FoE: Corrupted adve…adve-nnnn-chur…yeee! (Испорченное прику… прик… прик-к-к-люююю-ченне!)

Глава одиннадцатая. Hi! My name is... 18+

Предупреждение: опять насилие. Опять маты.

Специальное слово: свободный труд.

В теории все звучало просто. «Держи револьвер в зубах, Хелбент», говорил Щ. Это несложно. Совсем не сложно. Как будто перетягиваешь канат.

Я стоял недалеко от Стойла. И целился чуть выше деревьев. Лопату привязали мне к груди, чтобы не потерялась. Щ говорит, что захватил ее с собой, когда мы уходили. Это странно. Мне казалось, что я ее потерял навсегда. А теперь она снова со мной. Он опять недоговаривает.

Джет держалась за меня с левой стороны, Щ с правой.

— Главное, не отпускай его. И все время держи прямо, как бы страшно не было.

— Я что, похож на труса?! – недовольно прогудел я сквозь зубы.

— Чуть выше целься. – отрезал Щ и довернул мою голову выше.

Эта затея казалась мне самой странной вещью, что приходилось делать. Лететь на револьвере. Да это бред, как не посмотри. Разве такое возможно?

Щ телекинезом открыл зарядную дверцу револьвера и вставил один патрон.

— Так, Хелбент, приготовься. Сейчас держи револьвер максимально крепко! – наказал Щ. Джет вцепилась в меня так крепко, что я костями чувствовал ее бешеный пульс горячего сердца.

Неприятно, когда изо рта торчит железка. Я походил на рухнувшее здание со стальным дымоходом, который целился куда-то в небеса.

Под носом что-то щелкнуло, и я почувствовал, как все мое тело резко потеряло в весе. Ветер задавливал глаза внутрь головы, свистел в ушах, носу и косматил гриву. Деревья мелькали под ногами темными кривыми гвоздями, серые облака внезапно стали ближе, а все зубы заныли, словно поезд рванул с места и резко дернул меня за челюсти. Мы начали снижаться, и под носом снова щелкнуло. Меня снова потянуло вперед, я забарахтал ногами, а Джет заорала от восторга, и левый бок заныл жжением.

Я не мог нормально посмотреть вниз, но видел по приближающимся деревьям и холмам, что этот странный полет быстрее пассажирского поезда. Интересное чувство. Теперь я понимаю пегасов. Ощущение полета – это нечто. Издалека приближались луга. Я видел краем глаза пепелище на месте сгоревшей крыши. Интересно, не там ли моя лопата?

Щелчок, и луг исчез позади. Выгоревший лес промелькнул слева, а спереди виднелась какая-то громадная яма среди скал. Джет что-то закричала, пытаясь обратить мое внимание, но я не слышал. Только тревожный свист ветра.

— Помогите… — вдруг отчетливо услышал я снизу. Я наклонил голову, и мы все разом посыпались с неба. Джет растянулась в воздухе, выдав самый длинный мат, который могла, я увидел стремительно приближающиеся верхушки деревьев…

И повис в воздухе. Изо всех сил Щ вцепился мне в гриву зубами, задними ногами схватив Джет за бока. Крылья стрекотали от напряжения, но мы все равно падали. Хоть и не так быстро. Ветви больно врезали по лицу, щелкнули по промежности, по ребрам; на фоне ухнула Джет, ломая под собой ветки, а Щ получил веткой по спине и все равно смог нормально спикировать под крону дерево.

Я грохнулся на живот, с глухим ударом отбив себе ребра, легкие и все желание подниматься на ноги. Джет вцепилась зубами за ветку и в последний момент сильно замедлилась, ловко приземлившись на копыта.

Мы оказались среди деревьев.

— Хел, какого хера ты творишь?! Ты нас чуть не грохнул! – взвинтилась Джет.

— Я услышал чей-то голос. – нехотя поднялся я.

— Голос?! Да там такой ветер, что даже если в ухо орать!.. – хотела сказать она, потом гневно сплюнула огненным шаром под ноги и сердито посмотрела на меня. Я поправил лопату – от нее на груди остался четкий след – и огляделся. Деревья, кусты, кустарники колючих веток, поваленные деревья. Сожженные обломки какой-то деревянной телеги и обглоданный скелет. Ничего необычного.

— Эй! Есть тут кто?! – зло закричала Джет. Никто ей не ответил.

— Нет тут никого. Зря время тратим! – добавила она и зашагала вперед. Я посмотрел ей в след, и увидел, что к одному ее копыту прилипло что-то белое.

— Джет, у тебя к ноге пристала какая-то бумага. – сообщил ей Щ. Она отлепила ее, долго всматривалась, потом подошла и спросила:

— Что тут написано?

На копыте покоилась визитка с загрязнившейся надписью:

Том Венда и сыновья.

«Продаем все, что видим»

Торговый представитель: Джеки Венда

— Где-то я уже это видел… — задумчиво проронил я.

— Это визитка того работорговца, который посещал Дыру. – вспомнил Щ и посмотрел по сторонам. – Странно, что она делает в этом лесу…

— Помогите… — раздался голос откуда-то сверху. Мы втроем задрали головы. На дереве рядом с нами, среди сплетения ветвей, лежал невысокий единорог в драном, мятом костюме. Все его ноги безвольно болтались, а лицо покрывали мелкие ссадины. Это был тот говорливый единорог. Не думал, что встречу его здесь.

— Какого… — произнесла Джет.

— Любая сумма… Помогите… Я сделаю все, что скажите… — сквозь боль говорил единорог.

— Может, съедим его? – предложила Джет, смотря на нас.

Я помотал головой, и она рассерженно зарычала.

— Я сниму его. – предложил Щ и в прыжке расправил крылья, плавно подлетев к единорогу.

