Послание в бутылке. Том 2
Глава 28: Императорский гамбит
Оливия знала, что есть вещи, которые она не должна делать. Когда она была ребенком, ее учили не бегать с ножницами, не показывать удостоверение личности незнакомцам и никогда не садиться на космический корабль, если она не знает, куда он направляется. Но годы шли, и она многому научилась. Оливия знала, что есть информация, которую она не должна раскрывать врагу, даже когда ее захватили и допрашивают. Как и всем старшим офицерам Межзвездного флота Организации Объединенных Наций, ей был имплантирован курс подготовки, который делал невозможным раскрытие информации под давлением.
Несмотря на это, она испытывала растущее чувство страха, когда пони по имени Темпест Шэдоу тащила ее сломанную броню через весь "Штормбрейкер". Доспехи весили больше тонны, и все же кобыла-единорог несла ее без особых усилий. Даже с нормальным рогом это было бы впечатляюще. Со сломанным подобное казалось невозможным.
Оливия даже не пыталась взглянуть на ту часть брони, где находилась бомба. В тот момент, когда ее схватили, она воспользовалась последним шансом, чтобы сбросить таймер обратного отсчета – на нем снова оставалось 30 минут – и выключить дисплей. Бомбу, конечно, можно было достать из сумки во время допроса. Но если местные попытаются открыть ее или отключить... что ж они сделают всю работу за нее. Единственной надеждой майора было то, что Темпест доставит их в уязвимую часть корабля.
– Почему ты не прихватила моего друга? – спросила Оливия достаточно громко, чтобы ее было слышно за скрежетом доспехов. – Он тоже из Общества первопроходцев.
Кобыла оглянулась через плечо, чтобы взглянуть на нее.
– Лицо твоего друга мне было незнакомо. Но тебя я знаю. Конечно, я думала, что ты тогда погибла, но очевидно это в любом случае временная трудность.
В голосе звучала абсолютная уверенность, и единорог не останавливалась, пока объясняла. Просто продолжала идти в огромную комнату, целая стена которого представляла собой огромное изогнутое окно. Помещение немного напоминало кафе, если не учитывать, что стулья и столы были отодвинуты в сторону или превращены в перегородки для спальных зон. В любом случае столы были слишком высокими для пони, но, возможно, вполне подошли бы солдатам Короля Шторма.
«Или, может быть, людям».
– Маловероятно, – произнесла Оливия, стараясь, чтобы ее голос звучал непринужденно. Она могла достаточно легко изобразить непринужденность с врагом – она давно научилась этому, поскольку была офицером. Единственный раз, когда ее захватили, произошел во время работы под прикрытием на независимом астероиде-колонии анархо-коммунистов. Для них вернуть ее живой означало не навлекать на себя гнев ООН и не давать предлога угробить их (а также карьеру Оливии). Однако Темпест ничто подобное не сдерживало. – У меня новое лицо после... инцидента с Эквестрией. После того, как Селестия меня убила.
Кобыла остановилась. В комнате было еще несколько солдат, но все разбежались под ее сердитыми взглядами, оставив их вдвоем в центре.
– Значит, это правда. Говорят, ты убила целый взвод Солнечной гвардии, и никто из них даже не видел твоего лица.
Оливия опустила глаза и тихо ответила.
– Я не хотела. Я… надеялась убить только Селестию. Но она была слишком сильна.
– Не она, – возразила Темпест. Она приблизилась на несколько шагов, понизив голос до шепота. – Ты сражалась с древними, а не с ней. Ты могла сражаться с армией, но не со всем Эквусом.
Майор кивнула.
– Не могла, и я умерла. Но какое тебе дело? Убей меня снова, как ты убила моих друзей. Разве не так это работает? Король Шторм обещает вечную жизнь союзникам и смерть врагам. Я, безусловно, из последних.
– Ты глупа, раз сражаешься, – Темпест Шэдоу села перед ней. Но кобыла подняла копыто, осторожно коснувшись сломанного рога. На нем осталось несколько капель мутной жидкости – гной, смешанный с кровью. Какая бы травма ни являлась причиной, полностью она не зажила.
– Да, – согласилась Оливия. – Но Король Шторм тоже «глуп», сражаясь против нас. Пока мы разговариваем, Предвестник ослабляет вашу власть над Эквестрией. Территория, на завоевание которой у вас ушли месяцы, будет возвращена за неделю.
