Лунный Беглец

Глава 1.

Над Эквестрией вновь восходила заря. Солнце Селестии, как и всегда, медленно и величаво поднималось из-за горизонта, освещая мягким утренним светом земли пони. В Понивилле наступил новый день, обещавший быть самым что ни на есть обычным, спокойным, благополучным и счастливым.

Именно такого мнения придерживалась пегаска Флаттершай, которая тихо напевала себе под нос, гуляя по лесу этим утром. Сегодня ее потянуло встать пораньше, с первыми лучами солнца и перед тем как заняться своей заботой о животных и прочими повседневными делами, немного прогуляться по тишине утреннего леса. Буквально порхая между деревьями, желтая пони наслаждалась такими привычными, но все такими же любимыми и никак не надоевшими пейзажами. – Ля-ля-ля… — Продолжала она подпевать в такт мелодии, играющей в ее собственной голове.

Ветер мягко щекотал ее ушки легкими дуновениями и покачивая розовую гриву, воздух был наполнен утренней свежестью и приятной прохладой. Стояли приятные тишина и спокойствие, столь любимые Флаттершай. Хоть она и не имела ничего против вечеринок, большой компании и просто активного времяпровождения с друзьями, но все же в целом ее душа стремилась к покою. И до начала дня она собиралась побыть в тишине этого прекрасного утра, даже без компании своих любимых животных, от белочек до курочек, которые в большинстве своем также все еще посапывали в своих домиках.

Но, похоже, у этого дня были другие планы насчет желания Флаттершай провести утро в тишине и спокойствии в преддверии куда более бурных часов позже. Когда она уже достаточно углубилась в мягко освещаемый утренними лучами лес, где деревья уже шли достаточно плотными рядами, заставляя ее петлять между ними, до ее ноздрей дуновением ветерка донесло… запах? Флаттершай остановилась и принюхалась, пытаясь понять, что за несвойственный лесу неприятный душок дошел до ее мордочки.

Пахло потом. Поняшным потом. Рядом был другой пони. И судя по запаху – не очень чистоплотный. Флаттершай не очень хотела, чтобы кто-то нарушал ее уединение, тем более, кто то, со столь неприятным запахом, что его доносило его даже… откуда то примерно издалека. Но одновременно с этим, ей было и любопытно, кто тоже любит ходить по утрам в лес, тем более, так рано.

Поэтому, недолго подумав, пегаска все же решила пойти на источник запаха, который продолжал время от времени доносить до нее шаловливый ветер. Любопытство оказалось сильнее. Идти пришлось недолго и недалеко – всего пару десятков шагов спустя, она нашла искомое. Источником неприятного запашка оказался… жеребенок. С удивлением Флаттершай смотрела на маленького пегаса, дремавшего перед ней. И именно он, как отчетливо чуяла желтая пони, слегка… пованивал. И было видно, почему. Жеребенок был грязным. Очень грязным. Сходу Элемент Доброты не смогла даже понять, что цвет его шерстки темно-синий, потому что малыш был почти целиком покрыт налипшей на нее грязью, листочками и даже маленькими веточками. Пони спал на лежанке из еще множества листьев и веток, сваленных в кучу, которые он, как было хорошо видно, нарвал с соседних кустов.

Флаттершай стала тихо и медленно подходить к жеребенку, напряженно думая, что ей делать со своей неожиданной находкой, которая одним своим… ароматом, привнесла большую струю новизны в этот, уже далеко не заурядный день. Одновременно она продолжала изучать взглядом незнакомого ей пони, подмечая новые детали. На вид малышу было лет восемь, возможно даже меньше, но скорее он был просто очень уж тощим и исхудавшим. Знака Отличия она у него не заметила, что не удивляло. Разве что им был очередной кусок грязи, налипший на его жеребячий круп.

Несмотря на всю странность своего положения, спал он легко и беззаботно, со спокойной мордочкой, уткнутой в передние копытца, посапывая на животе в своей постели из листьев. И, как не странно, последнее, что особо отметила Флаттершай, хотя это бросалось в глаза больше другого… жеребенок был лысым. У него вообще не было гривы, даже коротко постриженной, а от хвоста был только короткий обрубок, также измазанный грязью, из-за чего определить его натуральный цвет было невозможно.

Это был действительно очень странный жеребенок. Но, просто стоять и смотреть было и глупо, и невежливо, поэтому собравшись с духом, желтая пони решила разбудить его и узнать, откуда он взялся и не нужна ли ему ее помощь.

– Эм, привет… малыш? Проснись, пожалуйста. – Негромким полушепотом обратилась она к жеребенку, слегка стыдясь того что вынуждена прерывать столь сладкий сон. Она не особо надеялась, что таким тихим голосом сможет его разбудить и поэтому уже заранее настроилась на необходимость более громкого повтора. Но, неожиданно для пегаски, жеребенок услышал ее и начал просыпаться. Очень быстро просыпаться. Почти мгновенно его веки распахнулись, открывая миру его большие голубые, как и у нее, глаза, которые почти также мгновенно вслед за головой развернулись на источник неожиданного звука.

Было осоловевший сонный взгляд быстро прояснился, сбрасывая оковы сна и симпатичные глаза малыша наполнились удивлением и настороженностью. На мгновение их взгляды встретились, но затем жеребенок мигом отвел глаза, разрывая контакт. Взор незнакомого пони заскользил по ее телу внимательным взглядом, оставляя в душе розовогривой пегасочки ощущение того, что ее тщательно изучают, оценивая во всем что только можно и возможно оценить коротким внешним осмотром. Невольно она застыла, пока он продолжал на нее смотреть, словно это у него, а не у нее был Взгляд.

Это был действительно очень странный жеребенок. Странный и пугающий уже меньше чем за минуту их условного знакомства. Ей нужно было что-то предпринимать. С легким облегчением выдохнув, когда взгляд пони перешел на обстановку вокруг, также внимательно и настороженно осматривая ее, она решила воспользоваться этой небольшой паузой, чтобы начать разговор.

— Привет, малыш. Я… Я Флаттершай. – Представилась она тихим голосом. Голова жеребенка вмиг развернулась вновь в ее сторону, но встретится их глазам снова было не суждено. Взгляд синего пони гулял по ее ногам, крыльям, груди, застывал на ее Знаке Отличия. Но ни разу он не посмотрел ей в глаза.

– Я – Мун Рунавей. – Наконец, представился он в ответ, медленно и четко выговаривая свое имя. Голос у него был вполне себе мелодичный и мягкий, хотя и с легкой хрипотцой. Представившись, он замолк, продолжая водить взглядом из стороны в сторону, явно решив этим и ограничится.

— Приятно познакомиться, Мун Рунавей. Эм… — Разговор подвис в воздухе. Ни один из двух пони не стремился что-то говорить. Флаттершай была слишком стеснительна и недостаточно настойчива, чтобы вызнавать у него так сразу, кто он, как тут оказался и что делает. А жеребенок…. Воспользовавшись очередной паузой, Элемент Доброты внимательно еще раз посмотрела на своего нового знакомого.

Его крохотные крылышки, перья которых слиплись от грязи, были плотно прижаты к бокам, ноги подтянуты к телу и напряжены как перед прыжком, а глаза были прищурены и не просто двигались туда-сюда, а резко метались из стороны в сторону. Да малыш был напуган! Он и сам чувствовал себя не в своей тарелке не лучше Флаттершай, поняла она.

Эта мысль, как не странно, придала желтой пегаске сил и решимости. Перед ней был тощий и грязный жеребенок, один, в лесу, который спал на куче листьев. Возможно, еще и голодный и даже больной. Он нуждался в помощи взрослых пони, ее помощи. Поэтому, собравшись с духом, она снова открыла рот, продумывая в голове все нужные вопросы.

– Почему ты тут спишь один в лесу, а не дома? Где твои родители? – Решила Флаттершай начать с, по ее мнению, самых очевидных и необходимых вопросов. Жеребята должны проводить ночь в теплых уютных домиках в окружении родных, а уж никак не спать, может, и не в лесной глуши, но даже на окраине леса этого делать не стоило. И не спать одни. Мун Рунавей в ответ неопределенно повел передней правой ногой и обвел взглядом окружающие деревья.

– У меня нет дома. Вот где упаду спать – там и дом, по факту. – Ответил он спокойным голосом. – Родители… — Тут мордочка жеребенка скривилась в гримасе, наполненной болью, отчего сердце Флаттершай пропустило один удар. – Я их уже давно не видел. Живу без них. – Емко и кратко ответил он, подтверждая худшие предположения Флаттершай. Перед ней был бездомный, беспризорный маленький пони. Ей захотелось заплакать от горя и жалости к бедному жеребенку.

– Ох, мне так жаль! – Произнесла она, стараясь подобрать слова утешения для Муна, но тот лишь коротко вздохнул.

— Не надо. Благодарю за сочувствие, но мне на самом деле вполне себе хорошо живется. Я свободен. Могу идти куда хочу, делать, что хочу. Хочу вот – и сплю здесь. Это не так уж и плохо. Жизнь в лесу в одиночестве так что имеет свои плюсы. – Его внезапная реплика заставила Элемент Доброты приоткрыть рот от удивления.

 – Но, малыш, ты весь грязный! Без крыши над головой, и, наверное, голодный. – Словно стремясь подтвердить последнее предположение Флаттершай, в такт ее словам заурчал живот Муна. Он лишь снова вздохнул, но все же ответил вопреки предательскому урчанию пустого желудка.

– Бывало и хуже. А выбирать все равно не из чего. По крайней мере, сейчас еще тепло по ночам. Спать возможно, не боясь замерзнуть во сне. – Пробурчал он, стараясь чтобы его голос звучал бодро, но в его жеребячьем писклявом голосе все равно проскользнула неприкрытая тоска. Флаттершай едва могла сдержать слезы, слушая жеребенка. Мало того, что он был в таком бедственном состоянии, так еще и считал, что все могло быть еще хуже! Что же ему пришлось пережить? Похоже, он уже довольно долго так бродяжничает.

— Так что, пока совсем не прижмет голод и холод, предпочту жить тут. Других вариантов у меня все равно нет. – Добавил Рунавей после небольшой паузы, затем положил голову обратно на копытца. Воцарилась тишина. Жеребенок продолжал лежать на своей “кровати”, вид у него был задумчивый и грустный. Его полуприкрытые глаза продолжали хаотично блуждать по округе, но взор слегка замутился, мыслями он явно был где-то глубоко в себе.

Флаттершай неуверенно переминалась с ног на ноги. Слова Муна Рунавея вовсе не убедили ее просто повернуться хвостом к жеребенку и уйти восвояси. Может, он сам и считал иначе, но он все также нуждался в помощи и заботе. В ее помощи и заботе, по крайней мере, до тех пор, пока не появится кто-то другой, готовый взять малыша к себе. Но действовать жестко и силой не было в духе Флаттершай. Это было неправильно, с какой стороны не посмотри. Ей нужно было убедить Муна пойти с ней, пока с ним тут не случилось… что-нибудь… что-нибудь ужасное. От представления возможных вариантов, что может случиться с одиноким голодным жеребенком в лесу, по ее спине пробежал холодок. Снова собрав решимость какая у нее была и взяв себя в копыта, Флаттершай снова обратилась к задумавшемуся маленькому пони.

— Но, Мун Рунавей! – Пискнула она, так и не выдавив из себя уверенного тона. – Я не могу бросить тебя тут одного, голодать! Давай… давай ты пойдешь со мной. Я позабочусь о тебе. Накормлю тебя, помою, ты можешь пожить в моем доме. – Попыталась убедить она жеребенка, вложив в голос всю доброту и заботливость, что у нее были и на нехватку которых пожаловаться было нельзя. И это сработало – голова жеребенка поднялась и с затаенной надеждой обратилась к Флаттершай. Перспектива провести следующую ночь в тепле и сытости явно прельстила малыша и удержаться от столь искусительного соблазна ему было нелегко, несмотря на заявленную независимость и готовность жить в таких тяжких условиях. Но почти сразу на мордочке воцарились недоверие и настороженность.

– И что я должен буду взамен? – Задал он вопрос, который заставил Флаттершай растеряться. Ей и мысли не приходило в голову, что за ее помощь ей пони-будь должен быть чем-то обязан. Но, очевидно, жеребенок был другого мнения. Снова повисло неловкое молчание. Мун ждал ответа, Флаттершай пыталась его найти. Было пришедшая в голову мысль сказать, что ей ничего не нужно взамен, несмотря на свою честность, ей была быстро отметена. Судя по тому как был напряжен и колюч жеребенок, он явно не ждал от жизни подарков. Если она скажет ему, что ей ничего не надо, он ей не поверит, пусть это и правда.

— Ты должен слушаться меня и вести себя хорошо. – Наконец, выдала она. Тоже правда, в принципе. Да и вспоминая то, как у нее однажды гостили Искатели Знаков, обещание вести себя хорошо было бы нелишним. Хоть она тогда и справилась с жеребятами, но три маленьких комочка энергии вымотали ее знатно. Мун Рунавей задумался на минуту, внимательно разглядывая Флаттершай. Затем синий пони вздохнул и стал медленно подниматься на все четыре ноги.

 – Я согласен на ваши условия. Кров и пища в обмен на послушание. Если вы захотите меня прогнать – я тут же уйду без возражений. Если я не захочу больше вас слушаться – я сам тут же уйду. И не пытайтесь меня удержать силой. – Флаттершай облегченно выдохнула – ей удалось уговорить жеребенка принять ее заботу о нем.

– Хорошо, будь уверен – я не сделаю тебе ничего плохого. И обращайся ко мне на “ты”. – Пегаска выдала самую милую и дружелюбную улыбку, на которую только была способна. Жеребенок лишь сухо кивнул и на слегка подрагивающих ногах подошел к ней, готовый следовать за ней.

— Ты сможешь идти? Если тебе тяжело, я могу понести тебя на спине. – Обеспокоенно предложила она, не обращая внимания на то что в случае его согласия вся грязь с его тела перейдет и на нее. Для нее это была несущественная мелочь. Ради благополучия маленького жеребенка такие неудобства можно и потерпеть. Но Мун лишь покачал отрицательно головой. Вздохнув, Флаттершай повернулась в сторону своего дома и неспешным аллюром пошла обратно, малыш медленно двинулся за ней. Лишь напоследок он бросил долгий взгляд назад, разглядывая свою лежанку, но издав тяжкий вздох, все же пошел за пегаской.

Краем глаза она поглядывала себе за хвост, следя, чтобы ее новый подопечный не отстал от нее, не свернул куда то в сторону, не исчез и не заблудился. Рунавей, хвала Селестии, послушно шел за ней. Синий пони еле-еле перебирал копытами, ноги у него больше не дрожали, но шел он медленно, едва поспевая даже за не спешащей Флаттершай. Было видно, что ходьба дается ему не без труда, он время от времени путался в своих ногах и спотыкался, впрочем, быстро вставая обратно и продолжая упорно идти за старшей пони. Видимо, малыш совсем обессилел от голода, с жалостью подумала пегаска.

Она было хотела снова предложить ему поехать на ее спине, но передумала. Мун явно не хотел, чтобы его считали беспомощным или слабым. Он так старался показать себя взрослым и независимым, хоть и был лишь жеребенком. Вздохнув, Флаттершай отвергла эту идею, хотя бы пока он еще в состоянии идти самостоятельно.

Парочка пони медленно продолжала свой путь, пройдя уже половину необходимого расстояния до дома Элемента Доброты. Носитель искомого продолжала аккуратно и максимально незаметно поглядывать на нового знакомого, подмечая все новые и новые особенности его поведения. Жеребенок время от времени озирался по сторонам, водя повсюду своим глазами, и судя по его настороженности, словно выискивая повсюду любые возможные угрозы и опасности. Слева, справа, под ногами и позади себя, изредка посматривая вверх – везде.

Время от времени, впрочем, наоборот, он полностью погружался в себя, взгляд затуманивался, он полностью отрешался от мира, оставаясь наедине со своими мыслями, какими бы они не были. Как правило, ровно до тех пор, пока снова не спотыкался, после чего снова начинал настороженно крутить головой, не забывая кидать беглые взгляды и на саму Флаттершай.

В ее голове ветром проносились мысли насчет Муна. Как не крути, он был сплошной загадкой. Начиная хотя бы с его имени. Мун Рунавей. Даже оно было овеяно легким флером тайны и даже страха. У нее до сих пор были живы страхи перед Найтмер Мун и, хотя со временем и не без стараний самой Принцессы Луны они заметно притупились, но все же что было связано с ней до сих пор вызывало у нее дрожь. Но даже без этого он вызывал вопросы. Откуда он пришел к окраинам Понивилля? Почему он такой циничный, настороженный и недоверчивый?

Да и даже банально, если он так голоден, что еле волочит ноги, то почему не попытался насытиться травой и цветами, что в достаточном изобилии росли прямо под ногами? Эта последняя надежда и возможность на спасение от голода для любого пони. Мало похоже, что он был слишком избалован и высокомерен, чтобы считать, что питаться травой, как это повсеместным делали их предки тысячи лет назад — это ниже своего достоинства даже страдая от нехватки любой другой пищи.

Впрочем, разгадать эти и другие загадки она могла и позже. Сейчас у нее было две важных задачи, над которыми ей следовало задуматься в первую очередь. Первая – помыть жеребенка. Вторая – покормить жеребенка. Его странностями, тайнами загадками и прочими вопросами она могла заняться позже. Намного позже – не стоило забывать и о своей обязанности заботиться о животных Понивилля. Да и потребности жеребят не ограничивались одной гигиеной и пищей, об этом ей тоже не стоило забывать.

Пегаска слегка вздохнула – ей предстоял напряженный денек, и, наверняка, несколько последующих напряженных дней. Впрочем, ничего такого, с чем бы она не справилась, особенно, с помощью добрых друзей! Воодушевившись, Флаттершай вернула себе почти радостное расположение духа, что царило в ее душе перед началом прогулки. Она даже стала снова слегка напевать себе под нос, одновременно прикидывая, что и как ей сегодня нужно сделать, чтобы все успеть вовремя.

На такой оптимистичной ноте они и дошли до коттеджа Флаттершай. Там уже успели пробудиться живущие в нем и рядом с ним животные, которые живо резвились, наслаждая наступившим утром. Элемент Доброты даже радостно улыбнулась, видя всех этих милых белочек, кроликов, курочек и прочих малышей, поселившихся рядом с ней. А скоро у нее должно было быть и чаепитие с медведем Гарри. Да, жизнь была прекрасна!

Она повернула голову в сторону Муна, который тоже с нескрываемым интересом разглядывал представший перед ним коттедж. И если животные, как с грустью подметила Флаттершай, были удостоены настороженного взгляда, то на ее дом он посмотрел явно не без удовольствия. Вид деревянного жилища, со светло-желтыми стенами и покрытого крышей из живой зелени, явно пришелся малышу по душе. Глаза Муна расширились от удивления, а рот слегка приоткрылся, он явно был впечатлен. На его губах даже впервые проскользнуло нечто похожее на улыбку, согрев сердце заботливой пегаски.

— Добро пожаловать ко мне домой. Теперь, пока ты со мной, это и твой дом тоже, Мун Рунавей! Надеюсь, тебе у меня понравится. – Улыбнулась Флаттершай, когда они оба остановились у входной двери, выкрашенной в розовые цвета.

— Благодарю. Очень хороший дом. Красивый. Большой. Стоит удаленно от остальных. Свой земельный участок, смотрю, есть. И крыша хорошая. Зелень очень натуральная. Сверху, наверное, если смотреть, то можно и не увидеть, что тут дом. В общем, мне нравится – дом великолепен. – Вежливо ответил жеребенок, уже вернув себе спокойное, если не постное, выражение мордочки. Флаттершай обрадовалась, что Мун был доволен, хотя, однако, его выражение восторга, если его можно было так назвать, показалось ей слегка странным. Добавив еще одну строчку в его список загадок, она решила не забивать себе пока этим голову. Ей все еще нужно было решить насущные проблемы, а уже потом в свободное время можно будет и подумать. Поэтому, она просто открыла дверь, заходя внутрь и делая приглашающий жест копытом.

Пройдя внутрь, сначала Элемент Доброты, а потом и ее слегка замешкавшийся гость вытерли копыта о входной коврик, а затем остановились на пороге гостиной. Флаттершай дала малышу минуту, чтобы тот осмотрел первый этаж ее дома и постепенно привык к своему новому жилищу. Тот уже с бесстрастной мордочкой стал осматривать внутреннее убранство. И снова высунувшие свои маленькие любопытные мордочки птицы и зверьки были удостоены взгляда, полного подозрительности и настороженности. Похоже, у Муна явно были антипатии к животным, но Флаттершай решила пока не спешить с выводами.

Маленький пони оторвал взгляд от норок, гнездышек и прочих маленьких домиков и стал разглядывать другие предметы интерьера. С нескрываемым любопытством и даже жадностью он окинул взглядом книжный шкаф, наполненный книгами. Затем его взгляд проследовал на диванчики, на которых Флаттершай так любила отдыхать в свободное время, которые он одарил коротким удовлетворённым взглядом. После взгляд Муна Рунавея переместился на камин. Его он рассматривал на удивление долго и внимательно, словно досконально стараясь изучить.

— У вас здесь очень уютно. – Наконец, прервал уже начавшей становится неловкой тишину жеребенок, повернувшись к Флаттершай и уставившись куда то в район ее крыльев. – Красиво. Мне нравятся цвета. Зеленый пол, коричневые стены. Ставни голубые. Очень мягкие цвета, приятные глазу. А голубой я просто очень люблю. Очень все… гармонично. – Выдавил из себя Мун через пару секунд, еще раз бегло окинув взглядом помещение и вернув взгляд на тело Флаттершай.

— Рада что тебе понравилось. – Ободряюще, как она надеялась, улыбнулась пегаска. Решив больше не испытывать терпение жеребенка, которому явно не терпелось и умыться, и поесть, розогривая пони быстро порысила в ванную комнату. Включив теплую воду и оставив ванну набираться, она вернулась обратно к Муну, который продолжал переминаться с ноги на ногу на пороге.

— Мун Рунавей, ты сильно голоден? – Спросила она у жеребенка. Тот лишь наградил ее в ответ нечитаемым взглядом, в котором был намешан целый спектр мыслей того, что он думает о таком вопросе. Но, затем быстро отвел глаза вниз. Поняв, какую глупость она сморозила, покрасневшая от прилива стыда Флаттершай поспешила извинится.

— Ой, прости, то есть, эм... я хотела сначала искупать тебя, а уже потом покормить. Чтобы грязь в еду не попала. Но, если тебе прям совсем сильно хочется кушать, я могу дать тебе что-нибудь прямо сейчас. – Поспешила уточнить свой вопрос смущенная старшая пони.

— Я могу потерпеть голод. – Ответил все же Мун, продолжая разглядывать деревянные доски, из которых был уложен пол. Вопреки его попытке казаться сильным, его уши тоскливо поникли. Затем, после небольшой паузы, он добавил. – Но я очень хочу пить. – Произнес жеребенок едва слышно.

— Пить? – Переспросила пегаска, но, не дожидаясь ответа, расправила крылья и быстрее ветра понеслась на кухню. Она начала быстро осматривать стеллажи с посудой, ища, из чего напоить малыша. Любимый чайный сервиз был бегло осмотрен и тут же отброшен – элегантные небольшие чашки прекрасно подходили для наслаждения изысканным напитком, но не чтобы утолить сильную жажду, а именно таковая несомненно терзала жеребенка.

Зато в запасах у нее нашлись несколько здоровенных кружек, схватив одну из которых из шкафа для посуды она подлетела к кухонной раковине и стала наполнять кружку из нее. Продолжая поддерживать свое тело в воздухе, она полетела обратно, держа кружку в копыте. Уже куда медленнее, опасаясь разлить содержимое. Жеребенок продолжал терпеливо ее дожидаться у входа, занимая себя тем, что старательно пытался очистить ноги о входной коврик, уже довольно густо засыпанный падающими на него комками грязи. Флаттершай приземлилась перед ним и сев на задние ноги, протянула ему кружку, на которую он мигом устремил жаждущий взгляд.

— Вот, это тебе. Пей. – Она аккуратно поднесла воду к губам жеребенка, решив, что ему будет сложно удержать с его нехваткой сил ее самостоятельно. Мун было протянул все же передние ноги, чтобы самому взять кружку, но, окинув их критичным взглядом, все же позволил, со вздохом, Флаттершай напоить его.

Рунавей жадно припал губами к воде и начал быстро пить. Кружка стала стремительно пустеть и пегаске пришлось ее постепенно наклонять ее все сильнее и сильнее. Пил жеребенок слегка неаккуратно, так что несколько капель пролетело мимо и пролилось на все тот же многострадальный коврик. Совсем скоро большая кружка быстро опустела, маленький пони выдул все до дна.

— Благодарю, Флаттершай. – Произнес пони, из голоса которого пропала хрипотца, после того как отдышался. – Вчера еще я смог немного поесть перед сном, но вот воды в лесу мне найти не удалось. – Затем, резко выдохнул и добавил, ставшим окончательно мелодичным и мягким голосом, снова уткнув взгляд в пол. – Я не очень умею выживать в одиночку.

Почему же ты тогда хотел там остаться? Именно этот вопрос захотела задать Элемент Доброты, но промолчала, решив следовать своему плану – сначала текущие проблемы, а уже потом вопросы и поиск ответов на них. Но, похоже, что жеребенок так ненавидел свою прошлую жизнь, что даже жизнь в лесу казалась ему предпочтительнее. Даже если жить в нем он не хотел и не умел. Или, у него действительно не было другого выбора. Что ж, она постарается мягко вызнать это у малыша позже. А пока ей следовало наконец то приступить к купанию жеребенка, благо, ванна уже должна была набраться.

— Не за что, Мун Рунавей. – Тряхнула гривой старшая пони, выбрасывая из головы лишние мысли. – Давай теперь тебя искупаем, после чего я покормлю тебя чем-нибудь вкусненьким. Пойдем. – Поманила она жеребенка за собой, идя в ванную комнату, убирая кружку пока на чайный столик. Было поникшие уши Муна встрепенулись, и он пошел за ней. Небольшие комья засохшей грязи и обрывки листьев продолжали мелкой щепотью осыпаться с его шерстки на пол, оставляя хорошо видимый свет на досках и на постеленном в центре гостиной коричневому ковру с узором из бабочки.

— Я все уберу за собой. – Ровным тоном с примесью вины сказал Мун, подходя к Флаттершай, смотря на оставляемый им след из грязи. Но пегаска, лишь легко улыбнулась.

— Ерунда, я сама все приберу, когда закончу тебя купать. Ни о чем не беспокойся. – Поспешила она успокоить Рунавея, заводя его внутрь ванной. Там искомая уже вовсю отдавала легким парком и бурлила пенкой. Мун в шоке уставился на здоровенную деревянную бадью, выполнявшей в доме Флаттершай роль ванной.

— Я буду мыться в горячей ванной? – Пораженным тоном спросил жеребенок. Пока Флаттершай пыталась найтись с ответом и понять, было ли это приятный сюрприз или не очень, жеребенок сам развеял все сомнения.

— Великолепно. Как я скучал по ванне. – С этими словами жеребенок даже перешел на сбивчивую рысь, подбегая к искомой и в нетерпении окунул правую переднюю ногу в воду, проверяя температуру. Результат ему явно пришелся по душе, судя по его счастливому виду, враз забывшему все тревоги и заботы.

— Тогда залезай, сейчас мы тебя сделаем чистеньким и ухоженным малышом! – Буквально пропела Флаттершай, поворачиваясь к принадлежностям для мытья – шампуню, щеткам, мылу и прочим. Резко осчастлививший Мун же не заставил себя ждать, быстро, но аккуратно нырнул в ванную. Выражение чистейшего блаженства разлилось по его мордочке, когда его крохотное тело почти целиком погрузилось в горячую воду.

— Как хорошо… — Выдохнул Рунавей, нежась в приятно греющей его тельце воде. Флаттершай тем временем загрузила на расправленные крылья все необходимое и в таком виде и подошла к Муну. Она уселась на круп перед ванной, продолжая балансировать предметами на крыльях, что, к ее маленькой гордости, ей очень даже удавалось. Причем жеребенок, судя по его удивленному виду, явно был поражен способностями пегаски. Чтобы посмотреть, как в движении и при смене положения тела Флаттершай умело поддерживает предметы на своих крыльях, он даже отвлекся от приятных ощущений горячей воды, обволакивающей его тело. Его так было легко впечатлить, с умилением подумала Элемент Доброты.

— Я в состоянии помыться сам. – Разрушил всю атмосферу благожелательности вновь ставший весьма колючим голос Муна, видя, как она уже взяла в передние ноги щетку с намерением счистить с него грязь. – Я не люблю, когда до меня дотрагиваются другие. – Флаттершай сдержала желание грустно вздохнуть, когда недоверчивая натура жеребенка снова проступила на волю.

— Но, малыш, ты грязный целиком. Ты не сможешь сам вымыть себе спину и круп, просто не дотянешься. – Решила объяснить ему спокойно и разумно старшая пони, почему ему не обойтись без ее помощи. Жеребенок уставился мрачно сначала на ее крылья, на которых продолжали покоиться принадлежности для мытья, затем его взгляд скользнул по зажатой в копытах Флаттершай щетки. После перевел взгляд на свое тело, выворачивая голову в сторону своей спины. Вздохнул.

— Хорошо. Я и правда не смогу сделать этого сам. – Произнес, словно признавая поражение, жеребенок. Судя по его невеселому голосу, ему это признание далось тяжело и неохотно. Он, похоже, очень не любил показывать себя беспомощным. Получив согласие Муна, Флаттершай приступила к мытью малыша.

Она стала методично отскребать с него грязь щеткой, постепенно отчищая его тело и из коричнево-серо-синего пони он постепенно превращался все же в просто синего пони. Отмывая его голову, она отметила, что грива у малыша все же есть, точнее – будет. Короткие волоски все же едва-едва пробивались сквозь шерстку, которые, видимо, до этого были беспощадно отстрижены наголо или даже сбриты. И судя по их цвету, Флаттершай могла предположить, что грива у малыша будет черно-голубой в полоску. Занявшись его хвостом и отчистив от комьев грязи уже и его, она только дополнительно утвердилась в этом предположении. Короткий, стеснительно-испуганный прижатый к телу хвостик также цветом состоял из нескольких нежно-голубых и иссиня-черных полос.

Но что куда больше привлекло внимание Флаттершай – так это реакция Рунавея на помывку. Если просто плескаться в ванне ему явно нравилось, то вот, то что его моют – нет. Очень, очень сильно не нравилось. Он старался отодвинуться каждый раз, когда его касалась нога пегаски или щетка, изредка вздрагивал от ее прикосновений, сжался в плотный ком и выглядел напряженным как струна. Еще более напряженным, чем он выглядел до этого.

— Мун Рунавей, пожалуйста, расслабься. Здесь тебе ничего не угрожает. – Мягко попросила Флаттершай. Тот выдохнул сквозь плотно сжатые зубы, но все же постарался сесть чуть более вольготно, стараясь не уклоняться и не закрываться от новых касаний пони.

— Я не люблю, когда до меня дотрагиваются другие. – Повторил он свои слова, уже сказанные раннее. – Очень не люблю. – Добавил он для убедительности.

— Почему? – Вырвался из груди Флаттершай невольный вопрос. Она быстро захлопнула рот, коря себя за неуемное любопытство, которое явно не пришлось жеребенку по душе. Воцарилось молчание, прерываемое лишь движениями щетки о уже почти чистую шерстку на спине. Рунавей не горел желанием что то рассказывать о себе.

— Это часть нашего договора? – Наконец ответил он вопросом на вопрос. Бросив взгляд на непонимающую мордочку застывшей Флаттершай, Мун уточнил. – Я обязан отвечать на вопросы о своем прошлом, потому что должен подчиняться тебе? – Спросил он у растерявшейся пегаски.

— Не… нет! Я не заставляю тебя отвечать. Если не хочешь – не надо, я не настаиваю. – Поспешила Флаттершай успокоить напряженного жеребенка. – Мне просто хочется узнать тебя лучше. Только и всего. И мне хочется помочь тебе. Если тебе хочется высказать мне свое мнение – я выслушаю. А если ты не хочешь говорить – я не буду тебя заставлять. Ты не обязан мне что-то рассказывать о себе… из-за нашего уговора. – Жеребенок вздохнул в ответ на ее слова, переведя взгляд на пенящуюся воду. Его глаза замутились, тело расслабилось, даже перестав реагировать на продолжавшую мягко и нежно отчищать его щеткой Флаттершай.

— Обычно, когда меня касаются… эти прикосновения неприятные. Очень неприятные. Те, кто это делали, они делали мне плохо. Поэтому я стараюсь, чтобы меня никто не трогал. – Ответил все же Мун неохотно, вынырнув из глубин своего разума. Разум Флаттершай заполнили новые мысли о Муне и его жизни, но, упорствовать, продолжая причинять душевную боль жеребенку своими явно болезненными для него вопросами она не хотела.

— И я больше не хочу об этом говорить. – Окончательно закрыл тему Мун Рунавей затвердевшим голосом.

— Да, конечно, Мун Рунавей, я постараюсь не мучать тебя неприятными для тебя вопросами. – Заверила его Флаттершай и вернулась к старательному отмыванию жеребенка. Закончив с его головой и спиной, она нежно перевернула его на спину и начала аккуратно оттирать ему живот и грудь.

Мытье шло тихо и спокойно в почти полной тишине, которую нарушали только звуки щебечущих птиц снаружи комнаты да шум плещущейся воды. Мун погрузился в свои мысли, хотя и продолжал иногда инстинктивно дергаться от касаний Элемента Доброты. Мордочка у жеребенка была задумчивая, мрачная и наполненная затаенной болью. Флаттершай мысленно отругала себя за то, что пробудила в Рунавее явно неприятные воспоминания. И причинила ему этим боль. Пообещав себе быть деликатнее в дальнейшем, Флаттершай продолжила старательно очищать жеребенка от грязи.

Когда она уже перешла на низ его живота и стала тереть щеткой промежность между его задними ногами, маленький пегас резко вынырнул из затаенных глубин своего разума и уставился туда, где отмывала его тело сейчас Флаттершай. Очень внимательно уставился.

— У тебя здесь что-то есть? – Спросила слегка разволновавшаяся Флаттершай, стараясь водить щеткой медленнее и осторожнее. Может, под слоем грязи скрывается какая та ранка, которую он уже успел получить перед тем как она его нашла. Мун аккуратно пощупал низ своего живота передним копытом, словно пытаясь что-то найти под кусками грязи и шерсткой. Но затем медленно покачал головой.

— Нет. Там ничего нет. Вообще ничего нет. – Ответил он голосом, наполненным словно удивлением. Пегаска внимательно окинула взглядом ветеринара-любителя тело Муна в тех местах, которые он потрогал своей ногой. Но, кроме остатков грязи ничего она не увидела. Низ живота, задние ноги, сейчас задранные кверху, обрубок хвоста – ни на чем не было никаких следов ран или болезни.

Решив, что раз ничего нет, то, хотя бы сейчас, и беспокоится не надо, раз и малыш не на что не жалуется. Может, он просто уже успел там себе что то ударить, но сейчас уже все прошло, только и всего. Успокоив себя такими мыслями, пегаска продолжила свой труд, который, впрочем, уже подходил к концу.

Вскоре из почерневшей воды она достала почти идеально чистого малыша. Отложив все остальное обратно на полки, Флаттершай взяла полотенце и начала насухо вытирать жеребенка, который уже почти спокойно и покорно сидел на ванном коврике на полу и ждал, пока закончится его купание. Однако, старшая пегаска отметила, что жеребенок не просто терпеливо и на удивление спокойно ждет, но и наблюдает за ее действиями. Очень внимательно наблюдает. Как она достает вещи, как убирает их обратно, как держит в копытах и во рту.

Решив, что он просто все также проявляет настороженность, только и всего, пегаска выбросила эту мысль из головы и просто продолжила вытирать жеребенка. Когда она отставила полотенце в сторону, Флаттершай критическим взглядом окинула результат своих долгих и упорных трудов. Что ж, ей удалось соскрести с Муна всю грязь. Теперь его вполне можно было назвать чистым и сухим. Его шерстка оставалась довольно взъерошенной, но терпимо, причесывать гриву необходимости не было в силу ее отсутствия, да и хвост недалеко ушел. Желательно также дополнительно было отчистить его копытца от оставшихся крох грязи, но и их осталось всего ничего. Так что да, ей нужно было только его причесать, но это могло и подождать, пока она не купит ему необходимые гребешки и прочие принадлежности для личной гигиены и ухода за собой.

Так что зачеркнув несколько мысленных пунктов в голове, Флаттершай добавила еще несколько в список дел, что она должна сделать на сегодня. Покой ее ждал еще нескоро, ой как нескоро. Улыбнувшись жеребенку, она повела его на кухню. Теперь ей предстояло его накормить. Учитывая, как он был голоден, времени на варку, жарку и прочее у нее не было совершенно. Муна следовало накормить чем то, что он может съесть уже через минуту.

— Мун Рунавей, какую еду ты предпочитаешь? – Спросила Флаттершай, решив поинтересоваться мнением самого жеребенка, которого она уже усадила за стол, посадив на небольшую мягкую подушку цвета сирени. Ему было немного высоковато, но вроде он вполне дотягивался, не создавая необходимости доставать еще одну подушку для сидения.

— Я ем то что дают. – Коротко ответил жеребенок, с нетерпением смотря как она порхает перед шкафами, думая, чем же накормить малыша. Слова Муна отдавали… чем-то нехорошим в ее сердце, но сейчас ей стоило просто радоваться, что она может дать ему почти все что у нее есть в запасах.

В итоге, ее выбор остановился на цветочных бутербродах. Питательно, в меру полезно, быстро и почти для всех вкусно. Достав хранящиеся у нее в холодильнике ромашки и подсолнухи, затем хлеб из шкафа и скоро соорудила из первого же подсолнуха довольно аппетитный бутерброд. Она положила его перед жеребенком, который со странным удивлением и недоверием уставился на него, внимательно изучая его своими голубыми глазами.

Мун медленно поднес обе передних ноги к бутерброду, аккуратно обхватывая его с двух сторон. Затем также медленно, не сводя глаз с подсолнуха, поднес бутерброд ко рту, на мордочке у него показано такое напряжение, словно он боялся неправильным движением призвать Найтмер Мун. Осторожно, аккуратно откусил крохотный кусочек подсолнуха, не тронув хлеб. Медленно прожевал.

— Как вкусно! — Довольно возопил жеребенок, широко открыл рот… и тут же в него влетела добрая треть бутерброда целиком. Рунавей довольно захрумкал, уже ничего не боясь, ни от чего не напрягаясь и ни капли, вообще, не сдерживая свои голодные порывы.

— Рада, что тебе понравилось. – Улыбнулась Флаттершай, довольно жующий жеребенок выглядел крайне мило, хотя и слегка пугающе с таким зверским аппетитом. Спохватившись, она поняла, что бутерброд уже почти съеден Муном и на одном он явно не остановится. Поэтому взмахнув крыльями, она понеслась делать следующий, а также слетала за уже взятой кружкой и снова до краев наполнила ее водой, рассудив, что жеребенок явно захочет пить после съеденных всухомятку бутербродов.

Новый положенный перед ним бутерброд, уже с ромашкой, он схватил уже без промедления и сразу отправил себе в рот. Ел жеребенок очень и очень быстро, еда исчезала в его рту за считанные секунды. Она поспешила с готовкой нового бутерброда. Третий бутерброд, снова с подсолнухом, тоже исчез во рту Муна почти сразу. И четвертый. И пятый. И шестой. Лишь время от времени он замедлялся, чтобы отпить воды из кружки.

Наконец, съедая уже восьмой бутерброд, жеребенок стал есть заметно медленнее, а когда последние кусочки и его исчезли в животе, оставив на столе лишь немного крошек, он стал довольно отдуваться, поглаживая свой живот передней правой ногой.

— Уф… я наелся. – Выдохнул он с счастливой и расслабленной мордочкой, на которой воцарилось безмятежное, простое счастье. – Благодарю за еду, Флаттершай, я давно так вкусно, и, особенно, сытно, не ел. – Поблагодарил ее жеребенок.

— Пожалуйста, Мун Рунавей. Рада была угостить тебя вкусненьким. – Улыбнулась пегаска, которую немало впечатлил аппетит Муна. Ест прямо как взрослый жеребец. Или даже два! Видимо, он и правда давно не ел, как она подумала с грустью. Но, уже куда более весело отметила, теперь малыш сыт и с ним все будет хорошо.

Теперь, когда он был чист и сыт, она могла приступить к своим заботам о животных. Но оставался вопрос, куда деть жеребенка на это время, прежде чем она снова сможет начать о нем заботится. С легким ужасом Флаттершай осознала, что сочетать свои обычные обязанности с заботой о жеребенке на постоянной основе весьма сложно. Это ведь не на день, не на два, и даже не на неделю, если не получится найти другого опекуна.

Конечно, это все лишь где-то на два часа, максимум на три, потом она сможет снова заняться Муном, но чем будет занят все это время жеребенок? На крайний случай, его можно было взять с собой, но Флаттершай казалось это плохой идеей. Мун достаточно явно показал, что не особо любит животных и вообще в целом не самый дружелюбный. Так что более плотное знакомство с ними явно может быть неприятным. И для Рунавея, и для зверьков.

Ладно, сначала она покажет ему комнату, в которой он будет жить, а там может сообразит, чем занять жеребенка. Но оставлять все на самотек точно не стоило. Воспоминания о том, как в прошлом году у нее гостили Эппл Блум, Свити Бель и Скуталу все еще были достаточно свежи в памяти и обогатили ее достаточно опытом обращения с жеребятами, чтобы понимать, как с ними обращаться. И важно, что они могут учудить все что угодно, пока за ними не смотришь и если они не заняты чем то, что достаточно хорошо отвлечет их от поиска приключений на свои пока еще пустые бока.

Правда… тут Флаттершай отвлеклась от своих мыслей и бросила взгляд на их источник. Рунавей до того сидевший на подушке и сам лениво поглядывающий на задумавшуюся пегаску, когда та обратила на него внимание спешно отвернул глаза в сторону, разрывая было наметившийся зрительный контакт.

Правда, Мун явно был другим, продолжила развивать свою мысль пегаска, задумчиво изучая жеребенка взглядом, пока тот продолжал спокойно сидеть на подушке, гуляя взглядом по кухне, изучая то холодильник, то розовые занавески с изображенными на них сердечками. Он казался довольно спокойным и сдержанным. Обещал ее слушаться и, похоже, довольно серьезно относился к даваемым обещаниям.

— Хорошо, Мун Рунавей. – Решила прервать воцарившееся молчание, нарушаемое только негромкими разговорами животных, Флаттершай. Уши жеребенка мгновенно дернулись в ее сторону и тот обратил все свое внимание на нее.

— Я сейчас покажу, где ты будешь жить, пока будешь со мной. – Сообщила она Рунавею, тот лишь молча кивнул и слез с подушки, подходя к ней. Флаттершай повела его обратно в гостиную, а оттуда поднялась по лестнице на второй этаж ее домика. Как раз этой весной она добавила на него впритык к своей спальне еще одну, специально для гостей. Пока еще, правда, никто не успел ей воспользоваться. Искатели Знаков снова не приходили к ней с ночевкой, Твайлайт и другие друзья заходили только выпить чаю, а к ночи возвращались к себе домой, а больше к ней никто особо и не заходил. Что ж, все же в итоге гостевая спальня ей пригодилась.

— Вот здесь ты будешь жить! – Произнесла Флаттершай, открывая перед жеребенком дверь в его новую комнату. Мун Рунавей в едва сдерживаемом удивлении приоткрыл рот, разглядывая небогатое, но милое убранство гостевой спальни. Здоровенная для малыша двуспальная кровать была аккуратно застелена клетчатым розово-белым одеялом с сердечками. Перед ней был поставлен небольшой голубой сундук для хранения вещей, сбоку примостился книжный шкаф, к которому приставили и столик для чтения. Также к одной из стен Флаттершай приколотила полочку, единственным обитателем которой были одинокие часы, методично отсчитывающие время.

В принципе, это было все, что находилось в комнате. Она не была более никак обустроена или украшена. Флаттершай так и не успела этим заняться. И даже животных в ней не жило, как-то всем хватало места на первом этаже, а кому не хватало, жили в спальне самой пегаски, куда более обжитой и уютной. Но, пожалуй, теперь это тоже было даже хорошо, учитывая… особенности жеребенка.

— У меня будет своя собственная, отдельная комната? – В неверии спросил он у пегаски. Та лишь кивнула, немного не уверенная в том, какой ответ хочет услышать Рунавей.

— Это так… здорово. Я уже давно даже не мечтал ни о чем подобном. Спасибо большое, Флаттершай. – С нескрываемым восхищением и благодарностью посмотрел на нее Мун, заставив пегаску покраснеть от смущения. Инстинктивно, она даже спрятала мордочку за своей гривой.

— Ох, ничего особенного. Даже если бы у меня не было гостевой спальни, я бы отдала тебе свою. Я не могла оставить жеребенка жить в стесненных условиях. – Скромно ответила Флаттершай, хотя ее голову посетил небольшой рой новых тревожных мыслей о загадочном прошлом Муна.

Она слегка тряхнула головой – сейчас ей было совсем не до этого! Ей нужно было сейчас чем-то занять жеребенка, пока она работает, а затем вернуться к нему и… что делать с ним дальше, ей еще тоже надо подумать.

Работа! Точно! Она уже наверняка начала опаздывать. Флаттершай кинула быстрый взгляд на часы, стоявшие на полке. Уже было двадцать восемь минут третьего. Ей следовала приниматься за дело как можно быстрее.

— Мун Рунавей. – Обратилась она к жеребенку, который вслед за ней было бросил взгляд на часы и довольно пристально их рассматривал. Повернувшись обратно к Флаттершай, он уставился на ее копытца. Решив, что это однозначно знак того что ее внимательно слушают, пегаска собрала мысли в кучу и продолжила говорить.

— Мне сейчас нужно заняться работой по уходу за животными. Это довольно надолго, на два-три часа. Мне кажется, ты не хочешь пойти со мной, верно? Поэтому, я предлагаю тебе побыть в одиночестве, если ты не против. Обустройся пока в своей комнате, освойся, можешь погулять по дому. Можешь взять почитать какую-нибудь книгу. И… в общем, я смогу оставить тебя без присмотра на это время? – Обратилась Флаттершай к внимательно слушающему ее жеребенку. Тот, в итоге просто коротко кивнул.

— Я все понял. Я буду вести себя тихо, спокойно и никому не мешать. От меня не будет проблем. – Ответил ровным тоном Мун. Взглянув в его глаза, которые, впрочем, изучали ее ноги, Флаттершай решила, что вполне может довериться жеребенку. Да и даже если тот не сдержит обещание, а ей хотелось ему верить, самое худшее, что он может устроить – это сбежать обратно в лес к своей лежанке. В принципе, это было то, что ей уже удалось с трудом, но пережить в свое время с Искателями Знаков. Но все же ей хотелось верить малышу и она верила, что тот ее не обманет.

— Вот и хорошо. Если все же заскучаешь, спустись ко мне, я буду либо во дворе дома, либо на первом этаже. Пожалуйста, никуда не уходи без меня, особенно в лес. – На последних словах сделала свой голос чуть более строгим Элемент Доброты.

— Я все понял. – Повторил жеребенок тем же голосом. – Мне разрешено лечь на кровать? – Внезапно спросил он, совершенно сбивая с толку пегаску.

— Эм… прости, что? – Переспросила Флаттершай, мысли которой полностью спутались его неожиданным вопросом. Может, она ослышалась….

— Ты разрешаешь мне лечь на кровать? – Повторил терпеливо Мун свой вопрос. – Я бы хотел немного поспать и отдохнуть. – Словно ей могло быть непонятно, объяснил он, зачем ему это нужно. Зачем нужно лежать, а не зачем нужно ее разрешение на это. Второе так и осталось для нее покрыто мраком тайны. Очередной, всего лишь за несколько часов, что прошли с момента, как она встретила этого странного жеребенка.

— Да, конечно, лежи сколько хочется. Это теперь твоя комната, все здесь теперь твое. Просто веди себя хорошо и все. – Сказала, наконец, когда поняла, что стоит с глуповатым видом уже довольно долго. Встряхнув гривой, прогоняя с себя задумчивость, она напомнила себе, что непременно обо всех странностях Муна Рунавея подумает. Потом.

— Отдыхай, устраивайся, а я пойду. Не скучай. Через несколько часов я приду и позабочусь о тебе. – Произнесла Флаттершай, слегка неуверенно направляясь к выходу из комнаты. Жеребенок кивнул ей на прощание, смотря на нее внимательным взглядом, до тех пор, пока она не закрыла за собой дверь с наружной стороны, отделяя себя от Муна, оставшегося в одиночестве. Вздохнув, пегаска направилась вниз. Ее ждали еще множество дел, которые она должна решить этим утром.

Глава 2.

Следующие несколько часов Флаттершай провела в повседневных хлопотах, которые сопровождали ее почти каждое утро. К ее даже собственному легкому удивлению, за это время она успела весьма многое. Со всеми поздоровалась и пожелала доброго утра, всех накормила, осмотрела всех больных, к счастью, таких почти не было, лишь пара ежей простудилась, да одна синица с красивым именем Констанция повредила крыло. Дав ежикам лекарство и горячего супа и перевязав крыло Констанции, Флаттершай решила самые насущные проблемы на хотя бы это утро. К счастью, сейчас была не весна, когда у нее был основной пик работ, по обучению новорожденных, пробуждению спящих животных и прочему, так что со всеми делами пегаска смогла управиться достаточно скоро, хотя и начала сегодня по известным причинам довольно поздно.

К тому же, видя, как Флаттершай занята новым знакомым, ее подопечные старались не напрягать пегаску лишний раз. А сам Мун Рунавей стал главной темой обсуждения среди маленьких жильцов. Нельзя было сказать, что жеребенок им не понравился, но и приятным заочное знакомство они не могли назвать, как сказали они выслушавшей их Флаттершай. И она услышала все то, что она сама думала про себя о нем. Слишком странный, слишком загадочный, слишком колючий, слишком настороженный. Но, хоть Мун и вызывал у них самих ответную настороженность и даже легкий страх, но не более того, к тихой радости пегаски. Так что отчуждение между новым и старыми подопечными Элемента Доброты хоть и было, но пока не спешило переходить в конфликт. В принципе, всех вполне устраивало бы, чтобы тот просто сидел у себя и всех игнорировал, как он делал сейчас и до этого. Всех, включая Энджела, который тоже уже проснулся и жаждал любви, заботы и внимания.

Но даже возня с любимым белым кроликом не могла отвлечь Флаттершай от мыслей о Муне Рунавее. Впрочем, и сейчас она думала не над его таинственным и отдающим чем-то мрачным прошлым, а над текущими проблемами. И больше всего ее сейчас беспокоила тишина. Сверху не доносилось ни звука. Решив дать жеребенку кредит доверия, пегаска не поднималась наверх проверить, хотя не раз и не два у нее появлялось такое желание. Возможно, малыш действительно захотел спать и сейчас просто дремал в уютной, в сотни раз более уютной и мягкой кровати, чем гора из листьев. Этой и похожими мыслями она давила затаившееся в ней беспокойство, которое червячком сомнений грызло ее изнутри.

К счастью, опасения, что малыш каким-то образом сбежал куда то в лес все же немного рассеялись, когда она вернулась из курятника, где проведывала своих несносных, но все же любимых птиц. И по возвращению, когда она решила заняться уборкой, с немалой долей облегчения, сверху она услышала легкое цоканье маленьких ножек. Этот звук ее дернувшиеся уши приняли с огромным облегчением. Чем бы не был занят Мун Рунавей – он был тут, а не где-то в Вечнодиком Лесу. И не устраивал в ее доме погром – мелочь, а все равно приятно. Порадовавшись, что жеребенок все же оказался очень достойным пони, который сдержал свое слово, со спокойным сердцем Флаттершай взяла в зубы метелку. Прибраться в этот раз пришлось больше обычного – нужно было убрать остатки грязи, что оставил за собой Мун, а ее он все же навалил прилично. Но, вскоре и пол был подметен, и ванна была старательно очищена после купания в ней столь грязного пони.

Закончив со всеми относительно срочными делами, в добром расположении духа, Флаттершай стала подниматься по лестнице к Муну. Застыв перед дверью в его комнату, пегаска немного неуверенно застыла. С той стороны снова не доносилось ни звука. Может, он снова лег спать? Стоит ли ей стучаться или нет? С одной стороны, входить без стука в чужую комнату было невежливо, даже если это твой собственный дом. С другой, если малыш спал, то она могла его этим разбудить. Решив, что ничего плохого не случиться, если она тихонько заглянет, Флаттершай легонько толкнула ногой дверь, слегка приоткрывая ее.

Просунув мордочку в образовавшуюся щель, Флаттершай стала аккуратно и медленно осматривать комнату, ища Муна. Нашелся тот быстро. Жеребенок сидел на задних ногах перед полкой с часами… и внимательно на них смотрел. Очень внимательно. Глаза Рунавея недвижимо застыли на циферблате, внимательно наблюдая за ходом часов. Флаттершай и сама застыла в удивлении, смотря на странное поведение малыша. Мун ее до сих пор не заметил, продолжая смотреть на часы, видимо не услышав ни шума ее шагов, ни тихого скрипа приоткрывшейся двери. Но стоять и дальше незаметно подглядывать за жеребенком было в корне неправильно. Словно она ему не доверяла и шпионила за ним. Хотя он и не дал усомнится в себе. Как и обещал, он вел себя тихо, не шалил и не пытался сбежать.

— Мун Рунавей? – Негромко обратилась к жеребенку пегаска, решив наконец то уже прекратить эту игру в слежку. Жеребенок аж подскочил от ее неожиданного появления. На его мордочке, повернувшейся к вошедшей в комнату пегаске промелькнули шок и ужас. Но почти сразу он взял себя в копыта и успокоился, вернув на мордочку спокойное выражение.

— Да, уважаемая Флаттершай? – Ровным тоном произнес жеребенок не шибко дружелюбным тоном, садясь обратно на круп и складывая передние ноги на груди. Видимо, внезапное появление Элемента Доброты ему не очень понравилось и сильно его переполошило. Флаттершай мысленно обругала себя за свою грубость и невоспитанность.

— Прости, что так внезапно появилась. Я не хотела тебя пугать. – Повинилась пегаска. Щеки ее покрыл румянец. – И, прости, что я… немного подсмотрела за тобой. Я подумала, что, может, ты… ну… спишь. Я не хотела тебя будить. И поэтому решила сначала заглянуть не шумя. А когда увидела, как ты смотришь на часы, так удивилась, что… ну… — Забормотала пегаска невнятно, ее голос становился все тише и тише.

— Ничего, все в порядке. Тебе не за что извиняться. Это я виноват. – Неожиданно ответил Мун, на мордочке которого отобразилось даже легкое удивление словами Флаттершай. – Мне стоило быть внимательнее. И, к тому же, это твой дом, ты в нем хозяйка. Конечно, ты можешь следить за мной. Проверять, следить, подсматривать. Нравится это мне или нет, но я согласился следовать твоим правилам и не мне возмущаться.

Слова жеребенка так удивили пегаску, что она даже забыла, что хотела сказать дальше в качестве своих извинений перед Муном. Ей показалось, она что-то не так поняла или Мун старался выставить все так, что виноват он, а не она? Было бы немного обидно, но логично, если бы было наоборот, он бы разозлился на нее за то, что она подглядывает за ним и что так делать с ее стороны неправильно. Но жеребенок только что признал, что считает нормальным, что она следит за ним и готов принять это. Хотя это ему и не нравится.

Его так воспитывали раньше? Его родители приучили его так жить? Если да, то, выходило, его родители были довольно строгими. Может, поэтому он оказался в лесу, убежав из дома? Вспомнились его слова, сказанные при их первой встрече. Да, в лесу ему не нравилось, но там он был свободен. Мог делать, что хотел. Может ли так что чрезмерный контроль и нарушение его личного пространства заставили его уйти жить в одиночестве? Звучало неубедительно, это явно были не те причины, что заставляют убегать из дома в лес. Не в таком уж возрасте точно. Но, если это была лишь часть проблем, что была у Муна Рунавея раньше…

Вопросы, загадки, тайны, предположения – вот, все что у нее было. Она могло до бесконечности топтаться на месте, строя одну догадку за другой, но к правде это ее не приближало никак. Весь результат – это то что она застыла как столб перед жеребенком, который молча смотрит на нее, ожидая ее слов и вообще узнать, зачем она пришла. Ой! Только сейчас Флаттершай поняла, что снова этот странный жеребенок заставил ее так задуматься, что она надолго отключилась от реальности. Все это время тот терпеливо сидел на полу, блуждая хаотично взглядом по комнате. Ей нужно было перестать выглядеть глупой и рассеянной и наконец то заняться заботой о малыше.

— Ммм… хорошо. Зачем ты смотрел так внимательно на часы? – Решила задать ему и правда интересовавший ее вопрос Флаттершай, заодно, чтобы потянуть время на то, чтобы собраться с мыслями. Взгляд Муна, внезапно, на такой банальный вопрос, наполнился страхом и беспокойством.

— Мне было просто интересно смотреть на ход часов. – Буркнул он после недолгого молчания, уставившись в пол и опустив голову вниз до упора. Флаттершай поняла, что жеребенок своим ответом явно пытается что-то скрыть, но… нет, она не будет пытаться играть в загадки-разгадки! Не будет пытаться из таких намеков и полунамеков составить портрет Муна Рунавея и понять, кто он такой и откуда взялся. Интересно, значит интересно, и все. Захочет – сам расскажет, нет – не будет ни допытываться, ни изображать из себя детектива.

— Ты хорошо отдохнул? – Задала новый, уже куда более практически полезный и важный вопрос. Она уже наметила следующий этап заботы о жеребенке, и он включал в себя долгую пешую прогулку, так что силы ему не помешают.

— Да, я немного поспал, чувствую себя прекрасно. – Кивнул Мун, с едва скрытым облегчением переходя на новую тему. Флаттершай было кивнула, но затем ее взгляд скользнул на кровать. Та выглядела совершенно нетронутой. Ничто не указывало на то, что на ней лежал пони. Никаких вмятин, неровностей и прочего. Кровать была аккуратно застелена ровно также, какой и была, когда несколько часов назад она привела сюда Муна Рунавея.

Решив, что он просто аккуратно за собой все застелил, только и всего, чтобы не плодить новых загадок и таинственных сущностей в своем сознании, пегаска постаралась поскорее забыть про этот деликатный момент и лишь тепло улыбнулась.

— Очень рада, что ты смог поспать и отдохнуть. Я уже разобралась со своими делами и теперь могу посвятить себя заботе о тебе, как и обещала. Тебе сейчас нужно обзавестись личными вещами. Щетка для зубов, щетка для гривы, щетка для шерстки, гребешки, мыло и тому подобные вещи для гигиены и ухода за собой. И, конечно, что-нибудь, что порадует тебя. Игрушку, книги, может, что-нибудь для рисования. Что тебе нравится с чем и как проводить время. Это все и надо будет купить. – Сказала пегаска, переключая разговор на насущное. Мун Рунавей внимательно выслушал ее с заинтересованной мордочкой, внимая каждому ее слову, но, в конце концов, издал вздох, наполненный тоской и грустью.

— Это, все, конечно, правильно и здорово. Но у меня нет денег. Вообще. – С поникшими ушами заявил он Флаттершай. С трудом она удержалась от того, чтобы снова застыть с открытым ртом.

— Мун Рунавей. Конечно же, я за тебя заплачу. Это моя обязанность, ведь я обещала заботится о твоих нуждах. И оплачивать все необходимое для них, соответственно, тоже. – Просто сказала пегаска, даже не пытаясь понять, почему жеребенок считал, что он обязан хоть за что-то платить. Она уже поняла, что тут бессмысленно что-то пытаться угадать о его прошлой жизни. Он привык к самостоятельности – вот и весь ответ, объясняющий все. И одновременно ничего.

— Хорошо, это радует. И где все это нужно купить? – Задал он следующий вопрос с некоторым облегчением.

— В Понивилле, я живу на окраине этого города. Там в магазинах и на рынке мы найдем все необходимое. – Было расслабившаяся мордочка Муна снова напряглась, когда он услышал ее ответ.

— Мы? – Переспросил жеребенок у Флаттершай. – То есть, мы – это ты и я? Вместе? – Уточнил Рунавей, голос которого прозрачно намекал, что в этом потенциальном плане есть явно какие-то проблемы.

— Да. Я как раз зашла к тебе, чтобы взять тебя в Понивилль. Прогуляемся, познакомлю тебя с местными пони. Они здесь очень приветливые и дружелюбные. Уверена, тебе понравится. – Ее слова не очень успокоили жеребенка. Тот выглядел довольно неуверенным и даже напуганным перспективой идти в город.

— А ты не можешь сходить сама? Уверен, там нет ничего такого, с чем бы ты не справилась сама. Я предпочел бы остаться здесь и посторожить дом. – Предложил свой вариант Мун Рунавей. Было видно, что жеребенку очень не хочется куда-то идти.

— Почему ты не хочешь пойти в город? Я сама не очень компанейская пони, но, совсем жить взаперти нельзя. И… мой дом не надо сторожить. Понивилль – очень спокойный город. Здесь нипони не ворует.

— Я… я боюсь. – Нехотя признал Мун, уткнув глаза в пол. – Я непривычен к посещению… городов. Раньше я там бывал очень редко и долго никогда в них не задерживался. И… это было не очень приятно. Лучше держаться в одиночестве подальше от… от городов. И деревень. Всего. Там мне никто и никогда не рад. – Слова Муна, несмотря на все ее решение не пытаться разгадать его загадки, разожгли снова в ней огонь нездорового любопытства.

Очевидно, жеребенок много бродяжничал. Много и долго. Он не покинул родительский дом пару дней назад. Впрочем, он еще при первом знакомстве сказал ей, что родителей не видел очень давно. Теперь это получило еще одно подтверждение.

— Понимаю, тебе нелегко. – Мягким голосом произнесла Флаттершай с жалостью к бедному жеребенку, чья жизнь была наполнена одиночеством и тяготами. – Я тоже не очень уютно чувствую себя в большой компании. В том числе и поэтому я живу на окраине. Но, совсем закрываться в раковине нельзя, как бы не хотелось. К тому же, хоть и трудно сделать первый шаг, но, в итоге, ты можешь найти себе друзей, с которыми ты сможешь приятно проводить время, поддержат тебя в трудную минуту, разделят грусть и радость. – Тщательно подбирая слова, стала говорить пегаска, стараясь помочь маленькому пони преодолеть его страхи и тяжелый опыт прошлого, каким бы он не был.

— Я не знаю, как ты жил раньше и не буду настаивать, если ты не хочешь об этом рассказывать. Но, сейчас ты под моей опекой, я забочусь о тебе и буду защищать тебя. Какой бы не была твоя прошлая жизнь – сейчас началась новая, которую я постараюсь сделать для тебя счастливой и прекрасной. – Продолжила говорить пегаска. И ее слова возымели эффект – уши жеребенка навострились, он приподнял голову и даже крылышки, все это время пребывавшие в сложенном состоянии раскрылись в эмоциональном возбуждении.

— Новая жизнь? – С ноткой задумчивости и надежды произнес Мун. Он внимательно окинул взглядом Флаттершай, затем еще более внимательно посмотрел на себя. На свои крохотные жеребячьи копытца, на еще более крохотные крылышки, скорее всего, даже неспособные поднять тощего малыша в воздух. На свой коротенький хвостик, в конце концов. Флаттершай было неведомо, какие мысли крутятся в голове жеребенка, но был Рунавей очень задумчивым.

— Да… новая жизнь. Шанс на новую жизнь. Я должен им воспользоваться. Или хотя бы попытаться. – Выдохнул, наконец жеребенок, чьи глаза вернулись на Флаттершай и были наполнены такой решимостью, словно она сейчас уговаривала его пойти не по магазинам, а на битву. С кем то, минимум, уровня Найтмер Мун.

— Я попытаюсь изменится и сделать свою жизнь другой. Лучше. Теперь все не будет так, как раньше. Так что давай сделаем это. Я пойду с тобой и познакомлюсь с этой новой жизнью. – Твердо произнес Мун Рунавей, но затем снова уткнул взгляд в пол, а успокоенные крылья сложились обратно на боках.

— Вот и славно. Давай сделаем наш первый шаг. И помни – я с тобой. Мы быстренько сходим в город – и обратно. Может, успеем вернуться до обеда. – Поддержала жеребенка Флаттершай. Но ее последние слова заставили его снова сжаться.

— До обеда? – Притихшим настороженным голосом переспросил Мун. – И когда будет обед?

— Эм… — В который раз уже сбившись с мысли внезапным вопросом, Флаттершай машинально повернула голову в сторону часов на полке, что вслед за ней сделал и сам Рунавей.

— Ну, сейчас, шестнадцать минут шестого. Обед по распорядку дня начинается ровно в восемь и идет час. Значит, у нас еще почти три часа. – Провела нехитрые подсчеты в уме Флаттершай. – А если ты любишь точность и пунктуальный, то у нас есть два часа и сорок восемь, примерно, минут, чтобы успеть дойти до Понивилля, закупиться всем необходимым и вернуться домой поесть. – С улыбкой добавила Флаттершай, вспомнив как внимательно Мун изучал часы до этого.

Жеребенок воспринял ее слова со всей серьезностью, внимательно смотря на часы и в каком положении сейчас находились их стрелки, указывающие текущее время.

— Я запомнил. Вроде бы. – Наконец, произнес он, с такой задумчивой и напряженной мордочкой, словно пытался решить уравнение в уме. – Что ж, по времени ясно. Что нужно взять в дорогу? – Спросил он, вставая рядом с ней, показывая свою готовность идти в незнакомый ему город.

— Тебе – ничего. Я надену седельные сумки и возьму денег. Пойдем, надеюсь, тебе понравится Понивилль. – С этими словами пегаска поманила малыша за собой и пошла на выход из его комнаты, жеребенок послушно двинулся вслед за ней.

Мун Рунавей стоял и внимательно смотрел, как она собирается в дорогу. Как она надевает на спину парные седельные сумки, как достает битсы из своих запасов, которые она держала у себя в спальне в сундуке. Подумав, Флаттершай закинула последовательно в сумки полсотни монет, рассудив, что закупать предстоит довольно много вещей и взять побольше не помешает. Аккуратно выплюнув из рта последнюю монетку, кидая ее в сумку, Флаттершай довольно подняла голову и покачала ей из стороны в сторону, разминая шею. Мун Рунавей все это время наблюдал за ней, не сводя с нее глаз, пегаска даже почувствовала себя слегка неловко и даже неуютно от такого непривычного для нее внимания.

— Возможно, мне стоит тоже взять сумки, чтобы я мог нести часть груза? Чтобы тебе не пришлось тащить все в одиночку. – Предложил свою помощь жеребенок. Флаттершай мигом забыла про неприятные чувства и умилилась от готовности малыша помочь ей.

— Нет, не беспокойся, я прекрасно справлюсь сама. К тому же, у меня просто нет сумок для жеребят. Так что не утруждай себя никакими заботами, а просто приготовься насладиться прогулкой. – Отказалась Элемент Доброты от предложения Рунавея. – Но мне очень приятно, что ты готов помочь мне. – С порозовевшими щеками добавила Флаттершай.

— Да какая это помощь. Так, ничего особенного. – Покачал головой жеребенок. Желтая пони лишь тепло улыбнулась на его скромность и готовность помочь. Что ж, вот они и готовы, точнее, готова Флаттершай. Муну ничего готовить и не надо было для прогулки по Понивиллю.

И уже скоро по мощенной камнями дорожке вышагивала неторопливым аллюром пара из взрослой желтой и маленького синего пони. Сейчас Мун Рунавей шел заметно увереннее, хотя и по-прежнему витал в облаках, думая о чем-то своем. Впрочем, погружен в свой внутренний мир он был недолго – пока они не отошли достаточно от дома Флаттершай и не вступили на улицы Понивилля, наполненные суетой и жизнью. Когда перед ним предстал Понивилль в своем простом великолепии, Мун разом забыл о всех своих тайных переживаниях и обратил все внимание на живописный мир вокруг себя.

С широко раскрытыми глазами и неприкрытым удивлением он рассматривал абсолютно все. Его взгляд задерживался на соломенных крышах, на разукрашенных деревянных стенах, на палисадниках, в которых росли вкусно пахнущие и прекрасные цветы всех сортов и видов. А главное – Мун смотрел на пони, что гуляли по этим утренним улицам. Во все глаза он рассматривал каждого прохожего, смотря, как они выглядят, как ходят, что они делают, с кем разговаривают, какое у них настроение… жеребенок выглядел так, словно он пытается узнать абсолютно все, словно все было для него в новинку.

Прямо сейчас он даже замедлил шаг до совсем уж смехотворной скорости и с нескрываемым любопытством смотрел, как одна из знакомых Флаттершай, огородница Кэррот Топ, держит в зубах лейку, поливая цветы, растущие на участке перед ее домом. Страстью Кэррот, как прекрасно знала пегаска, и на что прозрачно указывал ее Знак Отличия, была морковка. Но, это не значило, что эта земная пони не любит и не выращивает что то еще. В данном случае – астры. Мун Рунавей же смотрел, как она спокойно, привычно и с любовью поливает цветы так, словно перед ним творилось некое священнодействие.

Впрочем, это был процесс в обе стороны. Окружающие их пони тоже внимательно и с интересом смотрели на странного жеребенка с обрубком, который едва-едва можно было назвать хвостом и редкими едва пробивающимися через шерстку волосками будущей гривы. С интересом смотрели на странного жеребенка, который выглядел так, словно приехал в чужую страну из дальних земель, настолько для него все было необычно и в новинку, настолько внимательно изучал каждую повседневную мелочь быта Понивилля.

И Флаттершай, и Рунавей весьма быстро заметили, что их пара привлекает очень много ответного внимания. И оба одинаково напряглись от того, что невольно они попали в центр внимания. Флаттершай просто не любила быть под перекрестьем взглядов и была очень стеснительной. А Мун Рунавей… пегаска внимательно посмотрела на тихо идущего бок о бок с ней малыша. Жеребенок и вовсе был напуган тем, что его появление вызвало тихий ажиотаж. Да, на него просто смотрели… и перешептывались, но Муна пугало и это. Внешне он старался этого не показывать, идя со спокойной мордочкой. Но, любопытство и удивление уступили место настороженности и подозрительности, а сам он старался идти, прижимаясь как можно плотнее к боку Флаттершай, словно ища у нее защиты.

