На периферии тьмы
Пролог. На периферии небытия
Говорят, что у каждого человека есть своё место в жизни. Может и так, но простому смертному ещё приходится за него побороться – отсиди срок в школе, получи образование в универе, устройся на работу, иди по головам и подлизывайся, чтобы тебя подтянули по карьерной лестнице. Делай всё это, но не забывай, что с занятой тобой ниши комфортной жизни тебя могут подвинуть либо другие люди, либо обстоятельства.
К этому стоит быть готовым, но даже лучшие футурологи не могли полностью предугадать, что принесёт человечеству технический прогресс. Как вам такое изобретение, как машинные переводчики? А нейрочипы, которые стали внедрять непосредственно в человеческий мозг, сделав бредни фантастов о слиянии живого организма с компьютером реальностью? А что насчёт внедрения машинного перевода в изобретённую квантово-операционную систему, которое позволило безнадёжно сломать языковые барьеры, бывшие для людей из разных стран трудно преодолимым препятствием долгие тысячелетия?
Уже на предпоследнем курсе лингвистического я начал чувствовать, что над моей будущей профессией нависает занесённый рукой прогресса дамоклов меч, но как-то не хотелось в это верить, уповая на светлое будущее и на то, что свежевыпущенного из университета молодого специалиста работодатели оторвут с руками и ногами. Да, было верхом наивности так считать, но каким-то образом среди придирчивых начальников нашёлся тот, кто рискнул взять вчерашнего студента без опыта работы в свою кампанию.
Как бы хорошо я не знал китайский, а что письменный, что устный перевод первое время приносил небывалую дозу стресса, особенно когда с одной стороны стоит твоё непосредственное начальство, а с другой – азиатские партнёры, застывшие улыбки которых всегда были вежливы, но узкие с прищуром глаза смотрят будто с неозвученной насмешкой: «哦，难道这个老外认识汉语吗？». Однако никто и никогда такого не произносил: для восточного менталилета подобное — верх бестактности. И всё равно я не мог избавиться от ощущения, что они смотрят на меня как на обезьяну, которая по недоразумению обрела дар речи.
Как бы то ни было, я работал. Деньги текли в карман не рекой, но стабильным ручейком. В свободные часы даже удавалось выкроить минутку на то, чтобы позаниматься рисованием, на освоение которого было вложено несколько лет в художке, или писательством, которому также было посвящено немало времени и усилий. И хоть технологический прогресс шагал по миру семимильными шагами и оглашал человечество грохотом новых открытий, те перемены, которые он привнёс в мою жизнь, оказались внезапны.
Чипирование перестало быть мемом. Оно стало доступно простым обывателям, соблазняя их возможностью встроить возможности смартфонов непосредственно в своё тело. Сначала этого боялись, но нашлись первые экспериментаторы, решившие на себе проверить возможности новых технологий, а уже затем их примеру последовали десятки других людей, затем сотни, после – тысячи. И вот… В один день я обнаружил себя живущим в мире, который перекочевал в реальность со страниц романа «Нейромант», написанного Уильямом Гибсоном.
Навороченные протезы, функционирующие благодаря связям непосредственно с нервной системой, полное погружение в виртуальную реальность и многое другое – это казалось сказкой и на фоне всего этого какой-то там встроенный в нейрочип машинный переводчик просто мерк и воспринимался, как обычная данность. Данность, которая многих людей оставила без работы, в том числе – и меня.
Цифровая революция, как и Промышленная, открыла перед людьми двери новых возможностей. Но тот факт, что под ногами рванувшего навстречу светлому будущему человечества оказались миллионы выброшенных на обочину существования жизней, никого не волновал. И трагедия Промышленной революции повторилась. Если тогда рабочие руки заменяли механизмы и станки, то в двадцать первом столетии рабочие и творческие умы заменили цифровые технологии.
Когда решаешься изменить свою жизнь, самое страшное – это сделать шаг навстречу переменам и переступить через порог невозврата, за которым всё уже никогда не будет так, как прежде. Многие помышляют об этом, но не каждый решается, и я – один из вторых.
