Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят

Глава 53

---

Сумак Эппл не думал, что ночь может быть такой длинной. Он совсем не выспался, ему постоянно снились страшные сны о падении, и Пеббл они тоже снились. Это была ужасная ночь, и рассвет обещал быть ужасным. Половина неба была темно-синей, как принцесса Луна, а другая половина — розово-розовой, золотой, ярко-оранжевой и всех цветов рассвета.

Хуже того, Сумак знал, что его испортили. Он дулся, куксился и, возможно, был немного болтлив. Он ломался под давлением, он был одиноким яблоком, застрявшим в сидровыжималке, — в любой момент давление окажется слишком сильным, и все его соки выльются наружу. Ведь именно это и происходит с яблоками, когда их давишь.

Мысли текли медленно, неровно, как будто он думал с запинкой.

Здесь было на что посмотреть. Гигантские фиолетовые тыквы, гигантские овощи, капуста размером с телегу, морковь размером с бревно, и все это благодаря волшебному пеплу из какого-то вулкана и нейтрализующей силе ядовитой шутки. Он был единорогом без магии, застрявшим на ферме с гигантскими овощами. Он чувствовал нарастающее раздражение, а вместе с ним и потребность поворчать.

Увидев приближающееся нечто, Сумак чуть не лишился рассудка. Приближались два существа. Оба высокие, оба ходят на задних лапах, оба одеты в разноцветную одежду. Моргнув, Сумак наклонил голову набок и уставился на приближающуюся пару. Это были…

— Долгоухий! Кабуки!^[1] Как я рада вас видеть! — Клауди чуть ли не прыгала от счастья и была бодра для своего преклонного возраста. — Что-нибудь слышно? Какое-нибудь сообщение? Какие-нибудь новости?

— Твайлайт говорила с нами через зеркало Минори, — сказал один из алмазных псов, самец. — Новостей мало, но я поделюсь тем, что знаю из зеркальной сети. Из Кантерлота прибыло подкрепление. Будущий принц Гослинг возглавил отряд под названием "Бронкс Брюйзерс", и они приняли на себя основную тяжесть вытеснения врага из Понивилля. Они понесли большие потери. — Алмазный пес на мгновение приостановился, склонил голову и сжал лапы перед грудью.

— И? — Игнеус присоединился к Клауди и встал рядом с ней.

— Спартанцы Спаркл — смогли перегруппироваться и отыграться. Многие из тяжелых ударных войск принцессы Луны спустились вниз, чтобы подкрепить Гослинга и его Бронкс Брюйзерс. К полудню на поле вышла сама принцесса Селестия вместе со своими Бессмертными Соларами. Они оттеснили врага на юг и продолжают преследовать его с целью уничтожить или изгнать из Эквестрии.

— Зеркальная сеть? — Сумак начал чувствовать небольшую надежду.

— Здесь она не сработает, — сурово произнес Игнеус. — Слишком много магических помех. Полное отсутствие управляемой магии — вот что обеспечивает нам безопасность. Нам пришлось пойти на некоторые жертвы.

— Что значит жертвы? — Сумак оглядел взрослых и двух алмазных собак.

— Это означает ранения или смерть, — сказал алмазный пес с белым лицом.

Чувствуя злость и грусть, Сумак уставилась в землю, не зная, что сказать или сделать. Неужели Лемон Хартс погибла? Он почувствовал мягкое прикосновение к подбородку и обнаружил, что его голова приподнята. Он заглянул в глаза белолицего с черным алмазного пса.

— Меня зовут Кабуки. Твайлайт попросила меня проследить, чтобы ты получил уроки стрельбы из лука. Смотри, я принесла свой лук. — Она указала большим пальцем на лук и стрелы, которые висели у нее на спине. — Это мой брат, Долгоухий.

— Моя магия не работает, поэтому я не могу использовать лук. — Сумак почувствовал растущее чувство обиды из-за отсутствия у него магии. Он также начал задаваться вопросом, как Твайлайт отправила его сюда, если магия не работает. С другой стороны, она послала его сюда, и его путешествие здесь закончилось, возможно, магия была не нужна, возможно, он остановился, потому что здесь не было магии. От одной мысли об этом у него заболела голова.

— Тогда мы отвезем тебя туда, где твоя магия работает. — Алмазный пес Долгоухий заговорил с усмешкой, и на его морде появилась улыбка.

— Не знаю, разумно ли это. — Клауди сделал шаг вперед.

— Фонарь должен оставаться здесь, где его не смогут обнаружить. Сумак пойдет с нами. Пеббл может пойти с нами, если захочет.

— Пеббл сейчас в ванной, с Бумер. — Лицо Игнеуса сморщилось от беспокойства.

— Мне очень жаль, но у нас очень жесткие инструкции — проводить время с Сумаком и следить за тем, чтобы он получал уроки стрельбы из лука. — Кабуки склонила голову, а затем добавила: — Прости меня, Мудрейший, я бы никогда не стала дерзить и нарочно проявлять неуважение к старшим.