— Спокойно, Мун Рунавей. Они просто смотрят на тебя. И ничего более. – Успокаивающим тоном произнесла Флаттершай. Она было даже расправила крыло, чтобы погладить жеребенка и успокоить его нежными касаниями шелковистых перьев, но, подумав, свернула крыло обратно на бок. Мун Рунавей своим купанием явно показал ей, что он не любит касания. Настолько не любит, что даже объяснил – почему. И хоть он уже прижимался к ней, показывая, что между ними уже появилась связь, что он начинал ей доверять, но, эта связь была еще слишком тонкой и слабой.

— Нет ничего плохого в том, что они проявляют к тебе интерес. Ты тоже на них все же смотришь, все взаимно. Не ты, не они не хотят ничего плохого, просто так… мм… заочно знакомятся. – Продолжила говорить Флаттершай, чувствуя все еще царящую в душе жеребенка страх и неуверенность. – Ты новый пони в городе… ох…

— Ох? – Переспросил ее ставшим еще более напряженным голосом было успокоившийся жеребенок. – Что такое?

— Ты новый пони в Понивилле. А это значит…. – Флаттершай было хотела рассказать жеребенку о одной очень веселой, гостеприимной и славной традиции Понивилля, но тут на сцене появился новый персонаж.

— Привет, Флаттершай! – Откуда-то из-за домов бойкими прыжками возникла Пинки Пай, главная хохотушка Понивилля, а то и всей Эквестрии. Розовая кобылка, с розовой шерсткой и розовой пушистой гривой бодро подскочила к паре пегасов.

— Привет, Пинки. – Поздоровалась вежливо Флатершай со своей подругой. Та с интересом и своей самой дружелюбной улыбкой из возможных обратила взор на Муна Рунавея, который окинув быстрым изучающим взглядом Пинки Пай, повернул голову в сторону, словно изучая окрестности. Хотя его уши были четко направлены в сторону, показывая, что он внимательно прислушивается к разговору старших пони.

— Что это за милый жеребенок с тобой? – Спросила Пинки Пай у Флаттершай, но, не дожидаясь ответа, сама обратилась к Муну. – Привет, малыш! Как тебя зовут?

— Я – Мун Рунавей. – Представился жеребенок, переводя глаза на розовую земную пони и скользя взглядом по трем шарикам на ее правом боку, который был открыт для его взора. Смотрел он на Пинки довольно насторожено и неуверенно, но сама веселая кобылка лишь радостно улыбнулась новому знакомому.

— Приятно познакомиться, Мун Рунавей. У тебя очень красивое имя. А меня зовут Пинки Пай. Для друзей же я просто Пинки! Уверена, мы станем друзьями! – На мордочке жеребенка был ярко выражен весь скептицизм, который он испытывал к словам Пинки Пай. Флаттершай чувствовала, что жеребенок, увы, не испытывает особых теплых чувств к самой веселой пони Понивилля.

— Посмотрим. Я не исключаю что мы станем друзьями. Когда-нибудь потом. В будущем. – Нейтрально ответил Мун после недолгого молчания. Уши Пинки слегка поникли от холода в голосе жеребенка, который не спешил радоваться новому знакомству.

— Но почему бы нам не стать друзьями прямо сейчас? Зачем откладывать то, что можно сделать уже сейчас? – Задала резонный вопрос Пинки. Но не успел жеребенок ответить, как розовая кобылка снова заговорила.

— О, о, я знаю, что может тебе поднять настроение и согнать хмурь с этой милой мордочки! Песня! – Рот Муна открылся в попытках возразить, но Пинки Пай было уже не остановить. Весело подпрыгивая на месте и широко улыбаясь, та затянула веселую незатейливую песенку.

В этот день чудесный

Тебе скажу: «Привет».

Рада я знакомству,

Ты наш новый сосед.

В этот день чудесный

Скажу: «Гип-гип, ура».

В наш любимый город

Добро пожалова-ать!

Мун с выражением полнейшего удивления слушал пение Пинки. А протяжно пропев последнюю строку в песне, та с еще большей улыбкой чем та была перед исполнением приветственной песни достала из своей гривы клубничный кекс и держа его на копыте, протянула жеребенку.

— Угощайся моим особым привет-приветственным кексом! – С этими словами она протянула вкусняшку Рунавею. Тот, придя в себя, уселся на круп и неуверенно протянул оба передних копыта к предложенному кексу. Но, почти сразу отдернул ноги обратно.

— Я же за него ничего не буду должен взамен, раз это угощение? – С подозрением уточнил он, чье удивление уступило место настороженности. Его неожиданные слова смогли пронять даже гипер-дружелюбность Пинки, которая с потрясенной мордочкой уставилась на странного жеребенка.

Флаттершай, которая все это время лишь тихо и скромно стояла в стороне, позволяя Пинки самой познакомиться и подружиться с Муном, отчужденность приняла с грустью, но это было ожидаемо. И она верила, что под холодной внешней оболочкой прячется доброе сердце. Нужно было лишь время и тепло со стороны самого Элемента Доброты и других пони, ее друзей, чтобы растопить ледяные стены, что возвел вокруг себя Мун Рунавей. Но то что снова он снова спрашивает, не должен ли он что-то взамен за оказанную помощь или просто даже за предлагаемый кекс…. Это снова натолкнуло ее на размышления о прошлом жеребенка. Один раз еще ладно, но… ее первая с ним встреча и попытка предложить ему пожить у нее. Его вопрос во время мытья уже у нее дома. И сейчас, когда Пинки совершенно бескорыстно хочет угостить нового друга кексом, он спрашивает, не должен ли он чего в ответ, некую плату или что-то в этом роде. У Флаттершай уже формировалось довольно твердое ощущение, что такая черта у него выработана привычками прошлой жизни. И это заставляло поежится, когда она думала и представляла себе, какая же тогда была у восьмилетнего малыша жизнь, что он привык к тому, что за все нужно платить, за любую помощь он должен что-то отдать или сделать взамен.

— Нет, глупыш! Конечно, ты мне ничего не должен! Это подарок! Я обожаю дарить подарки, угощать пони сладостями, устраивать вечеринки! Так что бери смело, он очень вкусный. – Отмерла, наконец, Пинки Пай, придя в себя после неожиданного вопроса Рунавея. После ее слов он все же снова медленно протянул копыта к предложенному кексу и аккуратно взял его за бока обеими ногами.

— Благодарю за угощение. – Вежливо произнес Мун, поднося вкусность ко рту… и почти в мгновение ока съел кекс. Пинки даже умилилась, забыв про прошлое неприятное впечатление, смотря с какой скоростью ест жеребенок. Видимо, этот кекс особо удался, рассудила она.

— Рада, что тебе понравилось. Теперь мы друзья, да? Друзья, друзья, друзья?! – Затараторила Пинки, но затем увидела все еще хмурую мордочку жеребенка и осеклась.

— Я не хочу обидеть вас, но я хотел бы чтобы прошло больше времени. Чтобы мы узнали друг друга. Может, я вам еще не понравлюсь. И вы во мне разочаруетесь. Давайте не буду торопится. И еще раз спасибо за вкусный кекс. – Все так же вежливо, медленно, тщательно подбирая слова, ответил Мун Рунавей. Флаттершай решила, что сейчас самое время вмешаться, дабы предотвратить все возможные недопонимания, а то и ссоры.

— Эм, Пинки. Понимаешь. Мун, он, как бы это сказать, особенный жеребенок. Не такой, как другие. Он привык к совсем другой жизни. – Вот бы еще знать, к какой именно. Прошлое малыша все еще было загадкой.

— Тогда его жизнь была очень-очень грустной, если он так не хочет дружить. – Заметила Пинки, а мордочка Муна от ее слов скривилась в муке, словно от сильнейшей зубной боли. Своими словами легкомысленная земная пони попала, похоже, точно в цель.

— Ммм… я не знаю, ммм… то есть, думаю, Мун Рунавей должен сам решить, что он хочет о себе рассказывать. Я не знаю, какой была его жизнь, я просто забочусь о нем. Я нашла его сегодня утром в лесу одного и взяла его к себе. – Краем глаза Флаттершай смотрела на реакцию Муна, опасаясь, что он обидится или разозлится услышав, как она едва ли не сплетничает о нем в его же присутствии. Но Рунавей лишь сидел с поникшими ушами, не выказывая негодования тем что его обсуждают, больше погруженный в свои мысли.

— Ох… он жил один в лесу? – Сочувствующим голосом уточнила Пинки, но, взглянув в глаза Флаттершай, поняла, что сейчас не лучший момент для расспросов о пони, который с меланхоличным видом сидел на задних ногах в двух шагах от кобыл.

— Что ж, уверена, под твоим крылом с ним все будет хорошо. Ты ведь самая добрая пони Понивилля, Элемент Доброты. А если тебе понадобится моя помощь – только скажи. – Флаттершай улыбнулась, стараясь показать, что у нее все под контролем и с жеребенком все будет просто замечательно.

— Спасибо, Пинки, но, уверена, я справлюсь. Если ты не против, мы пойдем, мне нужно купить ему все что необходимо маленькому пони. У него с собой не было никаких вещей, а я хочу успеть до обеда, так что нам надо поторопится. И да, одна просьба – пока что никаких приветственных вечеринок. Мун Рунавей очень непривычно себя чувствует, не думаю, что он хочет в первый же день пребывания в Понивилле оказаться в большой шумной компании. – Подтверждая последние слова Флаттершай, сам объект обсуждения взрослых сухо кивнул, показывая, что он все же внимательно слушал их разговор.

— Хорошо, что ж, тогда я пойду, не буду вам мешать. – Слегка поникшим голосом ответила Пинки, но затем вернула себе прежнюю веселость. – Шай, приятно было повидаться, пока. И тебе пока, Мун Рунавей, приятно было познакомиться, я рада каждому новому пони в Понивилле! – С этими словами розовая попрыгушка умчалась, оставив снова Флаттершай и Муна одних. Почти одних, учитывая, что прохожие пони по-прежнему таращились на них издалека, подсматривая и наверняка подслушав их разговор.

— Ты не расстроился из-за того, что я немного рассказала о тебе? Просто, Пинки Пай мой хороший друг и очень дружелюбная и хорошая пони и… — Извиняющимся тоном начала было начала говорить Флаттершай, но Мун оборвал ее речь качанием головы.

— Нет, все в порядке. Мне все равно, что там обо мне говорят. Все равно будут обсуждать, если захотят. Ты же не выдала какого-нибудь секрета, который я тебе доверил и просил никому не рассказывать. – Спокойным голосом ответил жеребенок. – К тому же, и ты говоришь, что она хорошая пони, и… мне самому так кажется.

— Тогда почему ты не захотел с ней подружиться? – Поинтересовалась желтая пони у Рунавея. Тот слегка поморщился, но все же ответил на вопрос, который, как со стыдом поняла Флаттершай, не пришелся ему по вкусу.

— Потому что я не привык судить по первому впечатлению. Я мог и ошибиться. – Похолодевшим голосом ответил Мун, затем чуть более дружелюбным голосом продолжил. – Слушай, я понимаю, ты хочешь узнать меня получше. У меня, как верно заметила Пинки, было достаточно грустная жизнь. Я не хочу ее вспоминать – там было слишком… слишком много болезненного. Давай лучше сосредоточимся на настоящем, оно куда более приятное. – Флаттершай лишь кивнула в ответ на его слова. Мун объяснил все более чем доходчиво. Что ж, чего-то такого она и должна была ожидать. От хорошей жизни маленькие пони не бегут в лес.

— Да, конечно. Пойдем, нам еще нужно успеть обойти все магазины, а времени осталось так мало. – Согласилась пегаска после короткой паузы. С явным облегчением жеребенок снова встал на все четыре ноги и двинулся за ней. Пони снова пришли в движение, продолжая свой путь. Вскоре они дошли до центральных улиц Понивилля, где располагалась основная масса магазинов и городской рынок.

Первым делом Флаттершай направилась в хозяйственный магазин. В первую очередь малышу нужны были средства гигиены для ухода за собой, рассудила пегаска. Войдя внутрь двухэтажного дома, Мун и Флаттершай оказались внутри магазина. Звякнул колокольчик, сообщая продавцу о прибытии новых покупателей, застывших на входе. Рунаваей было стал с любопытством осматривать прилавки, заполнявшие большую часть площади, набитые разнообразными бытовыми товарами, но уже через пару минут утратил интерес, видимо, не найдя ничего особо для себя нового. Выглядел магазин и правда более чем обычно, но, по мнению Флаттершай, достаточно уютно, а еще в нем было все что ей надо купить. Большего и не требовалось. Кроме них в магазине были еще только двое пони, тоже бродящих между полками, ища что-то для себя. Видя, что малыш уже осмотрелся и свыкся с новой обстановкой, Флаттершай повела его к прилавкам, начиная сразу заодно и высматривать, что же им нужно купить.

Тут как раз наконец появился и продавец, он же и владелец магазина, коим был единорог Поки Пирс. Вот его появление откуда-то из подсобки уже привлекло больше внимания Муна, который внимательно уставился на его рог, а перед этим лишь бегло скользнул по его мятно-кремовой гриве и сине-серой шерстке.

— Привет, Флаттершай! – Тепло поприветствовал ее единорог. – Рад снова тебя увидеть в моем магазине. А что это за милый жеребенок с тобой? – Добавил он секундой позже, видя, как внимательно его изучает взглядом Рунавей. Когда Пирс перевел взгляд на Муна, тот спешно опустил голову вниз, не давая посмотреть ему в глаза. Флаттершай нахмурилась. Это уже превращалось в систему.

— Привет, Поки Пирс. Это Мун Рунавей, я за ним присматриваю. С сегодняшнего утра. – Ответила Флаттершай, не давая ее задумчивости создать затяжную паузу в разговоре.

— Приветствую, уважаемый Поки Пирс. – Едва-едва двинув головой, кивнул головой жеребенок, стараясь не поднимать глаз выше копыт магазинщика.

— Какой вежливый и стеснительный малыш! – Слегка рассмеялся единорог. – Что ж, если что потребуется – зовите. Я буду тут, недалеко. – С этими словами он оставил их обоих и отошел к прилавку, куда уже как раз направился один из других пони-покупателей.

Задумчивая Флаттершай и Мун пошли к полкам, набитыми всякими предметами обихода. Пока жеребенок уже вблизи с воскресшим интересом рассматривал выставленные шампуни, щетки, гребешки и прочее, Флаттершай невольно задумалась над очередной загадкой жеребенка. Она уже заметила, что он никогда не смотрит ей в глаза. Лишь в первую встречу, когда он только проснулся он мельком установил между ними зрительные контакт на долю секунды и тут же его разорвал. Она было предположила, что тот каким-то образом знает о ее Взгляде и боится прочувствовать его на себе.

Но… но также он избегал зрительного контакта и с Пинки Пай, и, вот теперь, уже с Поки Пирсом. Это уже была целая система. Жеребенок целенаправленно избегал встречаться глазами с любым пони, которого встретил. Почему он этого делал, она не знала, но было легко догадаться – это снова как-то связано с его темным прошлым. Пегаска вздохнула – Рунавей просил не тревожить его старые раны, нанесенные его душе и она не собиралась идти против этого его желания лишний раз.

— Итак, что ты выбрал? – Наконец, разорвала царящую тишину Флаттершай, обращая взгляд на товары и подписанные ценники, прикидывая, что она может позволить, а что нет. Увы, но ее заработок нельзя было назвать большим, так что придется немного экономить.

— Эм… я думал, ты стоишь и выбираешь для меня вещи. – Растерянно повернул голову в ее сторону жеребенок. Флаттершай сдержанно хихикнула от внезапно возникшей нелепой ситуации.

— А я думала, что ты стоишь и выбираешь для себя вещи. – Мун, смотря на развеселившуюся старшую пони не удержался и тоже улыбнулся. Теплой, непринужденной улыбкой. Кажется, он даже хотел тоже засмеяться, но, усилием воли подавил в себе этот порыв, лишь слегка закашлявшись. Улыбка самой Флаттершай пропала вслед за этим. Смех тоже был не в чести у этого маленького пони.

— Что ж, ладно, с этим разобрались, кто там что думал. Это все же все для тебя, поэтому ты и выбирай, что хочешь. Я все оплачу. – Жеребенок в ответ неуверенно осмотрел беглым взглядом полки, после чего развернул взгляд обратно на крылья Флаттершай.

— Нет, выбирай все же ты. Ты старшая, значит ты выбираешь, а я, как мы и договаривались, подчиняюсь тебе и твоим решениям. Что сочтешь нужным – то и покупай. – Отказался он от ее предложения. Элемент Доброты наградила его задумчивым взглядом, пытаясь понять, что стоит за такой покорностью и готовностью отдать право выбирать другим. Жеребята обычно, наоборот, уже в таком возрасте пытаются показать, какие они самостоятельные и что у них есть право на собственное мнение. Тряхнув гривой, она выбросила эти мысли из головы и снова сосредоточилась на предстоящих покупках.

— Хорошо, я выберу все сама. Но у тебя есть хоть какие-то предпочтения? – Решила пока уступить пегаска странному желанию Рунавея. Тот ненадолго задумался, но все же ответил.

— Покупай самое дешевое. Чем больше денег останется про запас – тем лучше. – Ответил он, снова заставляя сердце Флаттершай сжаться в болезненном понимании того, какой могла быть раньше жизнь Муна. Редко какой малыш задумывается о ценности вещей, что им дают и какой труд приходится прилагать взрослым, чтобы обеспечить любимых чад.

— Хорошо, я поняла тебя. – Вздохнула Флаттершай и стала пристально изучать содержимое полок и закидывая в седельную сумку все необходимое.

В итоге, они бродили где-то полчаса по магазину, Флаттершай последовательно закидывала в седельные сумки мыло, шампуни, щетки для хвоста, щетки для шерстки, щетки для гривы, гребешки для шерстки, гребешки для гривы, зубную щетку, полотенца для шерстки и полотенце для гривы. Подумав, Флаттершай заодно закинула в сумку еще и ускоритель роста для волос, хотя и не была уверена, нравится жеребенку ходить лысым или нет. Впрочем, ответ на этот вопрос она все же невольно получила, когда все же еще раз попыталась спросить мнение малыша о том, что он хочет тут купить.

— Флаттершай, честно говоря, я не знаю, какая из этих штук лучше подойдет для омовения моих копыт. – Утомленно ответил жеребенок, когда они остановились на выборе средства для ухода за искомой частью тела, разглядывая флаконы с некими настоями на разных травах.

— Не хотел об этом говорить, но, чтобы закрыть вопрос полностью и больше к нему не возвращаться. Раньше я ничем из этого не пользовался и не знаю, как этим пользоваться. Все что у меня было – это кусок мыла и холодная вода. Все. И, ну, еще, полотенце. Теперь точно все. Я не привык ко всем этим излишествам. Натереть тело мылом, облиться обычно холодной водой, вытереться полотенцем наскоро – вот и весь уход за собой. У меня поэтому и волос почти нет – отстригли, чтобы не возиться с их мытьем. – Сквозь зубы и с неохотой стал объяснять Мун в чем его проблема сделать свой собственный выбор.

— Хорошо. Я поняла. – Медленно ответила пегаска, с тоской слушая слова Рунавея. Вот, значит, как он жил раньше? Где бы не было место, где столь суровые условия жизни, не удивляло, что он оттуда сбежал в лес. Но это снова и снова поднимало вопрос – откуда он сбежал?

Решив оставить этот вопрос на потом, уже в полном молчании поникшая Флаттершай продолжила покупать вещи для Муна. Закончив, они вернулись к прилавку, где их терпеливо ожидал Поки Пирс. В итоге, все принадлежности обошлись Флаттершай в почти половину всех денег, что она взяла с собой. Рунавей вздохнул, когда с грустью провожал исчезающие из сумки Флаттершай битсы, но ничего не сказал. Лишь смотрел как Флаттершай методично вытягивает голову к своей сумке и методично достает монету за монетой, держа их во рту и выкладывая на прилавок.

Закончив на этом и скомкано попрощавшись с продавцом, слегка подавленная пегаска повела жеребенка на выход, из ее головы не продолжали никак выходить мысли о жеребенке, что она приютила. Что ж, он хотел изменить себя, хотел новую жизнь и она должна была приложить все усилия, чтобы Мун Рунавей получил новую жизнь, такую, какую он заслуживал.

— Что ж, теперь пойдем в книжный магазин. – Вложив в голос максимум бодрости произнесла Флаттершай, стараясь наполнить и себя, и Муна теплотой и счастьем. И новое место назначения пришлось жеребенку по душе. Его глаза загорелись жадным огоньком заядлого книголюба, а с мордочки вмиг исчезли все мрачные мысли и эмоции.

— Звучит здорово! – Подтвердил наблюдение Флаттершай Мун, который преисполнился энтузиазма от грядущего посещения книжного, подтвердив предположение желтой пони, что жеребенок любит читать. Она помнила, какими взглядами он поедал книжные полки в ее доме. Не Твайлайт Спаркл в обычном своем темпе жизни или Рейнбоу Дэш во время охоты за новой книгой о Дэринг Ду, но где-то недалеко от них обеих.

— Рада, что ты счастлив. Возьмем тебе книгу под твой вкус и еще надо будет закупить школьные принадлежности. – На последних словах радость жеребенка малость сдулась.

— Эм… школьные принадлежности? – Уточнил он непонятным голосом. Словно ему предложили нечто до невозможности странное и нелепое. Пегаска моргнула. Что такого она странного сказала? Неужели… Флаттершай нахмурилась, внимательно смотря на тощего жеребенка, который жил в очень, несомненно, тяжелых условиях, почти наверняка неблагополучных, еще до того, как убежал в лес. В котором, кстати, уж точно также нет никаких школ.

— Малыш. – Строго произнесла Флаттершай, с тоном, требующим однозначного ответа. – Там… где ты жил раньше, до того, как попал жить в лес…. Ты ходил там в школу? – На последних словах она слегка смягчила тон и ласково, но настойчивым голосом спросила пегаска.

Как и боялась Флаттершай, Мун отрицательно покачал головой. Затем он поднял голову вверх, рассматривая вывеску магазина Поки Пирса “Гигиена и груминг”.

— Но я все же умею читать. Мама меня учила. И не только этому учила. – Добавил он, смотря на застывшую мордочку старшей пони.

— Хорошо. – Наконец сказала Флаттершай, отходя от смеси ужаса и шока. – Ладно, я потом об этом всем подумаю, когда домой вернемся. Сейчас давай просто пойдем в магазин, купим книжек и прочее что тебе нужно будет для учебы, а уже потом все обсудим. Хорошо? – Жеребенок на это кивнул и, с немалым облегчением для него, они двинулись в нужном направлении.

Благо, идти было недалеко, книжный магазин располагался рядом, так что уже через пару минут ходьбы пони были на месте. Книжный магазин был местом еще менее оживленным, одинокая земная пони скучала за стойкой продавца. Но внимание маленького пони привлекли именно что книжные полки, набитые сотнями книг всех жанров. Больше чем тут, в городе было книг разве что в вотчине Твайлайт Спаркл, библиотеке Золотой Дуб.

— Выбери себе несколько книг, что тебе захотелось бы прочитать. – Предложила Флаттершай, надеясь, что, хотя бы тут жеребенок проявит самостоятельность и свободу воли. – А я пока выберу для тебя жеребячью седельную сумку, писчие принадлежности, тетради и прочее, что нужно обязательно для школы. – В этот раз Муна уговаривать не пришлось, он только дослушав немедленно ломанулся рысью к заветным полкам, так спеша, что даже споткнулся пару раз, пока добирался.

Улыбнувшись такому непосредственному и бойкому поведению, пегаска с приподнятым настроением стала покупать все необходимое для школы. Немного подумав, она вспомнила, что Мун говорил, что любит голубой цвет. Поэтому она постаралась взять как можно больше вещей именно этого цвета. В итоге, ей удалось найти голубые седельные сумки и голубые тетради с изображением алых роз, а также голубой контейнер для обеденного перекуса. Надеясь, что жеребенок будет рад такой мелочи, Флаттершай уложила все приобретенное у прилавка, ожидая, пока Рунавей закончит выбирать себе книжку. Тот все продолжал бродить между полками, наклоняя голову то так, то эдак, читая что написано на корешках книг, застряв в секции для жеребят.

Но, долго себя ждать он все же не заставил и вскоре к двум кобылам подошел Мун, неуклюже держа в сгибе запястного сустава две книжки. Кое-как доковыляв на оставшихся трех ногах до прилавка он не без труда вывалил на него выбранные им книги. Флаттершай с любопытством бросила взгляд на обложки, смотря, что заинтересовало жеребенка. Обе книги были предназначены для жеребят и относились к познавательной литературе для жеребчиков и кобылок. “128 вопросов и ответов для любознательных” и “128 вопросов и ответов о нашей Эквестрии”. Что ж, самое то для пони его возраста.

— Отличный выбор, Мун Рунавей. – Похвалила малыша Флаттершай. – А я для тебя выбрала, вот, все необходимое для школы. Я выбрала те что голубого цвета, твоего любимого. – Щеки жеребенка покраснели после ее слов, он смущенно потупил взор.

— Ты… ты взяла вещи моего любимого цвета? Это… это так мило. Мне очень нравится, что ты заботишься о моих чувствах. Спасибо большое, Флаттершай. – Сердце пегаски застучало быстрее от искренней и душевной благодарности жеребенка. Было видно, что Мун Рунавей высоко оценил такой простой жест.

— Не за что. Давай оплатим покупки и примерим твои новые сумки. Может, тебе они великоваты еще будут. – Седельные сумки, как оказалось, наметанный глаз Флаттершай выбрал вполне себе по размеру. Жеребенок немного с трудом их нацепил на себя, было видно, что раньше ему не приходилось такие носить, но с помощью взрослой пони он все же справился. Туда и закинули заодно сразу купленные книги, а вот все остальное Флаттершай погрузила уже в свои сумки.

— А теперь, остался последний пункт в нашем списке. – Невольно спародировала Флаттершай Твайлайт Спаркл, известную своей любовью к спискам и распорядку.

— Здорово. А то я уже немного проголодался… и пить хочется после кекса Пинки. Побыстрее бы вернуться к тебе домой. – Кивнул жеребенок.

— До моего дома еще далеко идти, думаю, как закончим, я тебя покормлю здесь, а уже потом вернемся. – Предложила пегаска, на что жеребенок с радостью согласился.

Последним пунктом в списке оказался магазин игрушек. Там было куда более оживленно, несмотря на уже почти наступивший обеденный перерыв. Тут были, конечно же, жеребята, в сопровождении своих родителей или старших сестер (или, куда реже – старших братьев), выбиравшие себе новую игрушку для веселых игр, что они предвкушали дома.

— Магазин игрушек? – Удивленно сказал Мун, когда увидел, куда они пришли. – Ты привела меня в магазин игрушек? – Удивлением в его голосе можно было делать запасы на зиму, так много его было.

— Да. Разве тебе не хочется обзавестись какой-нибудь милой игрушкой, с которой хочется играть в своей комнате? – Жеребенок на такой банальный и почти что риторический вопрос не на шутку задумался. Надолго. На странного лысого пони уже даже начали поглядывать с интересом его ровесники, которых рядом хватало. Но подопечный Флаттершай так задумался, уйдя в себя, что вообще не обращал на них внимания.

— Я, пожалуй, хотел бы. Но, это роскошь, которая… ну, не особо полезна в быту. Я бы не хотел обременять тебя лишними, и так большими затратами на меня. – Наконец, ответил Мун Рунавей. Глаза Флаттершай блеснули от подступившей к ним влаги. Этот жеребенок…. За одно утро он уже не раз говорил о необходимости экономить и быть обязанным в ответ за оказанную помощь. Его словно в его прошлой жизни заставляли отказаться от простых радостей и забот его возраста, приучая преждевременно к проблемам взрослых, для которых у него еще просто не пришло время.

— Ничего-ничего, это вовсе не лишние расходы. Нельзя экономить на счастье пони. Пойдем, выберем то, что тебе по душе. – Взяв себя в копыта и стремясь не дать волю охватившим ее чувствам, произнесла Флаттершай. С этими словами она повела его к полкам, набитыми самыми разными игрушками. Здесь были игрушечные замки, разноцветные кубики, металлофоны, настольные игры, головоломки. И, конечно, игрушечные животные, кои были большинством всего богатого ассортимента магазина.

Мун медленно прохаживался вдоль длинных рядов, внимательно изучая стоявшие на полках игрушки. Впрочем, все же куда больше его взгляд задерживался не на очередном красивом цветном и веселом творении ремесленников, а на ценниках под ними. Но, вот его глаза остановились на чем то, что привлекло его внимание.

— Я очень хотел бы эту игрушку, Флаттершай, пожалуйста. – Тихо произнес он, указывая копытом куда-то на верхние ряды. Подняв взгляд, Элемент Доброты увидела, что он показывает на плюшевого бегемота. Зверь был довольно здоровенным, едва ли не вполовину самого Муна, но выглядел очень мило. Окрашенный в розовый цвет, бегемот забавно стоял на четырех толстых коротких лапах, с крохотными глазами-бусинками и слегка приоткрытым ртом.

— Эта игрушка и правда хороша! Очень милая. – Поддержала выбор жеребенка Флаттершай, подлетая к ней и беря ее в копыта. Приземлившись обратно, она вручила бегемота Муну, который аккуратно обхватил ее, слегка приобняв. – Почему тебе понравился этот бегемот? – Задала, как ей показалось, вполне себе невинный и простой вопрос желтая пони. Но мигом помрачневшая и наполнившаяся снова болью мордочка Муна сразу показали ей, что зря она спросила.

— Потому что у меня была раньше похожая игрушка. Еще в то время, когда я жил с родителями. – Грустно произнес жеребенок. Флаттершай застыла в ужасе и уже было собралась прервать жеребенка, чтобы не заставлять его вспоминать прошлое, которое явно было наполнено неприятными воспоминаниями, но не могла подобрать подходящих слов.

— Тот бегемот был самой моей любимой игрушкой, в которой я души не чаял. Потому что его мне подарила моя бабушка. – Продолжил рассказывать малыш с болью в голосе. – Она умерла почти сразу, после моего рождения. Я совсем мало ее помню. Бегемот напоминал мне о ней, был почти единственным, что у меня осталось от нее. Я как увидел его на прилавке – сразу вспомнил о своей старой игрушке. Поэтому и выбрал именно его. Потому что он напоминает о той, кого я любил. Когда она умерла, я очень много плакал. – Тихо рассказал Рунавей. Голос его подрагивал, грудь вздымалась и опускалась в такт частому, прерывистому дыханию, уши прижались в голове.

Без лишних слов Флаттершай обняла жеребенка, обхватывая его и копытами, и своими крыльями, обволакивая его теплом своего тела со всех сторон. Крохотный пони уткнулся в ее грудь, пегаска чувствовала, как малыш дрожит в ее объятиях.

Из-за соседних рядов вынырнула еще одна пара пони из матери с дочкой, которые удивленно уставились на замершую на проходе Флаттершай, продолжавшей обнимать трясущегося Муна. Пегаска было напряглась, боясь, что сейчас они подойдут и… и… и она так и не успела себе представить, чем их вмешательство могло навредить Рунавею. Старшая кобыла, словно что-то поняв, поманила свою дочь за собой и увела ее за соседний ряд, оставив Флаттершай наедине с ее жеребенком. Да, теперь это был ее жеребенок. Флаттершай твердо решила взять на себя все заботы о Муне. Как бы нежданно и неожиданно он не появился, каким бы странным и загадочным он не был, это был пони, который нуждался в помощи и заботе. Ее помощи и заботе. Она уже взяла на себя ответственность за него и не собиралась бросать его. Было мелькавшие мысли о том, что это временная опека, на неделю-две, пока она не найдет для него семью были отброшены. Она станет его семьей.

Через минуту крепких объятий жеребенок все же немного успокоился и вытащил голову из объятий теплой и мягкой шерстки Флаттершай. Его большие голубые глаза были мокрыми и влажными, но жеребенок не плакал, сдерживая подступающие слезы усилием воли. Сделав несколько глубоких вздохов, жеребенок взял себя в копыта.

— Спасибо, Флаттершай. За все. – Произнес он едва-едва слышно. С неохотой оба пони разорвали объятия и встали обратно на ноги. Без лишних слов – они были не нужны, погрузив игрушку в седельную сумку Муна, пони двинулись к кассе. Бегемот даже в пустую сумку не смог погрузится целиком, поэтому его голова забавно торчала из недр сумки. У прилавка стояла продавщица с самой флегматичной мордочкой, какой только приходилось видеть Флаттершай за всю ее жизнь. Быстро расплатившись, даже особо не считая деньги, пегаска повела жеребенка наружу. Пора было уже возвращаться домой.

Глава 3.

Но перед тем как идти домой, им нужно было пообедать. Они потратили много, куда больше чем планировала Флаттершай, времени на то чтобы посетить всего лишь три магазина. А ее дом был очень далеко от центра города, где они сейчас находились. Живот Шай был пуст и просил наполнения, про жеребенка и говорить было нечего. Нужно было купить еды здесь и сейчас. Недолго подумав, выбор Флаттершай остановился на небольшом кафе неподалеку отсюда. Тихое, уютное место, вкусная еда, приемлемые цены. Да, это, несомненно, лучший выбор из всех вариантов. Спросив мнение Муна, тот, ожидаемо, сказал, что ему без разницы, где и что есть, лишь бы поскорее утолить голод и жажду. Жеребенок был крайне непривередлив в еде, как отметила Флаттершай. Придя на место, они заняли места за столиком на открытой веранде. Усадив крупы на небольшие кучки сена, Флаттершай терпеливо стала ждать официанта, пока Мун с интересом оглядывал окрестности.

— Вы сделали выбор? – В этот раз официант, земной пони Савуар Фэр подошел к их паре достаточно быстро, хотя пони за столиками хватало – обед наступил и всепони ломанулись наполнять свои желудки вкусняшками. К счастью же, еда достаточно их отвлекала от разглядывания Муна Рунавея, так что лишнего внимания, к немалому облегчению Флаттершай, удалось избежать.

— Мун Рунавей, что ты хотел бы съесть? – Робко спросила Элемент Доброты, надеясь, что в этот раз маленький пони проявит некую самостоятельность. В конце концов, игрушку и книги он вполне выбрал себе сам и какие ему захочется.

— Я ем что дают. Выбери ты, Флаттершай, ты старшая. – Невозмутимо произнес уже вернувший себе самообладание жеребенок. Похоже, на еду его инициативность не распространялась никак. Сам он с любопытством изучал самого официанта, заинтересовавшись его униформой. В глаза он ему не заглянул ни разу, останавливая взгляд то на красной бабочке, то на воротнике легкой белой рубашки, то на белоснежных гамашах на копытах. Вздохнув, Флаттершай взяла бремя выбора, если это можно было так назвать, на себя.

— Мне, пожалуйста, один хот-кэрр. И жеребенку тоже один хот-кэрр. И по чашечке чая каждому. – Сделала заказ пегаска, недолго подумав. Жеребец высокопарно кивнул и удалился, оставив пегасов одних. Флаттершай решила просто отвлечься от всего эмоционального груза, что навалился на нее за несколько часов, наслаждаясь ласково греющим Солнцем Селестии и играющим с ее гривы нежным ветерком. Мун Рунавей же разглядывал сидящих за другими столиками пони. Но как только они обращали внимание на него в ответ тут же отводил глаза, старательно делая вид, что он вообще то занят целиком и полностью разглядыванием своего стола.

— Ваш заказ. – Чопорно произнес Савуар Фэр, опуская на их столик тарелки с заказанной едой и напитками. Поблагодарив официанта, Флаттершай с наслаждением откусила первый маленький кусочек своего хот-кэрра. Божественный вкус горячей морковки в сырном соусе растекся по ее языку, пегасочка даже зажмурила глаза от удовольствия. А уж как был хорош гарнир из лепестков лютиков…. Медленно прожевав, позволяя себе прочувствовать себе все тонкости вкуса даже такой простой, далеко не королевской еды, пегаска аккуратно проглотила кусочек и открыла глаза, дабы отпить чаю. И с удивлением увидела, что Мун уже съел больше половины своего хот-кэрра. Чашка с чаем также уже была наполовину осушена. Сейчас жеребенок протянул голову к тарелке, откусывая еще один здоровенный кусок, оставляя только стебель морковки, которому тоже недолго осталось до попадания в живот Рунавея. Быстро прожевав и проглотив кусок, Мун не менее шустро снова наклонился, уже к чашке чая и макнул мордочку внутрь и делая нескольких быстрых глотков. К тому времени, когда старшая пони съела второй кусочек, Мун уже и вовсе закончил есть, с довольной сытной ленцой смотря на то как ест Флаттершай.

— Эм, Мун Рунавей. Почему ты так быстро кушаешь? – Задала вопрос Флаттершай, который уже тоже начал ее волновать. В первый раз он еще быстрее чем сейчас ел ее бутерброды, потому что, как полагала кобыла, он был очень голоден после пребывания в лесу. И по этой же причине съел их восемь штук. Но потом, как она вспомнила, почти также быстро он умял кекс, подаренный ему Пинки. А теперь быстро-быстро ел свой хот-кэрр. Это, несомненно, были не совпадения. Жеребенок привык есть очень и очень быстро. И что-то ей подсказывало, у этой причуды были важные причины. Как и еще у целой кучи его привычек, что она уже успела подметить.

— Привычка. – Коротко ответил Рунавей, разведя копытцами. Флаттершай было хотела задать уточняющие вопросы, но быстро прикусила язык. Она уже примерно догадывалась, какие получит ответы. Она не была особо прозорливой или детективом, но могла догадаться, откуда берутся такие привычки. Поэтому, вместо этого она предпочла уделить все внимание пока еще горячей морковке. Дальше обед проходил в молчании. Флаттершай спокойно ела в своей неторопливой манере. Мун Рунавей же цедил по капле оставшиеся у него крохи чая, в этот раз уже никуда не торопясь. Вскоре хот-кэрр был полностью съеден, чай выпит, можно было возвращаться домой. Подозвав еще раз официанта и расплатившись, Флаттершай встала из-за стола, чувствуя легкую приятную сытость. Не полноценный обед, конечно, но до ужина хватит, а уж дома она расстарается сегодня на кухне. До дома они добрались в непринужденном молчании и без приключений. Перейдя за порог дома, не без облегчения пегаска сбросила с себя седельные сумки. Не то чтобы это был долгий утомительный поход, но все же дать отдых ногам было бы неплохо. Так что следующие минут восемь она точно проведет на своем диванчике.

— Что дальше, Флаттершай? – Обратился к ней Мун Рунавей, вид которого также был слегка утомленный. – Чем мне заняться дальше? Сидеть в своей комнате?

— Мм… мне сейчас нужно немного поработать. А позже я приготовлю нам ужин. После него у меня будет время, чтобы посидеть с тобой. Эм… ты можешь в это время побыть у себя и почитать новые книжки? – Предложила пегаска, слегка краснея от стыда. Увы, но она все еще не могла и сейчас вплотную заняться Муном. Тот очень “неудачно нашелся” в тот день, когда Флаттершай была немного перегружена.

— Хорошо, легко. Я люблю тишину и уединение. Никаких проблем. Почитаю немного. – Согласно кивнул жеребенок к немалому облегчению старшей пони.

— Очень рада за тебя. Я тоже люблю тишину, мир и покой. – Улыбнулась Флаттершай, чувствуя, как с ее души падает огромный камень. – Не беспокойся, это временные сложности. Завтра у меня выходной и почти весь день я буду с тобой, рядом. Ой! – На последних словах Элемент Доброты спохватилась, что, завтра, может у нее и выходной. Но свободного времени у нее не было и во время него. На завтра уже был запланировал поход в спа-салон с Рарити с самого утра и до полудня, а после обеда – общая встреча на пикнике со всеми ее друзьями.

— Что-то не так? – Спросил Мун ровным голосом смотря на красную от стыда и смущения мордочку Флаттершай, которая судорожно думала, что же ей делать со всем этим. Впору составлять расписание, как Твайлайт. Поминутное.

— Прости, Мун Рунавей, но у меня и завтра есть дела. Не так много, как сегодня, но есть. Не беспокойся, я что-нибудь где-нибудь ужму, что-нибудь перенесу, что-нибудь отменю, и мы сможем провести время вместе. – Призналась честно пегаска в имеющейся проблеме.

— Да ничего страшного, не извиняйся. Я же понимаю, что у тебя своя взрослая жизнь. Которая текла размерено, пока не появился я. И не внес… некоторый беспорядок. Ты не можешь и не обязана проводить со мной все свое время. Я сыт и имею крышу над головой и только уже за это безмерно благодарен тебе. Посижу весь день у себя в комнате. – От его слов Флаттершай стало только хуже. Еще больше она почувствовала себя безответственным и негодным опекуном, которым, по факту, она стала для жеребенка, который свои дела и заботы ставит выше нужд малыша. Который просто что-то ему дает или поручает, чтобы хоть чем-то занять, а сам убегает веселиться с друзьями. Флаттершай стало стыдно за саму себя.

— Ладно, поговорим об этом потом. Мне надо немного подумать. Надо же еще что-то по школе решить. Жеребята должны ходить в школу, это основная обязанность пони твоего возраста. В общем, ты пока устраивайся в своей комнате, потом тебе еще что-нибудь купим для уюта, а я пока займусь делом. Позже я зайду проверить, как ты, а вечером позову ужинать. – Флаттершай, немного подумав, пришла к идее решать проблемы по мере их поступления. Завтрашние проблемы – не ее проблемы. Не очень мудро, но сейчас у нее не было ни времени, ни сил, ни желания решать все заранее.

— И когда ты зайдешь проверить меня? – Тон Муна внезапно стал из спокойного настороженным. Флаттершай недоуменно моргнула. Ему это так важно? Хотя, если считать, что ее предположение о его пунктуальности было верным….

— Я зайду к тебе… скажем, в три часа вечера. Может, чуть попозже. Как раз к этому времени я закончу с работой и смогу заглянуть к тебе, а как посмотрю, как ты устроился, пойду готовить для нас двоих ужин. Хорошо? – Жеребенок на ее слова кивнул после недолгих раздумий, видимо, прикидывая, сколько у него времени.

— Я все понял. Я буду ждать тебя к этому времени. Если это все, то я пойду к себе? Я бы хотел немного поспать, если ты разрешишь. Поход в город меня немного утомил. – Его слова снова вызвали удивление Флаттершай. Может, конечно, она слишком много вспоминала опыт неразлучной троицы Искателей, который приучил ее к тому что жеребята – это просто бурлящий котел энергии и эмоций, который невозможно уложить спать даже в положенное время. К утру это удастся сделать – уже хорошо. Мун же и тут показал себя другим.

— Да, конечно, поспи, если хочешь. Но я надеюсь, что это не помешает тебе спать ночью, когда положено. – Жеребенок на ее слова внезапно загадочно улыбнулся, в глазах даже появился доселе невиданный озорной блеск.

— Не беспокойся, Флаттершай. Дневной сон вообще никак не помешает мне вовремя лечь спать ночью. – С таинственной широкой улыбкой развеял опасения пегаски Мун. – Вообще никак.

Пегаске тон маленького пони показался немного подозрительным, но она не могла взять в толк, на что же такое намекает Рунавей. Решив не забивать себе голову очередной загадкой, Флаттершай просто приняла его слова к сведенью. Не помешает – значит не помешает. Точка.

— Вот и хорошо. Что ж, иди к себе. А я сейчас чуть-чуть отдохну и пойду в лес, мне нужно проверить лесных животных. Из дома не выходи, я не хочу, чтобы ты потерялся и заблудился. И еще, я сделаю перед уходом несколько бутербродов и заварю чаю. Если захочешь кушать – спустись на кухню и там все возьмешь. – Оставила инструкции Флаттершай, с неохотой отрываясь от столь милого сердцу, а главное, ногам и животу дивану. Жеребенок кивнул, давая понять, что ему все ясно. На этой ноте Мун Рунавей поднялся наверх в свою комнату, а Флаттершай удалилась на кухню. Нужно и себе небольшой перекус в дорогу сделать, и угощения для зверьков с собой взять и наконец накормить Рунавея, если тот проголодается еще до ужина. Хлопоты на кухне отняли у нее еще минут эдак сорок, но в итоге она закончила, сделав еды для всех и вся.

В этот раз жеребенка она снова оставляла с беспокойным сердцем. Да, он уже показал, что хорошо себя ведет, но в тот раз если бы что-то пошло не так, она все еще была в доме на первом этаже. А теперь, ей нужно было уйти в лес до самого вечера. Что ж, она должна доверять маленькому пони. Уже обходя лес и проверяя все норы, гнезда и прочие жилища доверенных ей животных, Флаттершай возвращалась мыслями к Муну. С жеребенком было просто… в бытовом плане. Он не жаловался, не капризничал, не шалил, не шумел, не доставлял вообще никаких проблем. Но вот эмоционально Рунавей выматывал не хуже нашествия перевертышей. Он был недоверчив, недружелюбен, скрытен и тащил за собой полную повозку тайн своего прошлого. И как она не ломала голову, у нее все никак не получалось собрать все его особенности и оговорки в единый паззл. Можно было, конечно, прямо спросить жеребенка, но он уже показал, что не хочет об этом говорить и говорит только при крайней необходимости и обычно уклончиво. То, что случилось в магазине игрушек было единственным и очень горьким исключением.

Так и не придя ни к каким выводам, Флаттершай на автомате и без удовольствия сегодня занималась своим обычно любимым делом. Даже сама природа чувствовала усталость пегаски, все было тихо и спокойно, никто не тревожил ее никакими срочными проблемами. Чтобы заранее освободить время, она отменила свое чаепитие с животными, которое хотели устроить на этой неделе. Медведь Гарри был немного расстроен, ведь он был большим любителем культурных тихих посиделок в хорошей компании. Но, войдя в положение Флаттершай, спокойно принял ее новость о том, что чаепитий не будет, пока Элемент Доброты не разберется с новым подопечным. Так что домой пегаска возвращалась уставшая, но более-менее спокойная. У ее маленьких и больших друзей все было в порядке и они с пониманием отнеслись к ее трудностям. Дом встретил ее тишиной. Что ж, это было даже ожидаемо, но все равно Флаттершай на крыльях быстро полетела на второй этаж проверять как там Мун. Подойдя к двери в его комнату Флаттершай решила постучаться, дабы не напугать малыша, как в прошлый раз. Почти мгновенно дверь перед ней открылась.

— Комната к осмотру готова. – Произнес стоящий на пороге жеребенок голосом с ноткой какой-то официальности, отходя вбок и пропуская Флаттершай внутрь. Осмотрев открывшийся перед ним вид, Элемент Доброты не заметила ничего примечательного. Новые две книги заняли свои места на книжной полке. Точнее, одна заняла место на полке, а вторая была раскрыта где-то на середине на столике для чтения. Бегемот был поставлен на сундук, а свои сумки он аккуратно положил у изголовья кровати. Последние своим видом напомнили Флаттершай, чтобы она отдала Муну Рунавею все школьные принадлежности, которые она несла в своих седельных сумках.

— Эм, что ж, смотрю, у тебя все в порядке. Рада что ты не собираешься, эм… мусорить. – Констатировала Флаттершай очевидное, пытаясь взять в толк, что же она должна была увидеть. Все же она шла проверить жеребенка, а не его комнату. – Ты спал? – Задала единственный пришедший ей на ум вопрос пегаска, смотря на аккуратно заправленную, словно нетронутую вовсе кровать.

— Да, пару часов. – Кивнул Рунавей, переводя взгляд вслед за ней на кровать. – Виноват. – Извиняющимся тоном произнес жеребенок. – Я как-то неправильно ее заправил? – Спросил он с беспокойством в голосе.

— Нет-нет, все в порядке! – Почему он так волновался из-за этого? Его и в этом довольно строго воспитывали? Чтобы не мучиться еще и этими вопросами, Флаттершай решила сменить тему, пока ее мозги не вскипели окончательно. – Что ж, я пойду готовить ужин. Если тебе хочется, можешь пойти со мной. Посмотришь или поможешь, если захочешь, конечно. – Предложила желтая пони.

— Хорошо, я это сделаю. Правда, должен предупредить, что я не очень хорошо умею готовить еду. Я могу только свалить все имеющиеся продукты в одну кучу, нагреть и размешать. И съесть получившееся месиво. – Сказал жеребенок, когда оба пони уже стали спускаться по лестнице.

— Ну, в твоем возрасте это и не удивляет. Ничего, просто посмотришь, как я варю ужин. – Улыбнулась Флаттершай. – Кстати, забери из моих сумок, я их оставила у входа, свои тетради и все остальное, что тебе будет нужно для школы и положи в своей комнате. Как закончишь – присоединяйся ко мне на кухне. – Вспомнила пони, что покупки она так и не разобрала. Жеребенок кивнул и уверенным шагом направился к сумкам. Зубами он расстегнул сумку и зубами же вытащил тетради. Зацепив их запястным суставом передней левой ноги, далее он ртом достал контейнер для еды и повернув голову не без труда, но положил коробочку себе на спину. Стараясь стоять ровно на трех ногах и с грузом на спине, он снова нырнул головой в сумку. Оттуда он вытащил последнее необходимое для школы – набор перьев и карандашей. Держа письменные принадлежности во рту, он медленно и аккуратно поковылял в сторону лестницы на трех ногах, стараясь при этом держать спину ровно и прямо.

— Малыш, тебе помочь? – Со смесью беспокойства и легкого умиления спросила Флаттершай, смотря как довольно мило ковыляет малыш, который явно переоценил свои силы.

— Шпрвлус. – Пробормотал Рунавей в ответ, начиная медленно подниматься по лестнице. Все же что-то жеребячье в нем было, с улыбкой подумала Флаттершай. Что ж, раз он так считает, пока Мун не отступился и не упал, то пусть делает. Сама она также подошла к своим сумкам, в которых только что копался Мун. Она так устала после магазинов, что забыла достать вообще все купленное утром. Пока она об этом не запамятовала, пегаска быстро закинула на расправленные крылья оставшиеся в сумке принадлежности для ухода и гигиены. Отнеся все в ванную, она разложила их на отдельную полку, чтобы впоследствии Мун не перепутал их. Закончив с этим, Флаттершай пошла на кухню. Вечер уже был в самом разгаре, пора приготовить ужин на двух пони. Там уже не было ни следа от оставленных ей для Рунавея бутербродов, жеребенок, значит, все съел. Лишь пустая чашка чая стояла на столе как напоминание об оставленном перекусе. Быстренько помыв ее и убрав в стойку для посуды, Флаттершай решительно взялась за готовку.

Решив побаловать и жеребенка, и себя, в честь их первого дня знакомства она решила расстараться по полной. Конечно, трапеза из трех блюд казалась немного перебором для простого домашнего ужина, но сегодня на Флаттершай напало кулинарное вдохновение. Когда Мун Рунавей, который только-только закончил переносить вещи вошел на кухню, готовка уже была в самом разгаре. На плите закипала кастрюля с водой, на сковороде уже вовсю шипели жарящиеся овощи, а сама Флаттершай сейчас возилась с будущим салатом.

— Чем я могу помочь? – Спросил жеребенок, с любопытством смотря на творимые ритуалы готовки еды. Его вопрос заставил Флаттершай не на шутку задуматься. Что поручить жеребенку? Не хотелось, чтобы он поранился во время готовки, обжегся или порезался. Взгляд упал ее на большую чашку, в которой она сейчас готовила салат. Что ж, должно подойти для начала.

— Перемешивай растения в салате, которые я буду тебе подавать. Будет очень вкусно, если они будут хорошо смешаны. – Наконец, решила пегаска, сочтя это самым простым действом. Тем более же Рунавей сказал, что он уже имеет опыт размешивания еды? Значит, должен справиться.

— Хорошо. Покажешь, как это делать? – Его вопрос слегка удивил Флаттершай, которая не думала, что в таком деле потребуется ее совет.

— Конечно покажу, Мун Рунавей. Но разве ты не говорил, что умеешь? – Решила задать вопрос пегаска, который не то чтобы сильно ее волновал, это все же была несущественная мелочь, но почему бы и не поддержать беседу? Умеет или не умеет – она научит его в любом случае, если он этого хочет.

— Умею. Но я хочу делать именно так, как делаешь ты. Поэтому и прошу чтобы ты дала мне пример. – Пояснил жеребенок. По телу Флаттершай прошелся прилив внутреннего тепла, когда она услышала слова Муна. Значит, она была небезразлична маленькому пони и нравилась ему? Мун несмотря на редкие проблески эмоций, в целом вел себя очень спокойно, даже равнодушно в целом. И был очень недоверчив, его знакомство с Пинки это показало наглядно. Но, похоже Флаттершай смогла все же завоевать немного его расположения, раз он хочет брать с нее пример.

— Что ж, смотри, как я это делаю. Ничего сложного, нужно просто перемешать все ингредиенты так, чтобы, когда начнешь есть, каждый раз в рот попадал каждый вид еды, что ты положил в салат. Очень просто и очень вкусно. – После этих слов пегаска зажала в передних ногах вилку и ложку для салатов и показательно сделала несколько кругов замешивания уже положенных в салатницу помидоров, огурцов, яблок и сена. Позже она собиралась добавить морковь, клубнику, лепестков роз для вкуса и аромата и заправить получившееся блюдо сметаной.

— Я понял. Буду делать также, как и ты. – Мун занял свое место за кухонной тумбой, к которой Флаттершай придвинула несколько подушек, положив их друг на друга, чтобы жеребенок мог дотянуться. Малыш взял в путовые суставы предоставленные ему вилку и ложку и стал сосредоточенное размешивать салат с такой напряженной мордочкой, словно это блюдо должны были подать на стол самой Селестии, а значит, оплошать было нельзя. Если, конечно, не хочется, чтобы тебя изгнали из Эквестрии. Или бросили в темницу. Или, изгнали из Эквестрии и посадили в заграничную темницу. Сама Элемент Доброты сосредоточилась на супе и жарком, лишь изредка отвлекаясь на то чтобы подготовить новые ингредиенты для салата и передать их Муну. Суп она решила сварить сладкий, ведь жеребята обожают сладкое, рассудила пегаска, поэтому ее выбор остановился на супе из тыквы и яблок с клецками. Сладко и сытно, по ее мнению. Ну а на сковороде вовсю жарилась мелко порезанная картошечка с грибами и капустой. Когда солнце уже окончательно окрасило все в мягкие вечерние цвета, а по кухне шел дразнящий аромат готовящихся вкусностей, ужин уже был почти готов. Разлив суп по тарелкам остывать, Флаттершай выставила на стол приготовленный по сути именно Муном салат, планируя начать с него.

— Что ж, приятного аппетита, Мун Рунавей. Пока съешь салат, а там как раз остальное достаточно подстынет. – С этими словами голодная пони окунула мордочку в свою тарелку, аккуратно поедая свою порцию.

— Приятного аппетита, Флаттершай. – Пожелал ей жеребенок, немного замешкавшись, смотря на жующую пегаску, после также принялся за еду. И она была восхитительна. Нежные розы, заправленные сметаной, вперемешку с крохотными кусочками яблока просто таяли во рту. Ужин определенно удался. Оторвав голову от тарелки, Флаттершай увидела, что Мун Рунавей не изменяет своей привычке и сейчас. Он ел аккуратно. Но быстро. Очень быстро. Даже с любопытством пегаска смотрела, как он быстро прожевывает, стремительно глотает, почти тут же набирает в рот следующую порцию еды и так по кругу. Тарелка Рунавея пустела очень и очень быстро. Сама Флаттершай жевала достаточно неторопливо, позволяя еде порадовать ее вкусовые сосочки. Естественно, такими темпами тарелка Муна опустела куда быстрее, чем у нее.

— Тебе жаркое или супа? – Спросила она, видя, что жеребенок уже доедает свою порцию и явно жаждет добавки. Заодно сразу встала со своей подушки и подошла к тарелкам на кухонных тумбах, на которых были выложены оставшиеся две пары порций.

— Жаркое. Я не очень люблю супы, если честно. – Ответил Мун, чей ответ пробудил в пегаске некоторое любопытство. Зажав в зубах тарелку с картошечкой, она выставила ее перед жеребенком, который нетерпеливо уставился на ее аппетитное содержимое. Почти мгновенно его мордочка нырнула уже в картошку, а Флаттершай вернулась к своему салату.

— Мун Рунавей, может попробуешь есть помедленнее? Я боюсь, что ты можешь подавиться. – Беспокойство наполнило голос Флаттершай, смотря на жеребенка, у которого аппетит был как у Пинки Пай, которая решила поесть сладенького. – И, к тому же, если будешь есть медленнее и обстоятельнее, то сможешь лучше прочувствовать весь вкус еды. А получилось очень и очень вкусно.

— Не беспокойся, я не подавлюсь. А вкус… да, очень вкусно, я заметил. Уже давно не ел такой вкуснятины. Но все же, еда нужна в первую очередь чтобы утолять голод, а не радовать язык. А уж если еда невкусная – то вообще лучше есть быстро, не успеешь прочувствовать. – Впрочем, Мун все же стал набивать рот и жевать чуть-чуть медленнее, уже не пытаясь изобразить что пытается выиграть конкурс на скоростное поедание еды на Фестивале Сестер. А в голове Флаттершай в стену догадок по поводу жеребенка и его прошлого был вставлен новый камушек. Впрочем, нельзя сказать, что значительный – общее представление она уже составила о Рунавее и его прошлом. И оно ей не нравилось. Очень не нравилось. Что ж, не стоит портить такими думами удовольствие от прекрасного ужина. Она поговорит с жеребенком о нем самом позже. Либо перед сном, либо завтра, смотря как все пойдет. Салат и жаркое были съедены младшим и старшей пони почти одновременно и пришло время супа. Взяв по тарелочке для каждого на крылья, пегаска аккуратно приземлила обе порции на обеденный стол.

— Мням! С такими супами, как этот, я их готов полюбить обратно! – Довольно произнес Мун, когда наклонился и словив губы в трубочку, аккуратно отпил немного из тарелки. – Не сравнить с той гадостью, которую приходилось есть раньше. – Признался жеребенок, пробуя следом и кусочки плавающих в супе яблок.

— А какие супы тебе приходилось есть раньше? – Поинтересовалась Флаттершай, сама не зная, хочет ли она действительно получить ответ на этот вопрос. Она уже знала, что примерно ответит жеребенок.

— Никакие, скорее. – Неохотно ответил жеребенок со скривившейся мордочкой. Он помолчал немного, но затем все же продолжил. – Просто покрашенная вода, в которую бросили щепоть какой-нибудь капусты, и еще чего-то, наверное, лука, даже едой это назвать сложно. Скорее уж питьем. Кислым, зачастую, питьем. Такое и стараешься съесть, или, точнее выпить, как можно быстрее, даже без требования съесть все за несколько минут, иначе и то что есть отберут. – Признался Рунавей, его уши поникли под грузом неприятных воспоминаний. И у пегаски было устойчивое ощущение, что жеребенок старается еще умалчивать и сглаживать острые углы.

— Но ты все равно ел. – Флаттершай не спрашивала. Флаттершай озвучила свои догадки, которые, судя по реакции жеребенка, были очень вполне верными. Как бы не хотелось им обеим, их разговор все же сполз на эту болезненную тему.

— Да. Потому что даже это лучше, чем ничего. Будешь есть медленно или не будешь есть то что не нравится – значит будешь сидеть голодный, вот и все. Такой себе выбор. А даже если и съешь все что дали, то все равно, впрочем, останешься голодным. Не то чтобы нас морили голодом или давали одну бурду, хватало и нормальной еды, но досыта тоже не кормили. Приходилось потом еще добывать немного пожевать сверху самостоятельно. Удавалось не всегда.

Короткий рассказ жеребенка принес волну боли в душу Флаттершай, глаза которой невольно заслезились от его слов. – Прости, малыш. Я не хотела причинять тебе боль. Так ты жил до тех пор, пока не оказался в лесу? – Еще один кивок, подтверждающий очевидное. Флаттершай издала тяжелый вздох, но замолкла, не желая еще больше мучать Рунавея. На этом разговор затих сам собой, оба пони предпочли переключится на свои тарелки. Когда ужин был съеден, Флаттершай закинула всю грязную посуду в мойку. Возится сегодня с ее мытьем у нее не было уже сил. А ведь день еще не закончился. Нужно было еще поговорить с Муном о планах на завтра, да и вообще, побыть с жеребенком перед сном и в итоге уложить его в кроватку.

— Чем ты хотел заняться перед сном, Мун Рунавей? – Ласково спросила Флаттершай, когда они поднялись к нему в комнату. Жеребенок неопределенно повел ногой, давая понять, что у него нет никаких идей. Встав рядом с сундуком, на котором примостилась его новая игрушка, Мун стал задумчиво ее рассматривать, явно передавая инициативу Флаттершай. Что ж, это было ожидаемо, учитывая, как он вел себя до этого.

— Может, рассказать тебе сказку? – Неуверенно предложила пегаска, пытаясь придумать спокойное развлечение, которое расслабит и убаюкает малыша.

— Сказку? – Со странным удивлением, прорезавшимся через было возведенную стену спокойствия и легкого отчуждения, переспросил Мун. Флаттершай вздохнула – она должна была этого ожидать.

— Да, сказку. Я знаю несколько хороших. Но, если ты не хочешь, м… я еще хотела поговорить с тобой о планах на завтра.

— Звучит как хорошая идея, обсудить что будем делать завтра. – Серьезно кивнул жеребенок. – Ты говорила, что у тебя завтра свои дела. Я все понимаю. У тебя своя жизнь, я в нее вторгся совершенно нежданно и неожиданно. Я не собираюсь жаловаться или возмущаться из-за того, что ты не уделяешь мне много внимания. Оставь меня дома, я просижу весь день тут, вот и все.

— Нет, Мун Рунавей. Я не могу так поступить с жеребенком. Я обещала заботиться о тебе, а забота – это не оставить малыша одного, а самой уйти по своим делам. – С обычно несвойственной ей твердостью ответила Флаттершай. – Эх, не беспокойся, сейчас что-нибудь придумаем. Ложись в кроватку, жеребятам уже пора отдыхать. – Рунавей не заставил себя уговаривать. Словно только и ожидая разрешения, он тут же схватил своего бегемота и закинул его на кровать, а следом запрыгнул и сам. Обняв всеми четырьмя ногами игрушку, он не без труда забурился под одеяло. Флаттершай улыбнулась. Вид у синего маленького пони, обнимавшего розового бегемота был максимально милым, насколько это возможно.

— К тому же, я все равно обязана быть с тобой завтра и что-то мне по любому придется урезать. Я решила стать твоим опекуном, а не просто присмотреть за тобой, пока мы не найдем для тебя подходящую приемную семью. Нам нужно будет зайти в мэрию, чтобы тебя записали в список жителей города… и прочее всякое такое. И надо будет зайти в школу, чтобы ты смог там учится. – На последних словах Элемент Доброты осеклась и быстро уточнила. – Конечно, если ты сам хочешь видеть меня своим опекуном. И, может, нам удастся найти твой дом и родителей.

— Нет, меня устраивает твое опекунство. Ни к кому другому я не хочу. – Покачал головой резко напрягшийся жеребенок. Его копыта стали теребить игрушку, поглаживая ее дерганными движениями. – Родителей… их нет смысла искать. Я не видел их уже почти год. И живут они… далеко, там, где нога пони и не ступала. И я просто не хочу к ним возвращаться. Так что оставлю их там же где и свою старую жизнь. – На словах про свою родную семью голос жеребенка стал заметно более напряженным, как подметила пегаска. Жеребенок смотрел куда-то невидимым взглядом в стену, тихий ровный голос наполнился болью и страхом.

— Хорошо. – Пегаска предпочла замять тему с родителями Муна, видя его нервозную реакцию. Что ж, ей стоило ожидать, что с ними все будет грустно. – Значит, завтра обязательно надо будет сходить в мэрию и зарегистрировать тебя. Как моего приемного… приемного сына. – На последних словах она покраснела, а жеребенок, оторвавшись от своих меланхоличных мыслей перевел взгляд на нее. По его виду было заметно, что он тоже слегка смущен.

— Далее, нужно будет сходить в школу, я точно не уверена, что нужно будет, чтобы ты смог начать учиться и в каком классе. Полагаю, им потребуется что-то вроде проверки твоих знаний. И, наверное, все. В принципе, не так уж и много времени это должно занять. Если начну после обеда, то управимся за четыре-шесть часов. – Продолжила рассуждать пегаска, стараясь отвлечься от накативших эмоций. – А значит, мне почти наверняка придется отменить пикник с друзьями, но поход в спа-салон… эм… ты не хочешь пойти со мной в спа? – Флаттершай пришла в голову идея соединить заботу о Муне и желание провести время с Рарити, которую тоже не хотелось разочаровывать своим отсутствием.

— Спа? – Переспросил жеребенок непонимающим голосом. Ну да. Если учитывать, что он держался подальше от жилых мест и жил в бедности, то вряд ли он знает, что такое спа. – Что это такое и что мы там будем делать? – Задал он уже предвиденный вопрос.

— Ну, это такое место, где заботятся о твоем теле. Моют, парят, делают массаж и еще многое другое. Посещение спа-салона очень приятно и полезно для здоровья. – Постаралась в простых словах объяснить малышу пегаска. Мун задумчиво пожевал губы, обдумывая эту идею.

— Звучит неплохо. Я хочу пойти с тобой туда. – Спустя пару секунд раздумий согласился пони.

— Вот и славно. Правда, я должна тебя предупредить, что для пони твоего возраста это может быть немного скучным. Там надо просто лежать тихо и спокойно, пока спа-пони занимаются уходом за твоим телом.

— Ничего, я обожаю лежать и ничего не делать. Я уже набегался на полжизни вперед. Так что мне уже нравится грядущий поход в это спа. – Ответ Рунавея заставил Флаттершай слегка нахмурится. Жеребенку на вид было лет восемь. Может, девять-десять, если считать, что он отстает от своих сверстников в росте и весе. Не тот возраст, когда уже устаешь двигаться и играть в догонялки. Чтобы устать резвиться надо маленького пони заставлять двигаться до полного изнеможения. Постоянно и так, чтобы ему это не нравилось и не приносило удовольствия. И жеребенок свои предпочтения уже успел доказать действием. Он был любителем поспать, сидеть тихо в своей комнате и вообще не был примером активного образа жизни. И раз он такой потому что уже устал от беготни…. Что ж, это все подводило ее все ближе и ближе к ответу, который ей не нравился. Очень сильно не нравился.

— Что ж, значит, тебе там понравится, Мун Рунавей. Я разбужу тебя утром, позавтракаем, умоемся и сразу же в спа-салон. Потом уже в мэрию оформлять документы, затем в школу. После чего – домой. Вот такой у нас завтра будет день. – Стараясь держать уши торчком решила слегка сменить тему, чтобы не предаваться мрачным мыслям, пегаска. Мун, видимо, не обратив особого внимания на изменившееся настроение желтой пони лишь утверждающе кивнул, продолжая тискать свою игрушку и обращая все внимание на нее.

— А теперь, когда обсудили наши планы на завтра, давай немного расслабимся перед сном. Чего бы ты хотел? – Ее вопрос заставил его достаточно надолго задуматься. Если бы не его открытые глаза, продолжавшие смотреть то на игрушечного бегемота, то на часы, то на стены вокруг, Флаттершай решила бы, что Рунавей уже заснул.

— Пинки Пай назвала тебя Элементом Доброты. Что это значит? – Наконец, спросил он, переводя взгляд на нее. Но не смотря ей в глаза, конечно же. Его неожиданный вопрос заставил ее серьезно задуматься, что же ответить жеребенку.

— Ну, эм, тут сложно объяснить, это долгая история. – Флаттершай думала, с чего же ей начать, Рунавей же терпеливо ждал, выжидающе на нее смотря – Что ж, Элемент Доброты – это один из Элементов Гармонии, могущественных артефактов, обладающих невероятной силой. Каждый из них представляет собой один из элементов дружбы и работает только с носителем этого элемента. Всего их шесть – Верность, Смех, Щедрость, Честность, мой, Доброта и главный – Магия. Чтобы использовать каждый из них, нужно быть носителем соответствующих качеств. – Стала рассказывать Флаттершай, кое-как собрав мысли в одну кучу.

— Я стала Элементом Доброты в прошлом году, когда в Эквестрию вернулась Найтмер Мун. Она была заключена на Луне тысячу лет и явилась, чтобы устроить Вечную Ночь. Вместе с пятью пони, с которыми я тогда подружилась, мы…. – Пегаска стала рассказывать историю своего знакомства с Твайлайт Спаркл, как они пошли в Вечнодикий Лес, как и какие они преодолели испытания, которые проявили их особые качества и как в итоге они освободили Принцессу Луну от Найтмер Мун и стали обладателями Элементов. Мун Рунавей слушал ее предельно внимательно, внимая каждому ее слову. В его глазах блестел неподдельный интерес, но смотря на его мордочку, Флаттершай не оставляло ощущение, что она как будто пересказывает ему историю, которую он словно уже знает. Что ж, возможно, до него доходили слухи и легенды о Найтмер Мун, рассудила пегаска. В конце концов, его собственное же имя немного как бы намекает на искомое.

— Вот поэтому меня и называют Элементом Доброты, а моих друзей – Рарити, Эпплджек, Пинки Пай, Рейнбоу Дэш и Твайлайт Спаркл – носителями Элементов Щедрости, Честности, Смеха, Верности и Магии соответственно. – Закончила рассказывать Флаттершай.

— Спасибо, что рассказала. Очень… интересная история. Да даже не история. Это… я много слышал похожего. Сказки, книги. Но я и представить себе не мог, что такое может быть все по настоящему, взаправду. – Жеребенок покачал головой в задумчивости. – Очень здорово, что на свете есть такие герои как ты и твои друзья. Которые живой пример того всего хорошего, что есть и чего можно добиться, каким можно стать. – Желтая шерстка Флаттершай покраснела в районе щек от резкого прилива к ним крови, вызванного приступом смущения от слов жеребенка.

— Ох, я вовсе не какой-то герой. Просто я пыталась помочь своим друзьям и спасти Эквестрию от Вечной Ночи, только и всего. Я не рвусь совершать подвиги и преодолевать страшные опасности. – Скромно ответила пегаска, на что жеребенок лишь улыбнулся в скепсисе.

— Хорошо, как скажешь Флаттершай. – Легко согласился Рунавей, решив не настаивать. – Так значит, раз ты Элемент Доброты, значит ты очень добрая пони? – Спросил он, избавляя Флаттершай от необходимости краснеть и дальше.

— Ну, пожалуй, да. Я стараюсь относиться ко всем очень по-доброму, как они это и заслуживают. Все любят теплое отношение, заботу, любовь. Я добро отношусь к своим животным и они отвечают мне взаимностью.

— Понятно. Я когда-то давно тоже был добрым. – Уши жеребенка поникли, когда он сказал это, явно уходя снова в свои воспоминания. – Я хотел если уж не для всех, то почти для всех только самого лучшего и хорошего и не требовал ничего взамен. Были исключения, конечно, но в целом я был именно таким.

