Деревянный ящичек
Глава 6. Знаешь, сколько стоит разговор
... Стравской и его гости располагались в обширной зале. Старсвирл и его ученицы оказались очень умными, внимательными и любопытными собеседниками. Помещик с удовольствием разглядывал то мордочки пони, то лица людей, которые входили в залу, чтобы принести чаю, овса, вина и пирожков.
— Что, Семёновна, стоишь? Аль ты не знаешь, что в Англии теперь не только господа чай пьют, а и их лошадки тоже!
— Не знаю я, барин, что теперь в Англии... – Смущённая женщина опасливо поставила чай на столик, поглядывая на хихикающую Селестию. Стравской сам едва сдерживался:
— А в Польше знаешь, скоро до чего дойдёт? Не паны их будут на лошадях ездить, а лошади на панах! Вот что делается в мире!
Белая аликорн залилась звонким смехом, заставив Семёновну перекреститься.
— Страсти какие, вы, барин, рассказываете! Где ж это видано, чтобы лошадь на человеке ездила, когда оно всегда иначе было!
Барин не вынес растерянного лица своей экономки, раскатисто расхохотался и хлопнул себя по колену:
— По правде говоря, я и сам едва ли могу поверить в то, что вы говорите. Бога ради, путешествия между пространствами! Магия! Говорящие пони! Ах я хотел бы своими глазами увидеть ту другую землю, о которой вы говорите!
Старсвирл взял чаю.
— И мне интересен ваш мир. Подумать только, корабли, проплывающие путь длинной в несколько недель! Приборы, замеряющие температуру безо всякой магии! И мне так понравился ваш... – Он покосился на пианино в другом конце комнаты. — ... Инструмент! Будь моя воля, я бы остался у вас не на один день, а на все семь!
Стравской взмахнул руками и весело воскликнул:
— Так за чем же дело стало! Будьте моими гостями хотя бы цельный месяц! Будем друзьями!
Кантерлот. Гостевая комната триста два. На столе лежит карта с планировкой Кантерлота. Над ней склонились извечные спутники — Флёр де Лис и Фэнси Пэнтс. Напротив них, заложив руки за спину, стоит старик. Заслушавшись речами кобылки, он невольно упал в мягкие объятья воспоминаний.
— "Филлигарпия", как нам известно, не имеет постоянного места. Они собираются поочерёдно у каждого из участников дома. Отчего отличить их сходку от обычного раута совершенно невозможно.
— Но основное время они проводят не в Кантерлоте. Их постоянный ареал — Лас-Пегасус. Здесь они хранят свои сбережения. Один из членов проговорился мне, что всё это находится у одного пони, который выступает казначеем их клуба.
— Так, Фэнси, мы его не знаем, верно?
— Верно.
— Но мы знаем мастера, который сделал карты.
— Именно. И через него можно выйти на нашего казначея.
— Как?
— Деньги, сэр. Мастер – лишь ремесленник. Он делает зачарования, и ему за это платят. Мы можем заплатить ему, чтобы он больше их не делал, вот и всё.
— Н-нда, банальненько. И какова цена? – Старик наклонился, и жеребец прошептал ему на ухо. Стравской едва не подавился. — О-о-ох, высока-а! В Эквестрийских битсах!? – Лис кивнула. Старик скрестил руки на груди. — Это грабёж!
— Это бизнес. И это самый безопасный способ.
Карл Васильевич помотал головой.
— Едва ли я могу согласиться. Но усложнять себе жизнь из-за жажды приключений — глупо. Мы не жадные и не бедные. Но с Эквестрийской валютой у нас проблемы. А человеческую он принять не согласится?
— Ни в коем случае.
— Что ж, если мы каждый кладём в кассу по тридцать три процента, то сумма выходит и не такая уж крупная. Я могу набрать её, продавая золото. Если вы упростите мне жизнь и подготовите клиентов — можете вносить по двадцать пять, остальное я сам.
Лис поспешила согласиться.
— Я понимаю, что ваше состояние сродни современным английским лордам. Древний род, громкое имя и лёгкие карманы. Так объясните же мне, такие ли уж вы ревнители правды, или разоблачением этих картёжников вы хотите вернуть назад проигранное?
Фэнси улыбнулся.
— Ни то, ни другое.
— За чем же стало дело?
Пришла очередь улыбаться Флёр де Лис.
— Слухи. Говорят, королева драконов Эмбер страшно недовольна текущим положением. И по этим самым слухам затевает что-то отчаянное.
— Она уже больше года активно работает над тем, чтобы драконы изменились в глазах пони с жадных отшельников на что-то более достойное.
— В её землях нет ничего, кроме камней, лавы и золотых гор. И это её удручает.
— Та-ак, я чувствую мы подходим к самому интересному. Продолжайте.
