Мы всегда будем любить тебя

Одинокая кобылка, еле дыша и спотыкаясь, брела по глубоким сугробам. Она шла так долго, что уже не чувствовала своих копыт, а ледяной ветер пронизывал её до самых костей. Её крылышки были похожи на ледяные фигуры, которые она перестала чувствовать час назад, а рог онемел настолько, что казался резиновым, стоило малышке дотронуться до него. Снежинки отскакивали от её замёрзшей, огрубевшей кожи, когда она преодолевала снежные преграды.

Впереди виднелся какой-то город, и бедняжка надеялась добраться до него раньше, чем замёрзнет насмерть. Её мать так и не вернулась за ней домой, бросив её в пустом улье. Она обещала вернуться с новым источником любви, которой можно было бы питаться, но малышка никогда больше её не видела.

Суставы в её хитиновой оболочке начали покрываться льдом, и она почти перестала чувствовать свои и без того хрупкие ножки. Затем её челюсть перестала дрожать и она, почти утратив связь с реальностью, рухнула в снег. Крошка знала, что ей не нужно останавливаться, но в этой белой пелене, на удивление, было так тепло, что она решила немного вздремнуть. Падающий снег окутывал её как кокон новорожденную личинку, пока она не почувствовала себя настолько уютно, что решила отпустить все тревоги и сомнения. Она знала, что если немного вздремнуть и набраться сил, то всё станет только лучше.

Со своего балкона Кейденс увидела маленькое чёрное пятнышко, приближающееся к границам Кристальной империи. Она слетела вниз, чтобы разобраться, что к чему, и приземлилась рядом с ним, когда его практически занесло снегом.

Присмотревшись, аликорн ахнула и не смогла сдержать слёз при виде бедняжки. Несомненно, замёрзшее существо было чейнджлингом, на вид не старше пяти лет, который устал после долгого путешествия и без сил упал в снег и, похоже, умер. Но даже несмотря на недавнюю попытку вторжения в Кантерлот и изгнание улья с последующими локальными столкновениями, ей, Принцессе Любви, было больно видеть страдания ни в чём не повинного ребёнка.

Кейденс уже собиралась отойти от погибшей особи, когда услышала, как та судорожно втягивает воздух. Её глаза расширились, и она схватила чейнджлинга, который оказался крошечной кобылкой. Она осторожно прижала замёрзшую малышку к груди, чтобы согреть.

— Ш-ш-ш, спокойно, бедняжка, теперь всё будет хорошо. Не теряй веры, маленькая странница, — проворковала Кейденс и тут же полетела обратно во дворец, держа малышку в передних копытах.

Как только она очутилась в своих покоях, то сразу позвала стражника, который стоял у дверей. Тот вошёл и увидел принцессу, стоящую у кровати. Затем он перевёл взгляд на кровать и заметил лежащего на ней чейнджлинга. Недолго думая, он зажёг свой рог, приготовившись к атаке.

— Не смей! — приказала ему Кейденс. — Приведи сюда Шайнинга и врача, немедленно!

— Но принцесса, это же чейнджлинг! — замешкался стражник.

— Чейнджлинг? Нет, это невинная кобылка, и ты будешь делать то, что я тебе говорю, а в противном случае можешь начинать искать новую работу!

— Простите, что заставил усомниться в своей верности, ваше высочество! Я сейчас же побегу исполнять приказ, — сказал стражник, отдав честь, прежде чем покинуть комнату.

После того, как Кейденс закончила заворачивать кобылку в одно из одеял на кровати, она развела огонь в камине своей магией. Затем аликорн взяла в копыто завёрнутую в одеяло малышку и усадила её прямо перед огнём.

Кейденс обильно вспотела от тепла камина. Но это того стоило, она услышала, как маленькая кобылка снова втянула в себя воздух и начала судорожно дышать. Укачивая её, Кейденс тихонько запела колыбельную. В конце концов, по прошествии, как ей показалось, нескольких часов, бедняжка снова начала дрожать, когда достаточно согрелась.

По коридорам дворца послышался перестук копыт, пока, наконец, в комнату не вбежали Шайнинг, стражник и врач.

— Кейденс, любимая, с тобой всё в порядке? — переведя дыхание, спросил Шайнинг Армор.

— Ш-ш-ш, со мной всё хорошо, — прошептала аликорн.

— Где она, ваше высочество? Где… чейнджлинг? — спросил врач.

Кейденс повернулась к нему и кивнула:

— Она здесь, доктор. Мне нужно, чтобы вы осмотрели её.

Шайнинг шагнул вперёд, преграждая путь врачу:

— Любимая, не держи это создание в копытах. Лучше отдай её мне, ты же знаешь, на что способны эти чудовища!

