Авторучка

Что делать дальше?

Я сидел в том же кресле, обреченно уставившись в сделанные Альятарой наброски и рисунки. Машинально перебирая их между пальцами, вглядываясь в ровные уверенные линии и штрихи, и изо всех сил пытаясь придумать, что мне делать дальше.

Сегодня, впервые за два дня, я был один в квартире. Альятара наполовину жестами, наполовину рисунками сумела объяснить мне, что должна отправляться на работу. Ну по крайней мере, я предположил, что на работу.

Судя по рисунку, схематично изображавшему большое каменное здание, очень похожую на Альятару кошколошадь за мольбертом, и выходящих из дверей здания кошколошадей с газетами/письмами/открытками, в общем, с какими-то исписанными листочками в… зубах. Да, мать моя женщина, в зубах.

Впрочем, похоже, это были газеты.

Потому что именно газету, очень похожую на наши, я вчера утром нашел на столике Альятары.

Ну как похожую? С какой-то фигурной вязью вроде арабского письма на страницах. На заголовках вязь распадалась на крупные округлые элементы вроде полукружий, звездочек, молний и сердечек. Наверно, это были буквы?

В некоторых местах встречались цифры. Которые я без труда отличил от букв.

Потому что это, черт меня побери, были наши, родные, привычные, арабские цифры!

Ну, почти привычные. Где-то хвостик смотрит не в ту сторону, где-то что-то растянуто или сплющено. Но все равно узнать привычный набор – от нуля до девятки – труда не составляло. Будь это одна цифра или буква, я бы еще предположил совпадение…

Как? Как?!

Я же типа в параллельном мире или там на другой планете. Они пишут непонятной абракадаброй. Но пользуются человеческими цифрами?

А с другой стороны. Если в этом мире есть Новый Год, да еще такой же, как наш, с елкой и гирляндами – что мешает быть арабским цифрам?

А еще на страницах газеты были черно-белые фотографии.

Вот в фотографии я вцепился мертвой хваткой.

Половину первой страницы занимало большое фото. Оно изображало округлый зал с несколькими рядами кресел. Кресла до отказа заполняли похожие на Альятару существа, только рогов у них не наблюдалось. Одно из них, стоя на подиуме в центре зала, вглядывалось (читало?) в лежащий перед ним лист бумаги. Двое или трое, поднявшись на задние ноги, что-то кричали из рядов и махали передними.

Заседание правительства? Публичная лекция? Еще что-нибудь?

На второй был изображен порт. Сомнений не было – над длинными низкими зданиями без окон поднимались мачты, вдали виднелся корабль, словно сошедший со страниц «Тома Сойера» – большие гребные колеса, высокие трубы, пара мачт с убранными парусами. На переднем плане громоздились ящики и бочки, их задумчиво рассматривали еще двое безрогих кошколошадей.

Третья изображала… кого-то. Даже целых трех кого-то. Рогатую кошколошадь вроде Альятары. Существо вроде… э… птицелошади? У него были орлиный клюв, когтистые лапы, и оно наполовину было покрыто перьями. На переднюю. Заднюю было плохо видно, оно стояло анфас к фотографу, но мне показалось, что у него как минимум одна лошадиная нога. Ну а третье создание было птицекошкой – с такой же птичьей передней половиной и кошачьей, с длинным львиным хвостом с кисточкой – задней. Все трое позировали на фоне фонтана, за их спинами виднелся горный склон.

А на четвертой странице – был изображен зависший над каким-то индустриальным пейзажем дирижабль. Натуральный дирижабль с парой каких-то лопастей вроде крыльев или весел. Длинные черные тросы тянулись с него на землю, а сбоку подплывала парочка…

Телег. Да, телег. Запряженных четверкой кошколошадей каждая. Висящих на расстоянии ста метров от земли. Непохоже, чтобы кошколошади сильно беспокоились по этому поводу.

Возможно, потому, что у них были крылья. По два пернатых крыла у каждой.

Газета выпала у меня из рук, я зажмурился и посмотрел еще раз. Летающие телеги, летающие кошколошади и летающий дирижабль никуда не делись.

Хотя как раз в летающем дирижабле для разнообразия нет ничего странного.

Я жалобно посмотрел на Альятару. С немым вопросом в глазах ткнул пальцем в фото.

Альятара схватила карандаш и бумагу – стопка листов прилипла к ее копытцу, словно намагниченная.

