача, который как ни в чём не бывало уселся за стол и размеренно принялся за манку. Зелёный единорог обдал врача горячим паром изо рта.

— Ты сегодня не чистил зубы? — отмахнулся Фино. — Сколько раз я тебе говорил, следи за здоровьем. Может быть, найдёшь уже кого-нибудь.

— Я устал от твоих выходок, Пасо! Сколько можно отрывать меня от работы по пустякам? Я не твой личный повар!

— Для тебя помощь приюту — пустяк? Не будь таким чёрствым, — с укором возразил Фино.

Спустя минуту фырканья и бубнежа под нос, Бардиджано неохотно подошёл к воспитательницам. Однако не успел он открыть рта, как на кухню забежали жеребята. Увидев незваного гостя, пони резко затормозили, врезаясь друг в друга. Дошло до того, что Грасп плюхнулся на пол и проехался на животе.

— А вы кто? — насторожился Спирит.

Жеребята вопрошающе уставились на воспитательниц.

— Хороший вопрос, — сказала миссис Асперити. Растерянность и страх в голосе воспитательницы уступили место недоверию.

— Это приют?  — поинтересовался незнакомец, смотря на жеребят с нотками недовольства.

— Да, вы в сиротском приюте «Тихая гавань», — пояснила Асперити. — Так вы ответите на вопрос? Или мне расспрашивать вашего знакомого?

— Обойдёмся без него, — повар бросил косой взгляд на врача. Фино безразлично помешивал кашу. — Меня зовут Бардиджано. А вас?

— Асперити.

— Мирта.

— Приятно познакомиться… Ладно, пойдёмте на кухню, что ли. Там потише, можно будет нормально поговорить.

— Мирта, усади жеребят, — попросила Асперити и засеменила за Бардиджано.

Мирта проводила подругу взглядом. И без того удивительное утро превратилось в какое-то безумное представление, в котором пока сложно было определить жанр.

Мирта принялась быстро разливать всем кашу. Привычное занятие потихоньку возвращало кобылку в привычное русло, но доносящиеся с кухни голоса Асперити и неожиданного гостя не давали полностью переключиться. Да и сейчас было не до манки.

Жеребята тем временем разделились на два лагеря. Одни расспрашивали воспитательницу про странного зелёного единорога, а другие принялись осыпать вопросами врача — в том числе и про загадочного гостя. Фино отбивался короткими ответами, наслаждаясь сладкой горячей манкой. Мирта была и рада ему помочь, вот только и сама понимала не больше воспитанников.

— Я сейчас. Пожалуйста, не доставайте мистера Фино, — попросила она и поскакала на кухню.

Мирта застала Бардиджано за осмотром посуды. Единорог крутил перед собой сковородку, скребя по поверхности ножом, и качал головой. Миссис Асперити стояла позади.

— Это никуда не годится, — печальным голосом заключил Бардиджано. — Посуду надо хорошенько очищать… Хотя такую я бы уже давно выкинул на помойку.

— Мы не можем себе позволить такую роскошь, — призналась Асперити.

— Это не роскошь, а базовые потребности… И вообще, приюту требуется капитальный ремонт. — Бардиджано потопал по скрипучей половице. — Куда смотрят надзорные службы?

— Вы у меня спрашиваете?

— А кого мне ещё спрашивать?

— Все давно в курсе о том, какая тут разруха, — заявила миссис Асперити недовольным голосом. — Мы можем только писать в соответствующие инстанции и приводить приют в порядок своими силами.

Бардиджано фыркнул.

— Мирта, я же попросила следить за жеребятами, — сказала Асперити недовольным тоном, когда увидела воспитательницу.

— Они завтракают, — оправдалась та.

— За ними надо следить. Сама знаешь, во что они могут превратить столовую. Там же мистер Фино.

— За него не переживайте, он и не в таких ситуациях бывал. Лучше беспокойтесь за свой приют, — ответил Бардиджано, суровым задумчивым взглядом бродя по мрачным старым шкафчикам. — Да, тут точно надо наводить порядок. Жеребята не должны расти в таких ужасных условиях.

Пони вернулись в столовую. Жеребята окружили врача, как голодные кошки тарелку со сметаной, но стоило Старшей лишь взглянуть на них грозно, как все мигом расселись по своим местам.

— Уже закончил? — спросил Фино, доедая кашу.

— Здесь одни меню не отвертеться. Ты только посмотри, в каких условиях растут жеребята! — горячо заявил Бардиджано. — И это я видел только кухню. Боюсь представить, что там в других комнатах.

— Вот сходи и посмотри.

— А ты не собираешься?

— Не видишь, я обедаю.

— Не смешно, — серьёзным голосом бросил Бардиджано.

— Я и не шучу, — безразлично ответил Фино. — Если хочешь увидеть все проблемы приюта, вот, хозяйка и её помощника всё тебе расскажут и покажут. Я вам буду только мешаться под ногами.

— Как всегда, лишь бы самому ничего не делать, — недовольно пробурчал Бардиджано. —  Какой же ты чёрствый, Пасо. Хотя бы для приличия сделал вид, что тебе не всё равно.

— Ты называешь меня чёрствым, серьёзно? Напомнить тебе, сколько жизней я спас.

— Как будто по доброе душевной.

— Мне не безразличная жизнь любого пони.

Мирта удивилась словам врача, но решила тактично промолчать, не до конца понимая, о чём идёт речь. Его знакомый недовольно покачал головой и тоже воздержался от комментариев.

Фино отодвинул пустую тарелку в сторону и вышел из-за стола.

— Ладно, мне пора. Загляну к тебе вечером, расскажешь, как прошла обзорная, — произнёс единорог с улыбкой и добавил серьёзнее: — Думаю, надо обратиться к Снейку, это по его части. Он уже давно хотел заняться перераспределением бюджета.

Не успел Бардиджано открыть рта, как Фино растворился в серой вспышке. Жеребята испуганно дёрнулись, кто-то даже завалился на спину. Воспитательницы тоже подались назад, поражённо смотря на место, где ещё секунду назад стоял врач.

Бардиджано раздражённо фыркнул, что-то неразборчиво пробубнил под нос. Краем глаза он посмотрел на тарелку одного из жеребят.

— Можно?

— Берите, — робко ответила Серенити.

Единорог попробовал ложку.

— Недурно, но нужно больше сахара, — заключил он смягчившимся голосом. — Покажите весь приют. И заодно расскажите, как у вас тут всё устроено. Особенно проблемные вопросы.

Воспитательницы переглянулись.

— Вы хотите нам помочь? — с надеждой спросила Мирта.

— Я вряд ли помогу, но вот кое-кто другой может, — ответил Бардиджано. — По крайней мере, если попросит Пасо… Ладно, пойдём. Что зря время терять. Мне через час открываться.

— Открываться?

— Да, через час открывается мой ресторан… Сейчас только напишу, что задерживаюсь. Ведь никто ведь не знает, куда я пропал… — пояснил Бардиджано и добавил вполголоса: — Опять.

Рог повара тускло засветился, и в воздухе материализовалось перо с бумагой. Бардиджано быстро написал несколько строк, свернул лист трубочкой, и тот растворился в зелёном огне. Жеребята заворожённо ахнули, а воспитательницы молча уставились на единорога.

— Что? — спросил тот. — У меня что-то на гриве?

— Нет, просто… Мы не привыкли к такой магии, — пояснила Асперити.

Бардиджано тепло улыбнулся.

— Мирта, пригляди за жеребятами, а я покажу мистеру Бардид…

— Бардиджано, — подсказал повар.

— Бардиджано наш приют, — повторила Асперити. — Мирта, ты меня услышала?

— Да, — отрешенно ответила единорожка.

Пони вышли из кухни. Мирта немного постояла в лёгкой растерянности, быстро сменившийся воодушевлением. Затем она осторожно засеменила к двери и выглянула в коридор. Хозяйка приюта показывала шеф-повару склад, где хранились продукты. Бардиджано даже не зашёл внутрь, недовольно покачал головой, что-то печально проговорил, и они двинули дальше.

— Кто это? — послышался за спиной Мирты настороженный голос Спирита.

Воспитательницу встретило множество вопрошающих, удивлённых и шокированных глазок.

— Пони, который хочет нам помочь, — ответила Мирта слегка растерянным, но полным радости голосом.

"Тихая гавань" Глава 7

Флок прилип к окну, завистливо наблюдая за играющими во дворе жеребятами. Вместо обычных дряхлых ворот из ящиков и досок, они сколотили настоящие деревянные рамы. Такие выдерживали не то что удар мяча, а прилёт разогнавшегося игрока, не сумевшего вовремя остановиться.

Флок протёр стекло, запотевшее от дыхания. Даже через закрытое окно он слышал смех и радостные возгласы друзей. Мирта следила за матчем с лавочки, выступая в роли судьи. Правила никто не нарушал, как и не ругался — все понимали, что иначе их загонят домой, и Старшая всех накажет, — поэтому Мирте оставалось лишь с любовью наблюдать за весельем воспитанников.

Пегасик оперся спиной о стекло и свесил ноги с подоконника, печально болтая ими из стороны в сторону. Глаза зацепились за ранку, вернее крохотное пятнышко, оставшееся от огромного пузыря. Ему полегчало ещё на выходных, но воспитательницы по-прежнему не выпускали его на улицу. Вернее, Мирта-то разрешала, а вот противная Старшая продлила срок ещё на неделю.

Флок сходил попить компота, взял подушку и вернулся на дозорный пост, подложив себе под круп мягкое сиденье.

Наблюдая за игрой, он краем глаза заприметил на улице мэра. Сюда такая важная птица (так называла его Старшая) залетала редко, обычно проезжая мимо в повозке. Однако сейчас мэр шёл пешком, а вместе с ним был ещё один пони. Этого Флок видел впервые, но одежда у него была важная.

Пони прошли вдоль забора и зашли во двор приюта. Игра сразу прекратилась. Грасп взял мячик и убежал в дом, пока остальные жеребята сбились в кучку возле ворот. Мирта поспешила навстречу мэру и незнакомому единорогу, поклонилась и принялась что-то рассказать. Флок осторожно приоткрыл окно и тайком выглянул на улицу через щелочку.

Пегасик слышал, как взрослые разговаривают, но не мог разобрать слов. Зато теперь он получше разглядел пришедших. Мэра он уже видел не раз, а вот его таинственный спутник вызвал неподдельный интерес. На незнакомом единороге был строгий костюм почти такого же синего цвета, как и шёрстка пони, только немного темнее. Флок знал, что это вроде «важной рубашки» для богатых пони, но как именно называется одежда, подзабыл. Выглядела она, кстати, очень тёплой — в такой классно гулять осенью по ночам.

На улицу вышла Старшая и направилась к нежданным гостям. Она подошла к синему единорогу и что-то громко сказала. В ответ тот показал какую-то бумажку и Старшая резко встала по стойке смирно. Флок удивлённо вскинул брови. Обычно это перед ней выстраивались по струнке, но чтобы она перед кем-то... Чудо!

На улице завязался бурный разговор. Судя по голосам, разговаривали все, кроме синего единорога. Особенно громко звучал мэр, который при этом ещё и активно размахивал копытами. Флоку вдруг вспомнилось, как они с Граспом оправдывались перед Старшей, когда она поймала их ночью на кухне. Тогда они валили все друг на друга, но в итоге наказали обоих, причём влетело по полной!

Вдруг синий единорог что-то негромко сказал, и все сразу замолчали. Он поправил очки на носу и развернулся к жеребятам. Флок вытянул шею, пытаясь подслушать разговор, как вдруг этот единорог резко посмотрел на него. Пегасик сразу дёрнулся назад, соскользнул вместе с подушкой и плюхнулся на круп. Болезненно промычав, Флок почесал больной бок и осторожно подошёл к окну. Вначале он взглянул на друзей, ожидая от них тайного знака, но те даже не смотрели в его сторону. Тогда он взлетел к стене и выглянул из-за угла. Взрослых на месте уже не оказалось. Флок набрался смелости и подался вперёд, но увидел только кончик красного хвоста незнакомца, исчезающего под козырьком приюта.

В голове жеребёнка тут же закрутились шестерёнки. Флок решил, что это какой-то важный врач, который пришёл его проведать, но теперь увидел, как пациент не выполняет указаний, и решил отругать. Испуганный пегасик юркнул под одеяло, положил на лоб тряпку и закрыл глаза. Вдруг он сообразил, что компрессы ему больше не ставят, и забросил его под кровать.

Минута. Две. Пять. Прошла уже целая вечность, а злой врач вместе с воспитательницами и мэром не спешили подниматься. Из коридора даже не доносился грозный цокот копыт, не говоря уже о скрипе ступенек. Флок решил поступить как настоящий взрослый и подумать на холодную голову. Он присел на край кровати, смочил лоб водой и важно промычал. Во-первых, его уже лечит мистер Фино, а лучше врача во всей Эквестрии не сыскать. Во-вторых, зачем мэру приходить с доктором? А ещё, если Флок что-то и понял за годы жизни в приюте, так это то, что с наказаниями никто не затягивает. Выходит, тот единорог пришёл не к нему?

Довольный своими рассуждениями, Флок ещё раз выглянул в окно. Жеребята стояли под козырьком, Граспа и Серенити среди них уже не было. Значит, они зашли в дом.

Флоку стало любопытно, что это за таинственный гость посетил приют. Недолго думая, пегасик осторожно подошёл к двери и прислушался. Тишина. Тогда он вышел в коридор и медленно направился к лестнице. Сквозь перила Флок увидел в коридоре хвостик Серенити. Видимо, не только его снедало любопытство. Спускаться по скрипучим ступенькам — значит, сразу нарваться на неприятности. В последние дни пегасик много тренировался, летая по комнате, как и советовал мистер Фино, поэтому без особого труда спустился вниз бесшумно. Правда, посадка получилась жёсткой — пегасик едва не врезался в стену, но в последний момент изловчился.

— Кто это? — полушёпотом спросил Флок.

— Не подкрадывайся ты так! — испуганно прошипела Серенити. — У меня чуть сердце не выскочило.

— Извини.

— Не знаем пока, — ответил Грасп.

Из кухни послышался приближающийся цокот копыт. Единорожка вместе с земнопони стрелой выскочили на улицу, а пегасик спрятался за углом.

— Покажите комнаты сирот, — послышался чей-то серьёзный жеребцовый голос.

Испуганный Флок изо всех сил замахал крылышками и полетел на второй этаж. В спешке он пару раз задел ногами ступеньки, а на последнем рывке больно ударился боком о перила. Тихо промычав, жеребёнок заскочил в комнату, плюхнулся на кровать и круглыми глазами уставился на дверь.

В коридоре послышались голоса и цокот копыт. Они медленно приближались, словно кошка подкрадывалась к загнанной в угол беспомощной мышке. Флок забрался под одеяло, натянув его так, чтобы торчала только голова. Пытаясь утихомирить колотящееся сердце, он набрал в рот воздуха и задержал дыхание. Безумный механизм в груди и правда замедлился. Вот только стоило Флоку выдохнуть, как сердечко вновь начало отплясывать чечетку.

Дверь приоткрылась. Флок замер, точно молнией поражённый. В комнату зашёл тот самый  важный единорог вместе со Старшей.

— А здесь у нас лечатся больные, — пояснила та. — Вот, кстати, один из них. Флок, познакомься это мистер Стиклер. Он приехал посмотреть в каких условиях нам приходится жить.

— Здравствуйте, — сдавленно выдавил Флок.

Дыхание сразу сбилось, и жеребёнок начал судорожно хватать ртом воздух. Старшая неодобрительно сдвинула брови. Флок сразу понял, что она догадалась о его вылазке. Однако отчитывать его за поступок она не торопилась. Видимо, не хотела ругаться при таком важном пони.

У мистера Стиклера помимо необычной одежды, оказалась ещё и забавная причёска. Волосы свисали на одну сторону, как будто росли только на правой части головы. Флока едва не пробрало на смешок, но он вовремя стукнул сам себя по ноге. Нечто в его забавной причёске и важной одежде вдруг показалось ему знакомым.

— Флок у нас…

— Я знаю, — перебил Старшую Стиклер. Его печальный взгляд в последний раз пробежался по комнате. — Выздоравливай.

— Спасибо, — ответил жеребёнок.

Пони вышли из комнаты и пошли дальше по коридору. Флок полежал ещё несколько минут в кровати, смотря на закрытую дверь. Перед глазами стоял образ незнакомца, пока в голове суматошно крутились шестерёнки. Сколько бы Флок не тужился, он всё никак не мог вспомнить, где видел этого единорога раньше.

Поддавшись любопытству, Флок решил проследить за взрослыми. Наученный опытом слежки, он осторожно подошёл к двери и прислонил ухо. Голоса Старшей и мистера Стаклера… Стуклера… Стиклера! Разговаривали взрослые очень тихо, как будто из соседней комнаты. Послышался скрип двери и цокот копыт. Звуки шагов под аккомпанемент монолога синего единорога отдалялись, пока вдруг не затихли. Флок выждал немного и аккуратно выглянул в коридор. Пусто. Значит, зашли в другую комнату. Но в какую?

Осматриваясь по сторонам, Флок заприметил на лестнице Серенити и Граспа. Земнопони жестом показал, что все пошли в комнату Старшей и попросил друга сходить туда. Флок замотал головой. Грасп закрутил копытом. Флок покрутил головой ещё быстрее. На помощь Граспу пришла Серенити.

Через пару минут жаркого молчаливого спора, Флок сдался. Для виду недовольно фыркнув, он осторожно полетел к комнате Старшей. Благо, рядом лежал ковёр, поэтому он приземлился бесшумно. Флок подошёл к двери с другой стороны, чтобы в случае чего можно было за ней спрятаться, и прислушался к разговору.

— Из года в год мы получаем только отписки и пустые обещания, господин Стиклер, — звучал суровый голос Старшей. — А в итоге приходится заниматься…

— Хватит лгать! — раздался возмущённый голос мэра. — Господин Стиклер, мы реализуем все выделяемые средства с учётом наиболее проблемных и острых вопросов.

— Поэтому мы всё красим сами? Начиная от забора и заканчивая крышей?

— Мы выделяли вам краску. Её хватило бы на несколько приютов! Как вы ей распоряжаетесь, это уже не мои проблемы. Не могу же я следить за каждой…

— Я просил рассказать о положении дел миссис Асперити, — перебил мэра Стиклер. — С вами мы обсудим эти вопросы отдельно, после того как комиссия изучит ваши отчёты и результаты работы.

— Уверяю вас, господин Стиклер, у меня всё в порядке. Каждый битс реализован с максимальной эффективностью, — заявил мэр и, чуть погодя, добавил: — Но вы тоже должны понимать, что выделяемые средства далеко не всегда полностью покрывают реальные запросы населения. А доходы нашего города…

— Не буду обвинять вас безосновательно. Возможно, вы действительно реализуете каждый битс, выделенный на приют, непосредственно на него, — перебил Стиклер. — Правда, я не уверен, что вы в целом грамотно распределяете бюджет города по приоритетным направлениям.

— Как же? Всё у нас прекрасно распределяется. Вот, только в прошлом месяце отреставрировали городскую площадь, где каждый месяц проводятся по две, а то и три ярмарки. На выходных к нам стекаются пони со всех окрестных, — не без гордости парировал мэр.

— Это хорошо. Уверен, местные жители будут отзываться о новой площади так же лестно, — согласился Стиклер и продолжил с упрёком: — А что вы скажите насчёт памятника её высочеству, которым вы так хвастались по дороге сюда?

— А что с ним не так? Вам не понравилось?

— Напротив, прекрасная работа, достойная величия принцессы Селестии. Меня только смутили фасады домов, что мы видели, когда свернули с главной улицы, — ответил Стиклер. — К слову, проводилось какое-то голосование среди горожан за установку памятника?

— Зачем?

— Как это зачем? Кому другому, если не им, решать, какие именно вещи сейчас нужны городу прежде всего, — ответил Стиклер, слегка повысил голос. — И я сильно сомневаюсь, что у них не найдутся варианты получше, если мы сейчас пойдём и расспросим их.

— Конечно, они будут жаловаться… пони всегда чего-то не хватает, — оправдался мэр. — Я ведь не могу решить сразу все проблемы.

— А вас никто и не просит решать сразу всё. Определитесь с наиболее приоритетными, перенаправь средства в нужное русло. Я не видел накладных, но почему-то уверен, что битсов, потраченных на памятник, вполне хватило бы на капитальный ремонт приюта.

— Так рассуждать…

— Так рассуждать — это прямая обязанность мэра города. Жители доверились вам не просто так, — перебил Стиклер с нажимом. — Так что будь добры в первую очередь учитывать и отстаивать их пожелания и интересы. А если вы не знаете, что нужно обычным пони именно сейчас — так спросите. Уверен, никто не откажется поделиться своим мнением.

— И они наговорят всего. Дай им то, дай им это. Пони вечно чего-то не хватает, всегда хочется большего. Даже когда у них всё хорошо.

— Так отсей такие предложения. Выбери из оставшихся лучшие варианты, которые нужны городу именно сейчас, и проведи голосование. Тебя за этим и поставили мэром, чтобы ты помогал горожанам, — заявил Стиклер. — Меня заверяли, что ты опытный управляющий, но сейчас я сомневаюсь, что стоило просить Пасо лечить твоего сына.

Мэр неуютно закашлял.

— Советую пересмотреть своё отношение к распределению бюджета. И не только к нему, — продолжил Стиклер. — Проблему с финансированием мы урегулируем быстро. У нас есть менее приоритетные направления, которым давно пора срезать часть финансирования, и перенаправить средства на социальную сферу… У вас в городе есть стража?

— Нет.

— В таком случае вы ощутите только плюсы. Главное, чтобы эти деньги были грамотно реализованы.

— Разумеется. Я уже говорил и могу повторить ещё раз, все выделенные средства мы реализуем в полной мере.

— Бумаги покажут, — продолжил Стиклер. — А теперь, миссис Асперити, что касается вашего приюта… Думаю, основные проблемы мы сможем решить оперативно. Жеребята должны жить в хороших условиях и получать базовое образование. А не заниматься покраской заборов.

— Ох, знали бы вы, как давно я хотела услышать такие слова…

— Однако одно лишь выделение дополнительных средств не решит все ваши проблемы, — перебил Стиклер серьёзным голосом. — Конечно, у меня нет специализированного образования, чтобы судить о ваших методах воспитания. Но мне показалось, что жеребята… чего-то боятся. Или правильнее будет сказать кого-то.

— Я воспитываю их так, чтобы они смогли жить самостоятельно после приюта, — возразила Асперити.

— Вы не ответили на вопрос.

— Потому что я его не поняла. Вы… кажется, намекали, что…

— Хорошо, скажу без намёков. Мне показалось, что жеребята буквально вас боятся. Не уважают, а именно боятся. У вас здесь приют, а не королевская темница.

— Иногда приходится повышать голос и наказывать провинившихся. Воспитание, без него никуда.

— Воспитание — это хорошо, но не стоит перегибать палку. — Стиклер выдержал небольшую паузу. — Надеюсь, вы не применяете к ним физическую силу?

— Не больше, чем нужно.

— И как же?

Старшая немного помолчала.

— Если кто-то тайком съест десерт, который предназначался для всех, жеребёнка нужно наказать.

— И как вы наказываете в таких случаях?

Флок вспомнил, как его со Спиритом однажды заперли на чердаке на целую ночь, оставив без ужина.

— Строгий выговор и… приходится отшлёпать. Уж извините за выражение, — ответила Старшая на удивление уверенным голосом. — Жеребята должны понимать, что за проступками всегда последует наказание. Дело даже не столько в дисциплине здесь, в приюте. Когда жеребята подрастут, они войдут в новую, взрослую жизнь. И там они должны понимать, что за свои поступки придётся отвечать. А если закрыть глаза сейчас, погладить по головке за украденную булку, а не наказать, то они и потом решат что-нибудь украсть из лавки. Только там наказание будет уже серьёзнее простого выговора.

Флок подался вперёд, и вдруг ковёр под ногами поехал назад. Пегасик в панике попытался удержать равновесие и ударил по двери копытцами.

В комнате послышался приближающийся цокот копыт. Испуганный жеребёнок отскочил в сторону и вжался в стену, точно пытаясь прикинуться трещинами на досках. Дверь приоткрылась. Из-за неё показалась мордочка синего единорога. Его красная грива, свисающая на одну сторону, показалась Флоку чертовски страшной. Оранжевые глаза единорога сверкнули суровой искрой, отразившейся блеском в строгих очках. Жеребёнок понял, что его маскировку раскрыли, и виновато опустил голову, со всей силы зажмурившись. Копытца на рефлексе закрыли голову.

— Подслушивать некрасиво, — сказал Стиклер спокойно.

— Я… я не хотел… — дрожащим голоском пролепетал Флок и нашёл в себе силы поднять взгляд. — Извините.

Губы единорога сложились в улыбку.

— Зайди на минутку. И позови друзей, которые шпионят за нами.

Единорог вернулся в комнату. Пегасик испуганно выглянул из-за двери вглубь коридора. Там, у лестницы, он заприметил мордашки Серенити и Спирта, следящих за сценой издалека.

— Зови их, не бойся, — попросил Стиклер мягким голосом. — Я хочу с вами поговорить.

Флок поманил друзей. Однако те не торопились покидать укрытие, отрицательно мотая головой. В коридор вышла Мирта. Увидев воспитательницу, жеребята сразу спрятались.

