Сверхнова

[Акт 2] Спэшл: Мы служим во имя ночи!

Приятного чтения!

*За день до отправки письма Луны Дэйбрейкер. Кантерлот*

В центре просторного тренировочного зала стояла толпа, в которой можно было насчитать до пятидесяти голов молодых фестралов. Все они, одетые как один в тренировочную форму ночной гвардии, что-то громко кричали, столпившись вокруг двух других таких же фестралов. Два фестрала под пристальными взглядами толпы о чём-то яростно спорили; между ними нарастало напряжение, и, казалось, скоро могла начаться драка.

— А я тебе говорю, что этот приём лучше! — молодым, но угрюмым голосом говорил первый фестрал.

— Нет, мой лучше! И выглядит намного эффектнее! — возразил второй, скалясь при этом.

— А ты докажи, что он лучше того, что показал нам учитель! — продолжал шипеть на него первый.

— А вот и докажу! Хс-с-с… — ещё наглее оскалился второй, вставая в боевую стойку. — Будем биться нас-смерть! Посмотрим, кто из нас сильнее! Хс-с-с!!!

Фестралы тут же бросились друг на друга. Галдёж вокруг них стал ещё сильнее и громче: кто-то выкрикивал имя одного, а кто-то поддерживал другого. Сражавшиеся в первые же секунды позабыли про все приёмы, которые они учили до этого, и теперь были похожи не на грациозных гвардейцев, а на яростных и диких берсерков. Пока первый пытался зацепиться клыками и оторвать ухо, второй целился прямо в артерию у него на шее.

Какие-то фестралы, выглядевшие немного старше, чем остальные в зале, смотрели на эту потасовку больше с потехой, нежели с попытками впитать хоть что-то полезное из этого боя. Но и боем назвать это было сложно. В одно мгновение он превратился в обычную уличную драку, где оба непременно хотели либо покалечить друг друга, либо вовсе убить…

Спустя несколько минут яростной потасовки оба фестрала замедлились и уже тяжело дышали. В какой-то момент они прекратили драку, встав друг перед другом. Однако их злые глаза и грозный оскал говорили о том, что перемирие продлится недолго. На обоих уже были видны ссадины, а вся одежда покрылась пылью. Один из них в этот момент стал шипеть на другого:

— Ну что, убедился, что я сильнее тебя?!

— Никогда в жизни! Хш-ш, да я тебя… — вдруг он замялся, а его зрачки сжались в страхе. — Ой-ей… — только и смог промолвить он, отступая назад и глядя за спину тому фестралу. Голоса толпы вокруг тут же притихли.

— Ха! То-то же! Всё верно — страшись меня! Я… — стал было бахвалиться первый фестрал, но тут вдруг почувствовал странное давящее чувство, которое появилось у него позади, и тут же замолчал. Он медленно и трепетно стал поворачивать свою голову назад, пока не встретился с грозными тёмно-зелёными глазами высокого фестрала, и после этого сразу же стал попятиться в страхе. — Мой хёвдинг (прим.: вождь; предводитель; глава,) склоняюсь пред вами…

Эклипс навис над двумя фестралами, грозно взирая на них. Затем его взгляд стал более спокойными, однако это не успокоило ни одного фестрала в зале, а наоборот, стало ещё напряжённее. Каждый из них знал, что взрослый фестрал тем яростнее, чем спокойнее он выглядит. Все фестралы вокруг взирали на него с уважением и пристально наблюдали за каждым его движением, даже тогда, когда он просто передвигался из одной точки в другую. Им казалось, что даже его ходьба могла быть частью какого-то очень эффектного и смертельного приёма, и все они уже забыли о том, из-за чего вообще началась та драка. Некоторые и вовсе попрятались за спинами других, опасаясь, что гнев их учителя дотянется и до них.

— И это вы называете сражением?! — его тон прозвучал ровно, но в то же время вводил в трепет каждого фестрала вокруг. — В этом сражении я не увидел ничего, чему я вас-с учил, недомерки, хш-ш-ш…

— Я-я… хс-с-с… мы лишь х-хотели… — со страхом в глазах начал молвить один из фестралов перед ним, опускаясь всё ниже на колени.

— Мне не важно из-за чего вс-сё началос-сь. Мне важно, как это произошло! И вы показали себя с с-самой худшей с-стороны! Вы не годитесь даже в ополчение Её Величества!

Эклипс резким движением копыта ударил обоих фестралов в голову, от чего они тут же повалились на пол и тихо зашипели от боли. Их глаза стали наполняться злостью, но они даже не осмелились смотреть в сторону Эклипса.

— Вы оба будете летать вокруг баш-шни Великой по ночам в течении недели с-с повязками на глазах! А ес-сли пос-смеете с-сбежать… — Эклипс пристально посмотрел на них и злобно продолжил: — …то лично оторву вам уши!.. Вам всё яс-сно?!

— Да, мой хёвдинг! — тут же отозвались фестралы, вставая с пола.

— Vi serverer! — объявил им Эклипс.

— I nattens navn! — ответили ему фестралы и затем выбежали из зала.

Эклипс тем временем обернулся на остальных и с мрачным выражением лица посмотрел на них. Некоторые из фестралов, кто стоял ближе всего к Эклипсу, стали пятиться, а кто-то тут же стал склоняться на одно колено. Эклипс обратился к ним:

— Ос-стальные, занять позиции и начать тренировку!

— Да, мой хёвдинг! — в унисон отозвалась толпа.