Оживленно принялась за объяснения. К этому моменту мы с горем пополам выучили около пятидесяти слов из языков друг друга и некое подобие разговора начало получаться.

К концу вечера я знал об этом мире чуть больше.

Планета называлась Эокьяз, страна на ней, где мы находились – Эокейрати. Так же, видимо, для простоты, назывался и материк.

Население Эокейрати называлось лоти. Оно делилось на три… народа? расы? вида? – короче, на кем-лоти, пакс-лоти и цер-лоти. Сама Альятара была из числа цер-лоти, чьим отличительным признаком был витой рог посреди лба. Пакс-лоти имели крылья и умели летать – я решил отложить вопрос, как они держатся в воздухе на не слишком больших крылышках, в самый дальний уголок мозга. Кем-лоти были… ну, в общем, они были обычными кошколошадьми без рогов и крыльев.

Судя по рисункам Альятары, кем-лоти занимались выращиванием урожая – по крайней мере, она нарисовала их пашущими (впрягшись в плуг, ага) пшеничное поле. Или не пшеничное – рисунок был схематичным и изображал ряд стебельков. Пакс-лоти делали что-то, связанное с дождем и облаками (может, предсказывали погоду?). Цер-лоти… тут у Альятары случилась заминка, она изобразила цер-лоти с идущими от его рога какими-то извилистыми линиями вроде радиоволн. Затем зажгла свой телекинетический свет, подняла карандаш в воздух и покрутила передо мной.

Телекинез? Цер-лоти передвигают предметы?

Кем-лоти – тут хозяйка пустила в ход атлас – жили в городе под названием Манисхата, где мы и находились, и, насколько я понял Альятару – еще в нескольких городах в восточной части страны. Город пакс-лоти (про себя я решил называть их пегасами. А что? Похожи ведь) назывался Дифринкумл и располагался где-то на северо-западе, причем от него по кругу шла опоясывающая всю Эокейрати пунктирная линия со стрелками. Наверно, так у лоти обозначался какой-то транспортный путь. Цер-лоти (продолжая аналогию, для себя я окрестил расу Альятары единорогами) жили практически посередине, у высокого горного пика в центре Эокейрати. Их город звался Кэркант, и, судя по пририсованной к нему большой золотистой короне – был и столицей государства.

Еще были существа, которых Альятара назвала элкер-лоти. Именно одно из них, как я понял, было изображено на верхушке елки. Выглядели они как обычные лошади, даже без особых кошачьих черт, зато с длинным рогом и крыльями. Альятара нарисовала троицу элкер-лоти над страной, пририсовала стоящих коленопреклоненными (у них это выглядело как припадание на передние ноги) представителей всех рас лоти, и нарисовала над каждым из троицы элкер-лоти маленькие короны.

Местные короли? Феодалы? Правящая каста? Я покачал головой.

Альятара, следившая за моими попытками, вновь принялась рисовать. Изобразила над одним из элкер-лоти солнышко с лучами во все стороны. Над вторым – лунный месяц. Над тем, что посередине – шестиконечную звездочку. Затем перечеркнула двух элкер-лоти, с солнцем и с месяцем.

Я вздохнул.

 – Слушай, я догадываюсь, что ты что-то хочешь рассказать о вашей политике. Но если только у вас тут не случился государственный переворот и власть не захватили евреи, я ничего не понимаю.

 – Не понимать, Евгений? Да? – «да», «нет» и «не понимать» стали первыми словами, которые Альятара выучила на русском. Было еще четвертое, но тут мне стало стыдно, что я невольно учу инопланетную расу таким выражениям.

 – Я не понимать, да, – печально отозвался я.

Альятара нарисовала еще одного элкер-лоти, добавила ему корону и изображение сердца. Рядом – вторую крылорогатую лошадку, только в несколько раз меньше. Ткнула копытцем в рисунок.

 – Риктара Патнай, – проговорила она. – Гриссамира. Грис-лоти, – она показала сперва в верхнюю часть карты, куда-то рядом с северной границей Эокейрати, затем нарисовала на листе еще одного кем-лоти, только покрытого крохотными звездочками.

Я развел руками. Посмотрел на Альятару.

 – Знаешь, это все очень интересно, я понимаю, что ты хочешь рассказать про твой мир… Но давай оставим это до того момента, как я хоть чуть-чуть научусь говорить по-вашему? Ладно? Потом? Понимаешь, потом? – я ткнул пальцем в атлас и рисунок.

