Лунный Беглец

Глава 19.

Группа из шести жеребят безмятежно рысила по ярко освещенным Солнцем улицам. Беззаботный смех и разговоры сопровождали их маленькую группу, пока они бодрым аллюром двигались в сторону окраины города. Их седельные сумки были до упора набиты книгами. Удивительное дело, учитывая, что школьные часы уже были давно окончены. Все жеребята уже по десять раз должны были успеть вернуться со школы, сбросить с себя сумки с учебниками и умчаться на улицу веселиться с друзьями.

Но, удивление это вызвало только все же лишь у Флаттершай, которая видела в окно своего дома, как ее сын возвращается домой. Нет, конечно, она же сама и отпустила его в библиотеку. И то, что он вернется из нее, нагруженный книгами, тоже было ожидаемо. Ради чего еще малышу-книголюбу ходить в библиотеку? А вот то, что не очень общительный и предпочитающий уединение жеребенок, вернется в компании аж целых пяти бойких кобылок, было действительно странно, даже потрясающе.

И более того, сынок вел себя просто невероятно весело. Особенно, по сравнению со своим обычным поведением, особенно с мало знакомыми ему пони. Он улыбался окружавшим его кобылкам, что-то бойко им говорил и даже легонько смеялся! Можно было даже подумать, что ее Муна похитил и подменил какой-то перевертыш. Настолько это было непохоже на ее приемного сына. Тот всегда был таким недружелюбным, делая лишь очень редкие исключения, коих было меньше, чем у нее копыт. И все же, это был он, ее маленький Мун.

— Привет, мама! – Бодро поздоровался Рунавей с Флаттершай, подходя с гурьбой подруг к их дому. Та вышла встретить столь большую, для нее, толпу пони на крыльцо. Шесть пар глаз, из которых ей была уже знакома только одна, внимательно уставились на нее. Чувство смущения охватило ее, когда столько внимания маленьких пони устремилось на нее и невольно, она прикрыла мордочку за своей спадающей вниз шелковистой розовой гривой и повернула голову вбок, еще больше пряча глаза за своими волосами.

— Привет, Мун Рунавей. Привет, кобылки. – Тихо поприветствовала пегаска малышей, стараясь не смущаться под столь сосредоточенным на ее скромной персоне вниманием. – Вы в гости? – Поинтересовалась она у собравшихся на крыльце малышек.

— Нет, мисс Флаттершай. – Покачала отрицательно головой Нои. Флаттершай едва заметно облегченно выдохнула. Конечно, она была рада, что Мун нашел себе еще друзей, но такая гурьба жеребят в ее доме… не очень приятный сюрприз, как не стыдно это признавать, для предпочитающей тишину и покой пегасочки. – Мы только помогаем ему донести его книги из библиотеки. Впустите нас? Мы выгрузим все в его комнате. – Указала она на их седельные сумки. Те были забиты до упора книгами. Их было так много, что создавалось впечатление, что Мун библиотеку просто ограбил, вынеся вообще все. У всех шести пони эти сумки даже не закрывались – торчащие из них книги мешали.

— Конечно, маленькие пони. – Легко согласилась Флаттершай, пропуская малышей внутрь. И радуясь, что экстренно готовить ранний ужин (ну или все же поздний обед) на всю эту ораву не придется. К счастью – пронесло. Быстро сориентировавшись в ее доме, в сопровождении взрослой пони школьники двинулись наверх по лестнице, стремясь попасть в комнату Рунавея. Комната жеребчика выглядела почти не капли не изменившейся с того дня, как он поселился в ней в прошлый премудрий.

Все такая же стерильно чистая и пустая, с того дня как добавилась книга, все еще раскрытая на столе на произвольной странице, так все и осталось. И, конечно же, отдельное исключение, Нирэ, любимая и по-прежнему единственная игрушка Муна. Розовый бегемот лежал, развалив лапы на идеально ровно и четко застеленной кровати. В общем, ничего, что могло бы привлечь взор пони. Кобылки стали бодро разгружаться, доставая и выкладывая на читальный стол содержимое своих сумок. С раскрытым от удивления ртом Флаттершай с изумлением смотрела, как быстро росла гора книжек, толстых и тонких, старых и новых. Да, она ожидала, что Мун наберется с запасом. Видела, по такой большой компании и их набитым сумкам, что книг много. Но воочию видеть эту книжную гору… это было совсем другое.

Впрочем, все это меркло по сравнению с тем, что, собственно, Рунавей нашел себе этих подружек, которые согласились понести его книги. И, ведь раньше он ни разу их не упоминал. Значит, познакомились только сегодня и сейчас. И уже – они так сблизились друг с другом? Это было даже как-то странно. Мун обычно такой холодной, неприветливый, а главное – настороженный. И тут резко так познакомился с этими кобылками, уже вместе с ними проводит время, улыбается, разговаривает с ними? Даже Меткоискателям, как она знала с его и не только его слов, потребовалось куда больше времени на то чтобы растопить лед в его сердце. Он уже стал меняться? Если да, это, конечно, было замечательно. Но Флаттершай не отпускало ощущение, что здесь что-то не так.

К счастью, задерживаться те не стали. Разгрузившись, кобылки, уже достаточно наговорившись с новым другом, решили на этом откланяться. Так что холодильник Флаттершай избежал ужасающего разорения, который могли бы принести ему пять пустых желудков маленьких, но очень прожорливых пони. Рунавей стал прощаться со своими новыми друзьями. Тут еще более очевидно стало, как они уже успели сильно и быстро сблизиться. Проводив до крыльца кобылок, улыбающийся жеребенок, к полному шоку Элемента Доброты, не просто сказал “пока” каждой из них, но еще и тыкнулся мордочкой с каждой из кобылок!