— Это так. — Все еще выглядя обеспокоенным, Игнеус склонил голову перед Кабуки, а затем еще раз перед Долгоухим. — Хорошо, у вас есть несколько часов. Будьте помягче с жеребенком, он прошел через тяжелое испытание и плохо спал. Я серьезно. — Игнеус сузил глаза. — Я знаю, какие вы двое. Этот ваш… кодекс бусидо. Сумак не рос в месте, где полно кричащих, прыгающих во все стороны ниндзя с мечами наперевес. Он не из тех, кто занимается боевыми искусствами.

— Мудрейший, мы должны быть самураями, а не ниндзя. — Долгоухий поднял голову и разгладил уши, которые были перевязаны ленточкой и свисали вниз за голову.

— Ниндзя? Как в комиксах? — Естественное любопытство Сумака взяло верх.

Кабуки испустила долгий вздох и покачала головой:

— Мы не хитроумные ниндзя. Мы должны стать самураями, защитниками нашего клана, когда станем достаточно взрослыми. Мой брат до сих пор не заслужил нормального меча.

— О, конечно, смущай меня, сестра.

— Ты облегчаешь задачу, брат.

— Вы оба! — огрызнулась Клауди. — Не заставляйте меня снова ставить вас обоих в угол!

— Пришло время изящно отступить. — Кабуки сделала шаг назад, ее взгляд остановился на Клауди. — Мне нужно давать уроки стрельбы из лука, и я не хочу, чтобы меня привязывали к плугу и тренировали силу земных пони.

— Мудрейший и мудрейшая сказали свое слово. — Долгоухий протянул лапу и, прежде чем Сумак успел запротестовать, подхватил жеребенка, а затем отступил, следуя примеру сестры. — Первый урок, Сумак Эппл… всегда знай, когда нужно изящно отступить. Это битва, которую невозможно выиграть. Мы столкнулись с непреодолимыми препятствиями. Аликорны сами не смогли бы выиграть эту битву.

Слишком растерянный, чтобы что-то сказать, Сумак позволил увлечь себя.

---

Как бы Сумак ни любил стрельбу из лука, сердце его не лежало к этому. Он сидел и смотрел на тюки сена, разложенные на фермерском поле. Его магия снова заработала, как будто ничего и не было. Кабуки стояла неподалеку, ее длинные стройные лапы были сложены на груди, а белые уши покачивались на легком ветру.

Вдалеке Долгоухий совершал сложные движения железным мечом, тускло поблескивавшим в утреннем свете. Сумак повернулся и некоторое время наблюдал за ним. Алмазный пес совершал одну и ту же серию движений, снова и снова, никогда не нарушая привычного распорядка.

— Я не могу, — ныл Сумак. — Я просто не могу. Я слишком расстроен.

— Сейчас самое время. — Кабуки сгорбилась и разгладила свою пеструю лоскутную тунику. — Если расстройство мешает тебе заниматься стрельбой из лука, то к чему это приведет? Как ты будешь защищать других? Как ты спасешь Пеббл?

Сумак, почти разъяренный, сидел, шевеля губами и отплевываясь в ответ. Он даже не мог подобрать слов для вразумительного ответа. Он зажмурил глаза и попытался успокоиться. Где-то в нем таилась истерика, и Сумак боялся этого.

— Ты должен быть готов поднять свой лук в любом настроении — счастливом, печальном или сердитом. Не позволяй слезам затуманить твое зрение. Не позволяй гневу испортить твою цель. Ты должен стремиться к равновесию и контролировать свой гнев, чтобы не вызвать еще одну беду своим поганым, язвительным языком. — Протянув лапу, Кабуки похлопала жеребенка по шее.

На секунду Сумак почувствовал искушение показать Кабуки, на что способен его рот.

— Хорошо, гнев — это хорошо. — Кабуки протянула лапу и отвесила Сумаку легкий, безболезненный шлепок по щеке. — Гнев — это дар. Гнев — это не положительная и не отрицательная эмоция. Гнев — это первичная эмоция. Гнев дает мотивацию, и от того, что мы делаем с этой мотивацией, зависит, станет ли наш гнев положительным или отрицательным.

Сумак моргнул.

— Гнев и ярость могли привести моего брата на опасный и темный путь, но сейчас его гнев сдерживается желанием творить добро. Гнев, вызванный его воспоминаниями, дает ему стимул к самосовершенствованию, когда борьба трудна, а то и невозможна. Гнев побуждает его исправлять ситуацию. Гнев — это такая же движущая сила, как и любое другое искусство, его нужно направлять, давать ему направление и позволять течь контролируемым, творческим путем. При правильном использовании гнев может стать силой добра.

Кабуки подняла Сумака на копыта и развернула его к тюкам сена с мишенями на них:

— У тебя проблемы с темпераментом, Сумак Эппл, и они проявились в виде реки пошлости. Тебе следует держать свои слова при себе, иначе тебе придется их съесть.

Все это было уже слишком. Сумаку захотелось броситься на землю и устроить припадок. Он был вне себя от ярости. Его тело дрожало от ярости, а лицо было слишком горячим. Они пришли в его дом, в его школу, напали на него, на его мать, на его друзей. Они даже напали на Олив, и он был очень расстроен этим. Во рту у него пересохло, и Сумак почувствовал, как дернулся уголок его глаза. Истерика надвигалась как гром.