— Серенити, Спирит, подойдите сюда, — крикнула Мирта и поспешила к ним.

Вскоре она вернулась, приведя Серенити и Спирита. Жеребята остановились перед дверью, вопросительно смотря на Флока, но тот лишь растерянно пожал плечами.

— Зайдите, — командирским тоном приказала Старшая.

Жеребята с опущенными головами, подталкивая друг друга вперёд, неуклюже зашли в комнату. Они встали рядом с дверью, чтобы в случае чего успеть быстро смыться.

Первым голову поднял Спирит, как самый старший. Затем духа набрался Флок, а за ним уже и Серенити.

Мирта смотрела на жеребят с сожалением, пытаясь улыбаться. Старшая недовольно опустила брови, точно воспитанники уже в чём-то провинились, но не ругалась. Стиклер же глядел на них с добротой. А мэр лишь хмуро покосился на маленьких обитателей приюта.

Жеребята испуганно переглядывались. Каждый смотрел на другого такими глазами, словно Старшая прознала о ночной пропаже булочек и теперь пыталась вычислить виновника, однако никто не хотел выдавать другого.

— Вы должны быть примером для своих воспитанников, опорой, на которую они всегда могут положиться. Тем, к кому они могут обратиться за советом, а не трястись при одном только виде, — произнёс Стиклер менторским голосом. — В конце концов вы не просто воспитатели. Вы для них единственные близкие пони на протяжении долгих лет.

— Мистер Стиклер, я стараюсь научить жеребят самостоятельной жизни, — возразила Старшая. — Дело не только в понимании, что «хорошо», а что «плохо». Я учу жеребят самостоятельности, ответственности. Они должны понимать, что кровати сами себя не застилают, грязная одежда вдруг не становится чистой, а вкусная еда не появляется на столе каждый вечер по волшебству.

— Они нам помогают, — добавила Мирта. — Всё-таки мы с Асперити не сможем всё делать только вдвоём.

— Они учатся самостоятельности, — продолжила Старшая. — Поверьте моему опыту, это необходимо. Я навидалась, как живут сироты после приюта. Как не могут сварить себе простенький суп, во что превращают свои комнаты. Самостоятельность им нужно прививать с самого детства.

Флок внимательно смотрел на Старшую, совершенно не понимая, что за чушь она несёт. Наверное, пытается оправдаться перед важным пони. По-хорошему, надо было рассказать, что жеребятам не нравится работать, им хочется больше играть и веселиться. Но за такие смелые слова потом влетит так, что Флок не решился возразить. Оставалась надежда только на Серенити и Спирита. Вот только они, похоже, тоже не горели желанием получать по шее за справедливость.

— У вас есть образование? — поинтересовался Стиклер.

— У меня? — переспросила Старшая.

— И вас, и у вашей коллеги.

— Я закончила школу, — ответила Старшая.

— А я ещё училась на воспитателя, — сказала Мирта.

— Так у вас есть высшее образование?

— Не совсем…

— То есть? Вас исключили? — серьёзно спросил Стиклер.

— Нет, что вы! Просто на втором курсе меня отправили сюда на практику. Я познакомилась с жеребятами, с приютом, с миссис Асперити. Я так прониклась их жизнь, узнала каждого из них… Они стали для меня как родными. И потом, когда вернулась домой, то поняла, что должна им помочь. Не когда-то там, а прямо сейчас. Совмещать учёбу и работу здесь физически невозможно из-за расстояния. Поэтому я ушла на третьем курсе и перебралась в приют. Миссис Асперити дала мне работу, выделила комнату, и вот уже почти… пять лет я работаю в приюте. И ни о чём не жалею.

Стиклер задумчиво хмыкнул.

— Жизненный опыт куда важнее красивой бумажки, — заметила Старшая. — Мирта прекрасная воспитательница, со своим уникальным взглядом. Жеребята её очень любят и ценят.

— Любим, — сказала Серенити робким голосом. Все взгляды сразу устремились на кобылку. Жеребёнок как будто с трудом проглотил ком в горле, и едва слышно продолжил: — Мы все её очень любим… Она всегда помогает, даёт сладенькое… А ещё мы шьём вместе…

— Да, недавно мы начали учиться шить, — живо подхватила Мирта. — У неё настоящий талант! Серенити, расскажи мистеру Стиклеру, кем ты хочешь стать, когда вырастешь?

— Я хочу шить одежду, когда вырасту. Красивую и тёплую, чтобы пони одевали её и радовались. Вот такую шить, чтоб она не кололась и была тёплой и удобной. Вот.

В уголках рта единорога засияла слабая улыбка.

— В любом случае я сейчас не собираюсь судить о ваших методах, — заметил он важным тоном и поправил очки на носу. — Для этого существует специальные органы, получающие за работу хорошую зарплату. Но я очень надеюсь, что они не найдут никаких нарушений, когда прибудут с проверкой. А они приедут, в этом можете не сомневаться.

Мирта довольно заулыбалась, а вот Старшая напротив немного напряглась. Хотя она никогда не любила в приюте чужих пони и запросто могла просто возмутиться. По-своему. Всё-таки возражать такому важному пони, как этот мистер Стиклер, даже Старшая не решалась. Интересно, а что за бумажку он тогда показал ей при встрече? Наверное, он какой-то «самый главный по приютам» или «проверяющий всех проверяющих»?

— Однако лично мне кажется, что жеребятам, помимо всего прочего, не помешает больше участвовать в жизни приюта. Когда они станут взрослыми, они должны уметь принимать решения самостоятельно. И делать так, чтобы их мнения услышали, — Стиклер выдержал небольшую паузу. — Начните с малого… Допустим, они  выберут цвет стен, где установить новую площадку.

— И не только, — подхватила Мирта. — Можем… ходить с ними на рынок иногда. Чтобы они сами выбирали… учились выбирать продукты, смотреть, что им надо, а что нет.

— Возможно. Это только мои мысли, я не специалист в этой области, — ответил Стиклер. — От себя же я могу пообещать только хорошего финансирования и грамотного распределения бюджета. Я ведь прав?

— Разумеется, — тотчас подхватил мэр.

— Вот и отлично.

— Идите и расскажите остальным, что услышали сегодня. Пусть знают, что вас ждёт, — попросил Стиклер мягким голосом, смотря на жеребят. — Пасо быстро поставил тебя на ноги. Впрочем, ничего удивительного.

— Он хороший врач, — ответил Флок робким голосом первое, что пришло в голову.

— Один из лучших. Ещё бы характер не такой противный, и цены бы ему не было… Впрочем, идеальных пони не существует.

Жеребята неуютно заёрзали на месте, а Флок так и вовсе напрягся. С одной стороны, им разрешили уйти. Но с другой, ноги как будто увязли в тишине, опустившейся на комнату.

— Да, — наконец пространно произнёс Стиклер и добавил живее: — Всё, можете быть свободны.

— До свидания, — выпалила Серенити вышла из комнаты.

— До свидания, — тут же, почти синхронно, повторили Спирит с Флоком, и поскакали за подругой.

Жеребята побежали по коридору, спустились по лестнице, и только на первом этаже, в прихожей, остановились.

— Кто-то что-то понял? — спросила Серенити.

— Будем жить по-другому, — неуверенно ответил Флок.

— А как?

— Мирта потом расскажет, — резонно заметил Спирит.

— А Старшая нас не наругает?

— За что? Мы же не жаловались.

— Всё равно… Мне не понравилось, как она смотрела на нас, — сказала Серенити и вздрогнула. — У меня прям мурашки побежали!

— А у меня нет.

— Рассказывай давай. Я видела, как ты дрожал. Как мокрый маленький котёнок.

— А вот и не правда!

— Правда!

— Эй, ну чего там? — послышался позади нетерпеливый голос Граспа.

Жеребята развернулись. В дверях стояло несколько друзей, за спины которых выглядывали остальные воспитанники приюта.

— Что они сказали?

— Кто этот единорог?

— Нас отругают?

Флок, Серенити и Спирит растерянно переглянулись, словно нерадивые ученики, которых вызвала к доске строгая учительница. Они до конца не понимали, к чему весь сыр-бор, и кто вообще этот мистер Стиклер. Однако чуйка подсказывала Флоку, что скоро приют ждут большие перемены. И раз уж никому не хватало смелости начать, пегасик выступил первым, как и полагается настоящему взрослому.

— Ох, там такое было!..

"Тихая гавань" Глава 8

Последняя глава первой истории.

Среди жеребят уже давно ходили слухи, что скоро они вернуться в приют. Хотя им запрещали бегать смотреть, как идёт ремонт, Мирта в последнее время намекала, что осталось подождать совсем капельку. Да и в соседней лавке, где жеребят иногда угощали булочками, продавщица тайком рассказывала, что работа почти закончилась. Что приют из себя теперь представляет, никто толком не знал, хотя все догадывались, что передали как минимум половину комнат (если судить по количеству вопросов про цвет стен), а ещё им точно купят новых игрушек.

Сами жеребята при этом не особо жаловались на новый дом, куда их временно определили. Убираться заставляли реже, всякой нудной работой — вроде обдирания старой краски — они больше не занимались. Отдельной похвалы заслуживала еда. Мало того, что им теперь давали десерт каждый день, так ещё по выходным устраивали особый ужин, который они выбирали и готовили себе сами. Ну, почти. Взрослые всё-таки помогали. Особенно когда дело доходило до нарезания и огня. На такие вечера к ним, кстати, приходил дядя Барди, тот самый друг мистера Фино (которого повар почему-то называл Пасо). Он помогал жеребятам на кухне вместе со своей помощницей, мисс Алишерти. Готовить нравилось всем, но для Флока такие вечера превращались в настоящую сказку. Каждая неделя начиналась для него с отсчёта дней до новой «выходной готовки».

Конечно, были и свои минусы. Новый дом оказался поменьше приюта, да и отдельного дворика, где можно спрятаться от посторонних за забором, для жеребят не нашлось. А ещё теперь к ним начал ходить школьный учитель три раза в неделю. Это не то что совсем минус, просто первый месяц уроки были уж совсем скучными и непривычными. Но потом Мирта с ним поговорила, и в последнее время занятия начали нравиться жеребятам. Вместо нудных примеров пошли весёлые задачки, частенько с реальными наградами в виде сочного яблока для первого, кто найдёт решение. А ещё с прошлой недели начались уроки рисования. Вот они-то сразу понравились всем без исключения. Даже ворчливый Грасп с радостью брался за кисточку.

Воспитательницам тоже понравилась жизнь на новом месте. Взрослые буквально расцвели на глазах, особенно Старшая. Теперь она даже кричала и наказывала куда реже, и только по делу. Интересно, почему? Может, раньше она просто не любила заниматься по дому, поэтому заставляла помогать ей во всём жеребятам? А теперь, на новом месте, работы стало меньше, вот она и подобрела. Хотя ругаться она не разучилась. Чего только стоил тот случай на улице, когда Серенити забрызгала грязью повозка. Старшая буквально вытащила наглеца за ухо и так накричала, что Мирте пришлось закрывать воспитанникам уши.

И вот теперь, спустя почти два месяца, жеребята возвращались в родной приют. Вернее, они догадывались об этом. Мирта сказала, что они пойдут на прогулку, но жеребята сразу почуяли подвох, когда на площади их встретил мэр вместе с ещё несколькими пони в важных рубашках. После короткого разговора взрослые повели их дальше, под пристальным вниманием прохожих.

Один из важных пони, который без умолку разговаривал с мэром и Старшей, подошёл к жеребятам и Мирте, идущим позади. Белая рубашка почти сливалась с шёрсткой незнакомца, зато резко выделялась на фоне длинной серой гривы. Единорог левитировал перед собой блокнот с карандашом.

— Если не трудно, парочку слов о ваших ожиданиях? — попросил единорог деловитом голосом. — Какие чувства переполняют вас в такой знаменательный день?

Жеребята удивлённо переглянулись. Флок вопросительно посмотрел на улыбающуюся Мирту и растерялся ещё сильнее.

— Наверное, вы безумно рады? — подсказал незнакомец.

— Рады, — ответил Спирит.

— А может быть, взволнованы? Всё-таки не каждый день вам дарят новый приют.

— Наверное.

— А вы кто? — спросила Серенити.

— Агриус Сноу, штатный корреспондент «Эквестрии Дейлс». Меня направили в ваш городок, чтобы я написал о грандиозном открытии нового приюта, — не без гордости ответил единорог. — Как-никак вы первые, где закончились масштабные работы… Итак?

Повисла неловкая пауза.

— Давайте, рассказывайте. Первое, что приходит в голову. А дальше я уже подберу правильную интерпретацию для читателей.

— А зачем вам такая тёплая рубашка? — вдруг спросила Серенити. — Сейчас же лето.

Агриус состроил такую рожицу, словно его посреди ночи разбудили и бросили в морду мокрую тряпку с криком «С днём рождения!». Флок поморщился от воспоминаний.

— Не обращайте внимания, они просто очень волнуются, — извинилась Мирта весёлым голосом. — Конечно, все мы очень рады и взволнованы. Знаете, столько лет прожить…

Воспитательница прошла вперёд, отведя корреспондента в сторонку, и начала ему рассказать про жизнь в приюте. Карандаш носился по бумаге, как испуганная кошка, а листы только и успевали переворачиваться. Казалось, ещё немного поднажать, и над блокнотом поднимется дымок.

Пони тем временем уже свернули с главной улицы в родной район жеребят. Грунтовую дорогу привели в порядок, засыпали все ямки, поэтому идти было одно удовольствие. Жаль только, теперь уже не построить плотины после дождя.

Пегасик вместе с друзьями с интересом всматривался в знакомые дома. Они столько раз пробегали здесь, что с закрытыми глазами могли представить, все дома от начала улицы и до приюта. Вот сейчас, прямо за этим двухэтажным домиком, покажется ветхий деревянный заборчик, за которым стоит их приют. Каково же было их удивления, когда вместо старой дощатой изгороди появился беленький ровный забор. Жеребята ускорили шаг. Вскоре за новенькой оградой показался сам приют. В глаза сразу бросилась новенькая шиферная крыша цвета летнего солнышка, без единого тёмного пятнышка мха. Красивые чистенькие окна смотрели на жеребят, словно глаза сказочного существа. Привычная зелёная краска сменилась светло-голубыми тонами точь-в-точь ясный небосвод, спустившийся на землю.

Жеребята с интересом разглядывали новый приют. Несмотря на все изменения, в его очертаниях легко угадывалось старое здание. Правда, теперь на год, а то и на два можно позабыть о сезонной перекраске стен. Уже только ради этого стоило провести капитальный ремонт.

Пройдя через калитку, жеребята увидели игровую площадку. Новенькие качели, карусель и небольшое поле с настоящими металлическими рамами. Спирит и Грасп сразу побежали на площадку, а за ними помчались и остальные воспитанники.

— Такие мы точно не сломаем, — заметил Спирит, ударив по рамам. — Ух!

— Смотрите, что могу! — закричал Грасп и прыгнул на сетку. Та легко выдержала задорного жеребёнка, который сразу свалился на землю. — Ай…

— И что ты хочет сделать?

— Думал повисну там.

— С чего бы? — спросил Флок.

— Ну… не знаю, отстань.

Жеребята посмеялись и пошли к карусели, на которую уже забралась Серенити. Единорожка прыгала по ней, словно пыталась сломать, но металл отдавался лишь приятным шумом.

— Я придумала новую игру! — заявила Серенити.

— Какую? — спросил Флок.

— Сейчас. Мы все собираемся…

— Идите сюда! — послышался крик Старшей.

Жеребята тотчас побежали к приюту. Взрослые собрались перед крыльцом, на котором стояли мэр и Старшая. Флок вместе с остальными пристроился рядом с Миртой. Воспитательница улыбнулась жеребятам и обняла Серенити.

— Поздравляю всех нас с открытием нового приюта для наших любимых, дорогих жеребят. Я не оговорился, это действительно новый приют. Мы проделали просто колоссальную работу…

Флок слушал выступление мэра с непониманием. Да, конечно, приют преобразился на глазах, но ведь новый дом — это когда его заново построили. А ещё мэр почему-то всегда добавлял «для нас всех» и частенько упоминал «мы сделали». Наверное, он просто не хотел перечислять по именам всех рабочих. А вот зачем мэр причислял себя к «мы», Флок так и не понял, ведь он вряд ли тут работал, да и за деньги, как объясняла Мирта, стоило благодарить мистера Стиклера. Пегасик хотел поправить мэра, но тот говорил без перерыва, а перебивать невежливо. Хотя взрослые частенько так поступали.

— А теперь, я официально передаю в ваши копыта новый приют «Тихая гавань!», — подытожил мэр. — Миссис Асперити, прошу, окажите нам честь.

В толпе послышались щелчки фотоаппарата. Старшая подошла к двери, но в последний момент остановилась.

— Я думаю, это право больше подойдёт жеребятам, — подсказала она важным голосом.

— Да-да, полностью поддерживаю, — охотно согласился мэр, с улыбкой смотря на воспитанников.

— Не бойтесь, — шепнула Мирта добрым голосом.

Жеребята, чуть помявшись, толпой поднялись на крыльцо под пристальным вниманием собравшихся взрослых. Вперёд вышел Спирит, как и полагалось лидеру, и толкнул дверь копытом.

Воспитанников встретил чистенький светлый коридор, залитый мягким светом лампочек в форме подсвечников. Жеребята медленно зашли внутрь, с интересом смотря на покрашенные нежно-зелёные стены, без единой трещинки и отломанных кусков

— Не скрипит, — сказал Грасп, стуча ногой по полу.

Пегасик полетел на лестницу. Старые и подбитые ступеньки сменились ровненькими новенькими деревяшками. Флок начал скакать по ним, перепрыгивать через несколько сразу. Чисто на рефлексе он расправлял крылья, чтобы замедлить падение и случайно не провалиться под лестницу, но ступеньки отозвались надежным глухим стуком.

— И тут не скрипит! — радостно прокричал Флок и полетел к остальным.

Воспитательницы вместе с мэром и другими взрослыми тем временем уже стояли в коридоре. Флок по привычке остановился, виновато опустив голову, но Старшая не заметила его проказы. Всё внимание воспитательниц захватил обновлённый коридор.

— Прошу дальше, — сказал мэр.

Пони первым делом зашли в столовую. Новый стол казался чуток меньше старого, зато всякие зарубы, круги от горячей посуды и пятна от разлившихся компотов остались в прошлом. Возле каждого места лежали взбитые красивенькие подушки подстать цвету стен. Жеребята подошли к своим местам и вопросительно посмотрели на воспитательниц, не решаясь сесть на такую красоту без разрешения. Взрослые заметили вопрос не сразу, бродя восхищёнными взглядами по новой столовой. Наконец Старшая краем глаза заприметила воспитанников и кивнула. Жеребята сразу плюхнулись на новенькие сидения. Так мягко и приятно. Даже подушки, на которых им приходилось раньше спать, казались жёстче.

Под рассказы мэра о проделанной работе, пони прошли на кухню. Большинство жеребят остались в столовой, а Флок вместе с Серенити пошли за взрослыми.

Да, кухня тоже преобразилась на глазах. Теперь она больше напоминала ту, в которой они готовили последние пару месяцев. Холодильник, столик, плита и полки — всё казалось похожим. Разве что здесь кухня выглядела просторнее. Хотя один минус сразу бросался в глаза, вернее в нос. Ароматы. Что в старом приюте, что на новом месте на кухне в воздухе всегда витали аппетитные запахи выпечки, карамели, супчика и компотов, а здесь тут только «аромат стройки». Ну ничего, скоро это изменится. Флок уже начал представлять, как будет готовить тут по выходным. А ведь сегодня уже четверг! Пегасик от радости подпрыгнул, махая крылышками, и в предвкушении потёр копытцами.

Экскурсия продолжилась. Взрослые вместе с жеребятами методично ходили по всем комнатам приюта. Больше всех говорил мэр, с важностью и гордостью рассказывая о каждом нововведении. Репортёр записывал за ним каждое слово, часто делая фотографии. Флок не понимал, что там интересного, ведь мэр постоянно повторялся, меняя только названия комнат и каких-то предметов мебели. Лучше бы мэр рассказал, какие классные штуки теперь можно делать! А вот фотографии нужны. Все обязаны увидеть, каким должно быть настоящий приют!

Лично Флоку больше всего — после кухни — запомнилась игровая, куда они пришли под самый конец. Раньше в приюте такой комнаты в принципе не было, но по названию и обстановке пегасик быстро сообразил, зачем она нужна. Пока мэр опять толкал важную речь, Флок вместе с другими жеребятами восторженно пялился на красивые игрушки, которыми были забиты все полки и шкафчики. Брать их пока не решались, но он уже застолбил себе воздушного змея. Кроме игрушек, здесь были два мягких кресла, стеклянный шкаф с книгами, длинный столик, на котором лежали упаковки карандашей, кисточки с красками и целая гора новеньких альбомчиков для рисования. А ещё на стене висела большая доска.

---

Тем же вечером, после ухода всех важных пони и мэра, обитатели приюта устроили праздничный ужин. Флок с радостью помогал Мирте на кухне готовить сладкий рулет с мёдом и изюмом, попутно хлопоча над супом и салатиком.

— Готовите? — неожиданно раздался за спиной радостный голос дяди Барди.

Флок с Миртой резко обернулись, чуть не опрокинув тарелку с тестом. В дверях стоял улыбающийся зелёный жеребец, а рядом с ним светло-розовая кобылка, левитируя большую кастрюлю.

— А вы что тут делаете? — удивился Флок.

— Как что? Пришли к вам, помочь отметить переезд. А вы, смотрю, уже начали без нас?

— Ага.

— Так даже лучше. Алишерти, помоги Мирте с… — Единорог принюхался, — супом, я полагаю. А мы с Флоком займёмся десертом.

— Хорошо, — ответила кобылка. — Добрый вечер, Мирта.

— Здравствуй, Алишерти, — сказала воспитательница всё ещё удивлённым голосом.

Хотя дядя Барди частенько появлялся неожиданно, телепортируясь посреди готовки, обитатели приюта до сих пор немножечко пугались его эффектным появлениям.

Кобылки принялись колдовать над плитой, а жеребцы отошли в сторонку, прихватив с собой тарелку с тестом.

— Что вы тут задумали? — полюбопытствовал единорог, пробуя на вкус тесто. — Надо ещё чайную соли.

— Рулет хотели. Вот. — Флок принёс поваренную книгу. — Дядя Бардиджано, что в кастрюле?

— О! Научился произносить моё имя? Молодец! Но можно и просто дядя Барди, — улыбнулся повар. — А в кастрюле мой фирменный салат. Осталось только заправить и можно подавать на стол... Забудь про неё. Пусть кобылки занимаются. У нас с тобой самое ответственно блюдо.

— Правда?

— Конечно!.. Так-с, посмотрим… У вас есть всё по рецепту?

— Ага.

Дядя Барди пробежался глазами по ингредиентам, разложенным на столе.

— Ну что же, тогда за дело. Сколько у нас времени?

— Ещё часа два.

— Так мы успеем ещё турнир по шашкам провести, — улыбнулся единорог. — Натренировался?

— Ну… немного.

— Ладно, я тебе услышал. Тогда займёмся рулетом, а там посмотрим, сколько останется времени, — сказал дядя Барди и посмотрел на Мирту. — К нам сегодня, кстати, может заглянуть ещё один гость.

— Кто?

— Пасо. Я позвал его, но не знаю, найдёт ли он время. Последние две недели он вечно куда-то пропадает.

— Вот бы он пришёл. Было бы здорово! — восторженно сказал Флок. — А почему ты называешь его Пасо? Он же Фино!

— Да, Пасо Фино, — улыбнулся единорог. — Вот у него и спроси. Хотя я уже знаю, что он ответит.

— Что?

— Мне без разницы, как меня называют, — спародировал он безразличный, слегка противный голос.

— Он не так говорит.

— Ну-ну… — дядя Барди улыбнулся. — Ладно, давай лучше готовить. А то потом придётся наколдовывать еду.

— А так можно?

— Можно. Но она получается не такой вкусной, как настоящая, которую ты готовить сам.

— Почему?

— Ну… Если простым языком, то магия делает всё по рецепту. По крайней мере, старается. Но далеко не каждый способен так здорово колдовать, чтобы вышло вкусно. Не говоря уже о том, что изысканное блюдо — не столько рецепт, сколько талант самого повара, — наставническим тоном пояснил единорог. — Конечно, любую бездарность может компенсировать ложечка спектры, но это уже совсем другая история.

— А что это такое?

— Это особая магическая добавка, которая может добавить любому блюду самые разные свойства. Например, помочь восстановить силы после тяжелого заклинания или улучшить настроение.

— Ух ты!

— Да, использовать спектру для каждого супа по карману только её высочеству, — улыбнулся единорог. — Поэтому большинству приходится полагаться только на свои силы. Но это даже хорошо. Если бы каждый мог создать шедевр, добавив капельку волшебства, повара превратились бы в обычных рабочих, штампующих вкусную еду.

 — Понятно… — протянул Флок, почесав затылок. Он старался делать вид, будто всё понимает, но на самом деле с трудом поспевал за ходом мыслей. — Так ты можешь наколдовать еду?

Рог повара окутала магическая дымка, сверкнула тусклая зелёная вспышка, и на доске появилась булочка, покрытая глазурью. Флок восторженно ахнул.

— Можно?

— Конечно.

Жеребёнок схватил булочку и откусил здоровенный кусок. Выпечка была тёплой, как будто прямо из печи, а такую сладкую карамель пегасик ещё не пробовал.

