Девочка и Королева: Нарушенное обещание
Глава 4: В плену предубеждений
— …не удосужившись сделать фальшивые воспоминания, ведь это слишком трудозатратно, а люди любят побыстрей и попроще. Вот и получается, что у меня нет никаких воспоминаний, а то, что было показано в шоу, — фокус, устроенный изворотливой ящерицей, — после этих слов Грогар раскатисто рассмеялся, будто это была самая лучшая шутка в мире. Его собеседники смех не поддержали, обменявшись многозначительными взглядами, и Кризалис, что держала в кинетическом поле бокал с бурбоном, заговорила:
— И встреча с кентавром, а вслед за ним и с той, другой версией меня, — это попытка воплотиться в прототип, которого никогда не существовало даже в оригинале?
Она прекрасно понимала, что вопрос может сойти за провокацию, особенно учитывая импульсивность бугаев, у которых довелось оказаться в гостях, но нужно было понять, насколько далеко она может зайти и как долго двухметровый баран будет играть с ней и Амелией. А то, что это была игра, сомневаться не приходилось. После звонка Одри, их привели в большой зал и даже угостили выпивкой. Всё бы ничего, не будь окна зарешечены, посетители малочисленны, а Тирек не загораживал единственный видимый выход отсюда. Любой другой скажет, что в такой ситуации надо держаться тише воды и исполнять всё, что скажут, вот только Кризалис Минина на это бы лишь посмеялась. Она умела доводить других до припадка, и этот талант неоднократно выручал её из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Вот только Грогар оказался либо ещё тупее, чем она думала, либо, что куда как опасней, умней.
— Всё так, жучила. Мне захотелось почувствовать то, что чувствовал бы тот, другой «я», и…
— Грабануть кого-нибудь или что-нибудь, чтобы оправдать собственное существование? – подала голос Амелия, которая невинно захлопала глазами, как только на неё устремились взгляды двух бывших злодеев Эквестрии.
— Ха! Неужели я так похож на рецидивиста? – добродушный тон и насмешливый взгляд придавали огромному барану образ этакого заботливого дедушки, который приехал повидаться с непутёвыми внучками. Разве что подруги прекрасно понимали, что "дедуля" оторвёт им все конечности, как только их ответы перестанут ему нравиться.
Амелия же замахала рукой:
— Ну что ты, скорей наоборот. Тебе впору в полицию идти работать, — для убедительности она ещё и рассмеялась.
— О нет-нет-нет. Зачем мне исполнять роль полиции, если для этой роли идеально подходите вы?
Смех Амелии тут же стих, а улыбка на мордочке Кризалис утратила весёлость и стала больше походить на оскал:
— Повтори?!
— Что? И ни тебе оскорблений и попыток вывести из себя? – притворно удивился Грогар. – Больше никаких игр, а только «повтори»? Я был о тебе лучшего мнения, Кризалис. Но, видимо, правду говорят: когда попадаешь в этот мир, становишься либо очень наглым, либо очень тупым. Ни то ни другое в долгосрочной перспективе не продлевает жизнь.
Кризалис, которая попыталась успокоиться, пригубив бокал с бурбоном, после слов Грогара зашлась кашлем. Амелия тут же стала стучать по спине, но куда там: панцирь перевёртышей – крепкая штука. Немного придя в себя, хитиновая пони посмотрела на вышибалу «Гадкого Койота» с раздражением, а тот без тени улыбки продолжил:
— Вы, да, вы обе, — для убедительности он указал передним копытом сначала на антропоморфную кошку, а затем на её подругу, – найдёте для меня Кризалис Де Ла Марк в течение двух суток, и тогда я поверю, что вы те, за кого себя выдаёте.
— Да ты рехнулся! – выкрикнула Амелия. – Та галька, которая у тебя вместо мозга, способна вообразить, каких размеров Европейский гигаполис?!
Грогар и Тирек переглянулись. Последний лишь пожал плечами.