— Нет! — воскликнула Кейденс, бросив на белого единорога холодный взгляд и увидела в его глазах понимание того, что этот спор ему не выиграть. — Шайнинг, разве ты не видишь, она всего лишь кобылка и не несёт ответственности за тёмные дела своих старших сородичей.

Шайнинг отступил на шаг и кивнул доктору, чтобы тот подошёл и осмотрел чейнджлинга.

— И что ты предлагаешь делать?

Кейденс развернула кобылку и вздрогнула, когда та начала хныкать и плакать. Бедняжка дрожала, еле удерживаясь на дрожащих ножках у камина, пока доктор прослушивал её сердце и осматривал обмороженный экзоскелет.

— Хорошо, что я вышла на балкон, чтобы отвлечься от повседневных дел, и случайно заметила эту бедняжку, — сказала Кейденс. — Она была очень плоха и, похоже, прошла не один десяток километров. Ей нужен отдых и новый дом, поэтому я предлагаю удочерить её, окружить любовью и вырастить как пони.

Шайнинг явно был не в восторге от предложения супруги и покачал головой.

— Кейденс, о чём ты говоришь? Конечно, она ещё малышка и нуждается в заботе. Но подумай, что мы будем делать, когда она станет старше и узнает о том, как мы изгнали, а возможно, и уничтожили всю её расу? Что будет, если эта крошка проголодается?

— Дорогой, я Принцесса Любви, и я что-нибудь придумаю. С ней всё в порядке, доктор?

— Насколько я вижу, её жизни пока ничто не угрожает. Но мне всё же стоит обратиться в библиотеку за книгами по анатомии чейнджлингов, чтобы убедиться в этом наверняка, — ответил он.

— Могу я рассчитывать на вашу верность, доктор, и попросить никому не рассказывать о том, что вы видели? — спросила Кейденс.

— Конечно, ваше высочество, вы можете на меня положиться, — сказал доктор.

— А ты, мой верный стражник?

— Я… конечно, ваше высочество, — ответил он, отдав честь.

— Шайни, ты ведь не станешь писать об этом в Кантерлот? — обратилась Кейденс к мужу.

Шайнинг некоторое время скептически смотрел на неё, пока, наконец, её сочувственный взгляд не убедил его.

— Хорошо, ты можешь на меня рассчитывать, но я всё равно буду приглядывать за ней. И если я увижу, что это пока ещё маленькое создание представляет хоть какую-то опасность для Эквестрии, я сразу помещу её в темницу.

Кейденс нахмурилась:

— Глупости, подумай, о чём ты говоришь? Я обещаю, мы вырастим её так, чтобы она была примером для всех чейнджлингов, чтобы наши расы снова смогли жить в мире.

Она прижала кобылку к груди и с помощью своей магии завернула её в одеяло. Сидя с ней у пылающего камина, Кейденс почувствовала, как чейнджлинг прижимается к ней, чтобы согреться.

Кейденс улыбнулась:

— Она будет жить с нами. И она больше не чейнджлинг. Мы назовём её Фейт.

Фейт погналась за маленьким красным мячиком, который катился по улице. Догнав его, она подхватила мяч копытцами и полетела обратно на маленькую школьную игровую площадку. Она улыбнулась и бросила его другой пегаске.

По просьбе своих приёмных родителей, Фейт, находясь за пределами своих покоев, должна была менять облик и превращаться в синюю пегаску с огненно-рыжими гривой и хвостом. Она никогда по-настоящему не задавалась вопросом, почему её заставляли идти на подобный обман, и просто наслаждалась обычной беззаботной жизнью в обществе других пони, радуясь и веселясь со своими сверстниками.

Мячик отлетел назад, и в этот раз она не упустила его и бросила ближайшему жеребчику.

— Эй, Фейт, Роуз, почему бы нам не поиграть во что-нибудь повеселее? — предложил Боулдер.

— И что ты предлагаешь? — спросила Фейт.

— Давайте поиграем в чейнджлингов и пони. Я буду страшным и ужасным чейнджлингом и, если поймаю кого-нибудь из вас, то съем, — сказал Боулдер.

— Да, это звучит весело, — согласилась с ним Роуз. Она хихикнула и подбежала к Фейт. — Давай, не будем терять времени, спрячемся от него!

Но Фейт словно не услышала слов одноклассницы. Кобылка замерла и приподняла бровь, стараясь осмыслить услышанное.

— Почему чейнджлинги плохие?