 – Евгений потом, – согласилась единорожка. Поднялась. – Евгений Альятара есть? Да?

Слава богу, к этому моменту я уже понимал, что это предложение угостить меня ужином, а не сожрать на ужин.

Вот так и прошел остаток моего второго дня в этом мире. Я слегка познакомился с местной географией, социальной структурой и выяснил, что жареная картошка и сельдерей в этом мире вообще ничем не отличаются от земных. Даже как-то обидно. Я рассчитывал на что-то более экзотическое, вроде синих яблок или черной земляники.

Ну а сегодня утром Альятара отправилась по своим загадочным делам, напоследок жестами и немногочисленными выученными словами взяв с меня клятвенное обещание не выходить за дверь и подходить к окну. Собственно, оно свелось к энергичным тычкам копытом в окно и дверь и настойчивому «Евгений нет!».

Я лишь мрачно кивнул. Позавчера и вчера Альятара, как смогла, донесла до меня мысль – таких, как я, в этом мире знают. Таких, как я, здесь выслеживают и сажают в темницу. Я так и не понял, за какие провинности, но рисунок с человеком за решеткой был доходчивым.

Я все же попытался выспросить, за что людям в этом мире такая немилость. Альятара беспомощно помотала головкой, нарисовала картинку с человеком, замахивающимся палкой на кем-лоти. Яснее не стало.

Их предки воевали с людьми? Может, люди держали их в рабстве? Или еще что-то?

Вопросов больше чем ответов.

И самый главный – что делать дальше?

С одной стороны, я и дня не продержусь в этом мире один. Не знающий языка, не похожий на местных жителей, всецело зависящий от милости моей гостеприимной хозяйки… Кстати, долго ли эта милость продлится? Непонятно даже, с чего Альятара, спасибо ей, конечно, огромное, так дружелюбно настроена к незваному гостю. Неужели только из благодарности за починку замка?

С другой… По крайней мере, здесь есть люди. Может быть, им будет известен путь на Землю? Надо найти их. Надо чуть лучше ориентироваться в этом странном мире.

Надо постараться выучить язык Альятары – пока что она успешнее учит мой. Из языка лоти мне удалось запомнить только «Борайо!» и «Мейо най!» – «Доброе утро» и «Спокойной ночи» соответственно. Первое я услышал от нее вчера, когда разминал все конечности после проведенной в кресле ночи. Второе – от нее же вчера, когда она расстилала мне крохотный матрас на полу рядом с креслом. Матрас был откровенно маловат, но после сидячей ночи я и за такой был ей безмерно благодарен.

Спалось, кстати говоря, плохо. Не из-за жесткого пола и тонкого матраса. Просто навалилось. Чужие имена, чужие названия, чужие, инопланетные существа… В первую ночь я не заметил, как заснул – просто в какой-то момент вырубился в кресле, и открыв глаза, обнаружил сопящую в таком же сидячем положении на диване Альятару. Должно быть, инопланетянка пыталась не сводить глаз со спящего меня, пока ее саму не сморило.

А вот во вторую – да, навалилось. Я ворочался с боку на бок, слушал тихое дыхание спящей Альятары, вглядывался в свет уличного фонаря сквозь занавески – и мне казалось, что я уже сплю и вижу сон. Очень странный сон про инопланетных единорогов.

Что если сейчас встать и подойти к дивану – окажется, что на нем спит кто-то из приятелей, приютивший меня после закрытия метро.

Что если выглянуть в окно – там окажется московская улица.

Один раз я не выдержал. Встал, рывком раздернул шторы. Убедился, что чужой город никуда не делся, только на улицах нет прохожих. Подошел к дивану, различил полуприкрытое одеялом четвероногое тело и рассыпавшуюся по подушке синюю гриву. Альятара заворочалась и пробормотала что-то во сне.

Я сконфуженно улегся обратно. Если бы она проснулась, точно бы опять перепугалась до полусмерти.

Надо не обрывать ее, пока она рассказывает о своей планете.

Надо понимать, о чем она говорит. Надо выучить язык.

Вот так и прошла ночь – в переворотах с боку на бок, в попытках заснуть и попытках отличить сон от реальности. Обернувшись наутро головной болью и сонной хмарью в голове. И вот теперь я вот уже который час сидел в кресле и листал наброски Альятары, пытаясь выцепить их них что-то еще полезное.

