Опасный роман лебедей

Глава 63

Гослинг старался держаться уверенно, когда шел в столовую, но его тело было слишком тяжелым и неповоротливым. Он слишком долго спал, а это так же плохо, если не хуже, чем отсутствие сна. Лучшее, на что он был способен, — это сексуальное шарканье, или, по крайней мере, то, что ему казалось сексуальным шарканьем, но на самом деле он был похож на пьяного жеребчика, которому нужно в туалет.

Оглядевшись по сторонам, он увидел, что его семья собралась за завтраком. Да, его семья. Не хватало только одной пони — его матери. Ему стало интересно, вернется ли его мама обратно с Кейденс и Шайнинг Армором, и ему пришла в голову мысль, что он хотел бы ее увидеть. Он должен будет сделать это сегодня, если представится такая возможность.

Долгий сон пошел ему на пользу. Его уши чувствовали себя хорошо, по крайней мере в данный момент, а в животе ощущался только голод. Увидев Селестию, он немного взволновался, отчего перья на его крыльях распушились. Его тщеславие говорило о том, что их нужно подправить.

— Привет, — сказал Гослинг, проходя через комнату. — Забавная история… Я только что был в комнате принцессы и тут прозвучали такие слова: "Эй, не могли бы вы потереть это, пока не спадет отек?" — Рядом с Гослингом Луна замерла на месте и закатила свой единственный видимый глаз, когда пони, собравшиеся за столом, начали сопеть, фыркать и хихикать. — Проблема только в том, что это сказала Луна.

Все еще закатывая глаза, Луна покачала головой и пошла садиться, а Гослинг встал рядом со столом, глядя на Селестию с широкой жеребячьей ухмылкой на лице. Любому наблюдателю было очевидно, что он влюблен — безумной, сумасшедшей любовью, безрассудной любовью, которая приводит к войнам, восстаниям и порванным ушам с добавлением плохой поэзии.

Это был любимый вкус любви Кейденс.

— Ты… — Гослинг уставился на Селестию. — Я должен тебе кое-что сказать. — Голос у него был культурный, изысканный, но все еще немного с надрывом. Его уши наклонились вперед, нависая над глазами, а ушные раковины повернулись вперед. Он и не подозревал, что от этого у Селестии участилось сердцебиение. — Я хочу сказать тебе что-то очень важное.

— Возможно, ты хотел бы сказать это сидя, — сказала Селестия, переведя взгляд на свободное место рядом с собой.

— Нет. — Крылья Гослинга несколько раз хлопнули по бокам, а его хвост зашевелился.

— Тогда ладно, говори, что у тебя на уме, — негромко сказала Селестия Гослингу.

Когда он стоял, во рту у него пересохло, и он облизал губы. Он взглянул на Севилью: тот сидел рядом с малышкой Флурри, которая, похоже, спала на своем стульчике с наполовину наполненной миской перед ней. Он на секунду посмотрел на Кейденс, словно надеясь на молчаливую поддержку, а затем взглянул в глаза Селестии.

Эти глаза.

Смотреть в эти глаза было опасно, и он на секунду отвлекся. Придя в себя, он прочистил горло и сказал:

— Слушай, я знаю, что ты на мели и у тебя нет денег — как Гослинг произнес это с честным лицом, никто не знал — но это нормально, и я готов не обращать на это внимания. Я понимаю, что тебе приходится жить в трудные времена. Я все еще люблю тебя и хочу быть с тобой. Есть только одна вещь, которую я хочу от тебя…

— И что же? — Селестия спросила голосом, полным предвкушения, и на ее мордочке затаилась улыбка.

— Ну, — ответил Гослинг, его акцент изменился, — видишь ли, я думал превратить тебя в домохозяйку, но ты будешь сексуальной домохозяйкой. Никаких бигуди в твоей гриве, не думаю, что они тебе подойдут, и я не хочу никаких грязных домашних халатов. — Он моргнул, потом добавил: — И не курить. Это вредно для жеребят, а у тебя от этого лицо станет дряблым и морщинистым, а я не могу этого допустить.

Щеки Блюблада порозовели, когда он попытался проглотить смех, и он издал полузадушенное фырканье. Рейвен отвесила ему хорошую затрещину, чтобы он не заткнулся. Шайнинг Армор прикусил губу, а Кейденс, сидевшая между ним и Флурри Харт, безмятежно и с любовью улыбалась.

— Я принесу бренди, — проворчала Луна, вставая из-за стола.

Селестия ничего не ответила, но начала хихикать, а ее взгляд метнулся к сестре, которая отправилась на поиски винного шкафа. Принцесса навострила уши, а ее яркие, веселые глаза вернулись к Гослингу, который был на высоте, когда ему было хуже всего. Шаловливый пегас переступил копытами.