— Все, что скажите… — словно во сне говорил тот, когда его опустили на землю. Он сильно осунулся с последней встречи, превратившись в бледную тень самого себя. Все четыре ноги сломаны, по спине кто-то прошелся когтями, оставив засыхающие темные разводы. В ранах копошились древесные муравьи. Сам единорог смотрел строго перед собой, повторяя из раза в раз: «Любая сумма… Сделаю все…»

— Да он уже двумя ногами умер! Дайте его поджечь, пока он совсем не испортился! – заныла она. В ответ Щ молча достал уколы с исцеляющим зельем и демонстративно ввел штуки три в единорога, неотрывно глядя на сереющую от злости Джет. Единорог задрыгался, и я услышал негромкий, но отчетливый звук срастающихся костей. Ноги изгибало, возвращая исходную форму, муравьи спешно сбегали от глубоких ран, из которых потекла свежая кровь, быстро затягивая их, а мелкие ссадины и порезы вовсе исчезли. В глазах появился живой блеск. И…

— О, чудо! Спасибо-спасибо! Я живой! Ура! – подскочил на месте единорог, ощупывая себя, потом повернулся на Щ и обрушил на него лавину искренней радости. – О, сэр! Или мэм! Или мисс! Я не знаю, как Вас благодарить за мое спасение! Вы из пегасов? Я никогда не видел пегасов! Вы еще и из стойла?! Как же хорошо быть пегасом! Можешь ходить, а можешь летать! Как же я Вас люблю!

И обнял за шею Щ. Понежук стоял черной статуей и смущенно смотрел на меня. Не знаю, что меня больше удивляло: непрекращающийся поток благодарностей от худущего единорога-работорговца или смущенный понежук, у которого одно выражение лица на все случаи жизни.

Джет прервала этот поток веселья, и рывком отбросила единорога в ближайший ствол дерева, вдогонку крикнув, воспламеняясь:

— ПОЖИЛ И ХВАТИТ, ПУСТАЯ ТРАТА ЗЕЛЬЯ! – гневно взревела она. Пламя охватило ее с ног до головы. Едироног от ужаса вжался в ствол дерева. Я попытался приблизиться к ней, но Щ одернул меня – слишком опасно.

— Джет, не надо! – умоляюще крикнул я.

— О, Селестия… — выдохнул единорог и заговорил. – Пожалуйста, вы совершаете ошибку, большую ошибку! Вы злитесь на меня, и это нормально! Пожалуйста, выслушаете меня буквально одну минуту, а потом решите, нужно ли вам меня убивать или нет!

— МИНУТА ПОШЛА. – злобно процедила Джет в клубящихся языках пламени.

Единорог собрал всю решимость в копыта, пригладил вспотевшие от волн жара волосы, поправил порванный костюм и выступил с речью:

— Я, Джеки Венда, торговый представитель компании «Том Венда и сыновья». Я – лучший в деле продаж. Я могу достать все, что угодно. Хотите силовую броню? Хотите плазмолив? Хотите секс-робо-пони? Накротики? Власть? Еду? Чистую воду? Личную армию? Свой город? Луну с неба? Я все достану! В обмен на маленькую просьбу – не убивайте меня. Я провисел несколько дней на дереве из-за грифонов, и, если бы не Вы, умер в жуткой тоске. Пожалуйста, дайте мне вкусить жизнь сполна еще хоть немного! Хоть на каплю дольше! Разве я много прошу? Моя жизнь в обмен на любой каприз?

— Любой? – Джет задумчиво постучала копытом по подбородку, усмиряя свое пламя.

— Ты знаешь Роттена? – спросил Щ.

— О, Роттен! Конечно, я знаю его. Черный старый единорог с обожженным носом. Я как раз направлялся к нему!

— Ты сможешь провести нас к нему?

— Провести? – единорог опасливо покосился на Джет и закивал головой. – Конечно, я проведу вас.

---

Серое небо давило незримой печалью. Изъезженная грунтовая дорога шла в длинную гору и ветвилась на множество мелких протоптанных дорог, ведущих в множество изрытых шахт. Забор из металлолома, две маленькие вышки и множество миниатюрных столбов телеграфов, раскинувшихся на въезде.

Все это казалось очень маленьким с каменистого утеса, где мы решили наблюдать за шахтами. Щ смотрел в прицел от антимехвинтовки и коротко сообщал об увиденном. Единорог терпеливо посасывал воду из вляги и пережевывал сухпаек под недобрым взглядом Джет. Я сидел между ними и глядел в сторону шахт. Просто глядел. Без приборов и мыслей.

— Три снайпера с антимеханическими винтовками. Двое на вышках. Третий в отдалении. Минимум десять пони с боевыми седлами. Два… Три… Четыре десятка пони с ружьями и автоматическими винтовками. Почти все в броне. Джеки, это единственный вход?

— Есть еще один, с другой стороны скал, но там охрана такая же.

— А что они добывают? – спросил я.

— В основном, железную руду. Здесь довольно богатый источник. Почти не требует обогащения. Отсюда руда отправляется по всей Эквестрии.

— Я думал, все разрушено.

— Да, все крупные транспортные пути уничтожены мегазаклинаниями, и все приходится возить на повозках. Цены на металл просто сумасшедшие, но даже Вендаленд покупает подобную руду для переплавки. – со знанием дела сообщил Джеки.

— А паровозы на что? – спросил я.

— Паровозы? Что такое паровоз?! – удивился единорог и пристально заглядывал мне в глаз. – Что это?

— Штука для перемещения грузов… по рельсам. – медленно вспоминал я.

— А, это… — Джеки быстро потерял интерес. – Наша компания уже переплавила большинство этих рельс на металл в радиусе тысячи километров.

— Зачем?! – удивился я.

— Это очень выгодно! – Джеки изумился моему непониманию, как будто я спрашивал что-то очевидное. — Хороший металл лежит прямо под ногами! Надо быть дураком, чтобы просто смотреть на них.

Эта новость меня расстроила.

— Мистер Венда, Хелбент имеет ввиду, что есть способ дешевле и быстрее перемещать грузы из точки А в точку Б. – вступился Щ, не убирая глаз от прицела.

— Вот оно что… — догадался Джеки. – И насколько быстрее?

— Десять-пятнадцать часов на тысячу километров, если пути в хорошем состоянии.

— Что?! Хелбент, вы не оговорились?! Десять часов? Не дней? Не недель? Что за магия для этого нужна? – встрепенулся Венда.

— Не оговорился. Нужен паровоз, уголь и вода. И рельсы.

— Уголь? – глаза Джеки расширились. – Без угля никак?

Тут вмешалась Джет, которой все эти разговоры порядком надоели:

— Слышь, «Мистер Вен-да», ты сказал, что проведешь нас туда!