Встал. Со вздохом снял пару книг с притулившейся у дивана книжной полки.

Первая оказалась лишена картинок, а извилистая вязь местной письменности мне не говорила пока ни о чем. Со второй повезло чуть больше – кажется, это была какая-то беллетристика.

На обложке был нарисован пакс-лоти песочной окраски с серой гривой, стоящий посреди джунглей и задумчиво разглядывающий куст с фиолетовой ягодой на верхушке. Он был одет в какое-то подобие куртки цвета хаки, прикрывающей грудь и передние ноги, с двумя вырезами для крыльев. На бедре пакс-лоти, в том месте, где у Альятары были изображены снежинки, глаз и звездочки, виднелся рисунок розы ветров.

Я пролистал наскоро книгу, и нашел еще несколько иллюстраций. На одной был нарисован цер-лоти, по бокам которого стояли два серых волка с оскаленными пастями. У цер-лоти на том же месте красовалась волчья морда. Следующая иллюстрация изображала пакс-лоти с обложки, летящего над высовывающейся из воды крокодильей пастью. Третья изображала высокого цер-лоти в балахоне с капюшоном, направлявшего из рога луч света на куст с обложки.

Мда. Чувствуешь себя пятилетним ребенком. Картинки очень интересные, понять бы, что на них изображено.

Так и прошел день – в разглядывании немногочисленных рисунков и фотографий, в попытках краем глаза сквозь щелочку в шторах понаблюдать за городской жизнью. Катились запряженные кем-лоти многочисленные кареты, шли по улицам прохожие.

Несколько раз я воочию увидел порхающих над тротуаром пакс-лоти. Крылатые существа, похоже, не дружили с физикой и аэродинамикой – потому что друзей не трахают, как говорил попугай Кеша! Они не то что превосходно летали на своих невеликих крылышках – они умудрялись зависать на месте, что твои вертолеты!

Впрочем, пакс-лоти все же старались не подниматься слишком высоко в небо. И держались преимущественно над тротуарами, не над проезжей частью. Какие-то правила дорожного движения для крылатых?

 – Евгений! – я подскочил на месте. Сообразил, что слишком увлекся наблюдением, чтобы услышать лязг ключа в замке. Обернулся.

Альятара посмотрела на меня укоризненно. Что-то произнесла. О смысле было догадаться не трудно.

Ну да, я увлекся наблюдением за местными пегасами. Настолько, что опасно высунулся за занавеску и чуть не прижался к стеклу. Идиот.

 – Извини, – я покаянно прижал руку к сердцу.

 – Евгений нет, – Альятара настороженно покосилась на окно. – Евгений фенеро нет!

Вроде понятно…

 – Фенеро? – я ткнул пальцем на окошко. – Фенеро?

 – Фенеро, да, – кивнула Альятара. Покачала головкой. – Евгений фенеро нет?

 – Евгений фенеро больше нет, – закивал я. – Прости, пожалуйста.

Альятара сбросила на пол две небольшие сумки, висевшие у нее по бокам. Приоткрыла одну, сунула мордочку.

Пробормотала что-то, держа в зубах сверток плотной оберточной бумаги. Перетянутой бечевкой.

 – Что? Не понимаю.

Альятара направилась в кухню, взглядом поманив меня за собой. Опустила сверток на стол, принялась развязывать узел, помогая себе копытцами.

В свертке оказался здоровенный ломоть рыбьей туши. Кажется – лосося или форели. Я не спец в рыбе, отличаю разве что сазана от налима.

 – Евгений да? – с довольным видом спросила единорожка, уставясь на меня.

 – Э… это мне? Ну спасибо, конечно.

Хм. В принципе, логично. У Альятары дома я видел из еды только типично вегетарианский набор из овощей и всякой зелени. Очевидно, копытные-лоти – травоядные. Тогда она решила меня угостить рыбным меню?

 – Спасибо большое, – повторил я еще раз, поклонившись.

Альятара покраснела. Указала копытом на свою крохотную плиту и набор из нескольких кастрюль и сковородок.

 – Тебе помочь это приготовить? – сообразил я. Сам ткнул пальцем в плиту, сделал движение, будто режу рыбу и кладу ее на сковородку. Единорожка закивала.