— Разумеется. Хоть номинально мы и не знаем, кто держит деньги клуба. Но несколько косвенных свидетельств указывают на инспектора внешней торговли. Сильвер Хуфа.
— Но это не точно?
— Но это не точно. В случае, если это окажется не он — мы просто немного заработаем. Но если мы правы, и Сильвер действительно казначей клуба...
Стравской хлопнул себя по лбу.
— Вы хотите помочь Эмбер! А инспектор вам где-то не упёрся, верно я говорю?
— Он всегда был довольно... Ксенофобен... И с появлением людей всё стало ещё хуже.
— Так, это понятно. А что с драконьей королевой? Чем ей-то вы обязаны?
— В драконьих землях очень много золота. А Эмбер крайне активно рвётся на мировую арену. Предложить она может только то, что имеет. А имеет она только эти самые сокровища. Вы знаете, есть такая человеческая книжка... Про инженера Гарина.
— Гиперболоид инженера Гарина, – старик произнёс это на автомате и только потом очнулся. — Нет, ну вы, ребят, даёте. Я уже поражаюсь вашей осведомлённости. Я! Кхм, да, я помню. И что же, вы опасаетесь, что Эмбер утопит нас всех в драконьем золоте?
— Сомневаться не приходится. Рано или поздно она догадается о такой возможности. Вы знаете, у них есть даже сказка на эту тему. Или история. Слышали когда-нибудь?
— Нет, не приходилось.
— Я не помню её вполне, так что простите. Она повествует о драконе, который был настолько стяжателен, что скала, на которой он жил, рухнула в пропасть под весом его несметных сокровищ. У королевы есть возможность утопить любое общество в своём золоте. Как только она до этого догадается, а это вопрос времени.
— Н-нда. А сколько у них всего сокровищ? Есть хотя бы приблизительные исследования на эту тему?
Пони синхронно покачали головами.
— Никто не знает.
— Ну хотя бы в прилагательных? Долях относительно существующих объектов? Описательно?
— На одного дракона, собравшего хоть какой-то капитал принято насчитывать от... Скажем, двух тысяч тонн золота.
— На одного?
— Если он уже вырос, конечно.
— И он ещё считается бедняком?
— Нижняя грань среднего класса.
— Так, кто помнит плотность золота? Если у нас две тонны взять и сделать из них куб, то получится... Ну пяти метров в нём не будет... Четыре с половиной? Плюс-минус... Итак, давайте уточним. Дракона, имеющего при себе золотой запас страны, принято считать вялым среднячком? А сколько такие среднячки составляют процентов от общей массы?
— Большую часть. Мы не считаем маленьких драконов, мы считаем только полноценно выросших. А они живут достаточно долго.
— Значит... Чисто в теории! У одного, очень толстого и очень старого, джентельмена может в закромах обретаться такое количество золота, какое человечество не добыло за всю свою историю существования!
— Повторюсь, никто не знает. При этом мы не учитываем драгоценности и изделия из них.
— Тогда я понял, почему вы так вцепились в это дело. Продаём золото? Всё? Приплыли?
— Не совсем. Она правит недавно. А значит — открыта к новым решениям. Если ей будут давать правильные советы, всё будет хорошо. Если её будут злить — будут последствия. А драконы вспыльчивы...
— Так, ясно. Ну что ж, простите, но кажется у вас только что появился конкурент по раздаче советов!
— Для того, чтобы их давать, нужно сначала попасть в её окружение. Преподнести на ей на блюдечке её главного противника — неплохой шанс.
На этом старик ухмыльнулся.
— Неплохой. Но не единственный. Что ж, значит мы поможем друг другу. Операция начинается.
— Так, Шулли, у нас осталось ещё пять клиентов. Развезём заказики и будем свободны на сегодня. Не знаешь, зачем вдруг Старому понадобились деньги?
Немец покачал головой. Одет он был как обычно. Чёрный пиджак и брюки, белая рубашка и зелёный галстук. Держа перед собой планшетник с именами и адресами покупателей, он в третий раз пересчитывал и сопоставлял товар с полученными средствами. Алексей, шествующий рядом, нёс в рюкзаке и то и другое.
— А тяжёленько всё это весит. Немного, а спина всё-таки того... Почему мы не стали забирать это через порталы? Не пришлось бы лишний раз таскаться.
— Порталы оставляют магический след. А следы от твоих ног стираются за минуту, как будто их не было, – они подошли к усадьбе. Ирибрахер взглянул на бумажку. — Здесь, – они прошли в ворота, по парковой дорожке и прямиком до дверей. Им отворила бежевая кобылка. Шульц легонько поклонился. — Мы пришли по делу к... Мисс Нити Иглс.
— Она наверху, прошу.