Продать квартиру, перестать скакать с одной низкооплачиваемой работы на другую, отринуть ветхие надежды на беззаботную жизнь и купить трейлер, на котором я рванул на встречу новой жизни – это было страшно. Сверхстрашно. Но я это сделал и с тех пор воспоминания о жизни в человейнике, заключённой в порочный цикл “работа-дом-работа-дом-работа-дом-работа”, воспринимаются не иначе, как дурной сон. Тогда каждый новый день был пугающе похож на предыдущий. Всё было ясно, всё было предсказуемо, а сейчас… А сейчас жизнь стала прям как эта дорога через просторы Сибири, по которым неспешно катится мой дом на колёсах – можно знать дорогу, можно запланировать маршрут, но никогда не предугадаешь, что или кто встретится на пути.
Вот сегодня я рассчитывал посозерцать пышную цветущую тайгу, но в итоге наблюдал лишь почерневшие от пламени траву и деревья – последствия пожара, прокатившегося по сибирским лесам из-за активной вырубки. Природа переживёт это ненастье и снова зацветёт, но как она справится с людьми, которые в погоне за ресурсами провоцирует один катаклизм за другим – совершенно иной вопрос.
— Беспорядки в Санкт-Петербурге разгорелись с новой силой. Погромы андроидов, такси и дальнобоев с системами автовождения “Одиссей” прокатились по всей стране, однако… — поделилось последними новостями радио.
Что же… Природа не может справиться с людьми, а двуногие – с технологиями. Какой-то баланс в мире, всё-таки, соблюдается, несмотря на то что он стремительно летит к чёрту под ликование толп, радующихся очередному изобретению, призванного упростить жизнь.
— Комментируя протесты по всему миру, вызванные цифровизацией, генеральный директор и главный инженер компании “Тиннао цзы”, Хи Фей Лон, заявил следующее: “Человечество готовится войти в двадцать второе столетие и мы полагаем, что в новом веке люди должны перейти на такой этап развития общества, на котором главным достоинством человека будет его ум. Ум, который он направит на развитие прогресса и социума. И это станет возможным только в том случае, когда человек перестанет эксплуатировать человека, начав эксплуатировать машину, которая будет служить и обеспечивать жизненно необходимые для жизни отрасли, дав всем людям сообща и коллективно возможность строить и развивать общество будущего. То, что происходит сейчас – лишь один из этапов его построения и, как бы сурово это ни звучало, но нам всем нужно это пережить”.
Либо наш горе-изобретатель безнадёжный дурачок, который понятия не имеет в каком мире живёт, либо пиздабол. Большинство людей, так или иначе, не способно ни развивать, ни строить – лишь потреблять то, что ему предлагают. Избавь большинство из них от необходимости зарабатывать и дай волю влиять на развитие общества – итог будет совсем не тот, каким его рисуют восторженные идиоты.
Впрочем, какая мне разница? Я живу вне общества, так что пусть оно сходит с ума, как хочет. Моё дело – наслаждаться жизнью и свободой. А ещё доставлять посылки, которые лучше не доверять почтовым службам. И одна из них вскоре найдёт своего получателя.
А, и ещё: диктор даже с нейропереводчиком не смог правильно произнести название компании «电脑子». И не “Хи Фей Лон”, а “Си Фей Лун”. Неужели это так сложно — прочитать хотя бы пиньинь по палладице? Но для большинства правильность не важна, оно ведь не восточные партнёры. В этом и вся суть – я учился говорить правильно, в отличии от чипированных.
Снежная буря вовсю разыгралась ещё до приезда, и ни Искорка, ни её подруги не питали надежды на то, что погодное ненастье утихнет до того, как поезд встанет у перрона. Так оно и вышло, поэтому навстречу северным морозам пони выходили с явным неудовольствием на лицах. Лишь Рарити, повязавшая на шею прелестный, но, главное, тёплый шарфик сохраняла привычное чванливенькое выражение на мордочке.
