Трикси Луламун и ужасающая гипотеза
Глава 8
Измученный, но в восторге, Сумак Эппл уставился на стопку книг перед собой и задумался о последних нескольких часах. Он помогал Биг Маку стелить ложе новой повозки — фундамент, на котором все было построено. Он познакомился с близнецами, своими двоюродными сестрами Хидден Роуз и Амброзией Эппл. Обе были несносными и веселыми. Глядя на книги, Сумак понял, что не знает, с чего начать. Нужно было во многом разобраться. Он посмотрел на большую книгу в самом низу стопки и почувствовал себя немного запуганным.
К его собственному ужасу, из его рта вырвался зевок. Сумак прикрыл морду копытом и понял, что хочет вздремнуть. Его копыто пахло опилками и яблочным пирогом. Он сидел в кресле, глядя на стопку книг, которая была больше его самого, и вдруг почувствовал себя очень маленьким и незначительным. Трикси была где-то в библиотеке, Сумак не знал где, и она вела себя странно с тех пор, как узнала, что Биг Мак делает ей новую повозку. После обеда у Трикси началась сенная лихорадка, потому что всякий раз, когда Сумак смотрел на нее, у нее слезились глаза и она сильно сопела. Сумак спросил, все ли с ней в порядке, и она ответила, что это просто сенная лихорадка.
Сенная лихорадка — это ужасно.
Кабинет был маленьким, уютным и тихим. Он идеально подходил для сна. Сон мог быть именно тем, что ему нужно. Потом он сможет проснуться и приступить к работе. Еще один зевок сорвался с его губ, и когда он снова прикрыл морду, дверь в маленький кабинет открылась.
В дверях стояла Пеббл. Сумак не был рад ее видеть. Она вошла в кабинет, волоча за собой сумку с книгами, и Сумак задумался, что бы такое сказать, чтобы заставить ее уйти. У него была работа, и он был не в настроении общаться с такой всезнайкой, как она. Звук падения сумки на пол заставил его навострить уши, и он увидел, как она подошла к креслу напротив него.
Она взобралась на стул, ее лицо не выражало никаких эмоций, и Сумак видел, что ее глаза с тяжелыми веками были устремлены на него, когда она подхватила свою сумку и поставила ее на деревянный стол.
— Я должна извиниться перед тобой, — сказала Пеббл ровным голосом, в котором не было ни тепла, ни чувства. Уши кобылки прижались вперед. — Прости меня. Я вела себя ужасно. Я иногда бываю такой. Мне трудно общаться с другими пони. Ты можешь меня простить?
Наклонившись вперед, Сумак изучал кобылку, сидящую по другую сторону стола. Он понятия не имел, что она чувствует, о чем думает, он не мог разобрать ни одной ее черты. Это было все равно что смотреть на книгу без печатных слов. Она была пуста.
— Очень важно, чтобы я каким-то образом получила твое прощение. Мой отец очень сердит на меня, и это меня беспокоит. Мне кажется, что мой мир рушится, — сказала Пеббл своим монотонным, гулким и немного гнусавым голосом.
— Ты все еще делаешь это. — Сумак был не в настроении разбираться с этим.
— Что делаю? — Пеббл наклонила голову на одну сторону.
— Используешь многозначительные слова. Пытаясь казаться умной. Вести себя как взрослая, — ответил Сумак.
— Я не пытаюсь этого делать… я такая, какая есть. — Пеббл уперлась передними ногами в стол, не сводя глаз с Сумака, и глубоко вздохнула. — Я не знаю, как вести себя с другими пони. Мне очень жаль. У меня тоже есть чувства, и сейчас мне очень больно, даже если я этого не показываю. Но я стараюсь поступать правильно.
Нахмурив брови, Сумак понял, что ему нужно заниматься, а не болтать. У него было много работы. Возможно, будет лучше, если он просто примет ее извинения, а затем отошлет ее восвояси. Он поднял копыто, потер подбородок и задумался о том, как правильно поступить.