В тот же миг толпа исчезла, и вместо неё по всему тренировочному залу возник строй из нескольких колонн молодых фестралов, которые стали выполнять разминочные упражнения.

В это время Эклипс стал ходить между рядами фестралов. Он в этот момент задумался:

«А ведь раньше не было ничего подобного… Ни нормального снаряжения, ни тренировочных залов…» — Эклипс взглянул на молодняк фестралов-новобранцев и стал вспоминать своё детство. А точнее своё выживание в детстве.

…

Эклипс с раннего детства учился не читать и писать, как делают это все миролюбивые пони, а скрываться в тенях и охотиться на чудовищ. Такова была его цель. Такова была цель всего его Клана. Такова была нужда, чтобы выжить.

Пока Луна, Великая матерь всех фестралов, отсутствовала на протяжении тысячелетия, кланы, оставшиеся без её поддержки и брошенные на произвол судьбы, были вынуждены скрываться от преследований соляристов-фанатиков в самых высоких горах и самых густых лесах. Немало кланов сгинуло за столь длительное и нелёгкое время, но часть из них всё же выстояла, несмотря ни на что, и окрепла. Некоторые из кланов порождали крепких и сильных воинов, которые с раннего детства подвергались самым суровым испытаниям. Выживание в жарких пустошах или холодных горах, воровство в городах пони с риском быть пойманным и подвергнутым суду, или же охота на опасных существ ради защиты или пропитания — всё это делало фестралов не только суровее, но ещё и более изолированными от цивилизации всех пони. До того как не вернулась принцесса Луна.

Как только Великая вернулась в Эквестрию, многие кланы сразу же потянулись к своему ожившему богу. И сначала Луна не узнала своих верных подданных: фестралы, не уступавшие ранее своим благородством всем прочим рыцарям Эквестрии, стали яростными и дикими, да к тому же теперь не брезговали есть мясо, хоть и в небольших количествах, — настолько они одичали. Но даже несмотря на это, она надеялась на то, что их всё ещё можно исправить, и внедрила самые преданные ей кланы под своё попечение, самыми крупными из которых был Клан Рыцарей ночной звезды и Клан Танцующих-в-ночи.

По сравнению с Кланом Рыцарей ночной звезды, члены которого в основном составляли ночную гвардию и славились безудержной яростью, Клан Танцующих-в-ночи всегда стремился сначала изучить противника из тени и лишь затем ударить его в самое слабое и незащищённое место. Именно поэтому этот клан славился не только умелыми охотниками на опасных существ, но и ловкими соглядатаями. Эклипс был одним из членов этого клана, а затем и самым молодым хёвдингом в его истории. Он был одним из тех, кто истинно верил, что Луна вернулась для их спасения, и потому, без всяких сомнений, стал добровольцем в её ночную гвардию.

Самым величайшим испытанием в его жизни стал поход в Вечнозелёный лес по приказу принцессы Луны. Великая хотела, чтобы ночная гвардия сократила численность опасных существ, а потому выбрала самых искусных воинов и охотников. Древоволки и прочие «мелкие» звери не страшили Эклипса, казалось, он уже не боялся никого, кто не был больше самого огромного дракона. Он в одиночку полез в самую гущу леса, чтобы найти достойного соперника, которого можно было принести в жертву Великой, как он делал это до её возвращения.

Пробираясь всё дальше и глубже в лес, он не заметил, как наступила ночь. Но это не страшило его, ведь глаза фестралов хорошо видели в ночи, словно это был день. Затем он услышал рык и с глазу на глаз встретился с мантикорой. Огромное существо с головой и телом льва, с величественными перепончатыми крыльями и со смертоносным скорпионьим хвостом стало нависать над ним. Громадное существо в одно мгновение взмахнуло когтистой лапой, пытаясь оборвать жизнь самонадеянного фестрала. Но благодаря своим навыкам и реакции он смог уклониться, чтобы затем быть втянутым в тяжёлое и долгое сражение. Всю ночь он боролся с неистовой яростью мантикоры, и только под утро всё же смог одержать победу. Эклипс выбрался из леса, таща за собой тушу великого зверя, и упал от бессилия наземь. Только после пробуждения на больничной койке он заметил, что мантикора оставила шрам почти на всём его лице.

Несмотря на почёт и славу в окружении других кланов, которыми был одарен Эклипс за счёт убийства столь могучего зверя, ему всё же казалось, что этого было недостаточно. Непоколебимый фестрал снова отправился в гущу леса. И в следующий раз ему предстала химера — наверное, самая опасная тварь в том лесу, с головами льва и козла, а также змеёй в виде хвоста. Ещё ни разу Эклипс не встречался с существом опаснее, чем это, и во второй раз чуть не лишился жизни в одном и том же лесу всего за каких-то два дня. Хоть смерть снова обошла его стороной, но всё же не оставила без очередного подарка: в последний момент перед своим смертельным ударом, поразившим сердце химеры, Эклипс еле успел увернуться от укуса змеи, которая тем не менее чуть не оставила его без левого уха.

Узнав про его самонадеянные выходки, принцесса Луна не питала радости на его счёт, как того хотел Эклипс. Он стал было думать, что Великая изгонит его, когда узнал, что теперь не служит в ночной гвардии. Луне не нравилось, что Эклипс в одиночку отправился в самую опасную часть леса, но всё же увидела в нём потенциал: он смог дважды пробраться в самую гущу леса и дважды выйти оттуда живым. Грех было терять такого славного воина в какой-то нелепой битве, а потому она сделала его главой соглядатаев. И затем, уже после нескольких лет службы, Эклипс стал главой ночной гвардии, продолжая верно служить на благо Великой.