Было время, когда Оливия, возможно, вообще ничего не стала бы говорить. Было слишком опасно позволять заключенным самим решать, о чем можно говорить, а о чем нет. Но, как она знала, в сказанном не было ничего, о чем Темпест вскоре не узнала бы и так. Жаль, что вспышка ядерного пламени не оставит Оливии достаточно времени, чтобы увидеть выражение лица Короля Шторма.
– «Штормбрейкер» непобедим, – ответила единорог точно таким же тоном, как другая пони могла бы прокомментировать силу тяжести. – Ты остановила армию, но не смогла уничтожить корабль. Даже если ты права насчет Эквестрии – она нам больше не нужна. Пони, которые не смогли понять причин, останутся обнаженными перед штормом.
– Каким еще штормом? Если ты думаешь, что этот корабль может напугать нас, то ошибаешься. Единственная причина, по которой мы не смогли уничтожить его в прошлый раз, заключалась в том, что мы никогда не видели его раньше. Но теперь мы знаем. Вам больше не удастся нас удивить.
Темпест закатила глаза.
– Надвигающийся шторм придет не с этого корабля. Но… Я притащила тебя сюда не для того, чтобы тратить свое время. Уверена, что мой король предпочел, чтобы я была там, удерживая часть захваченной территории еще на некоторое время. Так что я просто быстро спрошу, – тон кобылы изменился, и она отвела взгляд. – Я слышала, ваша медицинская магия довольно развита. Намного превосходит все существующее в Эквестрии.
Оливия пожала плечами, хотя это движение осталось незамеченным, поскольку она все еще была закована в неподвижную броню.
– Я слышала, что ваши солдаты возвращаются из мертвых. Если кому-то из вас нужен врач, почему бы просто не прыгнуть с моста?
Темпест Шэдоу не рассмеялась. Вместо этого она отвела взгляд, как будто о чем-то размышляла. Оливии долго пребывать в неведении не пришлось.
– Наш король возвращает только мертвых представителей своего вида – он пообещал, что это изменится, как только придет шторм, но до тех пор… возвращаются только они.
Вероятно, причиной этого являлось какое-то компьютерное ограничение – возможно, это было связано с причиной, по которой Лаки не смогла никого оживить после той первой ночи.
– Слухи не врут. Мы можем вылечить практически любую травму, если мозг уцелел, – майор взглянула на свою правую переднюю ногу – Под броней у меня замененная нога. Настоящая была уничтожена во время вашей атаки на Отар. Еще можно увидеть шрамы, так как шерсть еще не отросла.
– Я знаю, что у тебя не было ноги. Это было среди информации, которую Груббер нам отправил. Что пони, возглавляющая ваше восстание, была покалечена. Это должно было помочь идентифицировать тебя, – Темпест снова подняла копыто, массируя рог. – Я прочесала Эквестрию от края до края, Вэйфайндер. Я ждала при дворе Селестии и побывала в лабораториях некромантов. Никто не смог восстановить мой рог.
Оливия не отвечала несколько секунд. Она сделала вид, что осматривает сломанный рог, хотя на самом деле она понятия не имела, что именно должна увидеть.
– Я не врач. Но уверена, что мы бы справились. Предвестник проводил очень деликатные операции. Если ты освободишь меня, я покажу, что он сделал с моими копытами. Ну... с левым копытом. Имплантаты в правое так пока еще и не поставили.
Темпест рассмеялась.
– Освободить тебя, чтобы ты могла снова напасть? Я не такая глупая, маленькая пони. То, что я куда сильнее Солнечной гвардии, еще не значит, что стоит рисковать. И все же... возможно, твой Предвестник захочет поторговаться. Возможно, часть ваших жизней в обмен на вашу службу. Плен, а не уничтожение.
Оливии следовало промолчать. Но что-то все равно ее словно толкнуло.
– Предвестник не согласится на ваше рабство. Он разрушит этот корабль и все, что вы построили, даже если на это уйдет тысяча лет войн. Или десять тысяч. Нам потребовалось гораздо больше времени, чтобы добраться сюда – он будет терпелив, – пегаска наклонилась вперед, пристально глядя на своего пленителя. – Это тебе следует подумать о капитуляции. Если ты хочешь исцелиться… мы можем закрыть глаза на твое прошлое. Нет ничего, из совершенного тобой, что нельзя было бы стереть. Твоя помощь могла бы сократить войну. Если ты предпочитаешь быть частью свободной страны, а не рабыней злого короля...
