Солнечный Бим Лунное Ухо
4. Щедрость
Когда сил не осталось даже идти, Санбим сел на тротуар, прислонившись спиной к стене ближайшего дома. Снегопад к этому времени прекратился, но продувавший улицы ветер, казалось, с каждой минутой становился всё холоднее. Шарфик не помогал от него защититься, поэтому жеребёнок обхватил себя передними ногами – и мелко затрясся, стуча зубами.
Плакать уже не хотелось – да и о чём? Что это изменит? Можно было бы пойти в старую квартиру и пересидеть ночь там… а смысл? Всё равно рано или поздно его оттуда выставят. Да и как быть? Как жить дальше?! До конца школы сносить гнусности Рэнди и его дружков, а после уроков – и крики тёти, попрекающей его тем, что от него одни неприятности? Если всё так и есть, то не лучше ли для всех будет, если…
– Ох, дорогуша! Ты что, потерялся? – раздался вдруг над ухом чей-то озабоченный голос.
Санбим медленно поднял взгляд и моргнул, сбивая иней с ресниц. Перед ним с обеспокоенным видом стояла белая средних лет единорожка с элегантной сине-фиолетовой гривой, одетая… нет, даже не так – облачённая в изящный и притом явно тёплый тёмно-синий плащ. Также на ней были широкий белый шарф и розовые наушники. Что ж, она-то уж точно проблем с холодом не испытывала.
– Н-нет, – тихо ответил Санбим и шмыгнул носиком. – Я…
– Да ты совсем замёрз! Сейчас, подожди-ка…
Единорожка магией сняла с себя шарф и плотно обмотала им тельце Санбима наподобие попоны. В тот же миг ощущение тысяч ледяных игл, впивавшихся в шкурку, исчезло, и даже зубы перестали клацать.
– Где ты живёшь? Пойдём скорее, тебе нельзя долго оставаться на улице!..
– Нет, – мотнул головой Санбим. – Я… н-не пойду. Н-не хочу… туда.
Взгляд единорожки упал на свежие синяки на его крупе – и она чуть не задохнулась от возмущения.
– Кто… какой негодяй посмел такое с тобой сотворить?!
– М-моя… тётя… Не надо, в-вы всё равно ничего не сможете с-сделать…
Выражение незнакомки стало донельзя решительным.
– Ну, это уже мне решать! Так, юный джентлькольт, вставайте! Мы сейчас же пойдём в поницию и…
– Нет! Не надо в поницию! – взвизгнул Санбим, вжавшись в стену. – Они же меня в приют отправят!.. И… – Он стиснул зубы. – Почему вы все за меня решаете?! Тётя Физзи, учительница, отец Рэнди, вы… Что вам всем от меня нужно?!
Он попытался стянуть с себя чужой шарф, но был остановлен прикосновением ухоженного белого копытца.
– Где твои родители? Или… кто может о тебе позаботиться?..
– Никто. Родители… на звёздах уже давно, а дедушка… – Санбим опять задрожал, – ушёл… туда… сегодня…
И жеребёнок вновь разрыдался.
Что-то мягкое коснулось его мокрой щеки. Открыв глаза, Санбим обнаружил, что это носовой платок, который магией держала единорожка.
– Вставай, – мягко сказала она. – Пойдём ко мне. Там ты отогреешься, и мы подумаем, что делать дальше.
Санбим помедлил.
С одной стороны, дедушка говорил, что с незнакомыми пони на улице нельзя общаться, а уж тем более идти за ними. Но с другой… какое вообще значение имеет всё, что было раньше?! Что, если и в этом правиле есть исключения?
Может, это шанс, который дали ему сами Принцессы?
– Ладно, – пробормотал он и кое-как смог подняться на ноги.
Сразу же покачнулся, но всё-таки устоял. И хотя копыта были словно налиты свинцом, ещё немного пройти он был в состоянии. Если это действительно стоит того, можно найти в себе силы на что угодно.
Он снова взглянул на единорожку… и застыл, во все глаза уставившись на неё.
– Вы… вы же Рэрити! Ну, Элемент Щедрости из Шестёрки грив… Я читал о вас в «Дневнике дружбы»…
– Что ж, по крайней мере мне не нужно представляться, – улыбнулась та и кокетливо поправила наушники. – А как тебя зовут?
