Авторучка

В семейной гостиной

Я сглотнул.

Уставился на сверлящую меня взглядом единорожку темно-синего окраса с зеленой гривой.

Так, Женек, не молчи. Скажи что-нибудь умное.

Например, «здрасте, а вы сейчас успели заметить, как я целовал вашу дочь?», да?

Ага, мегавариант.

 – Мама? – потрясенно повторила Альятара. – Мы не… в смысле, ты бы хоть предупредила, что приедешь…

 – О, и я рада тебя видеть, Альятара, – проговорила вторая единорожка. – Хоть ты даже не потрудилась ответить на письмо. Поэтому я подумала, что нет особого смысла предупреждать тебя, раз ты все равно их не читаешь.

Так, теперь точно надо что-то ввернуть…

Я сделал шаг из-за прилавка. Отвесил церемонный поклон.

 – Мы очень рады видеть вас в нашей лавке, миссис… – я чуть обернулся в сторону Альятары.

 – Даймонд Стар, – ответила гостья вместо Альятары. – Могу я поинтересоваться вашим именем, мистер…

 – Меня зовут Евгений Комаров, миссис Даймонд Стар, – я вновь поклонился. – Я деловой партнер леди Альятары по нашему скромному бизнесу.

Альятара наконец-то вышла из перезагрузки. Она вслед за мной обогнула прилавок, нервно похлестывая себя хвостом по ногам. Хвост Даймонд ходил из стороны в сторону очень похожим движением.

 – И мой сосед по квартире, – добавила Альятара. – Помнишь, я тебе рассказывала, когда приезжала на День Очага.

 – О, разумеется, помню.

Альятара нервно дернула ушками.

 – Тебе все-таки стоило предупредить о приезде. Я бы хоть встретила тебя на вокзале.

 – О, Альятара, не стоило. Я налегке, да и ты явно перетруждаешься на новой работе, раз торчишь на ней в восемь вечера, – пони смерила меня взглядом. – В вашей лавке вообще не предусмотрены нормы рабочего времени, или как?

Альятара хлестнула хвостом по прилавку.

 – Мама! Мы равноправные партнеры и Евгений не может просто взять и отпустить меня с работы. У нас куча дел, которые приходится доделывать в свободное время!

Я кашлянул.

 – А вы надолго к нам в гости, Даймонд? – я титаническим усилием воли проглотил «Что, даже чаю не попьете?»

 – Через пару часов выезжаю обратно в Нью-Хейси, – мне показалось, или из груди Альятары вырвался вздох облегчения? – Я рассчитывала навестить вас дома, но уткнулась в запертую дверь. Пришлось искать вашу лавку по справочнику.

Она смерила меня взглядом.

 – Кстати, что вы за существо? Я что-то слышала о… человеках, верно? – ее глаза сузились.

Я поспешил изобразить самую доброжелательную улыбку из возможных.

 – Людях, Даймонд. И да, я догадываюсь, что за слухи до вас дошли, но поверьте, они преувеличены. Мы всего лишь горстка странников, случайно заброшенных в Эквестрию и пытающаяся в ней обжиться.

Стукнули о пол копытца переступившей с ноги на ногу Альятары.

 – Может, хоть пройдем в подсобку? – неловко предложила она. – У нас есть кофе с печеньем...

 – О, эти ваши мэйнхэттенские печенья, – Даймонд скривилась. – Я захватила с собой узелок с домашним печеньем. Такое ты в этом городе не купишь, даже не сомневайся.

Не дожидаясь дальнейших приглашений, кобыла миновала нас и направилась к двери в заднюю часть магазина. Я притормозил, переводя взгляд с одной двери на другую. Закрыть лавку или нет? С одной стороны, будет очень невежливо остаться на посту, предоставив Альятаре одной встречать гостью дорогую. С другой – время работы еще не закончилось, кто-то из пони вполне может заглянуть на огонек.

А, хрен с ним. Оставлю дверь в коридор открытой, если кто-то зайдет – я услышу звон колокольчика.

Слава всем богам этого мира и прежнего! Не повесь я его – и Даймонд застала бы нас врасплох. Пронаблюдав из первых рядов сцену с поцелуем!

Альятара посмотрела на меня беспомощным взглядом и метнулась вслед. Я последовал за единорожкой.

За обеими.

 – Осторожнее, Даймонд! – окликнул я гостью, уже собравшуюся зайти в мастерскую. – У нас там хранятся реагенты для работы!

Даймонд обернулась.

 – Так у вас тут еще и токсичное производство?

 – Ничего такого, что было бы опасно для жизни, – заверила ее Альятара. – Если хочешь, мы с Евгением тебе покажем. Просто там надо быть аккуратным, чтобы ничего не пролить или не уронить, вот и все.

 – Вряд ли у меня будет на это время. Хотя спасибо за предложение.

 – Подсобка вот, – Альятара указала рогом на правую дверь.

Я открыл термос, разлил оставшийся с обеда кофе по чашкам. К счастью, сегодня Альятара брала его с запасом – в расчете на Стила и Реми, которые к нему не притронулись. Зашуршала оберточная бумага.

 – Э… приятного аппетита? – неуверенно произнесла Альятара.

 – Отличное печенье, Даймонд, – проговорил я, покривив душой. Нет, печеньки были неплохи, но в «Пончиковой Джо» пекли не хуже.

 – Благодарю, мистер, – церемонно произнесла та. Пригубила кофе и опустила чашку на стол.

Перевела взгляд на Альятару.

 – Так что ты делаешь в Мэйнхэттене, мама? – торопливо произнесла та, явно стремясь перехватить инициативу.

 – А что, я уже не могу приехать, чтобы навестить единственную дочь? – Даймонд улыбнулась, смягчая тон своих слов, но во взгляде улыбки не было.

 – Мама! Конечно, можешь, но это так внезапно…

 – Кстати, о внезапности. Мне хотелось бы все-таки знать, собираешься ли ты навестить родных на День Сердец и Копыт или нет. Мы с отцом должны как-то планировать праздник.

Альятара хорошо владела собой. Выражение мордочки не изменилось, только чуть дернулись уши в попытке прижаться к голове.

 – День Сердец и Копыт через два с лишним месяца, – произнесла она после короткой паузы. – Честное слово, я ничего еще не планировала на это время. И потом, мам, ну не пойми неправильно… Праздники у нас – горячая пора! Я не могу просто взять и уехать, если подведу этим друзей!

Даймонд медленно кивнула.

