Трикси и ее удивительный домашний питомец-перевертыш
2. Оставь свет включённым
Как только он медленно пришёл в себя, с удивлением обнаружив, что всё ещё находится в мире живых, то первое, что он осознал, было то, что с него слетела личина. Уютное тепло меха пони, пусть даже насквозь мокрого, стало настолько привычным за последние несколько лет, проведённых среди пони, что сейчас он чувствовал себя странно обнажённым. Тем не менее, благодаря накинутому на него толстому одеялу, ему было вполне тепло и комфортно. Разве что всё портила грязь, что он чувствовал у себя где-то глубоко в носу, и песок, противно скрипевший на зубах. Мир медленно покачивался от лёгких толчков и ударов, поскрипывали нагруженные детали повозки. Эти звуки, к его удивлению, не становились громче. Через мгновение ему удалось приоткрыть один глаз, подсмотреть, не собирается ли единорожка переехать его повозкой, вместо того, чтобы утопить в грязи.
Поскольку он увидел внутреннюю часть фургона, то такой вариант развития событий показался ему маловероятным. Правда, положение, в котором он оказался, изрядно сбивало с толку.
Висящий где-то над ним фонарь со светлячками, тускло освещал тесное пространство довольно маленького фургона, а также большое количество коробок, сумок, пачек мятой бумаги и нескольких ящиков с различными фейерверками, в беспорядке сдвинутыми к стенам фургона. В дальнем углу, прямо на полу стояла полуразвалившаяся коробка с сосновыми шишками, содержимое которой рассыпалось по всему полу. Чейнджлинг разобрал надпись на коробке: «Пайки для экстренных случаев». На стенах фургона он увидел множество наклеенных и приколотых афиш «Трикси!». Они во множестве висели буквально везде! Но перевёртыш заметил, что все они имели довольно потасканный вид: оборванные, потёртые, с потрёпанными углами и небольшими склеенными разрывами, они создавали у него впечатление, что на него смотрит огромная толпа израненных наблюдателей.
В задней части фургона он обнаружил крохотную медную печку с пустым ведёрком для угля, она стояла прямо рядом с небольшим письменным столом, на котором лежал тонкий, комковатый матрас, а в качестве подушки выступала такая же плоская подушка для сиденья. А ещё чейнджлинг с изумлением понял, что именно на этом матрасе он и лежит.
Стол в качестве кровати? Довольно оригинальный способ экономии того ограниченного пространства, которое было доступно внутри фургона, и, хотя он, вытянувшись, мог бы, скорее всего, коснуться своими зазубренным рогом и задними копытами противоположных концов оставшегося пространства, оно все равно было больше, чем маленькая ячейка, в которой он обитал в улье почти всю свою жизнь.
Липкая грязь, забившаяся во все отверстия его тела, и даже туда, о чём ему не хотелось думать, по большей части исчезла или, по крайней мере, размазалась до состояния тонкой плёнки, покрывающей всё его тело, но внутри хитиновых отверстий все ещё оставались засохшие комки. Грязь не исчезла полностью, а была, по возможности, счищена полотенцами, что валялись сейчас рядом с матрасом грязной кучкой. Они ещё были достаточно влажными, что он обнаружил, когда из любопытства потыкал в них копытом.
«Я совсем недавно был на свободе, но, похоже, всё изменилось», — решил перевёртыш.
Но тут он заметил моток верёвки, висящий на стене, а также большое количество кандалов и цепей, висящих рядом с ними, и пересмотрел свои первоначальные выводы.
«Понятия не имею, почему я не пленник, но мне тут достаточно тепло и сухо, а снаружи мокро и холодно. Ну что за сено?!»
