Venenum Iocus

74. Серое вещество

Поскольку принцесса Селестия была недоступна для зеркала, Тарниш поговорил с Твайлайт через ее собственное зеркало, вкратце объяснив ей, что происходит. Твайлайт, принцесса, уже пережившая не один кризис, восприняла новость довольно хорошо и заверила Тарниша, что все будет улажено. Помощь придет, и все будет хорошо.

Тарниш не был уверен, что все будет хорошо. Он вспомнил тот день, когда из пещеры поднялся туман. Они с Мод отправились в него для изучения. Клюкве приходилось сталкиваться с подобными туманами, но этот туман, этот туман был особенным. Этот туман был частью магического влияния Грогара, усиленного благодаря избавлению от ядовитой шутки вокруг Самой Страшной Пещеры в Эквестрии. В его памяти всплыли мертвые рыбы, мертвые птицы, то, как туман отступил в пещеру, и как он подумал, что это какая-то оптическая иллюзия.

Сам не зная, откуда он это узнал, Тарниш знал, что ядовитая шутка возникла из-за черной звезды. Это был способ природы бороться с порчей всего, в том числе и магии. Лицо Тарниша выглядело озабоченным, когда он возвращался в лагерь, он двигался быстро и целеустремленно. В конце концов, эта порча была врагом Твайлайт. Хотя Тарниш мог очистить землю и справиться с некоторыми последствиями, этот яд затрагивал само существо Твайлайт, ее стихию. Тарниш не понимал, что это значит, но знал, что дело плохо.

Когда Винил начала хныкать, Тарниш не стал медлить. С помощью своей магии он подхватил ее и усадил к себе на спину. Октавия придвинулась к нему поближе и с трудом поспевала за ним, но ей хотелось проверить Винил, все ли в порядке с единорожкой. Копыто Винил немного распухло и вздулось, но не слишком сильно.

Скоро наступит темнота.

Пошатываясь, Тарниш заглянул за гребень и посмотрел на пещеру, которая находилась чуть ниже их лагеря. Ему это не нравилось, точнее, ему казалось, что он находится слишком близко к врагу, и он сам, и его враг теперь знали друг друга. Тарниш не замечал, что его поведение изменилось. Если раньше он был в основном тихим и спокойным, то теперь вел себя как территориальный жеребец. Шерсть на его загривке встала дыбом, уши остались в агрессивной позе, и его охватило желание помочиться по периметру кемпинга.

— Как поживает стрелка Винил, — спросил он.

С места, где она сидела у костра, Октавия подняла голову:

— О, лучше, теперь, когда она от него избавилась. Отек спал. Думаю, после хорошего ночного отдыха она будет в порядке. — Земляная пони подтолкнула свою подругу, та кивнула, а затем продолжила: — Винил чувствует себя гораздо лучше и благодарит тебя за поездку на пони.

— Не стоит благодарности, — ответил Тарниш.

— Тарниш, ты не хочешь перенести лагерь? — спросила Мод, озвучивая то, о чем думал Тарниш. — Прежде чем ты ответишь, я не думаю, что это поможет. Если большее, на что он способен, это туман, то мы находимся слишком высоко, чтобы он мог нас достать. С нами все было в порядке до сих пор. Думаю, и сейчас все будет в порядке.

Не в силах успокоиться, Тарниш повернулся лицом к Мод:

— Вероятно, ты права. Но меня это беспокоит.

— Иди сюда, — сказала Мод, похлопывая по земле рядом с собой. — Пришло время Счастливых Семейных Объятий.

Тарниш, как и было велено, подошел к ней, и когда он сел, Мод схватила его. Настало время Счастливых Семейных Объятий. Она повалила его на землю и прижалась к его спине, положив голову на широкую шею Тарниша. В редком для нее настроении Мод испустила вздох удовлетворения.

С пуфом и блеском Винил Скрэтч достала свою грифельную доску и кусок мела. Торопливо нацарапав: "Счастливые супружеские объятия?" — она поднесла дощечку к Октавии с как можно более жалким видом. Ее глаза блестели, а нижняя губа дрожала от умиления. Смахнув слова, Винил добавила: — У меня очень красивая жена.

Не сдерживаясь, Октавия набросилась на Винил и выбила грифельную доску прямо из ее волшебной хватки. Теперь они обнялись, прижались друг к другу, поглаживая друг друга, и Октавия улыбалась от чистой радости, в то время как страдальческое выражение лица Винил ослабло. Винил, нахмурив брови, лапала милашку Октавии, не стесняясь в своих ласках.

