Школа принцессы Твайлайт Спаркл для фантастических жеребят

Глава 81

---

Зевнув, Сумак понял, что до конца вечеринки еще далеко. Он последовал за Трикси и Лемон, шаркая, пока они возвращались в маленькую, более уединенную комнату. В голове у него шумело, в голове роились мысли, и больше всего на свете ему хотелось оказаться в тихом месте, чтобы хорошенько подумать. Пеббл, находившаяся рядом с ним, странно улыбалась, и это его немного нервировало. Ему нравилось видеть ее счастливой, но ей нужно было немного попрактиковаться, чтобы показать это.

— Мисс Йерлинг — Дэринг Ду, — сказала Пеббл, когда они шли вместе.

— Что? — Сумак повернул голову, чтобы посмотреть на свою счастливую спутницу, пока они шли. — Что? Нет… Мисс Йерлинг была в очках. А Дэринг Ду носит один из этих странных… э-э-э…

— Пробковых шлемов. — Пеббл проигнорировала слова Сумака и продолжила: — Я знаю, что это не похоже на правду, но они с папой — хорошие друзья, и вместе с Рейнбоу Дэш они много занимались возвращением важных и опасных артефактов. В романах "Дэринг Ду" Рейнбоу Дэш — это королевский агент Крэш, а папа — королевский агент Какао.

— Что?

— Правда.

Сумаку было трудно это понять. Он не так хорошо разбирался в романах о Дэринг Ду, как ему хотелось бы, но кое-что знал. Королевский агент Крэш была известной шпионкой, которую никто не мог поймать, скользкой пони, и ее быстрое мышление всегда спасало их в последнюю минуту. Королевский агент Какао был осторожным, идеальной парой для Дэринг Ду и Крэш. Он всегда пил чай, который был необходим ему для лечения хронического заболевания — ужасного кашля, угрожающего жизни. Когда дело доходило до неприятностей, Какао не допускал никаких глупостей и носил с собой хлыст, чтобы усмирять диких обитателей джунглей.

— Мне нужно читать больше романов о Дэринг Ду, — заметил Сумак.

— Одолжи у меня, — предложила Пеббл.

---

Держа Бумер за передние лапки, Сумак наблюдал, как Трикси, Лемон Хартс, Октавия и Винил по очереди танцуют вместе. Ему ничуть не было скучно, ведь у него было много дел, чтобы занять свои мысли. Бумер уже наполовину проснулась и, казалось, довольствовалась тем, что наблюдала за пони. Если на свадьбу собираются напасть, то, по мнению Сумака, им лучше поторопиться, так как ему казалось, что все идет к концу.

А может, ему просто показалось. Ему нужно было вздремнуть, хотя он и не хотел этого признавать.

Еще раз зевнув, он повернулся, чтобы посмотреть на Вонючку, который демонстрировал магию чейнджлингов. С зеленой вспышкой Вонючка превратился во всевозможные предметы, в том числе в лежащую на полу столовую вилку. После еще одной вспышки чейнджлинг превратился в стакан для питья. Это зрелище было одновременно и познавательным, и пугающим, ведь чейнджлинги могли оказаться буквально где угодно, скрываясь под любым обликом.

Как раз в тот момент, когда он собирался снова зевнуть, Сумак уловил какой-то запах, и не только он. Вокруг него другие пони принюхивались, пока аромат роз исчезал и сменялся чем-то другим… чем-то… плохим. Когда-то Сумак стоял возле бумажной фабрики, и если это было довольно плохо, то это было еще хуже.

— ГАХ! ЗАПАХ! — закричала кобыла, выбегая из комнаты со слезящимися глазами и носом.

— Я не чувствую ничего плохого, — громко сказала гарпия, спутница Вонючки.

— Простите, кажется, мое зелье иссякло! — крикнул Вонючка, пытаясь успокоить толпу.