Тот Самый Разговор все же не прошел даром для Муна, лишь потрясенно отметила Флаттершай, смотря как трутся кончики мордочек Рунавея и миленькой ванильной пегасочки с фиолетовой гривой. Это было лишь короткое касание двух маленьких пони, не более того. Но даже от этого щечки кобылки покраснели. Сам же Мун не выглядел вообще ни капли смущенным, лишь улыбаясь своим друзьям. После того как они получили от жеребчика такой знак внимания, кобылки довольно-неловко попрощались с дружелюбным жеребчиком и разошлись по домам, обещав уделить ему внимание в школе завтра.

— У тебя… прибавилось друзей. – Робко заметила все еще удивленная этим странным фактом Флаттершай. Этот факт не мог не радовать, конечно же. Но все еще было слишком странно, на ее взгляд. Мун и окружение из кобылок, которые вовсю вьются вокруг него – это были вещи почти несовместимые. А его улыбка вовсе не пропала в тот момент, когда те исчезли с их глаз, скрывшись за милыми домиками с соломенными крышами.

— Да, хотя я не напрашивался. Они сами ко мне подошли. – Подтвердил Рунавей, все также легонько и непринужденно улыбаясь. – Просто шел в библиотеку, а тут они появились, предлагая мне дружить с ними. И вкусненьким угостили. Неловко после такого отказывать.

— Да, верно. – Что ж, хотя бы тут ее милый, холодный, но уже весьма привычный Мун Рунавей не изменился. Было бы воистину поразительно, хоть и хорошо, если бы он сам решил подружиться с поникем. Но нет, как обычно, как в их встречу в прошлый премудрий, как Меткоискателям, так и этим школьницам сегодня пришлось самим проявлять инициативу. – Что ж, рада, что у тебя стало больше друзей. Сама я бы тоже не была… ммм… активной в таком. Моим друзьям самим пришлось знакомиться со мной.

— В этом мы похожи. Подходим друг другу. Это… крутое совпадение. Мне нравится. – Улыбка Рунавея стала шире и тот повернул голову в сторону приемной матери. Его глаза поднялись на уровень ее груди, миновав хохолок и остановились на кончике ее изящной мордочки. – Мне нравится то, что мы в этом похожи. С ними здорово проводить время, но все же мне такое не очень привычно. Я предпочитаю тишину и покой. Хорошо, что у тебя я нашел этого в избытке. С тобой хорошо, мама.

— И мне с тобой хорошо, Мун Рунавей. – Мягко произнесла Флаттершай, чувствуя как по ее телу проносится волна тепла, вызванная словами ее жеребенка. Не удержавшись, она расправила правое крыло и нежно погладила сына по голове. Малыш прикрыл глаза от счастья, когда по его черно-голубой гриве прошлись кончики ее мягких как пух перьев. Пусть с ним и было временами нелегко, тяжело, страшно и даже больно. Но все же, это все стоило того, чтобы с ней жил этот прекраснейший маленький пони, холодный внешне, но на деле с теплым сердцем внутри.

— Эх… я… ммм… пожалуй, пойду посплю. – Произнес Мун, немного покраснев и вновь открывая свои прелестные голубые глаза. Такие жесты по-прежнему его чуть-чуть, но все же смущали. Это было так мило, по мнению пегаски, которая с неохотой, но все сложила крыло обратно. – Хочется поскорее взяться за новые книги. Но я чувствую себя таким уставшим… уааах. – Не удержавшись, малыш слегка зевнул, показывая, как он и правда хочет спать. – В голове шумит немного, да и вообще, думать тяжело. Надо отдохнуть и уже со свежими силами постигать… что-то там… учить… читать, в общем.

— Конечно, иди, отдыхай, Мун Рунавей. У тебя еще есть пара часов до начала вечерней учебы. – Кивнула Флаттершай, видя, что из двух страстей жеребчика, страсть ко сну одолела страсть к книгам. – Твайлайт Спаркл же зайдет, как и планировала? – Уточнила молодая мама.

— Наверное… забыл спросить. – Неуверенно повел копытом Мун, делая размашистый неопределенный жест передней правой ногой. – И вот еще, у меня тут вопрос есть, Флаттершай. По поводу моих… новых друзей. – Голос жеребчика стал еще менее уверенным, чем был до этого, похоже, он сомневался… в чем-то там, что хотел узнать.

— Что такое, Мун Рунавей? Я постараюсь тебе объяснить, если смогу. – Подбодрила жеребчика Элемент Доброты.

— Я красивый? – Спросил жеребчик, смотря куда то вбок. Поднятая им тема явно его немного смущала. – Я к тому, что заметил, что дружить со мной подходят, по крайней мере, пока что, только кобылки. Не жеребчики. Может так, что это из-за моей внешности? Только вот я не знаю, каков я на глаз для других пони. Поэтому и хочу спросить, красивый ли я по меркам пони Понивилля?

— Ммм…. – Задумалась взрослая пони, окидывая внимательным взором своего сына. Ее взгляд прошелся от кончиков его ушек, опустился к слегка вытянутой квадратной, но все равно изящной мордочке, скользнул по короткой гриве, топорщащиеся из под шерстки голубыми и черными полосами, обратился на маленькие, даже крохотные, но миленькие крылышки, аккуратно сложенных вдоль стройного маленького тельца жеребенка. – Да, думаю, что ты очень красивый, Мун Рунавей. Но думаю, что кобылок привлекает не только твоя внешность. Но и она тоже, да. Это одна из тех хороших вещей, что есть тебе в изобилии, малыш.

