Счастливица

Повесть от лица лейтенанта вооружённых сил Империи, охватывающая небольшой период её жизни.

ОС - пони

Рождение богов: тени создателей

От прошлого не убежишь, не улетишь. Оно настигнет пони, пусть и через десятки веков.

Твайлайт Спаркл Пинки Пай Принцесса Селестия Принцесса Луна Зекора Другие пони

Флаттерастение / Flutterplant

Флаттершай обнаруживает растение, подобного которому она никогда ещё не видала в ВечноДиком лесу… и оно оказывается гораздо дружелюбнее, чем пони могла представить. Фактически, оно хочет избавить её от печали одиночества.

Флаттершай

Персональный Помощник Принцессы.

Принцессу Твайлайт абсолютно устраивает привычная жизнь в Понивилле. Каждая книга в библиотеке лежит на своём месте, всё происходит ровно в назначенное время, даже Пинки Пай. Но потом ей присылают телохранителя. Нужно срочно менять график; это и так нелёгкий труд, так ещё и Капитан Шторм Кикер не намерена облегчать его. Ах, как была хороша жизнь Твайлайт до того, как она стала принцессой.

Твайлайт Спаркл Спайк ОС - пони

Древний храм

Только ли принцессам поклонялись пони?

Другие пони ОС - пони

Один среди них

Родители. Они наши покровители. Те, кто родил нас. Те, кто воспитал нас. И те, которые нас любят. И мы их любим. Несмотря ни на что. Даже если этот родитель - пони. Какова будет судьба у нашего главного героя, если его воспитали пони?

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Эплблум Скуталу Свити Белл Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна Гильда Диамонд Тиара Сильвер Спун Черили Хойти Тойти Фото Финиш Энджел Совелий Лира Бон-Бон DJ PON-3 Человеки

Эквестрия слушает

Решив выбраться в отпуск после своей долгой и нелегкой службы, Бон-Бон получила неожиданное задание...

Черили Лира Бон-Бон

Awoken

Время идёт — всё меняется. Когда-то, работающая в тайне "Фабрика Радуги", сейчас захватила всю Эквестрию, во главе со своей новой начальницей. И когда кажется, что светлые дни больше не наступят на этих землях, появляется пегаска, решающая положить этому конец.

ОС - пони

Из Глубин

Ужасы катакомб превратились для Селестии, Твайлайт и Луны в далёкие воспоминания. Перевоспитание Дискорда и коронация Твайлайт помогли облегчить и стереть душевные шрамы от той мучительной ночи. Три принцессы могут снова улыбаться и смеяться, даже когда Ночь Кошмаров в самом разгаре. И всё же, никогда не стоит забывать, что те, к кому прикоснулся Тирек, навсегда останутся в его власти.

Рэйнбоу Дэш Флаттершай Твайлайт Спаркл Рэрити Пинки Пай Эплджек Спайк Принцесса Селестия Принцесса Луна ОС - пони Дискорд Принцесса Миаморе Каденца Шайнинг Армор Стража Дворца Тирек

Картины мира

После истории с "Ключом Жизни" в Европейском Гигаполисе нет даже намёка на мир и покой. Синтеты получили свободу, но с ней не пришли ни равенство, ни достаток, ни любовь окружающих. Даже годы спустя, нерешённые противоречия привели только к обманутым ожиданиям, озлоблению, нищете и росту насилия на улицах. Получив необычный заказ, молодой художник Расмус Иогансен и не подозревал, что его с головой затянет в настоящий водоворот событий. А всего-то и нужно было, что познакомиться с безбашенной модификанткой Сильвией. Подобрать на улице маленькую пони-синтета, словно притягивающую неприятности, и наконец, случайно узнать тайну самой опасной террористической группировки мира.