С тех пор Эклипс стал одним из самых приближённых слуг Луны и, наверное, самым фанатичным из всех. Несмотря на то что он был ещё молод, остальные всё же уважали его и считали, что он достоин быть предводителем не только своего клана, но и ночной гвардии. Он беспрекословно следовал за Великой, преданно служа на благо Её Величества.

Вот и сейчас Эклипс продолжал выполнять одну из своих работ: тренировать молодняк в одном из тренировочных залов в замке Кантерлота, часть помещений которого специально выделили для ночной гвардии.

Ночной гвардии и принцессе Луне явно повезло: в замок прибыло намного больше молодняка, чем за предыдущий период. Эти новоприбывшие фестралы хоть и были новичками, но уже обладали необходимыми знаниями для ведения боевых действий. Теперь же они могли стать членами ночной гвардии под знаменем Великой. Для каждого фестрала это было великой честью! Но чтобы стать поистине грозным воином, тех навыков, которые они приобрели, ещё будучи в кланах, явно было недостаточно. Принцессе Луне нужны были самые отважные и закалённые воины, и поэтому Эклипс не намеревался жалеть их только потому, что некоторые из них не достигли даже пятнадцатилетнего возраста.

…

После разминки пришла пора отрабатывать удары оружием. Фестралы взяли с полок накопытники с тупыми лезвиями и снова заняли свои места в зале, а затем начали повторять приёмы вслед за Эклипсом, стараясь выполнить каждое его движение с неимоверной точностью. В какой-то момент Эклипс показал им выпад. Тот самый, которым он пытался поразить Нову Стар, ту огненную пегаску, с которой он сражался несколько дней назад. Пока фестралы продолжили выполнять этот приём самостоятельно, Эклипс снова стал ходить между рядами.

В последнее время он всё чаще задумывался о том дне, о том бое с этой нахальной пони! Он всё никак не мог выкинуть тот день из своей головы и думал, что, возможно, тренировки помогут ему забыть про всё это. Однако всё было совсем наоборот: выполняя очередной удар или приём, Эклипс каждый раз представлял перед собой огненную пегаску. Он представлял, как использует на ней тот или иной приём и как вонзает лезвие ей прямо в грудь или в голову. Но всё всегда заканчивалось тем, что перед ним появлялась яркая вспышка огня. И ему это не нравилось — он хотел забыть про тот день, но никак не мог этого сделать. Казалось, что мысли о ней преследовали его в любом месте и в любое время.

— Нет, Мисти! — Эклипс почти вплотную подошёл к молодой фестралке тёмно-фиолетового цвета, бывшей почти в два раза меньше его. Она старательно выполняла перед собой выпады, но Эклипс заметил, как у той не хватает грации и скорости. — Ещё разс-с! Выпад!

Фестралка снова встала в боевую стойку, а затем резким движением махнула перед собой копытом, из которого выскочили тупые лезвия.

— Стой! — строго сказал ей Эклипс, и фестралка замерла на месте. Он мигом оглядел её с копыт до головы, а затем всё так же строго продолжил: — Медленно! С-слишком медленно!.. И копыта стоят не так, с-слишком близко друг к другу! Их нужно с-ставить шире! Как ты будешь держать равновес-сие?!

Эклипс вдруг подался чуть вперёд и резким взмахом переднего копыта опрокинул Мисти с ног. Та с грохотом упала на бок, зашипев от боли, но постаралась сделать вид, что ей всё равно.

— Вс-ставай и продолжай! Враг не будет ждать, пока ты придёшь в себя! — Эклипс взирал на фестралку сверху вниз, смотря на то, как она встаёт на копыта.

— К-как прикажите, мой хёвдинг… — промолвила фестралка, стараясь не показывать свою боль, а затем снова встала в боевую стойку и продолжила выполнять выпады.

Эклипс двинулся дальше вдоль строя тренирующихся фестралов, оглядывая каждое их движение. Вдруг он услышал за своей спиной еле слышимый скрип. Не успело его единственное целое ухо дёрнуться на звук, как перед собой он увидел тень.

В этот момент стоящая за ним тёмно-серая фестралка прыгнула прямо в его спину, вытянув перед собой копыта с острыми лезвиями. В одно мгновение они уже оказались прямо возле его шеи, намереваясь проткнуть артерии.

Но реакция Эклипса была быстрее — он тут же уклонился в сторону и задними копытами ударил нападающего в бок. Удар откинул фестралку на пару метров назад, и та с грохотом упала на пол. Зашипев от боли, она тут же встала на ноги, принимая боевую стойку. Все фестралы вокруг прекратили тренировки и стали смотреть на это заманчивое зрелище, собираясь вокруг, а потом начали перешёптываться друг с другом. «Снова она…», «Да она никак не уймётся…», «Что ж ей не сидится-то на месте?», «Кажется, только на прошлой неделе хёвдинг сломал ей семь ребер…» — слышались голоса вокруг.

Ещё через миг фестралка распахнула перепончатые крылья и рванула вперёд, размахивая перед собой лезвиями из копыт. С безумной яростью они были нацелены в его голову и шею. Эклипс ловкими движениями уворачивался от её выпадов, с каждым разом отступая на шаг. Он выждал момент, когда та откроется, и затем между её ударами перехватил одно копыто и рывком перебросил фестралку через себя, смачным ударом загоняя своё заднее копыто ей в челюсть. Тёмно-серая фестралка снова упала на пол, но теперь больше не предпринимала попыток встать. Вместо этого она злобно шипела от боли, потирая копытом ушибленное место, на котором показалась кровь.