Темпест отвернулась, прежде чем Оливия смогла увидеть ее лицо. Сначала пегаска не поняла, что побудило ее к этому движению, пока не услышала слабый сигнал тревоги. Он ревел не так громко, как она привыкла, и использовал иной диапазон звуков, в отличие от военных кораблей ООН. Но, услышав его, спутать было сложно. Она не поняла гортанных слов, которые выкрикивали снизу, но, очевидно, единорог все поняла.
– Ты останешься здесь. Под охраной. Я бы пригрозила тебе смертью, если попытаешься сбежать... но мои солдаты не будут пытаться убить тебя. Я приказала им вместо этого разделывать тебя по кусочку, но так – чтобы ты осталась в живых. Не провоцируй их, – Темпест оглянулась через плечо, усмехнувшись. – Если ты вообще сможешь. Похоже, «невероятная сила» Предвестника стала тебе ловушкой.
Она повернулась и, прежде чем Оливия успела возразить, исчезла тем же путем, каким пришла. Солдаты хлынули обратно через различные двери, одетые в те же грубые доспехи и с оружием, которое она видела у них в последний раз. Пегаска могла поклясться, что видела некоторых из них среди убитых ею ранее. Но наверняка знать было нельзя.
Она расслабилась в своей неподвижной броне, даже не пытаясь высвободиться. Солдаты подошли ближе и начали тыкать в нее копьями. Не колоть, а прощупывать.
– Я бы не стала этого делать, – заметила Оливия, когда они начали осматривать седельные сумки. – Там есть действительно опасные вещи.
Конечно же, они полезли прямо туда.
«Возможно, Темпест вернется вовремя, чтобы подорваться, – подумала она. Но скорее всего, значения это не имеет. Корабль должен быть чрезвычайно прочным, чтобы пережить подрыв бомбы такого размера, что была у нее. Мост через космос был не слишком прочным. – Прости, что не смогла сохранить тебе жизнь, Дэдлайт. Но я присоединюсь к тебе достаточно скоро».
Возможно, это было лишь воображение, но внизу на кольце возникли какие-то огни. Нет, ей, должно быть, показалось.
Фларри Харт потеряла счет времени, сколько она уже плачет. Как минимум достаточно, чтобы обнаружить, что слезы больше не текут. Наступил момент, когда ей просто стало недостаточно больно, чтобы продолжать плакать. Принцесса хорошо помнила это чувство со времен своего пребывания в плену у Селестии, хотя она не испытывала его уже много месяцев.
Снаружи шел бой, об этом нельзя было забывать. Ее лучшая подруга солгала ей, независимо от того, что, по ее мнению, знала принцесса. И все же, несмотря на все это, несмотря на то, что Фларри Харт отказалось от миссии, она все еще была там.
– Как продвигается война? – спросила аликорн тихим и слабым голосом.
И, как обычно, Предвестник был рядом, чтобы ответить. Он не стал присылать к ней ни одного дрона – возможно, он знал, что от этого ей не станет легче. Но, по крайней мере, он слушал.
– Достаточно неплохо. Лаки и морские пехотинцы почти закончили с лагерем. Но битва в Кантерлоте проходит гораздо хуже – враг был снаряжен лучше, чем мы думали. Сопротивление погибает.
Принцесса вздрогнула.
– Что... мы собираемся делать?
– Этот корабль заберет морских пехотинцев и перекинет их туда. Как только мы закончим здесь. Лаки скоро вернется.
Последовал резкий толчок, сотрясший «Крыло Полуночи» от носа до кормы. Фларри Харт инстинктивно встала, оглядываясь по сторонам.
– Что это было?
– Взлет последнего джампера, который я приберегал на крайний случай. Возникла чрезвычайная ситуация.
– Чейнджлинги?
– Да. Пришло время рискнуть, и они одна из самых важных частей плана.
Раздалось слабое шипение, когда дверь каюты открылась. В дверях стояла пегаска, та же самая, которую она видела ранее.
Фларри Харт села, вытирая остатки влаги с лица и взбивая гриву магией. Благодаря усердной работе Предвестника, проделанной ранее, она снова могла почувствовать себя почти самой собой.