— А и впрямь, два дня — это мало. Поэтому удвоим. Четыре дня.
Амелия всплеснула лапами:
— Ты больной ублюдок, знаешь об этом? Сам не смог найти одну жучилу в этом огромном муравейнике и после этого предлагаешь другой сделать это. Криз, — Амелия дотронулась до плеча подруги, но та никак не отреагировала. – Эй, дырявое копыто? – антро кошка помахала лапой перед глазами Кризалис, но та снова не отреагировала. – Аргх! Ладно, с какой радости мы вообще должны всё это делать, а не исчезнуть, как та другая?
Грогар произнес лишь два слова, заставившие шерсть на спине Амелии встать дыбом и подтвердившие самые мрачные мысли, которые сейчас терзали королеву перевертышей:
— Одри Бекер.
Для фурри-синтета, которую одна маленькая девочка прозвала "Капитаном", этого было достаточно. Она бросилась на огромного барана, который превосходил её во всем. Тот ухмыльнулся, будто только этого и ждал, а затем боднул антропоморфную кошку в челюсть. По счастью, не рогами, а лишь лбом, но и этого было достаточно, чтобы остановить порыв Амелии, а затем последовал удар в грудь, который отправил её на пол.
Посетители, видя эту картину, стали спешно покидать заведение. Тирек им не препятствовал. Только посторонился с дороги, продолжая буравить двух нарушителей спокойствия взглядом.
Грогар же склонился над Амелией и поинтересовался: «Не принести ли ещё льда?» Антро кошка бы с удовольствием сказала, куда ему идти и какие противоестественные действия совершить со своим телом, но сейчас, сжав зубы, пыталась не закричать от боли.
— Неделя, — безучастным голосом произнесла Кризалис. – И после этого ты исполнишь желание маленькой девочки. Ты и твой приятель.
Грогар перевел взгляд на перевёртыша, но та не стала играть с ним в гляделки, а, склонившись над Амелией, тихо прошептала: «Обопрись на меня» и помогла подняться.
— Неделя? – будто бы пробуя слово на вкус произнес синтет-баран. – Неделя. Почему бы и нет? Я сегодня добрый.
Дабы продемонстрировать свою «доброту», Грогар как бы невзначай наступил на хвост Амелии, чем всё же вызвал крик боли. На его морде после этого появилась злая усмешка.
— А теперь убирайтесь отсюда, пока от одного вашего вида я себя язву не заработал!
Кризалис и Амелию не надо было дважды упрашивать. Глотая обиду и слова, готовые сорваться с языка, они покинули стены «Гадкого Койта», который полностью оправдал свое название…
Вопреки здравому смыслу, Амелия отказалась от похода к врачу, сославшись на то, что у неё есть всё, что нужно, в том числе постоялец-хирург, который мигом приведёт её в норму. Кризалис это никак не стала комментировать, хотя прекрасно знала, что драная кошка пожалеет о своём решении, ведь путь до дома не близкий. Так и произошло.
До маглева парочка синтетов добралась без происшествий, но внутри постанывания держащейся за бок Амелии вызвали вполне закономерную реакцию других пассажиров – те старались держаться от неё подальше, что в переполненном вагоне смотрелось забавно. Происходи подобное с кем-то другим, Кризалис бы непременно отпустила пару ехидных комментариев. Но сейчас язвить не хотелось. Скорей наоборот – вырвать болтливый язык с корнем и закопать как можно глубже.
Она допустила ошибку, свойственную скорей своим оппонентам – недооценила противника. Можно было сказать, что после общения с Одри королева перевёртышей размякла и забыла, каким безжалостным может быть Европейский гигаполис, вот только звучать это будет не иначе как оправдание, а они неплохо работают лишь в том случае, когда опасность уже миновала.
— Если бы я была другая, глупая я, куда бы я пошла? В смысле, умная я, – ни к кому конкретно не обращаясь произнесла Кризалис вполголоса, но у Амелии был готов ответ.