— Хш… Глори Найт… — равнодушно шикнул в её сторону Эклипс, будто это было очевидно. — Хорош-шая попытка… разве что для жеребёнка. Со мной этот фокус не пройдёт дважды.

— Кх-кх ш-ш-ш!.. В этот раз я хотя бы смогла приблизиться на расстояние удара…

— Ес-сли бы я был хотя бы жалким древоволком, то ты бы уже давно лежала полумертвой или обглоданной! — Эклипс подошел ближе к Глори, сидевшей теперь с покрасневшей от удара челюстью, и продолжил говорить, всё так же высокомерно взирая на неё: — Довольно интерес-сно, что ты реш-шила практиковать навыки на мне. И где ты только с-смогла раздобыть настоящие лезвия?..

— Развеш-шь не вы говорили, что настоящий охотник всегда найдёт, где раздобыть оружие?

— Это вес-сьма экс-страординарно… И я это одобряю. Но знай, что твоя наглость не будет ос-ставлена так прос-сто. За любой ошибкой с-следует наказание. Интерес-сно, как долго ты сможеш-шь продержаться в следующей миссии с одной сломанной ногой?..

Эклипс подошел ещё ближе и теперь с мрачным видом нависал прямо над фестралкой. Глори вжалась в пол и стала заметно трястись. Фестрал занёс над ней копыто, из которого показались острые лезвия, светящиеся безжалостным фиолетовым светом. Глори услышала, как разрезается воздух. Её глаза зажмурились в страхе — она приготовилась почувствовать жгучую и нестерпимую боль. Ещё миг… но ничего не произошло.

В этот момент послышался женский голос со стороны входа. Эклипс недовольно шикнул из-за того, что его прервали на самом интересном моменте, а его лезвия остановились прямо возле ноги Глори.

— Мой хёвдинг, у меня важные новости! — раздался голос фестралки возле входа.

— Хш-ш-ш! Что там у тебя?! — Эклипс с нескрываемой злостью повернулся к гонцу и стал идти в её сторону, оставляя позади себя всё ещё трясущуюся Глори. — Надеюсь, это что-то важное, чтобы…

— Великая хочет видеть тебя у себя в башне. Сейчас.

— Хрм… Предупреди её, что я уже иду к ней!

— Как прикажешь, мой хёвдинг! — отозвалась фестралка-гонец и удалилась из тренировочного зала.

— А вы! — Эклипс развернулся в сторону фестралов, некоторые из которых помогали Глори встать на копыта, и с мрачным выражением лица глянул на них. Те сразу же встали в стойку, а Эклипс приказал: — Продолжайте тренировки!

…

Эклипс сидел в коридоре башни принцессы Луны перед её покоями. Пока он ожидал, когда Великая вызовет его к себе, его снова стали посещать мысли о том дне и о той пегаске — Эклипс снова задумался…

За почти тридцать лет выживания в суровых условиях и охоты за опасными существами и ещё два года службы под знаменем Великой, Эклипс больше не ожидал увидеть никого, кто смог бы ему противостоять. Никто из фестралов, а уж тем более пони, не мог победить его. Он был если не самым сильным фестралом, то уж точно самым умелым. Его боевые навыки и хитрость помогали найти противодействие любому противнику, а против магии спасали кристаллы и оружие, сотворённые и зачарованные под светом лунных звёзд умелыми клановыми кузнецами. Но та пегаска… она стала первой, кто смогла победить его. Даже имея численное преимущество, фестралы не смогли ранить её. И дело было не только в её магии, бывшей намного сильнее любой другой, с которой ему приходилось сталкиваться. Нет! Дело было в чём-то совершенно ином…

Образ белошерстной пегаски всё никак не выходил из его головы. Этот оскал, её голос… Когда он представлял её образ, то начинал нервничать. Когда представлял её высокомерный взгляд — вздрагивал, а ощущая, что её магия начинает сжигать его изнутри, пытался подавить в себе страх. Но почему? Почему какая-то пегаска стала страшить его больше, чем, к примеру, дракон? Неужели всё из-за силы её магии? Нет, это было не то! Магия была и у единорогов, с которыми ему не раз приходилось вступать в схватку. Но тогда почему? Почему фестрал, который сражался с существами, что были намного опаснее, стал бояться какую-то пони, каким-то образом овладевшую парочкой заклинаний?

Поведение этой пони было самым необычным из всех, с которыми он сталкивался за последнее время. Эклипс ненавидел почти любого пони, с которым разговаривал, так как от тех постоянно веяло страхом (а фестралы очень хорошо чувствуют страх). Но та пегаска была совершенно другая. Её манера речи не давала ему сомнения в том, что она очень уверена в себе. Её взгляд всегда смотрел прямо, высокомерно. Но больше всего Эклипс удивился тому, что эта пегаска ещё ни разу не показывала хоть толики страха. И он не ожидал, что при первом их разговоре, ещё тогда, в Радужных водопадах, она, ко всему прочему, ещё и станет ему угрожать. Эклипс считал, что Луна послала его следить за очередной «золотой» пони, выросшей в кругах высшего общества, которая не знала ничего, кроме шелков и празднеств. Он ещё никогда в жизни так не ошибался. Особенно, когда до него дошли слухи о демоне…

— Что, хш… снова нервничаешь из-за той странной пони? — прозвучал вдруг шипящий низкий голос со стороны.