— Потому что они подкрадываются из тени и впиваются в пони своими клыками и выпивают из них всю любовь! Они мучают тех, кого настигнут, и насмехаются над страданиями своих жертв! А ещё они могут принимать любой облик и похищать души несчастных пони! — Боулдер несколько раз зловеще усмехнулся для пущей выразительности и помахал передними копытцами.

Фейт почувствовала, как по её щеке скатилась слеза.

— С тобой всё в порядке, Фейт? — с заботой спросила Роуз.

— П-простите, но я больше не хочу играть! — закричала Фейт. Она взмыла в воздух и полетела в сторону Кристального дворца.

— И что это только что было? — озадаченно спросил Боулдер.

— Я не знаю, — покачала головой Роуз.

Фейт приземлилась на балконе и сразу приняла свой обычный облик. Её чёрный хитин сверкал на солнце, когда она бежала через комнату и дальше по коридору, а из её глаз бежали слёзы, пока она искала свою маму.

Она нашла её возле их личных покоев, когда та шла по коридору в сторону кухни.

— Мамочка! — закричала молодая чейнджлинг. Кобылка подбежала и стала обнимать аликорна за ногу.

— Фейт! Что случилось, дорогая? — спросила Кейденс. Она опустилась на колени и обняла кобылку в ответ.

— Я была в школе, и на перемене во время игры Боулдер сказал, что чейнджлинги злые и мучают пони!

Кейденс вздохнула и поцеловала её в лоб.

— Милая, ты же знаешь, что всё это неправда. Я люблю тебя, и так будет впредь.

— Но тогда почему я единственная чейнджлинг во всём городе? Почему пони ненавидят таких как я? Зачем мне приходится…

— Милая, тебе ни к чему слушать школьные сплетни. Ты особенная кобылка. Помнишь, я рассказала тебе, как нашла тебя в снегу, но я хотела подождать, пока ты достаточно подрастёшь, чтобы рассказать тебе о других чейнджлингах. Так вот, другие чейнджлинги враждуют с пони и крадут их любовь. Но не волнуйся, Фейт, ты не сможешь украсть то, что я даю тебе даром. Ты — свет моей жизни.

— Так значит, это правда? Я… я плохая пони? — всхлипнув, спросила Фейт.

— Нет, ты... — начала Кейденс.

— Фейт! Кейденс! Любимая, что эта глупышка делает за пределами личных покоев в таком виде? — проворчал Шайнинг Армор.

— Дорогой...

— Никаких "но", Кейденс. Марш в свою комнату, Фейт!

Фейт поспешила в свою спальню, снова заливаясь слезами. Но прежде чем скрыться за дверью, она услышала остатки их разговора:

— Мы не можем допустить, чтобы кто-то узнал, что она мерзкий чейнджлинг!

Малышка захлопнула за собой дверь, прыгнула на кровать и разрыдалась в подушку. Значит, всё это правда. Она действительно была чудовищем. Излив горе, Фейт подумала и решила, что ей всё же лучше извиниться перед отцом за свою неосторожность. Она знала, что в глубине души он любит её, но просто не осознаёт этого. Вероятно, именно поэтому она никогда не чувствовала, как его любовь распространяется на неё.

Превратившись в пегаску, которой её считали все остальные пони, она побежала в спальню родителей. Дверь была приоткрыта, и, прежде чем она успела открыть её пошире, малышка услышала их разговор.

— Шайнинг, я люблю её, и у неё всё отлично получается! Нам нужно пойти и поговорить с ней. Бедняжка напугана и чувствует себя совершенно одинокой, — воскликнула Кейденс.

— Кейденс, милая, она не пони, а обычный паразит! Разве ты не понимаешь: Фейт питается твоей любовью, и мы понятия не имеем, какой вред это тебе наносит. Думаю, нам нужно немедленно уведомить об этом Селестию, — холодно произнёс Шайнинг Армор.

— Нет! Она всего лишь кобылка, и я не потерплю, чтобы моя тётя применяла строгие меры в отношении ребёнка!

— Кейденс, порой наши чувства ослепляют нас. Когда мы применили заклинание нашей любви, мы уничтожили больше половины их улья! Её мать, скорее всего, мертва, и с тех пор ничего не закончилось, стаи чейнджлингов продолжают разорять и уничтожать наши изолированные города! Разве ты не понимаешь, любимая, мы враждуем с этими жуками! И против нас выступают хитиновые твари, такие, как она!

Фейт ахнула и начала пятиться.

— Она не Кризалис! Фейт моя дочь, и я люблю её! Если бы ты просто провёл с ней немного времени, ты бы понял, о чём я тебе говорю, — тщетно пыталась убедить белого единорога Кейденс.

Шайнинг топнул копытом.

— Ну а я с самого начала невзлюбил её! И я никогда не подпущу ни одного чейнджлинга близко, чтобы он имел возможность пристроиться и питаться моей любовью.