 – Да, друзья – это, конечно, важно, – невысказанное «куда важнее родителей» прямо-таки сочилось сарказмом в воздух.

 – Мы можем перераспределить смены, – торопливо вмешался я. – Сам праздник – это затишье, вал идет в последний день перед ним и с утра праздничного дня. Технически, ты могла бы уехать в сам праздничный день и вечером быть в гостях.

 – Дома, джентлькольт, дома, – поправила меня Даймонд. – Или как там к вашему виду обращаются?

 – «Евгений» будет вполне достаточно, – изобразил я улыбку.

Альятара вздохнула.

 – Я бы могла навестить вас в другое время! Скажем, на следующей неделе. Тогда мне будет проще подстроить расписание под поездку…

 – Послушай, я тоже была в твоем возрасте, – прервала ее Даймонд. – Если пытаешься сказать, что хочешь провести праздник с кем-то еще – так и говори, а не ходи вокруг да около.

Альятара что-то пробормотала.

 – Что? Говори громче, девочка, я, видимо, с возрастом стала туга на ухо.

Скрип зубов Альятары я слышал очень отчетливо.

 – Мама. У меня нет никаких планов на День Сердец и Копыт! И встречать его я собираюсь за этой стойкой! Мы могли бы приехать в другой день, если вы так хотите меня увидеть…

 – Мы?! – оборвала ее мать, пронзив взглядом. – Кто это «мы»?

Ох ты твою ж мать. В переносном смысле.

Альятара осеклась. Затравленно уставилась на Даймонд, даже не решаясь покоситься в мою сторону, и я понял, что единорожку надо спасать.

 – Дело в том, Даймонд, – я снова выдавил из себя свою самую профессиональную улыбку, – что мне практически не выпало случая осмотреть Эквестрию за пределами Мэйнхэттена. Я уже говорил Альятаре, что хочу как-нибудь, когда со временем будет полегче, выбраться куда-нибудь в столицу. И ваш город я бы тоже с удовольствием посмотрел, разумеется.

 – Вот как? – старшая единорожка смерила меня взглядом с ног до головы. – Ну что ж, если вдруг будете в Нью-Хейси – мы будем рады вашему визиту.

Судя по холоду в серых глазах, не вязавшемуся с радушным тоном – не особенно меня там ждали.

 – Боюсь, это всего лишь наметки, – деланно вздохнул я. – Работа оставляет нам слишком мало свободного времени. Мы рассчитываем, что когда дело встанет на широкую ногу, это изменится.

 – Ну тогда желаю вашему бизнесу процветания, – Даймонд опустила чашку. – Извини, Альятара, но я спешу на поезд.

 – Д-да ничего, я понимаю, – сдавленно проговорила та. – Тебя проводить?

 – О, не стоит, до вокзала не так далеко, а я налегке.

 – Ну как скажешь, мам. Передавай папе привет.

Пони коротко поклонилась в мою сторону, поцеловала Альятару в щеку. Хлопнула дверь.

Альятара, вместе со мной вышедшая в торговый зал, выдохнула. И обессиленно сползла на пол там, где стояла.

Я плюхнулся на задницу с ней рядом. Взъерошил гриву.

 – Родительская гиперопека, да?

Единорожка застонала.

 – Ну как она это делает, а? Вроде и не говорит ничего дурного, так что я даже возмутиться не могу! Но каждым словом дает понять, что мне на самом деле не двадцать три года, а максимум тринадцать! У-у-у…

Я вздохнул.

 – Хочешь верь, хочешь нет, а я сталкивался с чем-то похожим. Поэтому отчасти и съехал от своих. Когда сокращаешь частоту общения, это перестает так раздражать.

Альятара качнула челкой.

 – Я уже бываю дома раз в полгода, и все равно не помогает. Наверное, она просто не может смириться с тем, что я уже взрослая пони, а не жеребенок.

Она зажмурилась. Подвинулась левее, прижимаясь ко мне боком.

 – Как по-твоему, она что-то заподозрила?

Я пожал плечами.

 – Ты мне скажи. На входе нас вроде не подловили…

Она хмыкнула.

 – Ох, не знаю, Евгений… И я хороша, ляпнула не подумав…

Я выдал очередной ОТВ.

 – Да, отмазывался я не очень убедительно. Зато теперь у меня есть официальное приглашение навестить твоих.

Альятара опустила копытце на мою руку.

 – Даже не знаю, что теперь будет выглядеть подозрительнее. Если ты поедешь со мной – или если не поедешь.

Мы оба синхронно вздохнули.

 – А, ладно, разберемся по ходу дела, – снова потрепал я пони по загривку.

Мать моя женщина.

Я сделал это.

Я преодолел свои фобии и страхи, растоптал свою мужественность, переопределил гендерную принадлежность…

Короче, я сел на эту сахарную машину ужаса и дефекации под названием «Поезд Дружбы».

И никто, ни одно разумное существо на этой планете, даже Альятара, никогда не узнает, чего мне это стоило.

Ехать, впрочем, было недалеко – Нью-Хейси располагался в трех часах езды от Мэйнхэттена. Так что мы не стали брать билеты в купе, устроившись на мягких диванчиках местного плацкарта.

Да, здесь даже плацкарт был снабжен диванчиками.

К моему облегчению, разрешение на выезд за пределы города мне в КУДА выдали без особых проволочек. Я даже старую знакомую Софт Грит не видел, ограничившись беседой со стражницей в окошке внизу.

И теперь я пялился в окошко, ожидая чего-то… Ну, волшебно-дружбо-пони-магического.

Ожидания пока не оправдывались.

Мы пересекли пролив – по длинному железнодорожному мосту, висящему на ажурных ниточках вант. Серо-стальные волны лизали подножие береговых круч, перекатывались через заграждения из бревен, защищавшие опоры моста от льдин. Далеко на севере виднелся в дымке северный берег залива. Мелькнула по правую сторону каменная башня маяка, затем поезд углубился в просторы материковой Эквестрии, и море скрылось с глаз.

Железная дорога тянулась среди пологих заснеженных холмов. Склоны покрывал густой кустарник, из него там и сям поднимались рощицы деревьев – как обычных сосен, дубов и тополей, так и что-то незнакомое мне, вроде разлапистых деревьев с белой корой или пышных кустов с темно-зеленой хвоей. Впрочем, разглядывать флору из окна вагона особо пристально не получалось, да я и не стремился.