Эклипс повернул голову в сторону голоса и увидел, как к нему подошёл фестрал в тёмно-синем плаще, как и у него. На боку у того висела белая маска, обычно скрывавшая его изуродованное лицо: у фестрала не было половины нижней губы — с одной стороны его лица виднелся нижний ряд зубов, из-за чего казалось, что он постоянно скалится. Эклипс не стал ему ничего отвечать и отвёл от него взгляд.

— По глазам вижу, хш… что так и есть, — снова сказал только что подошедший фестрал и сел рядом.

Мунлайт Даггер был одним из тех фестралов, — форингов (прим.: приближённый вождя,) — который почти на каждой миссии следовал за Эклипсом. Как и в тот раз, в Замке Двух Сестёр. И он, как и Эклипс, всё никак не мог забыть ту злополучную ночь. Однако мысли об этом не мучили его так же сильно, как и Эклипса.

— Что, так и будешь молчать, хш?..

Молчание снова было ему ответом. Эклипс не собирался ему ничего отвечать, не хотел объяснять, что он чувствует по этому поводу. Ведь он и сам не понимал, почему мысли о ней постоянно преследуют его.

— Я же вижу, что ты постоянно думаешь о том дне, — снова послышался голос Мунлайта. — И о том чейнджлинге. И о той пегаске, хш… Знаешь, а она показалась мне очень странной, хш… И очень опасной… Всего за один миг она сразила лучших воинов одним лишь заклинанием, хш… Интересно, как она связана с этим чейнджлингом, хш… И мне показалось, что ты хорошо её знаешь… Эй, ты меня вообще слышишь, Эклипс? — Мунлайт повертел копытом перед ним и, не дождавшись от него ответа, решил сделать иначе: — А может… хш… Неужто она… хш… приглянулась тебе?..

— Ар-ргх! — рявкнул на него Эклипс, словно он задел его за больную точку. — И как тебе это только в голову приш-шло?! Может, отделить тебе и вторую губу?!

— Это шутка, хш… — замялся тот и попытался ему улыбнуться. Однако получилось так, словно он попытался его напугать. — Всего лишь шутка…

— Чего тебе вообще нужно, Мунлайт? Зачем приш-шёл с-сюда? Обычно ты не любиш-шь ни с кем разговаривать прос-сто так.

— Великая тоже призвала меня, хш…

— Кого ещё?

— Кажется, хш… ещё двух фестралов из Клана Рыцарей ночной звезды.

— Хрмг-г-гх… Снова эти… отрод…

— Не забывай, Эклипс, хш… что они тоже наши братья по оружию.

— Да. Знаю. Ес-сли бы они только не ус-страивали конфликты на каждом ш-шагу с, хс-с-с, с-соляристами…

— Такова наша природа. Вернее, их природа, хш… Тысячелетие они загоняли нас всё дальше и дальше, оставляя нам только голые пустыри да заснеженные горы…

— Это не повод портить отнош-шения с «золотарями» при каждой встрече… Даже я знаю это. Мы и так тратим слиш-шком много времени и с-сил на поддержание порядка между нами.

Между фестралами наступило молчание, и в этот момент Эклипс снова погрузился в свои мысли. Он задумался над тем, почему пони до сих пор не хотят признавать фестралов. Они будто… просто боятся их? Но он не знал точно ответа на этот вопрос, но знал, что Великая хочет это исправить. Поэтому Эклипс намеревался идти с ней до конца, как и каждый фестрал, который всё ещё был верен Великой. Но он до сих пор не понимал, зачем Великой понадобилась та пегаска? Какую роль она играет в её планах? Разве Великая попросила его, лучшего воина среди самых лучших, приглядывать за ней не только потому, что она демон? Но тогда зачем вообще следить за ней? Не проще ли вовсе убить?.. Но сможет ли сделать это вообще хоть кто-то, кроме него, если даже он не смог противостоять ей?.. Разве что сама Великая может попытаться встать у неё на пути… Но возможно ли, что Великая просто хочет заарканить демона?..

Эклипс и сам не заметил, как он снова стал думать о ней. Об этой проклятой пегаске! Как не заметил и того, что Мунлайт трясёт перед ним копытом. Интересно, сколько он уже зовёт его?

— Эклипс! Эй, Эклипс, хш… Великая призывает нас, хш… Ты слышишь меня вообще?

Эклипс тут же тряхнул головой и взглянул на своего напарника, а затем встал и тихо промолвил, постепенно приходя в себя:

— Да, идём… Не будем зас-ставлять Великую ждать.

…

— Ваше Величество… — сказал Эклипс, склоняясь перед ночной принцессой. — Мы прибыли по вашему зову.

Оба фестрала стояли в отдалении, напротив небольшого круглого стола, за которым сидела принцесса Луна. Ночная аликорн с величественным видом взирала на них. Она заговорила с ними ровным, звучным и низким голосом:

— Поднимите головы, мои верные подданные, и займите места предо мной.

Эклипс и Мунлайт тут же исполнили её волю и заняли места за столом. Эклипс заметил, что на столе лежало несколько папок с печатью ночной гвардии и карта Эквестрии, занимавшая почти весь стол, а на ней крестиком был отмечен город Мейнхэттен.