— Оу… спасибо. Это было… приятно услышать. – Щеки Муна стали еще краснее от, можно сказать, отвешенного ему комплимента Флаттершай. – Что ж, это объясняет, чего ко мне такой интерес, хотя сам я им вроде никак не намекал, что хочу с ними дружить. – И может даже больше чем дружить, подумала пегаска, вспоминая Тот Самый Разговор, что она провела с жеребчиком почти неделю назад. Конечно, пегасику всего восемь лет, но все же, она уже сама стала свидетелем того, как он немного, но все же мордотычкался с этими кобылками всего минут шесть назад.

— Малыш, я рада, что у тебя строятся отношения с другими пони. – Заговорила осторожно Флаттершай, тщательно подбирая слова. – Но, я надеюсь, что они… ну… будут чисто дружескими. Ты еще слишком мал… для чего то большего. Наверное.

— Да, конечно. Я еще мал. – Подтвердил Мун спокойным голосом, которого, похоже, это замечание никак не задело. – У меня и в мыслях не было никаких мыслей о любви. Ты же о ней? – Прямо в лоб уточнил Рунавей суть слов, произнес Флаттершай. Та лишь кивнула. – Не о чем беспокоиться. Я не думаю ни о чем таком. Мне и прошлого опыта хватило.

— Ты… любил пони-кого то? – Потрясенно произнесла пегаска, смотря на крохотного жеребенка. Который даже сейчас то был слишком мал для такого, несмотря на то, что малыш был умен не по годам.

— Можно и так сказать. Была в моей жизни одна… старшая. Мне она очень нравилась. Она была особенной. Для меня. – Мун прикрыл глаза, явно погружаясь в воспоминания. Флаттершай замерла. Неужели, у Рунавея уже была особенная пони? В столь раннем возрасте? Сколько ему было тогда, если даже сейчас ему всего восемь лет? Шесть лет? Или все же хотя бы семь? – Она была классной. Сначала выглядела строгой и суровой старшей, как все. – Сделав глубокий вдох, стал рассказывать маленький пегас свою историю. – Но потом, оказалось, что она очень хорошая. По отношению ко мне, по крайней мере. Она подкармливала меня. Кусочки хлеба давала, лук, вкусности всякие. Немного, но хоть чем-то живот набить – уже хорошо. И еще, теплые вещи мне давала, когда были холода. Лютые холода. А с теплой одеждой у нас все было также “замечательно”, как и со всем остальным.

— Поэтому, у меня и возникли к ней… чувства, наверное. Она мне нравилась. Больше, чем кто-либо еще в этой вонючей выгребной яме. На фоне всех остальных, которые меня хорошо, если игнорировали, а обычно унижали, заставляли работать, колотили, если я плошал. А она этого не делала, а, наоборот, поддерживала меня. И теплыми словами, и хорошими делами. Это… восхищало. Когда я даже думал о ней, становилось теплее на душе. – У Флаттершай словно камень с души свалился, когда она услышала эти слова. Вот она глупая. Конечно же, что она себе придумывала, смотря на маленького жеребенка? Историю страстной и пылкой любви двух пони, как в романах, что обожает читать Рарити? Да, конечно же, он рассказывал об истории жеребячьей влюбленности. А судя по всему, это именно она и была. Та любовь, что испытывают те же школьники к своей любимой мисс Чирали. Не меньше, но и не больше того.

— Но, в итоге, мы… ну, в общем, это было все. Я признался ей в своих чувствах и предложил нам быть вместе. А она мне отказала. Потому что я слишком молодой и маленький для нее, а она старшая не только потому что командует, а мы, младшие, должны подчиняться. Но еще и потому что она была старшей по возрасту. Намного старше меня. И… и поэтому мы не можем быть вместе, как в любовных романах, что я читал… до того, как меня отдали туда. – Еще раз вздохнув, опустив голову, закончил рассказывать он свою историю с грустным концом. Вот как значит, закончилась его жеребячья влюбленность. Что ж, конец печальный, но ожидаемый даже в Эквестрии, покачала головой Флаттершай, с жалостью смотря на малыша. Любой взрослый пони, как не крути, став объектом такого внимания, отказал бы жеребенку, который только еще начал познавать этот мир и чьи чувства еще были столь незрелыми.

— Малыш, я понимаю, что это глубоко ранило тебя. Но, ты еще слишком мал для таких отношений. У тебя еще будет твоя особенная пони, истинная любовь. Просто надо подождать, пока ты вырастешь. Сейчас еще твои чувства… они… могут ошибаться. Мммм…. – На последнем слове пегаска мысленно обругала себя. Как можно было сказать такую глупость про его первую влюбленность?! Сегодня точно не ее день.

— Да не, я и сам понимаю, что сказал очень глупую вещь тогда, предложив ей стать моей женой. Сам не знаю, что на меня нашло. – На удивление спокойно отреагировал Рунавей, открывая глаза и смотря куда то в землю. – Не знаю даже, действительно у меня были какие то чувства или нет. Не знаю. Не знаю, как их отличать. Настоящую любовь от ненастоящей. Без понятия. Я что чувствую, то чувствую. Но, наверное, я и правда ошибся. Хотя бы потому что не знаю, какие там были мои чувства, ошибочные или нет. Но то, что решение само по себе глупое – это я вижу. Это было нелогично, это не дало мне ничего, кроме огорчения от этого небольшого, наверное, но все же провала. Наверное, стоит просто подождать, пока вырасту, а там эта любовь сама придет, надеюсь. И я пойму, что это любовь, а не что-то другое.

— Да, тебе нужно сейчас подрасти. Рано тебе еще думать о таких вещах. Наслаждайся просто дружбой с хорошими пони. Жеребчиками и, раз они к тебе тянутся – кобылками. – Выдохнув от облегчения, кивнула Флаттершай, пытаясь окончательно сгладить все было возникшие острые углы.