То и дело мелькали небольшие домики в каркасе из несущих балок – поднапрягшись, я даже вспомнил термин «фахверковая архитектура». Из массивных кирпичных труб над соломенными крышами стелился дымок. В распадках между холмами тянулись живые изгороди, виднелись межевые камни, где-то из-под снега проглядывали ровные ряды каких-то оставленных под зиму посадок.

Альятара углубилась в захваченную с собой книжку. Прочие пони, набившиеся в вагон – кто болтал между собой, кто, подобно Альятаре, погрузился в чтение, разгадку кроссвордов и прочие поездные развлечения, кто, как и я, пялился в окно…

Всех их объединяло лишь одно.

Каждый пони в вагоне, открыто или украдкой, успел бросить взгляд в мою сторону.

Харе, Женек.

Давно пора было к этому привыкнуть.

Альятара, словно почувствовав мое беспокойство, вскинула голову.

 – Все в порядке?

 – Да я просто задумался, – почти не соврал я. – Слушай. Может, расскажешь, чего ожидать от твоих предков? Ну там, чего не стоит говорить, как себя вести? Плюсы, минусы, подводные камни?

Пони возвела очи горе.

 – Ну, с мамой ты уже познакомился… С папой будет попроще, он веселый и жизнерадостный пони, без маминых заскоков. Так я даже не знаю, что сказать… Мы не какие-нибудь отшельники с каменных ферм или кантерлотские дворяне, так что можешь себя вести как с любым другим пони!

Я наклонился к ее ушку.

 – Будем признаваться?

Альятара поежилась.

 – Страшно. Папа-то, может, и нормально бы отнесся, хотя… хотя… А вот каким взглядом меня смеряет мама, я даже думать не хочу!

Я слегка подпихнул ее плечом, в духе ее привычки по-дружески подталкивать меня в бедро.

 – Нам не обязательно.

 – Давай подождем, – кивнула она. – Честно, никому ничего не хочу объяснять. Это наше с тобой дело.

Мне хотелось обнять нервничающую, наверно, как я не нервничал в застенках КУДА, Альятару за плечи. Но нежности в полном пони вагоне поезда… Нет, это подождет до возвращения домой.

Нью-Хейси вынырнул из-за очередного холма, аккурат стоило солнцу спикировать за горизонт в той стороне, откуда мы приехали.

Я догадался, что мы достигли цели, даже без подсказки Альятары, за долю секунды до того, как единорожка постучала меня копытом по плечу и шепнула: «Мы приехали!».

Городом он, в общем-то, выглядел только по эквестрийским меркам.

Окруженное редким лесом скопление одно- и двухэтажных домов у меня на родине потянуло бы только на село. Причем село не слишком большое.

Зажглись уличные фонари, высветив город светлым пятном среди зарослей. Затем мы вьехали в долину, и ветви деревьев скрыли городской пейзаж от нашего взгляда. Раздался свист пара, и поезд дернулся, сбавляя ход.

На станции было безпонно. Да и сама станция больше походила на полустанок – прилепившаяся к железной дороге дощатая платформа, да кирпичное здание с парой окон. Мы по ржавой скрипучей лесенке спустились на землю, вслед за тремя-четырьми пони, как и мы, покинувшими плацкарт. Я перехватил поудобнее сумку с подарками.

 – Следуй за мной, – шепнула Альятара.

 – Веди, Вергилий.

 – Кто?

 – Ох, прости, земная культурная отсылка. Я тебе потом объясню.

Мы двинулись по мощеной брусчаткой дорожке, окруженной двумя рядами светлячковых фонарей. Снега на дороге было на удивление мало, и копыта Альятары звонко цокали по камням. Должно быть, в городе хорошо налажена уборка улиц… А, ну да. Должно быть, местная погодная команда знает свое дело и не наваливает сугробы над городом без нужды.

Вокруг замелькали первые постройки. Лес – хотя, скорее, парк, заросли были аккуратно подстрижены, сосны и дубы росли на правильном расстоянии друг от друга – переходил в город как-то сразу, деревья поднимались между домов. Привычных нашему взору заборов и огородов не было, здания стояли вплотную друг к другу, фасадами выходя сразу на улицу. Прохожих заметно не было, лишь пару раз прошли нам навстречу пони, с любопытством покосившись на двуногую фигуру.

Улица сделала пару крутых поворотов, чувствовалось, что ее прокладывали без плана, просто каждый дом строился там, где удобнее хозяину. Соломенные крыши сменились на красную черепицу, все чаще попадались двухэтажные особняки. Еще один поворот – и мы очутились на круглой площади. На дальней ее стороне возвышалось трехэтажное здание, увенчанное высокой башенкой, а слева от нас – поднималась округлая арка, за которой виднелись какие-то крытые павильоны.

 – Городская ратуша с театром, – разбила тишину Альятара. – И рынок, – она указала копытом куда-то на восток. – В той стороне школа, где я училась до поступления в академию.

 – Мы идем туда?

 – Нет, в другую сторону. Или ты хочешь прогуляться по городу? Я могу тебе показать…

 – Ох, давай уж скорее со всем разберемся, – помотал я головой. – Раньше сядем – раньше выйдем.

 – Сядем? – переспросила пони. – Это тоже какая-то культурная отсылка?

Я фыркнул.

 – В точку.

Посмотрел на Альятару повнимательнее.

 – Хочешь оттянуть момент?

Пони вздохнула.

 – Я трусиха, да?

На сей раз я решился погладить ее по голове.

 – Да я сам как на иголках. Ладно, расслабься. Не съедят же нас, в конце концов.

Из стрельчатых окошек пробивался теплый желтый свет. Пони пренебрегали шторами на своих окнах, ограничиваясь кружевными занавесками и узорчатыми ставнями. Впрочем, я все равно старался не разглядывать без нужды внутренность чужих домов. Мы брели по мостовой, проходя поворот за поворотом.

Пока впереди не замаячил двухэтажный коттедж, окруженный можжевельником. Над зеленой дверью поднималась небольшая декоративная башенка, слева от крыльца виднелся небольшой пруд, сейчас пустой и забитый снегом.

Мы переглянулись.

 – На счет «три»?

 – Раз, два…

Копыто Альятары и моя ладонь коснулись дверного молотка одновременно.

 – Иду, иду! – раздался голос жеребца по ту сторону. – Кто там? Мы заняты!

 – Папа, это я!

Дверь распахнулась.