Флаттершай Свити Белл Другие пони Человеки

Автор рисунка: Siansaar

Не пытайтесь покинуть Омск. Ну, пожалуйста…

5. Вечный вопрос и сладкое решение

Ещё до встречи с Оленькой я задавался извечным вопросом: где раздобыть денег. Причём заработать прилично, чтобы хватило не на какую-нибудь мелочёвку, а на вполне серьёзное дело, вроде учёбы в университете. Хотя бы на первый год.

Фабрика по производству дверей казалась, на первый взгляд, вполне приемлемым вариантом для летней подработки. В прошлом году несколько одноклассников выбрали её и даже относительно неплохо заработали на новую одежду, рюкзаки и учебники. Но имелся тут существенный минус: наша деревня находилась у чёрта на куличках, больше ста километров в одну сторону. Поэтому ребятам пришлось в складчину снимать квартиру, питаться неизвестно чем, домой приезжать только на выходные, да ещё родители лишились помощников с огородами.

Лично меня такой размен не устраивал.

Выход нашёлся, пускай и не по моей воле. Два года назад мама с папой загорелись заняться пчеловодством и приобрели дюжину ульев — в рассрочку, обязавшись пять лет подряд сдавать пчеловоду-продавцу по шесть фляг мёда ежегодно. Дополнительно уже за деньги пришлось покупать всякие разные приблуды: мёдокачку, запасные корпуса ульев, корпуса магазинов — надстроек над ульями, переноску для роя, десяток запасных рамок. Не говоря уже про стамески, дымари, халаты и защитные сетки на лицо.

Вашему покорному слуге в тот год пришлось копать отдельный вход в подпол, где будут зимовать пчёлы, а потом — бродить по лесам в поисках гнилых деревьев. Потому что родители пропадали на работе, а про пчёл знали лишь то, что те «делают мёд». Хоть книгу тот пчеловод подарил, и на том спасибо.

Зато и деньги от сдачи излишков мёда шли мне в карман.

Ныне ульи незатейливо стояли в дальнем углу сада под яблонями; хотя от яблок там было одно название — простые дички, размером не крупнее вишни. За минувшее время ульев стало уже пятнадцать, но только девять можно было назвать сильными, остальные едва выживали: пчёлы в них упорно не желали толком плодиться и собираемого ими мёда едва хватало на собственный прокорм.

Этим днём я пролистал тетрадку с записями по каждому улью, составляя план на день. Солнце высоко, все пчёлы-сборщики сейчас на полях, самое время заглянуть внутрь. Ничего необычного: доставить новых пустых рамок в сильные семьи — пусть строят новые соты из воска, вынуть старые рамки и отправить их на переплавку в воскотопку. Ещё меня беспокоил улей номер семь: пчеломатка там была старая, и при прошлом осмотре я заметил, что семья вскоре соберётся роиться, маточники — увеличенные специальные соты — уже отстроили и закрыли.

Не в мою смену. Ну ладно, может, и в мою, но я так этого не оставлю.

Перед тем, как собственно, направиться к ульям, у меня ещё были занятия на сегодня, и я прогулялся до ближайшего сарая, где хранилось оборудование и инструменты, и даже успел вытащить наружу рабочий стол и стул.

И тут кое-что случилось.

— Привет, что делаешь?

— А-а-а! Говорящая лошадь! — прокричал я, хотя давно заметил краем глаза крадущуюся Оленьку. Вообще сложно не обратить внимание на крупное четвероногое животное, которое старается как можно незаметнее подобраться к тебе. Это, должно быть, срабатывают какие-то древние инстинкты.

Расфыркавшись, пони в своих обычных шортиках с маечкой уже без утайки подошла ко мне и с любопытством осмотрела.

— А ты что, пчёл разводишь?

— Вроде того. Ты как сюда попала-то? — спросил я, слегка морщась. Следующее занятие должно было состояться только завтра, и уж меньше всего я ожидал увидеть серую мордашку у себя в гостях в неурочное время.

— Через ворота, — пони махнула хвостом, отгоняя заинтересованно вившегося рядом овода. — Подумала, может, просто поговорим с тобой, как друзья.