Я не считал себя великим кулинаром, да и на кухне Альятары двоим, даже включая крохотную единорожку, было не развернуться. Но газовая плита в другом мире походила на газовую плиту, масло – на подсолнечное масло (даже если и было выжимками из каких-нибудь инопланетных червяков), и вскоре рыба весело зашкворчала на плите. Альятара с интересом следила за моими манипуляциями, стараясь поменьше задевать меня рогом и боками.

 – Ну вот, кажется, готово, – я подцепил маленькой, будто игрушечной, вилкой, кусочек. – Ммм, вкуснятина. Не знаю, правда, можно вам такое или нет? Хотя если у вас продают рыбу…

Альятара понюхала воздух над сковородкой, став и впрямь похожа на гигантскую кошку. В свою очередь, наколола кусочек, прожевала.

Улыбнулась – мои кулинарные таланты явно оценили по достоинству. Впрочем, налегать на жареную рыбу единорожка все же не стала, наверно, мои догадки про растительную диету были верны. На столе очутился кочан капусты из холодильника и миска с брикетами чего-то, что очень походило на брикетированное сено.

Движением головы велев мне убраться из кухни, Альятара принялась резать капусту в мелкое крошево. Я опустился в облюбованное кресло, краем глаза следя за суетившейся на кухне единорожкой, и чувствуя, как выделяется слюна от запаха жареной рыбы.

Внезапно упала темнота.

 – Что? – я вскочил.

Щелкнул выключатель. Альятара посмотрела на меня удивленно, ничуть не смущенная резкой пропажей дневного света.

 – Что это? – спросил я недоуменно, махнув рукой в сторону окна. Где медленно разгорался призрачный газовый свет фонаря. Или лунный?

 – Евгений? – Альятара явно не понимала, о чем я спрашиваю. – Фенеро? Мейо?

 – Да я понял, что это фенеро. Почему так резко стемнело? Почему мейо?

Альятара нахмурилась.

 – Мейо, – она пожала плечами. – Риктара мейо дейин. Понимать?

Я вздохнул. Еще пара дней в этом мире – и я стану специалистом по Очень Тяжелым Вздохам.

Ладно, Альятара выглядит не слишком напуганной внезапной ночью среди дня. Собственно, вообще не напуганной. Только удивленной моей реакцией.

Хм. А ведь вроде вчера мне показалось, что стемнело необычно быстро. Только увлеченный попытками беседы с Альятарой, я не обратил на это внимания. Лишь удивился, как стремительно сомкнулись сумерки за окном.

Ох, ладно. Давайте будем думать над странностями этого мира на полный желудок.

Тем более, Альятара сделала жест, который невозможно было истолковать иначе как «прошу к столу».

Я уже двигал к себе низкую, как и все здесь, табуретку, как в дверь раздался громкий стук.

Единорожка вздрогнула.

Стук повторился. Раздался высокий требовательный голос.

 – О-ох, – выдохнула Альятара. Покосилась на студию. Схватила копытом меня за рукав.

 – Евгений! Ирья! – шепотом выдохнула она. Потащила меня туда, жестом указала на мольберт. Без объяснений ясно было, что она предлагает за ним спрятаться.

Ну… в темноте, если как следует скорчиться, и если никто не будет вглядываться в угол… В конце концов! Не в шкафы же прятаться, я туда и подавно не влезу!

Голос и стук становились все более настойчивыми. Альятара что-то крикнула в ответ. Залязгал ключ.

Голос Альятары что-то недоуменно произнес – и осекся. Резко, будто нажали кнопку.

Почему-то это мне показалось подозрительным.

Раздался стук копыт. Заскрипела дверь ванной, затем хлопнула дверца шкафа.

Все ближе, ближе…

Я даже ничего не успел сообразить.

Раздалась короткая команда. Мольберт отбросило в сторону в синей вспышке. В той же вспышке меня подбросило в воздух.

И оставило висеть вниз головой, словно червяка на крючке.

Я заорал. Лягнул ногой, пытаясь попасть хоть в кого-то.

Меня ловко ухватили за руки и завели их за спину. Что-то щелкнуло – и запястья охватил холодный металл.

В следующую секунду меня перевернуло обратно – и поставило на ноги. Резкий рывок бросил на колени. Чья-то железная хватка вцепилась в плечо.

Вспыхнул свет.

Цер-лоти синего окраса, в синей же жилетке, с приколотым на плече значком – человеческий силуэт на фоне полосатого геральдического щита – внимательно меня осмотрел.

 – Do you speak English? – спросил он. – Parlez vous Francais? Habla usted espanol? Вы говорите по-русски?