— Передержал, — заключил единорог, попробовав булочку. — Вот видишь, даже с моим талантом иногда случаются казусы.

— Куз… Что это?.. Название булочки?

— Не совсем, — усмехнулся единорог. — Смотри не подавись.

Флок без труда расправился с угощением и сладко облизнулся.

— Булочка очень вкусная!

— Булочка, может, и ничего. Но мои клиенты привыкли к более изысканным блюдам. А их с помощью одной только магии тяжело готовить. Особенно сотни порций за день. Тут никаких сил не хватит. Будь ты хоть трижды Изаб… — дядя Барди запнулся и глупо улыбнулся. — Ладно, не хочу забивать тебе голову высокопарными речами. Давай лучше вернёмся к ужину. А то вместо десерта съедят двух ленивых поваров.

Флок охотно закивал.

Через час обитатели приюта уже сидели в столовой. Ароматы свежих блюд витали в воздухе, соблазняя жеребят залезть в тарелки. Алишерти помогала Мирте за столом, пока главный повар с важным видом ходил вокруг. Флок не понимал, чего он хочет, ведь они попробовали каждое блюдо перед подачей. Всё-таки эти взрослые иногда ведут себя очень странно — и после такого ещё на жеребят жалуются!

Когда с приготовлениями покончили, все уселись за стол и приступили к праздничному ужину. Жеребята наперегонки уминали супчик, а затем набросились на салат. Еда была безумно вкусной, но Флок, как и остальные, торопился только с одной целью — первым добраться до десерта. Хотя его наготовили на всех с лихвой, старые привычки никуда не пропали.

— Что вы читаете? — поинтересовался дядя Барди.

— Рекомендации по воспитанию, — не без усмешки ответила Старшая, листая книжку. — По-моему, написавший книгу живёт немного в другой реальности.

— Такие книги пишут сведущие пони, специалисты.

— Здесь есть толковые идеи, но далеко не все можно реализовать. Нам чисто физически не хватит времени и свободных копыт.

— У нас теперь будет помощница, — напомнила Мирта.

— И всё равно нам придётся убираться. И жеребятам тоже, — ответила Старшая с нажимом. — За собой.

Среди жеребят ходили слухи, что воспитательницы договорились не нагружать воспитанников работой, но всё равно учить их самостоятельности. Флок не совсем понимал, в чём здесь разница, но радовался, что теперь нудной работы стало меньше.

— Кстати, о помощниках! — воскликнул дядя Барди. — Помнится, вы собирались обучать жеребят готовке. Ничего не изменилось?

— Как только войдём в новое русло — начнём занятие, — ответила Асперити.

— Отлично. Потому что у нас с Алишерти появилась замечательная идея.

— Я могу проводить для них занятия, — предложила она. — А заодно стать вашим поваром.

— У вас же теперь есть такая должность в штате.

— Если вы согласны, мы всеми копытами за, — тотчас согласилась Старшая. — Комнату для вас мы найдём, за еду не переживайте. Но вот большое жалование не ждите.

— Насчёт денег не беспокойтесь, мы с Алишерти уже уладили этот вопрос, — заверил дядя Барди.

— Да, всё нормально, — кивнула единорожка. — Я давно хотела сменить обстановку, отдохнуть от городской суеты.

— Раз так, ждём вас… на выходных? — предложила Старшая. — Вам хватит времени на переезд?

— Да, вполне.

После ужина воспитательницы повели жеребят спать, попутно обсуждая завтрашний день.

В новой спальне было непривычно светло — всё-таки хорошо, когда работает больше одной лампочки. Каждый занял свою кровать, которую застолбил ещё утром, и забрался поверх одеяла.

— Ложитесь спать, чтобы все хорошо отдохнули и набрались сил. Я не хочу, чтобы вы опять клевали носами парты, — командирским голосом сказала Старшая. — Дверь не запираю, надеюсь на вашу порядочность. Всем спокойной ночи.

— Спокойной ночи, миссис Асперити, — ответили жеребята в унисон.

Воспитательница вышла в коридор, поманив за собой Мирту.

— Всем спокойной ночи, — пожелала та напоследок мягким, радостным голоском.

— Спокойной ночи.

— Спокойной!

— Спокойной, Мирта.

Послышалось со всех сторон. Воспитательница по-доброму улыбнулась, смотря на жеребят с любовью и заботой. Флоку на мгновение показалось, что она сейчас заплачет, но единорожка лишь вытерла невидимую слезу. Мирта погасила свет и вышла в коридор.

Как только шаги за дверью растворились в тишине, Спирит сразу поднялся и тихонько подошёл к окну. К нему подскочила Серенити. Они принялись что-то вполголоса обсуждать, земнопони указывал на улицу, а единорожка охотно поддакивала. Грасп достал из-под подушки припрятанный кусочек булочки и принялся быстро запихивать в рот, пока его не спалили. Раньше за сладкий кусочек ругались, порой дело доходило до драк, но сегодня все так набили животы, что никто не обращал внимания на хитреца.

Сам же Флок закинул ноги за голову и мечтательно уставился на потолок. В чарующем полумраке крохотные звёздочки сияли тусклыми огоньками, а диск луны озарял сиянием гребешки белогривых корабликов-облаков. Прекрасный узор настоящего ночного небо излучал чарующую теплоту и дарил приятное спокойствие на душе. Флок вдохнул полной грудью свежий летний воздух и сладко выдохнул, любуясь чудесной картиной над головой.

Мистер Фино так и не пришёл, но Флок понимал, что у него много дел. Самый лучший врач в Эквестрии нарасхват. Пусть лучше помогает другим больным пони, а вместе поужинать они всегда успеют. Может быть, однажды мистер Фино даже придёт в его ресторан. Флок мечтательно заулыбался, представляя на себе большой поварской колпак, прямо как у дяди Барди. А потом мистер Фино поблагодарит молодого повара за вкусный ужин, а Флок ему скажет, что это он благодарен ему за спасение. И они оба весело посмеются.

Сладко улыбнувшись, как довольный кот, вылизавший тарелку со сметаной, жеребёнок закрыл глаза и вскоре мирно заснул.

"Диплом" Глава 1

Вторая история из цикла.

Земнопони поправил седельные сумки и обвёл взглядом длинные поля цветущих синим и красным растений. Он достал бумагу и быстренько сделал несколько схематичных набросков местности. Остановился, пожевал карандаш и слегка потупил взор. Он ещё раз осмотрел поля и снова поглядел на рисунок. Что-то было неправильно, словно не хватало чего-то важного.

Тишина.

Земнопони в третий раз осмотрелся и только сейчас понял, что среди бескрайнего цветного океана нет ни души. Пытаясь вспомнить, видел ли кого-нибудь прежде, он вдруг осознал, что в последний раз встречался с пони в городе. Более того, по дороге он не видел не только пони, но и какую-либо технику, как и любые следы работников. При всём при этом поля выглядели ухоженными, увядшие растения, если таковые были, не выделялись на общем фоне. Приятная здоровая зелень, над которой вились насекомые, опыляя растения.

Земнопони пошёл дальше, и вскоре на горизонте замаячил одинокий домик, к которому и поспешил жеребец. Кто-то хозяйством должен был управлять, и даже если там живёт только сторож, то он хотя бы направит его к главному фермеру. По дороге земнопони в очередной раз отметил превосходное состояние растений, однако поля казались бесхозными, словно это не высококачественные дорогие растения, а сорняки, которые забивают своим присутствием другую траву.

Здание, которое издали казалось небольшим двухкомнатным домиком, оказалось на поверку маленькой избушкой с соломенной крышей. Жеребец засомневался, что он пришёл в жилое помещение, а не к складу сельхоз инструментов, и снова окинул взглядом поля. Убедившись, что ничего больше в окрестностях нет, он постучал в хорошо сколоченную дверь. В избушке послышался шорох, и через несколько минут на пороге появилась единорожка.

Ухоженная рыжая шерстка и голубая грива, заплетённая в небольшой пучок. Она не казалась работницей на ферме, слишком опрятной и лощёной выглядела. Впрочем, жеребец искал именно кобылку, и в подкорке подсознания мелькнуло, что это могла быть она.

– Вы за спектрой? – поинтересовалась пони.

– А?

Жеребец непонимающе уставился на неё. Торговка? Тут что-то продают? Он ещё раз окинул взглядом избушку. Ни вывесок, ни витрины, ничего. Если здесь что-то и продавалось, то об этом знали только постоянные покупатели.

– Нет… Я это… – Жеребец неуклюже достал из сумки бумагу и протянул кобылке. – Вот. Рекомендательное письмо.

Единорожка левитировала к себе свиток, раскрыла его и бегло скользнула взглядом.

– Прямо рекомендовали? – с сомнением произнесла она. – Прямо отличнику?

– Так это вы? – удивился земнопони.

– А что? Не оправдала ожиданий?

– Нет, что вы… я просто… – растерянно ответил жеребец. – Представлял вас несколько иначе.

– В самом деле? И как же?

– Ну…

Кобылка вдруг засмеялась.

– Ладно, забудь, – сказала она с улыбкой. – Заходи. Что на пороге разговаривать.

Как только он вошёл, в нос тотчас ударил запах малины и свежескошенной травы. Избушка внутри напоминала хоромы. Чего только стоил огромный стол у не менее огромного окна. Часть стен была увешана органайзерами различного размера, другая же – украшена цветами. У дальней стены расположился камин, в котором бурлило что-то в небольшом котелке, рядом стоял огромный стеклянный чан с перламутровой жидкостью.

Жеребец с растерянным восхищением смотрел на убранство и размеры дома, который снаружи казалась небольшой избушкой.

– Присаживайся, – предложила кобылка, кивнув на старое кресло. – Ты не проголодался?

– Нет, спасибо.

– Как хочешь.

Единорожка подошла к большому мешку и потрогала его копытом. Её рог объяло магическое пламя, однако ничего не произошло. Потом она подошла к другому мешку и повторила операцию. Так продолжалось несколько минут. Жеребцу показалось, что кобылка его почему-то грубо игнорирует, и для виду прочистил горло, но пони и тогда никак не отреагировала.

– Меня зовут Калинджи, – представился жеребец.

– Кустанай, – точно на автомате ответила кобылка и, обернувшись, виновато улыбнулась. – Можешь рассказывать, ты меня не отвлекаешь.

Калинджи чуть помешкал, удивившись слова и поведению единорожки.

– Как вы прочитали, меня порекомендовали вас в качестве куратора диплома. Тема диплома: выращивание спектросодержащих растений и влияние минерализации грунтов на качество их активной части.

– Подожди. – Кустанай с недоверием посмотрела на гостя. – Тебе вообще рассказывали, чем я занимаюсь и как?

– Мне сказали, что вы – лучший фермер по спектросодержащим растениям.

– По каким именно?

– Ну… – жеребец замялся. – По всем? У нас профессора о вас очень положительно отзываются и советовали хотя бы познакомиться с вами.

– Это какой институт?

– Аграрный Кэнтерлотский Университет, – важно заявил земнопони.

– А, да, помню такой, – подтвердила Кустанай. – Вроде покупаете немного спектры и растений для экспериментов. Но если честно, я даже не знаю, чем могу помочь.

– То есть… вы не хотите быть моим куратором? – удивился Калинджи. После такой длинной дороги меньше всего на свете он хотел услышать банальный отказ.

– Почему? Я не против тебя обучать. Просто… я никогда не работала со студентами и банально не понимаю, чем именно могу тебе помочь.

– Расскажите о своей работе… Или это какая-то тайна?

– Моя главная тайна, как мне удаётся держать такую пышную гриву после недели за приборами, – хихикнула Кустанай и, увидев сконфуженную мордочку студента, добавила серьёзнее: – Не бери в голову, у меня специфичное чувство юмора.

Единорожка набрала в облачко магии несколько десятков тарелок и разложила их на столе, после чего направила магию на мешки, которые недавно инспектировала.

– Я просто занимаюсь земледелием, как и мои родители, как и мои братья. Но… Я ничего не исследую, – призналась пони после недолгого молчания. – Следую мановению сердца, так сказать. Тебе же нужно больше всякой теории, таблицы, цифры, статистические данных. Так что ты обратился явно не по адресу… Если только теперь дипломы не пишут по другой методике, в чём я очень сильно сомневаюсь.

В комнате повисла пауза. Тем временем содержимое мешков стало перетекать по воздуху в подготовленные миски примерно в равной пропорции. Кустанай опят ушла с головой в работу, словно в помещении была только она одна. Калинджи завороженно смотрел, как в практически трёх десятках тарелок появляются примеси из каждого мешка, и постепенно перемешиваются посредством магии. Некоторые тарелки Кустанай подносила к глазам, нюхала, что-то добавляла и возвращала на место.

– Странная профессия для единорога, – заметил студент.

– Прости?

– Говорю, странная профессия для единорога. Фермерством зачастую занимаются земнопони, а тут… У нас в институте практически и нет других рас, уж слишком специфическая работа, – ответил студент осторожно, боясь случайно задеть единорожку. – А вы какой вуз заканчивали?

– Мэйнхеттенский аграрный.

– Тоже престижное заведение, – одобрительно промычал жеребец. – Хотя и там тоже одни земнопони учатся. Очень серьёзный отбор кандидатов. Особенно в такие престижные заведения. Земнопони легко проходят из-за природной способности чувствовать растения. Но раз вы закончили МА, значит способность у вас есть… Правда, я всё равно не до конца понимаю, как вы чувствуете растения.

Единорожка безразлично пожала плечами. Она подняла магией тарелки и стала поочередно подносить их к рогу. Изредка в какие-то тарелки она досыпала один из порошков. Хотя она сама сказала, что с головой уходит в работу, Калинджи начал подозревать, что Кустанай на самом деле хочет от него избавиться, поэтому и демонстрирует такое безразличие.

– Что вы делаете? – поинтересовался он.

– Прикормку для растений. Минералы всякие, – пояснила Кустанай и вдруг задумчиво промычала. – Это вроде как тебя для диплома должно интересовать… Да, думаю, тебе это пойдёт. Но не сейчас, я пока занята… Как закончу, расскажу, как я это делаю, – заверила кобылка. – Если тебе это интересно.

– Хорошо, – кивнул жеребец. – А где ваши работники? – поинтересовался он, вспомнив состояние фермы.

– Работают. У меня есть другие поля, на которых я картошку выращиваю и лук, они там помогают.

– А здесь?

– Здесь они будут только мешаться. Я не люблю, когда кругом шумно и суетно, а местные все как на подбор. Им только дай повод погалдеть и погреметь, – улыбнулась кобылка.

– А помощники? Вы же не можете делать всё сами.

– Ухаживать за полями намного проще, чем может показаться. А выращивание спектросодержащих растения слишком тонкая работа, которую я не могу никому доверить. Особенно земнопони.

Жеребец удивлённо вскинул брови, однако промолчал. Он впервые слышал подобное от единорога. От кого-либо в принципе. Всем доподлинно известно, что земнопони – лучшие фермеры в Эквестрии, их хозяйства обеспечивают, как низкосортные забегаловки, так и элитнейшие рестораны Кэнтерлота. Никто не посмел бы даже подумать о том, чтобы не допустить на ферму земнопони.

– Не принимай на личный счёт, – тут же произнесла Кустанай, заметив реакцию жеребца, – но чтобы добиться высочайшего качества растений нужно не только чувствовать, как вы выражаетесь, растения, но и понимать их.

– То есть, вы хотите сказать, что вы лучше любого фермера в Эквестрии?

Кустанай задумалась. Было видно, что она явно перебирает кого-то в голове, но Калинджи не мог понять, издевается так над ним кобылка или нет. Может, она попросту обиделась на него? Или действительно таким грубым образом пытается избавиться от обузы? Так или иначе, ему стало интересно, насколько она профессиональна. Возможно, это бахвальство, а возможно и профессионализм, граничащий с грубостью и бестактностью. Калинджи вдруг ощутил прилив азарта.

– Не хотите ли заключить пари? – внезапно предложил он.

Кустанай встрепенулась, вырванная из глубоких раздумий. Она глупо посмотрела на тарелки.

– Пари? – удивилась кобылка. – Мне это неинтересно.

– Или вы просто боитесь?

– Нет, просто неинтересно. У меня большой заказ нужно отдать через неделю, а я только начала готовить, – спокойно ответила кобылка. – У меня работы непочатый край. Потому я тебе и сказала, что не знаю, чем могу помочь.

– Так давайте я вам помогу. А потом вы поможете мне с дипломом, – предложил Калинджи. – Это выгодно нам обоим.

– А дипломом кто за тебя заниматься будет, пока ты будешь занят моей работой? Образование важно.

– Я могу учиться у профессионала своего дела – у вас. Не просто же так вас рекомендовали. Тем более мне.

– Тебе нужно заниматься дипломом, это в разы важнее.

– Диплом – не проблема для меня. Я могу его даже подделать, если нужно. Основы агрономии я знаю.

– Тогда зачем пришёл ко мне?

– Мне было интереснее посмотреть на того, кого рекомендует сам ректор в качестве куратора, – пояснил земнопони. – Вы не представляете, как трудно найти правильного специалиста. Я прошёл уже десятки практик на самых разных фермах, начиная от захолустных хозяйств, заканчивая огромными агропромышленными комплексами, был даже в Лонгевити. У всех были свои преимущества, свои недостатки, но я нигде не видел настолько хорошо ухоженных растений, – признался жеребец. – И настолько пустой фермы. Если я пойму, в чём секрет вашего успеха, я смогу вывести ферму моих родителей на совершенно иной уровень. С таким качеством мы сможем конкурировать с кем угодно. Вы ведь хотите поделиться знаниями, я прав?

Кустанай сдвинула брови, смотря на студента со странной помесью подозрения и недовольства. Калинджи слегка напрягся, хотя старался и не выдавать себя. Может быть, он немного и перегнул палку – пусть и слукавил только пару раз, – но в любом случае ходить вокруг да около ему не хотелось. Если уж и получить отказ, то лучше сразу.

Кустанай неожиданно усмехнулась.

– День начинается на рассвете, заканчивается – когда скажу я, – заявила она. – То же самое касается перерывов на обед. Некоторые процессы требуют непрерывного контроля на протяжении многих часов. Записи можешь делать, когда душе вздумается, если это не мешает работе... В свободное время занимаешься только дипломом. Но предупреждаю сразу, учитывая объём работы, первую неделю будем работать на износ.

Калинджи с удивлением посмотрел на кобылку. Такого быстрого согласия он никак не ожидал, ища в словах Кустанай подвох.

– То есть… завтра уже можно приступать?

– Завтра? – хихикнула пони. – Сейчас только полдень. Бросай свои вещи и за работу. Чем раньше разгребём дела, тем быстрее ты сможешь начать писать свой диплом.

Калинджи замешкался.

– Сегодня вряд ли получится начать. Мне вначале нужно предупредить родителей, а сюда путь неблизкий, – сказал он.

– Напишешь им сообщение, его отправит через неделю мой знакомый, – сказала Кустанай. – Магия отправки сообщений слишком сложная для меня.

Жеребец осмотрелся и сбросил седельные сумки на пол. Глазами он поискал место для будущего ночлега, но вокруг был только деревянный пол. Наверное, кровати в другой комнате. Хотя судя по размерам дома снаружи, здесь была только одна эта комната.

Кустанай направилась к выходу. Тарелки со смесью послушно последовали за ней по воздуху, влекомые магией. Калинджи вышел за последней тарелкой и нагнал кобылку. Земнопони не нарушал тишину, думая, что сейчас единорожке необходимо сосредоточиться, однако внезапно Кустанай сама заговорила:

– Как считаешь, почему тут двадцать восемь тарелок?

– Вам нужно много прикормки, – пожал плечами жеребец.

– Нет. Вот в это тарелке, – кобылка поднесла одну к глазам студента, – на семь процентов больше марганца, чем вот в этих, – часть тарелок отлетела в сторону, – на четыре процента больше, чем вот в этих, – часть тарелок образовало другую, – на два процента больше, чем здесь, – ещё несколько тарелок отлетело в сторону, – на один процент больше, чем в этой, – одна тарелка подлетела к жеребцу под нос.

– Я понял, достаточно, – попросил земнопони и отодвинул тарелку. – Но какой прок в таких точных дозировках?

Кустанай на секунду задумалась.

– Потому что это весело, – хихикнула она и добавила чуточку серьёзнее. – Ну и если ты хочешь, чтобы твой урожай был высочайшего качества – тебе нужно отдавать себя всего растениям. Требуй от других того, что требуешь от себя. Вы, земнопони, чувствуете, я, как единорог, знаю. Я знаю, что вон тому растению нужно на семь процентов больше марганца, чем вон тому, – единорожка, казалось, случайно тыкала в поле, – и я даю ему ровно ту дозировку, которая ему нужна. Увы, но эти навыки я не смогу передать тебе.

Жеребец опустил глаза и нахмурился.

Сначала было, что земнопони не нужны на ферме, а теперь и то, что единорог не может передать свои умения земнопони? Кустанай была явно не из робкого десятка, чтобы говорить такое лучшему студенту самого престижного университета всей Эквестрии. Это возмущало Калинджи, но в то же время он видел, что Кустанай просто выполняла свою работу. С маниакальным рвением, с излишней точностью.

Он впервые видел такую преданность работе и не от земных пони, а от единорога. В основном на фермах, что единороги, что пегасы были больше подсобными рабочими, выполняющими всякие небольшие поручения по сбору или поливу, а первую скрипку играли земнопони, но на этой ферме всё было наоборот, и это даже завораживало студента. Это был на самом деле интересный опыт, и вряд ли бы он смог где-то получить его, кроме как здесь.

Но Кустанай делала вид… да что там вид, она прямо говорила: земнопони хороши в выращивании картошки, а тонкую работу им доверить нельзя. Это выглядело, как издевательство исконному призванию Калинджи. Хотя стоило всё же отдать должное: поля выглядели безупречно. И если всё же единорожка издевается над ним, то делает это либо нарочно, либо по незнанию и бестактности.

Тем временем рог Кустанай засиял и из-за ближайшего холма выплыл большой шар воды. Вода разделилась на двадцать восемь частей, и содержимое каждой миски перетекло внутрь отдельного шарика и перемешалось с жидкостью. После эти небольшие шарики с водой стали перемещаться по всему полю, попутно проливая небольшую часть своего содержимого то тут, то там. Единорожка контролировала процесс со всей серьёзностью, иногда останавливая тот или иной шарик и снова пуская его дальше.

Вся процедура заняла с десяток минут.

Кустанай закрыла глаза и вдохнула свежий воздух.

– Завтра будет похолодание на три градуса, – сказала она, и из окна избушки вылетела внушительного размера колба с красной жидкостью.

– Это что? – поинтересовался жеребец.

– Это для поддержания необходимой температуры, – пояснила фермерша и пошла вглубь полей по узким тропинкам. Студент засеменил следом. – Чтобы растениям было комфортно, нужно поддерживать правильную температуру. Вообще абсолютно всё влияет на культуры, и если окружающим миром правильно манипулировать, то можно добиться любых результатов. И я говорю не только про спектросодержащие, а про все растения.

Калинджи ещё раз прокрутил в голове её слова. Звучало очень амбициозно, даже слишком для обычного единорога.

– Манипуляция окружающим миром подвластна только аликорнам, – заметил он с толикой недоверия.

– Локально можем влиять и мы, – благосклонно ответила единорожка, – было бы желание. И у меня есть и желание, и знание.

Кустанай подняла повыше колбу и потрясла ею. Калинджи присмотрелся к кобылке, пытаясь понять, шутит ли она или говорит правду. По крайней мере, правду, в которую верит сама. Однако единорожка лишь в шутливо-серьёзной манере высунула кончик языка и прищурила один глаз.

Калинджи краем глаза зацепился за мутную красную жидкость в колбе, и вдруг в его голове возникла картинка из учебника.

– Внутри спектра? – поинтересовался он.

– Самого паршивого качества, – кивнула Кустанай. – Это стекло со жмыха после первичной сепарации. Примесей там много, но и используется это не для приготовления зелий или лекарств, а как топливо для заклинания, которое расположено в магическом артефакте.

Жеребец увидел на вершине колбы совсем крохотный прозрачный кристаллик.

– И… это артефакт? – разочарованно спросил жеребец.

– А ты ожидал увидеть огромный сверкающий алмаз?

– Нет, но явно не осколок стекла.

– Сама колба тоже артефакт, – заметила она, и студент с непониманием уставился на устройство. – Стекло колбы зачаровано. Это артефакт-посредник, который преобразует спектру в магию и передаёт её в артефакт-излучатель, который преобразует структуру магии в необходимое заклинание. Ну, ещё есть и артефакт-активатор, чтобы можно было «включать» и «отключать» артефакт. Простая модульная система позволяет работать с большим спектром заклинаний, просто меняя навершие и заливая любую жидкость, содержащую спектру, внутрь.

Кобылка говорила таким непринуждённым голосом, словно делилась впечатлениями о сегодняшнем завтраке с блинчиками.

– Это… познавательно, но зачем вы мне это рассказываете?

– Теплицы! – воскликнула Кустанай. – Это замена теплиц, контроль влаги, температуры, и это ответ на то, как мои знания могут помочь фермерам Эквестрии.

– Подождите, а можно конкретнее? – попросил Калинджи. – Вы предлагаете покупать ваши артефакты?

– Я не говорила «покупать», – возмутилась кобылка. – Я сказала, что это ответ, как мои знания могут помочь вашей ферме в том числе.

