Austraeoh

156. Уныние — 162. Догадки

156. Уныние

 

— Что ж, КК. Это… ну-у… это пустыня, — сказала Рэйнбоу Дэш.

— А я-то думал, там будет океан слизи, — донеслось из кристально чистого звукового камня в её копытах.

— Океан с чем, прости?

— Это было ещё до тебя, кобылка.

— Как скажешь.

Рэйнбоу Дэш летела под жгучими утренними лучами. Перед ней уныло простирался плоский пейзаж. Мир по-прежнему представлял собой бесконечную равнину из грязно-жёлтого камня. Небо утратило свой голубой оттенок и приобрело тошнотворно-бледный цвет яичной скорлупы. И только пара тонированных линз в лётных очках оберегала глаза Рэйнбоу Дэш.

— Короче говоря, непохоже, что за ущельем есть что-то, из-за чего стоит париться. Тут просто… нет ничего.

Звуковой камень откликнулся голосом жеребца:

— Одна бесплодная сушь, полагаю.

— Точно.

— Ты же принимаешь меры предосторожности?

Рэйнбоу Дэш вздохнула, изогнув губы в лёгкой улыбке.

— Да, КК.

— Распределяешь воду, которую мы тебе дали?

— Естессно. Тебе также будет приятно узнать, что я каждый день мою уздечку и не принимаю напитки от незнакомых жеребцов.

— Полегче, кобылка, не нужно дерзить мне. Не позволяй унылому виду одурачить тебя. Ты по-прежнему в большой беде, если недооцениваешь крайнюю скудость припасов в твоём распоряжении.

— Эй, я уже летала в суровых местах, — сказала Рэйнбоу Дэш. — Я здесь не тороплюсь. Стараюсь не лететь слишком быстро или слишком медленно. Если я просто буду скользить и позволю воздуху нести меня, то затрачу вдвое меньше усилий и… — Она моргнула, затем нервно улыбнулась солнечному свету. — Ну, всякие пегасьи штучки. Не знаю, поймёшь ли ты.

— Думаю, я вполне понимаю, к чему ты клонишь. Знаю, тебе это может показаться пустяком, но я нахожу твои нынешние открытия удивительно увлекательными, кобылка.

— Угу…

— У меня голова кругом идёт от мысли, что израненный земной пони мог так долго тащиться по такой пустоши.

— Ага, и я тоже об этом думала, — пробормотала Рэйнбоу Дэш. — Он должен был знать кое-что о том, что лежит за этим пустынным краем. В смысле, тут и ногами-то идти безумно долго, а тем более тащить себя. Каковы шансы, что он и его товарищи знали про Даркстайн к западу от них?

— Или он мог направляться к ущелью вслепую.

— Э-э-э… зачем?

— Что бы ни выгнало его из дома, оно было достаточно ужасным, чтобы оправдать эту самоубийственную затею.

Рэйнбоу Дэш глубоко вздохнула, вглядываясь в бледный горизонт.

— Ну, думаю, мы оба это узнаем, а?

— Если только ты прежде не вылетишь из зоны действия чар камня.

— Блин, ты и вправду печёшься об этом?.. — Рэйнбоу Дэш снова вздохнула. — И раз уж мы заговорили о чарах, думаю, пора бы мне завязывать, пока этот камень не взорвался от крутости твоего голоса.

— Что ж, если настаиваешь…

— Расскажу тебе о своих успехах завтра, старик, — сказала она. — А пока пни за меня Дезерт Лайта.

— Я хорошенько подумаю над этим.

И голос Колд Кантера смолк, растворившись в воздухе.

Рэйнбоу Дэш убрала камень в сумку, сделала глубокий вдох и понеслась на восток ещё быстрее.

— Меня уже тошнит от этого места, — пробормотала она.

Дальнейший полёт был таким же, как и в предыдущие тридцать шесть часов. Плоский рельеф не менялся. Изредка на песке появлялись линии, которые, по мнению Рэйнбоу Дэш, были высохшими древними руслами рек. Также ей попадались груды камней, лежавших на пустынной земле без всякой видимой причины. Однажды она остановилась, чтобы взглянуть на одну из таких куч, но стоило ей только дотронуться, как та рассыпалась на мелкие, пепельно-бледные камешки. Не знай она о земном пони и его ужасной судьбе, то подумала бы, что она единственная, кто побывал здесь за долгие тысячелетия.

Рэйнбоу Дэш начинало казаться, что весь этот мир — не более чем безжизненная загадка. Пегаска всегда считала, что эквестрийцы расселились по всем четырём сторонам физической тверди. Однако всё яснее она убеждалась, что мир, в котором она живёт, — всего лишь крошечные островки общества, разбросанные по необъятным просторам нетронутой дикой природы.

В каком-то смысле это её обрадовало. Это означало, что кругом есть бесчисленное множество мест, которые можно открыть и увидеть воочию так, как никогда не видели те, кто был до неё. А ещё это означало, что такие удивительные места… окажутся в конце концов не такими уж удивительными. Проведя целый день с Колд Кантером и Дезерт Лайтом и накопив столько страхов и предположений о том, что лежит за ущельем, она «открывала» для себя одно огромное ничто. И она подумала, что, возможно, остаток её путешествия был бы куда интереснее, проведи она его в механических недрах королевства, а не над ним.

— Хм-м-м… Пфе. — Она улыбнулась, неустрашимо скользя на восток. — Здесь просто больше взрывов… иногда.

Внезапно она прищурилась. Поднеся копыто к очкам, она откинула тёмные стёкла, чтобы получше разглядеть горизонт.