— Да? И что же изменилось, что теперь это все в прошлом? – Спросила Флаттершай. Ей предстояло узнать еще что-то неприятное и болезненное. Но, как она решила, нужно дать было жеребенку выговорится, не нужно было ему держать все в себе. И, помочь ему добрым словом и советом, пониманием.

— Жизнь научила меня, что быть добрым… неправильно, наверное. Ничего хорошего не вышло из моей доброты. Доброту часто путают со слабостью. А слабые… слабых используют. Просто используют ради своих выгод. Поэтому я перестал быть добрым. Чтобы мной перестали помыкать. Не сказать, что я смог до конца, но я хотя бы пытался. – Ноги Муна сдавили игрушку из-за всех сил, прижимая ее плотно к его телу настолько, насколько это возможно, уши прижались к голове, а кончики крыльев нервно дрожали.

— Теперь все по-другому, малыш. – Аккуратно погладила кончиком крыла лысую голову жеребенка, мордочка которого снова исказилась в муках боли, причиняемых ему его прошлым. В этот раз жеребчик уже спокойно отреагировал на ее прикосновение, позволяя даровать ему тепло и покой. – У тебя теперь новая жизнь. Как бы плохо другие не относились к тебе раньше, сейчас у тебя новая жизнь, здесь пони добры друг к другу и на добро отвечают добром. – Утешающе произнесла Элемент Доброты, стараясь утихомирить тихую бурю, бурлящую в глубине души Рунавея.

— Да… да. Я обещал себе. Новая жизнь. Я изменюсь. Я стану лучше. Все теперь по-другому. – Забормотал жеребенок дрожащим голосом. В усталости он прикрыл глаза, расслабляя свое крохотное тельце. – Спасибо, что уделила мне время, Флаттершай. Я очень ценю это. И все что ты для меня делаешь. Я обычно предпочитаю, чтобы старшие меня игнорировали. И вообще все меня игнорировали. Их внимание ко мне редко несло что-то хорошее. Но ты – другая. Особенная. Твое внимание ко мне очень мне приятно, меня радует, что ты заботишься обо мне, приглядываешь за мной. Еще раз – спасибо.

— Не за что, Мун Рунавей. – С чувством ответила пегаска, глаза которой стали влажными от подступивших слез. Силой воли подавив их, она взяла себя в копыта. Не она, а он нуждались в утешении и заботе. – Отдыхай. У тебя были нелегкие времена. Но я сделаю все, чтобы они навсегда остались в прошлом. Я сделаю все, чтобы у тебя счастливое жеребячество.

— Уверен, все так и будет. С тобой – я верю, что все будет хорошо. Как бы не было, наверное, наивно, верить. Наивно – но я верю. Все будет хорошо. – Со смесью цинизма и затаенной надежды в голосе устало произнес жеребенок. Словно в нем боролись его жеребячья и слишком быстро появившаяся взрослая часть его жизни. И Флаттершай собиралась сделать все, чтобы первое взяло вверх в его душе.

— Так все и будет. Спокойной ночи, Мун Рунавей. – Пожелала пегаска, убирая крыло и отходя тихими аккуратными шагами от кровати, позволяя скользнуть малышу в царство Принцессы Луны.

— Спокойной ночи, Флаттершай. – Ответил пони, поудобнее устраиваясь в своей кроватке и засыпая в обнимку со своей новой игрушкой.

Глава 4.

Флаттершай, как обычно, проснулась с первым криком петуха. Которого в свою очередь пробудили первые лучи поднимающегося Солнца. А то в свою очередь было поднято уже проснувшейся принцессой Селестией. Сладко зевнув, с легкой неохотой пегаска стала выбираться из приятного плена одеяла, которое так и тянуло остаться в его объятиях еще хотя бы чуть-чуть. Но, надо было вставать, поэтому волевым усилием она все же подняла себя из постели. Не дело спать маленькой пони, когда уже даже сама Принцесса Солнца проснулась. Разогнав остатки сна, Флаттершай вспомнила, что сегодня у нее запланирован поход в спа-салон с Рарити. И с Муном Рунавеем, ее вчерашним новым знакомым и подопечным. А в скором времени, если сегодня она сходит в мэрию, как и было запланировано – приемным сыном.

Немного было боязно вот так вот брать на себя ответственность за жеребенка, когда еще пару дней назад она вообще не думала о создании своей семьи. Но, кто если не она? Малыш уже успел немного к ней привязаться, да и он ей понравился. Отдать его в чужие копыта – значит глубоко ранить его чувства, словно она решила избавиться от ненужной обузы. Возможно, это было бы для него не так… неприятно, если бы она с самого начала прямо указала ему, что просто собирается его приютить пока не найдет для него достойного опекуна. Но невольно она прониклась к нему чувствами и дала ему привязаться к себе. Не могла она по-другому. И если сейчас она попытается передать его в другую семью, это окончательно заставит малыша разочароваться в окружающих его пони. Мун Рунавей был очень недоверчивым и такой поступок со стороны Флаттершай заставит его окончательно спрятаться в своей раковине. Из которой он и так только аккуратно начал выбираться, дав шанс Элементу Доброты. Шанс, который она не должна была упустить.

А значит, выбора не было, нечего и думать о вариантах и того, что каждый из них несет. Она станет приемной матерью для этого странного жеребенка. Другого исхода ей не надо. Придав себе решимости такими мыслями, кобыла наконец выбралась из кровати, в которой и так уже залежалась. Заправив за собой постель, первым делом она направилась к двери в комнату Муна, дабы разбудить и его. Уже у закрытой двери она, однако, внезапно услышала его голос. Жеребенок уже не спал. И с кем-то негромко разговаривал.

— Да, так хорошо мне уже давно не было. Кааайф…. – Донеслось негромко из-за дверей. От удивления Флаттершай застыла с навостренными ушами, невольно продолжая слушать монолог жеребенка.

— Проснулся, когда захотел проснуться… и дальше валяешься на кровати и ничего не делаешь. Если так будет хотя бы каждое второе утро, то я уже заочно обожаю эту жизнь, хотя знаю о ней только понаслышке. И еще ничего не знаю, не понимаю и не умею. Надо будет хорошо постараться, чтобы научиться всему, что знают эти пони. Ну, ты же со мной, дружище? А значит – прорвемся. – Продолжал говорить с неким собеседником Мун. Впрочем, тон его был какой-то отстраненный, погруженный в себя, он словно говорил для себя, а не для… понибудь другого.

Истерично кричащая совесть Флаттершай в который раз напомнила ей, что подслушивать – неправильно. Тем более, ничего особо нового она не услышала. Глубоко вздохнув, она стала собираться с духом, чтобы постучаться и войти внутрь. С той стороны снова воцарилась тишина. Пегаска простояла с пару минут, собираясь с духом в уже воцарившейся абсолютной тишине – даже зверьки снизу еще продолжали беззаботно спать. Может, Мун уже заснул обратно? Еще раз вздохнув, поправив смявшуюся после сна гриву и пригладив слегка хвост, Флаттершай аккуратно постучалась в дверь. После мгновенья затишья прозвучал глухой удар об пол и раздался быстрый топот маленьких ножек и дверь открылась. Перед ней стоял растрепанный, но на удивление бодрый жеребенок, а за его хвостом, точнее, его обрубком, виднелась мятая кровать, на которой восседала его игрушка. В этот раз она похоже подняла его прямо из кровати.

— Доброе утро, Мун Рунавей. Как спалось? – Улыбнулась Флаттершай, смотря на милую неряшливость малыша. Ему бы еще нечёсаную гриву, смятую после сна, но вместо нее был только едва-едва пробивающийся ежик, который делал внешне жеребенка… ну, не жутким, но слегка отталкивающим внешне в обществе, где шикарные грива и хвост считались непременным признаком красоты.

— Доброе утро. Спал замечательно. Я отлично отдохнул. Готов к новому дню. – И правда бодрым голосом отрапортовал Мун. – Тебя разбудил мой голос? – Виновато теребя копытом, спросил он, уставившись в пол. – Я постараюсь в следующий раз быть тише.

— Нет, не беспокойся, я уже давно проснулась. А с кем ты разговаривал? Со своей игрушкой? – Высказала самое очевидное предположение Флаттершай. Покрасневшие щеки жеребенка только подтвердили ее слова.

— Да. Мне очень нравится разговаривать и играть с моим Нирэ. Ну… это я так бегемота назвал. – Смущенно объяснил он, словно стыдясь своего увлечения. Похоже, и это Рунавей считал слишком жеребячьим и неподходящим для себя.

— О, это очень замечательно, что ты привязался к своему плюшевому другу. Рада что он тебе так понравился. – Подбадривающе улыбнулась пегаска, показывая, что ничего такого нет в том, чтобы разговаривать со своей игрушкой. То, о чем Мун разговаривал со своей игрушкой, она предпочла оставить за скобками. Он с ней живет всего второй день, напомнила она себе. Прошлая жизнь была у него долгой и явно насыщенной. Естественно, что она до сих пор давит на него. Ему нужно немного ласки, тепла и заботы, чтобы влиться в жизнь нормальных пони. И начнут они прямо сейчас.

— Что ж, раз ты проснулся, заправляй за собой кровать и иди в умывальню. Я пока разогрею остатки ужина. – Вернулась Элемент Доброты мыслями в повседневные заботы. – Затем присоединюсь к тебе и помогу тебе умыться. – Добавила она, вспомнив что вчера Мун говорил о своем прошлом опыте гигиены. Воспоминания заставили ее слегка поежится, но она не позволила грустным мыслям захватить ее разум. Теперь для жеребенка будет все по другому. Прошлое останется в прошлом. Она подарит ему счастливое будущее. И начнет она прямо сейчас.

— Хорошо, все ясно. – Кивнул ее подопечный и принялся за заправку кровати. Оставив его с этим делом, Флаттершай направилась вниз, на кухню. По-быстрому она сделала несколько простых салатов для зверей, насыпала корма птицам и поставила разогреваться остатки вчерашнего пиршества для себя и жеребенка. Пока еда медленно нагревалась на печи, Флаттершай направилась в ванную. И вовремя. Мун Рунавей уже терпеливо ждал ее там, с легким интересом осматривая купленные вчера для него принадлежности для мытья и ухода за собой. Утреннее умывание особым изыском не отличалось, тем более им все равно предстоял поход в спа-салон, где о них позаботятся профессионалы. Так что Флаттершай ограничилась тем что умыла мордочку и копытца жеребенка, а также помогла почистить ему зубы. Пользоваться зубной щеткой, как оказалось, он тоже не умел, пришлось учить его и этому. Сама она занялась тем же самым, плюс причесала себе гриву и хвост.

— Ммм… Мун Рунавей, я вчера купила средство для роста волос. Ты же… мм… если ты хочешь, я могу его намазать тебе. Ну, если тебе хочется. Если хочешь ходить без гривы – тогда не буду мазать. Я не настаиваю. – Неуверенно предложила пегаска, не до конца уверенная, по своей воле лишился жеребенок своей гривы и хвоста. Или же и тут ее худшие предположения оказались не так уж и далеки от истины.

— Ну, без волос удобно, да и привык я уже. – Задумчиво произнес Рунавей, смотря на искомый флакон. — Хотя раньше шевелюра у меня была знатная, было бы неплохо вернуть что-то похожее. Знаешь, да, намазывай. Я заметил, что у всех пони вокруг длинные гривы и хвосты. Я хочу быть похожими на жителей Понивилля, раз решил жить тут. Я хочу быть такими, как вы. Да и думаю, это будет и правда красиво. – Принял решение жеребенок. Флаттершай кивнула и выдавив немного геля из флакона, стала обмазывать им голову и холку жеребчика, затем проделала аналогичную процедуру с хвостом.

— Ммм… так значит, у вас там, где ты жил раньше, все ходили лысые? – Аккуратно спросила Флаттершай, выдавливая на копыто еще немного геля и начиная его втирать в редкие волоски на голове Муна.

— Ну да. – Спокойно ответил жеребенок, от его будничного тона у беспокойной пегаски упал камень с души. Эта тема, похоже, не была для него больной, то что они могли обсудить, не боясь ранить его чувства. – Практически все. Разве что старшим позволялось чуть-чуть побольше отращивать, но и только. Даже для них действовали правила, пусть и не такие жесткие.

— Ух, какие суровые правила. Что ж, теперь ты не обязан им следовать. У нас здесь, в Понивилле – все другое. – Нашла светлую сторону пегаска, пытаясь не дать ему скатиться в темные воспоминания.

— Как и сотням других. И это безумно радует. – Улыбнулся жеребенок, а Флаттершай облегченно выдохнула. Черная туча прошла мимо, не спеша омрачить начало нового дня. Закончив прихорашивать малыша, пара пони отправилась на кухню, где сытно позавтракали перед выходом.

— Мне разрешено взять с собой Нирэ? – Спросил жеребенок, когда еще одна партия посуды отправилась в мойку и пора бы уже было начать собираться.

— Нирэ? – Удивленно переспросила пегаска, но затем опомнилась. – А, ты про свою игрушку. Да, конечно, можешь взять его с собой, поиграешь с ним, пока будем ждать нашей очереди на процедуры. Неси ее ко мне, я возьму ее в свою сумку. – Обрадованный жеребенок убежал наверх, следом поднялась, уже в свою комнату и Флаттершай. Снова она закинула на себя седельные сумки и взяла горсть битсов для оплаты услуг спа-пони и немного про запас. Почти сразу выбежал и Рунавей, неуклюже таща на спине грозящую свалиться на пол игрушку. Погрузив следом и бегемота, Флаттершай окинула себя внимательным взглядом. Что ж, вроде она была готова и ничего не забыла. Можно идти.

— Что ж, пойдем, твой второй выход в Понивилль ждет тебя. Уверена, все будет хорошо. Мы отлично расслабимся и отдохнем в спа.

— До чего хорошо звучит. – Улыбнулся довольно Мун, чьи крохотные крылья даже расправились в предвкушении обещанных нескольких часов удовольствия. – Только проснулись и с новыми силами сразу же идем отдыхать. Я о таком уже давно только мечтаю.

— Мечты сбываются, Мун Рунавей. – Не удержалась от ответной улыбки Флаттершай, смотря на счастливого жеребенка, которого даже почти оставило его обычное равнодушие. С таким зарядом воодушевления оба пони спустились вниз и направились к выходу. Но не дойдя до дверей, на пороге их встретил другой претендент на любовь и внимание желтой пони.

— О, Энджел. Ты уже тоже проснулся! Рановато для тебя. – Слегка приподняв брови в радостном удивлении, поприветствовала Флаттершай своего обожаемого питомца. Но белый кролик вопреки ее голосу был крайне хмур. Его пронзительный взгляд был устремлен на Муна Рунавея. И тот, вопреки своему обычаю, не стал отводить глаза в сторону, а уставился в ответ. Между жеребчиком и кроликом словно пробегали разряды молний, когда те смотрели друг другу в глаза. Мордочки обоих были сосредоточенны и нахмурены, глаза неотрывно смотрели в глаза своего… оппонента. Флаттершай едва ли не осязанием чувствовало царящее напряжение между этими двумя. Очень сильное напряжение.

— Кхм-кхм, Энджел. – Решив не доводить их игру в гляделки до конца… каким он не был, Флаттершай встала между жеребенком и кроликом, разрывая их зрительный контакт. – Я оставила завтрак тебе на кухне, на обычном месте. Я иду в спа-салон, Мун Рунавей со мной. Веди себя хорошо, я вернусь к вечеру. – Кролик продолжал смотреть на Муна, словно Флаттершай была стеклянной. Но затем все же перестал пытаться прожечь в ней дыру взглядом и мрачно посмотрел уже на нее.

— Энджел? Почему тебе не нравится Мун Рунавей? – Кролик начал активно размахивать лапками и корчить рожи, явно пытаясь донести до нее свое мнение о новом жильце ее дома.

— Ох, нет, почему ты так плохо о нем думаешь? – Нахмурилась Флаттершай, видя высказываемые сомнения и подозрения в адрес жеребенка. – То, что он не такой как все, не значит, что он плохой. Так что пожалуйста, не надо так к нему относится. Уверена, вы еще подружитесь. – Пегаска выдала слабую улыбку через силу. Она едва-едва верила в свои же слова. Она видела, как недружелюбно эти двое смотрели друг на друга. Мордочка Энджела также выражала невероятное сомнение в том, что он и Рунавей смогут поладить. Решив не продолжать этот пока что бессмысленный разговор, Флаттершай скомкано попрощалась с питомцем и повела Муна на выход, стремясь как можно быстрее отделить этих двух друг от друга. К счастью, больше жеребчик и кролик даже головы не повернули в сторону внезапного соперника за внимание Флаттершай.

— Эм, это был мой питомец, Энджел. Извини, что он так холодно отнесся к тебе. Уверена, это временно. – Заговорила Флаттершай, когда они в мрачном молчании уже отошли от дома. От былого приподнятого настроения не осталось и следа после этой короткой встречи.

— Мы уже заочно знакомы. Я его видел вчера, пока ты была на работе. – Буркнул негромко жеребенок. – Не знаю, что ему не нравится во мне. Я его не трогал, сразу говорю.

— Ну, он немного ревнив. Он привык что обычно я забочусь в первую очередь именно о нем. Не беспокойся, несмотря на это, он очень добрый и хороший, просто не любит это показывать. Он заботится обо мне зачастую не меньше, чем я о нем. Так что вы сможете поладить.

— Да мне все равно, в принципе. – Развел на ходу передней правой ногой жеребенок. Не сумев удержать в движении равновесие на оставшихся трех, он споткнулся, но быстро встал, как ни в чем не бывало. – Мне все равно. – Повторил он, уже идя далее на всех четырех копытах. – Я не ставлю целью своей жизни заслужить всеобщую любовь. Так что мне будет достаточно, если он будет просто меня игнорировать. Пока он ко мне не лезет вплотную, он может даже ненавидеть меня сколько ему хочется. Мне вообще побоку.

Равнодушный ответ жеребенка заставил Элемент Доброты вздохнуть, но она промолчала. По крайней мере, Рунавей не собирался первым вступать в конфликт с Энджелом, кролик, как она надеялась, тоже нарываться не будет, а некомфортную атмосферу в доме она какое-то время сможет потерпеть. А там эти двое, глядишь, и притрутся друг к другу. Хотя его… отношение к тому, как и что о нем думают другие, в том числе и плохое, навевало не только грусть, но и новые, невольные подозрения о прошлом Муна. А еще, это был первый раз, когда Мун Рунавей посмотрел кому-то в глаза. То, как он упорно избегал этого раньше, показывало ей, что это очень важная его особенность. Но именно в глаза Эндежлу он посмотрел… почему-то. Потому что повздорил с ним? Или потому что он не был пони? Вопросы, вопросы, одни вопросы, с грустью подметила пегаска.

Благо, когда они стали идти по центральным улицам Понивилля, залитых ранним солнечным светом, настроение у пони приподнялось. Мун Рунавей снова стал с интересом осматривать все подряд, явно еще не утолив свое любопытство новым городом и его жителями, а Флаттершай просто погрузилась в тихую гармонию утра. Прохожих на улице в такую рань было немного. В основном уже носились ранние пташки-жеребята, которые привыкли рано вставать и уже не сиделось на ровном месте. Но таких было все же немного, а еще меньше было взрослых пони, значительная часть которых позёвывающие шли на работу, в основном, пони-фермеры, привыкшие вставать с первыми лучами Солнца и идущие на свои грядки и поля, дабы осенью те воздали им сторицей богатым урожаем. Флаттершай и Мун не относились ни к первым, ни ко вторым, их путь лежал в спа-салон. Войдя внутрь изысканного строения с белыми стенами и фиолетовой крышей, больше всего напоминавшими Флаттершай шляпы древних волшебников, они оказались в пустом вестибюле. За стойкой стояла на удивление бодрая Лавендер Эссенц, одна из спа-пони салона. Наградив постоянную клиентку их заведения теплой улыбкой, она перевела взгляд на сопровождающего ее жеребенка. Тот с неизменным любопытством продолжал осматривать спа-салон изнутри, изучая взглядом убранство и декор заведения.

— Здравствуйте, мисс Флаттершай! – Сказала она бархатным голосом, обращаясь к взрослой пони в их дуэте.

— Здравствуйте, мисс Лавендер Эссенц! – Поздоровалась пегаска в ответ, Мун же промолчал, лишь переведя взгляд куда-то на ухоженную цвета орхидей гриву Лавандер. Сотрудники спа были живым подтверждением высокого качества оказываемых ими услуг.

— Кто этот миленький маленький жеребчик с вами, мисс Флаттершай? Это же его видели с вами вчера утром, верно? Как его зовут? – Вопросы земной пони вновь напомнили Элементу Доброты, что со слухами в скорости не сравнится даже Рейнбоу Дэш. Главное – не говорить этого самой быстрой молодой летунье Эквестрии. Рейнбоу в таких вещах была очень… чувствительной. Хотя она это бы никогда и не признала.

— Я – Мун Рунавей. – Представился жеребенок, сверля взглядом уже нашейный белый легкий шарфик незнакомой ему кобылы, в тон такой же белоснежной косынки на ее голове, удерживающей волосы в уложенном положении.

— Это мой новый подопечный, да. Я вчера с ним только познакомилась. Утром, как раз. – Спрятав глаза за гривой, ответила смущенная пегаска. Интерес к Рунавею был ожидаем, но все равно она находила его немного неудобным и стесняющим. Но, придется потерпеть, пока всепони не привыкнут к странному лысому недружелюбному жеребенку. Все что нужно – это немного времени. И на привыкание, и на изменения Муна к лучшему. Внешние и внутренние.

— Что ж, рада видеть вас двоих. Честно говоря, не ожидала что вы будете так рано. Обычно вы и мисс Рарити приходите на час позже на свои совместные сеансы. Предпочтете подождать ее в приемной или начнете без нее? – На час позже? Она пришла раньше срока? Бросив взгляды на часы, висевшие на стене, Флаттершай убедилась в правоте спа-пони. Она так активно и бойко хлопотала дома, собираясь в спа, так глубоко погрузилась в свои размышления, так сильно отвлеклась на конфликт Муна и Энджела, что за все утро вообще ни разу не бросила взгляд на часы. Они пришли заметно раньше их традиционного срока совместного сеанса с Рарити. Мун Рунавей оказался на диво быстрым на подъем, не создав ни одной задержки, в частности, опасаясь подспудно которых, она и сама не позволяла себе на что-то отвлечься.

— Что ж, я подожду, не уходить же обратно, чтобы потом еще раз вернуться. – Пегаска слегка хихикнула собственной же неловкой шутке. Эссенц поддержала ее вежливым смешком, Рунавей же просто хмыкнул.

— Хорошо. Вам принести ваш любимый халат? – Любезно-деловым тоном спросила лавандовая земная пони, переходя к своим непосредственным обязанностям.

— Да, пожалуйста. И жеребенку тоже, ему же найдется что-нибудь по размеру?

— Конечно, сейчас найду что-нибудь подходящее для вашего малыша. – С этими словами Лавандер ненадолго покинула свое законное место за стойкой, чтобы через пару минут вернуться с двумя халатами. Один был белоснежно-белым с фиолетовыми пушистыми воротниками, ее личный, как постоянного клиента спа-салона, другой был нежно голубого цвета с белыми поперечными полосами на штанинах и размерами под жеребенка.

— Выглядят очень мило. – Прокомментировал Мун Рунавей, с интересом разглядывая одежду перед ним, словно это были какие-то экзотические наряды из заморских стран. – Мне нравится цвет моего халата. Люблю голубой. – На мордочке Лавандер расцвела еще более широкая улыбка, видя, что жеребчику понравился ее выбор одежды для него.

— Рада, что тебе понравилось. Надевай, малыш. – Рунавей неуверенно сел на круп и передними ногами взял поданный ему спа-пони халат. Покрутив его туда-сюда копытами, синий пони завис, явно в попытках понять, как же это чудо комфорта и изыска на себя надевать. То, что спустя короткое время, потраченное на изучение выданной одежды, он перевел внимательный взгляд на Флаттершай, которая уже облачалась в свой любимый халатик, только подтверждало это предположение.

— Давай помогу. – Предложила пегаска, закончив одеваться, видя очевидные затруднения малыша. Тот кивнул, подтверждая ее догадку, что одевание представляет для него трудности. Бережно касаясь жеребенка, Флаттершай помогла ему продеть ноги в штанины, а главное, просунуть крылья в соответствующие отверстия в халате, с чем у пони возникли особенные трудности. Завязав грудной пояс, Флаттершай отодвинулась, с удовольствием и умилением осматривая дело своих копыт и зубов. Маленький жеребчик выглядел предельно мило в этом наряде.

— Ты выглядишь прелестно, Мун Рунавей. Тебе очень идет. – Озвучила искомое Элемент Доброты покрасневшему от ее слов и прикосновений жеребенку.

— Спасибо, наверное. – Смущенно ответил он, осматривая себе, поворачивая шею назад и рассматривая свое одетое в халат тело. – Что дальше? – Спросил он, стараясь вернуть на мордочку привычную невозмутимость.

— Ложись на диван для посетителей, отдыхай, можешь пока поиграть со своим бегемотом. Я же сейчас закажу и оплачу все услуги, а затем присоединюсь к тебе, будем ждать мою подругу Рарити. – Дождавшись, пока Рунавей вытащит из сложенных на пол ее седельных сумок свою игрушку и устроится с ней на удобном диване приятного глазу бордового цвета, сама Флаттершай направилась к стойке, за которую уже вернулась Лавандер.

— Мне, пожалуйста, все как обычно. Жеребенку… ммм… — Пегаска на секунду задумалась. С одной стороны, прилично было бы спросить мнение самого Муна, чего он хочет. С другой стороны – она уже догадывалась, какой будет ответ. – Жеребенку – все то, что и мне. – Решилась пегаска в итоге на самый очевидный вариант. Она была уверена, что именно этого Рунавей и захотел бы, если бы она спросила его мнение. Чем хорошо быть постоянным клиентом – спа-пони прекрасно знают твои вкусы и предпочтения. И оплата производится быстро – ты сама уже прекрасно знаешь цены. Так что быстро решив все формальности, пегаска присоединилась к своему подопечному на диване. Тот что-то негромко бормотал, смотря на своего… Нирэ, да, он называл его Нирэ, ей нужно запомнить.

Правда, приглядевшись, пегаска заметила, что Мун сидит слегка необычно. И не лег, как она предлагала и сделала сама. Вместо того, чтобы поджать задние ноги под себя и сидеть на них, как это делают почти все пони, он уселся прямо крупом на сиденье, опираясь спиной на спинку дивана и свесив ноги вниз. Флаттершай показалось это странным и неудобным, но, подумав, пегаска не стала делать ему замечание. Возможно, ему так просто больше нравится, в конце концов, каких только привычек не встречается у самых разных пони. Сама Флаттершай так что без лишних слов взяла с придвинутого к дивану столика один из разложенных журналов и стала с легким любопытством его листать. Не то чтобы ее прямо интересовали до жути все эти гламурные журналы о красоте, уходе за собой и прочая. Все же, она не горела желанием привлекать своей внешностью внимание других пони. И вообще хоть чем-то и как-то привлекать внимание других пони. Но она ценила просто хороший внешний вид и красоту, приятные и глазу, и душе.

Мун Рунавей, тем временем, тоже наслаждался покоем, как казалось пегаске. По крайней мере, тискающий игрушку жеребенок не выглядел скучающим от необходимости сидеть на месте без действия. Заодно, как подметила Элемент Доброты, жеребенок больше не сидел… так, как он сидел. Вместо этого он принял такую же позу, ровно, как и у нее – улегся на живот на своей стороне дивана, слегка касаясь ее задних копыт своими. Утомился пребывать в столь неудобном положении? Решив не забивать себе голову таким мелким вопросом, Флаттершай вернулась к чтению журнала под негромкое слегка сбивающее с мысли бормотание жеребенка, который еле слышно разговаривал со своим бегемотом. В помещении было тихо, так что невольно до чуткого уха Флаттершай доносились обрывки слов от сидящего к ней почти вплотную малыша, как бы он не старался сдерживать свою громкость.

— Ммм… тишина, спокойствие, все как мы мечтали, Нирэ… и дальше, надеюсь, все будет точно также. Хорошо будет, хорошо. В этот раз все будет хорошо…. Главное тоже быть хорошим, хорошим надо быть, не надо быть плохим. Я должен быть также хорош, как и ты…. – Бегло бормотал жеребенок, поглаживая бегемота и прижимаясь к нему головой. – Скоро уже мы будем отдыхать в спа, нас ждут всякие интересные штуки. Сейчас, сегодня, завтра…. Мы будем счастливы, Нирэ…. – Продолжали доноситься обрывки слов до слуха Флаттершай. Она слегка покачала головой, но решила не мешать жеребенку играть и общаться со своим розовым другом так, как ему нравится.

Так прошел весь следующий час. Флаттершай читала и разглядывала изображения в журнале, жеребенок тискал и разговаривал со своим бегемотом, в итоге, впрочем, затихнув и просто молча прижимаясь к мягкой игрушке. В этот тихий день в спа-салоне Понивилля почти не было клиентов, отчасти поэтому именно в этот день недели Флаттершай и Рарити и предпочитали свои совместные походы в него. Тут впервые за час входная дверь снова открылась и под мелодичный звон подвешенного над ней колокольчика в него вошла и сама одна из лучших друзей Флаттершай – Рарити. Белоснежная единорожка грациозным аллюром вошла вовремя – минута в минуту, мягко покачивая старательно расчесанной пурпурной гривой и хвостом.

— Привет, Рарити. Рада тебя видеть. – Радостно поприветствовала желтая пони свою подругу. Мун при появлении новой пони тоже оторвался от своей игрушки и поднял глаза на вновь прибывшую, окидывая ее заинтересованным взглядом.

— Здравствуй Флаттершай. И я рада нашей новой встрече. – Тепло поздоровалась в ответ единорожка, а затем обратила внимание на вновь напрягшегося и насторожившегося жеребенка.

— Я – Мун Рунавей. – С уже традиционной недружелюбной мордочкой представился он. – Я тут с Флаттершай.

— Приятно познакомиться, дорогуша. – Улыбка Рарити слегка поблекла, смотря на странного лысого жеребенка, не лучащегося ответной радостью от их встречи. И это еще мягко сказано. Скорее уж, Элемент Щедрости могла сказать, что этот Мун Рунавей смотрит на нее так, словно она собирается на него наброситься. Но, конечно, леди никогда не озвучит такое предположение вслух.

— Надеюсь, я не опоздала, как в прошлый раз? – Переключила внимание единорожка на Флаттершай, с легким облегчением отводя глаза от жеребенка, который словно пытался взвесить ее своим взглядом.

— Нет, что ты. Просто я и Мун Рунавей пришли раньше обычного, и он и я очень рано встали сегодня утром. – Отмахнулась пегаска, кладя журнал обратно на стол. – Что ж, раз ты здесь, то пойдем? Ведь незачем тянуть и откладывать наши несколько часов удовольствия. Ты же не против, что Мун Рунавей будет со мной? Он со вчерашнего дня под моей опекой.

— С удовольствием, дорогая. Сейчас я оденусь и присоединюсь к вам. У нас же все как обычно? – Получив подтверждающий кивок от Флаттершай, единорожка направилась к стойке, где с радушием на мордочке уже ждала своего любимого клиента Лавандер. Пока единорожка заказывала все самое лучшее для себя любимой, Флаттершай же пыталась решить неожиданно возникшую проблему. Мун Рунавей категорически не хотел оставлять в вестибюле седельные сумки с битсами и своей игрушкой. Но и тащить их с собой у Элемента Доброты не было ни желания, ни возможности. Седельные сумки никак не сочетались с халатом и спа-процедурами.

— А если их украдут, пока мы будем проходить все процедуры? – С нешуточным беспокойством в голосе спросил жеребчик, напрочь поставив пегаску в тупик своим вопросом.

— Эм… Мун Рунавей…. – Медленно произнесла кобыла, пытаясь найтись с ответом. “В Понивилле не воруют” – хотела сказать она. Но взглянув в бегающие в волнении глаза жеребенка она поняла, что тот этому не поверит. Он буквально дрожал от страха за свою игрушку. И за ее битсы. От былого расслабленного спокойствия Муна, царившего весь этот час, не осталось и следа. По его напряженной мордочке и подрагивающим крылышкам было четко видно, что угрозу воровства он воспринимает очень и очень серьезно.

— Давай оставим их под присмотром Лавандер Эссенц. – Предложила пегаска после раздумий. Жеребенок недолго подумал, вздохнул, но все же согласно кивнул, решив вверить своего Нирэ охране спа-пони. Элемент Доброты повернулась к стойке, где как раз Рарити уже заканчивала расплачиваться за услуги. – Лавандер, простите пожалуйста, но у меня есть деликатная просьба — вы можете присмотреть за игрушкой Муна Рунавея, пока мы отдыхаем?

— Конечно, мисс Флаттершай. – С небольшим удивлением от столь неожиданной просьбы незамедлительно согласилась спа-пони. Но не успела она обрадоваться, что этот щекотливый вопрос решен, как в разговор решил вмешаться сам виновник происходящего.

— У вас есть сейф с замком, куда я могу положить свою игрушку и деньги? – Со слабой надеждой поинтересовался жеребенок. От такого вопроса в прострацию впали все присутствующие тут три взрослые кобылы без исключения.

— Эм, прошу меня великодушно простить… но у нас нет никакого сейфа. – Растерянность так и сквозила в словах пораженной столь неожиданными словами Эссенц, которая лишь смотрела на маленького пони, словно перед ней какое-то невиданное чудо. А по душе Флаттершай заскребли кошки, которые начали терзать ее еще с того момента, как Мун выразил свои страхи перед возможными ворами. Ворами плюшевых игрушек и крошечной горстки оставшихся в сумке битсов.

— Мун Рунавей… там, где ты жил раньше… неужели там вовсю воровали, что ты так боишься, что твоего Нирэ украдут? – Озвучила Флаттершай вопрос, который очень не хотелось задавать, но это уже было просто нужно. Просто нужно, чтобы понять. Понять и помочь. На мордочке жеребенка проскочила целая гамма чувств, от страха и до боли. Мун прикрыл глаза, на несколько секунд и сделал несколько глубоких вдохов, затем снова распахнул свои веки.

— Да. – Глухо ответил тихим голосом Рунавей, смотря пустым взглядом в стену. – У нас воровали. Очень много воровали. Безумно много воровали. – Ответил он взрослым пони, потрясенным его словами. – У нас воровали все, что не приколочено гвоздями. А все что было приколочено – вырывали с этими гвоздями и воровали с ними. – Добавил жеребенок, снова прикрывая веки. Флаттершай вслед за ним тоже закрыла глаза, которые защипало от подступивших слез. Слова Муна вновь и вновь поражали ее до глубины души, напоминая ей, какой ужасной была его прошлая жизнь. Каждый снятый покров только вызывал все больше и больше ужаса перед ней и жалости к малышу, которому в столь раннем возрасте приходилось выживать, даже уже явно не жить, в таких условиях. Судя по мордочкам Рарити и Лавандер, которые не знали даже тех крох, что уже открылись Флаттершай, они и вовсе были в шоке от внезапного откровения Рунавея.

— Не беспокойтесь, Мун Рунавей. Я буду лично охранять ваши вещи. Положу рядом с собой за стойкой и никому не буду давать в копыта, понибы не пришел. – Вернув себе самообладание, с успокаивающей улыбкой пообещала спа-пони. Не сказать, что Мун был доволен таким вариантом, но он все же согласно кивнул. Смотря, как седельные сумки Флаттершай исчезают за высокой стойкой, за которой стояла Лавандер, жеребенок провожал глазами торчащую из сумки игрушку так, словно прощался с другом, которого ему было суждено увидеть в последний раз в жизни.

— Что ж, раз тут со всем разобрались, давайте уже пойдем на процедуры? Парилка нас уже вовсю ждет! – Вернув на мордочку улыбку, которую едва ли можно было назвать ненатянутой, предложила Рарити, стремясь развеять темные тучи, повисшие в помещении.

 - Да, пойдемте. – Выдохнула Флаттершай, радуясь тому что они оставляют эту очень неприятную тему. Жеребенок также кивнул, тоже выражая явное удовольствие от того, что им больше не нужно об этом говорить и все решено. Вид у него был мрачный и подавленный, его явно не обрадовала собственная откровенность, равно как и расставание с Нирэ. Поэтому все трио клиентов поспешило внутрь спа-салона, стремясь расслабиться в уютном уходе Алоэ и Лотус. Рухнувшее вниз настроение быстро вернулось обратно наверх и даже стало приподнимать потолок, когда все три пони, повязав себе на головы белоснежные полотенца, уединились в парилке, где любезная Алоэ поливала горячие камни водой, поднимая густые клубы пара. Вдыхая теплый и влажный целебный воздух, тела взрослых кобыл расслабились в привычном и любимом отдыхе. Мун Рунавей также вроде позабыл о своих тревогах и заботах. Он сидел в углу парилки с закрытыми глазами, медленно вдыхая и выдыхая, вновь отрешаясь от всего мира вокруг себя. Вольно-невольно, но разговор кобыл пошел именно о нем.

— Дорогуша, как ты познакомилась с этим жеребенком? – Полушепотом спросила Рарити, искоса поглядывая из-за полуприкрытых век на объект их обсуждения. Тот, если и услышал, что обсуждают его, то виду не подавал, продолжая сидеть ровно на крупе и никак не шевелясь.

— Ну, это произошло вчера утром. Почти в это же время, может, чуть раньше. Я решила прогуляться по лесу и…. – Вкратце желтая пони поведала своей подруге историю своего знакомства с ее новым подопечным. Рарити слушала, не перебивая, лишь драматично охая и ахая в некоторых моментах, которые ей казались особенно впечатляющими. А таковых хватало....

— Значит он жил в лесу и еще неизвестно где до этого? Какой ужас! – Шепотом воскликнула Рарити, не в силах сдержать свои чувства. Она снова повернула голову на самого Рунавея, но тот продолжал сидеть неподвижно с закрытыми глазами, видимо, не слыша, что его вовсю обсуждают взрослые. Или не подавая вид.

— Да, все так и было. Бедный малыш…. Поэтому я и решила заботиться о нем. – Кивнула Флаттершай, умолчав про некоторые, совсем уж жуткие услышанные ей от Муна оговорки о его прошлом. И совсем уж кошмарные ее догадки и подозрения, которые она сама домысливала к ним.

— Это очень хороший поступок с твоей стороны, Флаттершай. Но ты уверена, что справишься? Воспитывать жеребят – это очень сложное и ответственное дело. – Голосом старшей сестры, которая уже вовсю муч… заботится о Свити Белль, спросила Рарити. Ее вопрос вызвал вздох у Элемента Доброты, которая уже не раз и не два обдумывала эту мысль.

— Я знаю, что это непросто. – Согласно покачала головой Флаттершай. – Особенно, учитывая, что ему нужны… особое внимание и забота. Но, кто если не я? Он уже привязался ко мне. Передать его на копыта другого пони – это все равно что обмануть его. Он немного, но ко мне все же привязался, открылся мне. Если я откажусь заботиться о нем… ты же видишь, какой он подозрительный и недоверчивый. Я верю, что со временем он изменится. Но, если… если я отдам его другим пони, он окончательно замкнется в себе и разочаруется во всех пони. Увидит, что его недоверчивость были не зря, что другим пони и правда не стоит доверять. Я не хочу подавать такой дурной пример.

Пегаска сделала паузу, после своей короткой речи, а затем, добавила с улыбкой. – А еще, как мне кажется, Мун Рунавей просто очень милый жеребенок. – Подруги разразились легким смехом, отходя от непростого разговора.

— С этим я не спорю. У него очень нежный цвет шерстки. Ему бы еще ухоженную, может, расчесанную прямым пробором гриву и хвост подлиннее – и был бы вылитый красавец. Уверена, внутри него и соответствующее внешности сердце. – Щеки Флаттершай раскраснелись от смущения, словно комплиментами одарили не Муна, а ее саму.

— Да, поэтому после спа-салона я и он пойдем в мэрию. Надо будет его зарегистрировать и оформить опекунство. Ну… и еще какие-нибудь бумаги нужны, наверное. – Голос Флаттершай на этом месте стал довольно неуверенным – во всех бюрократических тонкостях она откровенно “плавала”. – Мне кажется, это займет довольно много времени, несколько часов. Поэтому, возможно, я не смогу прийти на наш сегодняшний пикник. Объяснишь остальным, почему я не явилась, если мы с ним не успеем закончить дела в мэрии?

— Конечно, дорогая, я все понимаю. Уверена, Пинки Пай, Рейнбоу Дэш, Твайлайт Спаркл и Эпплджек тоже все поймут. И не обидятся, что ты не пришла на наш еженедельный пикник. Я им все объясню, если ты не придешь вовремя. – Понимающим тоном произнесла Рарити, успокаивая подругу, которой очень не хотелось огорчать друзей своим отсутствием.

— Спасибо большое, Рарити. Мы постараемся управиться побыстрее, но не обещаю, что действительно сможем успеть.

— Ерунда, для меня это пустяк. К тому же, уверена, узнав, что ты стала мамой, пусть и приемной, всепони будут в восторге. – Слова единорожки окончательно вогнали Флаттершай в краску. Смущенная пегаска промолчала, лишь было попыталась прикрыть свою покрасневшую мордочку за гривой. Попыталась – потому что вся грива была уложена под полотенце, поэтому удалось лишь прикрыть мордочку передней ногой.

— Да, наверное. – Выдавила из себя негромкий писк Флаттершай. Сделав несколько глубоких вдохов и выдохов горячего и влажного воздуха, она решила переключить тему, пока ее окончательно не засмущали.

— Малыш, как тебе парилка? – Повернула голову к жеребенку Флаттершай, убирая копыто от мордочки. Тот лишь продолжал неподвижно сидеть с закрытыми глазами, не обращая никакого внимания на свою будущую приемную мать.

— Мун Рунавей? – С беспокойством повысила громкость голоса пегаска. Чуть-чуть повысила. Совсем самую капельку.

— А? Что? Я не сплю. – Дернул головой малыш, широко раскрывая свои прелестные голубые глаза. Уже знакомо быстро его мутный сонный взгляд приобрел осмысленность и жеребенок развернулся в сторону Флаттершай.

— Да, конечно, не спишь. – Прикрыв рот копытцем, сдерживая смешки, “подтвердила” пегаска. – Так каково тебе париться? Нравится?

— Очень, ага. – Подтвердил жеребенок, мягко покачиваясь в клубах все прибывающего стараниями Алоэ пара. – Мне давно не было так хорошо. Ну, не считая вчерашнего дня. Кровать в доме Флаттершай довольно успешно соперничает, хотя и все же чутка сдает парилке

— Он большой любитель поспать. Вчера весь день продремал. Сначала почти до самого обеда спал, и потом еще после него, а под конец и всю ночь, конечно же. – С улыбкой пояснила Флаттершай внимательно слушающей единорожке.

— Удивительно. Моя младшая сестра с утра до ночи обожает носиться по всему Понивиллю. Ищет свой Знак Отличия вместе со своими друзьями. Она как раз твоя ровесница, Мун Рунавей. В школе, думаю, ты с ней познакомишься. Уверена, они попытаются и тебя заманить к себе, потому что у тебя тоже еще пока нет Знака. – Было спокойно слушавший жеребенок неожиданно встрепенулся, став выглядеть куда более заинтересованным словами Рарити.

— Интересно. Как зовут вашу младшую сестру и сколько ей лет? – Жеребенок старался выглядеть невозмутимым, но блеск в его забегавших глазах подсказал Флаттершай, что тот сейчас очень, очень хочет получить ответ на свой вопрос.

— О, ее зовут Свити Белль. Ей восемь лет, скоро уже девять. У нас в городе всего одна школа, так что ты обязательно пересечешься там с ней. – Дальше жеребенок слушал уже не так заинтересованно, но все же задумчиво кивал на рассказ Рарити о ее младшей сестре и ее проказах, что она учиняет то в одиночку, то, что куда чаще – вместе со своими друзьями, Эппл Блум и Скуталу. Но это уже был будничный и вежливый, хотя и вполне себе искренний интерес. Под конец рассказа Рарити даже устроила небольшое представление с драматическими вздохами, охами и ахами, в красках расписывая все шалости Свити Белль. О ее ужасных, кошмарных завтраках, о ее неуклюжести, о ее любви копаться в грязи (что было немалым преувеличением, как прекрасно знала Флаттершай), ее проделках, приводящих к немалым разрушениям (а это уже было чуть-чуть ближе к истине). Трио пони, включая даже отвлекшуюся слегка Алоэ от набирания воды в черпак и ее последующего проливания на раскаленные камни с интересом наблюдали за развернувшимся действом. Когда утомленная и разгоряченная эмоциями и горячим паром единорожка все же закончила свой рассказ, ее встретило развеселые улыбки, а Флаттершай даже не удержалась и слегка постучала копытами по дощатому полу, оценивая мастерство Рарити в рассказе столь одновременно драматичных и забавных историй.

— Очень интересная у вас сестра, уважаемая Рарити. Я буду не против с ней познакомиться. – Подвел итоги Мун Рунавей. Жеребенок даже слегка улыбался, слушая Элемента Щедрости. – Может, даже…. – На этих словах он осекся и замолк. Улыбка пропала с его губ и он опустил глаза вниз.

— “Может, даже” что, дорогуша? – Переспросила Рарити на внезапно вновь замкнувшегося жеребенка.

— Нет, ничего. Не буду загадывать на будущее. Как все пойдет – так и пойдет. До дня, когда я познакомлюсь с вашей сестрой и ее подругами еще надо дожить. – Будничный и рутинный тон Муна резко констатировал с отдающими мрачностью словами. В горячей парилке словно пробежал ледяной ветер, насланный виндиго после прозвучавших слов жеребенка.

— А что… можешь… не дожить? – Как не пыталась Рарити, чтобы ее вопрос прозвучал максимально деликатно, ей это не удалось, к ее вящему стыду. Такое было просто не спросить деликатно.

— Кто знает, что со мной случиться. – С фатализмом ответил жеребенок меланхоличным голосом, разводя передними ногами. – Поэтому я живу сегодняшним днем и радуюсь тому, что он мне дает. Завтра у меня может быть все. А может быть ничего. Я не знаю и не пытаюсь предугадать это. – Несмотря на весь царящий жар в парилке, по спинам кобыл пробежал холодок от столь несвойственных для пони его возраста слов.

— Впрочем, пока что у меня скорее все, чем ничего. Вчера весь день так было, сегодня так день, как минимум, начался. Постараюсь продолжать в том же духе, чем прямо сейчас и занимаюсь. Парилка чудо как хороша, да. Аааах…. – Воцарившуюся зловещую атмосферу развеял сам Мун. Жеребенок с блаженным выражением мордочки откинул голову назад, с удовольствием вдыхая пар. Словно ничего особенного он и не сказал. Не желая омрачать и дальше свой отдых, взрослые пони также замолкли, просто наслаждаясь привычным времяпровождением.

Пропарившись как следует и забыв неприятный разговор, в хорошем расположении духа Рарити, Мун Рунавей и Флаттершай приступили к следующему пункту их программы – копытокюру для них всех, плюс полировка рога отдельно для Рарити. С преогромным удовольствием посвежевшие и распаренные кобылы разместились на лежанках с подушками и подставили свои копыта напильникам Лотус и Алоэ. Зато такого удовольствия явно не испытывал Мун Рунавей. Он с явной неохотой позволял касаться себя кончиком напильника, сжавшись в комок и слегка морщась каждый раз, когда Лотус касалось его крохотного копытца. Но жеребенок все же стойко держался, стараясь не отдергивать ногу от ее прикосновений и стараясь отвлечься разглядыванием ухаживающей за ним земной пони. В итоге все же он смог достаточно расслабиться и позволить спа-пони отполировать его копыта до блеска, пока он уже не настороженно, а вполне себе вяло рассматривал ее начищенную лоснящуюся светло-голубую шерстку и пастельно-розовую шелковистую гриву. Владелицы спа-салона были самим воплощением ухоженности, которую они даровали своим посетителям. Копытокюр в итоге прошел спокойно и без проблем, Мун Рунавей молчал, а Флаттершай и Рарити были заняты светской беседой друг с другом обо всем и ни о чем одновременно. Отполировав копыта, пони немедля приступили к следующему, еще более приятному чем прошлый, этапу – массажу.

— Пожалуйста, Лотус, будьте с Муном Рунавеем нежнее. Он… очень чувствительный. – Попросила Флаттершай спа-пони, когда напильники были выплюнуты в сторону, а халаты сняты на время массажа и последующих ванн.

— Конечно, мисс Флаттершай. Не беспокойтесь – я буду очень аккуратно с вашим малышом. Не о чём не волнуйтесь. – Голосом профессионала, знающего свое дело, ответила Лотус. Тем временем Алоэ и еще один спа-пони, имени которого, к своему стыду, Флаттершай не помнила, уже начали массировать их спины и ее крылья. Выгнав из головы все лишние мысли и доверившись мастерству спа-пони, она просто позволила статному жеребцу изгнать всю накопленную за неделю усталость из своих мышц. С наслаждением отдавшись точным, одновременно нежным и сильным касаниям копыт зеленого единорога, Флаттершай издала тихий писк, в котором выплеснула все то удовольствие, что испытывала от массажа. Довольная пегасочка прикрыла глаза, отдаваясь целиком и полностью прикосновениям массажиста.

— Мун Рунавей, малыш, пожалуйста, расслабься. Я не могу размять твои мышцы, когда они так напряжены. – Раздался голос Лотус, обращенный к жеребенку. Приоткрыв один глаз, Флаттершай увидела, что Рунавей лежит, пригнув голову, подобрав под себя ноги и расправив свои крохотные крылья. Тело жеребенка было и правда напряжено как сжатая пружина и ноги Лотус лишь бессильно скребли окаменевшие мышцы Муна.

— Я пытаюсь, уважаемая Лотус. – Произнес жеребчик, делая глубокий выдох. Поерзав на подушке, на которую он влезал целиком, он все же, как смог, расслабил тело. Еще более осторожно и аккуратно чем до этого, она стала массировать спину жеребенка, касаясь его так нежно, словно тот от даже от дуновения мог рассыпаться.

— Да, до чего хорошо…. – Протянул жеребенок спустя пару минут, чья мордочка начала таять в выражении покоя и расслабленности. Наконец Мун размяк и Лотус с чуть большей “дерзостью” стала мять его мышцы, к вящему удовольствию малыша. Довольная Флаттершай прикрыла обратно свой глаз, которым она все это время следила за своим подопечным и сама отдалась во власть приятных ощущений. Но, ничто не вечно, кроме разве что небесных светил и повелевающих ими принцесс, так что вскоре массаж был окончен и пришло время целебных грязей. Нанеся грязевые маски на свои мордочки, пони погрузились в целую ванну, наполненную коричневой мягкой грязью.

— Эта грязь правда полезна? – С некоторым сомнением спросил Мун, с поистине жеребячьим любопытством плюхая передней ногой по поверхности жидкой грязи, создавая небольшие волны. К счастью, достаточно аккуратно, чтобы не забрызгать окружающих.

— Несомненно, дорогуша! – Уверенным тоном ответила Рарити, на глазах которой вдобавок разместились еще и дольки огурцов. – Эта грязь проникает под шерстку и доходит до кожи. Очень освежает! Она целебная и омолаживающая. Я сама так-то очень и очень не люблю грязь. Но эта – исключение.

— Ммм… понятно. Ну, я привык держать себя в чистоте и порядке, но испачкаться не боюсь вообще. Просто не люблю. – На мордочке Рунавея были явные сомнения в словах взрослой кобылы, но в итоге он просто махнул копытом и погрузился до горла, пытаясь получить удовольствие. Все погрузилось в недолгую тишину, пока все трое пони под присмотром Алоэ нежились в грязи, но Рарити в итоге прервала скучноватое молчание.

— Не хочу показаться невежливой, Мун Рунавей, но, как я думаю, тебе грязь… извини за выражение, привычна. Я имею в виду, что в твоем возрасте испачкаться – обычное дело. Свити Белль регулярно оказывается вся грязной после очередного своего приключения. Ее попытки отмыться после них – это отдельная история. Я очень благодарна Эпплджек за то, что обычно вся их троица моется именно у нее.

— Понимаю. – Задумчиво покивал жеребенок неизвестно чему. – Ну, если говорить обо мне, то грязь мне и правда привычна. Но это не значит, что она мне нравится. Я предпочитаю ее избегать, по возможности. Жаль, обычно никаких возможностей у меня не было. Хочешь такой просто… да хоть просто посидеть в тишине или почитать что то, а тебя хватают и гонят лазать по этой самой грязи, собирая ее всю на себя. Потом еще и ругают за то, что такой грязный и не соблюдаешь правила гигиены. И помыться ни сил, ни средств тоже толком нет. Надоело. Поэтому стараюсь при любой возможности грязи избегать – в другой раз такой может и не быть. – Внезапно разоткровенничался Мун Рунавей перед пони, заставив Флаттершай отвлечься от погружения в грязь и всю обратиться в слух. Мун всегда с неохотой говорил о себе и особенно о своем прошлом, но, похоже, атмосфера спа-салона и ласки Лотус достаточно его расслабили, чтобы он стал чуть более открытым. Потому пегаска и обратила все внимание на Рунавея и его слова, стараясь узнать больше о том, кого взяла под свое крыло.

— Так ты жил со своими родителями? Если да, то они были очень и очень строгими. – Покачала головой Рарити. Из-за огурцов на глазах она не увидела, как скривилась мордочка Муна от ее слов. Зато это увидела Флаттершай, которая отбросила в сторону все свое нежданно появившееся любопытство. Ей нужно было как-то вмешаться, пока пребывание в спа-салоне не превратилось для Муна из удовольствия в пытку. Жеребенок уже выглядел так, словно он жалел, что проговорился.

— Рарити, пожалуйста. Не надо расспрашивать Муна Рунавея… слишком много. Он не любит вспоминать свою прошлую жизнь. – Попросила Элемент Доброты. Как бы ее саму не мучило любопытство, она не собиралась ставить его выше чувств жеребенка.

— Ох, простите. Я не хотела, Мун Рунавей, тебя расстраивать. – Виноватым тоном произнесла единорожка. Несмотря на то что ей действительно было стыдно за то, что ненамеренно, но все же причинила боль жеребенку, Рарити мучала и досада. Все же она была весьма любопытной и любила узнавать что-то новое. Не как Твайлайт, читая книги о каких-то древних временах и артефактах, а говоря о дне текущем, о жизни пони здесь и сейчас. Многие бы назвали ее “сплетницей”. Но леди не сплетничают. А Рарити, несомненно, была леди.

— Ничего, все в порядке. Вы же не знали. Я сам виноват, что распустил язык. – Вздохнул жеребенок, заставив Флаттершай нахмурится. Он снова выставлял себя виноватым в уже этой неприятной ситуации? Немного помолчав, малыш сделал еще один глубокий вдох и продолжил говорить. – Сам не знаю, что на меня нашло. Давайте просто кратко и четко скажу, чтобы мы потом больше к этому не возвращались. Я ненавижу свою прошлую жизнь и с огромным удовольствием сейчас занят тем что меняю ее на эту. На жизнь с Флаттершай и жизнь в Понивилле. И я презираю своих родителей и жизнь с ними, то что и она закончилась уже как год почти, меня тоже более чем устраивает. Как и то что я давно уже их не вижу и больше никогда и не увижу в будущем. Вот и все.

В голосе Рунавея была такая горечь, перемешанная с едва сдерживаемым гневом, что любые вопросы, бегавшие на языках кобыл, просто испарило. А для Флаттершай стало еще более очевидно, что у нее по сути нет иного выбора, кроме как оставить его под своей опекой. Мун Рунавей надеялся на нее, и она не могла его подвести. Но его слова хоть и отбили у нее желание задавать вопросы ему, но эти вопросы не могли просто так уйти из ее собственной головы. Наоборот, их становилось только больше. Что же произошло в его прошлом, что он так его ненавидит? Гнев малыша был вполне искренним, а еще он не казался просто неким капризом. Весь день вчера Мун был крайне неприхотливым, показывая, что не особо нуждается ни в телесных благах, ни в душевных. Он не был пристрастен в еде, не капризничал, не требуя внимания и ласки. Да что там – то что ему выделили отдельную комнату и Флаттершай решила провести время с ним, а не заняться своими делами, судя по его реакции, заметно превышало его ожидания. Так насколько же его нужно было извести, чтобы даже его чаша терпения оказалась переполнена? Элемент Доброты была уверена – чтобы довести столь нетребовательного пони, нужно очень и очень постараться. И понимание этой простой истины пугало желтую пегаску до дрожи. А попытки представить, что же конкретно заставило его пуститься бежать в лес и вовсе приводили в ужас.

Пока Флаттершай была погружена в свои черные мысли, время грязевой ванны вышло. Выбравшись, они быстро смыли с себя целебную, но все же грязь под душем, который они приняли перед тем как пойти купаться в гигантской ванной заведения. С легкой грустью Флаттершай отметила, что в этот раз поход в спа-салон не очень удался. Настроение со всеми этими разговорами у нее было не очень, расслабиться получалось с трудом, несмотря на все искренние старания Лотус и Алоэ. И причиной, но не виной, конечно же, был ее подопечный. Впрочем, мастерство ухода и расслабления спа-пони отказывалось так просто сдаваться под гнетом тяжелых мыслей и непростых разговоров. Смыв основную массу грязи, они погрузились в теплую ванну, приятно пахнущую пряными травами, дабы смыть последние ее крохи и хорошенько расслабиться. Умиротворение вновь охватило взрослых пони, когда их окутала нежная вода.

— Что ж, теперь, думаю, моя очередь задавать вопросы. – Внезапно, произнес Рунавей. Белая и желтая пони было обеспокоенно переглянулись, но вопреки их выражениям мордочек, жеребенок был спокоен и умиротворен, с прикрытыми глазами вяло плескаясь в воде.

— Школа. Там, где я жил перед тем как сбежать оттуда сюда, там не было школы. Я хочу знать про вашу школу, в которую я скоро буду ходить. – С невероятным облегчением взрослые кобылы выдохнули, радуясь, что в этот раз не придется думать и говорить о том, о чем им думать и говорить не хотелось совершенно.

— О, конечно, дорогуша. Что ты хочешь узнать? – Уточнила Рарити с обаятельной и располагающей улыбкой.

— Все. – Емко ответил малыш веским голосом. – Кто учит, кого учит, чему учит, когда учит…. Я хочу знать все. – Хихикнув в копыто его словам, Рарити с неизменной улыбкой стала просвещать малыша на тему школы Понивилля. Сама Флаттершай в основном молчала, отдав инициативу единорожке. Не в силу стеснительности, хотя и она играла роль, а потому что выросшая в Клаудсдейле пегаска, не имеющая родственников школьного возраста в городе, довольно плохо себе представляла, как у них устроен учебный процесс. А вот Рарити, которая уделяла прилично времени и внимания образованию своей младшей сестры, о учебе жеребчиков и кобылок Понивилля знала не понаслышке. Так что со знанием темы она стала рассказывать любопытному жеребенку все о родной школе, в которой и сама когда-то училась. Так что ей было что рассказать заинтересованному малышу о его будущей школе. Мун Рунавей слушал очень внимательно, иногда задавая уточняющие вопросы о всяких деталях. Сколько классов, какие предметы, как выглядят парты, как долго длятся перемены, какие бывают домашние задания и тому подобное.

Рарити, видя незамутненный интерес жеребенка к себе и своим познаниям, заливалась соловьем, рассказывая ему все что он захочет, а Флаттершай просто слушала и наслаждалась жизнью. Мун Рунавей именно сейчас был более всего похож на самого обычного жеребенка, интересы которого – что будет на уроках познания природы и как скоро их отпустят с занятий. Увлекшаяся Рарити и сама рассказывала не менее интересно, поддерживая интерес жеребчика и вновь занявшую свое законное место атмосферу уюта и расслабленности.

— Так значит, уроки длятся по девяносто шесть минут, а перемены, кроме той что с обеденным перерывом – двадцать четыре? А большая перемена идет семьдесят две минуты и за это время надо успеть не только отдохнуть, но и поесть? – Мун забавно нахмурился в попытках понять и запомнить расписание занятий. Пыжился он с такой напряженной мордочкой, словно он снова пытался решить уравнение в уме, как это уже было, когда он изучал часы в ее доме. Выглядело это до предела забавно и мило, по мнению пегаски, которая лишь продолжала с улыбкой наблюдать за ходом разговора.

— Не беспокойся, Мун Рунавей. Это сейчас тебе нелегко сходу запомнить такие детали. Когда привыкнешь, все станет рутинным и простым. – Успокоила жеребенка Рарити, на что тот согласно кивнул. – Если с переводом в часы, урок длится час и тридцать минут, а большая перемена – час и восемь минут.

— Логично. – Глубокомысленно изрек Мун, но его глаза ясно говорили, что жеребенок до сих пор едва запоминает и понимает все эти цифры. – Меня еще вот что интересует – в школе есть библиотека? – Перешел он к следующему интересному для себя вопросу. Да, по посещению книжного магазина Флаттершай помнила, какой он книголюб. И тех двух купленных книг, как она поняла, ему явно надолго не хватит.

— Ммм… нет, библиотеки в школе нет. Хотя, возможно, у мисс Чирали просто найдется собрание интересных книг для жеребчиков, в том числе и из школьных запасов. Что-то такое у нее было, как я помню. Я сама дарила ей книгу из своей коллекции на ее день рождения. Она с удовольствием поделится ими и с учениками. – На этом моменте Флаттершай все же преодолела свою стеснительность и решила докинуть свои несколько битсов в разговор.

— Библиотека есть в самом городе, Мун Рунавей. – Негромко произнесла пегаска. – Она располагается в огромном дубе, может ты его замечал, когда мы гуляли по городу. Она так и называется. Библиотека “Золотой Дуб”. Там очень много книг.

— Это тот, в котором живет твой друг Твайлайт Спаркл? – Уточнил жеребенок. – Та, о которой ты рассказывала вчера. – Добавил он после небольшой паузы. Флаттершай моргнула – она рассказывала? То есть, да, конечно, она рассказывала про Элементы Гармони и их носителей, когда укладывала Муна спать, но вроде бы она не упоминала, что одна из них живет в самой библиотеке.

— Ты рассказала, что эта Твайлайт очень начитанная и из древних легенд знала о Элементах Гармонии. И что после появления Найтмер Мун вы пошли за ней в библиотеку. Одно с другим легко складывается. – Пояснил Рунавей ровным тоном, смотря поверх застывшей погруженной по горло в грязь пони. – Она либо в ней работает, либо живет. А скорее всего и то и то сразу. Я бы точно бы с удовольствием поселился бы в библиотеке.

— Ты прав, Мун Рунавей. Твайлайт Спаркл действительно и работает, и живет в Золотом Дубе. – Подтвердила Флаттершай предположения жеребчика. Она не могла не оценить то, что вчера вечером перед сном Мун очень внимательно ее слушал. Ей определенно достался не только все же недоверчивый и колючий, но также умный и наблюдательный малыш, как отметила пегаска в небольшой гордости за своего подопечного. Но ничуть не менее наблюдательная Рарити, закаленная чтением детективных романов Шедоу Спейд не могла не обратить внимание, что после ответа ее подруги жеребенок с облегчением выдохнул. Не ускользнуло от нее и то, как он нервно облизнул губы, словно… словно что? Словно он избежал какой-то опасности? Боялся проболтаться, раскрыться? Определенно, она перечитала детективов. Если подумать куда приземлено, то похоже, но более эмоционально вела Свити Белль, когда каким-то чудом уходила от ее лекции о правильном поведении и хороших манерах. Облегчение у кобылки было в тот момент, почти такое же, как и у Рунавея. Наверное, он просто не хотел попасть впросак перед своим опекуном, показавшись глупым и невнимательным, вот и все.

Развеяв собственные же было появившиеся зачатки подозрений насчет неизвестно чего, Рарити поспешила выйти из своих мыслей и вернуться к продолжающейся беседе о школе и всем, что с ней связано. Любопытство Муна Рунавея было поистине бесконечным и вопросы у него не заканчивались и касались каждой мелочи. Но, время ванных процедур, как и всего времени их посещения спа-салона подошло к концу. Довольные, приятно пахнущие, чистые от грив (у тех пони что они были) до кончиков копыт пони отправились на выход из заведения. Особенно счастлив был Мун, которому вернули его игрушку, которую Лавандер Эссенц, как и ожидали старшие пони, сберегла его Нирэ от всех воров, которые могли бы быть в округе. Но жеребенок оценил сохранение своего плюшевого друга, поблагодарив кобылу за его защиту. Но, настало время прощания, пора было уходить, но Флаттершай, Рарити и Рунавей все же задержались еще немного, чтобы поблагодарить спа-пони за заботу и уход.

— Благодарю вас, мне очень понравилось. – Сказал жеребенок Алоэ и Лотус, которые вышли проводить своих лучших клиентов.

— Тогда заходи к нам еще, малыш. – Улыбнулась Алоэ, видя искреннюю радость и счастье от пребывания в ее родном спа-салоне в глазах жеребенка, который смотрел, правда, куда-то в район ее копыт.

— Обязательно. Флаттершай ходит сюда, как она мне сказала, каждую неделю, и каждый раз я буду проситься с ней. Мне особенно понравился ваш массаж, уважаемая Лотус. – Искомая землепони расплылась в гордой улыбке за свой труд. – Я не привык к… приятным прикосновениям. Но с вашими – я к ним привыкну очень и очень быстро. – Жеребенок наградил кобылу благодарной улыбкой. Она несколько удивилась признанию Муна. Его непривычность, боязливость прикосновений она уже подметила, когда делала ему массаж. А теперь он и сам подтвердил это своими словами. Впрочем, отбросив эти мысли, Лотус расплылась в нежной улыбке.

— Рада, что тебе приятно, Мун Рунавей, и в будущем непременно будет ещё больше приятных прикосновений, обещаю! – Жеребенок залился краской от ее слов, смущенно уткнув глаза в пол. Флаттершай, которая и сама немного покраснела от слов Лотус, поспешила попрощаться с владелицами заведения и увести жеребенка, пока его окончательно не засмущали. На такой жизнерадостной ноте пони покинули спа-салон, оставляя обитель отдыха и красоты за своими хвостами. Рарити, попрощавшись, отправилась в сторону своего бутика, а Флаттершай и Мун Рунавей направились в мэрию. Отдых закончился и пришло время чуть-чуть поработать и воплотить в жизнь уже твердое намеренье пегаски – усыновить этого странного, но хорошего жеребенка.

Глава 5.

Но сначала им нужно было поесть. Уже приближалось время обеда, если уже не наступило, на пикник они явно прибыть не успеют, до дома идти далеко, а визит в мэрию мог очень даже затянуться. Поэтому путь в городскую ратушу предстоял немного извилистый – с промежуточной остановкой в Сахарном Дворце. Обедать она решила именно в нем, чтобы навестить Пинки и сообщить ей, что на пикник она явиться не сможет. А еще также потому что это все же был выходной и Флаттершай хотела побаловать Муна сегодня не только походом в спа-салон, но и сладким.

— Ого, вот это да! – Впечатлено округлил глаза жеребенок при виде Сахарного Дворца, выглядящего как гигантский пряничный дом с шоколадной крышей и башенкой наверху, будто сделанной из сладкого розового крема. – Выглядит изумительно. Одним своим видом возбуждает аппетит. Здесь мы и будем обедать?

— Все верно, Мун Рунавей. Это – Сахарный Дворец, наша кондитерская. Здесь самые вкусные сладости в городе. Ты будешь в восторге от них. – Заулыбалась пегаска, видя восторженную реакцию маленького пони.

— Я уже в восторге от одного вида обители сладостей. Не представляю даже, что тогда увижу внутри. – Жеребенок задумался на несколько секунд, еще раз окидывая здание внимательным взглядом. – Интересно, а никто не пытался съесть сам этот Сахарный Дворец, думая, что это – гигантская вкусняшка?

Услышав внезапную шутку от обычно или мрачного, или равнодушного Муна, желтая пегаска на секунду зависла над его словами. А после заливисто рассмеялась, когда окончательно поняла соль юмора. Рунавей вслед за ней также не удержал спокойное выражение мордочки и захихикал вместе с старшей пони. Впрочем, он пытался успокоится и достаточно быстро снова взял себя в копыта, лишь на мордочке все еще царила улыбка от удачной шутки.

— Хи-хи-хи, не знаю! – Сквозь смех ответила Флаттершай развеселившемуся жеребенку. – Надо будет спросить у миссис и мистера Кейк, но, думаю, хоть понибудь да пробовал на зуб их жилище. Может, даже сама Пинки это делала.

Отсмеявшись, довольные пони зашли внутрь. Внутри также все было оформлено в пастельно-розовых и шоколадных тонах, а также украшено изображениями конфет и прочих сладостей. Но все это меркло по сравнению с настоящими вкусностями, разложенными на полках и прилавках. Леденцы, конфеты, кексы, пироги, печенья, торты…. Невольно Элемент Доброты не удержалась от соблазна и голодно облизнулась, рассматривая это сладко-сахарное изобилие. Мун Рунавей, хоть и был младше ее, но жеребенок вел себя куда сдержаннее. Но и он тоже жадно рассматривал представленные вкусняшки. В Сахарном Дворце сейчас хватало пони – выходной, как-никак. Поэтому за обеденными столиками расселось приличное число, конечно же, жеребят, с удовольствием поглощавших разные вкусности. К счастью, они были достаточно увлечены этими вместилищами сахара, чтобы отвлекаться на вновь прибывшую пару. Поэтому без помех они прошли мимо жующих окружающих их пони и пошли сразу к прилавку, где хлопотала миссис Кейк. Отстояв коротенькую очередь, они подошли к… упитанной земной пони, встретившей подругу своей помощницы радостной улыбкой.

— Здравствуй, дорогая! И тебе привет, малыш. – Поздоровалась с ними пухлая кобыла, аккуратно кивая, чтобы ее густая пышная пурпурно-розовая грива, завитая в виде сгустка крема, не растрепалась.

— Здравствуйте, миссис Кейк. Мы к вам за произведениями вашего особого таланта. – Приветственно кивнула в ответ Флаттершай. Мун Рунавей в кои-то веки выглядел тоже вполне себе дружелюбным, не излучая при первой встрече свою уже почти традиционную настороженность.

— Я – Мун Рунавей. – Представился он. – Приятно познакомиться с вами, уважаемая миссис Кейк. – С улыбкой произнес жеребенок мягким голосом и удивительно приветливым тоном.