Из-за снегопада ни пони, ни тащивший на своём горбу чемоданы Спайк не видели дальше своих носов. Однако они не могли не разглядеть проступивший сквозь метель рослый силуэт единорога, который всё приближался и приближался, покуда его очертания окончательно не проступили и Искорка не узнала своего брата.
— Шайнинг Армор!
— Искорка! Вы приехали!
Родственники сразу же бросились друг другу навстречу, спеша обменяться объятиями. Однако нежностям они предавались недолго и уже секундой позже Шайнинг Армор, отстранившись, с обеспокоенной озабоченностью произнёс:
— Нам надо поспешить к Кристальному дворцу до наступления темноты.
— Д-д-до наступления темноты? — простучала зубами Флаттершай, оглядывая не пропускающую свет солнца вьюгу и будто задаваясь вопросом: “Разве может быть ещё темнее?”
— Да, до наступления темноты. К сожалению, помимо Кристальной империи, вернулся кое-кто ещё…
— Красивый подгон, Артур.
— Моё красиво стоит денег.
— А для хорошего друга скидку не сделаешь, а?
— Деньги как женщины – мешают крепкой мужской дружбе. Так что плати сколько условились.
— Хе-хе, окей.
С кем-то из своих заказчиков я пересекаюсь всего один раз и потом уже благополучно забываю об их существовании, а с кем-то выстраиваю долгоиграющие партнёрские отношения. И Иван Иваныч, ушлый делец с внешностью Ильи Муромца, который поддерживает силушку богатырскую кибер-имплантами, относиться ко второй категории. А ещё он один из немногих, с кем я себе позволяю вести дела прямо в своём уютном трейлере.
Иван Иваныч сидел передо мной за столиком у окна и с трепетом перебирал чипы и флешки, на которых были записаны ВР программы тренировок со смоделированными экстренными ситуациями – ограбление банков, взятие заложников и прочее, что поможет при подготовке курсантов спецподразделений. Полезная вещь, но только не в руках тех, для борьбы с кем всё это было разработано.
И пока мой преданный клиент оценивал товар на целостность и сохранность, я уже прикидывал что он закажет в этот раз. И будет ли плата соизмерима с риском, который я возьму на свою голову. Кстати, а…
— Сколько мне за всё это цифровое добро светит, не напомнишь?
— Ну ты ж не попался, так что нисколько. — он усмехнулся, а потом посерьёзнел: —Так как ты «всего лишь» контрабандист, хищение тебе вряд ли приплетут. Но вот хранение, доставка, продажа… Там уже немало статей только за это дело наберётся. А если уж все твои косяки соберут в кучу… Я так думаю, если посадят, то ты срок даже на пенсии досиживать будешь.
— Тоже мне напугал. Это ведь всего лишь контрабанда, а не политический репост или одиночный пикет перед какой-нибудь мэрией. Слышал я про одного уникума, который себя к асфальту строительными гвоздями прибил, чтобы выразить протест. Если его отпустили, то меня и подавно отпустят. В СИЗО помурыжат разве что.
— Ну тут я бы не зарекался, Артур, — сказал Иван Иваныч, пряча свои цифровые сокровища во внутренний карман жилетки. — Сейчас же война на Балканах идёт, а оттуда нелегально провозят всякие военные технологии и толкают на чёрном рынке. Трупы солдат буквально на компоненты разбирают и передают, кому надо, а тела… Ну, не просто же так говорят, что на этой войне столько много якобы пропавших без вести. В общем, сейчас за нелегальный трафик конкретно взялись.
— Раз ты об этом говоришь… А не думал, почему оно так?
— Не, ты же знаешь, моё дело только предупредить.
— А я тебе скажу, в чём тут смысл гайки закручивать. Дело не в том, что всё это толкают на чёрном рынке, а в том, что это всё применяется против тех, кто влез и в эту войну, и выбросил на улицы миллионы людей, заменив их машинами. Сейчас те, кто остался без работы и шанса устроится на неё как никогда осознают, что государству, да и, в целом-то, обществу, насрать на них, а если так, то не страшно направить оружие на тех, кому нет дело до их проблем. Власть потеряет монополию на насилие, а это подрыв основ государственности, — я запнулся, поняв, что повторяю своего профессора из института; уж сколько лет прошло, а до сих пор от зубов отскакивает. — Короче, ты понял, да?