– То есть вы ещё и зачаровываете артефакты?

– Нет, это всё мне разработал Лузитано. Ну, не прямо всё, колбы я сама зачаровываю, потому что у Лузитано нет опыта работы со спектрой столько, сколько у меня, да и часто мы с ним вдвоём перебираем разные схемы переноса заклинаний в кристалл, но основную работу делает всё же он. Но такие артефакты – полбеды. Для того чтобы скопировать мои умения по пониманию растений мы разрабатываем отдельные артефакты. Из пятнадцати пока что удалось зачаровать кое-как три, но мы ещё не поняли, как перевести моё понимание в сигнальную систему. Чтобы ты посмотрел и понял, что нужно растению.

Кустанай с непринуждённым видом побрела меж грядок с голубыми растениями, покручивая колбу из стороны в сторону. Казалось, она вот-вот начнёт беззаботно напевать под нос весёлую песенку. Калинджи шёл следом, смотря на неё, но мысленно был погружен в себя. Слова единорожки, хотя и сказанные таким тоном, вызывали неподдельный интерес и вместе с тем путали.

– Это немного выходит за рамки простого фермерства, – наконец заметил жеребец.

Кустанай внезапно остановилась и опустила колбу на землю.

– Дотронься вот сюда, – попросила она.

Калинджи пожал плечами и повиновался. Ничего не произошло.

– Хм… видимо, что-то напутали, – произнесла кобылка.

Её рог слегка засветился. Кристалл на вершине колбы окрасился красным.

– Можем идти назад, – произнесла кобылка.

– Это всё? – удивился земнопони. Дом единорожки казался крохотной точкой на горизонте. – Мы прошли столько, чтобы… просто вернуться назад?

– А что ещё надо? Теперь будет работать заклинание. В нём задана градация температуры, которая будет поддерживаться на всей ферме. Чем больше колебания температуры, тем больше нужно спектры и тем более чистая, – пояснила кобылка. – А ещё колбу надо хорошенько помыть после такой жижи.

– Это… удивительно, – признался земнопони. – Если всё, что вы сказали, правда…

– Конечно, правда. С чего бы мне тебя обманывать… – мордашка кобылки вдруг помрачнела, а в её голосе зазвучали грозные нотки: – Ты же не подлый шпион моих конкурентов, пытающихся всеми силами разузнать секрет моих разработок?

– Что? Нет! – испугался Калинджи. – Я даже не знаю, кто они!

Кустанай звонко засмеялась.

– Извини, не удержалась, – призналась она и похлопала напряжённого студента по плечу. – Пойдём. Сегодня нужно ещё многое успеть.

Калинджи поплёлся за куратором. Он уже сомневался, что единорожка над ним специально издевается или хочет избавиться, хотя её тон и странное чувство юмора вызывало дискомфорт.

– Я никогда не думал, что магия единорога может так сильно помочь фермерам, – признался студент после раздумий.

– Магия имеет огромный спектр применений. Спектра – это только один из них, – Кустанай хихикнула. – Спектра, спектр – забавно звучит.

– Да, наверное, – неуверенно посмеялся Калинджи, размышляя над увиденным и услышанным. – Я, правда, не уверен, что это… рентабельно.

– Да, вот тут проблема, – согласилась Кустанай. – Таких колб даже у меня всего два десятка, и зачаровывать их гораздо труднее, чем мне казалось. Это и понятно, моё же призвание не зачарованием заниматься, а растениями.

– Это можно передать другим единорогам. Им же нужно только заклинание, чтобы они… Ну, вжух, и сделали магию.

– Не всё так просто. Вжух – это со стороны так кажется, – весело ответила Кустанай. – Также я могу и любому земнопони сказать: для вас вырастить растение – вжух. И плевать, что это художник, который сапку в глаза никогда не видел? Подготовка зачарователей – это долгий и трудоёмкий процесс, и я скажу тебе по секрету, что кафедра зачарователей не пользуется большой популярностью даже в Кэнтерлотской академии для одарённых единорогов. Да и мало выпускников этой кафедры работают по профессии, навыки забываются. Это более глобальная проблема, чем тебе кажется.

– Да, наверное… – ответил Калинджи неуверенно. – Не думаю, что проблемы школы единорогов меня касаются.

– Можешь изменить тему для диплома, – предложила Кустанай и продекламировала: – Влияние артефактов на плодородность и качество растений в условиях субтропического климата. Сразу тема зачарования станет для тебя предметом изучения, – хихикнула она. – Если хочешь, замолвлю за тебя словечко, и мы мигом всё утрясём. А артефакты я могу дать тебе. Протестируешь на своей ферме.

– Вы доверите мне?

– Доверю что? Артефакты? Естественно. Почему нет?

– Вы же боялись, что я какой-то шпион. Вдруг у нас их украдут? И поймут, как повторить.

Кустанай внезапно рассмеялась. Калинджи немного поёжился, словно чувствовал себя на первом курсе и при всех сказал глупость, над которой смеялся даже преподаватель.

– Ты можешь получить для теста на твоей ферме тестовые образцы артефактов, – продолжила кобылка. – Мне всё равно надо простестировать их на износостойкость в полевых условиях.

Калинджи нашёл опору в разговоре:

– А они и в зиму они тоже будут работать, если поставить им установку на двадцать градусов?

– Если на улице будет минус двадцать, то боюсь, что надо заливать чистейшую спектру, чтобы прожить на полной колбе целую зиму. А это достаточно затратно. Нужно будет договариваться напрямую с поставщиками из Зебрикании.

– Так… спектру можно купить только у вас?

– Вообще, не только. Но лучшая спектра у меня, – ответила Кустанай. – По крайней мере, в Эквестрии. Не бойся, я дам тебе её просто так. Для работы. У меня неочищенной спектры довольно много, так что в этом не будет никаких проблем.

Пони тем временем подошли к избушке, и Кустанай остановилась. Она ещё осмотрела поля и вдохнула свежий воздух.

– Вдыхай воздух и пойдём извлекать спектру, а то неделю света не увидишь. Покажу тебе, как это происходит.

– А мы куда-то уезжаем?

– Нет. Спектру я извлекаю в доме.

– И… мы не сможем выйти минут на пять?

– Чистая спектра извлекается в чистом помещении.

– Сомнительно, что в избушке будут особые условия, – заметил студент.

– Много ты знаешь о том, как извлекать спектру, – усмехнулась пони. – И вообще, мы, кажется, договорились, что ты будешь выполнять все мои указания. Или можем сразу попрощаться, чтобы не тратить ни твоё, ни моё время.

Фермерша театрально вскинула подбородок и отвернулась. Калинджи постоял в нерешительности какое-то время, не понимая, как реагировать. Кустанай производило впечатление очень странной пони со специфичным чувством юмора, которая при желании может выдумать любое глупое поручение. Однако в то же время столько нового и интересного студент не слышал ещё ни разу за пять лет в институте, а ведь они не общались и часа. А её предложение выделить для его фермы уникальные артефакты для земледелия стоило того, чтобы стерпеть любую грубость. До которой единорожка, к слову, пока ещё ни разу не опустилась. По крайней мере, намеренно уж точно. К тому же Калинджи уже сейчас понимал, что лучшего куратора для диплома ему не найти.

В конечном случае, если ему покажется, что она переходит какую-то грань, он может уйти и громко захлопнуть дверь.

– А с полями за неделю ничего не случится? – побеспокоился он, смотря на бескрайнее разноцветное море.

Кобылка задумалась.

– Влажность в норме, прикормку я влила, температура контролируется, антивредительский артефакт активен, осадки я не заказывала… Нет, ничего посевам не будет, – заключила она и резко распахнула дверь. – Кстати, не забудь сходить в туалет.

– А что… вот прям настолько нельзя отрываться? – заволновался студент.

Кустанай засмеялась.

– Шучу, не переживай, у меня всегда найдётся пустая бутылка, – весело сказала единорожка и зашла в дом.

Калинджи скованно засмеялся и пошёл следом. Всё-таки к чувству юмора нового куратора ещё придётся долго привыкать. А она ведь сейчас опять пошутила, да?

"Диплом" Глава 2

Калинджи проснулся и уставился на тёмный потолок комнаты, на котором играли отблески голубоватого света. Пони схватился за раскалывающую голову, в глотке стояла ужасная горечь, словно он вчера хорошенько отдохнул с друзьями. Благо, по ушам не били громкие голоса и шум возни, в комнате звучали лишь тихие шорохи вперемешку со звоном склянок.

Внезапно до Калинджи дошло, что сон – непозволительная роскошь, как говорила ему Кустанай. По крайней мере, сейчас. Два-три часа в сутки поспать ему она позволяла, несколько часов отводилось под диплом, сама же единорожка работала не покладая копыт.

Калинджи быстро присел и бросил беглый взгляд на окно. В обрывках сонливого разума маячила картинка тёмной улицы, а сейчас сквозь стекло пробивался яркий солнечный свет.

Неожиданно до Калинджи дошло, что он сидит на чём-то мягком и удобном. Осмотревшись, он обнаружил под собой кровать. В любой другой ситуации это его бы ни капельки не удивило, но у Кустанай её попросту не было. По крайней мере, в главной комнате (а другие он не видел), поэтому всегда приходилось дремать где придётся.

Вчера был седьмой день, как он принял очередное тонизирующее зелье. Как оказалось, Кустанай не только была отличным фермером и зачарователем артефактов, но и готовила, как она отзывалась, довольно паршивые зелья.

Он потёр раскалывающуюся голову и поморщился. В таком паршивом состоянии он никогда не был. Хотелось есть и пить. Много. Оглянувшись, он заметил на столе рядом корзину фруктов. Подцепив её копытами, он принялся наворачивать персики и груши с огромным удовольствием.

Набивая живот, Калинджи заметил у камина работающую Кустанай, а рядом с ней незнакомого серого единорога. Земнопони напряг глаза, болезненно промычав, с недоверием смотря на незваного гостя. Он не помнил, чтобы Кустанай говорила, что к ним кто-то придёт.

Хотя Калинджи уже прилично пошумел, единороги его не замечали, либо просто давали вдоволь наесться.

Было странно видеть кого-то ещё с Кустанай, которая казалась одиночкой. Кто был её знакомый, откуда он пришёл и почему именно сейчас? Его позвала единорожка, чтобы тот помог с заказом? Тогда почему она этого не сделала сразу и возилась со студентом, который отвлекал её?

Калинджи поикал глазами записи, которые он делал под диктовку единорожки. За неделю он исписал всё, что он взял на целый диплом, а потом ещё столько же на бумаге Кустанай. Знания, которые он получил в избушке на отшибе самой непримечательной деревушки, были настолько бесценны, что можно было только по выжимке спектры написать несколько трактатов. Было огромное количество нюансов, которые зарождались на полях, и доходили до сепарирующих машин, на которые влияла даже прикормка. И это была истинная причина, почему строгие дозировки микроэлементов становились настолько важными для питания растений.

Бумаги лежали на столе, разложенные на несколько стопок. Жеребец смутился, ведь помнил, что он просто складировал бумаги в кучу, надеясь, что в ближайшем будущем сможет понять, что к чему, но с каждым днём информации становилось всё больше, она была более сложная, порой затрагивающая такие излишества, как подбор оптимального материала для трубок охлаждения.

Калинджи взял одну из стопок. Она была посвящена исключительно растениям, причём отсортированная. К тому же некоторые страницы были сдобрены заметками и базовыми пояснения на некоторые термины, значения которых Кустанай говорила, но жеребец уже точно не помнил, что к чему.

За проделанную работу студент мысленно поблагодарил фермершу.

Калинджи для виду шумно закашлял, но единороги и ухом не повели. Для Кустанай это была норма, она частенько с головой уходила в работу. А вот игнорирование со стороны незнакомого единорога Калинджи начинало напрягать.

Осознав, что на него попросту не обратят внимание, Калинджи отложил корзину в сторону и решил подойти к Кустанай. Однако когда он попытался встать с кровати, то понял, что не может. Ноги будто не слушались его, словно ему не хватало сил. Внезапно его схватила магия и уложила обратно, бережно поправив одеяло. Жеребец нахмурился и вновь попытался встать, но ему не дали.

– Эй! – запротестовал он. – Я не хочу больше лежать!

– Придётся, – услышал он короткое объяснение от единорога.

Калинджи опешил от такой наглости незнакомца, который даже не соизволил на него посмотреть.

– Это для твоего же блага, – заверила Кустанай. – Доверься ему.

– Тем более что из-за тебя мой заказ задерживается, – пояснил незнакомец.

– Это почему это из-за меня? – возмутился земнопони, но внезапно понял, что тот прав и неуверенно добавил: – Я помогал вообще-то.

– Конспектированием?

– Я студент! – парировал Калинджи.

– А я заказчик и плачу битсы.

– Фино, достаточно, помоги, – сказала Кустанай.

Единорог фыркнул, переключил несколько тумблеров и посмотрел на стекающую струйку бесцветной жидкости.

– Вообще я тебя обучала с самых азов и много чего рассказывала с нуля, – заметила кобылка, словно обращаясь к машине. – Без тебя я бы действительно справилась в разы быстрее. Так что можешь поблагодарить этого сварливого единорога, что не только заменил тебя, но и классифицировал твои записи, а также добавил примечания, на которые я не обратила внимания.

Калинджи всегда послушно выполнял всё, что говорила фермерша так чётко и быстро, что даже иногда застигал врасплох саму хозяйку, словно он уже не раз работал с ней и чётко понимал, что от него требовалось. Кустанай же одобрительно мычала и продолжала синтезировать спектру. А теперь она бесцеремонно заявляла, что тот попросту мешался под ногами?

В сердце земнопони запала холодная обида. Кустанай всегда говорила правду, даже когда выдавала полнейшую чушь, поэтому от неё подобное услышать было особенно неприятно.

Калинджи ещё раз попытался встать, и на этот раз магия плотно придавила его к кровати.

– Будешь мешаться, я тебя просто парализую, – предупредил незнакомец, не отрываясь от работы.

– Да сдались вы мне, – фыркнул Калинджи. – Я хочу посмотреть свои записи.

Незнакомец ничего не ответил, но в третий раз магия уже не вернула Калинджи на место. На самом деле, студент слукавил, но получив возможность двигаться, решил пока не подходить к единорогам.

Калинджи с недоверием посмотрел на стопки листов. Слишком хорошо и правильно были структурированы записи, слишком точно были подобраны описания для незнакомых терминов, словно их писал фермер, который точно понимал уровень подготовки студента.

– Он тоже фермер? – робко поинтересовался земнопони.

– Его бы никто не пустил к земле за тридевять земель, – хихикнула кобылка. – Особенно я. Он… хорошо разбирается в магии и естественных науках. В спектросодержащих растениях он неплохо подкован, а вот спроси его про обычные растения…

– Это на перегонку, – внезапно прервал единорог. – Чистота девяносто семь процентов. Этого недостаточно.

– Тогда поставь подальше, – скомандовала Кустанай. – Будет короткий цикл.

– Недостаточно девяносто семи процентной чистоты? – удивился Калинджи. – Зачем вообще такая чистая спектра?

– Это тебя не должно волновать, – отозвался Фино. – Примесей может быть не более – полутора процентов. Это моё требование.

– А не проще тогда покупать у зебр? – уточнил студент.

– Пять процентов примесей меня не устраивает, – отмахнулся единорог.

Земнопони фыркнул и потянулся за ещё одним персиком. Хоть он и знал единорога только несколько минут, он уже вызывал у него приступ тошноты. Уж был слишком требовательным и бескомпромиссным. Впрочем, Кустанай это устраивало, судя по реакции, и Калинджи воздержался от комментариев, внезапно вспомнив слова фермерши, что требовать от других можно то, чего требуешь от себя.

Прошло ещё полдня, и корзина с фруктами опустела полностью. Калинджи не разрешали вставать, даже чтобы размять ноги. Более того, в какой-то момент Фино (как называла его Кустанай) запретил ему даже приставать с расспросами. А когда Калинджи назло решил докучать, то на целый час его язык разбух до такой степени, что земнопони мог только мычать. Затем Кустанай всё-таки попросила Фино снять заклинание. Калинджи невзлюбил единорога ещё сильнее, но понял, что с ним лучше не пререкаться.

Пони слаженно работали до самого конца, пока, наконец, требовательный заказчик не заключил, что его устраивает количество примесей – меньше процента. Студент пересматривал записи. Вначале он скептически относился к примечаниям, не желая принимать помощи от грубого единорога, и даже перечеркнул несколько пометок. Однако вскоре осознал, что они не противоречили рассказам Кустанай, а скорее даже дополняли. В конце концов, он скрепя сердце согласился, что они имели место быть.

Когда единороги убрали установки для выделения и очищения спектры, серый жеребец встал к плите. Калинджи даже не поверил глазам, потому что за всё время плита ни разу не включалась, а ели они свежие овощи, которые запасла Кустанай для недели интенсивной работы. Вскоре исполинскую избушку наполнил запах готовящихся овощей и печёного хлеба. Хотя земнопони только и делал, что ел и читал, от такого манящего аромата у него потекли слюнки.

– Оплату тебе как отдавать? – поинтересовался Фино, не отрываясь от готовки. – Монетами?

– Часть монетами, часть прикормкой для растений, остальное – зельями, ты знаешь какими. И сделай приятное Лузитано, а то я его в последнее время сильно занимаю.

– Лузитано можешь сама сделать приятное, – фыркнул единорог.

– Ты знаешь, о чём я.

– Он меня опять в земли драконов пошлёт за александритом. Я не посыльный.

– Посыльный с этим заданием и не справится. Или хочешь, чтобы в земли драконов отправилась я?

Фино не ответил. Посреди избушки внезапно материализовался стол и три подушки для сидения. Калинджи с интересом посмотрел, как на стол опустились тарелки, наполненные приятно пахнущим рагу, от которого исходил пар. Кустанай поманила его, и он неуверенно спрыгнул с кровати. Впервые ему разрешили подняться, и это было весьма неуютно. Ноги были словно ватные. Впрочем, Калинджи чувствовал себя лучше, хотя усталость полностью не ушла. Как только он встал с кровати, она моментально пропала, превратившись в белый туман, и жеребец едва не подскочил.

– Она… я ничего не сделал! – выпалил он испуганно.

– Потому что это была моя кровать, – заметил единорог. – Пожалуйста.

– Я… извините, я не знал… – растерянно произнёс Калинджи.

– Садись, – приказным тоном произнёс Фино.

Земнопони уселся и уставился в тарелку, не зная, можно ли есть. Он поднял взгляд на единорога и увидел, как тот искусно закидывает в рот магией отдельные кусочки дымящихся овощей, Кустанай же обхватила передними ногами миску и, погрузив в неё мордашку, чавкала. Калинджи вздохнул и попробовал рагу, и буквально через доли секунды чавкал ещё громче фермерши. В тот момент это было самое вкусное блюдо и самый вкусный хлеб, которые он когда-либо ел. А ещё он явственно чувствовал, как к нему возвращаются силы.

– Это очень вкусно, – заметил земной пони, чувствуя желание бегать, прыгать, заниматься любыми вещами, но не сидеть без дела.

– Да, довольно неплохо, – ухмыльнулась Кустанай. – Добавки!

– Обойдёшься, – безразлично ответил Фино. – Твою добавку съел твой гость.

Кобылка жалобно вздохнула и принялась облизывать тарелку.

– Мешок монет стоит у входа, – продолжил единорог. – Микроэлементы я пришлю стандартным способом. Зелья передам, как только будут готовы. Лузитано… зайду к нему как-нибудь.

– О! – Встрепенулась фермерша, выскочила из-за стола и подскочила к настенным полкам. – Отправь письмо.

– Я не посыльный, – напомнил Фино.

– Ну, пожалуйста, – потянула кобылка и протянула ему листок, попутно состроив молящую мордашку. – Там адрес есть. Тебе же не в тягость, а мне приятно.

Единорог закатил глаза, и рог его несильно засветился. Письмо исчезло в серой вспышке.

Разговор двух единорогов походил на встречу старых друзей, мягко говоря, с разными по характерами и отношению к жизни. А вот сам Калинджи чувствовал себя пятым колесом.

– Ладно, у меня ещё много дел, – сказал Фино и поднялся из-за стола.

Он поднял большую бутыль с прозрачной жидкостью и переместил к себе на спину. В ней было явно больше пятидесяти литров. Таких огромных запасов Калинджи не видел даже на кафедре. А учитывая чистоту, это вообще были бесценные сокровища.

Немигающим взглядом наблюдая за бутылью, студент вдруг заприметил у двери громадный мешок. Видимо, там какие-то… Вдруг в голове студента мелькнула фраза Фино про оплату. Калинджи едва не прыснул от такой мысли, но уже через несколько секунд на его морде застыла гримаса недоумения. Неужели там и правда битсы? В таких мешках они с семьёй хранили картофель зимой.

– Кустанай, – внезапно произнёс Фино. – Ты же помнишь, что последние события тебе развязывают копыта?

Кобылка задумалась и расплылась в улыбке.

– Я уже всем отказала, – сказала она и хихикнула. – Как на это отреагировали аристократы, ты бы видел.

– То есть, ты свободна? – улыбнулся Фино.

– Ты на что это намекаешь?! – возмутилась Кустанай и бросила тарелку в единорога.

Тарелка не долетела до цели и исчезла в серой вспышке.

– Я просто интересуюсь, – заметил Фино. – Благодарю. До встречи.

Он пропал в серой вспышке, а с ним пропал и стол со стульями. Кустанай плюхнулись на пол и весело засмеялась. Калинджи по-прежнему находился в какой-то прострации, его мысли только приходили в порядок.

– А кто это был такой? – внезапно спросил студент.

– Фино, – пожала плечами Кустанай.

– Просто «Фино»?

– Ну, единорог, который занимается медициной вроде бы, – неуверенно ответила кобылка. – Хотя я лично не видела, как он лечит.

– А зачем ему спектра?

– Без понятия, – усмехнулась кобылка. – Он за неё хорошо платит.

– Но ведь может быть опасно, что кто-то может бесконтрольно пользоваться такой опасной вещью. Это же, по сути, чистая магия.

– Много ты понимаешь в спектре, – отмахнулась кобылка.

Она магией подхватила кружку с рабочего стола и протянула жеребцу. Калинджи схватил её в копыта и посмотрел внутрь. Там была вода.

– Это чистая спектра, – сказала кобылка. – Ну та, что не устроила нашего друга. Можешь с ней что-то сделать?

Студент с удивлением посмотрел на фермершу.

– Не можешь, – заключила она. – Спектра – это считай чистая магия, у которой нет формы и заклинания. Что-то сродни камней для зачарования, но до зачарования. Ты не можешь просто взять её и использовать, как тебе вздумается, вначале надо придать форму.

– А как же ваши колбы? Они же просто используют спектру, как… А-а-а-а-а… – потянул жеребец. – Заклинание формирует артефакт.

– Умный земнопони, – усмехнулась Кустанай. – Если бы с такой чистой спектрой и таким сильным единорогом возникли проблемы, то они возникли гораздо и гораздо раньше. Пока он не использует спектру во зло, не вижу проблем ему её не продавать. А там пускай хоть купается в ней, мне всё равно.

Кобылка подскочила, выгнулась, похрустев косточками, и направилась к выходу, жеребец засеменил следом. Только сейчас студент вспомнил, что дверь не открывалась с того момента, как они зашли внутрь. Даже единорог просто растворился в воздухе, не соблаговолив воспользоваться входом.

Проходя мимо огромного мешка, Калинджи незаметно заглянул внутрь. В полумраке виднелась гора золотых монет.

Как только они открыли дверь, в морду жеребца ударил свежий теплый воздух и солнечный свет. Калинджи даже прищурился от удовольствия, настолько приятно было это ощущение. Он подался слегка вперёд и внезапно понял, что Кустанай уже успела выскочить на улицу. Потерев глаза, жеребец поравнялся с кобылкой.

Ферма, казалось, нисколько не поменялась. Такая же зелёная, усыпанная красно-синими цветами, над которыми жужжали насекомые. Калинджи снова вдохнул свежий воздух и расплылся в улыбке, но вдруг в его голове всплыли вопросы, которые вылетели после первых же объяснений, как работает машина для холодной выжимки.

Размышляя над случившимся сегодня, Калинджи вдруг понял, что если сможет повторить технологию Кустанай, то выращивание агропромышленных культур останется в прошлом.

– А где растут растения, из которых мы добывали спектру? – поинтересовался он. – Могу я посмотреть?

– Нет, – жёстко ответила Кустанай.

Калинджи даже подпрыгнул от такого резкого ответа.

– Но ведь… Я их видел уже.

Калинджи удивлённо осмотрелся. Нигде на горизонте не было даже намёка на какие-то здания или отдельные участки полей, на которых могли расти спектросодержащие растения. Выходит, у Кустанай есть ещё одно поле, где-то далеко отсюда?

– Можете мне рассказать?

– Нельзя, – также жёстко ответила кобылка. – Конфиденциальная информация.

Калинджи замешкался.

– А тот единорог знает? – осторожно поинтересовался он.

– Знают те, кому я доверяю, – парировала кобылка.

Калинджи не до конца понимал, почему те странные растения нельзя никому показывать, но особо и не стремился увидеть их вживую. Он уже извлекал из них спектру, и мог приложить к работе пару веточек, чего вполне было достаточно для диплома. Однако было странно, что фермерша так резко реагирует на подобные просьбы.

