Еще не Принцесса Твайлайт Спаркл и сказка о Темной Императрице Чаепития

5. Мучение

— Целых два дня, — бормотала про себя Сансет Шиммер, пока ее копыта пытались найти опору на скользких камнях, по которым она карабкалась вверх, чтобы иметь возможность лучше видеть. — Целых два дня страданий. Нет слов, чтобы выразить мою ненависть ко всему, что сейчас происходит. Мне приходилось спать на улице, как скоту. Как какому-то грязному, вонючему, тянущему плуг простолюдину.

Когда она просунула свое тело в расщелину между выступающими скалами, ей открылся потрясающий вид на Слипи Крик. Это был шахтерский городок, и самым большим сооружением в нем была какая-то камнедробилка. Промышленная рудодробилка? Сансет понятия не имела, как она называется, но она была огромной и, похоже, работала на энергии пони. Рельсы здесь все еще были целы, но заходили в тупик. Как назывался этот тупик? Она не знала. Она увидела погрузочную площадку, бункеры для угля, бункеры для руды, водонапорную башню для заправки локомотива и множество ветхих зданий, некоторые из которых были хижинами, покрытыми черной просмоленной бумагой.

Это место было бескультурной свалкой, если таковая вообще существовала.

Никаких признаков жизни.

Ни одного.

Она не видела дыма, поднимающегося из жестяных труб. Ни один пони не работал. Рудодробилка была безмолвной, неподвижной и какой-то зловещей. Что касается одноименного города^[1], то она не увидела ни признаков ручья, ни текущей воды, ничего подобного. Может быть, ей не хватало угла обзора, чтобы увидеть его, а может быть, название города было откровенной ложью, обманчиво приятным названием, чтобы одурачить простодушных пони, приехавших сюда в поисках работы.

Электричества здесь не было, а значит, не было и кондиционеров. Ее не ждал благословенно прохладный воздух. Она потела уже несколько дней, и в некоторых местах было так сыро, что она боялась, как бы на ней не вырос мох или грибок. Возвращение домой с мхом послужит принцессе Селестии только на пользу. Пони узнали бы, какие унижения принцесса причиняет своей ученице. Они увидели бы доказательства пренебрежения, жестокого обращения и подняли бы крик.

Настроение Сансет, сидящей между скалами, перешло в более аналитическое. Она увидела зияющие шахты и сразу же сложила два и два: вечно зоркое око ее наставницы было бы здесь слепым, если бы все происходило под землей, глубоко под укрытием скал. Культисты, сумасшедшие, шабаши и всевозможные ничтожества собирались в глубоких пещерах и шахтах ради сохранения тайны. Большинство видов заклинаний можно было предотвратить с помощью десяти или около того футов сплошного камня, и даже продвинутые заклинания с добавлением большего количества камня. Глубина укрывала тайну и позволяла процветать заговорам.

Так что, если и было какое-то восстание единорогов, а оно вполне могло быть, они, возможно, находились внизу, в шахтах, разрабатывая планы, замышляя заговоры. Такое уединенное место, такое отдаленное, с естественной защитой от магического шпионажа, было бы отличным плацдармом. Возможно, в Эквестрии вот-вот начнется очередная гражданская война; Сансет сомневалась, что это так — хотя вполне могло быть и так.

Она задумалась, который час, но потом вспомнила о своих бумагах с заданием. Конечно же, было время чая. Здесь всегда было время чая. Чокнутый единорог Надир теперь называла себя императрицей, это была ее империя, и здесь всегда было время чая. Радостное, веселое чаепитие. Как смешно. Скривив губы в презрительной усмешке, Сансет задумалась о том, чтобы сжечь это место дотла.

Но это было недопустимо. Она пришла сюда как дипломат. Это должна была быть проверка навыков, и она должна была выполнить идиотские дружеские цели принцессы Селестии. В какой-то момент она должна была отцепиться от этих камней, спуститься по склону, войти в город и представиться. Принцесса Селестия, вероятно, наблюдала за ней прямо сейчас, несомненно, забавляясь и посмеиваясь. Хо-хо-хо, моя ученица Сансет Шиммер страдает без необходимости, и все ради концепции, которая пытается смягчить дискомфортное неравенство власти между правящим классом и крестьянами. Не так уж плохо, что я сокрушительный, деспотичный тиран, раз мы друзья, хо-хо-хо! А теперь делай, что я говорю, или ты отправишься с нами в гулаг дружбы, хо-хо-хо!