— Да, проведу. Разве я отказываюсь от своих слов? Я могу пойти туда и договориться о встрече с Роттеном.

— Думаешь, я тебе поверю? – с нажимом спросила она.

— Придется поверить, госпожа Джет. – неожиданно твердо парировал Джеки. — Вы и сами знаете, как Роттен «любит» киринов.

Она зарычала, схватила его за грудки и хотела потащить к обрыву, но я успел выхватить его и поставить обратно на землю. Джеки пристально смотрел на нее, переводя дыхание.

— Зачем лезешь, Хел? Эта продажная шкура тут же смоется к этому убийце!

— Уймись, Джет! – злобно гаркнул я на нее. — Я пойду с ним, и сам убью его, если он дурака сваляет!

Она осталась стоять с открытым ртом.

— Прошу прощщщения, но могу я переговорить с Хелбентом с глазу на глаз? Потерпите друг друга пару минут. – вмешался Щ и спешно оттащил меня на несколько метров. Джеки и Джет злобно смотрели друг на друга.

— Посслушай, ссоваться туда – огромный риск. Но, если ты пойдешшь туда, мы должны уссловитьсся о ссигнале. Джет несстабильна, и может выкинуть любую глупость. Как я узззнаю, что переговоры прошшшли успешшно или провалилиссь? – беспокойно сверлил меня глазами Щ.

— Если все прошло хорошо, я подниму одну ногу вверх. Если нет, то не подниму. – быстро предложил я.

— Хорошшшо. – кивнул он, и мы вернулись. Единорог и кирин все смотрели друг на друга, но, к счастью, остались еще живы.

— Пойдем, Жеки… — сказал я.

— Джеки. – тактично поправил тот. И мы отправились вниз по каменистым склонам, словно пара горных козлов, скользя на камнях и цепляясь за малейшие уступы.

Когда мы наконец-то вышли на грунтовую дорогу, единорог спросил меня:

— Хелбент, вы правда меня убьете, если я провалюсь?

— Нет.

— Спасибо. – благодарно выдохнул он. — Я, признаться, не ожидал увидеть вас вновь после встречи в Дыре.

— Я тоже. – я прикидывал расстояние до вышек. Почти километр. Интересно, они смогут убить меня с такого расстояния.

— Вы выбираете удивительную компанию для путешествий. – продолжил он. – Эта кирин крайне агрессивна. С ней плохо договариваться. А этот пегас… такой странный, что у меня мурашки по шкуре бегут.

— Они хорошие. По-своему.

— Не сомневаюсь. – он подумал и задал вопрос. – А предположим, чисто гипотетически, мысленный эксперимент… Если переговоры провалятся, и вам придется выбрать… спасать себя или друзей?

Я косо глянул на него оставшимся глазом, и он инстинктивно сжался.

— Прошу, не злитесь на меня. Вы кажетесь мне довольно интересным собеседником, и я просто хотел узнать вашу точку зрения.

Хороший вопрос.

— Друзей. Я недавно восстал из мертвых, так что по факту себя я уже не спас. Остаются только друзья.

— Интересная мысль. Пока мы здесь вдвоем, идем на встречу с одним из важных пони в округе, я скажу вам по секрету, что я бы выбрал спасти себя. Вам интересно, почему?

— Наверно, вам дороже своя шкура? – предположил я.

— Безусловно. Мне не доводилось умирать прежде, и я не знаю, каково это: уснуть и не проснуться. Зато, я знаю, каково это: предавать. Вы позволите мне маленькую историю?

— Пока еще время есть. – до вышек было метров семьсот, и я чувствовал, что на меня смотрят сквозь оптический прицел. Что меня совершенно не беспокоило.

— Спасибо. Вы когда-нибудь слышали о рынках рабов?

— Нет.

— Когда я был маленький, мама и папа заставляли меня учиться. Мы жили бедно, но они всегда где-то доставали еду и учебники. Ох уж эти учебники! Я проводил дни над учебниками математики, физики, истории, магического программировании. Папа бил меня палкой, если я ошибался в написании или путал строчки в стихах. Мама оставляла меня без ужина. Им хотелось, чтобы я вырос кем-то совершенным. «Все это для твоего блага, Джеки», повторяли они изо дня в день. А потом, они привели меня на рынок рабов. Самый крупный в округе. И выставили на продажу! Представляете?

— Это жутко. – будничным тоном протянул я.

— Они хотели, чтобы меня купил какой-нибудь богатый наемник-грифон в качестве служки или, Селестия знает, кого еще, но подходили только всякие извращенцы или фермеры. Папа так разозлился от моей «непродаваемости», что огрел меня палкой по ребрам так, что они до сих пор воют. И тогда я закричал на всю округу: «Пони, продам двух взрослых пони! Цена такая, что дешевле только даром!». Он бил меня палкой по лицу, мама кричала, чтобы я заткнулся, а я все кричал и кричал, привлекая народ. Вокруг нас собралась такая толпа, что я не успел понять, как на моего отца одели рабский ошейник. Маму купили через пять минут для публичного дома. А я сидел, избитый, с холщовой сумкой денег и плакал.

— Не жалеешь, что продал своих родных? – только и смог спросить я.

— Жалею ли я? Хелбент, я жалею лишь об том факте гнусного коварства, что, когда я продал своих родителей – МНЕ НЕ ДОПЛАТИЛИ! – сорвался он. – Я мог продать их дороже на сотню, знай я лучше рынок тогда.

— Это жестоко. Но я не знаю, что можно было придумать иначе. – признался я. Мы приближались к воротам.

Каменистая дорога хрустела под копытами, и маленькие телеграфные столбы уже выросли. На многих из них гнили исколотые, истерзанные тела киринов, похожие на истрепанные меховые шубы. Безмятежная тишина, с которой легкий ветер трепал их тусклые гривы и вьющийся мех на груди, делала все еще мрачнее. Не сорвется ли Джет, если увидит все это вблизи?

Нас встретил молодой зеленый единорог со старым, поблескивающим от масла, зебринским автоматом.

— Мистер Венда, добро пожаловать на рудники! Что это с вами?!

— И тебе привет, Окси! Как волшебная смазка? – дружески поприветствовал его Джеки. Теплые тона его голоса было тяжело уложить с рассказом о продаже родителей.