— Приятно познакомиться, дорогой. Особенно с таким вежливым маленьким пони. – Миссис Кап Кейк подарила жеребчику радушную улыбку — Что ж, чего вы хотите? Кексик с клубникой, зефир или может даже – шоколадный торт? – Для наглядности хозяйка Дворца указала на искомые сладости, а то она знала – в ее ассортименте жеребчики и кобылки могли запросто “утонуть”, настолько он был широк, что они даже иногда не могли определиться, что же они хотят. И этот малыш исключением, как она видела, не стал – взгляд жеребенка рассеяно бегал по полкам, рассматривая коржики и кексы, явно пытаясь определиться с желаемым.

— Итак, Мун Рунавей, что ты выбираешь? – Задала вопрос Флаттершай синему пони, когда прошло уже, как ей казалось, достаточно времени, чтобы он что-то выбрал. Про себя она тайно молилась Селестии, чтобы хотя бы в этот раз Мун Рунавей проявил самостоятельность и в выборе пищи. В конце концов, это же сладости, рассудила она, ни один жеребенок не может устоять перед соблазном набить ими живот как можно больше, пока дают возможность.

— Дайте самое дешевое, уважаемая миссис Кейк. – Или нет. Некоторые все же могут и один из них – ее подопечный, например. Флаттершай вздохнула, переводя взгляд с удивленной мордочки земной пони на маленького пегаса и обратно.

— Мун Рунавей…. – Выдохнула с легким укором Элемент Доброты, все же переключая внимание окончательно на жеребенка. Очевидно, Принцесса Селестия сегодня была занята в свою пару дней, чтобы услышать ее молитвы.

— Да-да, Флаттершай, я уже понимаю, что ты хочешь сказать. Мы это уже все же проходили. – Закатил глаза Рунавей с пониманием причины наличия укоризны в ее голосе. – Но, хоть ты и очень богатая пони, которая привыкла к роскошной жизни, но, извини, я не такой. Я привык к жесткой экономии и не могу так просто переключиться. Да и вообще. Сегодня деньги есть – а завтра их нет.

Речь жеребенка заставила Флаттершай, равно как и слушающую их разговор Кап Кейк зависнуть с открытым ртом. Она? Богатая пони? Привыкшая к роскошной жизни? Взяв себя в копыта, Флаттершай волевым усилием закрыла рот и сложила крылья, которые, как оказалось, невольно тоже расправились от его неожиданных слов. Он это серьезно? А, впрочем, ну да. В глазах жеребенка, который привык явно к жизни на три этажа ниже – она несомненно была богачкой, которая объедается вкусностями, ходит каждую неделю в спа-салон и живет в роскошном доме со своей личной комнатой. То, что на деле было обычным уровнем жизни пони Понивилля для него было едва ли не пределом мечтаний.

— В общем, я думаю, так что надо просто взять что подешевле. И при этом чтобы сытное. Тем более, я думаю, чтобы мы не выбрали – не промахнемся. Мне кажется, что тут все вкусное. – Добавил Мун, когда пауза уже стала болезненно затягиваться, а за их хвостами стала формироваться очередь из пони, тоже желающих вкусностей. И очень не желающих ждать.

— Нам по два малиновых кекса каждому и стакану горячего шоколада, миссис Кейк. – Видя недовольных пони за ними, решила оставить этот спор Флаттершай и снова взять бремя выбора на себя.

— Хорошо, дорогая. – Кивнула миссис Кейк, слегка покачав головой, взглянув еще раз на самого странного жеребенка, что она когда-либо видела. Через несколько минут пара получила свой заказ. Погрузив все на поднос, Флаттершай зажала его в зубах и поманив Муна крылом за собой стала искать свободный столик. Внезапно, он взял инициативу на себя, став быстрым взглядом осматривать зал.

— Давай сядем там, самое лучшее место, что я приметил. – Предложил Рунавей, указывая на дальний незанятый столик в углу у окна.

— Ххалошо. – Ответила пегаска, уже даже немного уставшая удивляться странностям ее жеребенка. Аккуратно держа равновесие, дабы не расплескать горячий шоколад в поданных бокалах, пегаска медленным шагом направилась к указанному столику. Также аккуратно поставив поднос с заказанной едой и напитками на стол, Флаттершай, сняв сумки и положив их рядом, встала за него, положив передние ноги на столешницу и оставшись стоять на задних копытах. Рунавей, немного замешкавшись, повторил за ней, встав хвостом к стене.

— Приятного аппетита, Мун Рунавей. – Искренне пожелала ему пегаска, надеясь, что, хотя бы в этот раз, он попробует насладиться пищей.

— Приятного аппетита, Флаттершай. – Ответил ей жеребенок, после чего без лишних слов откусил первый кусочек. В этот раз он жевал все же заметно медленнее, наслаждаясь вкусной едой, в которую миссис и мистер Кейк вложили свой талант. Или же их сделала Пинки Пай. Ох! Тут Флаттершай вспомнила, что она хотела зайти в Сахарный Дворец, чтобы увидеться с Пинки. Но, за прилавком ее не было, а спросить у Кап Кейк где ее работница она не сообразила за всеми этими очередными треволнениями с Рунавеем. Подходить же сейчас снова и беспокоить и так занятую пони Флаттершай стеснялась. Что ж, значит, о неявке ее на пикник Пинки придется узнавать от Рарити, хотя она и хотела предупредить ее лично.

— Что-то не так? – Вернул ее в реальный мир голос Рунавея. Жеребенок водил по ней обеспокоенным взглядом, показывая, что волнение Флаттершай не ускользнуло от него.

— Нет-нет, все в порядке. Я просто задумалась. – Покачала головой Элемент Доброты, не имея желание нагружать маленького пони своими взрослыми проблемами.

— Хорошо. В порядке – так в порядке. – Легко согласился Мун, возвращая взгляд на еду. – Прошу прощения за мою… ошибку. – Добавил он, делая небольшой аккуратный укус. – Мне просто показалось, что тебя что-то беспокоит. Честно говоря, я очень плохо разбираюсь в лю… пони. – Рунавей осекся на последнем слове. Ухо Флаттершай дернулось – кого он хотел упомянуть, перед тем как поправился? Впрочем, может ей просто послышалось. – И, собственно, я чувствительный, как бревно. Могу в упор не видеть очевидных чувств тех, кто меня окружает. – Самокритично признался жеребенок, рассеяно разглядывая столешницу.

— Не беспокойся, у тебя еще все впереди. Не принижай себя. Ты еще научишься понимать чувства других. И если у меня будут проблемы – я тебе скажу, так что не переживай. К тому же, это я должна заботиться о тебе, а не ты о мне, так что это я должна следить за твоими чувствами и выслушивать все, что ты мне говоришь.

— Ну да, наверное. Я же маленький пони, ты большая взрослая пони. Ты должна заботиться обо мне, я должен слушаться тебя. Таковы правила моей новой жизни. – Согласно кивнул Мун, напоминая о заключенной вчера между ними уговоре. – Верно, Нирэ? – Подмигнул он торчащей из седельной сумки голове бегемота, на что тот лишь радостно раззявил рот. Флаттершай, смотря на эту умилительную сцену лишь улыбнулась, предпочтя занять рот кексом, а не словами.

— Мне очень нравится эта еда. Очень вкусно. Просто тает на языке. – Через пару минут снова заговорил жеребенок, внимательно смотря в окно и рассматривая прохожих на улице. – В этот раз точно буду есть медленно, чтобы распробовать каждую грань этого чудесного вкуса. Уважаемая миссис Кейк прекрасно готовит эти сладости.

— Я заметила, что она тебе сильно понравилась при вашем знакомстве. – Не могла не отметить пегаска, вспомнив, что впервые именно при виде Кап Кейк жеребенок здоровался искренне дружелюбно, а не со своей обычной постной мордочкой. Чего не досталось спа-пони, Рарити, Пинки Пай, Поки Пирсу… и ей самой, до кучи.

— Она выглядела очень приветливой. – Развел ногой Мун, возвращая взгляд на собеседницу. – Хотя, конечно, я заметил, что тут все так выглядят. Это немного даже сбивает с толку. Я не привык видеть столько искренне счастливых прохожих на улицах. Как будто все несчастные были изгнаны из страны. Как шутят – не время радоваться!

— Впервые слышу такую шутку, Мун Рунавей. – С сомнением произнесла Флаттершай, медленно потягивая шоколад через соломинку, погруженную глубоко в бокал. Малыш вздохнул, понимая, что умудрился сам поднять не очень приятную ему тему. Пока пегаска думала, стоит ли попробовать ее замять и переключиться на что-то еще, он заговорил сам.

— Ну… суть шутки в том, что жизнь тяжела и времени на радость нет. Поэтому и радоваться не надо. Очень смешно. Ха-ха. – Выдал натужный смешок жеребенок с кислой миной. – У нас любили такие шутки. Потому что… ну, жизнь и правда штука нелегкая. Постоянные трудности, испытания. Всякие… неприятные случаи. Страх перед будущим, которое тоже не обещало быть безоблачным. Времени на радость и правда нету. Но, мы все равно пытались радоваться, как могли. Получалось… ну, вот такие вот шутки как раз из этой вот… песни. – С этими словами Мун заглотил остатки первого кекса и вслед за старшей пони прильнул губами к своей соломинке с горячим шоколадом.

— Нет, Флаттершай. Ты не думай, что моя прошлая жизнь была сплошным мраком и ужасом. – Произнес он, отодвигаясь от бокала и смотря на застывшую мордочку Элемента Доброты. – Да, моя жизнь была не сахар. Но сверхтяжелой я бы ее тоже не назвал. Я не страдал круглые сутки напролет. У меня были и радостные моменты, когда я искренне веселился. Просто были они не очень частыми и со временем их становилось все меньше и меньше. Да, я ненавижу свою прошлую жизнь, но за то, что она была в целом плохой, а не потому что в этой черной полосе не было ни одного светлого пятна.

— Хорошо, я поняла тебя. Это… ну… радует. Что тебе бывало хорошо. – Аккуратно сказала Флаттершай, стараясь не сболтнуть что-нибудь не то. – Мне жаль, что тебе было тяжело, но я рада, что ты смог сохранить в себе радость и желание изменить все к лучшему. И теперь, ты живешь здесь, в Понивилле, и ты будешь счастлив… ну, может не все время, но большую его часть.

— Ага. Наверное. Я тоже на это надеюсь. Здесь даже дышится легче. А уж раз даже воздух хорош – то за всем остальным дело не станет. За едой – уже не встало. – С этими словами он вцепился зубами в оставшийся кекс, с удовольствием его жуя, подтверждая примером свои же собственные слова. Дальнейший обед проходил в молчании, так что уже скоро две пары кексов были съедены, а горячий шоколад – выпит. В довольно приподнятом настроении после вкусностей, которое не смог испортить даже слегка неприятный разговор, Флаттершай и Рунавей покинули Сахарный Дворец. Теперь их путь лежал уже прямо в мэрию, где и предстояло пройти нужную бюрократическую формальность и усыновить Муна. Конечно, им предстояли скучные процедуры, но без неожиданностей и приключений, как полагала пегаска.

— Флаттершай. Стоп. – Потому что неожиданности и приключения начались еще на подходе к мэрии, когда до самой ратуши оставалось всего полсотни шагов через городскую площадь.

— Аккуратно поверни голову вправо. У здания перед нами, третье окно справа от входных дверей. И постарайся выглядеть естественно, не привлекай внимания. Нельзя, чтобы он нас заметил. – Напряженным голосом сказал ей жеребенок, сам как бы непринужденно разглядывая растущие на лужайке рядом цветочки. Слушаясь своего подопечного, пегаска максимально незаметно посмотрела в указанную сторону. Внутри ее знатно потряхивала от страха, боясь представить, что же увидел Мун Рунавей. Какой-то страшный монстр? Зомби? Мантикора? Древесный волк? Кокатрис? Предположения вихрем проносились в голове пегаски, пока медленно-медленно ее глаза двигались, выискивая чудовище, что переполошило жеребчика. Сердце стучало как бешенное от переполнявшего ее страха, пока она осматривала улицу, выискивая опасность.

И она увидела… обычного пони. Это был пожилой поницейский, который прогуливался неподалеку от указанного окна, видимо, выйдя из ратуши, где помимо мэрии заодно располагался и полицейский участок. Похоже, что страж порядка Понивилля решил просто подышать свежим воздухом на время обеденного перерыва, прогуливаясь рядом со своим местом работы. Флаттершай недоуменно моргнула – это вот его испугался Мун Рунавей?

— Видишь его? – Нервно спросил Рунавей, тоже повернув голову в ту сторону. Пожилой единорог, одетый в форму поницейского не обращал на обсуждающих его издалека пару никакого внимания, продолжая наслаждаться мягко греющими лучами Солнца.

— Да, вижу, Мун Рунавей. – Как не пыталась удержать свой голос Флаттершай, в ее голос все равно проникла ирония. Ирония и непонимание – что страшного увидел Мун в старом поницейском, что так перепугался. – Это просто поницейский. – Отметила она очевидное.

— ПОНИцейский? – Переспросил ее жеребенок, но затем его глаза наполнились еще большим страхом, чем в них было до этого. – Да-да, все верно. Это один из них, как я и боялся. Легавый. – Последнее, странное и непонятное слово, он просто выплюнул, сверля взглядом совершенно безобидного пони, дослуживающего до пенсии в их тихом маленьком городе.

— Малыш, в нем нет совершенно ничего страшного. Его незачем бояться. Мы честные пони. – Попыталась успокоить его взрослая кобыла. Но одновременно ее стали посещать подозрения в адрес самого Муна. Честным пони, конечно, незачем бояться пониции. А вот нечестным… она внимательно посмотрела на дрожащего от страха перед стражем закона жеребенка. Ее уже посещали мысли подобного толка, в конце концов, странности в поведении Рунавея уже не раз намекали ей на то, каким вполне могла быть его прошлая жизнь.

— Не беспокойся, я буду тебя защищать, если он… м… заинтересуется тобой. Пойдем, нам нужно заполнить бумаги на тебя. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим. И сможем уйти отсюда. – Подбодренный такими словами жеребенок все же взял себя в копыта и сделав глубокий вдох, рысью двинулся за Флаттершай к дверям ратуши. Поницейский, к немалому облегчению обоих пегасов так и не обратил на них внимания, продолжая дышать свежим воздухом. Теперь, как невесело подумала Флаттершай, осталось записать Муна в список горожан и надеяться, что его нет в уже готовых списках. Списках разыскиваемых преступников, например.

— Здравствуйте, мне к мэру Мэр. У нас в городе появился новый пони, вот он, перед вами. Мне… ну, в общем, я хочу оформить опеку над ним. – Затараторила Флаттершай, которую не отпускало волнение, появившееся после обнаружения внезапной пониция-фобии Муна. Поэтому, усилием воли преодолев стеснительность, она спешила как можно скорее начать и закончить свой визит в мэрию, сразу направив копыта к кабинету мэра.

— Здравствуйте, Флаттершай. – Поздоровался с ней лежащий за стареньким столом секретаря жеребец с шерсткой цвета ежевики. – Я смотрю, мы не зря работаем даже по выходным. Мэре Мэр у себя, вы же знаете, какой она у нас трудоголик, что даже в лунарий находится на рабочем месте. – О чем землепони-секретарь предпочел умолчать, так о том, что на своем рабочем месте мэр славного города Понивилль в выходные не работает, а отдыхает. Просто почему-то решать кроссворды она предпочитала именно здесь, а не у себя дома.

— Так значит, она может принять нас сейчас? Мы очень спешим. – Спросила тихо обрадовавшаяся такой удаче Флаттершай, которая по прежнему хотела начать и закончить все как можно быстрее.

— Да-да, сейчас я у нее спрошу, может ли она вас принять. – Покивал часто молодой жеребец, после чего, сполз со своего дивана и нырнул в кабинет главы города. Им пришлось простоять в ожидании минуту, пока оттуда раздавались из-за двери приглушенные голоса.

— Мэр Мэр готова вас принять, заходите пони. – Сказал секретарь, открывая дверь и подзывая их взмахом ноги. Флаттершай раньше не приходилось бывать в кабинете самого мэра. Кажется, единственный раз она тут появлялась только несколько лет назад, когда переехала в Понивилль. Зарплату она получала по почте, отчеты о проделанной работе отправляла ей же, речи мэра слушала вместе со всеми пони либо на площади, либо в основном зале, а больше никаких причин посещать мэрию и не появлялось. Но с тех пор вроде ничего не поменялось – все такая же старая, но прочная мебель, которая одним своим видом демонстрировала посетителям приверженность традициям и незыблемость стабильности жизни города. Сама мэр Мэре Мэр лежала тут же с гостеприимной улыбкой, со своей широко известной седой гривой и одетая в неизменный официальный воротник с повязанным на нем бантов цвета трилистника и с очками на глазах.

— Здравствуйте, мисс Флаттершай. – Поздоровалась тепло Мэр с хорошо знакомой ей героиней ее города. – И тебе привет, маленький пони. Располагайтесь, рада вас видеть. – Мун наградил ее настороженным взглядом, но промолчал. Подождав, пока Флаттершай легла на один из одноместных диванов для посетителей, сняв с себя сумки, он залез на другой.

— Здравствуйте, мисс Мэр. Я к вам по поводу Муна Рунавея. – Флаттершай кивнула на лежащего рядом с ней жеребенка, который даже на мягком диванчике лежал так, словно под его живот какой-то хулиган положил что-то острое или твердое. – Он появился в нашем городе вчера утром. Я нашла его в лесу. И он хочет остаться жить в нашем городе. Он… у него нет родителей и других родственников. Нет пони, который мог бы о нем позаботиться. Поэтому я хочу его усыновить.

— Усыновить беспризорного жеребенка? – Ставшим предельно серьезным голосом спросила Мэр. – Это очень серьезное решение. Я понимаю, ты хочешь позаботиться о малыше, которого нашла, но воспитание жеребят – очень сложное и ответственное дело. В городе в избытке семей, которые могут взять к себе еще одного жеребенка и окружить его вниманием и заботой. Подумай еще раз над своим решением. То, что именно ты его нашла, не значит, что именно ты и должна о нем заботиться и дальше. Как уже сказала, воспитание маленьких пони — это очень и очень большая ответственность. Нет ничего постыдного в том, что ты можешь быть не готова к этой ноше.

— Ммм… — Флаттершай сглотнула. Сформировавшаяся еще вчера уверенность взять к себе навсегда малыша стала развеиваться как дым под аргументами Мэре Мэр. Та была правдива в своих словах. Воспитывать будущее Эквестрии и правда было непросто. А у нее не было совершенно никакого опыта. У нее не было своего особенного пони, который помог бы разделить ей эту ношу. Она работала с животными, которые недолюбливали Муна и он отвечал им взаимностью. Спорадически ее выдергивали на приключения по защите Эквестрии от всяких страшных чудовищ. Так может она и правда должна передать эту ношу другому? По ее мордочке с висков стали стекать капли пота, судорожно вздохнув, чтобы успокоится, она попыталась собраться с мыслями и тщательно взвесить все еще раз.

Может, другие пони справятся лучше нее? Таких в Понивилле и правда хватало. В конце концов, да, тем же Эпплджек, Пинки Пай, Дерпи или Кэррот Топ хватало забот со своими жеребятами и жеребятами своих близких, чтобы брать к себе еще одного. А Рейнбоу Дэш, Рарити, Черри Берри или Твайлайт явно просто не подходили на роль матерей. Но ведь было же в городе и множество других пони? Берри Панч отлично управлялась со своей дочерью Руби Панч и двумя младшими сестрами, имени которых пегаска уже не помнила. Бон-Бон и Лира хоть и уделяли основное время друг другу, но зато были свободны и молоды, может, им захочется усыновить Муна? Или, может, три городских цветочницы – Роуз, Лили и Дейзи? Все три кобылки жили в одном доме, воспитывали вместе Твист, были хоть и пугливыми, но добрыми и заботливыми. У Рунавея с ними будет сводная сестренка, с которой он может проводить время и трио заботливых матерей. Много вкусных цветов и никаких животных. Так может и правда лучше они, чем она?

Она перевела глаза на сам объект обсуждения. Мун Рунавей лежал с каменной мордочкой, невидящим взглядом сверля здоровенный стол мэра, разглядывая сетки мелких царапин, покрывающих его поверхность. Жеребенок молчал, не пытаясь как-то повлиять на ее решение, чего бы он не хотел сам, вверяя свою судьбу ей. Так что же ей выбрать? Что будет лучше для него? Чего хочет Мун и что же действительно принесет ему счастье? В ее голове стали мелькать сцены вчерашнего дня. Как они познакомились, как она привела его в свой дом и накормила, как они вместе ходили закупать для него вещи. Вспомнила, как обнимала его в книжном магазине. Как они ужинали, как они говорили перед сном. Нет, нет. Она не может так просто это взять и выбросить из своей головы, из своей души. Между ней и жеребенком была связь, он открылся ей. У него было полно секретов и тайн, это да, но он не скрывал от нее свои чувства.

— Я подумала. И приняла решение. – Наконец, произнесла Флаттершай, собираясь с духом. Мордочка мэра стала еще более серьезной чем было даже до этого, а краем глаза она увидела, как даже у внешне спокойного жеребенка встрепенулись и задергались крылышки, показывая, какая внутри жеребенка бурлит буря эмоций.

— Да, я решила. Я… я… — Она глубоко вздохнула. Не чтобы помучить окружающих ожиданием, а чтобы самой набраться сил принять одно из важнейших решений в своей жизни. И, что было вдвойне важно – важнейшее решение в жизни другого пони, чья судьба сейчас была в ее копытах. – Я усыновлю Муна Рунавея. – Вот и все. Слова сказаны. Решение принято. После этих слов, с души Флаттершай словно гигантский валун упал. И не только с ее – повернув голову, она увидела, что жеребенок облегченно выдохнул и откинулся на спинку дивана, прикрыв глаза, а на его губах гуляла легкая непринужденная улыбка.

— Хорошо. Вижу, вы настроены серьезно и понимаете всю ответственность за жизнь, здоровье и благополучие этого маленького пони. – Кивнула Мэр, на мордочке которой также расцвела улыбка. – А вы, Мун Рунавей, хотите стать приемным сыном Флаттершай? – Обратилась она уже к самому жеребенку.

— Да, так точно, несомненно, очень хочу. – Скороговоркой ответил Рунавей не открывая глаз и продолжая лежать, наваливаясь на спинку дивана. Улыбка мэра стала шире, видя реакцию малыша, после чего она приняла сидячее положение и достала из ящика стола несколько бланков.

— Что ж, тогда сейчас буду заполнять бумаги на регистрацию нового жителя Понивилля и его усыновление. Это займет немного времени, мне понадобится, чтобы Мун Рунавей ответил на несколько вопросов о себе, мне нужно записать имя и все остальные такие бытовые вещи. – Сказала она, беря в рот карандаш. Флаттершай кивнула, не видя в этом ничего странного или плохого. Обычная бюрократическая формальность.

— Хорошо. Тогда начнем. Мун Рунавей, ты готов ответить на несколько вопросов о себе? – Мэре Мэр была настолько опытным оратором, что умела говорить внятно и четко даже с карандашом во рту. А уж без него у нее удавались очень неплохие речи, произносимые ей на официальных мероприятиях.

— Да, спрашивайте, я постараюсь ответить. – Кивнул жеребенок, возвращая себе спокойный вид и принимая вслед за мэром сидячее положение.

— Хорошо. Твое имя – Мун Рунавей, верно? – Задала первый вопрос мэр.

— Да. Я – Мун Рунавей. – Четко и медленно выговорил свое имя жеребенок, которое кобыла старательно записала.

— Дата рождения?

— Мне восемь лет. – Просто ответил Мун. Флаттершай отметила про себя, что ее первоначальная догадка о его возрасте оказалась верной. Впрочем, не промахнулась сегодня утром и Рарити, сочтя что жеребчик ровесник восьмилетней Свити Белль.

— Я поняла, малыш, но мне нужно указание конкретного года, месяца и дня твоего рождения. – Мягко уточнила мэр. Скучная и обычная бюрократическая формальность быстро переставала быть таковой. Жеребенок снова занервничал, в его глазах появился непонятный страх, а передние копыта стали нервно теребить обивку дивана.

— Напишите вчерашнее число. Флаттершай нашла меня вчера. По факту, тогда я заново родился, началась моя новая жизнь. – Наконец ответил он после недолгих, но явно напряжённых раздумий.

— Мун Рунавей, почему ты не можешь сказать настоящую дату своего рождения? – Внешне невинный вопрос Мэре Мэр заставил Муна сжаться на своем диванчике в крохотный комок. Рунавей молчал, лишь водя взглядом по стенам, завешанным всякими грамотами и наградами, ясно давая понять – отвечать он не собирается. Вздохнув, мэр пошла навстречу требованию странного жеребенка, решив, что ничего страшного не будет. Наклонившись над бумагой, она записала вчерашнее число. Отсчитывав назад восемь лет, она вписала и год. Теперь в архивы Понивилля Мун Рунавей войдет именно с такой датой рождения – рожденный шестого премудрия месяца Листвы тысяча первого года эпохи Селестии.

— Знака Отличия у тебя нет? – Вздохнув, задала уже куда более простой вопрос мэр, закончив записывать.

— Отсутствует. – Емко ответил жеребенок, для наглядности ложась на бок и показывая пустобокий круп, после чего снова сел ровно.

— Племя – пегасы? – Спросила очевидное, ради формальности мэр. Мун бросил взгляд на свои крохотные крылья, немного подергал ими, после чего развернув голову обратно, кивнул. Эта строка была так что тоже заполнена быстро и легко. Но дальше шли куда более сложные вопросы. И мэр уже подозревала, что тут ей сейчас будет непросто.

— Назови имена своих родных. Хотя бы родителей, но желательно как можно больше – дяди, тети, братья и сестры, кузены и кузины, дедушки и бабушки по обеим линиям родства. Имена, рода и племенную принадлежность. – Попросила она. Но охвативший жеребенка нервоз и сильный страх ясно показал ей, что ему этот вопрос очень не понравился. И отвечать он на него не хочет.

— Не записывайте ничего. – И, собственно, и не будет он отвечать. – Я вычеркнул всю свою кровную родню из жизни. Для меня они все равно что все мертвы. Я для них, надеюсь – тоже. Так сказать, их больше не существует. – Добавил он. Его взгляд хаотично блуждал по помещению, смотря куда угодно, но только не на сидящих рядом с ним пони. Чтобы не скрывалось за его нежеланием рассказывать о своей семье, но мэр четко видела – его молчаливость подкреплена очень глубокими чувствами. Это не был сиюминутный каприз или обида за то, что его лишили сладостей. Вздохнув, Мэре Мэр решила и правда хотя бы пока что оставить здесь пропуск. Может потом, если жеребенок оттает, он расскажет о своей семье. Кобыла была уверена – никакие обиды не стоят того, чтобы рвать полностью отношения со своими родными. Пока же ей нужно было задать еще минимум один вопрос, на который он явно не захочет отвечать.

— Еще один вопрос, Мун Рунавей. Где ты жил раньше до того, как прибыл жить в Понивилль? – Уже понимая, что спрашивать безнадежно, все же решила испытать удачу мэр.

— Я бродяжничал. Где упал спать – там и дом. Я так жил много дней. – Все же ответил он. Но такой ответ не устраивал мэра до конца. Да, можно было вписать и такое, но Мэре искренне хотела узнать о прошлом жеребенка, что поселился в ее городе, чтобы ему помочь. Найти своих родных, его родной город. Чтобы не случилось между ним и его семьей, считала она, нет ничего непоправимого. Может, она сможет их найти все же и помочь восстановить их отношения.

— А где ты родился и жил со своей семьей? – Терпеливо спросила взрослая пони. Ну пусть он ответит, ей нужна хоть какая та зацепка для поисков. В конце концов, жеребята редко бегут из семей или пропадают, так что хоть какие-то слухи должны быть в том поселении, где это произошло.

— Это неважно. – Резко ответил жеребенок, не намереваясь облегчать работу мэру. – Я вырос очень далеко отсюда. В диких, а иначе их и не назовешь, местах. В глуши, куда нога пони и не ступала. Я никогда туда не вернусь, я в этом уверен абсолютно и полностью.

— Малыш… мм… Я понимаю, что твоя жизнь была нелегкой. И что твои отношения с родными… были непростыми. Я не знаю, что между вами произошло, но все можно исправить. Понимаю, что, конечно, важные причины заставили тебя сбежать из дома, но….

— Вы ничего не понимаете! – Резкий крик жеребенка обрубил все последующие аккуратные слова Мэр. Мордочка Муна утратила все былое спокойствие, царившее на нем обычно. Теперь маленький пони просто кипел от едва сдерживаемой ярости. А его глаза, до того смотревшие куда угодно, но не в глаза собеседнику, теперь вонзились в нее двумя острыми наконечниками. – Вы ничего не понимаете. – Повторил он тише, пристально смотря в глаза мэра. Невольно взрослая пони сжалась в своем диване под давлением восьмилетнего жеребчика. – Я не сбегал из своего дома. Какой бы не была отвратительной там жизнь, как бы я не презирал своих родителей, но они все еще оставались моими родителями. Я не знал ничего другого и боялся, что моя кислая и унылая жизнь сменится чем-то еще худшим. Я терпел то что дают, боясь, что все может стать только хуже. Я был согласен даже на жизнь с ними, какой бы плохой она не была. Они не любили меня, им было плевать на меня. Но все это ничего не значило. Я не сбегал из дома. – Шипящим тоном заговорил жеребенок, продолжая вдавливать режущим взглядом мэра в диван. Флаттершай и сама в ужасе замерла и сидела как кролик перед удавом. Таким Муна она не видела еще ни разу. Жеребенок бывал испуганным, нервным, злым, изредка веселым. Но ни разу она не видела в нем столько гнева и даже ярости.

— ЭТО ОНИ САМИ ИЗБАВИЛИСЬ ОТ МЕНЯ!! – Окончательно перестав сдерживаться закричал Мун Рунавей и без того перепуганным взрослым. – Они! Они отдали меня им! – Уже тише добавил он, бессильно выдыхая. Его тело обмякло, словно из него выпустили весь воздух. – Я не хотел уходить из дома. Но они не оставили мне выбора. И я это им никогда не прощу. – Прошептал он, пряча мордочку в копытах. Воцарилось молчание. Флаттершай лежала ни живая, ни мертвая. Мэре Мэр чувствовала себя ничуть не лучше от эмоционального признания жеребенка. Мысленно она прокляла себя за свою назойливость. То, что она просто представить себе не могла, что у Рунавея все настолько плохо и ужасно было отвратительным оправданием.

— Прости меня пожалуйста, малыш. – Искренне покаялась мэр, когда все же смогла взять себя в копыта. – Я не хотела тебе причинять боль своими словами. Обещаю – этого больше не повторится. – Она наклонилась над бумагой, чтобы поставить еще один прочерк, но только сейчас поняла, что у нее во рту больше нет карандаша – невольно он вывалился из ее рта, когда на нее обрушился этот маленький ураган. Пришлось наклоняться и искать под столом, куда он закатился. Флаттершай чувствовала себя также выжатой как лимон. Мэре Мэр своими настойчивыми вопросами сделала то, чего боялась сделать сама пегаска. И как теперь она видела – деликатной она была не зря. Только что мэр просто разворошила улей, пчелы которого жалили глубоко в самую душу. Она ясно видела – жеребёнок полностью разбит и опустошен. И что ужаснее всего – Флаттершай не могла найти слов утешения. Она не знала, что сказать, чтобы… чтобы что? От малыша отказались самые близкие ему пони. Она не могла себе представить, что могло бы быть ужаснее для маленького пони, чем его собственные родители, выбрасывающие свое чадо за порог. Многое было покрыто мраком тайны, но Флаттершай была твердо уверена – ни один жеребенок не заслужил такой участи, чтобы он не сделал. А Рунавей тем более выглядел тем, кто не заслужил такого ужаса.

Она не могла найти слов. Но иногда слова просто излишни и не нужны. Флаттершай взлетела со своего дивана и аккуратно приблизившись к Муну, взяла крохотное тельце малыша на передние копыта. Опустившись обратно, она охватила его своими крыльями, окончательно закрывая жеребенка в теплом коконе своих объятий. Малыш инстинктивно прижался к телу своей приемной матери, обнимая ее всеми его четырьмя ногами. Он даже не дрожал – просто бессильно обмяк.

— Просто давайте уже закончим это все и мы пойдем отсюда. Пожалуйста. – Наконец произнес Рунавей, открывая повлажневшие глаза. Он не плакал, но и без слез было видно – его силы на пределе.

— Конечно, Мун Рунавей. Потерпи – чуть-чуть осталось. – Мягко произнесла Флаттершай, гладя малыша кончиками перьев. Затем она подняла голову и посмотрела на Мэре Мэр, которая тихо сидела с виноватой мордочкой. Строго посмотрев ей в глаза Элемент Доброты дала ясно понять – заканчивайте уже с бумагами. Быстро и тихо. Поняв все даже без слов, мэр кивнула и принялась за дело. Дальше ей потребовалось задать только несколько малозначащих вопросов, на часть из которых ответил слегка успокоившийся Мун, на оставшиеся – Флаттершай. После чего им осталось только оставить свои подписи на составленных документах и готово. В Понивилле теперь официально новый пони, а у Флаттершай – сын. Выслушав положенные по этому поводу официальные поздравления от мэра, натянутость которых не могло преодолеть даже то что Мэре Мэр искренне была рада за них двоих, Флаттершай закинула на себя сумки и поспешила уйти с жеребенком как можно быстрее. Мун Рунавей еле перебирал ногами вслед за ней, его голова была подавленно опущена, а уши поникли. Этот визит в мэрию оказался очень утомительным для них обоих. Но, наконец то, он был закончен.

Оба пони сильно устали, но день еще был далек от окончания. Решив немного передохнуть, Флаттершай решила уложить Муна на ближайшей скамейке. Быстрым аллюром добравшись до нее, она, скинув сумки, с наслаждением залезла на скамейку, растянувшись почти по всей ее длине. Оставив Рунавею небольшой пустой краешек, она поманила его к себе. По-прежнему невеселый и подавленный жеребенок вздохнул, но без возражений залез следом, прижимаясь к мягкому пушистому боку пегаски. Заодно уже почти привычным жестом пегаска расправила одно крыло и накрыла им сверху Рунавея. Постепенно его мордочка разгладилась, и жеребенок смог немного успокоится. Флаттершай молчала, не мешая малышу прийти в себя после столь тяжкого похода в городскую ратушу. Благо, вокруг также было тихо и спокойно и вокруг было совсем мало пони, чтобы понибудь помешал им побыть вдвоем в тишине.

— Прости за эту вспышку эмоций, Флаттершай. – Наконец произнес жеребенок виноватым тоном. – Сам не знаю, что на меня нашло.

— Ты ни в чем не виноват, милый. – Покачала слегка головой Флаттершай, стараясь не ударить случайно малыша. Не ударила – но кончик ее гривы нежно погладил щеку Муна, заставив его слегка покраснеть. – Мэре Мэр не должна была мучить тебя своей настойчивостью. Может ты и маленький пони, но у тебя есть право на собственное мнение и свои секреты. Взрослые не должны лезть к тебе в душу вопреки твоей воле.

— Да, наверное. – Неуверенно слегка кивнул Рунавей. – Я думал, что уже… уже похоронил это все под толстым слоем земли. Прошло уже столько времени. Давно уже пора смириться с тем, что дома меня никто не ждет. Да и ждал бы – все равно не дождались. Я не должен был так эмоционально реагировать. И вообще должен быть более спокойным и сдержанным.

— Теперь у тебя есть дом, где тебя ждут, Мун Рунавей. Я с тобой, я позабочусь о тебе. – Мягко сказала Элемент Доброты, стараясь унять остатки бури, что продолжала бушевать в глубине души жеребенка. Сама она про себя незаметно вздохнула. Мун Рунавей пытался казаться взрослее, чем он был. Очень жаль, что ему прошлось такое пройти в столь нежном возрасте. И для нее все еще оставалось загадкой, через что ему еще пришлось пройти. Но Флаттершай не собиралась повторять ошибок мэра. Если малыш захочет перед ней открыться – он это сделает. Не захочет – она не будет настаивать. Откровенно говоря, если бы у нее было такое прошлое, не факт, что она сама бы смогла в нем признаться даже своим друзьям. Ну, может, только им. И не более.

— Спасибо, Флаттершай. Эм… извини, что я пока не называю тебя “мамой”. Но я… мне нужно время привыкнуть. Ты хорошая, очень хорошая, но….

— Ничего-ничего. Все в порядке. Мы знакомы все же всего два дня. У нас еще все впереди. Я постараюсь быть хорошей матерью для тебя. – Пообещала пегаска прижавшемуся к ней Муну. Пони замолчали, наслаждаясь тишиной, лишь ветер слегка щекотал уши, да издалека доносился легкий гомон голосов и цокот копыт. Хорошо было просто так лежать, но вечность так провести было нельзя. Эту мысль и озвучил Мун Рунавей через несколько минут.

— Мне очень нравиться так лежать и ничего не делать, но, я полагаю, у нас на сегодня еще есть дела? Ты вроде хотела на пикник и еще нам нужно что-то с моей будущей учебой решать, как я понимаю. – Сказал он с явной неохотой. Он действительно походил в такие моменты на взрослого – хочется-не хочется, а трудиться нужно и родителей, которые напомнят об этом рядом нет.

— Все верно, Мун Рунавей. – Кивнула Флаттершай, которая стала медленно спускаться со скамейки, жеребенок также соскочил перед ней, давая ей место. Надев снова на себя седельные сумки, пегаска подняла голову вверх и посмотрела на Солнце.

— Похоже, сейчас примерно двенадцать-тринадцать часов дня. – Сделала вывод Флаттершай, оценив положение светила на небе. – Конечно, если Принцесса Селестия двигает Солнце строго по расписанию, как обычно. Но не думаю, что сегодня какой-то особенный для нее в этом плане день. А пикник мы устраиваем в примерно четырнадцать плюс-минус полчаса, как поникто подойдет. Попробуем успеть зайти к мисс Чирали и узнать у нее, что тебе нужно для школы. Бумаги какие заполнить, тесты вступительные может. Успеем – хорошо, нет – Рарити объяснит всем, почему меня не было.

— Ээээ…. – Недоуменно протянул жеребенок, тоже поднимая голову и щурясь смотря на Солнце. – Ты умеешь определять время по Солнцу? Круто. – Без тени иронии восхитился Мун.

— А ты не умеешь? – Задала в ответ такой же очевидный вопрос Флаттершай. По реакции Муна Рунавея и так было видно, что нет.

— Никак нет. – Покачал головой он, опуская ее обратно. – Я и обычными то часами научился пользоваться только после того как дом покинул. Пришлось для пользы жизни и дела, раньше необходимости не возникало. – Подтвердил он очевидное. Флаттершай на несколько секунд задумалась – слова Муна показались ей немного странными. В его возрасте, конечно, нормально многое не знать, особенно, учитывая, какие, похоже, были у него дурные пони в качестве родителей. Но не уметь определять время по Солнцу? Как раз нормально не уметь пользоваться часами, особенно жеребенку, особенно выросшему где-то в глуши, да и в обжитых местах они многим были ни к чему. Когда Солнце встало – проснуться. Когда в зените – обедать. Когда зашло – спать. Конкретные минуты большинству пони знать было ни к чему. С другой стороны, если подумать, то жеребенок не ходил в школу и вообще не был обременен избытком внимания и любви своих родителей, возможно, они поленились научить его даже такой банальной вещи. Не говоря уже о том, что время нужно уметь определять тем пони, кому нужно успевать к какому-то сроку, а, опять же, непохоже что у Муна в его родной семье была такая потребность.

— Ладно, я тебя научу. Потом. – Наконец сказала она, выбрасывая все эти мысли из головы как излишние. – Сейчас, пожалуй, пойдем к Чирали. У нее выходной, так что пойдем не в школу, а к ней домой. Надеюсь, она не слишком будет огорчена, что ей мешают отдыхать.

— Я пойму, если она на нас разозлится. – Задумчиво почесал свой лысый загривок Мун. – Я бы точно разозлился бы. Ну, если бы мне разрешили. Так то, увы, отдыхать мешают, но обижаться нельзя – только хуже будет.

— Чирали добрая, не беспокойся. Уверена, она не будет злиться и простит нас. Если мы ее зря побеспокоим, просто извинимся и уйдем. – Успокоила своего уже приемного сына пегаска, решив не заострять внимание на последних словах жеребенка. Но она их запомнила. Она обсудит с ним все позже, но не сейчас – Рунавей только-только отошел от излишней напористости мэра.

— Что ж, пойдем, чего время тянуть. Быстрее начнем – быстрее закончим. Я эту истину уже давно осознал. – С налетом мудрости заявил жеребенок. – Указывай дорогу, я следом за тобой.

— Хи-хи, хорошо. Пойдем. Тебе понравится твоя будущая учительница, я уверена. – С этими словами повеселевшие пони бодрой рысью двинулись к дому Чирали. Почти бодрой – двигался Мун недостаточно уверенно, хотя ходил он уже вполне нормально, куда лучше, чем вчера утром. Лишь изредка он спотыкался и сбивался с ритма, когда слишком уж увлекался осмотром окрестностей. Действо, которое ему все никак не надоедало, как подметила пегаска. Впрочем, она ничуть не возражала, в конце концов Понивилль и правда был очень милым и красивым городом.

Пусть и не так быстро, как хотелось бы, но все же скоро они прибыли к дому Чирали. Тот выглядел достаточно заурядно по меркам Понивилля – обычный дом с деревянными стенами и соломенной крышей. Но он все равно не был лишен изюминки и особого очарования. Чирали украсила стены изображениями ромашек, а перед домом были высажены симпатичные васильки и гелиопсисы. Немного полюбовавшись цветами, Флаттершай не теряя времени подошла к двери. Она уже подняла было копыто, чтобы аккуратно постучаться в дверь, как вдруг заметила, что все это время идущий у нее под боком Мун Рунавей успел отстать. Повернув голову назад, она увидела, что малыш застрял рядом с клумбами цветов Чирали и очень внимательно их осматривает. И обнюхивает.

— Ммм… какой вкусный запах…. – С наслаждением сказал жеребенок, нюхая васильки. – Такой сладкий… но с ноткой горечи. Чуть-чуть бы резкости ему – и было бы замечательно. – Комментировал он вслух результат своего осмотра.

— Мун Рунавей, пожалуйста, не ешь эти цветы. Это цветы Чирали. Нельзя есть цветы с чужой клумбы – С ноткой строгости, но все же неизменным мягким голосом сказала Флаттершай, спасая цвет радости глаз, носика и желудка учительницы. Услышав ее слова, жеребчик мигом отдернул голову от цветов.

— Я и не собирался их есть, просто наслаждался запахом. В Понивилле вообще, заметил, воздухом очень приятно дышать, но эти цветы особенно хороши даже по сравнению с ним. – Сказал он, подходя к ней. После чего, словно только сейчас что-то поняв, он уточнил со странной мордочкой. – А что – эти цветы съедобные и их вот так вот возможно есть, прямо с клумбы?

— Конечно. Чирали садит васильки и гелиопсисы. Оба этих вида цветов съедобны. Я не думаю, что в городе вообще понибудь сажает какие-то несъедобные сорта. У нас жители простые и практичные и на такую экзотику вряд ли будут охотники. – Ответила Флаттершай, наконец начиная тихо стучать в дверь.

— То есть… то есть я могу вот так просто, взять и начинать жевать цветы прямо с клумбы? И это будет вкусно и сытно? – Странным тоном переспросил Мун, смотря на цветы так, словно видит их впервые.

— Да, конечно. Но пожалуйста – не делай этого. Дома у меня хватает цветов в холодильнике и несколько клумб, хотя и намного скромнее, я тоже содержу. Можешь поесть их, когда вернемся домой. Но есть чужое – нехорошо.

— Хорошо, я понял. И про поедание цветов, и про поедание чужого. – Закатив глаза на последних словах, он покивал для убедительности. Тут разговор прервался – появилась сама хозяйка ставших предметом обсуждения цветочных клумб.

— Здравствуй, Флаттершай, привет маленький пони! – Поздоровалась с ними земная пони открывая дверь и смотря на нежданных гостей со своей фирменной улыбкой.

— Здравствуйте, мисс Чирали. – Поздоровалась с вишневой кобылой Элемент Доброты.

— Здравствуйте, уважаемая мисс Чирали. Я – Мун Рунавей. – Поприветствовал следом ее жеребенок, чей взор снова, как и в Сахарном Дворце, наполнился теплом и дружелюбием. Флаттершай сочла это добрым знаком, похоже, новая учительница понравилась ему с первого взгляда. А зная Чирали, пегаска могла быть уверена, что та не разочарует малыша и потом. Дружелюбность жеребенка даже не испортила его привычка не смотреть своему собеседнику в глаза.

— Что привело вас ко мне? – Спросила Чирали, когда с взаимными приветствиями было покончено.

— Мун Рунавей – новый пони в Понивилле. Так вышло, что я стала его приемной матерью и теперь забочусь о нем. Ему нужно учиться. Я пришла узнать, что нужно сделать, чтобы начать его обучение в нашей школе. – Вкратце описала положение дел Флаттершай.

— Хорошо, я поняла. – Чирали была удивлена тем, что стеснительная пегаска внезапно стала приемной матерью совершенно незнакомого жеребенка, когда еще вчера на это ничего не намекало. Но из вежливости она решила не заострять внимание на этом, а заняться своими прямыми обязанностями. – Ну, чтобы устроить его в школу, мне нужны документы с его прошлого места учебы.

— Эм… тут есть проблема. Мун Рунавей не ходил раньше никогда в школу. Он… ну, его немного учили на дому родители. – Брови Чирали поднялись от слов Флаттершай, она в удивлении уставилась на обсуждаемого жеребенка. Тот кивнул, подтверждая слова пегаски. Едва заметно, но учительница все же устало вздохнула, думая про себя, за что ей такое в ее законный выходной. Впрочем, одна секунда – и на мордочке землепони снова царит добрая улыбка.

— Что ж, раз он начинает обучение с самого начала, нужно будет проверить его знания, чтобы решить, в какой класс он пойдет. Завтра я зайду к директору и решу все вопросы по его приему в выбранный класс. Тогда уже послезавтра он сможет в свой первый раз пойти в школу. – Подумав, ответила Чирали. – А тест на знания… могу устроить прямо сейчас, по всем предметам для жеребят его возраста. Это займет пару часов, правда, должна предупредить.

— Ничего, мне торопиться некуда. Уже некуда. – Следом вздохнула с грустью за землепони уже пегаска. Что ж, ей стоило ожидать, что на пикник она сегодня не успеет. Но все равно, ей было немного грустно, что кроме чаепития с Гарри и другими животными ей пришлось отменить и пикник с пони. Но, забота о Муне была на первом месте, особенно, в таком важном деле, как его поступление в школу.

— А участие Флаттершай в моем тестировании обязательно? А то ей на пикник нужно идти уже через час или даже раньше. – Словно прочитав ее мысли, вмешался в разговор до того молчавший жеребенок. – Я мог бы остаться на проверку, а Флаттершай пойдет по своим делам.

— Мун Рунавей! – Возмущенно пискнула Элемент Доброты. Как он мог подумать, что она бросит его и ускачет развлекаться? Эту мысль она и озвучила вслух, но Мун в ответ лишь закатил глаза.

— Флаттершай, я ценю все что ты для меня делаешь. Но не делай это лишний раз во вред себе. У тебя тоже есть жизнь, которой ты не должна жертвовать ради меня. Ничего страшного не случится, если я останусь с уважаемой мисс Чирали, а ты пойдешь на пикник. Отдохнешь, развеешься, тебе это тоже нужно. Ты хорошо заботишься обо мне, но как по мне – немного перебарщиваешь. Со мной не нужно сидеть круглые сутки все тридцать два часа напролет. – Уверенным тоном заговорил малыш, чьи слова звучали слишком соблазнительно, чтобы от них влет отмахиваться.

— Да, Флаттершай, тебе не о чем беспокоиться. – Встала на сторону жеребенка Чирали, склоняя чашу весов в его пользу. – Я позабочусь о нем, пока тебя не будет. А потом, как закончим тестирование, отведу его к тебе домой. Все будет в порядке, будь уверена. – Слова школьной учительницы заставили Флаттершай еще раз все внимательно обдумать. В принципе, они оба были правы. Она вполне могла оставить жеребенка под надзором, вообще то, школьного учителя. Его будущего школьного учителя, с которым ему и так уже с, наверное, пудингхеда придется проводить все время с утра и до обеда все будние дни. Так может стоит уже отбросить ее страхи и правда заняться немного собой и своими друзьями?

— Ну… хорошо. Если вы оба так настаиваете, то я оставлю Муна на ваше попечение, мисс Чирали. Надеюсь, у вас вдвоем все будет хорошо. – Наконец, выдохнув, приняла решение Флаттершай.

— Конечно, все будет нормально. – Закатил глаза Мун Рунавей, смотря на мнущуюся в неуверенности пони. – В конце концов – что страшного может произойти? Уважаемая мисс Чирали, внезапно, совершенно неожиданно, окажется тайным каннибалом, обожающим мясо маленьких, нежных и сочных пони? – С сарказмом предположил он побледневшим от его слов кобылам. – Да даже если и окажется. – Продолжил говорить он, не особо обратив внимание на застывших в тихом ужасе взрослых. – То я знаю, что делать в таких ситуациях. Ногой под дых – и готово. Тело лежит.

— Эм… Мне кажется, Флаттершай…. Ты должна беспокоиться обо мне, а не о нем. – Выдавила из себя Чирали, судорожно сглотнув. Сама Элемент Доброты тоже была, мягко говоря… в ужасе. От слов Муна Рунавея по ее телу пробежали тысячи мурашек. Даже ее худшие предположения и рядом не гуляли рядом… с таким.

— Что с вами? – В недоумении спросил жеребенок, смотря на странную реакцию взрослых. – Вы чего так? Я же пошутил. – Спешно добавил Мун, рассматривая застывшие мордочки старших пони. – Конечно, я не думал всерьез, что уважаемая Чирали – каннибал. И не собирался дать ей хорошенько в живот ногой.

— Малыш… как тебе вообще пришла в голову такая… такая шутка? – Стараясь не дрожать, спросила Флаттершай. Разговоры о каннибализме для любого жеребенка, да что там, для любого пони явно были абсолютно ненормальными. Это было чистейшее жестокое безумие, как не смотри. И как только в голову Рунавея могло такое прийти?! Она и думать не хотела о том, откуда и как жеребчик восьми лет мог узнать о практике поедания мяса других пони. Тот факт, что для него нормальны также шутки про применение насилия она оставила без внимания – на фоне каннибализма это выглядело сущим пустяком.

— Ну, это долгая история. – Протянул медленно Мун Рунавей, уткнув мордочку в землю. – Просто, там, где я раньше жил… ну, как я говорил, там было не очень с едой, мы немного голодали. Немного. Я с голодухи и говорил моим… ну, тем, с кем я там мучился вместе, что съем их. Такими шутками отвлекался… от мрачности быта. – Стал объяснять потупившийся жеребенок. От его слов глаза у двух кобыл стали едва не вдвое больше обычного размера. Напряженно переглянувшись, они обе убедились, что им это не послышалось. Синхронно переведя взгляд обратно на продолжавшего разглядывать землю под ногами Рунавея, старшие пони обеспокоенно, но уже без ужаса взглянули на понурившегося синего пони.

— Простите, что пошутил так… плохо. Я больше так не буду. Постараюсь не шутить так. – Покаялся жеребенок, хотя голос его казался достаточно лукавым даже наивной Флаттершай. Умудренной возней с десятками самых разных, включая достаточно хулиганистых жеребят мисс Чирали – тем более. Тем не менее, выучка преподавателя, пусть и молодого, взяла вверх и на мордочке Чирали снова воцарилась добрая улыбка. Хотя в этот раз ее вернуть было куда сложнее, чем в прошлый раз.

— Ничего, все в порядке, Мун Рунавей. Мы не злимся. Просто очень… странно, когда такие страшные и плохие вещи говорит пони твоего возраста. – Наполнив голос мягкостью, ответила Чирали. – Но, позволь спросить, почему… почему ты вообще это сказал? Там, где ты жил раньше, принято было такие так называемые “шутки”?

— Ну, у нас не то чтобы прям все так шутили. Но некоторые были, да. И я в их числе. – Честно ответил пони, хотя, как показалось кобыле, следом, отвернув голову в сторону, он негромко произнес еще парочку каких-то словечек сквозь зубы, явно не красящих эквестрийский язык. Но возможно он просто шипел, решила пони.

— Это вроде той шутки “Не время радоваться”, да, Мун Рунавей? – Уточнила Флаттершай, вспомнив разговор в Сахарном Дворце. Жеребенок неохотно кивнул, явно жалея, что дал волю своему языку. Сама Флаттершай тоже была не в восторге, но не от того что Рунавей позволил себе неподобающие слова. Ее волновало, что ей снова открылось новое дно черного нутра мрачного прошлого Муна. Конечно, вряд ли малыш солгал, что насчет каннибализма он просто шутил. Насчет удара под дых – наверное тоже, хотя тут уверенности у нее было чуть меньше. Но откуда, откуда у жеребенка берутся такие мысли?!

— Ладно, давайте разберемся с шутками попозже. Сейчас же время учебы. Проходи, Мун Рунавей, займемся твоим тестированием. – Решила покончить с этой неприятной темой мисс Чирали. – Флаттершай, ты можешь идти отдыхать с твоими друзьями, ни о чем не беспокойся. Я приведу жеребенка к тебе домой, как закончу.

— Вы уверены, мисс Чирали? – Обеспокоенно спросила Флаттершай, которая уже снова сомневалась, что оставлять малыша без присмотра – хорошая идея. Конечно, вовсе не потому, что оставшаяся с ним наедине земная пони… может пострадать. Нет, конечно не из-за этого. Просто жеребенку явно нужен присмотр его приемной матери.

— Более чем. Да, я понимаю твое волнение, но, несомненно, все будет хорошо. В конце концов, жеребчик просто пошутил. Неудачно пошутил. Не нужно разводить панику из-за нескольких слов. – Уверенно сказала Чирали. В такт ее словам искомый жеребчик часто-часто закивал головой, подтверждая слова своей будущей учительницы.

— Да, Флаттершай, я постараюсь держать себя… ну, в рамках приличий. И не буду совершать никаких дурных поступков. – Пообещал Мун, в этот раз уже куда более искренне. – Я, как уже говорил, может сейчас уже больше и не добрый. – Продолжил говорить маленький пони, стараясь убедить в своей благонадежности свою приемную мать. – Но все же, к своему даже удивлению, совсем уж в монстра тоже не превратился, как не странно. В общем, беспокоиться не о чем. – Его слова мало убедили Флаттершай, но, вздохнув, она все же решила рискнуть. – И да, пожалуйста, оставь мне Нирэ, мне с ним спокойнее как-то. – Попросил ее жеребенок, переводя взгляд на свою любимую игрушку, продолжавшую радостно восседать в недрах седельной сумки Флаттершай.

— Да, конечно, Мун Рунавей. Если только мисс Чирали не будет против, что ты будешь проходить тестирование со своей игрушкой.

— Никаких проблем, Флаттершай. Пусть берет с собой, если ему так спокойнее. Да и к тому же этот бегемот выглядит очень милым. – Растаявшая от нежданно милого поведения до того жуткого жеребенка Чирали мгновенно уступила просьбе Муна. Еще раз спросив у Чирали, готова ли она побыть с Муном в одиночку и не нужна ли ее помощь, пегаска снова получила заверения вишневой пони, что она справится. Попрощавшись с ними, с тяжелым сердцем Флаттершай полетела к себе домой, собирать все необходимое для пикника. Вроде просто оставляла жеребенка под присмотром взрослой ответственной кобылы, но ее не оставляло беспокойство. Когда силуэт Элемента Доброты исчез в небесной дали, маленький пегас повернулся к своей уже почти что учительнице.

— Итак, уважаемая мисс Чирали. – Обратился Мун Рунавей к землепони, сжимая в передних ногах свою розовую игрушку. Опустив голову, она увидела, что на его мордочке снова воцарилась та приветливая и дружелюбная улыбка, которую он продемонстрировал ей, когда она в первый раз посмотрела на него. Но сейчас, после знакомства, эта улыбка практически обычного маленького пони, разве что лысого, с редким проблеском черно-голубых волос, вызывало у нее чувство смятения и даже страха перед странным жеребёнком. – Приступим к проверке меня на знания? Надеюсь, я покажу себя достойно и что я стою траты вашего внимания и времени. – Улыбка Муна Рунавея стала даже милее и шире, но сейчас она вызывала у нервничающей лишь чувство осязаемого страха перед пони с таким темным прошлым. Мун довольно облизнулся, смотря на бока земной пони. Чирали нервно сглотнула. Кажется, оставаться одной, наедине с этим пони было не очень хорошей идеей. Жаль, поняла это она уже слишком поздно.

Глава 6.

Домой Флаттершай возвращалась с неспокойным сердцем. Ей все казалось, что оставлять Муна Рунавея одного с Чирали было не самой хорошей идеей. Впрочем, успокаивала она себя, она уже дважды оставляла малыша одного и ничего страшного не происходило. Просто сейчас она разнервничалась после тяжелого похода в мэрию и очень страшной шутки Муна. Вяло помахивая крыльями, еле держащими ее над домами Понивилля, Флаттершай невольно задумалась над последними необычными словами жеребенка в попытках понять, где он жил перед тем как попасть в лес. Чем больше она узнавала от него о его жизни, тем, казалось бы, все становилось еще более запутанным и непонятным. Она еще раз попыталась разложить по полочкам в своей голове, вспоминая все что он говорил вчера и сегодня о себе. Но, все было тщетно. Голова пегасочки пухла от множества мыслей, но эти мысли наотрез отказывались выстраиваться в ровный ряд. Сколько она не думала, Флаттершай так и не смогла понять, кем же был раньше этот загадочный жеребенок.

— Ох, я совсем глупая пони. – Вздохнула Флаттершай, приземляясь рядом со своим домом. Ей определенно не хватало ума, чтобы просто понять необычного, но все же жеребенка. А трудности такие, словно нужно разгадывать загадки из тех книг про Дэринг Ду, что так обожала читать Рейнбоу. Читать и делиться прочитанным с друзьями. Пройдя внутрь, пегаска быстро убедилась, что у ее друзей-животных все спокойно и сбросив опустевшие сумки в своей спальне, стала собирать все необходимое для пикника, для чего она отправилась на кухню.

Погрузив свою часть угощения в корзинку, пегаска внезапно задумалась – а точно ли ей все это надо? Нужно ли ей вообще пытаться узнать, кто такой Мун Рунавей и откуда он взялся? Она уже не раз думала об этом и сейчас вновь и вновь подходила к этой дилемме. С одной стороны, это была прошлая жизнь Муна, а не ее, и ей не хотелось в нее лезть по целой куче причин. С другой, это могло бы быть очень полезно в заботе о нем, помогло бы понять жеребенка, его чаяния, надежды и нужды. А еще, возможно, знание того, кем является этот странный жеребенок, знание того, откуда он взялся, могло быть важным и для нее самой. Например, могло помочь не попасть в некрологи. Или, не стать участницей дела о пропаже понивилльского лесничего, жившей на окраине города и от которой остались… только обглоданные кости. И в этом деле она и будет этот самый лесничий.

Флаттершай потрясла головой – ну что за бред лезет ей в голову?! Какие кости, какие некрологи?! Она слишком переволновалась и слишком серьезно восприняла шутку Муна про каннибализм. Ей не стоило забывать – она приемная мать не какого-то замаскированного монстра, а просто немного необычного жеребенка с тяжелым прошлым. Хорошего жеребенка, стоило заметить. То, что он один раз ее напугал столь страшной шуткой, которую лучше приберечь на Ночь Кошмаров, не должно перечеркивать его хорошее поведение все остальное время. В конце концов, в остальном его поведение все эти два дня было образцовым – никаких побегов, погромов, капризов и шалостей. Успокоив себя такими мыслями, Флаттершай закинула собранную корзину к себе на спину и двинулась к выходу из дома.

— О, Энджел. Рада видеть тебя. – Поприветствовала пегаска вынырнувшего откуда-то любимого кролика. В этот раз, видя, что Флаттершай без своего нового сына, Энджел выглядел куда более довольным. Ему действительно очень не нравился новый житель их дома и его отсутствие под боком у хозяйки, пусть и временное, пришлось кролику по душе. Что он и поспешил выразить Флаттершай первым же делом.

— Энджел, милый, я все еще не понимаю, чем тебе не нравится Мун Рунавей. – Не без лукавства сказала пегаска кролику. Но на деле, несмотря на все самоуспокоения, ей все же стало передаваться, может и не недовольство, но беспокойство кролика, касающееся Муна. Тот сложил лапки на груди, смотря на пони, как на какую-то глупышку.

— Хорошо, я согласна. – Вздохнула тяжко Элемент Доброты, признавая очевидное. – Мун Рунавей – действительно очень странный. И… пугающий. – Не без содрогания Шай вспомнила весь сегодняшний день с жеребенком. Его слова о смерти в спа-салоне, шутка про каннибализм, тот разговор в Сахарном Дворце, да и хотя бы произошедшая у него вспышка ярости в мэрии. Если вчера она могла сказать, что воспитание жеребенка было очень строгим в его прошлом, то теперь, по итогам половины этого дня, она не могла назвать его иначе как жестоким. Толи его родители, толи те, с кем он бродяжничал, когда те избавились от него, были, похоже, садистами и злодеями, которые издевались над малышом и превращали его в монстра.

— Но знаешь, Энджел. Несмотря на это, он все еще очень хороший жеребенок. Добрый и милый. – Добавила Флаттершай вновь надувшемуся кролику. – То, что он странный, подозрительный и жуткий, не значит, что он плохой. Он просто не такой как мы, вот и все. Но он хочет измениться к лучшему и я буду ему в этом помогать. Так что вам надо научиться уживаться вместе. Я усыновила Муна и теперь я его приемная мать. Он не уйдет жить к другим пони. – Новые слова хозяйки Энджелу не понравились совсем, он наградил ее просто шквалом возмущения, но тот был мигом задавлен твердым взглядом Флаттершай.

— Энджел. – Таким же твердым, как и ее взгляд, голосом заговорила пегаска. Ее обычная мягкость и уступчивость отошли на задний план, заставив кролика поникнуть и подавленно опустить уши. – Я все понимаю. Понимаю, почему тебе не нравится Мун Рунавей. Что тебя в нем беспокоит. Меня это тоже беспокоит и даже пугает. Я видела, как сквозь возведенные им стены прорывается темное нутро, которое, как я вижу, он пытается сдерживать. Даже те отблески, что я вижу, жуткие и боюсь представить, сколько еще осталось скрытым от нас. – Заговорила быстрым голосом пегаска, высказывая любимому питомцу все что не раз уже бегало по чертогам ее разума.

– Но, малыш, это не потому что перед нами какой-то монстр под личиной жеребенка. Мун Рунавей – и есть жеребенок. Он живой, чувствующий, желающий любви и внимания. Он ведет себя так отчужденно не потому что он плохой и злой, а потому что с ним плохо обращались раньше и приучили к дурному. Я обнимала его и утешала, когда ему было плохо и ясно видела, что он просто несчастный жеребчик с тяжелым детством. Ему нужна ласка и забота, чтобы исцелить его, моя ласка и забота. – Строгая речь пони не переубедила Энджела, но тот видя, что пегаска непреклонна в своем мнении, отступил. Флаттершай обычно сама легко пятилась под давлением, но, если уж решала настоять на своем, заставить ее развернуться было уже почти невозможно. И сейчас кролик видел, что это тот самый случай. Поэтому ему ничего не оставалось кроме как отойти. На время. Но он был уверен, что его время еще придет. Видя, что Энджел вроде все же утих и больше не возражает против пребывания Муна Рунавея в их доме, Флаттершай попрощалась со своим подопечным и двинулась к лугам на окраине города, где сегодня ее друзья собирались на их совместный пикник.

Там, тем временем, царила выходная суета и праздность. Множество пони отправилось сегодня поваляться на травке, перекусить вкусненьким, погреться на солнышке и порезвиться на лугу. Десятки пони вокруг дремали на траве, свернувшись в клубочек, играли в догонялки, болтали, ели и развлекались еще множеством всяких способов. В их числе были и уже прибывшие Эпплджек, Рейнбоу Дэш и Пинки Пай. Три пони уже расположились на небольшом холме под липой, где и собирались на этот раз душевно провести время друг с другом и едой. Рейнбоу расчищала облака над ними, чтобы ничто не заслоняло им солнечный свет, а внизу две землепони расстелили покрывала и выставляли еду. Эпплджек принесла фирменные яблочные пироги своей семьи с яблочным же соком, а Пинки раскладывала сладкие булочки и пирожки. Настроение у всех пони было весьма приподнятым, в предвкушении приятного времяпровождения. Почти у всех – фермерша подметила, что сегодня Пинки какая та странно задумчивая. Нет, она была вполне себе веселой и улыбчивой, но было видно, что розовая пони вся в своих мыслях – вместо обычных попрыгушек и смеха та была какая-то молчаливая и погруженная в себя.

— Как настроение, Пинки? Что-то ты тихая сегодня. – Насколько могла элегантно решила озвучить свои наблюдения и вопрос Эпплджек.

— Да, все неплохо. – Коротко ответила подруга, но ее слова только заставили любительницу яблок поднять брови в недоумении. – Просто вчера я познакомилась с новым пони, когда мое Пинки-чувство сказало мне, что у нас в Понивилле появился новый пони и я пошла его встречать. – Стала рассказывать кобылка. – Я хотела сделать все как обычно. Поприветствовать его, спеть приветственную песню, угостить его привет-приветственным кексом. И как кульминация – устроить вечеринку, на которой мы все дружно отпразднуем появление нового друга и появление нового пони в Понивилле!

— Но что-то пошло не так? Ведь ни о какой вечеринке ты нам вчера или сегодня не говорила, а значит, с знакомством не задалось. – Розовая пони вздохнула и согласно кивнула Элементу Честности.

— Он, этот жеребчик, он оказался вроде хорошим пони, но очень уж недоверчивым. И недружелюбным. И холодным. Я старалась быть с ним милой, но он отказался со мной дружить. Сказал, что мы только познакомились, а он не дружит с теми, кого видит впервые. И вообще, он очень такой невеселый и, похоже, у него была очень грустная жизнь. – Стала рассказывать Пинки. Эпплджек молча слушала, давая подруге рассказать все, не перебивая. Но про себя фермерша отметила, что это должен быть действительно очень и очень невеселый пони, чтобы остаться равнодушным даже к невероятному дружелюбию Пинки. – Я решила его пока оставить в покое, дать ему время привыкнуть к Понивиллю. Уверена, оценив радушный прием всех пони, он оттает и на его мордочке воцарится улыбка. Конечно, хотелось бы чтобы он сразу подружился со мной и мы вместе веселились, но опыт знакомства с Кренки меня многому научил. Не всем нравится бегать и смеяться, если он такой замкнутый, не надо на него давить.

— Очень мудро с твоей стороны, Пинки. – Оценила поступок подруги Эпплджек. – Уверена, это временно. Дай ему несколько дней и мы еще устроим отличную вечеринку в честь его прибытия в Пониивилль.

— Да, наверное. Хотя, он мне показался не только не очень общительным, но и очень странным. – Продолжила рассказывать Пинки задумчиво разглядывая булочку с кунжутом. Взяв ее в копыта, она стала разглядывать ее, словно в ней могли быть спрятаны все тайны ее вчерашнего знакомого. – Я не знаю, как это сказать, но у меня такое чувство, что он такой холодный не только потому что просто не очень общительный и компанейский пони. Есть в нем что-то то такое…. – Кобыла сделала задумчивую паузу.

— “Что-то такое” что? – Наконец спросила в нетерпении Эпплджек, когда молчание уже стало мучительно затягиваться. Не то чтобы ее так уж и тянуло узнавать тайны загадочного незнакомого пони, но временами жизнь в Понивилле становилась скучноватой. Да, небольшой город среди лугов и полей был местом очень тихим, спокойной, с жизнью размеренной… и скучной, да. Как бы Эпплджек не любила родной город и жизнь в нем, иногда ее все же тянуло на приключения. Обычно с ними и так не было никаких проблем, то драконы, то гидры, то стада коров, то перевертыши, то король Сомбра, то параспрайты, но в последнее время все было в целом тихо и спокойно. И как бы не нравилось Эпплджек с утра до вечера работать на ферме и отдыхать в перерывах с друзьями, но иногда хотелось какого-нибудь разнообразия. А тут – новый и странный пони.

— Ну… не знаю! – Наконец ответила Пинки после долгой паузы и легкомысленно закинула себе в рот булочку. Эпплджек фыркнула в легком раздражении, но расцвести досаде оранжевой пони времени не дали. Лихо по спирали с небес спустилась Рейнбоу Дэш. Приземлившись на покрывало, с блаженным выражением мордочки она растянулась во всю длину тела на живот, растопырив все четыре ноги во все стороны.

— Да, теперь это будет очень крутой пикник. Любой пикник со мной будет крут. А я сейчас буду очень круто отдыхать. – Самодовольно заявила пегаска, прикрывая глаза.

— Ты чуть-чуть попинала облака и уже устала? – С иронией поинтересовалась Эпплджек. – Тебе не кажется, что это как-то совсем не круто? – Подначила она Дэш.

— Эй! – Возмущенно вскинулась голубая пегаска. – Я работаю быстро, но поэтому и устаю быстро! Там, где другие час возятся, я все сделаю за двадцать секунд. Они устают за час – я за секунды! – Оранжевая землепони лишь заулыбалась, с еще большей иронией и насмешкой смотря на пони с радужной гривой. – К тому же, у меня вчера была напряженная смена. Летело очень много облаков из Вечнодикого, пришлось изрядно полетать, чтобы их разогнать. – Перекатившись на спину, Рейнбоу направила свой взгляд в небеса, просторы которых ей выпала судьба рассекать. Но сейчас, ее взор был наполнен усталостью и раздражением. – И к тому же следующая смена в погодном патруле у меня уже завтра! Что это вообще за несправедливость? Это так не круто – работать в селестий!

Стенания пегаски были прерваны появившейся на горизонте Рарити. Та, одетая в широкополую шляпу с пером, грациозно скакала к уже валяющимся на покрывале подругам. За ней летела в ауре магии здоровенная плетенная корзина, украшенная фиолетовыми бантиками. – Здравствуй Пинки Пай, Рейнбоу Дэш, Эпплджек. – В ответ она получила три обыденных, но искренних и сердечных приветствия в ответ. Поставив свою корзину на покрывало, Рарити стала выкладывать свою долю угощений – крохотные, но изысканные бутербродики. – Пони, вы должны знать, с кем я познакомилась сегодня утром. – Не удержавшись, Рарити сразу поспешила поделиться с друзьями самой главной новостью этого дня.

