Трикси Луламун и ужасающая гипотеза

Глава 3

Впереди был Понивилль, и Сумак вздохнул, когда увидел белый шпиль замка принцессы Твайлайт Спаркл, возвышающийся над деревьями. Они двигались в хорошем темпе. Здесь был небольшой уклон, так что путь шел вниз, хотя большую часть времени он казался ровным.

Увидев замок Твайлайт, Сумак забеспокоился, что он еще не готов. Его обучение было минимальным. У него был вопрос; у него была гипотеза, но это было почти все, что у него было. У него было очень мало доказательств, очень мало того, что подтверждало бы его предположение. Он не был уверен, что это был хороший вопрос. Хотя он и волновался, Сумак понимал, что все будет хорошо. Даже если его вопрос был неудачным, самое худшее, что могло случиться, это то, что ничего не произошло, и это было бы хорошо. Жизнь будет продолжаться, как и прежде, ничего не произойдет, ничего не изменится. Возможно, у него будет шанс попробовать еще раз.

Хотя для Трикси это было очень важно, Сумак не хотел, чтобы все слишком сильно изменилось. По большей части ему нравилось, как все было. Ему нравилось узнавать о Першероне и Тауроне. Ему нравилось учиться чинить часы, которые проецировали иллюзии, и свечи, которые горели, но воск, казалось, никогда не кончался.

— Сумак?

Трикси немного запыхалась, но была счастлива, и Сумак был рад услышать, что с ней все в порядке. Его маленькие ушки приподнялись, а мордочка расплылась в улыбке:

— Да?

— Когда мы приедем в Понивилль, там будет много жеребят, и все они будут стараться привлечь внимание принцессы. Некоторые из них будут невыносимо умны. У некоторых из них будут свои кьютимарки, и у них будет небольшое преимущество.

Подняв взгляд, Сумак мог видеть только часть лица Трикси, пока они шли вместе. Он подождал, пока Трикси глубоко вздохнет, его грива и хвост покачивались при каждом резвом шаге. Позади него повозка потрескивала, когда Трикси тянула ее, и оси ужасно скрипели.

— Несмотря ни на что, ты не должен унывать. У тебя еще нет кьютимарки. Это не страшно. Просто это значит, что тебе придется немного больше работать, чтобы добиться тех же результатов, что и все остальные пони. Что касается более умных пони, то ты не глупый. Ты умный маленький жеребенок, но у тебя не было таких преимуществ, как у тех, кто вырос в одном месте.

Это было как раз то, чего боялся Сумак. Он слушал, не сводя глаз с Трикси, наблюдая, как ее грива подпрыгивает и опускается на морду. Маленький жеребенок смотрел на своего опекуна с обожанием в глазах.

— Сумак, у тебя есть то, чего нет у других жеребят, потому что ты вырос в дороге со мной. Знаешь ли ты, что это такое? — Трикси на мгновение повернула голову и улыбнулась Сумаку.

— Нет, — ответил Сумак.

— Малыш, у тебя есть панацея. Ты помнишь, что это такое? — Трикси снова повернула голову, чтобы не отрывать взгляд от пыльной, изрытой колеями дороги.

— Эм… нет. — Сумак пытался вспомнить, но у него ничего не получалось. Может, это как-то связано с харизмой?

— Panache… éclat…^[1] это что-то особенное. Уверенность. Грация. — Трикси сделала паузу, глубоко вздохнула, а затем громким, театральным, преувеличенным голосом сказала: — Определенное чувство величия.

— Величия? — Копыта Сумака поднимали маленькие облачка пыли при каждом шаге, когда он следовал за Трикси, не замечая, что его резвая рысь изменилась, теперь в ней было гораздо больше прыти и бодрости.

— Немного величия — это хорошо, малыш. Но слишком много величия сделает тебя самодовольным. Не делай этого. Я совершила эту ошибку. — Улыбка Трикси померкла. — Величие должно быть уравновешено социальной грацией и смирением. Пони могут выдержать только столько величия, примерно так же, как пони могут выдержать только столько солнца, прежде чем обгорят, или съесть столько чернослива, прежде чем наступят опасные последствия.

Теперь, хихикая, Сумак понимал последствия. Может быть, не чернослив, но однажды он съел слишком много сушеных абрикосов и несколько раз обгорел на солнце. Слишком много хорошего — это, конечно, плохо.

— А вот ты, Сумак, маленький и симпатичный, так что тебе может сойти с копыт немного излишнего величия. — Трикси откинула голову назад, пытаясь убрать локон с лица и спрятать его за ухо.

— Я милый? — спросил Сумак.

— Малыш, когда ты вырастешь, ты заставишь кобыл слабеть в коленях, — ответила Трикси, — вся эта твоя харизма будет сбивать их с ног.