 – Альятара?! – высокорослый, мне по грудь светло-зеленый единорог с аквамариновой  под цвет шерсти Альятары гривой шагнул на крыльцо. На его бедре виднелась метка в виде серого булыжника и раскрытого глаза.

 – Привет, пап! – Альятара обхватила его за шею.

 – Мы думали, ты приедешь завтра, – растерянно пробормотал единорог, обнимая дочь.

 – У нас расписание поменялось, мы сумели выкроить окно только на этот вечер. Я даже не успела письмо отправить!

Это было чистой правдой. Запасы вожделенных Реми реактивов прибыли раньше ожидаемого, и земнопони предупредила нас, что помочь Стилу в лавке сможет только сегодняшним вечером – потом все время у нее будет забито прямыми обязанностями. Так что решение сорваться в Нью-Хейси было нами принято довольно спонтанно.

 – Ох, мы тебя всегда рады видеть, даже когда ты появляешься внезапно, – проговорил единорог. Перевел взгляд на меня. Прищурился.

 – Альятара, а это случаем не твой друг, о котором ты говорила на День Очага?

 – Именно! Познакомьтесь. Это Евгений Комаров, мой друг и напарник, а это Стоун Уотчер, мой папа.

 – Друзья Альятары – мои друзья, – единорог протянул мне копыто. Я перехватил его чуть выше бабки и аккуратно пожал.

 – Что ж, проходите. Даймонд, душа моя! У нас гости!

 – Гости? – из глубин дома раздалось цоканье. Даймонд появилась в освещенном проеме. – О Сестры, Альятара, ты в своем репертуаре! Я не готовилась встречать гостей, дом неубран, на стол нечего поставить!

 – Мы очень неприхотливый вид, Даймонд, – я постарался выдавить улыбку. – Нам довольно стакана воды и корки хлеба для счастья.

  – Мистер Комаров? – пони картинно прижала копыто к лицу. – Что ж, мне остается надеяться, что вы не подумаете, что в моем доме всегда царит такой бардак! И пожалуйста, не судите по нашему жилищу о всех единорогах Эквестрии!

 – Да будет тебе, милая, – вмешался Стоун. – Дочка, проходи. И покажи своему приятелю, где у нас тут что.

Моя куртка обрела пристанище на лакированных ветвях стилизованной под дерево вешалки в прихожей. Альятара краем глаза посмотрелась в огромное зеркало в дубовой раме на дальней стороне комнаты, пригладила гриву. Я закрутил головой, ища, куда поставить обувь.

 – Да не разувайся, – шепнула мне единорожка.

 – Проходите, проходите, – Стоун указал на правую дверь.

Мы уселись перед огромным камином, в котором еще плясали на углях слабые язычки пламени. Они давали довольно света, так что светлячковая лампа на журнальном столике была отключена. Альятара заняла стратегическую позицию между мной и отцом, в углу массивного дивана с подлокотниками в виде драконьих голов и литыми чугунными ножками. Я угнездился в таком же грозного вида кресле, аккуратно откинулся на спинку. Сидеть в нем, рассчитанном на габариты пони, было немного неудобно, но за последние месяцы я уже приспособился.

Даймонд Стар скрылась где-то в недрах дома, откуда донеслись звон кастрюль и звяканье ложек. Судя по всему, насчет «нечего подать на стол» она преувеличила.

 – Жду не дождусь, когда услышу про твою лавку из первых уст. С ума сойти, моя малышка теперь взрослая и ответственная бизнес-пони, – Стоун усмехнулся. – И про вас тоже, мистер. Слухи не врут? Вы и впрямь пришелец из-за пределов нашего мира?

Что ж, он не сказал «захватчик». Или «монстр». Хороший знак.

 – Именно так. Только не спрашивайте меня, каким чудом я здесь оказался. Над этой загадкой бьются лучшие ученые Эквестрии.

Стоун присвистнул.

 – Я слышал о понивилльском вторжении и о лагере, но считал, что это россказни в лучшем случае наполовину. Начиная чуть ли не с самого возвращения Найтмэр, в Понивилле вечно что-то случается.

 – Ну я бы это вторжением не назвал, – аккуратно ввернул я. – Я совершенно точно не собирался никуда вторгаться.

 – И как же вы очутились в Эквестрии? – полюбопытствовал Стоун.

 – Ну… фактически меня просто выбросило чуть ли Альятаре не на голову, – я благоразумно решил не уточнять мелкие детали про ванну и прочее. – Так мы и познакомились.

 – И завели общий бизнес, – ввернула Альятара. – Кстати! Папа, мама, мы кое-что вам привезли!

Она извлекла из седельной сумочки массивного вида стиломех, расписанный в синий и зеленый цвета.

 – Забавная игрушка, – Стоун покрутил телекинезом стиломех перед носом. – Это и есть знаменитые человеческие перья, про которые твердят в Мэйнхэттене?

 – Точно так. Только мы не называем их перьями, – заметил я. Проглотив желание ввернуть шутку про лишенное перьев животное.

 – Какая разница, как назвать, если они предназначены для одного и того же? – риторически спросил Стоун. – Спасибо, дочка, – вспышкой зеленого света он отправил стиломех на каминную полку.

Дверь открылась, в проеме показалась голова Даймонд. На шее пони висел фартук, украшенный изображением трех клубничных ягод. Точно таким же, как и на ее бедре.

 – Прошу к столу, – церемонно произнесла она. – Извините за скудость угощения.

Что ж, если по меркам Нью-Хейси это был скудный ужин, то я не хотел бы быть приглашенным на обильный. Из-за опасности лопнуть.

На моей тарелке исходил паром рассыпчатый обжаренный в масле отварной картофель с доброй порцией овощного рагу. Тонко нарезанные ломти черного хлеба соседствовали с ярко-желтым ломтем сливочного масла и чем-то ярко-красным в соуснице. От салатницы шел густой травяной аромат вперемешку с тонким запахом оливок и уксуса.

 – М-м-м! – Альятара принюхалась, вытирая копытца полотенцем. – Я так соскучилась по домашней готовке!

 – Ты опять перебиваешься с сена на бутерброды там в городе? – грозно спросила Даймонд. – Оглянуться не успеешь, как испортишь себе пищеварение! Мистер Комаров, вы должны следить за ее питанием!

Я счел за лучшее отмолчаться. Благо повод имелся очень весомый – набитый картошкой под пряным соусом рот.

 – Даймонд Стар, вы волшебная повариха, – польстил я хозяйке минуту спустя. На сей раз – куда искренней.

 – Да, она у меня такая, – довольным тоном произнес Стоун.