Теперь фыркнул уже я, но возражать не стал. Только махнул рукой, подзывая и приглашая присоединиться ко мне.

Вне занятий мы с Оленькой особо не общались. Сразу после «оплаты» она уходила домой, а все наши беседы были, в сущности, ни о чём. Мой план использовать кобылку как источник информации про пони буксовал: не шло в голову, с какого бока завести разговор так, чтобы тот не звучал допросом.

Возможно, сегодня мне выпал шанс.

К тому же до сих пор о самой Оленьке у меня складывалось приятное впечатление. Конечно, до уровня моей Номер Один она не дотягивала, но уже показала себя довольно неглупой, пунктуальной и умеющей слушать.

— Буду сегодня сколачивать домики для пчёл, — начал я рассказывать замершей возле ульев Оленьке. Поначалу она с опаской провожала глазами каждую подлетевшую пчелу, но те не обращали на неё внимания больше, чем на обычную лошадь. — Вернее, рамки, чтобы пчёлам хватало места для житья и складирования мёда. Правда, посторонние запахи в улье они не любят, поэтому дереву для рамок надо отлежаться и выгореть на солнце. Они не сложнее скворечника: всего-то сколотить четыре деревяшки вместе, проколоть шилом отверстия и натянуть струны. После положить кусок вощины… и что это ты делаешь? — поинтересовался я, уловив движение сбоку.

Пони рывком отодвинулась от сложенных на столике листов вощины, на одном из которых отсутствовал солидный кусок. Да и по-хомячьи раздувшиеся щёчки говорили сами за себя.

— Ну… м-м-м… я… — глаза Оленьки забегали; затем мордочка скривилась. — Я думала, они сладкие!

Пытаясь не засмеяться, я через силу выдавил:

— Зря, там один пчелиный воск. Эти листы делают на заводе, штампуют под паром, и ни капли мёда в них нет. Как и вкуса, потому что всё уже по несколько раз переплавлено. Так что или выплюнь, или глотай, правда, тогда у тебя заворот кишок случится.

Подскочив, Оленька тут же отвернулась и принялась остервенело сплёвывать.

Тихонько посмеиваясь, я принялся за дело. Не хотелось провозиться весь день.

— Извини… — пробормотала Оленька, утирая мордочку бабкой.

— У меня много запасных. Но извиню, если поможешь со сборкой, раз уж наворотила.

Помощь вышла не ахти: всё-таки у Оленьки были копытца. И хотя я уже не раз убеждался, что она может ловко управляться с мелкими предметами, всё равно доверить ей сборку не смог. Поэтому она просто раскладывала вощину по готовым рамкам и приклеивала к ней кусочками вощины от покусанного листа. Готовые рамки откладывал в сторону, как раз пригодятся сегодня же.

Ещё один плюсик в её копилку. Будь происходящее игрой в жанре «визуальная новелла», я бы точно сейчас открыл какую-нибудь сцену.

А вот с беседой опять не заладилось. Нет, Оленька вполне охотно отвечала на мои вопросы, и я отчётливее увидел пропасть между нами: читала она только лёгкую фантастику и прозу, никаких хобби не имела, учёбой не интересовалась, равно как и не строила планов на будущее.

Насчёт последнего я насторожился: в голосе пони отчётливо прозвучала тоска. Да и пара аккуратных вопросов в этом направлении заставили Оленьку быстро поскучнеть, поэтому пришлось прекратить.

Собственно сама установка новых магазинов и только что изготовленных рамок заняла не больше десяти минут. Надев халат, с инструментом в кармане и заправленным дымарём наперевес я двинулся к ульям. У пчёл инстинкт при запахе дыма наброситься на мёд, чтобы спастись бегством, но, наевшись, они уже не могут согнуться и ужалить. Снять крышку, утеплитель, припугнуть дымом особо наглых пчёл, надставить новый магазин, загрузить его рамками. Собрать в обратном порядке. Повторить. Не сложнее лего. Если бы по лего ползали насекомые и пытались каждую минуту тебя ужалить. Ах, да, и ещё бы летали вокруг и всё норовили залететь в лицо, не будь на мне пчеловодческой сетки. Что сильнее всего ненавидели пчёлы, так это пот, так что работал без перчаток и быстро.