Взбив потёртую подушку, он снова откинулся назад и попытался расслабиться. Всё его тело всё ещё болело, но что-то передало ему немного эмоциональной энергии, пока он был без сознания. И если бы он замер совершенно неподвижно, чутко прислушавшись к себе, то он смог бы почувствовать тонюсенькую струйку эмоций, что продолжала вливаться в него, пока повозка с шумом двигалась вперёд. Даже маленький мешочек с битсами, который он носил на шее, остался цел, чего он и вовсе не ожидал. Выброшенный в грязь и лишённый битсов, он наверняка был бы мёртв через день или два. Впрочем, ещё неизвестно, что ждёт его впереди…
Он зарылся в потёртое одеяло и какое-то время наслаждался ощущением комфортного тепла.
~ ~ ♠ ~ ~
Покачивание и скрип повозки убаюкали его, но он тут же проснулся, когда повозка замедлила ход и остановилась. Шелестящий шум продолжающегося дождя не утих, но стук отстёгивающейся упряжи, раздавшийся от передней части фургона, там, где по совпадению имелась единственная дверь, для выхода из замкнутого пространства фургона, если только он не решил бы попытаться вылезти через одно из довольно маленьких окон, совсем не подходящих под габариты чейнджлинга. Грохот и стук снаружи продолжались ещё несколько минут, пока дверь не скрипнула, и васильковая единорожка не сунула мокрую голову в дверной проем. С единорожки струями бежала вода, прямо на пол фургона.
— О, хорошо, что ты проснулся! — единорожка как заворожённая смотрела на мешочек с битсами, висевший на шее чейнджлинга, как будто изначально планировала снять его, если бы он ещё спал, когда она открыла дверь. Однако, она быстро исправилась и, поймав взгляд чайнджлинга, посмотрела ему прямо в глаза без каких-либо признаков страха или былого гнева. Она лишь слегка дрожала от холода, отчего по её телу временами пробегала мелкая дрожь.
— Да, я проснулся, — осторожно подтвердил чейнджлинг. — Где мы?
— Пока нигде, — ответила единорожка, по-прежнему заливая дождевой водой пол. — Трикси добралась до дружелюбного городка Супстон, коттеджи в аренду, понедельная оплата и номера, где разрешено проживание с домашними питомцами, — она закатила глаза, перестав смотреть на него. — У тебя есть битсы?
— Да.
Незамаскированный чейнджлинг посмотрел на Трикси. Для него это был уникальный опыт, потому что он никогда раньше не сталкивался, в своём естественном виде, мордой к морде с пони, не вызывая криков или дикой паники. На мгновение он даже подумал, что она сама могла быть подменышем, если бы не эмоции, которые она излучала ради его пропитания. В любом случае, вариантов у него действительно было очень мало. Он устал, замёрз и почти потерял силы. Единорожка могла бы просто оставить его в грязи, и в подобной ситуации он бы так и сделал, но она вытащила его из грязи и даже немного обтёрла, прежде чем бросить в повозку, так что он был готов довериться ей… до определённого момента. Кроме того, сейчас от неё исходила волна смущения, достаточная, чтобы подкрепиться, а он все ещё был невероятно голоден.
— Хорошо, — заявила Трикси. — Это ты мне и раньше говорил, так что это даже не вопрос, — единорожка откашлялась, что могло быть признаком начинавшейся жуткой простуды или попыткой манипулирования, способом давления на чейнджлинга. — Великая и Могущественная Трикси нуждается в небольшом кредите, чтобы оплатить комнату.
— Кредит?
— И снова верный ответ, — сказала Трикси с совершенно ровным, невозмутимым выражением лица. — Да, кредит.
Чейнджлинг почти не задумываясь спросил:
— И что мне за это будет?
При этом произошёл явный всплеск приятных эмоций, которых было достаточно для того, чтобы подменыш впитал ещё немного энергии. Единорожка, должно быть, испытывала эмоции и тогда, когда тащила повозку, потому что теперь, когда у чейнджлинга было время подумать об этом, он понял, что действительно чувствует себя немного лучше, чем до принудительной грязевой ванны. Единорожка тоже выглядела немного лучше, потому что последний участок дороги, ведущей в город, должно быть, был вымощен булыжником, а продолжающийся дождь смыл часть грязи с её шёрстки. В любом случае, она сохранила свой высокомерный образ и надменно задрав нос, ответила:
— Что тебе будет? Как насчёт того, что я не выброшу тебя в грязь, сообщив городской полиции, что в моей повозке обнаружен перевёртыш?
