Venenum Iocus
76. Их кости
Гелиантус рассматривала Зал Памяти, как завсегдатай музея, попавший в плен огромной галереи ужасов. Большая кобыла выглядела встревоженной, не в себе, даже испуганной, и Тарниша испугало, что она потрясена. Такие большие и крутые кобылы, как Гелиантус, не тряслись по пустякам, и Тарнишу стало ясно, что происходит что-то очень серьезное.
Потирая несуществующий подбородок, проекция Маледико почти ничего не сказала, когда Гелиантус увидела те же панели, что и Тарниш, и он позволил ей прочувствовать их и весь ужас, который они представляли. Что касается остальных, тех, кто не мог видеть, то они сгрудились вместе, ища утешения друг у друга.
Пока Гелиантус изучала панели, запечатлевая их в памяти, или что она там делала, Тарниш начал осматривать другие места в Зале Памяти. Когда-то это место напоминало музей, и Тарниш обнаружил места, где должны были находиться экспонаты, но теперь они пустовали. Вдоль стен тянулись пустые ниши и стенды. Прожекторы освещали пустые ящики, в которых не было бесценных артефактов веков.
Все, что когда-то хранилось в этом месте, теперь исчезло, перевезено в другое место или, возможно, вывезено из города. Тарниш шел по пустым коридорам мимо пустых витрин, размышляя о том, что могло храниться здесь, когда город еще был живым существом. На некоторых этажах располагались кристаллические каналы — искусственные лей-линии, и, наступив на один из них, Тарниш почувствовал кайф, как после того, как попробовал химические соли в Додж-Сити-Джанкшн.
Повернув за угол, Тарниш обнаружил, что не все витрины пусты. Когда он приблизился, включился свет, открывая витрину за стеклом. Он уставился на нее, пытаясь понять смысл увиденного, и подошел поближе, чтобы рассмотреть получше. По какой-то причине этот экспонат был выставлен на всеобщее обозрение.
— Это… пингвин? — спросил Тарниш.
— Да, — ответил Маледико после того, как его проекция осмотрела экспонат. — Это Ледяной Император, вызвавший геноцид, король Чарлэтан. Ну, во всяком случае, его изображение. — Проекция умолкла и изучала экспонат, пока Тарниш стоял на месте.
Пингвин был ростом не менее метра и носил корону из льда. Конечно, не настоящий лед, поскольку это был макет, но все равно впечатляюще. Император льда также был одет в устрашающие доспехи. Рядом с витриной висела табличка, но Тарниш не смог разобрать слов. Возвышаясь над Императором Льда, Тарниш с усмешкой посмотрел на экспонат. Кто может испугаться пингвина?
— Короля Чарлэтана давно нет, — сказал Маледико тихим голосом, чтобы не было слышно эха в коридоре, — но другие представители его рода все еще существуют на далеком юге, где мир замерз, и бьют в барабаны войны. Я многое узнал в астральных сферах. Во тьме произошло пробуждение…
— Козел. — Тарниш кивнул головой, понимая.
— Да. — Маледико издал усталый вздох. — Грогар приведет в движение многих древних врагов. Его темная тень сплотит их… будут созданы армии. Не смейся, пингвины представляют собой большую угрозу, они заморозят мир, пока будут продвигаться вперед.
Тарниш не рассмеялся. Нет, он подумал о виндиго и о том времени, когда мир был погребен подо льдом. Как бы смешно это ни казалось, Тарниш понимал, что пингвины представляют реальную угрозу. Их наступление могло заморозить землю, уничтожив пищу и пропитание. Услышав позади себя стук копыт, он понял, что остальные ищут его. Повернув голову, он увидел, что они приближаются, а затем, повернувшись в другую сторону, увидел, что впереди еще много интересного.
Легко перебирая длинными ногами, Тарниш добрался до следующего экспоната и обнаружил там свиней. Не дворовых, а крупных двуногих свиней в доспехах. Они были выше его ростом, и, несмотря на то, что это была всего лишь иллюстрация, Тарниш нашел их довольно устрашающими. Воины были вооружены топорами, мечами, булавами и копьями.