– С-Санбим…
– Вот и познакомились. А теперь поспешим, иначе ты совсем замёрзнешь.
Единорожка направилась вдоль улицы, и Санбим зашагал следом.
В сердце, которое ещё час назад, казалось, рассыпалось на кусочки, теперь вновь разгорался огонёк надежды. Если и не на лучшую жизнь, то хотя бы на ночлег в тепле и уюте.
И даже ветер не был способен его задуть.
Рэрити жила в престижном районе недалеко от Брайдлвея, так что по пути Санбим вдоволь насмотрелся на разъезжающие туда-сюда вычурные экипажи и неоновые огни реклам. Прохожих на улице было чуть меньше – наверное, все предпочитали сидеть по своим тёплым домам и считать битсы, – однако те, что всё же встречались на пути, приветливо кивали единорожке и с удивлением смотрели на жеребёнка, словно тот был комком грязи, неожиданно попавшимся им под ноги.
Санбиму, впрочем, уже было всё равно. Главное – что с ним была пони, которая в случае чего обязательно его защитит. И уж тем более не позволит никому сказать про него что-нибудь обидное.
– …Ну-с, вот мы и пришли, – улыбнулась Рэрити, когда они подошли к какому-то высоченному зданию.
Санбим аж задрал голову, чтобы посчитать этажи, но быстро сбился: неосвещённая верхушка дома сливалась в вышине с тёмным вечерним небом.
Единорожка открыла магией и придержала для маленького пони резную дверь из красного дерева, после чего зашла в подъезд и сама.
У Санбима отвисла челюсть от вида внутреннего убранства. Белый мраморный пол, декоративная роспись на стенах, хрустальные люстры… Опустив голову, он со смущением глянул на свои грязные ноги, уже оставившие на полу несколько тёмных пятен.
– Этот юный джентлькольт со мной, – сказала Рэрити консьержке, немолодой синеватой кобыле, принимая от неё ключи, и обернулась к Санбиму: – Пойдём. Не волнуйся, здесь убирают дважды в день. Или, может, тебя телекинезом попробовать донести? – весело фыркнула единорожка.
Санбим не ответил и молча пошёл за ней, стараясь всё же наступать на самые кончики копыт, чтобы разносить меньше грязи.
Лифт встретил его блестящей сталью дверей, отделанными редким деревом стенами и хромом панели. Рэрити нажала магией на одну из многочисленных кнопок и поправила гриву, в то время как Санбим разглядывал собственную изумлённую мордочку в огромном зеркале, висящем напротив.
Движения вверх жеребёнок почти не ощутил – настолько плавно работали моторы. Когда двери вновь открылись, он вышел в просторный коридор, отделанный лепниной; в ближнем углу около большого окна стояли в горшках какие-то растения, а в дальнем конце виднелись три узорчатые двери. На одной из них был выгравирован знак в виде трёх ромбов, изображавших кристаллы.
– Ну вот, мы и на месте, – сказала Рэрити.
Подойдя к двери, она достала из кармана плаща ключ необычной формы и провернула его в замке. Затем распахнула дверь, пропуская Санбима в своё жилище.
Насмотревшись на богатое убранство дома, жеребёнок был готов к тому, что и квартира тоже будет сиять роскошью, к которой даже прикасаться страшно. Но к его удивлению, внутри в обстановке не было ничего лишнего – лишь обои с рисунком в виде звёзд и кристаллов, светло-сиреневый пол и лиловые занавески.
– Входи, не бойся, – подтолкнула Санбима Рэрити. Потом, заметив его ошарашенное выражение, хихикнула: – Что, думал, у меня тут будет множество всяких дорогих вещей и прочего барахла?
Жёлтый пони неуверенно кивнул.
– Ах, стиль – это в первую очередь отсутствие излишеств. Раньше, когда я жила в Понивилле, мой бутик был на самом деле таким помпезным и безвкусным… – Она вдруг покачала головой. – Ладно, не время сейчас для бесед. Тебя надо отмыть и накормить, а потом уже мы поговорим. Ванная тут, – указала она на одну из дверей слева.
Всё ещё стараясь оставлять как можно меньше грязи, Санбим прошёл в гостеприимно открытую магией дверь – и застыл от вида огромной ванны, над которой нависали два причудливо изогнутых крана.