— Нет, нет, нет, — сказал чейнджлинг, махнув копытом из-под тёплого одеяла. Ему, по крайней мере, было достаточно комфортно, если бы не зуд от грязи и комки на тонком матрасе. У него не было никакого желания возвращаться к той принудительной ледяной грязевой ванне. — Я имею в виду, какую процентную ставку ты готова оплатить? Пять процентов?
На этот раз вспышка восхитительной симпатии, которую он впитал, была сильнее. Все ещё недостаточно, чтобы откормить его, но, по крайней мере, это было многообещающе.
— Три, — предложила Трикси.
— Пять, — возразил чейнджлинг, лёгким кашлем прочищая горло от скопившейся грязи. — Ну, или может, ванна?
— Четыре, никакой ванны, и завтра ты уйдёшь до того времени, как я вернусь к своему фургону, — возразила Трикси.
— И как ты заплатишь мне, если я уйду?
Симпатия, которую она высвободила на этот раз, была словно резкий взрыв, который соответствовал незначительному поднятию уголков её губ, хотя остальная часть морды единорожки оставалась удручающе стоической:
— Три, и ты можешь воспользоваться ванной, после того, как я с ней закончу. Ты остаёшься в комнате до завтрашнего выступления и исчезаешь после того, как я расплачусь с тобой.
Это было заманчиво, но он подумал, что сможет получить от сделки немного больше:
— И я воспользуюсь кроватью?
До него долетел только отголосок подавленного Трикси взрывного желания насилия, когда она ответила:
— Вот что я тебе скажу — Трикси нужен отдых, если она хочет завтра быть в форме и показать себя с лучшей стороны.
Он нерешительно кивнул:
— Могу я хотя бы посидеть в ванной, пока ты купаешься, и подкормиться твоей любовью к горячей воде?
— Да, да, —Трикси пренебрежительно махнула копытом. — Так мы договорились?
~ ~ ♠ ~ ~
Отходя от грязной повозки, чейнджлинг изо всех сил старался не уронить груз, состоящий из подушек, небольшого чемодана и тёплого одеяла. Ему надо было сделать всего лишь несколько шагов, но он едва не споткнулся, когда прошёл через открытую дверь арендованного коттеджа, сопровождаемый Трикси. Было довольно трудно идти, если тебя с головой накрыли одеялом. Зато дождь едва смочил верхнюю часть груза. Трикси остановилась прямо в дверях и обтекала, выглянув наружу:
— Хорошо, не думаю, что кто-нибудь тебя видел.
— Действительно? — перевёртыш пристально посмотрел на Трикси, сбросив кучу постельного белья на пол. — На улице темень, я был под одеялом, и сейчас середина ночи. Любой, кто вышел так поздно под дождь, заслуживает удара по голове. Значит, это она? — добавил он, оглядывая крошечную комнату.
Это была совершенно простая комната с кроватью, хотя назвать её спальней мог только совершенный оптимист. В воздухе внутри витал едва уловимый запах того, о чем подменыш не хотел и думать, но, в основном, в комнате пахло чистящим средством и дезодорантом с запахом сосны. Запах был довольно приятен, причём так, что это было даже уютно — всё же чистая комната, а не какая-то вонючая дыра. Кроме того, здесь было холодно, потому что газовый обогреватель едва работал, слабо помаргивая контрольной лампочкой. К счастью, он загорелся с мягким звуком, когда Трикси повернула ручку, и по полу, рядом с голой кроватью, стало распространяться долгожданное тепло.