— Чудесно, мистер Венда! Автомат ни разу не заклинил, хотя я за раз отстрелял четыре магазина подряд!

— О, да ты так скоро сможешь перестрелять все живое, как настоящий стрелок! – дружески похлопал его по плечу Джеки и представил меня. – А это Хелбент. Он спас меня от смерти. И, кстати, копает восхитительно ровные ямы. Я нанял грифонов, чтобы они сопроводили меня от Дыры, а вышло, что меня ограбили, избили и зашвырнули умирать на дерево. Я вез пару отличных рабов сюда на продажу, но они съели их и моего верного земного пони…

Джеки утер скупые слезы и продолжил:

— Ох, извини, я… эта потеря… Можем ли мы встретиться с Роттеном. У меня для него есть новость.

— Хорошо. А ваш спаситель не подождет здесь? – недоверчиво глянув на меня, предложил единорог.

— Окси, — доверительным тоном произнес Джеки. – я ручаюсь за Хелбента своей жизнью. Он будет вежлив и аккуратен, как маленькие пони-официантки из приличного бара.

— Лады. – он постучал в ворота за спиной, крикнул кому-то: «Запускай!», и снова обратился к Джеки. – Пойдем, я вас провожу.

За воротами раскинулся небольшой шахтерский городок. Простые домики из листов жести и дерева, какие-то из контейнеров и вагонов. Ни цветов, ни садиков, ни огородов. Одни камни. Снаружи патрулировали вооруженные пони в броне, и и практически никого, кто бы работал. Зеленый единорог повел нас внутрь главной шахты и предупредил:

— Так, огонь не разжигать. Ни факелов, ни спичек. Только безопасные фонари. – он взял с полки фонарь с мелкой сеткой. – С нижних уровней идет горючий газ. Мы залепляем щели, но он все равно идет. Даж пришлось один штрек затопить, а то одна хорошая вспышка – и вся гора взлетит на воздух.

— А если придется стрелять в туннеле?

— Стрелять?! Зачем? – удивился зеленый единорог.

— Ну… вдруг… — я почувствовал себя идиотом, но все же договорил. – Восстание…

Джеки и зеленый единорог покосились на меня, переглянулись и захохотали. Мои брови сами по себе вопросительно изогнулись.

— Нет, Хелбент. – пояснил, отсмеявшись, Джеки. – Они не восстанут. Здесь гораздо лучше, чем бродить голодным по пустошам с голым крупом. У них нормированный день, трехразовое питание, и, хоть я этого не понимаю, лечение и забота о жеребятах.

— А где их содержат?

— Кого? Детей? – спросил зеленый единорог.

— Да.

— Вон в том бараке. – указал он. – Что, хотите купить?

У меня дернулся глаз. Джеки тут же перевел разговор в другое русло:

— Дженткольты, давайте сначала займемся делами, а остальное – потом. Сначала Роттен.

Зеленый единорог зажег фонарь, повесил телекинезом себе автомат через шею, и мы последовали за ним вглубь шахты. Джеки тихонько шепнул мне на ухо:

— Какого хера ты творишь? При чем тут дети?

— Я ищу жеребенка. Его привезли сюда.

— Это того самого, про которого ты в Дыре спрашивал?

— Да! – чуть не закричал я шепотом.

— Тихо ты! Таких они обычно морят голодом, чтобы они послушнее стали. – тихо пояснил Джеки. – Так что он может быть и не в бараке.

Каменистый, ровный широкий туннель, вдоль которого тянулись узенькие железнодорожные пути, вел нас к лифту, у которого трудилось десятка два пони. Выглядели они уставшими и грязными, но не забитыми и слабыми.

— Добрый день, мистер Венда. – наперебой заголосили они, словно стая радостных собак, встретивших старого друга.

— Всем привет! Мы ищем Роттена. Не подскажете, где он? – дружелюбно обратился ко всем Джеки.

— Хозяин отправился во второй штрек сверху. – услужливо прокричал один из них.

— Спустите нас к нему? – попросил Джеки.

— Само собой, мистер Венда! – радостно гаркнули они, и мы забрались в деревянный лифт, через систему шкивов спустившийся на «этаж» ниже. Где-то сверху натужно кряхтели, плавно стравливая веревки, пони, которых мог бы заменить один магический электромотор. Мог бы, только его не было.

Здесь стоял теплый влажный воздух, труднее обычного заходивший в легкие, и очень слабый свет от безопасных фонарей. Всюду лежали битые камни, вглубь двумя поблескивающими полосами тянулась узкоколейная дорога, и коридор расходился на множество мелких грубоватых пещер, откуда доносились гулкие удары кирок. Посреди рабочего грохота до нас долетал отдаленный грубый бас, напомнивший мне Бади Раста.

— Че ты лепишь?! Глаза разуй! Эти крепи ни хера не держат! Вон, смотри! От моего копыта уже шатаются, как суки дохлые! Гони всех отсюда нахер, бери брус, инструменты, свежую бригаду, и чтоб завтра штрек работал! Или я тебя этим брусом переебу так, что сам сдохнешь!

— Да, господин Роттен! – покорно вскрикнул голос в ответ, после чего крикливо зазвенел на весь «этаж». – Все на выход!

— Кажись, мы не вовремя! – с кислой улыбкой заключил Джеки, и с десяток пони с кирками в зубах вышли в основной коридор, грубовато оттесняя нас к лифту. Я оттащил Джеки в смежный коридорчик, и рабочие пони столпились у лифтовой шахты, сердито дергая за сигнальную веревку.

— Эй, спускай! – не выдержал один из них и крикнул вверх.

Платформа лифта торопливо съехала, подхватила всех рабочих и рывками потянула наверх. Мы вышли из коридора, и столкнулись лицом к лицу с хозяином этого места.

Это и правда был старый черный единорог, в тусклом свете позади лица похожий на сгорбившегося понежука. Он увидел меня первым и зарычал вибрирующим голосом:

— Какого хуя ты здесь торчишь?! Это что за, блять, лопата?! Какого хера ты тут забыл с лопатой?!

Он хотел добавить много чего, но Джеки вмешался:

— Здравствуйте, господин Роттен. Это мой друг.