— Дай угадаю – это странный и недружелюбный жеребенок лет семи-восьми, почти без волос и без Знака Отличия, с синей шерсткой? Он подопечный Флаттершай и говорит всякие очень мрачные вещи, от которых у тебя мурашки пробегают по спине? Он настолько странный и необычный, что кажется чужаком из другого мира? Это он, да? — Затараторила Пинки Пай под удивленными взглядами трех пони. Рарити медленно кивнула. У Рейнбоу и Эпплджек от такого описания приоткрылись рты в немом шоке.

— Да, дорогуша. Все верно. – Наконец, ответила единорожка. – Я этого очень необычного жеребенка встретила сегодня утром в спа-салоне, его привела Флаттершай. Я бы даже не покривила душой, назвав его самым необычным жеребенком из всех, что я когда-либо видела.

— Что в нем такого необычного, что вы его так называете? – Не выдержала всех этих покровов загадочности и тайн Эпплджек, которую уже вовсю распирало от любопытства. Рейнбоу Дэш старалась выглядеть более невозмутимой, натянув на себя свои солнцезащитные очки и выкладывая принесённые ей бутылки с морковным соком, но и ей было любопытно, что это за такой загадочный пони появился в Понивилле. К их счастью, Рарити очень даже горела желанием посплетничать с друзьями, перемывая косточки новому знакомому. Впрочем, не успела она начать, как на сцену вышла еще одна пони. Это была фиолетовая единорожка – Твайлайт Спаркл во плоти. Повелительница книг с широкой улыбкой скакала к собранию своих друзей легкомысленным аллюром, держа магией рога свою долю угощений – здоровенную коробку с кексами.

— Я смотрю, в этот раз я не последняя. – Заметила Твайлайт, когда с теплыми взаимными приветствиями было покончено. – Почему Флаттершай задерживается? Что-то случилось с ее животными? – Выдала она с легким беспокойством самое логичное и вероятное предположение.

— Нет, Твайлайт. Флаттершай задерживается и, возможно, вообще не придет на пикник, потому что у нее появился новый подопечный. Очень загадочный подопечный. – С хитринкой в глазах ответила Рарити, которая нашла себе еще одного непосвященного слушателя. Затем, вспомнив о просьбе Флаттершай, поспешно добавила. – И да, Флаттершай, как уже сказала, возможно не придет на пикник. После обеда она собиралась пойти в мэрию, оформлять документы на опекунство, из-за чего не успевает прийти к нам. Возможно, прямо сейчас она становится мамой.

— Ого! – Хором выдали все пони на последних словах Рарити. Легкое разочарование от того что их подруга не явится на их совместный пикник было смыто волной шока от осознания того, что Флаттершай первой из них шести становится семейной пони. – Вот это да. И поникто стал приемным жеребенком Шай? – Поинтересовалась Твайлайт, когда преодолела первую волну поразившего ее потрясения от этой новости.

— Ооо… очень необычный жеребенок, дорогуша. Мы как раз его обсуждали, потому что такого пони я еще никогда раньше не видела. – Протянула высокопарно Рарити. Единорожка беззастенчиво нагнетала интригу, пользуясь тем что из всех присутствующих пони только она одна достаточно долго с ним общалась, чтобы рассказать что-то о нем.

— Может, наконец то, ты нам уже расскажешь о нем?! Я уже изнываю от нетерпения. – Вмешалась Рейнбоу Дэш, которой уже надоели эти хождения вокруг да около и тоже жаждала узнать больше о таинственном пони. Зачастую спорящая с Рейнбоу по любому поводу Эпплджек в этот раз была абсолютно солидарна со своей подругой. Но, тут, к новому приступу удивления всех пони, появилась и сама приемная мать самого обсуждаемого сегодня жеребенка. Флаттершай на всей скорости летела, сжимая в зубах корзинку с едой, которая опасно наклоняла ее вперед, но пегаска стойко держала равновесие. Приземлившись рядом с друзьями, тяжело дышащая пегаска опустила корзинку на покрывало.

— Привет всем, ух… пони. – Пытаясь отдышаться поздоровалась Флаттершай. – Простите, что опоздала. – Добавила она виноватым голосом, переводя дыхание.

— Мы рады, Флаттершай, что ты вообще смогла прилететь. Рарити предупредила нас, что ты можешь не прийти из-за нужды заботиться о жеребенке. – Отмахнулась легкомысленно Пинки. – А где сам Мун Рунавей? – Спросила розовая пони у Флаттершай.

— Я оставила его с мисс Чирали, она займется проверкой его знаний, чтобы решить, в какой класс его отправить. Ему все же надо ходить в школу. – Элемент Доброты вздохнула. – Я не очень хотела оставлять его одного с Чирали, но Мун Рунавей заверил меня, что он справится сам, а мне нужно отдохнуть. Чирали его поддержала, так что я направилась сюда, а они сейчас у нее дома, заняты учебой. Надеюсь, у них все будет в порядке.

— А что может быть не в порядке? – Спросила Эпплджек, когда друзья расселись кругом на покрывале, выставляя вклад каждого пони в общий стол. Флаттершай на пикник принесла вкусные и сытные бутерброды с лютиками и маргаритками. Пони стали медленно перекусывать, наслаждаясь едой и запивая все принесенным соком. – Я знаю хорошо мисс Чирали, она отличный учитель, жеребята ее любят. Уверена, она поладит с твоим приемным сыном. Поздравляю с материнством, кстати, я очень рада, что ты уже стала семейной пони. – Следом за Эпплджек раздались нестройные поздравления и от остальных пони, заставив Флаттершай прятать свою покрасневшую мордочку за своим пышным розовым хвостом.

— Спасибо, я постараюсь быть хорошей матерью. – Пообещала Флаттершай, в первую очередь, самой себе и не присутствующему здесь Муну. Хорошей матерью она должна была быть в первую очередь именно для него, а не для каких-то других пони, включая даже ее лучших друзей.

— Так что там может быть не в порядке с твоим сыном? Ха, звучит непривычно. Твой сын. Звучит то как. – Усмехнулась Рейнбоу Дэш. Сама радужногривая пегаска и думать не думала о семье и жеребятах. Это было совсем не в ее духе, она была свободной и независимой кобылой. И совсем была не готова взять на себя ответственность за маленького пони. Растить его или ее, воспитывать, кормить, лечить, учить. Нет, Рейнбоу Дэш ничего не имела против этих маленьких комочков энергии и радости, познающих мир, но постоянно заниматься одним из них было не по ней. С жеребенком на ногах, которого она будет обязана поставить на крыло, ей точно придется забыть о своей нынешней беззаботной жизни с розыгрышами, шутками, безумными приключениями и сном на облаках посреди рабочей смены. И даже ее мама и папа не просили у нее внуков, хотя бы пока что. И это притом, что ей было уже пятнадцать лет. Многие пони ее возраста уже всерьез задумываются о том, чтобы завести своего первого жеребенка. Но нет, только не Рейнбоу Дэш! Ни за что она не расстанется со своей свободой!

— Ну, он хороший жеребчик. – Вздохнула Флаттершай, возвращая свою самую первую подругу в разговор из царства ее мыслей о семье и жеребятах. – Но он часто говорит очень страшные слова. Вообще, оставляя его с Чирали, я боюсь не за него, а за нее. Мун Рунавей… иногда он кажется довольно жутким. И пугающим. Я не понимаю, как он жил раньше, но ему пришлось многое пережить. И это наложило свой отпечаток.

— Так почему ты боишься за Чирали? Она же взрослая самостоятельная кобыла, а он маленький жеребенок. Что в нем такого страшного? – Задала вопрос в лоб Эпплджек, которую уже утомили эти намеки и расплывчатые фразы. Любопытная фермерша хотела уже наконец то получить исчерпывающие ответы на вопросы, что гуляли в ее голове и скакали на языке.

— Когда я отвела его к Чирали, я сначала собиралась остаться с ним и помочь ему с прохождением теста. Но, они оба предложили мне все же думать не только о малыше, но и о себе и отправится на пикник, а мисс Чирали сама побудет с жеребенком. Я была не уверена в правильности такого решения, но в итоге все же согласилась. И тут Мун Рунавей…. – Мордочки друзей дружно позеленели, когда Флаттершай пересказала им шутку жеребенка про каннибализм.

— Буэ… откуда у него такие идеи? – С ужасом и отвращением в голосе спросила Пинки Пай. Она любила розыгрыши, шутки и приколы. Иногда они переходили границу, по мнению других пони. Но не до такой же степени! У нее было чувство меры, пусть и многие пони сказали бы иное. И делать совсем жесткие розыгрыши было не в ее духе. И вот как раз яркое воображение щедро подкинуло ей сцену того, как, например, она устраивает над Рейнбоу Дэш каннибальский розыгрыш. В голове калейдоскопом промелькнули сцены – подвал, ножи, Рейнбоу, привязанная к столу и она, Пинкамина Диана Пай, которая решила сделать из голубой пегаски “особый” ингредиент для своих кексиков…. Фу! Ну и мерзость! Что за бредовые мысли посетили ее голову сейчас?

— Он объяснил это тем, что страдал от недоедания. Оттуда и такие шутки про съедение других пони. – Ответила Флаттершай, заставив подруг сочувственно покачать головами. – Я это еще вчера подметила. Он ест все что дают, вообще непривередлив в еде, кушает быстро и много. И вскользь упоминал, что его там, где он жил, не кормили досыта. Хотя голодом, по его словам, тоже не морили.

— Бедный малыш. Так откуда он вообще взялся? Я и представить себе не могу место во всей Эквестрии, где над маленьким пони могли так издеваться. – Со смесью жалости и недоумения сказала Эпплджек, задавая вопрос, который и сам интересовал пегаску ничуть не меньше.

— Не знаю. Он почти не говорит сам о своем прошлом, когда его спрашивают – старается отвечать уклончиво или молчит. Очень редко он только делает оговорки, каждая из которых страшнее другой. – Покачала головой желтая пони. – Мэре Мэр пыталась узнать у него, где он жил раньше и как звали его родителей. Он сначала просто отказался говорить, она пыталась настаивать. И тогда он очень сильно разозлился. Стал кричать на нее. И тогда он выдал на эмоциях, что, ну… что родители отказались от него. Отдали… не знаю, кому. С теми пони, кому его отдали, как я понимаю он и прожил последний год, пока не сбежал от них и не оказался у нас здесь. – По спине Флаттершай пробежали мурашки, когда она вспомнила пережитую ей сцену в ратуше. Весь этот гнев, кипящий в Муне, его взгляд, вонзившийся в мэра. Слом стены его показного спокойствия показал, что за ней скрывается вулкан эмоций. И извержение этого вулкана пугало ее до дрожи.

— И действительно – может он и не из Эквестрии? – Предположила задумавшаяся над этой мрачной загадкой Рейнбоу Дэш. Она не любила все эти расследования, детективы и тайны. Она была пони действия и предпочитала действовать в лоб. Но, она все же читала книги Дэринг Ду, а бурные приключения и драки с множеством злодеев были лишь частью ее книг. Другая часть была посвящена загадкам, что встречала Дэринг на своем пути и которые она разгадывала с помощью своего ума. Так что читавшей ее книги от корки до корки радужной пегаске не были чужды тайны и попытки их раскрыть. А тут перед ней была тайна загадочного жеребенка. И любопытство тянуло ее раскрыть эту тайну.

— Но откуда тогда он? – Переспросила Эппджек, задавая вопрос, который теперь интересовал всех пони, лежащим на покрывале. – Я вообще не имею никаких идей, откуда он мог взяться. Флаттершай, может, ты расскажешь все с самого начала? Хоть какие-то намеки должны быть на то, откуда он родом. Не с Луны же он свалился.

— Может и с Луны, если он и правда такой странный, как вы говорите, кобылки. Имя все же намекает. – Пошутила Твайлайт, мордочка которой вопреки шутливому тону была очень даже серьезной. – И правда, Флаттершай, расскажи нам о нем. Может, вместе мы поймем, что он за пони и откуда взялся. – Вздохнув, Флаттершай решила пойти навстречу просьбе друзей и стала в подробностях вспоминать все те минуты и часы, что она провела с Муном Рунавеем, начиная с момента их знакомства и пока она его не оставила с мисс Чирали. К собственному удивлению, она поняла, что за эти два дня у нее накопилось столько воспоминаний о времени, проведенном с жеребенком, что ее рассказ затянулся на целый час.

— Его жизнь и правда была очень-очень грустной. – С печалью заметила Пинки Пай, когда Флаттершай закончила рассказывать. Одна деталь его жизни была страшнее другой, хотя более всего розовую пони поразил пересказ разговора Муна с мисс Кейк и Флаттершай в Сахарном Дворце. То, что маленький пони был равнодушен равно как к сладостям, так и к веселью, для обожающей вечеринки кондитерши было просто сущим безумием. Это она и поспешила озвучить всем пони. – Может, он из какого-то безумного царства хаоса? Из того, где шоколадное молоко без сливок льет с небес, а буйволы танцуют балет?

— Вряд ли, Пинки Пай. – Ответила содрогнувшаяся в ужасе Твайлайт. – Не думаю, что он как-то связан с Дискордом. Конечно, он странный, но судя по словам Флаттершай, совсем не… не хаотичный. Так что вряд ли это как-то связано с Духом Хаоса. Оставим эту версию на крайний случай. – Сказать по правде, кроме очевидности вывода о том, что Мун Рунавей не был похож на того, кто стал жертвой проделок Дискорда, она не хотела думать о таком варианте еще и потому что эта версия была слишком жуткой. Сталкиваться еще раз с духом раздора лавандовая единорожка категорически не желала. Воспоминания о том, как он едва не разрушил ее веру в дружбу и поссорил ее с ее лучшими друзьями, еще были достаточно свежи в ее памяти. Поэтому Твайлайт Спаркл предпочла бы, чтобы ни единого намека не было на то, что Дискорд как-то смог вырваться за пределы своей каменной темницы, в которую его вновь заточили Элементы Гармонии на, как она надеялась, следующую тысячу лет.

— Ну да, верно. Он скорее уж наоборот, слишком дисциплинированный. И даже покорный. Мун Рунавей постоянно просил на что-то разрешение, видимо, он привык к жесткому и постоянному контролю. – Подметила Эпплджек, прокручивая в голове каждую деталь из рассказа Флаттершай. Фермерша тоже задумалась, откуда такие привычки могли взяться. Единственное, что приходило ей на ум – это строгие родители. Очень строгие родители. Но непохоже, чтобы у жеребенка были именно такие. Судя по тому, что они даже не озаботились отправить его в школу в том городе, где он жил, они скорее были равнодушными к жизни и воспитанию своего сына.

Так и не придя ни к какому выводу, оранжевая пони решила обратить внимание на другой удививший ее момент. – Меня лично другое удивляет. – Решила прояснить другую странную вещь Эпплджек. – По его словам и поведению видно, что он недоедал. Но как можно недоедать в Эквестрии? Еда растет прямо под ногами! А с твоих слов, сахарок, то что можно есть цветы прямо с клумбы для него было прям открытием! Вот уж действительно – из каких далеких и глухих мест можно прибыть, чтобы не знать о подножном корме?

— Эквестрия – это еще не весь мир, Эпплджек. Я думаю, что он вполне может быть действительно, как и сам Мун Рунавей сказал, из каких-то далеких и глухих мест. Может, жил в какой-то крохотной деревеньке, населенной совсем горсткой одичалых пони, а когда его родители отдали его… пони-либо, то это оказались тоже пони не из Эквестрии. – Стала рассуждать Твайлайт Спаркл в ответ на вопрос Элемента Честности. Вспомнив все, что она читала о землях за пределами Эквестрии, она попыталась объяснить их влиянием такое поведение Муна Рунавея. Если он действительно откуда-то оттуда, конечно. – Тогда это объясняет, почему он, похоже, мало что знает даже о обычных вещах и ему у нас все внове. И бродяжничал он тоже где-то… ну, может и в пределах Эквестрии, как-то же он сюда попал, но держась, с его слов, неосвоенных мест. Это же объясняет, почему он голодал. За пределами Эквестрии нет ни погодных пегасов, ни смотрителей за животными и растениями, ни-пони нет, которые будут контролировать природу и погоду. Там во многих местах царит ужасный климат и ничего растет. Зачастую либо невероятная жара и пустыни, наполненные раскаленным песком, либо наоборот, царство жуткого холода и вечных снегов. Есть тамошним пони практически нечего. – Стала рассказывать страшные и жуткие детали об устройстве мира за пределами границ земель пони начитанная Элемент Магии, заставив подруг поежится от столь жутких подробностей о столь чуждых для пони Эквестрии и далеких землях.

— А что если он вообще не только не из Эквестрии, но еще и не пони вовсе? – Внезапно предположила Рейнбоу Дэш. Прежде чем пони переваривали ее слова, пытаясь понять, что она имела в виду, радужногривая пегаска сама пояснила свою мысль. – Что если он на самом деле не пони, а перевертыш? И прибыл из Бесплодных Земель, чтобы выкачать из Флаттершай всю ее любовь! – Выдала Элемент Верности, повергнув в шок всех присутствующих. – Это объясняет, почему он мало что знает о пони и неразборчив в нашей еде, потому что он перевертыш, питается любовью и такой страшный. И почему он такой спокойный и покорный обычно – у Кризалис, наверное, не забалуешь. – Выдала свою версию крылатая пони побледневшим друзьям. Переглянувшись, пони стали тщательно обдумывать эту мысль. Доводы Рейнбоу могли показаться весьма весомыми, но….

— Нет, вряд ли, Рейнбоу Дэш. – Покачала головой в сомнениях Твайлайт. – Будь это сборщик перевертышей из улья, он был вел себя иначе. Ему нужно вызвать симпатии у пони, чтобы получить их любовь и не вызывать подозрений, чтобы его не раскрыли. Мун Рунавей ведет себя достаточно недружелюбно почти со всеми встречными пони. Это очень нетипично для перевертыша – ему же нужно получить любовь. К тому же, судя по тому, что он рассказывал о себе, он явно не жил в улье. Он упоминает родителей, семью, а их у перевертышей нет. У них есть только их королева. В общем, даже если он и перевертыш, то очень странный. Он слишком… бросается в глаза. Замаскированный сборщик явно не стал бы этого делать.

— Но может все что он рассказывал о своем прошлом он просто выдумал, чтобы сбить нас с толку. А ведет себя так странно, чтобы как раз на него не подумали. Вот как раз, пони решат, сборщик перевертышей не будет вести себя так странно и выделяться, поэтому это точно не перевертыш! Это такой хитрый план! – Рейнбоу Дэш, почувствовавшая себя детективом, не хотела так просто отказываться от своей версии объяснений всех странностей Муна Рунавея.

— Рейнбоу Дэш, это глупо! – Закатила глаза Твайлайт Спаркл. Сделав небольшую паузу, она стала объяснять подруге, в чем та неправа. – Я читала достаточно книг с интригами и расследованиями и знаю, что действовать так неразумно. Как минимум – потому что это так привлекает внимание и заставляет подозревать хоть в чем-то. Как ты, например, как раз. – Рейнбоу на последних словах недовольно надулась, но промолчала, продолжая слушать аргументы единорожки. – Уже не очень удачный метод. Вдобавок, также неразумно пытаться придумывать фальшивых родителей, которых нужно фальшиво ненавидеть и глупо придумывать вообще сложную фальшивую историю. Лжец может запутаться в своей же лжи, а притворяться так постоянно очень сложно. Так что я думаю, что Мун Рунавей был честен с Флаттершай и рассказывал ей правду о себе, а значит, он все же не перевертыш.

— А я не знаю, что, как разумно или неразумно действовать пони-либо. Или… перевертыш-либо. – Подала голос Флаттершай. – Но я чувствую, Рейнбоу Дэш. И чувствую я, что Мун Рунавей ничего не придумывал и у него нет никакого хитрого плана, чтобы разжалобить меня и получить мою симпатию и любовь. – Тихим, но твердым голосом заговорила Элемент Добртоты, обращая на себя всеобщее внимание. – Я видела, как он вспоминал свое прошлое, свою семью, как ему больно от этого. Я сжимала его в своих объятиях, когда он дрожал и пытался сдержать слезы. Он не притворялся, может, он и пытается скрывать свои чувства за показным отчуждением и равнодушием, попытками казаться взрослым, но он все равно маленький жеребенок, нуждающийся в ласке и заботе. А даже если он и перевертыш – то это хороший перевертыш, к которому я не буду относиться иначе.

Слова Флаттершай, наполненные уверенностью заставили Рейнбоу Дэш стыдливо потупиться. Краска залила ее мордочку от смущения, видя, что на защиту подозреваемого ей жеребенка встала даже ее обычно стеснительная и колеблющаяся лучшая подруга. Возможно, она и правда погорячилась со своими подозрениями? – Ладно, возможно я ошиблась, извини. – Неохотно признала пегаска. – Но, если он не перевертыш, то кто он и откуда взялся? – Повторила пони вопрос, с которого и началось это обсуждение.

— Может, посмотреть на это с другой стороны? Мы же не только это знаем о нашем новом знакомом. – Рассудительно произнесла Рарити, вспоминая все, что читала в детективных романах Шедоу Спейд. Галантно лежащая на покрывале единорожка задумалась, раскладывая по мыслеполкам все факты, что она знала о жеребенке, чтобы на их основе создать гипотезу, объясняющую его поведение. – Я отметила еще утром в спа-салоне, что он очень боялся воров. Очень сильно. И, если само по себе это мало, о чем говорит, ведь может все же быть немало мест, где есть воры, хотя я таких и не знаю. – Стала рассуждать ь вслух Элемент Щедрости. – Но, уже когда вы двое ушли из спа и пошли в ратушу, там вы встретили поницейского. И Мун Рунавей очень сильно его испугался. Мне кажется, это очень важная его особенность. Верно, Флаттершай?

— Да, это так. – Кивнула задумчиво кобыла, вспоминая тот эпизод. – Я еще тогда подумала, что это особенно странно даже для него. Честным пони нечего бояться, когда они видят поницейского. И я уже тогда заподозрила, что он, наверное, возможно, но далеко не факт…. – Речь Флаттершай в нарастающем волнении стала постепенно превращаться в бессвязный лепет, не озвучивая внятно ее догадку друзьям.

— Заподозрила – что он преступник? – Сама догадалась, куда клонит пони, сказала Твайлайт Спаркл. Флаттершай кротко кивнула, подтверждая очевидное. Как бы ей не хотелось, чтобы это оказалось ошибкой, но она не могла отвергать вполне возможную правду. – Ну, это уже выглядит правдоподобно. Не знаю, откуда он, но это куда более вероятно, чем то, что он перевертыш. И тогда выходит, что по каким-то причинам, его родители, отдали малыша какой-то группе не соблюдающих закон пони. – Стала рассуждать вслух Твайлайт.

— Это все объясняет, дорогая. Похоже, его родители были не самые приличные пони, с которыми ему не нравилось жить. Из-за них его не водили в школу и плохо обращались, а потом отдали в банду воров, наверное, их новым молодым сообщником. Воспитанию приятного характера и манер это не способствует, вот он и такой недружелюбный. Оттуда он в итоге сбежал по каким-то причинам и оказался так здесь, у нас, в Понивилле. Но поницию он боится до сих пор. – Развила мысль Спаркл Элемент Щедрости. Флаттершай не могла не признать, что их версия кажется ей пугающе достоверной. Ей не хотелось думать, что она поселила у себя дома маленького, но все же преступника. Но и идти против убедительных аргументов неглупых подруг она не хотела. Впрочем, даже если это и правда, это не отменяло того, что может Мун и был не самым законопослушным, но все же хорошим жеребенком. И он хотел исправиться, а она дала себе обещание ему в этом помочь.

— Эй-эй, подождите, великие сыщики! – Прервала кобыл Рейнбоу Дэш. Было отступившаяся голубая пегаска не собиралась так просто сдаваться, а опыт из прочитанных книг Дэринг Ду подсказывал ей, что в версии Рарити и Твайлайт тоже не все гладко. И она поспешила им на это указать. – Вообще то, Мун Рунавей сам боится воров и что его обокрадут, а не показывает, что он пони-кого обворует. И вдобавок, он мало знаком с городской жизнью. Он и сам говорил Флаттершай, когда она хотела взять его в Понивилль, что тот не хочет идти в город, потому что он привык держаться от поселений пони подальше. Немного странно для вора, не находите? У пони-кого он бы что воровал, прячась от цивилизованных мест по лесам?

— Ты права, Рейнбоу Дэш. – Вздохнула Твайлайт, признавая, что в ее, казалось бы, стройной теории имеются немаленькие такие дыры. Лавандовая единорожка еще раз задумалась, пытаясь разгадать тайну происхождения этого странного пони.

— Вообще, то что он боится воров, не значит, что он сам не может быть вором. Преступники часто мешают жить не только честным пони, но и друг другу. – Голосом знатока детективов заметила Рарити, приходя на помощь подруге в защите их предположения. – Так что он мог воровать и другие плохие пони могли красть у него. – Единорожка аккуратно надкусила один из своих же крохотных бутербродов. Впрочем, особо меньше он и не стал – ела Рарити ничуть не менее крохотными порциями. Тщательно прожевав кусочек, белая пони продолжила говорить. – А вот про то что он стесняется окружающих и старается ни с кем не контактировать – это ты верно заметила. Трудно красть, не подходя к своей жертве и ее дому. Может, у пони-будь еще есть какие предположения? Может, мы что-то упустили еще важное?

— Мне кажется, что да. Я подумала и обратила внимание на тот факт, что Мун Рунавей боится прикосновений. Флаттершай, ты говорила, что жеребенок рассказал об этом, когда его мыла. И он говорил, что это потому что обычно прикосновения неприятны. Точно также он вел себя в спа-салоне, когда ему массаж делали. Кажется, я знаю откуда у пони может взяться такая боязнь касаний. – Заговорила Эпплджек, которая до того лишь молча слушала предлагаемые друзьями идеи. И выслушав их, у нее и у самой появились мысли. Очень мрачные и страшные мысли. Намного страшнее версий Рейнбоу и Твайлайт и лишь немногим уступающим предположению Пинки.

– Прикосновений бояться те маленькие пони, для которых эти прикосновения очень болезненные. Он бы не дергался от них, если бы они были приятными, если бы он получал обнимашки и ласки. – С непривычно серьезной мордочкой сказала Пинки Пай тихим голосом. Розовая кобылка была предельно задумчивой, сев на круп и покусывая кончик копыта в волнении. Пинки искренне переживала за несчастного жеребенка, чья жизнь была столь грустной. И даже более чем грустной, как она теперь уже даже не подозревала, а знала.

— Да, я тоже так думаю. И я вижу один только вариант. Он не любит, когда его касаются, потому что его избивали. – Слова Эпплджек заставили пони замереть в ужасе. Все кобылы застыли, потрясенно смотря на мрачную фермершу, которая лишь кивнула, показывая, что она это говорит на полном серьезе. Лишь Пинки Пай смотрела с грустью куда-то вдаль, уже дойдя сама до такого же предположения. – Это едва ли не единственное объяснение всему. Не знаю, били его родители или нет, надеюсь, что нет. Но та компания, куда его они отдали и откуда он сбежал к нам – однозначно да. – Продолжила говорить Элемент Честности, постепенно подводя их к еще более страшным вещам, которые, как ей казалось, были в жизни малыша.

— Кошмарно! – Невольно вырвалось из Твайлайт. Выросшая в столичной респектабельной семье, интеллигентная и образованная единорожка и представить себе не могла, чтобы к ней или другому пони для его воспитания в жеребячестве родители применяли телесные наказания и физическую силу. Впрочем, остальные пони, от аристократичной Рарити и до спортивной Рейнбоу Дэш, испытывали те же самые чувства.

— Из всего что я могла услышать, это – самое ужасное! – Согласилась Элемент Щедрости. Как бы тяжело ей временами не было в проведении времени с младшей сестрой, какие-бы неприятности та ей не доставляла своими выходками, Рарити никогда не поднимала на нее ногу. – Что за дикость! Его родители и правда из-за пределов Эквестрии, если вели себя так жестоко по отношению к жеребенку, собственному сыну. Или отдали его тем, кто с ним так поступал. И то, и то ужасно!

— Ты… ты уверена, Эпплджек? – Тихо спросила Флаттершай. Слова Рарити были в самую точку – это было самое ужасное. Добрая пегаска предпочла бы, чтобы Мун скорее оказался перевертышем, который выкачивает из нее любовь. Это было бы предпочтительнее, чем если бы жеребенок был жертвой насилия взрослых. Но, несмотря на слабую надежду, что Эпплджек ошиблась, Флаттершай понимала, что ее подруга скорее всего права. Слишком многое указывало на то, что так оно и есть.

— Боюсь, да, сахарок. – С грустью посмотрела на нее Элемент Честности. – Он обычно тихий, послушный, безропотный, неприхотливый, как я поняла. И только изредка он позволяет себе вольности. И думаю, он такой не потому что таков его характер, а потому что как раз для него нормально быть обычным бодрым и веселым жеребенком, как почти любой другой жеребчик. Но, это самое послушание ему привили насилием. Попросту – в него покорность буквально вколотили копытами. Оттуда же и его готовность бить пони. Его самого били – почему ему не ударить других? – Стала объяснять, как она пришла к такому мнению кобыла. И пони не могли не признать, что слова Эпплджек выглядят более чем основательно.

— Но вообще, пони, это еще не самое страшное. Я еще одну вещь подметила, и вместе с вот этим вот, это и дает ответ на вопрос, какой была его жизнь раньше. Очень страшный ответ. Молю Селестию, чтобы я была неправа. – Продолжила говорить Эпплджек после недолгого молчания, обдумывая про себя то, что она собиралась сказать друзьям. Ей самой не хотелось верить в то что на свете могут твориться такие ужасы, но врать было не в принципах Элемента Честности. Особенно – самой себе.

 - Еще страшнее? Что может быть еще хуже? – Дрожащим голосом спросила Флаттершай. Все и так выглядело кошмарно и пегаске никакой фантазии не хватало, чтобы представить что-то еще более мерзкое, что пришлось пережить ее приемному сыну.

— Смотри, сахарок, что я думаю. – Собравшись с мыслями, стала излагать Эпплджек грустным голосом. – Как уже отметили, он покорный, его наверняка били и родители отдали его в явно дурные копыта. Еще, ты сказала, что он очень большой любитель поспать и он спал почти все время, что был ничем не занят, еще умудрился и в спа-салоне заснуть. – Стала излагать земная пони свои невеселые соображения, стараясь хотя бы постепенно и плавно подвести Флаттершай и остальных пони к мрачному выводу.

— А это тут причем? Ну любит пони поспать днем, так все любят. Полуденный сон – это вообще, считай, что традиция. Древняя. – Прервала подругу Рейнбоу Дэш, которая в дневном сне не видела ничего странного. Сама она была стойким приверженцем этой “традиции”, можно даже сказать, фанатичным приверженцем и упертым консерватором. – Вон, сколько пони вокруг ей следуют. – Для наглядности она взлетела с покрывала и зависнув в воздухе в паре метров над землей, беглым взглядом осмотрела местность рядом с местом их пикника. Быстро ее копыто указало на Берри Панч, которая даже без всякого покрывала дремала прямо на травке, свернувшись в клубочек и положив на голову на передние копыта. Рядом носились жеребята и болтали взрослые пони, но Берри спала крепко, не обращая никакого внимания на царящий шум, гам и смех.

Фиалковая землепони была не единственной пони на лугу, что решила подремать в лунарий днем. Но Рейнбоу Дэш сочла что и одного примера хватит, так что довольная полученными доказательствами своей правоты она приземлилась обратно, на ходу поправляя слегка сползшие с мордочки солнцезащитные очки. — Вот видите? В том, чтобы днем спать нет ничего странного. Тут ты дала промашку, Эпплджек. – Усмехнулась самодовольно Рейнбоу Дэщ. Каким бы обилием жутковатых странностей не был наполнен Мун Рунавей, но уж тут он точно был самым что ни на есть обычным пони, как все.

— Рейнбоу Дэш. Ты смотришь на яблони – но не видишь яблок. – Вздохнула с ноткой усталости Эпплджек, после чего заговорила тоном пожилого учителя, объясняющего несмышлёному жеребенку прописные истины в уже тысячный раз. – Берри Панч – взрослая, семейная и работающая пони. Естественно, она хочет отдохнуть. Биг Мак, к примеру, может и не позволяет себе днем спать. Зато ночью дрыхнет так, что его и удар грома за окном и Эппл Блум в своей комнате его не разбудят. А Мун Рунавей – жеребенок. Жеребята любят носиться с рассвета и до заката Солнца. Отдыхают они, можно сказать, на уроках, где им приходиться сидеть смирно. А тут малыш, который спит ночью, спит утром, спит днем. Который засыпает прямо в спа хотя только проснулся. Это перебор даже для взрослого пони, про жеребенка, которому всего восемь лет и говорить нечего. Поэтому это очень даже странно и, как мне кажется, я знаю, почему он такой любитель поспать.

— Твоя правда. Это и правда странно. Для жеребенка. – Признала поражение Рейнбоу. Пегаска очень не любила этого делать, но тут правота Эпплджек была несомненной. Элемент Верности вспомнила, какой была отчаянной летуньей в жеребячестве – на месте ее никак было не удержать, кроме как связать веревками. Разумеется, обожающие свою дочурку Винди Вислз и Боу Хотхуф никогда не так делали, давая маленькой пони резвиться сколько душе угодно. – Так что ты поняла из того что он любит спать? – Решила пегаска дать Эпплджек закончить свою мысль до конца, чтобы чуть-чуть хотя бы отвлечься от ее небольшого, но все же позора.

— Ну, само по себе это странно, но не более того. Но когда я смотрю на все его привычки, это становится жутким. Чтобы довести жеребенка до такого, что он с ног валится, нужно очень постараться. Его наверняка били и приучали к послушанию. Вместе, мне кажется, это может означать только одно. – Эпплджек сделала небольшую паузу, прокручивая в голове слова, что она сейчас собиралась произнести. Сделав глубокий вдох, кобыла заговорила. – Родители Муна Рунавея не отдали его каким-то плохим пони. Они его продали. Продали в рабство. – Последняя фраза Эпплджек заставила пони застыть. Казалось, даже воздух замер, после того как его сотрясли слова Элемента Честности.

— Милостивая Селестия…. – Прошептала Рарити, прижимая копыто ко рту. Остальные кобылы и вовсе не могли найти слов, чтобы сказать хоть что-то. Ни одна из них не могла представить себе нечто подобное. – Как… как такое возможно? – Протянула единорожка в неверии.

— Рарити, ты сама же в прошлом году попала в недолгое рабство к алмазным псам. Ненадолго, но все же. – Вздохнула Эпплджек. Ее ответ заставил швею погрузиться в воспоминания о том дне. Как на нее надели упряжку, заставляли искать и выкапывать драгоценности, унижали и даже шлепнули по крупу. Это было… неприятно. Но, в итоге она выбралась, и даже с тележкой драгоценностей. Но это она, взрослая и сильная кобыла, с которой всегда ее друзья и ее любимый Спайки-Вайки. Определенно, жеребчик, которого в столь раннем возрасте продали его же собственные родители и похоже попавший к куда более суровым хозяевам, чем стая глупых псов, попал в намного более тяжелое положение и которое оставило на нем страшный шрам. Единорожка с болью в сердце поняла, что да – такое было очень даже возможно, как бы не было горько это признавать.

— Ужасно… бедный малыш. И правда сложно поверить, что такое может твориться, пусть и за пределами Эквестрии. – Пинки Пай чувствовала себя немногим лучше. – Но, теперь, когда он с нами, мы должны подарить ему счастливую жизнь среди хороших пони! – Унывать было не в духе Элемента Смеха, так что розовая пони постаралась вернуть бодрое расположение духа себе и друзьям. – Можно сказать, что это наш долг – сделать его беззаботным и веселым жеребенком! – Слова розовой пони дошли до цели и потрясенные подруги стали приходить в себя.

— Да, надо показать ему, что жизнь на деле очень даже хороша. Что он пережил – это печально и больно, но теперь все будет иначе, как у всех пони. – Согласно кивнула Твайлайт Спаркл. Шестеренки в голове фиолетовой пони вовсю завертелись, отвлекая от душевных терзаний и сосредоточивая Элемент Магии на новой задаче – помочь Муну Рунавею найти себе место в Эквестрии вообще и в Понивилле в конкретно. Что ж, жеребенок, похоже, очень любил читать, а она была как раз городским библиотекарем….

— Одну минутку! – Внезапно оборвала было прибодрившихся подруг Рейнбоу Дэш. Обдумывая слова Эпплджек, ее посетила очень нехорошая мысль. Взлетев с покрывала, она поднялась на крыльях на пару метров вверх, привлекая внимание всех пяти пони. – Если Мун Рунавей сбежал, как мы думаем, от работорговцев, не значит ли это, что они могут быть все еще где-то рядом? И они могут вполне хотеть вернуть себе свою “собственность” обратно? Тогда жеребенку вполне может по прежнему угрожать опасность вернуться обратно в тот ужас, откуда он сбежал! – Слова Элемента Верности вновь погрузили пони в оцепенение от страха.

— Селестия сохрани! – Пискнула Флаттершай, сжимаясь в комок и дрожа от страха. Богатое воображение тут же подкинуло ей яркие картины того, как в ее дом вламываются здоровенные и грубые пони. Они врываются внутрь, пугают животных, громят мебель, оглушают ее, а главное – вяжут и забирают ее сына. И она больше никогда не увидит своего малыша, к которому уже успела прикипеть всей душой. Его снова будут морить голодом, избивать, заставлять работать сверх всякой меры…. Нет, не бывать этому! – Я не допущу этого. – Тихим, но со сталью в голосе заявила Элемент Доброты. – Я защищу Муна Рунавея от пони-бы ни было. Пусть только попробуют появиться – я им четко объясню, почему нельзя быть такими плохими и злыми пони! – Страх на мордочке Флаттершай сменился уверенностью и даже легкой злостью. Перед подругами была теперь не испуганная кобылка, а решительная мать, готовая защищать свое чадо.

— Ого! – С удивлением и восхищением посмотрела на нее Эпплджек. Сейчас Флаттершай напоминала фермерше саму себя – когда она защищала Эппл Блум. Такая же непоколебимая решимость, смелость и готовность идти до конца в стремление защитить родного маленького пони. Вообще, землепони хотела предложить что-то вроде посменного дежурства в ее доме, на случай неожиданного визита нежданных гостей. Но сейчас это показалось Элементу Честности излишним. Обычно робкая Флаттершай в борьбе за своих друзей и близких вполне могла постоять за себя, так что тем пони, что решили бы покуситься на нее и без помощи ее подруг пришлось бы несладко. Тем более, учитывая, что Флаттершай владела своим Взглядом. И кроме вполне безобидных кроликов и ласточек, друзьями лесничей пони были также медведи, змеи и волки. Так что, явись эти дурные пони к дому на первый взгляд беззащитной и хрупкой пегаски, им бы сильно не поздоровилось даже без вмешательства других Элементов Гармонии и пониции.

— Хм… дорогая. А Мун Рунавей выражал беспокойство по поводу того, что за ним могут прийти его “старые знакомые”? – Задала вопрос Рарити, сбивая пегаску с ее боевого настроя, постаравшись максимально изящно и нейтрально назвать эту банду подонков, которая издевалась над маленьким жеребенком.

— Н-нет. – Сложила было раскрывшиеся крылья ответила Флаттершай, смущенная своим приступом гнева. Успокоившаяся пони еще раз прогнала в памяти все моменты своего общения с жеребенком. И она не ошиблась – маленький пони ни разу не выказал вообще никакого страха встречи с теми негодяями, что разрушили его жизнь. Да, он выказывал ненависть к ним и к своим родителям, что отдали его этим таинственным мерзавцам, но вел себя так, словно они остались в прошлом и больше ему не встретятся. Про родителей же он и вовсе прямо говорил, что он их больше никогда не увидит. И это было не пожелание – это была твердая уверенность, что здесь, в Понивилле или в Эквестрии он так далеко от них, что им в жизни его не найти и не увидеть вновь. – Нет, мне кажется, он считает по каким-то причинам, что эти плохие пони до него никогда не доберутся. – Подтвердила она свой ответ.

— Это странно. – Заметила Твайлайт Спаркл, которая задумалась над новой, еще одной странностью Муна Рунавея. Приложив левую переднюю ногу к подбородку, она уселась на круп, пытаясь разгадать эту загадку. – Я не думаю, что он скрытно прошел от границ Эквестрии до самого Понивилля. Скорее, работорговцы проходили с ним где-то неподалеку отсюда и в какой-то момент он сбежал в лес. Так что если бы они захотели пройти по его следу и вернуть себе свою “вещь”, то у них есть на это все шансы. И возможно, они все еще где-то в лесу и ищут его.

— Так что же нам делать? – Пинки Пай была настроена куда более приземленно, считая нужным сначала решить возможную проблему, а уже потом думать, откуда она взялась и почему. – Пройти по следам Муна Рунавея наоборот, навстречу этим негодяям, найти их и устроить особо торжественную встречу в духе Пинки Пай?

— Не вижу в этом смысла. Прошло уже много времени, его след мог быть затоптан лесными животными, а сами работорговцы уже могли сложить копыта или сами сбиться с пути и уйти куда-то в глушь. В общем, мы вшестером их вряд ли найдем. Да и даже если оторвем от работы сотню пони на несколько дней – тоже не факт, что найдем. Вечнодикий Лес большой и опасный, да и не им единым. Может, они не стали идти за одним жеребенком, может, пошли, но уже оставили поиски. – Покачала отрицательно головой Твайлайт, отвергая эту идею. – Лучше мы сделаем две другие вещи, а уже потом будем думать над планом действий.

— И что именно нам нужно сделать? – С ноткой раздражения и скуки спросила Рейнбоу, уже улегшаяся обратно и жующая бутерброд. Она уже ожидала, что вместо захватывающей погони за злодеями единорожка предложит им что-то заумное и совсем не веселое, но включающее в себя огромное множество умственных усилий.

— Во-первых, Флаттершай нужно расспросить жеребчика об этих плохих пони. Кто они, сколько их и тому подобное. У нас сейчас одни предположения, основанные на косвенных фактах. – Ожидаемым занудным тоном ответила Элемент Магии, заставив радужногривую пегаску тоскливо закатить глаза.

— Ты уверена, что это действительно необходимо, Твайлайт? – Неуверенно и робко подала голос сама желтая пони. – Мун Рунавей очень не любит вопросы о своем прошлом, а вызнавать у него так много и прямо причинит ему немало боли. Я бы не хотела ранить его чувства.

— Надо, Флаттершай. – В противовес ей голос Твайлайт был полон уверенности в правильности этих действий. – Мы должны найти этих работорговцев и убедиться, что они больше ни-пони не навредят. Речь идет не только о безопасности Муна Рунавея. Будь так, я бы не стала это предлагать, скорее всего он смог достаточно оторваться от них и беспокоиться не о чем. Но я уверена – он был не единственной их жертвой. Вряд ли группа преступников держала в плену всего одного жеребчика. Скорее всего, они купили или украли у нерадивых родителей несколько, может даже – десятки жеребят. И они продолжают томиться в плену, страдая от издевательств этих злодеев. Ради них мы должны найти этих негодяев любыми доступными нам способами. Мы должны спасти этих пони.

— Ты права, Твайлайт. – Медленно кивнула Флаттершай. Перед ней как живые встали плачущие, истощенные и закованные в кандалы жеребята, которых бьют и заставляют работать от восхода и до заката безжалостные работорговцы. От такой картины, нарисованной ее богатым воображением, к ее глазам бросились слезы, но усилием воли она подавила. Мысленно извинившись перед своим жеребчиком, она решила, что непременно узнает у него все что нужно. Как бы она не дорожила его чувствами и не желала бередить его душевные раны, но и просто бросить множество других маленьких пони в беде она не могла. – Я расспрошу его. Постараюсь быть помягче, надеюсь, он поймет, что это необходимо. Уверена, он захочет помочь своим друзьям по несчастью. – В последнем у пегаски не было никакой уверенности, учитывая, что Мун не проявлял никакого беспокойства о возможных друзьях, что остались там. Элемент Доброты надеялась, что это в силу того, что это потому что Твайлайт ошиблась и никаких других пленников у этих плохих пони нет. А не потому что ее приемный сын был слишком эгоистичен, чтобы думать о тех пони, кто не смог спастись.

— А второе что нужно сделать? – Спросила Рейнбоу Дэш у единорожки, в глубине души надеясь, что у нее все же получиться надрать крупы этим негодяям и лично спасти жеребят из их мерзких копыт.

— Во-вторых – я напишу письмо Принцессе Селестии и расскажу ей о нашем найденыше и что мы думаем о том, откуда он взялся. С ее опытом она наверняка посоветует мне что-то полезное. – Слова Твайлайт ожидаемо вызвали у Элемента Верности еще один приступ тоски, но не обращая на это внимания, она продолжила говорить. – К тому же, у Принцессы куда больше возможностей чем у нас найти и поймать этих преступников. Они явно не невидимки. Как-то они путешествовали, скрываясь от закона и большая группа взрослых и маленьких пони не могла остаться незамеченной. Хоть понибудь их должен был видеть. Поэтому надо сообщить Принцессе, а она свяжется со всеми окрестными поселениями, мэрами и отделами пониции, может даже пошлет Гвардию на поиски. Уверена, тогда эти работорговцы точно не уйдут от правосудия!

— Разумно, сахарок. – Не могла не согласиться со словами Твайлайт Спаркл Элемент Честности. Вшестером им и правда пришлось бы нелегко найти этих негодяев, не имея почти никаких зацепок. А вот когда все пони будут вместе работать на эту цель – тогда у них точно все получится. Остальные кобылы тоже были согласны, только Рейнбоу Дэш была недовольна тем, что эпичное приключение пролетает мимо нее.

— Флаттершай, пожалуйста – постарайся разговорить Муна Рунавея. – Попросила Рарити. – Смогут или нет найти преступников зависит в том числе и от него. В основном даже от него. Одно дело искать просто группу подозрительных пони, другое – если пониция будет что-то о них знать. Возможно, именно от него зависит, удастся нам спасти несчастных малышей или нет. – Драматичным, но искренним голосом произнесла единорожка с чувством, помогая пегаске преодолеть ее нежелание разговаривать с жеребчиком на столь явно неприятную для него тему.

— Хорошо, я это сделаю. Ради маленьких пони. – Согласилась Флаттершай, собирая силы в копыта и заранее настраиваясь на очень и очень сложный разговор. Что он будет сложным – она ни капли не сомневалась. – Я сегодня же поговорю с ним, когда вернусь домой.

— Я зайду тогда к тебе завтра, вместе составим письмо Принцессе Селестии. Или, может мне пойти с тобой сейчас? Помогу поговорить с твоим сыном. – Предложила Твайлайт Спаркл, но пегаска сразу же отказалась от этого предложения. Ей было очевидно, что даже ей убедить жеребчика открыться будет нелегко, а с пони, которую Мун видит в первый раз в жизни он и вовсе откажется разговаривать на столь болезненную для него тему. В итоге сговорились, что Флаттершай поговорит с жеребчиком уже сегодня после тестов, а завтра утром к ней зайдет Твайлайт, которая потом займется организацией поисков. Рейнбоу Дэш все же вызвалась в свободное от работы время поискать преступников хотя бы в одиночку с воздуха, хотя остальные пони выразили сомнения, что это даст результат, но пегаску слишком тянуло на хоть какие-то приключения.

После этого разговора пони осознали, что Солнце клонится к закату, а за сложным разговором о Рунавее они почти не ели и не пили. С утроенной силой они стали набивать животы принесенными вкусняшками и запивая их соком. Больше подруги почти не разговаривали, переключая все внимание на утоление голода и жажды, лишь время от времени обмениваясь редкими репликами. Легкого расслабленного отдыха не получилось, после столь тяжелого дня, наполненного бурей эмоций и непростыми разговорами, но друзья как могли старались насладиться простыми радостями жизни. Во многом стараниями Пинки природная жизнерадостность и оптимизм пони взяли вверх и вскоре над их липой звучал искренний смех и забавные шутки. Когда уже пришло время ужина, а вся еда была съедена, кобылы стали расходиться. Первой отправилась домой Флаттершай, ей не терпелось вновь увидеть своего приемного сына, да и Чирали уже, наверное, давно закончила свои тесты и сама хотела отдохнуть дома.

Несмотря на приятное окончание пикника, груз тяжелых мыслей, накопленных во время него давил на разум Флаттершай тяжким грузом. И она знала – этот день еще не закончен. Он был безумно далек от окончания, хотя Солнце уже краешком коснулось края горизонта. Сжав в зубах опустевшую корзинку покрепче, Флаттершай замахала крыльями сильнее, стремясь как можно быстрее вернуться в родной дом. Эту занозу она хотела выдернуть как можно быстрее и затягивать ей это дело вовсе не хотелось.  Ей еще предстоял однозначно нелегкий разговор с Муном, да и Чирали наверняка тоже найдется ей что сказать и вряд ли это будет короткий разговор. Конечно, это если по возвращению домой она найдет эту пару целой и невредимой. В чем у нее тоже не было беззаботной уверенности. По сразу многим причинам.

Глава 7.

Понивилль уже вовсю был окрашен в оранжевые лучи заходящего дневного светила, готовящегося сдать свой пост Луне, когда Флаттершай подлетела к своему дому, держа в зубах опустевшую корзинку. Крылья уже побаливали – Рейнбоу держалась в воздухе намного дольше нее без особой усталости, но желтая пегаска была заметно менее спортивной. Она вообще была не спортивной, если уж быть честными. И предпочитала ходить на четырех ногах по земле, а не летать на крыльях. Но, полет хоть и был утомительным, но это был быстрый способ перемещения, а Флаттершай спешила. Спешила на пикник, теперь спешила вернуться домой с пикника. Весь этот день оказался очень утомительным, включая даже поход в спа-салон, про посещение ратуши и нелегкий разговор с друзьями и говорить было нечего. Отдохнуть в первый выходной день совершенно не удалось. Осталось надеяться, что, хотя бы, завтра она сможет немного расслабиться.

К небольшому облегчению пегаски, уже скоро показался ее родной дом. Начав плавно снижаться, обеспокоенным взором пони стала быстро осматривать окрестности. Разговоры о работорговцах и ворах ее немало перепугали этим днем, но вокруг все было предельно спокойно и тихо. Звери и птицы, в изобилии жившие вокруг ее дома не выглядели встревоженными, а значит, рядом не было незваных и опасных чужаков. Из окон первого этажа был виден свет, а из кухонной трубы шел дым, а значит в ее доме были пони. Вопрос, кто именно за пони были в ее доме – Чирали с Муном, один Рунавей или все же туда проникли посторонние, не стоял долго. Стоило ей приземлиться и разжать зубы, сжимающие корзину, как дверь ее дома открылась и на крыльцо вышла вишневая учительница и лысый жеребчик. Облегчение, которое накрыло Флаттершай, когда она увидела обоих пони, здоровых и вполне счастливых, невозможно было выразить словами. Никаких костей, никаких некрологов.

— Привет, Мун Рунавей, здравствуйте, мисс Чирали! — Поздоровалась Элемент Доброты, чувствуя, как с ее шеи словно отвязали здоровенный камень, когда она увидела умиротворенные мордочки двух пони. С наслаждением она сложила крыльям, давая им возможность расслабиться на ее боках.

— Здравствуй, Флаттершай. Рада тебя видеть. Надеюсь, ты хороша провела время с друзьями. – Улыбнулась ей Чирали, жеребенок тоже легонько заулыбался вслед за ней, показывая радость от встречи со своей приемной матерью.

— Привет, Флаттершай. – Коротко поздоровался Мун и приподняв переднюю правую ногу слегка помахал ей в знак приветствия. По его меркам это было довольное активное и дружелюбное приветствие.

— Все в порядке? Ничего не случилось, пока меня не было? – Беспокойство по поводу возможно бродящей где-то неподалеку банды работорговцев все никак не оставляло Флаттершай.

— Конечно, все в порядке. – Закатил глаза жеребенок. – Что могло случиться? – С иронией, переходящей в едва сдерживаемый сарказм спросил Рунавей. Но затем, словно одернув себя, ответил уже серьезнее. – Мы очень плодотворно позанимались вместе с уважаемой мисс Чирали. Сначала тест у нее, потом мы пошли к нам домой и тут мы вдвоем еще немного учились, провели небольшую уборку, проверили кормушки животных и помыли посуду. А сейчас готовим ужин. В общем, время зря даром не теряли.

— Должна заметить, что Мун Рунавей сделал почти все сам, я ему только помогала и показывала, как делать. У тебя очень трудолюбивый сын, это он захотел сам заняться домашними делами. – Похвалила малыша Чирали, заставив Флаттершай покраснеть, словно эти слова предназначались ей и хорошее воспитание жеребенка было ее заслугой.

— Я просто стараюсь быть полезным Флаттершай. – Смущенно произнес жеребенок, опустив голову и уткнув глаза в землю. В любой другой момент любая другая кобыла гордилась бы тем, что у нее растет такой покладистый жеребчик, готовый помочь своим родителям по хозяйству даже без намека с их стороны. Но Флаттершай, после всех этих разговоров о прошлом Муна и консенсусе, что почти наверняка он был рабом, слова жеребенка показались крайне зловещими и отдающими двусмысленностью. Полезным – или все же полезной… вещью? Почти у всех пони жеребята старались помогать своим родителям и выполнять несложные работы вместе с ними в свободное от учебы и веселья время, поэтому поначалу ни она, ни ее друзья не обратили особого внимания на услужливость Муна, считая это нормальным качеством для пони. Но сейчас готовность Рунавея прибирать за собой, помогать в готовке, носить вещи и прочее, стала выглядеть совсем иначе. Но, с этим она будет разбираться, когда мисс Чирали пойдет к себе домой.

— Спасибо, что приглядела за жеребенком. – Поблагодарила Флаттершай землепони, когда все трио прошло внутрь дома. Тот и правда выглядел заметно опрятнее и уютнее, чем когда она уходила – было заметно, что здесь старательно подмели пол и протерли от пыли все предметы мебели. Поставив вновь было взятую на спину корзину в углу, она обратилась к Чирали. – Я могу узнать сейчас результаты тестирования или мне нужно будет подождать до завтра? – Спросила о второй после расспросов Муна насущной вещи пегаска – образовании жеребенка.

— О, раз вы об этом, то я пойду на кухню, буду дальше мешать кашу и не мешать вам. – Внезапно подал голос Мун Рунавей, после чего хмыкнул своим же словам. – Хм, а здорово сказал в конце. Мешать кашу и не мешать вам. Давно у меня такого не было…. – Довольно пробормотал себе под нос жеребчик, уходя куда-то далеко в свои мысли.

— Почему ты не хочешь остаться с нами? Сам узнаешь окончательный вердикт мисс Чирали. – Вырвала обратно в реальный мир Муна его опекун. Жеребенок потратил пару секунд на осмысление ее слов, после чего снова потупился и уставил глаза в пол. Мордочка у него враз утратила все признаки бывшего на ней всего пару секунд назад хорошего настроения, сменившись подавленностью.

— Не хочется слушать, как меня ругают. Это всегда неприятно. – Вздохнул жеребенок, продолжая изучать доски под своими копытами. – Эх… я себя очень плохо показал, все оказалось… в общем, тест я завалил полностью. – Пробормотал он тихим голосом. – Прости. – Сказал он едва слышно. Непонятно, что Чирали прочитала в этот момент на мордочке Флаттершай, но учительница поспешила вставить свое слово в этот разговор.

— На самом деле, все не настолько плохо. У Муна Рунавея есть и положительные стороны, которые он показал в ходе тестирования! – Заявила землепони, хотя если честно, Флаттершай не особо волновало, что у Рунавея были плохие результаты теста. Во-первых, это было в чем-то ожидаемо, учитывая его прошлое. Во-вторых, и это главное – это самое прошлое служило железным оправданием его провала. У жеребенка, не ходящего в школу, с отвратительными родителями, отдавшим его дурной (и это еще мягко сказано) компании, явно не было никаких возможностей быть наравне со сверстниками в знаниях и учебе. Никакой вины так что на малыше точно не лежало и пегаска не собиралась хоть как-то выказывать свое неудовольствие таким результатом. Вместо этого, она обратилась к своему свежеиспеченному сыну.

— Хорошо, сейчас мы это обсудим. А пока, Мун Рунавей, иди на кухню, проследи за ужином. Но сам с огня не снимай, это не дело для жеребенка. – После этих слов Флаттершай жеребчик немедленно ускакал в указанном направлении. Все равно, несмотря на слова Чирали оставаться и выслушивать замечания касаемо его тестирования у него желания не было. Так что уже через пару секунд кобылы остались наедине. Почти наедине – не стоило забывать, что животные, которых поселила в своем доме Элемент Доброты, никуда не делись. Но, они были заняты сами собой, не особо обращая внимания на разговаривающих о столь умных и сложных вещах пони. Так что через минуту без всяких помех две кобылы устроились на диванчиках, а Чирали достала заполненные листы с выполненными заданиями.

— Что ж, это было самое интересное и странное тестирование, что я когда-либо проводила. – Начала говорить более официальным тоном мисс Чирали, беглым взором окидывая листы бумаги. Флаттершай вежливо молчала, давая учителю самой рассказать все как есть, не мешая ей. – Начну с общих результатов в целом. Они ужасные. Уровень его знаний не соответствует даже первому классу, притом, что по возрасту он соответствует третьему или хотя бы второму. По всем предметам, что я его проверяла, оценка одна – неудовлетворительно. Скажу честно – это самый необразованный пони, что я когда-либо видела. Первоклассники демонстрируют больше познаний, чем он, в большинстве своем. – Слегка виноватым голосом, уже начиная чувствовать ответственность за будущего ученика, стала рассказывать Чирали. – Но, я понимаю почему так. Мун Рунавей объяснил… м… причины столь скромных результатов. – Поспешно добавила она, смотря на все же помрачневшую мордочку Флаттершай.

— Да? И что он вам рассказал? – Спросила пегаска, надеясь, что может Мун немного раскрылся перед Чирали. Одновременно с этим… ей словно не хотелось, чтобы он это сделал. Чтобы он рассказал своему учителю то, чего не рассказал своей матери. Что мисс Чирали он доверяет больше, чем ей, Флаттершай. Это не должно было быть так – он увидел учительницу впервые, провел с ней несколько часов и все. Она нашла его еще вчера утром, она его привела в свой дом, отмыла, накормила, подарила игрушку. Он не должен рассказывать Чирали больше чем рассказал Флаттершай!

— Не очень много, но достаточно. – Замявшись, сказала Чирали, вырывая пегаску из ее темных дум. Неужели она… заревновала? Устыдившись своих мыслей, Флаттершай сосредоточилась на собеседнице, ловя каждое ее слово. – По его словам, родители почти не обращали на него внимания, и они лишь изредка занимались с ним учебой на дому, но, когда он был совсем маленьким, его все же научили читать. Тогда, похоже, им было еще не совсем на него наплевать. И у него в доме было немного книг, которые он читал сам. – Стала рассказывать уже знакомые в целом вещи мисс Чирали. – А в той компании, где он бродяжничал, там обучением жеребят и вовсе ни-пони не занимался. Старшие, как он их называл, были заинтересованы в том, чтобы младшие были заняты только развитием своих спин и ног, а уж никак не голов. Он даже невесело пошутил. Голова нужна, не чтобы ей думать, а чтобы в нее есть. – Подтвердила предположения Эпплджек мисс Чирали, заставив пегаску грустно вздохнуть. Версия с рабством получала все новые и новые подтверждения.

Сама же Чирали, вспоминая слова жеребенка, когда она решила аккуратно расспросить его о причинах, по которым он показал столь плохие результаты… честно говоря, добрая, терпеливая и вежливая учительница хотела просто познакомить челюсти этих “старших” со своими копытами. Добрая доброй – но сила земных пони была при ней и еще у нее было сейчас острое желание дать хорошего понячьего пинка этим негодяям, которые просто использовали жеребят в своих корыстных целях. Усилием воли она сделала глубокий вдох, успокаиваясь. Она ничего не могла сделать с этими плохими пони, но могла помочь их жертве. Поэтому говорить она продолжила все тем же спокойным и профессиональным тоном опытного преподавателя. – В общем, так как его учебой, по сути, нипони не занимался, я понимаю, почему его уровень столь низок. Я бы даже сказала, для таких… такого, я даже не знаю, как это назвать. Но, в общем, для такого его прошлого “обучения”, он очень даже образован. Стоило ожидать еще худшего, чем он показал на тесте. И, собственно, о конкретных результатах….

— Каша, похоже, готова! Что делать дальше?! – Крик жеребенка с кухни заставил кобыл прервать свой разговор и рысью бросится на кухню. Там жеребенок, поднявшись выше с помощью трех подушек, стоял перед растопленной кухонной плитой и сосредоточенно помешивал варево поварешкой. Заглянув внутрь, Флаттершай увидела, что в кастрюле варится манная каша. Выглядело достаточно аппетитно, на взгляд пегаски. И Мун вовремя их позвал, не раньше и не позже – еда уже действительно готова.

— Молодец, Мун Рунавей, спасибо, что присмотрел за готовкой. Можешь отдыхать, дальше я сама. – Жеребенок послушно отошел, давая Флаттершай место. Та аккуратно сняла кастрюлю с плиты и стала разливать по тарелкам ее аппетитное содержимое. Себе она наложила поменьше, кексы, пироги и булочки с пикника все еще переваривались в ее животике, а вот Муну досталась самая гигантская порция – она уже знала про отличный аппетит жеребчика.

— О, нет, мне не надо, Флаттершай. Я дома поужинаю. – Стала отнекиваться мисс Чирали, видя, что пегаска накладывает и третью тарелку. Но Элемент Доброты была непреклонна.

— Мисс Чирали, вы в свой выходной занимаетесь с моим приемным сыном, помогли навести порядок в моем доме и сами же помогли приготовить ужин. Я после такого не могу позволить вам уйти с пустым желудком. – Землепони немного помялась, но все же согласно кивнула.

— Хорошо, уговорили. Возиться с готовкой по второму разу и правда желания нет. Так что останусь с вами на ужин.

— Пока остывает, Флаттершай, разрешишь мне поиграть с Нирэ в моей комнате? – Спросил Мун, смотря на исходящий из тарелок столб беловатого пара. Было видно, что столь горячие блюда еще нескоро удастся попробовать, не рискуя обжечь язык. Снова он просил разрешения на каждую мелочь, отметила пегаска с тоской. Но она лишь мягко улыбнулась Рунавею, скрывая за улыбкой посетившую ее невеселую мысль.

— Да, конечно, малыш. Иди, отдыхай, заслужил. Мы позовем тебя, когда придет время. – Повеселевший жеребчик быстро поблагодарил пегаску и отправился наверх, а кобылы вернулись в гостиную на диванчики. Напоследок, Флаттершай проверила огонь в кухонной печке, убеждаясь, что он скоро погаснет, после чего присоединилась к мисс Чирали, которая уже снова смотрела в бумаги.

— Что ж, начну с самого неприятного. Литература. Тут результаты самые плохие. Он умеет читать – и это почти все, что он достиг на текущий момент по этому предмету. Мун Рунавей не знает абсолютно ни одного произведения эквестрийской литературы. Вообще. Он не смог даже назвать хотя бы одно из них, не говоря уже о чем-то большем. Уже на этом моменте тестирование встало, по очевидным причинам. – Тут Чирали сделала паузу и на несколько секунд задумалась. – Правда…. – Протянула она неопределенно. – Правда, мне кажется, малыш все же что-то читал и какие-то рассказы, сказки, знает. В конце концов, нельзя научиться читать и при этом ничего не прочесть. Так что он лукавил, когда сказал, что не знает вообще никаких произведений. Но, подозреваю, читал он что-то такое, что не очень… ммм… правильное для пони его возраста. Такое, чтением которого он не хочет хвастаться.

Флаттершай было грустно слышать это все. У Муна Рунавея и правда отобрали жеребячество. Его семья отобрала у него даже такие банальные вещи, как чтение сказок на ночь. Неудивительно, что он так удивился, когда она предложила ему это сделать вчера вечером перед сном. И также не удивляет, почему он такой холодный и колючий перед окружающими. Как стать другим, если перед глазами нет вообще никаких положительных примеров, даже сказочных, не то что настоящих? О том, какая литература попадала в копыта жеребенка, вынужденного читать хоть что-то, что имелось под ногой, она предпочла не думать вовсе.

— Единственное приятное исключение – помимо того что он умеет читать, он также умеет читать быстро. Быстро – и четко, с выражением и без запинок. Его дикция на очень высоком уровне, куда лучше чем даже у многих его сверстников. – Подсластила горькую пилюлю Чирали напоследок. И вот это была действительно приятная неожиданность, хоть и небольшая. Флаттершай кивнула, давая понять что приняла это к сведенью. Достав следующий набор листов, Чирали продолжила говорить.

— Следующее – эквестрийский язык. Тут результаты одновременно и тоже очень плохие, и очень странные. Плохие – он не знает никаких правил языка. Вообще, опять же. Не знает ничего из грамматики, орфографии – ничего. Он даже не смог назвать правильное число букв в алфавите, что уж там говорить. Естественно, все соответствующие задачи на разбор слов и предложений он провалил. Отдельно – его почерк. Ощущение такое, словно он впервые взял перо в рот. Пишет медленно, буквы огромные и корявые, кляксы садит в несчитанных количествах. – Перешла к следующему предмету мисс Чирали. Флаттершай лишь коротко вздохнула – тут тоже не было ничего неожиданного. Что ж, ей и учителям значит придется немало постараться, чтобы восполнить его… даже не пробелы, а гигантские пропасти в знаниях.

— Однако, когда надо было написать небольшое сочинение на любую тему, открылась очень странная вещь. – С этими словами Чирали взяла в зубы несколько листов и протянула их пегаске. Та подхватила их крылом и поднесла к глазам. – Я сказала написать сочинение на одну страницу – он написал на три. И написал очень хорошо. – Сочинение, как было написано в заглавии, было на тему “Мое знакомство с Понивиллем”. С нескрываемым любопытством Флаттершай стала читать, что же захотел написать жеребенок о, по факту, новом для него мире. По сути сочинение было кратким описанием того, что увидел маленький пони. Он описал деревянные украшенные дома с соломенными крышами, пышные цветочные клумбы, светлые просторные улочки, касаясь повседневных мелочей, выражая свое восхищение их приземленной красотой. Вплоть до воздуха, который в красках описал как невероятно чистый и свежий и мягко греющих, но не обжигающих лучей Солнца.

— О… как мило. Ему очень понравился Понивилль. – Растроганно оценила Флаттершай неуклюжие и неровные, заляпанные кляксами от чернил, но чувственные строки, написанные Рунавеем. Понивилль и сам по себе был очень хорош, а уж для выросшего в каких-то диких и жутких местах жеребчика он и вовсе видимо был едва ли не Вечным Пастбищем в смертной жизни.

— Согласна. – Улыбнулась Чирали. – Но, как преподаватель, в первую очередь я хочу обратить твое внимание на другое. Он пишет не как жеребенок его возраста, а как, пожалуй, даже взрослый. Хорошо образованный взрослый. Сложные предложения, активно использует синонимы и метафоры, а главное – почти ни единой грамматической ошибки. Более того – вообще почти полное отсутствие ошибок. И это… это просто уму непостижимо, не понимаю, как он это сделал. Полное незнание даже начальных правил эквестрийского языка и при этом безукоризненное им следование в написании сочинения на уровне выпускных классов! – Не удержала Чирали своего удивления, перемешанного с восторгом.

— Оу… вот как. – Пораженно Флаттершай снова посмотрела на исписанные чернилами бумагу. Смотря на описание впечатлений жеребчика, она совершенно упустила из виду, как он это описывал. – Но как такое возможно?

— Честно говоря – не знаю. Это какая та просто аномалия. Никогда такого не видела. Не знать, как писать правильно, но все равно это делать. Я не понимаю как это возможно. – Развела ногой мисс Чирали. Мун Рунавей в очередной раз подтвердил, что он самый странный жеребенок из всех, что есть в Эквестрии. В этот раз он был приятно странным.

— А сам Мун Рунавей как-то объяснил эту… свою особенность?

— Да, я спросила его сразу как закончила проверку его сочинения. Он сам не выглядел впечатленным своим… талантом, пожалуй. Он достаточно буднично ответил, что просто всегда так пишет и по другому не умеет. Понимай, как хочешь. Сочинение, кстати, оставлю вам, на память, как по мне оно достойно того, чтобы его сохранили.

Пока пегаска переваривала новые откровения о жеребенке, Чирали перешла к следующему предмету. В этот раз на свет Селестии явились листы, исписанные длинными рядами цифр. Вздохнув, Флаттершай отложила в сторону сочинение жеребенка, намереваясь и правда его сохранить и сосредоточилась на, как она подозревала, новых удивительных открытиях, что сейчас ей преподнесет учительница.

— По математике – тут все наиболее скромно и… обычно. – Начала говорить мисс Чирали. Флаттершай даже слегка обрадовалась тому, что в этот раз сюрпризов будет меньше. Ей немного импонировало, что ей достался самый необычный сын из возможных, но зачастую постоянный поток потрясений, причем, обычно неприятных, здорово выматывал. – Цифры он вроде как знает, простейшие задачи на сложение и вычитание решал запросто. Простейшее умножение и даже деление – тоже. Но сразу как он переходит за десяток – начинаются полные и абсолютные провалы. Ощущение такое, что дальше он цифр не знает, а вот то, что до десяти заучил наизусть вдоль и поперек, все возможные варианты операций с ними, как и их результаты.

— Считает только до десяти? – Переспросила Флаттершай. Это выглядело странно, очень странно. Притом что уже знает деление и умножение. – А может быть так, что он считает в десятичной системе счисления? – Внезапно осенила ее догадка. Это было очень странная идея… для как раз очень странного жеребенка.

— Десятичной? – Удивлению Чирали не было предела. Но, кобыла не спешила отбрасывать это предположение. Она уже и сама поняла, что с Муном возможны даже самые невероятные догадки. – Ну, я не думаю что это возможно, хотя это объяснило бы эту странность. – Пробормотала пони задумчиво. – Если он просто не знает о существовании еще двух цифр, оттуда и постоянные ошибки в его расчетах. Но, я не понимаю, как можно выучить десятичную систему счисления. Ни в одной школе Эквестрии ее жеребятам не преподают. Все пони пользуются общепринятой двенадцатеричной.

— Мун Рунавей, как мы с друзьями полагаем, прибыл откуда то из-за пределов Эквестрии. Там он мог научиться десятичной? – Вопрос Флаттершай заставил Чирали задуматься, напрягая все ее знания о далеких землях, лежащих за пределами границ земель пони. Наконец, подумав с минуту, она ответила.