 – Не стоит благодарности, – проговорила Даймонд. – Право, мне стыдно, что пришлось угощать вас тем, что нашлось в холодильнике. Если бы я знала заранее…

Альятара, не слушая ее, положила себе ложку салата. Принюхалась.

 – Он с люцерной? – перевела она взгляд на мать.

 – Да, а что такое? Честное слово, я думала, что ты оставила в прошлом свою жеребячью привередливость. Люцерна полезна для здоровья…

Единорожка вскинула копыто.

 – Евгений! Ты же помнишь…

 – Помню-помню, – заверил я ее. – Извините, Даймонд, но от салата я откажусь. Мы, люди, не очень хорошо перевариваем люцерну.

 – Боже, – хозяйка испустила ОТВ. – Альятара, ты должна была меня предупредить! Я даже не думала…

 – Все в порядке, – поспешил я заверить ее. – Я уже привык следить за такими вещами.

На плите засвистел чайник. Даймонд поднялась, поставила на стол блюдо с черничным пирогом. Разлила по чашкам чай, пахнущий ромашкой.

Стоун Уотчер, умяв пирог за долю секунды, посмотрел на меня.

 – Скажите, а вашему виду разрешено перемещаться по Эквестрии? – поинтересовался он. – Я почему-то думал, что человекам запрещено селиться вне пределов этого вашего лагеря.

 – Поскольку Альятара взяла меня на поруки, мне разрешили свободное проживание, – пояснил я. – В пределах Мэйнхэттена, правда. Для поездки в Нью-Хейси пришлось брать в КУДА специальное разрешение.

 – В КУДА? – переспросила Даймонд.

 – Особый отдел Департамента Дружбы, – пояснила Альятара. – Который занимается вопросами адаптации людей.

Стоун покивал.

 – Департамент Дружбы, да? – он откинулся на спинку стула. – Знавал я его главу. Как-то раз пришлось побывать у нее на допросе.

 – Дорогой, нашим гостям вряд ли будут интересны твои рабочие байки, – сухо заметила Даймонд.

 – На допросе у Старлайт Глиммер? – переспросила Альятара. – А я вот раньше про это не слышала! Папа, расскажи!

 – Да и я не откажусь послушать, – присоединился я к просьбе.

Стоун хмыкнул. Сделал большой глоток чая.

 – Ну, это случилось, уже когда ты уехала в Мэйнхэттен, а потом как-то забылось за давностью. С тех пор прошло сколько, года четыре… Или чуть меньше.

 – Четыре года? – переспросила Альятара. – Подожди, разве…

 – Ну да, тогда она еще не была главой Департамента Дружбы. Собственно, тогда и Департамента еще не было. Тогда она только-только выписалась из злодеек и стала личной ученицей ее высочества. Ну так вот.

Мы тогда делали съемку в Жеребячьих горах. Ясное дело, тамошние шахты считались выработанными еще в первые несколько веков от Очага, но рудознатцам тех времен и не снилась магия, которая есть у нас! Поисковые заклинания с регулировкой по раствору и импульсу, таумические каротажные матрицы, симпатические резонаторы…

 – Стоун, – оборвала его Даймонд.

 – Что? Ах, да… Ну так вот. Наш базовый лагерь был в Бэльсе, Шифт Джамп, наша телепортистка, перебросила нас в горы к северо-востоку. Нас было четверо – я, двое подсобных рабочих и Рик Диггер, наш экспедиционный камнектор. Хороший парень, даром что земнопони…

 – Папа! – негодующе воскликнула Альятара.

Стоун смущенно кашлянул.

 – Слушайте, я не какой-нибудь там видист. Ничего не имею против даже грифонов, не говоря уж о пегасах или земных пони. Просто я считаю, что каждому народу лучше жить по отдельности, чем перемешиваться. Вот что получится, если все единороги переберутся в Клаудсдейл, а земнопони поселятся в Кантерлоте и будут заниматься магией? Ничего хорошего, только сплошная беготня и неразбериха, как в том же Понивилле…

 – А почему тогда ты сам живешь среди земных пони?

 – Ну, это другое дело. Жилье в Кантерлоте мне не по карману, да и добираться оттуда до выработок далековато… Ладно, ты меня отвлекла. Так вот.

Мы разбили лагерь и ранним утром двинулись по маршруту. Работали как обычно – я расставляю поисковые амулеты, делаю общий скан, даю Рику развертку, он смотрит результаты и указывает мне, где делать доразведку. Прошли миль десять, вскрыли парочку перспективных жил, хотя ничего сверхценного, и вышли к старому святилищу. Тут уже начало темнеть, и мы с Риком решили ставить палатки. Понятное дело, не в самих руинах – милях в трех от них, за горой. Дураков среди нас не было, мало того, что сами развалины в любой момент могут рухнуть тебе на голову, так еще и единороги древности были мастаки на всякие неприятные сюрпризы для тех, кто решит наложить копыто на их сокровища – и не все их заклинания развеялись со временем. Пусть по таким местам лазает Дэринг Ду, а не мы, скромные эквиологи.

В общем, мы улеглись спать – а спустя часа три нас разбудил грохот. Такое чувство, что над Понихеджем разразилась гроза среди ясного неба. Зеленые молнии били и били в скалу, полыхали зарницы, земля содрогалась. Я чувствовал отголоски чужой и странной магии, хотя ни за что не взялся бы определить, кто это был и что за заклинания он накладывал. И был ли это вообще маг-единорог, или просто сработало что-то из старых магических ловушек.

Так продолжалось с полчаса, затем стихло. Рабочие стали бормотать о призраках, так что пришлось им наполнить, что Балтимэйрский горный трест платит им не за страшные истории. Поутру мы пошли дальше по маршруту, но дали большой крюк – приближаться к святилищу после ночного шоу никто не хотел.

Ну и вот. Мы закончили петлю и вернулись в лагерь, чтобы переночевать в нем и выйти на следующий маршрут. И тут появилась эта пони, Старлайт.

Телепортировалась прямо посреди лагеря, и тут же принялась выяснять, чем мы занимались возле руин. Я, признаться, слегка струхнул, все-таки сами помните, какие слухи о ней тогда ходили. Скрывать мы ничего не стали – честно признались, что делали и что видели.

Она здорово разволновалась, заслышав про ночную бурю. Очень настойчиво выспрашивала, что я успел заметить и что могу сказать по поводу заклинаний, которые там творились. Когда поняла, что рассказать мне особо и нечего – этак тяжело вздохнула, пробормотала себе под нос «Твайлайт это не понравится» и растаяла в воздухе.