— Фактами глаголишь. Да и про общество ты правильно говоришь. Своя рубашка ближе к телу, особенно сейчас… — сказал Иван Иваныч, покручивые ожерелье с каким-то языческим символом, ни то Коловрата, ни то Каловрата; один хер всё равно не знаю этих славянских богов. — Пока одна половина бастует из-за отнятой работы или идёт в криминал, другая радуется, что на их уютный уголок никто не посягает.
— Хер с ним, что у соседа хата сгорела, главное что своя цела. По такой логике и живём. И неудивительно, что с таким подходом люди начали видеть врагов в своих соседях, в тех, кто живёт лучше них. Ладно, давай ближе к делу.
— Ближе к делу, ближе к телу… Падажжи, допроверяю… Слушай, всё спросить хотел: а как тебе живётся ну вот так? — Иван Иваныч демонстративно обвёл рукой внутреннее убранство моей переездной берлоги.
А посмотреть было на что, всё-таки несмотря на малый размеры, в трейлере помещалась и кухня со всем необходимым содержимым, и спальня, и небольшая ванная комната, которая скрывалась за дверью позади двуспальной кровати. Было ещё и место для компьютерного стола, где и стоял ПК, за которым я скрашивал вечерний досуг, серферя по интернету или смотря фильмы.
Да, какие-нибудь квартиры во всё ещё стоящих хрущовках превосходят мой кочевничий домик по габаритам, но меня это совсем не волнует. Важно то, что здесь я чувствую себя как дома, а не как в загоне, в который я прихожу после выматывающего рабочего дня, чтобы пару часов уделить досугу и вымученно завалиться спать.
И пока я осматривал свои хоромы, Иван Иваныч закончил развивать свою мысль:
— Твоя хата, конечно, при тебе и из неё тебя никто не выгонит, но она катится вместе с тобой по кривой дорожке. А она, сам знаешь, ведёт в тупик.
Хороший вопрос и он определённо заставил бы меня призадуматься, если бы я не поразмышлял над ним раньше и не нашёл на него ответ:
— Мне живётся просто зашибись. Я тебе даже больше скажу… Если передо мной будет стоять выбор прожить ещё один день так, как сейчас, и умереть, или вернуться в город и снова устроиться на работу, батрачить как ишак, не имея времени и сил на себя, то я выберу первое. Я лучше проживу один день, чем буду существовать, дожидаясь копеечной пенсии, а потом и уютного гроба.
— Да зачем выбирать только из двух вариантов… Ай, забудь. Ты бы хоть женщину себе завёл. А то какое удовольствие колесить по всей России в одиночку?
— Я тебе, можно сказать, своё жизненное кредо раскрыл, а ты всё к бабам свёл. Вас, женатых, всех в одно русло тянет?
— Да просто так спросил. В конце концов, тебе-то не составит труда найти кого-то, так что я не пойму…
— Я тоже не пойму, на кой люди женятся и создают семьи, но не задаю вопросов. Потому что мне нет дела до всего этого. Ну да ладно… Чего там с деньгами?
— Будут твои деньги, не волнуйся. Но сначала давай обсудим один заказ. Не рискованнее этого, — Иван Иваныч вынул из кармана флешки с чипами и демонстративно потряс ими, — и такой же прибыльный.
Когда ступаешь на кривую дорожку криминала, сойти с неё становится непросто. Но мне, по правде говоря, не хочется этого делать, пока это приносит деньги. Всякие нелегальные товары, наркота, оружие, импланты, цифровые носители с запрещёнными к распространению утилитами и программами… Я разве что детское нейро-порно не перевозил да и то только потому, что принципиально не возьмусь за такую мерзость. А вот за всё остальное я готов взяться, если плата перевешивает чувство опасения.