— Ну… я полагаю, что да. Некоторые народы используют десятичную систему. Те же грифоны, например, или алмазные псы. Если он вырос там, где приняты их обычаи, то такое вполне возможно, наверное. – После слов мисс Чирали Флаттершай задумалась. Может ли быть так, что им нужно искать не злых пони, а злых грифонов или еще каких существ? В конце концов, как вспомнила розовогривая пони, Рунавей ни разу не упоминал, что бродяжничал он именно что в компании пони. Он вообще ни разу их никак не называл. Если все так, то задача пониции найти преступников заметно упрощалась. Чужаки были редкими гостями на землях пони и легко выделялись из массы. Поймать их будет намного проще. Что ж, ей придется обязательно уточнить этот момент у Муна, это могло стать решающим моментом в поисках его бывших хозяев.

— Ему будет сложно переучиться на понячью систему счета? – Пока решила подумать о более приземленных вопросах Флаттершай.

— Зависит, конечно, в первую очередь от него самого. Но я думаю, что да. Во-первых, мне кажется он вполне себе способным жеребенком. Но о его способностях я скажу в конце, когда буду подводить итоги. А конкретно по математике, мне кажется, если он приложит усилия, то вполне легко научиться считать как мы. Десятичная система очень сложная и неудобная, поэтому если он смог освоить ее, значит, когда он изучит двенадцатеричную, намного более простую и удобную в освоении, то дальше ему будет учить математику легко и просто.

— Что ж, рада это слышать. Мне все понятно. – Кивнула пегаска. Что ж, теперь и правда стало более все ясно, как с его учебой, так и с его прошлым. Ей будет о чем поговорить с Муном этим вечером.

— Тогда перейду к последнему предмету – познание мира и природы. Тут все тоже странно, но не так сильно странно, как с другими предметами. Просто необычная смесь неплохих познаний в одних вещах и огромные провалы в большинстве других, причем куда более распространенных. Хотя, если учитывать тот факт, что он родом не из Эквестрии, большая часть его ответов получает объяснение. Но, далеко не все. – Вишневая пони достала последние исписанные листы и смотря в них, стала объяснять, в чем провалился или достиг успеха ее новый ученик.

— Познания в этом предмете у него почти полностью отсутствуют. То есть, даже повседневные. Он не знает, когда, к примеру, проходит День Согревающего Очага или как проходит смена сезонов времен года. Как понимаю – потому что за пределами Эквестрии нет ни того, ни другого. На фоне такого даже немного странно, что он знает, что столицей нашей страны является Кантерлот, а правит нами Принцесса Селестия. Вот правильно описать государственный флаг он уже не смог, сказав, что там просто изображено два аликорна, Принцесса Ночи и Принцесса Дня. И не смог вспомнить цвет полотнища и число звезд, а гимна он не знает вовсе.

Переведя дух, учительница продолжила говорить. – Также, он не знает, как работают погодные пегасы, не знает, как устроено тело пони, не знает, как устроен даже мир. То есть – буквально. В тесте с вариантами ответов он указал, что мир круглый и он вращается вокруг Солнца! – Флаттершай от удивления даже моргнула – серьезно? Не знать даже такие обыденные вещи, как то, что Эквестрия (и все что к ней прилагается) плоская, а Солнце движется по небосводу вокруг нее по воле Принцессы Селестии? Притом, что о существовании самой Принцессы жеребенок все же знает. Это как вообще?

Видимо, у нее все было написано на мордочке, потому что Чирали лишь устало улыбнулась. – Да, я тоже не понимаю, как это возможно. Это же все уровень первого класса. Даже про Знаки Отличия я рассказываю только во втором, поэтому по ним вопросы я не задавала. В общем, и вот так у него во всем. Почти во всем. В некоторых областях он проявил удивительно глубокие познания, выходящие местами даже за пределы школьной программы. А именно – он оказался весьма большим знатоком естественных законов. Он смог, к примеру, правильно описать естественный круговорот воды в природе. Притом что искусственный, производимый силами пегасов – нет.

— И, собственно, я хочу проиллюстрировать это самым таким наглядным, на мой взгляд, примером. – Продолжила говорить учительница. Флаттершай заинтересовано навострила уши, сгорая от любопытства. Мун Рунавей оказался и в учебе полон сюрпризов, и на этот раз весьма интересных, а не страшных, так что ей с нетерпением хотелось узнать больше. – Как уже сказала, он незнаком с анатомией пони. Когда я попросила его описать строение, в том числе и его собственного же тела, он вместо этого принялся рассказывать мне об анатомии млекопитающих. Словно он думал, что пони относятся к этому классу животных.

— С чего он это взял? – С нескрываемым удивлением задала явно риторический вопрос Флаттершай, на что мисс Чирали лишь ожидаемо развела копытами.

— Не знаю. Даже тот факт, что у него самого нет тех органов, что есть у млекопитающих, его, похоже, не смутил. Честно говоря, меня после этого захватило любопытство, и я стала расспрашивать его об анатомии других животных. Он продемонстрировал больше всего знаний про отличительные признаки и строение тел млекопитающих, на очень хорошем уровне – рептилий и достаточно неплохо – рыб. Честно говоря, мне самой потребовалась книга по нужной теме, чтобы проверить его знания, он рассказывал мне то, что я либо не знала, либо не помнила.

— Разве это все вообще входит в школьную программу? — Сама Флаттершай все это знала. Но не по урокам в школе, а в колледже, где училась на лесничего. Она должна была знать все о животных, о которых должна была профессионально заботиться. Птицы, звери, рептилии, земноводные – она должна была знать их всех. Но в школе такое не преподавали, за исключением основ. В практическом плане это было бесполезно большинству пони, которым, обычно, зачастую нужен был лишь питомец, для ухода за которым было достаточно знать, чем его кормить и как за ним ухаживать.

— Вообще-то нет. – Подтвердила Чирали воспоминания Флаттершай о ее собственном жеребячестве. – В программу начальных классов такое не входит. Впрочем, это можно узнать и за пределами школы, тем, кому нужно это по долгу профессии. И с учетом его прошлого… ну, если, к примеру, эти его старшие заставляли его, в том числе и пасти скот, то могли все же просветить на тему того, как эти животные устроены. Коровы, свиньи и прочие. А дальше он сам что-то узнал. Моя самая лучшая теория.

— Вполне возможно. – Хмуро произнесла Элемент Доброты, получая еще одно подтверждение того, что возможно жеребенок был рабом и его заставляли работать корыстные и злые взрослые преступники.

— В итоге, по окончанию теста я взялась его просветить насчет анатомии пони, он и сам попросил меня рассказать об этом как можно скорее, стремясь закрыть пробел в знаниях. Он был очень удивлен. Я бы даже сказала, что он слушал меня так, словно вообще впервые о таком слышит, когда я рассказывала о магических железах и их протоках, как больших, так и малых. Хотя больше всего его заинтересовали не они, а пищеварительная система.

— Вот как? Обычно жеребята интересуются именно что племенными магическими железами, причем своего племени и тому, что они им дают. – Подметила пегаска. В ее классе в Клаудсдейле, поэтому, соответственно, больше всего внимания и интереса вызвал рассказ пони-учителя о пегасьих железах, расположенных рядом с легкими и питающими их крылья, позволяя летать. Как она полагала, земных пони соответственно интересуют те, что расположены у сердца и идут к их копытам, а единорогов – расположенные в голове и дающие энергию для творения магии рогом.

— Да, но это он прослушал с интересом, но не более того. С огромным интересом, но он стал расспрашивать меня дальше именно о том, как пони едят. И если информацию о работе желудка и кишечника, равно как и о процессе пережевывания пищи он воспринял спокойно, то информация о удалении отходов жизнедеятельности его поразила до глубины души, иначе это и назвать нельзя. Что, впрочем, логично – желудок, кишечник, пищевод и прочее – есть и у тех же млекопитающих почти в том же виде, просто без магических компонентов, дополняющих естественные ткани. Но только у магических созданий есть червоточина, в которую попадают остатки переваренной пищи и которые затем телепортируются в землю и удобряют ее.

— Да, у всех млекопитающих ее заменяют толстая кишка, аппендикс, мочевой пузырь, почки и два выделительных отверстия. – Голосом знатока кивнула Флаттершай.

— Неплохо, постараюсь запомнить. В общем, после того я как это ему рассказала – он был так удивлен, что у него глаза стали вдвое больше обычного.

Флаттершай тихо захихикала в копыто, представляя себе изумленный вид жеребенка, который в один миг узнает о себе столько нового. – Да-да, он выглядел очень забавно в своем потрясении. Все так и было. – С широкой улыбкой кивнула Чирали. – Хотя удивлена, почему он этого не знал. Я понимаю, что внутрь себя не заглянешь. Но, тем не менее, пенис, вымя, анальный и вагинальный проход, которые есть у млекопитающих, у них находятся снаружи и поддаются внешнему осмотру и отсутствуют на поверхности тела пони.

— Что ж, видимо, не подумал. Как с тем, что он сказал, что Эквестрия круглая, хотя очевидно, что это не так. – Теперь уже пришел черед Флаттершай развести копытами. – Что ж, это было интересно послушать, но каков ваш окончательный вердикт, мисс Чирали? Он сможет пойти в школу? И что нужно, чтобы он пошел? – Уже серьезным тоном спросила приемная мать. Мордочка Чирали также посерьезнела под стать ходу разговора.

— Что ж, как уже сказала, его результаты ужасающие. По хорошему, его нужно, несмотря на возраст, отправить в первый класс и начать учить с самых азов. Но это нежелательно – жеребята очень… чувствительны к таким вещам. Для Муна Рунавея это станет страшным унижением – его заставят сидеть вместе с пони на два и иногда даже на три года младше него. Да и они, боюсь, будут смеяться над ним, такое, к сожалению, не редкость.

— В жизни не пожелаю такого никакому жеребенку. – Покачала головой с тоской Флаттершай. Она знала, о чем говорит Чирали. На своем личном опыте знала. С болью она вспомнила, как училась летать в летном лагере Клаудсдейла. Полеты давались ей тяжело и ее сначала на год позже нормы отправили в лагерь, а уже там оставили на второй год. В итоге ей пришлось учиться летать с жеребятами, которые были младше ее на три года. Их дразнилки и злые шутки надолго запомнились ей. Единственным светлым пятном было то, что именно там и благодаря своему отставанию от программы обучения, она познакомилась с Рейнбоу Дэш, попав с ней в один класс, с которой вскоре подружилась, став ее единственным тогда другом, которая поддерживала ее в те непростые времена. Флаттершай очень не хотела, чтобы Мун был вынужден пережить такой же опыт. Может он и был более крепким и стойким по сравнению с ней, но это не значило, что его стоило подвергать таким испытаниям.

— Понимаю, Флаттершай. Поэтому, я полагаю, мы все же сможем отправить его в третий класс, к сверстникам. У него же единственная проблема, что его учебе просто вообще нипони не уделял должного внимания. Малыш вполне себе здоровый и сообразительный, очень даже способен усвоить школьную программу в полном объеме. И к тому же, учитывая какие он показал свои особенные знания и таланты, как в написании того же сочинения, он вполне способен нагнать других третьеклассников. Ему нужно только немного усердия и старания, чтобы заниматься сверх нормы вне класса. Я могу заниматься с ним дополнительно по вечерам, но от Муна Рунавея потребуется на время отказаться от веселья на улице и игр, пока он будет занят упорной учебой. Ум у него есть, дело за усердием.

— Конечно, мы спросим его мнение. Но я думаю, что он справится. Он тихий и спокойный, мне кажется, он будет не против посидеть за книгами. – Обрадовано поспешила Флаттершай заверить учительницу, что ее сын справится с повышенной нагрузкой на первых порах. Жеребчику будет непросто, но она и правда верила, что он сможет. К тому же, она будет ему активно помогать с учебой, а на крайний случай Флаттершай хотела попросить помощи у Твайлайт. Та явно не откажет, а уж с ней то Рунавей точно сможет нагнать других третьеклассников.

— Что ж, вот и решили. Нужно будет еще получить одобрение директора, но, уверена, за этим делом не станет. Теперь, может, пойдем, поужинаем, а на нем и самого жеребенка спросим, чего он хочет? А то есть хочется. – На последних словах живот Чирали предательски заурчал, заставив ее смущенно покраснеть.

— Да, точно, у нас же каша давно стынет! – Всполошилась хозяйка дома, только сейчас вспомнив, что ужин уже давно готов и наверняка уже вполне себе достаточно холодный, чтобы его съесть. – Пойдем, позовем жеребчика, он наверняка тоже очень голодный. У него аппетит как у Эпплджек, когда она ест яблочные пироги. – С этими словами кобылы быстро вскочили на все четыре ноги и рысью двинулись на второй этаж. Поднявшись наверх, Флаттершай притормозила и вежливо постучалась в дверь. Мгновенно та открылась, словно маленький пони уже ждал ее прямо за ней.

— Мун Рунавей, мы закончили, пойдем кушать. – Обратилась к нему Флаттершай. Чирали, тем временем, заглянула через приоткрытую дверь внутрь комнаты жеребенка. К ее легкому огорчению, та выглядел предельно блекло. Она была слишком… убранной, слишком обычной. В ней не было ничего, что говорило бы о его обитателе. Да, конечно, эта комната была чистой, красивой и обставленной всей нужной мебелью, иного и не стоило ожидать от Флаттершай.

Но в ней не было души. Здесь ничего не говорило о том, что любит и ценит жеребенок, живущий в ней. Не было ни валяющегося в углу мячика, ни расставленных на полках памятных фотографий, ни плакатов с изображением того, что пони интересно и нравится. Даже кровать была идеально ровно застелена, словно на ней вообще никогда не спали. Единственное, что было видно “живого” Чирали с ее места – это лежащая на полу раскрытая книжка и игрушечный розовый бегемот, сидящий перед ней, словно игрушка читала книгу.

— Хорошо, пойдемте. – Без особого энтузиазма кивнул жеребенок. Вид у него был невеселый, несмотря на перспективу вот-вот наполнить свой животик. Похоже, малыш до сих пор нервничал из-за результатов его теста, который взрослые обсуждали все это время.

— Смотрю, твой розовый друг решил немного почитать? Нирэ любит книги? – С игривой ноткой спросила учительница, пытаясь подбодрить жеребенка и отвлечь его от невеселых мыслей. Это сработало – на губах Муна появилась легкая улыбка, когда она упомянула игрушку, в которой, как подметила Чирали еще в своем доме, малыш души не чаял.

— Да. Мы любим книги. – С ноткой обычно несвойственной ему нежности ответил Рунавей, поворачивая голову назад и бросая взгляд на свою любимую, а заодно, как подметила Чирали, и единственную игрушку. – Я поэтому и обожаю своего Нирэ. Он во всем как я. Он любит тоже, что и я, всегда слушает меня, всегда со мной согласен, у него те же увлечения, что и у меня. Я могу говорить с ним и не слышать отказов. Поэтому он мой друг. Мой единственный друг. – На последних словах в голосе жеребчика прорезалась тоска, да и сам смысл, заложенный в его слова показался учительнице весьма мрачным. Но землепони предпочла прикусить язык и более не задавать вопросов, ответы на которые она уже почти знала. Вместо этого все пони двинулись вниз, где их уже ждал долгожданный ужин.

— Ой, мы слишком заболтались. Каша полностью остыла. – Цокнула языком Флаттершай, смотря на холодные тарелки с застывшим белым месивом. Разговор об учебе Муна затянулся и обе кобылы совершенно не уследили за временем.

— Уверен, она и холодная будет вкусной. – Ничуть не расстроился Рунавей, подходя к столу вслед за взрослыми. Рассевшись на подушках, три пони застыли, рассматривая содержимое своих тарелок. Наконец, Флаттершай аккуратно наклонила мордочку и начала поедать содержимое маленькими порциями. Сваренная манная каша и правда оказалась неплоха! Холодная и уже подзастывшая, но все еще очень сладкая и вкусная. Вслед Чирали тоже окунула мордочку в свою тарелку, а последним за ними последовал и до того терпеливо ожидавший Рунавей. Но, несмотря на это и размер порции, его тарелка опустошалась быстрее всех.

— Мун Рунавей, мы обсудили с мисс Чирали результаты твоего тестирования и хотим предложить тебе, как нам кажется, наилучший вариант твоей учебы в школе Понивилля. – Жеребчик мигом оторвался от своей тарелки и внимательно уставился… куда то в тарелку Флаттершай. Уже не удивляясь его привычке почти никогда не смотреть собеседнику в глаза, пегаска продолжила говорить, понимая, что он весь во внимание.

— Мы думаем, что ты можешь пойти учиться со своими сверстниками в третий класс. Да, твои знания не соответствуют и скорее ты должен пойти в первый. Но, мисс Чирали сказала, что у тебя есть все шансы нагнать своих будущих одноклассников. Если будешь упорно учиться, в том числе и во внеучебное время. – Стала говорить Флаттершай, стараясь просто и понятно объяснить все жеребенку. – Это будет нелегко, скажу тебе честно. Тебе придется уходить утром в школу и еще заниматься дополнительно дома после. Почти не будет времени на что-то другое, пока, по крайней мере, ты не нагонишь своих сверстников. Если ты согласен и готов к этому, мы поступим именно так. Что скажешь?

— Я понял. – Кивнул серьезным голосом жеребенок. – У меня есть два вопроса. Ну, только один касается школы. Так что вопрос по факту один. – Флаттершай кивнула, подбадривая жеребчика. – Чем я буду занят по распорядку в учебные дни кроме походов в школу и дополнительных занятий? Хотелось бы знать, какие у меня еще будут обязанности.

— Ммм… никаких, в принципе. – Задумавшись, ответила пегаска. – Твоя единственная обязанность как жеребенка – это учиться. Утром и до обеда в школе, я полагаю, после сможешь отдохнуть, а ближе к вечеру и до ужина занятия с мисс Чирали, после снова отдыхаешь до ночи. На уроки будет уходить часов восемь, еще часа четыре будешь заниматься дома, остальное время можешь отдыхать.

— Да, примерно так. Думаю, это оптимальный вариант. – Кивнула мисс Чирали в согласии. – Я, правда, не смогу приходить каждый день, но, возможно, понибудь будет заменять меня в такие дни. Я еще поговорю об этом с Твайлайт Спаркл, она самая умная единорог в городе, уверена, она будет рада помочь сыну своей подруги с учебой.

— А, тогда, конечно, я согласен. Уверен, это будет легко – я привык к намного более жестким нагрузкам. Так что не вижу проблем – записывайте меня в третий класс. – С облегчением кивнул жеребчик. Сами кобылы же наоборот, беспокойно переглянулись. Каждая из них была уверена – Мун вовсе не преувеличивает. Он действительно привычен к работе куда более долгой и тяжелой, чем та, что ему поручали сейчас. Отвратительно, что это было так. Но, тем не менее, сейчас это могло помочь синему и лысому маленькому пони быстро привыкнуть к жизни в Понивилле и его условиям.

— Что ж, вот и хорошо. – Выдохнула мисс Чирали, решив не забивать голову столь неприятными со всех сторон мыслями. – Завтра днем я зайду к вам, где-то после обеда, принесу учебники и разрешение директора. Тогда же дам первые уроки. – На этом разговор закончился, и пони уделили все свое внимание еде. Обычно жеребята не любят кашу, особенно манную, но, Мун Рунавей был исключением. Свою огромную порцию он ожидаемо уплетал за обе щеки. И обе же эти щеки, равно как и остальную мордочку в районе рта он всю измазал манной кашей. Выглядело это довольно мило, заставив куда более чистую Флаттершай улыбнуться. Вскоре вся каша была съедена и мисс Чирали откланялась, вновь напомнив, что зайдет завтра примерно после обеда.

А Флаттершай и Мун пошли в умывальню, чтобы привести себя в порядок перед сном. Отмывая мордочку жеребчика, Элемент Доброты вспомнила, что ей еще предстоит разговор с Рунавеем о его прошлом, о чем ее просила Твайлайт Спаркл. Она незаметно вздохнула – ей очень не хотелось поднимать эту тему. Вместо этого она предпочла бы сейчас уложить жеребенка в кроватку, пожелать ему спокойной ночи и самой пойти отдыхать после этого не очень то и простого выходного дня. Но, она помнила, что единорожке это нужно это не для утоления любопытства, а чтобы найти преступников и спасти невинных жеребят, томящихся у них в рабстве. Поэтому ей стоило собрать свои силы в копыта и….

— Флаттершай, помнишь, я сказал, что у меня было два вопроса? Второй – тот, который не про учебу. – Оборвал ее попытки сосредоточиться пони, что сам был жертвой этих злодеев.

— Да, конечно, спрашивай. Что ты хочешь узнать? – Спросила Флаттершай, нацепляя на мордочку ласковую улыбку, про себя благодаря Селестию, что сын отвлек ее от этих невеселых мыслей.

— Мисс Чирали меня сегодня не только тестировала, но и сразу кое-чему научила меня из того, что я раньше не знал. Особенно меня заинтересовала анатомия пони. Она очень подробно все рассказывала, но не объяснила мне один момент, который я так и не понял. – Начал издалека говорить Мун, вытираясь полотенцем. Флаттершай спокойно и терпеливо ждала продолжения, про себя думая что же еще заинтересовало в самом себе ее сына.

— Откуда берутся жеребята? – Невинным голосом осведомился жеребенок. Пегаска же застыла с раскрывшимися от такого вопроса крыльями. Ее нежная улыбка перешла в натянутую, щеки залило краской. А пока мозг пытался лихорадочно сообразить, что происходит и что делать. Он и правда это спросил? Неужели… неужели пришло время Того Самого Разговора?!

Глава 8.

Флаттершай трепетала всем телом, судорожно пытаясь придумать, что же ей сказать Муну. Нет, она понимала, что как матери, пусть и приемной, у нее есть определенные обязанности по воспитанию жеребят. Она должна давать им знания, что пригодятся им на жизненном пути. Но, не на исходе второго дня материнства и не жеребчику восьми лет говорить о том, откуда берутся маленькие пони! Что же ей сказать?!

— Малыш, ты еще слишком маленький, чтобы знать о таких вещах. – Наконец пропищала пегаска, надеясь выиграть хоть немного времени, а в идеале соскочить с этой темы. Милостивая Селестия, она не готова к Тому Самому Разговору!

— Может быть. – Коротко произнес жеребчик, осматривая свой пустобокий круп. – Но я все же хочу узнать. Думаю, может я и маленький, но умом уже достаточно большой для таких вещей. Так откуда берутся жеребята? Как они… ну… — Он неопределенно повел копытом в воздухе. – Как они появляются на свет?

— Эм… ну… давай поговорим об этом, когда ты уже ляжешь в кроватку! – Выпалила кобыла, надеясь выиграть хотя бы несколько минут. Жеребенок обернулся к ней и начал внимательно разглядывать все еще распростертые крылья Элемента Доброты. Осознав это, смущенная своим порывом эмоций пегаска поспешила сложить крылья обратно.

— Хорошо. В кроватке так в кроватке. Я подожду. – Кивнул он наконец, спокойно возвращаясь к умыванию. Флаттершай облегченно выдохнула – она выиграла несколько минут времени. Но что потом? Ей придется ему рассказать ВСЕ? Ему же всего восемь лет! А Тот Самый Разговор – это вторая черта между кобылой и кобылкой, жеребцом и жеребчиком. Первая – получение Знака Отличия. Уже показатель того, что маленький пони стал самостоятельным и нашел свой путь в дальнейшей жизни. А разговор о том, как продолжить свой род окончательно сделает жеребенка взрослым пони.

Так и не сумев за время умывания придумать, что же ей говорить, Флаттершай в волнении подымалась наверх, вслед за бодро вышагивающим Муном. Жеребчик не подавал никаких признаков беспокойства или волнения от предстоящего Того Самого Разговора. Жеребенок спокойно себе шел с не менее спокойной мордочкой, словно ничего особенного обсуждать и не планировалось. Зайдя в комнату Рунавея, тот аккуратно закрыл мордочкой книгу, все еще лежащую на полу и положил ее на полку к остальным.

— Малыш, а почему ты читал на полу? – Внезапно заметила Флаттершай, смотря на раскрытую книгу, лежащую на читальном столике. Кажется, это была точно та же книга, которую она видела вчера вечером, перед тем как позвать жеребенка на ужин, когда осматривала его комнату. Даже открыта она была вроде бы на том же самом месте.

— На столе места нет для второй книги, а других удобных мест для чтения в комнате нет. – Ответил Мун Рунавей, отходя к лежащему на этом самом полу бегемоту.

— Но почему бы тебе не убрать эту книгу и не поставить на ее место другую? – Задала, как ей казалось логичный вопрос Флаттершай. Тем временем, сев на круп, жеребчик приобнял Нирэ передними копытами и стал нежно поглаживать.

— Потому что ту книгу я уже прочел и в целом в ней больше нет нужды. Вот я и оставил ее на видном месте. Чтобы любой чел… любой пони, что войдет, даже если меня здесь нет или я был бы чем-то занят, сразу увидел раскрытую книгу. В любое время. Примерно на середине. Сразу поймет, что я еще читаю ее. Поможет показать себя в хорошем свете, что я умный и начитанный, а это самое главное, как известно. Неважно, что внутри – главное чтобы снаружи было все чинно и красиво, даже если изнутри все сгнило и заржавело. – Цинично ответил Мун, заставив кобылу застыть с открытым ртом. У жеребчика хватало темных сторон, начиняя от нежелания дружить и до страха перед поницией. Но столь такие мрачные и… бесстыдные слова она слышала от него впервые.

— Потому что смотрят на внешнюю часть, а не на внутреннюю. Если ты красив внешне, умеешь говорить то, что окружающим хочется слышать и ведешь себя подобающе, то хорошее впечатление гарантировано, даже если внутри ты дурак, лжец и трус. — Закончил говорить он, поясняя свою мысль.

— З… зачем тебе это нужно, Мун Рунавей? – Лишь выдавила она из себя в непонимании. Слова осуждения так и не сорвались с ее языка, не хватило ни решимости, ни уверенности в своей правоте. Жеребчик явно не со зла дошел до такого лицемерия, в этом она была уверена.

— Показуха – это главное в общении с окружающими. – Буднично стал объяснять жеребенок, словно прояснял тонкости приготовления салата. – Нужно показывать кому надо нужную красивую картинку, радуя его глаз и не пачкая его взглядом на что-то, что ему не понравится и испортит настроение. Это очень пригодится по жизни. Правда…. – Тут он бросил взгляд на ту самую книгу, лежащую покорно на столе, с которой и начался этот разговор. — … не думаю, что тут это нужно. Скорее во мне просто говорит старая привычка устраивать красивую картинку на каждой мелочи для всех возможных глаз, что могут ее увидеть. Так-то здесь, в Понивилле в этом нет особого смысла. Ни один пони тут для меня не нужен, чтобы производить на него впечатление.

Помолчав, он вернул взгляд на Флаттершай, смотря, куда-то в район ее ног. – Конечно, кроме тебя. Но, тебя нет смысла пытаться провести такими дешевыми фокусами. Ты моя приемная мать, живешь со мной в одном доме и проводишь со мной все свое свободное время. Ты в любом случае увидишь истинного меня, даже если я буду пытаться ввести тебя в заблуждение. Нельзя притворяться вечно. К сожалению. – С действительно сожалением в голосе закончил он говорить, затихая. Воцарилась тишина, не прерываемая даже голосами животных внизу – они уже все спали, а комната погрузилась уже в почти ночную темноту.

— Зачем тебе это, Мун Рунавей? – Через минуту неловкого молчания спросила Флаттершай. Ее разум погрузился в легкий хаос. Слова, сказанные жеребенком были ужасны и были достойны только осуждения. Но Элемент Доброты не спешила осуждать. Ей было понятно, что до таких плохих вещей малыша довели обстоятельства и было заметно, что ему самому не нравится это. Но, по его мнению, у него не было выбора.

— Потому что иначе не выжить. – С грустью ответил жеребчик, прижимаясь к Нирэ. – Без обмана и пускания пыли в глаза далеко по жизни не уйдешь. Приходиться делать это, чтобы хоть как-то жить. В идеале – жить нормально. Жаль, но это не меняется нигде и так приходится вести себя всюду, где бы ты не оказался. – Пегаска вздохнула, слушая своего приемного сына. Он еще раз ей показал, в каком мрачном мире жил, до того как попал в Понивилль. Ей хотелось сказать ему, что теперь все по другому и можно жить спокойно и честно, но она промолчала. Чем сотрясать воздух, пытаясь уверить в этом пони, который был твердо уверен в обратном из-за своей прошлой жизни, лучше просто дать ему время освоиться и показать живым примером, что сейчас его жизнь кардинально изменилась.

— Что ж, я обещала тебе рассказать, откуда берутся жеребята. – Чтобы отвлечься от неприятной тишины, Флаттершай решила заговорить с жеребчиком об интересующей его теме. Внезапно, но разговор с Муном об этом стал куда предпочтительнее, чем о чем-либо еще. Ей предстоял еще нелегкий разговор о его прошлом, и сейчас она вновь увидела, как это будет тяжко. Заняться вместо этого его половым воспитанием выглядело куда более желаемым занятием. – Ложись в кроватку, пришло время тебе… мм… немного узнать о жизни взрослых пони.

Лысый маленький пони тоже воспринял смену темы с энтузиазмом и вырвавшись из пелены охватившей его меланхолии, бодро запрыгнул на кровать вместе с Нирэ. Закутавшись под одеяло, он обнял свою игрушку и внимательно стал смотреть куда-то в сторону Флаттершай. – Эм, ты уверен, что хочешь узнать все сейчас? Обычно родители разговаривают об этом со своими жеребятами, когда тем пора уже скоро искать себе своего особенного пони. – Волнение от столь деликатной и нескромной темы вновь стало охватывать пегаску и та предприняла последнюю попытку отказаться от Того Самого Разговора.

— И когда эта пора наступает? Искать себе особенного или особенную пони? – Поинтересовался Мун, чей любопытствующий тон четко говорил, что сбить его желание все узнать ее слова не смогли.

— Ну, обычно этот разговор родители проводят, когда пони лет двенадцать, примерно. А в четырнадцать они могут уже вступить в брак и зачать жеребят. Тебе еще много лет ждать своего времени.

— А тебе самой сколько лет сейчас? – Поинтересовался жеребенок следом, чей интерес все равно не утихал.

— Восемнадцать. – Покраснев, ответила Флаттершай. Не дожидаясь очевидного вопроса, она сама ответила на еще пока невысказанные слова. – Я так и не смогла найти себе особенного пони, который… которого я бы полюбила. Мне… я слишком смущаюсь внимания. И внимания жеребцов особенно. Поэтому, ну… в общем….

— Хорошо, я понял. – Мун, видя смущение пегаски не стал упорствовать и вернул разговор к началу. – Я хочу узнать, как появляются жеребята. Может мне и восемь лет, но я чувствую себя достаточно взрослым для этого.

— Что ж, раз ты так считаешь…. – Флаттершай решила все же рассказать ему всю правду. В конце концов, он пережил рабство или, если Эпплджек оказалась неправа в своих предположениях – явно что-то, лишь немногим лучшее, чем рабство. Скорее всего, он видел достаточно, чтобы не быть потрясенным тем, как размножаются пони и как зачат был он сам.

— Все начинается с того, что кобыла и жеребец начинают встречаться. Когда они понимают, что созданы друг для друга… ну, тогда начинается… это. – Несмотря на решение выдать на духу все как есть, пегаска продолжала неуверенно бормотать, откладывая самые пикантные подробности на неопределенный срок.

— Так, ага. Это понятно. – Утомленным от ожидания голосом произнес жеребенок. – А что… ну, как сам процесс происходит? Как именно появляется новый пони? – В уже легком нетерпении спросил Мун, теребя свою игрушку.

— Ммм…. Сами любовные обнимашки…. Ну они…. – Лепетание стыдливой пегаски было резко прервано Рунавеем.

— Любовные обнимашки? – Переспросил он удивленным, но никак не смущенным тоном. – Это так называется? Ну… вот то что они делают, чтобы появился жеребенок.

— Да, они самые. – Подтвердила Флаттершай с красными щеками. Невольно, думая о том, что она сейчас расскажет жеребчику, в ее голове сами появились все эти пикантные, эротичные и даже пошлые картинки. – Первый этап – мордотычканье. Может, ты уже видел, как этим занимаются твои родители? – Мун лишь отрицательно покачал головой. – Это когда два пони трутся мордочками друг о друга. Это самый первый шаг близости между кобылой и жеребцом. Дальше идут уже… ммм… очень непристойные вещи, которые обычно нельзя делать на публике.

— Какие? – С жаром спросил Рунавей, даже поддаваясь вперед в жажде познания жизни взрослых.

— О, они… ну, начинают… целоваться. Не обычные поцелуи, а настоящие целовашки. Когда язык засовывают глубоко в рот особенному партнеру и там они переплетаются в невероятно… — Флаттершай сглотнула, а кончики ее сложенных крыльев затряслись в едва сдерживаемом возбуждении. -… чувственных узах. Вот.

— Понятно. Дальше. Пожалуйста. – Выдохнул маленький пони, в эмоциональном возбуждении облизывая губы тем самым языком, которому еще только предстояло познакомиться с язычком какой-нибудь очаровательной кобылы.

— Каждая пара пони занимаются любовными обнимашками по своему. – Быстро заговорила Элемент Доброты. – Жеребец обнимает кобылу за круп, та ласкает его подбородок хвостом, еще нежно кусают за ушко и пробегаются по нему язычком. В общем, какому пони что нравится. – Внезапно, ее охватило что-то вроде вдохновения. Точнее, ей хотелось побыстрее уже все рассказать и закрыть столь бесстыдную тему. – Также во многом характер любовных обнимашек зависит от племени. Мы, пегасы, я и ты, и другие, обожают использовать в них крылья. Самый чувственный жест крыльями – это перьеласки.  Это когда ты касаешься своей особенной пони раскрытыми крыльями, протягивая их к крупу любимой. И нежно гладя кончиками перьев самое чувственное место – ее Знак Отличия.

— И, наконец, когда их любовные обнимашки длятся уже достаточно долго, их чувства достигают эмоционального пика, жеребец разряжается своей магией любви в тело кобылы. От этого потока магии ее магическая искра зажигается и в матке появляется новая жизнь. Так кобыла становится беременной маленьким-маленьким пони, который поселится в ее животике. Через год он вырастет в ее чреве и беременная пони разродиться от бремени и на свет появится жеребенок. Вот так и появляются жеребята, Мун Рунавей.

Жеребенок лишь молчал, когда Флаттершай закончила свой рассказ. Теперь он знал все о жизни жеребцов и кобыл. Взрослый мир открылся перед ним во всей своей красе. Его мордочка застыла неподвижно, рот приоткрыт в немом шоке. – Вот я и стал взрослым. – Наконец выдал он безжизненным голосом. – И… и это все? – Спросил он неверящим тоном.

— Да. Я рассказала тебе всю правду. Именно так и появляются маленькие пони. – Кивнула Флаттершай, про себя радуясь, что этот полный пошлости рассказ подходит к концу. Одновременно, однако, она и испытывала беспокойство, смотря на потрясенного жеребенка. Похоже, несмотря на его показную взрослость, к такой части жизни больших пони он все же не был готов. Эх, нужно было ему все же отказаться рассказывать. Малышу же всего восемь лет.

— Но… но… я не понимаю. Как это работает? – Чуть отойдя от шока, растерянно забормотал Мун, чей взгляд бесцельно скользил по погруженной в темноту комнате. – То есть… если хочется зачать жеребенка. Нужно поцеловать свою особенную пони? Пони появляются из-за поцелуев? Я правильно понял?

— По сути – да. Долгий и чувственный поцелуй может пробудить твою магию любви, направить ее через поцелуй в тело твоей особенной пони и разжечь ее магическую искру, которая превратиться в маленького, очаровательного жеребенка. Так что да – пони, можно сказать, появляются из поцелуев. – Подтвердила Флаттершай, видя, что растерянному и потрясенному пони нужен простой и понятный ответ на его вопрос.

— А.. ага. Я понял. Ясно. – Кивнул жеребчик, медленно приходя в себя после знакомства с миром взрослых пони. – Что ж. Спасибо, что рассказала, Флаттершай. Было очень познавательно. Более чем. — Откинувшись на подушку, он сделал глубокий вдох и закрыл глаза. – Что ж, я, пожалуй, спать. После таких откровений мне нужно немного отдохнуть. Надо переварить.

Пегаска было собиралась согласно кивнуть и дать малышу отправиться во владения Принцессы Ночи, но тут набатом в ее голове прозвучала мысль, что у нее остается в любом случае еще один разговор с Рунавеем. Тот, который она откладывала, в том числе и этой беседой о поцелуях и жеребятах как можно дольше. Разговор о прошлом Муна. Что ж, больше откладывать было нельзя. Она слишком устала и не могла больше тянуть время. И ей нужно поговорить об этом с жеребенком.

— Извини, Мун Рунавей, но пока еще рано. – Вздохнула Флаттершай. – Нам нужно поговорить об одной важной вещи. У меня тоже есть к тебе вопросы.

— Вопросы? Какие? Это по поводу тестирования? – По прежнему расслабленно с ноткой утомления жеребенок лежал на кровати с закрытыми глазами. После того как вопрос с выбором класса для него решился, видимо, он более не думал, что у него будут проблемы из-за плохих результатов.

— Нет, Мун Рунавей. Я хочу узнать от тебя о твоем прошлом. О тех, с кем ты бродяжничал почти год. – Слова Флаттершай мигом согнали с жеребенка всю сонливость. Его глаза мигом распахнулись, а было расслабившееся тельце напряглось как струна.

— Я не хочу об этом говорить. Я хочу оставить прошлое в прошлом. – Резко ответил он тоном, не оставляющих простора для толкования и двойных смыслов. В любой другой раз под таким напором пегаска бы отступила. Да что там – в любой другой раз ей достаточно было отказать, любым тоном, чтобы она не стала настаивать на своем. Но сейчас она не могла этого сделать. Одна мысль о томящихся в рабстве жеребятах была невыносима и она не могла бездействовать, пока они страдали.

— Мун Рунавей, я вынуждена настоять на своем. – Одновременно и мягким, и твердым голосом произнесла пегаска. – Мне очень нужно узнать, как и с кем ты жил раньше. Мне это нужно не для праздного любопытства.

— Зачем? – Коротко спросил он. Взгляд Муна хаотично блуждал по темноте, выражая смятение и нервоз, царящий в нем от поднятой темы. Говорить о своем прошлом, как и все время до этого, он категорически не хотел. Ей придется постараться, чтобы убедить его открыться ей. Но как? Решив, что честность будет лучшим вариантом, Флаттершай решила высказать жеребенку все как есть.

— Я сегодня говорила со своими друзьями, когда была на пикнике. Мы много обсуждали тебя. Ты и твое поведение показались нам… странными. – Что ж, Эпплджек может ей гордиться, она предельно честна с жеребенком. – Мы много обсуждали то, откуда ты мог взяться и как ты жил, до того, как попал ко мне и в Понивилль. – Про себя Флаттершай подумала, что быть честной с пони и прямо ему все высказать действительно неплохая идея. Если предположение Эпплджек неверно – он так ей и скажет и они просто закроют эту тему. На это она втайне надеялась больше всего. Если же Элемент Честности права, то, как надеялась добрая пегаска, Мун согласится поведать о своих уже бывших хозяевах и поможет пониции найти и спасти его сверстников.

— И, в общем, у нас есть одно предположение, которое… ммм… раскрывает кто ты на самом деле. – Глаза Муна наполнились страхом и даже ужасом, когда она это произнесла. Рунавей весь сжался в кровати, и без того маленький жеребенок на ней выглядел едва ли не крохотным комочком шерсти.

— Да? И что вы подумали? Откуда я такой странный? – Медленно спросил жеребчик спустя несколько секунд молчания. Отвернувшись от Флаттершай, он вцепился Нирэ, сжимая его из-за всех сил и разглядывая его, словно интереснее сейчас для него ничего не было.

— Мы предположили, что ты… ты был рабом, Мун Рунавей. – Выдала Флаттершай. Мун замер после ее слов. Воцарилось тяжелое и напряженное молчание. Флаттершай ждала реакции жеребчика, но ее все не следовало. Тот лишь продолжал молчать, никак не шевелясь. С каждой секундой тягостной тишины взрослая пони нервничала все больше и больше. Они ошиблись? Они оказались правы? Почему жеребенок так боится ворошить свое прошлое? Почему он молчит?

— Вот как? – Когда прошла уже едва ли не вечность, заговорил он снова. – Голос его был безжизненный и пустой, в нем не было ни тени эмоций. Сделав еще одну паузу, он обратился к пегаске, не поворачиваясь к ней мордочкой. – Раб – это тот, кого держат в каком то месте против его воли, тот, кто подчиняется тому, кто заставляет его работать в своих интересах, зачастую за одну еду и кого наказывают, если он в чем то провинился? Тот, кого во всем ограничивают? Тот, к кому относятся как к живой вещи?

— Ну… да? – Упавшим голосом неуверенно подтвердила Флаттершай. “Уточнения” Муна были чересчур уж конкретными. По сути он уже подтвердил их предположения. Эпплджек была права. Несчастный жеребчик и правда был рабом.

— Хе-хе-хе-хе. – Внезапно засмеялся он горьким и едким смехом. – Вот уж действительно. Какие умные у тебя друзья, Флаттершай. – Резко оборвав смех, заговорил маленький пони все тем же мертвым голосом. – Я с тобой живу всего два дня. Ты обсуждала эти два дня жизни со мной со своими друзьями всего пару часов, смотря на меня со стороны. И уже поняли, кем я был на самом деле. Мне понадобилось почти три месяца, чтобы осознать, кто я. Три проклятых месяца жизни в этом…. – Он запнулся. Сердце желтой пони забилось сильнее от его слов. -… ТАМ. Три месяца жизни ТАМ. – Он выделил голосом последнее слово. — Чтобы понять, кто же я был все это время. Просто рабом.

— Впрочем. – Заговорил он дальше после небольшой паузы, не обращаясь даже, кажется, к своей приемной матери, которая застыла в темноте, слушая мрачные откровения жеребенка. – Хоть я и мог бы сообразить это уже через хотя бы неделю пребывания в этом ужасе. Зря меня считают очень умным и сообразительным. Хотя, конечно, до других дошло это вообще спустя полгода.

— Других? – Зацепилась пегаска за ключевое слово в его тихом бормотании словно самому себе. – Ты был не единственным рабом? – Значит, Твайлайт также была права. Мун был не один несчастный и где-то прямо сейчас страдали в неволе еще жеребята. И хоть было налицо, что ему больно говорить об этом, достаточно было услышать его голос, но у нее не было выбора. Ей нужно продолжать расспросы жеребчика. Ради спасения его друзей по пережитым тяготам и мукам.

— Не один. На одного раба слишком много старших бы пришлось, я бы надорвался их все хотелки в одиночку исполнять. Хи-хи-хи. – С истерической ноткой ответил Рунавей, вжимаясь в свою игрушку так тесно, что его мордочка утопала в розовом брюхе Нирэ.

— Мун Рунавей. Я понимаю, тебе не хочется это вспоминать. Но мне нужно, чтобы ты мне все рассказал. Кто эти твои старшие, сколько других рабов у них было, где вы путешествовали и… в общем, у меня много вопросов. – Собрав волю в копыта, Флаттершай решила попробовать все же расспросить впавшего в апатию Муна. Еще раз она напомнила себе, что судьба маленьких пони зависит в том числе и от ее усилий. Ей нужно узнать о прошлом Муна, как бы это не было страшно для нее и больно для него.

— Зачем? – Резко спросил он в ответ. Жеребенок, словно вернувшись в реальность, повернул свою голову в ее сторону, смотря на ее едва видимый в темноте силуэт. Самого жеребчика тоже было еле-еле видно в погруженной в уже почти ночной мрак комнате. Флаттершай было подумала зажечь свечи или фонарь, но отбросила эту мысль как несвоевременную. – Зачем тебе это знать? Мне больно это вспоминать, я не хочу это вспоминать. Не вспоминать.

Глаза Флаттершай защипало от слез. Она чувствовала себя последней мучительницей, требуя от жеребенка погрузится в столь кошмарные воспоминания. Но это было надо, чтобы вытащить других жеребят из кошмара наяву. – Мун Рунавей. – Собравшись с духом, заговорила она, наполняя голос максимумом решимости, какой у нее только было. – Мун Рунавей, мы хотим найти и наказать работорговцев, которые мучили тебя и сломали твою жизнь. А главное, мы хотим спасти других жертв этих злодеев. Спасти других жеребят, все еще находящихся в рабстве. Пожалуйста, Мун Рунавей. – Взмолилась пегаска. – Подумай о своих друзьях. Им еще можно помочь. Мы направим поницию, Гвардию, и вызволим и их тоже. Принцесса Селестия лично возьмется за организацию поиска тех, кто сломал твою жизнь.

— Вот как? – С нечитаемой, особенно в темноте, мордочкой переспросил Мун Рунавей странным голосом. Жеребенок замолчал, обдумывая, как она полагала, ее слова. Флаттершай не понимала, почему он не хочет ей пойти навстречу. Неужели жизни других пони, с которыми он вместе жил почти год, не значили для него ничего? Неужели не хочет их спасти? Рунавей выглядел пони, который недружелюбно относится к другим пони и не жаждет идти на дружбу с ними, но…. – Нет, Флаттершай. – Наконец, сказал он, обрывая ее мысль. – Не надо даже самой Принцессе Селестии искать. Уже слишком поздно. Их уже не спасти.

— Ч-что ты имеешь в-в виду? – Аккуратно спросила пегаска. Ее голос подрагивал в страхе перед тем, что сейчас скажет Мун Рунавей. Его голос, наполненный болью и безжизненностью четко показывал, что ничего приятного ей услышать не суждено.

— Они мертвы. – Разорвали воздух два слова. Элемент Доброты застыла недвижимо, казалось, сама жизнь встала на месте от ответа Рунавея. Когда до нее окончательно дошел смысл его слов, ее накрыла глубочайшая волна отчаяния и горя. Мертвы?! Слезы потекли по ее щекам, когда ее воображение представило ей эту ужасающую картину мертвых маленьких пони.

— Выжил только я. – Добавил он ровным тоном в ночной тишине, смотря сквозь беззвучно плачущую пегаску. Затем жеребенок как ни в чем не бывало отвернулся от нее и вновь уткнулся мордочкой в мягкий бок вечно счастливого и радостного Нирэ. – Разговор окончен. Спокойной ночи, Флаттершай. – Последнее, что услышала от него приемная мать, ясно давая ей понять, что больше с ней обсуждать эту тему не будут.

— Спокойной ночи, Мун Рунавей. – Прошептала Флаттершай. Продолжать у нее и самой не было ни сил, ни желания. Да и смысла в этом теперь не было никакого. Ради чего тормошить и бередить душевные раны ее жеребенка? Мертвых не воскресит даже сама Селестия. Вытерев гривой слезы с щек, разбитая пони пошла в свою комнату.

Бессильно она рухнула в свою кровать и укрылась теплым одеялом, закутываясь в него как в кокон. Несмотря на полную опустошенность после этого разговора, который оказался в сотню раз тяжелее всех прошлых вместе взятых, сон не шел. Голову посещали кошмарные сцены мертвых жеребят, а голову терзали догадки одна страшнее другой. Что с ними случилось? Их убили работорговцы? И только Мун смог убежать? Она не знала. И она не хотела знать. Мучимая совестью за то что заставила жеребенка вспоминать пережитый ужас она еще долго ворочалась в постели, пытаясь заснуть. Сегодня был один из самых ужасных дней, если не сам ужаса в ее жизни. И окончание этого лунария стало венцом всего пережитого сегодня кошмара.

Глава 9.

Вопреки обычаю в этот раз Флаттершай проснулась очень поздно. Она ворочалась еще пару часов, прежде чем смогла все же уснуть. И сон нельзя было назвать крепким. Вчерашние откровения не давали погрузиться в безмятежный сон. Измученная и помятая пегаска с трудом смогла утром встать с кровати. Взглянув на часы, она увидела, что даже для селестия проспала непозволительно долго – на циферблате уже было два часа сорок восемь минут. Твайлайт Спаркл также могла уже зайти с минуты на минуту, чтобы узнать что-то о работорговцах, от которых сбежал Мун. Мун Рунавей!

Стряхнув с себя остатки оков сна, пегаска поспешным аллюром подскакала к двери в его комнату, стремясь увидеть Рунавея. И застыла в нерешительности. Что ей делать дальше? Извиниться перед жеребчиком за то, что вчера она слишком настырно лезла ему в душу? Или лучше дать ему побыть наедине и не надоедать своим обществом? Флаттершай тихо постучала копытом в дверь. С той стороны не было ни звука. Пегаска постучала громче. По прежнему тишина. Обуреваемая дурными предчувствиями, кобыла толкнула дверь, открывая ее на всю ширину. В спальне Рунавея было пусто. Кровать была не занята никаким крохотным тельцем и аккуратно заправлена, его игрушка также исчезла. Комната выглядела так, словно в ней вообще нипони не жил. Будь Флатти чуть-чуть не в своем уме, она может и подумала бы, что все эти два дня жизни со странным жеребенком ей просто привиделись. Но нет, это не могло быть видением! Что если он так разозлился, что решил сбежать теперь и от нее?! Он же говорил, что уйдет от нее, если больше не захочет тут жить и она не удержит его даже силой!

Нет! Запаниковавшая пегаска рванула вниз, молясь Селестии, чтобы это было не так. Нет, нет! Он не мог уйти из дома! Слетев на крыльях вниз по лестнице, она судорожно осмотрела перепуганным взглядом гостиную. Дверь наружу была закрыта, равно как и все окна. Но жеребенок мог просто прикрыть ее за собой. В гнездышках ворковали друг с другом уже давно проснувшиеся животные, которые сейчас с беспокойством смотрели на напуганную пони.

— Мун Рунавей! Вы видели жеребенка, куда он ушел?! Как давно?! – Выпалила она на одном дыхании, обращаясь к своим маленьким подопечным. И успеет ли она его нагнать?! Сама она судорожно размышляла, как давно мог проснуться жеребчик и как далеко он уже мог уйти в лес. Вечнодикий Лес. Где он станет жертвой мантикор, древесных волков, гидр, ядовитых растений, страшной Урсы….

— Я здесь! – Прозвучал громкий, четкий и… спокойный голос Рунавея. Флаттершай, резко вырванная из своих испуганных мыслей замотала головой, пытаясь понять, откуда это только что-то прозвучало. Животные дружно указали ей в сторону ванной комнаты. Ни с чем не сравнимая волна облегчения прошлась по ее телу, когда до пегаски дошло, что Мун никуда не сбегал. Похоже, он просто встал раньше нее, прибрался в своей комнате и пошел… умываться.

— Доброе утро, Флаттершай. – Поздоровался спокойно Рунавей, когда на едва гнущихся ногах кобыла вошла в ванную. Малыш выглядел предельно буднично, судя по мокрой мордочке и полотенцу, висевшему на спине, он просто умывался, а не сбегал. От сердца отлегло, когда она поняла это. Его игрушка примостилась в углу, радостно смотря на то, как умывается ее хозяин. Все выглядело зауряднее некуда.

— Доброе утро… — Выдохнула Флаттершай, чувствуя как сердце начинает вновь стучать ровно и медленно, не пытаясь вырваться из грудной клетки. – Прости меня за вчерашнее, Мун Рунавей. – Извинилась перед жеребчиком старшая пони. – Я не хотела причинять тебе боль расспросами о твоем прошлом, я просто думала….

— Ничего не знаю, мой домик с краю. – Внезапно выдал Мун, прерывая ее сбивчивые извинения. – Не хочу ничего обсуждать. Просто забудь о том разговоре – и все. – После этих слов он спокойно вернулся к умыванию, оставив Шай за своим хвостом, которая так и застыла с приоткрытым ртом. Похоже, жеребенок предпочел сделать вид, что ничего и не было. – И да, тебе стоит тоже умыться, выглядишь ужасно, скажу честно. – Добавил он, не оборачиваясь.

Повернувшись к зеркалу, Флаттершай увидела, что ее приемный сын абсолютно прав. Выглядела она плохо. И никак это не приукрасишь. Желтая шерстка потускнела, грива и хвост полностью растрепаны и висят мочалками, а под глазами залегли гигантские мешки. Вздохнув, Флаттершай пошла к умывальнику. Ей придется постараться, чтобы привести себя в порядок. Был соблазн набрать ванную, но на это совершенно не было времени. Ей нужно приготовить завтрак себе, жеребенку, животным, Энджелу, приготовится к визиту Твайлайт и мисс Чирали, и это был далеко не полный список срочных дел.

Пока она только начала умываться, Мун Рунавей уже закончил намазывать сам себе голову средством для роста волос, не став уделять внимание хвосту и с все той же спокойной мордочкой закинул уже почти отработанным движением Нирэ себе на спину и удалился, так и не сказав более ничего. Судя по тихому постукиванию маленьких копыт сверху, и в этот раз он никуда не сбегал, а просто удалился в свою комнату.

Закончив утренний туалет, порядком похорошевшая хотя бы внешне кобыла направилась на кухню. Утро выходного дня, она проснулась на почти три часа позже обычного, но все равно у нее не было ни сил, ни желания возиться с готовкой. Но многочисленным обитателям ее дома все равно хотелось кушать. Тяжко вздохнув, она принялась наполнять кормушки животных, а Муну наложила в тарелку овса с сушенным сеном и заварила чаю, надеясь, что неприхотливому жеребенку этого хватит. И даже обычно капризный Энджел, которому подавай изысканные обеды, видя состояние хозяйки, вполне удовлетворился здоровенной и сочной морковкой.

— Ох, я вчера сделала большую глупость, Энджел. – Вздохнула Флаттершай, поглаживая любимого кролика нежными касаниями перьев. – Мун Рунавей сделал вид, что ничего не произошло, но я вижу, что он на деле обижен и зол на меня. О чем я только думала? Очевидно было, что он пережил кошмар. Смертельный кошмар. Если бы он мог помочь спасти других жеребят, он бы сразу мне об этом сказал. Но он молчал. И только теперь я поняла почему. Какая же я глупая. Все его друзья мертвы, а я заставила его это вспомнить. Я ужасная мать! – Всхлипнула пегаска, на которую вновь накатила боль от понимания того, что она натворила. Да, ей двигали добрые намерения, как и стоило ожидать от Элемента Доброты. Но довели они только до плохого.

Кролик в ответ нежно обнял пегаску за ногу, даря ей успокоение. Та, пытаясь сдержать слезы прижалась к нему, к своему любимому питомцу. Может он и был избалованным, но в трудный для нее час он всегда был с ней и готов поддержать любимую хозяйку, скрывая за внешней колкостью доброе и заботливое сердце. – Спасибо, Энджел. Я рада, что ты всегда со мной. – Тепло поблагодарила его пони. С неохотой она отстранилась от своего любимца. – Еще раз спасибо за то, что никогда не оставляешь меня. Мой любимый Энджел… — С нежностью произнесла его имя пегаска, заставляя кролика со смесью смущения и польщенности улыбнуться. — Но мне пора позвать Муна Рунавея завтракать. Малыш наверняка голодный. – После этих слов милая мордочка кролика сразу стала хмурой и даже с ноткой враждебности, адресованной этому самому проблемному жеребчику. Но пони, уже отправилась наверх за своим приемным сыном и не заметила этого.

Поднявшись к комнате жеребчика, она услышала его тихий голос за дверью. Видимо, маленький пони снова играл со своей неразлучной игрушкой. – Эх, ну и ночка, у меня таких уже давно не было. – Донеслось до нее, когда она подошла к двери. – Разбередила же раны Флаттершай. Свежие, причем, мда. Хотя знаешь, Нирэ… идет всего третий день моей жизни с Флаттершай, а в целом даже недели не прошло, как я тут, а уже… нет, не привык к такой жизни. Все до сих пор в новинку. Передо мной все новое. На каждом шагу – откровения и открытия. Но…. – Задумчивый голос жеребенка приглушенно журчал за дверью. Похоже, ушедший в свою странную игру Мун не услышал, что в это время к двери в его комнату успела подойти. -… но знаешь, Нирэ. Это может странно, но я уже начинаю забывать свою прошлую жизнь. То есть, я еще прекрасно помню все что пережил, имена, места и прочее, но это уже кажется другой жизнью. Словно не я ее прожил, а просто наблюдал со стороны. Воспоминания покрываются дымкой, через которую вроде как видно, но плохо. Странно это все Нирэ, очень странно. И страшно. Страшно утратить себя, каким бы я не был.

Флаттершай поняла, что вольно-невольно, но подслушивает она уже достаточно долго и подслушала она немало. Устыдившись своего проступка, который она совершает уже не в первый раз, пегаска поспешила постучать в дверь. Мгновенно раздался цокот копыт и дверь распахнулась. – Привет, Мун Рунавей. Я хотела позвать тебя на завтрак. Кушать уже готово. – Сообщила она, стараясь наполнить голос добродушием и теплом, стараясь ни единым словом не намекнуть на вчерашний разговор. Ей хотелось извиниться за вчерашний напор и настойчивость в разговоре о его страшном прошлом, но Мун еще полчаса назад дал четко понять, что хочет полного забвения этой темы, а не извинений. Поэтому она решила попробовать сделать вид, будто ничего не было вообще.

— Хорошо, идем. – Кивнул он со спокойной мордочкой, также демонстрируя, что ничего не было и все предельно заурядно. – Нирэ – стой тут и никуда не уходи. – Повелел он, обернувшись к лежащей на полу игрушке. Бегемот ответил на это неизменной радостной улыбкой и согласным молчанием. Довольный таким “ответом” жеребенок развернул голову обратно, выказывая готовность идти завтракать.

— Ты просто обожаешь Нирэ и разговоры с ним. – Решила завязать легкий разговор о приятном пегаска, пока пара пони спускалась неторопливо вниз. Флаттершай в свое время последовала традициям поселившихся первыми в Понивилле земных пони и поставила в своем доме удобную лестницу, избавляя от необходимости себя и гостей использовать крылья, чтобы подняться на второй этаж. Теперь, когда в ее доме будет постоянно жить маленький пегас, не умеющий летать и чья комната на втором этаже, это ей очень пригодится, превращая лестницу из роскоши в необходимость.

— Ну, надо же мне с кем-то общаться. У любого должен быть в жизни собеседник, кому разрешено высказать свои мысли, переживания и прочее. Я не душа компании, но даже я сойду с ума, если останусь совсем один. Нирэ же всегда меня выслушает. – Бесстрастным голосом пояснил Рунавей. Было появившаяся улыбка медленно сползла с мордочки кобылы. Мун Рунавей и правда выглядел жеребчиком, который предпочитает жить сам по себе, но его слова еще раз подчеркнули всю глубину его одиночества. И более того, он достаточно четко и прозрачно не намекнул, а прямо указал, что выговариваться он предпочитает игрушке, а не своей приемной матери. Впрочем, чего она еще могла ожидать? После того что произошло вчера, конечно же он не хочет с ней разговаривать кроме как по необходимости. А уж ждать откровенности, попыток высказать наболевшее, поделиться чувствами и вовсе наивно. Ох, она такая глупая, глупая пони!

В подавленных чувствах расстроенная пегаска привела сохраняющего невозмутимость Муна на кухню, где его уже ждала тарелка, полная вкусного овса. Энджел также был все еще здесь, медленно грызя сладкую морковку. От его взора не укрылось, что снова Флаттершай едва ли не плачет после разговора с жеребенком. С тех пор, как он поселился в их доме, она была постоянно либо грустной, либо уставшей. Либо, сразу и грустной, и усталой. И это притом что этот странный и дурной пони (как бы не утверждала обратное Флаттершай) появился всего лишь позавчера!

С ненавистью кролик посмотрел прямо в глаза этому плохому жеребенку, что портил жизнь его хозяйки. Мун Рунавей перехватил его взгляд и уставился в ответ. Две пары глаз вновь вонзились друг в друга в немом противостоянии. Энждел пообещал жеребчику, что его непременно ждет возмездие за то, что он причинил столько боли Флаттершай. Жеребчик лишь слегка усмехнулся, смотря на кипящего холодной яростью кролика и прошел к столу.

Флаттершай же, занятая самобичеванием, не заметила этого короткого противостояния двух своих самых любимых подопечных. Энджел этому только обрадовался – он не хотел расстраивать пегаску еще больше, пусть лучше останется в блаженном неведенье. Он больше не будет донимать Шай, показывая ей на все подозрительные странности и темные стороны жеребчика, что она приютила. Нет, он сам разберется с ним, не сейчас, и может даже не скоро, но обязательно. И тихо. А пока же пусть наслаждается вольготной жизнью под крылом Элемента Доброты. Его время еще придет.

— Что это? – С любопытством спросил Мун Рунавей, с интересом смотря на рассыпанные зерна, перемешанные с кусочками сена, больше не обращая на кролика никакого внимания, словно он – пустое место. – Я никогда раньше не видел такой еды. Это… сено? Помню, я похожее видел в салате, что мы ели позавчера. – Он аккуратно коснулся кончиком языка сухих стеблей. – А что за зерна? — С неизменным любопытством продолжал осматривать жеребенок содержимое тарелки.

— Это зерна овса и овсяное сено, Мун Рунавей. – Объяснила Флаттершай, выныривая из своих грустных, наполненных самоедством мыслей. – Никогда раньше их не видел? – Поинтересовалась она сама непонятно зачем. Видимо, просто пытаясь хоть как то в наивной попытке все же общаться на бытовые темы со своим приемным сыном, надеясь хотя бы в этот раз не затронуть его темные тайны.

— Неа. Ни разу. Зерна такие вижу впервые, а сено… ну, у нас оно было, но оно было несъедобным. – Покачал головой лысый жеребенок, к счастью, вроде реагируя спокойно. – У нас условия были другие, так что есть сено было нельзя. Но тут, в Понивилле, я так понимаю – все иначе. Есть овес, сено – разрешено. – Решив проверить свое же предположение на практике, он окунул мордочку в тарелку, набивая рот и начиная медленно и старательно жевать. – Ммм… вкусно. Мне нравится. – Изрек Рунавей, проглотив еду.

— Очень этому рада. У нас это очень популярная еда, особенно на завтрак. Раньше овес и сено из него ели почти все время и каждый, но и сейчас многие его любят. Очень сытно и полезно, несложно в приготовлении. И долго может храниться, не портясь, поэтому зимой едят тоже в первую очередь именно овес. – Расслабленно улыбнулась Флаттершай, видя спокойную реакцию малыша. Жеребчик продолжал методично есть, хотя и не своей обычной “скоростной” манере, но его порция все же постепенно уменьшалась в размерах.

— Понятно. Значит пони любят овес. Что ж, мне стоило догадаться. – Ответил жеребенок, после чего задумчиво почесал копытом голову. — Понятно. – Повторил он и вновь окунул мордочку в тарелку. Дальнейший завтрак проходил в молчании, Флаттершай также насыпала себе немного овса, размешанного с сеном. Но даже Мун не успел съесть свою порцию даже наполовину, как раздался стук копыта в дверь. Ухо жеребчика дернулось в сторону направления звука и лысый пони с настороженной мордочкой оторвался от еды.

— Не волнуйся, это наверное Твайлайт Спаркл. Она вчера обещала зайти ко мне. – Успокоила Муна пегаска. Похоже, гости уже стали прибывать к дому Флаттершай. Вздохнув, с легкой грустью пегаска оторвалась от слегка грубоватой, но сытной еды и слезла с подушки.

— Не люблю гостей. – Процедил Рунавей, смотря как она направляется в гостиную. – Я подожду здесь, пока она не уйдет. Буду вести себя тихо и не мешать вам. – Его слова, наполненные недружелюбием и едва прикрытой враждебностью к пони, которую он ни разу в жизни не видел, вызвали у Флаттершай лишь грустный вздох, но она промолчала. Жеребчик пытался показать, что их разговора вчера о его прошлом не было и он ничего не чувствует по поводу того, чего якобы не было. Но уже с самого пробуждения было видно, что это не так. Маленький пони был показательно равнодушный и холодный, недоверчивый и одинокий. Ровно как в их первую встречу.

— Привет, Флаттершай! Доброе утро! – В противовес ее черным мыслям пропела бодрым голосом лавандовая единорожка, когда Элемент Доброты открыла дверь. Она не ошиблась – это пришла Твайлайт Спаркл, как и обещала. С ней же был и маленький дракончик – верный помощник номер один как всегда сопровождал свою лучшую подругу. В руках у него был футляр, в котором, как легко догадалась пегаска, был свиток с пером, чтобы записывать все, что нужно Твайлайт.

— Привет, Твайлайт Спаркл, Спайк. – Поприветствовала их хозяйка дома, улыбнувшись при виде лучших друзей. – Проходите, рада вас видеть.

— Извини, что так поздно, мы немного задержались. Решили по пути зайти в Сахарный Дворец и там хорошенько перекусить. Одного завтрака нам оказалось что-то маловато. – Виноватым тоном улыбнулась единорожка, вытирая все четыре копыта о входной коврик. Спайк же предпочел ограничиться только двумя лапами, на которых он ходил. Закончив с этим делом, все трое прошли в гостиную.

— Ничего, мы сами только-только проснулись. Еще завтракаем. – Ответила Флаттершай, располагаясь на диванчике.

— Так поздно? – Удивилась Твайлайт, ложась на соседний диван, Спайк же уселся на еще один, свесив нижние лапы вниз.

— Ночь была тяжелой, я еле выспалась. – Прошептала Флаттершай. Эти слова напомнили ей, что друзья зашли к ней не чаю попить и поболтать, а по делу. Очень неприятному и болезненному делу. От этого ее и так плохое настроение упало еще ниже. – Я поговорила с Муном Рунавеем вчера перед сном. Эпплджек была права, он и правда, по его словам, был рабом. Его держали взаперти против его воли, заставляли работать и мучили. Его и других маленьких пони. Это ужасно, Твайлайт, даже слушать об этом было больно.

— Бедный жеребенок. – Поднесла копыто ко рту единорожка в сочувствии и потрясении. – Я до последнего надеялась, что Эпплджек где-то ошиблась в своих предположениях. Что ж, мы сделаем все, чтобы помочь ему. И помочь другим пони. – Как и всегда, в решительный момент, сомнения и страхи уступали место сосредоточенности и готовности действовать. – Спайк, пиши письмо Принцессе Селестии! – Громко и четко обратилась она к своему верному помощнику. Тот поспешил раскрыть футляр и достал перо и свиток, готовый писать. – Расскажи мне все, что рассказал тебе Мун Рунавей об этом и уверена, Принцесса вышлет Гвардию, та найдет и накажет преступников, спасет жеребят. Я лично прослежу, чтобы….

— Он мне ничего не сказал. – Тихо оборвала было начавшуюся бурную деятельность деятельной ученицы Селестии Флаттершай. – Он отказался рассказывать мне о своей прошлой жизни. Он только подтвердил что был рабом и это… это почти все что он сказал. Я не знаю, где он и с кем жил раньше. Я пыталась настаивать, объяснить, зачем мне нужно знать. Но… тогда он и сказал самое ужасное. Твайлайт. Гвардейцы нипони не смогут уже спасти. Мун Рунавей сказал, что все его друзья… мертвы.

Все замерло, когда прозвучало последнее слово. Элемент Магии застыла с открытым ртом и глазами, полными удивления и ужаса. Из лап Спайка вывалились письменные принадлежности, рассыпавшиеся по ковру. – Ч.. что?! Как?! – Все что смогла сказать Твайлайт Спаркл, услышав такие ужасные слова. Вся ее решимость пропала в один миг.

— Я не знаю. Мун Рунавей отказался говорить больше. Да и сама не хочу узнавать подробности о… о таком ужасе. Бедные жеребята… поверить не могу, что они все мертвы. – Воспоминания об одном этом разговоре заставили ее расплакаться. Слезы вновь, как и вчера вечером потекли по ее щекам, когда она услышала слова жеребчика, просто выбившие из нее дух.

— Прости меня, Флаттершай. – Тихо попросила прощения лавандовая пони. – Я и представить себе не могла, что судьба малыша столь ужасна. Я бы не стала просить тебя узнавать… такие страшные подробности.

— Такое нипони не пожелаешь. – Согласился Спайк, поднимая обратно выпавшие свиток и перо. – И правда ужасно. Я и подумать не мог, что где-то в Эквестрии с пони может случиться что-то плохое. А тут целая банда преступников, взявших в рабство жеребят. А где сейчас сам Мун Рунавей?

— Он на кухне, завтракает. – Вздохнула Флаттершай. – С самого утра он… весь отстраненный. Он мне не сказал ни слова упрека, но я вижу, что он сильно зол на меня за мою настойчивость в попытках узнать о нем. Надеюсь, со временем он простит меня.

— Уверена в этом. Нипони не сможет не простить тебя. Все знают, какая ты хорошая пони. – Подбодрила ее Твайлайт Спаркл, снова легко заулыбавшись. Воцарилось недолгое молчание, гости приходили в себя после столь страшных откровений. Но, взяв себя в копыта и сделав глубокий вдох, Твайлайт снова заговорила. – Я познакомлюсь с твоим приемным сыном?

— Хорошо, но, пожалуйста, не спрашивай его о его прошлом. И не дави на него. Если он не захочет говорить – отступи. Он очень чувствительный, пусть и скрывает это за стеной безразличия. Я это уже поняла. – Согласно кивнула пегаска, надеясь, что Твайлайт не навредит жеребенку еще больше. Конечно, намеренья у нее всегда только хорошие, но даже после более года изучения дружбы в Понивилле, у нее все еще зачастую были проблемы с общением. Сильные проблемы.

— Конечно, я понимаю, постараюсь не ранить его чувства. Уверена, я смогу с ним поладить. – Заверила Твайлайт пегаску. Ту одолевали сомнения, но, надеясь, что все пройдет благополучно, решила дать познакомиться этим двум пони. В конце концов, они же наверняка найдут общий язык?

— Мун Рунавей! Иди сюда, пожалуйста! С тобой хочет поникто познакомиться. – Позвала Флаттершай жеребенка. Тот не заставил себя ждать и уже через несколько секунд аккуратно и медленно вышел из кухни. Настороженным взглядом он провел по чужим для него пони и дракончику. Жеребенок лет семи-девяти выглядел для своего возраста предельно жутко. И грозно вообще для пони. Лысый, с обрубком вместо хвоста, бегающими пронзительными глазами и мрачной, настороженной мордочкой. Ступал он медленным и острожным аллюром, словно подкрадываясь к ним. Тело его было также напряжено, а голова приспущена, в общем, все говорило о том, как далек этот жеребчик от добрых и гостеприимных жителей Понивилля.

— Привет, Мун Рунавей! – Поздоровалась Твайлайт, нацепив на себя самую широкую улыбку из возможных. – Я – Твайлайт Спаркл.

— Здравствуйте, уважаемая Твайлайт Спаркл. Я – Мун Рунавей. – Хмуро поздоровался жеребенок, не излучая ни грамма дружелюбия. Его голубые глаза изучающее скользили по ее телу, задержавшись сначала на роге, а затем на боках. Как не пыталась единорожка, ей ни разу не удалось установить с ним зрительный контакт, жеребчик вовсю избегал посмотреть ей прямо глаза в глаза.