— О, сам Джеки Венда! – смягчился тот. – Зря ты сюда забрался. Нам надо валить из этого штрека, пока какая-нибудь хрень не упала.

— Тогда поговорим снаружи.

— Эй, лифтовые! Спустите лифт на второй штрек! – с места крикнул Роттен в сторону шахты лифта. Его голос прозвучал, как пушечный залп, и, наверно, одним криком он смог бы вызвать себе лифт из любой точки Эквестрии.

Лифт быстро спустился, и мы впятером залезли на платформу. Последним оказался рыжеватый земной пони суетного вида, которому достались все те теплые слова от черного единорога. Мы вышли обратно в серый день, и я смог рассмотреть, что черный единорог покрылся морщинами, клиновидной бородой и изкривленным узловатым рогом. Его нос прогнил, и напоминал темно-розовые пещеры. Серьезные глаза быстро оглядели меня, и он приветственно протянул мне копыто:

— Я – Роттен Айрон. Если будешь буянить, я тебе по жопе дам.

— Я – Хелбент Кид. У меня плохая память на имена. И я не собираюсь здесь буянить. – пожал я копыто.

— Не обижайте его, господин Роттен. Хелбент спас мне жизнь.

— О! Да это серьезная вещь! Такое надо отметить! – радостно притопнул Ро… Рот…Оротат? черный единорог. – А я-то думал, чего это с твоим костюмом, Джеки…

— Да, с моим костюмом случилось именно это – проклятые грифоны.

— Да, мой папаша говорил, что бешеный алмазный пес куда честнее и дружелюбнее, чем грифон-наемник.

— Безусловно. Может, пройдем к тебе? Есть одно дело.

Остальные разошлись по своим делам, а мы втроем направились к домам. Хозяин шахты жил в скромном доме рядом с бараком рабочих, позади которого стоял аккуратный садик, вскопанный среди камней. Я заметил его лишь мельком, но на нем росло что-то красивое и желтое.

Черный единорог заметил, что я заметил этот садик, и сказал: «Что, впечатляет? Знал бы ты, сколько времени я потратил, распахивая этот камень!».

Внутри дом оказался куда лучше, чем снаружи. Мягкий свет безопасных ламп, светлые кремовые стены небольших комнат, почти все без дверей, кроме кабинета. Одна из стен исписана детскими рисунками. Цветными мелками кто-то нарисовал трех пони с ножками палочками, круглыми головами и треугольными ушками. Фиолетовый единорог, голубая светлогривая пони и маленькая синяя пони с черной вьющейся гривой.

На меня выбежала, грохоча, светло-синяя маленькая поняшка с темной заплетенной косой и чуть не врезалась в ногу.

— Вы страшный, дядя. – смело заявила она. – Что с вашим лицом? Куда делся ваш левый глаз?

— Я плохо побрился. – недолго думая, ответил я. Может, шутка и второй раз прокатит.

— В следующий раз купите себе нормальную бритву и не брейтесь лопатой. – заявила она, и единорог хохотнул.

— А кто это тут у нас такой смелый? – выскочил из-за меня Джеки ей навстречу и подхватил ее передними ногами. Та весело запищала, подлетая над полом, и звонко крикнула:

— Джеки! А ты принес мне конфет?

— Ах ты маленькая сладкоежка! – он вытащил телекинезом из кармана костюма крупную, аккуратно упакованную конфету.

— О, моя любимая! – пони жадно съела ее и спросила требовательным тоном. – А еще есть?

— Нет, только одна. Ты же не хочешь, чтобы твои зубки испортились! – отшутился Джеки.

Грифоны сломали ему ноги, повредили позвоночник, зашвырнули на дерево, как наскучившую игрушку, где он висел несколько дней, медленно сходя с ума от голода, но – все – это – время держал в кармане целую конфету. Она бы его не спасла, но… Я молча уперся глазами в стену, пытаясь представить, насколько в таком слабом теле сильная воля, но меня отвлек крик единорога.

— Милая, завари ромашкового чая – Джеки Венда пришел.

Из кухни выскочила постаревшая, но все еще красивая небесно-голубая пони с серебряной гривой, затянутой в пучок, и радостно крикнула:

— О, Джеки! Святая Луна, что с твоей одеждой!

— Пернатые твари хотели избавиться от него! Но его спас этот отважный пони – Хелбент Кид.

— О, мистер Кид, спасибо большое Вам! – она простенько, но от чистого сердца поклонилась, а я забыл, что надо делать, и сказал первое, что пришло в голову. – Не за что. Любой на моем месте поступил бы так же.

— Да уж, на пустошах едва ли можно сыскать добродетельных пони. – поправил меня единорог. – Пойдемте в мой кабинет.

Дверь закрылась. И мы втроем оказались в небольшом помещении с низким круглым столиком на ковре. Все расселись вокруг него. Черный единорог положил копыта на стол, внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Ну, Хелбент, вот мы и встретились. – он положил телекинезом на стол большой вороненый револьвер, и он точно был заряжен. Я это знал, потому что ствол смотрел в мою сторону.

— Роттен… — хотел вставить слово удивленный Джеки.

— Помолчи, Джеки… — спокойно прервал его единорог, не сводя с меня глаз. – Может, ты не знаешь, но ты привел ко мне в дом убийцу. Он убил моего младшего братца, Босса.

«И когда он успел перейти от гостеприимного хозяина к грозному обвинителю?», задумался я.

— Я уверен – это какая-то ошибка… — попытался снова вклиниться Джеки, следя попеременно за нашими лицами.

— Я убил несколько пони за последние дни. И они мне не представлялись. – я смотрел ему в глаза. Лопату быстро не выхватить. Может, он и выстрелит раньше, но живым из этой комнаты не выйдет…

«Он говорит о тех пони, которые встретились тебе в Понивилле. О том, кто стрелял тебе в лицо», напомнил голос рогатого.

Память прояснилась.

— Светлый единорог. Ходил в дурацкой броне. У него на боку марка в виде палки. – напомнил Рот… Тон… Рен… Да не важно!

— Я вспомнил. – произнес я и оскалился. Изнутри побежали темные искры боевого напряжения.

— Если это было бы можно, я бы убивал его каждый день. – злорадно сказал я. – Пока Луна на землю не упадет.

Черный единорог ухмыльнулся, обнажая подгнившие передние зубы:

— Разберетесь при личной встрече.