Алексей пропустил коллегу вперёд, а сам прошёл следом. Оба поднялись по узкой лесенке в коридор. Кобылка остановилась перед одной из дверей и приоткрыла её. Садиков, глядя через её и немца спины, почесался.
— Многовато там народу...
Шульц сделал шаг вперёд и предстал перед восемью, или семью единорогами в странной форме. Бывшая среди них, вероятнее всего, Нити Иглс, указала на него копытом:
— Это он!
Единороги все, как один, опустили головы:
— Ни с места! Иначе нам придётся применить магию!
Обескураженный немец хлопнул глазами, поглядел на свой планшетник. Бумажки на нём не было. Она уже исчезла в кармане его друга, который крадучись уже подбирался к лестнице. Коллеги поняли друг друга с одного взгляда. Ирибрахер подмигнул. Алексей кивнул и бесшумно бросился наутёк. Шульц поправил свой галстук и поднял планшетник, как ни в чём ни бывало.
— Кхм, попрошу вежливости. Я явился только с одним вопросом. Верите ли вы в бога?
Садиков уже пересекал линию парка. И едва очутился на дороге, бросился бежать без оглядки. Одной рукой он придерживал бумагу в кармане, другой уже набирал Стравского.
Карл Васильевич в то время сидел спокойно в кресле. Пил чай и весело беседовал с Твайлайт. Он очень удивился, когда у него зазвонил телефон. Извинившись перед кобылкой, он взял трубку. Спаркл могла проследить странную метаморфозу в его лице. Лёгкое недоумение сменилось гневом. Глаза загорелись, брови грозно сдвинулись. Он сказал одно только слово:
— Жду, – после чего положил трубку и буря, столь внезапно начавшаяся, быстро улеглась. Лицо его вновь прояснилось. — Коллеги, – пояснил он. — Не будет мне сегодня покоя. Ах, моя милая, я вынужден покинуть вас аж на несколько часов!
— Когда же ме встретимся?
— Вот не знаю. Спросите лучше где. На это я охотно отвечу. Предлагаю встретиться... Хм-м-м... За ужином! К примеру там же, где мы ужинали давеча.
— Согласна!
Через полчаса старик был уже на Монетной улице. Её пересекала парковая полоса, в которой он и разыскал Алексея. Заняв скамейку, Стравской повелел рассказать, что и как произошло. Место Садиков выбрал не случайно. В пятидесяти шагах от этой самой скамейки находилось здание торговой инспекции. Куда и увели схваченного Шульца. Тут же объявился Наум, зазвучав в наушнике сразу у обоих. Он уже подогнал внутрь здания точку зрения и теперь предлагал трансляцию с места событий. Садиков одолжил старику свой пульт. Изображение, передаваемое невидимым наблюдателем, показывало большой, но захламлённый кабинет. За столом сидел серебристый жеребец с чёрной гривой. Прямо перед ним лежал апельсин. А по ту сторону стола сидел искомый немец. Зрители появились в самый разгар допроса.
— И ещё раз спрашиваю, вы занимались этим с сообщниками или один?
Шульц не смотрел на него. И, кажется, даже не слушал. Лицо его было спокойным, спина — ровной.
— Если вы предпочтёте молчать, это может плохо кончиться.
Ирибрахер вздохнул:
— Презумпция невиновности.
— Простите?
— А я не виновен, – говорил он уверенно и, наконец, посмотрел на своего собеседника. — Я священник. Я пришёл в дом Иглс чтобы провести с ней теологический спор. Вы можете легко убедиться в этом, взглянув в документы, что я вам предоставил.
— Нет, вы пришли продавать ей золото. И судя по вашим бумагам — у вас нет при себе ни одной задекларированной золотой вещички.
— Вот именно, что у меня их нет. Единственное золото что у меня есть... – Немец замолчал и задумался. Сильвер так и подался вперёд. — Это слово, которое я несу на своих проповедях. И оно действительно не может быть задекларировано. Прошу прощения и обещаю выполнить все налагаемые на меня обязательства и выплатить все причитающиеся штрафы.
Алексей не удержался:
— Во комедиант!
Стравской улыбнулся. Хуф начинал терять терпение:
— Вот здесь чёрным по белому написано! Вас сдали вместе с вашими подельниками, прекратите отпираться! Мы уже всех допросили, и они дали показания! А вы сидите и лжёте мне в глаза!
— Я приехал в Эквестрию один. И я не знаю, о каких подельниках идёт речь...
Карл Васильевич откинулся на спинку лавочки.
— Ну это будет продолжаться до второго пришествия. Я вижу, что с ним всё относительно в порядке. Так. Лёша, вот тебе адрес. Сбегай, приведи сюда Флёр де Лис и Фэнси Пэнтса. Скажи, по делу о драконьей королеве от Шустерлинга. Они поймут. Дуйте потом сюда как можно быстрее. Пульт оставь мне, – Садиков ретировался. Старик остался наслаждаться упрямством Ирибрахера, разговаривая, попутно, с Наумом. — А скажи-ка мне, сват-Наум. Готова ли установка, которую я просил сделать мне?