— Хорошо. Я подумаю над этим. Потом. – Снова поддавшись порыву утомленного тела, сильно зевнул Рунавей, слегка приоткрывая рот, впрочем, он попытался спрятать свой зевок и закрыть рот обратно как можно быстрее. Показывать свою усталость малыш, видно, не стремился и пытался ее честно скрыть, хоть  и неудачно. – А пока отдыхать.

— Что ж, иди, поспи, я разбужу тебя, когда Твайлайт придет. Я пока еще займусь делами, мне еще нужно проверить, как подрастают молодые птицы. Сладких слов, малыш. – Решив пока больше не нагружать утомленного жеребенка новыми беседами о важном и не очень, Флаттершай дала Муну наконец то уйти к заветной кровати. Еле перебирая ногами и даже слегка спотыкаясь, уставший маленький пони отправился наверх.

Флаттершай после этого преспокойно вернулась к своим делам, считая, что все вопросы с жеребенком, как минимум пока что, решены. Тот набрал себе книжек, у него появились друзья, а теперь он сладко спал в своей кроватке, наслаждаясь заслуженным отдыхом. Несмотря на некоторые шероховатости, все шло, по мнению Элемента Доброты, просто замечательно.

Все это ощущение беззаботности и приятной повседневной рутины, когда занимаешься привычным, приятным и любимым делом, держалось следующие два часа. Может – два с половиной. Но появление Твайлайт Спаркл обрушило всю эту идиллию. Нет, поначалу все было обыденно и привычно. Желтая поняша вышла с теплой улыбкой ее встретить, не подозревая, что произойдет дальше. Твайлайт не менее тепло поздоровалась, сообщила, что, как и обещала, она пришла помочь жеребенку с его обычными вечерними занятиями. Как всегда пунктуальна и аккуратна, всегда действует строго по плану, с улыбкой думала Флаттершай, провожая свою любимую подругу на второй этаж, уже прикидывая в мыслях, что она приготовит сегодня на ужин.

Но уже через восемь минут, стуча в дверь комнаты Рунавея, на мордочке Флаттершай не было и тени улыбки. Рассказ Твайлайт о том, как прошел визит Муна в библиотеку мигом сдул с нее все хорошее настроение. Новость, что ее любимый малыш где то уже успел нализаться соли, пока она не смотрела, поразил ее в самое сердце. Как же так? Где Мун успел найти и попробовать в Понивилле мерзкого белого порошка? Флаттершай почти никогда не пробовала его на языке, кроме как по большим праздникам. И только когда уже ей исполнилось четырнадцать, никак не раньше. Да что там, даже Рейнбоу Дэш, кобылка, склонная к хулиганствам, шуткам, веселью и нарушению порядка, едва ли не единственный раз в жизни распробовала соль только на выпускном из летной школы. И, уже тут, в Понивилле, изредка, в основном тоже только по праздникам, прикладывалась к яблочному подсоленному сидру Эпплов. Но в остальном голубая пегаска вела здоровый образ жизни, все же она спортсменка.

А тут ее маленький малыш восьми лет уже где то изрядно ее напробовался, а в рабстве, с его же слов, что пересказала ей Твайлайт, его и других несчастных жеребят безумные работорговцы заставляли употреблять соль. Это было ужасно. Другие слова просто не приходили на ум молодой матери на ум, когда она узнала о том, что случилось с ее единственным жеребенком.

На стук нипони не ответил, поэтому, выждав секунд шесть для верности, Флаттершай толкнула входную дверь и прошла внутрь. За ее хвостом двинулась и Твайлайт, которая с интересом осмотрела комнату ее немного проблемного ученика. Смотреть, впрочем, было не на что. Первое что бросилось Элементу Магии в глаза – это чудесный книжный шкаф, набитый множеством книг. Тех самых книг, которые она всего несколько часов назад выдала жеребчику. К нему был приставлен стол для чтения, на котором была раскрыта одна книга и рядом возвышалась небольшая стопка из еще трех книжек.

В остальном же комната была более чем заурядная. Кровать, часы, сундук. Все идеально чисто и прибрано, нет даже пыли. Никаких разбросанных вещей, никаких украшений. Можно было подумать, что тут вообще нипони не живет. Определенно, Мун Рунавей был очень чистоплотен и поддерживал безупречный порядок в своей комнате. Единственным источником бардака, не считая быстро распиханным по полкам новых книг, был он сам. Жеребенок безмятежно спал на боку прямо на измятом розовом одеяле, даже не став им укрываться в этот жаркий летний день. Всеми четырьмя ногами он сжимал миленького розового бегемота, тесно прижавшегося к своему другу.

Как бы мило не выглядел Мун спящим, но, дела не ждали. Его ждал очень и очень серьезный разговор с взрослыми. На очень взрослую тему. Поэтому с неохотой, не желая прерывать сладкий и спокойный сон жеребчика, Флаттершай все же принялась мягко его будить. Тихо подойдя к его кровати, она негромко окликнула его.

— Ух… мммм…. – Простонал пегасик, протирая передней ногой заспанные глаза и медленно усаживаясь на круп, перенося вес на задние ноги. Выглядел маленький пони невероятно помятым. Налицо были все признаки рассола – состояния после употребления соли. – Добрый день. – Хриплым голосом поприветствовал взрослых малыш, кидая короткий взгляд на часы.

— Как ты себя чувствуешь, Мун Рунавей? – Участливым тоном спросила Флаттершай, с жалостью смотря на явно страдающего рассолом жеребенка. Как бы не был он может и привычен к употреблению соли в прошлой жизни, но сейчас она по прежнему била по организму любого пони, включая и его.

— Голова сильно болит. И сухость во рту сильная. Пить хочется. Немного в глазах все плывет. Слабость в теле всем. – Рубленными короткими фразами ответил Мун, прикрывая глаза и потирая голову передними копытами.

