Восход Боевой Луны

Интерлюдия: Торт - это хорошо, торт - это надёжно

Последний караван переселенцев покинул ворота Кантерлота и, оставляя следы в только выпавшем снегу, отправился по направлению к Заливу Подковы. Пожалуй, на этом основание новой столицы можно было счесть оконченным. По утверждению верного секретаря Блоттера, почти половина населения старой столицы в конце концов решила переселиться в иные места. И хотя в Кантерлот перебралось множество новых пони из окрестных деревень, мечты о великолепной новой столице, что превзошла бы всё, построенное ранее, можно было забыть. Даже один из её любимых кондитеров, и тот отправился куда-то в сторону Лунного Залива!

Она не могла осуждать пони за то, что они решили найти себе место для жизни, где будет не так опасно и при этом больше возможностей проявить себя. Не могла винить их за то, что, заботясь о своих жизнях, они оставили её вместе со ставшими после изгнания сестры даже более напыщенными (хотя куда уж больше!) аристократами и подхалимами, желающими таковыми стать. Не могла переносить на них свою горечь от порушенной мечты, тем более, что на самом деле она была лишь отложена на пару десятков лет.

Не могла…

— Отказано! Не бывать подобному! И впредь все подобные предложения будут отклоняться без рассмотрения! Секретарь Инквелл, запишите!

Серый жеребец тут же зашуршал пером, увековечивая новый наказ принцессы, пока она сама изо всех сил старалась не начать кричать Кантерлотским Гласом. Времена изменились, и не дело принцессе кричать на подданных…

— Приём на сегодня закончен. Всем, чьи просьбы сегодня не были рассмотрены, будут предоставлены апартаменты в гостевых покоях.

Не успевают отзвуки стука монаршьего накопытника о пол перед троном затихнуть, а она уже скрывается в коридоре за троном. Не глядя по сторонам, она проносится по замку и врывается в свои покои, с разбега влетая прямо на широкую постель.

В расслабляющих объятьях перины тяжёлое дыхание постепенно успокаивается, и воздух рядом раздвигает волной прохлады. Как Сноудроп умудряется всегда быть холоднее окружающего воздуха?

Её спокойная поддержка у кусочек любимого торта делают своё дело: рвать и метать (желательно — авторов этого гениального предложения) уже не так сильно хочется, и даже получается более-менее внятно говорить, не срываясь на рычание. Своим тихим голосом ученица спрашивает, что случилось, и слова сами вырываются из груди, вываливая на маленькую кобылку всё произошедшее сегодня…

Нет, ну всё же надо было такое придумать — просить у неё битсы на огромный храм в её же честь!

Стоило всенародно назвать Сноудроп своей ученицей, как эти благородные леди и джентелькольты тут же подняли вой, казалось, до самого Клаудсдейла. Как же так, пегаска, ставшая ученицей самой принцессы! Пони с погодной кьютимаркой, обогнавшая учеников магической академии! Безродная выскочка, подкупившая новоназначенную богиню детской поделкой!

Высокородные глупцы уже совсем забылись — вплоть до того, что начали считать, будто если у пони нет рога — то и на магию он не способен! И это при том, что ещё до рождения Старсвирла мыслители уже доказали, что магия есть в каждом — просто выражается по-разному!

В своё время она встречала земнопони, которые магически были сильнее большей части всех этих придворных прихлебателей! Выгнать бы их всех на мороз, да нельзя — здесь они хотя бы сосредоточены в одном месте и особенно ничему не мешаются…

Нет, избавление от худшей части аристократии нужно проводить постепенно, так, чтобы они не стали сильно возмущаться. Благо, значительной силы у них уже нет, а времени впереди ещё очень и очень много.