– Ты… Оцеллус, верно? Тебе не обязательно маскироваться под пони рядом со мной, – принцесса опустила взгляд, ковырнув копытом пол. – Нам, тем кого оставили, стоит держаться вместе.
– Я… не маскируюсь, – сказала пегаска, входя внутрь. Ее голос звучал отстраненно, с болью. – Я думала… я думала, что было бы легче быть послом у пони, если бы я была пони, поэтому превратилась в пони, когда мы вернулись к жизни.
Казалось, Оцеллус хотела сказать гораздо больше, но не решилась. Фларри не собиралась давить на нее.
– Вы нашли способ вернуться к жизни? – принцесса скатилась с кровати, потратив несколько секунд на то, чтобы встать на ноги. Они слегка подкашивались после долгого пребывания в тесноте, но она все еще была принцессой. Кроме того, на Фларри все еще был компрессионный костюм с охлаждающей жидкостью, предназначенный для использования внутри человеческой брони. – Я думала, заклинание не работает! Даже Лаки…
– Мы не пользовались заклинанием, – Оцеллус села. За пределами «Крыла Полуночи» небо, казалось, сотрясалось от звуков отдаленных взрывов. Как будто там сражалась целая стая аликорнов. – Мы нашли способ, которым пользовалась Селестия. Я сказала сделать меня пони, а Сара в то же время сказала сделать ее чейнджлингом.
Теперь Фларри поняла. Было что-то знакомое в том, как пегаска смотрела на свои копыта. Возможно, это из-за преданного доверия, хотя трудно было быть уверенной. Даже когда чейнджлинги выглядели как пони, думали они по-другому. Она помнила это со времен пребывания Торакса в Кристальной Империи, хотя большую часть времени была слишком юной.
– Ты тоже не полетела с ней.
Оцеллус кивнула.
– Это не моя битва. Но… я бы полетела, если бы могла. Но план предполагает только чейнджлингов. Меня бы обнаружили, и весь полет оказался бы бессмысленным, – пегаска слегка наклонила голову, когда «Крыло Полуночи» снова качнулось. – А что насчет тебя? Планируешь прятаться здесь, пока все не закончится?
Фларри Харт не смогла сразу ответить. Она не могла забыть расстроенное лицо своей подруги, когда та вломилась в комнату Фларри с винтовкой. Тогда она была похожа на ангела – воспоминание об одном из немногих хороших снов юной принцессы.
Но Лаки также была той, кто ее во все это и втянула. Она отправила Фларри обратно в Кристальную империю, чтобы защитить себя, ведь так? И Лаки была той, кто побудила ее отправиться на поиски приключений по-настоящему. До этого все «приключения» принцессы были совсем другими. Самое плохое, что могло произойти – скандальная статья в газете, а не субъективные годы пыток.
«Хотела бы я снова стать той пони? Посещать бары, проводить вечера с интересными личностями».
С ними всегда было приятно провести время, но это ни на что не влияло. Фларри так ничему и не научилась, так и не изменилась.
«Лаки Брейк помогла мне повзрослеть».
И ничто, связанное с ее матерью, этого не изменит.
«И теперь она сражается за меня в битве за Эквестрию. Она герой, которым я должна быть».
– Нет, – наконец сказала Фларри Харт. – Я собираюсь в оружейную.
– Тогда стоит поторопиться, – раздался голос Предвестника со стены. – Вероятно, даже бежать.
Аликорн действительно побежала, и Оцеллус едва поспевала за ней. Казалось, пегаске не совсем давалась координация ног пони.
«Разве у нее не было много практики?»
Или, может быть, она пробыла в их подземном королевстве так долго, что успела отвыкнуть.
– Ты будешь драться?
– Да.
Фларри Харт вышла прямо в центр оружейной, на то же место, где уже была ранее. Громадные ботинки поднялись из пола, защелкнувшись вокруг копыт, прежде чем роботизированные руки начали собирать остальную броню. Сначала шел металлический каркас, поверх которого манипуляторы крепили механизмы.
– Что дает силы некоторым пони сражаться, в то время как другие не могут? – спросила Оцеллус.