— Сейчас я дам тебе воды! – Не в силах смотреть на мучающегося сына, Флаттершай резво бросилась на всех крыльях вниз, на кухню. Быстро наполнив его любимую здоровенную кружку, лишь чуть менее шустро она поднялась обратно. На все про все не более минуты, так что, вернувшись, она застала Твайлайт и Муна в тех же позах, в которых те пребывали, когда так резво умчалась. Жеребчик, увидев заветную воду, немедленно протянул передние ноги к желанной кружке и получив искомое, тут же начал жадно пить.

— Спасибо… уф… так мне лучше, уф… намного. -  Отдуваясь, поблагодарил Рунавей свою мать, отдавая Флаттершай полностью опустошенную до дна здоровенную кружку. Малыш все еще выглядел помятым, покачиваясь и кривясь от боли в голове. Его тощий живот слегка, но все же заметно болезненно опух, а под глазами залегли здоровенные мешки. После сна все признаки рассола вылезли наружу, показывая, что лизал Мун незадолго до этого и что не так было с его поведением все это время. Оптимистично Флаттершай списала его дружелюбность и веселость, на то что это лед его сердца так быстро тает. Но, похоже, причиной столь быстрого потепления был этот белый порошок, вызывающий помутнение разума у пони. И, собственно….

— Мун Рунавей, где ты взял соль? – Собственно, нужно узнать, откуда у восьмилетнего пегаса появилась эта мерзость. – Она очень опасна и вредна для пони, мутит наш разум и делает нам плохо. Жеребятам ее нельзя даже пробовать, да и взрослым стоит быть осторожными с этим коварным порошком. – Заговорила Флаттершай, стараясь сделать голос одновременно и строгим, все же малыш совершил плохой проступок, хоть, как она уже знала со слов Твайлайт, по невежеству, и мягким, ибо малыш пробовал соль все же не в силу злого умысла. Да и чего признать, Флаттершай и сама любила изредка распробовать на языке изысканный, ни с чем не сравнимый вкус соли. Но, конечно – только по праздникам, на вечеринках, с друзьями и в меру. И то, не на каждом празднике, а только на самых важных. К примеру, как на дне рождения Твайлайт, когда они праздновали в Кантерлоте. Весело же тогда было!

— Нашел в одном месте. – Обрубил нить приятных воспоминаний Мун Рунавей резко похолодевшим голосом. Вопрос ему явно не понравился, это было видно сходу. И отвечать на него он не хотел.

— Но не в кустах же, Мун Рунавей. – Покачала головой Твайлайт, слушая очевидно уклончивый ответ жеребчика. – Поникто дал тебе соль? – С ноткой требовательности, но все же вежливо и вроде как прося, поинтересовалась единорожка.

— Я не хочу отвечать на этот вопрос. – Вздохнув, прямо ответил Мун Рунавей, опуская голову и начиная рассматривать свои задние ноги, на которых он сейчас сидел на кровати. – Не спрашивайте меня об этом, пожалуйста. Я больше не буду употреблять соль без разрешения Флаттершай, обещаю. Понял, что она вредная, опасная и все такое прочее.

— Мун Рунавей, мы должны знать. Поникто дал тебе соль? – Добавив твердости в свой голос, повторила вопрос Твайлайт Спаркл. – Ты не виноват ни в чем, но вот про ту пони, что дала тебе соль и даже не предупредила о том что она вредна для жеребят того же самого сказать нельзя. Поэтому, пожалуйста, ответь на мой вопрос.

— Я все еще отказываюсь отвечать на ваш вопрос, уважаемая Твайлайт Спаркл. – Мун наотрез отказывался уступать, несмотря на приведенные Элементом Магии доводы. – Я ее нашел – и все. Не надо искать никаких пони.

— Почему ты не хочешь указать нам на эту пони? Это одна из тех кобылок, что пришли с тобой из библиотеки? Одна из твоих подруг? – Предположила Флаттершай, которая, поразмыслив, вспомнила, что уходил Мун точно совершенно в обычном состоянии и в здравом рассудке. А вот вернулся уже просоленным. И со слов Твайлайт, в библиотеку он тоже уже пришел просоленным. И с подругами. Вывод был почти однозначен. Соль ему дала одна из них. Скорее всего, сама не зная, как и другие ее подружки, что дает жеребчику, как предположила добрая пегаска.

Несколько более циничная Твайлайт, было заподозрила, возможно, некую злую шутку, которую вполне могли провернуть жеребята, у которых местами еще было плохо с пониманием того, что можно делать, а чего нельзя. Вырастут – поумнеют, как известно. Но чтобы взросление сопровождалось развитием личности, естественно, этих жеребят нужно просвещать, воспитывать и наставлять. Вот только как раз сейчас и имелась проблема, что Мун не собирался называть имя пони, которой требовалась лекция о вреде и опасности соли и недопустимости ее потребления кобылками и жеребчиками.

— Я отказываюсь выдавать моих знакомых. – Обеспокоенный взгляд покрасневших глаз Рунавея дал прозрачно понять взрослым пони – они думали в правильном направлении.

— Почему, малыш? Мы же не хотим ничего дурного, ни для тебя, ни для них. – Мягко спросила Флаттершай, стараясь нежно подтолкнуть жеребчика к тому, чтобы раскрыться перед ними.

– Я не стукач, никогда им не был и никогда им не стану. – Сложил передние ноги на груди Мун Рунавей, опустив мордочку до упора, слегка потирая хохолок на своей груди кончиком подбородка. Твердость и уверенность в его голосе прозрачно намекали, что в своем мнении он укоренился прочно и отступаться не собирается.