— В стрип-клуб.
— Вот как? А почему не свалить из города? После успешного дела?
Антропоморфная кошка вопросительно уставилась на Кризалис, а затем, невиданное дело, стала смеяться. Впрочем, смех очень быстро перерос в стон боли.
— Потому что ты любишь щёлкать по носу тех, с кем не стоит шутить, — и прежде, чем Кризалис разразилась раздраженной филиппикой, Амелия продолжила. – Сперва Гор, затем Хестус, потом банда фуррей, что держала в страхе весь «Зоопарк». И это только те случаи, о которых я знаю, а сколько их было до того? Не отвечай. Моё хрупкое сердечко не выдержит таких подробностей.
Кризалис поджала губы. Вот почему в её жизни всегда находится какой-нибудь доморощенный критикан, которого и послать — не пошлёшь, так как привязалась, и слушать больно? Сперва бесящая фиолетовая единорожка, теперь вот драная кошка, а ведь ещё есть двое лопоухих: заяц да лис. И если первый желает добра, как он это видит, то второй просто позлить хочет. Подобную паузу Амелия восприняла как молчаливое согласие и продолжила:
— И всякий раз после этого ты садишься крупом на муравейник. Дескать, не прокусят. Так почему твоя… копия должна вести себя иначе? Пошла в ночной клуб, который в паре шагов от сраного «Койота», и зажигает там с утра до ночи, потешаясь над обведёнными вокруг копыта громилами.
Кризалис кивнула. Да, слова звучали обидно и драное ухо могла бы снизить уровень цинизма, но, с другой стороны, зачем? Воздушные замки смотрятся прекрасно издали, но иллюзией от этого быть не перестают. И раз уж невыносимая, зловредная, циничная, хамоватая подруга высказала подобное предположение, то почему бы не проверить её догадку? А если Амелия ошибётся, то…
Кризалис поморщилась. Лучше бы она оказалась права. Но сначала более насущные проблемы:
— Сперва мне нужно разобраться с тобой, а потом проведать Одри.
— Эй, нечего обо мне беспокоиться! Как доберёмся до нашего квартала – возьму такси, а ты езжай, проведай малявку, — антро кошка говорила сквозь зубы, но при этом умудрилась улыбнуться. – Со мной всё будет в порядке.
— А-а-а-ага, ко-о-онечно! Вот порежут тебя на колбасу, а я буду виновата. Хрен тебе!
Ответом было рычание, то ли от боли, то ли от недовольства, что с Амелией обращаются как с маленькой. Но так или иначе, а оставшийся путь они проделали в относительной тишине. Во всяком случае, Кризалис погрузилась в себя и скорей машинально, нежели осознанно, вышла на нужной станции, а затем поймала такси. Она размышляла об Одри, которой всячески старалась помочь по мере сил и опыта, и как все эти попытки могли привести к трагедии, если уже не привели. Что там сказала мерзкая старуха? «Исчезнуть из жизни девочки»? Ага, сейчас!
— Не наломай ещё больше дров, — голос, а возможно и прикосновение к передней ноге вырвали Кризалис из невеселых дум. Она и не заметила, как оказалась в квартире Амелии, и сейчас та лежала на диване, но при этом сурово смотрела на подругу. Впрочем, как и всегда.
— Ты же меня знаешь, — ухмыльнулась королева перевёртышей.
— Знаю. Потому и говорю – держи себя в копытах. Не хватало ещё, чтобы благодаря твоим добрым намереньям бабуля девчонки схватила сердечный приступ.
Ухмылка на морде Кризалис стала шире:
— Я передам Одри, что ты о ней беспокоишься.
Амелия откинулась на подушку и застонала:
— Просто не хочу таскаться в тюрьму, чтобы увидеть твою самовлюбленную физиономию. Только и всего.