Трикси воспользовалась тем, что он отвлёкся, и исчезла в ванной. Вскоре оттуда донёсся её протестующий вопль:
— Блин! — через мгновение пояснила она. — В этом туалете холодно!
Он пожал плечами и начал разбирать грязные полотенца и чистое одеяло из фургона. После приятной тёплой ванны… поправочка — обеих тёплых ванн, полотенца нужно будет постирать в оставшейся грязной воде. Они вряд ли могли ещё больше испачкаться, да и прачечной поблизости не было. Фактически, теперь, когда он об этом подумал, Трикси могла бы стать хорошим отвлечением, пока он будет заниматься процессом насыщения от городских пони. Она уже знала, что он чейнджлинг, и, похоже, не слишком расстроится из-за этой идеи. Даже если бы ему приходилось большую часть времени прятаться в фургоне, он все равно мог бы впитывать любовь и обожание от её выступлений. А возможно, она была какой-то странной пони, которой действительно нравилось странное и причудливое, и держать подменыша в своей постели для неё было бы чем-то волнительным, а не вызывало бы отвращение от мысли о его присутствии, как у большинства нормальных пони.
«А если что-то не получится, я всегда могу поместить её в кокон», — подумал он.
Правда, он задумался об этом лишь на мгновение. Вокруг бегало слишком много единорогов с их заклинаниями обнаружения маскировки, чтобы использовать обычный запасной план чейнджлингов, даже если бы он захотел это сделать.
«Посмотрим, как получится», — подумал он.
Кровать на самом деле была достаточно просторной даже для двоих, и он положил сверху одеяло Трикси, вместо почти полупрозрачного коттеджного одеяла, с которым, как он подозревал, будет даже немного холоднее, чем вообще без ничего. Потратив немного времени, чтобы взбить подушки, постелил дополнительную простыню под такую же тонкую местную простыню, а оставшиеся подушки бросил рядом с кроватью, чтобы на них можно было стоять, забираясь под одеяло.
Из ванной донёсся звук льющейся воды вместе с краткой, но ёмко описывающей ситуацию серией ругательств.
— Что? — крикнул он, пытаясь прикинуть, будет ли оставление обеих подушек на кровати слишком явной попыткой соблазнения, или ему следует просто лежать рядом с кроватью на подушках и издавать громкие звуки дрожи, пока она, сжалившись, не пригласит его под одеяло.
— Горячей воды ещё нет, — ответила Трикси. В унитазе спустился смыв, и Трикси высунула голову из дверного проёма ванной. — Чейнджлинги ходят в туалет?
— Да! — перевёртыш втянул нижнюю челюсть и высунул верхние клыки насколько возможно, спросил с явным деревенским акцентом:
— Шо за «удобства» у нас там?
Трикси закатила глаза, без малейшего намёка на улыбку от его попытки пошутить, хотя небольшой эмоциональный пузырь сладкого счастья просочился сквозь её контроль.
— Поторопись. Я хочу принять ванну.
— Хорошо, хорошо, — неохотно согласился он и исчез в ванной, чтобы заняться своими делами, пока ванна наполнялась. Прежде чем уйти, он сунул копыто в наполовину наполненную ванну и крикнул:
— Насколько тёплой ты хочешь, чтобы была твоя ванна?
— Ожоги третьей степени, — Трикси сунула мокрую голову в ванную. — Уже нагревается?
— Зависит от того, что ты считаешь «нагревом»?
Она рванулась вперёд и ткнула копытом в воду, а затем тут же выдернула его обратно.
— Холоднее, чем сердце сборщика налогов, — криво усмехнулась она. — А я слишком измотана, чтобы разогреть её заклинанием.
В этот раз чейнджлинг хорошенько обдумал ситуацию, прежде чем заявить:
— Полагаю, ты не собираешься излучать много любви, замерзая в ванне, не так ли?
— Вопросы, вопросы, вопросы! — отрезала Трикси. — Ты кто, перевёртыш или викторина? Конечно, я не собираюсь проявлять любовь, замораживая свои чувствительные местечки.