— Извинения приняты, — сказал Сумак тихим голосом. — А теперь, если ты меня извинишь, у меня много дел.
— Могу я тебе чем-нибудь помочь? — спросила Пеббл.
Это было то, чего Сумак никак не ожидал. Его глаза расширились, и он уставился на Пеббл, гадая, что она задумала. Может, она искала еще один шанс заставить его чувствовать себя глупо? Шанс использовать сложные слова и показать, что она умнее его? Сумак не знал.
— Я могу помочь тебе, пожалуйста, позволь мне попытаться загладить свою вину, у меня сейчас большие проблемы. — Пеббл сделала паузу, моргнула один раз, а затем посмотрела на большую стопку книг в центре стола. — Я постараюсь не быть занудой.
— Ладно, хорошо… — Сумак опустился на стул, размышляя, как бы поступил Биг Мак в такой ситуации. — Я устал, я провел последние несколько часов, строя повозку, а работы еще много.
— Устал? — Пеббл снова моргнула и посмотрела на свою сумку. — О нет, я не могу этого допустить. Я знаю, что делать.
— Ты знаешь?
— Ага.
С удивительной скоростью Пеббл взобралась на крышку стола, залезла в сумку, достала оттуда контейнер с принтом в стиле пейсли[1] и отправила его по столу в сторону Сумака. Она рысью пронеслась по столу, огибая книги, села, открыла контейнер, заглянула внутрь, достала комок чего-то темно-коричневого, схватила Сумака за морду и, прежде чем он успел запротестовать, запихнула коричневый комок ему в рот.
— Это твердая помадка моей бабушки, — предупредила Пеббл, качая головой, когда глаза Сумака распахнулись. — Не жуй ее. — Она вернула крышку на контейнер, перебралась за стол, разложила книги и начала расставлять все по местам для более эффективной учебы. — В этой помадке около пяти тысяч калорий в кубике. Бабушка сгущает масло и кучу других продуктов в нечто, напоминающее нейтронную звезду. Это все, что нужно пони, чтобы быстро подкрепиться. Подожди…
Сумак замер, чувствуя, как дрожит все его тело. Тающая во рту помадка была сладкой, но и горькой, почти как кофе, который Трикси разрешала ему иногда пить. Один только вкус бодрил его. Его тело задрожало, и он начал чувствовать себя очень, очень бодрым.
— Итак, что мы делаем и чем я могу тебе помочь? — спросила Пеббл.
— Я не знаю точно. — Сумак вздрогнул, когда заговорил. Помадка была у него за щекой, и он чувствовал ее на зубах. Она таяла, и он проглотил коричневую помадку, заполнившую его рот. — Мне нужно сравнить ряд чисел и показать, как они различаются.
— О. — Пеббл кивнула головой. — Значит, нам нужно построить график и сделать диаграмму. Это легко. Мы можем это сделать. Просто нужно найти цифры, с которыми нам нужно работать. Это информация о переписи населения. — Кобылка указала на стопку книг. Одно из ее ушей дернулось. — Здесь много информации о переписи.
— Да, по единорогам, — сказал Сумак, чувствуя, как его мозг вибрирует за глазами. — Около тысячи лет информации, и все о единорогах.
— Что делает единорогов такими особенными? — спросила Пеббл.
Подняв бровь, Сумак немного подумал и пришел к выводу, что Пеббл не была снобом или антагонистом. Она просто задала вопрос. Он глубоко вздохнул и ответил:
— Это больше относится к магии, которую используем мы, единороги. Некоторое время назад у меня появилась идея, и я начал изучать ее… или пытался. Это было трудно.
— Так что же такого в этой магии? — Пеббл повернула голову и посмотрела на Сумака.
— Если ты пообещаешь никому не рассказывать, я тебе расскажу. — Сумак с надеждой посмотрел на Пеббл: его мозг, одурманенный помадкой, больше не думал, что Пеббл, кобылка, такая уж мерзкая, какой она была раньше. На самом деле, она была довольно милой.