К ужасу Сумака, Бумер пускала слюни. Длинная тонкая лента слюны свисала вниз, и маленький дракончик с интересом принюхивался к дурно пахнущему воздуху. Для жеребенка запах становился все хуже, набирая силу и интенсивность. Вонь была живым существом, мощной злобной силой, которую Сумак чувствовал, пытающейся проникнуть в его ноздри. Его магическое чувство покалывало с неистовой силой, и корень рога казался холодным и полным пульсирующих крошечных сердец. Рядом с ним Пеббл стонала и хваталась за лицо.

— Держись! — крикнула кобыла. — Я разберусь!

— Спаси нас, Твинклшайн! — закричала Лемон Хартс.

Высоко подняв голову, Твинклшайн начала плести свое заклинание — заклинание, изгоняющее вонь. На секунду показалось, что вонь утихла, и в воздух вернулся аромат роз, но это было лишь на секунду, а затем вонь вернулась с поистине кошмарной силой. Выжившие в тесном помещении пытались добраться до двери, пока тошнота не перешла в нечто иное. Вонь стояла нестерпимая, и Сумак был уверен, что его лицо плавится.

— Так держать, Твинклвонкл! — Вокруг головы Лемон Хартс появился светящийся пузырь малинового цвета, защищающий ее от вони, бьющей в ноздри.

Рядом с Лемон Хартс Трикси задыхалась и высовывала язык, а Октавия и Винил поспешно покидали комнату.

— АААААА! АААААААААААА! АААААААААААААА! От меня теперь исходит этот запах! УБЕРИТЕ ЭТО! УБЕРИТЕ ЭТО! — Твинклшайн бегала по кругу, а над ее головой летала гарпия.

— Селено, иди и найди Тарниша! — крикнул Вонючка.

— Но ты так хорошо пахнешь! — ответила Селено, кружась над головой. — К тому же, какая разница, что думают другие? Мнение ведь относительно, верно?

— Великая и могущественная Трикси — угблх, бла… — вот-вот извергнет из себя великую и могущественную!

— Я ничего не чувствую, — объявила Лемон Хартс, пребывая с волшебным пузыре на голове. — Не могу поверить, что это заклинание сработало. Это потрясающе! Иногда, будучи единорогом, я сама себя удивляю. Думаете, именно поэтому Твайлайт наняла меня? Это очень впечатляет! Я потрясающе справляюсь с кризисом! Вау, этот прилив уверенности в себе просто великолепена!

Сумак посмотрела на Пеббл, которая выглядела не лучшим образом. На самом деле Пеббл выглядела так же, как и он, а Сумак чувствовал себя совсем не хорошо. Он опустил Бумер на стол и попытался остановить кружащуюся голову. У Пеббл был рвотный рефлекс, и Сумак понимал, что они оба попали в беду, настоящую беду, но в данный момент ему было немного лучше, чем ей.

Пришло время стать героем.

Теперь, когда у Сумака были четыре здоровые ноги, он стал похож на себя прежнего. С помощью магии он взвалил Пеббл на спину, но обнаружил, что она гораздо тяжелее, чем он предполагал. Пеббл весила целую тонну, но инстинкт выживания подсказывал ему, что о весе Пеббл нельзя говорить ни слова. К инстинктам выживания нужно прислушиваться, если хочешь жить. С помощью магии он стащил Бумер со стола и на подгибающихся ногах понесся к двери.

Как раз в тот момент, когда он собирался выскользнуть за дверь, Сумак был вынужден остановиться, так как в дверном проеме появилась принцесса Луна. Она стояла, принюхиваясь, раздувая ноздри, и уголок ее глаза испуганно подергивался. Сумак посмотрел на величественную Принцессу Ночи и понял, почему пони ее боятся. Она была холодной, строгой и обладала ужасной, удивительной красотой. Когда она вскинула бровь, ему захотелось броситься на землю и начать унижаться.

— Götterdämmerung^[1], — прошептала принцесса Луна. — Dieser Gestank…^[2]

В страхе, не понимая, что только что сказала принцесса Луна, Сумак спросил:

— Ты пришла спасти нас?