Прохладный зимний ветерок обдавал фигуры маленькой пегаски и величественной аликорны, стоявших на балконе королевских покоев кантерлотского замка. Редкие облака и немногочисленные падающие снежинки не могли скрыть вид ночи, опустившейся на Эквус — ночи красивой, но не идущей ни в какое сравнение с теми, что создавала Луна. Как же жалко, что раньше их настолько не ценили…

Встряхнувшись, она стряхнула с себя оцепенение и вернулась к настоящему. Сноудроп у её ног сейчас поймала незрячим глазом снежинку и, не моргая, будто бы рассматривала её. Удивительно — ей, казалось, не доставлял никаких неудобств лежащий на самой чувствительной части мордочки снег! Однако, пора было прервать затянувшееся молчание и приступить к тому, для чего они и покинули тёплую гостиную.

— Готова, Сноудроп?

— Да, принцесса.

Ещё одно болезненное напоминание. Сноудроп никогда не называла её учителем — и себя просила ученицей не называть. Порой, глядя на преданность Сноудроп Луне, она ловила себя на мысли, что, наверное, снежная пони могла бы стать элементом Верности. Впрочем, сейчас это было не важно, в отличие от того, что должно было произойти.

— Весь наш мир пропитан магией, Сноудроп. Магия есть во всём: в каждом камешке, каждой травинке, в каждом пони, — голос принцессы заструился тихим мелодичным ручьём, что сперва приковывал внимание, а затем уводил вслед за собой в далёкие края. — Прислушайся к себе: когда снежинки падают тебе на лицо, ты чувствуешь их магию ещё за мгновение до того, как они прикоснутся к тебе.

Пегаска послушно поднимает голову к небу и закрывает незрячие глаза. Некоторое время она стоит неподвижно, а затем протягивает копыто и безошибочно выхватывает из воздуха особо крупную снежинку, что пролетала мимо.

— Да, я чувствую, — открыв глаза, она с интересом обращает их к ледяному кристаллу, что и не думает таять на копыте. — И всегда чувствовала… Просто не обращала внимание.

При взгляде на сосредоточенно хмурящуюся Сноудроп улыбка сама собой наползает на лицо. Определённо, начать обучение через снег, связь с которым у неё была глубже, чем у большинства пони с самим собой, было правильным решением — и теперь можно было приступать к следующему шагу.

— Хорошо, Сноудроп. А теперь перестань ограничивать эти чувства лишь собой, — обычному пони для овладения этим навыком потребовались бы годы. Медленно учиться ощущать силу сперва совсем близко от себя, затем всё дальше и дальше… Слепая от рождения пегаска, однако, с детства привыкла неосознанно пользоваться этим чутьём. — Почувствуй мир, что окружает тебя. Увидь камень стен, увидь снегопад вокруг, увидь меня… Увидь небо и ночное светило, откуда на тебя смотрит Луна.

Даже Сноудроп нужны не какие-то минуты, а полновесные часы для того, чтобы преодолеть тот барьер, что отделяет обычного пони от Видения. Она не торопилась и не волновалась за воспитанницу — хотя наложение обычного зрения и Видения легко может ослепить неподготовленного пони, Сноудроп это не касалось. В свете собственного опыта она кристально ясно видела, как магия в теле кобылки изгибалась, когда та ещё неумело пыталась ею управлять — и как постепенно она всё же выстраивалась в нужный узор.

И вот, наконец, в навсегда подёрнутых пеленой глазах зажигается новый огонёк. Уже почти потерявшая надежду пони отчаянно трясёт головой и отшатывается, падая прямо в предусмотрительно подставленные крылья аликорны.

— Как ты, Сноудроп?

Первый шок проходит, и пегаска оглядывается вокруг, словно впервые видя мир вокруг. Вот только для неё это было действительно впервые. Её взгляд скользит по перилам балкона, за окном, за которым дожидается своего часа тёплая гостиная и вкусный торт, по лицу самой Селестии, заботливо поддерживающей воспитанницу.

— Это,.. — она поднимает голову и осматривает небо, которое ранее попросту не могла даже пощупать. — Это прекрасно!