Оленька за моими манипуляциями с ульями наблюдала с безопасного расстояния, её ушки прислушивались к шуму растревоженных пчёл. Закончив с работой на сегодня здесь, мы вернулись в дом. Я уже пошёл было в свою комнату, когда заметил, что кобылка неотступно следует за мной.

— Куда намылилась, подруга? — развернувшись, я сложил руки на груди.

— А мы разве не к тебе?

— Я-то к себе, а ты подожди здесь, пока я переоденусь. Всё равно ничего интересного не увидишь.

Взгляд Оленьки говорил об обратном, но вслух она лишь всхрапнула.

Немного сглаживая впечатление, я примирительно сказал:

— Слушай, я собирался сегодня прогуляться… пойдёшь со мной?

— Ага! — просветлев, торопливо кивнула она.

— Тогда жди.

Собственно, мне и переодеваться-то было — всего лишь штаны подлиннее натянуть, заправив брючины в носки, да прихватить рюкзак с подготовленной заранее полторашкой воды. Оленька не успела даже в гостиной устроиться, когда я вернулся.

— Ну что, пошли, разомнём ноги? А то я что-то не видел, чтобы ты особо выходила на улицу.

Когда кобылка торопливо подскочила ко мне, я нацепил ей на голову старую мамину соломенную шляпу: солнце сегодня всё-таки припекало. И пока Оленька поудобнее прилаживала обновку на голове, вышел на улицу через главные ворота. Ну не буду же я пробираться через тропку за огородом, которая тем более вела через реку.

— А куда мы идём? — спросила кобылка, выскакивая следом.

— Видишь вон те берёзы, — я указал на холм вдалеке. — Дотуда три километра пешком. Потом вон в ту сторону, ещё километра два. Там по тропинке через старый облепиховый сад и вернёмся по реке. Если хочешь, то на водопад можно зайти, там небольшой крюк получится.

— Но зачем всё-таки?

— Проверить ловушки на пчёл.

Вместе мы двинулись по улице, по случаю жары совершенно пустынной. Духотища стояла невозможная; в иной раз я бы только вечером пошёл, до тех пор уйдя в подполье в буквальном смысле. Но как-то оставаться наедине в доме с Оленькой не хотелось, так что я остался наедине с ней на природе. Я прям гениальный стратег, блин, получше отмазки не нашёл, что ли, чтобы выпроводить её?

А кобылка знай себе цокала рядом со мной, только хвостиком помахивала.

Улица вскоре поворачивала направо, но наш путь лежал прямо, по вытоптанной до земли тропинке. Немного поднялись на возвышенность — и перед нами открылись бескрайние поля гречихи до самого горизонта. Цветущие и одуряюще пахнущие настоящим мёдом по случаю конца июля.

И тем самым привлекающие пчёл.

Так что у меня была надежда, что прогулка не окажется напрасной.

— Знаешь, я тут всё думала, — подала голос до сих пор молчавшая Оленька. — Помнишь, ты говорил, что из деревни я никуда не денусь?

— Типа того, — я покосился на рысящую рядом мышастую кобылку.

— А почему ты так сказал?

— Сама рассуди, всё ж логично, — заговорил я, пытаясь выстроить в единую цепочку все мысли по этому поводу. — Уже лет тридцать как всем известно про пони, но вы почти нигде не светитесь: ни в новостях, ни на форумах, ни в чатах. В городах вы тоже не примелькались. Отсюда я прихожу к выводу, что вас либо сдерживают и не дают расселиться, но тогда проще было бы не уравнивать вас в правах с людьми, либо вы сами не горите желанием распространяться дальше каких-то определённых мест, явно подальше от крупных поселений. Твои родители ведь легко могли купить квартиру в Омске на те деньги, что вам дали, но нет. Значит, у них была какая-то веская причина покупать дом именно здесь. Так и выходит, что тебе ещё долго придётся жить в деревне.