Дружба… жалкая попытка стать более добрым, мягким, сострадательным дворянством.

Пустая трата времени, как считала Сансет.

Все было бы гораздо проще, если бы она могла следовать своим собственным методам. Она могла бы в мгновение ока наладить здесь работу, если бы только смогла привести несколько… примеров. Достаточно подержать одного незадачливого крестьянина над огнем, и остальные оставят эту ерунду с чаепитием и продолжат работу. Эффективность в действии. В качестве дополнительного бонуса, страх, оставшийся после такого действия, вероятно, значительно повысит производительность труда, поскольку крестьяне будут работать сверхурочно, чтобы успокоить и умиротворить.

Если бы это было настоящее восстание единорогов, Сансет была почти уверена, что у нее есть способы и средства справиться и с этим… и эти способы и средства не имели ничего общего с дружбой. Конечно, всегда оставался вариант присоединиться к ним. Не в качестве последователя, конечно, но она могла бы проявить немного инициативы и занять позицию лидера. Возможно, пришло время сменить руководство. Стремление Селестии к доброжелательности и дружбе превратило Эквестрию в кучку ленивых бездельников. Теперь Эквестрия была нацией, погрязшей в стагнации, и в этом была виновата политика Селестии.

Сансет была уверена, что она может сделать лучше.

---

— Все это звучит жутковато.

— Тебе страшно, Твайлайт?

— Немного, да.

— Ну, это страшная история, Твайлайт. Ты можешь быть храброй?

— Если придется. — Своим ответом кобылка оставила все притязания на образованную речь. — Храбрости на сегодня не было в расписании.

— Что-то мне подсказывает, что у Санни Саншайн тоже не было в расписании времени быть храброй. Ей пришлось приспосабливаться, и быстро. Ситуация складывалась довольно плохо. Она выжила в дикой местности, нашла поселение Слипи Крик, а потом, прежде чем Санни поняла, что происходит, наступило время чаепития… хотя чаепитие было совсем не похоже на другие. Увы, бедняжка Санни обнаружила, что к чаю ей подали какие-то гадости, и я не имею в виду сахар. Будь храброй, Твайлайт, и крепко держись за своего дракона, если тебе страшно.

— Я храбрая, — сказала Твайлайт, заглядывая через край стола.

— Так и есть, — ответила Селестия, снова разгоняя туман времени…

---

Не боясь ничего, кроме недовольства наставницы, Сансет направилась в центр города. Она не пыталась спрятаться; как ей велели, она не пыталась быть хитрой или коварной. Селестия наверняка сейчас наблюдала за ней, и это была единственная причина, по которой Сансет повиновалась ее приказам. Если бы она думала, что ей удастся выкрутиться, этот сценарий закончился бы совсем по-другому. Но тот факт, что Сансет повиновалась из страха, лишь доказывал ее правоту: страх работает. Именно страх заставлял крестьян, простолюдинов подчиняться и повиноваться. Это было все необходимое доказательство, чтобы подтвердить, что ее путь, ее вера верны при тщательном рассмотрении.

Ее прибытие вызвало признаки жизни; кричаще-неоновая пурпурная кобыла-единорог высунула голову из двери лачуги, покрытой смоляной бумагой, и замерла, быстро моргая глазами от шока. Сансет осмотрела ее и не нашла никакой реальной угрозы. Эта единорожка была простолюдинкой, крестьянкой насквозь, с самыми скромными способностями к магии — то есть никакой настоящей магии, о которой можно было бы говорить. Никакой силы. В ней не было ничего угрожающего, кроме ее необычной окраски. Ничто в жизни Сансет не готовило ее к такой яркости. Это было все равно что смотреть на солнце. Казалось, что пурпурный оттенок обладает собственной люминесценцией, собственным сиянием, и этот режущий сетчатку цвет был самым ярким из всех, что Сансет когда-либо видела.

— Привет? — спросила кобыла, выглядывая из двери.