Вздрогнув, Сумак почувствовал, как тепло расцветает на его щеках. Кобылки были отвратительными, и он не хотел иметь с ними ничего общего. По большей части, кобылки были непонятными, что-то в них сильно пугало Сумака, и он не знал, как себя с ними вести. Моргнув, он посмотрел на Трикси, изучая ее и думая о том, как она впишется в его жизнь. Трикси была кобылой, но по какой-то причине все было иначе. Трикси была… его опекуном. То есть она не была противной, она была необходимой. Трикси защищала его от древесных волков и других тварей, способных загрызть жеребенка.

Забегая вперед, Сумак вспомнил последнюю стычку с древесными волками возле Холлоу Шейдс. Он стоял под Трикси, спрятавшись в крепости ее ног, его голова высовывалась между ее передними коленями, и он пытался быть храбрым, показывая язык ожившим деревянным ужасам.

Это воспоминание придало ему уверенности. У него было еще кое-что, чего не было у городских жителей. Отвага. Сумак даже не мог сосчитать, сколько раз он подвергался смертельной опасности. Те ночи, когда он прятался в повозке, прислушиваясь к ужасам ночи, которые таились вокруг него, например, к ужасным, кошмарным птицам, которые твердили о том, что хотят выпороть какого-то бедного пони по имени Уилл, или к гигантским лягушкам, пожирающим пони, которые не давали ему спать всю ночь.

Надув свою грудь, Сумак выпрямился.

---

Впереди Понивилль выглядел… забитым до отказа. Сумак вглядывался сквозь деревья в город впереди. Там громоздились повозки. Прибыло много пони, наставники и их ученики. Родители и их жеребята. Сумак даже не мог предположить, сколько там было повозок. Тысячи. Может быть, миллионы, но он с трудом представлял себе это число. Это было большое число, и поэтому его трудно было осмыслить.

Оставалось недолго. Они въедут в Понивилль, разобьют где-нибудь лагерь и смогут немного отдохнуть. Возможно, Трикси найдет какую-нибудь работу. Сумак с надеждой подумал, сможет ли он найти работу. Может быть, он сможет заработать несколько монет, делая что-нибудь. Если так, то он сможет купить комикс. Его книжки комиксов пестрели загнутыми уголками и были изорванными и разваливающимися. Трикси продолжала их восстанавливать, но и магия была не всесильна.

Вздохнув, Сумак подумал о том, как было бы здорово получить новый комикс, и решил, что лучше взять эти деньги и купить еды. Или купить новые детали для повозки. А может, купить новый швейный набор для Трикси. Все иголки затупились, нитки почти кончились, а починить нужно было многое: одеяло, рваный плащ Трикси, рваный плащ Сумака, который не очень-то помогал от дождя, одеяла, тент, откидывающийся от повозки, в котором было больше дыр, чем в сюжете поддельной истории о Дэринг Ду. Комикс, как бы хорош он ни был, должен был подождать.

---

Звуки, запахи, достопримечательности — все это было так ошеломляюще. Трикси припарковала повозку на окраине города, вдали от других повозок, и теперь разминала ноги, освободившись от упряжи. Сумак, застеснявшись, остался рядом с Трикси, наблюдая за окружающим миром. Здесь было много повозок.

— Сумак, Трикси нужно пойти и поговорить с кем-нибудь из пони о том, где мы должны припарковаться. Мне нужно, чтобы ты был большим жеребенком…

— Большим жеребенком? — спросил Сумак, чувствуя себя немного подавленным и испуганным.

— Да, мне нужно, чтобы ты был большим, храбрым жеребенком и охранял повозку, пока меня не будет. Просто оставайся здесь, будь храбрым и не отходи от повозки. Ты сможешь? — Глаза Трикси сузились, и она бросила на Сумака серьезный, торжественный взгляд, надеясь вдохновить его на храбрость.

Оглядевшись вокруг, Сумак увидел повозки, пони, пегасов, летающих над головой, большой кристальный замок, возвышающийся над городом, транспаранты, приветствующие многочисленных посетителей, а неподалеку — рынок под открытым небом. Было от чего охранять повозку. Он посмотрел на Трикси, его глаза расширились, и, проглотив свой страх, он нерешительно кивнул ей.

— Все будет хорошо, — сказала Трикси, продолжая разминать ноги. — Просто будь вежлив, и если кто-то скажет, что повозка не может быть припаркована здесь, скажи им, что она будет перемещена, как только я узнаю, где ее припарковать.

— Хорошо. — Сумак, немного отвлекшись, почувствовал вкусный запах, доносящийся с рынка под открытым небом. Там царила праздничная, похожая на ярмарку атмосфера. Не в силах удержаться, он почувствовал возбуждение. Он подумал, не было ли там пирожных-муравейников, посыпанных корицей и сахаром. Ему они нравились, это было редкое, особенное лакомство, которое он получал нечасто.