 – А что это было? – с любопытством спросила Альятара.

 – Принцесса мне не докладывает, – развел копытами Стоун. – Слыхал я слух, что там то ли взорвался какой-то древний артефакт, то ли явился призрак самого Старсвирла, то ли что еще. Но думаю, все это байки. Сам я подозреваю, там действительно сработала какая-то магическая защита от грабителей, может даже, кого-то прихлопнув. Потому принцесса и послала свою ученицу выяснить, кто из пони мог под нее попасть.

Альятара поежилась.

 – Ты что же, хочешь сказать, там погибли пони?!

 – Надеюсь, что нет. Но кто знает? С чего-то же вдруг принцесса этим заинтересовалась.

Стоун зевнул. С легкой тоской в глазах скосился на мини-бар. Даймонд поймала его взгляд и грозно покачала головой. Я счел за лучшее не показывать, что заметил эту переглядку.

Хозяйка поднялась.

 – Прошу прощения, я пойду приберусь в гостевой комнате, – сказала она. Направилась к выходу из кухни.

Стоун улыбнулся Альятаре.

 – Ну а ты? Может, расскажешь что-то интересное из своей работы? Или вы, мистер, поделитесь какой-нибудь интересной историей из мира человеков?

Я слегка завис.

Ага, классическая подстава вида «расскажи что-нибудь смешное». О чем рассказать? Тем более, в последнее время интересные истории с Земли у меня как-то ассоциируются с чем-то не тем…

 – О! – пришла мне на выручку Альятара. – Раз уж у нас вечер воспоминаний о знаменитостях… Пап, угадай, кто с месяц назад сделал покупку в нашей лавке?

 – Неужто принцесса Селестия?

 – Ой, ну так высоко мы не взлетели… Подсказываю – начинается на «Спит», кончается на «файр» и командует Вандерболтами!

 – Ого, – Стоун поднял бровь. – Рассказывай в подробностях.

 – Ну, все началось с того, что Майк и Сильвер – ты же их помнишь, да? – пришли навестить меня в лавке…

Слушая эту уже знакомую мне историю, я принялся изучать стоящие на полке стаканы с выложенными цветным стеклом улыбающимися пони на стенках. Потом перевел взгляд на висящие над баром массивные часы-ходики. Цифры были выложены инструктированным зелеными камушками золотом – мне даже стало интересно, настоящие это изумруды или стеклянная имитация. Что в Эквестрии вольно относились к ценности драгоценных камней – я уже понял после бессчетного количества раз, когда с нами рассчитывались ими за стиломехи.

 – Стоун Уотчер, – ввернул я в разговор, когда Альятара прервалась на глоток чая. – А что вы искали в горах? Драгоценные камни?

Стоун усмехнулся.

 – Да камушки искать как раз – дело нехитрое. Найди место с пересечением лей-линий или сосредоточь их вручную, как на каменной ферме, брось простенькую поисковую матрицу – и собирай хоть лопатой в ведро. А вот пригодное к разработке месторождение бокситов или там полиаланита – та еще редкость! Сейчас рудники Восточной Эквестрии считаются выработанными, основная разработка идет близ Додж-Сити и в Дымных горах. Но дайте еще десяток лет, юный жеребчик – и мы это изменим! – он с жаром стукнул копытом по подлокотнику. Я даже не стал поправлять мою видовую принадлежность.

Вернулась Даймонд Стар. Опустилась в кресло, плеснув в стакан с зеленым пегасом воды из графина.

 – Я постелила вам в гостевой комнате, Евгений. Она слева от лестницы, в дальнем конце коридора. А тебе, Альятара – в твоей старой. Там все осталось по-прежнему с твоих школьных лет.

 – Что, даже мой постер с Серенадой Трель и фарфоровая коллекция? – Альятара улыбнулась.

 – Конечно. Не стану же я их выкидывать. Я надеялась, что ими будут играть еще мои внуки… Но, судя по всему, внуков я не дождусь, не так ли?

Альятара вздрогнула, словно ее ударили.

 – Мама!

Даймонд смерила нас взглядом.

 – Что? Или я ошибаюсь?

Всю доброжелательность из комнаты словно ветром сдуло. Мне очень хотелось что-нибудь сказать, но я не знал – что. Чтобы не накалить ситуацию еще сильнее.

 – Даймонд! – резко произнес Стоун. – Ради Селестии, давай не будем сейчас…

 – Не будем – что? Или тебя все устраивает?

Альятара рывком поднялась.

 – Мы устали, – холодно произнесла она. – Завтра у нас тяжелый день. Мы отправляемся спать. Спокойной всем ночи.

Она шагнула к двери, высоко вскинув голову. Бросила лишь один взгляд – и я понял, что лучше к ней присоединиться.

 – Спасибо за ужин, – выдавил я неловко. – Время действительно позднее… Спокойной ночи.

 – Э… да, всегда пожалуйста, – пробормотал Стоун. Альятара шагнула за дверь, на секунду обернулась – и я снова поймал ее умоляющий взгляд. Почти выскочил из кухни, словно ошпаренный.

Она молчала, пока мы поднимались по двойной лестнице с резными подпорками. Лишь когда единорожка шагнула к двери справа, а я собрался идти дальше – ее копыто легло мне на руку.

 – Иди со мной, – прошептала она. – Пожалуйста.

Я дал втянуть себя за руку в уютную спальню, с взбитой пушистой периной на кровати, с развешанными на стенах рисунками – судя по зимней тематике и технике исполнения, принадлежащими перу самой единорожки. На окно были наклеены потемневшие от времени бумажные снежинки. На подоконнике виднелись расписанные вручную фарфоровые фигурки пони, грифонов, еще каких-то разумных – должно быть, это и была та самая коллекция.

Альятара рухнула на кровать, прикрыв глаза.

 – Ну почему? – с тихой горькой обидой спросила она. – Зачем… вот так?

Я вздохнул. Сел рядом, положил руку на ей на плечо.

 – Она, наверное, просто… волнуется за тебя. Просто показывает это, как умеет.

Пони застонала.

 – Неужели ей не видно, что она делает больно?

Мне оставалось лишь пожать плечами. Я сидел рядом с Альятарой, слушая, как ее дыхание успокаивается, и глядя, как в окне медленно движутся по снегу тени. Внизу раздавались шаги, слышался напряженный голос Даймонд. Слов я разобрать не мог.