— Готова.
— И сколько магии она сможет заливать в меня?
— Больше, чем вы сможете потратить. И счастье будет, если она при этом не загорится.
— Огнетушитель припас?
— Припас. Только дурацкая эта идея. Затратная.
— Ах ты мой бережливый. Что бы я без тебя делал!
Наум закряхтел. Никто бы в жизни не понял, что человек способен издавать такие звуки, когда смеётся. Между тем, немца продолжали допрашивать. Прошло ещё полчаса, прежде чем явился Алексей с парой единорогов под мышкой.
— Мы пришли так быстро, как только смогли.
— Лёша ввёл вас в курс дела?
— Приказания говорить не было. Я и молчал.
— Молодец. Возьми с полки огурец. Значит, Слушайте... – Кобылка и жеребец присели. Старик жестом попросил у Садикова бумажку. — Ваши клиенты, вот они какие? Кто были те пони, которых вы мне дали, чтобы я с ними сторговался? Друзья, близкие, родня? По какому принципу они отбирались?
— Всё просто. Многие из этих пони уже давно подыскивали себе хорошие аксессуары по умеренной цене.
— Угу, значит вы никому не предлагали ничего покупать?
— Одно из первых правил рынка! Ты не можешь ничего навязать клиенту, он должен сам хотеть твой продукт.
— Выходит, что все они так или иначе хотели купить что-то такое, верно? А вы просто немного их сориентировали?
— Абсолютно так.
— А каков шанс... – Старик начал быстро покачивать головой, шлёпая пальцем по списку клиентов. — ... Что из двадцати с лишним понячьих носов, один окажется свинной мордой? Видите эту картину? – Стравской передал пульт единорогам. — Это мой человек, который сегодня с утра работал с вашим списком. А теперь он сидит в кабинете у Сильвера.
— Как он туда попал?
— С конвоем. Его взяли за жабры в доме некой Нити Иглс. Там поджидало шесть или семь рыл. Поджидало наших несчастных торговцев золотом. Я требую, ещё раз повторю это слово, потому, что я имею право. Я требую объяснений. Точно ли все пони сами подыскивали себе драгоценности?
— Совершенно все!
— И эта тоже?
— Я тоже повторю, потому, что имею право. Все.
— Какое, однако, совпадение! Недавно мы разговаривали о драконьем золоте, как вдруг выясняется, что некоторые пони уже рыбачат на него!
— Мне кажется, здесь всё крайне логично и понятно, – Фэнси поправил монокль. — Сильвер, как я и сказал, уже долгое время препятствует попаданию драконьих товаров на рынок Эквестрии. Неудивительно, что он принял меры предосторожности и расставил ловушки вроде той, в которую угодил ваш человек.
Старик бы ответил что-нибудь насмешливое, но разговор по трансляции стал накаляться:
— Так значит, вы один приехали?
— Совершенно один. Моя цель была найти публику, чтобы нести ей своё слово и слово моего...
— А знаете что? Я ведь могу вам помочь. Да-да, не удивляйтесь, я могу помочь вам найти публику!
Ирибрахер молчал. Эта беседа ему уже давно была не по душе. Жеребец позвонил в колокольчик. И на зов его явились двое из тех единорогов, что привели сюда Шульца.
— Отведите его вниз. А если он что-то опять начнёт говорить о своей презумпции невиновности — заткните уши. Преступник не может быть по умолчанию невиновен! Если он попал сюда, то значит он уже виновен! И доказывать это не надо!
Немец очень старался. Но увы, едва ли он смог сдержать смех. Сильвера это совсем вывело из себя.
— С глаз моих! Немедленно!
Улыбающегося человека увели. Стравской потирал руки.
— Ошибается молодой. Лис, Фэнси, вам нужно было взять этого голубчика за жопку. Не так ли? – Пэнтс предвкушающе улыбнулся. Стравской встал. — У нас куда меньший проступок мог влечь за собой куда более серьёзные последствия. Такие дела моя жёнушка приравнивала к танго. Por una сabeza, говорила она.
— Потерявший... Голову?
— Да. Немного расстроенный в нервах клиент приглашается потанцевать... Впрочем, вы сейчас всё сами увидите, – старик бодрым шагом направился куда-то за угол. Садиков крякнул:
— О да, старая добрая Кабеза. Кхм, дамы и господа. Сейчас перед вами развернётся уникальное зрелище. Хотите, я вам музыку включу? Ту самую, о которой говорил старик? Для антуражу.