— Ja, mein Fohlen^[3]. — Луна высоко подняла голову, и ее рог вспыхнул ярким светом индиго, а затем она, расправив крылья, вошла в комнату. Она переместилась в центр комнаты, а затем наложила заклинание.

Сумак почувствовал, что его магическое чувство почти сошло с ума. В глазах появилось странное, почти болезненное давление, а затем запах исчез, изгнанный мощной магией аликорна. Он стоял в благоговейном ужасе от того, чему только что стал свидетелем, и чувствовал, как Пеббл прижимается к его спине. Моргнув, он увидел, как принцесса Луна подошла к Вонючке.

— Ты здоров, мой подданный? — Принцесса Луна опустила голову и посмотрела Вонючке в глаза. — Похоже, требуется еще одна порция оборотного снадобья.

— Они никогда не работают так, как надо, — смущенно ответил Вонючка принцессе Луне.

— Такова природа ядовитой шутки. — Принцесса Луна протянула крыло и коснулась им гораздо меньшего размером чейнджлинга, а затем, повернув голову, оглядела комнату. — Мы благодарим всех присутствующих за вежливость и доброту. Я благодарю вас.

Повернувшись, принцесса Луна направилась к двери, а затем остановилась, чтобы еще раз взглянуть на Сумака. Пеббл сползла со спины Сумака и встала рядом с ним, пока Ночная принцесса внимательно разглядывала жеребенка. Бумер, прижавшись к рогу Сумака, подняла голову, чтобы получше рассмотреть принцессу Луну.

— Дракон. — Глаза принцессы Луны сузились, и она получше рассмотрела Бумер. — Нам было бы очень приятно, жеребенок, если бы ты подождал здесь до Нашего возвращения. Моего возвращения. Я хочу кое-что сделать.

— Хорошо. — Сумак кивнул, и при этом голова Бумер покачивалась вверх-вниз.

— Мы уйдем ненадолго. — Принцесса Луна склонила голову, а затем бодрой рысью вышла из комнаты, оставив за собой группу ошеломленных свидетелей и зрителей.

До ушей Сумака донесся рокот голосов: пони в комнате начали переговариваться. Он взглянул на пришедшую в себя Пеббл, затем осмотрелся, но не двинулся с места. Для всего, что только что произошло, должно быть какое-то слово, но Сумак не знал, какое. Будь у него словарный запас получше, он мог бы сказать, что все произошедшее было сюрреалистичным. Такова опасность жизни в мире, наполненном магией.

— Я больше не воняю, — объявила Твинклшайн всем, кто мог ее услышать.

Мозг Сумака уже перебирал в памяти все, что произошло, и большая часть его внимания была направлена на осознание того, что его магическое чувство становится все сильнее. Это был знак того, что он взрослеет и что его магия становится сильнее, или он так думал. В его мыслях проплывали воспоминания о его обучении, о том, что у пони есть шесть основных чувств, а у отдельных пони иногда бывает необычное восприятие, или дополнительные чувства, такие как чувство Пинки, чувство земного пони, чувство пегаса и специализированное чувство единорога.

С этими мыслями пришло осознание того, почему принцесса Кейденс и принцесса Луна редко используют магию — атака на его чувства была просто ошеломляющей. Заклинание принцессы Луны почти выбило из колеи его мозг и заставило сойти с ума его магическое чувство. Это причинило ему физическую боль. Принцесса Луна обладала огромной силой, и Сумак не мог не сравнивать ее с теми временами, когда Твайлайт использовала свою магию.

Жеребенок пришел к выводу, что Твайлайт предстоит пройти еще долгий путь, прежде чем она сравнится с принцессой Луной или принцессой Селестией по уровню магической мощи. Его мозг — полезный орган — вызвал в памяти исцеляющее заклинание принцессы Кейденс. Оно ошеломило его, но не причинило боли. Однако принцесса любви, несомненно, была сильна.