— Не был кем? – Не поняла значения странного, явно иноземного слова “стукач” лавандовая библиотекарша. Видимо, это было слово из диалекта диких племен, откуда Мун Рунавей родом, сходу предположила единорожка. Надежды было немного, но, возможно, по особенностям речи малыша удастся выяснить все же, откуда он. Или хотя бы немного сократить круг поиска, тоже будет результат.

— Стукач. – Буквально выплюнул с ненавистью и презрением это слово Мун. Его покрасневшие глаза и вовсе налились кровью, когда он произнес это странное загадочное слово. – Никогда им не был. Даже в самые… самые плохие для меня времена. – Чуть более спокойно продолжил говорить Рунавей. – Так у нас называли тех младших, да и не только их, которые… сдавали других младших. Разбалтывали что-то о них, подставляли их и тому подобное. Не за спасибо, конечно же. Быть стукачом – худшее кем можно стать. Хуже что то еще сложно придумать. Хотя, уверен – можно. – Пояснил синий пегас взрослым пони суть этого странного непонятного слова. – И я к ним присоединяться не собираюсь. Мне еще дороги и мои принципы, и моя спокойная жизнь.

— И… ты поэтому не хочешь нам сказать, поникто дала тебе соль? Из-за того что у вас было принято, что за такие поступки младшие, которых ты выдашь, тебе за это отомстят? – Попыталась Твайлайт понять логику работорговцев и их жертв, по которой те жили, на что Мун лишь слегка кивнул, едва оторвав подбородок от груди, продолжая исподлобья скользить взглядом по расшитому сердечками одеялу.

— Все верно. У нас за такое, если повезет – тебя убьют. – Мурашки пробежали по спинам кобыл, когда они услышали произнесенное столь будничным тоном замечание. Словно смерть для маленького пони была достаточно рутинным и будничным событием, слишком рутинным и будничным, чтобы из-за него переживать или его бояться.

— А если… не повезет? – Аккуратно уточнила Флаттершай, чувствуя, как дрожит ее хвост. Вновь бездна приоткрылась перед ней, позволяя заглянуть в ее страшные и кошмарные глубины. Какие вещи могут быть кошмарнее смерти?

— Тогда младшие, и те что были сданы им, и все остальные, потому что знают, что они могли бы быть на их месте, а то и вовсе уже следующие на очереди…. Да… — Закрыв глаза, протянул Мун Рунавей, погружаясь явно в свои воспоминания. – Тогда они все устроят стукачам “веселую жизнь”. Каждый день, каждую ночь, все вместе, дружно, долго и упорно. Поэтому желающих стать стукачами немного. И как уже говорил, я к ним присоединяться не собираюсь. Я понимаю, что в Понивилле нравы в десятки раз мягче, чем у меня дома, но это не значит, что я хочу заработать себе ненависть своих одноклассников. У нас была парочка… таких. К их счастью, старшие отослали своих “любимчиков” раньше, чем мы узнали, с кем делим место под одной крышей. И раньше, чем мы добрались бы до них.

— Так что, перестаньте меня расспрашивать, я все равно вам не скажу, какая пони дала мне соль. Я своих не выдаю. – Добавил жеребенок, пока кобылы пытались найтись со словами, услышав мрачное откровение пони, проливающее свет на причину его поведения. Сердце Флаттершай сжалось от боли, получив новое напоминание о том, из каких мрачных мест выбрался Мун. И это было не век назад, а всего лишь неделю назад, если считать окончание его бурных приключений от того дня, как она нашла его в лесу рядом с городом. Старая жизнь Рунавея напоминала о себе, не собираясь просто так уходить в небытие.

— Я в этом точно уверен, потому что знаю, что Флаттершай не сделает ничего из того, что развязало бы мне язык. Что она может мне сделать? – В голосе жеребчика появилась горькая насмешка. – Будет морить голодом и жаждой? Будет избивать? Сечь? Лишит сна? Не думаю. А чем-то меньшим меня не пронять.

— Конечно, Мун Рунавей, я никогда так не поступлю с тобой. – Пискнула Флаттершай, поежившись от “традиционного набора” методов работорговцев держать жеребят в повиновении и страхе. И, собственно, она, и Твайлайт тоже, осознали, что у нее и правда нет никаких методов убедить жеребенка, кроме как добрым словом и мягким убеждением. Никаких наказаний у Флаттершай в арсенале не было. Ни на эту ситуацию, ни вообще. Такие наказания, что проймут жеребенка, были против всех убеждений и совести молодой мамы. Да и от тюрьмы ее не спасет даже заступничество ученицы Селестии.

И что оставалось? Лишить просто сладкого? Мун и так к нему равнодушен, ест все что дают. Запретить читать? Мисс Чирали будет недовольна тем, что Муну мешают учиться, препятствуя и так непростому прогрессу в его обучении. Да и вообще, запрещать жеребенку просвещаться было абсурдно. Запретить общаться с друзьями? Учитывая его замкнутость, вряд ли это сильно его расстроит, хотя, все же, произведет эффект. Но вряд ли сильный. И опять же – этим она навредит больше себе и другим пони. Малыш и так с трудом адаптировался к жизни в Эквестрии и изолировать его от других пони – похоронить все, что было достигнуто за эти дни. И что тогда остается? Заставить выполнять дела по дому? Учитывая, как его заставляли трудиться его бывшие хозяева, Флаттершай быстрее рухнет без сил от нагрузок, чем жеребчик, который вообще без единого намека со стороны своей приемной матери с первого же дня поддерживает в своей комнате безукоризненную чистоту.

Так что Рунавей был прав. В запасах у приемной матери просто не было никаких наказаний в принципе. Не было ничего такого, что могло бы впечатлить пони, что пережил рабство. И это уже не говоря уже о том, что карать Муна за то, что тот отказывался выдавать кобылку, что, скорее всего по незнанию, дала ему соль, было просто низко. Так что Флаттершай сочла необходимым отступиться и прекратить безуспешные попытки пытаться разговорить жеребенка.