Публика выразила ярое желание. Алексей достал телефон и через мгновение послышались тихие звуки скрипки и баяна. Почти тут же в кабинете Сильвера приотворилась дверь. И, так как трансляцию никто и не думал прерывать, пони сгрудились поближе к пульту и принялись смотреть дальше. В комнату зашёл Стравской:
— Доброго дня, коллега.
— Я вас не вызывал.
— Какая досада, – он сел на то же место, где то этого был немец. — А мне кажется, вы очень хотели меня увидеть.
— Господин Шустерлинг, вам безусловно рады в любом месте Эквестрии. При условии, что вы явились туда по приглашению. Но я вас не приглашал, – он указал на дверь. Старик отвёл его копыто рукой:
— Погодите немного. У меня есть, что сказать вам. Не вы ли сегодня поймали злостного преступника? Одет он был хорошо, зелёный галстучек. М-м-м, немолодой, упрямый.
— Упрямый, это верно! И что?
— Отпустите его.
Сильвер засмеялся. Захихикал и Стравской.
— Вы остроумны.
— Да, и мне нужен этот человек.
— Но я не могу его отпустить, – единорог продолжал улыбаться.
— Можете. Вы даже нигде ещё не записали его имени. А значит, вам не придётся марать бумагу лишний раз.
— Нет, коллега. Этот человек не может быть отпущен.
Стравской откинулся на спинку стула:
— Да?
— Да.
— Точно?
— Точно.
— А если я переломаю вам кости?
— Вы... Что?
— И сожгу вашу контору.
— Так это начинает...
— Кстати, как здоровье вашего сына? – Тут улыбка слетела с мордочки Сильвера. Но осталась на лице Стравского. — Он только что вернулся из школы и обнимается с мамой. Как, кстати, поживает ваша Дани? Как её правое копытце?
— Уходите отсюда.
— А между прочим, несмотря на то, что сейчас они здоровы, им скоро придётся навестить больницу. По вашей вине.
— Я сейчас позову стражу!
— Ах, ах, как хорошо в это время года горят бумаги! Кстати, я слышал, что у вас хранилище артефактов на втором этаже? Кто-нибудь когда-нибудь думал, что случится, если там возникнет пожар? Сущая катастрофа! – Старик встал и наклонился вперёд. Правой рукой он придавил дёрнувшийся было колокольчик. У Сильвера немного закружилась голова от сбившегося заклинания. Улыбки на лице Стравского больше не было. Говорил он тихо. — Я действительно спалю тебе хвост и подправлю твои ножки. А потом, буду стоять у твоей постели, обнимать твою жену и гладить по головке твоего сына. И они скажут мне за это спасибо! Отпусти моего человека и ничего этого не случится.
— Не-ет... – Прохрипел Хуф, готовясь уже защищаться. Но гость вдруг резко отстранился и пожал плечами:
— Ну нет — так нет! Нужно же уметь сносить отказы! – Быстрым шагом он добрался до двери и скрылся за ней, отвесив на прощание поклон. — Оревоар, друг мой!
Сильвер бросился вслед за ним. Но на лестничной площадке уже было пусто. Не слышно было ни шагов, ни их обладателя, бывшего здесь всего мгновение назад. Теперь он будто бы испарился.
Жеребец вернулся за свой стол. Надо было кого-то позвать. К кому-то обратиться. Он взялся за колокольчик, но тот, отчего-то, не издавал ни звука. Как бы им не трясли. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он набит травой. Сильвер начал его вычищать, как вдруг заметил какое-то движение. Он поднял голову. По столу катился апельсин. Он уже было усмехнулся, как вдруг сей гадкий фрукт прыгнул на него и напал! Он насадился ему на самый рог и Хуф почувствовал, как из него начала непроизвольно вытекать вся магия. Он попытался стряхнуть апельсин копытами, но куда там! Цитрусовый сидел как влитой!
Посыпались случайные заклинания. Преметы произвольно летали по комнате, дублировали друг друга, превращались в жаб, другие апельсины и становились невидимыми. По полу ходили молнии. И, наконец, вылетел огненный шар. Единорога отбросило ударной волной, и он потерял сознание.
На улице тем временем становилось оживлённо. На крики о пожаре сбегалось всё больше народу. Лис и Фэнси во все глаза смотрели на полыхающий второй и третий этажи здания. Под звуки танго, начавшего играть громче, из дверей сыпались спасающиеся пони. Алексей закинул ногу на ногу.
— Хорошо горит! Чувствуете, чем в воздухе пахнет? Это артефакты со склада горят! Туда сейчас ни одна пони не сунется, огонь ещё ладно. Но вот разразившийся магический шторм, вот это ого-го!
И действительно. Если третий этаж горел обычным, оранжевым пламенем, то второй полыхал сапфирово-синим. Флёр и Пэнтс переглянулись. В голову им обоим пришла одна и та же мысль. Оба они теперь осознали сомнительность союза с Шустерлингом.