Когда-нибудь это закончится. И закончится скорее всего плохо. Потому что иного конца у мелких преступников, являющихся лишь винтиками в большой системе криминала, не бывает. Но это мой выбор и я готов к любым его последствиям. А до тех пор я собираюсь жить и ждать того момента, когда они меня настигнут.
— Ладно, говори, что у тебя там за заказ.
Клубящимся туманом теней Сомбра шёл сквозь северный буран, легко преодолевая и ветер, и снегопад, и глубокие сугробы, неспешно направляясь в сторону магического купола, укрывающего собой столицу Кристальной империи. Там, у самой остроконечной вершины, словно игла, цитадели, его дожидалось Кристальное сердце, которые питало сердца кристальных пони надеждой, счастьем и любовью. Тем, чего он их должен был лишить и низвергнуть в пучину страха и отчаяния.
Гражданские нейрочипы использовались для жизненных удобств, позволяя переписываться без использования сотовых или смотреть видосики в интернете, но вот военные… Они ускоряют рефлексы, мысли, синхронизируют рассудок с современным оружием и военной техникой – делают всё, чтобы превратить человека в настоящую боевую машину.
Несложно представить, что грозит за нелегальное хранение чего-то подобного, но… Кто не рискует, тот не ест чёрную икру, верно? Так что пока не стемнело, лучше отъехать подальше от города и остановиться где-нибудь на ночь. Да не где-нибудь, а в ближайшем трейлер-парке. В последнее время таких поселений по всей России время стало довольно много.
Кто-то из жителей этого трейлер-парка уже осенью встанет на колёса и уедет куда-нибудь на юг, на тот же Кавказ, а кто-то останется и будет коротать зиму на стоянке. Конечно, если бушующие в Сибири пожары не вынудят жителей уехать пораньше. Но сейчас главное то, что в нём хватает трейлеров и я могу там затеряться.
Сворачиваю с дороги в сторону полей, где расположился парк, ищу свободное место среди домиков на колёсах и паркую там свою лачугу. Сейчас нужно только поменять номер на ней и можно предаться отдыху. После долгой поездки – самое то, чтобы посмотреть кино, закидываясь пиццей и самогоном.
Защитный купол, который века стоял между Сомброй и столицей империи, наконец-то развеялся. Вновь кристальные пони могли воочию наблюдать тлетворное влияние тёмной магии, которое тем отчётливее проявлялось, чем меньше расстояния оставалось между Кристальным сердцем и единорогом, одержимым тьмой.
Конвейер кинематографа ежегодно штампует сотни фильмов, а смотреть решительно нечего. Одни и те же истории, рассказанные уже по которому разу, постоянные перезапуски, ремейки… Все они проносились у меня перед глазами, на мониторе, пока я прокручивал видеокаталог.
Казалось бы, можно смотреть трилогию Властелина колец, снятую Питером Джексоном, и получать удовольствие, но недавно на анонсировали третий перезапуск. Зачем? Я уже молчу про Дисней, который вываливает на суд зрителей шаблонные мультфильмы, которые делают по одной и той же формуле уже почти два века. Ну и конечно, куда же без Звёздных войн, которых будут выпускать до самого конца света, обсасывая своих осточертевших джедаев, ситхов, силу и прочее дерьмо, так любимое гиками и задротами. И конечно же нельзя не упомянуть мультик Сукаруто, который сын Оруто, внук Боруто и правнук Наруто. В такие моменты хочется сказать лишь одно: хватит ебать труп.
— Да ну её, эту штампованную херню, — только и смог вздохнуть я, вырубая ПК и заваливаясь на постель.
Даже если найду что-то интересное, вряд ли это буду смотреть, тем более с набитым пиццей желудком и пьяным ураганчиком в голове, которые так располагают ко сну. А ещё этот шум, который создают собравшиеся на вечерние шашлыки жители трейлер-парка… Всё настраивает на сладкий сон, так зачем ему противиться? Я с радостью упаду в его объятия и пробуду в них столько, сколько захочу. Ни на какую работу-то спешить не надо, хе-хе-хе…
В нынешнем состоянии я бы быстро уснул, но из-за окна вдруг донеслось рычание автомобиля и шипение шин. И это явно был не очередной прибившийся к поселению на ночь трейлер.