— Хорошо, малыш. Будь по твоему. – Улыбнулась Флаттершай, стараясь выглядеть так, словно у нее не дрожат коленки от осознания глубины обсуждаемой жути. – Мы понимаем, что ты хочешь защитить своих друзей. Это очень достойно с твоей стороны. Хотя и не стоит… ммм… защищать их в плохих поступках. – Постаралась, как могла, она смягчить эту некрасивую ситуацию.

— Но мы все равно узнаем, поникто дал тебе соль, Мун Рунавей. Это нельзя и исключений тут быть не может. – Добавила Твайлайт Спаркл, тоже видя несгибаемое упорство пегаса, который, как она четко видела, имел на этот счет свое мнение и отступаться не собирался. Но и оставлять это дело на самотек она тоже не собиралась.

— Да пожалуйста. – Спокойно развел передними ногами Мун, после чего взял в копыта своего розового бегемота и нежно обнял его, прижимая к нему лоб. – Главное что не от меня, моя совесть будет чиста. А так мне все равно, в принципе. Даже если ее за это на месяц кинут в какой-нибудь там карцер или вроде того. Не знаю, как у вас тут такие места называют.

— Карцер? У вас так наказывали за чрезмерное употребление соли? – Уточнила Твайлайт, вспоминая значение этого слова. Кажется, так в Гвардии назывались темницы для серьезно провинившихся солдат, которые совершали воистину серьезные проступки. Например, лизали соль во время службы, как раз. Еще, вроде карцеры были в тюрьмах, для особо провинившихся заключенных. И, похоже, в лагерях торговцев жеребятами. Мун в ответ лишь кивнул, явно не имея желание развивать эту тему.

— Что ж, хорошо. В таком случае, мы оставим тебя отдыхать, Мун Рунавей. Завтра я зайду снова, согласно расписанию и проведу с тобой вечерние занятия. – Вздохнула единорожка, решив не биться в лоб и оставить страдающего от рассола жеребчика наконец то отдыхать.

— Уходите? А как же сегодняшнее занятие? Вы же только пришли, уважаемая Твайлайт Спаркл. – Подивился маленький пони, останавливая было развернувшуюся кобылу и заставляя ее полуобернуться обратно к Муну.

— Эм… у тебя рассол. Как ты в таком состоянии будешь учиться? У тебя же сейчас, несомненно, сильно болит голова, слабость в теле, обезвоживание, отеки, подавленное настроение, плохой сон. – Перечисление симптомов рассола, которые она могла наблюдать своими глазами прямо сейчас, лишь вызвало фырканье со сторону жеребенка.

— Голова болит? Настроение подавлено? Сон плохой? Пф, ерунда какая. – Отмахнулся Мун от слов Твайлайт. – Может я и чувствую себя немного плохо, но это никак не помешает мне просто посидеть за книгами. – Уверенным тоном заявил он и отложив Нирэ, демонстративно быстро и уверенно встал на все четыре копыта. Резкое движение заставило его слегка поморщиться, но тут же его взор сфокусировался на кончике рога Твайлайт. – Я привык к тяжелому труду, когда болезнь меня вообще с ног валит и при этом держаться на ногах. Какой то там “рассол” меня вообще никак не смутит. По сравнению с тем, какие болезни меня мучили раньше, а я все равно работал на морозе и в жару, по много часов подряд, это вообще ерунда.

— Мун Рунавей…. – Лишь прошептала Флаттершай, чувствуя, как от его слов у нее защипало в глазах. Да, она уже давно поняла, что жеребенок привык к изматывающему труду под гнетом работорговцев и способен выдержать то, что не выдержал бы любой другой жеребенок его возраста. Но если до этого еще можно было как то списать на преувеличение, что он может что-то присочинил, а то и на откровенную выдумку, то теперь и этот крохотный шанс развеялся как дым. Малыш только что сам, добровольно, захотел заняться учебой. Хотя она четко видела – ему плохо. Сама она тоже не раз мучилась от рассола после особо бурных вечеринок и по себе знала, каково это страдать от последствий лизания соли. И то что он готов не обращать внимание на свое плохое самочувствие и готов корпеть над книгами, вместо того чтобы отдыхать, говорило о многом.

— Малыш, может мне стоит отвести тебя в больницу? Пусть осмотрят тебя и дадут лекарств, если обнаружат, что ты чем то болеешь. – Взяв в себя в копыта, предложила Флаттершай. Слова Муна напомнили ей, что тот вполне себе мог повредить свое здоровье в невыносимых условиях рабства. До этого она как то не особо задумывалась над этим. На вид жеребенок был совершенно здоров, а сам Рунавей ни разу не жаловался на плохое самочувствие. Поэтому к доктору Флаттершай его за неделю ни разу не отвела. Больницы нужно посещать больным пони, рассуждала она, а здоровым это ни к чему. Но, в контексте его слов, теперь она поняла, что не факт что он точно может быть здоров. Возможно, что он просто не сказал ей, что чем-то болеет, считая это за слабость. Так что пока еще неопытная молодая мама решила заняться исправлением этой возможной проблемы, пока она не раздулась до очень заметных, но трудно поправимых масштабов.

— Нет! – Резко отказался жеребенок, распахивая крылья в резком всплеске эмоций. А его было спокойный взгляд наполнился страхом, близким даже к ужасу. Пони, который не выказывал страха перед смертью и болью, едва не запаниковал от одного упоминания обители медицины. – Я абсолютно здоров! Мне не нужно ни в какую больницу! – Выпалил он, стараясь уверить взрослых, что все в порядке. Но его слова лишь заставили двух кобыл обеспокоенно переглянуться. Им обеим в голову пришла одна и та же мысль. И один и тот же вопрос.