— Будь умницей, Сумак, — сказала Трикси, собираясь уходить. — Будь храбрым маленьким жеребенком, каким, я знаю, ты можешь быть.

Сумак, теперь официально стоявший на страже, начал обходить повозку, маршируя изо всех сил. Он был несколько скован в ногах, но справлялся, и пока он кружил, он наблюдал, как Трикси исчезает в толпе. Ему и раньше поручали караульную службу, и до сих пор он ни разу не подвел, обеспечив безопасность повозки. Правда, однажды ему пришлось столкнуться со стаей голубей, которые пытались сесть на повозку. Сумак слишком хорошо знал, что делают голуби, когда садятся на что-то, и не пускал их.

В Понивилле голубей не было видно. Трикси однажды рассказала ему историю о том, как Дискорд не пускал голубей в Понивилль. Дискорд, который провел тысячу лет в виде статуи, сильно недолюбливал голубей, и, если верить истории, рассказанной Трикси, он приложил немало усилий, чтобы в Понивилле не было голубей.

Худшей частью караульной службы была скука, но Сумак был решителен. Он маршировал, потому что так поступали гвардейцы. Может быть, несколько раз он и оступился, но только потому, что длинная трава щекотала ему живот.

— Ну и ну… Кажется я знаю эту повозку.

Обернувшись, Сумак увидел, что на него смотрит ярко-оранжевая кобыла. На ней была шляпа. Она смотрела на повозку, а потом, к его большому беспокойству, уставилась на него. Она показалась ему знакомой, он видел ее раньше, по крайней мере, ему так показалось. Что-то в ней было очень знакомым. Он замер, уставившись на нее, его глаза расширились, а уши встали дыбом.

— Провалиться мне, — вздохнула кобыла, — если это не Сумак Эппл.

Когда кобыла начала двигаться вперед, Сумак повернулся и бросился к повозке, надеясь забраться внутрь и спрятаться. Он успел сделать всего три или четыре шага, как наткнулся на красную ногу, толстую, как ствол дерева. Он отскочил назад, упал на корточки, голова закружилась, и он сидел, ошеломленный.

К своему стыду, он издал испуганный визг, когда почувствовал, как передняя нога обхватила его за поясницу и подхватила. Его подняли, развернули, и он почувствовал, что две передние ноги держат его, обхватив чуть ниже его собственных передних ног и надавливая на ребра. Он увидел оранжевую кобылу, сидящую на корточках, ее морда была морщинистой и впалой, когда она изучала его.

Мгновение спустя Сумак оказался в объятиях незнакомки, которую он не был уверен, что знает. Он брыкался и извивался, пытаясь освободиться, но она была слишком сильна. Не зная, что еще сделать, он обмяк и позволил обнять себя.

— Сумак Эппл, как поживаешь? — спросила кобыла.

Немного пошевелившись, чтобы освободить голову и заговорить, он поднял голову, но все, что он мог видеть, было оранжево-желтым. Его сердце колотилось в груди. К его облегчению, его усадили на землю, и он увидел, что зеленые глаза оранжевой кобылы смотрят на него.

— Возможно, ты меня не помнишь… Я Эпплджек, а это мой брат, Биг Мак.

— Привет, — сказал большой красный жеребец с ногами как стволы деревьев.

— Как Трикси? Где она? — спросила Эпплджек.

Сглотнув, Сумак попытался найти слова. Он издал беззвучный писк, снова сглотнул и сделал еще одну попытку:

— Она пытается выяснить, где мы можем припарковаться.

— А, понятно. — Эпплджек сняла шляпу и положила ее на траву рядом с собой. — Е-мое, вы оба можете остаться с нами. Мы будем рады вам.

— Я вас не знаю, — сказал Сумак, надеясь, что не показался грубым.

Широкая улыбка Эпплджек померкла, и ее лицо стало серьезным. Ее уши немного поникли, и она сглотнула, ощутимый комок подкатил к ее горлу:

— Да, наверное, нет. Нам пришлось тебя отослать.

— Отослать меня? — Преодолевая любопытство, Сумак придвинулся чуть ближе к дружелюбной кобыле, которая сейчас выглядела довольно грустной. Ему было жаль ее, он чувствовал себя растерянным, и по какой-то причине ему захотелось заплакать. Мир был большим, страшным местом, и его легко было перегрузить.

— Сумак, ты помнишь своих маму и папу? — спросила Эпплджек.

— Немного, — ответил Сумак.

— Ну, они были плохими пони. Мы не будем слишком много говорить о том, что они сделали. Прошлое осталось в прошлом. — Эпплджек протянула копыто под подбородок Сумака, наклонила его голову назад и посмотрела в зеленые глаза Сумака, которые казались очень похожими на ее собственные.