На востоке пустыня подёрнулась пыльной дымкой. Вскоре клубящаяся стена песка и наносов взметнулась вверх, превратившись в настоящий вихрь. Сквозь него не было видно даже солнечного света.

— Ха… — Рэйнбоу стиснула зубы. — Что ж, выглядит как-то не очень.

 
 

157. Песок

 

Солнечного света осталось ровно столько, чтобы Рэйнбоу Дэш смогла определить, что песчаная буря объяла весь восточный горизонт и быстро идёт навстречу. Коричневое туманное облако пыли приближалось к ней, накрывая плоский пейзаж подобно сплошному занавесу. Пегаска решила подняться выше, но стена песка всё равно грозила захлестнуть её. Поэтому она всё набирала и набирала высоту. Наконец, достигнув холодного слоя разрежённого воздуха, она поднялась над вершиной бури. В ушах свистел неистовый ветер, который хлестал внизу.

Вскоре она обнаружила, что летит прямо над толщей пустынного феномена. Даже при свете звёзд она могла смотреть вниз и видеть клубящееся марево песка и пепла. А она-то надеялась поскорее передохнуть, примостив где-нибудь копыта! Однако вероятность того, что это произойдёт в ближайшее время, теперь равнялась нулю. Глубоко вздохнув, она успокоилась, выровняла взмахи крыльев и понеслась вперёд.

Рэйнбоу Дэш летела на восток, застряв между ночной пеленой и бушующей внизу бурей. В темноте трудно было разобрать очертания и масштабы стихии, но сам её шум не оставлял сомнений — по размаху явление было соизмеримо с континентом. Пегаска задумалась, как часто пески проносятся над местностью подобным образом, выветривая сухую землю, пока не останутся лишь бесплодные скалистые кости мира и ничего больше.

Сосредоточиться было непростой задачей. Кроме того, что она не дала отдых крыльям, Рэйнбоу Дэш давно не расслабляла и ум. Её мучил недосып, и ей не очень-то помогало то, что всю землю вокруг сейчас засыпало песком и пылью. Ей оставалось только надеяться, что, покоряя просторы лежащего внизу мира, она застанет конец всему этому испытанию.

Но этого, похоже, всё не происходило. Впереди загорелся тусклый маячок. На краткий миг Рэйнбоу показалось, что это здание, костёр или воздушный корабль с фонарём. Но когда свет во всём своём блеске поднялся над грозовой тучей, она поняла, что это солнце. Золотые лучи пронизали внешние слои пыльной бури — только для того, чтобы их поглотило плотное сердце непроглядного шторма.

И тут Рэйнбоу Дэш увидела, что пыльная буря в прямом смысле охватила всю эту часть мира — внизу и вокруг неё. Она словно скользила над морем пепла, что вздымалось и перекатывалось бурыми приливами. Нигде не было видно его конца, и Рэйнбоу Дэш понимала, что нет смысла пытаться обратить полёт вспять и приземляться перед самым горизонтом событий бури.

Сказывалось и то, что у Рэйнбоу начали болеть крылья. Пегаска знала, что по скорости равных ей всегда было меньше, чем по выносливости. Хотя последние путешествия помогли ей развить способности к длительному полёту, ей всегда нравилось иметь под собой местность, где можно в любой момент приземлиться и отдохнуть. И, конечно, всегда оставалась надежда на облако, на котором можно поспать.

Здесь же не было ничего. Ни единого облачка на ярко-жёлтом небе. По правде говоря, Рэйнбоу Дэш не видела их и во время своего первого полёта через пустыню. Это не было проблемой до той самой поры, когда её крылья начали пульсировать от боли и усталости. Теперь, когда она больше всего на свете нуждалась в облаке, ей не из чего было выбирать.

Рэйнбоу Дэш сердито хмыкнула. Она вглядывалась в край неба всё время, пока летела вперёд. Её глаза молили о белом клочке пара. Но она так ничего и не обнаружила. Пожевав губу, она посмотрела вниз на пыльную бурю. Медленно, будто бы ставя опыт, она снижалась до тех пор, пока её копыта не оказались прямо над песчаным штормом. Затем она изящно погрузила конечности в бурую взвесь.

Вопреки ожиданиям, её пегасьи копытца не встали на твёрдую поверхность. Вместо этого они погрузились внутрь. Там было горячо, даже обжигающе. Зашипев, она тяжело взмахнула крыльями и резко поднялась. Глянула на копыто — и вытаращилась от вида сразу же выступившей на нём сыпи. По позвоночнику пробежала острая волна боли, а живот словно завязался узлом. От пыльной бури не было проку: она была просто-напросто недружелюбна к пегасам.

Изнуряющий день закончился, и над миазмами нависла тусклая дымка, в то время как солнце опустилось к горизонту чуть в стороне. Именно тогда Рэйнбоу Дэш и поняла, в какой переплёт угодила. С каждым взмахом ей чудилось, что крылья вот-вот отвалятся. Кроме того, её тело было истощено, и зрение начало терять чёткость. Если в ближайшее время ей не удастся отдохнуть, то она рухнет, как булыжник-десантник. Рэйнбоу Дэш с детства знала, что случается с пегасами, которые засыпают в полёте.

Не стало и солнечного света, который мог бы помочь ей в её беде. Она подумала о Колд Кантере, но знала, что разговор с ним всё равно оказался бы бесполезным. К тому же ей нужно было как можно дольше сохранять дыхание. И всё же она едва могла даже думать. Её лёгкие раздувались всё тяжелее от усилий, которые она прилагала, чтобы часами удерживать на плаву своё дрожащее тельце.