— Хочешь, я подогрею её для тебя? — чейнджлинг поколебался и поморщился, прежде чем добавить. — Мне нужно немного любви для этого.
Трикси посмотрела на него так, как он того и ожидал:
— Хочешь быстро вылететь на улицу и окунуться в ближайшую грязевую лужу?
— Хочешь поплавать на поверхности ванны вместе с остальными кубиками льда? — не остался в долгу он.
— Я не поднимаю хвост из-за жука, — огрызнулась Трикси.
Она понизила голос до тихого рычания и добавила:
— Кобыла в офисе спросила меня, хочу ли я почасовую оплату за коттедж. Она думала, что я хочу протащить жеребца в её маленькую, обшарпанную общагу.
Изо всех сил стараясь не напоминать ей, что она действительно протащила в комнату жеребца, а не кобылку, подменыш сказал:
— Мне не нужно, чтобы ты поднимала хвост! Мне просто нужно, чтобы ты подумала… эм… любящие мысли. Я впитаю их и использую для нагрева воды. Ты примешь горячую ванну, а я смогу впитать любовь, о которой мы договорились. Никаких хвостов.
Ощущение напряжённого гнева несколько ослабло, и яростный хмурый взгляд на лице Трикси сменился простым хмурым взглядом:
— Без хвостов?
Он издал вздох едва сдерживаемого раздражения:
— Почему ты думаешь, что я хочу забраться тебе под хвост? Если бы добиться любви было так легко, мы бы просто отправили кучку самок-дронов в города Эквестрии и открыли публичные дома! Или ты действительно желаешь, чтобы кто-нибудь был у тебя под хвостом?
Трикси потребовалось несколько секунд, чтобы выдавить:
— Нет! Трикси до сих пор прекрасно справлялась без жеребца под хвостом, и ей никогда не нужен жеребец под хвостом!
Наступил момент смущённого молчания, которое подменыш не смог прервать. Он был слишком занят, впитывая сладкий взрыв смущения, который она выпустила после разговора, и перенаправляя пришедшую волну энергии в форму согревающего заклинания. Кроме того, он был достаточно опытен, чтобы понимать, что почти любое замечание, которое он мог сделать, будет воспринято только как повод для физического насилия, а холодная грязь была слишком близко за входной дверью хижины. Тем не менее, её восхитительные эмоции начали угасать слишком быстро, и ему пришлось что-то сказать, чтобы поддержать её.
— Хочешь, чтобы я стал похож на кобылу? — спросил чейнджлинг. — Чтобы сменить пол и одновременно изменить мою форму, потребуется немного больше энергии, но некоторые пони предпочитают…
— Нет! — кобылка буквально полыхнула смущением, которое он тут же собрал и перенаправил в ванну.
— Вот и всё. Даже немного больше, чем рассчитывал, — он помешал копытом тёплую воду в ванне, стараясь не смотреть на смущённую единорожку.
Похоже, что сегодня он будет спать на полу, вне зависимости от того, какую форму он примет, но, по крайней мере, сначала он собирался принять тёплую ванну.
— Ты сделал это? — Трикси прошла мимо него и погрузила копыто в подогретую воду. — Я имею в виду, конечно, ты это сделал. Обычно Трикси могла бы нагреть всю ванну за считанные секунды, если б не её усталость. Впрочем, вода всё ещё не особо горячая, — добавила она.
— Всё зависит от источника. Ты, знаешь ли, не излучаешь много любви. Не могла бы ты попробовать ещё раз рассказать мне, какая ты Великая и Могущественная? Нарциссизм действует так же хорошо, как и обычная любовь.
Трикси вытерла мокрое копыто о лежащее рядом полотенце и протянула ему:
— Отсоси.