Если он действительно хотел познать перспективы аликорна, не знать границ, он знал, что у него есть способ. Фонарь. Сила земного пони была тревожной, даже расстраивающей. Узнав, как Пеббл приходится сталкиваться с миром, он открыл свои глаза. Но быть аликорном — иметь силу земного пони и всю магию единорога, да еще и больше… не говоря уже о силе пегаса, которую Сумак не мог даже постичь.

Пони-пегасы были для Сумака совсем незнакомы. По крайней мере, земные пони, как и единороги, жили на земле. В этом было что-то общее. Общий взгляд на вещи. Моргнув, он посмотрел, как Трикси и Лемон Хартс танцуют вместе. В какой-то момент вернулись Октавия и Винил, и оба они выглядели потными и грязными.

Почему они так вспотели? Может, в других комнатах было жарко, Сумак не знал.

Повернув голову, чтобы осмотреться, Сумак очень удивился и вскрикнул, увидев стоящую рядом с ним принцессу Селестию. Он был настолько погружен в свои мысли, что не заметил ее. Каким-то образом большой аликорн подкрался к нему. А еще у нее на роге сидела птица, большая ярко-оранжевая птица.

— Севилья, у тебя ведь есть один из этих моментальных фотоаппаратов, не так ли? — спросила принцесса Селестия.

Желто-оранжевый земной пони кивнул и поправил крепление на шее, прикрепив камеру к скобе. Сумак, широко раскрыв глаза и недоумевая, смотрел на принцессу Луну. Что-то ужасное прилипло к ее рогу, оно выглядело старым, древним, и Сумак не мог не подумать, что, что бы это ни было, когда-то давно оно превратилось в лича.

— О, кажется, свет мешает моему драгоценному Тибблзу, — сказала принцесса Луна своей сестре.

Повиснув на роге Луны, иссохший, кожистый опоссум зевнул, потянулся и снова уснул. Сумак почувствовал, как Бумер сдвинулась с места, и дракончик приняла позу, поняв, что находится в прекрасной компании. Сумак не мог отделаться от мысли, что принцессы выглядят немного глупо со своими питомцами на рогах, и, как следствие, ему стало интересно, каким его видят другие пони.

— Филомена, как ты думаешь, нам стоит создать клуб? — Принцесса Селестия спросила феникса, сидящего на ее роге.

Феникс распушился, издал писк, а затем начал тереться мордочкой о кончик рога принцессы Селестии, воркуя. У принцессы был очень длинный рог, и у Филомены было много места для передвижения. Для сравнения, рог Сумака был так себе, хотя ему говорили, что для его возраста он довольно длинный.

Каждый жеребенок хотел услышать, что его рог длиннее, чем обычно для его возраста.

— Эй, что здесь происходит? — Твинклшайн, чье заклинание избавления от вони провалилось самым впечатляющим образом, стояла всего в нескольких метрах от них и смотрела на королевских сестер широкими любопытными глазами.

— Мы — те пони, чьи рога стали местом обитания, — ответила принцесса Селестия. — А теперь, Сумак, подойди поближе, чтобы мы могли поместить тебя в кадр. Ты довольно… короткий.

Из ноздрей Сумака вырвалось возмущенное фырканье, он сузил глаза и прищурился, глядя на гораздо более крупную принцессу:

— Мне пять, — запротестовал он, — а весной будет шесть. Я не коротышка, я просто маленький!

— Ты исправляешься, дорогая сестра. — В глазах принцессы Луны появилось веселое озорство. Она нетерпеливо шаркала копытами, а Тибблз, как она называла своего питомца, раскачивался у нее на роге, как маятник. Наблюдательная пони, принцесса Луна заметила, что у нее появился поклонница в лице Пеббл, и окинула маленькую земную кобылку холодным взглядом.

В то время как Сумак хмурился на принцессу Селестию за ее выходку в обществе, Пеббл выражала куда более благоговейное отношение к принцессе Луне. Вдалеке, на танцплощадке, Октавия осторожными, продуманными движениями кружила Винил в красивом, хотя и немного потном двуногом вальсе. Пони, которые были внимательны, могли заметить, что задние копыта Винил никогда не касались пола, и Октавия несла ее каждый шаг в танце.