— Мун Рунавей, ты боишься посещать врача? – Сделала логичное предположение Твайлайт Спаркл, удивленно смотря на разве что не трясущегося от страха жеребчика, которого слова Флаттершай столь резко выбили из колеи. Рунавей промолчал, снова начав тискать своего Нирэ, предпочитая прятать свою мордочку за бегемотом. Все было понятно и без лишних слов. – Почему? У вас были врачи?

— Были. – Подтвердил пегасик, чьи маленькие крылышки дрожали от страха. – Вот только у них были очень… специфичные методы лечения. К ним лучше не попадать. У них там так лечат, что лучше признать себя здоровым – лишь бы выбраться из их лап. Не надо у них задерживаться, а лучше вообще к ним не попадать. Я как-то раз попал на неделю, болел особенно сильно. Настолько, что я даже стоять уже не мог. Это была одна из самых кошмарных недель в моей жизни. Я ненавижу больницы и стараюсь держаться от них подальше, как и от этих мучителей, которые якобы лечат. – Искренний ужас и омерзение в голосе  маленького пони более чем прозрачно намекали на всю глубину этой бездны, казалось бы, нескончаемого кошмара. Ни Твайлайт, ни Флаттершай понятия не имели, как эти врачи работорговцев “лечили” жеребят от всяких хворей, но обе подозревали, что лучше им и не знать. А то по ночам еще плохо спать будут.

— И все же, сын, отдыхай. Сейчас тебе нет нужды в таких “ подвигах”. Нагонишь позже. – Приняла твердое родительское решение Флаттершай. Заставлять его учиться с рассолом, пусть он и сам был на это готов силу привычки было слишком жестоко. – Мы дополнительно позанимаемся с тобой потом. Завтра в школу тоже не пойдешь, я скажу мисс Чирали, что ты немного приболел. – Объяснить учительнице, что Муну нездоровится, к тому же, было куда проще (и не лишено зерна истины), чем отправлять маленького пони в школу с явными видимым признаками рассола, которые не факт что пройдут за ночь. И объясняться потом за это перед мэром и поницией.

— И все же, я настаиваю. – Жеребенок не собирался отступать от своего. – Я чувствую себя достаточно хорошо чтобы просто сидеть перед книгой. Не кирпичи же таскать, а читать. Дело легкое, для меня, по крайней мере. А я хочу нагнать своих одноклассников в течение месяца. Один раз поднажму, зато потом больше не возвращаться к этому и весь вечер у меня будет всегда свободен.

— Какое похвальное желание учиться. – Похвалила Спаркл упорного маленькая пони. Малыш и правда имел недюжинную тягу к знаниям, раз был готов терпеть такие, мягко говоря, сильные неудобства, лишь бы заниматься учебой. Пусть и в том числе ради того чтобы отдыхать от учебы позже. – Может я тогда и правда останусь? – Обратилась лавандовая единорожка уже к Флаттершай.

Та, тяжело вздохнув, решила все дать добро на вечернее занятие. Но в школу он завтра точно не пойдет, несмотря на то, что Мун пытался возражать и тут. Но розовогривая пегаска была непреклонна. Премудрий Мун Рунавей проведет в доме, в компании своей матери, а не учителя и одноклассников. Она сама с ним позанимается, если он будет утром хорошо себя чувствовать. Вопрос с больницей же был деликатно замят, тут на своем твердо стоял уже Рунавей, не желающий ничего слушать о посещении царства лекарств и белых халатов.

Флаттершай решила, что позже она сможет развеять страхи жеребенка хорошим практическим примером. Когда потребуется, она все же сводит его в городскую больницу и там он увидит, что в Понивилле доктора и медсестры очень хорошие. Конечно, специально болеть для этого не надо, но, может позже выдастся случай, не слишком неприятный, как она надеялась, чтобы развеять еще один старый страх Муна. Или, может сводить его просто на экскурсию? Или на осмотр, провериться все же на какие-нибудь болезни?

Раздумывая над такими и множеством других вопросов, желтая пони отправилась вниз, на кухню. Ужин сам себя не приготовит. К счастью, никаких больше происшествий не случилось за этот день, животные чувствовали себя прекрасно, притихший Энджел не капризничал, а Твайлайт и Мун все же нашли общий язык и весьма плодотворно сначала вместе позанимались, а затем втроем пони и поужинали вкусными морковными блинчиками и цветочными котлетами. И она даже расстаралась и испекла пирог со свеклой и яблоками! Так что ужин вышел объедение. Рассол никак вообще, как не странно, не повлиял на аппетит Муна. Еда исчезала в его животе точно также легко и просто, как и в любой другой день. Твайлайт ела с не меньшим аппетитом, но все же была куда более умеренной в пище, хотя и она с удовольствием уминала жаренные одуванчики, да и от пирога с блинами не отказалась.

В хорошем настроении, спокойно и приятно так этот день и закончился. Твайлайт откланялась, отправившись к себе домой, отдыхать после столь необычного дня, а Мун пошел спать – употребление соли все же не прошло без последствий. Так что жеребчик поспешил в кроватку. Флаттершай же осталась мыть посуду, да и сама собиралась в скором времени готовится отойти во владения Принцессы Ночи. А вот Элемент Магии сразу после ужина спать идти не собиралась. Отдыхать она планировала за своим любимым делом – книгами. Она все не оставляла надежду по косвенным признакам найти родной дом Муна Рунавея, это уже стало ее желанием, разгадать эту загадку, собрать этот сложный  и запутанный паззл. Благо, сегодня загадочный жеребенок дал ей еще несколько подсказок. Может, хоть они помогут докопаться до истины?