Фейт почувствовала, как её зад ударился обо что-то, и услышала громкий треск, когда какое-то керамическое изделие свалилось на пол и разбилось на мелкие осколки. Малышка посмотрела в дверную щель и встретилась взглядом с Шайнингом. Единорог направился к ней, а глаза Фейт расширились от ужаса.

Кобылка сорвалась с места и вылетела в ближайшее окно, сбросив маскировку, чтобы лететь быстрее. Фейт летела низко над землёй, чтобы Шайнинг и другие стражники не смогли её заметить, но, когда она покидала город, несколько пони всё же увидели её и ахнули от ужаса. Они убежали куда глаза глядят, вопя от ужаса и крича, что в городе монстр, который их сожрёт. Это заставило её заплакать ещё сильнее, и когда Фейт летела в снежную неизвестность, то почти ничего не видела.

Малышка не знала, сколько именно летела, пока силы не оставили её и она не упала в обморок далеко за пределами Кристальной империи. Слёзы уже замерзали на её щеках, когда она дрожала и рыдала в снегу. Фейт свернулась калачиком и пожелала себе просто умереть, чтобы никогда не возвращаться во дворец и не встречаться лицом к лицу с пони, которые боялись и ненавидели её.

Но тут её ушки навострились, когда она услышала, как кто-то поёт нежную колыбельную. Фейт поднялась на свои онемевшие копытца, когда увидела Кейденс, сидящую в нескольких шагах от неё. Слёзы также текли по щекам аликорна, когда та смотрела на неё, и не как на чудовище, а как на ту, которую любила всем сердцем.

Фейт почувствовала, как любовь, излучаемая Кейденс, придаёт ей сил и защищает от холода снега и порывов ледяного ветра. Кейденс горела как маяк, указывающий ей путь домой, и она медленно побрела к розовой пони по сугробам.

Кейденс подхватила её на копыта и прижала к груди, нежно покачивая, пока пела:

— Пожалуйста, не улетай от меня, моё солнышко.

Фейт посмотрела на неё снизу вверх.

— Мамочка, почему папа меня ненавидит?

Знакомый голос за спиной Кейденс произнёс:

— Я... не испытываю к тебе ненависти, Фейт.

Шайнинг подошёл к ним сзади. Он подоспел как раз вовремя, чтобы увидеть несчастную малышку чейнджлинга, скулящую в снегу. Он видел, как Кейденс потянулась к ней со своей любовью, и как Фейт приползла обратно в её тёплые объятия. Что-то дрогнуло в душе Шайнинг Армора, когда он увидел эту сцену. Это была не та связь, которую паразит устанавливает со своей жертвой. Это была волшебная, близкая связь, которая существовала только между матерью и дочерью. Та связь, которую он не раз наблюдал между Вельвет Твайлайт и своей сестрёнкой Твайли.

— Н-но, ты сказал... — поджала губу малышка.

— Ш-ш-ш, я знаю, — прошептал Шайнинг, садясь рядом с ними. — Прости, что я сказал те плохие слова.

— А ты... правда убил мою маму? — спросила Фейт.

Шайнинг повернул голову и вытер что-то со щеки.

— Не знаю, дорогая, но это не исключено. Мы враждуем с чейнджлингами, Фейт, и, боюсь, эта вражда ещё не скоро прекратится.

— Пожалуйста, только не продолжай! Вы и другие пони больше не должны причинять боль чейнджлингам! Я попрошу их всех быть добрыми! Я могу сделать нас большой счастливой семьёй! — взмолилась Фейт.

Кейденс крепко обняла дочь и приготовилась к ответу мужа. Но он так ничего и не сказал, продолжив сидеть рядом с ними. После нескольких минут молчания Фейт почувствовала то, чего не чувствовала раньше. Постепенно что-то внутри неё засияло, и она ощутила сладкий вкус нектара. Фейт посмотрела сквозь броню Шайнинга и увидела там любовь, большое яркое сияние, которое согревало её и которую он прятал глубоко внутри.

— Ты не представляешь, как бы я хотел этого, Фейт. Больше всего я хотел бы, чтобы в Эквестрии наступила эра Гармонии и никто ни с кем не враждовал. И с этого дня я буду каждый день говорить тебе, как сильно люблю тебя, моя маленькая кобылка.

Кейденс вздохнула:

— Шайнинг, у нас не получится сохранить это в тайне: полгорода видело её. Теперь нам придётся рассказать обо всём Селестии.

— Не беспокойся об этом, Кэди, я защищу своих принцесс. Папочка любит тебя, Фейт, и никому не даст в обиду.