Завороженный, Сумак слушал, навострив уши и выставив их вперед.

— Белладонна и Флэм Эппл сделали ужасную вещь. Они одурачили Понивилль схемой быстрого обогащения, на которую купились многие пони. Я пыталась их предупредить, но никто меня не послушал. Они хотели разбогатеть. — Эпплджек сделала паузу, на мгновение отдернула копыто от подбородка Сумака, а затем погладила его по щеке мягким прикосновением своей ноги. — Каким-то образом, во всем этом хаосе, родился ты, и ты замедлил своих родителей настолько, что они попались.

— Агась.

— Так вот, мы думали оставить тебя, и я поговорила об этом со своими друзьями, потому что я доверяю им помогать мне в трудных решениях. — Лицо Эпплджек стало немного страдальческим. — Мы все волновались, что пони выместят на тебе свой гнев из-за того, что случилось. Я не хотела, чтобы ты рос, когда пони каждый день рассказывают тебе, какой плохой у тебя папа, или какая ужасная кобыла твоя мама. Это не казалось мне справедливым по отношению к тебе.

Моргнув, Сумак почувствовал, что на глаза навернулись слезы, но прежде чем он успел их вытереть, Эпплджек уже была рядом. Он прильнул к ее мягкому прикосновению, чтобы хоть как-то утешиться. Он вздрогнул, с трудом сдерживая слезы, ему хотелось плакать, но не хотелось делать это в присутствии незнакомых пони.

— Когда Трикси пришла с просьбой стать твоим наставником, мы все провели еще один долгий разговор. Твайлайт сказала, что безвестность дороги защитит тебя. Не думаю, что я понимаю, что это значит, но Твайлайт очень умная. Сначала она сказала Трикси "нет", что вывело Трикси из себя, но это было частью плана. Твайлайт могла как бы обмануть Трикси, чтобы она стала для тебя хорошим опекуном. — Фыркнув, Эпплджек вытерла нос передней ногой. — Отсылать тебя было очень тяжело. Ты — член семьи, Сумак, и тебя нельзя винить за то, что сделали твои мама и папа.

— Неа.

— Мне нравится Трикси… она была добра ко мне. Я читал ее дневники, — сказал Сумак.

— Я догадывалась, что Трикси будет хорошо относиться к тебе… Твайлайт сказала, что ей просто нужно научиться сосредотачиваться на ком-то, кроме себя. — Эпплджек, все еще фыркая, продолжала гладить Сумака, прикасаясь к его морде, шее и ушам. — Твайлайт почти никогда не ошибается в таких вещах. За эти годы она многое узнала о принцессах. Иногда мне кажется, что она и принцесса Селестия устраивают конкурсы на то, кто больше пони сможет обманом заставить делать хорошие вещи.

— Агась.

— Эпплджек.

Повернув голову, Сумак увидел Трикси, на лице которой был испуганный взгляд. Он подпрыгнул, его ноги были сделаны из пружин, подпрыгнул несколько раз, а затем столкнулся с передней ногой Трикси. Он обнял ее, прижался к ней, не желая отпускать, чувствуя грусть и радость одновременно.

— Поехали с нами домой, Трикси. Ты можешь припарковаться там. Мы не против, у нас есть комната, а если хочешь уединиться, можешь остаться в саду. — Эпплджек подняла свою шляпу и нахлобучила ее на голову.

— Твайлайт Спаркл попросила, чтобы я припарковалась недалеко от замка. Она выделила для меня место. —  Трикси пожевала губу, нервничая и с трудом встречая взгляд Эпплджек. — Но мы можем зайти к вам в гости, если вы позволите.

— Конечно, заезжайте, — ответила Эпплджек.

— Я могу привести повозку в порядок.

И Эпплджек, и Трикси посмотрели на Биг Мака, который теперь разглядывал повозку. Сумак отстранился от ноги Трикси и тоже уставился на большого красного жеребца, выглядя немного потрясенным. Все четыре копыта Сумака поместились бы в отпечаток копыта Биг Мака.

— Для меня это много значит, — сказала Трикси.

Что-то горячее и мокрое брызнуло на ухо Сумака, заставив его дернуться. Он поднял голову, и еще одна капля попала ему на нос. Трикси плакала, что было почти невыносимо. Сумак не мог больше сдерживаться. Он схватил Трикси за ногу, удвоив хватку, и почувствовал, что его подтягивают ближе.

Эпплджек, которой тоже что-то попало в глаз, надвинула шляпу на лицо, чтобы скрыть их:

— Добро пожаловать обратно в Понивилль, маленький кузен. Рада снова тебя видеть.