Револьвер объяла магия. Мышцы в шее натянулись так, будто я пытался ей согнуть стальную балку… И тут Джеки вскрикнул:

— Стоп-стоп-стоп! Господин Роттен, Хелбент! Можно пару слов?

Мы уже убивали друг друга глазами. Я изрубил его в кровавый фарш, а он превратил меня в мясное решето много миллионов раз.

— Говори. – с раздражением, нехотя бросил черный единорог.

— Я бы хотел узнать причину, по которой Хелбент убил твоего брата, если можно.

— Разве это важно?! – чуть не сорвался на него Рот… Тен?

— Я думаю, что убить вы его всегда успеете, а вот узнать «почему» -получится только у живого.

Черный единорог скрежетнул зубами и сдался, злобно сказав мне:

— Говори, тварь, пока я не передумал.

— Я убил его потому, что он и его пони издевались над моим другом.

— Что, дали ему пару пиздюлей? – пренебрежительно съязвил он.

— Хуже.

— Хуже? – усмехнулся он.

…Я чувствую гнев… Что, Хелбент, решил вернуться в реальный мир?..

Я стиснул зубы, ловя отлетающее сознание, и сдержанно произнес:

— К тебе недавно привели жеребенка в шрамах по имени Слатти. Спроси у него, что делал твой братец.

Черный единорог молча смотрел на меня. Джеки взволнованно смотрел на меня. Черный мощный револьвер смотрел на меня.

…Чего ты ждешь? Бей, пока он колеблется!.. Подайся вперед! Прокуси ему шею! Он успеет выстрелить всего пару раз!..

— Даже спрашивать не буду. – неожиданно произнес черный единорог, и револьвер снова лег на стол. – Я видел его.

Тишина повисла в кабинете. Джеки вопросительно смотрел на него, потом на меня, а хозяин шахты погрузился в мрачные думы. Он долго смотрел на меня, потом на револьвер, прикрыл копытом лицо и задумчиво промычал какую-то простенькую мелодию.

— Джеки, я в проблеме. Помоги с решением. – тяжело сказал он сквозь копыто.

— Хорошо, господин Роттен.

— Я знал, что мой младший брат был дурной… Но настолько… Вчера утром пришел отряд. Погибли пятеро. Нападавшие убиты. И привели сучку, которая отиралась у Босса в команде с год назад и жеребенка, который как штопанная кукла выглядит и все время повторяет, как заведенный, «Хел, хел…». Кобылка говорит, что Босс убит. И все, кроме нее и этого жеребенка. Говорит, что это был какой-то серый земной пони, у которого никаких меток на боках нет, зовется Хелбент, и все время ходит с лопатой. Мой снайпер сказал, что убил очень похожего по описанию пони, с которым шли эта тупая кобылка и жеребенок. Она говорит, что это и был он. И вот проблема… Появляешься ты, Джеки, и приводишь его.

— Да… ну и дело… Минутку… — Джеки подумал и предложил. – Может, господин Роттен, устроим встречу всех участников этого… «события» и разговорим того жеребенка? Признаюсь, я плоховат в роли судьи, но думаю, надо выслушать всех свидетелей, прежде чем кого-то убивать.

— Как всегда логичен, Джеки. – черный единорог оперся на стол и посмотрел на меня с нескрываемой ненавистью. – Лучше забери свои слова назад по поводу моего брата и извинись, если соврал, и я обещаю, что тебя убьют быстро.

Я оставался спокойным. И как мне доказать, что я прав? Я медленно вытащил лопату за черенок и положил на стол.

— Я клянусь своей лопатой и своей жизнью, что я не вру. Ваш брат получил по заслугам.

Черный единорог вытянулся через стол, и пристально заглядывая в мой глаз, сказал:

— Я срежу с тебя всю шкуру. Заживо. И вся твоя удача тебя не спасет.

Он сел обратно и сухо сказал, наставляя на меня револьвер: «На выход».

— Ротти, что происходит? А как же чай? – удивилась небесно-голубая пони, когда мы всей мрачной толпой вышли из кабинета. Позади меня шел черный единорог, непрестанно целясь мне в спину.

— Чай чуть позже. – мрачно сказал он. – Сперва одно дело надо сделать.

— Ладно. – медленно протянула она, увидев револьвер, и невольно прижала к себе дочь.

— Мама, почему папа целится в страшного пони? Он его убьет?

— Не знаю.

Мы вышли на улицу, и Джеки тут же отошел в сторону, как будто в меня собирались стрелять прямо с порога дома. Лопата осталась в кабинете черного единорога, и в теле была тянущая пустота, будто я оставил что-то важное.

— Окси! – гаркнул на всю округу черный единорог, и тут же появился зеленый пони. – Собери всех, кто вчера пришел из рейда! И тех пони, кого они привели с собой!

Довольно быстро появились все. Слатти, едва увидел меня, бросился галопом, обняв мои ноги, и затрясся, плача от счастья. «Я боялся, что ты умер!», тихонько всхлипывал он. Я погладил его по голове и посмотрел на Эвби. Эвби выпучила на меня глаза и невольно отступила, теряя дар речи, потом посмотрела на Джеки и вопросительно вскрикнула:

— Джеки?! Это ты? Я думала, ты в Вендаленде!

— О, Эвби! Здравствуй… — подбежал к ней Джеки, и они перекинулись парой дружеских фраз.

Единорог с обожженным лицом, наплевав на все, подошел ко мне в упор, отшвырнув магией Слатти далеко в сторону, осмотрел с ног до головы и изумленно выдал:

— Как ты… Я же тебе горло перерезал! – он обратился к черному единорогу. – Хозяин, я лично его замочил! Это он!

— Недорезал. – мрачно сплюнул тот. Я думал, какой ногой мне его огреть.

— Все я дорезал! Он был мертв!.. – воскликнул единорог с обожженным лицом, когда я зарядил ему левой.

— Ах ты! – обожженный распалился, харкнул кровью и вытащил несколько ножей.

— Так эту суку, Хел!

Грохнул револьверный выстрел.

— Всем успокоиться. – громко объявил черный единорог и обвел всех глазами. — Я – Роттен Айрон, призываю всех успокоиться. Вы все здесь собраны для того, чтобы мой друг и деловой партнер Джеки Венда провел честный суд. Любая попытка бегства или клевета – и я вас застрелю. Джеки – действуй.