Луна обратилась к ним:

— Нам нужно дождаться Ликса и Гросса, а пока… — она кинула взгляд на одну из папок с печатью ночной гвардии перед собой. — Эклипс, что получилось узнать у пойманного тобой чейнджлинга?

— Не много, Великая… — Эклипс склонил голову, словно готовясь к раскаянию. — Тот, хш-ш-ш, чейнджлинг… Он снова потерял сознание и до сих пор не приходит в себя.

— Что он поведал вам?

— Кроме того, что он общался с чейнджлингами в Мейнхэттене, больше ничего не удалось узнать… Простите за наш-шу бес-спомощнос-сть, Великая…

Принцесса Луна на секунду задумалась: тот факт, что помимо текущих проблем назревает конфликт с чейнджлингами, её крайне не радовал. Она считала, что чейнджлинги погрязли в собственных распрях ещё два года назад, как раз в тот момент, когда она вернулась из заточения. По всей видимости, у них что-то изменилось. Или что-то заставило измениться…

— Ясно. Каково его состояние? Он сможет выжить после… полученных ран?

Услышав слова Великой, Эклипс вспомнил внешний вид чейнджлинга. После того как он и его товарищи вернулись в Кантерлот, он заметил, что чейнджлинг, которого он притащил с собой, был наполовину обуглен, часть хитина на одном боку была раздроблена, а на затылке виднелась трещина. Хоть чейнджлинг и был живой, он явно находился на грани смерти, а после того как пришёл в чувства, всё время бормотал что-то невнятное себе под нос. К счастью, медпони персоналу удалось залечить многие его раны, и его состояние улучшилось, но его психику, казалось, уже не спасти. С огромным трудом Эклипсу и его приспешникам удалось выведать у него хоть что-то, прежде чем он снова упал в обморок.

— Его состояние стабильно. Нас-сколько это возможно для тех… кого чуть ли не сожгли заживо…

Луна скорчилась и отвела голову в сторону, представляя обожжённую и окровавленную плоть чейнджлинга, но через миг она снова стала такой же спокойной и величественной. Однако тревожные мысли стали преследовать её:

«Дэйбрейкер… Неужели это действительно было необходимо?.. Я знаю, что ты люто ненавидишь чейнджлингов, но чтобы пытать его… Надеюсь, для этого были веские основания… Ведь я даже думать не хочу о том, что ты действительно демон, как это утверждает Селестия».

В этот момент от входа послышался цокот копыт. Кто-то подошёл к двери, постучался, а затем открыл её. Внутрь вошли двое фестралов и сразу же склонились перед Луной. Она позвала их и приказала им сесть за стол, так же как это сделали Эклипс и Мунлайт. Они беспрекословно подчинились её воле.

Ликс и Гросс сели за стол. Ликс — тёмно-фиолетовый фестрал, который едва ли умещался на стуле, был хёвдингом Клана Рыцарей ночной звезды. Его грозные оранжевые глаза оглядывали всё вокруг, словно он ожидал опасности отовсюду, однако в сторону Великой смотреть всё же не осмеливался. Рядом с ним расположился Гросс, форинг Ликса. Этот тёмно-серый фестрал на фоне Ликса казался жеребёнком и своим внешним видом практически не отличался от всех остальных фестралов в ночной гвардии. Да и сам Гросс не располагал крупной мускулатурой, из-за чего был даже меньше, чем Мунлайт, считавшийся самым мелким из всех форингов. Но его голубые глаза всегда источали холодный ужас, когда он выходил на охоту, из-за чего даже самый недальновидный пони сказал бы, что он гораздо опаснее, чем выглядит на самом деле. Они оба входили в состав ночной гвардии, и поэтому на них была надета тёмно-синяя униформа с латным нагрудником и наплечниками.

— Перед тем как сказать вам о том, зачем я созвала вас здесь… — начала говорить им Луна, а затем обратилась к одному из только что прибывших фестралов: — Ликс, что тебе удалось узнать о соляристах внутри ночной гвардии?

— Лишь слухи, Ваше Величество, — уверенным и низким голосом стал говорить ей Ликс, всё так же не осмеливаясь взглянуть на Великую. — Среди фестралов есть те, кто почитает солнце так же рьяно, как и вашу ночь, Великая, но пока неизвестно ни о ком, кто доносил бы информацию золотой гвардии.

Услышав его слова, Луна задумалась. Она знала, что не все фестралы искренне почитают её, и что некоторые идут к ней в услужение лишь только для того, чтобы не опозорить свой клан. Однако ей было неясно, действительно ли кто-то из фестралов мог стать соляристом. В данных реалиях это просто невозможно! Фестралы и пони до сих пор плохо ладили друг с другом. Вероятнее всего, как подумала Луна, Селестия следит за каждым её шагом не через ночную гвардию, а через кого-то ещё. Но через кого и каким образом? Как именно Селестия смогла узнать, что она встречалась с Дэйбрейкер? Кроме самых приближённых к ней ей фестралов, никто больше не знал о её передвижениях за пределами Кантерлота. Тогда возможно ли, что кто-то из них примкнул к Селестии? Это было маловероятно… Наверняка, её сестра следила за ней не с помощью фестралов и даже не с помощью своих пони, а каким-то другим, более хитрым способом. Однако она пока решила не прекращать поиски среди своих подданных.

— Хорошо, Ликс, — стала говорить ему Луна, — продолжайте следить за фестралами в ночной гвардии. В особенности за новобранцами.

— Как прикажите, Великая! — кивнул ей Ликс.