Калинджи пытался подобрать правильные вопросы, чтобы разузнать о спектросодержащих растениях Кустанай, но всё они казались какими-то прямыми и раздражающими. Не хватало ещё случайно разозлить фермершу и вылететь отсюда.

Кустанай уселась на землю и, откинув копыта за спину, безмятежно посмотрела на чистый небосвод. Вспоминая, как она днями напролёт трудилась в избушке, земнопони было странно видеть её такой расслабленной. Но, видимо, даже такая трудолюбивая кобылка не против отдохнуть. В конце концов, они выполнили заказ. Вернее, они с Фино.

После его ухода Калинджи почувствовал настоящее облегчение. Такого наглого и грубого единорога он давно не встречал, а ведь в институте хватало самовлюблённых преподавателей. Однако просто выкинуть Фино из головы, несмотря на неприязнь, Калинджи не мог. Ему одновременно хотелось узнать о нём побольше, но при этом прямо расспрашивать Кустанай не было никакого желания.

Размышляя над загадочной личностью Фино, Калинджи вспомнил о заметках, над которыми поработал единорог. Студент сбегал в избушку и вышел со стопкой листов. Они были посвящены непосредственно активной части, из которой добывают спектру. Это была стопка, которая больше всего подверглась корректировкам и сдобрена таким количеством примечаний, что даже терялись его записи. Единорог явно понимал, о чём пишет и как лучше дополнить записи. Полистав немного дальше, жеребец наткнулся на красный текст. Если раньше примечания были выполнены зелёными чернилами или оранжевыми, то красные кричали о важности или опасности.

Калинджи внимательно вчитался. Кустанай тем временем уже что-то колдовала, по крайней мере, так подумал Калинджи, так как рог у кобылки светился.

– А это правда? – удивлённо спросил жеребец.

– Ммм? – промычала единорожка.

– Гиднора зебриканская может расти на единорогах?

– Да, довольно распространённая болезнь среди фермеров-единорогов, которые решили связаться с этим растением.

– И много фермеров-единорогов, которые болеют этими…

– Паразитами, – подсказала Кустанай. – Никого. В данный момент. Из фермеров-единорогов фермерством спектросодержащих растений занимаюсь только я.

Студент присмотрелся, но не увидел никаких признаков растений на теле единорожки.

– И… единорог не чувствует, что у него что-то растёт из тела?

– Из рога, – поправила кобылка. – Говорят, что вывести его достаточно тяжело, как сорняк, так что даже если ты заметишь, тебе это особо не поможет, надо к специалисту идти.

– А другие расы этим не болеют?

– Не знаю, подтверждённые случаи были связаны только с единорогами.

– Ого, оно высасывает магию? – присвистнул Калинджи, прочитав новую пометку.

– И это только один экземпляр. Магические эффекты спектросодержащих растений очень разные и очень опасные, потому выращивание спектросодержащих растений лучше оставить на профессионалов: зебр. В случае чего, страдать будут они.

Земной пони потёр подбородок.

– Как-то это… странно.

Кустанай не ответила и принялась дальше заниматься своими делами. Калинджи вернулся к своим заметкам и принялся сортировать и отмечать, что войдёт в диплом, а что останется для личного использования. Слишком много было разнородной информации, да и информации в целом, которую бы он хотел вставить в диплом, описать принципы действия и похвастаться перед преподавателями, однако на работу накладывалось ограничение на размер, что внезапно стало проблемой. Неделю назад он хотел подделать диплом, сегодня же тщательно выбирал, что хотел добавить.

"Диплом" Глава 3

Кустанай вместе с Калинджи шли по забитой базарной площади. Когда кобылка говорила о ярмарке, которая проходила еженедельно в небольшой селении рядом с основной фермой, студент думал, что куратор использует подобную возможность для продажи спектры. На деле же единорожка с беззаботным, отчасти даже жеребячьим любопытством бегала меж палаток ремесленников. Она то и дело заводила непринуждённую беседу с продавцом, будто каждый был ей знакомым, частенько хватала товары, крутила их перед собой, принюхиваясь и облизываясь. Нередко за такое она в шутку «получала по голове», но нисколько не обижалась, в ответ лишь смеялась и бежала дальше. Учитывая её работу со спектрой и знакомство с такими пони, как Фино (Калинджи так и не узнал, кто тот такой, но понимал, что это не рядовой единорог), было странно видеть такое отношение к ней со стороны каких-то сельчан.

– Мы тут за чем-то конкретным? – поинтересовался Калинджи, когда единорожка в очередной раз ничего не купила.

Кустанай задумалась, прищурилась, явно что-то заметив, но внезапно отвела взгляд и посмотрела в небо.

– Может быть, – улыбнулась она и поспешила между рядов, рассматривая поделки и присматриваясь к свежей выпечке.

Как оказалось, избушка у фермы было хоть и основным местом работы, но всё же жила она в другом месте, рядом с фермой родителей, в небольшом коттедже. Калинджи действительно прибыл в самое неудачное время и помогал с получением спектры поневоле, хотя именно это было самым результативным и важным временем, которое он проводил с фермершей.

Родители Кустанай, как и братья, были земнопони. Возможно, именно от них ей и передалось умение чувствовать растения. Так или иначе, в семье мастерство Кустанай никто не принижал, а братья и вовсе хвастались, насколько сестра их лучше. Слышать такое от земнопони было странно, но Калинджи подобное, на удивление, уже не задевало.

Родители Кустанай оказались довольно молчаливыми, особенно когда речь заходила о прошлом дочери. Сама фермерша тоже не горела желанием распространяться о детстве.

Старшие братья были более открытыми, но и из них не получилось ничего вытянуть, кроме общих фраз, что их младшая сестрёнка была очень упорная, и едва не сама оплачивала обучение в Мэйнхеттенском Аграрном. И что благодаря приобретённым навыкам она смогла возродить их хозяйство буквально из пепла. Единственное, о чём они обмолвились, что идея выращивать спектросодержащие растения – целиком и полностью принадлежит ей, и это было основным доходом долгое время. Однако они не знали, откуда их сестра достала семена растений, и какие конкретно растения у неё есть.

Для Калинджи это стало небольшой проблемой, потому что одним из пунктов диплома была краткая биография куратора.

– О, Кустанай! – окликнул парочку звонкий жеребцовый голос. – Смотрю, сегодня смогла выбраться?

– Привет-привет, – прощебетала кобылка и устремилась к прилавку с чернилами. – Как бизнес?

– Потихоньку, – весело отозвался продавец. – Ты сегодня ко мне или так, пройтись?

– Вообще, мне надо зеленые чернила. Влагостойкие. И картон влагостойкий. – Кустанай присмотрелась к товару. – И вот это перо.

Она подняла длинное перо с изображением желтого солнца на белом фоне.

– Как метка у принцессы Селестии, – заметил Калинджи.

– И правда, – весело поддержала кобылка.

– А это твой ухажер? – поинтересовался продавец, виртуозно собирая товар в бумажный пакет.

– Придумаешь тоже, – хихикнула пони. – Это студент. А я его куратор диплома.

Жеребец за прилавком присвистнул.

– И где наш студент учится?

– Кэнтерлотский аграрный университет, – не без гордости охотно ответил Калинджи.

– Нечасто к нам захаживают гости из столицы, – одобрительно кивнул продавец. – И наша Кустанай настолько хороша, что может тебя чему-то научить?

– Мне её рекомендовал сам ректор.

– Смотри-ка, как выросла, – хихикнул жеребец, смотря на единорожку. – А помнишь, как мы тебе помогали делать прилавок? Ты в первый день три занозы за ним подцепила.

– Ой, ну хватит, – зарделась кобылка. – Это было давно и неправда. Лучше скажи, Каддли здесь?

– Куда же она? Тебя на тех выходных ждала, а ты так и не появилась. Уже думали, не случилось ли чего.

– Заказ был большой, только и всего. Ответственный. Едва успела, – ухмыльнулась Кустанай и отвела взгляд в сторону. – Мы пойдём. Сколько с меня?

– Ровно двенадцать битс и улыбочку.

Единорожка отсчитала монеты, тепло попрощалась с продавцом и, забрав товар, продолжила путь по ярмарке. Вскоре они остановились около палатки с мёдом. За прилавком стояла пегаска, на голове которой красовались пчелиные антеннки-усики. Едва завидев Кустанай, кобылка ловко перемахнула прилавок и заключила в объятья подругу. Единорожка ответила взаимностью.

– Ты сегодня бесподобно пахнешь, – заметила Кустанай.

– Не подлизывайся, скидку я тебе всё равно не дам, – хитро улыбнулась пегаска, отстранившись.

– Почему ты всегда ищешь подвох? – театрально оскорбилась Кустанай и принялась с любопытством разглядывать прилавок. – Нет ничего особенного?

– Нет, сегодня нет мёда Жукомедведя, но есть мёд флеш-пчёл. Совсем немного, но он…

– Хочу! – горячо заявила Кустанай. Её взгляд устремился на небольшую бледно-желтую баночку.

– Ты знаешь, где и как его собирают? – важно поинтересовалась пегаска. – Это тебе не стандартные пчёлы. Эти опаснее и…

– Сколько? Пятьдесят? Сто?

Пегаска расплылась в хитрой усмешке.

– Пятьсот! – заявила она, и у Калинджи непроизвольно открылся рот.

– Сколько? – воскликнул он. – Красная цена этой баночке тридцать пять битс, может быть сорок пять. Но никак не пятьсот.

Продавщица раскрыла крылья и зарделась.

– Такому красавчику я уступлю, – с придыханием сказала она и подмигнула.

Калинджи прижал уши и осмотрелся. Казалось, никто не заметил такой фривольности в словах пегаски, но ему стало не по себе. Он украдкой покосился на Кустанай, но всё внимание единорожки поглотил мёд.

– Я… – жеребец запнулся. – Что?

– Если ты мне что-то дашь, – сладким голоском проговорила пегаска, – то и я дам тебе что-то в ответ. Скидку, например.

– Это неприлично! – возмутился земнопони. – Я это… Я с Кустанай.

– Серьёзно? – едва сдерживая смех, спросила продавщица у подруги.

– Перестань, Каддли, – не отрываясь от ассортимента, произнесла единорожка, – а то мне ещё домой тащить, если ему плохо станет. Я куратор его диплома, это студент. Бедный студент, – с нажимом произнесла пони и одарила пегаску предостерегающим взглядом.

– Бедный студент с богатым куратором, – хихикнула Каддли. – Ладно, – произнесла она и посмотрела на жеребца, – не принимай близко к сердцу, меня немножко занесло, но это было забавно. – Кобылка мило улыбнулась. – А ты и правда ничего.

Калинджи смущённо откашлялся. Каддли тихонько хихикнула и вернулась к единственному покупателю.

– Если тебе для выпечки, то бери этот. На поесть я тебе приготовила ведро.

– А не мало? – с ухмылкой спросила Кустанай.

– А ты не налегай на него, и протянешь неделю.

Кобылки весело засмеялись.

Единорожка забрала ведро мёда, прикупив ещё несколько литров, и довольная зашагала на выход. Калинджи с удивлением смотрел на сияющую кобылку, посасывающую ложку с мёдом, как беззаботный жеребёнок. Внезапно она посмотрела на жеребца и расплылась в улыбке. Он достала обслюнявленную ложку, наполовину заполненную мёдом, и протянула Калинджи.

– Угощайся.

– Спасибо, я пас, – скривился жеребец.

– Зря, – усмехнулась пони и вернула ложку на место.

Калинджи вместо этого достал карамельку, которую он купил по дороге, и отправил в рот. Кустанай не прекращал его удивлять. Такая трудолюбивая и серьёзная за работой, она превращалась в беззаботную, весёлую кобылку всякий раз, когда выдавалась свободная минутка. Сама она, похоже, не видела в этом ничего противоречивого, как и окружающие.

Дорога до коттеджа Кустанай прошла в молчаливом чавканье кобылки. Земнопони аж удивился, сколько она ест мёда, но решил не заострять на этом внимание. Всё же это было её пристрастие, и кто он такой, чтобы осуждать его? Ему, к примеру, нравится кукуруза, и что тут такого?

Когда на горизонте показался коттедж куратора, Калинджи заприметил рядом какую-то повозку. Вначале земнопони решил, что кто-то приехал к ним за овощами. Но когда они подошли ближе, студент понял, что это вовсе не повозка, а настоящая дорогая карета. Причём стояла она не рядом с жилищем Кустанай, а возле дома родителей единорожки. Кустанай ничего не говорила о новых заказах, да и они сами в последние дни больше занимались для диплома, чем работали над спектрой.

Возле кареты Калинджи заприметил пегаса в дорогом костюме. Он стоял рядом со входом, с противоположной стороны от ручки, чтобы было удобно её открывать и пропускать внутрь. Это явно был не хозяин повозки. Он проводил проходящих серьёзным взглядом. Кустанай не обратила на него никакого внимания, а вот Калинджи стало интересно, из какого он аристократического дома.

– Добрый день, – приветственно помахал копытом студент. – А кто хозяин кареты?

Пегас в костюме даже не взглянул на него, всё его внимание приковала Кустанай, зато подали голос другие пегасы, которые тянули повозку.

– Добрый день. Вам надо спросить у господина Кобо. Он сейчас на приёме вон в том доме, – пегас указал на ферму родителей.

– Не знал, что вы тут закупаете овощи, – улыбнулся Калинджи.

– А мы и не покупаем, – улыбнулся в ответ пегас.

Калинджи удивился. Если они тут не за овощами, то за чем? За спектрой? Он представил ещё раз процесс перегонки и простонал. Однако ему явно указали на дом родителей Кустанай. Они что-то ещё продают, кроме аграрной продукции?

В коттедже Кустанай действительно никого не было, и студент перевёл дыхание. По крайней мере, приехали не к ней, и ему не придётся вновь помогать с синтезом. Не сказать, что это было прямо неприятно делать, а даже вполне интересно, но интенсивность работы просто зашкаливала. Писать диплом и читать учебники – это одно, но вот к подобной практике он был не готов, ни морально, ни физически.

Единорожка поставила ведро мёда на кухню, остальное – в погреб и проследовала к выходу.

– А… ты куда? – поинтересовался земнопони.

– К нам наведались важные гости, – сказала Кустанай и мило улыбнулась. – Или ты не заметил карету около фермы родителей? Нужно поздороваться.

– Я тогда тут останусь? – удивился студент.

– Не стоит, тебе будет безопаснее со мной, – заметила пони.

Калинджи напрягся. Что-то в его мозгу не сходилось. К ним приехали аристократы, а не бандиты, так почему она вдруг заговорила об опасности? Неужели, им предложат какую-то опасную работу? Или уже привезли её? Но тогда почему они у родителей, а не у Кустанай? Родителям нужна помощь? Голова начинала раскалываться от вопросов.

Он остановился и отбросил их все. Он ничего не знал об опасности, но он знал, что Кустанай кобылка, а он – жеребец. Жеребцы должны были защищать кобылок, а не наоборот. Полный решительности, Калинджи проследовал за Кустанай мимо кареты на ферму её родителей.

Пегас у двери одарил его презрительным взглядом.

В доме у родителей было всё обыденно, словно проходила какая-то встреча знакомых с чаем и вкусностями. Впрочем, радостного смеха не было слышно, лишь напряженные фразы, доносившиеся между собравшимися. Мать Кустанай как заботливая хозяйка подавала чай гостям, отец угощал пряниками.

На диване сидели два жеребца во фраках. Единорог и земнопони. Явно аристократы. То, как они утонченно держали неказистые кружки, выдавало в них голубую кровь. Заприметив новоприбывших, они оживились и поздоровались. Калинджи ответил им и поклонился, однако на него как раз никто не обратил внимания. Взгляды аристократов были прикованы к единорожке.

Кустанай же на них даже не посмотрела, а вначале обняла маму, помахала отцу и братьям, которых земнопони даже не заметил вначале. Нервно улыбнувшись, Калинджи помахал им, и они позвали его к себе, подвинувшись на стареньком диванчике. Как только он едва устроился, ему всучили чашку с чаем, пряник и шепнули на ухо, чтобы он помалкивал и не привлекал внимания.

– И долго ты нас будешь игнорировать? – спросил один жеребцов во фраке.

– Я сегодня купила мёд для выпечки, – поделилась Кустанай с мамой. – Надо будет сделать медовик.

– Поправишься, жениха в дом не приведёшь, – хихикнула старшая кобылка. – Но я тебя поняла, надо будет купить яиц.

– А ещё я купила перо с расцветкой метки принцессы Селестии.

Кустанай извлекла его из воздуха и продемонстрировала матери. Внезапно в перо ударил сиреневый луч магии. Калинджи подпрыгнул от неожиданности. Кустанай перевела жалостливый взгляд на единорога, в нём читалось пренебрежение.

– Тогда не получишь, – грубо, но по-детски, фыркнула она и левитировала перо Калинджи.

Студента чуть подался назад, но единорожка всё равно закрепила подарок у него за ухом.

– А тебе идёт, – заметила кобылка и мило улыбнулась.

Братья хихикнули и попытались сдержать смешок, закусив пряник. Незнакомый единорог бросил уничижительный взгляд на студента, а его спутник, сидящий в кресле, и бровью не повёл. Сам же Калинджи напряжённо смотрел на незваных гостей. Перед глазами ещё стояла сцена с магическим лучом. И если с пером ничего не случилось, то вот в стене теперь зияла дыра.

– Ты знаешь, зачем мы здесь, – сказал единорог кобылке.

– Медовиком я не поделюсь! – запротестовала та и надула щёки. – Или идите себе мёд покупайте сами.

Единорог закатил глаза.

Было заметно, что поведение Кустанай внезапно изменилось. Она начала ёрничать, как жеребёнок, даже манера её речи стала менее взрослой, и это настолько резонировало с тем, что Калинджи уже видел, что никак не мог понять, невольно она это делает, либо же ломает комедию перед аристократами. В любом случае, Калинджи твёрдо знал, что с аристократами лучше так не шутить, особенно когда они приходят с деловым предложением.

Такая перемена Кустанай была нелепой до абсурда и, несмотря на серьёзную атмосферу, вдруг начала забавлять студента.

– Я ещё раз предлагаю рассмотреть предложение о работе на нас, – с нажимом проговорил единорог.

– О Селестия, – вскинула копыта к небу кобылка, а потом внезапно прикрыла копытами глаза и повалилась назад на спину. Послышался лёгкий скрип половиц. Калинджи был не готов к подобной выходке, и едва не засмеялся, однако вовремя прочистил горло и подавил смешок. – Вы настолько… Сколько вы уже ко мне приходите?

– Полгода. Минимум, – подсказал один из братьев.

Кобылка подскочила и осуждающе указала копытом на гостей.

– И это только вы, – заметила она. – Не можете понять, что я не буду с вами водиться? Не видать вам ни фермы, ни мои артефактов, – заключила она. – Здесь вы можете получить только по крупу.

Калинджи едва не прыснул и посмотрел на братьев. Они сидели с каменными мордами, и студент попытался взять себя в копыта.

– Мне тоже надоело всё это, – заметил единорог. – Мне надоело приходить на эту грязную ферму и получать один и тот же ответ. Ты изменишь своё решение.

– Медовик – мой! – заявила Кустанай, как жеребёнок, у которого забирают лакомство.

Студент не выдержал и прыснул. Земнопони во фраке уставился на него испепеляющим взглядом.

– Какой медовик?! – рявкнул единорог и вскочил.

– Мой! – подалась вперёд кобылка и с жаром в глазах в глаза оппоненту.

Родители фермерши застыли на месте в немом вопросе. Калинджи уже не сдержался и откровенно хохотнул, привлекая к себе ненужное внимание. Он спохватился и закрыл копытами рот, уронив на пол кружку и пряник. Братья Кустанай напряглись и внимательно уставились на гостя. Земнопони, сидевший рядом с единорогом, заскрипел зубами и оскалился.

– У нас был уговор, – напомнила единорожка посерьёзневшим голосом.

– Только это не член семьи, – заметил единорог. – Так что уговор на него не действует.

– Вот и славно, – заключился земнопони и кинулся к Калинджи во весь опор.

Студент запаниковал. Из его копыт выскользнула кружка, пряник, и он оцепенел, понимая, что ничего не сможет сделать против внезапно появившегося противника.

Когда земнопони практически достиг свою добычу, в дело вмешалась Кустанай. Она внезапно оказалась рядом с ним, схватила его за шею и, резко развернувшись, с лёгкостью швырнула в стену, словно мешок с картошкой. Всё произошло настолько быстро, что никто не успел опомниться, а Кустанай уже разминалась, словно перед тренировкой.

В доме зияла дыра, из которой доносился сдавленный стон. Поднялся столб пыли, заставив закашляться родителей кобылки. Это привело в чувства единорога, который стоял посреди помещения с открытым ртом, ровно там, где закончился его с фермершей диалог. Из-за бреши показался побитый земнопони. Ухо у него кровоточило.

– Люблю земнопони, – оскалилась Кустанай и стукнула копытом по полу. – Они крепенькие.

– Ах ты… – Зачинщик драки прохрипел и схватился за рёбра.

– Тебе это не сойдёт так просто с копыт, – злобно заверил единорог. – Ты перешла дорогу не тем пони. Мы получим своё, тем или иным способом.

– Получите? – фыркнула кобылка.

– Ты нарушила соглашение.

– Формально нарушили его вы, – отмахнулась фермерша. – Я терпела вас, но вы посмели напасть на моего гостя. В моём доме. Переговорам конец. Выметайтесь.

– Ты об этом пожалеешь, – заверил единорог.

– Не делайте того, за что не сможете ответить, – предупредила Кустанай. – Я более не собираюсь играть в хорошую кобылку перед вами. Вы были гостями, вы вольны были общаться с моей семьёй, вы вольны были даже есть медовики. Вы не оценили этого. Очень жаль.

Единорог бросил раздражённый взгляд на студента, заставив того невольно поёжиться. Казалось, незнакомец сейчас разразиться новой тирадой, но он лишь грозно цокнул языком и вышел из дома. Земнопони злобно покосился на пони через дыру в стене и заковылял за напарником. В доме воцарилась тишина. Было слышно, как двери кареты хлопнули, как пегасы взмахнули могучими крыльями и со временем затихли вдалеке. Все смотрели на Кустанай, которая была погружена в раздумья.

Внезапно единорожка подскочила, словно выйдя из транса, и подошла к прорехе. Она посмотрела на слом бревен, постучала по ним, и её рог объяла магическая аура. Брёвна словно по волшебству вставали на место и соединялись воедино. Когда всё закончилось, не было даже намёка, что тут была потасовка.

Кобылка обвела взглядом присутствующих.

– Если кто-то что-то хочет сказать – сейчас самое время.

Все молчали. Калинджи пытался переварить у себя в голове случившееся. Всё произошло так внезапно, что и говорить он не мог, даже если бы у него было право голоса. Примерно в таком состоянии он был, когда заявился Фино. Вот только если тогда он чувствовал себя скорее растерянность, то сейчас напряжение, переходящее в страх.

– Ты считаешь, что ничего не произойдёт? – спросила мать Кустанай осторожно.

– Не знаю, – призналась фермерша. – Возможно, они сделают ошибку, которая будет им дорого стоить.

– Я тебе доверяю, – внезапно произнёс отец Кустанай, странно смотря на дочь. То ли с раскаянием, то ли со смущением. – Если тебе нужна какая-то помощь, я готов…

– Не стоит, – перебила кобылка и усмехнулась. – Я вполне способна сама позаботиться о себе и о вас. Но… кто мне испечёт такой вкусный медовик, кроме мамы? – улыбнулась она.

Щечки матери Кустанай зарделись.

– Меня только волнует, – хитро произнёс один из братьев, подскочив с диванчика, – откуда наша сестрёнка научилась таким движениям?

– Я… – фермерша осеклась. От былой уверенности, словно не осталось и следа. – Это длинная и скучная история. У меня нет желания говорить об этом. Знайте, что с вами ничего не случится, пока я могу двигать хотя бы одной мышцей.

Родители переглянулись и виновато опустили взгляд. Калинджи посмотрел на жеребца, который сидел с ним на диванчике. Тот смотрел на родителей с пониманием и даже с сожалением, но не решался ничего сказать.

– Не хочешь? – с сожалением спросил второй брат. – Но ведь медовик хочешь?

– Шантажируешь? – прищурилась кобылка и расплылась в улыбке. Она повернулась к маме и уверенно сказала: – Делаем самый большой медовик, который только сможем! В той большой форме на огне!

– Это же сколько теста нужно, – покачала головой старшая кобылка, выйдя из ступора, и под причитания ретировалась на кухню.

Жеребцы какое-то время помялись. Самый старший из них подошёл к стене и стал осматривать место, где ранее зияла дыра. Брат, который стоял рядом с Кустанай, потрогал её мышцы.

– И почему я раньше не замечал? – поинтересовался он.

– А ты на ферме цветочки нюхаешь? – усмехнулась Кустанай.

– Мы вообще-то на ферме работаем, но вот таких мышц нет. Тренируешься?

– Бегаю по утрам, – отмахнулась кобылка. – Тебя с собой взять?

– Не-не-не, мне и так работы хватает.

– Лентяй!

Они засмеялись, хохотнул и второй брат. Обстановка слегка разрядилась, и Калинджи вздохнул с облегчением. Ему было неуютно, он чувствовал, что из-за него будут какие-то неприятности, и лучше ему тихо уехать обратно домой, но понимал, что это уже ни на что не повлияет.