— Конечно, — легко согласилась хитиновая пони. – Только и всего.
Выходя из двери, она бросила: «Поправляйся» и, не дожидаясь ответа, выбежав на улицу, полетела к маленькой девочке. Которой в очередной раз нужна была помощь циничной феи.
Амелия же, приподнявшись на локте, покачав головой:
— Один лишь ветер в башке. И как только не сдуло?..
Зависнув перед окном кухни, Кризалис надеялась застать там Одри, что дожидается своей «феи». Каково же было удивление королевы перевертышей, когда она увидела Анну Боллигер, что помешивала ложкой суп с таким видом, будто перед ней что-то мерзкое и весьма неаппетитное, а никак не её внучку, что любила смотреть на город, сидя перед кухонным подоконником. Хитиновая пони хотела было подлететь к окну девочки, но старушка в этот самый момент посмотрела в окно, и лицо её исказилось еще сильней, а глаза готовы были метать молнии. Ни слова не говоря она распахнула раму и посторонилась, давая достаточно пространства хитиновой пони, чтобы оказаться внутри, ничего не разбив и не сломав при этом.
— А ты не очень-то торопилась, — старушка резко захлопнула окно, будто оно было виновато в её плохом настроении.
— Фейские дела, — отмахнулась Кризалис, не желая потакать назревающему конфликту. – Где Одри?
— У себя, — Анна вернулась на своё место и кивнула на соседний стул. – Садись, нам есть что обсудить.
Кризалис бросила взор в коридор, но из квартиры не доносилось больше никаких звуков, и, посчитав, что девочка может сейчас спать, всё же приняла столь радушное приглашение. Она предполагала, о чём может пойти разговор, поэтому решила взять инициативу в свои копыта:
— Ну и что я в этот раз могла учудить, находясь за сотню километров от Одри?
Старушка, перед тем как ответить, всё же зачерпнула ложку супа, попробовала на вкус, поморщилась и бросила ложку в тарелку:
— Скажи, вы все такие? Лесбиянки?
Уточнять, о чём речь, не требовалось. Подобный вопрос Кризалис уже задавали. Правда, вопрошающий был лет на тридцать, а то и больше, моложе, но не суть. Старушка смотрела выжидательно и явно ждала оправданий, вспышки гнева или молчаливого ухода, вот только Кризалис не собиралась идти на поводу у человека и вместо этого рассмеялась.
Какое-то время Анна сидела молча, лишь поджала губы и хмуро поглядывала на пони-перевёртыша. Но когда стало понятно, что та и не думает прекращать, сорвалась на крик:
— Чудила, я ведь серьёзно тебя спросила!
— Да? – смех сошел на нет. – А мне казалось, что у тебя наконец-то появилось чувство юмора. Какая жалость, — Кризалис ещё раз глянула на старушку и закатила глаза. – Ну ладно-ладно. Нечего на меня так глядеть, будто ты француз, а я твоя лягушка. «Синтезис» при создании пони пошёл на поводу у фанатов: большая часть действующих лиц в сериале – кобылки, а следовательно, они непременно спят друг с другом, ведь женская дружба – это миф, — она продемонстрировала одну из самых лучших своих улыбок, что, впрочем, не произвело впечатления на собеседницу. – Ну да всё это, конечно, забавно, но к чему такие вопросы?
Пожилая женщина, прежде чем ответить, закрыла дверь на кухню, явно опасаясь того, что одна любопытная девочка будет подслушивать. На взгляд Кризалис – поздновато. Подобная перепалка и мертвого бы разбудила, что уж говорить об одной любопытной девочке, что старалась защитить хитиновую фею, особенно тогда, когда последняя этого не просила.
— Одри привела к себе эту мерзкую хулиганку, что всё время задирала её…
— Магду, — произнесла Кризалис. Не столько затем, чтобы напомнить имя девочки, а окончательно выбесить Анну. И действительно — вид у старушки сделался такой, будто она съела несвежую еду.