Будь я законопослушным гражданином, то не обратил бы на это внимание, но в моём случае – стоит сохранять бдительность. Так что кое-как отрываю торс от мягкого матраса, приподнимаюсь, выглядываю в окно и вижу ту картину, к какой должен быть готов каждый, кто преступает закон – офицеров, которые выходят из припаркованных автомобилей и направляются прямо в твою сторону.
Глядя на такое, остаётся только сказать «Ну… Когда-нибудь это должно было случиться» – и направиться в кабину, к бардачку, где хранится оружие на подобный случай.
Сдаваться, проходить через все этапы судебных разбирательств, а потом отправиться мотать срок, считая года до выхода на волю – зачем оно мне? Последние годы я жил так, как хотел, а значит и уйду из этого мира на своих условиях.
И лишь взявшись за пистолет, я понял, что от сонной хмари не осталось и следа, а вся кровь бурлит в жилах.
Они меня недооценивают, раз идут, как в тире.
Облачиться в плоть, вновь ощутив на себе тяжесть доспехов, прикосновения королевской мантии и корону на голове оказалось необычайно приятно. Но ещё более приятна была близость скорого триумфа, который нёсся ему навстречу в виде Кристального сердца в крошечных лапках неказистого двуногого дракончика.
В предвкушении Сомбра облизнул острые клыки. Завороженный блеском могущественного артефакта, он не заметил Принцессу Каденс, которая в стремительном полёте подхватила дракончика и упорхнула вместе с ним к самому подножию Кристального дворца, где Сердце заняло своё место на постаменте.
Всего несколько секунд хватило, чтобы пьянящий привкус триумфа сменился тленом грядущего поражения, а когда магический артефакт начал издавать волшебное сияние, Сомбра оцепенел от страха.
Свет Сердца разгорался всё ярче и снежная пустошь, веками окружавшая столицу империи, начала таять, а вместе с ней начал испаряться и магический мрак, создаваемый тёмным единорогом.Он чувствовал, как силы покидают его, как магия артефакт заставляет кровь кипеть, причиняя нестерпимую боль.
И как тонущий хватается за соломинку, надеясь до последнего удержаться на плаву, так же и Сомбра уцепился за единственную возможность спасти себя от окончательного забвения.
“Магия Кристального сердца может уничтожить меня, но только не в том случае, когда в моём теле будет чужая душа”, – озарила спасительная мысль агонизирующий рассудок тёмного Короля.
Собрав крупицы оставшихся сил, Сомбра из великого множества известных ему заклинаний сотворил одно единственное, которое могло спасти его. И оно удалось.
Всего лишь на миг с тёмно-зелёной вспышкой заклинания, но Сомбре удалось пронзить ткань мироздания и заглянуть в то измерение, куда не может проникнуть ни одно существо из плоти и крови, а только души, расставшиеся со своими бренными оболочками.
Я переоценил себя.
Не знаю, как бы закончилась моя жизнь, смирись я с участью списанной за ненадобностью рабочей единицы, но моё стремление к свободе или какому-то её подобию привело меня к тому, что сейчас я сижу на полу своего трейлера, от былого комфорта которого уже ничего не осталось. Сижу, истекая кровью, в окружении гильз, осколков стекла, страниц книг, раздолбанной в ходе перестрелки мебели – всего того, что создавало комфорт моей кочевничьей лачуги.
Весь этот хаос – наглядная демонстрация того, что маленький человек может ценой кропотливых усилий на протяжении годов обустраивать свой уютный уголок, свою жизнь, а большому миру достаточно пары секунд, чтобы поделить его старания на ноль. Это произошло, когда нейрочипы и машинные переводчики списали меня в социальный утиль, а теперь же это повторилось вновь – спасибо вышедшим на меня легавым, которые ломятся во входную дверь.