– Надеюсь, эту слабость ты мне простишь, – усмехнулась Рэрити, заходя следом. – В конце концов, размер ведь не главное… Шарф брось вон в ту корзинку, я всё равно собиралась отдать его в чистку. Да и свой туда же кидай. А я пока посмотрю, что есть из еды…
Санбим послушно сбросил с себя вещи и, подтянувшись за край, залез в ванну…
…Через полчаса, сияя отмытой шёрсткой и гривой, которую Рэрити вдобавок заботливо расчесала, жеребёнок сидел за столом и за обе щеки уплетал фруктовый салат из большой миски. Рядом стояла тарелка с остатками уничтоженного чизкейка. Рэрити сидела напротив и чуть ли не с материнским умилением глядела на маленького пони.
Наконец Санбим отодвинул пустую миску, выдул в один миг стакан сока и откинулся на спинку стула, похлопав себя по набитому животику.
– Спасибо, – тяжело выдохнул он. – Всё очень вкусно…
– Да не за что, – хихикнула единорожка. – На самом деле я всю еду покупаю в кулинарии через дорогу. Совсем не умею готовить… как, впрочем, и моя сестрёнка.
– Мисс Свити Белль? – догадался Санбим. – Я слышал, как она поёт на радио… И… что преподаёт в Школе дружбы…
Вдруг он опять погрустнел. У своих родителей он был единственным жеребёнком, так что понятия не имел о том, каково это – когда есть кто-то близкий твоего же возраста. С кем можно проводить время веселее, чем со взрослыми, и притом знать, что этот пони уж точно не сделает тебе ничего плохого.
– Да, Свити недавно писала мне из Понивилля, что всё в порядке, – вздохнула Рэрити. Ей как будто тоже стало немного грустно. – Она на несколько лет младше меня, так что мы и раньше не очень много общались, а сейчас так и вовсе живём в разных городах. Зато какая же это радость, когда получается встретиться…
Тут она словно опомнилась от нахлынувших воспоминаний и вновь посмотрела на Санбима.
– Так, юный сэр, ванну и ужин вы получили, теперь настала ваша очередь рассказывать, что произошло.
Маленький жёлтый пони опустил голову.
Как бы он ни хотел забыть последние дни, но сейчас придётся снова их вспомнить.
– Всё началось в прошлую пятницу. Я возвращался домой из школы, когда…
Ворошить недавнее прошлое было мучительно больно, и только-только затянувшиеся раны в душе, казалось, обратно начали кровоточить. Но вместе с тем наступало некое облегчение оттого, что наконец-то он может кому-то выговориться.
На моменте, когда Голди улетел, оставив Санбима одного перед разъярённой толпой в парке, Рэрити воскликнула:
– Это же никакая не дружба! Настоящий друг никогда бы не предал… хотя, если честно, и вообще бы не стал подбивать тебя на подобную авантюру, – немного подумав, добавила она.
– Я понимаю, – шмыгнул носом Санбим. – Но тогда… от этого было так обидно… А потом… меня привели домой к тёте и… и…
К горлу подкатил комок. Не в силах больше сдерживаться, маленький пони в очередной раз расплакался, закрыв глаза копытцами.
Внезапно что-то мягкое и тёплое обхватило его тщедушное тельце. Оглянувшись, Санбим увидел, что Рэрити стоит рядом и легонько обнимает его. И сразу же на сердце стало чуть легче.
– А… а потом… я у-услышал через стенку, к-как о-она… звонит пони, к-которым хо-очет сдать н-нашу с дедушкой кварти-иру… О-она ск-казала, что я всё равно н-нипони не нужен, а-а дедушка скоро… скоро… – Жеребёнок вновь прерывисто вздохнул. – И-и… я уб-бежал, а когда з-зашёл в б-больницу, там… дедушка… его… его…
Объятия единорожки сделались крепче.
– Никакими словами нельзя облегчить эту боль, – тихо проговорила она. – Но знай: я не допущу, чтобы подобное происходило с тобой или с кем-то ещё. Твоя тётя не права; ты это и сам прекрасно понимаешь. Взгляни на ситуацию со стороны: может, она так говорит, потому что ей тоже одиноко, просто винит в этом она кого угодно, но не себя.