Мод, наблюдавшая за этим, подняла голову, чтобы заговорить:

— Иногда, когда я ставлю копыта на кьютимарку Тарниша, мои чувства земной пони позволяют мне почувствовать магию. Я дорожу этими моментами. Все, чем он является, все, что он делает, начинается и заканчивается кьютимаркой. Когда я прикасаюсь к ней и чувствую волшебство, покалывание, я чувствую его.

— Иногда я чувствую магию Винил на внутренней стороне бедер, когда сжимаю ее, — прошептала Октавия, и от ее слов единорог-альбинос окрасился в ярко-розовый цвет. — Я всегда сравнивала это с тем, как если бы иголкой провели по пластинке, и я почувствовала бы желобок другой пони.

— Я все время проверяю канавку Мод. При каждом удобном случае.

— Это непристойно, Тарниш. — Октавия прищелкнула языком. — И так восхитительно дерзко.

— Когда игла попадает в канавку, я создаю музыку. — Мод опустила голову на шею Тарниша и, повернув голову набок, стала гладить его по холке. Она шмыгнула носом в гриву Тарниша, а затем сняла с него шлем.

— Мод, ты… ты не возражаешь, если я задам тебе личный вопрос? — Октавия, все еще державшая Винил, слегка вздрогнула и выглядела потрясенной.

— Конечно, почему бы и нет? — ответила Мод.

Октавия сделала глубокий вдох, подождала несколько секунд, выдохнула, а затем сделала еще один глубокий вдох. На мгновение показалось, что у нее сдадут нервы, но потом она спросила:

— Каково это — иметь жеребца, которому ты доверяешь настолько, что можешь позволить войти в себя?

— О. — Мод моргнула. — Дай мне возможность подумать об этом. — Пока она говорила, Тарниш приобрел очень темный оттенок коричневого цвета, как будто он слишком долго находился в духовке.

— Меня никогда не, ну, знаешь, не насиловали, но у нас с Винил было несколько очень похожих случаев. В музыкальном бизнесе полно хищников, которые берут все, что могут взять… твой заработок, твою музыку и твое тело. — Октавия издала скрипучий вздох. — Очень самоуверенные музыканты и менеджеры, которые не принимают "нет" в качестве ответа. — Кобыла закрыла глаза, притянула Винил ближе и покачала головой. — Я знаю много кобыл, которых изнасиловали. Ранили. Насилие и жестокое обращение. Три-четыре раза в год я даю концерты, на которых собираю биты, чтобы помочь им и привлечь внимание к этой проблеме. Думаю, это меня сильно потрясло.

— Если тебе нужно выговориться, мы тебя слушаем, — сказал Тарниш напряженным голосом. — Это трудно понять, но я пережил насилие, и не только со стороны незнакомки. — Тарниш почувствовал, как Мод прижалась к нему, и ее мышцы напряглись.

— Было несколько близких ситуаций… несколько очень серьезных ситуаций, но мы с Винил оберегали друг друга. Мы — пара… команда. Вместе мы в большей безопасности, чем порознь. — Октавия притянула Винил ближе и обняла ее. — Бывали очень напряженные ситуации, но мы справлялись с ними вместе.

— Это здорово, — сказала Мод голосом, который немного дрожал. — Я открылась ему. Я доверяю ему. Я доверяю ему настолько, что позволяю ему делать со мной все, что ему заблагорассудится, зная, что он не причинит мне вреда. Мне нравится, когда он прижимается ко мне… внутри меня. Но доверие — это улица с двусторонним движением. Когда он внутри меня, он уязвим. Думаю, мы оба уязвимы. Есть взаимная договоренность не причинять вреда, если только речь не идет о шлепках…

— Шлепки, Мод? — Тарниш вскинул бровь.

— Я пошутила, чтобы разрядить обстановку, Тарниш. Конечно, если тебе это не интересно. — Бровь Мод выгнулась дугой, двигаясь с изысканной медлительностью восходящего солнца. — По правде говоря, Тарниш — хороший, покладистый тип. Он может быть сексуально агрессивным, но никогда не пугающим. По правде говоря, я думаю, что в ситуации реальной агрессии я бы легко испугалась.

— Я полагаю, что с Винил нужно быть очень осторожным, поскольку она чувствует боль сильнее, чем обычные пони. — Тарниш наблюдал за тем, как Винил качает головой вверх-вниз, и на мгновение почувствовал жалость к кобыле. Он почувствовал, как тело Мод придвинулось к нему, и она еще больше прижалась к нему, распластавшись на его теле.

В этот момент четыре нити сплелись вместе, образуя все более тесную связь.

— Что с тобой случилось, Тарниш? — спросила Октавия. После минутного беспокойства она продолжила: — Мод, ты знаешь?

— Я немного знаю. — Мод обхватила одной передней ногой бок Тарниша и потерлась щекой о его шею. — Я знаю, что не держу на него обиду, потому что он ни в чем не виноват, и он очень чувствителен к этому.