— Боевые свиньи, — сказал Маледико мягким голосом. — Ударные войска принцессы Порцины. Вооруженные чугуном, они представляют собой опасных противников. Чугун очень устойчив к магии, а их мечи с легкостью пробивают щиты единорогов. Если тебе доведется сразиться с ними, знай: твоя магия мало что сможет сделать для твоей защиты, а ты своей магией причинишь очень мало вреда. Учись фехтованию, учись стрелять из лука и учись пользоваться своим магическим щитом. Я боюсь, что пони снова стали самонадеянно пользоваться своей магией, и их ждет большой сюрприз, если они сразятся с этими старыми врагами.
— Они выглядят опасными, — сказала Мод, приближаясь к Тарнишу.
— Да, они такие, и их любимая еда — плоть пони. — Маледико сделал паузу, давая своим словам на мгновение осмыслиться. Его проекция повернулась к Мод, и он нахмурился. — Вместе с различными орками, такими как ледяные орки, боевые свиньи были ужасными врагами. Даже сейчас они буянят, услышав его зов и пробудившись.
— Мы сокрушим их. — Голос Гелиантус прозвучал в коридоре как колокол. Она выглядела затравленной, встревоженной, и в ее глазах не было веселого блеска. — Еще во времена Дискорда он подчинил их себе. Принцесса Луна гнала их перед собой, как свиней на заклание, и столкнула в море таким страшным штормом, что он навсегда изменил западные берега Эквестрии. Принцесса Луна презирает их — если они вернулись, как ты утверждаешь, то у нее будет очень плохое настроение. Очень, очень плохое настроение.
— Гелиантус, ты узнал все, что должна была узнать? — спросил Тарниш, не зная, как реагировать на то, что только что сказала большая земная кобыла. Что-то в гневе Гелиантус беспокоило его, пугало, и он отчаянно хотел, чтобы ее настроение улучшилось.
— В основном. — Кобыла нахмурилась и уставилась на витрину с боевыми свиньями.
Пока Тарниш стоял и смотрел, Гелиантус направилась вперед, вглубь выставочного зала, и ее копыта гулко стучали по полу. Любопытствуя, что же привлекло ее внимание, он последовал за ней, а за ним и остальные. Проходя мимо других витрин с ужасными врагами и опасными противниками, Тарниш не успевал их разглядывать, торопясь поспеть за Гелиантус.
Большая кобыла остановилась перед статуей странного существа, которого Тарниш никогда раньше не видел. Гелиантус подошла к ней, издала слабое, тихое поскуливание, а затем потерлась щекой о гладкий камень. Это было странное поведение, но Гелиантус была странной кобылой. Тарниш наблюдал за тем, как она сделала шаг назад, а затем поднял на нее глаза, пытаясь прочитать ее лицо.
— Стрелок… Дэнни Уильямс. Впервые он прибыл сюда еще мальчиком, вместе со своей старшей сестрой, Меган Уильямс. Я знаю о них по рассказам. Меган стала рыцарем, а Дэнни… он вершил правосудие с помощью пистолета.
— Гелиантус, кто он? — спросил Тарниш.
— Человек, — ответила Гелиантус. — Иногда некоторые забредают в тонкие места между нашими мирами и по какой-то причине не становятся пони. Это великая тайна. Обычно переход с одной стороны на другую вызывает трансформацию тела.
Покачав головой, Тарниш пробормотал:
— Я не понимаю.
— Меган Уильямс была старшей, Дэнни — вторым по старшинству, а маленькая Молли — самой младшей. Рассказывают, что Меган взяла в руки меч и щит, Дэнни — пистолет, а Молли каким-то образом научилась пользоваться магией. Вместе они стали могущественной силой добра.
— Кентавры нашли способ дарить магию тем, кто обычно ею не обладал. — Голос Маледико был глубоким и тревожным. — Мы многое подправили, многое изменили, многое переделали, и меня не удивляет, что человек каким-то образом научился магическим наукам. Мы научились как красть магию, так и давать ее тем, у кого ее не было.
— Как Тирек. — Гелиантус повернулась и посмотрела на Маледико.