Отец Кустанай в сторонке внимательно осматривал повреждённую стену. Он пристально вглядывался в каждое бревно, пытаясь найти трещину или какой-нибудь дефект.

– Знаешь, доченька, – произнёс он спустя некоторое время. – Я не знал, что ты владеешь такой магией.

– Какой? – удивилась кобылка.

– Которая бы позволила нам не заниматься бесполезной работой по ремонту фермы, – усмехнулся он.

– Не буду я ничего такого делать, – показала она язык. – А то совсем обленитесь. У тебя вон есть два здоровых жеребца, которым полезно сбросить несколько лишних килограммов.

Внезапно она почувствовала, как её кто-то толкнул в бок, пытаясь сдвинуть с места. Она слегка напряглась, пресекая попытку, и с ухмылкой посмотрела на нарушителя спокойствия.

– Как будто я позволю тебе делать что угодно, – сказала она брату и несильно толкнула в ответ. Тот попятился на несколько шагов.

– Да, пора и мне позаниматься, – заключил он нехотя и похлопал себя по пузу.

–Ты как? – спросила кобылка, подходя к Калинджи.

– Я? – с непониманием переспросил студент. – Нормально. Спасибо, что помогла.

– Ты какой-то бледный, – заметила Кустанай.

Её рог тускло засветился, и Калинджи почувствовал, как его пытаются причесать. Затем единорожка достала перо из-за уха студента, хорошенько обдула и закрепила обратно.

– Нет, всё равно не то… – заключила она важным голосом. – Думаю, что тебе нужно…

– Медовик? – послышалось со стороны смешок.

– Тебе лишь бы медовик, – хмыкнула пони и скомандовала: – Неси нашатырь!

"Диплом" Глава 4

– Я всё испортил? – виновато спросил Калинджи.

Он готовился ко сну на диванчике в гостиной, куда его определила Кустанай. Сама же единорожка сидела у окна, задумчиво смотря на улицу,  словно кого-то ждала. Жеребец разложил одеяло и уставился на мрачный потолок. Он всё никак не мог выкинуть из головы случившееся днём, даже тот чудесный ужин и его весёлая атмосфера не помогли ему расслабиться.

– Простите, – выдавил он.

– А? – внезапно встрепенулась кобылка. – Ты что-то говорил? – Она посмотрела на студента. – Прости-прости, я пытаюсь понять, почему на тебя не отреагировал артефакт.

Калинджи мысленно прокрутил в голове сцену с аристократами, но так и не смог вспомнить никакого артефакта. Если только перо… Вряд ли. Кустанай купила его с обычного земнопони на ярмарке.

– Надо попробовать ещё раз, когда будем увеличивать температуру.

– Температуру?

– Ну… да, – кивнула фермерша. – Знаешь, перебираю в голове формулу зачарования. Где-то мы просчитались, – задумчиво произнесла она. – Вот только где…

Только теперь до Калинджи дошло, что речь шла об артефакте, которым они с Кустанай повышали температуру на полях. Почему она поменяла тему? Неужели она не знала, что делать и пыталась хоть как-то отвлечься от проблем? Студент на секунду задумался и посмотрел на кобылку. На её мордашке не было ни единого намёка на тревогу, лишь отрешённая задумчивость.

– Вас действительно не волнует, что сегодня произошло?

– Ты про гостей? – уточнила Кустанай и хихикнула. – Рано или поздно это случилось бы, так что не бери в голову.

– Но вдруг у вашей семьи буду проблемы? – выпалил сгоряча Калинджи и выпрямился, давая всем видом понять, что он понимал всю серьёзность своего проступка.

– Они не настолько идиоты, чтобы нападать на нас, – отмахнулась она и тут же рассудительно добавила: – Но от них могут быть какие-то проблемы. К примеру, они могут прознать, что я закупаю у Каддли мёд и попробовать уничтожить её бизнес, но это максимум, на что они решатся.

Калинджи на мгновение растерялся, не осознав, шутит она сейчас или нет.

– А посевы? Они могут уничтожить посевы на вашей ферме, – побеспокоился он.

– Где мы работали? – Кустанай улыбнулась, сдержав смешок. – Они могут это сделать, но та ферма больше для души, нежели для заработка. И для экспериментов. И для выращивания новых экзотических цветов для Каддли. – Она почесала подбородок. – Да, будет неприятно, если эта ферма будет повреждена… Но ты не переживай, основную ферму они не найдут в любом случае. Её никто не найдёт, даже Вью…

Фермерша внезапно замолчала, словно сказала лишнего, и посмотрела обратно в окно.

– Уже поздно, – заключила она. – Пора спать.

По мановению рога свет в гостиной погас, и Кустанай пошла на второй этаж.

– Подожди, – окликнул её студент, изрядно помешкав, но шаги единорожки к тому времени уже растворились в тишине дома.

Студенту не было дозволено ходить по коттеджу, только в гостиной и кухне. Помимо этих помещений на первом этаже была ещё одна дверь, о предназначении которой он не знал. О планировке и наполнении комнат выше можно было только догадываться, но Калинджи особо не интересовался. Он уважал частную собственность и личную жизнь, и понимал, что в подобной ситуации установил точно такие же правила.

В любом случае, засиживаться в доме Кустанай ему не доводилось. Всё время уходило на ферму, где единорожка рассказывала про минералы, которые использовала для растений, как за растениями ухаживать, про точные граммовки, щелочно-кислотный баланс почвы, температуру, влажность и другие полезности для выращивания идеальных спектросодержащих культур с последующей переработкой их в чистую спектру.

Также Кустанай показывала артефакты, которые, по её заверениям, она передаст ему на ферму для тестирования. Она рассказывала про тонкости и нюансы работы с ними, начиная с переноски и замены артефакта-источника, заканчивая правилами мытья колбы. Как оказалось, была целая процедура, чтобы не повредить зачарованное стекло, ибо оно тоньше и более хрупкое, нежели обычное.

Калинджи пролежал минут двадцать, размышляя над разговором с Кустанай и казусе с аристократами. На душе было противно, прямо как в тот раз, когда случайно сжёг реферат своего одногруппника. Правда, здесь ситуация была куда серьёзнее. Пусть Кустанай всем своим видом и демонстрировала пренебрежение.

В конце концов, Калинджи решил, что хватит себя терзать и попытался переключиться. Лучше всего забыться и отвлечься от проблем ему помогала работа или учёба. Он залез в сумку, которую держал рядом с диваном, достал свечку и зажёг. При блеклом свете было не совсем удобно работать, но это был хоть какой-то свет. Как включался свет в коттедже, он не понимал, а Кустанай не ответила на его вопрос, утверждая, что ночью надо спать, особенно ему, потому что так лучше усваивается информация.

Он был не согласен. Ночью можно было перечитать свои записи, структурировать их и сформировать вопросы на завтра. Подобной работой он мог заняться только по ночам, потому что день был расписан буквально по часам.

Первое время Калинджи удалось отвлечься за учёбой. Но вскоре в голову снова полезли тревожные мысли насчёт произошедшего днём. Он чувствовал себя виноватым, но не знал, может ли как-то исправить ситуацию. Было даже глупо думать, что один неосторожный смешок мог довести до такой эскалации. Ему оставалось только поддаться течению и надеяться, что Кустанай сможет сделать хоть что-то.

---

Кустанай открыла один глаз и посмотрела в окно. Селестия только-только поднимала солнце, и у неё было какое-то время, чтобы привести себя в порядок и заняться рутинными утренними тренировками. Выпив тонизирующий напиток, приготовленный с утра, она направилась на первый этаж.

Калинджи каждое утро устраивал беспорядок, засиживаясь допоздна. Это не было секретом, и она даже помогала ему, изредка раскладывая его записи в правильной последовательности, однако она отмечала блестящий навык студента классифицировать информацию и задавать правильные вопросы. Вообще, до прямых вопросов не доходило. Она просматривала их ещё на стадии записей и выстраивала день так, чтобы ответить если не на все, то на большинство из них.

Внизу к удивлению Кустанай студента не оказалось. Рядом с диваном горел огарок свечи, заляпав пол воском – обыкновенный творческий беспорядок, который частенько оставался после студента. Решив не нарушать рабочую атмосферу, она потушила свечу и подняла магией один из листочков с записями. Калинджи интересовало, какие механизмы можно использовать для смешивания минералов, методика смешивания, и как можно смешивать большие дозировки, дабы подготовить базовую почву для посадки. Кустанай усмехнулась. Сегодня ей предстояло объяснить ему свои методы засевания больших площадей.

Бросив беглый взгляд на часы, Кустанай вышла из дома и осмотрелась в поисках студента. Он мог быть только на кухне или в гостиной. Впрочем, выходить из дома она не запрещала, особенно по нужде.

Фермерша вдохнула свежий прохладный воздух и отправилась на утреннюю пробежку. Всего десять километров было достаточно, чтобы поддерживать приемлемую форму и не вызывать вопросов у других единорогов. Её конечная цель была в соседнем лесу, где было оборудовано место для тренировок. Физическая и магическая дисциплины должны быть на высоте, иначе её замучают дополнительными занятиями, а ей этого хотелось меньше всего. Последняя аттестация была давно, и ей предстояло пересдавать базовый экзамен, хотя после недавних событий было непонятно, будет ли этот экзамен вообще, и кто его будет принимать.

Проведя полтора часа за тренировками, она на обратном пути заглянула на озеро и смысла пот, приведя холодной водой в тонус голову. На тренировках она старалась отрешаться от внешнего мира и часто упражнялась на автомате, не всегда отдавая отчёт, сколько раз на каком подходе остановилась.

Гостиная встретила её пустым диваном. Калинджи не появился, а записи так и валялись в творческом хаосе. Фермерша заглянула в кухню. Пусто. Она нахмурилась и использовала заклинание сканирования округи в попытках понять, куда исчез студент. Вокруг никого не было. Это было уже не просто странно, а подозрительно.

Кобылка вышла из дома и расширила зону заклинания. На ферме родителей она почувствовала трёх пони. Кого-то не хватало… Вдруг в голову ударила тревожная мысль. Кустанай невольно усмехнулась глупому веянью, но чем дольше она размышляла, тем мрачнее становилась её мордочка. Они не должны были никого похитить… По крайней мере, не так бесцеремонно. Это слишком глупо.

К ферме родителей Кустанай телепортировалась и постучала в дверь. Через несколько минут открыла мама. Она с удивлением посмотрела на дочь, словно та заявилась пьяной посреди ночи.

– Доброе утро, – сказала мать с толикой беспокойства. – Давно ты к нам не захаживала по утрам.

– Папа дома? – тут же спросила фермерша.

Мать удивлённо вскинула брови.

– Нет… ушёл куда-то, – ответила она. – Наверное, где-нибудь в саду копается. В последнее время его мучает бессонница… Что-то случилось?

– Нет, что ты, просто забыла у него кое-что спросить вчера, – беззаботно улыбнулась единорожка. – Ладно, потом как-нибудь.

Кустанай телепортировалась к себе домой.

Они сделали ход.

Единорожка почувствовала нарастающую злость. Она злилась не столько на похитителей, сколько на себя саму. Она могла предотвратить похищение всего одним заклинанием, но оказалась слишком беспечной. Сколько лет её натаскивали на подобных ситуациях, но случись это с её близкими, и она оказалась не готовой. Она ударила копытом в стену. По стене пошла трещина.

Кустанай выпустила пар из ноздрей и начала нарезать круги по комнате. Как она могла так недооценить противника? Впрочем, они не заходили так далеко. И если было понятно, зачем им её отец, то к чему был перфоманс с Калинджи – непонятно. Наказать зарвавшегося жеребца? Бессмысленно. Он просто плохо контролирует свои эмоции. Да и зачем ради него связываться со стражами принцессы Селестии? Чтобы освободить отца, ей придётся отдать скрытую ферму, а то и перейти в подчинение. Ради получения такого лакомого кусочка можно было немного поунижаться перед венценосной и как-то задобрить её. Не в первый раз для них. Цель оправдывает средства. Если бы не оправдывала, они бы не ходили к ней вот уже пять лет и не просили перейти к ним в подчинение. Но зачем им Калинджи? Хотят проверить привязанность?

Они не хотели использовать чистую спектру ради науки, увеличить блага простых пони, они хотели контролировать её поток. Кустанай была единственной в Эквестрии, кто мог вырастить растения и выжать из них спектру. У неё был отлаженный технологический процесс, которого не было ни у кого. По крайней мере, первое время. Её работу изучали бы под лупой, записывали бы каждый шаг и воспроизводили бы в мельчайших подробностях. Это было неизбежно. И ей это претило. Знания о спектре должны быть достоянием общественности, а не рычагом управления в копытах безумцев.

Единорожка сжала зубы. Вокруг задрожали стёкла, стаканы в шкафу. Комнату заполнил тусклый голубой свет. Она внезапно осознала, что колдует. Такое у неё было впервые. Она погасила рог, и звон стих. Присела. Закрыла глаза. Глубоко вдохнула и задержала дыхание. Злость отступила, проясняя голову. Глубокий выдох. Удары сердца отдают в ушах, в висках неприятно пульсирует. Она уже позабыла, что значит злость. Было неприятно, когда её заставляли встречаться с напыщенными и хамоватыми жеребцами на бессмысленных свиданиях, но даже тогда она чувствовала безразличие. Сейчас же она едва не потеряла контроль над собой.

Кустанай со всей силы ударила себя по морде. Щека вспыхнула жгучей болью, во рту появился солоноватый привкус крови. Кобылка тихо простонала. Всё-таки тренировки не прошли даром. Тем не менее, боль неплохо привела в чувство.

Кустанай вытерла морду и шумно выдохнула. Корить и злиться можно будет потом, а сейчас надо придумать, что делать дальше. Следящее заклинание она не ставила ни на отца, ни на студента. Значит, нужно использовать более сильную магию. Если бы дело касалось её специализации, проблем бы не возникло, этой магией она владела в совершенстве. Но поисковые заклинания были слишком специфическими. Впрочем, её натаскивали не один год, в том числе и для подобных форс-мажорных ситуаций.

Кустанай вышла из коттеджа, села в удобную позу и использовала заклинание. В зависимости от удачи, она могла потратить на поиски и пять минут, и пять дней. Эквестрия хоть и не так густо населена, но большая, а дотягиваться до дальних уголков магически затратно. И это было самым главным упущением: она не выделялась большими запасами магии, чтобы долго колдовать. Однако иного выхода она не видела.

Единорожка сидела полдня, сканируя окрестности метр за метром, распространяя магию всё дальше и дальше. Использовать общее заклинание было для неё непосильной ношей, но она отлично ладила с растениями, потому тянула заклинание через них, дотягивалась до каждого пони, которого могла обнаружить таким образом и сверяла их магию с магией Калинджи. Он оставил достаточно следов на своих записях и диване. Такой способ был проще, чем передавать обратно фотографическое изображение.

В лесах, как единой биологической системе, было проще. Она не сканировала весь, а проникала в растения и чувствовала, где их тревожили последний раз и устремляла по листочкам деревьев и кустов магию в том направлении. Города были трудны для сканирования, но и там ей помогали комнатные растения.

Ей было некомфортно, от напряжения она вспотела и тяжело дышала. К ней подходили братья, что-то спрашивали, но она не отвечала, боясь потерять концентрацию. Они оставили ей воды и еды. Запах блинов врезался в ноздри кобылки, но она стоически игнорировала его. Хотя она и понимала, что жизни отца и Калинджи ничего не должно угрожать, ведь иначе теряется весь смысл шантажа, чувство вины не отпускало единорожку.

Одним из самых трудных мест для сканирования оказался Кэнтерлот. Мало того, что там было много пони, больше всего сильных единорогов, которые не хотели, чтобы их беспокоили, так ещё и много инородных заклинаний, которые создавали дополнительные препятствия. Внезапно, она почувствовала, как её кто-то просканировал точно таким же заклинанием, и Кустанай потеряла концентрацию. Ей потребовалось усилие, чтобы продолжить поддерживать заклинание.

– Кого ищем? – послышался сзади старческий голос жеребца.

Кобылка повернулась. За ней стоял одетый в черный фрак единорог, морда которого была испещрена морщинами. Впрочем, возраст не мешал ему  источать величие.

– Я… – Кустанай прищурилась.

Скорее всего, этот единорог и просканировал её. Это было точно такое же заклинание, которое использовала она, и мало того, он ещё и точно понял, где она находится, и телепортировался к ней. Шишка из Кэнтерлота? Впрочем, она не могла рисковать. Это мог быть и аристократ, которого послали договориться с ней. Тогда это отличный шанс. Быстро обезвредить его, а потом выведать, где они прячут отца и Калинджи.

Кустанай начала соображать, как бы отвлечь единорога, когда в голову вдруг закралась тревожная мысль. Раскрыть сканирующее заклинание под силу далеко не каждому. Можно даже сказать, что на это способны только самые искусные маги. А такие рыбы либо плавать вокруг Великих домов, либо…

Кустанай решила проверить теорию. Если он ничего не знает, то просто удивится. А если знает, то лучшего способа обозначить себя не придумать.

Однако для начала нужно выяснить, кто именно стоит перед ней.

Кустанай демонстративно высунула язык. Старик поднял брови, растерянно осмотрелся и тоже показал язык. Она облегченно вздохнула и позволила себе расслабиться. Перед ней – не враг. Впрочем, вопросов меньше не стало.

– Прошу прощения, что побеспокоила, – сказала она. – Я тут кое-кого ищу.

– А ты… Кустанай? – внезапно поинтересовался единорог. Кобылка несмело кивнула, пытаясь понять, что её выдало. – Кураре, – представился он.

– Де Вилланова? – уточнила фермерша, с удивлением смотря на старика.

– Вот мы и встретились, – благосклонно произнёс тот. – Благодарю за отличную спектру.

Кобылка вспомнила, что этот заказчик присылал слуг за спектрой, и хоть сами заказы у Кураре выходили небольшими, но делал он их часто. На душе сразу полегчало, уж своим клиентам Кустанай доверяла.

– Не стоит, – отмахнулась единорожка. – Прошу меня простить, но мне нужно продолжить поиски.

– Пропал кто-то важный для тебя? – спросил жеребец. – Такое заклинание использовать очень тяжело.

Кустанай на мгновение задумалась. Стоило ли рассказывать обо всём практически незнакомому единорогу? Хотя, учитывая его заказы, возможно, именно ему и нужно обо всём рассказать.

– Пропал отец и студент, которого я курирую. Я думаю, что их похитили.

– И ты даже знаешь, кто это сделал?

– Да, знаю. Парочка высокомерных аристократов, которые уже давно меня достают.

– Помочь? У меня довольно большие связи в высшем обществе, – серьёзным тоном предложил Кураре.

Кустанай задумалась. Кураре хоть и не был одним из членов Великих домов, но занимал высокое положение в аристократическом обществе, поэтому его слова – не пустой звук.

– Нет, спасибо. Я хочу разобраться с ними сама.

– Уверена? Я отлично умею улаживать любые вопросы. Особенно, когда дело касается таких щекотливых тем.

– Если не справлюсь, обращусь к тебе, – пообещала Кустанай.

– Хорошо, – сказал Кураре, и рядом с ним появился ящик с бутылочками, наполненные фиолетовой водой. – Зелья, – пояснил он. – Восстанавливает магическую энергию и физические силы. Полагаю, тебе это понадобится.

– Сколько?

– Пожалуйста, давай без этого. Раз ты не хочешь принимать от меня помощь напрямую, то возьми хотя бы таким образом.

Кустанай на мгновение показалось, что он сейчас добавит, что ей лучше заниматься спектрой, а не играть в детектива. Однако единорог лишь снисходительно кивнул.

– Спасибо, – поблагодарила Кустанай.

Быстро откупорив зелье и выпив с половину бутылочки, единорожка блаженно вздохнула. Она чувствовала, как к ней возвращаются силы. Зелья действовали моментально, без послевкусия, без тяжести в желудке. Её заклинание тотчас обрело силу и укрепилось, раскрывая Эквестрию в чётких образах. Было даже странно пить такие качественные снадобья. Внезапно ей стало интересно, с помощью её ли спектры получились такие зелья, но она напомнила себе, зачем колдует, и вернулась к поискам.

Следующий час единорожка исследовала Кэнтерлот, после чего двинулась дальше. Кураре решил остаться рядом, чтобы, как он сказал, забрать неиспользованные зелья. Кустанай не была против, учитывая, что она понимала, сколько такие зелья вообще стоят.

Старик старался не мешать. Он попросил разрешения отведать блинчики и пошёл бродить по ферме, выказав желание узнать, как выращивают овощи простые пони. Впрочем, он очень быстро вернулся разочарованным, о чём незамедлительно сообщил Кустанай, и только выпытав, в какой стороне ферма по выращиванию спектросодержащих растений, удалился восвояси.

В какой-то момент, её заклинание кто-то бесцеремонно прервал. Случилось всё настолько быстро и внезапно, что Кустанай не успела ничего сделать. Единорожка опасливо закрутила головой по сторонам. Никого. Похоже, она случайно залезла во двор какого-то сильного мага. И далеко не факт, что он окажется таким же снисходительным (или же её клиентом), как Кураре. Продолжать стало опасно. Однако останавливаться она не имела права.

Кобылка попробовала ещё раз просканировать проблемный городок, но снова её магию пресекли. Послышался негромкий хлопок. Единорожка открыла глаза и увидела перед собой единорога в темном поношенном плаще, с закрывающим капюшоном морду.

– Ты же знаешь, что подобной магией нельзя пользоваться без разрешения? – Кустанай узнала голос Фино. Единорог откинул капюшон и осуждающе посмотрел на кобылку. – А если бы ты наткнулась на кого-то другого?

Кустанай знала об этом негласном правиле, но это было единственным выходом в сложившейся ситуации. Она хотела начать оправдываться, как её перебил знакомый голос:

– Не у кого больше разрешения спрашивать, – фыркнул вдруг появившийся из ниоткуда Кураре. Кустанай даже подпрыгнула от неожиданности.

– И ты здесь, – закатил глаза новоприбывший жеребец. – Чем вы тут занимаетесь?

– У меня пропал отец и тот студент, – тут же объяснила Кустанай. – Я ищу их.

– А я любезно предоставил ей зелья, – добавил старик.

Фино окинул презрительно-оценивающим взглядом сначала Кураре, потом зелья.

– Вот эту жижу? – скривился он, извлёк один из пузырьков, поднёс к солнцу и потряс.

– Решил со мной поспорить в зельеварении? – не менее презрительно отозвался Кураре.

Фино неодобрительно фыркнул и вернул пузырёк на место.

– Студент в подвале у Баскулов, – тут же сказал он. – Теперь понятно, почему он внезапно решил навестить их.

– Ты что, следишь за всеми пони? – возмутился старый единорог.

– Я его видел неделю назад, – отмахнулся второй. – Конечно же, я поставил на него следящее заклинание. Откуда я знаю, как он себя поведёт на твоей ферме? Не хватало только, чтобы со спектрой что-то случилось.

– А про дом Баскул ты тоже узнал, потому что поставил на них заклинание? – полюбопытствовал Кураре.

– Потому что я знаю их лично, только и всего. Неприятные особи.

– Если это так, – подала голос Кустанай, – тогда мне стоит наведаться к ним и покончить с переговорами о передаче моей фермы и меня в их полное подчинение.

– Они хотят что?! – вскрикнула оба единорога и переглянулись.

– Почему ты не сказала сразу?! – возмутился Кураре.

– Я сказала, – возразила Кустанай.

– Ты не говорила, что кто-то пытается отобрать твою ферму… – фыркнул единорог. – Сейчас бы твой отец и тот студент уже бы стояли здесь! А эти двое…

– Ты могла просто обратиться ко мне, а не заниматься такой рискованной самодеятельностью, – перебил Фино грубым тоном, обведя копытом пустые склянки из-под зелий.

– Это мои проблемы.

– Нет, это уже наши проблемы, – возразил Фино. – Не принимай это близко к сердцу, но ты единственная, у кого я могу заказывать чистую спектру. И я не потерплю, чтобы кто-то пытался отжать у тебя дело.

– Или навредить твоим родным, – добавил Кураре. – Я полностью согласен с Фино. В таких случаях надо сразу обращаться за помощью.

– Не лезь только. Я сам разберусь.

– Уже не получится, – горько усмехнулся Кураре. – Они позарились на работу Кустанай, а значит и на мои интересы… Не хватало только, чтобы в Эквестрии остановилось единственное производство такой чистой спектры. Чем я буду лечить её высочество? С зебрами я не собираюсь иметь дело.

– Старый ты уже для таких вылазок, иди ванну прими с лепестками роз, – язвительно произнёс Фино.

– Думаешь, что я ни на что не годен? – фыркнул жеребец.

– Я ценю вашу помощь, но это мои проблемы, – сказала кобылка.

– Нет, это уже наши проблемы, – безапелляционно повторился Фино. – В лучшем случае можешь пойти с нами.

– Только осторожнее, – попросил Кураре.

Кустанай раздражённо фыркнула. Нянчиться с ней как с жеребёнком? Только этого ей сейчас не хватало.

– Фыркай не фыркай, но одну мы тебя туда не пустим, – резонно заявил Фино.

– Втроём мы скорее вернём твоего отца и подопечного целыми и невредимыми, – заметил Кураре. – А ещё мы точно уладим все твои проблемы. И эти выскочки навсегда забудут твой адрес. Поверь мне.

Кустанай шумно вздохнула. Как бы ей не было противно, но жеребец прав. На кону стояли жизни её близких. Не только сейчас, но и в будущем.

