Се пони
Волшебники
Рассказчик поклонился. В ответ грохотом раздались аплодисменты, гораздо более громкие и долгие, чем были перед началом спектакля. Преодолев боль, даже Десенди хлопал копытами. Это был он, катарсис. Внезапно жизнь стала иметь смысл. Вовсе не великий, возвышенный и серьёзный. Проще этого смысла были лишь те самые житейские радости, некогда утраченные Хуфклаппером. Именно ради этого момента стоило всё это время держаться в том тесном дворе, не сдаваясь продолжать жить и верить в возможность встретить подобный этому миг. Слова артистов навсегда отпечатались в голове Десенди. Он запоминал всех пони, находящихся здесь, рядом с ним, и точно также наблюдавших этот спектакль. Даже легкий запах растительности, лёгким ветром приносимый из глубины парка, нашёл своё место в памяти Хуфклаппера. Было совершенно не важно, что случилось в прошлом, и чем может грозить будущее.
Счастье. Насколько оно приятно! Достигнув его можно помыслить, что лучших эмоций уже не испытать, однако это самообман. Кроме обычного счастья, имеющего свойство быть скрытым и проявляться лишь в моменты торжества, существует и совсем иная его форма, высшее блаженство – полностью осознанное счастье. Именно его, казалось бы, какой-то заурядный спектакль даровал лишённому всего Десенди. Сейчас ему было так хорошо, что даже страх оставить этот момент в прошлом не тревожил пони, ведь каждое мгновение, каждая деталь окружения дотошно сохранялась в памяти Хуфклаппера. Находясь в этом моменте Десенди был счастлив, и отныне в своих воспоминаниях он будет хранить сегодняшний вечер до самого конца.
Распрощавшись с супругами Хэйхолл, Десенди расположился на картонке, впервые остывшей без постоянного тепла пони. Большего сейчас было не надо, поэтому он легко отверг предложение Стрэнд переночевать в квартире Хэйхоллов. Навязываться Хуфклапперу совсем не хотелось, эти добрые пони вовсе не обязаны были с ним нянчиться, как родные родители.
Точно, родители… Давно Десенди о них не вспоминал. Как, бишь, их там звали?.. Эта мимолётная мысль, словно капля яда, уничтожила всё счастье прошедшего вечера. Хуфклаппер, полный ненависти в себе, ещё долго об этом думал. Какой же пони хоть и на короткий миг, но забывает имена собственных родителей? Конечно же, самый безобразный. Причём, буквально – ведь до сей поры невозможно было придумать образ настолько низко павшего пони. Так рассуждал Десенди о самом себе, пока не погрузился в подкравшийся сон.
Кто все эти пони? Любопытство подогревалось уверенностью Десенди, что он точно всех их знает. Но насколько близки его сердцу эти размытые фигуры, настолько же далеки были они от памяти. Эта неопределённость почему-то сильно давила на Десенди. И ведь какое ему дело до этих пони, чью внешность он даже различить не способен? Они же, вон, стоят себе поодаль, совершенно не волнуясь о нём. Но от этого было лишь тяжелее. Знают ли они о существовании Хуфклаппера, помнит ли о нём хоть кто-то? Десенди был весь в поту и нервно дрожал. Ну почему эти неподвижные фигуры так на него воздействовали? Находясь на грани истерики, он подумал: быть может, если он сейчас сорвётся, завопит, они заметят его?
После этого Десенди проснулся. Осмотревшись, он обнаружил себя в привычной обстановке пустующего двора-колодца, освещаемого тусклым светом луны. Несколькими секундами ранее готовый собрать в едином вопле все свои страдания, он теперь с лёгкостью отбросил свой душевный порыв. Давно утерянные родные и друзья всё равно ничего не услышат.
[Конец первого акта]
Не пегас, но близок к небесам