С каждым новым элементом брони Фларри Харт чувствовала, как к ней возвращается уверенность. Она как будто снова стояла перед камерой. У нее был шанс сделать что-то еще. Отплатить Эквестрии за свое предательство. Рабочий лагерь мог быть освобожден, но Кантерлот все еще оставался оккупированным. Город, которым она «правила» из дворца, подписывая приказы о проведении обысков и допросов и наблюдая из окон за казнями.
Больше такого не будет.
– Не знаю.
Теперь броня была собрана полностью, отполированная до белизны, как у любого из дронов Предвестника. Фларри знала – хотя и не могла видеть – что на месте метки красуется флаг Эквестрии, неизменный со времен Селестии. Символ погибшей нации.
«Возможно, когда мы закончим спасать ее, нам придется построить что-то получше».
– Но я не говорю, что ты должна сражаться. Это не твоя страна.
– Я знаю, – ответила Оцеллус. – Я не солдат.
«Я тоже», – подумала Фларри.
И, возможно, от нее не будет никакой пользы – может быть, она просто глупо погибнет или станет обузой для Лаки. Но принцесса не собиралась сидеть сложа копыта, пока решалась судьба Кантерлота.
Оцеллус не последовала за ней в стыковочный отсек. К тому времени, когда Фларри добралась туда, морские пехотинцы уже возвращались. Большинство из них выглядели лишь слегка потрепанными, хотя некоторых освободили от брони и они лежали на койках в углу.
«Наверное, мне следовало спросить, как использовать трюк Селестии, чтобы возвращаться к жизни», – подумала Фларри, оглядывая толпу в поисках Лаки. Броня ее подруги была в лучшем состоянии, чем у большинства солдат. Возможно, все это время она пряталась в центре их группы, где напасть на нее было сложнее.
Юная принцесса протолкалась сквозь толпу, которая становилась плотнее с каждым мгновением, когда солдаты набивались внутрь. Снаружи можно было рассмотреть лишь небольшое количество оставшихся – им помогало много, очень много истощенных пони, на которых больше не было цепей.
– Привет, Лаки, – поздоровалась принцесса, как только убедилась, что подруга ее видит. – Я слышала, ты возвращаешься в Кантерлот.
– И много времени это не займет, – Лаки замерла, когда заметила Фларри, и напряглась. Возможно, она беспокоилась, что она собирается сказать. Если так, то она волновалась напрасно. – Меньше пяти минут. Но по всему городу идут бои – похоже, там может оказаться половина армии Короля Шторма. От тамошнего сопротивления никаких вестей.
– Нужна помощь?
– Да, – Лаки шмыгнула носом, ноги у нее подкосились. – Думаю, да. Все… не должно было произойти одновременно, Фларри. Наше будущее на Санктуарии определится к утру.
Она взглянула вверх.
– «Душа Императора» поднимается на орбиту, вместе со всеми остальными космическими кораблями, что у нас есть.
– Мне казалось, мы не собирались сражаться со «Штормбрейкером» напрямую. Предвестник… не был уверен, что мы победим.
– Я полностью уверен, что мы не победим, – раздался голос Предвестника в наушниках. –– Мне удалось снять показатели напряженности защитного поля, когда атаковали корабль в прошлый раз. Но неудача – это не всегда то состояние, которого ожидает враг. Для успеха миссии мне необходимо всего лишь доставить чейнджлингов на борт.
Очевидно, Лаки Брейк тоже его слышала, так как опустила шлем, чтобы никто из солдат вокруг не смог ее услышать, и зашептала в микрофон:
– Или ты выбрал этот план намеренно. Он выглядит имеющим шансы на успех, но и вероятность провала не маленькая. Так у тебя будет оправдание для завоевания всего мира, если у них ничего не выйдет.
Предвестник молчал несколько секунд, прежде чем все же ответить:
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы обеспечить успех этой миссии. Но если все же с ней не получится, я положу конец хаосу на Санктуарии. Король Шторм – последний в длинной череде местных правителей, нарушающих межзвездное право. Мы заставим население кольца его соблюдать. Если для этого мне придется спустить с небес тысячу звездолетов или сто тысяч – я это сделаю.
Голос Предвестника изменился, и внезапно позади них появилась фигура. Человеческая фигура, возвышающаяся над морпехами и привлекшая несколько пристальных взглядов. На ней тоже была силовая броня. Она выглядела гораздо изящнее – не просто защита, сваренная вокруг существа, для которого она не предназначалась – она выглядела так, словно специально создавалась именно такой. Не было необходимости сильно ее переделывать для такого носителя.