— А я – Спайк! Я – дракон! – Помахал верхней правой лапой дракончик, легко улыбнувшись. Может жеребчик и выглядел страшновато, но не судить же по внешности, рассудил Спайк. В конце концов, он по меркам пони тоже выглядит чудно. Правда, чудно, а не страшно. Тут же было больше все же жутко.

— Приятно познакомиться. – Тихо произнес Мун уже дракону. У Спайка было возник вопрос, действительно ли знакомство выходит приятным, смотря на внешне каменного жеребчика, но он предпочел оставить его при себе. Некоторые вопросы лучше всего оставить без ответа. Закончив свой осмотр, Рунавей уткнул глаза в пол и замолчал. Повисла неловкая пауза, жеребенок явно не был настроен на разговор.

— Как тебе Понивилль? – В итоге все же решилась нарушить тишину Твайлайт. Помня предостережения Флаттершай, она решила не спрашивать Муна Рунавея о его прошлом, а сосредоточиться на настоящем. Хотя сейчас уже на одном внешнем осмотре видела, какое оно у него было. Взять, например, тот факт, что он смотрит в пол – может, конечно, это стеснение. Но скорее всего, предположила единорожка, его хозяева требовали, чтобы Мун склонял голову в покорности и эта привычка, конечно же, до сих пор с ним.

— Очень нравится. – Кратко ответил жеребчик. Снова повисло молчание. Твайлайт вздохнула – это будет сложнее, чем она предполагала. Она не была раньше компанейской пони и считала, что не нуждалась ни в друзьях, ни в общении, предпочитая им компанию книг. Но даже в те времена она не была настолько отчужденной и замкнутой!

— Мм… и что тебе больше всего понравилось в Понивилле? – Закаленная в борьбе с Найтмер Мун, Кризалис, Сомброй и прочими монстрами и злодеями, единорожка не собиралась сдаваться так просто.

— Все. – Еще более лаконично сказал Мун. Твайлайт вздохнула и все же решила отступиться. Маленький пони ясно давал ей понять, что не хочет с ней говорить. – Еды много. Жилища просторные. – Внезапно все же продолжил он говорить, заставив уши кобылы навостриться во внимании. – Воздух чистый. Тепло. Зелени много, очень красиво. И тихо обычно. Чисто, опрятно. Не на что жаловаться.

— Очень рада, что тебе у нас нравится. – Воспряла духом Твайлайт, видя, что жеребчик все же решил быть хоть чуть-чуть открытым к ней. – А как тебе живется с Флаттершай? – Спросила она следующее, надеясь все же в итоге разговорить этого странного пони. Сама Флаттершай предпочла молчать, давая возможность подруге вести разговор. Вмешиваться она собиралась, только если Мун четко скажет, что не хочет продолжения, а Твайлайт Спаркл продолжит на него давить. К чему это приводит, она уже хорошо знала по вчерашнему дню. Опыту мэра… и своего собственного.

— Тоже жаловаться не на что. – Подняв глаза чуть выше и остановив взор на ее копытах, сложенных на диване, стал говорить жеребенок. – Она меня много и вкусно кормит, поселила меня в отдельную комнату, купает меня в теплой воде и разрешает мне делать все, что я захочу. Даже если бы я хотел жаловаться, я бы просто не смог бы найти повода.

— Очень радует. – Выдавила из себя еще более широкую улыбку Твайлайт, напрягая все мышцы рта для этого дела. Заверенья жеребчика, что все хорошо резко констатировало с его безжизненной мордочкой и безэмоциональными ответами. Да и его слова про “разрешает все” тоже вызывали обеспокоенность. Но, как полагала единорожка, Мун вовсе не имел в виду, что Шай его балует его сверх всякой меры. Разве что в его собственных глазах, явно привыкших к… более суровым условиям. – Я работаю библиотекарем в Понивилле. Ты любишь книги? – Решила она еще раз попробовать расшевелить жеребенка. И, о чудо Селестии – у нее это получилось!

— Да, очень. – Кивнул Рунавей, в голосе которого появился интерес, а уши дернулись, когда до них донеслись ее слова. – Я очень люблю читать. Узнавать то, чего не знал раньше. – Подтвердил он, слегка оживившись, хотя все еще не поднимая глаза выше.

— Много читаешь? Я вот каждый день прочитываю минимум одну книгу. У меня даже есть график чтения книг. Сегодня, к примеру, я читаю “История Королевства Грифонов 3-6 веков Селестийской Эпохи” от видного историка Дипа Лука.

— А мне вести список прочтенных книг и писать график прочтения новых. – Проворчал Спайк, прерывая спич Твайлайт, за что заслужил короткий осуждающий взгляд с ее стороны.

— Очень интересно. Ну, я люблю читать, но обычно возможностей не было в последний год. Так что люблю много читать, но читал мало. И что было. Было мало чего и мало когда. Надеюсь, в Понивилле это изменится к лучшему. – Мордочки пони и дракончика исказились в муке, услышав ответ жеребенка. Как бы Твайлайт не пыталась обходить скользкие углы, но те рисковали возникнуть на каждом ровном месте.

— Уверена в этом. Я с нетерпением буду ждать тебя в библиотеке, подберу для тебя столько книг, сколько захочешь и на любые темы. – Немедленно пообещала единорожка, стремясь побыстрее наполнить разговор позитивом.

— Что ж, я очень рад этому. Благодарю. – Ровно кивнул Мун. – Я зайду сразу как разрешит Флаттершай и у меня будет свободное время. Уважаемая мисс Чирали нашла большие пробелы в моих знаниях и назначила мне дополнительные занятия, до тех пор, пока я не нагоню своих сверстников. Мне придется сосредоточиться на учебе до тех пор, пока эта проблема не будет решена.

— Кстати, Твайлайт. Мисс Чирали сказала, что хотела бы попросить понибудь о помощи. Она не может заниматься с ним каждый вечер, а его отставание от школьной программы весьма большое. Можешь время от времени заниматься с Муном Рунавеем по школьным предметам? – Флаттершай решила, что это самый удачный момент чтобы попросить единорожку о помощи, в которой так нуждалась и без того нагруженная работой Чирали.

— Конечно, я с радостью позанимаюсь с этим маленьким пони! – С готовностью согласилась Твайлайт Спаркл.

— Ты не против того, чтобы я с тобой занималась, Мун Рунавей? – Решила спросить мнение самого ученика Твайлайт, все же, это ему учиться.

— Никаких возражений. – Покачал головой жеребенок, слегка разводя правой передней ногой. Если у него и были эти самые возражения, он предпочел их оставить при себе. – Как я понимаю, уважаемая Твайлайт Спаркл много знает и многое может мне поведать, а это главное для преподавателя.

 – Что ж, вот и хорошо, мы тогда пойдем, раз здесь закончили. – Решила закруглиться единорожка, пока весь торжественный момент не будет испорчен каким то неловким словом с ее стороны. – Как раз зайду к мисс Чирали и сразу предложу ей свою помощь. Да и надо будет написать письмо Принцессе Селестии. Я уже вчера написала ей, сегодня… ну, напишу что узнала сегодня.

— Узнала обо мне? – Поинтересовался невинным голосом жеребчик, вмиг утратив было разжегшуюся искру дружелюбия и интереса. Мун вновь стал настороженным и холодным.

— Да, Принцесса Селестия должна знать, что… мм… на ее землях действуют столь беспринципные преступники. А я, как ее ученица и добропорядочная пони, должна сообщать ей, если узнаю об их появлении. – Кивнула Твайлайт, решив не лгать жеребенку, который, похоже, не очень хотел, чтобы о нем разговаривали чужие пони. Даже если эта чужая пони – сама Принцесса Солнца.

— Понятно. – Внезапно на удивление спокойно кивнул жеребчик, вновь упирая глаза в пол. — Хотя я удивлен, что целой Принцессе есть дело до одного пони. Разве у нее нет более важных забот?

— Конечно, нет, Мун Рунавей! – Возмущенно вскинулась Твайлайт Спаркл. – Принцесса Селестия думает о каждом пони, что живет в Эквестрии. У нее нет большей заботы, чем заботиться о благополучии всех пони. Если понибудь несчастлив, она обязана вмешаться и помочь. Ведь счастье всех пони строится на счастье каждого из них. – Стала объяснять она прописные истины жеребчику. – Один пони несчастлив, другой, третий – и так вся Эквестрия погрузится в уныние, горе и хаос.

— Она очень мудрая Принцесса, по вашим словам. – С неверием и пессимизмом заявил на это жеребенок, заставив Твайлайт лишь вздохнуть. Она успокоилась и взяла себя в копыта, делая глубокий вдох, как учила ее любимая няня. Мун Рунавей вырос в местах, где пони не знали прелести жизни под благословленным и просвещенным правлением Принцессы Солнца, напомнила она себе. Конечно, он не знает и не верит, что Селестия мудрая и хорошая, очень добрая Принцесса. Скоро это изменится, а это главное. Пожалуй, насчет этого ей тоже придется его просветить в скором будущем.

— Так и есть. – Подтвердила слова жеребчика единорожка, не давая себе уйти в глубь своих мыслей. – Так что будь уверен, малыш, Принцесса Селестия лично возьмет под контроль поиск преступников и….

— Я слышал с кухни ваш разговор. – Резко оборвал ее Рунавей на полуслове. – Флаттершай сказала же вам, что те, кого я знал весь прошлый год – мертвы. Нечего контролировать, нет смысла ни в каких поисках.

— Что?! – Удивлению Флаттершай не было предела. – Когда ты говорил, что выжил только ты, я думала, что погибли только другие жеребята. Твои… твои “хозяева” тоже умерли? – Потрясенно спросила пегаска, снова невольно расправляя крылья, отреагировавшими на всплеск ее эмоций. Мозг Твайлайт Спаркл тем временем работал из-за всех сил, пытаясь создать гипотезу, объясняющую кончину сразу и рабов, и работорговцев. Что же могло убить сразу всех? На них напали дикие чудовища, не разбирающиеся в добре и зле? Конкуренты по темному бизнесу? Или может….

— Когда я сказал “Они мертвы”, я имел в виду, что все мертвы. И младшие, и старшие, все. – Не смотря на них, заявил жеребенок уже знакомым Флаттершай безжизненным голосом. – И я больше не хочу это обсуждать. – Жестко отрезал он, давая ясно понять, что разговор на это тему окончен.

— Конечно! – Поспешно кивнул Спайк, решая за обеих кобыл, дракончик вовсе не горел желанием узнавать хоть на йоту больше о таких ужасах. И, конечно, он не хотел, чтобы и Мун страдал, вынужденный вспоминать и рассказывать… о таком.

— Если Флаттершай разрешит, тогда я пойду к себе в комнату. Я уже позавтракал. – Попросил жеребчик неизменным ровным и сухим тоном.

— Да, конечно. Прости, что мы заговорили об этом. – Согласно кивнула Элемент Доброты, которая также не меньше Спайка хотела, чтобы обсуждение столь грустной и мрачной темы прекратилось. – Отдыхай, ты это заслужил. – Добавила она, складывая крылья и успокаиваясь.

— Хорошо. – Жеребчик развернулся и пошел к лестнице наверх, но затем, уже поставив ногу на первую ступеньку, резко развернул голову обратно. – Уважаемая Твайлайт Спаркл, хотите мудрый совет? Может, недостойный мудрости самой Принцессы Селестии, но все же?

— Ммм… да, конечно, не откажусь. Я всегда рада научиться чему-то новому. – Согласилась единорожка, выныривая из океана предположений и догадок, что роились в ее голове.

— Если о проблеме ничего не известно – значит, что ее не существует. Нет знания о проблеме – нет самой проблемы. – Изрек Мун Рунавей поучительным тоном. – Это все, что я хотел сказать. – И выпрямив голову, уже молча стал подниматься на второй этаж, оставляя хозяйку дома и ее гостей обдумывать его слова.

— Кажется, он хотел сказать, что пока мы не знали о работорговцах, нас и не волновало, что надо понибудь искать. Мы ни о чем не беспокоились и радовались жизни. – Почесал задумчиво гребень на голове Спайк, когда жеребчик уже удалился. Дракончик, может и был еще совсем малыш, но зато он не был глупцом. Так что понять суть совета Муна ему труда не составило, тем более что она была очевидна.

— Это ужасный тогда совет, Спайк. – Покачала головой Твайлайт Спаркл. – Тогда любое зло будет процветать, пока пони закрывают глаза и не смотрят на него. Будут делать вид, что его нет и не давать ему отпор.

— Я понимаю, Твайлайт. Но, сам Мун Рунавей считает иначе. – Грустно вздохнула Флаттершай. – Он уже не в первый раз говорит похожие плохие слова. Видимо, их вбивали в него его бывшие хозяева, которые старательно учили его всему дурному. Чтобы, похоже, сломить его волю к сопротивлению и заставить подчиняться. Я надеюсь положительным примером показать ему, что это все неправда. Тогда он изменится к лучшему, я уверена.

— В этом все пони рады будут тебе помочь. – Улыбнулась единорожка уже легкой искренней улыбкой, наполненной желанием поддержать приемную мать в ее нелегком труде. – Прости, что в итоге разговор закончился так, я не подумала, что не стоило говорить о письме Принцессе в его присутствии.

— Ничего, я и сама с ним регулярно обжигаюсь то на одном неловком слове, то на другом. – Еще раз вздохнула пегаска. – Я стараюсь с ним быть ласковой и нежной, но почти каждое случайно оброненное слово затрагивает его прошлое. Оно и не удивляет. Ведь так он жил много и много дней. Нельзя просто выбросить такой гигантский кусок жизни, как ни в чем не бывало. Хотя, как видишь, он старается это сделать. Пытается навсегда забыть все, что пережил.

— Мы подарим ему другую, хорошую жизнь. И у него скоро будет полно счастливых воспоминаний. – Мягко сказала Твайлайт, уверенная в своих словах. Они жили в Эквестрии, они жили в Понивилле, здесь не могло быть иначе. – Нужно просто время и терпение.

Со словами умной единорожки нельзя было не согласиться, так что Флаттершай согласно кивнула. На этом визит Спайка и Твайлайт подошел к концу и пара попрощалась с пегаской. Напоследок ученица Селестии обещала зайти к мисс Чирали прямо сейчас и предложить помощь в занятиях с жеребчиком. На этой ноте пони и дракон удалились, оставив Элемент Доброты одну. Вздохнув, та решила приняться за домашние дела. Мун Рунавей ушел читать и играть с Нирэ в свою комнату и явно после такой беседы не захочет разговаривать снова, так что она решила пока оставить его наедине. Нутром Флаттершай чувствовала, что дать жеребенку побыть одному сейчас будет самым правильным решением. Поэтому, она решила уделить вместо этого внимание животным в доме и развлечь Энджела, который тоже вынырнул из кухни, откуда тот все это время тихо подслушивал весь разговор пони.

За домашними хлопотами время летело быстро и незаметно. Не успела она оглянуться, как за уходом за животными, игрой с Энджелом, подметанием пола и даже небольшой стиркой постельного белья время прошло до аж самого обеда. На обед она решила сделать пышный салат, в котором щедро смешались морковка, сено, тюльпаны, огурцы, латук и помидоры. Приправив все перцем, она позвала жеребенка кушать. В этот раз поднимать его пришлось из кровати – Мун Рунавей, как оказалось, после разговора с гостями, пошел дремать. Но встал он быстро и без всяких возражений, на удивление резво порысив обедать.

— Как спалось, Мун Рунавей? – Поинтересовалась Флаттершай, медленно пожевывая стебель морковки, в то время как малыш не изменяя своей привычке ел со скоростью трех четвертей Пинки Пай, дорвавшейся до сладостей.

— Замечательно. Как и всегда. Обожаю спать. – Рубленными фразами ответил пони, проглотив еду, после чего окунул мордочку за следующим куском.

— Как тебе еда, я думаю, спрашивать смысла нет. – Постаралась пошутить Флаттершай. И ей это удалось – жеребенок забавно хмыкнул с набитым ртом. К счастью, как спохватилась пегаска, он не засмеялся, иначе, дело бы приняло бы очень несмешной оборот.

— Да, тут спрашивать не о чем. Еда вкусная и порции огромные. Два в одном. – Наконец, ответил он, прожевав. – Но, знаешь, Флаттершай, есть одна вещь, которая меня беспокоит. – Уже серьезным тоном заговорил Рунавей.

— Ты по поводу разговора о твоем прошлом с Твайлайт Спаркл? – Вздохнула пегаска, видя, что ход беседы резко сменил направление в куда более грустную сторону. Но, она сама была частью виновата в этом, так что….

— Нет, конечно, нет. – Покачал головой Мун, прерывая ход мыслей пегаски. – Нелепо просить оставить прошлое в прошлом и забыть его, а потом самому заводить о нем разговор. Я хочу поговорить о настоящем. О нашем доме. Я же могу называть его “нашим”?

— Конечно, Мун Рунавей. Ты со вчерашнего дня мой приемный сын, этот дом твой точно такой же, как и мой. – Подтвердила пегаска с облегчением, что самую неприятную сейчас тему жеребенок не поднимает и не собирается поднимать в будущем. Возможно, и правда лучше просто все забыть, подумалось ей. В подходе Муна все же было здравое зерно, как бы не хотелось этого признавать.

— Это радует. Что ж, лишний повод это обсудить. В общем, меня беспокоит, что наш дом никак не защищен и в него могут вломиться всякие чужаки. А в нашем доме даже дверь запереть нельзя, засова нет. – Заявил жеребчик, заставив кобылы приоткрыть рот в удивлении. – Если бы вместо твоих друзей пришли бы враги, они бы спокойно бы зашли в наш дом и вынесли бы все содержимое, пока мы бы чаевничали на кухне.

— Малыш, в Понивилле не воруют. У всех дома без замков и засовов, но ни один пони не стал жертвой воровства. Я живу здесь уже почти два года и ни одного случая не было. Тебе не о чем беспокоиться. – Заверила она жеребенка в абсолютной безопасности, что царит в городе. От воров, по крайней мере. От нападений чудищ из Вечнодикого добропорядочность пони не защищала никак. Но это была совсем другая проблема и засовы тут тоже были малополезны, хотя бы потому, что к обжитым местам эти монстры все же, как правило, не совались, а защититься от них такими мерами все равно было нельзя. Засовом или небольшим заборчиком Урсу Старшего не остановишь, тот и дом снесет целиком.

— Эх, хорошо, я понял. – Недовольно вздохнул Рунавей. – Меня беспокоит то, что у нас нет привычных мне засовов на дверях и решеток на окнах, но понимаю, что тут все другое. Просто я не чувствую себя в безопасности без привычных мер защиты.

— У вас были решетки на окнах?! – В шоке переспросила пегаска, цепляясь за эти слова. Хотя… чего ей стоило ожидать от места, в котором жил раб?

— Ну да. – Кивнул спокойно жеребенок, словно говоря о чем-то самом собой разумеющемся. – Вообще, они скорее чтобы мы не сбегали, но также и защищали нас от вторжения. Наверное, работало. По крайней мере, через них ни разу не смогли пробраться чужаки. – На удивление буднично стал рассказывать Мун, словно речь шла о вкусе чая. – Они не везде стояли, где мы размещались, но там где было куда бежать – они были. Я к ним быстро привык – легче спать, когда чувствуешь себя хотя бы в воображаемой безопасности.

— Понятно. – Кивнула аккуратно Флаттершай, не зная, что ей сказать о такой странной и страшной теме. К таким разговорам ничего в ее жизни раньше не готовило. И она не могла представить себе такой жизни, в которой живешь словно в осажденной крепости древних времен. Или в лагере рабов.

— Ладно, я понял – никаких решеток, заборов, вышек, замков и патрулей. Надо приучаться жить по новому. Постараюсь не дергаться от каждого стука в незапертую дверь. – Вздохнул Мун с легким сожалением, после чего вернулся к еде. Ухо Флаттершай вздрогнула от перечисления “мер защиты”, но она ничего не сказала. Все было понятно и без лишних слов.

Дальнейший обед прошел в молчании и когда он закончился, жеребенок отпросился удалиться в свою комнату, что, конечно, Флаттершай ему разрешила. Ее немного беспокоила усидчивость жеребенка, хотя, конечно, любая другая мать была бы на ее месте, наверное, рада, что у нее столь спокойный сын. Подавляющая часть жеребят уже давно бы сошла с ума от необходимости столь долго сидеть в четырех стенах без общения и движения. Но Мун не выказывал за эти три дня вообще никаких признаков того, что такой образ жизни доставляет ему хоть какой-то дискомфорт. Похоже, его полностью устраивало сидение в своей комнате наедине, почитывая книжки и возясь с единственной игрушкой.

Когда часы уже пробили десять часов дня, в дом явилась новая гостья. Это была мисс Чирали. Учительница пришла с хорошими новостями – директор школы одобрила зачисление жеребенка в третий класс, где преподавала сама Чирали и учились младшие сестры подруг Флаттершай. Так что хорошая компания маленькому пони была обеспечена. Также вишневая пони принесла в седельных сумках учебники, по которым ему предстояло заниматься. Как и ожидалось, к ней действительно зашла Твайлайт Спаркл и предложила свою помощь в дополнительных занятиях, в те дни, когда сама Чирали этим заниматься не сможет. И, наконец, она пришла, чтобы провести первый внеклассный урок для жеребенка. Флаттершай предложила им заниматься в его комнате, на что землепони легко согласилась. Мун Рунавей был рад видеть свою теперь уже и классную руководительницу, с энтузиазмом отнесся к предстоящим занятиям.

Помощь Флаттершай не требовалась, поэтому пегаска занялась своими делами, пока Чирали и Мун корпели над книгами. Она еще немного прибралась в доме, подмела дорожку перед ним, а затем наконец то предалась тому, ради чего селестий и был придуман – отдыху. За несколько часов пегаска собрала группу любящих спокойный отдых животных, в числе которых были Гарри с Энджелом и устроила чаепитие на лесной поляне в своем тесному дружеском кругу. Спокойное и приятное времяпровождение в хорошей компании помогло, наконец, Элементу Доброты расслабиться и сбросить напряжение, накопленное за эти три очень нелегких дня.

Чаепитие продлилось добрые несколько часов, до самого вечера, но, ничто не длится вечно и пора было возвращаться домой. Нужно было приготовить горячий вкусный ужин для себя и жеребенка. Возвращаться к своему милому домику, утопающему в зелени и окрашенному в закатные лучи. На мгновение она застыла, смотря на свой дом, частично заслонившим для нее медленно заходящее Солнце. Ее дом был словно приобнят лучами, исходящими из-за закрытого солнечного диска. Флаттершай замерла, любуясь этим прекрасным зрелищем, пойманном в столь удачном моменте и ракурсе. Домик и без того выглядевший очень красиво, сейчас выглядел просто чудесно! Дав себе полюбоваться заигравшими новыми, оранжевыми и желтыми красками пару минут, с приподнятым настроением пегаска порысила дальше.

Она даже стала напевать незамысловатый мотивчик себе под нос, когда заходила в дом, настолько счастливой себя чувствовала пегаска. Казалось, что тяжесть и стресс, обрушившиеся на нее с появлением в ее доме этого странного жеребенка, наконец то закончились и теперь все пойдет как по маслу. Дом встретил ее щебетанием птиц и зверей, наслаждавшихся жизнью во всех ее проявлениях, а сверху были слышны приглушенные голоса мисс Чирали и Муна Рунавея, очевидно, продолжавших упорную учебу. Флаттершай бросила взгляд на часы – без двенадцати семнадцать. Они сидели так, выходит, уже много часов. Что ж, пора бы им уже было заканчивать на сегодня. Это очень уж много для восьмилетнего жеребенка. И учителя, у которой сегодня вообще то тоже выходной.

И, почти в такт ее мыслям уже через несколько минут Мун и Чирали спускались по лестнице. Вид у них обоих был усталый, но довольный. – Как позанимались? – Поинтересовалась пегаска, отрываясь от разжигания кухонной печи, на которой собиралась пожарить рататуй. Очень красивое и при этом вкусное блюдо, по мнению розовогривой пони.

— Замечательно! – Широко улыбнулась мисс Чирали. – Мун Рунавей очень упорный и усидчивый, не отвлекается ни на что и почти не делал перерывов. И он схватывает все на лету. Я уверена – программу всего первого класса такими темпами мы закончим уже к концу новой недели. А за месяц или даже быстрее вполне освоим и второй, окончательно нагнав третьеклассников. После чего он сможет расслабиться и наслаждаться всеми радостями жизни жеребенка, не напрягаясь от излишне упорной учебы. Главное – держать такой темп весь месяц Листвы.

— Рада это слышать. – Улыбнулась Флаттершай, с гордостью смотря на своего приемного сына, который и сам улыбался, явно довольный своими успехами и тем, что его хвалят взрослые. – Останетесь с нами на ужин?

— Нет, спасибо, я и так у вас уже загостилась. – Вежливо отказалась мисс Чирали. – Так что я, пожалуй, пойду. До завтра, Мун Рунавей, увидимся утром на занятиях в школе! – Стала прощаться землепони.

— До завтра, уважаемая мисс Чирали! – Заулыбался в ответ жеребчик, провожая учительницу до выхода. Вскоре, только пурпурный хвост было видно на горизонте, а позже и он исчез среди домов, оставив пару пегасов на пороге дома одних. Мигом улыбка пропала с мордочки Муна, как только мисс Чирали оказалась достаточно далеко, жеребенок вновь стал спокойным и невозмутимым. – Да уж, утомился я знатно за этой учебой. Но это того стоит. Всяко лучше, чем ящики таскать на своем горбу. – Таким же утратившим резко все дружелюбие голосом произнес он, в котором осталась только усталость от прожитого дня.

Флаттершай неприятно удивила резкая смена настроения жеребчика. Стоило только мисс Чирали удалиться, как он тут же стал… обычным. Но она промолчала, хотя сердце почувствовало новый неприятный укол ревности. Почему он был так дружелюбен со своей учительницей, но не был таким теплым к ней, своей приемной матери? В нем до сих пор держится обида за вчерашний вечерний и сегодняшний утренний разговор? Пегаска не стала озвучивать свои вопросы жеребчику, а лишь тихо вздохнула и пошла на кухню – ужин сам себя не приготовит.

Мун вызвался помочь, на что пегаска с радостью согласилась, отгоняя от себя было нахлынувшие неприятные мысли. За готовкой время прошло незаметно и вскоре они оба сидели за столом, любуясь аккуратно нарезанными дольками овощей, политых соусами. Блюдо было столь красивым, что даже есть его не хотелось. Флаттершай. Мун Рунавей не стал обращать особого внимания на эстетическую часть рататуя и сразу же принялся уплетать свою порцию за обе щеки. К еде подход у него был сугубо практичный, его интересовала сытность, потом уже вкус и почти никак – красота.

— Флаттершай, тебя что-то беспокоит? – Обратился к ней Мун, отрываясь от еды и внимательно смотря на ее гриву, свисающую к полу. Пегаска покачала головой, пытаясь дать понять жеребенку, что все отлично и ему не о чем беспокоиться. – Флаттершай, я же не слепой. Я бесчувственный чурбан, но не слепец. – Жеребчик отказывался так просто отступить. – Ты была бодренькой и веселой, посвежевшей, когда я тебя увидел после окончания занятий. А когда готовили ужин, ты была и сейчас остаешься грустной и подавленной. Тебя явно что-то тревожит и это что-то произошло совсем недавно.

Смотря на мордочку жеребенка, на которой едва-едва, но проглядывало беспокойство, вполне искреннее и ясное за нее, кобыла решила честно объясниться с ним. Все же, Мун выглядел вполне себе зрелым пони и, несмотря на возраст, сможет понять причину испортившегося настроения пегаски. – Эх… меня беспокоит, что ты относишься к мисс Чирали лучше, чем ко мне, Мун Рунавей. Уже в миг знакомства ты ей улыбнулся, а меня встретил настороженностью. И далее тоже ты к ней относишься намного теплее, чем ко мне. Мун Рунавей… мне кажется, что… ты… ну, относишься к ней… ну….

— Я понял. – Оборвал ставшей несвязной речь Флаттершай Рунавей. Жеребенок вздохнул, раздумывая над ее словами. – Тебе не о чем беспокоиться Флаттершай. Ты совершенно зря ревнуешь. Я так понимаю, это именно ревность – тебя расстраивает, что есть пони, которая нравится мне больше, чем ты. – Заговорил он, после небольшой паузы, упирая глаза в свою тарелку. – Но это не так. Именно ты моя мать и ты заботишься обо мне с первого мига нашего знакомства. Нет пони, к которой я бы относился лучше, чем к тебе.

— Я так веду себя с уважаемой мисс Чирали не потому что она мне нравится больше, чем ты. Вовсе нет. Я вообще почти никак к ней не отношусь. Да, она вроде неплохая пони, вроде добрая, вроде хорошая, но я знаю ее всего второй день и только по делу учебы и не более. Могу и ошибаться. Я улыбаюсь и делаю милую мордашку не потому что у меня вызывает столь бурный восторг проведение с ней времени. А потому что я пытаюсь завоевать ее хорошее отношение ко мне, только и всего. Вспомни наш вчерашний разговор про раскрытую книгу. Показуха – вот что главное. Выглядеть хорошо в чужих глазах. Я с тобой себя так не веду, как уже сказал, потому что ты со мной все время. Нельзя притворяться вечно. Ты смотришь на меня настоящего. А я не любитель улыбаться. Ее же я буду видеть только на уроках в школе и месяц, максимум два на дополнительных занятиях. Ей я задурить голову вполне могу, вот и прилагаю к этому усилия.

— Зачем тебе это? – Потрясенно прошептала Флаттершай. После его слов она взглянула на происходящее словно другими глазами. И картина заиграла новыми красками. А ведь и правда. Жеребчик был так дружелюбен из всех пони исключительно с мисс Чирали, проявляя с первой минуты несвойственную ему благожелательность и доброжелательность. Очень странно для столь недоверчивого и циничного маленького пони, это Флаттершай верно подметила. Но ошиблась с причиной. Мун был таким не потому что мисс Чирали с первого взгляда оставила след в его сердце, а потому что… вот как раз он и скажет, зачем ему это ему было нужно.

— Потому что она – учитель. – Словно это все объясняло, сказал жеребенок. Но смотря на застывшую в недоумении и шоке мордочку матери, он заговорил снова. – Учитель – это тот или та, у кого есть власть над учениками. Надо мной, то есть, я же ученик. Поэтому я и пытаюсь к ней подмазаться. Если она будет хорошо ко мне относиться, то не будет использовать свою власть, чтобы делать мне плохо. Вот, уже успехов добился – я отправляюсь учиться в нормальную школу, в третий класс, а не в первый. И уж тем более не в какие-то… другие места. Похуже.

Флаттершай слушала речь Рунавея с поникшими ушами. Вот оно как. Мун не воспылал симпатиями к доброй учительнице, он просто пытался завоевать ее расположение из, по сути, корыстных целей. Вновь жеребчик демонстрировал просто запредельный уровень цинизма и, похоже, он вообще не видел никаких проблем в таком поведении и образе жизни. – Малыш, это неправильно. Мисс Чирали не будет использовать свое положение преподавателя, чтобы ломать жизнь ученикам. Поэтому нет необходимости специально стараться ей понравится. Будь собой, мисс Чирали относится ко всем ученикам по их способностям, у нее нет любимчиков или наоборот врагов. Она в любом случае бы отправила тебя в третий класс, ведь она оценивала тебя по твоим знаниям и уму, а не тому, как приятно ей было с тобой проводить время.

— Эх… понимаю. Тут не так как ТАМ. – Нехотя согласился жеребчик, выделяя голосом последнее слово. – Я постараюсь измениться. Но это будет непросто. Старым привычкам нелегко изменить, которые въелись уже в самую глубь. Я привык, что там, где власть – там и злоупотребление ей. Для того же все и рвутся, скажем, в руководители чем-нибудь, чтобы распоряжаться выданными для этого дела подчиненными. Для своего личного удобства.

— В Понивилле все по другому, малыш. Все по другому. Поверь, завтра пойдешь в школу и увидишь, что ты попал в новый мир. Ты ведь видишь, что в моем доме… не так как раньше. За его стенами все тоже другое. Хорошее и прекрасное. – Мягко пообещала пегаска, понимая, что Муну нужно время, чтобы измениться к лучшему. Но он будет стараться, пусть это временами и будет нелегко. А она ему поможет, она и ее друзья.

— Да, я верю. Просто это как дышать прекратить одним воздухом и начать дышать другим. – Согласно кивнул Мун, тяжело вздыхая. – Прости, что так вел себя с мисс Чирали и заставил тебя ревновать. Я не хотел тебя огорчать.

— Ничего, мы же поговорили друг с другом и теперь уладили нашу маленькую проблему. Мне тоже следовало сразу спросить, а не терзать себя обидой и подозрениями. – Два пони улыбнулись друг другу, чувствуя, как между ними рушится невидимый барьер. С хорошим настроением они вернулись к ужину, наслаждаясь вкусом остывших, но все еще очень аппетитных жареных овощей.

После еды, жеребенок помог ей помыть посуду, умылся в ванной и вновь, как и всегда отправился в свою комнату, сказав, что хочет еще посидеть над учебниками. Пегаска предложила ему свою помощь, на что тот с готовностью согласился. В комнате Муна уже начали появляться первые признаки “живого” беспорядка. Читальный стол был завален сразу несколькими тетрадями и парой учебников, а на полу лежало еще несколько книг, а также были вытащены и разложены там-сям письменные принадлежности, купленные еще позавчера. Было видно, что жеребенок и правда упорно весь день корпел над книгами и был готов продолжать делать это дальше.

Уточнив, где остановилась мисс Чирали в его обучении, Флаттершай стала помогать ему в изучении предметов начальной школы. Малыш и правда схватывал все на лету. Да, ему не раз требовалась помощь в понимании того, что написано в учебнике, не раз приходилось повторять дважды одно и тоже, но никогда – трижды. Маленький пони действительно быстро учился и проявлял немалую сообразительность, достаточно было четко и понятно объяснить материал. Так они прозанимались около двух часов, но в итоге даже неутомимый Мун стал зевать и устало потирать глаза.

— Я, пожалуй, пойду спать, у меня уже сил почти не осталось. – Заявил он, когда часы пробили уже двадцать два часа. – Я нередко работал и больше, но это все же через силу, натужно так. Да и завтра в школу с утра, так что я предпочел бы лечь пораньше, если ты мне разрешишь.

— Конечно, Мун Рунавей. Сложим заранее все в сумки тогда, чтобы утром не тратить время на сборы. – Вместе они быстро навели порядок в комнате, разложив все учебные принадлежности по сумкам, благо, их было немного. Как обычно обняв игрушечного бегемота, жеребенок укрылся под одеялом, готовясь отойти ко сну, несмотря на то, что до начала ночи оставалось еще почти два часа. На предложение Флаттершай рассказать ему сказку на ночь, малыш тихо рассмеялся.

— Нет, спасибо. У меня и так голова пухнет от обилия новых знаний. В нее больше ничего не лезет, хе-хе-хе! – С приятным легким жеребячьим смехом ответил Мун отказом, заставив пегаску умилиться тем, как мило выглядит в этот миг Рунавей.

— Ну, тогда отдыхай, ты сегодня хорошо потрудился. Спокойной ночи, Мун Рунавей. Сладких снов. – Пожелала ему пегаска, улыбнувшись теплой материнской улыбкой кобылы, укладывающей спать своего маленького сына.

— Спокойной ночи, Флаттершай. – Кивнул легонько жеребчик, прижимаясь к своей игрушке и закрывая глаза. Элемент Доброты как можно тише вышла из комнаты, оставляя Муна отдыхать. Завтра ему предстояло в его первый раз пойти в школу и силы ему потребуются.

Глава 10.

В прошлых главах заменены месяца. Месяц Цветов заменен на Месяц Листвы. Я нашел временную несостыковку в своем сюжете и перенес момент попаданчества ГГ во времени для устранения противоречий.

Наступил нежданный, но неизбежный день – утро пудингхеда, первого дня недели. Первого дня недели и первого рабочего и учебного дня недели. Те пони, что в селестий и лунарий весело развлекались и отдыхали, теперь позевывая шли в школу или на работу. Впрочем, хватало и таких пони, что бодро гарцевали, невзирая на то, что после пары дней аликорнов отдыха и праздности пришла пара дней земных пони, наполненная тяжким и упорным трудом.

Одной из них была Эппл Блум, милая кобылка с пустым боком и гигантским розовым бантом в гриве. Маленькая земная пони бодро рысила этим ранним утром к школе Понивилля, с нетерпением ожидая новых занятий. Ее желтая шерстка едва ли не сияла в утренних лучах восходящего Солнца, а уж малиновые грива и хвост и вовсе, казалось, горели огнем. Копыта бодро цокали по мощенной камнем дороги, разве что не выбивая из нее искры. В общем, каждая часть тела кобылки, от копытца до кончиков ушек говорила о том, какая энергия бурлит внутри нее.

В противовес Эпплблум, другие жеребята, идущие в школу, едва брели, с трудом переставляя ноги. Не все, конечно, но многие. Их можно было понять. Вчера и позавчера, с восхода и до заката они бегали, играли, веселились, в парках, на улицах, дома и на лужайках, а сегодня им нужно будет сидеть смирно за партами и грызть гранит науки. Неудивительно, что многие из них не испытывали энтузиазма, идя в школу с набитыми седельными сумками, в которых покоились тетради, учебники, перья, коробочки с обедами и прочие школьные принадлежности.

В их числе была и Скуталу. Юная пегаска сидела на фиолетовой подушке, положив голову и передние ноги на парту, водя заспанным взглядом по постепенно наполняющемуся шумом классу. В отличие от оранжевой пони, миловидная Свити Белль, сверкающая белоснежной начищенной шерсткой и наполированным рогом сидела ровно с широкой улыбкой, вообще не выказывая никаких признаков того, что вставать в такую рань для нее было проблемой.

Большая часть класса скорее относилась к таким, как Свити Белль – жеребята весело переговаривались друг с другом, делясь событиями прошедших выходных и уже строя планы на время после уроков. Самым главным исключением, как отметила Скуталу, была Пина Колада. Светло-сливовая, почти белая землепони спала прямо за партой, не обращая никакого внимания на царящий шум разговоров. И Скуталу испытывала острое желание последовать ее примеру. Она тряхнула головой, растрепав и без того плохо причесанную фиолетовую гриву и тяжко вздохнула, старательно борясь со столь искусным соблазном. Заснуть за считанную дюжину-две минут до урока – это совсем не круто.

Мисс Чирали все еще не было в классе, хотя времени до начала урока оставалось все меньше и меньше. Пегаска уже вовсю подумывала все же сдаться и рухнуть на парту головой, погружаясь в сладостное забвение, но тут в класс вошла Эпплблум. С ноткой зависти Скуталу отметила, что и та сияет, как начищенный битс, словно вставать с первыми лучами Солнца, вместе с самой Селестией ничего сложного нет. – Как у вас получается так бодро выглядеть в такую рань? – Спросила она у подруг сразу после обмена приветствиями.

— Не знаю, я всегда так встаю и никогда не испытываю проблем с тем чтобы вовремя проснуться. – Ответила первой Свити Белль, изысканным движением юной леди поправляя свою шикарную гриву. В противовес Скуталу, у маленькой единорожки ее окрашенные в сиреневые и светло-розовые цвет волосы были завиты в изящные локоны, почти как у Рарити. – Вот моя старшая сестра всегда в это время еще спит. – Заговорила она о той пони, с которой всегда старалась брать пример. Но не в этом случае. – Она вообще любит поздно просыпаться. – Не удержалась от желания немного посплетничать Свити Белль, невольно копируя старшую сестру и в этом.

— Я тоже с этим проблем не имею. Я не устала вчера и нормально выспалась, с чего бы проснуться сонной и вялой сегодня? Вчера селестий был, где там чего устать, чтобы тянуло в кровать. – Бодрым голосом поддакнула Эпплблум, получив еще один завистливый взгляд от Скуталу.

— Вот сено, я тоже так хочу. Как вы этого добиваетесь? – Не по возрасту ворчливым голосом стала вопрошать пустобокая пегаска.

— Ложимся спать всегда вовремя, не задерживаясь допоздна. – Подколола подругу Свити Белль под игривую улыбку Эпплблум. – Ну, серьезно, Скуталу. Если бы ты не предпочитала кататься на скутере до едва ли не двадцати четырех часов и только в двадцать пять ложиться спать, то у тебя бы не было проблем с тем, что утром ты вся разбитая и сонная.

— Вот-вот. К тому же, быть усталой в пудингхед – просто нелепо! Вчера мы весь день играли и веселились. И позавчера тоже. Да и вообще прошлая неделя не была тяжелой. Мы же вчера весь день отдыхали, а не пахали на ферме, от чего устать? Беготни и веселья? – Задалась риторическим вопросом Эпплблум.

— Твоя правда. – Не смогла не согласиться Скуталу, еще раз вздохнув. – Может, мне тоже ходить на ферму к вам работать? Тогда я тоже привыкну не уставать от любого другого дела. – Полушутя, полувсерьез предложила пегаска. Эпплблум заливисто рассмеялась, вслед к ней присоединились и Свити Бель и сама Скуталу.

— Ну, кормить свинок было весело, но испачкались тогда знатно. – Отсмеявшись, произнесла Свити Белль. – Я не боюсь грязи, так как Рарити, но отмывать шерстку все же весьма утомительно.

— А главное – мы не получили за это дело наши Знаки Отличия. – Нахмурилась уже Скуталу, вспоминая ту давнюю истории, случившуюся еще в самом начале работы их клуба Искателей Знаков Отличия. – Кстати. – Решила сменить тему оранжевая кобылка. – Чем займемся после уроков? Есть какие новые идеи?

— Ну, идея с постройкой катапульты себя провалила. Знаков мы за нее не получили. И перед Кэррот Топ неприятно получилось. Ущерб, хвала Селестии, небольшой и она нас простила, но мне все равно стыдно за нашу оплошность. – С заметным смущением за их очередную и снова неудачную попытку получить Метки произнесла Эпплблум. – Может, попробуем… мм… Меткоискатели-Собиратели?

— И что мы будем собирать? – С интересом поинтересовалась Скуталу, которая почувствовала, что тут пахнет приключением с поиском чего то интересного, редкого и ценного, что они будут собирать, а потом показывать пони, чтобы те восхищались их находчивостью и смелостью!

— Ну, грибы, ягоды, цветы, травы…. Как древние пещерные пони. – Или нет. Это звучало… ужасно скучно! К счастью, Эпплблум не узнала мнение Скуталу о ее идее.

— Не торопитесь, пони. – Не дала высказать эту мысль пегаске Свити Белль. – Думаю, нам стоит отложить придумывание идей ненадолго. Я вчера говорила с Рарити за ужином, она сказала, что в школе нас будет ждать сегодня какой-то сюрприз. Связанный с поиском Меток. Так что, думаю, стоит подождать, пока мы его не увидим. Вдруг именно этот сюрприз подаст нам новую идею того, в чем заключается наш особый талант?

— Интересно, что же это может быть? Может, мисс Чирали сделает какое-то объявление? Какой-нибудь конкурс или праздник? – Живо заинтересовалась Скуталу, которой это показалось куда более интересным, чем сбор каких-то там цветов.

— Не знаю, Рарити ничего не сказала и только делала хитрую мордочку. Похоже, ей просто нравится что-то знать и при этом держать это в секрете. – Забавно сморщила носик элегантная маленькая пони. – Правда, это даже странно как то. Обычно она любит посплетничать, а тут, внезапно, смогла удержать себя в копытах. И как я не спрашивала, так и ничего и не сказала больше.

— Интересно, что же это за сюрприз…. – Задумчиво протянула Эпплблум, которая мигом переключилась с было возникшей идеи на эту новую загадку. Ей и правда было интересно попробовать себя в новом деле, но не так сильно, как узнать про таинственный сюрприз, да еще и связанный с деятельностью их клуба Искателей Знаков Отличия. Увы, но ждать пришлось по их меркам долго – добрую дюжину минут. И даже четыре минуты сверху!

Когда уже все жеребята собрались в классе, а до удара школьного колокола оставались считанные уже, наверное, секунды, в класс, наконец, то вошла мисс Чирали. – Здравствуйте, маленькие пони! – Поприветствовала она учеников с доброй улыбкой, проходя к классной доске.

— Здравствуйте, мисс Чирали! – Хором поприветствовали любимую учительницу все семнадцать жеребят, сидящие за партами. С удовлетворением, учительница отметила, что сегодня все пони на своих местах. Нипони не болен, нипони не прогуливает. Уже хорошее начало недели и дня.

— Сегодня у нас особенный день в жизни нашего класса. – Начала она под удар колокола, окончательно привлекая к себе всеобще внимание, и без того сосредоточенное на ней. – Сегодня, к нам в класс пришел новый ученик! – Объявила мисс Чирали школьникам, вызвав шквал удивленных перешептываний. И некоторые из них, даже уже стали догадываться, о каком именно новом ученике идет речь. Те из них, кто уже успел увидеть одного странного жеребенка во время своих прогулок по городу. – Малыш – заходи!

Мигом в дверном проеме показался этот загадочный пони. В класс зашел жеребчик лет семи-восьми. У него была темно-синяя шерстка, крохотные крылышки, сложенные на боках, сам он был довольно худеньким. Он мог бы вполне казаться миленьким и симпатичным, но впечатление отчетливо портила его грива. Точнее – ее отсутствие. Сквозь шерстку едва пробивались редкие волоски, а от хвоста был один обрубок, состоящий, равно как и будущая грива, из черных и голубых полос. А еще приятное впечатление изрядно портила его мордочка. Она застыла безжизненной маской, на которой не было и тени эмоций, а голубые глаза смотрели на своих одноклассников настороженно, словно те собирались его дружно поколотить всей толпой в качестве приветствия.

— Я – Мун Рунавей. – Мелодичным и мягким, но сухим и безжизненным, под стать выражению мордочки, представился жеребчик. – Рад учиться вместе с вами. Я люблю читать, спать и шутить. Надеюсь, мы поладим. – Выдал он удивленно переглядывающимся пони, которые не ожидали увидеть такого необычного нового одноклассника. Тот же лишь перевел взгляд на сам класс, медленно осматривая уже его.

Взгляд его медленно заскользил по желто-коричневому соломенному полу, затем поднялся к светло-коричневым деревянным партам и приставленным к ним подушкам. Также неторопливо он перевел глаза на стены, щедро украшенные гравюрами, на которых была изображена Принцесса Селестия. Сидящие перед ним за партами жеребята продолжали молчать, все еще немного… пораженные столь необычным пони. Некоторые, тем более, узнали его, вспомнив, что видели Муна раннее, когда тот посещал Понивилль в компании с Флаттершай в премудрий и лунарий. Пользуясь зависшей тишиной, жеребчик продолжал медленно осматривать класс, спустив взгляд с гравюр к длинным рядам тумб и столов вдоль стен, на которых были разложены книги, которые хранила Чирали для себя и класса, а также учительские принадлежности для обучения маленьких пони, к примеру, телескоп.

— Хм… садись за любую свободную парту, Мун Рунавей. – Сказала ему мисс Чирали, когда тот вроде уже все осмотрел и слегка освоился, не давая повиснуть в воздухе неловкому молчанию. Пони лишь кивнул и прошел к рядам учеников. Подойдя к первой же свободной парте, оказавшейся второй справа у стены, за хвостом Скуталу. Скинув голубые седельные сумки на пол, как это сделали остальные жеребята, он зубами достал оттуда такие же голубые тетради с рисунком из алых роз, учебник и перо.

— Взгляни – у него нет Знака. – Шепнула Эпплблум, наклоняясь к сидящей сбоку слева Свити Белль, кивая на севшего на ряд позади них новенького. И правда – когда им открылся обзор получше и тот снял с себя сумки, стало четко видно его пустобокий круп, который тот усадил на подушку, готовясь к уроку.

— Да. Похоже, в этом и заключается сюрприз, что обещала мне Рарити. Новый член клуба Искателей Знаков Отличия. – Также шепотом ответила белоснежная малышка со смесью радости и удивления. Кобылки кинули было взгляд на мисс Чирали, опасаясь выговора с ее стороны за болтовню на уже начавшемся уроке, но та не реагировала. И оглянувшись, они увидели почему. Перешептывался весь класс, обсуждая нового одноклассника. И нельзя было ожидать, что после появления столь необычного пони в классе, что жеребята не будут его обсуждать сразу как увидят.

Но, спустя пару минут они все же чуть-чуть успокоились и мисс Чирали начала занятие. Первым уроком был эквестрийский язык. Все уткнулись в учебники и тетради, но, нет-нет, да бросали взгляды на Муна Рунавея, присматриваясь к новичку. Тот же наоборот, ни обращал ни малейшего внимания на одноклассников, целиком и полностью сосредоточившись на уроке. Жеребчик вел себя тихо, не издавая ни одного лишнего звука. Мисс Чирали также почти не обращала на него внимания, задавая вопросы по теме другим жеребятам, но не спрашивала ни о чем Рунавея. Тот тоже не спешил выделиться знаниями или жаждой знаний, помалкивая и не задавая никаких вопросов учителю.

Остальные пони также вели себя спокойно, не нарушая дисциплину и потому все девяносто шесть минут урока прошли умиротворенно и тихо. Пробил удар школьного колокола и все малыши рванули из-за своих парт, стремясь на свежий воздух. Все, кроме новенького. Мун Рунавей остался сидеть ровно за своей партой. Убрав письменные принадлежности в футляр, он отодвинул его на край парты и закрыл учебник. После чего… положил голову на книгу и закрыл глаза, явно показывая намерение поспать все эти две дюжины минут перемены.

Естественно, на игровой площадке только и было разговоров, что о новеньком ученике, в которые с интересом вслушивались и жеребята из других классов.

— Это новый член для нашего тайного общества Искателей Знаков Отличия! – Воскликнула Свити Белль, не обращая внимания на то, что ее крик о “тайном обществе” только что услышала вся школа. Тайной их тайное общество уже и так давно не было ни для одного пони в Понивилле.

— Сразу как перемена, решил прикорнуть. Видимо, тоже допоздна давил виноград или занимался чем-то похожим. – Заметила Пина Колада, которая и сама подумывала еще немного подремать. Как раз, потому что вчера она допоздна давила виноград, помогая Берри Панч со срочным заказом, который свалился на ее сестру сразу под вечер, когда та вернулась домой после дневного сна на лужайке.

— Эх, почему нам достаются только такие страшные жеребчики. Ему бы не помешало отрастить себе гриву подлиннее. – Вздохнула Эррория, симпатичная изящная пегаска с шерсткой цвета ванили и фиолетовой гривой. Кошмар. Восемнадцать, уже теперь, пони в классе – и пятнадцать из них кобылки! И жеребчики что есть – это вот этот странный и лысый Мун Рунавей, а два оставшихся – это Снипс и Снейлз! Похоже и на следующий День Сердец и Копыт ей придется дарить открытку мисс Чирали и еще какой-нибудь юной кобылке.

— Еще одна “пустышка”. – Презрительно хмыкнула Даймонд Тиара, которая и получила на прошлый День Сердец и Копыт любовную открытку от Эррории. О чем она сама в силу… смущения, предпочитала не вспоминать. – Уверена, уже скоро он вступит в их клуб пустобоких неудачников! – С долей нетерпения заявила она, уже предвкушая, как потопчется на чувствах и этого новичка, и его уже почти готовых подружек. Уже по их радостным крикам розовая кобылка с неизменной тиарой на своей сиренево-белой гриве безошибочно определила их намеренья. И она только ждала хорошего момента, чтобы испортить им их маленький праздник.

Наконец, ударил еще раз школьный колокол, объявляя об окончании перемены и начале второго урока. В этот раз – математика. Пони продолжали поглядывать на странного жеребенка, тот демонстративно не обращал на них внимание в ответ, напрочь игнорируя любые взгляды. Вместо этого он сосредоточился целиком на предмете. После короткой теоретической части началось решение практических задач по умножению. Жеребята взяли карандаши и перья в зубы и начали сосредоточенно их решать, а мисс Чирали ходила между рядами, заглядывая в их работы и оценивая промежуточные результаты.

— У тебя все примеры решены неправильно, Мун Рунавей. – Вздохнула вишневая землепони, заглядывая в его тетрадь. – Три умножить на пять – будет тринадцать, а не пятнадцать, пять на пять – двадцать один, а не двадцать пять. Шесть на три – шестнадцать, а ты написал что восемнадцать. И… и так, в общем, со всеми примерами, что ты решил. – Учительница подметила, что решены они все неправильно, зато – быстро. Жеребчик уже закончил почти со всеми, и, похоже, единственное что сдерживало его темп – медленная работа ртом с взятым в него пером.

— Виноват, уважаемая мисс Чирали. – Опустились уши у Муна, жеребчик уткнул взгляд в тетрадь, рассматривая длинные ряды криво и бегло написанных цифр. Сбоку захихикала Даймонд Тиара, потешаясь над глуповатым пустобоким новичком. Да еще и подхалимом. “Уважаемая” мисс Чирали, да? Тот бросил на нее короткий взгляд искоса, но промолчал.

— Ничего, я все понимаю. Флаттершай объяснила мне, в чем твоя проблема. Полагаю, так как учили тебя дома, это были бы все правильные ответы? – Маленький пони едва заметно кивнул, подтверждая ее предположение. – Что ж, почитай пока учебник, тебе пока бессмысленно решать такие примеры, сначала нужно освоить более простые вещи. Позже мы вернемся к этому на дополнительных занятиях. – С этими словами мисс Чирали отошла к другим ученикам, став проверять задние ряды, а Мун Рунавей уткнул мордочку в учебник математики.

За исключением этого инцидента, больше ничего не случилось и урок прошел спокойно. Сразу как пробил колокол, Мун снова упал головой на парту, явно намереваясь еще немного спокойно отдохнуть, пока остальные жеребята с радостными криками носятся на игровой площадке. Только Даймонд Тиара успела в разговоре с Сильвер Спун проехаться сходу по умственным способностям новичка, который не в состоянии решить ни одного примера по математике. И это явно связано с его пустым боком. Разговор двух кобылок, с тиарой и серебряной ложкой на крупах слышал практически весь класс и несколько смежных, включая, конечно же, трио тоже вышедших на школьный двор “глупых пустобоких”. Те скрипнули дружно зубами. Но смолчали. Пока что.

Вновь ударил школьный колокол, давая жеребятам прозрачный намек, что пора бы вернуться за парты. Тоскливо вздохнув, уже слегка притомленные учебой пони вошли в здание школы. Третий урок – литература. И тут новенький вел себя тихо, никак не проявляя, лишь листая учебник. Правда, сидящая за его хвостом Твист, кобылка с кучерявой рыжей гривой и шерсткой бледного окраса, отметила, что жеребчик читает вовсе не заданный рассказ, а что-то дальше. И читает быстро – на каждую страницу у него уходило меньше минуты, после чего он быстро перелистывал ее и переходил к следующей.

Впрочем, когда Чирали стала опрашивать учеников, проверяя результат их усилий, кто и что понял из прочитанного, он быстро мордочкой перевернул страницы обратно и уперся взглядом в заданный текст, пока его не застали за этим делом.

— Мун Рунавей, что ты понял, прочитав рассказ “На обмане далеко не уедешь”? – Обратилась к жеребчику учительница, решив в этот раз все же опросить его. В конце концов, необязательно читать рассказы первого класса, чтобы понять текст в третьем, рассудила она, достаточно просто уметь читать. А ему нужно постепенно, шаг за шагом, погружаться в школьную жизнь.

— Врать – это плохо. Тебя обязательно раскроют и накажут. – Мгновенно ответил жеребчик. Чирали слегка нахмурилась, а ее улыбка приугасла. Да, в теории ответ был верным. Но судя по его будничному и равнодушному голосу, у него на уме если и были какие то мысли, то совсем другие. Он же ответил… что нужно было. И по уже тому, что узнала о нем землепони, малыш явно думает… что-то прям очень другое. Вспомнить только его шутку про каннибализм… Чирали передернуло. -… или вам нужен честный ответ?

— Да, скажи, что у тебя на уме. Цель урока в том и заключается, что пони высказывают свои мысли о прочитанном. – Кивнула Чирали на последние слова Рунавея. – Особенно, когда тема рассказа – честность, правда и ложь.

— Тогда я думаю, что этому Кьюту Лайру стоило быть умнее, чем просто выбрасывать все на дорогу и надеяться, что они успеют уехать достаточно далеко и их не нагонят. Лучше было бы кинуть все в придорожные кусты, куда надежнее. Как минимум. В общем, я скорее сказал бы, что его наказали не за ложь, а за то, что на ней попался. Попался по собственной глупости. В общем, на глупости далеко не уедешь, а не на обмане. На обмане то как раз далеко уходят. – Выдал малыш с каменной мордочкой, пока весь класс смотрел на него с потрясением в глазах. Сама мисс Чирали тоже была поражена, но взрослая кобыла быстро взяла себя в копыта.

— Что ж, благодарю за ответ. Знаешь, он очень интересный – ты честно признался, что обман выгоден. Что показывает, что в глубине души ты все же согласен со своим первым выводом. Что лучше говорить правду, чем врать. – Подметила мисс Чирали. Ее слова заставили Муна в удивлении приоткрыть рот и тот без шуток всерьез задумался над словами учителя. Подбодрив его доброй улыбкой, учитель переключила свое внимание на других учеников, все это время тихо слушавших ее разговор с их одноклассником.

И снова пробил колокол, сигналя о начале большой перемены. В этот раз жеребята остались за партами, доставая из седельных сумок приготовленные родителями школьные обеды. У поникого что было – цветочные бутерброды, кексы, яблоки, морковные блинчики и прочее. За едой по их примеру, немного замешкавшись, засмотревшись на одноклассников полез и Мун Рунавей. Достав такую же голубую, как и все остальное, коробочку, он вынул оттуда самый обычный бутерброд с подсолнухом и начал сосредоточенно его жевать.

— Привет! Рады видеть нового пони в нашем классе! – Скуталу решила, что раз новенький не собирается идти снова дремать, то это самый лучший момент, чтобы познакомиться с возможным новым другом. – Я Скуталу. А это Эппл Блум и Свити Белль. – Представила она своих подруг, сейчас жующих за своими партами. Но, встрепенувшись, те быстро подхватили свою еду и разместили ее за партой Скуталу, куда все три коробочки с трудом, но все же влезли.

— Я – Мун Рунавей. Приятно познакомиться. – Кивнул им приветственно жеребчик, продолжая методично уничтожать свой довольно здоровенный бутерброд. Он коротко пробежался по ним взглядом, избегая заглядывать в глаза, после чего вернулся к еде.

— Мы тоже очень рады видеть нового пони в Понивилле! А особенно рады – что в нашем классе появился такой же пони, как мы. – С энтузиазмом кивнула Эппл Блум, заставив брови Муна приподняться в недоумении.

— Что значит – “такого, как вы”? Что в нас общего? – С подозрением спросил он. Но, энтузиазм юных кобыл нельзя было притушить такой мелочью.

— У тебя нет Знака Отличия! Как и у нас! – Указала Свити Белль на очевидное, для наглядности указав ногой на его круп.

— Ну да, верно. Глупо это отрицать. В этом мы похожи. – Кивнул Мун, хотя по его тону нельзя было сказать, что он чувствует какую-то духовную связь с Искателями лишь из-за того что у них всех чистые бока.

— Мы занимаемся поиском наших Знаков. Рано или поздно мы их найдем. И мы хотим предложить тебе стать одним из нас и вступить в наш клуб Искателей Знаков Отличия. Мы занимается тем, что ищем наши Знаки. Ты можешь присоединиться к нам и вместе с нами найти свой личный Знак. – Стала рассказывать Свити Белль с нескрываемым энтузиазмом, несмотря на то что будущий член клуба никакого воодушевления от своего скорого членства не демонстрировал.

— Хм… ну, я бы не отказался бы от хорошей компании. А вы вроде неплохие л… пони. – Задумчиво почесал свои редкие волоски на голове Мун. – Не то чтобы меня интересовал поиск моего Знака Отличия, но почему и этим не заняться, если будет весело?

— Тебя не интересует твой будущий Знак Отличия?! – Потрясенно возопила Эппл Блум, отрываясь от поедания сочного красного яблока. Только что в ее ушах прозвучали какие-то совершенно безумные и бессмысленные слова. Не интересоваться своим Знаком Отличия?! Как это возможно?!

— У меня есть проблемы посерьезнее, чем это. – Развел копытом жеребчик и вгрызся в свой бутерброд, откусывая гигантский кусок. Кобылки выжидающе на него посмотрели, но тот лишь поедал свой ланч, не спеша делиться этими своими самыми проблемами с новыми знакомыми.

— Так значит, ты согласен дружить с нами? – Спустя минуту молчания спросила Свити Белль, когда новичок прожевал свой кусок.

— Я сказал, что я не против вступить в ваш клуб. А не то, что я согласен с вами дружить. О дружбе разговора не было. – Отрезал он похолодевшим голосом.

— Почему ты не хочешь с нами дружить? – Недовольно и с обидой спросила Скуталу. – И разве вступить в наш клуб и не подружиться с нами – это не одно и то же?

— Я не сказал, что я не хочу с вами дружить. Я хочу подружиться. Но так просто этого сделать нельзя. А вот вступить в клуб по интересам и заниматься чем-то вместе – разрешено. – Видя недоуменные взгляды, устремленные на него, лысый пони стал пояснять. – Дружба – это особенная вещь. Друг – это тот, кому ты безоговорочно доверяешь, он всегда с тобой и в радости, и в несчастии и он никогда не бросит тебя в беде. И дружба – это работа в обе стороны. Как друг должен так к тебе относиться, так и ты должен отвечать ему тем же. Это большая ответственность и нести ее может не каждый. Поэтому и нельзя просто взять и подружиться. Нужно долго притираться к будущему другу, знакомиться с ним и проверять его. Действительно ли он достоин дружбы. И, в свою очередь, ты должен показать, что ты достоин называться его другом, конечно же.

— У тебя очень суровые требования к дружбе. Впервые слышу, чтобы дружить было так сложно. – С сомнениями произнесла Эпплблум, прослушав, по сути, целую речь этого жеребчика, который с каждой минутой выглядел все более и более странным.

— Иная дружба не стоит того, чтобы ей называться. Но да, я очень требователен в дружбе и к себе, и к другим. Поэтому мы и не можем прямо сейчас стать друзьями. Мы друг друга видим в первый раз. Сначала нам нужно познакомиться. Через месяц, думаю, уже можно будет решить, будем мы друзьями или нет.

— Через месяц?! Так долго?! – Скуталу не знала, можно ли удивляться больше чем есть, но что-то ей подсказывало, что этот странный пони может поразить ее еще сильнее.

— Долго, да. Но за это время мы сможем достаточно узнать друг друга. Может вы недостойны быть моими друзьями. А может я недостоин быть вашим другом. Узнаем, когда присмотримся друг к другу, проверим, чего мы стоим друг для друга. – Спокойным тоном ответил Мун, лишь слегка недовольно дернув ухом на вопль пегаски.

— Почему ты так… осторожен в дружбе? – Спросила Свити Белль, в голову которой закралась мысль, что неспроста Рунавей говорит такие слова. – У тебя уже был неприятный опыт с разрушенной дружбой? – Предположила она.

— Да. – Коротко подтвердил Мун. Видя что на него по прежнему смотрят с ожиданием, он вздохнул и стал с неохотой говорить дальше. – У меня было много так называемых “друзей”. – С подчеркнутым сарказмом произнес он последнее слово. – Большая часть из них оказалась такими только на словах. Так или иначе, раньше или позже, все они обманули меня и предали мое доверие. И дружбы не стало. Я понял, что я для них никто и они просто пользовались мой, а в трудный час бросят меня, ради себя. Что они и сделали.

— Ох… нам так жаль… обещаем, мы не будем вести себя так как эти пони! – Искренне пообещала единорожка, а Эппл Блум и Скуталу быстро закивали в знак согласия. Им стало жаль Муна, хотя и знали они его всего ничего. – Но, не все же были такими. Были же и те пони, которые оказались достойными друзьями?

— Были. – Кивнул жеребенок. Его губы тронула легкая улыбка, но она отдавала чем-то зловещим. – От одного до четырех. Их я мог бы по прежнему называть своими друзьями. Они были хорошими. Поддерживали меня в трудный час, я старался отвечать им тем же. Одного уж точно, с оставшимися тремя сложнее. Да, отличный был друг. Был.

— Но? – Медленно протянула Эппл Блум, уже понимая, что окончание этой истории дружбы будет очень нехорошим.

— Хи-хи-хи! – Рассмеялся жеребчик еще более страшно и пугающе, чем до этого улыбнулся. Уже откровенно злая улыбка скользнула по его губам. – Я обманул их и предал их доверие. Я подвел их в трудный час и разрушил нашу дружбу! – Объявил он потрясенным кобылкам, в чувствах раскрывая свои крохотные крылья. – Это был ужасный поступок. И мне до сих пор стыдно за него. – Уже более спокойным и тихим голосом продолжил говорить Рунавей. Вздохнув, он повернул голову назад, смотря на свои крылья. Сложив их обратно, он продолжил говорить, повернув тоскливый взор на трех подруг.

 – Когда пришел черед проверить меня, как друга, когда пришло самое тяжелое время, самое тяжелое испытание… я сломался. Между друзьями и собой… я выбрал себя. Это был нелегкий, болезненный выбор. Но, даже будь у меня возможность выбрать еще раз, вернуться в прошлое…. Я бы снова предал своих друзей. Я хорошо к ним относился. Но не настолько дорожил ими, чтобы между собой и ними выбрать их, а не себя. Особенно сейчас, когда я уже более чем понимаю. Когда я выбрал себя, я получил все. Абсолютно все. Они же… они уже теперь ничего не получат.

Трио кобылок молчало, переваривая слова жеребчика. Притих и остальной класс, включая их классного руководителя, который тоже обрывками, но вполне себе четко слышал весь этот разговор. – Поэтому я и столь осторожен в такой важной вещи, как дружба. Я со своими прошлыми друзьями провалил тест на дружбу. Подведу же я вас или вы меня – не знаю. Узнаем со временем, я полагаю. Итак, вы все еще хотите дружить со столь нехорошим пони, как я?

— Да. – С удивительной даже для себя решительностью заявила Скуталу. Но маленькая пегаска, которая во всем стремилась подражать Рейнбоу Дэш, просто не могла быть нерешительной и что-то неуверенно мямлить. По ее собственному мнению, по крайней мере. – Может ты и совершил плохой поступок, но ты же честно в этом признался. А значит, у тебя еще есть возможность стать лучше! – Оптимистично заявила оранжевая кобылка, стараясь уверить в этом в первую очередь себя. Рассказ Рунавея хоть и был не наполнен подробностями, но и без них он был довольно жутким. Впрочем, она была уверена, что все было не так страшно, как ей показалось. Наверняка, чтобы не произошло между Муном и его друзьями, там не было чего-то… прям совсем плохого и непоправимого. По крайней мере, Скуталу пыталась убедить в этом саму себя.

— Да, мы тоже все еще хотим с тобой дружить. – Поддакнула Эппл Блум, вслед за ней согласно кивнула и Свити Белль, которые не хотели оставаться в стороне и поддержали подругу. Пусть даже и в предложении дружбы такому… необычному пони.

— Спасибо. Спасибо за оказанное доверие. Я постараюсь оправдать его. – Сердечно поблагодарил их Мун Рунавей Искателей Знаков. – А теперь, если вы не против, я хотел бы отдохнуть, впереди еще два урока, в конце концов. – С этими словами он закинул в рот остатки бутерброда и стал его сосредоточенно жевать. Вспомнив, что их обеды тоже ждут их, кобылки предпочли оставить своего нового почти-друга в покое и тоже приступить к еде.

Оставшиеся два урока – познание мира и природы, а также урок копытоделия прошли без шума и волнений. Больше с Рунавеем нипони не разговаривал – после его откровений ученики уже просто побаивались подходить к этому не только странному, но и уже откровенно страшному жеребенку. На первом уроке Мун никак себя не проявил, лишь внимательно слушая лекцию Чирали о географии Эквестрии – какие в ней есть города, деревни, чем они примечательны, представителями какого племени они заселены и прочее.

На копытоделии Мун Рунавей и вовсе еле управлялся с инструментами, пытаясь сообразить, как ими пользоваться, в чем он уступил разве что Даймонд Тиаре и Сильвер Спун, которые просто брезговали столь низким делом для “бедняков”, как копытоделие. К счастью, Эппл Блум вызвалась помочь новому члену их клуба, а у этой земной пони копыта были устроены как надо, так что удовлетворительную оценку малыш все же заработал, а кобылка получила искреннюю благодарность от своего нового знакомого.

На этом этот удивительный день в школе подошел к концу, жеребята стали прощаться с любимой мисс Чирали и расходиться по домам. Муна уже ждала Флаттершай, тихо лежавшая на лавочке во дворе школы и листающая купленную по пути газету. Обменявшись приветствиями, пара пони вскоре бодро ускакала в сторону городской окраины, где и жила пегаска. Жеребята, видевшие эту сцену с интересом переглянулись – так значит, этот странный новенький живет под крылом Флаттершай, самой доброй пони Понивилля и Эквестрии? Определенно, сегодня им будет что рассказать своим родителям дома.

Какие бы необычные разговоры не были в школе Понивилля этим утром, но вечером того же дня еще более важный и интересный разговор состоялся между двумя взрослыми пони в Кантерлоте. Впрочем, назвать Принцессу Дня и повелительницу Солнца Селестию взрослой, равно как и ее сестру было бы огромным преуменьшением. И сейчас две самых известных сестры в Эквестрии, а заодно и во всем мире (по крайней мере – в его открытой, исследованной и освоенной части) чинно и спокойно ужинали в лучах заходящего Солнца.

— Как прошел твой день, Селестия? – Обратилась Луна, смотря на свою утомленную сестру. Сегодня она была еще более уставшей, чем обычно. Впрочем, ни один другой пони не сказал бы, не увидел бы и даже бы не подумал об этом. Сиятельная Селестия выглядела ровно также в глазах большинства, как она выглядит в любое другое время утра, дня, вечера и даже ночи. Все такая же величественная и гордая осанка, сияющая белоснежная шерстка, развевающиеся волосы разноцветной гривы, а главное, ее глаза, наполненные мудростью веков.

Но, Луна умела видеть чуть больше, чем абсолютное большинство пони, включая даже тех, кто видел свою любимую принцессу чуть чаще, чем только на праздничных мероприятиях. И видела, что за обычным ликом, демонстрирующим спокойствие и умиротворенность, скрывается утомление и легкая тревога. – Все было спокойно, сестра. За день ничего не произошло, чтобы испортило бы нам день. По крайней мере, из того что случилось в Кантерлоте и из того что случилось точно. – Ответила Селестия с легким, едва заметным вздохом.