По перекличке стали замечать, что кого-то не хватает. Какая-то кобылка завопила, что Сильвер может быть ещё внутри. Но пойти за ним никто не отваживался. Пони держались метрах в двадцати от горящего дома. Не столько из-за жара, сколько из-за неприятного чувства буйной магии. Тогда вперёд выскочил человек почтенного возраста. И без лишних слов забежал в двери. Первый этаж только начинал загораться. Толпа криками начала болеть за него, когда он показался в окне второго этажа. А затем и третьего.
Стравской вошёл в задымлённый кабинет Сильвера. Его окружала лёгкая, полупрозрачная сфера щита, поэтому дым ему был нипочём. Оценив обстановку, он подобрал лежащего без сознания Хуфа, в котором уже кончился весь заряд, снял с его рога апельсин и без церемоний выкинул обоих с лестницы. Убедившись, что им ничего не грозит, он принялся обыскивать уцелевшие бумаги, загребая руками самый жар.
Наум стоял перед огромной установкой с огнетушителем в руках и смотрел за тем, как она равномерно подаёт магию на щит старика. Всё гудело ровно и работало, как часы.
Спустя пару минут Карл Васильевич, под общие апплодисменты, появился на пороге, держа на руках бессознательного жеребца. Лица и головы у обоих были перемотаны мокрыми тряпками. Отчего шевелюра у них сохранилась. Чего не скажешь о бедном хвосте жеребца. Прибыли пожарные и медики. Хаос начинал усмиряться. Вынырнули журналисты и начали нападать на Стравского. Но медики их отогнали. Пожарные уже начинали справляться с огнём. К застывшим Лис и Фэнси подошёл Шульц. Так, будто он просто мимо проходил. Флёр первая заметила его:
— О! Вас уже выпустили?
Немец отделался кивком и присел рядом с Алексеем. У которого по лицу расползлась улыбка:
— Ну что, пастор! Славно ли господь поразил этих безбожников?
— Ах ты всё видел... Вот досада.
— А ты думал сможешь скрыть от меня такую хорошую шутку! У жеребчика от неё сгорело! Пх, вместе с хвостом.
— Как только у меня не сгорело. Я давно не имел дело с невеждами. И отвык.
— Ну это ты в своём просвещённом мире там у себя имеешь презумпции, изначально невиновен и вообще — челове-е-ек! Со своими правами. Там тебе надо доказывать, что ты виноват! Но, как говорится, тут тебе не там. Взяли — значит есть за что! Вот это родной подход, аж глаза заслезились!
Тут Фэнси взялся отстоять честь рода понячьего:
— Нет, такой варварский подход нельзя называть родным.
— Можно! У нас, например!
— Но у нас — нет. Сильвер Хуф – недостойный пример. В наших силах сделать так, чтобы он понёс заслуженное наказание.
— Ага! Как мы ущемляем — так это нормально. А как нас — так сразу и заслуженное наказание!
— Нет, Алексей. Сравнения здесь быть не может. Продавая золото мы не вредили ни одной личности. Мы лишь слегка нарушали закон, который ещё не был никем написан.
— О! А вот это мне нравится! Уступите мне это высказывание? Оно точно пойдёт в мой цитатник.
— Забирайте. Сильвер же нарушил не общественные правила, а правила элементарной личной совести и вежливости.
— Ага, старик за вежливость многое может спустить. А вот хамства не переносит на дух. Как и Шульц, но с ним понятно.
Ирибрахер, до этого смотревший в другую сторону, развернулся:
— На что ты намекаешь?
— Да ни на что.
— Опускай мне эти шуточки.
— Ой, обиделся! Ну давай я тебя обниму, тебе станет легче? Нет? Почему-у? Ну вон, давай Лис тебя обнимет. Ты заслужил, больная голова. Давай, Лис, ты не видишь? Человеку плохо, он из-за вас вон, настрадался, бедный...
Алексея прервал голос из наушника:
— Стравской передаёт, чтобы вы встретили его у госпиталя.
— Принято. Ну, что ж, раз уж Шулли никто не утешит — пойдёмте прогуляемся. Не знаю, как вам, но мне крайне интересно посмотреть на развязку этого дела!
Сильвер потихоньку приходил в себя. Первым пришёл слух. Около него раздавался голос его жены. Лучшего успокоительного было не найти. Он умиротворённо вздохнул и лёг поудобнее. Но вдруг послышался другой голос, и жеребец моментально открыл глаза.
У его изголовья сидел старик и кивал кобылке, что была тут же. Вид у него был слегка потрёпанный, по пиджаку рассыпались опалины.
— Нет, если хоть что-то я могу для вас сделать, то не отказывайтесь от этого! Я готова сделать всё, что в моих силах, чтобы отблагодарить вас за спасение моего мужа!