— А теперь что касается того, зачем вы здесь: я созвала вас сюда ради одной важной цели. В Эквестрии нарастают волнения, и вы это знаете. Больше всего они проявляются в Мейнхэттене. Но нарушители в том городе не обычные пони, как мы думали раньше. Мне стало известно, что фестралы-отступники планируют совершить что-то в Мейнхэттене. Ликс?

— Да, Великая, — он тут же кивнул, словно ждал её слов, и затем стал рассказывать остальным: — Клан Вечной ночи в Мейнхэттене начал действовать. Они набирают в свои ряды всё больше фестралов-отступников. Соглядатаи докладывают, что их силы скапливаются в определённых местах. Они явно намереваются что-то предпринять, но неясно, что именно.

— Что нас-счёт ночной гвардии в Мейнхэттене? — спросил Эклипс.

— Клан Белой луны ждёт приказаний Великой. Они готовы начать действовать в любой момент, и я рассчитываю на то, что они достаточно подготовились.

— Клан Белой луны, хш-ш-ш?.. — подал свой голос Мунлайт, показывая недовольство. — Мне казалось, что ты, Ликс, считаешь, что именно из-за них беспорядки в городе только растут, хш-ш…

— И я до сих пор так считаю! — тут же ответил ему Ликс. — И я хотел бы лично разобраться со всем, что происходит в Мейнхэттене! Поэтому прошу вашего дозволения, Великая: позвольте мне возглавить Клан Белой луны и разобраться с отступниками.

— И с-сколько крови прольётс-ся на этот раз, Ликс? — надменно обратился к нему Эклипс, косясь в его сторону. — В прош-шлый раз тебе не удалос-сь обес-спечить безопасность Великой в Мейнхэттене. И мы вс-се знаем, что затем произошло. И я не уверен, что ты справишься и на этот разс-с…

На лице Ликса показалось недовольство, и он слегка оскалился, но попытался сдержать себя, чтобы не зашипеть и не повысить своего голоса. Всё же Великая всё ещё смотрела на них и наверняка оценивала каждый их поступок.

Мунлайт и Гросс в этот момент начали слушать и теперь молча наблюдали за своими хёвдингами. Они знали, что не смогут остановить их, и с трепетом смотрели на то, как те превращаются в диких зверей, и надеялись, что Великая уж точно сможет прекратить их очередной спор.

— Ты знаешь, что это была не наша вина, Эклипс, — оскалился Ликс. — Как и то, что в наших рядах будут отступники. Никто не ожидал, что кто-то из наших вдруг окажется предателем…

— Ты должен был это предвидеть. В твоих копытах была безопасность Великой, но на них осталас-сь лиш-шь кровь. Мы должны быть благодарны Ночному свету за то, что Великая ос-сталась цела. Поэтому ясно, как светлая ночь, что ты не годишься для этого дела!

— Хш-ш-ш, — не сдержал своего гнева Ликс и зашипел на него: — Молодой, но упрямый! Как только ты стал ярлом, то сделался только ещё наглее!

— Не наглее, чем твой неудержимый клан, который так и норовит ещё больше испортить отнош-шения между фестралами и соляристами! Может, ты на с-самом деле делаешь это с-специально?..

— Да я тебя…

— Прекратите! Оба! — Луна прикрикнула на них, слегка приподняв копыто. Ликс и Эклипс тут же осели, склоняя головы. — Вы здесь не ради того, чтобы ссорится ещё и друг с другом! Особенно в это время…

Луна посмотрела в окно, за которым она увидела ночное небо. Тысячи безмятежных звёзд посмотрели на неё в ответ, и она на какой-то миг замолчала и подумала:

«Сначала демоны, кошмары, а теперь и пони с фестралами начинают проявлять безумие. Потом и чейнджлинги объявились… В Эквестрии происходит что-то очень странное… И с этим нужно разобраться, пока не стало только хуже!».

— Ликс и Гросс, — обратилась она к фестралам, — вы останетесь в Кантерлоте. Продолжайте следить за фестралами в ночной гвардии и ожидайте моего письма. Возможно, нам пригодится помощь из Кантерлота. Эклипс и Мунлайт отправятся со мной в Мейнхэттен. Отбываем из Кантерлота в следующую ночь. А теперь все свободны!

— Vi serverer I nattens navn! — тут же отозвались четверо фестралов, вставая со своих мест и становясь в стойку.

Затем фестралы стали уходить. Прежде чем выйти, Ликс кинул злобный взгляд на Эклипса, на что тот ответил многозначной тишиной. Ликс злобно фыркнул и вышел из комнаты. Когда последним стал выходить Эклипс, он вдруг услышал голос своей Владычицы:

— Эклипс, останься ненадолго.

Ликс и Гросс уже скрылись за дверью, а Мунлайт, стоявший в дверном проёме, переглянулся с Эклипсом, давая знак, что подождёт его снаружи, и тоже вышел. Эклипс поклонился ночной принцессе и подошёл ближе.

— Склоняюсь перед вами, Великая. Чем преданный слуга может послуж…

— Оставь эти формальности, — перебила его Луна, а её голос теперь стал более мягким, чем она говорила до этого. — Эклипс, я вижу беспокойство в твоей душе. О чём думы мучают тебя?

— Я-я… — Эклипс на мгновение осекся, начав бегать глазами.