— Через сердце на луну… кексик в глаз себе воткну. — Пока Пеббл говорила, она изобразила сердце, сделала несколько жестов и ткнула себя копытом в глаз. — Никто не нарушает Пинки клятву. Моя тетя Пинки достанет меня, если я облажаюсь. Она знает.
— Знает что? — спросил Сумак.
— Все, — ответила Пеббл загадочным монотонным голосом. — Если я разозлю папу, то обычно могу заставить его простить меня. Если я разозлю маму, она меня простит, но на это может уйти целая геологическая эпоха. Но если я разозлю тетю Пинки… ух… моя жизнь кончена.
— Ох… — Сумак задумался, что может быть такого плохого в Пинки Пай. Он не был уверен, что хочет знать. — Ну что ж, тогда нам пора начинать, и я постараюсь объяснить свою гипотезу как можно понятнее. Может быть, ты поможешь мне выразить ее лучше.
— Не знаю, нужно ли это, ты и сам неплохо справляешься. Ты умный.
— Правда?
— Правда.
— Спасибо, Пеббл.
— Не упоминай об этом, Сумак.
— Мы должны приступить к работе…
— О боже, я сейчас просто умру… — Твайлайт Спаркл шагала взад-вперед, ее копыта почти не стучали, а слова были не более чем шепотом. Она подошла к Трикси и подпрыгнула на месте, покачивая гривой. — Боже мой, они так очаровательны вместе. Кто-нибудь, принесите камеру. О, подожди… Я могу достать камеру.
— Почему эта прелесть должна причинять боль? — спросил Тарнишед Типот, глядя на сосредоточенное лицо Твайлайт. Он повернулся, чтобы посмотреть на Твайлайт, отворачиваясь от восхитительного зрелища, и увидел, что язык Твайлайт высунулся из уголка ее рта.
— Трикси чувствует, как тает ее сердце и все ее внутренние органы отключаются.
— Это довольно мило, — сказала Мод, не впечатлившись.
Четверо взрослых заглянули через дверной проем в кабинет. Стол был завален бумагами, книгами, диаграммами, записями, блокнотами, сумкой и контейнером с рисунком в стиле пейсли. В углу комнаты стояло удобное кресло с высокой спинкой и набивными подлокотниками. В кресле, прислонившись друг к другу, спали два жеребенка, маленькие пушистые ушки подергивались, маленькие носы вздрагивали, их маленькие бока поднимались и опускались.
С почти неслышным хлопком появилась камера, удерживаемая магией Твайлайт. Она направила ее на двух спящих жеребят и начала делать снимки, используя свою магию, чтобы заглушить звук.
— Так это считается? — спросил Тарниш, обратив на Твайлайт свой обеспокоенный отцовский взгляд. Он указал копытом на двух жеребят в кресле. — Я имею в виду, это ведь считается? У нее появился друг… она сдала вступительный экзамен, так?
— Посмотрим, — ответила Твайлайт, делая еще один снимок.
— Но… но… но у нее появился друг. — Взволнованный Тарнишед Типот начал подпрыгивать на месте. — Моя дочь наконец-то общается с другим пони.
— Посмотрим, — повторила Твайлайт, отрывая голову от видоискателя камеры. — У нас еще есть несколько дней. Она должна завести друга и сохранить друга.
— Сумаку не помешал бы друг… Я так беспокоюсь о нем. — Трикси повернулась и посмотрела на Твайлайт. — Сумак получит ужасный урок о дружбе.
— А? — Глаза Твайлайт сузились, а ее уши раздвинулись в стороны.
— Прощание. Если и когда нам придется уехать отсюда, Сумаку придется попрощаться. Он такой чувствительный. Это его раздавит. — Голова Трикси поникла, и она закрыла глаза. — Это не тот урок, который я хотела бы ему преподать.
— Они могут писать письма… или что-то еще… или… — Слова Тарниша прервались, и он несколько раз моргнул, его глаза стали стеклянными.
— Сенная лихорадка, — пробормотала Трикси. — У меня у самой были проблемы с этим.