— Я бы сказала, как её стоит называть, но… — она махнула рукой. – Это не важно. Сейчас не важно. А важно то, что я их застала полуголыми. Одри и эту… эту дрянь!
— А с урока физкультуры и вовсе удар бы хватил? – голос королевы перевёртышей похолодел.
— Не переиначивай, лошадь! Ты прекрасно поняла, что я имею ввиду. Как и то, что это, — для пущего эффекта старушка ткнула пальцем в грудь Кризалис, – твоя вина!
Синтет опустила взгляд, и старушка тут же убрала палец, после чего демонстративно начала его массировать, хмуро поглядывая на собеседницу.
— Моя вина… — хитиновая пони рассмеялась. – Знаешь, как часто я слышу эту фразу?
— Значит, неспроста.
Кризалис проигнорировала шпильку и продолжила:
— Постоянно. Делаешь не как все – твоя вина. Живёшь по собственным правилам – тоже твоя вина. Предпочитаешь принимать самостоятельные решения, без оглядки на кого бы то ни было ещё? Разумеется, я во всем виновата. Кто же ещё? Ведь так просто свалить собственные ошибки на кого-то другого, верно?
— Не пытайся строить из себя жертву, — стояла на своем старушка. – Я благодарна тебе за помощь моей внучке. И… — она помялась, — …моей дочери тоже. Век помнить буду.
— Да ну? – на мордочке Кризалис появилась кривая ухмылка.
— Да. Сколько бы он не продлился. Но это переходит все границы. Я хочу, чтобы у моей внучки была семья и дети. Нормальная семья. А ты…
— Нормальная, это такая, как у Элизабет?
Старушка дёрнулась, будто ей только что отвесили смачную пощечину. Пока она подбирала слова для яростной тирады, синтет продолжила:
— Я поговорю с Одри. Где она?
С минуту старушка сверлила пони-перевёртыша взглядом, но затем решила проглотить обиду:
— У себя в комнате. Она заперлась.
— Эка родная бабуля её достала, — хохотнув, хитиновая лошадь открыла дверь кухни и собралась было уйти, как Анна произнесла:
— Поговоришь и после этого исчезнешь из ее жизни. Навсегда.
— Посмотрим, — бросила собеседница через плечо и пошла к комнате девочки.
Старушка же с тяжелым вздохом откинулась на спинку стула. На глаза её навернулись слезы, и она сейчас спрашивала себя, за что ей, на старости лет, всё это? Спрашивала и не могла найти ответ.
Кризалис не стала стучать в дверь. По её мнению, так поступают исключительно те, кто был виноват. А так как она себя виновной не чувствовала, во всяком случае не в этом, то просто сказала:
— Одри, открой дверь, пожалуйста.
Стоило последнему слову сорваться с её уст, как замок издал характерный щелчок, дверь распахнулась и на шее хитиновой феи повисла тринадцатилетняя девочка. И пусть всё тело болело после встречи с Тиреком, Кризалис не подала виду, что ей тяжело. Только погладила подростка по голове:
— Ага. Я тоже рада тебя видеть. А теперь, если ты не против, давай зайдем?
Объятия тут же разомкнулись, под разочарованный вздох, и спустя пару мгновений они уже сидели на постели, а Одри закидывала фею вопросами. Некоторые были заданы в лоб, будь то вопрос про азартные игры, про работу и про помощь другим. Другие были куда более общими и касались знакомых Кризалис. Но по всему выходило, что девочка явно не хочет говорить о себе и о том, почему же дверь в комнату была закрыта, что делалось в исключительных случаях. Королева перевёртышей не стала заострять на этом внимание и предпочла подыграть, охотно отвечая на большую часть вопросов, а в случае наиболее неудобных, вроде как она провела день сегодняшний, переводила тему на что-нибудь ещё. Так ни слова лжи не сорвалось с её губ, и девочка была довольна услышанным. Во всяком случае была, пока не осознала, что вопросы подошли к концу и они вот уже пару минут сидят молча смотря друг на друга.