Рэйнбоу Дэш пыталась сохранять спокойствие. Она перевернулась на спину, лицом к звёздам, и достала кое-что из поклажи, расположив у себя на груди. Она съела немного листьев салата и сделала несколько глотков из фляги. Когда её крылья начали тяжелеть и судорожно выгибаться во тьме, она решила по-быстрому подготовиться к тому, что будет дальше. Движением копыта она вызвала рубиновое сияние из своего кулона. Используя конечности и зубы, она вытащила одеяло, извлекла топор и отрубила полосу ткани. Намочила импровизированную тряпку водой и плотно обмотала ею рот, словно кляпом. Медленно дыша, она натянула очки и повязала на себя остатки одеяла, как плащ. Наконец, набросила капюшон на гриву, закрывая как можно большую часть тела.

Её крылья онемели. Звёзды склонились над ней, когда она ощутила, что снижается. В уши ударил вой шквальных ветров. Она падала.

Она крутанулась на месте, извернулась под углом к горизонту и стремительно рухнула вниз. Если уж ей было суждено прорываться сквозь бурю, то лучше как можно скорее проложить себе путь к земле. В ночи прямо перед ней маячила огромная ониксовая стена безумия. Пегаска сделала несколько вдохов, расправила крылья и мысленно отдала команду, затаённую в глубине души. Яркой платиновой вспышкой сверкнул щит королевы Уайтмэйн.

Рэйнбоу Дэш влетела в песчаную бурю. Даже с выставленным щитом это было всё равно что врезаться в кирпичную стену. Она зарычала, но ещё быстрее рванулась вперёд, пробиваясь сквозь тучу песка и пыли, будто горячий нож сквозь масло. Мир завывал и шипел на неё со всех сторон. В ужасающей турбулентности её взор метался и плыл. Она еле могла видеть перед собой дальше чем на фут, может, два. И вот, когда свист и хлёсткие удары ветра усилились, она достигла поверхности мира.

От неловкой посадки копыта заскребли по камням. Поморщившись, она встала как можно крепче и подалась навстречу ветру. Рёв бури оглушал. Пегаска уже не чувствовала крыльев. Окружённая неистовым пыльным вихрем, она заставила себя сосредоточиться. Щит королевы Уайтмэйн должен был иссякнуть за считаные секунды. Рэйнбоу совсем сбросила перемётные сумки, вновь достала топорик и принялась рубить землю. Ей удалось проделать две выемки на равном удалении от неё. В эти углубления она воткнула палки, которые собрала на заставе у Колд Кантера и Дезерт Лайта. К ним она привязала сумки, молясь Богиням, чтобы лунный шёлк оправдал свою знаменитую прочность. Когда всё было готово, а магический щит начал ослабевать, она прижалась к седельной сумке с той стороны, откуда валил песок, и пригнулась как можно ниже, закрывая одеялом каждый дюйм тела и дыша через влажную тряпку.

В этот миг, когда она как раз поплотнее вжималась в сумку, щит лопнул. Холод пустыни мгновенно обдал пегаску, и она поняла, что одеяло вот-вот порвётся. Она крепко прижала его к себе и зарылась лицом в седельную сумку, вдыхая как можно больше чистого воздуха, поскольку через ткань одеяла просачивалась мелкая пыль, грозя её задушить. Её очки уже покрывал тонкий слой бурой грязи. Она протёрла их — и только теперь заметила, как сильно дрожат у неё копыта.

Подавив всхлип, Рэйнбоу Дэш спрятала закрытое маской лицо и стала неглубоко дышать, молясь, чтобы одеяло осталось целым, и думая о более тёплых и ласковых днях. Она была на грани обморока; всё её тело оцепенело. Углубившись во тьму, она попыталась вообразить что-нибудь приятное, что-нибудь обнадёживающее. Она смогла представить себе лишь пару зелёных глаз — и тут её тело обмякло.

Буря с грохотом обрушилась на неё.

 
 

158. Тоска

 

— Кажись, у Рэрити другое представление о том, что такое «рабочие сапоги», — сказала Эпплджек и взмахнула копытом, показывая на лохмотья, оставшиеся от её платья для бала. — Нарядные или нет, но эти вещи не переживут и дня сбора урожая, не говоря уже о вечере, когда животные из сада бегали по бальному залу как заведённые!

— Хе-хе… — хихикнула Рэйнбоу Дэш.

Две кобылы болтались у входа в кафе Пончика Джо, засидевшись до поздней ночи. Их подруги отправились в местную гостиницу, а две оставшиеся пони не торопились, всё ещё приходя в себя после хаотичного Гранд Галлопинг Гала.

— Даже не буду притворяться, что сомневаюсь в умениях Рэрити по части… э-э-э… кройки и шитья, но ты только взгляни на эту накидку! Если бы я пролетела в ней хотя бы один квартал, задняя часть лишь собирала бы ветер и тормозила меня! Удивительно, как она не порвалась пополам, когда я впервые показалась перед Вондерболтами!

— И как всё прошло, кстати? — с ухмылкой спросила Эпплджек. Она подняла копыто и заправила обратно под шляпу часть своей растрёпанной светлой чёлки. — Должно быть, намного лучше, чем моя провальная затея с торговлей этим вечером.

Её белокурые пряди снова рассыпались.

Рэйнбоу Дэш, не мигая, уставилась на неё.

— Рэйнбоу?

— О. Кхм. Вондерболты. Точно. — Она закусила губу и поковыряла землю разболтавшейся туфелькой. — Да, эм-м…

— Ты ведь всегда мечтала присоединиться к этим летунам, разве нет?

— Я… наверное.