— Ну ты прям Шерлок Холмс, — не то уважительно, не то с сарказмом фыркнула Оленька. — Но знаешь, в общем… да, ты прав.

— Я всегда прав, — удовлетворённо ответил я. — Особенно если я и правда прав.

— Если ты всегда прав, то почему ж не миллиардер до сих пор?

— Я в процессе.

— Да-да, отговаривайся, — кобылка показала мне кончик языка. — А если серьёзно, то Омск просто находится вне зоны. Даже эта деревня на самом допустимом краю, у края реки. Думаю, мы даже сегодня можем случайно пересечь границу зоны.

— Какой зоны? — насторожился я, не ожидавший получить очередной кусочек информации во время обычной прогулки.

К моему разочарованию, кобылка мотнула головой.

— Я сама не очень в курсе, как это работает. Просто, в общем, есть места, где пони могут оставаться, ну, пони. А снаружи они быстро утратят сначала свои способности, а затем и разум. И этих мест вроде как не очень много, только в этой области и чуток в соседней.

— Ага, — я усиленно соображал. — А что будет, если человек в эту зону попадёт?

— Ничего, — метафорически пожала плечами кобылка. — Ты уже живёшь внутри. Но из-за того, что хороших жилых зон для пони немного, людей просят уезжать оттуда. Без обид, но вам и так хватает, где жить.

— А чтобы люди не бузили, им выплачивают солидные компенсации, — осенило меня. — Так вот почему вам переехать пришлось! Хотя постой… но ты-то пони, тебе зачем уезжать было?

— Зато мои родители не пони, — мотнула головой кобыла. — Нам предложили или пройти конвертацию всей семьёй, или уехать. Мама с папой отказались превращаться, поэтому стали паковать чемоданы. Были и другие причины, правда, но эта главная.

— Хм… — от обилия сведений и одуряющего аромата цветущей гречихи, по краю поля которой мы шли, у меня закружилась голова; но всё равно в мозгу щёлкнул ещё один кусочек паззла. — Ты вот говоришь, что моя деревня на краю зоны находится. То есть мне тоже придётся чемоданы паковать?

— Нет. Для меня здесь ещё нормально, но вот пегас тут уже не полетит, а единорог едва ли чайную ложку телекинезом поднимет.

— Точно нормально? — с подозрением спросил я.

— Ну я же с тобой разговариваю! — всхрапнула Оленька, затем слегка поморщилась. — К тому же я — новопони, родилась человеком, а потом прошла конвертацию, поэтому у меня то ли сопротивляемость повыше, то ли потребности ниже. Для эквестрийских условия построже будут.

Мне же в голову пришло, что деревни и посёлки на краю зон вполне подходят для смешанных семей, как у Оленьки.

Всё это требовалось обмозговать, но попозже. Сейчас же мы подходили к одной из первых ловушек, в берёзовой рощице на краю поля. По сути, эта была простая коробка навроде скворечника, с обязательным надёжно закрывающимся входом. Оставалось только дождаться, когда роящиеся пчёлы — дикие или улетевшие от незадачливого пчеловода, не такая уж редкость, на самом деле — найдут и выберут ловушку подходящей для нового жилья.

Сегодня с первого же захода меня ждала удача! Я подобрался к задней стенке и приложил ухо. Аккуратно постучал — растревоженные пчёлы отозвались гулом. Отлично! Можно считать, что у нас уже шестнадцать ульев. Теперь остаётся подготовить новое место, приехать поздно вечером и перенести.

Всё это время Оленька стояла рядом и во все глаза наблюдала. А я сообразил, что наш завтрашний урок, возможно, не состоится, если я буду занят пчёлами.

Но только я собрался сказать ей об этом, как в кармане зазвонил телефон.