Да оно и к лучшему.

Когда мне показалось, что Альятара заснула – я осторожно высвободил руку и направился к двери.

Вернее, попытался. Потому что единорожка вскинулась на постели.

 – Не уходи, – тихо попросила она. – Останься здесь.

Я усмехнулся через силу.

 – Мы твоих окончательно не шокируем?

 – Да и все равно, – Альятара приподнялась на постели и поцеловала меня. Я улыбнулся, пропуская гриву сквозь пальцы. Улегся обратно, обхватив прижавшуюся ко мне спиной Альятару, словно большую плюшевую игрушку. Пони улыбнулась сквозь покрасневшие глаза и накрыла мою руку копытом.

И все-таки мне пришлось подняться с постели.

По самой что ни на есть прозаической причине. Выпитый чай стал искать путь наружу.

Я осторожно, чтобы не разбудить единорожку, убрал руку. Встал – она сонно пошевелилась и что-то пробормотала. Я тихонько поцеловал ее в щеку, она обхватила вместо моей руки подушку и безмятежно засопела.

Я просочился, ругая скрипучие ступеньки, на первый этаж и воспользовался размещенными в маленькой комнатке под лестницей удобствами. Помыл руки, поискал глазами полотенце, но не нашел. Прокрался обратно, занес ногу над первой ступенью.

 – Мистер Комаров, – прозвучал голос Стоуна из гостиной через полуоткрытую дверь. Я обернулся.

Пони сидел на том же месте, что и перед ужином, глядя в камин. Перед ним на журнальном столике лежало несколько странных устройств, походивших на гибрид кальяна с курительной трубкой.

 – Зайдите, – приказал он. Тон голоса был доброжелательным, но это явно был приказ, а не просьба.

Я не рискнул ослушаться, тоже заняв место в том же кресле. Пони телекинезом открыл дверцу шкафчика и притянул к себе булькнувшую толстостенную бутыль.

 – Будете? – спросил он, слегка наклонив сосуд. – Яблочный бренди трехлетней выдержки. Извините, это вам не предлагаю, – он коснулся трубки, – на не-пони эта штука не всегда действует как надо.

Я молча кивнул. Стоун разлил бренди по стаканчикам, протянул один мне. Вскинул свой.

 – За знакомство, что ли, – проговорил он. Звякнуло стекло. Алкоголь обжег горло.

Стоун отсоединил ведущий к трубке тонкий резиновый шланг. Чиркнул зажигалкой, поднеся ее к низу чашечки. Я невольно уставился на его копыта, гадая, что будет дальше. На курительную все-таки эта штука слабо походила…

Единорог втянул сквозь трубку воздух. Задержал его в легких – и с силой, но неторопливо, выдохнул. Из чашечки трубки показался огромный мыльный пузырь, за ним второй и третий. Они поднялись к потолку, посверкивая в тусклом свете углей.

 – Говорят, не очень полезно для легких, но мозги прочищает здорово, – протянул он, видя, как завороженно я уставился на игру тонких пленок. – Ну да в моем возрасте поздновато о нем хлопотать.

Единорог перевел взгляд на меня.

 – Извините за сегодняшний вечер, мистер Комаров.

Я неловко пожал плечами.

 – Мать есть мать.

 – Да. И я надеюсь, вы ее сможете понять. Она давно мечтала о внуках, и когда поняла, что у Альятары другие планы… – он прервался. Затянулся из своей пузырепускательной машинки еще раз.

Пронзил меня взглядом.

 – Она ведь права насчет вас с ней?

 – Мистер Стоун Уотчер…

 – Я просто спрашиваю.

 – Допустим.

Единорог проводил взглядом полупрозрачные шарики.

 – Я честно скажу – я не сторонник современных нравов. Мне даже смешение пони не по нутру, что уж говорить о чужеземцах. Кобылка должна искать пару среди близких ей по духу и по природе, а не…

 – Ну уж извините, но меня больше волнует мнение Альятары, чем ваше, – резко выпалил я.

Единорог неожиданно усмехнулся.

 – Смелость? Это мне нравится.

Он снова плеснул на пол-пальца янтарной жидкости.

 – Знаете что? Я с вами согласен.

У меня отвисла челюсть.

 – Простите?

Стоун хмыкнул. Чокнулся со мной, осушил стакан.

 – Нет, не в том плане, что разделяю современные взгляды. Но меня больше, чем моя правота, волнует счастье Альятары. Если она с вами счастлива – тогда пусть лучше я буду недоволен, чем она одинока.

Он снова прожег меня взглядом.

 – Она с тобой счастлива?

Я притронулся губами к бренди и опустил стаканчик.

 – Стоун, – тихо сказал я. – Она пришла мне на помощь, когда я был растерян, испуган и сбит с толку. Она не дала мне сломаться. Я не знаю, чем я смогу отплатить ей за такое. Сделать так, чтобы она была счастлива – это самое меньшее. Я не знаю, что и как будет в будущем… но я сделаю все ради этого. Все.

Единорог помолчал.

 – Что ж. Да светит вам Селестия.

Он неожиданно пригвоздил меня взглядом к месту.

 – Но учти, приятель, если ты сделаешь моей дочери больно… Я не имею в виду, если вы устанете друг от друга или все такое, в жизни разное бывает… Но если ты вдруг обидишь или предашь ее – тогда знай. Я тебя найду не то что в Эквестрии – даже в Аустрейохе, даже в твоем мире, и отправлю тебя в самую глубокую из заброшенных штолен Жеребячьих гор. Уяснил?

 – Да я скорее! …

 – Ладно, ладно. Извини старика за отцовское беспокойство. Еще по одной?

Я покачал головой.

 – Нам и правда завтра в дорогу с утра. Я все-таки лягу поспать.

 – Ну как скажешь. Только постарайтесь не шуметь так, чтобы разбудить Даймонд.

Мои щеки полыхнули, и не только от выпитого бренди.

 – Да мы не…

Стоун негромко расхохотался.

 – Спокойной ночи, приятель.

 – Спокойной, Стоун.

С небес сыпался тонкий, почти невидимый на солнце снежок. Редкие тучки, из которых он сыпался, скользили по небу от Мэйнхэттена, между них, почти невидимые на высоте, мелькали точки погодной команды.

Свистнул свисток приближавшегося поезда. Альятара обернулась к отцу.