– Я вижу выражение вашего лица, губернатор, и знаю, о чем вы думаете. Не сомневайтесь. Общество первопроходцев принесет мир, когда мы закончим. Если мы добьемся успеха сегодня, это будет только первый шаг. Над нами целая галактика. Но мы не сможем исследовать ее, пока не закончим уборку на собственном заднем дворе.
«Крыло Полуночи» взлетело, заставив всех присутствующих покачнуться. Фларри Харт не упала, как и все остальные. У нее на копытах были магниты, и они удержали ее на месте.
Теперь Предвестник говорил, используя синтетический носитель:
– Высадка в Кантерлоте через тридцать пять секунд! Точка сброса примыкает ко дворцу Короля Шторма, так что ожидайте серьезного сопротивления! Постарайтесь не убивать, если сможете. Этих солдат можно вернуть жизни, но только после того, как они умрут. Лучше заставить их страдать.
Дэвис встал рядом с Предвестником, у края рампы. Его броня была помята и окровавлена, но в остальном капитан выглядел не пострадавшим.
– Первое отделение, десантируетесь, когда мы сделаем первый заход. Всем остальным держать крупы в тепле, а винтовки заряженными!
Рампа опустилась, и воздух в грузовом отсеке заклубился. Забрало шлема Фларри Харт закрылось без каких-либо действий с ее стороны.
– Мы идем в третьей волне, – сообщила Лаки. – Если ты все еще хочешь идти. Как только начнется высадка… вероятно, там будет просто кровавая баня.
– Я иду, – ответила принцесса. На этот раз она говорила серьезно.
Сара практически ощущала, как воздух сотрясается от идущей над ними битвы – за исключением того, что не было ни воздуха, ни звука, ничего такого. Но Предвестник не сказал им ни единого слова с тех пор, как они поднялись на борт джампера, и это было плохо.
Брони у них тоже не было – все комплекты были розданы либо собственным морским пехотинцам, либо бойцам «сопротивления». Им выдали гражданские скафандры. Даже стрела из арбалета легко могла стать смертельной, окажись они в неподходящем месте в неподходящее время.
Ее спутница не продолжала лихорадочно готовиться, не смешивала химикаты и не сооружала причудливую бомбу. Фотурис просто сидела на месте, часто дыша и бормоча что-то себе под нос. Сара наклонилась ближе, прислушиваясь:
– Ты сможешь сделать это, ты сможешь сделать это, ты сможешь сделать это.
Но им и не придется ничего делать, если Предвестник не сможет доставить их на борт.
– Не могу поверить, что я на самом деле отправляюсь на самоубийственную миссию, – заметила Сара как бы между прочим. – Я так много сделала, чтобы остаться в живых... достаточно, чтобы оказаться на другом конце Вселенной, через тысячи лет в будущем. А что насчет тебя?
Много ли в ней осталось от Джеймса?
– Я… я бы тоже не стала, – ответила чейнджлинг, прижав уши к голове. Она отвела взгляд от противоперегрузочного кресла рядом с Сарой. – Однако ничто из происходящего там, наверху, не может нас убить. Эти тела – марионетки. Машины с датчиками боли и достаточной дальностью сигнала, чтобы сообщить домой, когда они пострадают.
– Ну-у-у… можно рассматривать это и так, – Сара откинулась на спинку кресла, пытаясь поудобнее устроиться в скафандре. Но он был создан для пони, и для чейнджлинга подходил не очень хорошо. – Я встречала некоторых религиозных людей, которые говорили подобным образом. Типа… душа примерно как-то так и должна быть устроена, верно? Некая воображаемая сила, которая... которая на самом деле является тобой. Она продолжает существовать, когда ты умираешь. Наверное, хорошо, что я никогда в это не верила, иначе меня бы здесь не было.
На лице Фотурис отразилось раздражение, и она поморщилась.
– Как мало наша фракция знает об Эквусе?
Сара пожала плечами.
– Вероятно, гораздо больше, чем я. Мне всего несколько занятий провели. Думаю… ты знаешь больше.