Кабуки протянула ему свой лук, и Сумак посмотрел на него, не зная, что делать дальше. В нем кипела ярость, и ему снова захотелось заплакать, но он не хотел делать этого при посторонних. Внутри его шеи горела россыпь углей. Из кончика его рога поднималась крошечная струйка иссиня-черного дыма.

— Гнев — это дар, — прошептала Кабуки ему на ухо, а затем ее лапа шлепнула его по заду.

Шлепок был не столько болезненным, сколько напугавшим его. Это было не больно, но еще больше разъярило его. Раздувая маленькие ноздри, он выхватил лук, наложил стрелу, отступил назад и выстрелил. Он промахнулся. Повторив процесс, он выстрелил еще раз и снова промахнулся. На этот раз он не попал даже в тюк сена.

И снова Кабуки прошептал ему на ухо:

— Гнев — это дар. Он дает нам мужество смотреть в лицо несправедливости мира. Я знаю твой гнев, Сумак Эппл.

На этот раз, когда Сумак снова натянул лук, по его тетиве и стреле пробежали искры молний. Оскалив зубы, он выстрелил. Раздался громовой раскат, от которого он едва не оглох, а его грива встала дыбом. Стрела полетела точно, пропитанная всей яростью Сумака. Она ударилась о край деревянной мишени, как раз за пределами внешнего нарисованного круга.

Зарычав, он выпустил еще одну стрелу, отступил назад, обрел равновесие и снова выстрелил. На этот раз стрела попала во внешнее нарисованное кольцо. Стрела задымилась, и в воздухе запахло озоном. Кровь стучала в ушах и пульсировала в шее. Он чувствовал, как она растекается по телу. Скрежеща зубами, он приготовил еще одну стрелу и подумал: гнев — это дар.

К его удивлению, стрела попала в центральную окружность. Кругов на листе было пять, и он попал в средний. Его ярость исчезла. Его гнев испарился. Он стоял и смотрел на него с открытым ртом, а лук Кабуки все еще держался в его телекинезе. Это был его лучший выстрел в жизни. Чувство выполненного долга сменилось кипящей яростью.

— Еще раз! — потребовала Кабуки и еще раз ударила жеребенка по крупу.

Отработанным, плавным движением Сумак наложил стрелу, отступил назад, прицелился и отпустил. Стрела слегка покачивалась, вылетая из лука, и ее древко двигалось, как волны на воде. Только тогда Сумак понял, насколько тяжел лук Кабуки и как много усилий требуется, чтобы оттянуть стрелу. Он коснулся стрелы своей магией, пока она летела, выравнивая ее, ослабляя колебания, и, не отрывая взгляда от стрелы, направил ее к цели.

Она снова вонзилась в среднее кольцо, ниже и левее того места, куда вонзилась предыдущая стрела. Шок и изумление ошеломили мозг Сумака. Лук выпал из его телекинетической хватки, но Кабуки успела схватить его прежде, чем он упал на землю. Улыбаясь, она присела на траву рядом с Сумаком.

— Вот как надо защищать других. Отбросив слезы, ты собираешь свой гнев. Посмотри, Сумак Эппл, что ты сделал со своим гневом. Если бы это были гарпии, ты бы их поразил, я думаю.

— Что ты знаешь о гарпиях? — спросил Сумак.

Улыбка Кабуки стала хмурой:

— Мерзкие твари. Отродья. Неестественные.

— То же самое можно сказать о любых монстрах. — Сумак сел в траву и начал делать глубокие вдохи, чтобы успокоиться.

— Гарпии — неестественные существа. Для их вида не существует самцов. Давным-давно Грогар Некромант научился использовать Радугу Тьмы. Он украл яйца феникса и поместил их в черный мешок, который и был Радугой Тьмы. Тьма внутри мешка извратила яйца, сделала их неправильными. Из этих испорченных яиц вылупились гарпии. Огонь феникса превратился во взрывоопасные яйца, которыми гарпии стреляют из своего зада. То, что когда-то было чистым и прекрасным, стало грязным и непристойным.

Сумак слишком хорошо помнил взрывоопасные яйца. Он содрогнулся. Каким-то образом Твайлайт уберегла его и Пеббл от смертоносного шквала взрывных тухлых яиц, выпущенных из задниц гарпий.

— В Понивилле было ужасно много гарпий, — сказал Сумак, его голос стал мягким и почти спокойным. Он задумался о последствиях. Если гарпии не рождаются, то это значит… Эта мысль пробрала его до костей, и он задрожал. Плечи немного болели, и его трясло от того, что он чуть не устроил истерику.

— Идем, Сумак Эппл. За каждую стрелу, попавшую в цель, я отвечу на один твой вопрос. Посмотрим, сможем ли мы заставить тебя сосредоточиться. — Кабуки протянула лапу, положила ее на шею Сумака и разгладила его гриву. — Я заставлю тебя заслужить свои ответы.

— Хорошо, — ответил Сумак, кивнув Кабуки. — Но если я попаду в яблочко, меня ждет куча бонусов…