— Джентелькольты и леди, прошу вашего внимания. Я – Джеки Венда, торговый представитель компании «Том Венда и сыновья», и в данный момент я уполномочен быть судьей по установлению истины в части трагической кончины…

— Джеки, к делу. – требовательно поторопил черный единорог.

— Да, господин Роттен. – Джеки поправил порванный костюм так, как будто он был новым, и продолжил говорить своим успокаивающим доверчивым голосом. – Прошу подходить ко мне по одному: я задам вам пару вопросов на ухо, чтобы остальные не могли услышать, а вы ответите мне так же на ухо и отойдете в сторону, чтобы не совещаться с остальными. Все во избежание правовых неточностей.

Начался самый странный процесс в моей жизни, по крайней мере, мой отец бы подал не одну жалобу в Эквестрийскую коллегию адвокатов, чтобы лишить Джеки Венду даже малейшей возможности практиковать подобные правовые извращения.

К Джеки из одной кучки по одному подходили пони, он шептал им на ухо вопросы, и они в ответ шептали ему на ухо короткие фразы, после чего переходили в другую кучку. Последним Джеки лично подошел ко мне и сказал на ухо:

— Хел, буду краток. Я на твоей стороне. Я тебя вытащу, но обратно с тобой не пойду. Обещание провести вас сюда… в данный момент невыполнимо. Извини.

— Принял. Сможешь уговорить отпустить и Слатти?

— Да. – сказал он и уверенно встал перед черным единорогом.

— Господин Роттен, я опросил всех свидетелей и готов рассказать вывод, который я сделал.

— Он правдивый?

— Более чем. – Джеки начал ходить из стороны в сторону, мерно перемалывая под копытами мелкие камушки. – Опрошенные сходятся во мнении, что ныне покойный Босс Айрон, как бы это больно признавать, проявлял излишнюю жестокость и здесь, однако, его сдерживали вы. Когда он отправился во главе отряда разведывать пустоши, он неоднократно пытал и насиловал пленных, пока не зациклился на одном единственном пони. – он указал на Слатти и продолжил. – С вашего позволения, я опущу подробности, так как все видно и без слов.

— То есть, ты хочешь сказать, что этот грязный одноглаз убил моего брата не зря? – недоверчиво спросил черный единорог.

— Поступки Босса лежат на совести Босса, но его убийство это не оправдывает. Я лишь хочу внести ясность, что Босс был убит в честном бою, защищая свою жизнь. Свидетели говорят, что почти весь отряд Босса был убит, когда напал на Хелбента. Также, господин Роттен, я хочу задать встречный вопрос: если бы вы увидели, как какой-то пони насилует вашу дочь, вы бы его не убили?

— Я бы забил его копытами до смерти! – взорвался внезапной яростью черный единорог. Он свирепо смотрел на меня, раздувая ноздри, медленно вздохнул и сказал:

— То есть, Джеки, ты думаешь, я не должен убивать Хелбента, даже если он это заслужил?

— Господин Роттен, — Джеки заговорил самым проникновенным тоном, который мог извлечь из своих голосовых связок и легких. – я понимаю, какую боль утраты вы испытываете, но я считаю, что лучше, чтобы Хелбент просто ушел отсюда и никогда не возвращался. Он совершил убийство не из садисткой прихоти, и не забавы ради. Он тоже хотел жить. И честный поединок решил, что Хелбент сильнее.

Черный единорог колебался. Револьвер рядом с ним висел в воздухе в облаке телекинеза. Мы встретились взглядами. Он очень не хотел, чтобы я «просто ушел» отсюда.

— Простить убийцу… — произнес черный единорог. Револьвер направился на меня. Я не двигался. Испытывай я хоть какой-нибудь страх, уже бы сорвался на бег. Но спокойствие держало меня на одном месте.

Раздался внезапный злобный хохот. И я прекрасно знал, кому он принадлежит.

Все завертели головами, но никого вокруг не было.

— Прощение?! Думаешь, ты заслуживаешь этого? А, Роттен? — раздавался неподалеку голос Джет.

— Кто это?! Покажись! – закричал черный единорог, слепо рыская револьвером по пустырю шахтерского городка.

Я краем глаза заметил, что камни неподалеку от черного единорога зашевелились сами по себе. Это Джет? Она еще и может быть невидимой?!

Грохнула серия взрывов, и снайперские вышки исчезли в клубах дыма и пламени. Рванул еще один барак, и горящие пони пытались скинуть с себя боевые седла. В панике бегали рабочие, кто был на поверхности, таская ведра. Команда отряда тут же рассыпалась по округе за оружием, но вдруг захлопали револьверные выстрелы, и почти все попадали ничком, как бежали, с простреленными шеями и головами. Кроме обожженного снайпера. Он дико озирался, не зная, откуда жждат атаки. Эвби недоуменно стояла на месте. Слатти побежал ко мне. Джеки стоял на месте, не зная, что делать.

Вдруг из воздуха рядом с обожженным единорогом возник Щ и прошипел:

— Я приш-ш-шел вернуть долж-ж-жок.

В одно мгновение он прокусил шею обожженному, и тот заорал от боли, задергался и забегал из стороны в сторону, как запертый таракан внутри банки, пока не повалился на бок и не захрипел в конвульсиях.

— Расскажи мне, как ты умеешь ПРОЩАТЬ! – в то же время из воздуха рядом с черным единорогом возникла Джет в языках пламени, и, не успел он даже моргнуть, раскаленным копытом она врезала ему по рогу. Запахло жжеными волосами. Остатки рога дымились на черной макушке. Револьвер безвольно упал на землю.

Единорог попытался отскочить, но вторым ударом Джет проплавила ему передние ноги, и он рухнул перед ней, как будто хотел поклониться перед Принцессой. Его лицо перекосило от боли, но он не закричал, лишь стиснул зубы. Он не страшился жара ее пламени, непреклонно смотрел в светящиеся белым глаза, словно смирился со своей судьбой.

— ПОМНИШЬ МЕНЯ?! ПОМНИШЬ МОИХ СЕСТЕР?! – орала на него Джет и замахнулась огненным копытом. – СЕЙЧАС ТЫ К НИМ ПРИСОЕДИНИШЬСЯ!