– А мне-то что делать?! – выкрикнул Санбим. – Меня же будут искать! Если я завтра не приду в школу и не извинюсь при всех перед Рэнди, то его отец подаст в суд, и тётя уж точно тогда меня в приют сдаст, где меня на органы разберут… Как мне жить дальше?! И зачем вообще мне так жить?!
Ухоженное белое копытце накрыло его рот.
– Никогда такого не говори. Слышишь? Жизнь каждого пони важна, и наша общая задача – сделать так, чтобы она была наполнена смыслом, любовью и пониманием. И если этого нельзя найти здесь… может, стоит поискать где-нибудь ещё?
Санбим резко распахнул глаза. Такая возможность ему и в голову не приходила.
– Н-но… – пробормотал он. – К-как же… школа и всё такое… и… они же в поницию обратятся… А дедушка?.. Тётя же явно не будет оплачивать похороны…
– Ах, и это всё? – подняла бровь Рэрити, возвращаясь на своё место. – Не переживай, дорогуша: я об этом позабочусь. Мистера Рокса похоронят как надо. Тот пони из администрации пусть даже не пытается ничего выкинуть – иначе это на его сына обратит внимание пониция. А мисс Твист… что ж, думаю, если она всё же получит в распоряжение квартиру, то о тебе не станет так уж беспокоиться. А если они не угомонятся – то я и до принцессы Твайлайт дойду, если потребуется.
Единорожка наклонилась к обалдело уставившемуся на неё Санбиму.
– Я предлагаю тебе уехать туда, где любовь и взаимопомощь не пустой звук. Где к каждому пони относятся с теплотой и искренностью. Где магия дружбы сильнее, чем где бы то ни было ещё.
Их взгляды встретились.
– Что ты скажешь на то, чтобы отправиться в Понивилль?
– В Понивилль?..
Предложение прозвучало как гром среди ясного неба. И несмотря на то, что Санбиму захотелось тут же броситься Рэрити на шею со словами благодарности, внутренне он всё-таки поразмыслил над открывшейся перспективой.
– То есть… я не могу остаться у вас, верно?
Единорожка медленно покачала головой.
– Прости. Я… всё равно не смогу подарить тебе столько внимания, сколько могли бы настоящие или хотя бы приёмные родители. У меня что ни день, то модные показы, светские вечера и тому подобное. Да и ты бы сам начал маяться здесь, как в золотой клетке. И не факт, что в новой школе, куда бы ты мог пойти, к тебе не начнут относиться предвзято из-за твоей внешности. – Рэрити вздохнула. – Знаешь, иногда мне кажется, что этот город прогнил до самого основания и даже сама принцесса не в силах ничего с этим сделать. Добрым и открытым душам не место в нём, и порой я так хочу уехать отсюда… Но я не могу. Круговорот дел так меня захватил, что выбраться из него я сумею лишь к старости. Так что пусть же хоть ты избежишь этой участи.
– Спасибо вам, – серьёзно сказал Санбим. – Это… это и есть… Щедрость? Ну… настоящая, в смысле?
– Да, – кивнула Рэрити, и в её глазах промелькнуло сожаление… и усталость. – Щедрость – это ещё и о том, чтобы иногда говорить «нет» на одни вещи, предлагая взамен другие. Рассчитывать свои силы и думать не только об остальных, но и в какой-то степени о себе. Согласен ли ты принять от меня в дар не любовь – но свободу? Если захочешь остаться, я пойму. И постараюсь сделать всё, что в моих силах, но…
– Я согласен, – твёрдо ответил Санбим – и с решимостью посмотрел на единорожку. – После того, что случилось сегодня… меня здесь больше ничто не держит.
– Ну и слава Селестии. – У Рэрити самой будто камень с плеч свалился. Однако, похоже, её интересовало кое-что ещё. – Скажи… ты не помнишь, как у тебя оказалось такое ухо? Дедушка тебе не рассказывал?
– Он сам не знает… не знал то есть, – насупившись, произнёс Санбим. – Только называл это «подарком принцессы Луны»… Я так-то не особо помню родителей. Папа вроде был жёлтым земнопони, как я, а мама – бирюзовой единорожкой. Дедушка рассказывал, что лет до трёх у меня ухо было просто синее, как ночное небо, а потом… уже после того, как мамы с папой не стало… мне приснился сон. Его я тоже уже почти не помню, но там точно были мы втроём, а ещё ночь, и луна, и звёзды… И вот с тех пор у меня ухо такое, как сейчас. Больше я ничего не знаю.