Это была сказано таким невозмутимым тоном, что подменыш невольно усмехнулся. Напрягая горло так, чтобы звучать очень молодо, он сказал:
— Боже, мисс Трикси. Ты такая потрясающая единорожка! Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь делал такие фантастические и потрясающие вещи, как ты. Все, что я хочу, это сидеть здесь и купаться в твоём великолепии.
— Отсоси, — ответила она тем же тоном, ненадолго ткнув копытом в воду, когда от неё начал идти пар, реагируя на его согревающее заклинание. — Расскажи мне ещё.
— Я расскажу всем своим маленьким друзьям, какая ты замечательная! Может быть, мы сможем заставить газету написать о тебе статью с фотографиями и большим заголовком и даже устроить большой парад в твою честь! Ты сможешь покататься на платформе и помахать маленьким пони, пока мы будем чествовать тебя и бросать конфетти.
Он воткнул копыто в воду и тут же выдернул его обратно.
— Ладно, сейчас достаточно горячо.
— Я не приказывала тебе перестать!.. Ой! — Трикси смущённо кашлянула и кивнула в сторону двери ванной. — Убирайся. Трикси нужно время, чтобы принять ванну.
~ ~ ♠ ~ ~
Романтическая любовь — мощная вещь, но «Признание в Горячей Ванне» занимает одно из первых мест в списке эмоциональных переживаний, от которых чейнджлинг может получить подпитку. Поскольку мыло, предоставляемое в коттедже, было практически неотличимо от куска гранита, подменыш принёс из фургона пену для ванны, а пока Трикси мылась и пела, то со второй ходки принёс также немного сухих крекеров и сыра. Благо, что фургон был припаркован буквально у двери.
Когда пение стало громче, ему пришлось признать, хотя и не вслух, что у Трикси был приятный голос, конечно, когда она не огрызалась и не рычала на него. Между тёплым газовым обогревателем и тёплым паром, выходящим из полузакрытой двери ванной, он, наконец, выгнал из своих внутренностей остатки холода. Даже несмотря на то, что в эмоциональном потоке, исходящем от Трикси, не было никакой романтики. Только благодарность и любовь к тёплой воде. Обстановка внутри хижины была даже приятной, потому что всякий раз, когда он раньше был с пони, он всегда беспокоился о том, что потеряет маскировку или допустит ошибку в своих действиях, а когда он был с другими чейнджлингами, то всегда подыскивал любую возможность, чтобы хоть немного возвыситься над ними. Взобравшись повыше по социальной лестнице.
— Ох, я могла бы лежать здесь вечно, — крикнула Трикси, когда он уже заканчивал уборку в спальне.
— Разве это не сделало бы тебя Великой и Сморщенной Трикси? — спросил он. — Если ты собираешься спать там, могу я занять кровать?
— Ты, наверное, утопишь меня во сне, — ответила она. — Трикси привыкла к плохому обращению со стороны других.
— Действительно? — он чувствовал себя немного… ну, ладно, очень обозлённым из-за её слов и того купания в ледяной грязи. Теоретически, её чувство предательства и недоверия к другим пони должно было сделать её более уязвимой для эксплуатации, но в данный момент он просто с нетерпением ждал оставшейся тёплой воды.
Он осмотрел спальню, которая благодаря его усердным усилиям и содержимому небольшой кладовки, была приведена в порядок настолько аккуратно, насколько это было возможно. Кровать была заправлена, как более толстым из двух одеял из фургона, так и тонким куском марли, который шёл в комплекте с комнатой, хотя он подумывал о том, чтобы засунуть хрупкий кусок ткани под кровать на случай, если кому-то из них захочется чихнуть, чтобы вытереть ночью нос. Он даже оставил надоедливой единорожке самую большую и самую мягкую из двух подушек, и поставил тусклый фонарь со светлячками рядом с кроватью, чтобы его было легче накрыть, когда она решит лечь спать. Он выключил освещение коттеджа и оценил сцену в тусклом свете, оставшемся от сонных светлячков.