«О чём мучают думы мои? И о каком беспокойстве Великая говорит? Неужели она…» — он стал думать, что Великая спрашивает его именно о тех мыслях, которые тревожат его каждый дискордов день. Эклипс не ожидал, что Великая узнает, и уж тем более, что она спросит его об этом. Но на то ведь она и Принцесса Ночи: думы, что могут быть не видны на яву, могут быть видны в самых сокровенных снах. Однако Великая не могла спрашивать его просто так. Она наверняка хотела узнать, сможет ли он участвовать в задании в Мейнхэттене, поэтому Эклипс попытался оправдаться:

— Со мной всё в порядке, Великая. Обо мне незачем беспокоиться…

— Не стоит обманываться, Эклипс, — её голос стал теперь умиротворённым, словно водная гладь в ночи. — Я видела твои сны.

Помимо изгнаний кошмаров среди обычных пони, Принцесса Луна не стеснялась заглядывать в сны и к своим подданным. Ей были неинтересны их сокровенные желания и секреты, так как в большинстве своём доверяла им, но их тоже было важно защитить от кошмаров. Но те серые, тёмно-красные и иногда ярко-розовые вихри, что плелись вокруг сна Эклипса, привлекли её внимание, и она решилась в них заглянуть. И она увидела в его сне ту, которой обещала помочь. Ей показалось это очень странным: она никогда не видела, чтобы в таком фестрале, как он, струились подобные краски. Ей стало интересно узнать подробности.

— П-простите меня, Великая, — начал говорить Эклипс, — я скрыл от вас то, что я без вашего ведома следил за пони, оказавшимся чейнджлингом, и я…

— Не нужно, Эклипс. Я все прекрасно понимаю. В конце концов, ты всё равно мне всё рассказал. Но я имела в виду совершенно не это.

Луна медленно обошла стол и встала перед Эклипсом.

— Я видела в твоём сне пони с полыхающей шерстью. Она пожирала тебя изнутри своим пламенем, и ты боялся этого. Тебе было больно. Но внутри тебя… — Луна стала медленно обходить его по кругу, продолжая говорить: — Внутри тебя самого пылала буря. Я видела яркие красные и розовые краски. Но я до сих пор не до конца поняла их сути… Они слишком… противоречивы друг другу.

Сделав круг, принцесса снова встала напротив Эклипса и посмотрела прямо в его глаза.

— Сейчас тебе кажется, что ты боишься её, но на самом деле ты боишься своих мыслей. Тебе нужно разобраться с ними. Понять, какую сторону этих мыслей выбрать, ведь в какой-то момент они… Они могут погубить тебя, Эклипс. Эти мысли могут разорвать тебя на части.

Луна развернулась и зашагала к своему месту за столом. Сев на диванчик, она глянула на Эклипса, который в этот момент задумался.

Эклипс понимал, что ему нужно избавиться от своих мыслей. Решить их. Иначе он станет только безумнее. Но он не понимал, как именно ему сделать это. Внезапно он снова услышал голос Луны:

— Я вынуждена отлучить тебя от выполнения нашей миссии в Мейнхэттене.

Эклипс навострил уши и вздрогнул, потому что он явно не ожидал услышать подобного.

— Н-но… Великая, я готов…

— Однако тебе будет дано другое, не менее важное задание, — продолжила она, словно он ничего и не говорил. — Тебе снова предстоит отыскать Нову в Мейнхэттене, а затем привести её ко мне. Возможно, когда приведешь её, ты сможешь разобраться со своими мыслями. Я пошлю ей письмо в Понивилль — она будет знать о тебе.

— Вы снова отправляете меня к ней?.. Но… почему?.. Зачем вам… — Эклипс вдруг осёкся, когда понял, что начинает задавать, казалось бы, ненужные вопросы. Почему-то именно в этот момент ему стало интересно узнать, какую всё-таки роль играет та пегаска в плане Великой. Но когда он встретился с её властным взглядом, то тут же встал в стойку. — Будет сделано, Великая. Я ис-сполню вашу волю!

Луна улыбнулась ему. Её забавляло, что Эклипс иногда мог начать задавать ей вопросы, которые порой могли быть странными, а порой проясняющими ситуацию. Но ей претило, когда он снова начинал делать шаг назад, словно она без всякого милосердия накажет его за них.

— Не беспокойся, Эклипс, я понимаю твоё волнение по её поводу. Хоть она и не играет роли в нашей миссии, но она все же важна для меня. Мне нужно сказать ей кое-что важное по поводу… — Луна вдруг осеклась на мгновение. Несмотря на то что Луна доверяла ему, она всё же не хотела рассказывать ему абсолютно все подробности. Особенно, которые касались её дневной сестры. — …Мне нужно переговорить с ней кое о чём не менее важном, чем наша миссия в Мейнхэттене. Поэтому… могу ли я положиться на тебя, Эклипс?

— Я выполню любую вашу волю, Великая! — тут же склонился Эклипс.

— Хорошо. Надеюсь, к тому моменту, когда ты приведешь её ко мне, ты сможешь понять, какие мысли тебе стоит выбрать. Какие краски тебе стоит принять: будь то серые краски страха, красные краски гнева или розовые краски чего-то… другого.

После её слов Эклипс отвёл голову в сторону, задумавшись, а затем вдруг слегка залился краской. Но через миг румянец исчез с его лица, когда он снова услышал голос своей Владычицы:

— Раз тебе всё понятно, тогда ступай, — она повелительно взмахнула копытом в сторону двери.

Эклипс встряхнул головой и направился к выходу. Прежде чем выйти, он склонился и произнёс:

— Vi serverer I nattens navn! (Мы служим во имя ночи!)