— Наверное? — Лицо Эпплджек скривилось в циничной усмешке. — Только не говори, что за вечер ты поменялась крыльями с Флаттершай, милочка.

— Слушай, я обожаю Вондерболтов. Честно! — вздохнула Рэйнбоу Дэш. — Но давай посмотрим правде в глаза. Я никогда не смогу заставить их на меня взглянуть даже мельком.

— Чушь! — нахмурилась Эпплджек. — Ты же спасла им жизнь на соревновании лучших юных летунов, так?

— Ну, само собой…

— И твоё имя прославилось на весь мир за то, что ты помогла победить Найтмэр Мун! Полагаю, это ты помнишь?

— Конечно же полагаю… то есть помню… то есть… — Рэйнбоу Дэш так сильно тряхнула головой, что её позолоченный убор съехал набекрень. Она поправила его, но тот вновь соскользнул. Вздохнув, она отвела взгляд от Эпплджек и произнесла: — Признай это, Эй-Джей. Если бы Вондерболты действительно хотели, чтобы я была с ними, они бы уже сами позвали меня записаться на пробы!

— Да ладно тебе, сахарок! — Эпплджек подалась вперёд. — Не теряй надежды!

— Дело не в том, надеюсь я или нет! Просто… мне не суждено присоединиться к ним. Пришло время очнуться и понять, к чему у меня больше таланта. Я всего лишь реалистка на этот счёт, вот и всё, — сказала Рэйнбоу Дэш. Она глубоко вздохнула и посмотрела на возвышающийся над крышами соседних домов Кантерлотский замок. — Если на то пошло, думаю, этот вечер научил меня… то есть… всех нас, что не стоит придавать слишком большое значение одной-единственной заветной мечте.

Эпплджек опустила взгляд на свои копыта.

— Может, ты прост слишком много думаешь не о той команде?

— А? — прищурилась на неё Рэйнбоу Дэш.

Эпплджек мягко улыбнулась:

— Вондерболты в самом деле супер-пупер-крутые ребята, и ты, несомненно, отлично впишешься в их ряды, милочка. — Она склонила голову набок, и её зелёные глаза блеснули искренностью. — Но будут ли это именно те пони? Те, с кем тебе суждено быть?

Рэйнбоу Дэш изумлённо молчала.

— На моих глазах ты за этот год превратилась в прекрасную и ответственную кобылу, сахарок.

— Хех… — фыркнула Рэйнбоу Дэш, слегка покраснев. — Ну и кто ты теперь? Моя сестра, что ли?

— Просто послушай, — твёрдо сказала Эпплджек. — Раньше ты была бестолковой, заносчивой, хвастливой одиночкой. Даже халявщицей, если можно так выразиться.

— Бли-ин, — протянула Рэйнбоу Дэш. — Ну спасибо.

— Дай мне закончить. — Эпплджек вновь улыбнулась. — Но прежней Рэйнбоу Дэш уже нет. И вместо неё мы получили самую верную, самую надёжную, самую сногсшибательную подругу, о которой только можно мечтать. Серьёзно, Рэйнбоу. Ты когда-нибудь оглядывалась назад и думала о том, как много ты общаешься с другими девчонками и со мной? Ещё год назад ты бы в нашу сторону и не взглянула. Но теперь быть с друзьями для тебя так же естественно, как хлеб с маслом.

— Вы мне… нравитесь, ребята, — сказала Рэйнбоу и сглотнула. — Без шуток.

— О, я знаю, милая, — мягко кивнула Эпплджек. — Знаю.

Рэйнбоу Дэш уставилась на неё — и не удержалась от скупого:

— Правда?

— И если бы ты ушла и заняла своё место в Вондерболтах, думаю, тебе было бы слегка одиноко, потому что ты не была бы со своей настоящей командой. Понимаешь?

Рэйнбоу Дэш глубоко вздохнула и кротко улыбнулась.

— Да. Кажется, понимаю…

— Хм-м-м… — Эпплджек улыбнулась в ответ. Ласково потянувшись копытом, она наконец-таки поправила золочёный убор на голове пегаски. — Тебе предначертаны великие дела, Рэйнбоу Дэш. Более великие, чем нам всем. Мне всё равно, что ты считаешь реальностью, а что — нет; я по-прежнему верю, что когда-нибудь ты присоединишься к этим суперкрутым летунам. Но я знаю, что когда ты добьёшься своего, — Эпплджек посмотрела на неё, — я буду ужасно тосковать по тебе.

Рэйнбоу Дэш кивнула. Она ощутила тепло, когда подняла копыто и нащупала прочно сидящий на голове убор.

— Я тоже буду по тебе тосковать, Эй-Джей…

 
 

159. Неблагодарная

 

Когда Рэйнбоу открыла глаза, она удивилась не столько тому, что жива, сколько тому, что находится на том же месте. Импровизированная баррикада из перемётных сумок всё ещё была перед ней, а одеяло прикрывало её фигуру. Ураган ничего не разнёс и не разорвал в клочья. Более того, сквозь ткань просачивался дневной свет.

В мгновение ока пегаска стащила с себя одеяло. В глаза ей ударил солнечный свет. Она застонала и села, ощущая слабость в конечностях. Она не могла определить, сколько времени прошло. По всей вероятности, часов восемь, но почему-то ей казалось, что пара дней.

Она подняла очки и прищурилась в сторону горизонта. Увидела солнце, но не смогла понять, поднимается оно или опускается. Но тут её чувства настиг рассудок.

Шторма больше не было.

В пустыне стояла мёртвая тишина — только лёгкий ветерок шелестел за спиной. Обернувшись, Рэйнбоу Дэш наконец-таки выяснила, где находится западный край света, — ведь она смотрела как раз на него.