— Теперь мне намного-намного лучше, — сказала Трикси, открыв до упора дверь ванной.
Порыв влажного воздуха поднялся вместе с ещё более восхитительной радостью. Её грива была отжата и лежала длинной влажной косой на спине, а хвост все ещё был обернут полотенцем.
— Трикси может расчесаться сама, — добавила она, когда он схватил щётку и шагнул вперёд. — Трикси знает, что ты подлизываешься к ней только потому, что хочешь питаться её эмоциями. Она принюхалась. — Точно, как пони.
— Вообще-то, я собирался принять ванну, пока вода ещё тёплая, — сказал чейнджлинг, проходя мимо неё по пути в ванную. — Я выстираю твои полотенца, когда закончу, потому что они очень грязные, и оставлю их сохнуть до завтра. Хочешь потереть мне спинку?
Он улыбнулся про себя и соблазнительно взмахнул хвостом, позируя в дверях ванной. В конце концов, не было причин, по которым он не мог бы показать Трикси, от чего она отказывается, когда ложится спать одна.
К сожалению, он не оглянулся на цель своего соблазнения, иначе ему удалось бы увернуться от мощного удара мокрого полотенца по крупу, из-за которого он буквально упал ванную.
Ему пришлось самому тереть себе спину.
~ ~ ♠ ~ ~
К тому времени, когда он вышел из ванной, чувствуя себя чище, чем за последние несколько месяцев, в спальне было темно, и только свет от голубого пламени газового обогревателя мерцал в маленькой комнате. Стирка была окончена, со всех мокрых полотенец капало в ванну, а его собственный тёмный хитин высох до блестящего блеска, и ему пришлось ворочаться перед газовым обогревателем, чтобы высушить каждую сторону своего тела, чтобы последние остатки влаги испарились.
Это было чудесное ощущение: быть сухим и тёплым для разнообразия, очень похоже на загорание на камне в Бесплодных Землях. На его вкус земли пони всегда были слишком влажными и зелёными, но с наступлением зимы эта зелень сменилась на холодный липкий снег, что было гораздо, гораздо хуже. Если бы можно было найти тёплый дом для пони, где он мог бы запрятаться на зиму, и создать свой собственный кокон в их подвале, он был бы совершенно счастлив проспать весь проклятый сезон и выйти наружу только тогда, когда зима окончательно закончится. В повозке Трикси для этого было недостаточно места, а учитывая то, как ветер свистел в щелях по бортам повозки, велика вероятность того, что он превратится бы в высохшую мумию подменыша задолго до весны.
— Перестань загораживать мне тепло, — пробормотала Трикси из-под одеяла. — Великой и Могущественной Трикси нужно хорошенько отдахнуть, чтобы завтра совершить подвиги удивительного мастерства. Трикси нужно расплатиться с вредителем.
— С процентами, — добавил он, усаживаясь на подушку на полу.
— С процентами, — пробормотала Трикси, соглашаясь.
Натянув на себя тонкое одеяло, подменыш почувствовал, как исследующее копыто сверху коснулось его плеча и мягко потёрло:
— Знаешь, ты мягче, чем ожидала Трикси. И не такой уж и монстр. Одной Трикси было бы гораздо неуютнее, даже если бы у неё были битсы на аренду этого коттеджа. Ты почистил, постирал, ты повесил мою накидку сушиться, — копыто единорожки указало на сушащуюся одежду, тщательно выстиранную и повешенную на пустой вешалке у двери. — Вы, чейнджлинги, не так уж и плохи.
— Да, мы такие, — подменыша передёрнуло, когда он вспомнил, как близко он подошёл к смерти на дне замёрзшей грязи на дороге. — Знаешь, я мог бы применить к тебе заклинание контроля над разумом и высосать всю твою любовь, когда мы встретились. «Трикси» продолжила бы свой тур, а ты бы валялась в коконе, в тёмном углу собственного фургона.