 – Ну до встреч, дочка, – тепло проговорил он, обнимая единорожку. Альятара обняла отца в ответ, все еще холодно кивнула матери. Та ответила не менее чопорным кивком.

Я поклонился.

 – Спасибо за гостеприимство.

 – Заглядывайте в любое время, – сердечно проговорил Стоун.

 – Как-нибудь, пап. Если дело позволит.

Стоун улыбнулся.

 – Лучше бы позволил, особенно через годик. Думаю, нам не помешают лишние копыта, нянчиться с твоей младшей сестренкой.

Даймонд Стар обернулась к мужу.

 – Что?!

Тот пихнул ее в бок.

 – Ой, да ладно. Раз уж с этой стороны нам внуки не светят – значит, надо заняться вопросом самим, а? И мы еще с тобой не так стары, чтобы не думать о подобном?

Даймонд залилась краской.

 – Стоун Уотчер! Ты… ты невозможен!

 – Хе-хе! За это в свое время ты за меня и вышла, нет?

Я обнаружил, что улыбаюсь. Широко и искренне.

 – До встречи.

 – До встречи.

Утренний вагон был забит поменьше, и мы с Альятарой нашли место в дальнем уголке, отгородившись седельными сумками со всяким домашним угощением. Которые всучил нам Стоун, не слушая возражений.

Единорожка принюхалась.

 – Я не заметила, чтобы ты вчера пил, – недоуменно протянула она.

Я улыбнулся.

 – Мы с твоим отцом вчера ночью пропустили по рюмке.

Альятара вскинулась.

 – Вы не…

 – Даже не поругались. Как ты и говорила, он мировой мужик.

Пони облегченно вздохнула.

 – Я рада, что хотя бы с ним вы поладили.

Я хотел пошутить, что ситуация вполне в духе классических анекдотов про тещу и тестя, но слова застряли в горле.

Потому что слова «теща» и «тесть» сразу по цепочке ассоциаций привели к другим мыслям насчет семейного положения…

Да, ситуация развивается как-то быстро…

А, е…сь оно все понем. Поживем – увидим. Ввяжемся в бой – посмотрим.

По крайней мере, в бизнесе пока сработало.

Мы вошли в лавку с Альятарой рука об руку… Рука об ногу, точнее.

Даже совсем чуть-чуть опоздав к началу утренного ажиотажа. Хотя закинуть поклажу домой мы, само собой, не успели.

И я сразу понял – что-то не так.

Во-первых, передний вход был закрыт.

Во-вторых, Реми и Стил вместо прилавка или мастерской были в подсобке.

И в-третьих – Стил робко косился на дядю.

Державшего в копытах бумажный свиток.

 – Бронз? – я сбросил сумки на пол. – Какими судьбами?

Земной пони обернулся.

 – О. Евгений, Альятара, привет. Гляньте-ка.

Он протянул мне письмо.

Я недоумевающе перевел глаза на вязь эквестрийских букв.

«Полномочному представителю торгового товарищества «Стиломехи Альятары», Бронклин, 28, 3-я авеню, 2-1, Мэйнхэттен UD, Альятаре Кири.

От поверенного агента юридического отдела торгового дома Уайтфизер и Ко, Хейпакинг, 1, Санрайз-стрит, 195, Мэйнхэттен UD, Лау Райдер.

Дражайшая Альятара!

Настоящим письмом торговый дом Уайтфизер и Ко имеет удовольствие оповестить Вас, что поименованному торговому дому на торговые операции с чернилами, чернильницами, тушью писчей, тушью рисовательной, перьями писчими гусиными, перьями писчими иными птичьими, перьями птичьими пегасьими, карандашами писчими, карандашами рисовальными, ластиками смолистыми и иными, кистями каллиграфическими, кистями художественными, бумагой рисовальной, бумагой писчей, бумагой промокательной, бумагой копировательной, песком промокательным и приравненным к ним товарам дарована привилегия королевского баналитета, в соответствии с коммерческим правом Королевства Эквестрия и согласно высочайшему акту Е.В.П.Д. Селестии от 20 апреля 857 года эры Солнца.

Установлено указом Е.В.П.Д. Селестии от 11 июня 721 года эры Солнца «О привилегиях торговых», пункт LI, глава I, что всякий, желающий торговать товарами, подпадающими под указ о даровании королевской привилегии, обязан получить согласие держателя привилегии и выплачивать сему держателю плату в согласованном сторонами размере, но никак не менее восьмисот пятидесяти полновесных золотых бит в месяц.

Также установлено указом Е.В.П.Д. Селестии от 18 мая 1021 года эры Солнца «О дополнениях к Закону о коммерческих нарушениях», пункт VII, глава I, что всякий, повинный в нарушении установленной законом монополии, обязан выплатить держателю монополии штраф в размере ста двадцати процентов от суммы средств, вырученных за все время таковой торговли.

Как то определено свидетельскими показаниями, газетными публикациями и уличными вывесками, торговое товарищество «Стиломехи Альятары» с 20 ноября 2 года эры Дружбы (1112 года эры Солнца) по настоящее время ведет коммерческую торговлю оптом и в розницу товарами, именуемыми стиломехами, по функционалу и устройству представляющими механический аналог писчего пера, тем самым нарушая дарованную торговому дому Уайтфизер и Ко привилегию королевского баналитета.

Исходя из расчета стоимости требования, прилагаемого к сему письму, общая сумма задолженности торгового товарищества «Стиломехи Альятары» перед торговым домом Уайтфизер и Ко, составляет двадцать тысяч двести шестьдесят пять полновесных золотых бит.

Однако, руководствуясь Дружбой и Гармонией, с целью поддержания духа делового сотрудничества, руководство торгового дома Уайтфизер и Ко предлагает Вам и Вашим партнерам в добровольном порядке заключить соглашение о ведении торговли ratione privilegii за цену в размере тысячи двухсот бит ежемесячно, либо же передать Ваше предприятие в собственность ad remanentiam торгового дома Уайтфизер и Ко за цену в размере семи тысяч бит.

В случае отказа от вышеописанного предложения, руководство торгового дома Уайтфизер и Ко уведомляет Вас о намерении обратиться в третейский суд городского округа Мэйнхэттен с целью взыскания причитающейся торговому дома Уайтфизер и Ко задолженности со всеми причитающимися выплатами, пошлинами и налогами cui vectigal.

Примите уверения в совершеннейшем к Вам почтении.

Писано 18 февраля 3 года ЭД (1113 года ЭС) в Мэйнхэттене.

Искренне Ваша, Лау Райдер».