Venenum Iocus
68. Непристойная математика и ощущение жжения
Уверенность Октавии, казалось, несколько пошатнулась, и Тарниш понимал, что она чувствует. На обратном пути к лагерю она упомянула, что подвела их не один, а два раза. Тарниш попытался успокоить ее, сказав, что рано или поздно все они поддались бы страху, но Октавия, похоже, не вняла его словам.
Она все еще сидела у него на спине, прижавшись к нему, и сопела ему в шею, ее тело было вялым и поникшим. Тарнишу не нравилось видеть пошатнувшуюся уверенность Октавии, совсем не нравилось. Это нервировало его. Он должен был быть тем, кто обладает хрупкой уверенностью, а не она, а она была одной из тех пони, которые подбадривают. Она знала, что сказать, что сделать, как исправить ситуацию, когда все рушится.
По дороге он думал о том, что таким уверенным пони, как Октавия, подобные моменты, наверное, еще труднее пережить. Она привыкла скакать на гребне успеха, она привыкла к обожанию своих поклонников, она привыкла всегда поступать правильно. Поэтому случайные неудачи могли ранить ее сильнее. Когда Тарниш не мог придумать, что делать, его нижняя губа выпячивалась.
Теперь он чувствовал, как его собственная уверенность падает, поскольку он не мог помочь своему другу.
Иногда ему было противно быть таким, какой он есть. Ему было интересно, пошатнулась ли когда-нибудь уверенность Мод в себе под ее каменной внешностью. Она была скалой. Ей всегда удавалось просто пересидеть ситуацию и выйти из нее невредимой. Взглянув на Мод, он почувствовал вдохновение. У него появилась идея. Хорошая ли это идея? Плохая? Октавия была печальна, впала в уныние и сопела ему в затылок. Настало время для решительных мер. Пришло время… стать… Тарнишед Типотом.
— Эй, Мод…
— Что?
— Когда мы вернемся в лагерь, мне нужна твоя помощь кое с чем.
— Что?
На Мод всегда можно было рассчитывать, как на честную пони. Тарниш усмехнулся:
— Я хочу немного расширить свой кругозор. Как думаешь, ты могла бы подучить меня немного математике?
— Что? — Мод остановилась на месте, повернула голову и посмотрела на Тарниша.
— Ну, я хочу быть всесторонне развитым. Я подумал, что ты могла бы немного помочь мне разобраться в математике…
— Почему?
По крайней мере, Мод снова не сказала "что". Ее односложные ответы были очень ей свойственны.
— Ну, Мод, я хотел выяснить, сколько раз шестнадцать может превратиться в двадцать… — Тарниш выдернул из шуточной гранаты чеку, выждал пару секунд, а затем бросил. Теперь оставалось только ждать.
К своему шоку, он увидел реакцию Мод. Одна бровь поднялась, медленное, уверенное движение, как будто поднимается тесто для хлеба или ледник ползет по склону горы. Она смотрела на него, ее бровь поднялась, как утреннее солнце, и Тарниш увидел, что в ее глазах что-то блеснуло.
На спине у него зашевелилась Октавия, и он почувствовал, как она захихикала. Винил замерла на месте, прикусила губу и сделала такое лицо, словно съела лимон. Однако Тарниш этого не видел, так как смотрел в глаза Мод.
— Хах, — вздохнула Мод медленным и густым, как патока, голосом. — Ах… хах… хах…
Когда Октавия вцепилась ему в шею, он почувствовал что-то мокрое на своей шерстке. Пони на его спине заскулила, издала странный звук и захихикала, прижавшись к нему мордочкой. Он понял, что Октавия плачет от смеха. Что-то сломалось в Октавии, и ее смех перешел в хохот, который чуть не опрокинул бедного Тарниша.
— У меня бока болят, — проговорила Мод, уголки ее рта подергивались самым необычным образом. Она вытянула переднюю ногу, потянулась вверх и потрогала Тарниша за подбородок. — Один с четвертью.
Когда Мод заговорила, Винил потеряла дар речи и упала в траву, как будто ее ударили. Октавия соскользнула со спины Тарниша, с шумом упала в траву и подползла к лежащей Винил. Обе кобылы прижались друг к другу, хохоча как сумасшедшие.
Смех прогнал затаившийся страх. Пинки Пай одобрила бы это.