– Сдаётся мне, что принцесса Луна всё-таки посетила тебя во сне, – ответила единорожка. – И момент был выбран неслучайно. Увидев твою боль, она подарила тебе надежду – а также одно из самых светлых воспоминаний. Не бывает ненужных пони – бывают лишь те, кто пока не нашёл своё счастье.
Наступила тишина. Рэрити задумчиво помешивала свой чай, а Санбим обдумывал то, что на него только что свалилось.
«Я скоро уеду отсюда. И у меня начнётся новая жизнь. Такая, которая нужна мне, а не кому-то ещё».
Неожиданно он широко и протяжно зевнул. Веки вмиг потяжелели, а сам жеребёнок понял, как же ему хочется спать.
– Устал, да? – уловила его состояние Рэрити. – Тогда чисти зубы и отправляйся спать. Щётку я тебе выдам. Постелю, наверное, в одной из гостевых спален; надеюсь, ты не против?..
Она говорила что-то ещё, но Санбим уже не слушал. Разомлев от сытости и тепла, маленький пони клевал носом, пока единорожка не вывела его из-за стола и, решив, наверное, не мучить новыми водными процедурами, отвела в спальню.
Там было темно: свет включать, судя по всему, хозяйка не стала. Когда они только вошли, в окно ворвался порыв ветра, который немного прочистил мозги Санбима. Рэрити помогла жеребёнку устроиться в кровати и, пожелав спокойной ночи, вышла, тихо притворив дверь.
Санбим же привстал на постели и посмотрел в окно. Отсюда, с высоты дискордова числа этажей, Мэйнхэттен выглядел яркой россыпью огней – точно заряженный магией бисер рассыпали по земле. Но все эти огоньки светили не ему, а каким-то другим пони.
Луны не было видно – но жеребёнок знал, что за облаками она есть. И хоть Принцесса Ночи уже ушла на покой и разве что изредка посещала чужие сны, Санбиму хотелось верить, что в эту ночь она присмотрит за его собственным.
«Завтра всё изменится», – укрывшись одеялом, подумал маленький пони.
И заснул – легко и безмятежно, уткнувшись носиком в пахнущую свежестью подушку.
Письмо с едва слышным стуком упало внутрь синей коробки почтового ящика. Негромко клацнула опустившаяся крышка над прорезью.
– Вот так, – сказала Рэрити. – Скоро о тебе узнают мои друзья в Понивилле, так что, когда ты доедешь, они тебя уже встретят. Я доверяю им, так что можешь не волноваться: на улице и голодным ты точно не останешься. А уж они придумают, кто бы мог о тебе позаботиться.
Они стояли вдвоём у входа на вокзал Мэйнхэттена. За громадным каменным зданием слышались гудки поездов, а над крышей то и дело проносились клубы дыма из топок.
Утро выдалось ясным: погодные команды отбуксировали облака подальше на запад; выпавший вчера снег искрился ослепительной белизной. Рэрити отменила на сегодня все свои дела и, набросав изящным рогописным почерком несколько строк, отправилась с Санбимом на прогулку по городу.
Ранец чудесным образом оказался на том же месте, где маленький пони его оставил в Центральном парке. Правда, учебники и всё остальное кто-то из него таки стибрил – вероятно для того, чтобы продать… ну, или использовать бумагу по назначению. Но Санбим не расстроился; ему это и так пока что не пригодится, а решать вопросы с обеспечением всем необходимым понадобится уже в Понивилле.
Теперь же рюкзачок на спине жеребёнка был забит едой и всякой мелочёвкой вроде кружки, щётки и пачки влажных салфеток. На самом же Санбиме был надет тёплый шерстяной свитер глубокого сине-фиолетового цвета от Коко Поммел, знакомой Рэрити, к которой они с единорожкой зашли по дороге к вокзалу. И только свой полосатый зелёный шарфик маленький пони отказался менять на что-либо другое.
– Спасибо, – ответил Санбим. – За всё, честно. Я этого… правда не забуду… И… у меня даже нет ничего, чтобы как-нибудь отплатить…
– Не бери в голову, дорогуша, – отмахнулась Рэрити. – Мне это всё равно почти ничего не стоит. А тебе нужнее. На случай, если проголодаешься по пути или… ну знаешь, всякое может случиться.