— Трикси, мне пришло в голову, что тебе понадобится место для ночлега сегодня ночью. — Твайлайт повернулась и посмотрела на голубую кобылу, которая стояла рядом с Тарнишед Типотом; обе они фыркали, несомненно, вместе страдая от сенной лихорадки. — Оставайся со мной… мы сможем вспомнить старые времена.
Подняв голову, Трикси посмотрела на Твайлайт:
— Ты это серьезно?
— Я бы не сказала этого, если бы не имела в виду. — Твайлайт отвернулась от Трикси и посмотрела на двух жеребят, спящих в кресле. — Ты можешь рассказать мне истории о том, как была в дороге с Сумаком. Я бы с удовольствием их послушала.
— Я… у меня в глазах осадочные отложения. — Тарниш покачал головой, его уши развевались, он отошел от Трикси и подошел ближе к Мод. — Твайлайт нужны более опытные домработницы, здесь пыльно.
— Это точно. — Твайлайт улыбнулась собственному ответу, подняла фотоаппарат и сделала еще один снимок двух жеребят, дремлющих вместе в кресле. — Уже поздно. Надо уложить их спать, а потом, может быть, мы все вместе вспомним старые времена.
— Старые времена. — Трикси фыркнула, подняв левую переднюю ногу и почесав правую переднюю ногу краем копыта. — Вам троим есть о чем поговорить, я полагаю. Старые времена.
— Эй, — сказала Твайлайт, протягивая копыто и подталкивая Трикси. — У всех четверых из нас есть, что рассказать. Мы прошли через некоторые вещи вместе.
— Под вещами ты подразумеваешь мое спасение. — Трикси подняла левую переднюю ногу и вытерла глаза. Она стояла там, не желая плакать, ее тело подрагивало, ей хотелось убежать. Она хотела посмотреть на Твайлайт, но поняла, что не может. — Думаю, я останусь в Яблочных акрах.
— Знаешь, в прошлый раз все так и было, — сказала Мод Трикси. — Ты ушла дуться. Ты могла бы остаться с нами. Мы бы помогли тебе. Всякий раз, когда кто-то пытается быть с тобой добрым или помочь тебе, ты убегаешь.
— Трикси не нуждается в твоей жалости…
— Трикси… позволь нам быть твоими друзьями… какой пример ты подаешь Сумаку? — Твайлайт Спаркл подошла ближе к Трикси. — Оставайся с нами сегодня вечером, и мы вместе вспомним старые времена. Моя мама, наверное, попытается накормить нас кучей угощений. Будет неплохо.
— Нет, я думаю, что лучше буду жить в тишине своего вагона…
— Перестань быть гордой, упрямой дурой…
— Мод. — Тарниш опустил голову, пока не оказался лицом к лицу с Мод.
— Мне неприятно, что я не смогла спастись. Я ненавижу вспоминать об этом. Находясь рядом с тобой, я вспоминаю об этом. — Трикси зажмурила глаза и покачала головой. — Прости, мне тяжело.
Твайлайт глубоко вздохнула, прижалась к Трикси и сказала:
— Так позволь нам помочь тебе.
Стиснув зубы, сжимая челюсти, поднимая и опуская бока, Трикси ничего не ответила. Она стояла, ее бока вздымались, и после нескольких мгновений внутренней борьбы все ее тело обмякло. Ее уши поникли, спина прогнулась, а голова низко свесилась. Хвост поджался к ногам. Она стояла, поверженная, не в силах сопротивляться.
Твайлайт ободряюще подтолкнула Трикси копытом:
— Ну же, Трикси… позволь нам быть твоими друзьями. Мы только хотим помочь тебе. — Она посмотрела на Тарниша, ее глаза блестели от беспокойства. — Возьми жеребят, постарайся не разбудить их. Мы оставим все здесь, в кабинете. У Сумака может быть еще много работы, и мешать ему будет плохо. Я запру дверь. Давайте, все пони, пора заканчивать.
— Трикси благодарит тебя, Твайлайт Спаркл…