Почувствовав себя довольным, Тарниш ощутил, как его уверенность в себе возрастает:
— Эй, я подарю тебе лучшую четвертинку, которую ты когда-либо получала за всю свою жизнь. — Когда он заговорил, он увидел, как расширились ноздри Мод, и это взволновало его.
— Ты… ты заслужил несколько Счастливых семейных объятий. — Бровь Мод все еще была приподнята. Она дёрнула хвостом, перенесла вес с левых копыт на правые и сделала шаг ближе к Тарнишу. — Я так рада, что нашла тебя…
К своему удивлению, Тарниш, глядя в глаза Мод, обнаружил, что находится в довольно эмоциональном состоянии. Он любил ее больше, чем можно выразить словами. Она была самым совершенным и прекрасным существом в его жизни. И все, что ему нужно было сделать, чтобы заслужить ее расположение, — это быть самим собой.
— Вы оба иногда такие очаровательные! — Голос Октавии снова был полон привычной уверенности и самообладания. Она сжала Винил в объятиях, и глаза единорога выпучились. — О, это так мило, что мне просто необходимо что-нибудь потискать!
Сгорбившись, Октавия записывала звучавшую в голове музыку. Мод изучала топографическую карту местности, и на ее лице застыло выражение скучающей сосредоточенности, присущее только Мод. Теперь Тарниш находился во власти Винил Скрэтч, которая решила, что необходимо провести урок магии.
Сегодня твой телекинез сработал просто замечательно. После того, как Тарниш прочитала слова, Винил стерла их со своей грифельной доски, а затем записала еще несколько. Ты не думал об этом, ты просто сделал это. Что ж, это было правдой, он не думал об этом, он просто схватил и удрал. На его морде появилась морщинка, когда он сосредоточился на уроке.
Слова были стерты с грифельной доски, и Винил принялась писать дальше. На этот раз она писала более мелкие буквы, пытаясь уместить больше в ограниченном пространстве. Ты отреагировал рефлекторно, пытаясь защитить то, что любишь. Не отрицай этого, мистер Причудливая Математика.
На лице Тарниша вспыхнул румянец, и он издал нервное жеребячье хихиканье, когда Винил продолжила общение.
Единороги совершали невероятные магические подвиги, защищая тех, кого они любят. Винил стерла слова, дав Тарнишу возможность прочитать их. Земные пони обладают сверхсилой, а пегасы демонстрируют сверхскорость.
Тарниш обнаружил, что он вполне может поспевать за ней.
Рефлекторная магия — это хорошо. Магия должна быть чем-то, что ты просто делаешь, когда этого требует ситуация. Если тебе приходится слишком много думать об этом — Винил дала Тарнишу возможность прочитать, а затем стерла запись — эти драгоценные секунды могут привести к гибели тебя самого и твоих близких.
Он приподнял бровь, гадая, к чему Винил клонит.
Поэтому, когда ты будешь творить магию, я хочу, чтобы ты думал о том, как сильно ты любишь Мод. После минутной паузы Винил очистила слова и добавила: — Или ты можешь подумать о нас с Октавией. Что мы значим для тебя как друзья?
На лбу Тарниша, под его рогом, появились глубокие борозды.
Это — обусловленность. Когда ты будешь заниматься магией, ты автоматически будешь думать о Мод. Винил нахмурилась, и она продолжила. Ты будешь думать о своих друзьях. О том, что мы для тебя значим. И твоя магия будет подкреплена эмоциями. Это мой секрет.
Он кивнул.
Однако связывать свою магию с эмоциями может быть опасно. На лице Винил появилось выражение озабоченности. Как и любое другое безрассудное или опасное занятие, сдерживай его мудростью. Это не плохо, но может быть опасно. Винил наклонилась вперед и заглянула Тарнишу в глаза. Некоторые пони скажут тебе, что это неправильно и что магию нужно творить без эмоций.
— Разве это неправильно? — спросил Тарниш.
Винил ответила не сразу. Она сидела, потирая подбородок, с задумчивым видом, а потом нацарапала несколько слов. Я говорю: используй то, что тебе нужно, чтобы выжить. Используй ярость. Используй гнев. Используй эмоции. Использовать страсть. Когда она увидела, что Тарниш прочитал ее слова, она стерла их и написала еще. Выживание и защита тех, кого любишь, никогда не бывают неправильными.
— Что скажет по этому поводу принцесса Селестия? — Тарниш ощутил ноющее чувство беспокойства и любопытства.