У незнакомой кобылы была проблема с морганием; ее глаза моргали не совсем синхронно. Сансет изучала ее, как могла, но при этом избегала смотреть прямо на нее. Ее глаза были странного оттенка не фиолетового, а гриву можно было бы назвать цветом индиго, но, как и в ее глазах, в ней было что-то необычное. Выносить скоропалительные суждения было опасно, но Сансет со всей уверенностью решила, что эта кобыла сумасшедшая.

— Я — Сансет сделала паузу, пытаясь вспомнить свое вымышленное имя — Сифоам. Здравствуйте. Я Сифоам. Могу я узнать ваше имя?

— Надир. — Кобыла сглотнула, и ее несовпадающее, десинхронизированное моргание отвлекало. — Я Надир… Надир… ну, я больше, чем Надир. Я должна была стать больше, чем Надир. Я… я хочу быть… нет, я Надир Дарк. Дарк. Да. Я буду тем, кто я есть. Дарк. Надир. Из рода Дарков.

Сансет чувствовала, как подергиваются мышцы ее левого виска, и ей стоило большого труда держать ухо востро. Ее послали подружиться… с этим жалким существом? Это и есть та угроза, с которой ее послали бороться? Она знала дарков… она знала, что они могущественны. Дарки, однако, были верны своему тезке и гордились своим мрачным, мрачным обликом. Эта кобыла, практически лишенная магии, должна была быть самозванкой.

Иногда единорог "заимствовал" имя ради славы… или позора, в зависимости от обстоятельств.

Многие из предыдущих учеников принцессы Селестии были Дарками, и Сансет гордилась тем, что ее выбрали, что она пользуется большим уважением, чем Дарки. Она упивалась своим превосходством при каждом удобном случае, по крайней мере, когда чувствовала, что это может сойти ей с рук. Длинная череда учеников предшествовала Сансет, Луламуны, Дарки, Блюмарки, но она, относительно неизвестная, претендовала на самую желанную должность во всей Эквестрии.

— Я пришла узнать, что здесь происходит.

— О. — Надир выглядела заметно расстроенной. — Полагаю, вы пришли повидаться с императрицей. Это я. Императрица Надир. Императрица Чаепития. Вы дипломат? Должно быть, да. Принцесса Селестия послала вас признать мое законное правление?

— О нет, ничего подобного. — Сансет приготовилась к лжи, которая вот-вот должна была сорваться с ее губ. — Я всего лишь рядовой государственный служащий. Вы не выполнили свои квоты, и я пришла узнать, почему. Что здесь происходит? Почему работа остановилась?

— Сейчас время чая, — ответила Надир. — По моему собственному указу. Как Императрица, это мое право. Скажите… не хотите ли вы… не хотите ли обсудить это за чаем?

Это заставило Сансет задуматься. Чай… звучало замечательно. Горячий чай. Возможно, с бутербродами. Пирожными. Есть ли в этом ужасном месте подходящие пирожные? Скорее всего, нет. Но как бы она ни была голодна, она не была уверена, что ее это волнует. Еда. Напиток. Пропитание. Возможно, в этой дипломатии все-таки есть что-то хорошее. Не мешало бы подыграть и набить брюхо. Как только она как следует поест и выпьет чашку коричневой радости, она сможет разобраться с этим делом.

Да, в данном случае дипломатия сработала.

Если она не получит свою чашку горячего и коричневого, ей, возможно, придется разрушить этот город.

— Я бы с удовольствием выпила чаю. Это было бы превосходно.

---

— Лжецы. — Твайлайт произнесла это слово с видимым отвращением. — Как ты можешь завести друзей, если ты лжешь?

— Твайлайт, мы вкратце обсуждали это. Это было сделано ради урока. Санни должна была научиться быть дипломатичной. Ей пришлось солгать, чтобы заслужить доверие Надир. — Произнеся это вслух, Селестия задумалась. Одно дело — думать об этом, но совсем другое — озвучить. Действительно ли это тот урок, который она хотела, чтобы усвоила ее ученица? Лгать, чтобы заслужить доверие?

Что-то во всем этом заставляло корону на ее голове казаться намного тяжелее.