— Это из-за письма, что отправила тебе на днях юная Твайлайт Спаркл? Про того бедного маленького жеребенка, что ее подруга Флаттершай нашла в лесу? – С ноткой утверждения спросила Принцесса Ночи. – Полагаю, она смогла узнать что-то новое о нем и снова написала тебе.

— Верно, Луна. – Согласно кивнула белая аликорн. – Как ты помнишь, письмо, что она прислала в лунарий, было наполнено просто словами о том, что от Флаттершай она узнала, что она приютила у себя дома маленького пони и предположениями о том, откуда он взялся.

— У юной Твайлайт Спаркл богатая фантазия, сестра. – Улыбнулась Луна, вспоминая все те безумные теории, что изложила она в своем послании любимой наставнице. Сама Принцесса Луна отнеслась к ним с неким скепсисом, уже отметив что у ученицы Селестии есть привычка все преувеличивать и раздувать масштабы на деле обыденных проблем.

— Не спорю, хотя ты это не видела самых ярких ее проявлений. – Невольно Селестия погрузилась в теплые воспоминания о тех светлых днях, когда кобылке было еще только десять лет. Какие только веселые теории она не выдавала в своей жажде познания мира! К сожалению, в этот раз ее предположения касались не науки, а одного несчастного пони и были они одна страшнее другой. – К сожалению, вчера она прислала еще одно письмо, в котором сообщила, что теория с рабством подтверждается. Она и Флаттершай поговорили с самим жеребенком и тот подтвердил, что он действительно был рабом. Одним из многих рабов-жеребят. Малыш стал жертвой некой банды работорговцев. – Уже без всякой улыбки произнесла Принцесса Селестия.

— Рабом?! – Удивлению, а главное, возмущению в голосе Принцессы Ночи не было предела, а все нотки веселья мигом исчезли. – Я полагала, мы уже давным-давно искоренили эту чуму, сестра! – Взмахнула она широко копытом, словно замахиваясь на эту невидимую, но самую что ни на есть настоящую и опасную угрозу невинным пони Эквестрии. – Еще тысячу лет назад, сразу же после исчезновения Кристальной Империи.

— Да, тогда мы провели масштабную кампанию по искоренению этой заразы. Рабовладельцы больше ни разу не входили в такую силу, как тогда. – Согласно кивнула Селестия, мыслями уходя в те древние времена, до сих пор четко отпечатанные в ее памяти. – К сожалению, до конца искоренить работорговлю тогда не получилось. Мне потребовалось еще много веков упорной борьбы с этим, но на сегодняшний день, как я полагала, это явление среди пони полностью искоренено. Последний раз Чудомолнии брали на абордаж судно работорговцев более двух веков назад, спася сотни их жертв. А последний вообще хоть сколько то заметный случай произошел где то в седьмой дюжине лет прошлого века. С тех пор, как я полагала, рабства по факту больше не существует в Эквестрии. Да, могут быть случаи единичного попадания пони в лапы всяких злодеев, но единичные и ненадолго, с последующим скорым спасением. Но, если Твайлайт права, росток рабства снова пробивается на поверхность. – С хорошо сдерживаемым гневом поведала сестре Селестия.

— Тогда нужна тщательная прополка. – Сощурила глаза Принцесса Ночи. – Как говорят земные пони – стоит дать одному сорняку вырасти, так они вскоре заполонят все поле.

— Мыслим в одном направлении, сестра. – Кивнула Селестия в согласии, медленно пригубив немного сладкого чаю. Все же не стоило забывать за делами и о ужине, за которым они и занялись решением показавшихся на горизонте проблем.

— Тогда вперед, найдем и покараем проклятых угнетателей! – Решительно подняла ногу в изящном серебряном накопытнике Луна, готовая хоть сейчас броситься в бой со всем злом мира.

— Не торопись, Луна. – Улыбнулась с нежностью Селестия, видя неистовую решимость любимой младшей сестры. – Прежде чем действовать, надо тщательно рассмотреть ситуацию. В конце концов, наши любимые маленькие пони потому и называют нас своими мудрыми принцессами, что мы сначала думаем, а уже потом делаем. – Сами “любимые маленькие пони” же имели, как правило, обратные привычки, предпочитая от любого происшествия сначала неистово носиться в панике, а уже потом разбираться, что же произошло. Поначалу это было очень раздражающим, но спустя примерно два века правления повелительница Солнца смирилась с этим недостатком ее поданных.

А со временем это даже стало немало ее забавлять, поэтому в не слишком кризисные для нее, но страшные для остальных пони времена, она давала себя возможность побаловать себя наблюдением за тем как все мечутся в панике и только она нерушимым столпом спокойно и сдержанно наблюдает за происходящим. Потом в итоге это же ей пони даже в достоинства записывали – Принцесса Селестия не теряет голову там, где теряют ее все остальные пони. Как это было на последнем Гранд-Галопинг Гала. Но, сейчас ей было не до воспоминаний.

— Разумная речь, сестра. – С неохотой согласилась Принцесса Луна, остужая свой пыл и возвращая Селестию из ее было заплутавших мыслей. – Что ты думаешь о этой… проблеме?

 – Если это действительно так, как пишет Твайлайт, то у нас где-то в Эквестрии целая банда работорговцев, которая скрывается от закона. А там где есть одна банда работорговцев, со временем появится и все остальное. Воровство, разбой, похищения и прочие злодейства. Но… — Медленным тоном протянула Принцесса Дня. -… есть кое-что, что смущает меня в этой истории. Твайлайт Спаркл написала, что жеребенок отказался рассказывать что-либо о своем прошлом. Просто упомянул, что был рабом, что были некие “старшие”, которые заставляли его работать против его воли и “младшие”, то есть, он и другие жеребята. Никаких подробностей.

— Малыша можно понять. Бедный маленький пони вытерпел ужасные злодеяния. Ему, несомненно, больно вспоминать о пережитом. И его наверняка мучают страшные кошмары, терзающие его хрупкий разум, только-только начавший постигать наш мир. – С этими словами Луна задумалась – не ее ли священный долг, как Принцессы Ночи, победить кошмары, что терзают пони, когда он пребывает в царстве снов? Ответ был очевиден, как сияние Луны в ночной темноте.

— Да, несчастный малыш. Ему пришлось слишком многое пережить и слишком многое потерять. Работорговцы уничтожили его жеребячество. Вместо того чтобы расти и радоваться жизни, он тратил самые лучшие дни, чтобы работать ради корысти и жадности дурных существ. – С горечью и сожалением вздохнула Селестия. – Но, кое-что, заслуживающее внимание, он все же сказал о своих бывших… хозяевах. Что они все мертвы. Равно как и другие жеребята. По его словам – он единственный кто смог сбежать и выжить. Как они погибли – он не сказал. В итоге выходит, что у нас из ниоткуда внезапно появилась банда работорговцев с множеством жеребят-рабов, которая также в никуда исчезла, погибнув все до единого, оставив от себя только одного жеребчика.

— Странно и страшно, сестра. – Медленно произнесла Луна, стараясь не представлять себе эту картину мертвых маленьких пони. Она сделала глубокий вдох, не давая горечи одолеть ее. Ей до безумия жаль было этих малышей, этим маленьким пушистым огонькам жизни, которым так и не дали разгореться в полноценное пламя, греющее сердца всех пони.

— Да, согласна. Вчера я отправила в гонцов в поселения рядом с Понивиллем, чтобы местные мэры и старосты отчитались о том, не видел ли понибудь подозрительных существ, особенно грифонов, алмазных псов и прочих существ, не являющихся пони. Особенно если те были в компании с жеребятами. Сегодня прибыли ответы – ничего. Ничего вызывающего подозрения.

— Предполагаешь, что работорговцы прибыли из-за пределов Эквестрии, как писала в своем письме Твайлайт Спаркл? – Заметила Луна, услышав уточнения о том, кого именно надо искать.

— Это самый очевидный вариант. Мун Рунавей, похоже, ничего не знает о жизни в Эквестрии, а значит он не из нее или из совсем глухих уголков нашей страны. Похоже, наши границы укреплены не так хорошо, как я думала. В последний год оттуда шли только положительные доклады и я немного расслабилась, полагая что моя идея убедить некоторых бандитов из диких земель оставить свое черное ремесло и стать проводниками для отрядов пограничников в обмен на амнистию позволила более чем надежно перекрыть границу для чужаков и надолго оставить Эквестрию в безопасности. Видимо, я ошиблась.

— Нет ничего дурного в том, чтобы ошибаться, сестра. Дурно не исправлять свои ошибки. Мы должны действовать и пресечь эти вероломные нападки коварных злодеев на свободу невинных пони! – Решительность вновь вернулась в голос Принцессы Ночи, грозя обрушить все мыслимые и немыслимые кары на преступников закона.

— Да, я собираюсь отправиться на наши пограничные рубежи и проверить их надежность. Все рубежи. Мне придется оставить Кантерлот на всю эту неделю, чтобы проверить, не было ли попыток проникновения в Эквестрию за последнее время. Также я собираюсь разослать уже по самим провинциям несколько отрядов гвардейцев, пусть более тщательно опросят пони и поищут следы работорговцев. Особое внимание дала указание обратить на всех подозрительных непони, хотя и пони, если тот вызывает подозрения в незаконной деятельности, также нужно проверить. Работорговцев нужно найти обязательно, иначе последствия могут быть ужасающими. Если мы спустим с копыт одну банду, тут же появятся десятки других.

— Легко пропустить один сорняк на цветущем поле, но стоит сделать это, как все поле зарастет множеством сорняков и тогда выполоть их будет очень тяжело, а прекрасные цветы будут погублены. Поэтому нельзя пропустить ни один мерзкий сорняк. – Снова обратилась Принцесса Ночи к древней мудрости земных пони.

— Все так, сестра. Поэтому найти их нужно обязательно. Но еще, нужно позаботиться о самом Муне Рунавее. Бедный малыш пережил очень тяжелые испытания и они, несомненно, оставили грубый след в его памяти. Его наверняка мучают кошмары. Флаттершай очень добрая и заботливая пони, но она не может защитить его от его внутренних страхов, идущих из глубин его разума. Я бы хотела попросить тебя, Луна, чтобы ты позаботилась о спокойном и сладком сне жеребенка.

— Несомненно, это моя прямая обязанность – защищать пони в ночное время, как от материальных, так и фантомных монстров, таящихся во мраке. – Кивнула Принцесса Ночи со всей возможной и невозможной серьезностью. – Сразу как подниму Луну, отправляюсь в царство снов к Муну Рунавею. Будь уверена сестра – сон жеребенка в надежных копытах.

— Я ни капли в тебе не сомневалась, Луна. Чтобы тебе не помешали, я напишу Твайлайт Спаркл, чтобы она больше не беспокоила жеребенка расспросами о своем прошлом. Захочет – сам поведает, я надеюсь, он все же сможет раскрыться. Тем более… боюсь, что без этого будет не обойтись. Вряд ли гвардейцы смогут что-то найти, а пограничники заметили проход одиночной группы работорговцев. Я делаю это с небольшой надеждой, что это даст результат. Слишком мало мы знаем, слишком мало следов, можно сказать – их и вовсе нет. У нас есть только внезапно появившийся странный жеребенок и его слова. У меня такое ощущение, что мы что-то упускаем, что-то очень и очень важное. Какую-то мелочь, которая на первый взгляд не видна и неважна, но проявив себя, изменит в наших глазах всю увиденную картину.

— Полагаешь, что жеребенок мог это все придумать? – Нахмурилась Луна. – Я не верю, что восьмилетний малыш способен на сочинение столь жестокой и страшной истории. И зачем?

— Нет, нет. – Покачала головой Селестия, рассматривая разложенные перед ними почти нетронутые блюда. – Правильно говоришь – не мог он этого выдумать. Конечно, мы судим по письмам Твайлайт, но она достаточно подробно и дотошно описала жеребенка и из ее писем выходит, что Мун Рунавей искренен в своих словах. Нет… тут что-то другое. – Задумалась аликорн. – Мы упускаем какую то деталь, которая раскроет нам глаза на происходящее. Что-то не так в этой истории. Но, не вижу смысла гадать. У нас впереди более чем достаточно времени, чтобы во всем разобраться. Через неделю я вернусь и, если жеребенок будет чувствовать себя достаточно хорошо, лично поговорю с ним. А пока напишу Твайлайт, чтобы она и ее друзья присмотрели за ним.

— Мы во всем разберемся, Селестия. Я в этом абсолютно уверена. Иначе и быть не может. Вместе мы справимся. Ты, я и наши маленькие пони. – Сестры с любовью посмотрели друг на друга, наслаждаясь тем, что вновь, спустя многие века, они как в старые добрые времена снова вместе, готовы помочь и поддержать друг друга, ради уз, что их связывали и ради Эквестрии, доверившейся бессмертным аликорнам. По молчаливому согласию разговор был закончен и правящие сестры с удовольствием приступили наконец к уже давно ждущему их ужину.

Стоявшие перед ними длинные ряды фруктовых и овощных салатов, ватрушек и пудингов, пончиков и сыра, супов и жаркого уже давно заждались момента, чтобы утолить голод божественных принцесс. Со всей присущей аликорнам грацией… и аппетитом, сестры наконец стали методично съедать одно блюдо за другим, одна восполняла энергию после тяжелого дня, другая – насыщалась перед не менее нелегкой ночью, наполненных трудами. Закончив ужинать, вместе принцессы вышли на балкон и свершили обряд смены светил. Солнце ушло за горизонт, на миг пересеклось с параллельно поднимающейся Луной, соединившись вместе, как сами двигающие ими сестры, спустя века разлуки. Дневное светило величаво удалилось, а его место заняла Луна, заботливо освещая пони путь в ночном мраке и охраняя их сон.

Селестия удалилась почивать в свою спальню, наступило время отдыхать для богини, властвующей днем. Принцессе Ночи же только предстояло начать работу и сегодня начать она планировала в Понивилле. Именно там, как четко и очевидно ясно Луне, сейчас тревожно спал маленький пони, больше всего сейчас нуждающийся в ее заботе и защите. – Мун Рунавей. – Мягко произнесла имя жеребенка, которое звучало так приятно для ее уха. Мун…. Оно звучало столь созвучно для уха аликорна, повелевающего ночным светилом. – Мун Рунавей. Не бойся, малыш, не тревожься. Принцесса Ночи летит к тебе.

Глава 11.

При всех достоинствах сильной и крепкой власти, заботящейся о своих поданных, есть у нее недостаток: многие постоянно решают, что способны жить без нее и нарушать законы, установленные этой властью, сколько душе угодно. Конечно, это проблема любых государств вообще, но сильной власти особенно обидно. Поэтому, как правило, меры принимаются быстрые и решительные. В Эквестрии словосочетание “быстрые и решительные меры” уже много веков ассоциировались с принцессами-аликорнами.

Там где пасовали обычные пони перед природными катаклизмами, нашествиями чудовищ, угрозой войны, всплеском преступности, вспышками племенной вражды и прочими бедствиями, обрушивающимися на Эквестрию, там положение спасает вмешательство бессмертных принцесс, чья мудрость и сила позволяют совладать с любой ситуацией. Без них требовались бы труд, усилия и жертвы тысяч пони. К счастью, все эти века с пони была Селестия, поэтому все кризисы разрешались ее усилиями благополучно и относительно легко. Вот и сейчас, когда возникла снова угроза работорговцев, не прошло и пары дней, как уже Принцесса Солнца взялась быстро и решительно разобраться с этой проблемой. Пока она не стала представлять из себя серьезную угрозу спокойной и гармоничной жизни пони.

Но, есть проблемы, которые можно решить без принцесс, но это тяжело и трудно, а есть проблемы, которые без принцесс решить вовсе невозможно маленьким пони. И одна из них – правление миром снов этих пони. И здесь, в критичный момент, тоже требовались быстрые и решительные меры. Их и Принцесса Луна и собиралась предпринять, чтобы защитить сон одного из своих поданных от ночных кошмаров. И надо сказать, спешила она не зря.

Это было кладбище. Очень старое и заброшенное, на первый взгляд, кладбище. Принцесса Луна стояла между длинными рядами старых могил, погруженных в ночной полумрак. Стояла ночь, но, высоко над головой висела Луна, освещающая кладбище лишь немногим менее ярко, чем Солнце, поэтому видно все было прекрасно. Почти. Одновременно, в воздухе висел белесый туман, смазывающий очертания и не дающий хорошо разглядеть что-то вдали. Даже для Принцессы Ночи и владычицы царства снов этот кошмар выглядел достаточно жутковато. Хотя, конечно, она стойко держала себя в копытах и не позволяла липкому чувству страха взять вверх над ее душой в ее собственных же владениях. Но любой другой, даже взрослый пони, не говоря уже о маленьком жеребчике, был бы в ужасе. Туман, ночь, пусть и хорошо освещенная. Длинные ряды старых и заросших могил, уходящих в бесконечность. И тишина. Вокруг не было ни звука, ни жужжания не единого жучка, ни цокота копыт, ни дуновения ветра, ничего. Абсолютная тишина и покой, покой мертвых. Все так словно и просило остаться тут… навсегда.

Хозяина и, одновременно, пленника этого кошмара, не было нигде видно, но Луна чувствовала – он где-то рядом, иначе и быть не могло. Найти его ей бы не составило труда, но аликорн решила для начала исследовать его сон. Чтобы помочь Муну Рунавею, она должна была знать, какие именно страхи мучают его. Грубое вмешательство в сон могло только навредить и без того истерзанному разуму маленького пони. Селестия была абсолютно права. Они мудрые принцессы, почитаемые пони за то что в первую очередь думают, а уже потом действуют и тут нельзя было поступить иначе. Хотя иногда сестра любила думать слишком много и долго, но сейчас это был не тот случай, а сама Луна не собиралась затягивать с действиями, когда придет их время.

Неспешным аллюром Принцесса Ночи пошла вдоль мест захоронения пони, внимательно осматривая их. Разум жеребчика немало постарался над ними. Хоть каждая из могил и выглядела одинаково, но каждая из них была и одинаково хорошо “украшена”. Захоронения обильно заросли сорной травой, обвившей надгробные камни, из которых торчали какие-то странные две перекрещенные палки. Каждая могила была отделена от других небольшим черным металлическим заборчиком, с заостренными шипами наверху, явно чтобы какие-то пони-варвары не добрались до покойников, лежащих в земле.

Сами могилы, причем, как с даже любопытством отметила Луна, не шли ровными рядами. Одни захоронения были чуть дальше от грунтовой дорожки, другие заметно ближе, вгрызаясь в нее и сужая проход, к счастью, не настолько, чтобы она не могла пройти. Причем расстановка была идеально парной. Одна могила отстояла подальше, следующая – поближе, за ней – снова подальше и снова поближе, и всегда на одинаково ровной дистанции. Сверху, полагала аликорн, это выглядело как зубцы крепостных стен, идущих попеременно. Луна не знала, что это должно означать для разума жеребчика, но, несомненно, такой странный порядок должен был иметь смысл для Рунавея. Что ж, это еще одна причина, сначала разобраться и постичь внутренний мир жеребчика, а уже потом пытаться помочь ему. Спешка могла только навредить.

Продолжая внимательно осматривать могилы, Луна задумалась над тем, почему маленькому жеребчику вообще снятся захоронения пони в земле. Он был пегасом, а пегасы жили на облаках. А даже те, что не жили, хранили традиции большинства своих сородичей. И, конечно же, пегасы не клали покойников в землю. Так делали исключительно земные пони, у единорогов тоже не было такой традиции. Да и могилы земных пони не были похожи на эти. Что ж, значит, и тут юная Твайлайт Спаркл была права, полагая, что жеребчик прибыл из-за пределов Эквестрии и впитал в себя чуждые обычаи. Не то чтобы этому утверждению требовались дополнительные доказательства, но все же, лишними они тоже не будут.

Остановившись у одной из могил, Луна подошла к заборчику, отделявшему ее от покойника. Заглянув через него, благо рост позволял это с избытком, кобыла увидела, что на надгробном камне написано имя, очевидно, похороненного здесь пони. Комплит Фуул. Принцесса нахмурилась. Это было какое то странное имя. Но, очевидно, он занимал важное место в воспоминаниях Муна, раз его подсознание поместило это имя на могилу. Ему снились не абстрактные смерти, а смерти конкретных пони, чьи имена он знал. Почти несомненно, это было имя жеребенка, что умер в рабстве бывших хозяев Рунавея.

Луна злобно выдохнула сквозь плотно сжатые зубы, когда подумала об этом. Волна гнева прошлась по ее телу от одной мысли, что эти мерзкие монстры в обличье разумных существ сделали с невинными маленькими пони, каждого из которых Принцесса Ночи поклялась защищать. Конечно, злой рок уже показал нечестивых злодеев, но содеянного ими это уже не могло исправить. Попадись эти мерзавцы ей в копыта, она лично бы, согласно древним законам и традициям, отрубила им головы и ей все равно, что в современные, куда более мирные и понилюбивые времена, Селестия бы их посадила в тюрьму до перевоспитания. Или заточила бы в статуи на век-другой, если попались неисправимые. Но не стала бы лишать понилибо жизни.

Что ж, думать о можно сколько угодно, но потерянные жизни уже не вернешь, а кто или что-то другое уже убило негодяев… равно как и их жертв. С поникшими ушами кобыла пошла дальше, осматривая новые могилы, сделать она уже ничего не могла, чтобы спасти жеребят и наказать работорговцев. Но в ее силах все еще помочь оправиться после пережитых ужасов хотя бы Муну Рунавею. Взор ее зацепился за еще несколько имен, написанных на надгробиях. Нэсти Фрейк. Аррогэнт Асхоле. Клумси. Кроок. Это были очень странные имена, Луна сомневалась, что понибудь захочет так назвать своего любимого малыша. Может, такие имена жеребятам дали самые работорговцы, чтобы окончательно разрушить их связь с прошлой, свободной жизнью? Как помнила Принцесса Ночи, в ее время хозяева рабов нередко так делали, это помогало сломить им дух и волю к сопротивлению своего “говорящего товара”.

Еще раз подавив желание проломить чей то череп ударом копыта в бронированном накопытнике, которые она надевала в битвы, Луна пошла дальше, продолжая осматриваться. Некоторые имена, как она заметила, повторялись, что было бы странно в реальном мире, но нормальным в мире снов. Тут и так было все достаточно слишком упорядочено и организовано, для сна, еще больше порядка выглядели бы совсем уж странно, словно Мун сознательно повелевает своим сном. А так просто его разум неосознанно раскидал воплощенные переживания и страхи повсюду, не заботясь о том, что некоторые пони лежат тут по несколько раз. Изредка ей попадались совсем уж странные имена и она даже не смогла сходу понять, что они значат. Лишь изрядно поломав голову, она с трудом вспомнила, что эти имена пони ей напоминают – названия половых органов млекопитающих. Баранов, там, козлов, быков и прочих. Луна не знала, что это значит, но, видимо, имена были связаны с рабским трудом жеребят, которых, видимо, заставляли пасти скот. По крайней мере, никаких других идей у нее не было.

Больше ничего интересного тут не было, поэтому Луна пошла на поиски жеребчика. Он был где-то неподалеку, она это чувствовала. Дойдя до ближайшего перекрестка, на котором пересекались несколько пересекающихся рядов этого, казалось бы, бесконечного кладбища, она свернула направо. Новые могилы ничуть не отличались от уже увиденных. Все окружены черной небольшой изгородью, заросли травой, над каждой возвышались две деревянных скрещенных перекладины.

Среди всей этой тишины, захоронений, тумана и света Луны фигурка маленького пони с розовой игрушкой на спине, медленно бредущего по кладбищу выглядела совсем чуждой. Луна догадалась – это и есть Мун Рунавей. Выглядел жеребчик довольно подавленным – он шел с поникшей головой, смотря в землю пустым взглядом, лишь изредка поднимая голову, чтобы бросить взгляд на окружавшие его могилы. При этом, всегда когда тот наклонял голову вниз, из его взгляда будто уходила сама жизнь и приходил мертвенный, будто сама смерть холод. Будто, тот был обречен идти на плаху, где он и закончит свою жизнь. И лишь неестественно счастливый бегемот сиял радостной улыбкой, которая совершенно не смотрелась здесь, в мрачной тиши царства смерти и упокоения мертвых.

Луна медленно и тихо ступала по земле, почти не цокая копытами стараясь не привлекать внимание жеребчика. Сейчас вмешиваться было нельзя, она могла запросто только навредить. Пусть осмотр его сна и дал ей некое понимание проблем малыша, но этого все еще было мало, очень мало. И встреча с Принцессой Ночи тоже могла прийтись очень не к месту. Поэтому Луна старалась не шуметь и не приближаться к пони слишком близко, скрываясь за заросшими могилами и покровом тумана. Впрочем, похоже, он бы ее не заметил, даже если бы она шла и в двух шагах от него. Малыш был столь погружен в себя, что почти не смотрел по сторонам, лишь изредка обращая внимание на царящий вокруг него кошмар.

Ноги вели его не в случайном направлении, как оказалось. Через несколько минут неспешного пути они вышли к еще одной могиле. Но эта отличалась от других. Забор вокруг нее был высокий – очень высокий, на глазок стремясь едва ли не до неба. И такой же черный, из толстых металлических прутьев. В отличие от других, эта могила хоть и заросла растениями, но в отличие от других, это выглядела так, словно за ней нарочно ухаживали, а не была отдана воле дикой природы. Надгробие также было заметно больше и было белоснежно белым, а не потускневшим и пыльным, а перед ним были щедро разложены цветы, словно сюда приходили пони, чтобы почтить память покойника. Здесь должен лежать, по мнению разума жеребенка, особенный пони.

Сам Мун Рунавей, увидев эту могилу перед собой, остановился и поднял голову, внимательно ее осматривая. Все также не замечая притаившуюся в тумане Луну, он аккуратно спустил игрушку со спины и сел на круп перед забором, рассматривая могилу. Взяв в передние ноги верного бегемота, он стал нежно его поглаживать копытами, не отрывая взгляда от могилы. Луна решила рискнуть и подойти ближе, тем более что пребывающий в рассеянном состоянии жеребчик по прежнему не смотрел по сторонам.

— Здесь покоится Лунтик. – Прочитал Мун Рунавей, приблизив мордочку вплотную к забору. Луна застыла – это имя ей ни разу не попадалось на других могилах. И только это имя звучало созвучно с Луной… также как и имя самого жеребенка. Значит ли это….

— Хи-хи-хи-хи! – Невеселый смех жеребенка прервал ее мысль. – Даже здесь я все еще Лунтик. Как же я ненавижу это прозвище, ты даже не представляешь, Нирэ. – Заговорил он, явно обращаясь к бегемоту. – Но знаешь… может, это хороший знак? Лунтик действительно мертв. А почтить его память пришел… да, Мун Рунавей. Лунтик мертв. А Мун Рунавей жив. И будет жить дальше. В новой жизни по новым правилам. Во всем стоит, наверное, искать хорошую сторону. Так во всех книгах написано, что я читал. Герои побеждают вопреки всему, потому что вопреки всему не сдаются, как бы не были плохи их дела. А у меня все же все куда приятнее, теперь, когда я в Понивилле. Так что будем жить.

Жеребчик замолк, лишь смотря на, как оказалось, свою могилу. Глаза Луны невольно защипало от слез. Значит, ему снились смерти его друзей… и его собственная. Страх, присущий всем пони, но жеребятам в его возрасте о таком было рано задумываться. Перед ними была огромная и долгая жизнь, наполненная радостью и открытиями, а смерть от старости или болезни маячила далеко-далеко за горизонтом. Он же… он боялся ее уже сейчас, видя, что над ним уже навис злой рок, который уже настиг его друзей. Слишком, слишком рано жестокие взрослые заставили его повзрослеть.

Ей хотелось показаться перед Муном прямо сейчас, чтобы даровать ему утешение и поддержать его, не обращая внимания на то, что вместо этого может запросто ранить только его еще больше, если она не сможет подобрать нужных слов. Но, когда она уже было почти решилась вмешаться, не обращая внимания на доводы разума, воздух задрожал и зарябил. Жеребенок просыпался, сон начинал распадаться и разрушаться. Луна поспешила покинуть его сновидение, пока ее саму не вышвырнуло из разрушающегося кошмара. И она, равно как и погруженный в себя жеребенок, так и не заметили, как в тумане развеялся густой столб черного дыма, витавший вдалеке. И это была не иллюзия сна….

Утром жеребенок с аппетитом и довольной мордочкой уминал тарелку овса на завтрак, набивая живот перед новым днем в школе. Наступил смарт куки – второй день в неделе Эквестрии и второй в паре дней земных пони. Флаттершай уже закончила хлопотать над домашними делами, главным из которых было собирание Муна Рунавея в школу и сейчас сама собиралась на работу. Ей нужно было проинспектировать лес и проверить, как чувствуют себя животные в нем. Конечно, ей и самой хотелось этим заняться, побывать с любимыми зверьками, птичками, змейками, лягушками и даже паучками. Но не стоило и забывать о том, что также это является и ее прямой обязанностью, как понивилльского лесничего, за что ей город платит деньги. Особенно это важно сейчас, когда ей нужно содержать маленького пони, который нуждается не только в любви, ласке и добром слове, но и во вполне себе материальных благах. На которые нужны битсы.

— Как спалось, Мун Рунавей? – Между делом невинно поинтересовалась Флаттершай, с умилением смотря как с неизменным аппетитом малыш лопает за обе щеки предложенную еду. Хоть она и видела это уже далеко не в первый раз, но любовь Муна много поесть ей все еще казалась крайне милой. Несмотря на то, что она знала, откуда берет свое мрачное начало привычка есть много и быстро.

— Нормально, в принципе. – Покачал головой жеребчик, на секунду отрываясь от еды. Мордочка приняла его на диво задумчивый вид для такого обыденного вопроса, который нередко задавали друг другу пони по утрам. – Странный и удивительно подробный сон сегодня мне приснился. Никогда таких раньше не было, пожалуй. Очень странный сон. – Флаттершай со спокойным любопытством и легким интересом посмотрела на жеребенка, не спеша с расспросами. Захочет – расскажет. Не захочет… значит нет. Пегаска уже поняла, что давить на Рунавея нельзя ни в коем случае. Ни к чему хорошему это не приведет.

— Мне приснился кошмар. Моя собственная могила. Второй раз уже снится. – Слова пегаса заставили Элемент Доброты застыть в страхе, когда она осознала, о чем он сейчас заговорил. – Когда мне в первый раз приснилось, как меня сожгло заживо, а то, что от меня осталось, закопали в землю… это было страшно. Просто страшно. – Продолжил говорить он тихим, едва слышным голосом.

— Но знаешь. Сегодня, этой ночью мне снова приснилась моя могила. И не сказать, что это был какой то кошмар, от которого я проснулся в поту и судорожно хватая воздух. – Внезапно уже нормальным и спокойным, вновь наполненным утренней бодростью и свежестью тоном, словно не рассказывал о том, что ему приснился ужасный для любого пони сон. Не говоря уже о том, что он был не просто пони, а маленьким жеребчиком восьми лет, чувства которого должны быть особенно ранимы в таком возрасте.

— В этот раз мне не было страшно. Я смотрел на свою могилу. Но, когда она мне приснилась в первый раз, еще полгода назад, примерно. Я боялся, смотря на нее, что это мое будущее. Очень скоро будущее. Что я умру и жизнь моя закончится. Быстро и мучительно. Но в этот раз… нет. Я понял, я осознал. Это было не мое будущее. Я видел не его. Я видел… свое прошлое в этом сне. Я и правда мертв, в каком то смысле. Моя прошлая жизнь закончилась, она мертва и похоронена. И теперь я переродился и живу снова, в новой жизни. Поэтому мне было не страшно. Я понял, что мне ничего уже не грозит, я уже пережил это. Нет смысла пугаться уже пережитого. Надо просто стремиться не повторить его. А тут, здесь, в этой новой жизни, уверен, все будет хорошо. – На удивительно позитивной ноте закончил рассказывать о своем сне Мун Рунавей, после чего нырнул мордочкой в тарелку, довольно захрустев овсом. Флаттершай, от такого неожиданного окончания застыла, не найдясь с ответом.

Но она была рада, что, похоже, жеребенок постепенно начинает справляться с пережитой болью и тяжелыми воспоминаниями. Он уже видит, что в мире полно хороших вещей, ради которых стоит жить и он оставляет прошлое в прошлом. Все плохое заканчивается и все хорошее начинается. – Что ж, я рада, что этот сон не стал кошмаром и не испортил тебе настроение перед новым днем. – В итоге улыбнулась Флаттершай. – Надеюсь, твой второй в день в школе пройдет также успешно, как и первый.

— Ну, учитывая, как я вчера опозорился, желательно, чтобы новый день обошел прошлый. Я показал себя хуже одноклассников по всем предметам. – Хмыкнул жеребчик, но без особого расстройства этим фактом. – Ладно, еще всех нагоню, тогда будут идти вровень со всеми пони и перестану выглядеть единственным красным среди синих.

— Это очень хороший подход, Мун Рунавей. Я вижу, дурной сон не станет помехой твоему дню. Ура! – Тихо выпалила она, полукриком-полушепотом. Жеребенок на секунду с удивлением уставился на ее неожиданный выпад, едва не заглянув ей в глаза, но затем широко улыбнулся и выдал короткий смешок.

— Хех, спасибо за поддержку. Один твой вид, Флаттершай, меня бодрит. – Негромко произнес он, снова отводя взгляд на стол, наполненный тарелками с уже почти съеденной едой, а улыбка почти исчезла, оставив о себе лишь легкий изгиб уголков губ. – Ладно, мне пора в школу. Не хочу начинать новый день с опоздания. – Заявил он, когда завтрак был съеден, после чего стал скоро надевать на себя школьные седельные сумки.

— Тебя проводить? – Предложила Флаттершай, на что жеребчик утвердительно кивнул.

— Да, пожалуйста. Я не настолько уверен в себе, чтобы запомнить дорогу до школы и обратно с первого раза. Не хотелось бы заплутать. Заберешь меня после уроков? Пожалуйста.

— Конечно, Мун Рунавей, я не оставлю тебя одного и без внимания. Надеюсь, ты хорошо проведешь время и тебе будет весело на уроках.

— На уроках нужно учиться, а не веселиться. – Наставительно ответил жеребенок, словно он тут учитель, а взрослая пони – ученица.

— Какой у тебя серьезный и ответственный подход к учебе, молодец. – Похвалила его Флаттершай, испытав прилив гордости, за то, что у нее растет такой сын. – Но, все же, не забывай о веселье и постарайся найти себе друзей. Учеба это прекрасно и правильно, но нельзя забывать и о общении с другими пони. – Посоветовала она жеребенку.

— Ну, я вчера познакомился с Свити Белль, сестрой Рарити. С ней было еще двое пони, Эппл Блум и Скуталу. Они сами захотели со мной дружить и вроде бы неплохие. Думаю, было бы неплохо проводить свое свободное время с ними. – Неуверенным тоном ответил Рунавей. – Разрешишь мне гулять с ними после уроков и перед вечерними занятиями? – Попросил жеребчик.

— Конечно, Мун Рунавей. Я понимаю, ты тоже нуждаешься в отдыхе и развлечениях, играх с друзьями. Сегодня время после уроков можешь провести с друзьями, главное, вернись домой к моменту прихода мисс Чирали. Помнишь, когда она приходит?

— Спасибо, Флаттершай. Я буду следить за временем, я вроде уже научился определять время по Солнцу. Успею вовремя. – Серьезно кивнул жеребенок, когда они уже подошли к выходу из дома и медленно пошли в сторону школы Понивилля. – Да и думаю, Эппл Блум, Скуталу и Свити Белль мне подскажут, если забуду, как это правильно делать.

— Вот и славно, сынок. Надеюсь, вы станете добрыми друзьями. Они очень хорошие жеребята, хоть и шкодливые. Я зайду за тобой после школы, пообедаешь и провожу к месту, где они втроем собираются, если вы уговоритесь провести время вместе. У них там есть свое особенное место. Если они захотят с тобой дружить, значит, тебе можно будет туда ходить. – Голосом, наполненным уверенностью в том, что так и будет, сказала Флаттершай.

— Хорошо. Спасибо… мама. – Сердце кобылы затрепетало, когда до ее ушек донеслось последнее слово Муна. Мама… он назвал ее мамой? Это было так… так… у нее не было слов.

— Все нормально? Я решил, что тебя разрешено так называть… ну, то есть уже разрешено и я хотел бы тебя так назвать… попробовать… так сказать. – Косноязычие поразило и Рунавея, пока краснеющая кобыла молчала, чувствуя жар во всем теле. И в этом виновато точно не теплое летнее утро и даже жаркий грядущий полдень.

— Да… конечно, Мун Рунавей. Я очень рада, что ты называешь меня своей матерью. – Флаттершай нежно обняла жеребенка за шею передними ногами, а тот уже привычно и с удовольствием их принял, больше не дергаясь от чужих прикосновений. Точнее – от прикосновений Флаттершай. Разорвав объятия, счастливая пара пошла дальше, малыша ждали уроки. На пороге школы уже стояла мисс Чирали и другие учителя, приветствующие своих учеников. Пожелав жеребенку удачи, Флаттершай передала его на заботливые ноги Чирали, после чего отправилась на работу, уверенная, что под боком у вишневой землепони ничего плохого не может случиться в принципе.

В принципе, так оно и было – уроки шли спокойно, также как и вчера. На странного пони по прежнему косились, конечно, он вызывал перешептывания у неугомонных кобылок. И у жеребчиков тоже, но кто будет считать жеребчиков? Особенно если эти жеребчики – Снипс и Снейлз. Вот и пятнадцать кобылок третьего класса школы Понивилля тоже так думали, продолжая перемывать косточки третьему новому жеребчику в их рядах. И не обращая внимания на оставшихся двух. Тот, впрочем, продолжал также их всех игнорировать, на уроках внимательно слушая учителя, а на переменах отсыпаясь.

В учебе Мун по прежнему не блистал и это еще мягко сказано. Было заметно, что Рунавей хронически отстает от школьной программы, несмотря на его усердие. Конечно, Чирали понимала, что это неизбежная проблема и относилась к ней снисходительно. Она успела дать маленькому пони всего несколько уроков, а он учился в школе второй день – слишком мало даже для него, чтобы наверстать два года учебы. Но вот Даймонд Тиара, к сожалению, правда не ее, сама она была только этому рада, придерживалась несколько иного мнения на провалы Муна в обучении. И она поспешила ими воспользоваться.

— Так-так… у нас в классе появилось бельмо на глазу, которое позорит его своей неграмотностью? — Высокопарно заговорила она на большой перемене. Достаточно громко, чтобы ее четко услышал весь класс. Даже глупому пони было очевидно, что речь шла о Муне Рунавее, который в это время спокойно поедал заботливо уложенный своей приемной матерью салат из обеденной коробочки. Впрочем, слова Даймонд Тиары не заставили его оторваться от еды. Лишь правое ухо слегка дернулось, улавливая ее слова, показывая – жеребчик ее услышал.

— Тебе не стыдно бросать тень на одноклассников в глазах всей школы? – С наигранной укоризной продолжила говорить Тиара, уже напрямую обращаясь к новенькому и поворачиваясь к его парте.

— Нет. – Коротко ответил Мун, на секунду все же оторвав мордочку от еды. Тиара моргнула. Нет? Это весь ответ? Она ожидала каких то нелепых оправданий, виноватого голоса, попытки объяснить, что это не он такой глупый, а что-то там виновато и мешало ему учиться. Но просто “нет”? – Просто “нет”. Нет – не стыдно. – Озвучил он ее мысль, словно прочитал ее, после чего вернулся к еде, методично перемалывая листья салата, дольки помидоров и кусочки сыра, демонстрируя недюжинный аппетит. У Даймонд даже слюна едва не потекла. Сама она сидела на навязанной матерью диете, из-за чего вид сочного и сытного салата, который новенький с удовольствием ел, вызывал у нее лютую зависть.

— Ты не только глупенький, но еще и невоспитанный, самодовольный и эгоистичный! – Выпалила розовая кобылка, вновь собираясь для повторной словесной атаки. Другие жеребята уже вовсю слушали их разговор, включая и Искателей Знаков Отличия. Мисс Чирали же пока покинула класс, уйдя на обеденный перерыв. Обычно она еле вместе с учениками, но съедать по одному традиционному учительскому яблоку ей на этот раз надоело и она удалилась поесть чего то еще для разнообразия. Так что вмешаться и пресечь разгорающийся конфликт было некому.

— Эй, кто бы говорил насчет самодовольства! Посмотри в зеркало, чтобы его увидеть! – Возмутилась вслух и громко Скуталу, вмешиваясь в разговор, решив встать на защиту своего нового “почти-друга”. И тот оценил ее жест, бросив короткий взгляд в ее сторону.

— Благодарю за поддержку. – Улыбнулся легко кобылке, после чего развернулся обратно к Тиаре, продолжающей стоять рядом с его партой вместе с прибившейся к ней Сильвер Спун.

— О да, одна пустышка заступилась за другую пустышку. – Заулыбалась серая очкастая землепони, ненавязчиво встряхивая своим маленьким крупом, на котором была четко запечатлена серебряная ложка.

— Да, скорее всего, это все у вас оттого, что у вас нет Знаков Отличия. Это еще одна вещь, что вас, двух неудачниц, объединяет. – Мордочка Скуталу побагровела от гнева, когда она услышала это от двух завзятых хулиганок класса, а по сути и школы. И ответить ей было нечем – успехи кобылки в учебе… их не было, просто. Скуталу обожала носиться на самокате, выделывать трюки и искать приключения, а не корпеть над учебниками.

А вот Эппл Блум и Свити Белль было что сказать. Обе они тоже были пустобокие, но учились очень даже прилично. Обе уже вскинулись, готовясь указать нахальной пони на этот очевидный факт, обрушив все ее облачные замки о мифе, что пони без Знака Отличия глупые. Но, тут заговорил сам “глупый пустобокий”, который и стал объектом нападок Даймонд Тиары – Мун Рунавей.

– Посмотри на мою мордочку. – С требовательными нотками сказал он розовой кобылке.

— Я и так на нее смотрю. И не уводи разговор в сторону. – Фыркнула Тиара в ответ на его странную реплику.

— Я и не увожу. Посмотри на мою мордочку. – Повторил Мун Рунавей каменеющим голосом. Уставившись на него, кобылка все же исполнила его странную просьбу и уперла взгляд на жеребчика, который с вновь бесчувственным выражением смотрел… куда-то на ее грудь.

— Ну вот, я смотрю. И что дальше? – С презрением спросила Даймонд Тиара.

— Ты смотришь недостаточно внимательно. Смотри на мою мордочку. – Повторил свое требование Мун.

— Я смотрю! – Жеребята затихли, сейчас шестнадцать пар глаз уставились на двух пони, которые привлекли к себе всеобщее внимание.

— Ты не смотришь. Смотри лучше.

— Да смотрю я, смотрю!

— Вот теперь смотришь, да. – Слегка кивнул Мун, не давая ее взгляду соскользнуть. – А теперь, когда ты смотришь на мою мордочку. На ней же четко видно, что мне все равно? – Припечатал резко он. – Мне все равно, что ты там мне говоришь по поводу того, что я там позорю. Класс, школу, город или даже хоть всю страну. Я сюда прихожу за знаниями, а не за почетом и уважением. Ни твоим, ни еще любого другого пони. Можете относиться ко мне как угодно, мне все равно, потому что я к вам никак не отношусь. И точно также, мне все равно, есть у меня Знак Отличия, нет у меня Знака Отличия, глупо это или гениально. Мне все равно. – Подчеркнул он ледяным тоном.

— Учеба и знания. – Повторил Мун. – Я здесь ради нее. Как мне дотошно объяснили, на уроке всегда только двое. Я и учитель, остальных в это время не существует. Вы не существуете для меня. Вас нет. Что вы там все думаете обо мне – тоже не важно. Потому что неважно то, чего нет. Я все понятно объяснил? – Слова жеребчика, наполненные холодной уверенностью в своей правоте заставили Даймонд Тиару замереть в удивлении и даже ошеломлении. Равно как и остальных жеребят. Впервые они увидели пони, который настолько отчужден ото всех. Пони бывали разные. Одни любили покой и одиночество, другие веселиться в большой компании, но настолько зацикленного на себе пегаса они видели впервые. По сути он им прямо сказал, что одноклассники для него – ничто и они ему не нужны, он прекрасно будет учиться и жить один, без них.

— С таким отношением, не думай, что понибудь протянет копыто помощи тебе в трудную минуту. – Все же нашлась с ответом Даймонд Тиара. – Вот потребуется тебе помощь, чтобы что-то выучить, тогда….

— Если мне потребуется помощь в учебе, я обращусь к уважаемой мисс Чирали, а не к одному из вас. – Оборвал ее резкий ответ Рунавея. – Мне ты или другие школьники для этого не нужны. Вы сами ученики и только учитесь. А она учитель и это ее работа – давать знания ученикам, то есть мне. Так что хватит мне что-то там рассказывать про мою учебу, школу, мои успехи и поражения в учебе и прочее. Это все мое личное дело и тебя оно не касается.

— Ты думаешь, мисс Чирали захочет помогать такому противному пони, как ты? – Розовая кобылка, приученная своей матерью, Спойлд Рич, давить всяких ничтожеств (бедняков, пустобоких, простофиль, неотесанных деревенщин и много еще поникого) до конца, не собиралась сдаваться так просто в этом словесном поединке. Не сейчас, когда на них двоих все смотрели и от исхода зависело, что будут о них думать окружающие.

— Неважно, что уважаемая мисс Чирали хочет или нет. Она – пони подневольная. Учить – ее обязанность. Она будет так что этим заниматься, как бы она ко мне не относилась. Это ее работа. Делать надо то, что требуется, а не то, что хочется, ни я, ни ты, ни уважаемая мисс Чирали, не являемся исключениями. Надо ходить в школу, например. Нам учиться, ей учить. Не мы это выбираем. А если ослушаешься, то будешь наказан. Это всех касается и ее в том числе. – Новые слова жеребчика заставили остальных пони задуматься. Замолкла и Тиара, которую очередной неожиданный и странный ответ застал врасплох. В этот раз она не смогла найтись с ответом сходу, а по ее спине пробежал холодок. Ее мало какой пони мог назвать дружелюбной и доброжелательной. Но, даже у нее в глубине зародилось странная искра чувств, когда она услышала его слова.

Весь смысл Знаков Отличия заключался в том, что он указывал на особый талант пони, то дело, в котором он будет особенно хорош и будет приносить ему счастье. Мисс Чирали была учителем и это был ее особый дар, который дарил ей радость, когда она отдавалась ему со всей душой. Она не была “подневольной пони”, которую заставляли делать то, что ей не нравится. И это можно было сказать про любого пони со Знаком Отличия. Каждый указывал на его особый талант, его любимое дело, в котором он хорош. И тут Мун Рунавей говорит, по сути, совершенно противоположные вещи, противоположные тому, чему их всегда учили взрослые пони. Из каких далеких и страшных мест нужно ему появиться в Понивилле, что он думает, что подневольный труд из под палки – это нормально?

— Мун Рунавей, я занимаюсь своим делом добросовестно и по своей воле. И, конечно, я хочу помочь и помогу тебе с учебой. Как ты правильно заметил, я – учитель. И это мой особый талант – дать расцвести юным цветам пони, вам, мои жеребята. – Заговорила уже успевшая незаметно для всех пони войти в класс мисс Чирали. Она уже успела вернуться из учительской, где в компании директора, физрука и других учителей успела сытно перекусить. А заодно вспомнить, почему она предпочитает кушать в компании учеников, а не взрослых пони. Ну что за мания у некоторых взрослых пони класть свои передние ноги на стол, на котором еда и предлагать их понюхать?! Что за жеребячество? Даже если от них пахнет овсом, а не чем-то неприятным, это не повод так делать.

И вот, вернувшись в класс, она уже видит, что ее маленькие пони о чем-то спорят. Она застала только конец их разговора, но ей не составило труда догадаться, какие именно мысли царили в голове у Муна Рунавея, когда он говорил эти слова. Несмотря на то, что войдя в класс, она сразу заговорила ласковым тоном и на ее мордочке царила мягкая привычная улыбка, сейчас она снова испытывала острое желание врезать его бывшим “знакомым” ногой в челюсть.

— Я понимаю, ты привык… к другому. – Осторожно сказала она, подавляя возникший приступ ненависти к отвратительным существам, с которыми жил Мун раньше. – Но здесь пони занимаются тем делом, которое им нравится. И мне нравится учить, в том числе и тебя. Что ж, отдыхайте, доедайте, урок начнется уже через восемь минут. – Ее слова, мягко заканчивающие этот спор между Рунавеем и Тиарой на этой нейтральной нотке, заставил жеребят вспомнить, что их коробочки с едой все еще не опустошены до конца и с удвоенной силой, а главные спорщики отвернулись друг от друга.

— Здорово ты ей ответил, ты крут! – Восхитилась Скуталу тем, что жеребчик не побоялся дать решительный отпор этой задавке. Правда, от слов Муна и у нее пробежал холодок по спине, но пегаска не собиралась нипони в этом признаваться. Равно как и особо задумываться, откуда он понабрался таких странных идей. Странных и даже страшных.

— Ничего особенного. Ты тоже хорошо высказалась. Метко про зеркало получилось. – Кивнул ей спокойно Рунавей, дожевывая остатки салата.

— О да, Скуталу это умеет. – Похвалила свою подругу Свити Белль. – Но ты тоже молодец, дал отпор этой хулиганке. – Как и Скуталу, она предпочла не зацикливаться на том, что именно говорил Мун. Высказывать ему что-то сейчас она сочла неправильным. В конце концов, только-только к нему лезла Даймонд Тиара со своими претензиями. И сказать ему почти тоже, что и она будет… очень не по дружески. Хотя Свити Белль и не понравились местами некоторые слова жеребчика. Но, он уже честно сказал, что его опыт в дружбе был очень неудачным и поэтому не стоило удивляться таком циничному и эгоистичному поведению. Но он явно может измениться к лучшему, полагала кобылка, поэтому не собиралась отказываться от вчерашнего предложения дружбы.

Ударил школьный колокол, возвращая жеребят в мир книг, что было принято с довольно бурным энтузиазмом. Очень уж, стараниями двух конкретных учеников, выдалась напряженной перемена, пусть кобылки (и два жеребчика) и были лишь молчаливыми наблюдателями произошедшего. Благо, оставшиеся два урока прошли спокойно и без происшествий и вскоре жеребята с наслаждением покинули стены школы, скача рысью навстречу свежему воздуху и открытому небу. По дома спешила разойтись и троица Искателей Знаков Отличия, собираясь сытно пообедать перед тем как заняться делами своего клуба.

— Мун Рунавей, хочешь провести время после обеда с нами? Познакомишься с деятельностью нашего клуба и сделаешь свой первый решительный шаг в поисках своего Знака. – Предложила Эппл Блум их новому знакомому.

— Я согласен, мне все равно заняться особо нечем перед вечерними занятиями. Так что до шестнадцати часов я свободен и могу провести время с вами. Потом мне придется уйти домой. Флаттершай мне уже разрешила покинуть дом на время, что я проведу в вашей компании. Вот и она, кстати. – Кивнул Рунавей и указал копытом на свою мать.

— Все верно, маленькие пони. Я не против, если Мун Рунавей проведет с вами время. – Подтвердила пегаска, которая уже прибыла, чтобы забрать жеребенка домой.

— Зачем просить разрешения просто чтобы погулять с друзьями? – Наморщила лоб Скуталу, которой чтобы умчаться кататься на скутере по городу, никакие разрешения ее тетушек не требовались. По городу же, а не по лесу и днем же, а не ночью! На мордочках Эппл Блум и Свити Белль была написана та же самая мысль. Ни Гренни Смит, бабуля Эппл Блум, ни Хондо Флэнкс и Куки Крамблс, родители Свити Белль тоже ничем таким не занимались, разрешая кобылкам гулять под светом Селестии и не уходя за пределы города сколько душе угодно.

— Так гулять на улице. С друзьями. А чтобы выйти из дома, нужно разрешение старшего. – Ответил Мун Рунавей, словно по иному и не бывает. Флаттершай лишь незаметно вздохнула, но промолчала. Позже она поговорит с Муном и скажет, что на все подряд, как он привык, просить разрешение не нужно. Но она понимала, что на изменения требуются время. И знала, откуда у него это все, поэтому слова ее приемного сына вызвали у нее только горечь, но не удивление.

— Это там где ты раньше жил, были такие строгие порядки? – Задала, как ей казалось, вполне обычный вопрос Эппл Блум. Но ее слова заставили Элемента Доброты застыть в страхе. Невольно, кобылка затронула самую мрачную и опасную тему в разговоре с ее сыном. Тему его прошлого.

— Да, что-то вроде того. У нас покидать… место, где мы спали, нельзя было без разрешения старшего, что за нами приглядывал. – Подтвердил он помрачневшим тоном. – Просто так взять и уйти нельзя, даже если хочется. А многие очень хотели…. Хи-хи-хи-хи! – Внезапно рассмеялся Мун каким то нездоровым смехом, от которого у пони пробежали мурашки по спине. – Как то раз очень смешная история случилась. – Заговорил он, отсмеявшись. Флаттершай, впрочем, поняла, что юмор в ней будет уже традиционно для ее сына мрачный. – Однажды у нас решило трое свалить из расположения без разрешения, наглые такие. Даже не тихо пытались мимо меня прошмыгнуть, а прям напролом уйти. На требование получить разрешение старшего они не реагировали, останавливаться не хотели. Мне пришлось угрожать им ножом, чтобы задержать их. К счастью это их все же остановило. Это – и прибывшая подмога. Кровь лить не пришлось.

От этой “смешной истории” все пони побелели от ужаса. И самым жутким было то, что жеребчик рассказывал об этом даже не с равнодушной мордочкой, уже привычной для них, а с нотками какого то безумного веселья и легкой улыбкой, словно вспоминал и правда что-то веселое.

— Очень весело, да. – Совершенно неискренним тоном тихо пискнула Флаттершай. – Значит, ты предотвращал… побеги, да? Других… ну… таких как ты. – Аккуратно спросила кобыла. Это внезапная короткая история оказалась не только жуткой, но и… какой то странной? Ей, хвала Селестии, ни разу не пришлось оказываться в рабстве, но она никогда бы не подумала, что побеги одних рабов должны предотвращать другие рабы.

— Ну, я вообще часто был… ну, в патруле, в общем. Охранял. Часто вызывался добровольцем на это дело. Там свои требования, и жесткие зачастую, но зато и привилегии кое-как какие положены. К примеру, есть отдельно от остальных. – Нехотя подтвердил Мун Рунавей. Пока маленькие три кобылки удивленно переглядывались, пытаясь понять, о чем речь, Флаттершай только снова вздохнула.

Вот как, значит? Работорговцы натравливали жеребят друг на друга, чтобы вместо того, чтобы вместе работать вместе над своим спасением, те только мешали друг другу сбежать из этого ужаса. Жестокий, холодный, но невероятно хорошо работающий метод. И жеребчик честно признался, что в этом противостоянии он занимал сторону своих “хозяев”. Поддавшись на их обещания чуть улучшить его быт. Она не знала, что сам думал жеребчик о таком своем поступке, но она не собиралась его за это осуждать. Решение Рунавея было неправильным, но она смотрела со стороны. Малышу было всего восемь лет и взрослые мерзавцы несомненно на него давили, чтобы заставить его встать на этот путь. Мало какой пони смог бы устоять, окажись он на его месте.

— Хорошо. Пойдем домой. Я приготовила тебе яблочный суп. Поешь, отдохнешь. – Наконец сказала Флаттершай, решив оставить эту безрадостную тему. – После я отведу тебя к месту ваших собраний. Вы же хотите показать ему свой домик, да, кобылки? – Обратилась она к замершим маленьким пони.

— Да, конечно! Мы тоже пообедаем и соберемся в нашем клубном домике. – Согласно кивнула Эппл Блум, хотя Свити Белль и Скуталу слегка настороженно переглянулись. Они еще вчера поняли, что их новый знакомый очень странный. И хотя все еще горели искренним желанием подружиться с ним, он по прежнему вызывал их беспокойство. Не ошиблись ли они, решив стать ему друзьями? Но, узнают они, только если рискнут, а к риску троица суматошных кобылок уже была привычна.

— Вот и славно, надеюсь, вы подружитесь. – Улыбнулась пегаска, видя, что несмотря на все сомнения, сестры ее подруг все же готовы протянуть копыто дружбы ее приемному сыну. Теперь все зависело только от самого Муна, который лишь молча кивнул. Попрощавшись с кобылками, Флаттершай повела Рунавея домой, тому следовало хорошенько подкрепиться перед тем, как пойти развлекаться со своими новыми друзьями.

После вкусного и сладкого обеда, пегаска отвела Рунавея к клубному домику Искателей, который располагался среди яблочных садов вдалеке от фермы. Эппл Блум, Свити Белль и Скуталу уже ждали своего нового члена в нем. Мун пошел к ним, а пегаска поспешила удалиться, спеша на работу, оставив жеребят развлекаться.

— Хороший у вас домик, мне нравится. Видно, что вы его с душой обустроили. – Похвалил строение жеребчик, с интересом рассматривая небольшой, но уютный домик, размещенный на яблоне. Взобраться наверх можно было по пандусу, похожий на тот, что был в доме Флаттершай в гостиной и вел на второй этаж. Разумеется, этот был не в пример грубее и сделан вкопытную жеребятами, а не опытными пони-строителями, конечно, но конструкция была такая же. Деревянные стены домика были окрашены в бежево-красный цвет, с медно-коричневой крышей, а дверь и ставни на окне была украшена милым вырезанным сердечком.

— Мы сами его отремонтировали, он нам достался от Эпплджек! – Похвасталась Эппл Блум, наполняясь гордостью за свершенный труд.

— Точнее, его отремонтировала Эппл Блум, почти весь сама. – Не стала выдавать трудовой подвиг за общий Скуталу, честно признав, что ее вклад тут был минимален.

— Все верно, Эппл Блум его починила. – Поддакнула Свити Белль, которая также не хотела брать себе чужого.

— Ладно, чего любоваться, пойдемте внутрь. У нас там много чего интересного. – Поторопила всех землепони, после чего четверо малышей стали подниматься наверх. Внутри оказалось тоже на что посмотреть. Взгляд жеребчика с интересом заскользил по небольшой трибуне, стоящей на другом конце домика напротив входа, взглянул на расклеенные постеры и жеребячьи рисунки, включая нарисованную цветными карандашами примитивную карту города, изображения придуманных занятий, плакат с Чудомолниями и многое другое.

— Здесь мы вот едим, тут проводим перекличку, здесь мы рисуем…. – Стала рассказывать Эппл Блум, указывая то на обеденный столик, то на рисунок с нарисованными мордочками их самих, на столик в углу, где они раскидали карандаши и бумагу. Мун Рунавей с интересом молча слушал и рассматривал искомое, время от времени согласно кивая. А вот Скуталу и Свити Белль обеспокоенно переглянулись.

У обеих в головах всплыли неприятные воспоминания о том, как они привели сюда Бабс Сидс и точно также показывали ей свой клубный домик, те же самые памятные для них вещи. И что в итоге из этого получилось в итоге. А сейчас у них жеребчик пострашнее, чем Бабс. И если с кузиной Эппл Блум в итоге удалось помириться и подружиться, то вот удастся это ли со столь странным пони? – Эм, Мун Рунавей, я хочу тебя о кое-чем спросить. – Решила Свити Белль пойти напрямик, прерывая экскурсию Эппл Блум.

— Спрашивай. – Спокойно кивнул Мун Рунавей, отрываясь от разглядывания интерьера домика. Видя, что жеребчик смотрит на ее рог, Свити Белль заговорила.

— Ты не собираешься делать ничего плохого? А то… у нас был уже неудачный опыт с теми, кого мы приводили сюда до тебя. – Прямо в лоб спросила она жеребчика.

— Делать плохое? Что ты имеешь в виду? – Тот предпочел ответить вопросом на вопрос, по прежнему спокойно разглядывая ее крохотный, но очень аккуратный рог. Честно говоря, Свити Белль находила это слегка смущающим, что на эту ее сокровенную часть тела так долго и пристально смотрит представитель противоположного пола. Но она постаралась не обращать на это внимание. Скорее всего, это просто странность. Очередная для него, а не то, о чем пишут в любовных романах, которые так любит читать Рарити. Наверное. Она, честно говоря, их и не читала, старшая сестра запрещала, утверждая, что она слишком маленькая для таких книг.

— Что ты нам что-то сломаешь или что в этом роде. – Уточнила вопрос единорожки Скуталу, которая и сама думала о том же, но без всяких отвлекающих смущающих мыслей о запретных взрослых книгах. Ее просто беспокоило, что их домик может пострадать от чужих копыт.

— Зачем мне это делать? – Все тем же ровным тоном снова спросил Мун Рунавей. Кобылки переглянулись. Сказать пони, что они ему не доверяют и опасаются, который не сделал им ничего плохого, им было стыдно. Но и молчать было тоже нельзя. – Давайте так сделаем. – Внезапно продолжил он говорить, когда неловкое молчание уже стало затягиваться. – Я вам объясню, почему точно не сделаю вам ничего такого, чего бы вам не понравилось, а вы мне скажете, почему вы опасаетесь. – Предложил жеребчик. Кобылки задумчиво переглянулись.

— Хорошо. Звучит неплохо. Ты нам, мы тебе. – Согласно закивало все трио одновременно. – Ну, в общем, дело в том, что три месяца назад к нам на Праздник Сбора Урожая из Мейнхеттена приезжала моя кузина, Бабс Сидс. – Стала рассказывать Эппл Блум, решив, что первыми должны рассказать они. – У нее тоже нет Знака Отличия и мы решили принять ее в свой клуб. Ну, как и тебя. Как и тебя, мы привели ее сюда и все показали. Но она оказалась хулиганкой, сдружилась с Даймонд Тиарой и Сильвер Спун, сломала нашу платформу для праздника, выгнала нас из нашего клубного домика и вообще всячески нас изводила в городе своими пакостями. В итоге, мы все же смогли помириться и поладить, но перед этим она принесла нам немало неприятностей. Мы опасаемся, что ты тоже окажешься… ну, хулиганом.

— Понятно. – Кивнул Мун Рунавей, когда кобылка закончила свой рассказ. – Что ж, вам не стоит опасаться, что я буду вредить вам. По крайней мере, если вы не начнете делать это первыми. – Добавил он после короткой паузы.

— Нет, конечно нет! Мы же не хулиганы, чтобы портить жизнь другим пони! – Поспешила заявить Скуталу, а ее две подруги согласно закивали, подтверждая – да, они, конечно же, не хулиганы, чтобы пакостить, как эта вредина Тиара.

— Очень этому рад. Что ж, теперь моя очередь, как и уговаривались. У меня теперь даже целых две причины этого не делать. Первая, новая, не очень важная но все же. Мне эта Даймонд Тиара тоже не нравится, примыкать к ней в ее выходках, как эта Бабс Сидс, я не собираюсь. Надо, кстати, вам было ее проучить, как следует, за ее выходки. Портить чужие вещи и занимать чужое место – очень подло. – На этом моменте голос жеребчика приобрел весьма зловещие нотки. – Подловили бы ее одну, да сделали бы ей “слоника”. – Мун Рунавей ухмыльнулся на последнем странном и загадочном слове. – Или “ласточку”. Или даже “слоника” и “ласточку” одновременно!

— А… а что это такое? – Аккуратно спросила Свити Белль, которая не знала, что это за загадочная штука “слоник” и причем тут птички. Но нехороший блеск в глазах жеребчика и злая мордочка намекали, что имеется в виду что-то очень и очень неприятное для того, кому придется это непонятно что пережить.

-Хм… ну да, вы не знаете. Мда… — Вопрос единорожки резко сбил весь настрой пегаса и тот потупился. – Забудьте о том, что я сказал. Ваш метод – помириться и подружиться намного лучше.

— Ага, пожалуй, но что же это все же странные штуки. Птички тут непричем ведь, верно? – Решилась уточнить Эппл Блум, что же Мун имел в виду.

— Лучше тебе не знать. А то еще по ночам кошмары сниться будут. – Ответ Рунавея заставил кобылок побледнеть, Скуталу судорожно сглотнула, пытаясь не думать о том, что же это могло быть. Похоже, что-то очень болезненное и унизительное. А Бабс такого все же не заслужила, пожалуй. Да и смогли все же понять и помириться в итоге. – Кстати, говорите, визит Бабс был три месяца назад на Праздник Сбора Урожая? Когда конкретно это было? – Решил Мун Рунавей поменять тему.

— Ну, по сути чуть больше двух месяцев назад это было. – Стала вспоминать Эппл Блум. – Она приехала в платину, это я точно помню, а уехала через две недели, на выходных, до окончания каникул, чтобы к пудингхеду уже быть дома и вернуться в школу. А сам Праздник Сбора Урожая и парад в его честь проходят двадцать шестого смарт куки.

— А что, там откуда ты приехал, сбор урожая празднуют в другой время? – Заинтересовалась Свити Белль, видя что жеребчик довольно сильно удивлен словами Эппл Блум и не на шутку задумался над ними. Она не знала, как живут в других городах, но ведь календарь един для всей Эквестрии? Месяц Жатвы проходит везде в одно и то же время, верно? Могут отпраздновать сбор урожая в другой день, но ведь не в другой месяц?

— У нас вообще ничего такого не праздновали. И вообще я бы не сказал, что у нас был бы хоть один полноценный праздничный день. – Покачал головой жеребчик, мигом проясняя все вопросы, возникшие в головах кобылок. И порождая новые, куда более мрачные.

— В каком ужасном месте ты жил, что там вообще не было праздников?- Неверящим голосом спросила Свити Белль. Кобылка и представить себе такого не могла. Наверняка, жеребчик преувеличивает, решила она. Правда, смотря на его худенькое тельце… жеребчик был более худеньким, чем даже она сама, что уж говорить про спортивную Скуталу и откормленную яблочками и фермерским трудом Эппл Блум. Вкупе с его мрачноватым, мягко говоря, характером, не стоило удивляться тому, что он родом из каких то уж очень нехороших для жизни пони мест.

— Очень далеко отсюда. Из диких и жестоких краев. Вам там лучше не оказываться. – Лишь ответил Мун Рунавей, явно не желая вдаваться в подробности. И у кобылок, даже у Скуталу, честно говоря, как то не было и желания любопытничать. Сегодня они и так узнали слишком много того, чего бы им не хотелось знать.

— Ладно, теперь скажу основную и самую главную причину того, почему вам не стоит опасаться всяких выходок от меня. – Вздохнув, заговорил своим обычным рутинным тоном жеребчик. – В отличие от этой Бабс, которая приехала к вам погостить из Мейнхетенна, я живу отныне тут, в Понивилле. Более того, я живу в доме Флаттершай. Поэтому однозначно не буду плохо себя вести по отношению к вам. Вы младшие сестры подруг Флаттершай, так что если я что-то натворю, напакостить и уехать у меня не получится. Так что нет, я хулиганом не буду, не под крылом Флаттершай. Мне еще дорога моя жизнь.

Очередные мрачные слова Муна заставили кобылок поежиться. Ну почему он постоянно говорит такие страшные вещи? – Так что, как видите, меня вам не стоит опасаться. Страх – лучший метод для контроля. Пока я боюсь ваших сестер, вам уж точно ничего не угрожает. – Подытожил Мун ровным голосом. Что звучало, конечно, успокаивающе, но вот оставляло неприятный осадок на душе. Словно они тут втроем запугали несчастного жеребчика. Хотя, на деле, сами опасались этого странного пони, у которого в голове что-то жуткое и непонятное и который говорит так много пугающих страшных слов.

— Ну, неправильно это как то, что ты ведешь себя хорошо, только потому, что боишься, что Флаттершай тебя накажет за плохие проступки. Разве… ну, у тебя ведь есть совесть… и… и… все хорошее, что сдерживает тебя от совершения плохих поступков? – Спросила Эппл Блум, вспоминая уроки, что давала ей Эпплджек и бабуля. Они многому ее научили, в том числе и о том, что правильно и хорошо себя вести. В первую очередь убеждением и воспитанием в ней ее лучших черт характера, а не запугиванием и наказаниями.

— Есть. Но у многих ее нет. Слабоватая это защита от совершения плохих поступков. Там где я жил – вообще никакая. Все держалось только на страхе, угрозах и насилии. Добрым словом и взыванием к морали там не впечатлить. Вообще. Только силой и страхом перед силой удавалось поддерживать хоть какой-то порядок. – В голос Муна пробилась нотка тоски, а кобылки вновь в страхе переглянулись. Они и в кошмаре себе представить не могли, что где-то пони могут так плохо жить и так страшно там все устроено. Из какого царства зла он появился, этот жеребчик, что рассказывает о таком? Им совершенно не хотелось этого узнавать, чтобы там не говорило их любопытство. И правда, лучше этого не знать, а то по ночам будут точно сниться кошмары.

— Ладно, теперь, когда мы этот момент прояснили, думаю, мы можем перейти к тому, ради чего вы меня позвали сюда. Поиск Меток. Ну, думаю, в первый день приступать к этому делу глупо. Может, расскажете, чем вы занимались раньше и как искали Знаки Отличия? Поделитесь опытом и все такое. – Мун Рунавей, видя мрачные мордочки меткоискателей, решил сменить тему на куда более приятную.

— О да, конечно! – С радостью закивала Эппл Блум, радуясь тому, что теперь они могут приступить к их любимому делу, в котором они уже набрали уже и правда немало опыта. Пусть и неудачного опыта – Метки то так и не появились. – Мы пытались прыгать с тарзанок, бороться с быками, нырять под воду, плавать на дельтапланах, собирать дельтапланы, дарить пони красоту, участвовали в шоу талантов, делать конфеты, занимались скалолазанием, а еще…. –Начала активно тараторить землепони, стараясь рассказать за как можно меньшее время как можно больше о деятельности их клуба.

Мун выглядел искренне заинтересованным, с интересом слушая ее рассказы, удивленно качая головой, узнавая про очередное их приключение и задавая уточняющие вопросы. Стали рассказывать об истории деятельности их клуба и Скуталу со Свити Белль и вскоре в домике воцарилась положенная ему атмосфера простой жеребячьей беззаботности и веселья. Уже скоро на губах Муна воцарилась легкая улыбка, когда он выслушивал рассказы про их очередную попытку получить свои Знаки Отличия, а временами казалось, что он в шаге от того чтобы рассмеяться. Так что вскоре маленькие пони общались, как ни в чем не бывало, наслаждаясь жизнью и весело проводя время. Несмотря на неловкое начало их знакомства, постепенно три кобылок стали привыкать к своему новому почти-другу, несмотря на все его странности, обещая хорошее времяпровождение до конца этого все же неплохого дня.