— Я люблю тебя. Кажется, я понимаю, чего от меня ждут. По крайней мере, теперь я лучше представляю себе это. За последние несколько недель я сильно повзрослел. Я многое повидал. Я лучше представляю, что хочу сделать со своей жизнью. И больше всего на свете я хочу провести свою жизнь с тобой. — Гослинг склонил голову, и вся его горделивость улетучилась. Он стоял, смиренно потупив взор, а его уши опустились.

— Я сделаю все, что в моих силах, как принц. Я буду служить пони Эквестрии в любом качестве, на которое способен. — Гослинг глубоко вздохнул и продолжил: — Но это мой второстепенный долг… Мой первый долг — перед тобой… Я хочу видеть тебя счастливой. Я хочу сделать тебя счастливой.

Веки Селестии отяжелели, и она посмотрела на Гослинга с нежностью:

— Что же мне с тобой делать, Гослинг?

— Ну, я могу придумать несколько вещей, которые можно сделать после того, как мы поженимся…

— Только не при Флурри! — твердым голосом сказал Шайнинг Армор.

Протянув крыло, Кейденс заставила мужа замолчать:

— Гослинг, мне приятно слышать это от тебя. Пока ты спал, мы с Севильей много говорили… Очень долго говорили.

— О чем? — спросил Гослинг.

— О том, что ты сказал, — ответила Кейденс, — напоминать пони, что они любят своих принцесс. Заставить их почувствовать любовь к своим принцессам. — Она обвела взглядом стол, рассматривая окружающих пони, а затем вернула свое внимание к Гослингу. — Для многих принцесса Селестия и принцесса Луна — это недосягаемые принцессы-аликорны, живущие на вершине горы Кантерхорн. Я думаю, что большинство пони забыли, что сестры тоже пони.

Селестия кивнула, а Гослинг изогнул бровь.

— Мы покажем пони Эквестрии, что Селестия и Луна — такие же пони, как и они. Мы пригласим пони Эквестрии быть гостями в замке Кантерлота…

— Что? — спросил Гослинг.

— И мы собираемся дать им возможность заглянуть в вашу личную жизнь. — Кейденс поднялась со своего места и сделала шаг ближе к Гослингу. — Севилья будет следовать за вами повсюду. Он будет делать снимки. Он запечатлеет вас на пленку, моменты, когда вы будете в лучшем и худшем состоянии. Мы собираемся запечатлеть на пленке ваши жизни, начиная с помолвки и заканчивая свадьбой.

— Кейденс… Я…

— Я также покупаю несколько кинокамер. Мы задокументируем беременность и роды Селестии и покажем пони Эквестрии, что она такая же, как и они… пони. — Кейденс, оказавшаяся рядом с Гослингом, потянулась и коснулась его своим крылом. — Мы покажем им те особенные моменты, которые есть у вас двоих, те моменты любви. Я надеюсь, что если пони Эквестрии увидят вашу жизнь в деталях, они почувствуют себя частью этой жизни… возможно, они даже почувствуют себя частью семьи. И я надеюсь, что это изменит ситуацию.

— На самом деле это очень хорошая идея, — сказал Гослинг. — Они должны увидеть, как Селестия беспокоится о них и как сильно она их любит.

— Да. — Кейденс кивнула. — Думаю, ты уловил.

На лице Гослинга появилось лукавое выражение:

— Скажи… Кейденс… если мы хотим показать беременность Селестии, как насчет того, чтобы снять зачатие?

— Это хорошая идея, — ответила Кейденс, ни секунды не сомневаясь. — Конечно, для такого дела я должна быть рядом с вами, давать советы и подсказки. Думаю, тебе, Гослинг, понадобится небольшой инструктаж, поскольку у тебя не так много практики. Мы бы не хотели, чтобы пони думали, что их принц — двуручный-отбойный-молоток. Принц должен быть жеребцом в глазах своих подданных.

— Э-э… — сказал Гослинг, его щеки пылали от смущения, — если подумать, некоторые вещи должны оставаться в тайне. — Он услышал хихиканье Селестии, но не смог встретиться с ней взглядом, как не смог и посмотреть на Кейденс. Его крылья судорожно прижимались к бокам, и он чувствовал, что стало слишком жарко.