— Папа! – вскрикнула с крыльца синяя пони. И Джет, и черный единорог мгновенно повернулись. Мать прижимала дочь и тащила ее в дом, а дочь вырывалась и плакала.

Джет и единорог встретились глазами. Джет медленно растянула рот в зловещей улыбке. И двинулась в сторону дома.

— НЕТ! – завопил он, пытаясь схватить ее за ногу. Шкура зашипела, он замычал от боли, но пытался не отпускать остатками передних ног, пока Джет не откинула его.

— Стой, Джет! Они не виноваты! – крикнул я на нее.

— КОНЕЧНО, НЕ ВИНОВАТЫ! – развернулась Джет и озлобленно зарычала. – НИКТО НЕ ВИНОВАТ! ТОЛЬКО КИРИНЫ ВСЕМ ПОРТЯТ ЖИЗНЬ!

— Вы… угроза… — хрипел черный единорог, дергаясь от боли. – Вы… только… сжигаете все… Вас… всех… надо… уничтожить…

— ВИДИШЬ, ХЕЛ. ОН ДАЖЕ ПРИ СМЕРТИ ХЕРНЮ НЕСЕТ. А ТЫ ОТ НЕГО ХОТЕЛ ПРОЩЕНИЯ?! – она с яростью наступила ему заднюю ногу; он болезненно зашипел, и обожженная нога развалилась на две части.

— Я МОГУ ТАК ВЕСЬ ДЕНЬ! – крикнула на него сверху Джет. – НО КАК НАСЧЕТ ТВОЕЙ СЕМЕЙКИ?

— Только тронь! – в бессильной ярости он попытался подползти к ней, но она просто сделала шаг назад, и он беспомощно растянулся на животе.

Джет рассмеялась, вбежала на порог, поджигая дерево и расплавляя металл под копытами, и заколотила в запертую дверь, издевательски крикнув:

— ОТКРОЙТЕ! ДОСТАВКА ГРОБОВ! – и проломила дверь мощным ударом задних копыт. В доме раздались вопли ужаса. Я кинулся за ней в огонь, едва не охрипнув от своего крика: «НЕ СМЕЙ!»

— ТВАРЬ! НЕНАВИЖУ! УМРИ-И-И! – орал черный единорог вслед, судорожно пытаясь ползти к двери.

Внутри все полыхало. Я словно попал в дом, построенный из огня. Текучий, жгучий, яркий – он полз по стенам и струился по потолку. Наверно, внутри солнца также жарко. Моя шкура начала тлеть, и по коже разбегался болезненный жар, но я ощущал это, как прогулку в жаркий день под палящим солнцем.

Джет загнала двух пони в кабинет, и прожигала прочную дверь.

— ХВАТИТ! – гаркнул я на нее. – ОСТАНОВИСЬ! ОНИ ТУТ НЕ ПРИЧЕМ!

Она повернулась ко мне – огненный зловещий дух. Совершенно обезумевший от ярости.

— ОНИ УБИЛИ МОИХ СЕСТЕР! ОНИ ХОТЕЛИ УБИТЬ ТЕБЯ! КАКОГО ХУЯ ТЫ ЗА НИХ ЗАСТУПАЕШЬСЯ?! Я ПОКАЖУ ИМ ПЕКЛО, КОТОРОГО ОНИ ТАК БОЯЛИСЬ!

Джет пробила дыру в кабинет и выдохнула туда длинную струю пламени. Изнутри раздались в унисон два крика. Жутких, надрывных, звенящих.

Я заорал что-то, кажется, «НЕТ!», кинулся на Джет и отбросил ее к другой стене. Она лишь расхохоталась. Мои ноги были в огне. Копыта закололи и плавились, будто я схватил горячую кастрюлю. В два удара задними ногами я разбил дверь в кабинет. Стена пламени обволокла меня, и что-то темное, верещащее полетело мне навстречу, стремительно выталкивая меня наружу. Я невольно оступился, и упал на спину. Мутные спекшиеся глаза обугленной небесно-голубой пони смотрели на меня в упор.

Она ничего не весила, но я не двигался. Зажаренная заживо, липкая, горячая масса, когда-то бывшая пони без слов говорила мне, что я не смог.

На фоне дико хохотала Джет. Она отбросила тело, и то рассыпалось в полете на мелкие куски. Джет смотрела на меня ослепляющими белыми глазами, словно мы были не внутри пожара, а на каком-то пустыре, где кроме друг друга не на что было смотреть. Она не сказала ни слова, но где-то внутри ее глаз я почувствовал сожаление. Обугленное перекрытие упало на нее сверху и тут же исчезло в ворохе огненных искр.

Я смотрел на нее сквозь слезы, которые быстро испарялись прямо из глаз. Она оскалилась и быстро проломила себе новый путь наружу.

«Тебе лучше уйти из горящего дома», буднично посоветовал голос рогатого. Я с большим трудом поднялся и медленно побрел сквозь огненную стену на выход. Щ и Слатти тут же стали сбивать с меня пламя, которое я уже не ощущал.

«Разве нельзя было иначе?», звенел бесконечными отголосками внутри вопрос, под который я медленно погружался в черную апатию.

Черный единорог протяжно ревел от горя, а Джет поджигала дома вокруг. Рабочие в ужасе бежали от нее, но она была быстрее и обращала их в огненные столбы и пепел. Она сжигала всех подряд в какой-то совершенно безумной ярости. Потом она вошла в шахту.

Грохнул мощнейший взрыв, из из шахты полетели камни, балки, укреплявшие стены, и мощный вал огня. Джет вышла из него и направилась обратно к нам. К черному единорогу. Тот беспомощно смотрел на нее, и не мог сказать ни слова.

— ЧТО, РОТТЕН, НРАВИТСЯ? НРАВИТСЯ ТЕРЯТЬ ВСЕ?!

Он рыдал, абсолютно сломленный и раздавленный. На его глазах все, что он делал, все, чем дорожил, абсолютно все сгорело. Он собрал все силы в легких и завопил на нее:

— ЧТОБ ТЫ СДОХЛА!..

Вместо ответа Джет размозжила ему голову одним ударом переднего копыта.