— Подойди ко мне, Сумак, и позволь мне поставить тебя на стол. — С помощью своей магии принцесса Селестия подняла маленького жеребенка с пола и усадила его на стол рядом с собой. — А теперь встань прямо. Вот так. Шея вытянута, голова поднята, а твои короткие маленькие ножки должны быть прямыми. Выгляди живчиком.

— Ооо, посмотри, как он хмурится, дорогая сестра. — Голос принцессы Луны был дразнящим. — Если бы только все наши гвардейцы были такими свирепыми.

Опустив голову, принцесса Селестия приложила мордочку к уху Сумака:

— Наслаждайся этим временем своей жизни, пока ты маленький, пока ты невысокий. Это драгоценное время для тебя, и оно закончится слишком быстро. Все маленькие жеребчики, все маленькие кобылки в трудную минуту бегут прятаться под матерью. Жеребята делают это, не задумываясь, бегут и укрываются в своем безопасном месте. Но однажды… однажды… — она сделала драматическую паузу и покачала головой, — однажды они прячутся под матерью и обнаруживают, что больше не вписываются туда.

Сумак нахмурился, когда принцесса Селестия обезоружила его. На его лице появилось пустое выражение, и Сумак повернул голову, чтобы посмотреть на Трикси. Он вспомнил все те времена, когда он забирался под нее в поисках убежища. Когда ему было страшно. Захотелось укрыться от ледяного дождя. В те моменты, когда существовала реальная опасность. Однажды его безопасное место больше не будет рядом с ним, и от этой мысли у него в голове закрутились колесики.

Ему пришло в голову, что принцесса Селестия только что преподала ему столь необходимый урок.

Кончик носа принцессы Селестии пощекотал ухо Сумака и заставил его дернуться:

— Когда-нибудь у тебя появятся свои малыши… и когда они будут искать укрытия под тобой, ты вспомнишь об этом дне, об этом времени, об этом моменте и поблагодаришь за то время, что было у тебя, когда ты был маленьким. Ты будешь благодарен за то, что в твоей жизни есть Трикси, потому что, скажем прямо, Флэм и Белладонна не были идеальными родителями. Ты оглянешься назад, и, даже несмотря на все беды и невзгоды, ты увидишь, что это было самое счастливое время в твоей жизни, и с новой перспективой ты будешь дорожить безопасностью своих собственных жеребят и будешь благодарен за то, что стал их укрытием.

— Это… это… э-э… э-э… об этом надо много думать, — почти неслышным шепотом пробормотал Сумак. Он думал о Трикси и гадал, сколько времени у него осталось. Маленький, крошечный голосок в глубине его сознания подсказывал, что нужно сделать так, чтобы каждый момент имел значение. А еще он был в восторге от того, что принцесса Селестия одними лишь словами обнажила его душу.

— А теперь давайте сделаем снимок. — Принцесса Селестия повернулась лицом к камере, в то время как Филомена покачивалась вверх-вниз на ее роге.

Сестры встали вплотную друг к другу, и старшая сестра положила крыло на спину младшей. Сумак, стоявший на столе, переместился чуть ближе, а затем встал как можно прямее и выше. Он присутствовал телом, но его разум был занят мыслями о том, сколько еще жеребячьего времени ему осталось. Каждая драгоценная секунда имела значение, и он намеревался использовать ее по максимуму. Когда фотография будет сделана, он собирался пригласить Пеббл потанцевать с ним, хотя ничего не знал о танцах.

— Тибблз, проснись и хотя бы попытайся выглядеть как живой. — На мгновение глаза принцессы Луны скрестились, когда она посмотрела на сумчатого, висящего на ее роге. Через несколько секунд, когда стало казаться, что Тиберий не может потрудиться выглядеть живым, Ночная принцесса разочарованно фыркнула.

— Готовы, — мягким голосом произнес Севилья, — спокойно… и произнесите "чих-пых-пых".

Как раз в тот момент, когда Сумак начал смеяться, Севилья сделал снимок.