Хуф почувствовал, как его наполняет желчь.
— Если я сказал, что мне ничего не нужно — то мне и вправду ничего не нужно. Чего ещё может желать человек, оказавший посильную помощь? Ваша благодарность — лучшая награда, которую вы можете мне предложить.
Кобылка прослезилась и заключила Стравского в объятья. Тот дрогнул и постарался отцепить её от себя. Сильвер, увидев такое, закипел! И зашевелился, порываясь встать. Чего у него не вышло, однако он был, наконец, замечен.
— Обнимите лучше своего мужа! К тому же он более нуждается в этом, чем я.
Дани переключилась на жеребца и его жизнь подверглась опасности второй раз. Старик, меж тем, поспешно и даже с какой-то брезгливостью, отряхивался. А закончив — навис над Сильвером.
Хув с ненавистью уставился человека. Тот лишь кивнул несколько раз и показал ему бумажку. Другой рукой он характерно погрозил ему пальцем. Сильвер прижал уши и сглотнул. Старик дописал снизу слово "согласен" и поставил знак вопроса. Бумага снова была показана жеребцу. У того встал плотный ком в горле. Ему захотелось закричать, позвать на помощь. Стравской прижал палец к улыбающимся губам и примирительно поднял руки. Хув нехотя кивнул. Старик поклонился.
— Пожалуй, мне стоит вас оставить. Счастья вам обоим!
— Постойте, я бы ещё хотела вам...
Кобылка обернулась, но человека уже не было в комнате. Он уже проскальзывал через двери на улицу. Выйдя на ступени, он скинул свой пиджак, зашёл в плотную любопытную толпу и растворился в ней. А заметив своих знакомых, стоявших на углу, вынырнул прямо за их спинами.
— ... И таким образом выражения "чмук" и "чмень" по определению не могут считаться одинаковыми. Фэнси, вот скажите, пожалуйста, ячмень.
— Хорошо. Ячмень?
— Вы чмень. Видите? Ха-ха-ха! Ой! Карл Васильевич!
Все обернулись, как по команде. Старик, будучи без пиджака, в белой рубашке выглядел непривычно. Обгоревшую одежду он бросил Садикову.
— Как и вышло. Por una Cabeza, наш дорогой Сильвер теперь уже не будет помехой. Он жив и чувствует себя хорошо. Однако, мы заключили с ним договор, вот, пожалуйте! Можете прочесть!
Он протянул Лис бумагу.
— Кроме этого, он не является казначеем клуба. Мы проверили не только то, что было у него в офисе, но и под шумок вскрыли его домашний сейф. Результату — ноль.
Фэнси подошёл к Флёр. И кобылка кашлянула.
— Вы не находите, что это чересчур? Не стоило ли ограничиться вынесением поведения Сильвера на общее обозрение?
— Ни в коем случае. Пусть остаётся там где есть. Он теперь напуган и не шелохнётся. А нам не придётся исполнять всё то, что я ему здесь обещал. Чего я не мог бы гарантировать, если на его место поставили кого другого. Но если подытожить — что вы скажете о моём методе?
— А что вы скажете о жертвах ваших действий?
— Жертва одна. Вон, в больнице лежит. Он там на месяцок-другой задержится, а за это время мы всё успеем сделать. Кроме него не пострадал никто, так и какой спрос?
— Но пожар принёс...
— Ничего он не принёс, кроме пользы. Ну погорели у них бумаги, ну испортилось пару рабочих артефактов. Дело житейское, наживное. А кроме того, образовавшийся бардак нам тоже на руку.
— Хорошо, но не покажется ли это подозрительным?
— Как только у Сильвера продиагностируют потоковое недержание, коим я его щедро наградил, вопросы отпадут сами собой...
Пока Фэнси говорил, Лис размышляла о том, что ситуация кажется ей смутно знакомой. Внезапные магические трюки, полное отсутствие внешних признаков беды и её моментальное появление...
— ... Поэтому я спрошу ещё раз. Мы продолжаем с вами работу?
Пэнтс ещё радумывал, но Флёр уже поняла, куда дует ветер:
— Однозначно.
Жеребец удивлённо посмотрел на неё.
— Вот и славно. Советую вам начать готовиться к приёму драконьей королевы. Скоро она прибежит прямо к вам. Я лишь немного помогу ей найти дорожку. Копыто?
Пожали руки. Встречаться было решено завтра. Старик отправился в замок. Шульц и Лёша домой. Оставшаяся пара решила перекусить где-нибудь неподалёку.
— Знаешь... – Лис прервала сгустившуюся тишину. — Помнишь врача, который меня недавно вылечил?
— Конечно. Молодой, чернявый. По народности принадлежит к немцам. Почему ты о нём вспомнила?