Маледико ничего не ответил, но отвернулся от тяжелого взгляда Гелиантус. Вместо этого он сосредоточился на каменной статуе Дэнни Уильямса и принялся изучать ее. Тарниш, державший сферу, почувствовал необычное покалывание магии, и ему стало интересно, в чем дело. Он взглянул на Гелиантус, которая все еще смотрела на Маледико.
— Нам пора идти. Я хочу осмотреть костницу. Несомненно, там есть история, которая ждет своего часа, и мои чувства земного пони говорят, что мы должны туда отправиться. — Гелиантус издала слабое хныканье и отошла от статуи. — Старые кости могут поделиться многими секретами с теми, кто умеет слушать.
В этом крыле было еще так много интересного: другие выставки, другие экспонаты, старые враги и, возможно, даже старые друзья, спрятанные в забытых уголках. Тарниш вздохнул и понадеялся, что сможет вернуться сюда, чтобы узнать еще больше. И Гелиантус, и Маледико знали многое из истории. Несомненно, оба хранили секреты, и напряжение между ними немного тревожило Тарниша.
— Пойдемте, нам надо спешить…
Кости. Так много костей. Тарниш начал чувствовать себя немного неуютно рядом с костями. Они ему не нравились, совсем не нравились, он чувствовал, как его мышцы начинают напрягаться и дрожать при мысли о том, что его окружают кости. Его шаг сильно замедлился, и он больше не шел позади Гелиантус.
— Здесь есть какое-то присутствие, — прошептал Гелиантус, — я чувствую что-то такое, чего не чувствовала уже очень давно.
— Эти кости давно должны были превратиться в пыль. — Мод повернула голову из стороны в сторону, вглядываясь в происходящее. — Это кости, которых не должно быть. Я чувствую себя странно. Я не уверена, что мне это нравится.
— Я тоже чувствую себя немного не в своей тарелке. — Октавия прижалась к Винил, которая снимала все на камеру. — Мои чувства земного пони кажутся странными. Я чувствую себя не в своей тарелке.
Тарнишу от этого не стало легче. Сам того не желая, он заскулил и отступил к Мод. Когда все пони повернулись, чтобы посмотреть на него, ему стало стыдно и неловко за то, что он такой трусишка. Как он ни старался, он не мог перестать дрожать, и ему было трудно удержать магическую хватку на сфере Маледико.
— Не бойся, Тарниш, это всего лишь кости. Они не могут причинить тебе вреда. — Мод прижалась к Тарнишу и, поглаживая его по шее щекой, издала тихий успокаивающий звук. — Просто держись рядом со мной, и все будет хорошо.
— Эти кости, — начал Маледико.
— А что с ними? — спросила Гелиантус.
— Они осквернены, — ответил Маледико тихим, благоговейным, но тревожным шепотом. — Эти кости были живыми, когда погребли этот город. Они наблюдали за тем, как город запечатывается и превращается в гробницу. Один за другим они уходили из жизни, умирая от старости… или порчи.
Оскалив зубы, Тарниш прижался к Мод с такой силой, что, будь на ее месте кто-либо другой, он был бы опрокинут. Терпеливая, нежная Мод не проявляла никаких эмоций, а просто стояла, поддерживая своего мужа и лучшего друга. Медленными и осторожными шагами она вела Тарниша за собой, пока группа углублялась в костницу.
Остановившись, Винил обратила свой взор на странные кости. Здесь был череп — деформированный, вытянутый, с двумя несочетающимися рогами. Некоторые другие кости в штабеле были похожи не на кости пони, а на кости других животных. Винил снимала их в немом молчании, сохраняя на пленке весьма любопытные свидетельства.
— Это похоже на кости драконикуса. — Этими словами Мод высказала вслух то, о чем думали все присутствующие пони. — Если здесь умерли все, то кто поместил эти кости в костницу?
— Автоматы, которые обслуживают город, — ответил Маледико.
— Значит… этот город… здешние пони… они стали… как Дискорд? — Голос Октавии был медленным и заторможенным. Выглядя более чем немного встревоженной, она прижалась к Мод и Тарнишу, не желая беспокоить Винил, снимавшую что-то очень важное.
— Похоже, что так. — Гелиантус осмотрелась, а затем продолжила путь. — Впереди что-то живое. Приготовьтесь. Что-то пережило долгие эоны здесь, внизу.