– Естественно, – чейнджлинг отвела взгляд в сторону, на борт корабля. Там не было иллюминаторов, но был экран. Правда он ничего из происходящего снаружи не показывал. Единственное что там было – медленно уменьшающийся таймер расчетного времени прибытия, который сейчас демонстрировал восемнадцать минут. – Вся эта миссия была бы бессмысленной, если бы я не знала, как управлять оборудованием Эквуса.
– Так расскажи мне. Разве мы не умрем там? Мы умрем, но наши мысли записываются, поэтому мы очнемся с той же секунды, как погибнем. Все будет как в прошлый раз, или... когда этим занимался Предвестник. Мертвые, бац, и снова живые.
От скафандра Фотурис разошлась волна неприятного запаха. Они сидели без шлемов, и Сара легко представила, насколько хуже было бы, сиди они вообще без костюмов.
– Древние не считали это приемлемым. Многих из них беспокоила непрерывность сознания. Любое существование без гарантии подобного они считали неприемлемо жестоким. Вот почему Гармония так настойчиво давила на нас – те несколько произошедших смертей были неприемлемы и не должны были повториться.
– У Гармонии на редкость извращенная мораль, – пробормотала Сара. – Предвестник, мы можем посмотреть на битву? Там люди умирают чтобы выиграть нам время, и я хочу посмотреть, как это происходит.
ИИ явно колебался.
– Согласно моим подсчетам... слишком большое количество информации может помешать вам выполнить миссию, что дополнительно обесценит их гибель. Также хочу сообщить, что все корабли укомплектованы минимально возможным экипажем. Большинство полностью управляются моими дронами, но на «Душе Императора» полтора десятка…
– Мне, блядь, пофигу на твои цифры, Предвестник. Я высказываю свою точку зрения. Если ты не будешь сотрудничать, это охренеть как сильно скажется на вероятности выполнения миссии.
Несколько секунд царила тишина, затем все стены джампера стали прозрачными. Ну или по крайней мере так все выглядело. На сознательном уровне Сара знала, что на самом деле это просто экраны – адаптивные материалы, демонстрирующие убедительную иллюзию внешнего мира. Хорошо, что они были очень высоко, иначе на таких скоростях точно могло бы укачать. Но Эквестрия была тонкой полоской земли далеко внизу, окруженная рассеянным красным сиянием. Над ними – над ними шла битва.
Их корабли были отмечены зелеными метками системы свой-чужой, наряду со стратегической информацией, включая их готовность и целостность, а также множество других мелких цифр, которые не имели смысла для Сары. Их уничтожали.
Тысячи мелких корабликов окружали «Штормбрейкер» и стреляли по нему из всех видов оружия. Вроде как до него ничего не долетало, но пространство вокруг каждый раз вздрагивало.
– Гармония не хочет, чтобы люди умирали, так почему она позволяет происходить этому? – Сара ткнула ногой вверх. – Если ты так много знаешь об Эквусе, объясни.
– Потому что они не умирают, – ответила Фотурис, ее голос был медленным и осторожным. Как у человека, который еще не разобрался, сумасшедший ли его собеседник, или просто глупый. – Ты сама это видела, Сара. Ты жила, умерла и снова жила. Вскоре мы, возможно, повторим это снова. Разве ты не понимаешь, что твой экземпляр продолжал существовать все это время?
– Эх, не совсем уверена, откуда я могла это знать.
Было трудно слушать, что говорила чейнджлинг, когда над головой шла битва. Даже с иконками и тактическими пометками, закрывающими большую часть изображения, Сара могла видеть, что здесь, наверху, с ними были сотни живых. И на каждый пилотируемый корабль приходилась сотня истребителей-беспилотников. Лучшие пилоты 75-го полка рейнджеров, вероятно, были здесь, наверху, разменивая свои жизни, на максимальную тактическую выгоду.
– Я чувствую, что я все еще я, – продолжила Сара. – Я чувствую, что я – это я, выросшая на Земле, хотя знаю, что не могу быть ей. Та С-Сара… тот... человек умер от рака, прежде чем ей исполнилось тридцать. Она полетела на станцию, затем вернулась и заползла под камень умирать. За исключением того, что я ничего не помню об умирании, а только возбуждение и аферу. Но так должно было произойти. Это было...
Она не знала, сколько времени прошло.
– Сколько времени прошло с момента моей записи, Предвестник?