Торопливо, чтобы не потревожить пчёл ещё больше, я отошёл на несколько шагов в сторону и достал трезвонящую машинку. Мама! Ей-то что понадобилось?!

— Слушаю, мам.

— Антоша! Я тут пораньше пришла и увидела, что дома никого нет. Тебя скоро ждать?

— Не очень, мам. Мы тут с Оленькой гуляем, я ей окрестности показываю.

— Точно гуляете?

Вот терпеть не могу такие вопросы! К чему их вообще задавать?

— Нет, мам, я поставил эту кобылу раком и сейчас как следует трахну.

— Фу, прекращай такие пакости говорить. Ладно, гуляйте дальше, только совсем уж не загуливайтесь.

— Хорошо, мам.

Едва я нажал кнопку отключения, как сбоку на меня напрыгнули и сильным тычком повалили на траву. Я ещё даже вскрикнуть не успел, как увидел нависшую надо мной всхрапывающую пони с озверевшим взглядом.

— Ты чего? — только и спросил я обалдело, как мне ткнули копытом в грудь.

— Ты! — взвизгнула Оленька. — Теперь твоя мама точно подумает, что мы с тобой тут сексом занимаемся! Какого хрена, Антон?! Ты же сам мне рассказывал, что нельзя, чтоб кто-нибудь догадался!

— Как раз наоборот, — кряхтя, я отодвинулся и сел. — Теперь она точно не подумает об этом. И вообще, ты чего завелась, как лошадь на случке?!

— Биологически я и есть лошадь!

— Ты — непарнокопытное разумное. Equus caballus Sapiens — это звучит гордо!

— Укушу, — Оленька недвусмысленно покосилась на бугор в моих штанах.

— Тогда больше не будет уроков.

— Тогда за уши покусаю! — совершенно лошадиным жестом кобылка выпростала морду вперёд и клацнула зубами возле моего уха.

— Я обижусь и уроков тоже больше не будет. Можешь сразу идти… в огород, искать огурец подлиннее.

— Этим самым огурцом и получишь, — чувствуя, что проигрывает в словесной схватке, Оленька засопела и совершенно по-хозяйски поставила копыто мне на живот. — Сравнил ведь с огурцом каким-то…

— Эй, ты чего? — изумился и возмутился я одновременно, когда она наклонилась и принялась обнюхивать перед моих штанов. — Чего лезешь вне срока?

— Моральная компенсация, — засопела кобылка, пока я заизвивался под её копытом. — Да не дёргайся ты! И вообще, вредно видеть вкусную конфетку и не притронуться к ней.

— Теперь видно, что ты на краю зоны, — пропыхтел я. — Ведёшь себя как похотливое животное.

Оленька снова фыркнула, но всё-таки ослабила нажим, затем отодвинулась и подождала, пока я встану. Не глядя на меня, тихонько буркнула:

— Прости… я вправду испугалась.

— Нервишки у тебя точно пошаливают, — отряхнувшись, я воззрился на свою несостоявшуюся насильницу. Хотелось ударить её, обругать, сделать что-нибудь ещё, чтобы выплеснуть злость.

Но подумал — и положил ладонь ей на холку, чуть потрепав.

— Ладно, считай, что мы оба квиты.

Злился ли я? Да, злился. Но в свете новой информации я понимал Оленьку. Если всё так, то ей, по сути, некуда деваться из этих мест. И ей важно наладить отношения с односельчанами.

Однако ситуация, всё же, вышла не самая приятная. Вот только ни я, ни пони не знали, как это сгладить. Хотя была одна мыслишка…

— Давай так, — предложил я. — Ты мне расскажешь про пони, а я выполню любую твою просьбу?

— Хм-м? — Оленька покосилась на меня. — Какую захочу?

— В разумных пределах.

— Дай-ка подумать…


На следующее наше занятие по математике я притащил свежевынутые из улья соты. Заполненные незапечатанным мёдом где-то на треть. Эти как раз можно было жевать прямо с воском.