Вбежав в небольшую камеру в конце костницы, Модлин Персефона Пай издала пронзительный вопль, от которого ее спутники едва не выскочили из своих шкур. Стремительным движением Мод вскочила с пола и приземлилась на спину Тарниша, испугав его и чуть не сбив с ног, а затем зарылась лицом в его гриву на шее.
— Вот черт, — вздохнула Октавия, пытаясь прийти в себя от внезапного испуга и хватаясь передней ногой за грудь.
Единственным пони, не пострадавшим от вспышки Мод, была Гелиантус, которая теперь рассматривала, что же так вывело бедную Мод из себя. В маленькой круглой комнате стояла каменная статуя пони. Статуя аликорна, или того, что когда-то было аликорном. Рог был отломан, крылья отбиты, а левой передней ноги не было.
Без предупреждения Мод испустила еще один вопль, от которого у всех, кто находился поблизости, могли лопнуть барабанные перепонки. Тарниш попятился, но не знал, как успокоить Мод, которая почти душила его своими передними ногами, обхватившими его шею. Он чувствовал ее сильную дрожь и понимал, почему она так волнуется.
Она так и не смогла полностью оправиться от того, что он превратился в камень.
— Что с тобой случилось? — прошептала Гелиантус, обращаясь к каменной статуе, которая не была каменной статуей.
Аликорн был огромным, больше, чем принцесса Селестия. На его лице застыло выражение мучительного ужаса, а рот был открыт в жуткой гримасе. Гелиантус потрясенно протянула одно копыто и коснулась статуи, а затем отступила назад, качая головой. Глаза ее слезились, и одна слезинка скатилась по щеке, упав на непыльный пол и оставив на нем темное пятно.
— Он сошел с ума от боли. Он все еще там и кричит уже тысячи лет. О звезды… как ужасно… я даже представить себе не могу…
— Бессмертие — это еще не то, чем оно кажется, — пробормотал Маледико.
— Почему он был превращен в камень и сломан? — Октавия, беспокоившаяся о Мод, встала рядом с Тарнишем и в ужасе уставилась на статую.
— Кажется, я понимаю, почему. — Гелиантус указала на задние ноги жеребца-аликорна. Одна из них, правая задняя, была покрыта опухолевидными наростами по всему подколенному суставу, а ниже бугристых, больных наростов нога уже не была лошадиной. Она заканчивалась лапой неизвестного происхождения с изогнутыми когтями. Гелиантус сделала шаг назад и содрогнулся от отвращения.
— Вон там два каменных крыла, — Маледико указал пальцем, — которые не сочетаются друг с другом. Кроме того, я вижу его рог.
— Это нам еще пригодится. — Гелиантус, дрожа, повернула голову и посмотрела на несоответствующие крылья, которые были оторваны от аликорна. — Нам понадобится рог. Я подозреваю, что некоторые части города заперты, и рог послужит нам ключом.
— Верно. — Проекция Маледико издала печальный вздох и покачала головой. — Мы ничего не можем для него сделать. Возвращать его в плоть было бы чудовищно, и мы не знаем, насколько он может быть болен, не говоря уже о том, что он опасно безумен. С его отколотыми частями он никогда не сможет полностью исцелиться. Я сомневаюсь, что его можно вылечить. В противном случае он будет продолжать мутировать, а не исцеляться, и превратится в нечто поистине ужасное.
— Нельзя ли как-то прекратить его страдания? — спросила Октавия.
— Нет, — дружно ответили Гелиантус и Маледико.
— Это сделала магия Грогара. — Гелиантус жестом велела Тарнишу взять рог, стоявший на невысокой полке в глубине круглой комнаты. — Это угроза, которую он представляет. Разрушение всего живого. Похоже, даже аликорны не застрахованы от его зла.
— Есть один, кто не подвержен его влиянию. — Маледико перевел взгляд на Тарниша, к спине которого прижималась Мод.
— Я? — Тарниш стоял, моргая, и с помощью своей магии достал рог.
Проекция Маледико кивнула:
— Прежде чем все закончится, я подозреваю, что ты узнаешь это сам…