Санбим лишь вздохнул и легонько покачал головой. Ему до сих пор чудилось, что он попал в какую-то сказку, в которой исполняются его желания.
Они отошли от ящика – и как раз в это время неподалёку остановился почтовый фургон. Двое пегасов в синей униформе открыли ящик, высыпали все письма в большой мешок, загрузили его в фургон и умчались дальше.
– Сейчас они соберут всю почту, рассортируют её, а затем курьеры полетят с ней в ближайшие города, – объяснила Рэрити, пока они вдвоём шли к дверям станции, а потом через огромный зал с множеством снующих туда-сюда пони. – Там опять рассортируют, и всё повторится, пока каждое письмо не будет доставлено по адресу. Так быстрее, чем на поездах; по железной дороге отправляют только большие посылки…
Санбим слушал единорожку, раскрыв рот. Как много он, оказывается, не знал об этом большом мире! И оттого он только сильнее рвался наконец его повидать.
Они подошли к стоящему в центре огромному стенду, где указывалось время прибытия и отправления ближайших поездов. И специальные служители то и дело меняли в зажимах бумажки с цифрами.
– Так, ага-а… – протянула Рэрити, надев очки в роговой оправе и водя копытом по строчкам. – Понивилльский экспресс через полтора часа… И билеты, судя по этому значку, ещё есть… Что ж, нам повезло. Пойдём, а то оставшиеся раскупят.
К кассам выстроились длинные очереди, и лишь по большим табличкам под самым потолком можно было понять, в какую из них вставать.
– А… вы не собираетесь… ну, пролезать без очереди? – спросил Санбим, когда они остановились за протяжённой вереницей пони. – Вы же… дружите с принцессой и всё такое…
– Нет, юный джентлькольт, я не стану использовать своё положение ради того, чтобы выиграть несколько лишних минут, – с достоинством ответила Рэрити, но в её тоне отчётливо слышалось недовольство тем, что Санбим посмел о таком заикнуться. – Все эти пони пришли сюда раньше нас, и у них есть право купить свои билеты вовремя. Не забывай, что к другим надо относиться так, как ты хотел бы, чтобы относились к тебе. Если они, конечно, этого заслуживают.
– Понятно… – пристыженно произнёс жеребёнок.
На удивление, ждать пришлось не так уж и долго. Всего за несколько минут очередь впереди рассосалась, и единорожка вместе с маленьким пони оказались перед окном с кассиршей.
– Один детский билет до Понивилля, пожалуйста, – сказала Рэрити молодой кобылке с вконец утомлённым выражением на лице и мешками под глазами.
– Жеребята до двенадцати лет едут только в сопровождении взрослых, – отбарабанила та и неприветливо взглянула на Санбима.
– Н-но… мне уже есть двенадцать… – пробормотал тот… впрочем, не сильно-то и надеясь на успех.
Тщедушный и хлипкий, он и на свои десять лет смотрелся с большой натяжкой.
– Документы покажите, – сказала кассирша и в ответ на молчание тяжело вздохнула: – Я так и думала. Мэм, я не могу продать только один билет. Скажите, вы его мать?
– Нет, но какое это…
– Эй, можно побыстрее там?! – раздался позади голос какого-то жеребца. – Тут очередь вообще-то!
Санбим оглянулся. За ними стоял тёмно-серый пони средних лет и неодобрительно хмурил седоватые брови, прижимая ногой к груди мешочек с битсами.
– Сэр, не соблаговолите ли оказать нам услугу? – обратилась к нему Рэрити. – Можете, пожалуйста, побыть в поезде сопровождающим для этого юного пони? Обещаю доплатить к стоимости вашего билета сколько нужно…
– Я еду только до Рокриджа, – сказал жеребец. – И не планирую…
– Пожалуйста, сэр, – произнёс Санбим, подняв голову и уставившись на него. – Помогите мне отсюда уехать…
От взгляда огромных зелёных глаз жеребец отвернулся и что-то проворчал себе под нос. Неожиданным осложнениям он рад явно не был.