— Кризалис, — не выдержала Одри. – Я… — она прикусила нижнюю губу. – Я… заперлась от бабушки.
— Ага, я вижу, — про себя же королева перевёртышей подумала, что на месте девочки не просто бы заперлась, а ещё бы дверью по носу заехала старушенции. – Вопрос лишь в том, почему?
— А отвечать обязательно? – последовал ответ, который несколько удивил «добрую фею». Раньше девочка всегда отвечала честно на любой, даже провокационный вопрос, а сейчас решила пойти иным путем. Неудивительно, что старушка начала паниковать. Вот только Кризалис не была бы самой собой, если бы из-за одной фразы вешала ярлыки. Ей для этого надо было пару фраз. Как правило, угрожающих её жизни и здоровью.
— Нет, не обязательно. Но в этом случае останется недосказанность. Она может перерасти либо в тайну, либо в тяжёлый груз на сердце. Ну или во всё вместе. В первом случае это не страшно. Тайны есть у всех. Во втором… ну, рано или поздно ты расскажешь об этом, но не тому, кому нужно, и не в тот момент, когда следовало.
За спиной Одри появился призрачный образ Твайлайт Спаркл Сологуб, которая, полуприкрыв глаза, отрицательно покачала головой.
Захотелось запульнуть чем-нибудь в надоедливое воспоминание. А лучше и вовсе выжечь всё связанное с фиолетовой единорожкой из своей памяти. Вот только это не было выходом. Даже на временное решение не годилось. Кризалис прекрасно понимала, что нужно сделать.
«Я извинюсь. Как-нибудь потом», — в очередной раз пообещала она себе, и образ Твайлайт исчез.
Меж тем Одри сидела тихо, и казалось, что даже не дышала. Пони-перевёртыш на всякий случай слегка дотронулась до плеча девочки, возвращая её из мира грёз в реальность.
Та вздрогнула и удивленно посмотрела на подругу:
— Это из-за Магды…
— Даже так? – прежде чем продолжить, Кризалис бросила взгляд на стену, где помимо полок с творчеством Одри висело несколько фотографий. Наряду с теми, где девочка находилась в кругу семьи, была и та, где она оказалась запечатлена с школьной хулиганкой. Обе улыбались. – Ты сказала бабушке, что картавая хулиганка поживёт у вас с недельку, и старушка попыталась метнуть в тебя шкаф?
Увы, но чувство юмора никогда не было сильной стороной королевы перевёртышей, и реакция собеседницы – яркий тому пример. В глазах девочки застыл испуг, и она отрицательно замотала головой:
— Н-н-нет. Я не говорила бабушке, что хочу предложить Магде пожить у нас немного. А теперь, — она тяжело вздохнула, — теперь меня и вовсе слушать не будут.
— Да неужели?! – воскликнула собеседница. – Помнишь, как ты не была уверена, что бабуля выслушает тебя в первый раз? Когда речь шла о твоей индивидуальности и желании заниматься тем, что хочешь, в том числе делами по дому? И тем не менее тебе удалось её переубедить.
— Тут другое… — глухо ответила Одри.
— И чем же?
Девочка посмотрела на дверь, будто ожидая, что бабушка стоит на противоположной стороне и подслушивает. Хитиновая пони усмехнулась и, подойдя к двери, резко отворила её со словами, что тут никого нет.
Как же она ошибалась.
За дверью и впрямь стояла Анна Боллигер, что бессовестно подслушивала разговор. Глаза старушки испуганно расширились, и она открыла было рот, но Кризалис не дала ей и слова сказать:
— Пошла вон отсюда!