Вдали клубилось сплошное облако бурой взвеси. Рэйнбоу отчётливо помнила, как буря неслась прямо на неё, когда она летела на восток. В какой-то момент, когда она была без сознания, непогода прошла над ней.

Она знала, что ей повезло — если не сказать больше. Это было вопиюще нелепое чудо, и она отчаянно пыталась понять, как и почему это произошло. Оглядев себя и перемётные сумки, она поняла, что с землёй было что-то странное. Место, где она лежала последние несколько часов, оказалось в небольшом углублении в камне. Не знай она точно, то подумала бы, что какая-то необъяснимая сила проделала в земле кратер, куда она рухнула.

— Не может быть… — Она сглотнула. Её тело покрывал тонкий слой коричневой пыли. — Щит Уайтмэйн?! Неужели?..

Её тело покачнулось от приступа головокружения. Она поморщилась, почувствовав два укола боли над бровями. Быстро сорвала с головы очки и повернула их. Передней ногой она смахнула с одной линзы грязь и песок и посмотрела на своё отражение.

Легчайший намёк на красно-жёлтые глаза мелькнул и пропал.

Рэйнбоу Дэш застыла. Вздохнув, она закрыла глаза и прижала очки к груди. Её челюсть то сжималась, то разжималась, но вскоре она собралась с мыслями ровно настолько, чтобы расслабиться.

— Не стану и на секунду притворяться, будто ужасно благодарна, — пробормотала она в пустоту.

Медленно, с трудом она собрала вещи. Смахнула пыль с перемётных сумок, полюбовалась их неземной сохранностью и снова закинула их на плечи. Слишком слабая, чтобы лететь, она порысила на восток — наперекор солнцу, сухости и всему, что было между.

— Н-н-н-нгх… — простонала Рэйнбоу Дэш. — Ненавижу песок.

 
 

160. Квадратный

 

— Ну и что это было, КК?

Из резонирующего звукового камня глухо отозвался голос Колд Кантера:

— Боюсь, я в невыгодном положении.

— Опять двадцать пять, — буркнула Рэйнбоу Дэш, мягко скользя на восток над продуваемым всеми ветрами пустынным плато. — Почему ты не предупредил меня о песчаных бурях?

— Я не знал, что ты попадёшь в неё в этой местности.

— Хочешь сказать, что ты, ветеран гвардии, которому за шестьдесят, за все годы службы в пустыне ни разу не встречал песчаную бурю?

— У Даркстайна есть погодные сферы.

— Мне следует знать, что это такое?

— Это напитанные магией устройства, которые патрулируют границы наших земель и сдерживают непогоду. Я так полагаю, это они перекрывают путь облакам пыли, разносимым западными ветрами.

— Ух ты. Ваше общество и впрямь пошло бы ко дну, если бы всё вдруг отключилось от сети, не так ли?

— Напрашивается вопрос, кобылка, — раздался его голос, пока пегаска летела под яркими лучами солнца. — Ты столкнулась с подобным пагубным явлением?

— О-о-о… — Она передёрнула плечами в воздухе, всё ещё силясь привести в чувство свои конечности от того, что обрушилось на неё за ночь. — Это было чутка неприятно. Не то, с чем я хотела бы сталкиваться каждый день.

— По крайней мере, приятно знать, что ты в безопасности.

— Спасибо, — пробормотала она. — Я буду рада убраться оттуда, где так много этого добра.

— Какого добра?

— Песка, чего же ещё? — Её челюсти сжались. — Ун-н-нгх… Эта тупая дрянь лезет повсюду. Никогда в жизни не чувствовала такого согласия со своей женственностью.

— Прекрасная новость.

— Ты такой милый, когда пытаешься быть саркастичным. — Её губы изогнулись в улыбке, а лётные очки свернули на фоне неба. — Итак, Ка-в-квадрате¹… Я ведь могу называть тебя «Ка-в-квадрате», верно?

— Я предпочёл бы, чтобы ты так не делала.

— Так вот, скажи мне, Ка-в-квадрате, ты хоть раз в жизни отдыхал?

— Я бы с большим удовольствием провёл нашу магически передаваемую беседу, обсуждая твои наблюдения.

— Я над пустыней, — проворчала Рэйнбоу Дэш. — Она плоская. — Пегаска прочистила горло и продолжила: — Ты никогда не думал о том, чтобы отправиться в круиз? Скажем, прокатиться по куче необитаемых островов и попить из кокосов?

— Только через мой труп.

— О-о-оу-у… — Рэйнбоу Дэш надулась с игривой усмешкой. — Так значит, никаких круизов? В чём дело, Ка-в-квадрате, ты не в ладах с кораблями?²

— Я не в ладах со всем, что может отвлечь меня от верной службы часовым на границах Даркстайна.

— Да уж, не обижайся, старина, — проговорила Рэйнбоу Дэш, — но я не думаю, что речь идёт о равноценном обмене.

— В каком смысле?

— Неужели Даркстайн в самом деле — и я имею в виду, в самом деле — возвращает тебе ровно столько, сколько ты ему отдаёшь?

— Не понимаю, какое это имеет значение. Как гражданин, я обязан служить своему королевству…

— Да! Но даже там, откуда я родом, у стражников, служивших принцессе, хотя бы был отпуск, не говоря уже о льготах, хорошей зарплате и…

— Я не такой, как большинство стражников.

— Ну, ни фига подобного. Сколько лет ты уже на этом посту?

— Я правда не понимаю, какое отношение этот разговор имеет к чему-либо.