— Знаешь, мне кажется... Хотя это может показаться глупостью, но... Мне кажется это был Шустерлинг!
Фэнси хотел возразить, но едва открыв рот, остановился.
— И рогами меня наградил тоже он. Только за что?
— Это же ясно, как день! Ты взяла карты на том вечере. Так значит, он заметил это.
— И решил познакомиться столь экстравагантным способом? Теперь я в это верю...
— На самом деле я удивлён, что ты согласилась. Такой коллега опасен не только для наших врагов, но и для нас самих.
— Ты так думаешь? А я хотела бы напомнить, что для спасения одного-единственного своего человека он не постеснялся сжечь здание торговой инспекции! Такое поведение заставляет меня считать, что если мы будем его друзьями... Поправлюсь, хорошими друзьями! То, если и мы когда-нибудь попадём в беду, он свернёт горы, чтобы нас выручить.
Фэнси улыбнулся:
— Ты, как всегда, права.
Уже стемнело. Твайлайт, отужинав со стариком, шла по дворцовому коридору. Последние дни выдались насыщенными, и теперь ей хотелось просто немного походить, чтобы мысли уложились в голове. Ноги сами собой привели её в гостевое крыло. Увидев, что из-под двери человека льётся свет, она решила навестить его. Без видимой причины а так, по-дружески.
Шустерлинг сидел посреди комнаты. На голове у него были наушники, а перед ним стояла штука, которую люди называли "Ноутбук". Старик сидел, откинувшись в кресле, придерживая голову рукой и ритмично качаясь. Спаркл подошла поближе. На экране устройства застыло странное изображение яростного льва с топором. Из гарнитуры была слышна музыка. Старик немного подвинулся, заметил кобылку, вскочил и вскрикнул:
— Доннерветтер! Кляйне кон... Кхм, кхм, ух. Ну ты и напугала меня, милая. Что же ты так подкрадываешься?
— Я не хотела вас пугать.
— Ясное дело, однако напугала! Фух, ну что, а с чем пришла?
— На самом деле, ни с чем, я просто хотела пожелать вам спокойной ночи.
Старик успокоился и сел назад. Вид у него был не самый лучший. Он начал бормотать себе под нос:
— Однако, может оно и к лучшему, что ты вырвала меня из моих мыслей. Завязнуть в них было бы похуже смерти от инфаркта. Которая со мной едва не приключилась!
Твайлайт потупилась. Стравской, которому сейчас не хотелось злиться, смягчился:
— Ладно тебе, коза-егоза. Если уж хотела чего спросить — спрашивай. Садись вот сюда, поболтаем чуточек.
Спаркл заняла соседнее кресло.
— А почему вы думаете, что это к лучшему, если я вас отвлекла?
Старик вздохнул:
— Понимаешь... Сегодняшний день воскресил в моей памяти то, что мне хотелось бы забыть... Мне много лет. Я старый. И в голове из-за этого у меня скопилось очень многое. Ты никогда не думала, насколько, например, Селестия древняя? Никогда не задумывалась, сколько у неё там, под рогом? И как она с этим живёт?
— Задумывалась. И даже отчасти её понимаю. С тех пор, как я тоже стала принцессой, я, наконец, смогла общаться с ней на ты. Она была так рада этому.
— Представь себе, если бы никто не обращался к тебе на ты хотя бы год. Вы да вы извечно. Кто мы-то? Ты одна здесь, к примеру. Но это ещё ладно. Как ты думаешь, скольких пони она пережила? Нет, не так. Скольких близких пони она пережила?
Твайлайт задумалась.
— А между тем потеря всего одного может сверлить и зудеть ничуть не хуже осинового кола в черепушке. Тебе ещё повезло, Спайк будет с тобой долгое время. Мне повезло не столь сильно.
— А кого... Вы потеряли?
— Не потерял. Скорее не смирился с потерей. Моя жена, милая. Оттого я и сижу теперь, пытаюсь громкой музыкой заглушить мысли в своей голове. Знаешь, это ведь я попросил этих ребят написать что-то подобное. Как думаешь, они справились? Пойдём сюда. Посидим, вместе послушаем.
Спаркл пересела поближе. Старик поделился своими наушниками, так, что они налезли на обе головы.
— Beast in Black, дорогая. Blind and Frozen.
— Слеп и холоден?
— Ну почти.
— И они написали её для вас?
— God i miss you, like hell! Естественно.
Человек и пони теперь сидели вместе. И синхронно качали головами. Почти до самой поздней ночи они слушали музыку. Твайлайт нехотя осознавала, что теперь поняла, почему Спайку и Шайнингу нравятся комиксы и подобная музыка. Жеребцы, думалось ей, обладают единой культурой, даже если они из разных миров. Где-то она слышала определение этому, но точно припомнить не могла.