Сказано это было тоном, не терпящим возражений, и пожилая женщина, резко развернувшись, прошла пару метров, пока до неё не дошло, что же она делает. Обернувшись, она стала говорить о том, что живёт в этой квартире, а синтет — всего лишь гостья, и в том же духе. Вот только «фея» слышала это уже, причём не первый раз, а потому указала копытом в сторону кухни и произнесла:
— Прочь.
Дожидаться реакции человека она не стала, а просто захлопнула дверь, понадеявшись, что этого окажется достаточно.
— Ну вот, больше нас никто не побеспокоит, — Кризалис попыталась добавить в голос теплоты, хотя далось ей это не без труда.
— Подслушивала… — девочка вздохнула. – А я надеялась, что это только моё разыгравшееся воображение.
— Честно? Я тоже. Но, видимо, некоторые старушки превращаются в маленьких и очень любопытных девочек, которые просто обязаны сунуть свой нос, — Кризалис повысила голос, — в дела, которые их не касаются!
После этих слов не раздалось спешно удаляющихся шагов, а значит, первая «просьба» вполне сработала. Одри же лишь покачала головой.
— Тебе не стоило кричать на бабушку. Она ведь добрая.
— Угу, до-о-обрая. Но порой даже лучшим из нас необходима хорошая встряска, — хитиновая пони продемонстрировала клыкастую улыбку. – Так что с Магдой?
Последовал очередной тяжелый вздох, а за ним слова:
— Сегодня Магда выглядела подавленней обычного, и она морщилась, будто ей больно.
Девочка с надеждой посмотрела на фею, но та молчала. Пришлось продолжить.
— И я подумала, что стоит ей помочь. Ну как тебе, когда ты повредила ногу. И я предложила зайти ко мне. Я ей не сказала зачем, — Одри покраснела. – Потому что она бы тогда не согласилась. Магда порой бывает очень упрямой… — девочка бросила быстрый взгляд на собеседницу, и её щечки покраснели лишь сильней. – И вот, когда мы пришли, я попросила показать синяки, чтобы обработать их. Потому что… потому что я могла это сделать. Могла помочь. Во-о-от.
Кризалис всё ещё безмолвствовала, и, нервно сглотнув, Одри продолжила.
— Но бабушка вернулась домой. И она решила будто мы… будто я… а потом Магда ушла… её выгнали… а я… я не могла слушать крики бабушки… я… я… — слова девочки становились всё невнятней, а как только из глаз начали течь слезы, то она тут же оказалась в объятиях хитиновой пони.
— Одри, мы ведь через это уже проходили, — спокойным голосом произнесла Кризалис, как только истерика спала. Девочка оторвалась от груди подруги. В зарёванных глазах застыл немой вопрос. – Сперва с бабушкой, затем с Магдой и, наконец, с матерью.
Ответом был кивок и опущенный взгляд.
— И я ведь не могу раз за разом говорить тебе, что вот они не правы, а ты права во всём. Потому что это тоже поводок, а ты не животное, чтобы идти туда, куда прикажут.
— Я понимаю, — вслед за словами последовал всхлип. – Просто всё это произошло так быстро, и я не знала, что мне делать и как. Прости…
Кризалис слегка покачала головой, но Одри этого не увидела, в противном случае приняла бы на свой счёт:
— Кто бы что ни говорил, а жизнь штука быстрая. Летит перед тобой, и всё, что остаётся, так это пытаться ухватить её за хвост.
— Как Рейнбоу Дэш? – девочка всё же подняла взгляд, а на устах появилась слабая улыбка.
— Эммм, — пони-перевёртыш почесала затылок. – Да, как Рейнбоу Дэш. И подобно тому, как голубой пегаске надо резко тормозить перед приземлением, так и с жизнью нужно реагировать мгновенно на новые события и встречи. Упустишь – нахватаешь синяков, ссадин… — Кризалис вовремя прикусила язык, дабы не сказать, «а то и что похуже», но, судя по блеску в глазах, Одри всё поняла.