— Я просто хочу получше узнать тебя, дружище! — с ухмылкой сказала Рэйнбоу Дэш. Она покружилась на месте и полетала вверх тормашками какое-то время. — Должно же быть в тебе что-то большее, чем рост, тёмная шкура и морщины!

— А у тебя, конечно же, есть запутанное прошлое, которое ты просто умираешь от желания поведать мне.

— Хмф… — Её ноздри раздулись. — Туше.

— Чтобы быть исследователем, не обязательно быть крылатой пони, шныряющей повсюду со скоростью звука. Иногда лучшие открытия можно сделать, оставаясь на месте.

— Уверена, в том, что ты сейчас сказал, было что-то эффектное и трогательное, — произнесла Рэйнбоу Дэш. — К сожалению, хоть даже я и умею летать, всё равно есть вещи за пределами моего понимания.

— Я оказался здесь, на краю цивилизации, не только для того, чтобы исполнять свой долг. Я нахожу здесь много возможностей для самоанализа и медитации.

— Так ты, выходит, пони-философ или типа того?

— А разве не все мы такие?

— Ну, каждому своё, Ка-в-квадрате, — пробормотала она. — Моя философия такова: если ты не можешь что-то съесть, выпить, обогнать или взорвать, значит, оно не стоит того, чтобы тратить на это время.

— Полагаю, в твоей философии нет пункта о том, чтобы оставаться полностью неподвижной?

— Э-э-э… Нет. Не могу так сказать.

— Конечно, наступит день, когда тебе придётся сбавить обороты и пересмотреть свою жизнь.

— Я слишком занята этой самой жизнью.

— Просто отговорки.

— Что-нибудь посложнее было бы просто неубедительно. — Она показала зубы в ухмылке и вновь перевернулась на правый бок. — Не в обиду тебе или другим думающим пони, но если всю жизнь будешь играть в угадайку, то к приходу смерти поймёшь, что всё это время мог бы отвечать на свои вопросы.

— Каким образом?

— Любым образом! Любым, который предполагает двигать конечностями и смотреть, что происходит, когда на что-нибудь натыкаешься.

— Звучит безрассудно.

— Лучше, чем замудрёно!³

— Лёгкость, с которой ты обращаешься со словами, поразительна и нелепа одновременно.

— И я тебя тоже люблю. — Рэйнбоу Дэш хмыкнула про себя и наконец спросила: — Итак, сдаётся мне, что все эти философствования не очень-то много дали в отделе сердец и копыт.

— Прошу прощения? — ответил голос Колд Кантера.

— Почему же ещё ты не хочешь в круиз? — заметила она. — У тебя нет подружки-кобылки, с которой можно позагорать!

— Теперь ты ступаешь на почву совершенно необоснованных предположений.

— Я ещё не слышала, чтобы ты бросал трубку! — усмехнулась она. — Хочешь сказать, что на свете нет ни одной везучей, красивой, фигуристой кобылы, которая бы мечтала о том, чтобы ей вскружили голову? Догоняешь, а, Ка-в-круге?

— Как-то же я дожил до своих лет, и не все из них в одиночестве.

— Да ну? — Рэйнбоу Дэш коротко вздохнула. — Жаль, что у тебя нет детишек, с которыми ты мог бы поделиться своими россказнями.

— Вообще-то я отец.

Её глаза засияли.

— Да что ты? Ха! Молодец, Колд Кантер! Что, и правда малыш? Или двое? Сын и дочка?

— На самом деле пять.

Рэйнбоу Дэш моргнула.

— О. — Снова моргнула. — Пять кого? Сыновей или дочерей?

— Я имел в виду, по пять и тех и других.

Пегаска чуть не сверзилась оземь.

— Фью! — присвистнула она. — Полагаю, твоя пушка не висела без дела всё это время!⁴ Хех. Ну ты даёшь, чувак. Я… Я и не подозревала об этом! Ты, должно быть, очень гордишься!

— Они славные, крепкие, законопослушные даркстайнцы, да и работники опытные.

— Так… ты гордишься ими, верно?

— Хотел бы я сказать, что это чувство взаимно.

— О… — Она сглотнула. — Эм-м…

— Тебе не обязательно слушать дальше о моих отпрысках, как и об отношениях с ними.

— Нет, правда… — улыбнулась она. — Давай, Ка-в-квадрате. Выкладывай. Я вся внимание.

— Звуковые камни не для этого. Тебе нужно завершить своё путешествие.

— У меня есть всё время мира, — сказала она, со вздохом упоения взмыв к горизонту. — Серьёзно, дружище. Расскажи мне о своей семье.

— Ну… Едва ли эта история поднимет тебе настроение.

— А ты попробуй.

 
 

161. Эмоции

 

— Они такие смышлёные, невероятно способные жеребята, — послышался голос Колд Кантера. — Все они. Хотя, когда я говорю «жеребята», это относительный термин. Многие из них уже довольно взрослые, даже старше Дезерт Лайта.

— Хех… — Рэйнбоу Дэш проглотила ещё кусочек салата и уютно устроилась у костра посреди пустынной равнины. Пурпурная дымка ночи висела над головой, как стеклянная витрина с видом на лес светлячков. — И ты не видел их целую вечность?

— Прошло уже двенадцать лет с тех пор, как я в последний раз говорил с кем-то из своих детей лицом к лицу.

— Мне жаль это слышать, чувак, — сказала Рэйнбоу Дэш, откусила ещё кусочек и произнесла: — Могу я спросить, есть ли какая-то причина?

— Не причина. Кобыла.

— Ох-х-х-х. — Рэйнбоу Дэш медленно наклонила голову в сторону теней за мерцающим костром. — Вы с миссис не сходитесь во взглядах?