— Ты не должен мне говорить, Тарниш… — Глаза Октавии были мягкими, задумчивыми и мерцали пониманием. Она обняла Винил и разгладила нечесаные, колючие пучки гривы на шее Винил. — Но если ты мне расскажешь, я буду очень почтительна.

— Там была мантикора, — начал Тарниш, но тут же замолчал.

— О боже…

Октавия закрыла рот одним копытом и широко раскрыла глаза.

— Моя магия в то время не была под контролем. Это повлияло на нее каким-то ужасным образом. Она решила не есть меня, но использовала для других целей. Она часто говорила "граур" и мурлыкала, но, по крайней мере, не ела меня. Я потерял девственность с мантикорой. — Тарниш закрыл глаза и просто лежал, не двигаясь.

Никто не смеялся.

Тарнишу стало легче. Среди друзей его не высмеивали и не стыдили. И за это он был безмерно благодарен.

— Разве плохо, что я иногда думаю о ней? В каком-то смысле она спасла мне жизнь. От меня так сильно пахло, что после этого волки и другие животные оставили меня в покое. Оглядываясь назад, могу сказать, что для мантикоры она была нежна со мной. То есть она была грубой, но я не думаю, что она хотела меня обидеть. Она была всего лишь мантикорой и могла бы меня растерзать, укусить или погрызть, но не сделала этого. Полагаю, ей просто хотелось общения, и моя магия позволила ей это сделать. Я выжил, но ценой собственного унижения.

— Знаешь, это не так уж сильно отличается от секса. — Мод посмотрела на Октавию и Винил, а затем похлопала Тарниша по боку.

— Я не понимаю. — Мордочка Октавии сморщилась, когда она посмотрела на Мод.

— Мы приглашаем друг друга внутрь. Мы обнажили себя и пригласили других войти в нас. Почувствовать нас. Прикоснуться к нам в наших самых сокровенных и интимных местах. Мы раздвинули свои метафизические ноги, улеглись и предложили себя друг другу. Честно говоря, я думаю, что мы стали лучше от этого. Скольжение между складками серого вещества не так уж сильно отличается от скольжения между розовыми складками…

— Хорошо, я поняла! — Октавия задрожала, и ее грива рассыпалась по лицу.

— Теперь, поскольку мы знаем секреты друг друга, мы должны доверять друг другу, чтобы не навредить друг другу. — Мод начала барабанить передними копытами по ребрам Тарниша, и из уст Тарниша вырвался низкий, довольный стон, когда он обмяк. Она продолжила игру на бонго и заставила своего единорога петь странную, колеблющуюся песню, ударяя по его ребрам, словно по клавишам челесты. — Я поделилась с тобой своим единорогом. Он немного странный, но он мой, и я его очень люблю.

Октавия захихикала, когда Мод продолжила бонго-массаж Тарниша.

В этот мирный, идиллический момент никто не был готов к тому, что произойдет дальше. С треском, почти ослепительной вспышкой света, шипением магии, а затем взрывом искр появилась Гелиантус. Она была нагружена седельными сумками и снаряжением. Она стояла и моргала, приходя в себя после телепортации.

— Привет! — сказала Гелиантус веселым голосом. — Я слышала, что тебе нужна помощь. Находка всей жизни и все такое. Такие хорошие маленькие пони, занимающиеся своими делами здесь, в глуши.

Октавия снова захихикала.

— О боже… Я неправильно выразилась. — Гелиантус начала розоветь от шеи вверх. — Могу я присоединиться к вам на ночь?

— Как мы сможем уложить ее на кровать? — спросила Мод.

— О! Причудливые троттингемские традиции! — Гелиантус выглядела очень довольной, и она широко улыбнулась, обнажив крупные квадратные зубы, похожие на семечки. Большая земная кобыла начала стряхивать с себя снаряжение и бросать его на землю. — Завтра нам нужно будет встать пораньше, не медлить. Мне нужно заглянуть в Зал Воспоминаний, а потом мы все хорошенько осмотримся. Нам предстоит много работы.

— Сможешь ли ты читать изображения в Зале Воспоминаний? — спросил Тарниш.

— Да. — Гелиантус не стала уточнять свой ответ.

— Принцесса Селестия не смогла прибыть? — спросила Мод.

— Сейчас она занимается кризисом в своей школе. Я не знаю подробностей. Уверяю вас, мы сможем справиться с тем, что нужно сделать. — Гелиантус вздохнула и добавила: — Я умираю с голоду! Надо поесть, а потом пораньше лечь спать, чтобы мы все могли прижаться друг к другу. Скоро похолодает!