– Я не знаю, – голос ИИ звучал безэмоционально. Что означало, что он был занят. Неудивительно, учитывая битву, бушующую у них над головами. – Мой тактовый генератор оставался без питания в процессе путешествия, после критического повреждения солнечных панелей. Я не знаю, как долго я дрейфовал после этого, или сколько зондов могло отправиться, прежде чем я был создан. Но, учитывая, что я принадлежал к первому поколению, и было несколько более поздних разработок, то можно предположить, что не так уж и много. Я мог бы использовать данные о дрейфе галактик и ряда пульсаров для получения приблизительной цифры… но не стану предоставлять такую информацию без прямого приказа губернатора. Колонии живут счастливее, думая, что они тесно связаны с жизнью на Земле. Лучше представить, что прошло всего несколько минут, чем столетия.
«Сотни тысяч лет, – подумала Сара. – А то и больше».
Битва продолжалась. Вспышки детонации ядерных торпед прекратились – так и не достав «Штормбрейкер». Беспилотники окружили его со всех сторон тонким слоем, как облако. Каждые несколько секунд флагман вспыхивал ярко-синим, и несколько десятков истребителей сгорали в небе. Но их все еще оставалось очень много.
И позади них всех – «Душа Императора». Сейчас палубы авианосца были пусты, если не считать редкого запуска или посадки очередного беспилотника. Но что-то поднималось из-под палубы – что-то достаточно большое, чтобы Сара могла разглядеть это отсюда.
– Мы остановились, – произнесла Фотурис, указывая на прозрачный потолок. – Почему?
Сара была рада оставить вопрос о непрерывности сознания.
– Потому что «Душа Императора» вот-вот даст залп. Я совершенно уверен, что у меня будет лишь один выстрел. Вы обе должны пристегнуться настолько надежно, насколько сможете. Перегрузки будут выше безопасных, когда я попытаюсь доставить вас внутрь – и это при условии, что способ вообще сработает. Вас может размазать о щит, как и все торпеды, которыми мы стреляли.
– С нами все будет в порядке, – уверенно заявила Фотурис. – Гармония, возможно, и не хочет, чтобы мы были здесь, но древние хотят. Мы справимся.
Сара откинулась на спинку сиденья, держа шею прямо. Больше смотреть на свою спутницу не получалось, но это не имело значения. Она не собиралась нарушать инструкции Предвестника и оказаться со сломанной шеей.
– Не думала, что есть разница. Разве Гармония не является чем-то вроде... искусственного коллективного разума? Она собрана из населения кольца, так разве она не должна делать только то, что хочет население? Что-то вроде странной... технодемократии.
– Все не так просто. Но та Гармония, которую мы видим, не имеет никакой свободы выбора. Она должна делать то, для чего была создана. Коллективная воля древних более избирательна. Они могут, например, взять меня к себе, не дать мне сойти с ума, научить управлять их кораблями...
– Взять тебя к себе? – Сара вздрогнула, когда что-то проткнуло ее панцирь прямо сквозь скафандр. Она почувствовала внезапный поток обжигающей жидкости. – Что за хрень? Предвестник, что ты творишь?
– Сохраняю вас живыми. Наслаждайтесь шоу.
Экран над ними сфокусировался на тонкой линии, соединяющей «Душу Императора» и «Штормбрейкер». Оба корабля были достаточно большими, чтобы различить мелкие детали, из-за чего Сара решила, что изображение увеличено. Но это не имело значения.
На палубе что-то светилось. Устройство, открытое со всех сторон, со слабым лучом, тянущимся к флагману.
Пузырь щита стал видимым, точно так же, как это было во время ядерных взрывов. Только на этот раз он не отключился, а продолжал работать.
– Что это за чертовщина?
– Я надеюсь, ваш билет внутрь. Или мы разрежем корабль пополам. Боюсь, вам придется посмотреть все в записи. Приготовьтесь к ускорению.
В глазах Сары потемнело от внезапной перегрузки. Она увидела вспышку, исходящую от красного металла, немного похожую на саму молнию. Затем весь экран стал синим и начал расплываться по краям.
– Вы прошли щит! – раздался голос Предвестника секундой позже. «Штормбрейкер» перед ними продолжал увеличиваться, а также и темный пузырь прямо под ним. Но они заходили сверху, как ранее проинструктировала Фотурис. – Желаю удачи! Я верю в вас, хотя бы потому, что вы лучший вариант, который у меня был.