Селестия опиралась одной передней ногой о край стола в неприличной манере, ее шея обвисла, и она вздохнула. Маленькая Твайлайт ждала, и в глазах своей ученицы Селестия видела страх, предвкушение, нетерпение и отвращение. Неплохое сочетание эмоций. Какие чувства могли бы вызвать ее собственные глаза? Вероятно, сожаление.

Да, сожаление казалось вероятным.

---

— Кекс?

— Пожалуйста! — Сансет понюхала свой чай и почувствовала, как напряжение в ее мышцах уходит. — Спасибо.

Настоящих кексов не было, но был удивительный ассортимент выпечки. Стол был хорошо накрыт, хотя назвать его столом было бы натяжкой. Это было несколько деревянных досок, положенных на подставки и покрытых немного заляпанной скатертью. Надир оказалась довольно приятным хозяином. Она была внимательна, почти раболепна, и охотно подавала чай.

Если должна быть Императрица Чаепития, то Надир — не самый плохой выбор.

— Итак, где все остальные пони? Почему они не присоединяются к нам за чаем?

Надир улыбнулась, кладя розовый кекс с глазурью на тарелку Сансет:

— Сытые животы. Счастливые пони. Дремлющие. Разве есть что-то более славное после чашечки чая, чем сон? Вот чем мы здесь занимаемся. Это моя великолепная утопия.

— Чай и сон? — Сансет попыталась изобразить недоверие, но не смогла. Она была слишком голодна и слишком обезвожена, чтобы выразить хоть какое-то осмысленное сомнение. Забыв все притворные манеры, она запихнула кекс целиком в рот и сожрала его, стремясь заполнить свой пустой, ноющий живот.

Надир потягивала чай, но ничего не ела. Сансет наблюдала, пытаясь прочесть и понять своего собеседника. Логично было предположить, что если бы Надир все время пила чай, то она могла бы быть сытой. Что, в общем-то, было вполне логично. Если то, что она сказала, было правдой, что все пони дремлют, то, возможно, Сансет просто пропустила предыдущую порцию чая. Надир все еще могла быть сытой. Если это были объедки, а их количество говорит о многом, то еды должно быть много.

Много еды в городе, где больше нет путей сообщения с внешним миром.

Надолго ли хватит еды?

Сансет почувствовала, как ее качнуло, а когда закружилась голова, она объяснила это тем, что провела два дня в глуши. Оно быстро прошло, но ей очень захотелось пить. Она сделала глоток чая, который успокоил ее пересохшее горло, затем еще глоток, а потом выпила все содержимое чашки. Очередная волна головокружения обрушилась на нее, за ней последовала любопытная слабость ее магии. Она с трудом удержала чашку. Из ее рога полетели искры, а пол, казалось, завибрировал под ней. Стены шатались, как пирог безе в поезде, а зрение Сансет раздвоилось.

Затем растроилось.

Теперь она видела по крайней мере трех или четырех Надир, спокойно попивающих свой чай.

Магия Сансет полностью отказала, и в висках у нее запульсировало каким-то ужасным образом, когда ее чашка грохнулась на стол. Стол, хорошо накрытый, слегка мерцал, и призрачные образы преследовали проваливающееся зрение Сансет. Она видела не кексы, печенье и бутерброды… нет, она видела что-то другое. Что-то тревожное. Завеса иллюзии над столом расступилась, и она увидела… мясо. Жареные ножки того, что могло быть птицами. Закуски из более крупных животных, неизвестных видов. Ее желудок забурчал, и она задумалась, чем мог быть кекс.

Она ведь не ела пони, верно?

Не обладая магией, она не могла произнести заклинание, не могла защитить себя. Сансет оказалась совершенно беспомощной, жертвой ложной дружбы. Когда она пыталась говорить, с ее отвисшей нижней губы стекала толстая лента слюны. Ее тело онемело, а головная боль переросла в настоящий приступ. Она подняла переднюю ногу, и ее копыто ощущалось как далекий воздушный шар — свинцовый шар.

— Какая глупая, глупая девчонка, — заметила Надир, когда Сансет рухнула на пол.

Примечание автора:

Рассказ помечен соответствующим тегом "Темный". Не вините меня, если вы не обратили внимания.

Держитесь, дальше все будет немного сложнее.