— Не сходимся даже взглядом с крупом.

— Ох ты ж.

— Я не могу по праву винить её.

— Почему?

Колд Кантер помедлил с ответом. Наконец его голос вновь раздался из звукового камня:

— Она, без сомнения, самая верная, благородная и законопослушная гражданка, о которой только мог бы мечтать Даркстайн.

— Другими словами, она говорит как кирпич, а эмоций у неё как у дуба, — сказала Рэйнбоу Дэш. В свете костра она тут же покраснела. — Эм-м… Без обид.

— Хех, я и не обижаюсь, кобылка, — фыркнул Колд Кантер через лей-линии. — Если на то пошло, я всегда был чем-то вроде… аномалии среди представителей моей культуры.

— Ё-моё, — протянула Рэйнбоу Дэш. — Да что ты говоришь.

— Разумеется, долгие годы я разговаривал и жил так же, как мои собратья-даркстайнцы. Но постепенно, с годами, я перестал вести себя как они. Не мог позволить себе полностью отключиться от своих эмоций.

— Что изменилось?

— Моя жена родила. А потом снова, и снова, и снова. Вскоре у нас было уже где-то пятеро детей. Вот тогда я и начал меняться.

— Как это?

— Полагаю, у тебя своих детей нет?

— Э-э-э… — Рэйнбоу Дэш нервно хихикнула. — Не у той кобылы спросил.

— Я так не думаю. Рождение новой жизни в этом мире — божественный, даже духовный опыт. Даркстайнцы — такие единороги, которые вкладывают весь свой дух в индустрию. Наши семьи функционируют как части машины, и дети, которых мы производим на свет, призваны помочь этой системе двигаться дальше.

— Думаю, тебя не очень-то прельщало быть центральной шестерёнкой для целой кучи винтиков…

— Я хотел большего. Возможно, это было эгоистично с моей стороны. Но разве я прошу слишком многого, если хочу любить и лелеять собственное потомство? Каждый жеребёнок, которого мы растили, достигал возраста вознесения, и я больше не мог взывать к их эмоциям. Мне пришлось смириться с тем, что система превратила их в безэмоциональные элементы. С каждым новым сыном или дочерью это становилось всё труднее и труднее. Моя жена обладала необходимой стойкостью добропорядочной даркстайнки. А вот я — нет.

— Что же случилось?

— Я начал прогибаться под давлением, как внутренним, так и внешним. Во мне видели изъян, и многие пони «пришли мне на помощь» в надежде, что меня удастся вернуть на рельсы систематического мышления. Пока я позволял эмоциям брать верх, я был дефектом для индустрии.

— Ёлки… Мне как-то трудно в это поверить…

— С чего вдруг?

— Ну, э-э… — Рэйнбоу Дэш пожала плечами. — Если честно, КК, я не считаю, что ты прям пышешь эмоциями.

— По даркстайнским меркам, я королева драмы.

— Ха! — Рэйнбоу Дэш прожевала последний кусочек салата и убрала остатки припасов в седельную сумку. — Ммммфффффф… — Она сглотнула и захихикала. — Хе-хе… Ну, насчёт «драмы» согласна. А вот насчёт «королевы» немного запуталась.

— В конце концов дошло до того, что мы с женой не могли договориться о самых простых вещах. Когда в семье у даркстайнцев нарушается баланс, это сказывается на всех, кто с ними связан.

— Так… э-э… а здесь-то ты как очутился?

— Просто. Я всегда был военным — охранником и защитником мира. Я решил, что для моей жены и отпрысков будет лучше всего, если я перееду в самый дальний уголок королевства.

— Зачем?

— Развод может быть разрешён в некоторых культурах, но в даркстайнском словаре ему нет места. Мы с женой по-прежнему связаны узами брака. Переместив неисправный элемент — себя — подальше, я оставляю наш брак в силе, а все участники и порождения этого союза продолжают выполнять свои функции в индустрии.

— Ну и ну… Э-э… это полный, полный отстой, — пробормотала Рэйнбоу Дэш. — Даже отстойнее, чем песок.

— Правда?

— Ну… э-э-э… почти. — Рэйнбоу Дэш сглотнула и положила подбородок на копыта. — Тебе, наверное, очень, очень одиноко, Ка-в-квадрате. В смысле… открыть в себе столько своих эмоций, и чтобы к тебе относились как к дерьму.

— Я пользуюсь большим уважением и авторитетом в даркстайнской пограничной службе. Едва ли у меня недостаёт связей.

— И всё же… — Она глубоко вздохнула и слегка улыбнулась. — Я очень… ну знаешь… счастлива, что мне выпал шанс узнать тебя получше.

Голос на другом конце ненадолго умолк. Над головой промелькнуло несколько падающих звёзд. У Рэйнбоу Дэш стали слипаться глаза, но тут звуковой камень вновь завибрировал.

— Мне тоже было в радость повстречаться с тобой, кобылка.

Рэйнбоу Дэш улыбнулась. Затем спокойно закрыла глаза под мерцающим небом.

— Что ж… — раздался её голос в пустыне. — Расскажи мне побольше о своих детях…

 
 

162. Догадки

 

— Айрон Рэнч, наша вторая младшая дочь, почти закончила Университет Южного Кольца, — донёсся голос Колд Кантера. — Она сейчас лучшая в своём потоке, исследует области квантовой транслокации энергии.

— Ух ты! — воскликнула Рэйнбоу, мча на восток над освещённой солнцем пустынной равниной. Мелкие грязевые дюны устилали путь перед ней, придавая выветренному ландшафту едва уловимый намёк на своеобразие. — Наверное, у дикторши на церемонии дыхалки не хватит.