— Тетушка уже милостиво согласилась на все это. Мне еще нужно поговорить с Луной… она более скрытная. — Кейденс огляделась, но Луны не было видно. Она вернула свое внимание к Гослингу. — У тебя была правильная идея, Гослинг, но ты хотел сделать это не так. Я думаю, что Селестия и Луна слишком отдалены от большинства своих подданных. В Кристальной империи я могу взаимодействовать с большинством своих подданных, ведь она сравнительно небольшая. Я могу гулять по улицам, и мои маленькие пони видят, как я занимаюсь повседневными делами. Они знают, что Шайнинг Армор и я — плоть и кровь, которая ходит среди них, а не просто два всемогущих деятеля, которые живут на вершине горы, в недосягаемости.

Гослинг посмотрел на Селестию:

— Ты действительно хочешь это сделать?

На короткую секунду Селестия высунула язык в сторону Гослинга, а затем ответила:

— Конечно, я бы с удовольствием сняла зачатие.

— Ты грязная девчонка. — Глаза Гослинга сузились, а его хвост заходил из стороны в сторону.

— Да, я готова это сделать, — сказала Селестия Гослингу. — Я думаю, это хорошая идея. Кейденс права… Я помню, когда Эквестрия была настолько мала, что я могла ходить среди своих подданных и быть частью их жизни. Теперь пони знают мое имя, но не знают меня. Я хочу воссоединиться с моими пони, Гослинг… и я хочу, чтобы они стали частью нашей жизни… частью нашей семьи.

— Итак… мы делаем фотографии и снимаем фильмы, а что потом? — спросил Гослинг.

— Мы публикуем некоторые фотографии в газетах, а фильмы распространяем в кинотеатрах как документальные, — ответил Кейденс. — Но для основной массы фотографий, я думаю, нам следует распространять их в альбомах, которые пони смогут купить, а собранные средства пойдут на благотворительность, как в случае со столь популярной Принцесс~Колой.

— Это дело, которое я могу поддержать. — Гослинг, теперь уже с серьезным видом, стоял на месте, его крылья все еще ерзали, а брови были нахмурены от сосредоточенности. — Мы должны отнестись к этому правильно… мы должны пригласить их в наш дом… и это будет серьезным делом.

— Да, это будет так. — Селестия откинулась в кресле.

— Ты покорил мою тетю своим обаянием. — Кейденс повернулась, чтобы посмотреть на Селестию, а затем снова повернулась к Гослингу. — Это же обаяние можно использовать, чтобы покорить всех пони Эквестрии. Я знаю, это звучит банально, но пони действительно любят романтические истории, поверьте мне, я знаю, и мы можем дать им это. Ты можешь дать им это. Ты можешь стать сказочным принцем, пришедшим, чтобы сразить принцессу наповал.

— И мы снимем все это на пленку, — ответил Гослинг. — Пони будут гораздо более благосклонны, если увидят Селестию в образе измученной мамы, которая плачет над миской с овсянкой.

— Ах, радости материнства, — сказала Селестия сама себе, и ее слова вырвались в виде вздоха.

— И мы должны позаботиться о том, чтобы все было по-настоящему. — Глаза Гослинга сузились, а уши развернулись. — Мы должны стремиться к искренности. Это не должно быть консервированным или сделанным ради сенсации. Я думаю, пони важно видеть скучные части нашего дня, например, бумажную работу или другую рутину, которую нам приходится терпеть.

— Хм… — Голова Кейденс начала покачиваться вверх-вниз.

— Я вернулась с бренди, восхитительным напитком для завтрака. — Луна остановилась в дверях с полупустой бутылкой бренди, которую она держала в телекинезе. — Я что-то пропустила?

— Да, Луна, мы все только что говорили о том, чтобы снять, как мы с Селестией делаем жеребят, чтобы вся Эквестрия могла посмотреть, — ответил Гослинг. — Кейденс предложила стать моим тренером, чтобы я не был двуручным-отбойным-молотком.

Моргнув, Луна на мгновение уставилась на Гослинга без всякого выражения на распухшем, неправильной формы, избитом лице. Затем она поднесла бутылку бренди к губам, опрокинула ее назад и осушила до дна. Она зачмокала пухлыми губами, поморщилась от боли, а затем содрогнулась от обжигающего бренди.

— Жаль, что в мире недостаточно спиртного, — мягко произнесла Луна, собираясь уходить. — Я собираюсь пойти и… как это по-современному? Надраться? — Покачав головой и что-то пробормотав, Луна захромала прочь, прихватив с собой пустую бутылку бренди и отправившись в очередной раз опустошать винный шкаф.

Гослинг сделал один шаг вслед за Луной, но остановился. Громким, четким голосом он крикнул:

— Луна, подожди… нам нужно поговорить о том, что мы с тобой будем делать на съемках вместе! Как Принцесса Ночи, ты хочешь быть сверху или снизу? Ты можешь быть сверху, если захочешь!