Думают, что после обмена пулями, они смогут войти в мою обитель, нацепить наручники и приставить к стенке правосудия. Думают, что получат за меня премию и новую звёздочку на погоны. Но хер вам. Я не позволю извлечь из себя хоть какую-то выгоду.
И в этом мне помогут стоящие возле двери баллоны с газом и верный пистолет, в котором ещё оставалось несколько патронов. Мне страшно представить ту боль, которую мне причинит взрыв, но… Она стоит того, чтобы уйти непобежденным.
Слишком громкие слова для нелегального курьера, не правда ли?
Об одном жалею… Не могу умереть под любимую музыку. Это было бы красиво.
Дверь трейлера сдалась под натиском полицейского тарана и как только это случилось, холодную ночь огласил хлопок очередного выстрела, за которым последовал взрыв. Он раскидал всех стоящих рядом с машиной, как кегли в боулинге, качнул соседние автомобили и трейлеры. Из окон повалил дым, которые начал собираться в облако над ещё несколькими минутами ранее наслаждавшимся мирным вечером парком.
Командующий операцией по задержанию чёрного курьера и изъятию военных утилит капитан Степан Степаныч понял, что не видать ему ни повышения, ни премии. Единственное, что хоть как-то утешало, так это надежда на то, что устроивший бойню преступник перед кончиной мучался намного сильнее тех, кого он подстрелил. Хотелось верить, что хоть это было для него своеобразным наказанием, раз уж он смог избежать уголовного.
Однако спустя какие-то секунды после взрыва, пламя вдруг угрожающе забило из трейлера с новой силой. Ядовито-зелёный, будто бы окрашенный ядрёной химией, огонь полыхнул с рёвом и силой, так что капитану стало не по себе, и но уже мигом позже изумрудное пламя исчезло так же внезапно, как и появилось.
— Что ж ты такое перевозил, ублюдок… — пробормотал мужчина перед тем, как скомандовать эвакуацию раненых и вызвать пожарных на пару со скорой помощью.
Человек… Сомбра не знал ни что это за слово такое, ни что из себя представляют те, кто так называются. Но тёмный единорог чувствовал те злобу и гнев, которыми исходила душа представителя сего неизвестного вида, которую сотворённое заклинание заточило в его тело. Чувствовал и боялся, что Кристальное сердце не дрогнет и уничтожит их обоих.
И когда Сомбре начало казаться, что обрушившаяся на него магия оставит от него одно лишь тень на брусчатке, она вдруг сменила гнев на скупую милость, оставив королю его тело с заточённой иной душой.
Исхудавший, словно после долгих лет скитаний по пустыне, Сомбра рухнул на кристализированную брусчатку, которой были выложены все дороги в городе. По ней же сотнями осколков разлетелась разбившаяся корона, и её же, словно коврик, устлала королевская мантия. С громыханием развалились доспехи, завершая скорбный финал противостояния единорога Сердцу. Но это был не конец.
Ещё секундой ранее радующиеся торжеству Кристального сердца и приходу весны пони пришли в ужас, увидев, что Сердце не изгнало тирана, державшего их в повиновении на протяжении бесчисленных лет.
Всё что Сомбра мог, так это в бессильной злобе смотреть на своих бывших рабов, неуверенно обступающих его со всех сторон. Когда-то он заковал их всех в цепи и вынудил служить своей воле, и он хотел сделать это снова. Но не сейчас, а когда придёт время.
«Тебе повезло, ущербное иномирное отродье. Ты будешь жить в моём теле под моим именем и сносить всю ту ненависть, которую на тебя поспешат обратить мои вчерашние холопы. Ты будешь думать, что получил шанс на новую жизнь, но когда настанет благоприятный момент, я вернусь. И никакое Кристальное сердце не остановит меня», — такова была последняя воля Сомбры, с которой он отпустил вожжи власти над своим телом, отдавая его во власть существа из другого мира, и заснул глубоким сном со сновидениями.