– Так, или вы двое уходите, или я вызываю поницию! – рявкнула кассирша. – Докажите ещё, что вы его не похитили…
– Почему вы настолько предвзято ко всем относитесь? – спросил у неё Санбим. – Что мы вам такого сделали?
– Да потому что… – начала было та, но осеклась. Пару секунд кобылка пялилась в пустоту, напряжённо о чём-то размышляя, и наконец с досады махнула копытом: – А, к сену всё!
Она достала из стопки пустой билет и зажатой в зубах авторучкой вписала пункты отправления и прибытия, после чего поставила в углу штампик, что билет детский, и швырнула кусочек картона Рэрити.
– С вас семьдесят битсов. И чтобы я вас больше не видела. Сэр, вам до Рокриджа? – повернулась кассирша к жеребцу, пока единорожка левитировала из кошеля нужную сумму.
– Нет, – глухо ответил тот. – Пробейте мне тоже до Понивилля. – И посмотрел на Рэрити: – У меня только сорок монет. Остальное с вас.
– Спасибо, сэр. Мы вам очень признательны, – сказала единорожка, доставая магией ещё три стопки по десять битсов, и положила деньги на стойку рядом с мешочком тёмно-серого пони.
Кассирша сгребла и высыпала монеты в машинку для подсчёта. Механические колёсики провернулись, остановившись на цифрах 140. Кобылка удовлетворённо кивнула и положила перед собой ещё один билет.
– Счастливого пути, сэр. Следующий! – крикнула она очереди.
Рэрити, Санбим и незнакомец отошли от кассы.
– Благодарю вас, – сказала единорожка. – Если нужно компенсировать неудобства, только скажите…
– Оставьте свои деньги себе, леди, – резко ответил жеребец. – Вы получили желаемое, теперь это меня больше не касается.
И он быстрым шагом направился в зал ожидания.
– Пойдём тоже посидим? – предложила Рэрити. – С самого утра на ногах…
Санбим кивнул. Его тонкие ножки до сих пор ныли после вчерашних забегов по снежному городу.
«В поезде зато отдохну», – подумал он, семеня по гладкому полу рядом с единорожкой.
В зале ожидания они устроились на местах поближе к выходу. Тёмно-серый пони, сидевший в противоположном углу, демонстративно повернулся к их паре спиной и развернул газету.
– Почему все пони такие? – проговорил вдруг Санбим. – Почему, когда их просишь о чём-то, что им всё равно ничего не будет стоить, они начинают докапываться, что-то подозревать – а в итоге могут и отказать вовсе? Ведь это же так просто – делать добро, нет?
– В том-то и дело, что не просто. По крайней мере не всем, – вздохнула Рэрити. – И их можно понять. Что, если бы я и в самом деле похитила тебя и хотела вывезти за город к своим подельникам? Или если бы я отказалась оплатить остаток стоимости билета? К сожалению, этот мир (и особенно такая его часть, как Мэйнхэттен) полон обмана, и чтобы не оказаться в дураках, многим приходится проявлять недоверие. А без доверия нет ни дружбы, ни добрых дел. И лишь некоторым под силу вырваться из этого замкнутого круга. – Она покосилась на уткнувшегося в газету жеребца. – Но если кому-то это удастся, то его жизнь изменится. Станет более приятной и осмысленной. Со временем он, возможно, даже научится распознавать обман, где тот и вправду есть, а когда помочь и в самом деле стоит – делать это без всяких раздумий.
– Так же, как вы?
– Я, знаешь ли, тоже не идеальна, – усмехнулась единорожка. – Но да, как Элементу Щедрости, мне пришлось осознать, что я не могу помочь всем, и обратить взор на тех, для кого у меня хватит сил. Например, на тебя. Ведь ты же замёрз бы там, на улице, пройди я мимо?
– Наверное… – пробормотал Санбим и поднял на неё взгляд. – Я вам буду писать из Понивилля, если что. Можно?
– Конечно можно, дорогуша, – с улыбкой сказала Рэрити и погладила его по гриве. – Доброе дело мало совершить – нужно ещё и следить, к чему оно приведёт, чтобы не сделать хуже.
Жеребёнок молча прислонился щекой к её боку.
Образ белой единорожки смешался в его мыслях с образом мамы, и от этого душу одновременно и окатило теплом, и кольнуло горечью.