– Хорошо, пойдём вместе, – неохотно согласилась кобылка. – Где они?

Рог Фино объяла аура, и все трое появились перед шикарным трехэтажным поместьем. Над дверью был изображен венок из колосков, а на тяжелых дверях – герб с различными вариациями колосков и мельницей посередине.

К нарушителям тотчас подскочили два стражника в серых доспехах, но Фино без церемоний снёс их магической атакой так быстро, что они даже не успели отреагировать. Кустанай даже не обратила внимания на эту стычку. Стоя перед домом ответственных за похищение, она снова начала закипать изнутри, с другой стороны, она чувствовала небольшое облегчение и радость от скорой встречи с отцом.

– Где они? – решительно спросила она.

– Они на нижних уровнях, – подсказал Фино. – Тут целая сеть темниц. Можем ювелирно снести весь верх, чтобы не тронуть невинных и облегчить…

– Ты знаешь, как пройти вниз? – перебила Кустанай. – Ты же тут был?

– Знаю, – кивнул Фино.

– Тебе должно быть стыдно за желание убить стольких пони, – внезапно сказал Кураре.

– Я лишь предложил одну из опций, – пожал плечами Фино.

– Что же, – решительно произнесла кобылка. – пора поздороваться с нашими обидчиками.

Она занесла ногу для удара, её копыто объяла магическая аура, и она с силой ударила в дверь. Обе створки слетели с петель, наполовину рассыпавшись в щепки, которые засыпали большой холл. Здание сотряслось, послышались крики и ругань. Фино накинул капюшон и вместе с Кустанай ступил внутрь.

– Эх, молодёжь, – прокряхтел старик и последовал за ними. – Лишь бы всё ломать.

"Диплом" Глава 5

Калинджи проснулся на холодном твёрдом полу. Голова моментально заболела, и он инстинктивно схватился за неё копытами. Он попытался открыть глаза, но их резанула боль, и жеребец, простонав, зажмурился. Во рту чувствовался металлический привкус, а левая щека саднила. Кто-то похлопал его по спине. Калинджи в испуге подскочил, едва не запутавшись в собственных ногах. В расплывчатой фигуре земнопони с трудом признал отца Кустанай.

– Выпей, полегчает, – подсказал он обеспокоенным голосом и протянул Калинджи кружку.

Студент, чуть помешкав, взял её и залпом осушил. Он кашлянул несколько раз и почувствовал, что боль в голове слегка отступила. Глаза постепенно привыкали к полумраку комнаты, а мозг понемногу начинал работать. Калинджи в недоумении осмотрелся. Какая-то кровать у дальней стены, старый низкий стол, на котором стоял графин и кружка. Это явно не гостиная семьи Кустанай. И, похоже, вообще не их дом.

– Где мы? – спросил студент в недоумении.

– Похоже, нас похитили, – пожал плечами отец Кустанай.

– Что?! – подскочил Калинджи и отбросил кружку. Та неприятно гремя, поскакала к стене. Ноги подкосились, но он устоял. – Надо выбираться отсюда!

– Неплохая идея, – спокойно ответил старший пони.

Калинджи сделал над собой усилие и поковылял к единственной двери. Ему было трудно, но сдаваться он не собирался. Он ничего не сделал, чтобы его тут держали. Если надо извиниться за свой смешок, он сделает это, и плевать, что надо будет кланяться в пол. Стоя у двери, он занёс копыто для удара.

– Не советую, им это не нравится.

– И что они сделают? – с опаской спросил студент.

– Меня они в грубых выражениях попросили перестать шуметь и пригрозили сломать все ноги. Для начала.

Молодой земной пони с ужасом посмотрел на спокойную морду сокамерника. Внезапно он осознал, что похитили скорее не его, а отца Кустанай. Но зачем? Почему? Он вёл себя прилично на встрече, не позволял себе лишнего, и вообще не привлекал к себе внимание. Неужели, он сделал что-то плохое в прошлом? Или это просто рычаг давления на фермершу?

От размышлений, голова у Калинджи заболела ещё больше, и он прислонил к ней холодное копыто.

– Я предлагаю тебе расслабиться и подумать, что мы можем реально сделать.

Студент закрыл глаза и тяжело вздохнул. Он хотел попытаться хоть что-то сделать, но после слов старшего земнопони, испугался. Отец Кустанай же напротив, был спокоен, словно он находится у себя дома, а не в… непонятном месте. Здесь даже окон не было, чтобы понять, где они и день сейчас или ночь.

Но что он может реально сделать в данной ситуации? Постучать в дверь он может, но скорее всего его не выпустят, похищали же его не для этого. Но что тогда делать? Ему оставалось только довериться судьбе и ждать, пока их кто-то спасёт, но кто? Неужели отец Кустанай такой спокойный, потому что знает, что их кто-то спасёт? Или он просто принял правила игры и смирился?

Взгляд Калинджи скользнул на кровать.

– Я, пожалуй, прилягу, – сказал он.

– Я буду… тут, если тебе надо будет поговорить с кем-то, – произнёс отец Кустанай.

Калинджи промычал что-то нечленораздельное и завалился на жесткий матрас. Второй пони тихонько сел на стул.

Калинджи попытался заснуть, но сон никак не шёл. В конечном счете, он заметил, как бесцельно смотрит в потолок. Боль в щеке притупилась, и теперь опухоль стала только раздражать, зато голова практически прошла, оставляя место гнетущим мыслям.

Время словно застыло, и было сложно сказать, сколько часов прошло с тех пор, как он очнулся. Одно было ясно: как бы время ни шло, оно приближало их к какой-то развязке, и это давило на молодого жеребца. Отец фермерши же, казалось, не переживал, стойко вынося тяготы пленения.

– Меня зовут ДрагонШакс, – внезапно услышал Калинджи. – Если тебе вдруг интересно.

– И… вы на меня не злитесь? – спросил тот.

– Злиться? – недоумённо переспросил земнопони.

– Может быть, если бы я тогда сдержался, ничего бы такого не случилось.

– Сдержался? Не понимаю, о чём ты.

– Ну как же? Тогда, на ферме, когда эти двое приехали к вам. Я заржал, и обидел…

ДрагонШакс невесело усмехнулся.

– Забудь. Они уже давно точили на нашу семью зуб. Ты просто дал им повод сорваться.

– Видите, я виноват.

– Это всё равно случилось бы. Рано или поздно. Даже у таких… как там говорила Кустанай… утончённых особ есть предел терпения, – возразил ДрагонШакс. – Ты просто ускорил неизбежное… Может, даже сделал лучше.

– Вы издеваетесь? – оскорбился Калинджи, посчитав слова глупой попыткой его успокоить.

– Почему? Нас с тобой просто похитили, и мы живы-здоровы… Приятного тут мало. Но кто знает, на что они ещё способны… – земнопони неуютно откашлялся. – Не умею я хорошо объясняться.

– Я понял, что вы имеете ввиду, – ответил студент. – Но не вижу тут ничего хорошо.

– Я тоже.

Повисла неловкая пауза. Калинджи прислушался, надеясь и одновременно боясь услышать какие-нибудь голоса или цокот за дверь. Но кругом была лишь неуютная тишина.

– Не знаю… Может, мне это такое наказание, – вполголоса проговорил ДрагонШакс.

– Наказание? За что?

Отец Кустанай посмотрел на него с удивлением, затем выдавил рассеянную улыбку.

– Так, мысли вслух… Не бери в голову.

Время тянулось мучительно медленно, напоминая горькую нугу. Калинджи захотелось есть, но похитители не оставили им ничего, кроме графина с водой.

Шакс уселся прямо на пол, опёршись спиной на холодную каменную стену. Калинджи несколько раз предлагал ему отдохнуть на кровати, но земнопони постоянно отказывался. Может быть, ему и правда было удобно сидеть на полу, но студента терзало противное чувство вины и совести. В конце концов, Калинджи устроился рядом с ним.

– Как думаете, они с нами что-то сделают? – опасливо поинтересовался студент.

– Вряд ли… по крайней мере, пока что, – потерянным голосом ответил ДрагонШакс.

– Да, точно… Они же похитили нас, чтобы шантажировать Кустанай. Поэтому с нами ничего нельзя делать, – живо подхватил Калинджи.

Вновь повисла тяжёлая пауза. Студент потихоньку привыкал к самой тишине, но вот долго стерпеть её гнёт пока не удавалось.

– Я думаю, Кустанай нас вытащит… Она что-нибудь придумает, – заявил Калинджи, сам не понимая, кого пытается приободрить. Вдруг он вспомнил про Фино. – У неё есть хорошие друзья… ну, покупатели… Они прям сильные единороги и… Короче, думаю, она нас скоро вытащит.

– Да, Кустанай у нас отличная, – пространно ответил ДрагонШакс.

И вновь тишина.

– Знаю, сейчас не самое лучшее время… Но может, вы ответить на парочку вопрос про детство Кустанай?

ДрагонШакс тяжело вздохнул.

– Тебе ведь нужно написать биографию про мою дочь в дипломе?

– Я могу её выдумать, но всё же хотелось хотя бы тут быть полностью честным.

– Даже если мы попросим не делать этого?

Калинджи задумался. Он ещё в прошлый раз заподозрил, что родные неспроста уходили от разговора про детство Кустанай, да и она сама сразу соскакивала с этой темы, стоило только попытаться что-то разузнать.

– Я могу о чём-то умолчать, что-то там выдумать, – осторожно ответил Калинджи.

ДрагонШакс посмотрел на мрачный потолок такими глазами, словно студент в поисках ответов на экзамене.

– Ладно, мы-то теперь не чужие пони, – печально вздохнул жеребец. – Но, пожалуйста, постарайся…

– Расскажите, что посчитаете нужным. А там я уже выберу, что надо знать другим, а что нет, – подсказал Калинджи искренне. – Может, вообще всё выдумаю. Посмотрим.

ДрагонШакс помялся ещё немного, точно собираясь с мыслями. Калинджи уже хотел предложить ему перебраться на кровать, когда земнопони наконец начал.

– Ну… особо рассказывать нечего. Мы – пони традиций. Все в семье были фермерами, и никто не был исключением. А ферма – это тяжелая работа. Потому большая семья – это не только семья, но и копыта, которые всегда могут помочь в работе. А кобылки… кобылки могут увеличить семью, потому их надо пораньше выдать за кого-нибудь. И им нужно не грамоте обучаться, а жеребят рожать.

Калинджи скривился. Он слышал о раннем браке его родителей, но никогда не придавал этому значения. Была ли это любовь или просто обязанность, необходимость выживания? А это могло произойти и с Кустанай, и её отец всецело поддерживал такое отношение к дочери. Это было неправильно, противно.

– То есть, вы хотите сказать, что не хотели отправлять Кустанай в школу? – холодно уточнил студент.

– Ну… да, – выдохнул Шакс и опустил взгляд. Он постучал копытом по полу, собираясь с мыслями. – Не хотели до такой степени, что запрещали ей ходить в школу. Несколько лет. Знаешь, Кустанай очень любит принцессу Селестию, не из-за того, что она принцесса. Государственные службы заставили нас отдать её в школу. Сказали, что заберут вообще всех жеребят, если мы не будем относиться ко всем в равной степени. И мы сдались, сделали первый шаг против традиций. Нам пришлось. Кустанай была первой кобылкой, которая вообще пошла в школу из нашей семьи.

Калинджи с нескрываемым удивлением смотрел на родителя, не веря в то, что услышал. Его мать, несмотря на раннее замужество, имела школьный аттестат об окончании образования.

– А её братья? – спросил он. – В смысле ваши сыновья?

– Они прилежно учились, – оживился Шакс. – Но вот Кустанай… Она была другой. Поглощала знания, словно губка. Все учителя были от неё в восторге, а мы… – Он сник и отвёл взгляд. – А мы пытались занимать её хоть чем-то, лишь бы она прекратила обучаться. Даже зимой находили ей бесполезные занятия. И она научилась быстро и качественно их выполнять. Сыновья же… они ей помогали учиться, объясняли то, о чём она боялась спросить у нас. Их мозг ещё не был замутнён традициями.

– Но ведь не все традиции плохие… – словно для себя сказал студент, вспоминая семейные посиделки на какие-то специфические праздники.

– Мы ко всем инициативам Кустаная относились скептически, – тем временем продолжал Шакс, словно стараясь выговориться, хотя и давалось ему это с заметным трудом. – В какой-то момент она захотела сделать механизмы, которые бы за неё делали работу. И она притаскивала вскапывальщика, грабельщика, поливальщика… – внезапно губ жеребца коснулась улыбка. – Это только то, что я могу вспомнить. Далеко не все они работали, далеко не все выдерживали интенсивной работы, но, вероятно, это послужило подспорьем для создания ею артефактов.

– А потом она пошла в Мэйнхеттенский аграрный институт и закончила его с отличием?

– Ну… Она едва смогла поступить туда, – усмехнулся Шакс и внезапно нахмурился. – Когда мы услышали, что она хочет поступить в институт, мы сразу отвергли эту идею. Одно дело, когда обучение для жеребят обязательное и стоит на контроле государственников, другое дело – высшее образование. Оно не обязательное.

– Вы были против?

– Конечно, мы были против. Нам нужны были копыта на ферме, но Кустанай решила, что институт ей дороже. Мы тогда очень сильно поругались, и она поехала в Мэйнхеттен без единого битса в кармане и плана на жизнь. Это была самая черная страница наших отношений.

Шакс замолчал. Калинджи не решался вставлять какие-то свои мысли. История была очень щепетильная. Он всегда считал, что Кустанай была необычной пони, что её приняли, ею занимались и развивали такие занимательные и необычные для единорога таланты. На деле всё оказалось прозаично и печально одновременно: со всеми училась в школе, со всеми училась в институте. Но как бы сложилась её судьба, если бы не бдительное следование ноте закона со стороны соответствующих служб, если бы не принцесса Селестия, которая приняла необходимые законы?

– Кустанай нашла, где остановиться в Мэйнхеттене, – продолжил ДрагонШакс. – Её приютили местные фермеры. У неё были опыт и знания, потому её с удовольствием приняли на работу. Работая на нескольких работах, она копила на обучение и стала даже местной знаменитостью. Её идеи прижились в Мэйнхеттене. Когда мы всё отвергали и не видели потенциал, она привносила улучшения на другие фермы. До сих пор есть идеи Кустанай, которые являются обязательными для фермерских хозяйств Мэйнхеттена.

– И это она ещё не поступила в институт? – удивился Калинджи.

– Да. Мы в тот момент с ней даже не общались, – грустно добавил отец. – Хотели забыть о ней, как об ошибке. Зато она везде рассказывала о нас и о ферме, на которой родилась. Когда мы впервые приехали в Мэйнхеттен мы были удивлены вниманием, которым нас одаривали местные.

Шакс почесал шею.

– В институте у Кустанай было всё довольно хорошо. По крайней мере, пока она не нашла книгу по спектросодержащим растениям в библиотеке. Именно оттуда она привезла эти идеи. Именно тогда она и решила переформатировать нашу ферму и продавать спектру, потому что дела у нас шли очень плохо, мы едва сводили концы с концами. Тогда же она приняла решение не заканчивать институт, а поднимать нашу ферму.

– А она вроде бы говорила, что у неё диплом есть, – заметил Калинджи. – Её рекомендовали в деканате, как опытного фермера с превосходным образованием и широким практическим опытом.

– Для неё диплом об обучении был в каком-то роде самоцелью, и она его получила, но уже не как студент, а как фермер. Она ещё говорила, что ей дали его не честно, – объяснил Шакс. – Но это будет потом. В то время, когда она вернулась на ферму… Мы опять очень сильно поругались. Однако тогда произошло то, чего мы не могли представить. Сыновья встали на её сторону. Мы с женой поняли, что уже не владеем семьёй и фермой, и тогда просто доверились случаю. Кустанай не только сломала традиции, она изменила нас и всю нашу жизнь. И как мы потом поняли, к лучшему.

ДрагонШакс замолчал. Калинджи терпеливо ожидал продолжения, но вскоре осознал, что история закончена. По крайней мере, для него уж точно. Отец единорожки перевёл взгляд на студента. В его глаза не было ни злобы, ни обиды, лишь глубокая печаль и сожаления. А ещё немая просьба.

– Не уверен, что об этом стоит писать в дипломе… – подытожил Калинджи. – Спасибо, что рассказали.

ДрагонШакс лишь печально вздохнул.

Внезапно пол сотрясся, послышался сильный взрыв, потом ещё несколько. Крики наполнили коридоры. Вначале отдалённые. Отец Кустанай поднялся и с недоумением посмотрел на студента. Тот посмотрел на старого пони в ответ с таким же непониманием. Крики стали слышаться всё отчётливее, но их стало меньше.

За дверью послышался цокот, неуверенный, но сильный стук, звон ключей и торопливое щёлканье замка. Земнопони подскочили, напряжённые и готовые к драке. Дверь в комнату резко открылась, и внутрь влетело трое пегасов. Калинджи попытался отбиться, но один крепкий удар по морде быстро сломил сопротивление. Не успел земнопони опомниться, как его вместе с ДрагонШаксом, вытолкали из комнаты и погнали по коридору.

На студента налетел приступ паники. Что это были за пегасы, куда их гонят? Спасают от нападения? Но кто нападает? Тем более на таких здоровяков. Калинджи испуганно взглянул на Шакса. Земнопони выглядел на удивление спокойным, скорее даже подавленным, словно смирившись с судьбой.

Здание содрогнулось в очередной раз, и Калинджи едва не упал. Его больно подтолкнули под рёбра и силком подняли. Едва он почувствовал твёрдую почву под ногами, его погнали дальше.

Лестница, коридор, ещё лестница, узкая, на одного пони. Низкие потолки. Тусклый свет. Толстая стальная дверь. Свет. Огромные окна. Фруктовые сады за ними. Ещё выше. Огромная лестница, резные балясины. Крики стали доноситься снизу. Остановка.

Калинджи осмотрелся. Он стоял в огромном зале, сзади на большом стуле сидел спокойный пегас в вычурных одеждах. Скорее всего, он был тут главным. Вокруг него стояло с десяток единорогов: кто-то в шляпе, кто-то в накидке, а кто-то и вовсе скучающе изучал книгу. Пегасы, которые привели пленников, были скорее встревожены, нервничали. Один из них подошёл к главному и перекинулся парой фраз.

Следующие минуты ничего не происходило, если не считать криков и лёгких хлопков. Все с напряжением смотрели  на закрытую дверь, окружённую тусклой серой дымкой.

Внезапно один из единорогов выбежал вперёд, развернул надо всеми щит и замер, его глаза стали светиться белым. В тот же момент входная дверь буквально взорвалась, осыпая щепками всё вокруг. Поднялась пыль, в её клубах показались силуэты трех пони.

– Если он будет ранен, я тебе рог откручу, – послышался голос Кустанай, и студент просиял.

– Ты довольно милая в гневе, – ответил ей старый жеребец, сопровождавший её.

Кобылка простонала, но не ответила. Наконец, они вышли вперёд и упёрлись грудью в щит. Старик закатил глаза, а Кустанай резко произнесла:

– Убери щит по-хорошему.

– Он тебя не услышит, пока заклинание не рассеется, – ответил за приятеля другой единорог внутри щита. Он поднялся и чинно проследовал к нарушителям. – Единственное, что он умеет – это устанавливать магические преграды, лучшие в мире. Но как следствие теряет над своим телом контроль на какое-то время. Это самая прочная магическая защита, которую мы…

Внезапно он осёкся, наблюдая, как пони в балахоне без проблем прошёл сквозь щит, подошёл к заклинателю и с силой саданул ему по рогу. Единорог тотчас пришёл в себя и упал на пол, схватившись за рог и стоная от боли. Щит пропал.

– Как будто мы не могли сделать то же самое, – фыркнул старик и достал из седельной сумки небольшой флакон с черной жидкостью внутри. – Это нейтрализатор магии, – пояснил он и открыл бутылочку. Из горлышка повалил дым и стал стелиться по полу густыми клубами. Один из единорогов поднял щит, но уже через несколько секунд, когда туман добрался до него, барьер растворился, а единорог в неудомении начал трогать собственный рог. – Теперь все мы лишь слабые земнопони, – усмехнулся он, достал ещё один флакончик и глотнул синюю жидкость. – Теперь слабые земнопони только вы.

Единороги застыли, словно не понимая, что происходит. Пегасы, подпрыгнув на месте и взмахнув крыльями, лишь разогнали смог, но не взлетели, как того все ожидали.

Туман дотянулся до копыт Калинджи, и он постарался его оттолкнуть, но как бы он ни пытался, вскоре он уже стоял, окруженный им. Впрочем, он не почувствовал никаких изменений и растерянно посмотрел на незнакомого старика.

Кустанай двинулась вперёд к главному. Пони в балахоне последовал за ней. Пегасы, возникли перед ними и встали в боевую стойку, но их без труда оттеснил старик только с помощью своих копыт, причитая, что сейчас молодёжь никого не слушает. Впрочем, главный пегас сидел на месте спокойно, хотя было очевидно, что всё шло не по плану.

Калинджи круглыми глазами пялился на странную сцену, его мозг уже давно потерялся в происходящем. Было нечто пугающее и одновременно забавное в том, как пожилой единорог без проблем держал в отдалении дюжину пони, не прекращая осыпать их язвительными упрёками. Единороги, несмотря на всю их кажущуюся браваду, не хотели использовать копыта, но вот пегасы другое дело. Они старались атаковать старика вдвоём и поодиночке, но тот отмахивался от них, как от назойливых мух, с лёгкостью перехватывая все их выверенные движения и стукая по копытам, словно жеребят, посмевшие лезть в тарелку с печеньями без разрешения.

– Моё убийство ничего тебе не даст, – сказал хозяин особняка, когда Кустанай стояла в метре от него.

Пони в балахоне выхватил из-под полы скальпель, сжал в зубах, спустя мгновение он оказался за спиной аристократа, оттянул в сторону крыло, и скальпель замер в миллиметре от сустава в аккурат посередине крыла. Пегас скривился, на его морде мелькнула гримаса испуга, но он моментально совладал с эмоциями и холодно смотрел на кобылку.

– Ты отстанешь от меня, – произнесла Кустанай, но её тут же перебил хозяин дома:

– К сожалению, этого я сделать не могу. – Он подался вперёд, но пони в балахоне одёрнул его назад, слегка надавив лезвием на крыло. Из крыла потекла кровь. – Вы можете делать со мной что угодно, я не отступлю. Мне приказали добиться твоего расположения и взять тебя в свой штат фермеров. Любыми способами.

– Добился моего расположения?

Аристократ промолчал.

– Не боишься смерти? – подал голос пони в балахоне, и пегас бросил за плечо сосредоточенный взгляд. – Есть участи гораздо более страшные, чем смерть. Ты мало знаешь о мире вне Эквестрии, о плохом мире, о теневом мире. Многие готовы платить огромные суммы за кровь и страдания невинных существ. Я бы тебя не назвал невинным, но по сравнению с ними… Я к чему, пегас… Не думай, что только вы можете похищать пони под взором принцессы Луны. Если бы мы не нашли вас первыми, это бы сделала принцесса. А вы не хотите вмешивать сюда принцесс, я прав?

– И как бы она?..

– Сон, – грубо перебил пони в балахоне. – Луна реагирует на кошмары, а вы не можете заставить пони видеть только грёзы. Как только принцесса поговорит с похищенными во сне, за вами придут. Начнётся скандал, в котором вы будете виноваты, и Совет Семи… Впрочем, ты сам отлично знаешь, что они делают с такими нарушителями. Так что будь паинькой и скажи спасибо Кустанай, что предотвратила подобное разбирательство.

Пегас сжал зубы. Было видно, что он нервничает, но не собирается сдаваться.

– Я не могу отступить, – повторил он. – Я и так уже пять лет…

– Так напиши, что я не согласна ни под каким предлогом! – воскликнула Кустанай. – Что же вам неймётся?

– Мы найдём твою болевую точку, – неуверенно заявил аристократ.

– Тогда я уничтожу вас всех! – пригрозила кобылка. – И тебя, и твою семью, и друзей, и начальников. Не думайте, что вы неприкасаемые! – Пегас поджал губы, на его морде вновь появилась тень неподдельного страха, но на этот раз она не растворилась. – Хочешь завтра проснуться и увидеть кровь твоей жены на кровати?

– Мне кажется, – подал голос старик, – ты немножечко перегибаешь палку. Нельзя…

– А им можно? – в сердцах возразила Кустанай. – Почему им можно, а мне нельзя?

– Потому что ты благоразумная кобылка, а не аристократка.

Кустанай стукнула копытом по полу с такой силой, что доски треснули, и резко развернулась.

– Я не отказываюсь от своих слов, – заявила она до жути холодным тоном. – Я не буду больше играть в хорошую пони, когда моих родителей и друзей нагло похищают. Я буду отвечать, и отвечать теми же методами. В многократном размере. Если вы уничтожите ферму, к которой я отношусь хоть сколь отдалённо, ваши хозяйства больше не вырастят ни одной моркови. Надеюсь, ты меня услышал, пегас.

Пони в балахоне отпустил крыло и оскалился.

– Пошли, – сказала Кустанай тоном, не терпящим возражений.

– Было приятно повидаться, – поклонился старик запыхавшимся пегасам-охранникам, главному аристократу и последовал за кобылкой.