Принцесса Селестия не находится в какой-нибудь страшной пещере, пытаясь защитить тех, кого она любит! Что-то мелькнуло в глазах Винил, и уголок её рта опустился вниз. Есть теоретическая магия, а есть магия в реальном мире. Магия связана с риском. Это опасно. Смирись с этим.
— Винил, я говорю это как твой друг, но… у тебя есть проблемы с гневом, не так ли?
Глаза Винила сузились до щелей, мел заскрипел по грифелю. Ты даже не представляешь.
— Я не осуждаю, просто пытаюсь понять, — сказал Тарниш, пытаясь сгладить недовольство Винил.
Вытянув копыто, Винил указала на Октавию, которая, казалось, не замечала ничего вокруг, пока записывала свою музыку. Она — мое все. Она — все, что у меня есть. Она — мой смысл жизни. Уголок глаза Винил дернулся, когда она записывала новые слова. Я готова сжечь все, чтобы уберечь ее. Страсть, а не спокойствие — вот источник моей магии.
Когда Тарниш услышал слова Винил, по его пробежала дрожь. Он повернул голову и посмотрел на Мод. Он подумал о том, как много она для него значит. Постояв несколько секунд, он повернулся к Винил:
— Хорошо, я согласен. Научи меня, как использовать мою страсть. Как нам уберечь наших жен? Мир не такой, каким я его себе представлял. Все гораздо хуже. Я всего лишь провинциальный единорог из маленького городка. После Додж-Сити, после… после того, как я увидел этих алмазных собак и то, что они сделали с Трикси… после того, как я узнал, что они сделали со своими собратьями, я получил несколько суровых уроков.
Винил торжественно кивнула Тарнишу. Она подняла свой лист. Страсть, сдержанная мудростью. В ярости есть сила, но также и в привязанности.
Покрутив головой вверх-вниз, Тарниш согласился.
Мы должны помнить, что нам придется жить с нашими женами. Мы не хотим, чтобы они сердились на нас за то, что мы все поджигаем. Одно из ушей Винил дернулось, и морда маленькой единорожки расслабилась в улыбке. Кстати, спасибо, что присмотрел за Октавией.
— О, не стоит об этом, — ответил Тарниш, прочитав слова Винил.
И мной. Ладно, пора зажигать. Огненное заклинание 101.
Валежник пылал. Для Тарниша это не сильно отличалось от мысли о том, чтобы приготовить кипяток. Горящее, мерцающее пламя отражалось в его глазах, придавая ему опасный и грозный вид. Волны жара заставляли его гриву развеваться и отбрасывать черные волосы с лица. Примерно через полчаса тренировок ему удалось создать гораздо более совершенную версию заклинания Ignitus Infernus. Вместо крошечной струйки пламени для зажигания свечей и костров он теперь мог вызвать огромную струю пламени, способную поджечь практически все. Он также понимал заклинание Combustus Tyrannica — заклинание, позволяющее захватить контроль над уже горящим огнем. Однако ему требовалось много практики, чтобы сравняться с Винил, которая могла создавать конструкции из пламени, способные двигаться по кругу в течение минуты или более, не нуждаясь в топливе.
Пламя перед ним мерцало, задыхалось и умирало. Смысла сжигать лес не было. Винил с невозмутимым, спокойным и собранным выражением лица тушила пламя. Тарниш понял, что на ней даже нет ее модного рогового кольца, которое давало ей исключительное мастерство владения огнем.
Он завидовал легкости Винил в обращении с магией, но в то же время был благодарен ей за то, что она учит его. Она была хорошим учителем и излагала все в понятных ему терминах. Она сводила все к простым мыслительным упражнениям, а не к запутанному жаргону и аркано-акробатике, которые встречались в книгах. С ней он учился. Он понимал мысленные упражнения и магию по ассоциативным связям. А вот арканомагию — не очень. Главу об Ignitus Infernus он перечитывал раз сто или больше, но так ничего и не понял. Это были сложные слова, слова Твайлайт Спаркл, слова, которые он просто не мог понять и осмыслить.
Но теперь он понял. Винил была хороша. Очень хороша. Она управилась с ним всего за полчаса, и теперь он был уверен в своей способности поджигать предметы, если понадобится. Не то чтобы ему этого хотелось. Он предпочитал пар.
Теперь нам нужно поесть. Винил подняла свою грифельную доску и помахала ею перед Тарнишем.
Тот кивнул, соглашаясь. Он был голоден.