— Не понял.

— Ну, представь, что ты говоришь что-то вроде «Изящная помпезность: представляем вам ту, что является Айрон Рэнч; ту, кто станет специалистом в области того, что является квантовой транслокацией энергии» с каждым выпускником, выходящим на сцену!

Рэйнбоу Дэш выдохнула и хрипло закашлялась, пытаясь отдышаться.

— Вот видишь? — Она поправила очки и взмыла ввысь. — Даже у меня с этим проблемы!

— Как ни странно, я не думаю, что ты далека от истины.

Рэйнбоу Дэш пожала плечами:

— Ага, ну, могло быть и хуже.

— Именно поэтому большинство церемоний растягивается на целую неделю.

— Ха! Ты точно меня разыгрываешь, КК!

— Конечно — шучу-то не я.

— Думаю, ты заснёшь на середине, когда будешь смотреть её.

— Я так не считаю.

— Почему?

— Меня там не будет.

Улыбка Рэйнбоу Дэш пропала. Её взгляд метнулся к краю очков, туда, где на границе зрения виднелось свечение звукового камня.

— Твои семейные дела плохи настолько, что ты даже не можешь побывать на выпускном у собственной дочери?

— Уверяю тебя, я не горжусь этим.

— Тогда почему бы тебе не пойти?

— Моё присутствие там всё бы только испортило.

— Из-за даркстайнского пакта о безэмоциональности?

— Всё-то ты понимаешь, кобылка.

— К сену их! — Рэйнбоу Дэш нахмурилась наперекор знойному ветру. — Как ты не понимаешь?

— Всё не так просто…

— Конечно же просто, старина! Это жизнь! Жизнь круче всего, когда она проста!

— Может, для тебя это и так, кобылка. Но с моей стороны было бы эгоистично и недальновидно полагать, что я могу игнорировать все баррикады, возведённые между мной и теми, кому я помог прийти в этот мир.

Рэйнбоу Дэш глубоко вздохнула и замахала крыльями реже, медленнее поплыв в направлении своей неясной цели. В конце концов она произнесла:

— Ка-в-квадрате, сколько лет Айрон Рэнч? Твоей второй младшей дочери?

— Двадцать пять зим, — ответил он.

Рэйнбоу Дэш мягко улыбнулась.

— Даже твой второй жеребёнок с конца старше меня, КК. Так что, возможно, это немного странно, что я читаю проповедь пони твоего возраста…

— Проповедь?

— Но ты должен пойти на выпускную церемонию своей дочери, чувак. Просто обязан.

— Я не для того открывал эту частоту лей-линии, чтобы ты…

— Ради всего святого, просто послушай меня! — рявкнула она, а затем уже спокойнее сказала: — Я знаю, тебе под семьдесят, а впереди ещё целая тыща лет и все дела…

— Хех…

— Но тебе действительно есть ради чего жить, — заметила Рэйнбоу Дэш. — У тебя есть жена. У тебя есть дети. Готова поспорить, что есть и друзья.

— А ещё у меня есть честь и авторитет, которые нужно поддерживать…

— И что толку от этого, если все пони, которым ты верен, больше не являются частью твоей жизни? — Глаза Рэйнбоу Дэш сощурились под изгибами линз очков. — Я не знаю, что заставляет такого крутого и потрясного парня, как ты, болтаться на краю небытия. У тебя… У тебя так много всего, КК. Столько всего, ради чего стоит жить.

— Не забывай, что это у тебя молодая жизнь, полная открытий, кобылка. У тебя целая жизнь впереди.

— Колд Кантер, — спокойно ответила она. — Езжай и повидайся с семьёй. Даже если всё пойдёт наперекосяк, у тебя хотя бы будет возможность. Если они не могут быть эмоциональными, это не значит, что и ты не должен быть таким. Ты привёл их в этот мир через любовь и преданность, не так ли?

— Я… Ну…

— Разве нет? — Она сглотнула и продолжила: — В тот момент, когда ты отпустишь свои чувства к ним, ты отпустишь и их. И если есть в мире что-то в самом деле отстойное, так это б-быть одному. — Резко выдохнув, она добавила: — Можешь до посинения твердить себе, что живёшь на пенсии ради философии. Я не думаю, что ты чувствуешь одиночество. Пока ещё нет. И мне плевать, сколько лет между нами.

Она закусила губу, ожидая грубой отповеди. Но в ответ снова наступила тягучая тишина, которую нарушал лишь редкий свист суровых пустынных ветров. Наконец, когда мимо проплыл немалый кусок пейзажа, Колд Кантер ответил:

— Ты выдвигаешь немало догадок, детка…

Она свесила голову в полёте.

— Очень смелых, но с намёком на мудрость. Ты уверена, что не замаскированный аликорн?

На это она лишь мягко улыбнулась:

— Зависит от обстоятельств. Этот аликорн спрашивает, навестишь ли ты свою дочь.

— Я… подумаю об этом, кобылка. В конце концов, я забрался так далеко, чтобы думать.

— А-а-а…

— А ты, конечно, столь же убедительна, сколь и загадочна…

— Эй, эм-м, Колд Кантер? — позвала она, прищурив глаза.

— Что такое?

— Как долго ты будешь в эфире?

— Почему ты спрашиваешь?

Она сглотнула, уставившись прямо перед собой: сплошная линия земли заслонила размытый горизонт. В центре гряды зияла огромная брешь. Даже издалека Рэйнбоу Дэш не могла не заметить, что это сооружение напоминает ворота.

— Мне кажется, я что-то вижу…