Не успел Калинджи сделать и шагу, как перед глазами мелькнула серая вспышка. Когда студент проморгался, то обнаружил перед собой цветущий сад. Земнопони в неудомении закрутил головой по сторонам. Высокий дом, дивный сад, зелёные луга. Калинджи не поверил своим глазами – они были на ферме родителей Кустанай.

– Спасибо за помощь, – с нотками злобы сказала единорожка.

– Надо было сразу обратиться ко мне, – заявил незнакомец в плаще. – В следующий раз так и делай.

– Следующего раза не будет.

– А вот в этом я не был бы так уверен, – серьёзным голосом предупредил старик. – Я хорошо знаю этих пони, и кто их покровитель… Думаю, он напишет Иккистоунам.

– Обязательно напишет, – согласилась Кустанай. – И тогда я тоже не буду сдерживаться.

– Иккистоун… – потянул жеребец в плаще. – Знакомые аристократы. Не самые богатые, но…

– Ты и их знаешь? – удивился старик.

– Я много кого знаю, – отмахнулся тот и подметил: – Они не выглядят опасными.

– Это один из Великих домов, – со вздохом пояснил старик.

– Как скажешь, – пожал плечами собеседник.

– Как скажешь? – возразил единорог. – Ты хоть понимаешь, какой властью и влиянием они обладают?

– Мне это не интересно, – холодно отозвался пони. – Если я буду нужен, я приду.

На мгновение жеребец в плаще вспыхнул ярким светом и пропал. Телепорт. Первый раз Калинджи видел столь серьёзную магию. Как его заверяли знакомые единороги, заклинание телепортации одно из самых тяжелых среди углублённого курса магии. Только сейчас Калинджи осознал, каким образом они вдруг вернулись на ферму.

– Да, пора и мне возвращаться, – прокряхтел старик. – Не думаю, что эти увальни решатся тебя задирать в ближайшее время, если вообще не бросят затею переманить тебя. Но будут проблемы – обращайся, – улыбнулся он и тоже исчез во вспышке телепортации.

Кустанай промолчала. Её взгляд блуждал по цветущему саду, но со стороны казалось, будто взор единорожки бродил далеко от этого места. Внезапно кобылка шумно выдохнула и кинулась обниматься с отцом. Тот слегка опешил, но тоже обнял дочь.

– Я так рада, что с тобой всё в порядке, – прошептала она.

– А я рад, что всё хорошо с тобой, – ответил Шакс.

Калинджи наблюдал за трогательной сценой с растерянностью. Хотя всё закончилось благополучно, его мозг до сих пор не поспевал за происходящим, словно каждый раз отставая от реальности на несколько шагов.

Внезапно перед глазами сверкнула яркая вспышка, а через мгновение Калинджи обнаружил он себя уже в коттедже Кустанай рядом с кобылкой и её отцом.

– Кажется, я знаю, что неправильно в нашей формуле зачарования артефакта активации! – воскликнула она.

Кобылка просияла и поскакала куда-то наверх, бубня что-то под нос про артефакт. Студент круглыми глазами уставился на Шакса, но тот только пожал плечами и непринуждённо улыбнулся.

"Диплом" Глава 6

Вот и подошла к концу вторая история.

– А теперь приложите копыто вот сюда и… – объясняла Кустанай.

– Ой, – подскочила кобылка.

Артефакт слабо загорелся изнутри.

– Мам, всё нормально, – сказал Калинджи и посмотрел на куратора диплома.

– Корректировка схемы зачарования прошла успешно, – усмехнулась Кустанай. – Посмотрим, что на это скажет Лузитано. Не только он умеет в сложные и нестандартные артефакты.

– Теперь он сам будет регулировать влагу? – уточнил студент. Его мать, стоявшая рядом, с недоверием посмотрела на устройство.

Кустанай тем временем обошла артефакт и проверила соединительные трубки, подходящие к чану с водой.

– Если не будете трогать, полного заряда хватит дней на пятнадцать. Может быть, на семнадцать. Надо экспериментировать, потому что у вас тут климат суховат.

– Как суховат? – удивилась мать Калинджи. – Мы же выбирали ферму…

– Мам, ей ты можешь доверять, – заверил её сын. – Специалиста такого уровня ты во всей Эквестрии не найдёшь.

– Не преувеличивай, – отмахнулась Кустанай. – Но вообще да,  влажность почвы тут около шестидесяти пяти процентов, а для картофеля нужно хотя бы семьдесят. В среднем, конечно, – пояснила она. – В любом случае результат увидим только через две недели. Если часть урожая погибнет, я возмещу потери.

– Ой, не переживайте, – запричитала старшая кобылка. – Вы и так многое для нас сделали.

– Нет-нет, я настаиваю, – запротестовала Кустанай. – Не буду скрывать, что я рассматриваю вашу ферму для экспериментов, приближенных к реальным условиям эксплуатации.

– Это как? – уточнила пони.

– Я не буду вмешиваться в вашу работу на ферме, но хочу устанавливать свои разработки, чтобы повысить ваш урожай. Ну или не повысить… В любом случае все издержки я беру на себя в полном объёме. Любую сверхприбыль можете оставить себе.

– Ты могла бы и у себя картошку и смородину выращивать, – заметил Калинджи.

– Могла бы, но моя ферма для экспериментов над спектросодержащими растениями, а не для картошки.

– Ферма родителей?

– И они меня доставали каждые пять минут, правильно ли они делают, то-то, это уже не эксперимент, а обучение жеребят, – отмахнулась кобылка. – Мне нужен незамутнённый взгляд.

– За это можешь не волноваться, – расплылся в улыбке Калинджи.

– Вот и славненько, – в ответ улыбнулась Кустанай.

– А что за спектросодержащие растения? – поинтересовалась мать студента.

– Растения, которые выращиваются для спектры, – ответила Кустанай.

– Спектры?

Кустанай принялась рассказывать в общих чертах, что такое спектра, для чего и как используется, и из каких растений добывается. А когда она коснулась темы выращивания и выжимки, её понесло, и остановить её было трудно. Впрочем, никто и не пытался. Калинджи сверялся с записями и своей памятью, его мать слушала Кустанай с раскрытым ртом. Больше всего её удивляло, что единорог был настолько подкован в тонкостях фермерства, что мог не только консультировать земнопони, но и быть куратором дипломов в аграрном университете.

День стал клониться к ночи, и пони перебрались в особняк. Отец Калинджи был в отъезде в другом городе, договаривался о поставках. Слово за слово, Кустанай оказалась за столом перед простыми фермерскими яствами, которые она помнила с детства, и с удовольствием принялась за трапезу, предаваясь воспоминаниям, как она с братьями дурачилась и училась в далёком беззаботном детстве. Мать студента вторила, вспоминая уже своё детство.

Калинджи заметил, что в воспоминаниях Кустанай вообще не фигурировали родители. Как бы она к ним не относилась сейчас, но было видно, что в детстве они сыграли меньшую, даже худшую роль, чем ему казалось сперва. Возможно, Драгон Шакс, рассказывая о детстве дочери, о чём-то умолчал, сгладил углы. В душе у Калинджи остался неприятный осадок, хотя и понимал, что никаких доказательств о плохом отношении их к дочери не было.

Зато о братьях Кустанай не умолкала. Они буквально помогали ей во всём, будь то учёба или даже конструирование всяких машин для облегчения работы на полях. Она рассказала даже о домике на дереве, который частенько заменял ей родную комнату. Калинджи прикрыл рот. Он понял, что родители выгоняли её жить на улицу за проступки и не кормили, еду приносили братья, как и передавали наставления родителей. И хотя на мордочке Кустанай сияла улыбка, студент понимал, что она даётся ей с трудом.

Спустя какое-то время мать Калинджи достала бутылку вина, и кобылки принялись потягивать напиток на двоих. Их разговоры становились всё откровеннее. Кустанай вспомнила розги, тёмную комнату без окон и мокрые, холодные матрасы. Знатно опьянев, Кустанай выдала:

– Лучше бы я родилась земнопони. Этот рог доставлял мне одни неприятности. Меня не воспринимали, как фермера. Да и кто в своём уме возьмёт на работу на ферму единорога? Мы ж не земнопони, да? А раз не земнопони, то и работу земнопони делать не можем. В какой-то момент я даже хотела отрезать себе рог. Чтобы прям навсегда. Без магии. Чтобы меня наконец приняли, как земнопони. Мне отец помощь предлагал, но я струсила, испугалась. Кто бы я тогда была без рога? Была бы я земнопони? Нет. Я не чувствую родство с природой, как вы… Вам проще, мне же пришлось трудиться, изучать. Заменять природные навыки научными знаниями.

Калинджи растерялся. Единорожка явно была навеселе, и в её голосе не было пугающей ледяной грусти или гнева, но всё равно он видел, что она сейчас говорила правду. Просто в своей необычной манере. Калинджи посмотрел на мать. Алкоголь всегда хорошенько ударял ей в голову, хотя сама она вела себя спокойно. Сейчас она смотрела на Кустанай с понимаем и едва заметно улыбкой, как будто считала, что собеседница попросту шутит.

– Но ведь ты магией же владеешь! – возразил Калинджи. – Да ещё и какой! Ты можешь заменить любого земнопони на его месте.

– Заклинания, артефакты… Это всё пришло потом, после того, как я решила реформировать ферму. До этого я добивалась всего без магии, – отмахнулась Кустанай. – Почему я машины создавала? Потому что я ещё тогда не решила, кем я хочу быть: земнопони или единорогом. Но нашлись маги, которые увидели во мне потенциал и обучили, направили. Они, конечно, относились не лучше, чем дома, но я привыкла. Я выдержала. И познакомилась с могущественными единорогами.

– Мистер Фино?

Кустанай кивнула.

– Раскрыв свой потенциал, я, наконец, приняла себя и поняла своё место в жизни. Пришли, конечно, и определённые заботы, но я могла с ними справляться. Когда родители сдались, стало гораздо легче, хотя и после этого они каждую мою ошибку ставили в вину и не забывали говорить о традициях.

– Кобылкам на ферме не так уж и просто, – поддакнула мать.

– Но… всё, что не делается, всё к лучшему, – заключила Кустанай и осушила бокал.

Остаток вечера прошёл довольно тихо, никто не решался больше поднимать серьёзные темы. Всё больше шутили и старались даже не вспоминать о подобном. В конечном счете, мать Калинджи предложила Кустанай остаться на ночь, на что та согласилась.

После посиделок пони разошлись по своим комнатам. Калинджи сразу завалился на кровать и уставился в потолок. Сон никак не приходил, и он всё прокручивал в голове слова Кустанай о её детстве. Единственный раздел диплома, который он не знал, как начать, оставалась биография куратора. И если раньше он думал написать что-то похожее на правду, ещё больше скрашивая обстоятельства взросления Кустанай, чем её отец, то теперь понимал, что просто описанием не отделаешься. Кустанай стала именно такой, какая она сейчас есть благодаря тому, через что прошла. Она стала не просто знаменитым фермером, но и автором негласным правил для всех хозяйств Мэйнхеттена. Вправе ли он приукрашивать правду? Вправе ли он говорить её?

Внезапно он услышал стук на крыше, словно кто-то топал по черепице. Потом послышался один отчётливый «бум», и всё стихло. Калинджи поднялся, открыл окно в комнате и выглянул наружу. На ферме никого не было. Тогда он посмотрел наверх, но увидел лишь козырёк крыши. Подумав, что ему показалось, либо спутал кого-то с птицами, он вдохнул прохладный воздух и с шумом выдохнул. Внезапно его подхватила какая-то сила, вытащила через окно и понесла на крышу.

Наверху он встретился взглядом с Кустанай. Кобылка мягко улыбнулась и спросила:

– Тоже не спится?

– Ну… наверное, – замялся Калинджи.

Кустанай опустила его рядом и подняла мордочку вверх. Она непрерывно смотрела на звездное небо, словно ища там какой-то ответ. Жеребец сел рядом и посмотрел вначале на гостью, а потом тоже поднял взгляд вверх. Приятная безоблачная погода раскрывала мир принцессы Луны во всём её великолепии, благо погодная команда должна была прибыть с проливным дождём только через два дня.

– Знаешь, – подала голос Кустанай, – когда ты всё больше узнаёшь об устройстве мира, задаёшься разными вопросами. К примеру, что такое эти звёзды? Действительно ли это магия принцессы Луны? И если да, то почему до её возвращения звёзды никуда не делись?

Калинджи задумался. Он не задавался такими вопросами. Он, земнопони, который ничего не знает о магии, и не должен был думать о таком, но Кустанай не должна быть фермером.

– И ещё интересный вопрос по принцессе Луне: что такое её мир снов? Где это все пони собираются вместе, что можно проникнуть к ним во сны?

– А разве так магия работает? – удивился жеребец. – Я думал, что если единорог что-то хочет, то он это получает.

– Магия гораздо более сложная и многогранная дисциплина, стоящая на сонме правил, о которых даже единороги не задумываются.

– Как это?

– Вот когда ты подпрыгиваешь, ты думаешь о законах, которые должны тебя вернуть на землю? Сомневаюсь. Вот так и многие единороги используют магию, пребывая в неведении. Чтобы принцессе Луне создать мир с доступом ко всем снам пони, нужно либо неограниченный источник энергии, либо собрать всех пони в одном месте. Не думаю, что хотя бы одно из этого возможно в реально мире.

Калинджи промолчал. Он просто не знал, что ответить. Он был настолько далёк от магических наук, что даже задумываться об этом никогда бы не стал. А вот Кустанай знала не только фермерское ремесло, но и разбиралась в тонкостях иной, не связанной со своим природным даром профессией. Она была целостна и как фермер, и как единорог. Следуя этой логике, Калинджи предположил, что должен быть не только хорошим фермером, но и правильным земнопони, хотя что это значило, он не понимал. Он был тем, кто он есть, и как он мог понять, что он должен стать кем-то большим?

– Я знаю, что кажусь тебе немного странной, – кобылка хихикнула. – Ладно, чудачкой, наверное, но… я хочу тебе сделать небольшой подарок. У тебя же есть кобылка, которая тебе нравится?

– У всех есть кобылка, которая нравится, – увильчиво ответил жеребец.

– Тогда, вот.

Рог единорожки сверкнул, и перед глазами материализовался небольшой пузырёк с чем-то темным внутри. Калинджи пригляделся, но ничего не увидел в ночной тьме.

– Это поможет стать вам гораздо ближе, – сказала кобылка, и пузырёк перелетел к нему в копыта. – Мне это больше ни к чему.

– А что это? – уточнил студент и поднёс флакон к глазам. – Любовное зелье?

– Ну, не совсем, – ответила Кустанай, и жеребец вопросительно уставился на неё. – Любовные зелья продаются, где попало. Они нестабильны и работают на магии. Как только магия выветрится или условия не будут соблюдены, эффект пропадает. А это зелье… такое тебе не приготовит рядовой зельевар и обычный маг не наложит такую тонкую сетку заклинаний.

– И… оно влюбит в меня кобылку?

– Влюбит, – кивнула единорожка. – Но не конкретно в тебя, а в твой типаж. Если просто, то это зелье изменит вкусы твоей возлюбленной так, чтобы ей нравился не столько конкретно ты, сколько твой стиль укладки гривы, твой запах, сочетание цветов, черты характера. Это гораздо более сложное и гораздо более опасное зелье, чем любовное. Изменившись, твоя возлюбленная будет искать пони, подходящего под параметры. Тебе надо будет только капнуть туда свою кровь, настоять пару дней и подлить куда-нибудь. И когда пригласишь её прогуляться – отказа не услышишь! Ну, может быть, и услышишь, всё же это кобылка, а не жеребец, но он будет вялый, неуверенный, как бы нехотя. Тебе надо проявить немного настойчивости, и всё будет отлично.

Калинджи с удивлением и интересом посмотрел на пузырёк. Для него это всё было чудно. Он бы никогда не решился воспользоваться любовным зельем, зная побочные эффекты, но именно это зелье было другим. Ему вдруг стало интересно, кто был тем магом, который наложил чары на зелье.

– И если мы расстанемся, она не станет преследовать меня? – уточнил земнопони. Он слышал пару историй, когда жеребец терял страсть к кобылке, и та бегала за ним и днём, и ночью.

– Кто знает? – честно призналась Кустанай. – Зависит от характера. Оно не предназначено для расставания. Только для создания прочной любящей семьи. Интрижек на пару ночей не получится.

– А откуда оно у вас? Вы должны были с кем-то создать семью?

– Конечно. Думаешь, членство в закрытом обществе могущественных единорогов даётся просто так?

Внезапно Кустанай поняла, что сказала и стукнула себя по лбу. Потом высунула язык и пристально посмотрела на него, забавно сдвинув глаза. Облегченно вздохнув, она облокотилась спиной о покатую крышу и прикрыла глаза в блаженстве. Калинджи не понимал, что делает гостья, но так и не решился задать вопрос. Тем временем, кобылка ухмыльнулась.

– Таки смог, – расслабленно и даже радостно произнесла она. – Не знаю как, но он смог…

– Не понимаю, – пробубнил студент себе под нос.

– Не обращай внимания, – отмахнулась фермерша. – Зелье мне нужно было для того, чтобы родить сильного жеребёнка, который бы мог изменить что-то в этом мире. Естественно, это должен быть единорог.

Калинджи промычал, переваривая слова Кустанай.

– А разве можно предугадать, кто родится? – поинтересовался он.

– Можно не только это спрогнозировать, но и каким магическим потенциалом будет обладать этот жеребёнок. Для этого мы должны выбирать не тех, кто нам мил сердцу, а тех, кого нам подобрали. Благо, это не один единственный пони из всей Эквестрии.

– Даже если вы не будете его любить?

– Любовь – ничего не значит в таких материях. Как понимаешь, любовь можно создать. – Кустанай указала на зелье. – Да и что такое любовь, как не понравившиеся внешние и внутренние черты пони?

– А зачем это всё? – поинтересовался земнопони. – Ну, создавать сильных пони.

– Герои, вроде Твайлайт не рождаются на пустом месте, – заметила Кустанай. – Думаешь, что это такое совпадение, что оба отпрыска семейства Вельвет и Лайта – высокопоставленные пони и сильнейшие единороги? Сомневаюсь.

– Так они тоже? – удивился жеребец.

– Не знаю, – пожала плечами кобылка. – Я вообще мало кого знаю из организации. Считай только тех, кто меня учил, напарника, кто спектру покупал, да главу клана. Это… пони семь, наверное. Да и неважно это уже, организации больше нет, и я могу вздохнуть спокойно.

Калинджи промолчал. Ему было интересно поспрашивать про эту тайную организацию, про мощных магов, странные ритуалы, но было видно, что для Кустанай эта тема может не такая неприятная, как семейная, но тоже доставляет дискомфорт.

– То есть, вы должны были полюбить какого-то жеребца с помощью этого зелья, а он – вас? – спросил студент. – Кто бы он ни был?

– В теории это зелье для крайнего случая, – важно заявила кобылка. – Вначале нам дают время на создание семьи с кандидатами. Обычное знакомство, свидания, ухаживания, пытаемся выстроить приемлемую линию поведения. И так с каждым. Никто не вправе вмешиваться в этот процесс. Но если ни один не подошёл, никто не захотел быть вместе, тогда выбираем наиболее понравившегося пони и в ход вступает зелье.

– А если вы любите другого, который не подходит, то…

– Это уже твои проблемы. Твоя плата за силу – сильный генофонд. Одна из плат. Там… всё было сложно и на первый взгляд не имеет никакого смысла... – Кустанай ненадолго замолчала. – А насчёт зелья ты подумай, как использовать. И я настоятельно не рекомендую его использовать на первой любви, вдруг разлюбишь, а назад дороги не будет.

Калинджи ненадолго задумался об этой организации. Если там такие ограничения, то зачем вообще туда вступать? И можно ли оттуда уйти?

– А если вы бы не захотели с ними иметь дело? – спросил он. – Захотели бы уйти из организации?

– Уйти? – усмехнулась Кустанай и внезапно поникла. – Знаешь, есть единороги, гораздо сильнее, чем я. Наша разница в силе настолько огромна, как между мной и единорожкой-дошкольником. Хочешь уйти – покажи силу. Просто так тебя никто не отпустит. И ты будешь сражаться не с кем-то, а с самим главой клана.

– Вы должны были сражаться? – удивился Калинджи. – Это как-то по-варварски.

– Ты не хотел сражаться, и тебя уволокли силой, – заметила кобылка.

– Да… – растерянно потянул земнопони, словно до него только сейчас дошло, что произошло.

– Быть сильным – важнейшая составляющая хорошей жизни, – наставительно заметила Кустанай. – Либо тебе надо быть знакомым с сильными пони. Это замечательно, что Эквестрия построила сильное общество с нормальным функционированием законов и моралью, но если встретятся такие, как… ты понял… вы, простые пони, становитесь беспомощными, и способны только плыть по течению. Одной из задач этой организации было поддержание порядка так, чтобы не опорочить стражу. Но потом принцесса нашла Шайнинга, а следом взрастила и Твайлайт, и Эквестрия перестала так сильно в нас нуждаться.

– И это всё помимо фермерства? – уточнил Калинджи.

– То, чем ты занимаешься в свободное время – никого не волновало. От тебя требовалось только выполнять поставленные задачи качественно. Не нужно было думать, за тебя уже подумали дважды или даже трижды. Ты – просто исполнитель.

– И ты должна была всегда сражаться? – напряженно спросил земнопони.

– Конечно нет, – отмахнулась кобылка. – Сражения были, но гораздо реже, чем ты думаешь. Нечего привносить сюда книжную романтику. Мне доводилось быть наёмным экспертом по фермерским хозяйствам гораздо чаще, чем использовать магию разрушения. Самым скучным было конвоировать семена в другие страны. Насколько я знаю, среди нас есть ещё фермеры или связанные с этим единороги, но выбирали меня… Мир не сводится к дракам и сражениям, но они, безусловно, часть его.

– Но ведь вы помогали пони?

– В этом и была задумка, – кивнула Кустанай. – Хотела я этого или нет. От меня требовалось выполнять задания, связанные с фермерством, а мой напарник отлично разбирался в музыке и мог сыграть на любых инструментах.

– Какой он? – оживился земнопони. Он хотел спросить о напарнике, но не знал, как перевести тему.

– Я не буду говорить его имя, – предупредила Кустанай. – Ради его безопасности. Нашей целью было только выполнение заданий. А остальное… Не знаю, может, так совпало, или специально подобрали, но нам было очень приятно работать вместе. Он любил мой жизнерадостный характер и чувство юмора, а я обожала его музыку. Она не просто нравилась, она… Как бы это правильно описать…  Его музыка – настоящая магия: когда надо было, она наполняла силой, а в другой раз – успокаивала. Очень полезная способность.

Кустанай вздохнула и посмотрела на небо.

– И всё же, это магия или…

Они посидели немного в тишине, любуясь звёздами. В голове Калинджи роились мысли, что он ничего не знает о Кустанай. Даже узнав её прошлое, это не отвечало на вопрос, почему она стала такой. Дело было не только в семье, скорее мир сформировал её взгляды в более чёткую форму, отсекая лишнее. Неприятное прошлое осталось в прошлом, тогда как настоящая фермерша сидела рядом. И он хотел написать в дипломе о Кустанай, фермерше, которая просто выращивает спектросодержащие растения и… помогает простым пони?

Внезапно студент задумался о мире, в который он выйдет, как только получит диплом. Тот ли это будет мир, который видела Кустанай? Тот ли это мир, который видят его родители или друзья? Насколько сложным будет его путешествие, и насколько правильным? И кто ему подскажет, что правильно, а что неправильно? Кто подскажет, как вести себя в разных ситуациях? Кто его защитит в случае чего? Он всего лишь земнопони, не владеющий ни сильной, ни слабой магией. А вдруг ему придётся столкнуться с аристократами уже лично?

Мир казался простым, если не выходить из своей фермы, из института, со двора. Но сверни в сторону – и сразу попадёшь в совершенно иную среду, в которой тебе могут быть не рады. Ты будешь чужим, и окружение будет чужим, со своими правилами и законами. Сложным, непривычным. Многие пони не выбираются из своего болотца привычной жизни и не хотят видеть неприветливый мир вокруг. Будет ли он таким пони?

Калинджи клюнул носом и тут же встрепенулся, вырвавшись из объятья сна.

– Пора тебе в кровать, – заключила Кустанай и мягко улыбнулась. – Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – словно в трансе ответил студент и широко зевнул.

Единорожка подхватила его магией и принялась спускать вниз в его комнату.

– Ты же придёшь на защиту диплома? – внезапно спросил Калинджи. – Я бы хотел, чтобы ты была там.

– Обязательно буду, – кивнула кобылка. – Ожидаю от тебя минимум защиту на «отлично».

– Можешь не сомневаться, – широко улыбнулся жеребец. Улыбка моментально переросла в зевок. – А это… вам ничего не будет? Ну, что вы рассказали об этой организации?

– Конечно нет, – отмахнулась Кустанай. – Мозг мне не расплавило, потому всё нормально. Но вообще на твоём месте я бы не трепалась об этом.

– Почему?

– Мало ли наткнёшься на того, кто там был, и ему не понравится, что ты наплёл, – пояснила кобылка. – Можешь притвориться, что про организацию я тебе ничего не рассказывала. Захочется поговорить – ты знаешь, где я живу.

Жеребец ещё раз широко зевнул.

– А теперь спать, – скомандовала Кустанай, и студент ощутил себя в объятьях тёплого одеяла.

Он обнял подушку, нащупал под ней бутылочку зелья и моментально провалился в сон.