Копыто осталось у него на плече, но перестало двигаться, в полумраке комнаты сохранялась тишина. Спустя очень долгое время Трикси поёрзала на кровати над ним, и васильковое копыто скрылось под одеялом, прежде чем она задала вопрос, которого он боялся:
— Почему ты не сделал этого?
— Ты имеешь в виду нечто иную причину, кроме абсолютной уверенности в том, что меня поймают? Я думаю, это… мошенничество, — чейнджлинг подавил дрожь, пытаясь подоткнуть тонкое одеяло под свой круп. — Это быстро, это легко, а теперь это ещё и самый быстрый способ заставить кричащую толпу пони гнаться за тобой по городу с факелами и вилами.
— Ха! — голос Трикси был приглушен одеялом, но он чувствовал в нём острую боль сожаления. — Зато тебя никогда не обвиняли в том, что из-за тебя пара простаков притащила Гигантского Звёздного Медведя в город. Или что ты использовал древний злой амулет, чтобы захватить целый город и управлять им, как какой-то невменяемый психопат.
— Нет, в этом меня точно не обвиняли, — чейнджлинг обдумал своё положение и внимательно прислушался к звукам снаружи, прежде чем спросить. — Ничего из этого не было в этом городе, верно?
— Нет, — Трикси перевернулась и плотнее натянула на себя одеяло. — Оба случая были в Понивилле.
— О? Это многое объясняет! — подменыш поменял позу на холодном полу и попытался устроиться поудобнее или, по крайней мере, не так неудобно. Это даже сработало, пока Трикси не попыталась оставить за собой последнее слово.
— Нет ничего плохого в жульничестве. Хотя и не для Трикси. Трикси никогда бы не поддалась на слабые и немощные попытки вашего вида контролировать разум, как это произошло с Шайнинг Армором в Кантерлоте. Благодаря упорной учёбе и тренировкам Трикси развила чрезвычайно сильную волю.
— Ты имеешь в виду упрямство?
— Силу воли, — поправила Трикси.
Подменыш усмехнулся, стараясь не обращать внимание на холодный сквозняк, проникающий через щели в половицах, и посмотрел на изножье кровати.
— Принц Стадли. Хочешь, чтобы я перекинулся в него и согрел твою постель?
Трикси хмыкнула, что было поучительно, потому что он, как оказалось, никогда прежде не слышал настоящего хмыканья, но взрыв тёплого желания, исходивший от кровати, быстро утих.
— Трикси слишком умна, чтобы попасться на такую уловку!
Подменыш не смог придумать на это особенно остроумного ответа, поэтому просто остался лежать под тонким одеялом и дрожал. Газовый обогреватель не особо хорошо справлялся с обогревом пола, а маленькие трещины и щели в половицах великолепно справлялись с выстуживанием пола, но ни то, ни другое не помогало ему заснуть, пока в голову не пришла идея…
После нескольких минут интенсивных усилий дребезжащий звук с пола усилился, пока слабый скрежет зубов подменыша не заполнил комнату. Это заняло некоторое время, но в конце концов Трикси высунула нос и рог из-за края кровати и посмотрела на дрожащего подменыша, который дрожал так сильно, что у него стучали зубы.
— Ты не можешь сдержать это? — пробормотала она. — Я пытаюсь уснуть.
— Х-хо-холодно, — пробормотал он, скрестив передние ноги и ещё плотнее закутавшись в одеяло, но всё ещё держа один глаз приоткрытым в ожидании долгожданного приглашения в её тёплую постель.
Тяжело вздохнув, Трикси зажгла рог.
— Ну, мы не можем этого допустить. Если ты продолжишь издавать этот ужасный шум, я никогда не усну.
Движимое магией Трикси, полотенце вылетело из сушившегося белья и всунулось в рот подменыша. Повернувшись к стене, явно довольная наступившей тишиной, Трикси снова скрылась под одеялом:
— Так-то лучше. Спокойной ночи.