Будь рядом с ним кто-то из Шестёрки грив раньше, не случилось бы всего, что ему пришлось вытерпеть. Но в то же время маму бы ни одна из этих кобыл не смогла заменить. А папу тем более.
Они посидели какое-то время, ничего не говоря, окружённые обычным вокзальным гулом. Иногда снаружи доносились пронзительные гудки и стук колёс, и у Санбима легонько сжималось сердце: а вдруг это его поезд прямо сейчас уезжает? Однако он сразу же успокаивал себя тем, что на железной дороге всегда всё должно было быть точно.
Наконец по громкой связи объявили:
– Начинается посадка на экспресс номер 054 по маршруту Мэйнхэттен–Понивилль с первого пути. Отправление через двадцать минут. Повторяю: начинается посадка…
– Ну что, готов? – спросила Рэрити у Санбима.
– Готов, – кивнул тот и первым спрыгнул с сиденья. – Через солнце и луну кексик в глаз себе воткну… как-то так, да?
Единорожка приглушённо хихикнула.
– О-ох, дорогуша, знал бы ты, как меня коробило когда-то от этих слов… Но в целом да. Пошли. Поезд ждать не будет.
Пассажиры уже потянулись из зала ожидания к выходу на перрон. В общей толпе Рэрити и Санбим проделали путь к широким дверям; при этом маленький пони выискивал глазами того жеребца, который согласился ради него поменять свой билет. Но за мельтешением рюкзаков, крупов, рогов и крыльев разглядеть смутно знакомую фигуру не получалось.
А потом Санбиму стало не до этого.
Выскочив на платформу, он распахнул рот в изумлении. Перед ним, попыхивая трубой локомотива, стоял настоящий поезд! Цепь разноцветных вагонов тянулась вдаль и заканчивалась где-то у правого края перрона.
– Посмотрим… – Рэрити магией поднесла к глазам билет. – Ага. Девятый вагон, левая сторона, место двадцать четыре… – Она задохнулась от возмущения. – Эта кобыла продала тебе место на верхней полке! Она знала, что тебе придётся каждый раз туда забираться…
– Да ладно, чего уж там, – хмыкнул Санбим. – По сравнению с тем, что было, какая-то верхняя полка – такая ерунда…
– И верно, – вздохнула единорожка. – Тебе сейчас вообще всё в новинку. И я рада, что ты способен наслаждаться даже такими моментами.
Они подошли к нужному вагону, в который неспешно загружались пони.
– Береги себя, хорошо? – сказала Рэрити и потрепала Санбима по макушке. – Ну всё, беги. Скоро отправление.
– Спасибо! До свидания! – выпалил жеребёнок и поскакал к двери. Уже на подножке он обернулся и крикнул: – Я вам буду писать! Честно!
Рэрити ничего не ответила – только смахнула внезапно выступившую слезу. Но Санбим этого уже не видел.
Зайдя в вагон, маленький пони чуть не потерялся среди рядов полок, но быстро сориентировался по номерам и вскоре нашёл своё место.
Тот самый тёмно-серый жеребец как раз размещался на нижней полке.
– Да что за наказание! – воскликнул он при виде Санбима. – И здесь покоя от тебя нет!
Однако жеребёнок не обиделся. В конце концов, вряд ли на него сейчас всерьёз сердились.
– Извините, сэр, так вышло! – протараторил маленький жёлтый пони и по приставленной сбоку лесенке вскарабкался на верхнюю полку.
Из-под лежанки выступал краешек окна. Распластавшись на жёстком матрасе, Санбим выглянул на платформу и помахал стоящей там Рэрити. Единорожка помахала ему в ответ – и от этого все тревоги перед поездкой окончательно развеялись.
Прозвучал гудок, и с резким толчком поезд сдвинулся с места, а затем покатил вдаль, стуча колёсами всё сильней и набирая скорость.
Санбим посидел немного, смотря в окно, затем снял рюкзачок, лёг на спину и закрыл глаза. На его губах впервые за несколько дней заиграла улыбка.
Он уезжал в новую жизнь. Кто знает, как сложится дорога? Что его ждёт по прибытии? Найдёт ли он там своё счастье?
Неизвестно. И оттого ещё сильнее хотелось это узнать.
А Мэйнхэттен пусть остаётся для тех, кто готов выживать в этом сложном и порою несправедливом мире.