— Я стараюсь, правда. Но не всегда успеваю…
«Да, как и я», — перед глазами промелькнули события последних нескольких часов.
— Мало кто успевает. Но если будешь стоять на месте, сделаешь хуже только себе.
Девочка уставилась взглядом в стену и покусывала нижнюю губу. Действие, по мнению профессионалки во всём, что касалось азартных игр, – пагубное, и от которого стоило бы избавиться, пока оно не переросло в привычку. Но сейчас Кризалис безмолвствовала, предпочтя давать не больше одного жизненно важного урока в день. Наконец, придя к определенному решению, Одри решительно кивнула и встала с постели.
— Я на минуточку, — бросила девочка и аккуратно вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.
Королева перевёртышей тут же подскочила к двери, но выходить не спешила, пообещав себе, что как только она услышит крики, звон разбитой посуды или звук, напоминающий удар, то тут же придёт девочке на помощь и выкинет вредную старуху в окошко. С последним, правда, могли возникнуть проблемы, так как Анна Боллигер обладала весьма внушительными пропорциями, но Кризалис подобные мелочи никогда не останавливали. Пока же она решила дать шанс Одри.
Вскоре донеслись голоса. Разобрать отдельные слова было сложно, так как говорили приглушённо, видимо прикрыв дверь, но, судя по тембру, никто не собирался начинать Четвёртую мировую. Сколь долго длилась беседа, Кризалис не взялась бы сказать, хотя бы потому что часов она никогда не носила, а сверяться с настенными ей в голову не пришло, но голоса стихли, а затем послышались шаги.
Быстро запрыгнув на диван и с помощью телекинеза подцепив с полки первую попавшуюся книгу, Кризалис предала мордочке равнодушное выражение и принялась читать.
Дверь открылась, оборвав поток мыслей, клубящихся в голове перевёртыша, и первой, кого она увидела, была Анна Боллигер. Держась чуть поодаль, за ней вошла и Одри, что, прислонившись к дверному косяку, выглядела крайне серьезной и выжидающе уставилась на пожилую женщину. Та посмотрела на внучку, затем на дверь, будто собиралась уйти, и даже сделала шаг в направлении выхода, но девочка как бы невзначай закашляла. Видимо, это стало последней каплей. Безвольно опустив плечи, Анна, обернувшись, произнесла:
— Прости, я была не права.
Кризалис, облокотившись головой о переднее копыто, придала голосу вопросительных ноток и невинно захлопала глазами:
— Ум-м-м, не права? И в чём же?
— Во всём, — старушка присела на край кровати. – Я всегда видела в тебе проблему, даже когда ты помогала моей внучке. Ведь это вредило Эвелин. Я видела лишь мерзкое насекомое, для которого стоит припасти тапок побольше…
— Насекомое? Ну надо же! – притворно удивилась синтет. – А я думала, что после сырной пони меня уже ничем не удивишь! Так и что изменилось?
Анна покачала головой, после чего произнесла: «Ничего». На мордочке Кризалис не дрогнул ни один мускул, а Одри не выдержала и воскликнула: «Бабушка!» Последняя продолжила:
— Мы не станем подругами, да и стара я слишком, чтобы меняться. Но Одри верит в тебя, как, наверное, ни в кого другого. Поэтому я извиняюсь. Извиняюсь за то, что не верю тебе ни на грамм. Извиняюсь, что думаю, будто ты втравишь мою внучку в такую историю, из которой без синяков и ссадин не выбраться. И самое главное, я извиняюсь за то, что меня от одного твоего вида в дрожь бросает.
— Сегодня прям день откровений! — едко ответила Кризалис.
— Да, хорошо поговорили, — старушка встала и, подойдя к Одри, погладила ту по голове, после чего тепло улыбнулась внучке:
— Ну вот, я извинилась, как и обещала.
— Ба-а-абу-у-ушка… — протянула шокированная девочка, но Анна Боллигер уже вышла из комнаты.